Солнце светит всем Часть 4

Фальцо и Фаина

Фальцо, ответственный чиновник для особых поручений, лежал на кушетке и любовался своей беременной женой.

«Интересные дела происходят с беременными, – думал он, – круглые животы их ничуть не портят! Зато лицо озаряет небесная улыбка, груди набухают. А волосы блестят так, будто они каждый месяц их моют золой! И все-таки мне по душе не только беременная жена. Брак убивает однообразие.

Я люблю женщин, девушек, юношей… И мне очень повезло с женой! Она спокойно относится к моим похождениям и не устраивает мне скандалов. Обязательно куплю ей хорошенькую рабыню.

Интересно, судя по доносам моих проверенных рабов и агентов, я до сих пор не ношу рогов! Изменой шалости Фаины с рабынями я не считаю! Одно плохо: мне, несмотря на высокий пост, приходится самому добывать себе пропитание»

В этот момент открылась секретная дверь, и посланник императора принес свиток:

– Вам пергамент…

Увидев беременную Фаину совершенно обнаженной, курьер растерялся.

Конечно, в обнаженных рабах не было ничего удивительно, но, судя по прическе, перед ним стояла замужняя женщина и законная жена.

«Ничего, пусть любуется, – думал Фальцо, – не жалко! »

В свитке был приказ: немедленно найти и вернуть родителям Винию, дочь опальных Зиновиев.

При этом никаких денег на поиски не давалось.

«Снова все придется решать самому, – подумал чиновник, – но может быть, заработаю денег жене на новую рабыню! Для начала выловим всех подозрительных рабов-подростков и обложим их хозяев налогом. Вот и появятся деньги на розыски. А если повезет – и птичку поймаю без труда! »

– Тебе надо ехать? – спросила Фаина.

Снова Фальцо почувствовал, что будущая мать его ребенка излучает почти неземное очарование.

– Да, моя сладкая, я тебя покину. Если мне улыбнется удача – куплю тебе молоденькую рабыню. Она и скучать тебе не даст и с ребенком поможет. Впрочем, кое-что я успею сделать. Становись-ка, дорогая, на четвереньки!

Фаина привыкла повиноваться мужу. Сейчас, когда чрево женщины было занято, заниматься любовью ей совсем не хотелось, но женщина привыкла повиноваться мужу во всем…

– Ловлю на слове! – Фаина поцеловала мужа на прощание. – Мне как раз понадобится толковая рабыня…

«Ну вот. Не для кого будет ходить голой! – женщина украдкой смахнула слезу. – Я носила золотое кольцо на губах как рабыня до свадьбы, а он… Он будет ловить девчонку и наверняка соблазнит всех, кого только сможет, обоего пола! Ох, доля моя женская… И все-таки я его люблю! »

Баня для рабыни

Пикколо не знала, что для к ее поимке и возврату домой подключились лучшие агенты Империи. Сейчас она плелась из конюшни за толстой женщиной, готовясь к очередному уроку рабского поведения и послушания.

– Еда еще не готова, – сказала толстуха, – но я не допущу, чтобы мой кулинарный шедевр была испорчен, будучи подан на стол такой замарашкой. Пошли со мной!

Она остановилась перед открытой дверью, через которую доносился стук горшков и сковородок вместе с восхитительным запахом готовящейся пищи. Пикколо поняла, что очень голодна.

– Когда ты ела последний раз? – спросила женщина.

– Сегодня утром.

– Очень хорошо. Тогда быстро в баню!

Баней служила небольшая комната с деревянной лоханью посередине.

– Дай мне эту тунику и жди здесь.

Баней служила небольшая комната с деревянной лоханью посередине. В комнате чувствовался запах рыбы. Пикколо обратила внимание на несколько плетеных корзин, в которых лежала рыба, переложенная стеблями свежей крапивы.

«В начале лета она ох и жгучая! – подумала Пикколо. – В прошлой жизни брат загнал меня босиком в заросли крапивы, так ноги долго чесались! »

– Да, – женщина перехватила взгляд Пикколо, – блюда из рыбы господа очень любят, а крапива для того, чтобы она оставалась свежей дольше! Впрочем, для нерадивых рабов я ее использую и по-другому! Дай мне эту тунику и жди здесь!

Пикколо колебалась. Дверь и окна остались открытыми, а у нее еще сохранились какие-то остатки скромности. «Мысли попользоваться мною могут прийти в голову не только конюху! Остаться обнаженной на виду у посетителей гостиницы – просто ужас! »

Женщина фыркнула и сильно ударила Пикколо по колену деревянной ложкой. Та взвыла и, забыв о своих опасениях, потянула тунику над головой.

– Стой и жди! Пугало огородное! Ни кожи, ни рожи! И на что господин тратит деньги? Честное слово, еще одна такая выходка и положу в ящик с крапивой! Вон он, в углу стоит.

«Только не в ящик! » – Пикколо заглянула в дверь, за которой скрылась женщина. Оказалось, что она ведет в огромную кухню. Она могла ощутить жар даже с того места, где сейчас стояла. Молодые рабы и рабыни работали в кожаных намордниках за большими столами, разделывая мясо и рыбу, пот блестел на их обнаженных телах. По углам комнаты стояли печи, а перед ним медленно вращались ряды вертелов, отягощенных большими кусками мяса.

Вертела приводились в движение двумя рабами, которые бесконечно тащились по кругу внутри открытого колеса. Пикколо увидела, как один из рабов лет десяти от роду, споткнулся и упал. Тело на краткое мгновение шлепнулось на колесо, но его сразу отбросили в сторону, и другой раб занял свободное место.

Юноша-раб поднял на руки находящегося без сознания мальчика и понес к двери. Пикколо непроизвольно прикрыла низ живота, но раб и не собирался рассматривать ее. Он бесцеремонно бросил тело на землю к ногам Пикколо и вернулся к своей работе на кухне.

В дверях показалась девушка-подросток, ее единственной одеждой была узкая полоса ткани между ног. Ее сопровождал совершенно голый юноша с двумя ведрами воды и толстым тяжелым кольцом, вставленным в фалл и заметно оттягивающим его вниз.

Капельки пота бежали по телам рабов, но намордников на них не было. В одной руке девушка несла глиняный кувшин с молоком, а в другой чашку с ломтем черного хлеба.

– Вот, возьми это, – улыбнулась она, протягивая чашку. – Ты забавная! Всего стесняешься! Обычно всю стеснительность быстро выколачивают из нас, рабов. Короче: поешь, а я снова буду через минуту с бритвой и губкой для тебя, чтобы помыться. Пошевеливайся! Еда для твоих господ скоро будет готова!

Стесняться раба с кольцом Пикколо не стала.

– Тяжело с таким украшением? – спросила она, усевшись на корточки и сделав большой глоток.

– Тяжело! Особенно в первое время было плохо, когда возбудишься, а оно тянет вниз. Теперь все! На рабынь могу только смотреть. Так меня наказали за лень и большую страсть к мальчикам и девушкам.

Кислое молоко утолило жажду, и она начала жевать черствый хлеб. Маленький раб, что упал в обморок от работы, стал шевелиться и стонать.

– Не возражаешь? – раб с кольцом окатил ребенка холодной водой. – Я еще воды принесу.

Мальчик пошевелился и с трудом присел. Он посмотрел отсутствующим взглядом на Пикколо, и голова упала между колен.

Пикколо сделала другой большой глоток молока из чашки и огляделась по сторонам. «Окольцованный ушел, девушки в повязке тоже нет. Рядом – никого! » – Пикколо подвинулась ближе к мальчику, обняв рукой узкие плечи, запрокинула ему голову назад и поднесла чашку к губам.

– Ты хочешь пить? – спросила она тихо. – Давай бери, это – хорошее.

Мальчик жадно глотнул жидкость.

– Это было для тебя, а ты еще и хлеб не доела, – девушка вернулась с ведром парящей воды, но увидев, что происходит, улыбнулась. – Ладно, доканчивайте молоко вдвоем и побыстрее. И затолкни в рот столько хлеба, сколько сможешь. Старайся прожевать его, пока будешь мыться!

Пикколо глотнула из чашки, передала ее мальчику и поднялась на ноги, впихивая в рот остатки хлеба.

– Мыться и бриться надо как следует, – девушка намочила губку в воде и стала оттирать Пикколо, не ожидая ее согласия. – Юное тело, это твой шанс, и его надо максимально использовать!

– Теперь ноги врозь, – скомандовала она. – Раскройся для меня! Живей!

Она ловко соскоблила волоски на лобке и начала энергично мыть Пикколо между ногами. Смущение, что самые интимные части тела трогает руками незнакомая девушка, конфликтовало с незнакомыми ощущениями возрастающего возбуждения.

– Тебе сегодня попало немного от господина, и вдобавок ты была с мужчиной, – сказала девушка, проведя пальцем вдоль одного из рубцов, что остались на теле. – Однако пара хороших полос на заду заводит некоторых мужчин, как и твоя юность!

Пикколо увидела, что в помещение бани заглядывали зеваки.

– Похоже, ты сегодня впервые познала мужчину? Поздновато! Я вообще не помню себя девственницей! Ах, хорошо запомни, что в следующий раз будет менее больно, и в этом есть также и удовольствие. Во всяком случае, угодить господину – это стоит небольшой боли. В любом случае, у тебя не будет при этом никакого выбора! А теперь поблагодари меня за помощь! На колени!

Пикколо подчинилась, до конца еще не понимая, что от нее хотят.

– Давай лижи киску, – приказали Пикколо зрители, решившие слегка отдохнуть, а заодно и насладиться эротическим спектаклем.

Ей пришлось повиноваться. Она неумело стала чмокать и лизать языком раздвинутые большие губы и призывно краснеющую половую щель между ними.

– Так ее! – веселились зрители.

– И взгляни, – хихикнула банщица, – твои груди напряглись и стали твердыми. Это – знак удачи.

– Шухер! – сказал окольцованный раб.

– Хватит! – услышав сигнал, девушка, похлопав Пикколо по заду, вернулась на кухню, довольная собой.

Минутой позже из кухни вышла толстая женщина. Ее сопровождала другая девушка, одетая только в короткую юбку, разрезанную с одного бока до пояса. Девушка принесла тяжелый поднос, прикрытый белой салфеткой.

Толстая женщина увидала мальчика, сидящего рядом с ней на земле.

– Что ты делаешь здесь? – спросила она мальчика, толком не успевшего прийти в себя. – Плохо, что ты не можешь отработать полную смену на колесе, ленивая маленькая обезьяна! Знай, этим вечером ты не сможешь сидеть на своем заду, это я тебе обещаю! Возвращайся сейчас же на кухню!

Она влепила мальчику затрещину ложкой. Он взвыл и, хлопая рукой по пострадавшему уху, поспешил обратно внутрь.

– Надень это, – она передала Пикколо отрез белой ткани с дыркой для головы.

«Хоть какая-то одежда» – Пикколо послушно оделась.

– Так-то лучше! – она достала кусок белой веревки, которым обвязала поясницу, сведя края ткани вместе.

Она затратила секунду или две, собирая ткань выше веревки в сборки так, чтобы два конца висели с разрывом чуть ниже места соединения ног.

– Неплохо, – она отступила, чтобы полюбоваться результатом, – по крайней мере, ты не будешь позорить еду, которую несет моя рабыня, а тебе надо отнести кувшин моего лучшего вина. Ты знаешь, как подавать вино?

– Да, госпожа! – Виния видела, как отец выпил достаточно кувшинов.

– Хорошо. Ступай. И если Торакс захочет другой кувшин, беги сюда вниз и получи его.

Семейный обед

Торакс с Гаером и Тандой ели основательно. Креветки, жареная куропатка, большие куски говядины, плавающие в соусе из крови, мед и горячие мучные лепешки.

– Насколько дикие племена в приграничье видели в боли сильнейшее воспитательное средство для пробуждения в мальчике мужчины, развития в нем самых лучших черт характера: мужества, доблести, бесстрашия, настолько же империя превратила боль в игрушку сексуальных страстей, забаву пресытившихся аристократов. «Пресыщает любовь без мучений», писал поэт Марк Валерий Марциал, – Торакса потянуло на философствование.

– Папа, ты купил новую рабыню? – Танда смотрела на Пикколо так, как будто перед ней стоит домашнее животное. – Худенькая, и похоже, голодная. Нам в пансионе наставницы внушали, что «наказание не боль, а чувство». Впрочем, насколько я знаю, такие худышки весьма привлекательны для некоторых мужчин. А у рабынь боль – чувство или нет?

– У рабынь нет других чувств, кроме чувства самосохранения. А это чувство обостряет боль, – Торакс осушил чашу с вином. – Знаешь, Гаер, моряки неделями болтаясь среди волн, по-своему решали проблемы с отсутствием женщин.

– Это я знаю, – ухмыльнулась Танда. – Я не раз ощущала на себе заинтересованный взгляд, но никакой фаллос команды не отваживался тронуть дочь Торакса.

– Фаллос команды? – не понял Гаер. – Я думал, что у каждого матроса есть свой собственный фаллос.

Компания развеселилась.

– Да? Сказать по секрету, – Гаер подмигнул сестре, – моряки и мальчиками интересуются тоже!

– Но интерес ко мне был сильнее! – возразила сестра. – Однажды я услышала, как берберский торговец предлагал отцу 500 серебряников за меня или 50, если он отдаст меня на ночь.

– И ты согласилась? – спросил Гаер, откусывая ломоть мяса. – Думаю, что половину заработанных денег папа оставил бы тебе.

– Нет, – Торакс улыбнулся, – я сказал, что не все у меня можно купить за деньги.

– А торговец был совсем не в моем вкусе. Кстати, Гаер, пока папа не купил рабыню мне, ты дашь попользоваться твоей? У нас в пансионе не было рабынь. Воспитатели говорили, что девушки должны все уметь делать сами, чтобы потом как следует спрашивать работу с рабов.

«Они лакомятся, а мне достался лишь кусок хлеба! » – измученная девушка была все еще очень голодна и наблюдала за трапезой, глотая слюнки, но, помня урок у дерева, следила за тем, чтобы винная кружка Торакса никогда не была пустой. Еда приближалась к концу, и Пикколо послали вниз на кухню за второй бутылкой.

Гаер с Тандой выпили немного вина, смешанного с водой. Напиток отдавал изюмом и был сладкий. По телу разлилось тепло. Все-таки Танда чувствовала себя немного выпившей.

«Перебор, – подумала она, – вкусно, но тяжело! Говорила нам наставница в пансионе, не надо есть так, чтобы после этого было не встать. Обидно, но новая папина игрушка меня не возбуждает. И что он в ней нашел? »

«Первая, самая легкая часть путешествия позади, но Винию уже ищут, – Торакс пил вино и смотрел в угол, где паук оплетал паутиной мышонка. – Выскользнуть из сетей ловчих империи не так просто! Наша Пикколо должна знать, как ведут себя рабыни, и дрожать от страха в предвкушении того, не потребует ли господин этой ночью большего, чем обслуживание стола! »

Пикколо тихо стояла в полумраке, следя за чашей с вином.

«Было бы достаточно легко просто оставить Пикколо у себя: семейство никогда бы не осмелилось потребовать ее назад. Это означало бы допустить, что мы умышленно сговорились нарушить императорский приговор об изгнании. Тогда бы ничто не остановило меня от овладения девушкой точно тем же способом, каким ее дед овладевал мною! »

Торакс даже теперь ту помнил опаляющую боль в анусе, разрывающую тело на куски. Насилие над Винией было бы возмездием, искуплением, и удовольствием тоже.

«Заставить Винию-Пикколо хныкать, умолять и страдать? Испить чашу унижения до дна? Это она получит! Оставить в рабстве навсегда? Но я дал обязательство Циннамусу, и это слово я не должен нарушить! Мой сын Гаер – другое дело. Никаких обязательств не было дано им или за него, – отец не без удовольствия заметил возбуждение парня, когда тот сек Пикколо. – Но вот Танде не надо ничего рассказывать! Тем охотнее она будет использовать Пикколо для самых унизительных форм женской любви. Уж этой науке их должны были обучить в пансионе! »

Для Пикколо проявление чувств тем или иным образом были неуместны. Она была рабыней, и рабской судьбой было страдать, а не выбирать. Торакс, однако, наблюдал краем глаза за ней, подозревая, что Пикколо захочет сама угодить Гаеру, а может быть, и Танде. Даже после того, как Гаер высек ее и довел оплеухой до слез, пристальный взгляд рабыни сопровождал спасителя.

Это было вполне естественно. Гаер спас ей жизнь и смело противостоял брату, которого Виния боялась, а потом стал ее первым мужчиной. Для Пикколо Гаер был сильным и храбрым героем. Личностью, которой следовало поклоняться, пусть также и бояться. Торакс запомнил, как Пикколо, когда она все еще была Винией, спросила, может ли она стать рабыней Гаера. Девушка полюбила сына!

Настало время приступить к обучению Танды и Гаера. Торакс постучал пальцем по краю своей чаши для вина. Пикколо, усвоившая этот сигнал за много скучных часов, проведенных в компании отца, выступила вперед из тени и нагнулась, чтобы наполнить чашу. Пока она наливала, Торакс пробежался рукой по тыльной стороне ее бедер. Он ощутил напряжение девушки, но продолжал сосредоточенное изучение.

«Этого делать нельзя! – думала Виния, – но за сопротивление меня высекут! »

Торакс оставил руку лежать на закруглении ягодиц. Указательный палец начал вдавливаться в разделительный желобок. Чаша с вином была полна. Девушка прекратила наливать, но осталась на месте в ожидании. Торакс взглянул в лицо девчонке. Он увидел, как девушка проводит кончиком языка по пересохшим губам.

– Гаер, ты хорошо выбрал, – заметил он, – девушка красивая и, я полагаю, старательная!

– Да, взгляни, – сказала Танда, поднимая свободной рукой тряпку Пикколо спереди. – Лобок гладко выскоблен! Но груди у нее маленькие!

Танда бесцеремонно полезла пальцем в половую щель. Из глаз Пикколо потекли слезы, но она стояла не шелохнувшись.

– Пожалуй, Гаер, – облизнулась Танда, – что-то в этой девчонке есть! А вот девственности уже нет! Посмотри, она очень чувственная! Погладить ее, так она просто течет!

Торакс взял грудь девушки и резко сжал. Пикколо взвизгнула.

– Пожалуйста, господин... – быстро вымолвила она, запинаясь, но остальные слова застряли у нее в глотке.

Новая игрушка

За пределами комнаты произошла суматоха. Дверь рывком открылась, и появилась бедно одетая женщина, тащившая за собой девушку.

– Господин, – заплакала женщина, бухнувшись на колени, – помогите бедной несчастной женщине!

– Чего ты хочешь? – раздраженно спросил Торакс.

– Помогите мне, пожалуйста, – голос женщины стал подвывать. – Мы должны уплатить подушную подать, или вся семья – четверо детей, младше, чем эта, мой муж и я – все будем выброшены на улицу. Мы будем изгнаны с нашей фермы и оставлены голодать!

– И какое мне до этого дело? Почему я должен избавить тебя и твой жалкий выводок от голода?

– Пожалуйста, господин. Вы известны пристрастием к девушкам, и как Вы хорошо платите, тоже все знают. Эта девушка самая старшая у нас. Пятнадцати лет... Прекрасный ребенок... Взгляните... Посмотрите на волосы, подобные льну, на пухленькие губы! Этот нежный цветок создан для наслаждения, а плотный маленький зад для порки в случае неповиновения! Я не запрашиваю цену, господин... Вы даете мне то, что, по вашему мнению, она стоит... Я уверена, это будет больше, чем мы обязаны отдать в налог!

Девушка стояла рядом своей матерью, голова склонилась, тусклый румянец обиды и гнева залил лицо.

– У тебя больше нет на продажу никаких вещей, женщина, кроме собственной дочери? – забавляясь, произнес Торакс.

– Только наша корова, господин, но она дает нам молоко.

– Почему твой муж не пришел, чтобы совершить сделку?

– Он слишком сильно любит дочь, господин! Он плакал, когда я забирала ее из дома...

– Если он любил дочь, то весьма вероятно, что девушка – испорченный товар. Знаю я ваши сельские нравы!

– Нет, господин. Нет. Я не позволяла ни ему, ни дяде. Оба просили, господин. Но я не позволила никому! Я сказала, что если мы сохраним девушку, то в случае крайней необходимости она может стать денежным вкладом!

– Хорошо, коль она так прекрасна, позволь осмотреть ее надлежащим образом.

Торакс отпустил Пикколо с небольшим шлепком по крестцу и поманил к себе новую игрушку.

– Разденься, – приказал он.

Девушка колебалась.

– Делай, как говорит тебе господин, – мать дала ей крепкую затрещину. – Неблагодарный ребенок! Я родила и выкормила тебя, присматривала за тобой в течение стольких лет, и когда ты можешь мне помочь, ты стараешься отказаться!

Девушка вверх потянула короткую рубашку, что была ее единственной одеждой. Она бросила рубашку на пол и встала перед Тораксом, опустив голову и сложив руки перед собой. Плечи несчастной вздрагивали, а по лицу текли слезы.

Торакс нетерпеливо выругался и наклонился вперед, разведя врозь руки девушки в стороны.

– Ничего не скрывай от твоего господина, – рявкнул он раздраженно.

«Эта девушка дар богов, – подумала Пикколо, – стояла бы я сейчас на ее месте! »

– Посмотрите, неужели она не хороша? – нетерпеливо спросила женщина. – Вы убедитесь, что она хорошая девушка, господин... Девственница... Она быстро выучится, господин. Я обещаю Вам.

– Я все еще не знаю этого, женщина, – раздраженно произнес Торакс. – Сейчас посмотрим внимательнее! Гаер, Танда, подойдите сюда... Настало время, пора вам узнать о том, как выбирать рабынь.

Дети встали рядом с отцом, и Торакс начал методично осматривать юное тело.

– Угрюмо глядящий маленький зверек, – заметил мужчина, поворачивая лицо девушки на свет. – Хотя мы скоро излечим ее от этого... несколько ударов хлыстом, и она будет стремиться полностью угодить... Открой рот... всегда проверяйте зубы... рабы непригодны, если их рты полны гнилых пеньков... у нее – превосходные... Проверяйте также кожные заболевания под руками, за локтями и коленями, между пальцев ног и там, где ноги соединяются... Затем проверьте, не сломаны ли у нее кости! Вряд ли у нее есть перелом руки или ноги, но рабов достаточно часто продают с надтреснутыми ребрами...

Все время, пока он говорил, руки Торакса перемещались по девушке, а пальцы щупали и изучали ее тело.

– Вы побили ее сегодня, – заметил Торакс женщине, когда повернул живой товар кругом, чтобы проверить спину.

– Да, господин. Она не хотела идти со мной, господин. Она сказала, что не хочет быть рабыней, и умоляла меня не продавать ее. Она звала на помощь отца, а мой глупый мужчина начал плакать.

– Это не в счет, – заметил Торакс Гаере, – синяки пройдут достаточно скоро. Наклонись вперед... Теперь всегда тщательно проверяйте рабов и рабынь здесь: раскрой полностью и посмотри сперва насчет глистов... Никаких их признаков... Затем вздутия или шрамы вокруг дыры... Стой неподвижно!.. Сначала пощупай, есть ли какие-либо препятствия, и затем пощупай вот тут...

– Она мокрая! – заметила Танда. – А дальше преграда. Девственница!

– Верно. Сырость на пальце дает тебе некое представление, насколько страстна девушка. Теперь повернем ее лицом к нам. Вот тут есть место, если ты коснешься которого, то возбудишь ее.

– Гаер, – шепнула Танда, – плюнь на палец и попробуй сам! Смотри... Если ты продолжаешь трогать его, она кончит...

Осмотр закончился.

– Хорошо, женщина. Я буду владеть твоей дочерью!

Торакс вытащил кошелек и, выбрав золотую монету, дал ее матери.

– Благодарю Вас, господин... Благодарю Вас... Вы не пожалеете об этом, я уверена, господин... Ты будешь теперь хорошей девушкой и постараешься сильно угождать твоему господину, как должно рабыне... Благодарю Вас, господин...

Женщина, пятясь, вышла из комнаты, кланяясь и произнося благодарности.

– Давай посоветуемся, – произнес Торакс, – мы должны дать девушке имя. Бестия, я думаю. (Латинское слово, означающее маленького зверька, что унизительно для девушки, которой дано это имя)

– Танда, ты знаешь, как ласкать бугорок между ног? – Торакс говорил нетерпеливо, видя озадаченное выражение на лице дочери.

– Да, отец! У нас в пансионе был большой опыт…

– И ты получала от этого удовольствие?

– Иногда, отец. С первого же дня воспитательницы брали молодых девушек себе, чтобы спать было теплее. А потом уже мы обучали новых воспитанниц таким играм.

– Хорошо, это вполне естественно... Часть взросления... Потом ты покажешь Пикколо и Бестии, что и как девушки должны делать. А мы посмотрим. Только не сегодня. Сегодня я беру ее во внутреннюю комнату на ночь. Танда, ты будешь спать здесь на кушетке. Гаер – в свою комнату. Пикколо может спать на полу рядом с твоей кушеткой.

Перерождение Бестии

Торакс схватил покупку за руку чуть выше локтя и, толкая ее перед собой, прошел в комнату. Он ощущал, как кисть руки девчонки выворачивается из-под его хватки.

«Теперь я рабыня! Папа разрешил меня продать! Я ли для него не старалась? Всякое ему позволяла, а он не смог за меня заступиться! »

Выпустив ее, он снял собственную одежду. Он увидел, как расширились глаза новой рабыни, когда они сфокусировались на огромном фаллосе. Он холодно улыбнулся, когда заметил, что состояние девушки от угрюмого негодования перешло к панике.

– Ты знаешь, что ждет тебя в самом недалеком будущем, красотка? – спросил он с жестким смехом.

Губы Бестии шевельнулись, но не произнесли никаких слов.

– В любом случае это не имеет значения... Ты это получишь... Молодые кости и молодые ткани... может быть, с тобой все будет хорошо... Теперь встань на колени и лижи его... добейся, чтобы он был приятным и влажным ради тебя самой... Побыстрее!

Девушка колебалась, и Торакс сильно ударил ее по лицу. Девушка опустилась на колени перед Тораксом. Глядя вниз, на светлую голову девчонки, мужчина почувствовал, как мягкий язычок пробежал по всей длине фаллоса.

«Или у девушки природный дар, или у нее был предшествующий опыт, – Торакс подозревал последнее. – Девушка, вероятно, надеется, что спасет себя, стимулируя ранний оргазм. Ошибается! »

– Бери прямо в рот, – приказал он.

Он схватил ее за уши и потянул голову вперед, чтобы сам смог почувствовать, как головка вдавливается в горло. Девушка начала задыхаться. Торакс подержал ее так мгновение и затем, схватив за плечи, сам бросил ее на кушетку. Он обхватил щиколотки девушки и закинул их себе на плечи.

Потаенное местечко открылось перед ним. Девушка круглыми от ужаса глазами смотрела на господина.

– Эта поза называется устрица! – Торакс нацелился и надавил.

Девушка вздрогнула и отчаянно замотала головой.

Единственным препятствием была теснота тела Бестии, вернее, расщелинки, куда ранее никто не проникал.

Торакс толкнулся снова, проникая все глубже и глубже внутрь. Девственная заслонка минуту сопротивлялась. Используя свой вес, Торакс загнал фаллос на всю глубину. Пронзительный крик заполнил комнату. Преграда поддалась. Торакс мог ощутить тесноту и жар девушки.

Теперь рабыня тихо плакала, ойкая при каждом толчке. Торакс не намеревался щадить девушку или считаться с ее ощущениями. Он сделал паузу и затем начал двигать фаллосом, постепенно набирая темп.

«Настоящая мужская работа! » – думал он, и его пот, бегущий со лба, падал на лицо жертве. Девичий стон сменился тихим хныканьем. Постепенно она начала отвечать на толчки мужчины. Торакс почувствовал прилив крови и снова вошел глубоко внутрь всхлипывающей рабыни.

– Достань горшок, – грубо сказал он, – мне нужно отлить!

Бестия с усилием поднялась на ноги и, хромая на обе ноги, полезла под кушетку. Торакс увидел, что свежая кровь бежит вниз по внутренней стороне бедер.

– Живее, – нетерпеливо произнес он, вставая на ноги.

– Хорошо, стань на колени и держи сверху для меня. – Торакс помочился в горшок. Он заметил, что фаллос был в крови. Он взглянул вниз на Бестию, пока та стояла на коленях у ног, голова девушки находилась на уровне фаллоса. Он стряс капли мочи и насухо вытер пальцы о светлые волосы Бестии.

Беспокойная ночь

Танда, выпив лишнего, уснула сразу. Ей снился пансион и невинные забавы подруг. Только почему-то у них были лица Бестии и Пикколо.

В передней комнате на кушетке было два одеяла. Гаер разделся, завернувшись в них, улегся на кушетку и вскоре заснул. Пикколо свернулась на ковре, лежащем на полу. Изнуренная приключениями последнего дня, она тоже спала.

Сон обеих был нарушен криками рабыни в комнате отца. Гаер услышал рядом шевеление Пикколо, и затем тихий звук ее плача. Он понял, что девушка в ужасе. Гаер почувствовал себя покровителем рабыни.

– Девушка, – прошептал он.

– Да, господин?

– Иди сюда. Я стащил со стола кусок лепешки.

Пикколо послушно заползла в кушетку. Усевшись, Гаер разместил одеяла так, чтобы они прикрывали и его самого, и рабыню. Он улегся и обнял руками Пикколо, который прижималась ближе к нему.

– С тобой все хорошо, Пикколо? – спросил Гаер.

– Да, господин, – Пикколо дожевывала лепешку.

– Тогда почему ты плакала?

– Я была испугана, господин! Там твой отец что-то вытворяет с Бестией.

– Нет нужды пугаться. Ты хорошая девушка. Делай, как тебе говорят, старайся понравиться моему отцу, и нам с тобой будет отлично!

Гаер провел рукой вниз по спине Пикколо, до попки. Он был уверен, что девушка должна почувствовать твердый фалл и угадать желание господина. «В моей постели лежит рабыня, – думал он, – и я могу сделать с ней все, что захочу! »

– Да, господин. Я... я хочу понравиться Вам, господин!

– Тебе все еще больно от порки, которую я тебе дал?

– Немного, господин!

– Да, вон какие полосы на заднице. Ладно, пусть эта порка будет для тебя уроком. Ты теперь моя рабыня, и я хочу тебя еще раз. Ложись на живот! Помни, что от твоего поведения сейчас зависит, будет ли утром порка или нет.

– Я постараюсь, господин... – девушка встала на четвереньки. Сопротивление, умышленное или нет, было почти невозможным.

Гаер смачно плюнул в щель и размазал слюну по маленькому лону.

Девушка напряглась и затем нарочно толкнулась попкой назад. Гаер медленно ввел фалл глубже. Вдруг Пикколо дернулась вперед.

Он минуту полежал неподвижно, ощущая фаллом жар и тесноту, а потом медленно и осторожно, начал толчки. Девушка стонала и хныкала, но затем начала отвечать. Гаер увеличил скорость и силу толчков. Вскоре он колотился вверх-вниз настолько быстро и сильно, как только мог. Пикколо стонала и извивалась. Гаер почувствовал, как дрожит собственный фалл, и почти в тот же момент оба кончили.

– Хорошая девушка, – произнес Гаер и поцеловал Пикколо в шею.

В комнате стало тихо, только из соседней комнаты слабо доносилось хныканье Бестии...

Только Танда, выпив лишнего, спокойно спала.