Цепь Часть 1

Катя поставила свою подпись.

- Нашли новую работу? – поинтересовалась тетка из отдела кадров.

- Да, меня пригласили в Москву, - небрежно кивнула Катя, - счастливо оставаться.

- Повезло, - вздохнула тетка.

Приду домой и отравлюсь, решила про себя Катя, мило улыбнулась и вышла. Только что закончились семь лет ее жизни. Она уволилась из больницы, где проработала с окончания института. Уволилась по собственному желанию. Медленно спускаясь по лестнице, мимо родного отделения реанимации, она ненадолго остановилась, вздохнула и прошла дальше. В сумочке запиликал телефон, звонили с работы. Теперь это меня не касается, подумала девушка, но все же взяла трубку. Звонил Вадим. Он работал хирургом в этой же больнице, и уже два года они были любовниками.

- Катенок, - вместо приветствия сказал он, - обезболишь мне грыжу послезавтра?

- Вряд ли, - ответила Катя, - я только что уволилась.

Вадим помолчал и спросил другим голосом.

- Где ты? Я сейчас приеду.

- Заезжай лучше вечером. Я буду собирать вещи, завтра я уезжаю в Москву. Пока.

Пройдя мимо первой хирургии, она встретила заведующего отделением, своего любимого дядю Женю, добродушного толстяка и великолепного хирурга.

- Киска, чего такая грустная? – улыбнулся он.

- Уезжаю, дядя Женя, меня приняли на работу в Первый медицинский институт в Москве.

Вместо ответа, он привычно хлопнул ее по попке, заставив радостно и привычно взвизгнуть.

- Грустно расставаться?

- Ага, - кивнула Катя, - все-таки семь лет, как один день.

- С тебя отвальная, девочка.

- Не получится, завтра самолет. Но я еще зайду попрощаться. Завтра с утра.

- Ну, беги собираться, только завтра обязательно заходи.

- Обещаю. Спасибо, дядя Женя, за все. До встречи, - и своей прежней легкой походкой бывшей гимнастки, Катя спустилась вниз.

Оставался самый последний и тяжелый разговор. На первом этаже располагался кабинет ее профессора, уже бывшего. Профессору, вернее профессорше, было сорок два года. Это была потрясающая женщина. Несмотря на тяжелую работу руководителя крупнейшей реанимации в области, постоянные стрессы, Владлена Николаевна умудрялась выглядеть на тридцать, иметь мужа-банкира, двоих детей, защитить докторскую диссертацию в тридцать четыре, и сохранять такую фигуру, которой завидовали все женщины, какие только встречались в больнице. Владлена носила такие короткие халатики и такие маленькие юбки, что частенько, когда она задирала потрясающие ноги на стол, можно было видеть миниатюрные трусики. Грудь ее часто тоже прикрывалась чисто символически, а каблуки ее модельных туфель имели большую высоту. Молодые, да и не очень молодые сотрудники мужского пола постоянно шушукались по этому поводу, строя разные нехорошие предположения, но все до одного, были ее рыцарями. У Владлены был крутой характер, мощный интеллект, решимость защищать каждого своего сотрудника, удивительное знание психологии и еще более удивительная прозорливость по отношению к каждому посетителю ее кабинета, будь то больной или чиновник, спонсор или студент. Словом, таких женщин Катя в своей жизни не встречала никогда.

Вздохнув, она постучала в дверь кабинета профессора. Нелегко уходить от человека, который дважды спасал тебе жизнь.

- Открыто, - раздался голос профессорши.

Она находилась в своей излюбленной позе для раздумий и принятия решений – развалилась в кресле, задрав голые ноги на стол. Почему-то она никогда не любила чулки и колготки, вот и сейчас, под креслом валялись босоножки на высоченной шпильке, и всем посетителям предоставлялась возможность оценить красоту ухоженной кожи, педикюр и безупречные пальцы. Халатик как обычно задрался кверху, открывая короткую стильную бежевую юбку, рубашку от Кардена и золотые украшения на шее.

- Я как раз думала звонить тебе, - сказала Владлена, - садись.

- Катя, у тебя две смерти за последнюю неделю, - продолжила она, когда Катя уселась напротив, - в чем дело? У тебя неприятности? Ты совершенно не думаешь.

- Владлена Николаевна, я только что уволилась, - выпалила Катя, - извините меня, если сможете.

Взяв со стола пачку сигарет, профессор задумчиво закурила и посмотрела сквозь дым на девушку.

- Из-за Вадима?

- Не только. Он хороший парень, я иногда даже думаю, что люблю его. Я просто не могу больше работать. Постоянно думаю, как бы мне набрать в шприц павулон с калипсолом.

- А родители?

- Неделю назад они подписали контракт с Китаем и улетели на три года в Пекин. Я живу одна.

Профессор опустила ноги со стола, нашарила под столом босоножки и обулась. Медленно она подошла к Кате, подняла ее голову за подбородок и посмотрела ей в глаза.

- Я дважды спасала тебе жизнь, - сказала Владлена, - сейчас спасу третий раз. Мне жаль терять отличного перспективного сотрудника и хорошего человека. Молчи, не перебивай. Я дам тебе один совет. Если хочешь спасти себя как личность и как женщину, заключи контракт. У тебя нет детей, родители улетели, с работы ты уволилась. Терять все равно нечего.

- Какой контракт? – робко спросила Катя.

- С концерном «Цепь».

- О господи, ведь они работорговцы. Кого мне там покупать? Любовника? Домашнюю прислугу?

- Рабство, свое рабство.

- Вы хотите, чтобы я стала рабыней, да еще и заплатила за это?

- Поверь мне, это лучший выход для тебя. Ты станешь женщиной через год, а то и раньше. Потом тебя продадут, если повезет. Вернешь себе все деньги, и с существенной прибылью. Потом вернешься на работу к нам, я тебя возьму, обещаю. Кстати, знаешь, за сколько купили меня двадцать лет назад? За семьсот тысяч рублей.

- Боже мой, Владлена Николаевна, вы были рабыней, - прошептала Катя.

- А ты думаешь, меня мама сделала такой, какая я есть? Такой меня сделали рабские оковы. Муж купил меня, и мы прожили в счастливом браке двадцать лет, я родила ему двоих детей. Сын сейчас в кадетском корпусе в Ленинграде, дочке сейчас тринадцать. Я думаю ее продать года через три. Муж не возражает.

- Вы живете с вашим бывшим господином?

- Почему бывшим? – удивилась Владлена. – Я и сейчас принадлежу ему. В конце концов, я тебя не уговариваю, я просто предложила выход из ситуации, дала тебе хороший совет. Рабство для тебя – это спасение. Иначе рано или поздно ты действительно наглотаешься таблеток и умрешь в полном одиночестве в своей квартире.

- Владлена Николаевна, это очень страшно, быть рабыней?

- В нашем обществе мужчина, чтобы стать мужчиной, должен пройти кадетский корпус, а женщина – побыть рабыней. Мой сын кадет, я люблю его и скучаю за ним. Думаешь, мне доставляет радость, когда мой мальчик дерется с дикими зверями, или объезжает мустангов, или по три месяца не бывает дома из-за нарядов, или спит на голой земле? Но он должен стать мужчиной, и я терплю. Так и с рабством. Придется расстаться со многими привычными вещами, с домашним уютом и родными, свободой передвижения, терпеть грязную работу, побои и изнасилования, в конце концов, несколько лет ходить только босиком. Почему так мало настоящих мужчин и женщин? Потому что военная школа и школа рабства суровы и строги, немногие решаются, немногие выдерживают. Единицы из сотен. Но те, кто все же выдержал, становятся людьми в полном смысле этого слова. Подумай над этим. А еще лучше, посмотри сайте концерна в сети, его реклама натыкана на каждой странице.

- Спасибо, Владлена Николаевна, - почти прошептала Катя, - я подумаю. До свидания.

С этими словами Катя, не дожидаясь ответа, вышла из кабинета.

Домой она добралась в полном раздрызге чувств. Включила терминал, дрожащими руками загрузила официальный сайт концерна «Цепь» и вошла в новый, суровый и причудливый мир рабства. Девушки в цепях, девушки, связанные по рукам и ногам, девушки, привязанные и прикованные к кроватям, полуобнаженные, закованные в кандалы красавицы на улицах. Более миллиона фотографий, видео, рекламных роликов. Катя читала условия и не понимала текста, так ее оглушила красота невольниц. В конце концов, она выпила три рюмки коньяка и разрыдалась, одна, в пустой и гулкой квартире, на большой родительской кровати. Незаметно для себя, она заснула. Звонил ее телефон, мобильный и городской, через некоторое время звонили в дверь. Треньканье и пиликанье будили ее, но она не хотела видеть сейчас Вадима, слушать его утешения, очередные обещания бросить жену и заниматься потом с ним сексом. Ночь застала ее врасплох. В темноте было страшно, и Катя включила ночник, а потом опять загрузила терминал. Всю ночь просидела она в одиночестве на кухне, почему-то абсолютно голая, пила кофе, рассматривала в зеркало свое тонкое гибкое тело бывшей гимнастки, и представляла, как она будет смотреться связанной, как будет выглядеть ошейник на стройной шее, представляла тяжесть кандалов на щиколотках и запястьях. Под утро она решилась.

Нанеся короткий прощальный визит в больницу, попрощавшись с людьми, рядом с которыми она проработала семь лет, Катя вновь каким-то чудом избежала встречи с Вадимом. Потом она подсчитала свои накопления и горько улыбнулась. Семь тысяч рублей за семь лет. Впрочем, если верить расценкам сайта, этого должно было хватить. В тот же день через агенство сдала квартиру на год, деньги положила в банк, опять же, на год. И тогда ей стало по-настоящему страшно. Она одна, родители за много тысяч километров, без работы, без денег, без жилья. Мосты были сожжены, возврата в прежнюю жизнь не было. Только под вечер Катя вызвала такси и назвала адрес главного офиса концерна.

Здание поражало своими размерами и холодным деловитым стилем отделки. Нажав на кнопку звонка, Катя вздрогнула, услышав женский голос из переговорника.

- Вам назначено?

- Нет.

- Тогда цель вашего визита?

- Я хочу стать рабыней, - тихо ответила Катя.

Вместо ответа дверь автоматически распахнулась, и девушка вошла. Она оказалась в роскошном офисе, обставленным строгой мебелью, с многочисленными растениями в горшках на окнах и на полу. Зал был залит ярким светом потолочного освещения. Мраморный пол был начищен до блеска и отражал все как в зеркале.

- Добрый день, - услышала она женский голос одновременно со звяканьем цепей по мрамору.

Обернувшись, Катя увидела рядом с собой молодую женщину лет двадцати пяти, в строгом офисном костюме, белой рубашке и свободно повязанном галстуке. Белокурые волосы в тщательно продуманном беспорядке рассыпались по плечам, она была красива какой-то уверенной в себе красотой, тело ее было наполнено силой и здоровьем. На шее блестел стальной ошейник. Дорогой серый костюм как влитой облегал стройную изящную фигуру с выпуклыми формами. Опустив глаза, Катя вздрогнула. Узкие брюки на стройных ногах девушки достигали до середины голени, девушка была босая, и тонкие изящные щиколотки были закованы в кандалы. Катя не в состоянии была отвести глаза от ног девушки, тонких пальцев с французским педикюром, маленьких стоп с высоким подъемом, ухоженной кожи, изысканных щиколоток в стальных браслетах кандалов.

- Меня зовут Валентина, - сказала девушка, - я секретарь нашей организации.

- Екатерина Соколова, - девушки пожали руки, будто при обычной деловой встрече.

- Прошу за мной, - Валентина легко повернулась и легкой, танцующей походкой, будто она была свободна, но все же сопровождаемая позвякиванием цепи по мрамору, двинулась к большому письменному столу в конце зала.

- Садитесь, - предложила она, сев за стол, - я вас слушаю.

- Я хочу стать рабыней, - тихо ответила Катя.

- На срок?

- Пока на год.

- Очень разумно. Временные контракты – наилучший выход для начищающих. Стоимость за год составит шесть тысяч. Как будете расплачиваться?

- Наличными, - Катю не отпускало ощущение нереальности происходящего. Будто она в магазине покупает бытовую технику.

- Внимательно прочитайте условия стандартного контракта, заполните анкету и пройдите ментоскопирование, - Валентина протянула ей пакет документов.

- Погодите, - торопливо сказала Катя, - вы ведь тоже…

- Рабыня? Конечно. Контракт на десять лет. Сейчас у меня третий год на исходе.

- Но почему вы тогда работаете?

- А почему бы и нет. Я профессиональный секретарь-референт, я закончила МГУ, знаю три языка. Мне нравится моя работа, - удивленно ответила секретарь.

- Тогда вы не могли бы мне немного рассказать, как это все происходит. Я понимаю, что все изложено в бумагах, но как-то живой рассказ лучше воспринимается.

- Этого не расскажешь, все происходит индивидуально, поэтому и проводится ментоскопирование. Лучше поговорим после вашего обследования, я смогу дать вам несколько рекомендаций и советов.

- Ну, хорошо, тогда скажите, если я подпишу контракт, что со мной произойдет?

- Хм… - протянула Валентина, - если вкратце. Вы переходите в полную собственность концерна. Вы лишаетесь всех гражданских прав, вы становитесь вещью. Сотрудники концерна вас могут продать, подарить, изнасиловать, избить, даже искалечить. Рабыни не подлежат общей юрисдикции, уголовный кодекс вас не защищает. Вас защищает только концерн, но защищает от всего, от милиции, бандитов, неуплаты налогов. Вы принадлежите концерну полностью, только он имеет право наказать вас.

- Я хочу пройти ментоскопирование сейчас, - твердо сказала Катя.

Вместо ответа, Валентина встала из-за стола, достала из ящика стола нейрошлем и протянула его Кате. Девушка осторожно надела шлем на голову, и тут же провалилась в темноту. Это был не обморок, через пять минут секретарь сняла шлем с ее головы, и сознание осталось ясным. Секретарь задумчиво читала строки, бегущие по экрану ее терминала.

- Из вас получится великолепная рабыня, - произнесла Валентина, закончив чтение, - вы делаете правильный выбор.

- Вы всем это говорите? Чтобы подписали контракт? – усмехнулась Катя.

- Конечно, нет. После ментоскопирования на концерн ложится вся ответственность за ваше решение. Если женщина не может стать рабыней, а ее склоняют к подписанию контракта, то концерн платит огромный штраф, одного из руководителей концерна, ответственного за этот несчастный контракт, без суда сажают в тюрьму на десять лет, а рабыню, которая оформляла его, убивают. Концерн имеет большие привилегии, но и ответственность несет колоссальную.

Катя молча подтянула к себе анкету, и быстро заполнила ее. Потом, не читая, подписала контракт и выложила на стол деньги из сумочки. Валентина также молча пересчитала деньги, внесла в терминал номер контракта, заверив его в министерстве юстиции через сеть, отправила куда-то отчеты по электронной почте и с удивлением посмотрела на горящую на ее столе зеленую лампочку.

- Формально, вы рабыня с момента подписания контракта, - растеряно сказала она, - но вас хочет увидеть госпожа Светлана, причем увидеть именно сейчас. Можете общаться с ней, как свободная женщина. Ваше рабство начнется завтра. А сейчас пройдите туда, - она указала рукой на автоматически открывшуюся дверь в дальнем конце зала.

Катя, нарочито громко цокая каблуками, вошла в дверь и оказалась в еще более роскошном офисе. За столом сидела женщина лет сорока, такой потрясающей, невозможной красоты и чувственности, что Катя на мгновение потеряла дар речи. На женщине было черное длинное платье, с разрезами на юбке, очень откровенным декольте, позволяющим убедиться, что грудь у нее великолепна и в полном отсутствии бюстгальтера. На ногах были очень открытые босоножки на высоком каблуке, в разрезах платья сверкала ухоженная кожа безупречных ног.

- Садись, - кивнула женщина на стул напротив, - меня зовут Светлана, но для тебя я навсегда останусь госпожой. Я руководитель концерна в регионе. Теперь я твоя хозяйка.

- Почему вы хотели меня видеть? – спросила Катя, усаживаясь на стул.

- Меня заинтересовала твоя ментограмма. Почему ты решила стать рабыней? Не отвечай, я сама скажу. Потому что тебе двадцать девять лет, ты успешный специалист, с хорошими карьерными перспективами, но ты одинока. Любовники не в счет, твои родители живут своей жизнью. А ты хочешь семью, детей. Хочешь перестать решать, кому жить, а кому умереть, и хочешь, чтобы решали за тебя. Тебе надоело быть сильной. Это правда?

- Да.

- Ты хочешь найти мужчину. Правда, Вадим был почти хорош, он умный, сильный, смелый и добрый, но он не твой мужчина.

- Да, госпожа.

- Ты хочешь стать женщиной. Молодец. Теперь иди. Ты станешь прекрасной рабыней.

Не говоря ни слова, Катя вышла, дверь за ней закрылась.

- Что теперь? – спросила она.

- Завтра, в семь утра, вам надо быть по этому адресу, - ответила Валентина, протягивая ей бумажку, - теперь обещанные советы. Наденьте шорты, или короткие джинсы, или капри, но ни в коем случае не юбку. Нижнее белье по вкусу. Обязательно рубашку или блузку с коротким рукавом. На ноги туфли или босоножки без застежек, чтобы вы могли снять их без помощи рук. Да, и берите обувь, которую не жалко.

- Зачем?

- Завтра на вас наденут цепи. А обувь у вас отберут. Весь следующий год вы проведете босиком. Не берите с собой деньги или украшения.

- Это страшно, когда заковывают в цепи?

- Сначала да, а потом… Впрочем, не будем торопить события. Всего хорошего. Счастливого рабства, - Валентина улыбнулась и вернулась к своему терминалу.

На негнущихся ногах Катя еле добралась домой. Еще с вечера долго выбирала, в чем она встретит свою неволю. Наконец остановилась на потертых модных джинсах голубого цвета, без жалости обрезала штанины до колен, и легкой светлой блузке. Из обуви она выбрала свои старые туфли, на низком удобном каблуке, без задников, в которых она частенько стояла в операционной. Немного помаявшись в одиночестве в пустой квартире, так как мебель уже начало вывозить агенство, Катя поставила будильник на половину шестого и провалилась в сон.

Садик был маленьким и заброшенным. Залитый ослепительным светом солнца, несмотря на раннее утро, он сверкал свежей зеленью. Газон переливался изумрудом травы. Катя вышла из маршрутки и еще минут двадцать шла пешком, пока не уперлась в этот садик. Она не сразу рассмотрела, что между деревьями стоят шесть женщин. Две из них показались Кате смутно знакомыми. Трое курили. Объединяло их всех одно – все волновались, и это волнение бросалось в глаза. Катя и сама чувствовала, как пересохло во рту и дрожат колени.

- Привет, - сказала она.

- Еще одна дурочка, - хмуро прокомментировала одна из женщин. Ей на вид было лет тридцать, она была одета в короткое белое платье и открытые босоножки.

- Страшно? – участливо спросила другая, девушка лет двадцати пяти, с прекрасными русыми волосами и яркими зелеными глазами.

Катя молча кивнула.

- Нам тоже, - улыбнулась девушка, - трое уже ушли.

- Половина контракта потеряна, - процедила первая женщина, с модной короткой стрижкой черных волос, сероглазая, покрытая ровным золотистым загаром.

- Ты-то чего не ушла? – немного агрессивно спросила Катя.

- Если я что-то решила, то довожу дело до конца, - отчеканила сероглазая брюнетка, - ладно, давай знакомиться. Инна, - она протянула руку.

- Катя, - женщины пожали друг другу руки и смущенно переглянулись. Ладони обеих были холодны как лед, несмотря на начинающуюся жару.

- Лена, - кивнула зеленоглазая красотка.

Остальные женщины не обратили внимания на этот разговор. Все были слишком поглощены собственным волнением. Катя осмотрелась. Собравшиеся все были красивы мягкой, женственной красотой. Все разные, но физическая привлекательность объединяла их лучше родственных связей. Одна с явной примесью азиатской крови, остальные славянки.

Достав из сумочки сигареты и зажигалку, Катя молча закурила. В молчании прошло еще минут пятнадцать. Две девушки стали нервно поглядывать на часы. И наконец дождались. Раздалось мягкое урчание мотора, и к собравшимся женщинам подкатила большая оранжевая фура. Открылась передняя дверь, и на землю легко соскочила полуголая мулатка. Все с интересом и страхом посмотрели на нее. Мулатке на вид было лет двадцать восемь-тридцать, смуглая кожа атласно блестела на солнце. Женщина была одета в короткую кожаную юбку и очень откровенный топ, открывающий полушария великолепной груди. На ногах поскрипывали кожаные босоножки, состоящие из тонких ремешков, оплетавших мускулистые голени до колен. Вообще, вся фигура мулатки дышала силой и отменным здоровьем, под кожей мягко контурировались длинные мышцы. Темные глаза, короткие белые мелированные волосы, сверкающие белки глаз и ослепительные зубы дополняли картину.

- Привет, - без всякого акцента, резким, чуть хрипловатым голосом, сказала она, - итак, начнем с главного. Вы все подписали контракт. Все совершеннолетние, все знаете наши условия. Даю вам последнюю возможность отказаться и уйти. Никакого преследования, мы просто расторгнем наш контракт, и вы вернетесь к своей прежней жизни. Ну, кто не решился, может уходить.

Никто не тронулся с места, но под внимательным и недоброжелательным взглядом все женщины опустили глаза.

- Прекрасно. Значит, с этой минуты свобода для вас закончилась. Теперь вы все рабыни. Пока у вас нет хозяев, вы принадлежите мне. Добро пожаловать в рабство, мои кошечки. Зовут меня Кристина, но вы не имеете права произносить мое имя. Обращаться ко мне «госпожа». В глаза мне не смотреть, глаза опущены в землю. Это запомните для начала. Теперь перекличка. – Кристина достала из кармана юбки сложенный лист бумаги.

- Екатерина Соколова, - Катя вздрогнула, услышав свое имя, и неосторожно подняла голову, встретившись глазами с черными глазами мулатки, и тут же получила крайне болезненный удар по ногам гибким длинным хлыстом, неизвестно как очутившимся в руке госпожи.

- В глаза не смотреть, голову вниз, рабыня, - процедила она. Осторожно коснувшись бедра, где пришелся удар хлыста, Катя ощутила горящую под джинсами полосу и поспешно опустила голову, дрожа всем телом. Ее никто никогда не бил и не говорил таким тоном безусловного приказа. Кристина изучала ее минуты две.

- Стань направо, - наконец коротко приказала она, ткнув хлыстом направо от себя. Катя молча сделала два шага вправо.

- Инна Андреева, - сероглазая брюнетка молча шагнула вперед. Также молча осмотрев ее, мулатка ткнула хлыстом направо.

- Елена Вербицкая, - Лена безмолвно шагнула вперед, не поднимая головы.

- Направо, - исследовав ее, решила Кристина.

Затем она посмотрела на оставшихся женщин, брезгливо скривив полные губы.

- Так, рабыни. Вы нам хорошо известны. – процедила она. – Две с пожизненным контрактом, которые уже дважды не являлись, и одна дешевая китайская шлюха. С вами разговор отдельный. На колени, суки.

Женщины молча опустились на колени.

- Вы ждете здесь, пока за вами не приедут ваши хозяева. Они уже выехали, через час будут здесь. Деньги за вас уже получены. Уйдете, долг ляжет на вас, а выколачивать долги из хитрых шлюшек мы умеем. Все понятно?

- Да, госпожа, - тихо и нестройно ответили женщины.

- Теперь пошли вон. Ждать будете отдельно, так, чтобы я вас не видела.

Когда женщины ушли, Кристина повернулась к трем оставшимся.

- С вами я продолжу разговор. – мрачно пообещала она. – На колени.

Катя находилась практически в трансе. Неловко опустившись на колени, она склонила голову еще ниже, боясь поднять глаза. До нее доносились шаги Кристины, то удаляющиеся, то приближающиеся, левым локтем и плечом ощущала тепло тела от стоящей рядом с ней на коленях Инны. Дыхание сперло, когда до слуха донесся глухой звон металла.

- Головы поднять, - раздалась команда.

Осторожно подняв глаза, Катя увидела стоящую в двух шагах от нее Кристину. С руки мулатки свисали три пары кандалов. Не в силах отвести глаза от цепей, Катя рассматривала их. Кандалы были достаточно массивными, с широкими стальными браслетами. Цепь была массивной, черной, местами покрыта ржавчиной, с тяжелыми звеньями, глухо позвякивавшими при движении.

- Руки за голову, смотреть перед собой, - последовал новый резкий приказ, и Кристина обошла стоящих на коленях женщин, зайдя им за спину.

- Встать, - и женщины неловко поднялись на ноги.

- Снять свою обувь.

Катя, почему-то дрожа от непонятного возбуждения, помогая себе ногами, стащила с себя босоножки, не опуская заведенных за голову рук. Нежная кожа подошв ощутила теплую сырость земли, мягкое прикосновение травы, влагу не до конца высохшей на солнце росы.

- Ах ты тварь, - раздалось над ухом, потом свист хлыста и глухой стон Лены, - я не разрешала опускать руки.

- Но, госпожа, я не могу снять туфли без рук. Мне надо расстегнуть застежки, - тихо ответила девушка, вновь раздался свист хлыста, звук удара и повторный глухой стон.

- Тем более я не разрешала открывать рот. Вы все умеете читать. В пятом пункте контракта, подпункт четыре, ясно сказано – легкоснимающаяся обувь, одежда с открытыми лодыжками и запястьями, никаких чулок и колготок, никак свитеров и блузок с длинными рукавами. За невнимательность накажу позднее, - еще один удар и еще один стон, - теперь можешь разуться. Теперь – ноги на ширину плеч.

Женщины послушно развели ноги. Став на колени, Кристина каждой из них ловко, с большой сноровкой, надела на щиколотки кандалы. Катя вздрогнула, когда теплые пальцы мулатки коснулись ее ног, и тут же холодный широкий браслет обнял ее левую лодыжку, щелкнул запертый замок. Через секунду и правая нога была закована. Осторожно пошевелив ногами, Катя с содроганием ощутила тяжесть цепи, холод и неудобство широких стальных браслетов, услышала глухой звук звякающих кандалов. Рядом тихо ойкнула Лена. Раздались еще четыре щелчка запирающихся кандалов.

- Готовы, - удовлетворенно произнесла Кристина, - построиться по росту.

Женщины осторожно попытались сделать первые шаги, цепи зазвякали. По росту Катя была самой высокой, поэтому встала первой. Ходить было очень неудобно, длина цепи составляла сантиметров пятьдесят, шажки приходилось делать маленькими, мешал страх потерять равновесие и упасть. Ощущения оказались очень странными. Холод, тяжесть и врезающиеся в кожу кандалы, невозможность свободно распоряжаться длиной своего шага, ощущение теплой мягкой сырой земли под босыми ногами, волновали и внушали страх, граничащий с паникой. За Катей встала Инна, Лена, пошатываясь, замкнула строй. В руках у Кристины оказалась еще одна цепь, длиной метра полтора. Этой цепью она соединила кандалы всех женщин, закрепив ее замками на кандалах каждой невольницы. Закончив свою работу, мулатка выпрямилась и кому-то махнула рукой. Фура, тихо взревев мотором, развернулась к женщинам задом, люк на задней стенке открылся, из фуры медленно выдвинулся короткий трамплин, уперевшись в землю.

- Идти в ногу, - скомандовала Кристина, - запутается в цепях одна, упадут все остальные. Накажу тогда всех. С левой ноги, короткими шагами, пошли, мои рабыньки.

Осторожно подняв левую ногу, Катя шагнула вперед. Цепи натянулись, глухо звякнули, тихо охнула Инна, когда ее левую ногу против ее воли повлекло вперед. Но никто все же не упал. Медленно и аккуратно, приноравливаясь к шагу друг друга, девушки вошли в фуру. Кандалы затарахтели по металлу трамплина, ведущему вовнутрь. Поднявшись вслед за рабынями, Кристина нажала на стене какую-то кнопку, дверь тихо закрылась. Катя осмотрелась. Они находились в пустом, освещенном единственной лампочкой помещении. Вдоль стен лежали грубые брезентовые матрасы. Посреди пола на высоте не более десяти сантиметров, от стены до стены, был приварен стальной прут.

Как только глаза привыкли к скудному свету, Катя обратила внимание на дальнюю, почти не освещенную стену. Она представляла собой клетку шириной не более метра, высотой до потолка. В клетке, прикованная за руки и ноги в форме буквы Х, высоко подняв притянутые к стене стальными узкими браслетами руки, и широко расставив ноги, прикованные такими же браслетами, стояла совершенно голая девушка с темными волосами. Голова ее свесилась на грудь, длинные темные волосы закрыли лицо. При появлении новых рабынь, девушка подняла голову, и Катя вздрогнула. Рот ее был забит грубым тряпичным кляпом, карие глаза потемнели от боли, симпатичное лицо искажали периодические судороги. Судя по тому, что девушка непроизвольно дернула прикованными руками и ногами, и из глаз потекли слезы, медленная пытка продолжалась уже долго, движения ее тела были скорее непроизвольными, чем осознанными.

- Шлюха наказана, - сухо пояснила Кристина и скомандовала, - сесть на пол и слушать меня. Я ваша госпожа, рабыни, осознайте это. Вы попадете ко мне в группу, я буду вашим тренером, инструктором, я научу вас быть идеальными рабынями и идеальными женщинами. Продадут вас или нет, я не знаю, а вы не знаете тем более, да и знать вам это не надо. Ваше дело одно – абсолютное повиновение. Но это все я внушу вам позже, и вы это поймете, уж вы мне поверьте. – мулатка хищно улыбнулась. – Сейчас запомните одно. Думайте над моими словами, думайте всю дорогу, думайте каждую секунду. Я надела на вас кандалы, я сковала вас цепью. Теперь вы на одной цепи. За ошибку одной, я накажу всех. Вы теперь ближе, чем самые близкие подруги, ближе, чем сестры. Вы отвечаете друг за друга. Ошибается одна – значит, ошиблись все. Вы будете вместе ходить, вместе есть, вместе спать, вместе мочиться, вместе учиться. Я редко ошибаюсь в людях, я кандидат наук по психологии, вы должны ужиться вместе. У вас будет тяжелая жизнь, но если вы не научитесь сосуществовать на одной цепи, ваша жизнь превратиться в ад. Думайте над этим. А сейчас – кто ты? – резко спросила она у Инны.

- Рабыня, - испуганно сказала женщина.

Раздалась звонкая пощечина, голова невольницы откинулась назад.

- Когда я обращаюсь к тебе, следует встать на колени, голова опущена, ответ заканчивать словом «госпожа», - прошипела Кристина, - попробуем еще раз. Кто ты?

К счастью, Катя и Лена вовремя сообразили, что при соединенных общей цепью кандалах, Инна не может выполнить приказ, тоже опустились на колени и склонили головы.

- Я рабыня, госпожа, - тихо сказала Инна.

- А вы, потаскухи?

- Я рабыня, госпожа, - сказала Лена.

- Я рабыня, госпожа, - сказала Катя.

- Молодцы, - холодно бросила Кристина, нажала на кнопку и вышла через открывшуюся дверь. Спустя минуту, фура тронулась с места. В полном изнеможении, будто после дежурства, Катя неуклюже повалилась на матрас. Цепь кандалов натянулась, больно впившись в кожу. С недоумением посмотрев на подруг, она увидела, что обе они стоят на коленях со склоненными головами.

- Я рабыня, рабыня, - донесся до нее тихий шепот двух голосов.

Спустя минуту, обе девушки также в прострации легли на матрасы, молча устроив цепь так, чтобы она не мешала ни одной из них. В неверном свете лампочки, невольницы переглядывались друг с другом, пока у них не хватило сил сесть.

- Будем знакомиться поближе, рабыни, - почти весело сказала Лена.

- Подожди, - тихо попросила Катя, смотря на девушку, прикованную к стене.

Голова пленницы опять упала на грудь, из-под кляпа доносились едва слышные стоны.

- Что ты хочешь? – напряженно спросила Инна.

- Я врач, я хочу ей помочь, - ответила Катя и встала на четвереньки, - давайте подойдем к ней.

- Катя, - спокойно сказала Инна, - не будь дурой. Эта черномазая ненормальная, она садистка, маньячка. Ты можешь представить, что эта шоколадка сделает с нами, если мы ее разозлим. Я боюсь даже представить.

- Инна, ей хуже, чем нам, - тихо произнесла Лена, - представь себя на месте этой девушки. Неужели ты не хотела бы помощи?

Повисло долгое молчание. Потом Инна первой сделала неловкий шаг к клетке, держась рукой за стену.

- Девчонки, здесь есть вход, и он не заперт, - она толкнула рукой незаметную на первый взгляд дверь.

- Пусти меня первой, - Катя протиснулась между Инной и стеной сквозь узкую дверцу, ее подруги подошли к решетке, чтобы дать ей максимальную свободу передвижения.

Первым делом Катя опустила пальцы на сонную артерию девушки. Тело ее было мокрым от пота, пульс тарахтел как из пулемета, доносилось сиплое дыхание. Осторожно, боясь причинить лишнюю боль, Катя подняла голову пленницы и ласково посмотрела на искаженное лицо, заглянула в налитые болью глаза.

- Не бойся, мы поможем, - негромко говорила она, а ее пальцы уже извлекали из растянутого рта тряпичный кляп.

В ответ раздалось глухое мычание, переросшее в стон.

- Можешь говорить?

- Аккуратно возле меня, - невнятно ответила девушка, - я описалась.

Непроизвольно Катя посмотрела на пол, возле ног девушки темнела лужица, на бедрах блестели мокрые дорожки.

- Ерунда. Где больнее всего?

- Я не чувствую рук и ног, ломит спина… Отойди! – почти крикнула пленница, и жестокий приступ рвоты потряс ее тело, - там вода, - чуть отдышавшись, сказала она, кивнул в угол.

На полу стояло жестяное ведро, наполненное водой.

- Катя, возьми, - Инна оторвала кусок от своей модной и стильной блузки, - вытри ее.

Аккуратно, смочив тряпку водой, Катя отмыла рвоту с лица и тела девушки, протерла ноги, дала напиться из ведра. Одновременно она быстрыми, привычными движениями массировала сведенные судорогой руки и ноги девушки, пока не раздался новый стон.

- Тело как огнем горит… Мурашки в руках и ногах… Спасибо, госпожа.

- Кровообращение и иннервация восстанавливаются. Ты молодец. Как тебя зовут?

- Алина, если госпоже будет угодно.

- Мы не госпожи. Мы такие же рабыни, как и ты, - ответила Лена, - если хочешь, еще пописай, я потом вытру.

Ответить Алина не успела. Машина рывком остановилась, все чуть не упали, схватившись руками за прутья решетки, через секунду дверь распахнулась, и в фуру вошла Кристина, громко цокая каблуками по стальному полу. В руках ее был хлыст и длинный тонкий кожаный ремень.

- Тупые бляди, не могли сообразить, что внутри установлены камеры, - в бешенстве процедила она сквозь зубы, - кто трогал эту тварь? Кто разрешал ее трогать?

Как по команде, рабыни опустились на колени и склонили головы.

- Кто?

- Мы на одной цепи, госпожа, - тихо ответила Инна, - какая разница?

Ответом ей послужил удар хлыста.

- Кто сознается, получит наказание в одиночку. Остальных не трону.

- Я госпожа, - не колеблясь, сказала Катя, хотя во рту сразу стало кисло и горько от страха, а к горлу подкатил ком, - остальные даже не касались Алины, госпожа. Я первая предложила ей помочь.

- Молодцы, - вдруг холодным, деловитым тоном произнесла Кристина, - вы все молодцы. Хорошо усвоили первый урок. Вы станете первоклассными рабынями. Но нарушено главное правило – абсолютное повиновение. Наказание будет суровым, быстрым и справедливым.

- Я женщина и врач, госпожа, - тихо сказала Катя, - я не могла по-другому.

- Нет, пока еще, ты просто фригидная дура, - отрезала Кристина, - я думала поставить тебя на всю стопу, но так как ты открыла рот без разрешения, то я поставлю тебя на пальцы. Тебе понравится.

Подойдя к Алине, мулатка сняла с пояса юбки ключ и отперла браслеты, девушка с громким криком рухнула на пол. Не обращая внимание на стоны и слезы, Кристина быстро связала ей руки в запястьях, ноги в щиколотках и под коленями, пнула ногой и покачала головой.

- Наказание все равно для нее испорчено, - прокомментировала она, - повезло тебе, девка.

После этого, повернувшись к трем рабыням, все еще стоящим на коленях, она размотала еще один ремень.

- Руки за спину, рабыня, - скомандовала она Кате.

Когда девушка скрестила за спиной запястья, мулатка связала ей руки, открыла ключом замок, фиксирующий кандалы к общей цепи и заставила подняться на ноги. Катя ощутила, как тонкий кожаный ремень больно врезался в кожу запястий. Кристина завела ее в клетку и перекинула длинный конец ремня через крюк, приваренный к потолку. Резким движением она потянула за ремень, и руки Кати, связанные в запястьях поднялись выше ее плеч, голова сильно наклонилась вперед. Чтобы хоть как-то удержать равновесие, девушка непроизвольно встала на носочки, на глаза из-за резкой боли в вывернутых руках навернулись слезы, но она сдержала стон. Удовлетворенно кивнув, Кристина зафиксировала ремень на еще одном крюке где-то под потолком.

- Это называется дыба, - пояснила она, - постоишь, подумаешь. А ехать нам еще долго. Рот я затыкать тебе не буду, можешь солировать.

С этими словами, мулатка вышла из фуры, дверь закрылась. Катя с трудом дышала. Боль в вывернутых суставах накапливалась с каждой секундой, а еще через минуту присоединилась боль в напряженных икроножных мышцах. Когда машина тронулась, девушка чуть не заорала от резкого толчка и нового приступа боли, но опять сдержалась.

- Чего стоите, дуры? – вдруг сказала Алина. – Положите меня на матрас и помогите ей.

- Может, тебя развязать? – предложила Инна.

- Узлы этой черной суки не может развязать даже она, можно только разрезать. Помоги своей подруге.

- Как? Ты же сама сказала, что отвязать мы ее не сможем.

- Стань на карачки и подставь ей спину под колени. Долго она так не выстоит.

Кое-как, путаясь в своих цепях, рабыни переложили Алину на матрас, а потом по очереди на коленях подползали к практически висящей на дыбе Кате и подставляли ей спину, чтобы она могла хоть на время перенести вес тела на колено со сведенных жестокой судорогой голеней и стоп. Другая рабыня в это время разминала и гладила ноги подруги. Для Кати эта поездка запомнилась смутно. Боль накатывала волнами, периодически она теряла сознание, в голове постоянно стучала прилившая кровь. Болели плечи, болели жестоко связанные ремнем запястья. Пальцы ног практически сразу потеряли чувствительность. Голени сводило судорогой, в кожу постоянно впивались стальные браслеты кандалов, когда она ставила одно колено на спину подруги. Очень скоро она перестала различать, кто под ней, Инна или Лена, но с благодарностью опускала то одну, то другую ногу на услужливо подставленную спину. Иногда, когда нежные руки рабынь возвращали чувствительность ее ногам, а вес тела переставал выкручивать руки с прежней силой, она шептала:

- Мы на одной цепи, девочки, мы на одной цепи.

Сколько прошло времени, сказать никто не мог. Но все заканчивается, закончилась и эта поездка. Фура мягко остановилась, дверь отворилась и вошла Кристина. К этому моменту все трое уже находились на грани истерики и изнеможения.

- Приехали, рабыни, - сухо сказала мулатки, - построиться.

Охая и постанывая, Инна и Лена встали на ноги. Спины, руки и ноги ломило, в глазах темнело от усталости. Катя пребывала в полуобморочном состоянии, обвиснув на ремне, пока новый приступ боли в пальцах или голенях не заставлял ее вновь тянуться за безжалостным ремнем. Мулатка маленьким ножиком разрезала ремень, и Катя кулем рухнула на пол. Молча прикрепив ее кандалы к общей цепи, только в конец ее, Кристина махнула рукой в сторону выхода.

- Спасибо, рабыни, - крикнула им на прощанье все еще связанная по рукам и ногам Алина, - счастливого рабства.

- А ты счастлива? – тихо спросила Лена, проходя мимо нее. – Там, у стены?

- Я счастлива в рабстве, - ответила девушка, - вы еще это поймете.

- Заткнулись, потаскухи, - скомандовала Кристина, - марш на выход.

Гремя цепями по полу, на онемевших ногах, девушки вышли из фуры.

Они оказались посреди какого-то парка. Парк был необъятен, глаз терялся среди аккуратно посаженных и подстриженных деревьев, мягкий зеленый дерн устилал землю, на нем яркими пятнами выделялись клумбы цветов. Парк был изрезан множеством мощенных камнем дорожек и тропинок, причудливо извивающихся между деревьями. Девушки стояли на широкой, мощенной нарочито грубым камнем дороге, видимо, центральной. За спинами глухо и мощно лязгнули железные ворота за выезжающей фурой. Обернувшись, рабыни увидели, что парк обнесен высоченной, под три метра стеной, по верху которой проходила колючая проволока. Над воротами с двух сторон высились сторожевые вышки с охраной, на солнце тускло блеснули вороненые стволы автоматов и спаренных пулеметов.

- Пошли вперед, шлюхи, - распорядилась Кристина, - до замка не меньше километра.

Опустив головы, тяжело и неловко переставляя ноги, под звон цепей, девушки двинулись вперед. Ноги приходилось ставить очень осторожно, идти босиком по грубым камням, да еще в кандалах было сущим мучением, поэтому маленький караван двигался медленно.

- Посмотрите на себя со стороны, - громко говорила мулатка, цокая каблуками за спиной Кати, - вы даже ходить не умеете. На вас противно остановить взгляд. Спины сутулые, плечи опущены, головы висят, ногами шаркаете как старые бабки. Так женщины, а тем более рабыни, не ходят. Ничего, это не надолго, я скоро отучу вас от таких привычек. Вы сейчас идите, вернее, ползете, и жалеете себя, потому что вам больно, вы испуганы и устали. Вы думаете только о себе. Идти вас в ногу, думать друг о друге и обо всем мире, вас заставляет только цепь. Тупые, низкие, жалкие, уродливые твари. Ваши паршивые душонки наполнены нечистотами эгоизма, они также отвратительны, как ваши тела с отвисшим брюхом, сутулой спиной и опущенной головой. Мне внушает непреодолимое отвращение ваше шарканье ног и ваш липкий, сочащийся через кожу страх. Поэтому я решила немного вас развлечь. Прибавить темп. За каждый медленный шаг, шлюха, которая идет сзади, получит на орехи. Быстрее, я сказала!

Дорога превратилась в пытку. Идти быстро по грубым булыжникам, которыми была вымощена дорога, было почти невозможно, но девушки все же прибавили ход. Боясь запутаться в цепях и упасть, они невольно синхронизировали свои движения, подстраиваясь под шаг подруг, но все же Кристина около десяти раз хлестнула Катю по спине, связанным рукам и ногам. Сама Катя вначале пути находилась почти в обмороке, радуясь, что может поднять голову, опуститься на всю стопу, ощутить тяжесть немного прокручивающегося браслета на голени, а не зыбкую пустоту, может держать руки, хоть и жестоко связанные, опущенными.

Однако, через полчаса этого кошмара, под воздействием новой неожиданной боли и выброшенного в кровь адреналина, Катя с удивлением обнаружила, что чувствует себя почти сносно, боль не прошла, но отступила, укрылась где-то далеко в мышцах. «Господи, она же бьет по рефлексогенным точкам и энергетическим меридианам, - дошло до нее, - открывает бассейны артерий. Все массажисты по сравнению с ней, просто дилетанты». Внезапно на нее обрушился первый по-настоящему зверский удар, рассекший кожу на спине до крови.

- На колени, суки, смотреть в землю, кто поднимет голову, пожалеет, что на свет родился, - буквально заорала не своим голосом Кристина.

Девушки испуганно выполнили приказ. Невдалеке послышались неторопливые шаги с легким пристукиванием. К веренице рабынь подошел мужчина, девушки видели его черные кожаные, начищенные до блеска туфли. Рядом с ногой в землю вонзилась трость. Еще были видны белые, явно очень дорогие брюки. К безмерному удивлению рабынь, Кристина опустилась на колени перед мужчиной и поцеловала белую холеную руку.

- Рада встретить тебя, Андрей, - хриплым голосом сказала она, - очень рада.

- И я рад, маленькая шоколадка, - ответил мужчина чуть хрипловатым голосом, - новые девочки? – трость взвилась в воздух и, видимо, ткнула, в коленопреклоненных невольниц.

- Первый день. Это не женщины и даже не девочки, это еще просто твари.

- Ну, работай, не буду мешать, - и мужчина спокойно пошел дальше, пока звук его шагов и постукивание трости не перестали доноситься до слуха.

Кристина медленно встала на ноги и еще долго смотрела ему вслед.

- Госпожа, можно спросить? – вдруг подала голос Лена.

- Спрашивай, - мулатка печально кивнула головой.

- Госпожа, ты тоже рабыня?

- Я была закована в цепи семь лет, я была рабыней, теперь я инструктор.

- А это кто?

- Молчать, - заревела Кристина, - вы не можете спрашивать о нем, не можете говорить о нем между собой, не можете даже думать о нем, чтобы не грязнить его своими тупыми мыслишками и блядской похотью. Это – один из двух мужчин, которых я встречала в своей жизни. Не двуногих жвачных самцов с членом, а настоящих мужчин. Если бы он купил меня, когда я была рабыней… Но он убежденный расист, на этой почве у него крыша съехала. Встать!

И караван еще долго тащился до ворот огромного готического замка, который уже показался из-за поворота дороги. Замок подавлял своими размерами. Серые мрачные стены, башни с бойницами, зубчатые укрепления навевали мысль о настоящем средневековье. Но современные окна из стекловолокна, белые пятна кондиционеров и кое-где установленные тарелки спутниковых антенн говорили все же о настоящем времени. Кристина нажала на большую красную кнопку возле ворот, неожиданно мягко ворота разъехались в стороны, и рабыни вошли вовнутрь. Они попали в просторный холл, пол которого был выстлан гладким белым мрамором. Измученные босые ноги девушек, горящие каждой клеткой, с наслаждением прикоснулись к его ровной прохладе. В холл открывались несколько массивных дверей, и в одну из них мулатка погнала своих рабынь. Через длинные запутанные переходы, под высокими полуовальными потолками, освещенными мягким светом, гремя цепями по полу, девушки наконец вышли к небольшой дверце, которую Кристина отперла ключом. Девушки вошли вовнутрь и попали в полукруглое помещение, совершенно пустое, со множеством зеркал. Четыре запертые двери и три колонны высотой метра два позволяли глазу задержаться хоть на чем-то. Возле одной из колонн в полу был маленький бассейн, глубиной около полуметра, вода в него поступала из крана на дне. Пол был устлан мягким ковровым покрытием, из-под потолка лился уютный свет. Комната была достаточно большой, но на удивление уютной. Не говоря ни слова, Кристина отцепила цепь, соединяющую кандалы девушек.

- Можете сесть на пол, - разрешила она, и все тут же в изнеможении повалились на покрытие.

Брезгливо оглядев измученных рабынь, мулатка медленно прошлась по комнате.

- Вы доставлены в наш замок Хрустального Зеркала, - сказала она, - здесь вы будете жить. Жить, учиться и работать до тех пор, пока я не решу, что вы превратились в хоть какое-то подобие женщины и рабыни. Потом, может быть, вас продадут. Я строга, но справедлива. Помните главное правило – абсолютное повиновение мне и любому другому свободному человеку. За тупость буду наказывать. Также буду наказывать на леность, ложь, трусость, эгоизм, предательство. Накажу так, что мало не покажется. Некоторых из вас я могу сделать инвалидом, или убить, уж поверьте на слово. Как говорил классик коммунизма, будьте спокойны, рука у меня не дрогнет. Сейчас сниму с вас кандалы. Не радуйтесь, дуры, раньше времени. Это только для того, чтобы отвести вас к мастеру, вам подберут индивидуальный набор цепей и наклепают наглухо. За дверями – ваши комнаты и общая ванная и туалет. Завтра вы пройдете ментоскопирование повторно, и ваши комнаты обставят, также подберут духи и косметику. О гардеробе не мечтайте, что вам носить, буду решать я. Кормить вас или нет, тоже решаю я. Пока что мне вы нравитесь, вы быстро учитесь. Продолжайте в том же духе. Кроме меня, к вам будут приставлены несколько настоящих рабынь. Их вы тоже должны слушаться, как меня, но можете обращаться к ним на «ты» и по имени. Если они мне пожалуются, вы пожалеете. Все понятно? Разрешаю по одному вопросу.

Но вопросов не последовало. Кристина сняла с пояса ключ и отперла замки на кандалах девушек, а Кате еще разрезала ремень, стягивающий запястье.

- Спасибо, госпожа, - тихо сказала Катя.

- Не подлизывайся, - с отвращением ответила мулатка.

- Я не за то, что вы меня освободили…

- Ах да, ты же врач… Поняла все, и заткнись.

- Сейчас можете полчаса отдохнуть, - напоследок сказала Кристина, - вам принесут воды, только много не пейте, чтобы не появились отеки. В бассейне можете умыться, туалет открыт.

Развернувшись на каблуках, мулатка щелкнула хлыстом по полу, и дверь за ней закрылась, щелкнул замок.

Когда мулатка вышла, и за ней закрылась дверь, девушки посмотрели друг на друга.

- Мы на одной цепи, - сказала Катя.

- Мы на одной цепи, - как эхо откликнулись Лена и Инна.

- Давайте знакомиться, - предложила Лена.

- Я врач-реаниматолог, - ответила Катя, - я стала рабыней от безысходности своей жизни.

- Я воровка, - сказала Инна, - я купила рабство, чтобы не сесть в тюрьму.

- А я богатая глупая дура, - сказала Лена, - мне захотелось новых ощущений, потому что все в жизни я уже попробовала. Наркотики, алкоголь, мужчины и женщины, все уже было.

- Девочки, я очень рада, что встретила вас, - произнесла Катя, вставая, и тут же охнула от боли.

Голени, стопы и пальцы скрутило жестокой судорогой, и девушка рухнула на пол. Ее подруги бросились к ней, их нежные мягкие пальцы размяли сведенные мышцы, под руки они отвели Катю к бассейну и опустили ее ноги в воду. Сами они тоже сели на борт бассейна, опустив в воду босые ноги.

- Закурим, - предложила Инна, доставая из кармана Катиных джинсов смятую пачку сигарет и зажигалку. И это было нормально, лазить по карманам друг друга и распоряжаться чужим имуществом.

Девушки закурили. Несколько минут в комнате висело молчание, пока рабыни купали измученные дорогой ноги в бассейне, курили и рассматривали друг друга.

- Мы красивые неглупые бабы, - вдруг сказала Инна, - чего ради мы выкинули эту глупость? Рабство у этой черной маньячки похуже любой тюрьмы. Она же нас заживо сожрет, забьет насмерть, мы умрем под пытками в этом долбаном замке.

- Я не могу вернуться к прежней жизни, - ответила Катя, - у меня ни работы, ни дома, ни денег. Ничего нет. Теперь я рабыня.

- Да, Инна, и ты тоже рабыня, - поддакнула Лена, - мы рабыни. А знаете, я даже возбуждаюсь, когда наша шоколадка бьет меня. Так необычно, так больно, так всегда неожиданно. И такое желание просыпается.

- Ты маленькая глупышка, - произнесла Инна, - она нас не бьет. Тебя, видимо, никогда не били по-настоящему. Когда звон в голове, слабость по всему телу, дрожат руки и ноги, во рту кровь, и ты дрожишь как заячий хвост. А удары хлыстиком – ерунда, воспитательная мера.

- Тем более, что бьет она всегда с умом, - поддержала Катя, - уж ты поверь врачу.

- Кстати, врач, ты не знаешь, чем лечить наши ноги? – спросила Инна. – Я в жизни столько босиком не ходила. Ноги печет огнем, причем все, и подошвы, и пальцы, и пятки.

- Холодная вода, - усмехнулась Катя, - лучшее лекарство. Мне уже гораздо лучше.

- Ага, а досталось ей несладко, - кивнула Лена, - похуже, чем нам.

- Спасибо вам, подруги, - серьезно сказала Катя, - без вас я бы не выстояла.

- Да ладно, - отмахнулась Инна, - мы на одной цепи. Тем более, ты правильная девка, ту девчонку надо было спасать. Ладно, рабыни, покурили, ножки пополоскали, сейчас эта сука придет. Подъем. Надо еще в туалет сходить.

Затушив сигареты, девушки встали и с удивлением обнаружили, что ноги почти не болят. Катя интуитивно чувствовала, что в воду был добавлен анестетик, не может обычная вода так снять нагрузку. По очереди сходив в туалет, девушки убедились, что кроме унитаза, пустого бассейна и биде там ничего нет, они выкурили по еще сигарете.

Дверь отворилась, и в комнату вошла Кристина со знакомыми тонкими ремнями в руках.

- На колени, рабыни, руки сзади скрестить в запястьях, - без всякого выражения скомандовала она.

Когда девушки опустились на колени и скрестили за спинами руки, мулатка обошла их и хлестнула каждую по спине, заставив вздрогнуть и испустить болезненный стон.

- Я вас сейчас свяжу, вы это поняли, потаскухи, - сказала она, - но почему вы держите спины сгорбленными? Выпрямиться. Сесть прямо, расправить плечи. Вот так, - когда ее приказ был выполнен, она молча, с большой сноровкой, связала каждой молодой женщине руки.

- Встать!

Рабыни неловко, помогая друг другу, поднялись на ноги. Кристина каждой накинула на шею веревочную петлю, соединенную друг с другом, превратив их в невольничий караван. Катя опять была первой, Кристина дернула на веревку на ее шее и велела следовать за собой.

- Девки, нас сейчас закуют, - тихо сказала Инна, - это же не шутки. На нас наденут настоящие кандалы и запаяют намертво, их же не снять.

- Пусть будет как будет, - также тихо ответила Катя.

- А я хочу этого, - пискнула сзади Лена, - очень хочу. Я уже мокрая.

- Дура, - пробурчала Инна, - это все всерьез.

- Серьезнее не бывает, - подтвердила Кристина, прислушивающаяся к разговору рабынь, - и очень скоро вы это узнаете на своей вонючей шкуре.

Девушки шли по бесконечным коридорам замка, со связанными за спиной руками, прямыми спинами, склонив головы. Их босые ноги ощущали то прохладу отполированного мрамора, то ворс роскошного ковра, то грубые камни, то кафель, и эти разнообразные ощущения приятно бередили воображение, волновали и пугали одновременно. Руки были умели и жестко стянуты за спинами, попытка пошевелить ими вызывала боль, запястья и кисти рук уже немели, нежные шеи терла грубая веревка, затянутая петлей на каждой рабыне. Судя по всему, они спускались глубоко под землю. Редкие окна в коридорах исчезли, пропало и электрическое освещение, теперь они шли по грубым камням, мимо бесконечных, выложенных такими же камнями стен, все ниже и ниже. Путь освещали настоящие факелы и редкие масляные светильники под потолком. Караван проходил мимо запертых железных дверей, из-за которых время от времени доносились глухие женские стоны.

- Это карцеры, - пояснила Кристина, - не советую туда попадать. Там рабыни или прикованы к стенам сутками, или забиты в колодки, или их порют плетью так, что кожа летит со спины клочьями. Некоторые не выдерживают тишины, боли, унижения и сходят с ума, некоторые умирают под кнутом, некоторые искупают свою вину. Впрочем, мы уже пришли.

Они остановились перед глухой железной дверью с рост человека. Мулатка постучала молоточком, прикрепленным в специальном пазу, и дверь самостоятельно открылась. Удивлению рабынь не было границ. Только что они находились в грязном коридоре, освещенным маленьким фонарем, с каменным стенами, низком и душном, на пыльном каменном полу, и сейчас ожидали увидеть такую же камеру, где на них наденут цепи. Каждая из девушек уже нафантазировала себе, как именно ее сделают настоящей рабыней. Но они попали в медицинский бокс, большой, светлый, разделенный на перегородки передвижными стенками из пластика. Внутри их уже ждали три женщины в медицинских халатах на голое тело, масках и перчатках. Но ноги каждой женщины были закованы в кандалы, что однозначно указывало на их статус. Тем более, что при виде Кристины, все они опустились на колени и склонили головы.

- Встать, - скомандовала мулатка, - этих рабынь осмотреть, обмерить, все записать, доложить Мастеру. А вам раздеться догола.

С этими словами Кристина сняла веревочные петли с шей девушек, разрезала ремни, связывающие их руки, каждую из них взяла под руку рабыня в белом халате и развели по отдельным кабинкам. Катя медленно сняла джинсы, блузку, трусики и лифчик, сложила одежду на пол.

В кабинках девушек молча, но настойчиво уложили на гинекологические кресла, ноги зафиксировали на стойках специальными зажимами, руки тоже приковали к штанге за головой. Потом был внимательный и тщательный осмотр, измерение диаметра лодыжек и запястий, шеи, груди, талии, бедер, размера ноги, длины пальцев рук и ног. Все это делалось четко, деловито и молча. После осмотра и измерений, на голову каждой рабыни надели шлем ментоскопа, провели пятиминутное сканирование, и шлемы убрали. Данные ментоскопирования и осмотра через минуту были у Кристины. Она курила в соседней от Кати кабинке и ждала окончания исследования.

- Они здоровы, госпожа, - доложила одна из медицинских рабынь, - вот эта, - она тыкнула пальцем в Катю, - даже более чем. Ничем никогда не болела, ей рожать и рожать.

- Отцепите их, - распорядилась мулатка, - по одной. Начните с нее, - она указала хлыстом на Катю.

- Иди за мной, - бросила Кристина, когда перепуганную девушку освободили от оков.

Молча она последовала на мулаткой. Остановившись перед дверью в соседнее помещение, мулатка натянула на голову Кати резиновый глухой мешок с дырками для носа и рта.

- Ты не имеешь права видеть Мастера, иди за мной, - с этими словами она взяла девушку за руку и открыла дверь.

Катино сердце колотилось как бешенное, во рту пересохло от страха. Пол под босыми ногами был холодным и мокрым, по коже пробежали мурашки. Ее уложили на грубую деревянную поверхность животом вниз, развели ноги и закрепили их в фиксаторах.

- Возьмись руками за стол, - услышала Катя голос Кристины, - лежи и не крутись, больно не будет. Рабыня готова, мастер. Вот ее параметры.

Вместо ответа Мастер быстро ощупал ноги Кати, и ее щиколотки ощутили, как плотные стальные браслеты охватили ноги. Раздалось шипение газовой горелки, кожей Катя ощущала жар раскалившегося металла, но боли не было. Еще через минуту, когда Мастер запаял кандалы на второй ноге, Катину шею охватил плотный узкий металлический ошейник, опять зашипел газ. Вся процедура заняла меньше пяти минут. Потом ее подняли на ноги, девушка услышала два щелчка, и Кристина подтолкнула ее в спину. Осторожно переступив ногами, Катя опять ощутила тяжесть и неудобство от цепей. Браслеты плотно облегали ноги, но все же чуть прокручивались при ходьбе, цепь кандалов была тяжелее, чем первая, и немного длиннее, что позволяло делать шажки побольше. Звеня цепью по полу, Катя медленно выбралась из помещения, Кристина вела ее за руку. Сорвав с девушки мешок, мулатка молча велела ей стать в угол и ждать остальных.

Через десять минут Лену и Инну тоже заковали. Скрепив их кандалы одной длинной цепью, Кристина вывела невольничий караван в коридор и отвела в их комнату. Там она сняла цепь и вышла за дверь.

Приведя девушек в их комнату, Кристина отстегнула соединяющую кандалы невольниц цепь, и вышла, сказав напоследок:

- Сейчас сюда придут другие рабыни, чтобы привести вас в божеский вид. Их слушаться как меня. Если они мне пожалуются, запорю. – и дверь за ней закрылась.

Катя молча сидела на полу и рассматривала свои цепи. Браслеты на щиколотках сидели плотно, но все же при ходьбе немного прокручивались. Они были достаточно узкими, не более четырех сантиметров толщиной, с выступающими разъемами, в которые была вставлена соединяющая их цепь. Браслеты не имели замка, лишь тонкий шов указывал на место, где они были запаяны. Сама цепь была длиной около семидесяти сантиметров, с тяжелыми, но некрупными звеньями, черного цвета, из неизвестного ей сплава. К браслетам она крепилась на разъемах, запертых на ключ. Вообще, собственные ноги ей не понравились. Стопы были в грязных разводах и потеках, лак на ногтях кое-где успел облезть, на подошвах были две ссадины от ходьбы по булыжникам, пальцы немного опухли. Ноги рабынь, которых она встречала до этого, выглядели возбуждающе и ухоженно, и цепи на них смотрелись как украшение. Потом Катя ощупала свой ошейник. Он тоже был узким, плотно, но не туго облегал шею, спереди и сзади на нем были такие же разъемы, как и на кандалах. Ее подруги также рассматривали и ощупывали свои кандалы. Дверь тихо отворилась, и в комнату вошли три девушки. На них были прозрачные газовые штаны и лифчики, ясно свидетельствующие, что нижнего белья на них нет. Лица скрывали газовые полумаски, волосы заколоты в узел на затылке. Ноги рабынь были закованы в кандалы, блестели ошейники.

- Привет, - с порога сказала одна из них, высокая, статная, блондинка с голубыми глазами и сильной, налитой фигурой. Тяжелые полушария грудей, колыхающиеся при каждом шаге, с вызывающе торчащими сосками, плоский подтянутый живот с проколотым золотым колечком пупком, длинные сильные ноги, упругие ягодицы, - меня зовут Саша, а это Акира и Натали.

- Привет, - сказали остальные две рабыни, небольшая азиатка и небольшого роста темноглазая брюнетка.

- С вами познакомимся попозже, не будем терять времени, - начала распоряжаться Саша, - так, девочки, берите эту рабыню, - она тыкнула пальцем в Катю, - и ведите в ванну, вымойте как следует.

Без долгих разговоров, дружелюбно улыбаясь и подмигивая, рабыни подхватили Катю под руки и повели в ванную. К ее удивлению, ванна, утопленная в полу, была заполнена горячей водой. Девушки помогли Кате улечься на дно, и принялись колдовать с многочисленными баночками, стоящими в углу на маленьком столике. Вскоре комната наполнилась запахом фиалок и роз, а в ванне выросла огромная гора розово-голубой пены. Обе женщины, как по команде, в несколько секунд сбросили с себя немногочисленные одеяния и вместе с Катей залезли в воду. О таком купании девушка в своей жизни даже не могла мечтать. Кате вдруг показалось, что она – знатная богатая дама, а верные её служанки помогают ей купаться, лаская её нежное тело. Забыв обо всем, она всецело отдалась во власть своих одалисок. Служанки аккуратно усадили Катю на край ванны. Одна из женщин, встав за спиной, подняла её руки вверх, а вторая, усевшись на корточки, развела в стороны ноги девушки, открыв доступ к лону. Она промокнула несколько раз промежность мягким махровым полотенцем, затем, то же самое сделала с подмышками. Не вставая с корточек, она достала с полки одну из многочисленных баночек и стала тщательно намазывать на лобок студенистую мазь. Следом рабыня нанесла мазь на подмышечные впадинки. Подождав не более пяти минут, она начала смывать мазь, и Катя с удивлением обнаружила, что вместе с мазью смываются и волосики с лобка и подмышек, не оставляя и следа от их пребывания. Еще раз осмотрев результаты своей работы, рабыни вывели Катю из ванны, поддерживая за руки, и насухо вытерли её тело полотенцами. Потом рабыни завели Катю в ее комнату, где уже дожидалась ее Саша.

В своей комнате Катя была впервые. Роскошная кровать с балдахином, два мягких кресла, шкаф для одежды, туалетный столик, несколько маленьких пуфиков. На стене висел огромный стереоэкран, одна из стен была представлена книжным шкафом до потолка, полки заполняли книги и журналы. Комната была небольшой, но очень уютной, выдержанной в мягких постельных тонах. Небольшая люстра под низким потолком заливала помещение мягким светом, узкое окно, выходящее в утопающий зелени сад, было забрано ажурными стальными решетками. Разомлевшая после ванны Катя с вялым удивлением увидело, что уже смеркается, на небосводе показались первые робкие звезды.

- Садись, - велела Саша, подводя ее к креслу перед туалетным столиком. Сама она опустилась на маленький пуфик в ногах девушки. – Давай сюда ноги, - рабыня положила ноги Кати на мягкую подушку на свои колени.

- Что ты будешь делать? – Катя попыталась убрать ноги с подушки.

- Приводить твои ножки и ручки в порядок. Не волнуйся, я косметолог и массажист с большим стажем работы. – Саша доставала из столика инструменты для педикюра, баночки с мазями и лаками.

- Ты и здесь работаешь?

- Конечно, - удивилась Саша, - мы все работаем. И ты будешь работать.

- Я врач-реаниматолог. Вряд ли здесь для меня будет много работы. – девушка усмехнулась.

- Зря ты так думаешь, подруга, - жестко сказала Саша, - работы для тебя хватит. Во-первых, лечить нас и всех сотрудников концерна, во-вторых, спасать девочек после наказаний, и в-третьих, выполнять всю работу по замку. Стирать, убирать, готовить, работать в саду. Короче, скучать тебе не придется.

- Ты давно в рабстве?

- Уже полгода. Ты спрашивай, не стесняйся. Я в свой первый день ревела как корова все время. А ты ничего, держишься. – Сашины пальцы скользили по Катиным ногам, нежно ласкали кожу, иногда девушка чувствовала прикосновение инструментов. А Саша продолжала болтать:

- Наказания строгие, но всегда справедливые. Правда, иногда после карцера, по неделе в себя прийти не можешь. Поэтому врачи нам нужны. В основном, мы, рабыни, дружим. Попадаются стервы и суки, но их быстро приводят в разум. Или мы сами или инструкторы.

- Ты довольна своей жизнью?

- Конечно, - снова удивилась Саша, - я счастлива в рабских цепях. Посмотрела бы ты на меня по первому времени. У меня рост метр восемьдесят три, а весила я тогда сто десять килограммов. Жирная, перепуганная, закомплексованная дылда. В двадцать шесть лет ни мужика, ни детей, ни перспектив. А сейчас посмотри на меня.

- Красивая, - честно сказала Катя, - даже очень.

- Я похудела на тридцать пять килограммов, на меня засматривается охрана, я чувствую себя желанной. Скоро я уже буду прислуживать мужчинам. Это очень большая честь. А потом меня продадут.

- О господи, ты же не вещь, Саша.

- Конечно, вещь. Пока. Если хозяин окажется плохим, через два года я расторгну контракт. И буду красивой, богатой и уверенной в себе женщиной. Нам ведь причитается десять процентов от продажной стоимости, если мы отказываемся продлевать контракт. А если он окажется моим мужчиной? Я нарожаю ему детей и буду жить счастливо. Ладно, подруга, давай теперь займемся твоими руками. – она перешла к рукам Кати, встав перед ней на колени.

Через полчаса она закончила и встала на ноги.

- Теперь самое главное, - Саша достала из тумбочки стола маленькую баночку и сняла крышку. Внутри был жирный белый крем. – это бесценный состав. Даже я, косметолог, не знаю из чего он сделан. Один раз в неделю будешь наносить на кожу. Не больше десяти грамм за раз. Не бойся, этого хватит на все тело. Особенно тщательно обработаешь открытые участки тела, не забывай, что ты босая, поэтому обработаешь и стопы. Кожа становится неимоверной. Нежная, бархатистая, гладкая. Будешь светиться изнутри, уж ты мне поверь. После плетей и хлыстов рубцы сходят за день. И еще. Мы ходим босиком. Из-за этой мази кожа на подошвах не грубеет, не появляется трещин, потертостей и мозолей. Это же касается и рук. Работа иногда бывает грубая и тяжелая. Короче, запомни, что натираться надо не чаще раза в неделю. Если тебя накажут, то натрешься сразу после наказания, а дальше как обычно. И последнее. Существует так называемая гигиена рабыни. Это уход за цепями. Здесь, - Саша открыла еще один флакончик, - специальное масло. Будешь обрабатывать свои кандалы тоже раз в неделю. И цепи, и браслеты, и ошейник. На коже тогда не будет опрелостей и потертостей. Все понятно? Если понятно, то ложись, и я тебя разотру, в честь первого дня рабства.

Катя украдкой посмотрела на свои ноги и руки. Ноги на руках и ногах были выкрашены красным лаком, маникюр и педикюр были изумительны. Браслеты на щиколотках подчеркивали изящество нежных стоп, высокий подъем, длинные красивые пальцы, стопу римской красоты. Первый палец был чуть длиннее остальных, сами пальцы были красивы, аккуратны, с ровными ногтями, блестящими красным лаком. Заметив ее восхищение, Саша довольно улыбнулась, присела перед подругой на корточки и ласково погладила по левой стопе, ее пальцы ловко скользнули между пальцами ноги и чуть сжали их.

- У тебя очень красивые ноги, - сказала она, - но это еще не идеал. Завтра Кристина решит, как сделать их совершенными.

- И как же?

- По-разному. У нее изумительный вкус на это. Татуировки, колечки на пальцы, другой педикюр. Вариантов много, не волнуйся, она выберет она лучший. Ложись, подруга, и постарайся заснуть. Завтра у тебя будет тяжелый день.

Молча Катя легла на кровать, откинув невесомое одеяло, на белоснежную простынь. Матрац был жестким и удобным, а подушки маленькие, набитые какой-то сильно пахнущей травой. Перевернувшись на живот, девушка вытянулась своим стройным тонким телом, сложила руки под подушкой, опустила голову на матрац и расслабилась. Опытные, сильные и нежные руки Саши коснулись ее ног.

- Закрой глаза и постарайся уснуть, - посоветовала рабыня.

Комнату наполнил тонкий аромат роз и лаванды. Холодный крем коснулся кожи. Теплые руки ласково начали втирать мазь, скользя по телу, расслабляя и успокаивая. Пальцы ног, подошвы, пятки, подъем стопы, щиколотки, голени и колени. Когда Саша дошла до бедер, Катя заснула. Последней ее мыслью было, что она теперь рабыня. Закончился первый день ее рабства.

Утром ее поднял резкий сигнал, идущий из аудиофона под самым потолком. Рывком сев в кровати, Катя взглянула в окно. Серый утренний туман вползал в комнату через распахнутое окно. Было сыро и холодно. Попытавшись встать с кровати, Катя чуть не упала, забыв, что ноги скованы. Кандалы совершенно не мешали во сне. Настенные часы показывали пять утра. Ежась от холода, Катя мелкими шажками подошла к шкафу, надеясь найти халат или хоть что-нибудь из одежды, но шкаф был пуст. Открыв дверь комнаты, Катя с удивление осмотрелась. Овальное помещение без окон, куда выходили двери комнат рабынь за ночь как по волшебству преобразилось. Маленький бассейн, в котором девушки вчера полоскали ноги, был декорирован пышными зелеными кустами и крупными, нарочито грубыми камнями. В помещении появился круглый стол, три мягких кресла, роскошный диван, шкаф, заполненный столовыми приборами, на стене большой стереовизор. Из своих комнат с таким же удивлением смотрели Лена и Инна.

- Привет, - сказала Катя, - как спалось?

- Господи, я всю ночь глаз не сомкнула, - Инна в раздражении дернула скованной ногой, - проклятые железки не дали заснуть.

- Ой, девочки, а я никогда в жизни так не отдыхала, - Лена весело тряхнула головой, - чур, я в ванну первая. – и дверь ванной за ней захлопнулась.

Неуклюже переставляя ноги, Инна повалилась на диван.

- Будят ни свет ни заря, - хмуро буркнула она, - Катька, у тебя сигарет не осталось?

Улыбнувшись, Катя покачала головой и присела в кресло. Понемногу она согревалась.

- Не к добру это, - продолжала бурчать Инна, - я раньше полудня из кровати не вылазила. Сейчас придумают какую-нибудь новую гадость. Руки закуют или что-то еще.

Свежая, вся в брызгах воды, замотанная в полотенце, из ванной вышла Лена.

- Девки, даже я не видела такой роскоши, - сообщила она, - кто следующий?

- Ин, давай ты, я потом, - предложила Катя.

Со стоном Инна поднялась с дивана и скрылась в ванной.

- Катя, я красивая? – вдруг спросила Лена, разматывая полотенце и демонстрируя подруге свое тело.

Посмотреть там было на что. Высокая, налитая грудь, тонкая талия, крутые бедра и длинные ноги.

- Конечно. Ты же сама это знаешь, - улыбнулась Катя.

- А вчера мне сказали эти девки, которые мыли нас, что я жирная и фригидная дура. Что за меня надо взяться всерьез. Это зависть?

- Я думаю, что нет. Это психологический прессинг.

Инна вышла из ванной заметно повеселевшей. Войдя вслед за ней, Катя остолбенела. За одну ночь пустая ванная преобразилась. Огромные зеркала на стенах и на потолке. Три унитаза и три биде. Стены и пол были отделаны белым сверкающим мрамором. Три столика, уставленные шампунями, гелями и кремами самых знаменитых фирм. Фиалковый аромат плавал в воздухе. Сходив в туалет, девушка приняла прохладную ванну, закуталась в большое махровое полотенце и вышла из ванной. Ее уже ждали вчерашние рабыни, прислуживающие им. Но теперь от дружелюбия не осталось и следа.

- Подруга, в шесть часов начинается рабочий день, - мрачно сообщила ей Натали, миниатюрная черноглазая брюнетка, - не советую опаздывать. Давай, быстро завтракать.

На столе рабынь уже ждали тарелки с овсяной кашей, стояли бутылки с минеральной водой, в центре исходил паром чайник. Зеленые яблоки и груши лежали в большой вазе. Лена и Инна без энтузиазма ковырялись в тарелках с кашей.

- Сигарет нет, кормят хреново, поднимают в пять, - жаловалась Инна.

- Да, я привыкла к кофе по утрам, - поддакнула Лена, - зеленый чай… Брр…

Недовольно поморщившись, Катя взяла из вазы яблоко.

- Лучше поешь, - посоветовала ей Саша, - в следующий раз тебя покормят вечером.

- Я терпеть не могу овсянку, - хмыкнула Катя, вгрызаясь в яблоко.

- Послезавтра ты вылижешь эту тарелку, так будешь голодна. Ого! Уже без десяти шесть. – Саша заметно занервничала. – Значит, я забираю на сегодня эту блондиночку, - она тыкнула пальцем в Лену, - Натали возьмет злючку, - она кивнула головой на Инну, - а ты, Акира, отведешь к Кристине длинную блондинку. Все, девочки, пошли.

Азиатка повелительно кивнула Кате на выход. В руках у нее был хлыст. В коридоре она молча пошла вперед, Кате ничего не оставалось, как следовать за ней.

- Сегодня ты прислуживаешь Кристине, - не оборачиваясь, без акцента, говорила Акира, - это нелегко поначалу, но она быстро объяснит тебе твои ошибки.

Катя очень неуютно чувствовала себя голой. Несколько раз им на встречу попадались другие рабыни, но на наготу девушки никто не обращал внимания. Катя пыталась прикрыть рукой грудь и промежность, отворачивалась. Через несколько запутанных коридоров, девушки остановились перед большой, отделанной медью дверью. Робко постучавшись, Акира отворила ее и вошла вовнутрь, за руку втащив за собой Катю. Возле порога стояла пустая вешалка, с одинокой белой одеждой на ней, похожей на халат. Акира молча взяла ее и развернула. Это оказался передник, какой носят служанки в богатых домах, с белыми кружевами и оборками. Все так же, не говоря ни слова, азиатка накинула его Кате на шею, завязала на спине. С облегчением девушка ощутила, что ее грудь и лоно прикрыты. Непривычно было ощущать свои обнаженные ягодицы.

- Зайдешь к госпоже, подойдешь к кровати, встанешь на колени, - прошептала Акира ей на ухо, - если не проснулась, не буди. Стой и не шевелись.

Кивнув головой на дверной проем, ведущий, видимо, в спальню, рабыня вышла, закрыв за собой дверь.

Войдя в спальню, Катя опять поразилась вызывающей роскоши, но тут же подошла к огромной, с балдахином кровати, стоящей на большой платформе и опустилась на колени. Кристина уже проснулась. Лежа в постели, она просматривала какие-то бумаги. Так продолжалось около часа, за это время Катя время от времени переминалась на затекших ногах, боясь, чтобы не звякнули кандалы. Наконец, мулатка обратила на нее внимание.

- Рабыня, сейчас мне принесут кофе и завтрак. Подашь его мне. – распорядилась она. – А пока включил стереовизор. Я в душ.

Встав с кровати, ничуть не смущаясь своей наготы, Кристина прошла в ванную комнату. Послышался звук льющейся воды. Катя, с удовольствием разминая ноги, подошла к огромному стереовизору на стене и включила его. Шли новости. В этот момент практически бесшумно в спальню вошла незнакомая рабыня, молча поставила поднос с завтраком на пол и вышла. Катя опустилась на колени возле подноса, налила кофе из кофейника в чашку и стала ждать. Вскоре из душа появилась Кристина, в нежно-бежевом пеньюаре, удивительно шедшем к ее смуглой коже.

- Новости мне не нужны, - скомандовала она, кивнув на экран, - найди что-нибудь другое. Да, кстати, я недавно потеряла пульт, так что ты побудешь моим пультиком.

Подойдя к экрану, Катя переключала каналы, пока не нашла старый фильм, который Кристина приказала оставить. Сама она опять улеглась в постель. Взяв в руки поднос, Катя подошла к ней, взойдя на платформу и умудрившись не разлить кофе. Щеки ее горели от стыда, она никогда никому не прислуживала.

- Видишь ли, рабыня, мой столик тоже сломался, - протянула мулатка, потягиваясь в постели и демонстрируя великолепную грудь в вырезе пеньюара, - на колени!

Совершенно ошеломленная, Катя встала на колени, поставив поднос перед собой. И через мгновение ощутила прикосновение босых женских ног на своей спине. На нее положили ноги, как на тумбочку. Непроизвольно девушка дернулась, пытаясь встать.

- Ах ты сучка, - услышала она спокойный голос Кристины, - я пролила кофе.

- Простите, госпожа, - прошептала Катя сразу севшим от страха голосом, - но я не могу…

Жестокий удар хлыста обрушился на ее голые ягодицы, заставив вскрикнуть. Рука мулатки, жесткая и сильная, рывком подняла ее голову за волосы. Другая рука одним движением прикрепила к ошейнику толстую цепь, а потом пристегнула ее к ножке кровати.

- Не порти мне завтрак, - все так же спокойно посоветовала Кристина, - ты и так будешь наказана.

После этого она невозмутимо опять положила ноги на Катину спину. Стыд, боль и обида сжигали девушку, слезы капали на ковер, пока она усилием воли не заставила себя перестать плакать. А Кристина, будто желая сильнее унизить ее, то клала ноги на нее, то стали чашку, то опускала тарелку. Наконец, завтрак был окончен. Кристина легонько пнула ногой девушку в зад, давая команду ей подвинуться, и сняла цепь с шеи рабыни.

- Гордая сучка, да? – поинтересовалась она, опять за волосы подняв голову своей пленницы. – Ты любишь свои цепи?

- Нет, госпожа, - твердо ответила Катя, посмотрев в глаза мулатке.

- К вечеру ты будешь любить свои кандалы. Теперь подавай одеваться.

Подойдя к платяному шкафу, Катя достала белую блузку и белую юбку, явно приготовленные на сегодня для госпожи. Под ними лежали белые чулки. Она подошла к Кристине и вопросительно посмотрела. Жест пальцем был предельно ясен и выразителен. Катя опустилась у ног госпожи. Одна нога мулатки легла на колено и ступня, с оттянутыми носочками пальцев, застыла почти у самого лица Кати. Катя медленно наклонилась, собираясь натянуть на протянутую ногу чулок, и рассматривая ногу госпожи. Ухоженная нежная кожа, но пальцы немного грубоваты. Ногти на ногах были покрыты бело-зеркальным лаком. Кристина еле заметно улыбнулась. Скользнув кончиками пальцев по губам рабыни, она легонька надавила и пальцы скользнули в рот. У Кати горели уши от стыда. Мулатка вынула ступню, и, дразнясь, легонько ударила ею по щеке Кати.

- Чулок.

Катя стала аккуратно натягивать чулок на ногу Кристины. Потом другой. Потом помогла надеть юбку и блузку. Наконец, госпожа распорядилась обуть ее.

- Белые туфли.

Аккуратно обув обе ноги своей хозяйки, Катя в изнеможении от стыда и унижения опять опустилась на колени.

- Сука, - сказала Кристина, - ты не любишь кандалы, ты разлила мой кофе, ты плохо прислуживала сегодня. К вечеру ты поцелуешь мою ногу и полюбишь свои цепи на всю жизнь.

- Я этого не сделаю, - тихо ответила Катя.

Вместо ответа, мулатка куда-то отошла, ее не было минут пятнадцать, все это время девушка простояла на коленях, глотая слезы унижения и стыда. Наконец, Кристина вернулась и приказала идти за ней. Катя молча последовала за госпожой. Они вышли из спальни и вошли в соседнюю маленькую комнатку возле ванной. Комнатка была совершенно пустой, низкий каменный потолок, грубый каменный пол и каменные стены создавали тяжелое, гнетущее впечатление. Освещалась комнатка маленькой лампочкой под потолком, дающей тусклый свет. В центре комнаты стояла колодка. Простое грубое дерево, когда-то покрытое черным лаком. Четыре углубления на равном расстоянии друг от друга. По краям они были шире и глубже, посередине – помельче.

- Садись, - велела Кристина.

Катя села на холодный пол и положила ноги в углубления. Щиколотки точно поместились в углублениях. Цепь кандалов натянулась. Теперь руки. Чуть подавшись вперёд, девушка положила руки в предназначенные для них углубления. Кристина присела около колодки и аккуратно, боясь вдруг защемить кожу, опустила сверху вторую половину колодки. Теперь это стало одним целым. Ещё замок. Госпожа продела в боковые дужки замок и повернула ключ. Язычок замка щёлкнул. Вот теперь точно всё. Кристина встала и, бросив ключ на пол, так же молча, вышла. Вернулась она через минуту, неся в руках красный резиновый шар, продетый через кожаный ремешок. Встав над рабыней, мулатка поставила ногу на колодку.

- Целуй, - приказала она.

Катя отрицательно мотнула головой.

- Девочка, - вдруг вкрадчиво сказала Кристина, присев перед девушкой на корточки, - пойми, ты рабыня. Вещь, игрушка. Твое дело – абсолютное повиновение. Оставь свою гордость и честь в свободной жизни. Ты – уже не личность. Я сделаю из тебя новую женщину, уже со своей честью и гордостью.

- Госпожа, я ломаюсь, но не гнусь.

- Так я тебя сломаю, рабыня. Посиди еще минуту, я сейчас вернусь.

Госпожа вкатила большое зеркало на колесиках, поставила его напротив рабыни и приказала:

- Опиши, что ты видишь.

Катя почувствовала, как сердце часто забилось, во рту пересохло. На нее из зеркала смотрела закованная в колодку девушка, в белом переднике служанки. Она непроизвольно сжала пальцы рук и ног, подергала руками и ногами, но колодка надежно держала ее.

- Я вижу молодую женщину. Это рабыня. Она полуголая, только передник служанки прикрывает тело. Ноги ее закованы в кандалы, на шее стальной ошейник. Рабыня наказана за гордость, она закована в колодку. – Катя говорила будто в полусне, удивляясь своим новым ощущениям. Действительно, сейчас, когда она описала себя вслух, что-то сдвинулось в сознании, она впервые по-настоящему ощутила себя вещью, чьей-то собственностью.

- Что у тебя на ногах?

- Колодка. Я рабыня.

- Что еще?

- Госпожа, я босая.

- Почему?

- Я рабыня, я буду ходить босиком.

- Ты нравишься себе сейчас?

- Не знаю…

- Тогда я еще кое-что подарю тебе. – из кармана юбки Кристина достала четыре маленьких золотых колечка.

- У тебя красивая стопа, изящные длинные пальцы, нежные пятки. Саша вчера хорошо постаралась. Педикюр тебе очень идет. Но нога еще не идеальна. Ты будешь носить кольца на пальцах ног. – с этими словами Кристина попыталась натянуть колечко на второй палец левой ноги Кати, но оно оказалось немного узким.

Кристина куда-то вышла и вскоре вернулась с Леной, которую она тащила за цепь, прикованную к ошейнику.

- Первой попалась на глаза, - пояснила госпожа и скомандовала:

- На колени, сука. Оближи ей ноги.

Когда девушка склонилась над закованными в колодку ногами Кати, мулатка что есть силы вытянула ее по спине хлыстом. Но Лена только вздрогнула, не издав ни звука. Катя ощутила у себя на пальцах теплое дыхание подруги, а затем язык скользнул по пальцам, будто пробуя на вкус. Язык рабыни скользил по пальцам, подъему, пятке, возбуждая и будоража воображение. Девушка непроизвольно сжала пальцы, но язык Лены продолжил свою сладкую работу, теперь она перешла к подъему и тылу стопы, поднялась к лодыжке, потом опять облизала каждый пальчик, и снова спустилась к пятке.

- Другую ногу, - раздалась команда.

И сладкая пытка повторилась снова. Катя чувствовала, как волна возбуждения накатывается на нее, как тяжелеет низ живота, против своей воли она задергалась в колодке, уже не обращая внимания на действия госпожи. А Кристина, с усмешкой наблюдавшая за извивающейся в колодке рабыней, легко надела золотое колечко на второй палец левой ноги. Теперь, под действием слюны, колечко легко проскочило сустав и село на свое место как влитое. Спустя мгновение золотые кольца блестели на втором и четвертом пальцах правой ноги.

- Хватит, - мулатка дернула Лену за цепь ошейника, заставляя ее оторваться от ног подруги, - теперь иди работай. – и вытолкала ее из комнаты.

- Теперь последнее, - госпожа подняла резиновый шар-кляп с пола и шагнула к Кате.

Девушка мотнула головой, но решительная рука госпожи захватила густые волосы Кати в «конский хвост». Она попробовала вырваться, но сильная рука надёжно удерживала её за волосы.

- Открой рот! – приказала мулатка.

Катя пробовала возражать, но госпожа с силой дёрнула её за «конский хвост», так, что девушка от боли приоткрыла рот, который тут же оказался растянутый ещё больше, но уже шаром кляпа. Вкус резины вызвал лёгкое отвращение. Ремень кляпа был туго затянут на затылке под волосами и застёгнут. Пнув ногой валяющийся на полу ключ от колодки, госпожа вышла, не закрыв дверь.

И потянулись мучительные часы. Кляп не давал дышать и сглотнуть слюну, Катя наклонила голову, и слюна медленным тягучим ручейком заливала ее грудь и капала на пол. Вскоре под девушкой образовалась небольшая лужица. Руки и ноги, закованные в колодки, онемели и стали как ватные. Затекла спина, болела каждая клеточка тела. Рабыня извивалась и крутилась в колодке, но все было бесполезно. Сначала с интересом девушка смотрела на свои окольцованные пальцы ног, смотрела на свое отражение в зеркале, но потом ее взгляд был прикован только к кандалам на ногах. По ту сторону колодки были ее стопы, щиколотки обхватывают железные браслеты кандалов, но она уже была бы рада носить это железо, ведь оно даёт хоть какую то возможность двигаться. Да, они тяжелы, браслеты могут натирать щиколотки, цепь будет греметь, но Катя радовалась бы той свободе, которую они бы ей давали. Колодка лишь кусок дерева, но она страшнее железных кандалов. Ключ на полу был так близок и так недостижим. Девушка вскоре выбилась из сил, временами сознание помрачалось, накатывала блаженная черная пустота. Холодный пол скоро перестал ощущаться. Потом сильно захотелось в туалет. Катя не знала, сколько прошло времени. Но и этой пытке пришел конец.

Раздался стук каблуков, и в комнате появилась Кристина. Молча она отперла колодку, вытащила кляп изо рта пленницы и разрешила сходить в туалет. Со стонами, Катя с облегчением пописала. Сидя на унитазе, девушка вновь внимательно посмотрела на свои кандалы, наступила пяткой на цепь, кожа ощутила беспощадный холод металла, но теперь девушку радовали ее оковы. С трудом передвигая ноги, она выбралась из туалета и рухнула на ковер. Мулатка посмотрела на нее.

- Госпожа, я люблю свои кандалы, - прошептала Катя, - я рабыня.

- В зеркале ты видела, как извивается твое тело в колодке, тебе было больно и страшно, ты видела там рабыню. Я просто показала тебе действительность, увидела ты ее сама. Теперь можешь идти. Твой рабочий день на сегодня закончен, - тихо сказала госпожа.

Так началась ее жизнь в замке Хрустального Зеркала. Катя все больше и глубже осознавала себя рабыней, и как всегда бывало в ее жизни, она легко и с удовольствием училась чему-то новому. Время, казалось, остановилось. Ее больше не интересовали новости большого мира, не надо было принимать решения, от которых зависела чья-то жизнь, не надо было думать о завтрашнем дне. Девушка училась и познавала себя. Очень скоро их отвели в огромный, оборудованный по последнему слову техники спортивный зал, и Кристина до изнеможения гоняла рабынь по разным тренажерам, пока девушки не падали, обессиленные. Катя с давно забытым удовольствием входила в отличную спортивную форму, в которой она была пятнадцать лет назад, когда стала мастером спорта по художественной гимнастике. Потом тренировки усложнились. Девушки бегали с гандикапом, прикованные к тренажерам цепями, учились танцевать со скованными ногами. Кристина на себе показала им как правильно ставить ноги, закованные в кандалы, чтобы походка была легкой, изящной, как бы летящей, презирающей силу притяжения и тяжесть цепей. За опущенные плечи и согнутые спины, нещадно порола, пока не вколотила в невольниц раз и навсегда, что женщина и рабыня ходят идеально прямо. Тренировки тела чередовались с тренировками психики. Так, изнеженную, избалованную, богатую Лену госпожа целый месяц заставляла мыть общественные туалеты, к тому же сковав ее руки короткой цепью. Катю, привыкшую к крови и другим биологическим жидкостям, с полным отсутствием брезгливости, этим было не пронять, и ее драить унитазы до блеска не заставляли. Но зато она, с врожденными понятиями о гордости, прислуживала другим рабыням. Инна, прошедшая суровую школу воровской жизни, зачастую циничную и злую, госпожа целую неделю порола плетью до крови, а потом заставляла ухаживать за девушками, получившими наказание карцером. После этого, Инна приходила в их покои задумчивая и серьезная, и уже не жаловалась на то, как ей больно. По вечерам рабыни валились спать как убитые, истощенные морально и физически. Но вскоре девушки заметили, как они окрепли, похорошели. Тогда они проводили вечера за болтовней в общем зале, вновь проснулся интерес к книгам. Девушки рассказывали о себе, о своей жизни, честно, без утаек и недомолвок, и их дружба крепла день ото дня. Каждый день они видели свой подлинный внутренний мир и настоящее лицо своих подруг. В такой обстановке сложно было оставаться неискренними или скрытными. Так прошло три месяца. Пока не настал день, когда Кристина объявила им, что они уже стали рабынями, но еще не стали женщинами. Ранним утром она собрала рабынь в их общем овальном зале. Не говоря ни слова, жестом госпожа построила их в шеренгу и достала из объемного мешка, принесенного с собой, маленькую автоматическую фрезу. Так же молча, Кристина быстро и сноровисто распилила кандалы на ногах девушек.

- Будете носить другие цепи, - пояснила она, отбрасывая кандалы в сторону, - но сейчас вы по-настоящему познакомитесь с веревкой.

Она достала из своего мешка несколько мотков белой веревки, веревка была достаточно жесткая, толщиной с палец, она была уложена в аккуратные бухты.

- Первое, - начала госпожа, - не думайте, что веревка менее надежна, чем цепь. Это не так. Цепь более функциональная, но она никогда не сможет доставить рабыни те ощущения, которые даст веревка. Вас надо связывать, это может быть вариантом эротических игр ваших будущих хозяев, но и вы должны иметь навык связывания, чтобы со свойственной вам неуклюжестью и тупоумием не нанести вреда своему партнеру. Итак, ты, рабыня, иди сюда, на колени. – как обычно, для первого эксперимента госпожа выбрала Катю.

Когда девушка опустилась на колени перед мулаткой, госпожа взяла одну из веревок и размотала ее.

- Руки назад, - скомандовала она и начала лекцию.

- Самый простой способ – это связать запястья за спиной. Для этого можно взять отрезок веревки длиной около метра. Можно связать за спиной локти. Это более жесткий способ. Для этого стоит взять широкую и очень мягкую веревку, так как кожа на локтях очень нежная. При связывании локтей надо убедиться, что руки находятся в крайнем положении, вызывающем легкое напряжение в плечах, но не выкручены. Еще можно связать сзади запястья, а потом несильно стянуть локти веревкой. Можно стянуть тело несколькими витками веревки (от подмышек до талии), захватывая при этом руки. Запястья обязательно связать. Связывание рук за спиной приводит к полной беззащитности рабыни, при этом передняя сторона ее тела полностью открыта. Если желательно дать девушке большую свободу, ее руки связывают в запястьях спереди. Для того, чтобы девушка не могла самостоятельно развязаться, можно воспользоваться следующими способами. Запястья связываются спереди крест накрест и туго завязываются. При этом девушка, как правило, не может дотянуться зубами до веревки, так как попытка поднять руки вызывает боль в плечах и локтях. Запястья связываются спереди, локти слегка стягиваются веревкой, проходящей за спиной. На талию надевается скользящая петля и слегка затягивается, чтобы узел находился сзади. Конец веревки пропускается между ягодиц, протягивается вперед и им связываются запястья. Когда рабыня ворочается, веревка дополнительно возбуждает ее. Если у девушки длинные волосы, возможен следующий способ: связанные руки заводятся за голову, и волосы связываются в пучок свободным концом веревки. Тело девушки открыто со всех сторон.

Теперь перейдем к ногам. Ноги рабыни надо связывать обязательно. Это еще больше стесняет движения и усиливает ощущение беспомощности. Самый простой и наилучший способ – это связать щиколотки. Тут есть два варианта. Первый – просто обмотать щиколотки веревкой, сложив ноги параллельно или скрестив лодыжки. При этом девушка может слегка двигать ногами. Другой вариант – ноги складываются параллельно с промежутком в 2-3 см, и обматываются веревкой, не затягивая. Свободный конец пропускается между ног и им стягиваются витки веревки до тех пор, пока она не затянется на щиколотках. Можно связать ноги над коленями, при связанных щиколотках или нет. Плотно сжатые бедра могут заставить девушку испытывать своеобразные ощущения. Использовать мягкую веревку, кожа под коленями очень нежная. Если скрестить лодыжки и туго связать, располагая витки веревки крест-на-крест, девушка не сможет сдвинуть колени и не сможет стоять. Если связать шнурком большие пальцы ног, это может заставить рабыню получить большее удовольствие. Можно применить множество самых разнообразных способов связывания, захватывающих одновременно руки и ноги девушки. Запястья связываются спереди. Не очень туго связываются щиколотки. После этого, девушка ложится на спину, запястья и щиколотки соединяются спереди и связываются. Рабыня ложится на живот. Запястья связываются сзади. Связываются щиколотки, ноги загибаются к спине. Запястья подтягиваются и привязываются к щиколоткам сзади. Тело девушки выгибается, кожа натягивается. Она совершенно беззащитна и не может пошевелиться. Рабыня стоит на коленях. Щиколотки и запястья связаны сзади вместе. Очень гибкая девушка может попытаться перевернуться в предыдущую позу. Девушка ложится на живот. Нога и рука с каждой стороны связывается сзади. При этом ее спина и ягодицы остаются доступными. Рабыня лежит на спине. Нога и рука с каждой стороны связывается спереди. Очень гибкая девушка может попытаться перевернуться в предыдущую позу и обратно.

Катя скрестила за спиной запястья, она почувствовала, как веревка туго связывает их. Крепкие руки госпожи умело и быстро связали рабыню, и потом девушка ощутила, как руки Кристины сводят вместе ее локти, заставляя подать грудь вперед. Локти тоже оказались связанными. Легкий толчок в спину, и рабыня упала на живот.

- Выпрями ноги, - услышала девушка новую команду, и через минуту ее щиколотки также были плотно связаны.

Потом Кристина связала ей ноги в коленях. Достав тонкий шнурок, госпожа связала девушки большие пальцы на ногах, и продолжила дальше свою работу. Связанные лодыжки оказались привязанными к связанным запястьям, а затем всё связанное тело девушки оказалось стянуто тугими веревочными петлями, прижимая пятки и кисти рук к голым ягодицам. В довершение к этому связанные лодыжки оказались притянутыми к ошейнику, и она стала напоминать большой пресс-папье, слегка покачивающийся на полу, а в промежность впилась ещё одна тугая петля, которая, казалось, ещё немного, и рассечёт тело стянутой верёвками рабыни на две симметричные половинки. Когда процедура скручивания и связывания её тела была закончена, госпожа перевернула Катю на бок. Девушка дергалась, пробовала пошевелиться, но не могла двинуть ни единым мускулом. Перевернуться снова на живот было невозможно. В довершение всего госпожа заткнула девушке рот уже знакомым шариком-кляпом и затянула ремень на затылке. Девушке оставалось беспомощно лежать и глухо стонать от боли, пуская слюни из растянутого кляпом рта.

- Вот примерно так должна быть связана рабыня, - наконец сказала Кристина, выпрямляясь над беспомощной пленницей, - теперь ты, - госпожа ткнула пальцем в Инну, - свяжи свою подругу.

Неумело, но старательно, и с видимым удовольствием, Инна связала Лену, заткнула ей рот кляпом. Связанные рабыни беспомощно мычали, лежа на полу.

- Понравилось связывать женщин и ощущать над ними свою власть? – Кристина схватила Инну за волосы и заглянула ей в глаза.

- Госпожа, я была мокрая, когда связывала свою подругу, - призналась девушка.

- У меня есть кое-что для тебя, - мрачно сказала госпожа.

Она достала из мешка устройство, которое напоминало в закрытом виде цифру 8, два овальных, соединённых вместе широких массивных браслета, почти соприкасающиеся в точке, где они были скованы. Руки Инны были скованы за спиной, на ноги рабыни госпожа надела кандалы. Эти новые оковы вместо цепи соединялись блестящей двойной штангой, проходящей сквозь замок в центре. Кристина надела на щиколотки Инны браслеты и велела раздвинуть ноги. Затем она повернула в центральном замке ключ, и штанги оказались зафиксированы, относительно друг друга. Теперь Инна не могла сдвинуть свои ноги.

- Это жесткие оковы, мне они нравятся гораздо больше. На колени, потаскуха.

Инна неловко опустилась на колени. Подойдя к ней, госпожа медленно расстегнула свое строгое серое платье, открыв великолепную обнаженную грудь с вызывающе торчащими сосками, и тоже стала на колени рядом с закованной в цепи невольницей. Трусиков на госпоже не было.

- Вылижи меня, - приказала она, - всю.

Медленно, будто в каком-то трансе, Инна коснулась губами соска госпожи, дрожа всем телом. Губы рабыни еле касаясь кожи госпожи, стали выводить круги, сначала маленькие, потом больше, опускаясь на живот и ниже, пока не нащупали заветную ложбинку, немного шершавую от выбритых, но начавших прорастать волосков на лобке. Плотно сведенные ноги Кристины медленно разошлись в стороны, открывая доступ к сокровенной щелке. Инна мельком взглянула на мулатку и улыбнулась. Глаза госпожи были прикрыты, губы, наоборот, чуть приоткрылись, обнажив тоненькую полоску белых, как первый снег, ровных зубов. Язык скользнул в ставшую влажной щель влагалища, нащупал твердую горошину набухшего клитора, уже начавшего свою безумную пляску страсти при каждом прикосновении. Кристина, до сих пор стоявшая неподвижно, вдруг выгнулась всем телом, словно старалась встать на "мостик", обхватила голову рабыни обеими руками и плотно прижала её к низу живота, где уже во всю бушевал огонь страстного желания. Госпожа снова выгнулась, откинув голову назад, и сладостно застонала, когда язычок Инны проник внутрь и начал вылизывать всё, что попадалось у него на пути. Госпожу начала бить дрожь, но это была дрожь неумолимо подступающего высшего пика наслаждения, к которому стремится любая женщина. Инна с ловкостью заправской жрицы любви продолжала лизать и сосать мулатку, пока не услышала протяжный чуть хрипловатый стон своей госпожи. Не прекращая ласк, она обхватила руками голову рабыни, поднялась на ноги, оседлав девушку, и стала тереться своей промежностью о гладкую кожу. Губы снова сжали клитор, и Инна почувствовала приятное тепло внизу живота. Подступал её пик блаженства. И вскоре её тело сотряс оргазм такой силы, что Инна чуть не лишилась чувств. Госпожа тоже дышала так глубоко и часто, будто только что она пробежала стометровку. Сильное тело мулатки еще пару раз сотряслось от остатков бурного оргазма и обмякло. Молча она отпихнула от себя рабыню и пошла в душ. Вышла она уже вновь одетой, также молча разрезала веревки, стягивающие тела пленниц, отомкнула замки кандалов и наручников Инны и закрыла за собой дверь. Девушки растирали свои передавленные веревками тела.

- Господи, я тоже была мокрой, когда вы занимались любовью, - прошептала Лена, - я точно извращенка. Возбуждаюсь от веревок, цепей, своего рабства, лесбийской любви.

Ее подруги не ответили. Остаток дня девушки посвятили ванной, обеду и болтали, сидя в креслах, до вечера, в первый раз за три месяца не ощущая на ногах тяжести кандалов.

Утром к ним вновь вошла госпожа.

- Сегодня будете играть в саду, - велела она, - есть такая игра, охотницы и жертва. Жертвой будет она, - мулатка ткнула пальцем в Катю, - а вы будете ее ловить. Задача – найти, поймать, связать, привести сюда. Сможете справиться с вашей подругой и наказать ее сами, если она вас разозлит, в карцер не попадете. Не сможете – обещаю по три дня карцера каждой. Если ты, рабыня, - госпожа кивнула Кате, - сможешь обмануть их, то считай, тебе повезло, не сможешь, в карцер отправишься ты. В саду на деревьях, в траве установлены камеры наблюдения. Будете жульничать, отправитесь в карцер втроем. Особенно это касается тебя, рабыня, - вновь кивок в сторону Кати, - у тебя хватит мягкости пожертвовать собой и дать себя поймать, чтобы спасти этих двоих от наказания. Не выйдет. Игра идет честно, жестко, открыто. В карцере вы еще не были, вот и будет повод побывать. А там не очень приятно, уж вы мне поверьте. Пошли.

По дороге к выходу в сад, Кристина что-то втолковывала Инне. Лена всю дорогу виновато посматривала на Катю. Катя была ошеломлена этой игрой. Зачем все это? Поссорить их? Но внутренне она уже настраивалась на честную игру. Выйдя из замка, Кристине приказала Кате подойти к ней.

- Вот сад. Он большой, но все же это замкнутое пространство. Можете играть весь день, времени у вас до наступления темноты. Больше здесь не будет ни одного человека. У тебя фора – двадцать минут. Советую не терять времени. Бегом, пошла!

На Кате было нежно-бежевое платье, где-то до середины бедра, с короткими рукавами, удобное и простое. На шее по-прежнему блестел ошейник. Лена была одета в короткий топик, оставляющий открытым живот и джинсовые обтягивающие шорты, Инна на удивление подругам, выбрала достаточно длинное и закрытое темно-зеленое платье. Все девушки были босиком, но к этому они уже успели привыкнуть.

Легко сбежав с каменного крыльца, Катя коснулась ногами мягкого дерна и остановилась, потрясенная новыми ощущениями, никогда еще не испытанными в жизни. Кожа ощущала мягкую упругость прогретой земли, трава ласково покалывала босые подошвы. Девушка чувствовала под ногами каждый маленький камешек, каждую веточку и каждый листик. Будто бы она слилась с землей, и дыхание земли стало ее дыханием. Каждый шаг ее был будто невесом, не причиняя вреда даже самым маленьким насекомым, ей казалось, что ноги ее даже не приминают травы. Шаги были легкими и упругими, будто бы девушка шла по облаку. Хотелось подпрыгнуть и взлететь, казалось, что ветер подхватит ее, бережно и нежно, и будет нести все выше и выше, до самого солнца. Ноги, свободные от тяжести кандалов, не имели веса, Катя буквально летела. Не заметно для себя, наслаждаясь каждым прикосновением мягкой травы к босым ногам, девушка углубилась в парк, и только там внезапно поняла, что безнадежно утратила направление. Кругом высились густые кусты, могучие дубы и клены давали прохладную тень, через из пышные кроны пробивались солнечные лучи и ложились яркими полосами на дерн. Было тихо и очень красиво, но сейчас Кате эта тишина казалась враждебной. Медленно двигаясь среди густых кустов, обходя деревья, Катя чутко прислушивалась. Но ничего не нарушало мирного покоя парка. Она бродила около трех часов, дважды напилась из небольших искусственных озер, красиво декорированных грубыми валунами. Один раз отдыхала, валяясь на траве на относительно открытом участке местности. Игра ей начинала надоедать, когда девушка услышала стон где-то в стороне. Осторожно прокравшись, Катя выглянула из-за куста. На земле, под раскидистым кленом, сидела Лена, держалась за ногу и кривилась от боли. Подавив первый порыв помочь подруге, Катя наблюдала за охотницей из-за куста. Это вполне могло быть хитростью. Прошло еще около часа, но рядом с Леной никто не появлялся, хотя девушка раза три и звала на помощь. Явно ходить она не могла. Наконец, Катя решилась. Выйдя из-за куста, она направилась к подруге.

- Вывихнула? Дай посмотреть, - вместо приветствия сказала Катя, опускаясь на корточки рядом с Леной.

Вместо ответа девушка с неожиданной силой рванула Катю на себя. И тут же она ощутила, как сверху на нее навалилось женское тело. Вне себя от такой неблагодарности, девушка ожесточенно сопротивлялась, пока ее подруги пытались повалить ее на землю и заломить назад руки. Один раз ей даже удалось встать на ноги, но неизвестно откуда появившаяся Инна, дернула ее за ногу, и все началось сначала. Борьба окончилась минут через двадцать, когда Катя выбилась из сил. Рабыни повалили ее на землю, Инна уселась на ноги, а Лена на живот, придавив коленями руки к земле. Тяжело дыша, девушки осматривали друг друга. С удовлетворением Катя увидела следы своих ногтей на лице Лены, и два укуса на ее руках. Сама она пострадала меньше, хотя несколько раз ей досталось по печени и по почкам. Отдышавшись и согнав с лиц краску, охотницы молча переглянулись.

- Сначала ноги, - решила наконец Инна и размотала веревку, обвязанную вокруг талии.

Сев Кате на бедра, лицом к стопам пленницы, охотница грубо и жестко связала ей щиколотки, потом колени. Предоставив Кате полную возможность брыкаться и дергать связанными ногами, Инна встала, освободила из-под Лениного колена левую руку невольницы, заломила ее в запястье. Другой рукой, за волосы, удерживая руку в болевом захвате, она заставила Катю перевернуться на живот. Лена тем временем также заломила и правую Катину руку. Перевернув пленницу, девушки уже без особых проблем связали ей запястья и устало повалились на траву.

- Катька, нельзя быть такой наивной, - сказала Инна, - купиться на такую туфту. Ты же большая девочка.

- Я час следила за ней, - пробурчала Катя, ерзая по земле, пытаясь устроиться поудобнее, чтобы веревка не так выкручивала руки.

- Так мы и думали. Ты городская девочка, а раз так, то непременно должна была пойти по кругу. Так и случилось. Ленка симулировала под деревом, а я сидела на нижней ветке и ждала тебя. Терпения тебе не хватило.

- Мозгов мне не хватило. – хмуро бросила Катя. – Девчонки, ослабьте веревку, руки уже затекают.

- Подруга, ты и впрямь сдурела. Конечно, нет, - отрезала Лена.

- Ничего, скоро устроишься поудобнее, - пообещала Инна и встала с земли, - надо идти.

- Как мы ее потащим? Ведь не донесем, - с сомнением протянула Лена.

- Учись, пацанка, - гордо изрекла Инна, - развяжи ей щиколотки, а колени оставь связанными.

Лена развязала веревку на щиколотках Кати, Инна за волосы, очень жестко, поставила пленницу сначала на колени, а потом и подняла на ноги. Последнюю их веревку охотница привязала за Катин ошейник и дернула. Пытаясь удержать равновесие, девушка сделала несколько семенящих шажков, связанные колени все же позволяли передвигаться. У Инны оказался еще и компас. Выбрав направление, охотницы на веревке потащили свою пленницу куда-то. Вскоре девушки вышли к небольшой каменной беседке, увитой зеленым плющом. Беседку огибал маленький звенящий ручеек, перед входом была маленькая, выложенная камнем площадка.

Инна приказала Кате встать на колени и ждать, а сама скрылась в беседке. Вернулась она с тяжелыми черными кандалами в руках. Зайдя Кате за спину, она захлопнула ей на лодыжках браслеты кандалов, щелкнули автоматические замки. Потом пристегнула цепь к переднему разъему на ошейнике и закрепила ее посередине ножных кандалов. Вновь скрывшись в беседке, Инна появилась на этот раз с тяжелыми наручниками, соединенными цепью около сорока сантиметров. Развязав Кате руки, Инна тут же сковала их впереди, также прикрепив цепь наручников к цепи, идущей от ошейника к ножным кандалам. После этого охотница развязала пленнице ноги и разрешила встать. Поднявшись, Катя почувствовала тяжесть оков, но хуже было другое. Цепь, соединяющая ошейник и кандалы на ногах, была слишком короткой, ей приходилось стоять, нагнувшись вперед. Скованные руки, также прикрепленные к цепи, никак не способствовали удержанию равновесия. Пока пленница пыталась освоиться в новых оковах, Лена принесла тяжелый черный шлем, похожий на клетку, с прорезями для глаз и непонятным устройством внутри. Не говоря ни слова, девушка ключиком открыла замок, и шлем раскрылся, как створки раковины или ореха, на две половинки. Внутри этой клетки оказался стальной отполированный выступ, чем-то напоминавший язык или педаль рояля, только меньше размером. Лена приставила этот язык-педаль к губам Кати и настойчиво надавила на него. Пленнице не оставалось ничего делать, как только подчиниться и раскрыть рот. Стальной выступ оказался у неё во рту, надёжно прижимая язык рабыни к её нижней челюсти и заполняя собою полость рта. После этого створки клетки-ореха захлопнулись вокруг головы девушки, затем раздался звук запираемого замка.

- Готова, - с удовлетворением сказала Инна, - мы молодцы. Возвращаемся.

Встав перед согнутой в пояснице Катей, она взялась одной рукой за шлем и потащила девушку за собой. Лена шла сзади, с хлыстом в руках. Когда пленница теряла равновесие и начинала падать, Инна рывком ставила ее на ноги, а Лена хлестала по спине или попке. От унижения и обиды у Кати слезы катились из глаз, но выразить свои чувства она могла лишь мычанием. Спустя час, с одним коротким привалом, во время которого пленница в изнеможении лежала на траве, охотницы и их добыча вышли к замку. Кристина уже ждала их возле входа. Жестом госпожа приказала рабыням идти за ней. В их овальном зале госпожа медленно прошлась перед стоящими перед ней навытяжку охотницами и приказал расковать Катю.

- Итог. – провозгласила мулатка торжественно. – Ты, рабыня, - она кивнула на лежащую на полу в полном изнеможении Катю, - молодец. Наказания не будет. Ты знала о возможном подвохе, знала, что ждет тебя в случае твоей поимки, но не испугалась и сохранила верность своим принципам, хотела помочь своей подруге. Вы, потаскухи, будете наказаны. Вы забыли, что вы на одной цепи, вы испугались за свои шкуры. Мало того, что вы поймали и связали рабыню, так вам еще было лень ее тащить, и вы унизительно и жестоко заковали ее. Катя! – госпожа впервые обратилась к девушке по имени. – Ты сама выберешь им наказание.

- Не буду. – твердо ответила рабыня. – Я их прощаю.

- Но я не прощаю. Трое суток карцера, этого будет достаточно.

- Мы на одной цепи, госпожа. Или никто, или втроем.

- Тебе и так сегодня досталось. Ладно, я отложу наказание этих дур, придумаю что-нибудь другое. Я оставлю тебе хлыст, рабыня. Если захочешь, выпорешь их.

С этими словами госпожа быстро и ловко приковала Лену и Инну к двум колоннам, стоящим в зале, заткнула им рты кляпом-шаром, бросила на пол хлыст и вышла. Руки рабынь были заведены за колонны и скованны наручниками, ноги также были прикованы к колоннам. Так они провели остаток дня и всю ночь.

Утро Катя встретила в хорошем настроении. Госпожа освободила провинившихся рабынь, и мир между девушками был восстановлен. Это было первое утро их рабства, которое девушки встретили совершенно свободными, только блестящие ошейники напоминали им об их неволе. Одевшись в легкое белое платье, Катя быстро привела себя в порядок, подкрасилась и вышла в овальный зал. Лена была одета в тонкие прозрачные шаровары, перехваченные узкими ленточками у колен и на лодыжках. На талии эти шаровары удерживались лентой пошире, оставляя открытым изумительный плоский живот и пупок. Трусиков под ними не было, и Катя отчетливо видела аккуратные круглые ягодицы и тщательно выбритый лобок. На плечах у рабыни была коротенькая, расшитая бисером курточка, которая даже при всём желании не могла скрыть прекрасные тугие полушария великолепной груди. Инна, в противоположность подруге, была одета в короткие джинсовые шорты и рубашку с длинным рукавом. Катя с удивлением, и как будто впервые, рассматривала подруг. Девушки за время их рабства превратились в настоящих красавиц. Диета, регулярные тренировки, работа по замку и уход превратили их в тех привлекательных и манящих рабынь, которые призывно улыбались со страниц сайта концерна. Позавтракав, девушки болтали, сидя в креслах вокруг стола. Сегодня госпожа объявила им выходной, и подруги наслаждались редкими моментами безделья. Разговор крутился вокруг их рабства.

- Девки, я просто балдею здесь, - говорила Лена, рассматривая подруг, - я конченная извращенка, но здесь впервые в жизни я по-настоящему счастлива.

- Тебе нравится сам факт рабства, или веревки, цепи, кандалы? – с неожиданным интересом спросила Катя.

- Все нравится. Я становлюсь мокрой, когда я ощущаю на ногах тяжесть кандалов, я просто тащусь, что все время хожу босиком, а когда Инна вчера меня связала, я думала, что будет оргазм. Никогда еще я не получала таких ощущений.

- И я, - кивнула головой Инна, - я тоже. А ты, Катька?

- Вчера мы подрались, когда вы меня связывали, - усмехнулась Катя.

- И все же, что тебе больше нравится, цепь или веревка?

- Свободные руки и ноги, - опять хмыкнула Катя.

- Не ври, подруга, - покачала головой Лена, - мы проходили ментоскопирование. И раз ты его прошла, то уже по определению, тебе должно нравится подчинение и ограничение свободы в том или ином виде. Ведь тебе нравится быть рабыней, признайся.

- Да, - с вызовом призналась Катя, с удивлением поймав себя на мысли, что говорит правду, - да, нравится. Мне приятно, когда за меня решают, что мне делать, поручают мне работу, я люблю ходить босиком, я любуюсь своими ногами с кольцами на пальцах.

- Ты должна еще любить и свои оковы, - добавила Инна.

- Меня заставили полюбить мои кандалы. Колодка заставила очень быстро. Да, я люблю мои цепи.

- И тоскуешь по ним.

- Да, можно сказать и так.

- А веревку?

- Скорее нет.

- Почему?

- Плохие ассоциации, девочки, уж вы не обижайтесь.

- Так мы можем сделать их хорошими, ведь правда, Лена? – тихо сказала Инна.

- В смысле? Вы опять хотите меня связать? – Катя не могла прийти в себя от удивления.

- Но и ты этого хочешь.

- Ведь хочешь, Катя, - вкрадчиво добавила Лена, - признайся. Не будь лицемером.

- Наверное, да, - прошептала Катя, представив, как веревки плотно врежутся в ее тело.

- Скажи вслух, - жестко приказала Инна.

- Да, подруги, я хочу, чтобы меня связали.

- Поверь, мы подарим тебе незабываемые ощущения.

- Я схожу к госпоже, попрошу у нее разрешения, - Инна встала с места и направилась к двери.

Вернулась она через несколько минут, неся в руках мотки веревки и тонкую ременную упряжь. Инна велела Катя раздеться и встать в середине комнаты. Распутав ременную упряжь, Инна ловко накинула её на стройное тело подруги и стала подтягивать ремни, пока тонкие полоски кожи, соединенные между собой металлическими кольцами, плотно не обхватили талию девушки. Закинув назад тонкий ремень, она затянула его, и груди Кати встали торчком, выпирая между ремнями. Эту лямку Лена, принимавшая активное участие, затянула на шее так, что бюст девушки соблазнительно приподнялся. Нижний ремень она пропустила между разведенными бедрами и закрепила на спине. Тонкий упругий ремень сам собой лег в промежность и влез между ягодицами.

- Так ты смотришься очень сексуально, - одобрила ее Инна.

Катя не шевелилась, она будто впала в какой-то транс, покорно позволяя подругам делать все с ее телом.

- Можно, я тебя поцелую? – запинаясь от волнения, спросила Лена, с надеждой взглянув в прищуренные глаза Кати.

- Я сама сгораю от этого желания, - прошептала Инна, приближаясь к Кате с другой стороны.

Горячие губы девушек заскользили по её лицу, едва заметно касаясь бархатистой кожи, ощупывая каждый сантиметр, мягкие подушечки пальцев нежно прикоснулись к плечам, едва подрагивавшим от каждого прикосновения.

Инна вдруг часто задышала и, издав тихий стон, припала к шее Кати, опускаясь всё ниже к часто вздымавшемуся треугольнику напрягшейся груди. Лена, обхватив двумя руками голову девушки, лаская её волосы, прижала сильнее к себе.

- Подожди, - почти беззвучно прошептала она.

Страстное дыхание рабынь обдавало жаром напрягшееся тело Кати, возбуждая её. Она часто и прерывисто задышала, выгибаясь всем телом навстречу все более настойчивым ласкам партнерш.

- Давай сюда руки, - мягким движением Инна завела руки девушки за спину.

Медленно, виток к витку, она связывала Катины руки, в то время как Лена продолжала ласкать тело их пленницы. Когда руки невольницы были туго связаны, девушки аккуратно положили Катю на живот и стали связывать. Быстро и надёжно они вели витки вокруг рук, ног и тела Кати. Вскоре она была уже беспомощна сзади туго связанными руками, притянутыми к талии, ещё одна верёвка прошлась между ног, и неприятно врезавшись в губки, притянула ладони к самим ягодицам. Та же учесть настигла и ноги. Катя робко пошевелилась – без малейшего шанса. Она решила, что уже всё, но Лена добавила последний штрих. Она достала верёвку, набросила петлю на большие пальца ног и потянула ноги к спине. Катя изогнулась, даже чуть приподняла голову, в следующее мгновение в её рот лёг другой конец этой верёвки, и больно оттянув края рта, Лена зафиксировала его. Катя застонала, руки где-то у ягодиц задёргались не в силах даже оторваться на сантиметр, только усиливая напор верёвки в промежности, ноги хотели разогнутся, но вместо этого, стали больно давить на губы и оттягивать голову. Лена и Инна встали с пола и продолжили бурно ласкать друг друга на глазах у своей пленницы. Катя попыталась хоть как-то уменьшить своё неудобноё положение. Она стала ёрзать по ковру, дёргать руками и ногами, но становилось только хуже, наконец она сдалась, повалилась набок, и стала терпеливо ждать своей участи, стараясь не обращать внимание на боль и неловкость. Девушки не могли оторваться друг от друга, они давно уже были обнажены, их губы и руки ласкали податливые тела, скользили между ног, доводя их до оргазма. При виде их, Катя и сама завелась, низ живота потяжелел и налился соком, но она ничего не могла поделать. Впрочем, достаточно быстро Лена и Инна обратили внимание на свою беспомощную пленницу. Лена сняла веревку со рта Кати, а Инна ногой перевернула девушку на спину. По хозяйски, протиснув руку между связанных ног Кати, Лена ощупала ее промежность.

- Она хочет, Иннуля.

- Ты хочешь, рабыня? – жестко спросила пленницу Инна.

- Хочу, - прошептала Катя.

Девушки поставили Катю на колени и пригнули голову к полу.

- Лижи, - скомандовала Инна, протягивая босую ногу к лицу невольницы.

Против своей воли, Катя поцеловала протянутую ногу, а потом, поражаясь сама себе, скользнула языком между пальчиками ноги. Невольно, все больше и больше возбуждаясь, девушка вылизала каждый палец, подъем стопы, опустилась к пятке, и опять ее язык через всю подошву вернулся к пальцам. А потом она поднимала все выше и выше, через лодыжку, голень, колено и бедро, к паху своей любовницы. Инна в это время стала поглаживать напрягшуюся грудь девушки, теребя кончиками пальцев призывно выступавшие соски, которые постепенно твердели от возбуждения.

Катя, закрыв глаза, потянулась к губам подруги, и вскоре они сплелись в жарком поцелую. Их язычки бегали, как заводные, стараясь проникнуть глубже в полость рта, руки Инны всё крепче прижимали к своему паху голову Кати, не переставая гладить её густые волосы. Катин язык продолжал вылизывать Инну, пока та не достигла пика наслаждения.

Катя начала тихо постанывать, почувствовав, что любовный сок начинает обильно выделяться из влагалища. Лена в это время уселась перед Катей лицом к истекавшим горячей смазкой половым губкам. Раздвинув пальцами блестевший от возбуждения бутон, она стала водить языком, постепенно увеличивая амплитуду, пока не наткнулась на вздувшийся бугорок клитора. Обхватив его своими губами, Лена стала усердно сосать этот шарик, наслаждаясь его упругостью и податливостью.

Пленница застонала еще громче, выгибаясь навстречу жарким и жадным губам подруги, запрокинув голову назад. Она задергала связанными за спиной руками и завертела головой в разные стороны, не в силах сдерживаться и, издав протяжный долгий стон, обмякла, бессильно рухнув на пол.

Лена легла рядом с девушкой и обняла её за плечи.

- Тебе понравилось? – Лена крепче обняла подругу.

Не произнося ни слова, Катя утвердительно кивнула в ответ и еще сильнее прижалась к плечу своей подруги, вдыхая пьянящий аромат её великолепного тела.

- Это еще не все, рабыни, - прошептала лежащая рядом Инна, - Катенька, перевернись на живот.

- Ты хочешь развязать меня? Не надо, пожалуйста, - тихо попросила пленница, - я хочу остаться связанной.

Вместо ответа, Инна перевернула девушку на живот, развязала ей ноги и приказала встать.

- Иди в свою спальню, - велела она, - Лена, ты мне поможешь.

В комнате девушки развязали свою пленницу и уложили ее на кровать. Еще секунда, и её руки и ноги были раздвинуты и привязаны верёвками к углам пиларов балдахина. Её просто беспомощно распяли на кровати. Наконец Катя попыталась хотя бы что возразить, но тут же над ней нагнулась Лена, уселась сверху и заставила вылизать себя. Инна в это время ласкала ее клитор и соски, пока новый, небывалый по силе оргазм не обрушился на невольницу. Катя еще пару минут бездвижно лежа, приходя в себя от новых, таких пугающих и сладких ощущений. Наконец она попыталась пошевелиться. Но тотчас почувствовала безнадёжную схватку верёвок. Она была полностью безвластна и беззащитна. Внезапно её охватила паника. Она начала вырываться, но становилось только хуже – верёвки больно врезались в кожу. Катя стала быстро и глубоко дышать. Она чуточку успокоилась. Состояние полного подчинения не исчезло, но она хотела хотя бы постараться приготовится. Разум захотел крикнуть, но... Но вдруг в глубине её души зашевелились совсем другие чувства – странные, не понятные, но очень сильные. Разум всё еще хотел кричать, но внезапно нахлынувшая горячая волна, где-то из низа живота, всё накрыло. В глазах потемнело, по телу пошли мурашки, пошла еще волна, но уже жгучая от холода. Головокружение отступило, Катя пришла в себя. Но ею уже овладели другие мысли и чувства. Вдруг мир вокруг неё стал более ярким, запахи приобрели резкость и отчётливость, тело стало свинцовым и ноющим. Но это было не опьянение, её голова была абсолютно трезвой, только проснулись неведомые инстинкты и желания. Катя опять попыталась пошевелить руками и ногами. На этот раз это вызвало не понятное приятное возбуждение, она даже застонала. Она продолжала медленно извиваться на постели, всё познавая и восхищаясь новыми ощущениями.

- Катенька, тебе хорошо? – спросила Лена, наблюдая за бьющейся в веревках девушкой.

- Никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

- Инна, пожалуйста, свяжи меня, - Лена опустилась перед Инной на колени и протянула ей скрещенные руки, - а потом возьми меня.

Но продолжить игры у девушек не получилось. В комнате появилась Кристина.

- Так, одна связана и изнасилована, две другие не могут решить, кому быть сверху. – прокомментировала госпожа. – Я вам помогу. Быстро за мной.

Она вывела девушек из комнаты, оставив связанную и распятую Катю на кровати. Госпожа привычно приковала девушек к столбам. Лица рабынь исказил страх, когда госпожа демонстративно покрутила перед их глазами парой металлических прищепок с цепочками. Еще миг, и в соски грудей впились жала прищепок. Девушки сдержали крик и слёзы. Но ненадолго. Вторая пара прищепок с цепочкой обожгла их губки.

- Ай! Госпожа, за что мы наказаны?

- Вы не наказаны. – спокойно ответила Кристина и потянула за цепочки, на грудях рабынь. – Мы продолжим ваши игры.

Госпожа через минуту вернулась с хлыстом, шариками и комочком трусиков. Она забила ими рты девушек, затолкала между губ шарики, и больно затянула ремешки. В воздухе свистнул хлыст, и живот Лены получил такой жгучий и больной удар, что на мгновение она потеряла дыхание, и чуть не подавилась кляпом. Удары сыпались по грудям, животу, ногам. Закончив порку, госпожа вошла в Катину комнату. Даже не подумав отвязать рабыню, она заставила ее вылизать свое лоно. Достигнув оргазма, госпожа вышла. Освободила она рабынь через несколько часов.

- Мы пойдем в ресторан, - твердо сказала Кристина.

Она находилась в комнате Кати, зайдя к рабыням перед отходом ко сну. Катя, гремя цепью кандалов, вышла из ванной, закутанная в полотенце, с мокрыми волосами, благоухая ценными благовониями и ночными духами.

- Да, госпожа, - машинально ответила девушка, - когда прикажете.

- Ты неплохо выдрессирована, - одобрительно сказала мулатка, обходя рабыню по кругу и внимательно рассматривая ее, - ты стала красивой, цепи очень тебе идут, ты уже почти что настоящая рабыня. Но ты еще не гордишься своими оковами, не гордишься своим рабством. Но я доведу тебя до совершенства.

- Спасибо, госпожа, - Катя грациозно опустилась на колени перед мулаткой и поцеловала ей руку.

- Какой ресторан ты выбираешь, маленькая подлиза? – усмехнулась Кристина.

- Я не поняла, госпожа. Мы разве пойдем не в ресторан концерна?

- Конечно, нет. Там таким как ты, не место. Туда ходят мужчины, это изысканное и редкое удовольствие.

Около месяца назад госпожа все же выводила своих рабынь в роскошный ресторан, принадлежащий концерну, который был наполнен ВДСМ-обстановкой. Но в тот раз девушки, закованные в цепи, прислуживали посетителям, а Лена служила экспонатом на сцене.

- Я все равно не понимаю, госпожа, - жалобно сказала Катя, - но я ведь закована.

- Ты рабыня, ты будешь в цепях. Ты пойдешь в своей одежде, ты будешь босиком, на твоих ногах будут кандалы, а на шее ошейник.

Катю охватила настоящая паника.

- Но ведь на меня будут пялиться и тыкать пальцами, - почти простонала она, - я могу встретить знакомых.

- Конечно. И вести себя ты будешь, как я тебя учила. Ты пойдешь с гордо поднятой головой и развернутыми плечами, ты будешь гордиться тем, что женщина, тем, что ты закована, тем, что ты рабыня – прекрасная, чувственная, страстная женщина, готовая к любви и поклонению мужчин, а также к подчинению мужчине, который сможет позволить себе такую женщину. Ты поняла меня, рабыня?

- Госпожа, я не смогу этого, - прошептала Катя, поднимая глаза на Кристину, - я умру от стыда. Пожалуйста, накажите меня так, как считаете нужным, но выполнить ваше приказание я не могу. Это выше меня.

- Я напомню тебе кое-что, - спокойно ответила госпожа, - ты полюбила свои цепи за шесть часов, которые ты провела в колодке. Полюбила всем сердцем и на всю жизнь. Я права?

- Да, госпожа, - Катя опять склонила голову.

- Я научила тебя смирять свою гордыню и достойно принимать удары по самолюбию.

- Да, госпожа.

- Я учу тебя, как стать настоящей женщиной.

- Спасибо, госпожа. Я благодарна вам от всей души.

- Нет, ты неблагодарная сучка, - Кристина покачала головой, - ты продолжаешь упрямиться и считать, что твое мнение хоть что-то значит. Я заставлю тебя умолять меня взять тебя с собой в ресторан.

- Простите меня, госпожа.

- Что тебе полагается?

- Наказание.

- Какое?

- Какое вы мне назначите, госпожа.

- Вставай, - приказала Кристина и сорвала с рабыни полотенце, - пошли за мной.

Дрожа всем телом, Катя, опустив голову, вышла из комнаты вслед за мулаткой. В коридоре госпожа сняла со стенда на стене тяжелую кожаную плеть.

- Ты идешь получать наказание, стерва, - произнесла она, - оно неотвратимо. Но почему ты плетешься, как корова на случку. Подними голову, выпрями спину, иди как положено, не дрожи. Будь мужественной и гордой.

Катя выпрямилась и пошла дальше уже привычной легкой, танцующей походкой рабыни. Кристина привела девушку в темный и мрачный подвал, где находились камеры карцеров. Отворив тяжелую стальную дверь, госпожа жестом приказала рабыне войти. Камера была маленькой, низкий каменный потолок буквально давил на вошедших. Пол и стены были выложены грубым камнем. В камере царили холод и сырость, под потолком тускло светила электрическая лампочка. На стенах висели грубые, частично покрытые ржавчиной, кандалы вперемешку с устрашающими на вид плетками, хлыстами и бичами. В центре камеры стояла массивная деревянная колодка. Кристина неторопливо отперла ее ключом и велела Кате подойти к ней. Зафиксировав шею и руки девушки в проемах, госпожа опустила на ее шею верхнюю доску колодки, заставив рабыню стоять нагнувшись. Катя переступила босыми ногами, цепь, сковавшая их, глухо звякнула по ледяному, сырому полу. Стоять в колодке было неудобно, холод и сырость пробирали до костей, тяжелый деревянный верх давил на шею и кисти рук, повернуть голову было практически невозможно. Перед глазами кроме грубых каменных плит ничего не было.

- Считай, - раздался за ее спиной голос Кристины, - можешь кричать.

Раздался свист плети, и оглушительная, слепящая боль обрушилась на беззащитные ягодицы рабыни. Катя со свистом втянула в себя воздух, перед глазами поплыли цветные круги.

- Двадцать ударов, - сказала госпожа, - не будешь считать, буду бить без счета.

- Раз, - прохрипела Катя, и опять плеть обрушилась на нее.

Еще никогда госпожа не била ее вот так, в полную силу, тяжелой плетью. Удары сыпались на ноги, спину, ягодицы. Сдерживая стоны, Катя считала удары. Наконец, наказание было закончено. Госпожа отбросила плеть и молча вышла, за ее спиной захлопнулась дверь, проскрежетал запираемый замок. Пленница осталась одна, и потекли долгие часы заточения. Избитое тело горело огнем, ноги мерзли на ледяном полу, измученные мышцы затекли и ныли. В голове царил хаос. Но она выдержала страшную порку без единого стона, значит, сможет выдержать и колодку, и завтрашний день. Катя впервые по-настоящему осознала себя женщиной, сильной, гордой и прекрасной. Да, она закована в колодку, на ее ногах тяжелые кандалы, ее тело избито плетью, но в ее душе пели победные фанфары. Она прошла долгий и трудный путь, и выдержала его. Она – рабыня, но дух ее свободен от страха, гордыни, ложного стыда, предрассудков. Эти новые, но такие волнующие ощущения помогли Кате вытерпеть пытку колодкой, поэтому, когда в камеру вошла Кристина и освободила пленницу, она бессильно рухнула на пол, но все же нашла в себе силы встать на колени и поблагодарить госпожу.

- Ты поняла? – спросила мулатка.

- Да, госпожа.

- Что ты поняла?

- Если человек силен духом, его не сломит ни колодка, ни плеть, ни стыд.

- Зачем я избила тебя, зачем я заковала тебя в колодку?

- Если бы я сломалась, то я осталась бы жалкой рабыней.

- А сейчас ты кто?

- Я женщина.

- Ты закована в кандалы, ты босая, грязная, избитая.

- Я женщина.

- Пока еще нет, но ты на верном пути. Что ты должна сделать сейчас?

- Я прошу взять меня с собой в ресторан. В любой, на ваш выбор.

- Я разрешаю тебе это.

- Госпожа, разрешите мне надеть мое красное платье. Я буду босиком, мои щиколотки будут ласкать кандалы.

- Хорошо. Ты молодец. Сейчас тобой займутся. Завтра вечером ты должна будешь выглядеть как настоящая рабыня.

Когда госпожа ушла, в камеру вошли Катины подруги. Девушки бережно проводили ее к себе в комнату, намазали чудодейственным кремом рабынь, выкупали, растерли и уложили спать.

Утром Катя, чувствовавшая себя на удивление бодро, рассказала все подругам. Лена охала и причитала, а Инна вместо ответа, нашла Сашу и попросила ее довести Катю до высшего супершика. Саша с радостью согласилась. После тонизирующей ванны, она сделала Кате массаж, растерла благовониями, подобрала духи. Натали и Акира сделали ей прическу и нанесли макияж. Потом Саша занялась руками и ногами подруги. Когда все было готово, Катя робко подошла к зеркалу и обомлела. На нее смотрела обнаженная высокая, стройная красавица. Тщательно продуманный беспорядок прически, макияж, тонкий аромат духов делали ее неотразимо манящей. Тяжелые черные кандалы, красный лак на ногтях, тонкие золотые колечки на пальцах подчеркивали тонкость аристократических щиколоток, хрупкость фигуры и белизну безупречной кожи. Пока девушка наслаждалась своим видом, Инна подала ей ослепительно яркое шелковое платье, Лена приготовила миниатюрные кружевные трусики на застежках и помогла надеть их.

- Бюстгальтер тебе не нужен, - в один голос решили девушки.

Платье было достаточно коротким, до середины бедра, с разрезом до пояса на левом бедре, с короткими рукавами, откровенным вырезом декольте, оставляющим манящий намек на соблазнительную грудь.

- Катька, ты богиня, - прошептала Лена, оглядывая подругу, - ты просто волшебна.

- Более красивой тетки я в жизни не видела, - с ласковой грубостью подтвердила Инна.

- Я рабыня, девочки, я рабыня, - Катя легко, на кончиках пальцев повертелась перед зеркалом и расцеловала подруг. Она была счастлива.

Уже смеркалось, когда госпожа пришла за ней. На Кристине был надет строгий деловой костюм, на ногах чулки и изящные туфли. В руках она несла сумочку. Одобрительно кивнув головой при виде рабыни, госпожа велела ей идти за собой. Возле выхода из замка она увидела, что Катя с сожалением поглядывает на каменные дорожки, которыми был вымощен парк вокруг замка.

- Струсила? – насмешливо спросила Кристина.

- Нет, госпожа. Просто я босиком, если пройдусь по камню или асфальту, ноги потеряют свежесть.

- Зато приобретут необходимую естественность. Немного пыли, капелька грязи сделают твои ножки законченным шедевром. Кстати, у меня в сумочке наручники для тебя.

- Зачем?

- Поверь, рабыня, по опыту знаю, что не напрасно.

Когда женщины пересекли парк и подошли к воротам, Катя с удовольствием заметила, что охранники на воротах и вышках впервые жадно пожирают ее глазами, а на госпожу почти не обращают внимания. Кристина тоже заметила это и улыбнулась. Подъехало такси.

- Садись, - велела Кристина, открывая перед Катей заднюю дверь, - сначала сядь на задницу, потом подними ноги в салон.

Сама она уселась рядом с водителем и назвала адрес. Водитель, молодой мужчина, с удивлением посмотрел на Катю.

- У вас все в порядке?

- Конечно, у нас все в порядке, - перебила его Кристина, - это моя рабыня. Показать право на транспортировку в общественном транспорте?

- Думаю, оно у вас есть.

- Естественно. Поехали.

У Кати от волнения пересохло во рту, она молча смотрела в окно. Сразу, с непривычки, она неудобно села, ноги затекли, и девушка поудобнее устроилась на сиденье. При этом ее цепь, сковывавшая ее ноги, звякнула. Кате этот ставший привычным звук показался оглушительным, и дальше рабыня сидела неподвижно. Вскоре такси подъехало к городу, и машина выскочила в центр. На одном из бульваров Кристина велела остановить. Расплатившись и выйдя из машины, госпожа открыла перед Катей дверь. Внутренне дрожа всем телом, девушка робко опустила ноги на теплый асфальт и тоже вышла. Они находились на бульваре, где раньше она любила сидеть в густой тени роскошных кленов, в одном из маленьких кафе и мечтать неизвестно о чем. Стоял теплый весенний вечер, на скамейках сидели парочки. Собравшись с духом, девушка сделала первый шаг. Новые, потрясающие по глубине ощущения, обрушились на нее. Теплый асфальт под ногами, рабыня ощущала нежной кожей подошв каждую соринку, каждую шероховатость, выщербинки и бугорки. Цепь немного натягивалась при каждом шаге, позволяя острее почувствовать тяжесть кандалов, что ее щиколотки в надежном стальном плену. Теплый ветер ласкал полуобнаженное тело. Рядом цокали каблуки госпожи, но сейчас девушка была поглощена своим новым мироощущением. Она сначала не замечала похотливых, возмущенных, испуганных взглядов прохожих, а когда заметила, то нарочито гордо, с поднятой головой и прямой спиной, вызывающе выставив грудь, пошла своей легкой, танцующей походкой рабыни. Лишь иногда твердая рука госпожи ободряюще сжимала ее плечо и помогала обращать внимание на лужи, осколки бутылок и все еще дымящиеся окурки на асфальте, не теряя при этом царственно небрежного вида красавицы. Миновав два квартала, женщины свернули к одному из самых фешенебельных ресторанов в городе.

У входа их встретил метродотель, рассматривая женщин с тщательно скрываемым удивлением. Немного присмотревшись, Катя с удивлением и нарастающим чувством гордости заметила, что взгляд мужчины не отрывается от ее скованных ног, жадно и бесстыдно раздевает ее, скользит по ногам, бедрам, талии, груди, ошейнику. Впервые за год, незнакомый мужчина так откровенно хотел ее, и от этого ощущения сладко ныло внизу живота.

- У нас заказан столик, - невозмутимо сказала Кристина, - документы на рабыню представлять?

- Это совершенно необязательно, - поспешно ответил метродотель, - вас проводят.

Вокруг женщин сразу возникли два официанта, вежливо проводили их к сервированному столику возле сцены и подали меню и винные карты.

Госпожа выложила на стол зажигалку и сигареты, закурила, лениво развернула меню.

- Можешь курить, - разрешила она, закидывая ногу за ногу, - делай заказ.

Строчки меню расплывались перед глазами, и Катя с трудом пробормотала свой заказ. Слишком сильны и необычны были новые ощущения, навалившиеся на нее. Похотливые взгляды мужчин, ощущение своей несвободы, нарастающее желание слились в адский коктейль, ударивший в голову. Как только официанты удалились, Катя несмело закурила, пытаясь успокоиться. В ресторане посетителей было немного, но все, и мужчины, и женщины, не сводили с нее глаз.

- Сегодня можешь расслабиться, - усмехнулась Кристина, - я разрешаю называть меня по имени и говорить мне «ты». Можешь задавать любые вопросы.

- Спасибо, госпожа. – тихо ответила Катя. – Тогда я хочу спросить, зачем вы делаете это?

- Что именно?

- Привели меня сюда, в кандалах, босую?

- Тебе не нравиться?

С удивлением Катя совершенно честно ответила:

- Мне нравиться. Я чувствую себя желанной, я ощущаю свою необычность, сейчас я не променяла бы свои цепи на лучшие украшения.

- Видишь ли, Катя, - Кристина внимательно посмотрела на нее, - твое рабство – это всего лишь борьба тебя с самой собой. Со своими комплексами, страхами, твоей ленью и твоей неполноценностью. У каждой женщины рабство индивидуальное. Ты на одной цепи с двумя молодыми привлекательными женщинами. Но здесь вы вели бы себя совершенно по-разному, и для каждой из вас я выбрала бы свой сценарий.

- Я попробую угадать, - улыбнулась Катя, - Ленка бы наслаждалась этой ситуацией. Она наслаждалась бы своим положением, гремела бы цепью кандалов, демонстрировала бы свои скованные ноги, могла бы попросить вас… тебя как-нибудь ее унизить. Это привычный для нее эпатаж окружающих, состояние, в котором она чувствует себя комфортно.

- Пока все правильно. Инна?

- Инна вела бы себя достойно. Замкнуто, с такой внутренней агрессивностью, готова была бы устроить скандал по любому поводу.

- Молодец. Я давно поняла, что ты не дура. Все правильно. Поэтому и разные сценарии. Если бы я привела сюда твоих подруг, перед походом я избила бы Ленку так, что на нее страшно было бы смотреть. И одела бы ее не как сексуальную красотку, а в лохмотья, заковала бы в тяжелые грубые кандалы, и руки и ноги. На нее все равно обращали бы внимание, но не как на сексапильную рабыню, а с чувством жалости и брезгливости. А для Инны я сняла бы президентский кабинет этого ресторана, и красная дорожка ждала бы ее от подножки лимузина, и обслуга бы костьми ложилась, лишь ей угодить.

- Но зачем это все?

- Катя, ты никогда не думала, почему на содержание, обучение, воспитание рабынь тратятся огромные деньги?

- Это бизнес. Концерн продает рабыню и получает прибыль в несколько сот тысяч рублей.

- Самые удачные девушки могут стоить и полтора, и два миллиона. А почему так? Ведь рабынь покупают очень небедные люди, могущие себе позволить если не все, то очень многое. Любых женщин, любых мужчин, причем совершенно бесплатно.

- Покупка живого товара всегда возбуждает, ведь это дает чувство абсолютной власти над кем-то.

- Перед аукционом все покупатели проходят ментоскопирование. Концерн не продает рабынь маньякам, которые будут пытать женщину.

- Это невыгодно, вы теряете репутацию и деньги.

- Не только это. Главная задача концерна – сделать из вас НАСТОЯЩИХ женщин. Физически привлекательных, умных, здоровых, сексуальных, с чувством собственного достоинства, с чувством гордости, умеющих подчинять и подчиняться, свободных от комплексов. Именно такая женщина может быть рядом с настоящим мужчиной. И для достижения этой цели используются все средства – физические, психологические, эмоциональные, сексуальные. Вот например, ты. Ты всю жизнь боялась почувствовать себя любимой, желанной, красивой, хотя бог не обидел тебя внешними данными. Ты всегда старалась быть как все, сливаться с массой, не выделяться. Именно поэтому я привела тебя сюда в качестве прекрасной невольницы, скованной, но эти кандалы лишь подчеркивают совершенство твоих ног, соблазнительной, но недоступной, вызывающей, манящей рабыни. Отсюда и эффект. Ты в центре внимания, тебя хотят мужчины, тебе завидуют женщины. Тебе нравится это?

- Да, госпожа. Это необычно, это волнует, это заводит. Я ощущаю себя женщиной.

- Еще в двадцатом веке в Японии очень богатые люди платили большие деньги за казалось бы глупые вещи. Их заставляли убирать улицы, мыть общественные туалеты, мочиться на людной улице, громко декламировать стихи посреди толпы, то есть делать то, что нормальный человек обычно не делает. Но тем не менее, на эти тренинги была очередь. Японцы совершенно правильно считали, что побеждая свои страхи и комплексы, они устраняли внутренние препятствия на пути к успеху. У нас то же самое. Мы заковываем тела в цепи, но освобождаем дух.

- Но почему именно это средство – кандалы, наручники, веревки? Ведь можно обойтись чем-то другим.

- Связанная или скованная женщина – более гибкий и пластичный материал. Физическая несвобода, как ни странно, ведет к размораживанию подсознательного. Так легче и проще выявить недостатки и устранить их. Опять же, возьмем недалекий пример. Вы играли в охоту с твоими подругами. Это тоже был тест.

- И какой же?

- Я смотрела на ваши реакции. Расскажи мне сейчас, как ты восприняла игру.

- Если честно, я ее не поняла. Я хотела помочь Лене, мне показалось, что она сломала ногу. Но девочки меня обманули, избили, сначала связали так, как и ты меня не связывала, потом унизительно заковали в цепи. Кроме обиды, я ничего не вынесла из этой ситуации.

- Нет, вынесла, - покачала головой Кристина, - твои подруги продемонстрировали тебе, особенно на следующий день, что ты любишь подчиняться, ты психологически настроена на положение рабыни. Ведь ты наверняка догадывалась, что Лена тебя обманывает, но все равно упрямо полезла на рожон. Может быть, это связано с твоей работой, где тебе приходилось принимать тяжелые решения, и ты устала от этого. На основании результатов тестов, я сделала выводы и начала корректировать твой психологический профиль.

- А у девчонок тоже так?

- У них наоборот. Стремление доминировать, унижать, подчинять даже свою подругу вылезло наружу, особенно у Инны. И к ней были приняты соответствующие меры. У Лены это не так выражено, она ведомая по характеру, ей не хватает силы воли. Поэтому я направила усилия на развитие волевых качеств. Так что, как видишь, все осмысленно.

- И в конце концов из нас получатся рабыни?

- Рабыни из вас уже получились. Теперь будем делать из вас женщин. – хмыкнула госпожа.

- И нас продадут?

- Конечно. Сейчас вы стоите еще немного, вам надо еще работать над собой. Если вы подпишете дальнейший контракт, вас ждут незабываемые приключения. И реальные, и сексуальные. Но надо будет многому еще научится. Сопровождение ВИП-персон, этикет, правила хорошего тона, многие сексуальные моменты.

- Я подумаю, госпожа. Спасибо.

- Не подлизывайся. Терпеть этого не могу.

- Я вкусно поела, - улыбнулась Катя, - год не была в ресторане.

- Ты неплохо держалась сегодня. Свободно, с чувством собственного достоинства, раскованно. Молодец. – Кристина подозвала официанта и рассчиталась. – Ладно, хватит с тебя на сегодня. Поехали в замок.

Когда девушки подписали еще один годовой контракт, отношение к ним изменилось. Кристина разрешила называть себя по имени, от грязной работы по замку их освободили, прочно заклепанные цепи и ошейники заменили на съемные, которые полагалось надевать самим по приказу госпожи. Ночью рабыни спали теперь без цепей, кандалы применялись только на занятиях и во время физических упражнений. В курс обучения ввели этикет, правила хорошего тона, навыки поведения в высшем обществе, искусство беседы, культорологию, краткий финансовый курс, краткий курс военной подготовки, рукопашный бой, танцы. Девушки не протестовали. С радостью и удивлением они заметили, что нагрузки, от которых они выли и валились обессиленными по вечерам в начале обучения, как-то перестали замечаться, кандалы тоже больше не смущали. Дело в том, что как-то Кристина позволила им надеть туфли и босоножки на высокой шпильке и пройтись. Привычка ходить с ногами, скованными цепью, так, чтобы не путаться в кандалах, сделала свое дело – девушки двигались как элитные супермодели на подиуме, легко, летящей, танцующей походкой, казалось, что сила притяжения утратила над ними свою власть. После этой наглядной демонстрации, рабыни беспрекословно, чуть ли не с радостью, сами надевали себе на ноги тяжелые браслеты кандалов.

Дни, наполненные обучением и тренировками, летели незаметно, пока однажды Кристина не вызвала к себе в апартаменты Катю и Инну. Госпожа была в строгом деловом костюме, что обычно свидетельствовало об ее отлучке из замка. Войдя, рабыни привычно опустились на колени и склонили головы. Молча мулатка дала им знак подняться и сесть за круглый рабочий стол, на котором в беспорядке лежали бумаги и фотографии.

Когда девушки уселись, госпожа выложила из сумочки еще несколько фотографий и положила перед ними.

- На этих снимках – беглая рабыня, - сказала она, - зовут ее Аманда, фамилия для вас необязательна. Одна из лучших наших рабынь, через три года контракта ее купила госпожа Джоанна. Девчонка через полгода сбежала от нее. Разумеется, ее поймали и вернули хозяйке, концерн выплатил сумасшедшую неустойку. Теперь нужна ваша помощь.

Катя посмотрела на фотографии. На них в различных ракурсах была изображена полуобнаженная потрясающей красоты девушка, лет двадцати пяти. Высокая, стройная, гибкая, с роскошной гривой черных как смоль волос. В ней явно читалась примесью латиноамериканской крови. Яркие зеленые глаза, чувственные полные губы, физическое совершенство тела. Сексуальная, манящая, возбуждающая одним своим видом.

- Эта девчонка – дочка одного из наркоторговцев из Венесуэлы. Ее мать русская, но много лет живет в Каракасе, девочка приехала сюда на учебу. За ней огромные деньги ее отца, сейчас он входит в состав правительства Объединенной Южной Америки, один из самых богатых и высокопоставленных людей на материке, правая рука президента, с которым они дружат еще со времен войны. Так вот, девочка пустилась у нас в стране во все тяжкие. Пьянки, наркотики, связь с криминалом, бары, трижды привлекалась за проституцию, четырежды за хулиганство, дважды за мошенничество, дважды за сбыт наркотиков. Ее вышибли из института, папа каждый раз вытаскивал из полиции, ее дело ни разу не было передано в суд. Короче, малышка в конечном итоге попала к нам, подписала пятилетний контракт. И здесь она раскрылась. Это идеальная рабыня, одна из лучших за всю историю концерна. За время своего рабства она закончила институт, стала магистром экономики, через три года ее продали за полтора миллиона. Купила ее госпожа Джоанна. – здесь Кристина неожиданно грубо выругалась. – Сука, дегенератка. Джоанна одна из наших постоянных клиентов, она вдова бывшего владельца Торговой палаты, деньги у нее не считаны. Она регулярно покупает у нас лучших девочек и держит их в таком страшном рабстве, что наш карцер кажется им приятным времяпровождением. Живет она в огромном особняке, одна, только прислуга и охрана. Что она там вытворяет с рабынями, уму не постижимо. Девчонок после нее по полгода надо реанимировать. Права постоянного владения живым товаром у нее нет, максимальный срок – полгода, но за шесть месяцев Джоанна умудряется довести рабынь до ручки, эмоционально и физически. Короче говоря, Аманда не выдержала и сбежала. Ее поймали, вернули, согласно контракту, срок ее рабства у Джоанны увеличился еще на полгода. Прошло уже пять месяцев. Сегодня в концерн поступило сообщение от этой суки Джоанны, что ее собственности нужна медицинская помощь, и концерн обязан эту помощь предоставить. Так что, Катя, тебе придется вспомнить свои профессиональные навыки.

- Но почему я? Ведь и у Джоанны, и у концерна достаточно средств, чтобы пригласить лучших специалистов.

- Концерн крайне неохотно привлекает специалистов со стороны. Приходится оплачивать не только услуги, но и молчание. Но молчать люди не умеют, это создает антирекламу. Многие из посторонних спецов снимают то, что они видят, выкладывают в Сеть, это нагнетает истерию и нападки на концерн. Поэтому при любой возможности мы используем наших рабынь и сотрудников. Это дешево, быстро, надежно. Да и сами клиенты редко когда заинтересованы в том, чтобы посвящать в свои маленькие тайны посторонних. Итак, Катя, ты сможешь поставить девчонку на ноги?

- Если мне дадут возможность работать, смогу.

- Любые лекарства, любое оборудование тебе доставят в особняк Джоанны.

- Хорошо, госпожа.

- Инна, теперь ты. Ты поедешь вместе с Катей. В особняке, кроме вас и Аманды, никого не будет, Джоанна сейчас за границей. Охрана особняка автоматизирована, прислуга в отпуске. Но Аманда уже один раз сбежала, теперь ты будешь контролировать, чтобы это не повторилось. Катя для этого слишком мягка, у тебя жесткости вполне хватит. Все понятно?

- Да, госпожа, - хором ответили девушки.

- Выезжаете сегодня. С собой берете только личные вещи. Вы поедете без кандалов и ошейников, как свободные женщины. Это просьба Джоанны, мы идем навстречу нашей клиентке. И последнее. Если Аманда сбежит еще раз, вы будете отвечать перед концерном. Как именно, пока не знаю, но не думаю, что вам это понравится. Будьте внимательны и осторожны. Девочки, не подведите меня, не подведите концерн. Вам доверяют, помните это.

Когда госпожа их отпустила, рабыни вернулись в свои комнаты. Лена принесла им ключи от кандалов и ошейников и сняла с подруг цепи. Сборы были недолгими. С удовольствием Катя выбрала себе босоножки на высоком каблуке, удобные летние туфли и несколько пар открытых сандалий. Примерила босоножки, набросила легкое летнее платье, подкрасилась, покрутилась перед зеркалом, любуясь собой. За время своего рабства она разительно изменилась. Из зеркала на девушку смотрела уверенная в своей неотразимости, высокая, гибкая, стройная, ухоженная красавица, превратится в которую Катя никогда и не мечтала. Через дверь Инна сказала, что машина готова. Попрощавшись с Леной, подруги подхватили свои сумки и вышли из замка. Черный спортивный монстр, на котором обычно ездила Кристина, уже их ждал у ворот. Госпожа появилась через минуту, села за руль, и машина пулей рванула с места.

Через час они остановились возле роскошного огромного особняка, расположенного посреди парка, обнесенного высоченной стеной. При приближении машины, камеры наблюдения мигнули, считали номер, и ворота автоматически открылись. К дому вела дорога, вымощенная нарочито грубым декоративным булыжником. Пройдя по безлюдному зеленому парку, женщины подошли к дому, дверь также автоматически распахнулась. Невиданная роскошь царила внутри. Кристина даже присвистнула. Дом был безлюден. Сверившись с сообщением в коммуникаторе, госпожа провела рабынь в отведенные им спальни на втором этаже, где девушки оставили свои вещи. Тем временем Кристина обнаружила ту, ради которой они сюда пришли. На минус первом этаже, в небольшой пустой комнатке, кто-то лежал. Фигура была плотно упакована в черный мешок из тонкого латекса, под которым четко контурировалась грудь с торчащими сосками, тонкая талия, длинные стройные ноги. Расстегнув молнию, Кристина продемонстрировала рабыням лежащую женщину. Руки ее были заведены за спину, таким образом, что ладони оказались прижатыми к локтям, и туго затянуты в кожаный «рукав». Для надежности тонким ремнем руки женщины повыше локтей были прикреплены кольцами к спине. Лодыжки невольницы также были связаны тонким кожаным ремнем, беспощадно врезавшимся в кожу, еще два ремня были затянуты на бедрах и под коленями. На голове пленницы был черный облегающий шлем с дырками для носа, Прорезь для рта была снабжена прочной застежкой-молнией. Шлем был очень узким, он плотно обхватил голову рабыни. Расстегнув шлем, Кристина освободила голову женщины. Рот ее был заткнут огромным грушевидным кляпом, вся внутренняя поверхность шлема была мокрой от слюны, пота и слез. Женщина была без сознания. Женщины осторожно принялись ее освобождать. На ногах невольницы были колготки в мелкую сетку с огромной дырой между ног, оставлявшей открытыми попку и низ живота. Миниатюрные трусики из латекса пришлось срезать, к перемычке были приделаны два резиновых фаллоса: в передней части толстый и короткий, а сзади – тоньше и длиннее. Бережно и аккуратно Кристина извлекла их из попки и влагалища пленницы, внимательно осмотрела и грязно выругалась.

- Вот тварь, смазала «кремом удовольствия», - прокомментировала она, - девчонка обезумела, пока не потеряла сознания.

Инна мазнула пальцем по одному из членов и покачала головой.

- Здесь хватит на троих. Страшно представить, что она пережила.

Узлы на связывающих ноги рабыни ремнях были затянуты с такой силой, что стопы и пальцы совершенно одеревенели и начали уже синеть, ремни после того как их разрезали оставили глубокие следы на коже. Срезав колготки и ремни, женщины распаковали руки невольницы и вытащили кляп изо рта. Девушка в сознание не приходила.

- Катя, теперь ты работаешь, - распорядилась госпожа, - мне пора уезжать. Помните, девочки, вы должны быть очень и очень осторожными. Будьте умницами, я верю в вас.

Неожиданно она поцеловала рабынь и оставила их наедине с бессознательной Амандой. Катя быстро осмотрела ее. Явных физических повреждений не было, но сознание упорно не хотело возвращаться к девушке.

- Иннуль, готовь теплую ванну, будем ее лечить. А я пока свяжусь с аптеками, чтобы мне доставили медикаменты. – сказала Катя.

Вдвоем они бережно перенесли женщину в гостиную на первом этаже и принялись над ней хлопотать. После ванны, нескольких тонизирующих коктейлей, инъекций метаболитов, Аманда все еще была без сознания. Рабыни положили ее на огромный диван в одной из комнат, Инна откуда-то достала тонкий металлический ошейник с длинной, метров пять цепью, защелкнула его на шее невольницы и прикрепила второй конец к ножке дивана.

- Откуда он у тебя? – удивилась Катя.

- Я нашла одну из коллекций траханной Джоанны. Здесь в каждой комнате есть шкаф с цепями, наручниками, кандалами, дилдо, веревками и еще многим. Видно, хозяйка любит, чтобы все это было под рукой. – ответила Инна.

- Может, не будем хотя бы сейчас приковывать ее, ведь она без сознания.

- Нет, подруга, - отрезала Инна, - она останется прикованной. Ты добросовестно выполняешь свою работу, а я свою.

- До утра она не очнется. Мы можем ложиться спать.

- Ты иди, а я лягу возле нашей наркопринцессы. Мало ли что может случиться. – Инна щелкнула пультом визора и уставилась на экран.

Приняв душ, Катя мгновенно провалилась в сон. Утром она после душа, накинув тонкий белый медицинский халат и обувшись в легкие открытые сандалии, спустилась к своей пациентке. Инна, свежая, с влажными волосами и кожей, в утреннем пеньаре, пила кофе в гостиной. Их подопечная уже пришла в себя и сверкая зелеными глазищами, забилась в угол дивана, забравшись с ногами и сжавшись в комок.

- Доброе утро, - поздоровалась Катя.

- Привет, - откликнулась Инна и повернулась к Аманде, - вот, полюбуйся на нее.

- Аманда, я твой лечащий врач, - мягко сказала Катя, - меня зовут Катя, мою подругу Инна.

- Кто вы такие? – прошипела девушка.

- Я буду тебя лечить.

- А я следить за тем, чтобы ты не сбежала.

- Вас наняла эта тварь?

- Аманда, мы такие же рабыни, как и ты. У нас двухгодичных контракт. Мы здесь по заданию концерна. Нам надо поставить тебя на ноги. Ты пробыла без сознания почти сутки.

- Вы меня вылечите и опять отдадите этой маньячке? Лучше смерть.

- Жизнь всегда лучше смерти, уж поверь врачу-реаниматологу, - твердо сказала Катя, - я вытаскивала таких больных, по сравнению с которыми у тебя просто отличное здоровье.

- Это не жизнь. Вы не понимаете, через что я прошла. Она ненормальная, садистка, извращенка. – всхлипнула Аманда.

- Мы тебе верим, Аманда, и изо всех сил постараемся тебе помочь. Ладно, вчера я как могла осмотрела тебя. У тебя на теле множественные точечные ожоговые рубцы, как я думаю, следы от затушенных сигарет, множественные гематомы на спине, ушиб левой почки, скорее всего, без разрыва капсулы, вульвит, две острые трещины в заднем проходе, как минимум легкое сотрясение мозга, гематомы на запястьях и лодыжках, множественные ссадины, трещины на сосках, истощение, неврастения. Я ничего не пропустила. Может быть, еще что-то беспокоит?

- Этого мало? – хмыкнула девушка. – Когда она тушила сигарету о мою задницу, это воспринималось как укол на прививке.

- Не волнуйся, я за неделю верну тебя в норму. Только слушайся меня.

- Девчонки, можно меня расковать? Меня уже тошнит от цепей, наручников и кандалов, - Аманда позвенела цепью на ошейнике, - я все равно не смогу убежать, у меня не хватит сил.

- Нет, рабыня, - жестко сказала Инна, - ты будешь в ошейнике. Цепь достаточно длинная, передвигаться ты сможешь свободно, тем более, что ни кандалы, ни наручники я надевать на тебя не собираюсь, даже на ночь. Но ты будешь на цепи.

- Хорошо, - покорно вздохнула пленница, - вы хотя бы не будете меня запирать в клетку?

- Выбирай любую комнату, где ты будешь жить. Готовим и убираем по очереди. Согласна?

Аманда молча кивнула.

- Тогда займемся лечением, - Катя взяла в руку конец цепи и повела девушку за собой.

Прошла неделя, во время которой рабыни ухаживали за оживающей и с каждым днем все хорошевшей Амандой. К ней вернулась бодрость, здоровье поправлялось поминутно, она все чаще улыбалась и шутила. Жила она на втором этаже, в одной из гостевой комнат, длина цепи позволяла ей свободно передвигаться по комнате, посещать ванну и туалет, а когда ей нужно было выйти из комнаты, девушка просила Инну отсоединить цепь от ножки кровати. Вечера рабыни коротали у визора, за чтением, долгими посиделками за большим столом в гостиной. Иногда Аманда вскользь упоминала о своих мучениях, но на этой теме она старалась на зацикливаться. Вообще, она оказалась умной, жизнерадостной девушкой, обладая великолепным здоровьем, быстро поправлялась и набиралась сил, а устойчивая нервная система позволила достаточно быстро справится с начавшимся психозом и постоянным страхом. К ней вернулась вся красота ее великолепного тела, и она начала охать и причитать по поводу ожоговых рубцов на коже. Катя успокоила ее, что сейчас эта проблема – час работы для пластического хирурга.

Спустя неделю, рано утром, пока ее подруги не проснулись, Катя встала рано, с рассветом. Утренняя свежесть вливалась через распахнутое окно, ярко голубело небо сквозь зелень листвы. После туалета и душа, девушка привела себя в порядок, нанесла легкий утренний макияж и подошла к платяному шкафу. На мгновение она задумалась, поймав себя на мыслях, которые никогда не посещали ее ранее. Простые, обычные вещи доставляли огромное удовольствие и наполняли все тело радостью и светом. Утренняя бодрящая свежесть, ласковое солнце, греющее кожу, легкий ветерок, гуляющий по комнате. Полная свобода передвижений, отсутствие цепей и веревок, стального ошейника и кандалов на ногах. Возможность выбрать одежду самостоятельно, носить обувь. Она могла завтракать, а могла просто пить кофе и курить – давно забытое удовольствие. Раньше, в свободной жизни, Катя никогда не задумывалась, какую искреннюю радость, почти счастье, могут и должны доставлять эти будничные вещи. Надо жить полной жизнью, подумала она, наслаждаться каждым мигом, каждой секундой, получать радость от ранее ничего не значащих вещей. И тогда вся жизнь будет насыщена и полна, каждый миг будет заполнен счастьем. И только ощутив всю тяжесть цепей, жесткость веревок, впивающихся в тело, подавление своей воли чужой, можно ощутить всю прелесть свободы. Человек должен быть свободен внутренне, от своих комплексов и недостатков, и тогда неважно, будут ли на нем рабские цепи или нет. Он уже никогда не будет настоящим рабом. Размышляя подобным образом, Катя неторопливо натянула почти невесомые трусики, накинула легкое платье, с непередаваемым удовольствием надела плетенные босоножки на высоком каблуке.

Неторопливо выпив кофе, девушка направилась к Аманде, неся на подносе ежедневный витаминизированный стимулирующий коктейль. Аманда встретила ее, сидя в кровати и подпрыгивая от нетерпения, цепь от ошейника была прикреплена к ножке кровати.

- Катька, я сейчас описаюсь, - вместо приветствия сказала девушка, - отцепи меня, быстро.

Поставив поднос на столик, Катя отомкнула цепь от ножки кровати, и Аманда пулей прошмыгнула в туалет. Вышла она через четверть часа, уже после душа, с полотенцем на голове. Чмокнув в щеку Катю, девушка залпом проглотила коктейль и села за туалетный столик, принявшись наводить красоту. Катя сидела напротив нее, откровенно любуясь совершенным телом подруги.

- Мне надо съездить в город, - вдруг сказала Аманда, - сегодня приезжает консул моей страны, всего на сутки. Мне нужно сообщить ему, где я.

- Аманда, ты же понимаешь, мы не можем отпустить тебя, - Катя покачала головой, - зачем этот бесплодный разговор?

- Это ты пойми, Катенька, мне нужно попасть в город. Как угодно, в багажнике машины, связанной по рукам и ногам, в наручниках, как угодно. У меня под кожей имплантирован маячок. Радиус действия десять километров. Меня найдут и освободят. Через сутки меня и Джоанну будет разделять океан и много-много папиных головорезов. Если хотите, я вас заберу с собой. Будем жить в Южной Америке, а не понравится, папа найдет способ вас отблагодарить. Будете свободны, богаты, независимы и под крылышком очень богатого и влиятельно человека.

- Думаю, что Инна не согласиться на этот вариант, - Катя покачала головой, - да и я тоже не согласна. Концерн доверил тебя нам. Мы принадлежим концерну. Мы не будем обманывать его доверие.

- Что может быть отвратительнее преданного раба? – возмутилась Аманда. – Вы рабыни в душе, трусливые и подлые.

- Нам доверилась наша госпожа, - твердо сказала Катя, - честь и верность данному слову не зависят от того, кому ты их дала. Важна сама верность. Самой себе. Доверившемуся тебе человеку. Своей совести.

- Ты настоящая рабыня.

- Да, я рабыня. Я приняла свой социальный статус. Давай лучше закончим разговор.

- Катя, ну пожалуйста, - взмолилась Аманда.

Подойдя к Кате, девушка мягко обвила ее шею руками и легко поцеловала в губы. Катя не отреагировала на ласку и медленно покачала головой.

- Рабыня, ты заставляешь меня делать то, что мне совсем делать не хочется, - прошептала Аманда.

Напрягшись, Катя высвободилась из объятий и встала.

- Не пытайся бежать, рабыня, - жестко сказала она, - увидимся за завтраком.

Развернувшись, она направилась к двери. Аманда вдруг метнулась к своей тумбочке и бережно достала из нее какую-то тряпку. В один прыжок она оказалась за спиной начавшей поворачиваться на шум Кати и прижала к ее лицу тряпку. Вдохнув, Катя почувствовала, как руки и ноги ее слабеют, делаются ватными, хотя голова оставалась ясной. Аманда придержала ее, когда девушка начала валиться на ковер. Чувствуя, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой, Катя со стоном ударилась головой о пол. Ее рот тоже онемел, девушка не могла вымолвить ни слова. Аманда склонилась над ней, подняла голову за подбородок, удовлетворенно кивнула.

- Это парализатор в аэрозоле, последняя полицейская разработка, - объяснила она, - ты даже представить себе не можешь, на что я пошла, чтобы заполучить его. Берегла на черный день.

Аманда быстро опустилась перед безвольной рабыней на колени, перевернула ее, как куклу, на спину и расстегнув все пуговицы на платье, стащила его. Потом одну за другой разула обе ноги. Одевшись в немного тесное для нее платье, Аманда натянула босоножки, удовлетворенно покрутилась перед зеркалом. Платье туго обтянула ее замечательные формы и выгодно подчеркнула фигуру. Катя лежала перед ней на полу, в одних трусиках, не в силах двинуть ни единым мускулом. Перевернув безвольное тело Кати на живот, Аманда заломила ей руки за спину, скрестив запястья. Потом достала из тумбочки тяжелые наручники и защелкнула браслеты на руках рабыни. Достав ножные кандалы, Аманда надела один браслет на левую щиколотку Кати, пропустила цепь через скованные руки и надела второй браслет на правую щиколотку. Девушка почувствовала, как ее пятки уперлись в ягодицы, но пошевелиться все еще она не могла.

- Ты вдохнула немного, даже сознания не потеряла, - сказала Аманда, - скоро действие парализатора пройдет.

Катя в ответ не могла даже замычать. В полном бессилии она наблюдала за Амандой. Вдруг за дверью раздались шаги. Мгновенно подобрав с пола тряпку с парализатором, Аманда притаилась за дверью. Толкнув дверь, в комнату вошла Инна, одетая в короткие джинсовые шорты и откровенную белую блузку, оставляющую открытой живот. Увидев лежащую на полу, скованную по рукам и ногам подругу, она вскрикнула от неожиданности, но тут же ее рот и нос были залеплены парализатором. Спустя несколько мгновений, девушка уже лежала на полу рядом с Катей, в таком же беспомощном положении. Аманда лихорадочно заметалась по комнате. Наконец, она остановилась перед рабынями.

- У меня только один набор наручников и кандалов, - сказала она, - Инна, придется тебя связать.

Веревок в комнате тоже не нашлось, поэтому Аманда связала руки и ноги Инны поясами от халатов. Потом она быстро обыскала Инну, нашла ключ от своего ошейника и открыла замок.

- Надеюсь, когда вы придете в себя, я буду далеко, - девушка присела перед лежащими на полу беспомощными рабынями, - девочки, пожалуйста, не думайте обо мне плохо. Я так вам благодарна за вашу доброту и заботу. Вы вернули меня к жизни. Но я не могу опять вернуться в ад, я не выдержу. Прощайте, я люблю вас.

По очереди поцеловав в губы девушек, Аманда вышла из комнаты, помахав на прощанье рабыням рукой. Прошло минут пятнадцать, пока Катя не почувствовала, что она вполне может владеть своим телом, насколько это позволяли оковы. Вскоре и Инна тоже зашевелилась. Девушки обменялись выразительными взглядами. Катя в двух словах рассказала подруге, что произошло.

- Она дура, - прошептала Инна, - все двери в доме я заблокировала еще вчера. Я всегда так делаю на ночь. Теперь наверно сидит перед терминалом, подбирает код. Время у нас есть.

- Что мы можем сделать? Я скована, ты связана. Лежать и ждать, не придет ли ей в голову начать нас пытать?

- Твои наручники и кандалы, я уверена, отпираются тем же ключом, которым был заперт ошейник этой мерзавки. Ключ она забрала с собой. Значит, ты отпадаешь. Я попробовала свои веревки, - Инна подергала связанными за спиной руками, - руки у меня связаны надежно, сама я не освобожусь. А вот ноги… - Инна пошевелила ногами, - эта дурочка связала мне шелковым поясом, узлы затянуты не очень плотно. Катя, подползи ко мне и попытайся зубами ослабить узлы. Давай вместе, я тебе помогу.

Неловко шевелясь, царапая голую грудь о ворс ковра, девушки приняли положение, когда голова Кати оказалась возле связанных ног подруги. Зубами, дергая головой, Катя смогла распутать нехитрые узлы. Инна, подобрав ноги, сумела встать.

- Здесь наверняка должны быть маникюрные ножницы, лезвия или что-то в этом роде, - сказала она, осматривая комнату.

- Посмотри у нее в тумбочке, - посоветовала Катя.

Присев на корточки, Инна сумела связанными за спиной руками открыть тумбочку. Повернувшись к ней спиной, девушка рылась связанными руками внутри, пока не нашла острую пилочку.

- Катенька, опять нужна твоя помощь, - Инна села на пол спиной к подруге, - возьми в рот, - она осторожно подала пилку Кате, вложив ее в рот, - вдвоем мы быстро перережем это.

Катя зажала пилку в зубах, а Инна принялась ожесточенно тереть связывающий ее руки пояс об острый край. Вскоре она облегченно сорвала с запястий обрывки пояса и встала. Поцеловав Катю, Инна погладила ее по голове.

- Ну, держись, сука, - с угрозой в голосе сказала девушка и двинулась к двери.

Рядом с их новой хозяйкой стояла огромного роста негритянка с роскошными формами. Одета она была в белоснежный латексный костюм, туго обтягивающий выпирающие груди с торчащими сосками и высокие сапоги на огромной шпильке. В руках она держала несколько мотков веревки и несколько наборов кандалов.

- Будем знакомиться, - с угрозой сказала Джоанна, - я теперь ваша хозяйка, и хочу знать, на что способны мои рабыни.

- На колени! – рявкнула она так, что девушки мгновенно повалились на колени перед ней, привычно приняв позу подчинения.

- Раздевайтесь догола, потаскухи.

Вздрагивая от страха, рабыни сняли с себя одежду и выпрямились перед госпожой.

- Так, выдрессированы вы неплохо. Сейчас поедем кататься. Эльмира, запрягай их.

Молча негритянка кивнула на дверь, рабыни вслед за ней вышли в сад. Через несколько минут негритянка вывела из сарая открытую коляску, с видимым усилием толкая ее перед собой.

- Подошли ко мне, - скомандовала Эльмира низким голосом.

Когда девушки приблизились к коляске, негритянка велела им встать на место возле передка и опустила большую раму перед ними.

- Руки на раму. – последовала новая команда.

Когда рабыни положили свои ладони на гладко отполированную металлическую раму, Эльмира приковала их тяжелыми неудобными наручниками.

- Теперь открыли рты.

Достав из коляски металлические трензеля, она вставила в рты рабынь и затянула на затылках ремни. Рты Кати и Инны оказались широко раскрытыми, металлические распорки больно давили на челюсти. У девушек немедленно побежала слюна, заливая груди. Из дома вышла Джоанна, одобрительно посмотрела на прикованных к коляске рабынь и вдруг резко вытянула хлыстом Инну по голой груди, вызвав громкий стон. Потом госпожа взобралась в коляску, развалилась на сиденье и велела Эльмире трогать. Негритянка взгромоздилась на место кучера и свистнула в воздухе хлыстом. Девушки поняли, что надо толкать коляску. Это было сущим мучением. Коляска была чудовищно тяжелой, девушки толкали ее изо всех сил. Пот заливал глаза, из растянутых ртов лилась слюна, босые ноги скользили, Инна дважды чуть не упала, наваливаясь грудью на раму. Эльмира немедленно обрушивала на ее спину жестокий ударом хлыстом. Катя тоже доставалось, когда выбившиеся из сил девушки толкали коляску медленнее. Управляла негритянка голосом, подавая команды, направо или налево сворачивать. Коляска ехала по огромному саду, иногда по вымощенным плитами дорожкам, иногда прямо по траве. Недавно прошел дождь, на траве лежала роса, земля была мокрой, так что босоногие извозчицы очень скоро оказались вымазанными в грязи. Несколько раз девушки проезжали большие лужи, бредя в грязной воде по колено. Через час этой пытки Джоанна велела ехать к дому. Спины, попки и ноги рабынь уже были исполосованы хлыстом, кожа кое-где лопнула, багровые полосы от ударов покрывали их тела. Дыхание с хрипом и стонами вырывалось из груди, Катя от боли и усталости уже почти ничего не видела. Наручники больно впивались в запястья при натяжении, перед глазами плыли круги. В полном изнеможении девушки остановили коляску перед крыльцом. Джоанна вышла и велела служанки распрячь рабынь, после чего вымыть и приготовить их для развлечений. Инна и Катя уже ничего не соображали, пока негритянка освобождала их и вынимала трензеля изо ртов. Правда, она тут же опять сковала руки рабынь впереди, и грубыми толчками в спину погнала их в гараж. В одном из отделений гаража, на мойке, Эльмира заставила рабынь поднять руки над головой и привязала цепи их наручников к какому-то блоку. Нажав на кнопку на пульте, негритянка подняла блок повыше, так что девушки вытянулись в струну, касаясь пола самыми кончиками пальцев. Вымыла их негритянка очень просто – из шланга с чудовищным напором ударила ледяная вода. Через десять минут ледяного душа, под которым рабыни стонали и извивались, Эльмира отцепила их и погнала в дом.

Поднявшись на второй этаж, в роскошную спальню Джоанны, Эльмира велела рабыням опуститься на колени и ждать. Освободив руки невольниц от наручников, негритянка стала ждать. Из ванной, в белоснежном пеньюаре, вышла госпожа и раскинулась на постели.

- Начнем с тебя, - решила она, ткнув пальцев в Катю, - встала и подошла ко мне. Эльмира, ты пока свяжи вторую сучку.

Открыв шкаф, госпожа предоставила рабыням полюбоваться его содержимым. На задней стенке шкафа на бронзовых крючках в идеальном порядке были развешаны хлысты, плети, кожаные и металлические ошейники. В углу располагались кандалы и наручники самых немыслимых модификаций, зловеще отражая свет своими хромированными поверхностями. Ближе к низу на полке были разложены всевозможные кляпы, шлемы, свернутые кольцом ремни разной ширины и плотности.

Достав из шкафа несколько мотков веревки, Джоанна бросила их Эльмире, и негритянка немедленно связала Инну по рукам и ногам.

Госпожа, загадочно улыбаясь, достала из шкафа очередной предмет. Им оказался ремень, похожий на трусики, к перемычке которого крепились два искусственных члена примерно одной толщины и длины. Без долгих разговоров Джоанна вставила два пальца во влагалище и попку рабыни, недовольно поморщилась в ответ на стон рабыни.

- Твои дырочки еще не достаточно разработаны.

С этими словами она начала медленно вставлять Кате в лоно и попку эти имитаторы мужских членов. Делала она это аккуратно, но боль в попке заставила девушку задергаться и замычать.

- Стой спокойно, рабыня, - Джоанна отвесила ей легкий подзатыльник. – Теперь иди к столбу.

Вздрагивая, девушка осмотрелась. В глубине спальни, напротив кровати, в пол был вмурован столб, достаточно толстый, плотно обтянутый белой веревкой. Когда Катя подошла к нему, госпожа велела ей завести руки за столб. Заведя руки за него, Джоанна притянула их веревками с такой силой, что девушка не могла пошевелить даже пальцами. Следом она привязала ноги рабыни в нескольких местах, потом пропустила широкий ремень под грудью и стянула тоже очень плотно.

- Рот, - деловито сказала хозяйка, сняв с крюка большой шар.

После того, как рот был закупорен, она привязала к столбу шею рабыни. Катя могла лишь неподвижно стоять и таращиться на Джоанну. А она уже прикрепляла к затычкам какие-то провода. Потом защемила соски невольницы «крокодилами», от которых тоже отходили проводки.

Расхохотавшись, как уличная девка, госпожа подошла к небольшому железному ящику, висевшему на стене рядом с дверью, и нажала какую-то кнопку. Затычки пришли в движение, оказавшись вибраторами. И вдруг Катю пронзил разряд тока. Пока он был слабым, но прошил девушку от макушки до пяток. Соски, к которым были прицеплены проводки, тупо заныли. В ее дырочках ощутился неприятный зуд. Джоанна нажала еще какую-то кнопку, и вибрация усилилась, а вместе с ней усилились и разряды тока. Катя застонала, а садистка лишь улыбнулась.

Через несколько минут вибраторы уже работали на полную мощность, а ток пробивал рабыню с такой силой, что терпеть эту муку стало невозможно. Катя закричала во весь голос, но получилось только слабое мычание. Она почувствовала, как изо рта начинает сочиться слюна, смешанная с густой противной пеной. Скосив глаза вниз, девушка увидела у своих ног большую лужу, которая продолжала расти от выделяемой слюны. Стоя у столба, она боялась упасть, но очень скоро поняла, что это ей всё равно не удастся. Ремень, стягивавший ноги выше колен, не давал им согнуться, а шейная привязь не позволяла осесть. Катя изо всех сил задергалась в своих путах, скорее, чтобы создать иллюзию высвобождения. Но ремни, державшие ее, лишь скрипели, но не ослабевали. Сил терпеть эти мучения оставалось всё меньше, и девушка, в конце концов, потеряла сознание.

Очнулась она спустя несколько минут, по-прежнему привязанная к столбу с заткнутым ртом и подсоединенными проводами. Тело нестерпимо ломило. Голова кружилась, вызывая тошноту.

- М-м-м! – в отчаянии заорала рабыня.

- Тихо! – гаркнула хозяйка и стегнула ее стеком по грудям.

Девушка взвыла от страшной боли, мгновенно разлетевшейся по всему телу. Джоанна ходила вокруг столба, поигрывая стеком, иногда гладя меня по ягодицам его резиновым лепестком, но больше не стегала.

Наигравшись с Катей, Джоанна велела Эльмире раздеться. Невозмутимо негритянка сбросила с себя всю одежду. Инна невольно подняла глаза на промежность и чуть не ахнула. Низ живота прикрывали прозрачные слип-трусики, которые топорщились так, будто скрывали огромный член. Это был самый натуральный член с яичками таких размеров, которым позавидовал бы любой мужчина. Ласково погладив африканку по копне жестких, как проволока, волос, госпожа поцеловала служанку в губы. Потом она вставила Инне в зубы большое пластмассовое кольцо с ремнями по краям таким образом, чтобы рабыня не могла закрыть рот. Эльмира спокойно ждала рядом, наблюдала за всем процессом. Еще раз внимательно осмотрев рабыню, госпожа хитро улыбнулась и, наклонившись к самому уху Инны, прошептала:

- Сейчас ты будешь сосать у моей служанки. Ты ведь занималась такими делами со своими подружками?

Инна с ужасом посмотрела на хозяйку и яростно замотала головой, издавая при этом неясные звуки.

- Ничего страшного, - успокоила её Джоанна, - сейчас и попробуешь.

Отойдя на пару шагов в сторону, она сделала отрывистый жест рукой. Эльмира легко поставила связанную девушку на колени между своими ногами. Стоя на коленях, Инна увидела перед собой безвольно висевший член. Если бы она не знала, кому этот орган принадлежит, то вполне могла бы подумать, что перед ней стоит полный сил мужчина. Негритянка положила член себе на ладонь и несколько раз легонько сжала его пальцами. Член стал тут же напрягаться, увеличиваясь в размерах, а его обладательница начала тихо постанывать и подмахивать низом живота. Убедившись, что половой орган достиг нужной крепости, Эльмира аккуратно втолкнула его в кольцо и пропихнула как можно глубже в глотку девушки.

- Соси, не ленись! – грубо сказала она.

Инна, глотая слезы, начала водить языком по набухшему члену, слыша, как стоявшая над ней женщина, стонет все громче. Время от времени до нее доносились окрики Госпожи, когда стоны служанки немного смолкали.

Инна не знала, сколько времени продолжалась эта пытка, но внезапно член во рту задергался, и в нёбо ударила горячая струя густой спермы, от которой она чуть не захлебнулась. Порция была такая внушительная, что не смогла уместиться во рту и теперь противно ползла по подбородку, пузырясь и размазываясь. Потом садистки по-новому связали рабыню. Руки ее оставались связанными за спиной, на ноги надели тяжелые кандалы. Эльмира уверенным движением ввела во влагалище девушки него свой фалл, вызвав громкий болезненный стон.

- Хватит, - вдруг сказала Джоанна, - теперь моя очередь.

Эльмира покорно остановилась, недовольно покосившись на хозяйку. А Джоанна, как пантера, бросилась на рабыню, подмяла под себя и судорожно начала мять груди, ягодицы, запустила руку в промежность. Она тискала девушку, как плюшевую игрушку, впиваясь пальцами в занывшие чаши грудей, оставляя на нежной бархатистой коже красные размазанные пятна от накрашенных губ.

Наигравшись, Марианна блаженно растянулась на полу рядом со стонущей девушкой, раскинув руки в стороны и тяжело дыша. Пеньюар распахнулся, обнажая крепкое упругое тело женщины, к тому же, прекрасно ухоженное. Инна тихо лежала на краю кровати, поджав ноги к груди. Всё её тело ныло от страстных ласк Хозяйки.

- Иди ко мне, - низким голосом приказала Джоанна, легонько толкнув её ногой в бок, - Поласкай меня.

Инна с трудом подползла к госпоже и тут же очутилась в ее объятиях.

- Я выну кляп, но ты не должна ничего говорить, - предупредила она рабыню, - Иначе я снова тебе заткну ротик. Поняла?

Инна покорно кивнула взъерошенной головой. Джоанна аккуратно расстегнула пряжку на шее и медленно вынула кляп изо рта своей пленницы и мягкой салфеткой вытерла измазанный слюной и спермой рот.

- Пососи мою грудь, - простонала она, прижимая лицо Инны к своей огромной груди, - Доставь удовольствие своей Госпоже!

Рабыня сжала губами упругий сосок и принялась сосать его, облизывая языком. Джоанна начала тихо постанывать, медленно поворачивая голову из стороны в сторону, и поглаживать девушку по голове, то прижимая её к груди, то отпуская.

- Ещё! Ещё! – стонала она, напрягаясь всем телом, - Соси! Соси!

Язычок девушки порхал вокруг соска, как мотылек, всё увеличивая круги, а Госпожа стонала всё сильнее. Вдруг Джоанна резко перевернулась, и голова рабыни оказалась между её ног.

- Теперь соси там! – приказала Хозяйка голосом, похожим на завывание дикого зверя.

Инна нащупала губами клитор и втянула упругий шарик себе в рот. Госпожа громко взвыла, прогнувшись всем телом, и, схватив голову девушки обеими руками, еще сильнее прижала к низу живота, разведя в стороны ноги.

- Засунь язык в дырочку, - снова простонала Хозяйка.

Девушка погрузила язык в ставшее мокрым лоно своей Госпожи и принялась вылизывать его. Её соски набухли, по телу растеклось приятное тепло. Госпожа разразилась протяжным стоном, резко дернулась и обмякла, глубоко дыша. Всё её тело быстро покрылось крупными каплями пота. Подтянув к себе рабыню, она снова обняла её за плечи и взасос поцеловала в мокрые от собственной жидкости губы. Потом медленно начала целовать нос, подбородок, щеки, глаза. Инна тихо лежала на плече Хозяйки, на миг забыв о своём положении. К реальности её вернул шаровидный кляп, который Джоанна ловко вставила ей в рот. Затянув ремешок и застегнув пряжку на шее, она поставила рабыню на колени перед кроватью.

- Я сейчас вернусь, - предупредила она и скрылась за небольшой ширмой в глубине комнаты.

Джоанна вернулась через пару минут, держа в руке длинный белый пластиковый член, который был раза в полтора толще тех затычек, которые она вставила в Катю. К этому монстру были прикреплены ремни, назначение которых Инна поняла лишь тогда, когда Хозяйка прикрепила ими член у себя под животом.

Положив девушку ничком на кровать, Госпожа тихо сказала:

- Сейчас я немножко побуду мальчиком.

Толстый скользкий кол раздвинул половые губы рабыни и проскользнул внутрь, заполнив собой всё лоно, уперся в стенку влагалища и на мгновение замер. Джоанна крепко сжала руками ягодицы рабыни и начала медленно двигаться, заставляя член нырять в ставшее мокрым влагалище. Инна ощутила приятную теплоту и начала тихо постанывать, самопроизвольно двигаясь навстречу этому чудовищу. Движения Госпожи стали учащаться, и рабыня стала энергичнее подмахивать, ловя член и выпуская его. Внезапно всё тело её содрогнулось и затряслось, из груди вырвался протяжный стон, и девушка без сил расползлась по кровати.

- Понравилось? – Джоанна медленно вынула член и пару раз шлёпнула им по своду ягодиц своей невольницы, - А сейчас мы проверим твою попочку.

Инна встрепенулась и замотала головой, отчаянно мыча, но огромный член уже яростно раздвигал анус, прорываясь в глубь прямой кишки. Госпожа "накачивала" свою жертву, не обращая внимания на громкие стоны рабыни.

Вогнав еще несколько раз член, Джоанна сжалилась не торопясь вытащила этот кол из ставшего красным ануса невольницы. Усевшись рядом на ковер, она снова обняла Инну и вытерла ей слезы.

Сняв с ног девушки кандалы, Джоанна накинула на щиколотки тонкий ремень и, обкрутив ноги пару раз, застегнула его. Потом связала ноги под коленями.

- А сейчас мы прикрепим вот это! – она взяла в руки длинный в пупырышках член.

Аккуратно раздвинув половые губы, Госпожа на пару сантиметров утопила член во влагалище и стянула бедра Инны широким ремнем с петлей, в которую предварительно вставила муляж.

Положив невольницу на живот, Джоанна, проверив крепость ремня на запястьях, затянула еще один тонкий ремень выше локтей. Положив девушку на бок лицом к себе, Джоанна погладила её по ноге и нажала маленькую кнопку, торчавшую из члена, который сразу стал тихо стрекотать и мелко вибрировать, раздражая лоно рабыни, от чего Инна стала выгибаться, тихонько мычать и жалобно постанывать.

Вдруг Эльмира прервала игры, резко и грубо отвесив госпоже пощечину. Инна сжалась, не понимая, что происходит. Хозяйка упала на кровать, но в места того, что бы кричать или сопротивляться, повернулась на живот и скрестила сзади руки. Но больше всего Инну удивило выражение её лица – покорность и вожделение. Негритянка достала несколько витков верёвок и связала руки и ноги Хельги. Затем достала хлыст госпожи, и стала с какой то злостью и жадностью пороть женщину, не жалея ни ягодиц, ни спины, ни ног, ни рук. Джоанна извивалась и стонала, но ни разу не издала крик. Это было просто не вероятно, Инна не могла поверить своим глазам, она даже забыла про свои связанные руки и боль в суставах. Так же не неожиданно, Эльмира бросила на пол хлыст и прыгнула на постель. Повалив госпожу на живот, она силой взяла Джоанну сзади. Только сейчас она закричала, тем самым ещё больше заводя служанку. Так же быстро и резко она кончила, бесцеремонно отбросила госпожу на подушки. Инна лежала на полу в полной тишине и боялась пошевелится, что бы не обратить на себя внимание. И всё же, она не могла оторвать взгляда от Джоанны, которая так и осталась, связанная и растрёпанная, лежать на простынях. Её глаза всё ещё были затянуты пеленой удовольствия, и медленные неловкие движения связанного избитого тела, это откровенно подчёркивали. Наконец госпожа успокоилась. Она попыталась присесть, но ничего толком не получалось, она лишь перевернулась на бок, и только сейчас посмотрела на связанных и растерзанных рабынь.

- Суки - ... она подёргала руками но узлы не поддавались. - ПравильноЭльмира говорит, все женщины суки, и драть их надо... (она со стоном выпрямила ноги и посмотрела на путы) ... и надо же мне была родится одной из вас...

Видимо это был не первый раз. Через минут пятнадцать Эльмира освободила госпожу.

- Хватит на сегодня, - решила хозяйка, - можешь развязать их. На ночь прикуешь их в подвале.

Огромная полукруглая ванна была утоплена в пол, широкие низкие ступеньки позволяли спускаться в нее, несколько форсунок и подсветка дополняли интерьер.

- Готовьте ванну, живо! – прикрикнула Джоанна и развалилась на диване.

Катя молча спустилась по ступенькам, склонилась над пультом управления, и вскоре теплая вода начала наполнять ванну. Включилась нежная голубая и оранжевая подсветка. Инна тем временем приглушила свет в комнате, приготовила масла, мыла и шампуни, достала подогретые в специальном шкафу мягкие полотенца. Закончив работу, девушки опустились на колени перед госпожой.

- Раздевайте, - небрежно скомандовала Джоанна, затушив в пепельнице сигарету.

Склонив голову, рабыни стащили с ног госпожи высокие сапоги, открыв белые ухоженные стопы с безупречным педикюром, сильные мускулистые голени и роскошные полные бедра. Также медленно и осторожно сняли юбку, расшнуровали тугой корсет. Джоанна была стройна и сильна: высокая мускулистая шея без морщин, накаченные плечи, тонкая талия. Полная высокая грудь не отвисала, как это часто бывает у дам в возрасте, а гордо торчала, с выпирающими крупными коричневыми сосками. Катя, было, подумала, что хозяйка делала "пластику", но никаких следов подтяжек и закачек не обнаружила. Под плоским, лишенным морщин животом с плотными квадратиками пресса отчетливо выделялась половая щель. Волосы на лобке были чисто выбриты и не закрывали красоты стянутых половых губок, из которых призывно выглядывал бугорок любви, уже увеличившийся в размере. Повернувшись боком, госпожа закинула руки за голову и сладко потянулась, издав тихий стон. Её округлые плотные ягодицы напряглись, и рабыни увидели всю красоту этих полушарий. Этой даме было чем гордиться. Неторопливо госпожа спустилась в бассейн, понежилась в теплой воде. Подсветка выгодно оттеняла ее сильное тело.

- Приступайте, - распорядилась она, поднимая из воды ногу.

Катя добавила в воду душистой пены, смягчающего масла, капнула мыла на пористую мочалку и начала медленно мыть протянутую ногу. Потом госпожа достала из воды вторую ногу.

- Ты, девка, быстро сюда, - приказала Джоанна Инне, ткнув пальцем в ванну, - моешь все остальное.

Взяв еще одну мочалку, Инна погрузилась в ласковое тепло воды рядом с госпожой и стала медленно протирать ее тело. Джоанна прикрыла глаза, расслабилась, послушно подставляла себя, когда девушки осторожно вращали ее в воде, и только тихо постанывала, когда руки рабынь касались ее грудей, лона и промежности. Наконец, она поднялась из воды, вышла из бассейна, и Катя тут же завернула ее в теплое полотенце.

- Вымойтесь сами, - бросила хозяйка через плечо, удобно устаиваясь на диване, - от вас несет, как из помойки. Только быстро.

Все также молча, рабыни вдвоем вымолись в бассейне. Джоанна пока они мылись, уже улеглась на массажном столе. Не дав девушкам вытереться, она велела обработать ее тело маслами и кремами. Пока невольницы трудились над ней, хозяйка дремала в полузабытьи. Накинув халат на голое тело, после массажа, она села в кресло, рабыни опустились на колени возле нее.

- Ты, - Джоанна ткнула пальцем в Катю, - подашь ужин в спальню, - а ты пойдешь со мной.

Забрав Инну, госпожа удалилась к себе. Катю уже ждала в коридоре Эльмира. Рядом с ней стоял маленький столик на колесиках, сервированный серебряной посудой. Негритянка молча протянула ей белый кружевной передник. Когда девушка надела его, Эльмира жестом велела взять столик и везти его за ней. Возле дверей спальни госпожи, негритянка окинула Катю придирчивым взглядом и осталась довольна.

Джоанна сидела в большом кресле и лениво потягивала белое вино из высокого хрустального бокала. Инна лежала перед ней на ковре.

- Приготовь ее, Эльмира, - сказала хозяйка, показав на Инну.

Достав из шкафа несколько устрашающих на вид железок, негритянка привычно заковала девушку в цепи. Руки и ноги Инны оказались скованными черными кандалами, браслеты на них соединялись не цепью, а узкой полосой металла, приваренной к кольцам браслетов, так что невольница не могла сдвинуть руки и ноги. Поставив рабыню на четвереньки, негритянка положила на ее спину прозрачную пластину вместо крышки стола и кивнула Кате.

- Дернешься, паскуда, пожалеешь, что на свет родилась, - хмуро сказала Эльвира.

Катя накрыла «стол», расставив на спине подруги приборы с легким ужином. Пока госпожа неторопливо ела, рабыня стояла на коленях возле Инны. Закончив ужинать, Джоанна откинулась в кресле, вытянула босые ноги под животом у стоящей на четвереньках рабыни и вдруг провела тыльной стороной стопы по голой груди рабыни, пощекотала пальцами соски. От неожиданности Инна вздрогнула, высокий бокал, стоящий на ее спине, упал и разбился. Хозяйка довольно улыбнулась.

- Так я и знала. Не выдержала. Будешь наказана. Эльмира, привяжи ее. Ты знаешь, как.

Негритянка сняла со спины Инны столешницу, освободила ее руки и ноги от кандалов и рывком за волосы подняла на ноги. Подтащив упиравшуюся невольницу к массивному гранитному подоконнику, Эльмира заставила рабыню сесть на него и достала из сумки несколько мотков веревки.

- Будешь сопротивляться, все равно свяжу, только вначале изобью, - мрачно предупредила она, - садись спиной к решетке.

Вздрагивая от холода мраморного подоконника и от страха, Инна прижалась спиной к ажурной металлической решетке, закрывавшей окно.

- А ты, потаскушка, подойди ко мне, - обратилась хозяйка к Кате, все еще стоявшей на коленях возле кресла.

Когда Катя приблизилась к развалившейся на необъятной кровати госпоже, та достала из прикроватной тумбочки пару наручников. Эти наручники отличались от тех, которые Кате доводилось носить прежде. От прежних наручников их отличало то, что браслеты вместо цепочки были соединены в единое целое подвижной перемычкой, позволяющей перемещаться им относительно друг друга лишь в одной плоскости. Это уменьшало и так ограниченную свободу движений – приходилось держать запястья рук только параллельно и, теперь можно было лишь слегка двигать руками относительно друг друга.

- Повернись спиной и дай мне руки, - распорядилась Джоанна, отпирая ключом браслеты наручников.

Через секунду Катя была надежно закована, осторожно пошевелив руками, она с содроганием убедилась, что двигать руками практически невозможно.

- На колени, - последовала новая команда.

Когда рабыня неловко опустилась на колени перед ложем, Джоанна легко поцеловала ее в губы.

Её прикосновения были мягки и осторожны. Даже нельзя было поверить, что еще час назад эта красавица полосовала рабынь плетью и рычала, как цепная собака.

Госпожа притянула рабыню к себе. Катина голова оказалась на её плече, а губы уперлись в приятно пахнувшую грудь.

- Теперь ласкай меня, - прошептала она, - ты умеешь доставить женщине удовольствие.

- Госпожа, - тихо сказала Катя, - заниматься любовью со скованными руками и ногами, мне кажется, неудобно.

- Но ведь ты – моя рабыня, - невозмутимо ответила хозяйка, - И от тебя не требуется слишком многого. Достаточно будет твоего чудного ротика.

Катя потихоньку начала целовать её грудь, упиравшуюся в ее губы.

- Так, - одобрительно сказала хозяйка, - Теперь ложись на живот и начинай ласкать мои соски. Видишь, как они увеличились и затвердели.

- Да, госпожа, - произнесла Катя.

Её соски действительно стали твердыми. Девушка обхватила один из них губами и начала посасывать, помогая себе языком.

Джоанна начала постанывать и ворочаться, одновременно схватив голову рабыни и стараясь запихнуть свою немаленькую грудь глубже в ее рот. Но скоро этот вид ласк ей наскучил, и Джоанна оторвала Катю от своего тела.

- Теперь наклонись между ног и ласкай там, - приказала она, помогая Кате переместиться.

Хозяйка раздвинула свои ноги так широко, что Катя даже испугалась, не порвет ли она связки.

- Думаю, тебе будет удобно, - сказала Джоанна, прижимая голову невольницы к раскрывшимся нижним губкам, - Начинай ласкать и не забывай про клитор. Он у меня чувствительный и большой, поэтому, я никогда не ношу трусиков.

Рука Хозяйки легла на Катин затылок и прижала ее голову к раскрытому лону. Девушка начала работать губами и языком, а она подсказывала, что делать дальше. Катя не знала, как долго продолжались эти игры, но госпожа осталась довольна, потому что вдруг рабыня услышала громкий стон, похожий на рычание дикого зверя, а сама зверюга выгнулась, чуть не скинув ее на пол, затряслась, как в лихорадке, и без сил упала на постель, тяжело и часто дыша. Лицо хозяйки покрылось густым румянцем, на лбу выступили капельки пота, рот был приоткрыт, а язык судорожно облизывал ставшие сухими побледневшие губы. Глаза были прикрыты.

Отдышавшись, она перевернулась на живот и одобрительно погладила Катю по голове.

- Мы совсем забыли про твою подружку, - все еще тяжело дыша, сказала она.

Катя посмотрела на Инну. Ее подруга была привязана к оконной решетке. Руки были связаны за спиной и намертво прикручены к прутьям решетки, ноги были связаны так, что пятки были плотно прижаты к ягодицам, ноги были раздвинуты очень широко, каждое колено было привязано к решетке, оставляя вход во влагалище и попку открытыми.

Встав с постели, Джоанна достала из шкатулки маленький тюбик крема, выдавила на палец и щедро мазнула по половым губам Инны, проникнув пальцами до клитора, и нанесла крем на соски рабыни. Потом достала два стальных зажима, соединенных цепочкой, и защелкнула зажимы на сосках Инны, вызвав долгий болезненный стон. Без долгих разговоров, госпожа ввела во влагалище рабыни вибратор и включила его.

- Автоматически включается и выключается, - улыбнулась она, - тебе понравится.

Лизать! – властно сказала Джоанна и снова забралась на кровать напротив стоящей на коленях Кати.

Встав на четвереньки, она прижала к Катиным губам свою лоснившуюся от выделений щелку и стала тереться о лицо рабыни. Девушка попыталась отвернуться, но госпожа резко хлестнула ее по щеке ладонью.

- Не будешь слушаться, я тебя тоже намажу! – крикнула она, - Работай, рабыня!

Катя судорожно заработала языком, вылизывая обе открытых ей дырки госпожи. Джоанна при этом стала энергично подмахивать низом живота и стонать громче и надрывнее.

Комнату наполнили крики и страстные вопли двух женщин. Скосив глаза на подругу, привязанную к окну, Катя увидела, что голова ее мотается, как у тряпичной куклы, глаза совершенно обезумили, на губах выступает пена. Девушка билась и дергалась в жестких веревках, фиксирующих ее тело, под ней уже собралась небольшая лужица выделений. Вибратор и зажимы на сосках доводили ее до безумия, но автоматика не давала получать оргазм, выключая вибратор. Пот и слезы заливали лицо, лицо искажала гримасы, но спасения нигде не было, хриплые стоны рвались из груди.

- Так можно сойти с ума, - удовлетворенно выдохнула со стоном Джоанна, откровенно любуясь муками рабыни, - это так возбуждает.

- Засунь язычок внутрь поглубже, - последовала для Кати новая команда.

Катя подчинилась и чуть не захлебнулась обилием выделяемого сока. Она лизала и сосала, а хозяйка стонала и извивалась в экстазе. Катя потеряла счет времени, но была вымотана до предела. Госпожа после очередного оргазма слезла на пол и вытерла салфеткой рот Кати, который был обильно залит ставшей тягучей горячей жидкостью.

- Ты сегодня хорошо поработала, - проворковала она, - Госпожа тобою довольна.

Зашумела вода в душе, через минуту Джоанна удобно развалилась на постели и провалилась в сон.

Инна тем временем уже просто рычала, пытаясь вытолкнуть из себя вибратор. Опершись плечом о кровать, Катя поднялась на затекшие от длительного стояния на коленях ноги, и стараясь не звякать цепью, которая сковывала ее ноги, подошла к подруге. Повернувшись к ней спиной, девушка нащупала пальцами скованных рук вибратор и вытащила его из лона. Инна была на грани истерики.

- Катенька, вылижи меня, или я умру, - простонала она.

Пристроившись спиной к подоконнику, Катя смогла дотянуться руками до горячего влагалища Инны и погрузила в него пальцы. Через несколько секунд неимоверный оргазм сотряс тело рабыни. Наклонившись над ней, Катя приникла к ее распахнутой щели. Язык, как горячая стрела, вонзился в мякоть влагалища и стал мелкими толчками проникать всё глубже и глубже, заполняя собой всю полость. Инна громко застонала и инстинктивно подалась навстречу этому горячему поршню, который, как огромное сверло, начал вращаться там внутри, терзая нежные стенки её киски.

- Ещё! Ещё, милая! – стонала она, - Не останавливайся, прошу тебя! Ох! Глубже! Сильнее!

Ее сотряс оргазм такой невиданной силы, что она даже на миг потеряла сознание. Пот градом тек с её лба, заливая глаза и попадая в рот. Катя, тяжело дыша, провела язычком вверх, нащупала вздувшийся клитор и обхватила его своими губами. Облизав его, она сделала несколько сосательных движений, от чего Инна снова затряслась в припадке пароксизма и громко застонала. Сил что-либо говорить у неё уже не было. Язык продолжил своё путешествие и вскоре остановился на впадинке пупка. Обследовал его, вызвав у партнерши мелкую дрожь, и пополз дальше. Губы рабыни достигли грудей, зубами Катя смогла снять зажимы с сосков, сжали их и начали перекатывать, при этом не причиняя партнерше никакой боли. Сосок обхватили ласковые влажные и горячие губы, и снова вступил в игру язык, обволакивая жаждущую плоть. Последний оргазм лишил Инну последних сил. Девушка широко открыла рот, жадно глотая воздух, и хотела закричать, но вместо крика из груди вырвался только хриплый стон.

- Я и сама вся мокрая, - тихо сказал Катя, положив голову на грудь подруги.

- Спасибо, милая, - прошептала Инна, - но я связана, я не могу тебе помочь.

- И эти наручники, - Катя недовольно подергала скованными за спиной руками, - эти самые жуткие, из всех, какие мне доводилось носить.

- Ты сможешь заснуть? – с тревогой спросила Инна. – Нам надо много сил.

- Мы выдержим, Иннуль, - твердо сказала Катя, - давай спать.

Легко поцеловав подругу в губы, она опустилась на пол возле кровати госпожи и мгновенно заснула, несмотря на неудобную позу и сковывающее ее тело железо.

Утром Джоанна пришла в неописуемое бешенство, когда увидела, что Инна спит, вибратор и зажимы лежат на полу.

- Потаскуха, - госпожа пнула Катю ногой, - я накажу тебя так, что шкура слезет.

Без долгих разговоров она позвонила в колокольчик, и велела явившейся Эльмире оттащить рабыню в подвал.

В сыром и полутемном подвале негритянка расковала Катю и позволила ей сходить в туалет.

- Госпожа любит сама связывать и наказывать провинившихся шлюх, - мрачно сказала служанка, - сиди здесь, госпожа скоро придет.

Не успела она договорить, как вошла Джоанна, уже одетая в черную кожу и высокие сапоги на огромных каблуках. В руках она несла несколько моткой жесткой пеньковой веревки.

- Подойди сюда, мерзавка, - обратилась она к Кате.

- Ты знаешь, за что будешь наказана?

- Я нарушила ваши планы и не дала моей подруге сойти с ума, - тихо ответила девушка.

Вместо ответа Джоанна дала ей пощечину, от которой голова рабыни дернулась в сторону.

- Повернись и сложи руки за спиной. Не так! Запястья вместе, ладони - лодочкой.

Катя сложила свои руки за спиной, как этого требовала госпожа, которая, сложив верёвку вдвое, сделала из неё удавку. Через мгновение эта удавка стянула сложенные за спиной запястья пленницы. Джоанна обернула сдвоенную верёвку вокруг запястий девушки три раза и связав оставшиеся довольно длинные концы. Это удивило Катю, она уже готовилась к по-настоящему жесткому связыванию. Руки оказались связаны неплотно, и при желании она без особого труда могла бы освободиться. Но Джоанна снова сложила оставшиеся концы верёвки вместе и обернула их петлёй вокруг плеч рабыни, выше грудей, туго притянув плечи связанных рук к туловищу и тем ограничив подвижность рук. Второй верёвкой госпожа стянула локти Кати вместе и много раз обернула её вокруг туловища пленницы, на этот раз ниже грудей. Девушка ещё могла кое-как двигать связанными за спиной руками вверх-вниз, сгибая и разгибая локти, насколько это позволяла верёвка, но развести локти уже не могла.

Как только связанная Катя оказалась перед Джоанной, та просунула ещё одну сдвоенную верёвку и стянула удавкой витки верёвок над и под холмами грудей девушки, зажав их в пеньковых тисках. Свободные концы этой верёвки были переброшены с обеих сторон шеи за спину пленницы и просунуты под верёвкой, стягивавшей её локти, после чего были связаны вместе в глухую петлю. Госпожа подтянула невольницу за эту петлю к тому месту, где свисал крюк полиспаста. Краем глаза она увидела, что петля оказалась на крюке, а полиспаст начал укорачиваться, сокращая расстояние между блоками. Верёвки больно впились в тело рабыни, ноги оторвались от пола и касались его только самыми кончиками пальцев, а сама девушка выгнулась и наклонилась вперёд. Закрепив рабочий конец полиспаста кольцо, вмурованное в бетон пола, Джоанна отошла и полюбовалась со стороны творением своей изощрённой фантазии.

Она вынула шаровый кляп и приложила резиновый шар к губам рабыни.

- Открой рот! Шире! - приказала госпожа.

Катя повиновалась, её челюсти оказались растянутыми, а рот наполнился вкусом резины. Джоанна просунула в уголки растянутого рта пленницы свои пальцы и повернула шар, в котором оказалось сквозное отверстие, после чего затянула ремень кляпа на затылке своей рабыни.

Постепенно боль от впившихся в тело верёвок усилилась настолько, что Катя уже не могла сдерживать крика и слёз. Только вместо крика получалось глухое мычание, а ручьи слёз сливались с тягучими слюнями, вытекавшими через отверстие в кляпе, и вскоре образовали на полу лужицу.

- Чуть не забыла подарок для твоей киски, - вдруг сказала госпожа, понаслаждавшись видом извивающейся в веревках девушки.

Она обвязала сдвоенную верёвку удавкой вокруг талии рабыни, образовав узел у неё на спине, затем протащила оба конца между её ног, пропустила под верёвками, стягивавшими туловище пленницы и снова протянула концы между ног, но уже в обратном направлении. Убедившись, что верёвка проходит как раз через расщелину промежности, Джоанна завязала на верёвке петлю и накинула её на крюк полиспаста, с помощью которого снова приподняла Катю на носки. Теперь вес девушки приходился как раз на промежность, в которую впились верёвки. Против собственной воли Катя вдруг испытала сильнейшее желание, после чего последовала пара сильнейших оргазмов. Она мычала сквозь кляп, переминалась с ноги на ногу, но только усиливала этим давление верёвок. Джоанна же только хохотала, наблюдая за происходящим. Насмеявшись вдоволь, она оставила Катю одну. Весь день прошел для рабыни в каком-то болевом тумане. Джоанна ни разу не освободила от верёвок её руки, лишь меняла с помощью верёвок положение тела пленницы, основной вес тела которой приходился на носки и промежность. Промежность горела от трения, а голени окаменели и онемели от постоянного напряжения. В какой-то момент пленница потеряла сознание от боли и утомления, что не на шутку обеспокоило Джоанну. Кастрюля холодной воды, вылитая рабыне на голову, вернула ее в сознание.

- Надо пойти подышать воздухом, - решила госпожа, опуская девушку на пол, что она смогла встать на всю стопу.

Джоанна развязала лодыжки Кате и распустила полиспаст. Пленница только теперь могла распрямиться. Руки её по-прежнему оставались связанными за спиной, а рот забит кляпом, но по сравнению с тем, что до этого ей пришлось претерпеть, такое положение было почти свободой. Когда ноги пленницы обрели прежнюю подвижность, госпожа, не развязывая остальных верёвок, отвела девушку в туалет, и вывела во двор.

Разрезав веревки, опутывавшие тело пленницы, Джоанна толкнула ее на небольшую лужайку.

Подведя рабыню к большому клену, стоящем на лужайке, Джоанна прижала Катю к нему спиной и, заведя руки назад, стянул верёвкой ей сначала руки, затем взялась за ноги, и также заведя их назад, связала. Катя была, как бы не привязана, она распятая висела на стволе дерева. Заметив, что этого мало, Джоанна притянула её к стволу, обвязав верёвкой ещё и за талию. Верёвку на талии она завязывала, упираясь в дерево ногой. Верёвка глубоко вонзилась в живот женщины, чуть не порезав её пополам.

Послышался свист плётки. На левой груди рабыни проявился след от удара. Стон донёсся из её приоткрытого рта. Второй удар пришёлся на живот женщины. Джоанна принялась остервенело хлестать плетью по телу рабыни, не оставляя без следов ни одного участка на её теле, кроме лица. Всё тело Кати было исполосовано и горело. Тепло от ударов и холодный воздух заставляли её дрожать.

Видя, как девушка дёргается на верёвках, словно манекен, издавая бессвязные звуки, госпожа решила, что с неё сегодня достаточно. Она развязал верёвки и Катя, как бесформенная субстанция, сползла по стволу и распласталась на траве.

- Наказание закончено, - объявила Джоанна, - я устала. Ночевать будешь в подвале.

В подвале ее особняка, в дальнем его конце находились камеры-«одиночки» для провинившихся рабынь. Эльмира потащила обессилившую девушку туда.

По дороге негритянка заковала пленницу в тяжелые наручники и надела на лодыжки массивные кандалы. Через пространство полутемного подвала, множество дверей, босиком по холодному полу, девушка шла навстречу своему страху. Сердце часто билось. Дрожь в руках и ногах невозможно было унять. Ужасные картины вставали перед глазами. За тяжелой дверью в конце коридора оказалось отделение одиночного заключения. В камере кроме скамьи с матрасом ничего не было. Даже туалета! Пол и стены были бетонными. В одной из таких камер и оказалась Катя. Ее оковы на ногах негритянка пристегнула к тяжелой цепи, лежащей на полу. Цепь шла к противоположной от двери стене и заканчивалась вделанным в стену кольцом. Руки рабыни были сзади скованы наручниками, соединенными с ножной цепью. Заковав рабыню, негритянка вышла из камеры. Катя легла на матрас, насколько было возможно лечь. С руками, скованными за спиной, лежать, не причиняя себе страданий, можно только на животе. Но заломленные назад руки делают дыхание несколько затруднительным. Со светом в камере было плохо. Подвал не имел входов для дневного света. Только тусклая лампа горела в коридоре.

Наручники все сильнее давали о себе знать, больно врезаясь в кожу запястий. Цепи на ногах еще сильнее заявляли о себе, так как тяжелая цепь, идущая от стены, находилась в подвешенном состоянии, поскольку она только дотягивалась до койки впритык, и всей своей массой тянула за ноги, заставляя напрягать мышцы ног. Запястья и щиколотки протестовали против длительного сковывания, тело требовало свободы движений. Сон не приходил. Мысли неслись, спотыкаясь друг о друга и разбиваясь о неведомые волнорезы, не успев толком материализоваться, падали догоравшими огоньками какого-то зловещего фейерверка. Чувство чего-то гнетущего, потерянного и невосполнимого ставило подножки пытающемуся подняться с колен духу. Мертвая тишина как лезвием прерывалась звоном цепей, когда Катя шевелилась.

Катя не смогла выспаться за ночь. Она чувствовала сильную усталость в ногах – ей казалось, что цепи на ногах становятся все тяжелее.

Утром Эльмира принесла ей миску воды и поставила на пол перед рабыней. Неловко опустившись на колени, девушка лакала из миски, пока не выпила всю воду. Ей нужны были силы. Поесть ей не дали. Эльмира ушла, вновь оставив рабыню в одиночестве. Попытавшись пройтись по камере, Катя выяснила, что это тоже не очень просто. Цепь, соединяющая ее ноги со стеной, ограничивала движения. Она хоть и позволяла подойти к решетке и посмотреть наружу, но растянутую до предела тяжелую цепь было трудно держать. Очень быстро Катя вернулась на место. Попытавшись немного пошевелить руками, Катя только причинила себе новую боль в запястьях, скрепленных строгими наручниками. Щиколотки тоже болели от оков, врезающихся в кожу. Тяжелая цепь от них все время тянула, и Катя постаралась как можно более облегчить ее, подойдя ближе к стене, куда она была прикреплена. Когда Эльмира принесли ей вечерний "обед", она уже была в состоянии, близком к помешательству. Чувство времени было потеряно вместе с чувством реальности. Все тело онемело, как будто оно было чужим.

- Выходи, потаскуха, заключение окончено, - скомандовала Эльмира и буквально выволокла на себе обеспамятевшую рабыню.

Прошло две блаженных недели, когда Джоанны не было дома. Госпожа объявила, что она уезжает поздно вечером, без долгих слов она заковала рабынь. Ноги девушек оказались скованными тонкими кандалами, руки также оказались в стальных оковах, соединенных цепью длиной сантиметров сорок, ошейники, оковы на руках и ногах соединились одной длиной цепью. В этих цепях можно было двигаться достаточно свободно. После этого Джоанна отпустила рабынь, а на следующее утро уехала. Две недели девушки наслаждались относительной свободой, которую давали им цепи, роскошью огромного дома и обществом друг друга.

Джоанна вернулась внезапно, без предупреждения и без верной Эльмиры. Спустя полчаса после приезда, она позвонила в колокольчик, вызывая рабынь в свой кабинет. Когда, позвякивая цепями, девушки вошли, привычно опустились на колени. Джоанна сидела на диване перед небольшим низким столиком, закрытом белой скатертью, так что нельзя было рассмотреть, что на нем стоит.

- Подошли ко мне, потаскушки, - скомандовала Джоанна, доставая из сумочки ключи от кандалов.

Она сняла с рук девушек наручники, освободила их от цепи, соединяющей ошейники, кандалы на руках и ногах, потом велела повернуться спиной и опять надела на рабынь наручники, сковав им запястья за спинами. Испуганно переглянувшись, девушки молча повиновались. Сдернув со стола скатерть, госпожа гордо продемонстрировала рабыням два больших фаллоимитатора, намертво вмонтированных в столешницу на расстоянии полуметра друг от друга.

- Купила специально для вас. – поделилась Джоанна и велела, - Садитесь.

Катя и Инна обошли столик с двух сторон и осторожно попытались сесть на фаллоимитаторы. С удивлением Кати, дилдо легко скользнул вовнутрь влагалища, наполнив низ живота приятной тяжестью. Для удобства, девушка откинулась назад, опершись скованными руками о край стола. Инна с глубоким стоном также насадила себя на дилдо и невольно заняла такую же позу, что и ее подруга.

- Соскучились по мужику, шлюшки, - прокомментировала госпожа, - ничего, сейчас я вами займусь, а то вы застоялись в стойлах.

Сказав это, она стащила с ног свои любимые высокие сапоги, откинулась на спинку дивана и протянула ноги ко ртам рабынь. Повинуясь команде, девушки принялись вылизывать ноги хозяйки, обсасывать каждый палец, а Джоанна, достав из сумочки вибратор, яростно мастурбировала, помогая себе пальцами, пока не получила оргазм. Немного отдышавшись, она извлекла второй вибратор и прикоснулась ими к клиторам невольниц. Против воли, вскоре сильнейший оргазм потряс сначала Катю, и через секунду Инну. Потом госпожа вставила рабыням в рты знакомые шариковые кляпы и затянула ремни.

- Эльмира уехала по моему заданию. – сообщила Джоанна, вставая, - мне нужна новая служанка.

После этого госпожа направилась в душ, оставив девушек буквально насаженными на дилдо. Освободила она их только вечером.

Фантазия хозяйки была неистощима, новую служанку она искала около недели, выбирая себе не столько прислугу, сколько помощницу по ее «играм». Каждый раз она требовала, чтобы при собеседовании присутствовали и обе рабыни, обязательно привязанные или прикованные в самой унизительной и развратной форме.

Наконец, по истечении недели, Джоанна наконец нашла ту, которую искала. В этот день Инна была в роли подставки для цветов в кабинете. Ее шея и запястья были закованы в деревянную колодку, прикрепленную к стене, широко раздвинутые ноги также были заключены в деревянную колодку на уровне пола. На колодках, как на подставках, стояли цветы в небольших горшках. Катю она только готовила к связыванию, когда в дверь кабинета постучали.

- Войдите, - разрешила госпожа, разворачивая рабыню спиной к двери, Катя не видела вошедшую.

- Подождете, пока я привяжу мою рабыню? – невинным голосом поинтересовалась Джоанна, снимая с Кати наручники.

- Конечно, с удовольствием посмотрю, - ответил смутно знакомый молодой женский голос.

- Иди, - госпожа подтолкнула Катю к столбу в углу кабинета.

Столб представлял собой толстую колонну, плотно увитую белой верёвкой. Колонна была довольно высокой, но не достигала потолка помещения. Госпожа сузила глаза и взглянула на девушку. Катя поняла, что заставляет слишком долго ждать. Все произошло очень быстро. Сильные руки Джоанны сзади крепко схватили за запястья и плечи и резко притянули к столбу, прижимая её спину к витой верёвке. Руки невольницы пошли назад, охватывая столб, скрестились соединённые запястья, локти, подчиняясь чужой силе, противоестественно сблизились, торс оказался изогнут, немного наклонён. По телу пробежала боль, кольцами охватывая руки, грудь и талию. Всё. Миновало несколько секунд, шок прошел, и девушка попыталась оглянуться, но никого рядом уже не было. Катя была оставлена привязанной к столбу, её руки были сцеплены за спиной. Неудобная поза не была пока нестерпимой, боль в суставах приглушилась. Беседа между Джоанной и посетительницей протекала негромко, до пленницы доносились только обрывки фраз. Прошло немногим более часа, и девушка почувствовала, что стоять неподвижно становится все труднее. Неловким движением рабыня нарушила равновесие, и верёвки стали впиваться в тело. Она старалась стоять спокойно, но теперь дали знать о себе затёкшие руки. Тогда она стала извиваться всем телом, усугубляя своё положение. Боль в суставах вернулась и дальше только нарастала. От напряжения ей стало жарко в области шеи и груди, и струйка пота побежала по телу вниз. Появился зуд, который так хотелось унять рукой. Челка упала на глаза. Девушка быстро теряла самообладание. Неминуемо приближалась паника, вызванная невозможностью контролировать своё тело. Она корчилась, но не произносила ни звука. Каждая новая минута пытки приносила усиление боли и страха. Кате казалось, что прошла уже целая вечность, но конца страданиям не было. Она рванулась вперёд, и веревки с силой сдавили ей дыхание. Грудь как будто разорвалась от резкой боли. Катя открыла рот, ловя воздух, закашлялась, глаза распахнулись и наполнились влагой.

- Ого, а я знаю эту девку, - раздался над ухом голос посетительницы.

Сквозь пот и слезы, Катя попыталась рассмотреть ее. К сожалению, девушка ее узнала. Посетительницей оказалась девушка лет двадцати, с черной короткой стрижкой, черными глазами, миловидным личиком и выпирающими пышными формами. Когда-то, года три назад она работала медицинской сестрой в одной больнице с Катей. Кажется, ее звали Алисой. Теперь она с нескрываемым удовольствием наблюдала за мучениями рабыни. Вдруг она протянула руку и схватила рабыню за голую грудь. Пальцами второй руки она взялась за сосок Кати и сдавила его. Девушка сжала сосок ещё сильнее, так, что ее пальцы побелели. Внезапно Алиса схватила второй сосок и также сильно сжала его. Катя забилась в веревках, дрожа от боли.

- Вижу, тебе понравились мои рабыни, - сказала Джоанна.

- Это самая самовлюбленная, надменная, всезнающая сука из всех, с кем я работала. Она была врачом в реанимации, - ответила посетительница, - ей прочили блестящее будущее, а она стала рабыней. Я, конечно, принимаю ваше предложение о работе, госпожа Джоанна. Видеть эту суку Соколову в таком положении каждый день… Я согласна даже на половину зарплаты.

- Хорошо, Алиса, договорились. Я держу рабынь уже давно, хочется новых идей.

На следующий день новая помощница решила поговорить с госпожой по поводу рабынь. Джоанна немедленно приняла ее в своем кабинете, здесь же находились и обе рабыни. Девушки были обнажены и закованы в уже привычный для них набор цепей – ошейники, наручники и кандалы на ногах, все цепи были соединены между собой цепочкой, идущей от кольца на ошейнике до кандалов на щиколотках. Алиса обошла рабынь, осмотрела со всех сторон, подергала за цепи, заставив их глухо зазвенеть.

- Джоанна, - начала она, но хозяйка тут же перебила ее.

- Госпожа. Называй меня госпожа. Так ко мне обращаются в доме. Все, и рабыни, и мои помощницы.

- Хорошо, госпожа. Так вот. Вы слишком добры к своим рабыням. Они закованы в легкие цепи, они спят на матрасах, прикованные только за щиколотку к стене, вы их кормите, поите, разрешаете мыться и посещать туалет. Выглядят они вполне здоровыми. Плетью вы тоже не злоупотребляете.

- Таковы правила концерна. Если я начну калечить этих потаскух, мне запретят содержать рабынь. После одного инцендента, я и так лишилась права покупать девок больше, чем на полгода, - недовольно сказала Джоанна, - я не хочу остаться без игрушек.

- И не надо, - задумчиво ответила Алиса, - ведь запреты можно обойти.

- И как ты предлагаешь это сделать?

- Ваши рабыни выполняют функции секс-игрушек и домашней прислуги. Пусть выполняют. Надо только разнообразить их жизнь. Например, эти цепи, - Алиса подергала Катю за скованные руки, - наручники надо снять, руки связать за спиной веревкой. Ноги необходимо сковать не этими побрякушками, а надеть нормальные тяжелые кандалы с толстой цепью, пусть спотыкаются и гремят железом по полу. За малейшую провинность – цеплять к кандалам гирю, желательно потяжелее. В рот вставить кляпы-кольца, пусть обливаются слюной. На ночь их надо приковывать стоя или хотя бы сидя, подальше от унитаза. И так далее.

- Ну давай попробуй на этой суке, я вижу, тебе не терпится, - Джоанна рывком за цепь заставила Катю опуститься на колени, - сейчас я принесу все, что ты просишь.

Через несколько минут госпожа вернулась в кабинет, неся в руках новый набор цепей, несколько мотков веревки и несколько кляпов. Заставив Катю лечь на пол и вытянуть ноги, Джоанна по очереди отомкнула кандалы на ее щиколотках. Алиса, тяжело задышав от возбуждения, тоже встала на колени перед лежащей рабыней и погладила ее ноги, от колена до стопы, раздвинула пальцы ног, похлопала рукой по бедрам.

- Сейчас, рабыня, я закую тебя по-настоящему, - зловеще протянула она, - я давно мечтала о власти над тобой, такой надменной, такой всезнающей, такой умной и красивой.

С этими словами Алиса надела на щиколотки Кати новые кандалы, тяжелые, толстые, покрытые кое-где ржавчиной. Кольца плотно охватили лодыжки, и девушка содрогнулась, почувствовав их тяжесть. Гаечным ключом Алиса затянула болты в проушинах кандалов, заставив их сжать ноги пленницы мертвой хваткой.

- Госпожа, снимите с нее наручники, - попросила Алиса.

Когда Джоанна освободила руки рабыни, служанка грубо перевернула девушку на живот, заставив ее скрестить руки в запястьях. Жесткой веревкой она связала невольнице руки, так что кисти сразу начали неметь. Потом сделала несколько витков веревки вокруг тела, затянула петлю на животе, свободный конец веревки пропустила между Катиными ногами, так чтобы веревка легла точно между половыми губами и ягодицами, максимально натянула веревку, вызвав у рабыни глухой стон, и привязала связанные руки к опоясавшей тело веревке. Подергав за связанные руки свою пленницу, служанка убедилась, что веревка сильно врезается в промежность и трется между губками и ягодицами при малейшем движении руками. Следующим мотком веревки она связала Кате руки в локтях, заставив рабыню вынуться и выпятить груди. Но на этом ее фантазия не успокоилась. За волосы поставив Катю на колени, Алиса вставила ей за зубы кляп-кольцо, заставив девушку сильно растянуть рот, и застегнула ремень на затылке. Длинная цепь, свисающая с Катиного ошейника, к которой крепились наручники и кандалы, оказалась в руках мучительницы. Рывком она заставила девушку неловко подняться на ноги и с удовлетворением оценила свой труд.

- Когда она походит в таком виде целый день, эта тварь поймет, что значит настоящее рабство.

- Попробуй, пройдись с ней, - предложила Джоанна, с удовольствием наблюдая за действиями своей помощницы.

Взяв в руку цепь от ошейника, Алиса дернула, заставив Катю идти за ней. С содроганием Катя почувствовала тяжесть кандалов на ногах, их глухой звон по паркету. Врезавшаяся в промежность веревка неожиданно заставила ее ощутить сильнейшее желание. Веревка терлась о клитор, наполняя тяжестью низ живота. Через несколько шагов, несмотря на все усилия сдержаться, чудовищный оргазм потряс тело рабыни, заставив ее опуститься на колени. Госпожа и служанка довольно расхохотались, смотря на извивающуюся на полу беспомощную девушку.

- Продолжай, - велела Джоанна, и пытка повторилась снова.

Алиса вывела Катю из кабинета и целый день водила ее за собой по дому и саду, время от времени заставляя почти бежать, насколько это позволяли скованные ноги невольницы. Катя очень скоро потеряла чувство времени. Веревка в промежности терла и жгла, вызывая дикую боль при каждом шаге, слюна из распяленного рта обильно текла на груди, смешиваясь с потом и слезами, тяжелые кандалы на ногах очень быстро расцарапали нежную кожу и немилосердно впивались в плоть при каждом движении ногой. Мышцы ног сводило судорогой от тяжести цепей. Спустя несколько часов рабыня потеряла сознание от боли и усталости. Это взбесило Алису. Остановившись возле лежащей в беспамятстве Кати, она исхлестала ее тонким гибким хлыстом, но в чувство так и не привела, девушка только вздрагивала и стонала под градом сыпавшихся на нее ударов. Только подошедшая Джоанна остановила разбушевавшуюся помощницу и велела ей запереть рабынь в их каморке.

Наутро Катя не могла ходить. Тело горело от ударов, каждый шаг причинял дикую боль в промежности, руки и ноги затекли, почти каждый час жестокая судорога сводила мышцы. Это испугало садисток, и они разрешили Инне ухаживать за подругой, пока она не поправиться, принесли мази, кремы и лекарства. Через несколько дней Катя немного пришла в себя, и для нее начался ад.

Кандалы с ее ног так никто и не снял.

- Одевайтесь, потаскухи, - скомандовала Джоанна, - мы поедем развлекаться.

Девушки испуганно переглянулись, их волнение усилилось еще больше, когда госпожа приказала им выбрать простые, удобные офисные костюмы. Нижнее белье и колготки она надевать запретила. Когда рабыни были одеты, госпожа велела им обуть туфли-лодочки на высоком каблуке и нанести макияж. Пока девушки приводили себя в порядок, Джоанна собирала в большую сумку цепи, веревки, дилдо, электрошокер, шаровые кляпы. Когда сборы были закончены, госпожа придирчиво осмотрела рабынь.

- Красивые шлюшки, - решила она, - сегодня мы повеселимся. Быстро в машину.

Алиса тем временем подогнала машину Джоанны под крыльцо особняка и нетерпеливо ждала хозяйку и рабынь. В машине госпожа развалилась на диване, велев девушкам усесться на пол. В салон влезла и Алиса, сжимая в руке два шприца.

- Еле достала, еще из больничных запасов, - радостно сказала она.

- Пожалуйста, госпожа, не надо нас колоть, - робко попросила Инна, - мы же послушные рабыни.

- Молчать, - приказала госпожа, - препарат совершенно безвреден, испытано. Подставляйте руки.

Ловко и быстро Алиса сделала дрожащим девушкам по инъекции в плечо, прямо через одежду. Спустя несколько минут Катя почувствовала, как зазвенело в голове, по телу разлилась легкость.

- Препарат подавляет волю, - снизошла до объяснения госпожа, - вы будете как куклы, выполнять все мои команды, молча, без сопротивления.

Машина тем временем тронулась с места. Ехали около часа, рабыни испуганно жались друг к другу, Джоанна потягивала мартини из мини-бара. Наконец, Алиса остановила машину возле большого и шумного бара на окраине города. Мягкие теплые сумерки спустились на город. Джоанна велела рабыням выбираться из машины, девушки молча повиновались.

- С хозяином договорено? – спросила Алиса, закрывая машину.

- Конечно. Он не возражает против нашего маленького шоу.

- Тогда, с вашего позволения, - Алиса достала из сумочки пакетик с белым порошком и маленьким зеркальцем.

- Дай и мне, надо встряхнуть нервы. – Джоанна протянула руку.

Вдохнув по две дорожки кокаина, женщины повернулись к рабыням.

- Господи, эти суки обдолбятся и им вообще крышу снесет, - прошептала Инна, - Катька, что нас ждет? Наширяли какой-то гадостью, сами нанюхались…

- Мы выдержим, Иннуля, мы молодые и сильные. Надо не дать этим тварям убить нас. – Катя обняла подругу. – Я тоже боюсь.

- Хватит обжиматься, - Джоанна подошла к рабыням, раскрывая свою сумку.

Достав из нее наручники, госпожа велела девушкам повернуться и завести руки за спину. Катя и Инна повиновались, сильные руки хозяйки защелкнули наручники на запястьях девушек. Пошевелив руками, Катя ощутила знакомую тяжесть оков. Госпожа извлекла из сумки два узких металлических ошейника и тоже защелкнула их на шеях невольниц. Взяв один из длинных металлических поводков, ведущий к ошейнику Кати, другой, от ошейника Инны, госпожа протянула Алисе. Ведя закованных рабынь на поводках, женщины вошли в бар. Пройдя по темному накуренному коридору, Джоанна и Алиса ввели рабынь в большой накуренный зал, заполненный посетителями. На вошедших вначале не обратили внимания, посетители продолжали болтать между собой. Но когда Джоанна через весь зал провела скованную Катю, все внимание посетителей сосредоточилось на них, разговоры смолкли. Не обращая ни на кого внимания, Джоанна отвела Катю в женский туалет. Закрыв дверь, она велела рабыне сесть на пол, освободила одну ее руку от наручников, но тут же сковала руки снова, над головой, приковав девушку к трубе. Присев рядом с рабыней, госпожа сковала ей ноги тяжелыми ножными кандалами. Несколькими грубыми движениями разорвала на Кате блузку, обнажив грудь и живот. Потом достала из сумки маркер и написала на голой груди рабыни «Исполню любое желание». Закончив писать, Джоанна встала и собралась уходить.

- Ах, да, чуть не забыла, - госпожа порылась в сумке и достала тюбик «мази удовольствия», - это тебе, чтобы не скучала.

Выдавив на ладонь мазь, она мазнула по соскам невольницы, задрала ей юбку и ввела пальцы, обработанные мазью, в Катину щелку, нащупала клитор и намазала его. Влагалище и соски немедленно начали зудеть, Катя забилась в своих цепях.

- Будешь хорошо стараться, может, кто и трахнет тебя. – Джоанна хмыкнула, бросила на пол возле рабыни вибратор и вышла.

Немедленно, не успела еще закрыться дверь, в туалет завалились три молодые пьяные девки, в дешевой безвкусной косметике, одетые как проститутки. Они обступили рабыню, тыкали в нее пальцами и громко обсуждали, что им дальше делать. Одна из них, рыжая, вдруг протянула руку и больно ущипнула Катю за обнаженную грудь, вызвав у нее стон. "Гнусавая" бесцеремонно задрала ей юбку и расхохоталась:

- Девки! У этой дуры нет трусиков! Смотрите!

Она запустила свою руку в промежность и крепко зажала половые губки. Катя вскрикнула, но сразу же получила удар в живот. От сбившегося дыхания и внезапной боли девушка остолбенела. "Гнусавая", схватив рабыню за волосы, откинула её голову назад, второй рукой разжимая зубы.

- Сейчас посмотрим, - продолжала гнусавить девица, - будешь лизать у нас?

- Лижи, тварь! – приказала она, прижимая Катю лицом к лобку, - Нежно и ласково!

Девушка начала вылизывать щелку своей мучительницы, давясь от запаха пота и мочи.

Девицы сменяли друг дружку, подставляя свои "прелести". Катя уже сбилась со счета, по какому кругу она удовлетворила своих насильниц. Но она продолжала работать языком и губами, доставляя сомнительное наслаждение этим гадинам. Пока она лизала очередную дырочку, другие в это время, расстегнув платье и задрав выше пояса короткую юбку, дергали несчастную за соски и совали свои пальцы с длинными ногтями во все щели, при этом разражаясь противным животным смехом.

Немного передохнув, "черная" проститутка положила свои руки сперва на плечи Кате, а потом и на полушария грудей. Рабыня почувствовала, как ее соски твердеют и до неприличия задираются вверх, и от них по всему телу расходятся волны удовольствия. "Черная" не сильно защемила пальцами оба соска и начала медленно перекатывать их, а "Рыжая" стала медленно вводить в Катину щелочку сперва один палец, за ним второй до тех пор, пока не засунула в нее всю ладонь. И тут Катя "взорвалась" хриплым стоном и вся выгнулась навстречу её ладони. В следующее мгновение ей показалось, что из моей пещерки извергся целый водопад.

- Лизать! – властно сказала "Рыжая".

Встав на четвереньки, но лицом вверх, она прижала к Катиным губам свою лоснившуюся от выделений щелку и стала тереться о ее лицо. Катя попыталась отвернуться, но девица резко хлестнула ее по щеке ладонью.

Катя судорожно заработала языком, вылизывая обе дырочки. "Рыжая" при этом стала энергично подмахивать низом живота и стонать громче и надрывнее.

- Засунь язычок внутрь поглубже, - последовала новая команда.

Катя подчинилась и чуть не захлебнулась обилием выделяемого сока. Она лизала и сосала, а девушка стонала и извиваясь в экстазе. Рабыня была вымотана до предела.

"Рыжая" слезла на пол, но не опустилась вниз, как в прошлый раз, а наклонилась к рабыне, вытерла салфеткой ее лицо, которое было обильно залито ставшей тягучей и ощутимо вонючей жидкостью.

«Гнусавая» тем временем снимала все происходящее на камеру коммуникатора.

- Хорошая рабыня, - «черная» похлопала Катю по щеке, - мы пошли, а ты не скучай, тобой еще займутся.

В течение ближайшего часа Катю изнасиловали еще две компании, причем последняя состояла из двух мужиков. Девушка к этому времени находилась в невменяемом состоянии, почти теряя сознание от боли и усталости.

А в зале тем временем хозяйка и ее подручная устроили настоящее шоу. Джоанна вывела скованную Инну в центр зала, все взгляды были прикованы к ним. Через центральную балку под потолком Алиса перекинула цепь и прикрепила один ее конец к наручникам на руках Инны. Алиса стала тянуть за другой конец цепи и скованные руки Инны стали медленно подниматься у нее за спиной. Они поднимались все выше и выше. Девушка невольно стала клониться вперед, а Алиса все тянула и тянула. Наконец руки не могли больше подниматься относительно тела и ноги стали отрываться от пола. Когда расстояние от носков туфелек до пола достигло двух сантиметров, мучительница перестала тянуть. Инна застонала. Плечи немного болели, но не сильно. Она пыталась вытянуть носки и стать на пол, но безуспешно. Заведенные назад руки стали понемногу расслабляться и через десять минут она уже еле-еле касалась пола. Попытки невольницы его достать привели к тому, что она стала раскачиваться на своей дыбе. Но тут Алиса еще подтянула веревку. Инна снова висела в трех сантиметрах от пола. И так повторялось четыре раза. Наконец руки выгнулись так, что выскочить из плечевых суставов им мешала только плотный пиджак. Плечи начали нестерпимо болеть. Дергаться и крутиться было больно и Инна решила висеть спокойно. Прошло 30 минут. Руки, плечи, спина затекли так, что она уже и боли не ощущала. Вдоволь насладившись ее мучениями, Джоанна опустила невольницу на пол.

В руках у Алисы появилась небольшая ракетка для тенниса. Двумя движениями она разорвала на рабыне пиджак и блузку.

Она схватила Инны за сосок и крепко сжала, отчего девушка забилась от боли. Алиса с силой обрушила следующий удар на левую грудь Инны. Все увидели, как левая грудь Инны бешено заплясала на ее грудной клетке, и рабыня сделала глубокий вдох. К ее чести, она по-прежнему не кричала. Очередной удар попал по правой груди, и на этот раз она завопила, когда ракетка коснулась ее правого соска. Это продолжалось около пятнадцати минут, все время испытания девушка кричала с перерывами. К концу на грудях Инны не было ни дюйма кожи, не окрашенного в болезненно-красный цвет. Джоанна подошла и погладила воспаленную кожу, чувствуя невероятный жар, исходящий от грудей рабыни. После двадцатого шлепка невольница повалилась на колени и зарыдала. Но на этом ее пытки не кончились.

Освободив руки и ноги пленницы из кандалов, Алиса присела рядом с Инной на пол и велела ей раздеться догола.

- Раздевайся, красотка, - скомандовала хозяйка, - покажи свое тело народу.

- Пожалуйста, госпожа, не заставляйте меня так унижаться, - тихо попросила Инна.

- Хочешь еще получить по сиськам? – заорала Алиса. – Шевелись, шлюха.

Снимая пиджак, Инна двигалась медленно. Ее пиджак упал на пол.

- Теперь блузку.

Блузка последовала за пиджаком.

- Теперь слаксы.

Она стащила брюки от костюма и бросила их на пол. Теперь она стояла в одних туфлях на высоких каблуках.

- Разувайся, - Инна покорно стащила с ног туфли и осталась босая.

- Как насчет того, чтобы отсосать? – спросила Алиса, внимательно рассматривая обнаженную босую девушку, поигрывая ракеткой, которой она только что избила рабыню. Потом она отмотала мягкой веревки и прочно обмотала ее вокруг красных и воспаленных грудей Инны.

- Мои груди и так воспалены, пожалуйста, пожалуйста, оставьте их в покое. – прошептала Инна. - Не надо, я сделала все, что вы хотели.

Не обращая на нее внимания, Джоанна туго обвязала основания обнаженных грудей рабыни, пока они не раздулись.

- У тебя есть выбор, - сказала хозяйка Инне, - я могу надеть на твои соски булавки, которые останутся на несколько часов, или я велю Алисе снова отшлепать тебя по сиськам, пока они стянуты. Выбирай.

- О Боже, только не это. Было адски больно до того, как вы стянули мои груди. Пожалуйста, я выбираю булавки.

- Проси меня одеть булавки тебе на соски вместо того, чтобы лупить по ним. – скомандовала Джоанна.

- Господи, я не могу ... пожалуйста, наденьте свои проклятые булавки на мои обвязанные груди. Пожалуйста, не бейте по ним, они так болят, я не выдержу новых ударов, пожалуйста, я сделаю все, что вы хотите. Я буду сосать, Я буду пресмыкаться, Я все сделаю. только не бейте меня снова по груди. Пожалуйста, булавки.

Хозяйка протянула руку и щелкнула рабыню по обнаженному правому соску. Ее чувствительный сосок на перетянутой и свежеотшлепанной груди выпрямился очень быстро. Джоанна быстро защелкнула булавку на ее соске, заставив ее вскрикнуть, когда булавка жестоко сдавила ей грудь. Подождав, пока боль в груди невольницы притупится, госпожа быстро проделала то же самое с ее левой грудью.

- Еще задание, Инна, - сказала Алиса. - На четвереньки. Ползи по бару.

Инна вздохнула, покорно упала на четвереньки и медленно поползла между столиками.

- Хватит, - спустя минут двадцать скомандовала госпожа, - ползи сюда. Алиса, свяжи ее.

Сначала, девушка связала рабыне руки в запястьях и в локтях за спиной. Ноги Алиса ей связала только в двух местах: в щиколотках и под коленями. Потом она подняла рабыню на ноги и заставила допрыгать до дивана. Там она положила ее на живот, согнула ее ноги в коленях и крепко привязала к рукам так, что она пальцами стянутых рук могла коснуться своих пяток. Затем мучительница из сумки выбрала узкий ремешок и собрав волосы пленницы в «конский хвост», привязала к сбруе конец веревки и притянула ее голову к ногам. Еще раз проверив узлы, Алиса сняла ее с дивана и положила на пол. Рабыня чувствовала, как безжалостные веревки врезаются в тело, она извивалась и выгибалась от боли, что только усиливало ее мучения. От ее бешеных движений даже немного растянулись веревки. Наконец она устала, видимо руки и ноги затекли, она затихла и просто лежала на боку с закрытыми глазами. Джоанна вытащила из своей сумки электрошокер и без предупреждения ткнула им рабыню, вызвав глухой стон боли.

- Для начала, - изрекла хозяйка мурлыкающим голосом, - полижешь мне пальцы на ногах. И смотри, не ленись! А то я... – Джоанна сбросила туфли, уселась на стул и протянула свои ноги к лицу лежащей на полу рабыни.

Девушка принялась облизывать каждый палец. Ноги были хорошо вымыты и приятно пахли. Трещин и царапин на них тоже не было. Госпожа умела следить за собой.

Вылизав одну ногу, рабыня принялась за другую и обсосала её на совесть.

- А теперь ложись сюда, - показала госпожа, указав пальцем на низ живота.

Инна послушно легла на живот между разведенными в стороны ногами. Нос её защекотал приятный запах фиалок, а раскрытое лоно уже блестело от выделяемого сока. Девушку немного удивил вид полового органа уже немолодой женщины.

Госпожа растянула в стороны большие половые губки, обнажив розовую нежную плоть и бугорок набухшего клитора, блестевшего от выделений. Девушка осторожно лизнула его языком, и холм любви затрепетал от прикосновения. Джоанна, выгнувшись в дугу, хрипло застонала. Инна лизнула еще раз, потом еще. Госпожа вздрогнула всем телом и подалась навстречу её ласкам.

Рабыня принялась лизать и сосать клитор и внутренние стенки половой щели, стараясь просунуть язык глубже в истекавшую соком пещеру. Не имея возможности помочь себе руками, Инна увеличивала амплитуду, стараясь захватить языком и темное отверстие ануса. То ныряя между бедрами госпожи, то поднимаясь, словно стараясь глотнуть новую порцию воздуха, чтобы снова погрузиться в пучину, девушка сама вдруг почувствовала, как низ её живота стало приятно греть, а из раскрытой норки потекла теплая смазка. Доведя госпожу до оргазма, Инна обессилено лежала на полу. Но спустя несколько минут к ней подошел молодой парень из посетителей бара.

Став сбоку от рабыни, он упёрся коленом в спину женщины, и сильно надавливая, и одновременно потянув за волосы вверх, принялся мучить её. Груди Инны больно вжимались в колени, но она уже погрузилась в забытие и ничего не соображала. Парень же наоборот, превратился в палача, не чувствующего боли жертвы. Он сидел на голове женщины и старался отвести её руки, заведённые за спину как можно дальше. Кости потрескивали. Но он как казалось, уже ничего не слышит. Инна скрипела зубами, пока парень заламывая ей руки стал сильно лупить своими ладонями по её ягодицам. От каждого удара на нежной коже девушки оставались следы рук. Попка горела болью. Излупив как следует её, мучитель принялся хлестать по бёдрам женщины. Затем он толкнул Инну, так, что она упала на пол, ударившись коленями и лицом. По губе заструилась кровь. Парень, отвел как можно дальше её руки назад и сел на неё, оказавшись между её спиной и руками, лицом в сторону попки женщины. Членом он прижался к её спине, раздвигая сильными руками в разные стороны ягодицы и потихоньку опускаясь, увеличивал угол между руками и телом Инны. Казалось, ещё чуть-чуть и она сломается.

Перед лицом парня маячила попка и киска рабыни. Удивившись, насколько сильно мокро между ног женщины, он ввёл во влагалище сразу четыре пальца руки. Они с лёгкостью проникли в неё. Тогда он, обуреваемый желанием разорвать Инну, ввёл ей в киску ещё четыре пальца второй руки и, раздвигая руки в стороны, принялся рвать промежность, ничего не соображающей женщины. Он добавил к этому, по два больших пальца, вставив их ей в дырку попы и от всего, что происходило перед его глазами, и от того, что он тёрся членом о спину Инны, ненормальный бурно кончил.

- Значит, вы, тупые суки, отказываетесь от своей госпожи? – поинтересовалась Джоанна, после того как Эльмира освободила руки девушек от уже привычных наручников.

Рабыни не опустились, как обычно, на колени, а продолжили стоять ровно, глядя в лицо госпожи.

- Да, Джоанна, - твердо сказала Катя, - контракт истек, мы выдержали все твои издевательства. Звони в концерн, пусть нас заберут сегодня же.

- Ах ты, дрянь, ты осмелилась назвать меня по имени? – Джоанна замахнулась плетью.

Прикрыв глаза в ожидании удара, Катя все так же ровно стояла перед мучительницей, не делая попытки увернуться.

- Только тронь ее, тварь, - сказала Инна, - с сегодняшнего утра мы свободные женщины. Новый контракт с концерном мы еще не подписывали.

- Я воспитывала вас три месяца, и дурь не выбила. Придется наказать глупых потаскух. – Джоанна была в бешенстве, плеть свистела в воздухе, но она ни разу не осмелилась ударить рабынь.

- Но ведь вы можете позвонить в концерн и просто продлить контракт, мол, рабыни вас не устроили своим поведением, - тихо подсказала ей Алиса из угла комнаты, - потребуйте еще один штрафной месяц, и тогда уже оторвитесь по полной программе. А я и Эльмира, как свободные женщины, обладающие всеми гражданскими правами, подтвердим ваши показания. Слово этих шлюх против нашего слова, начнутся суды, дело затянется, а вы пока поразвлекаетесь с ними.

Побледнев, Катя влепила мерзавке пощечину. На девушку тут же накинулись Джоанна и Алиса, а Эльмира без долгих разговоров огрела кулаком Инну по голове, заставив ее потерять сознание. Втроем мучительницы без особенных проблем справились с Катей, повалив ее на пол и вновь захлопнув на запястьях наручники. Второй парой браслетов они сковали девушке ноги, оставив извиваться ее на полу.

- Раньше я была слишком добра по отношению к такому дерьму как вы, - Джоанна присела перед Катей на корточки и за волосы подняла ее голову, заставив посмотреть себе в лицо. Катя плюнула в него.

- Хорошо, тварь, - госпожа стерла слюну и встала, - теперь для вас начнется настоящее рабство, предыдущие три месяца покажутся вам раем. Эльмира, убери эту падаль в комнату пыток.

Взвалив Катю на плечо, негритянка спустилась в подвал, где когда-то Катя отбывала наказание в карцере. Но на этот раз служанка внесла девушку в другую комнату, в самом конце темного коридора.

Окон там не было, а освещалось это помещение парой самых настоящих факелов, вставленных в металлические упоры, закрепленные на стенах. Катя огляделась по сторонам и почувствовала, как ее пробирает озноб от страха и подземного холода. Это была самая настоящая камера пыток времен средневековой инквизиции. На каменной стене, противоположной от входа, висели цепи с браслетами, ошейники самой разной модификации, плети, хлысты, кляпы и другая мелочь. В углу стояло кресло, на которое вряд ли кто-то усаживался, чтобы отдохнуть. Сидение этого дьявольского «трона» было сделано из единого металлического листа, усеянного небольшими отверстиями, а высокая спинка была утыкана шипами толщиной в палец и длиной дюйма полтора, не меньше. В верхней же части был жестко закреплен металлический ошейник, который, вероятно, надетый на горло жертвы, не давал ей возможности опрокинуться вперед. На высоких подлокотниках были намертво вмонтированы зажимы, пока открытые, словно ожидающие рук невольницы. Такие же фиксаторы были и снизу и предназначались для ног. В одном углу В углу камеры девушка заметила небольшой стол и мягкое резное кресло, обитое красным бархатом. Понятно, что на нем должна была сидеть госпожа. Еще Катя заметила одну особенность: все звуки, раздававшиеся в этой комнате, были приглушенными. Походив по комнате, любовно ощупывая руками предметы пытки, словно здороваясь с ними, Эльмира свалила скованную рабыню на пол и вышла. Вскоре она принесла и Инну, все еще без чувств. Негритянка быстро и ловко посадила Инну в кресло для пыток и защелкнула все зажимы на ее руках, ногах и шее, так что девушка могла шевелить только пальцами рук и ног.

В другом углу стоял непонятный агрегат, похожий на две перекрещенные тяжёлые оконные рамы. Эльмира подхватила Катю на руки, внесла ее в перекрестье металлических рам и освободила от наручников. Без труда подавив сопротивление девушки, негритянка быстрыми движениями пристегнула её за руки, за ноги и за шею, распяв её в форме морской звезды. Негритянка взялась за рукоять сбоку от неё и стала что-то подкручивать. Катя почувствовала, как рама пришла в движение. Её медленно сгибало, – ещё немного, и она увидела свои ноги. В живот, перегибая пополам, упёрся кожаный упругий валик. Треугольный металлический брус, который раньше был где-то далеко внизу, поднялся и вошёл ей между ног, как детская лошадка. Брус поднимался всё выше. Острый металл защекотал между ягодицами. Её как будто собрались разрезать пополам. Катя ощутила тонкую, почти неощутимую боль, даже не боль, а только призрак боли, от которой она вздрогнула и напряглась. Рама не позволяла двигаться, валик затруднял дыхание, а брусок между ног не позволял даже вильнуть задом.

Спустя несколько минут служанка внесла в комнату пыток горящую жаровню, заполненную углями. Три металлических тонких прута калились на углях, приобретая белый цвет. Потом она привела в чувство Инну, плеснув ей в лицо водой. Довольно скоро в комнату вошла Джоанна, удовлетворенно кивнула при виде притихших от ужаса беспомощных рабынь.

- Сначала ты, - решила Джоанна, подойдя к Инне, - можешь кричать, меня это возбуждает.

- Подай шило, - приказала она Эльмире.

Инна закрыла глаза. Она поняла что сейчас эта мерзавка проколет ей половые губы. Оттянув одну губу Джоанна помяла её пальцами, и, растянув сделала посередине прокол. Боль захлестнула Инну, заставив забиться в кресле от боли. Но девушка не издала ни звука, до крови закусив губы. Оставив иглу в теле, Джоанна проколола другую половую губу. Достав кольца, она показал их Инне. Они были трубчатыми и по виду напоминали звенья массивной цепочки. Джоанна, взяв одно из колец, показал Инне, что оно образовано двумя дугами в форме буквы "U", которые вставлялись одна в другую.

- Видишь, в трубку вставлена пружина, и если на неё с силой нажать, она входит в паз и там намертво стопорится. Снять его уже невозможно, его можно только распилить.

Инна судорожно напряглась, почувствовав холод входящего в её плоть металла. Джоанна сжала кольцо ладонью, но, видимо, пружина была слишком жесткой, и дуги до конца не доходили. Пришлось взять молоток. Потом, прижимая одну половину кольца к подложенной металлической плите, как к наковальне, госпожа начала ударять маленьким молотком по другой и в конце концов свёл вместе дуги. Пружина, щелкнув, застопорилась. Кровь стекала из проколов , губы сразу опухли , обхватив кольца , которые не давали возможности им закрыться . Правое кольцо уперлось в клитор, левое касаясь его, позванивало от малейшего движения. Джоанна еще поколдовала над кольцами. К левому кольцу теперь крепилась массивная цепь, отягощенная на конце большим металлическим диском. Она спускалась до половины бедра и покачивалась словно язык колокола у неё между ног. Но садистка еще не закончила. Пупок был проколот быстро и большая серьга вошла в прокол. Сразу же Джоанна продёрнул сквозь серьгу цепочку, и опоясав талию рабыни, закрыла её на маленький висячий замок. Последними на очереди были соски. По очереди зажав их между пальцами, Джоанна проколола сначала один, потом и второй сосок. В проколы она вставила маленькие кольца, соединенные цепочкой, оттянувшей набухшие кровоточащие соски. Во время пытки Инна не издала ни звука, только кровь из прокушенной нижней губы стекала по подбородку на грудь, смешиваясь с кровью из сосков и пупка.

Закончив с работой, хозяйка злобно отвесила рабыне пощечину.

- Теперь займемся твоей подружкой, - сказала она.

- Все готово, - откликнулась Эльмира, рукой в толстой перчатке вытягивая из жаровни раскаленный добела прут. На конце его нестерпимо ярко сверкало маленькое клеймо, выполненное в форме застегнутых наручников.

Надев перчатку и взяв прут в руку, Джоанна подошла к беспомощной Кате, зайдя ей за спину. Через секунду страшная боль пронзила девушку, когда раскаленное клеймо вонзилось ей в правую ягодицу. Долгих три секунды мучительница не отрывала клейма от тела. У девушки в голове помутилось от боли, к горлу подкатила тошнота, но она смолчала.

- Хорошо, сука, - Джоанна достала второй прут, на его конце светилось клеймо в виде маленькой буквы Р.

Во второй раз раскаленная боль пронзила тело рабыни, когда клеймо впилось ей в переднюю поверхность левого бедра. Третье клеймо, в виде разомкнутых наручников, было поставлено между лопатками. Но Катя этого уже не ощутила. Страшный приступ рвоты вывернул ее наизнанку, забрызгав Джоанну, после чего девушка потеряла сознание, все также молча.

В чувство девушку привело ведро воды, вылитое на голову. Ожоги нестерпимо болели, перед глазами плыли круги. Не говоря ни звука, Эльмира освободила рабынь. Но девушки, обессиленные болью и страхом, не сопротивлялись. Служанка вывела их из комнаты пыток и завела в соседнюю камеру.

Это была самая настоящая тюремная камера. Стены были выложены тяжелыми каменными блоками, только на них Катя не заметила плесени, и воздух был чистый, хотя и холодный. Освещался этот каземат маленькой замасленной лампочкой, убранной в толстую решетку, и расположенной под потолком. В противоположную от двери стену на уровне шеи были ввинчены большие железные кольца, с которых свисали тяжелые цепи. На концах этих цепей болтались широкие металлические обручи, приваренные к ним. Эльмира извлекла широкие железные кольца, соединенные между собой толстой заклепкой. Она завела Катины руки за спину, надела два кольца на запястья и сжала почти до предела. Кольца сидели прочно и не давали рукам даже малейшей свободы. Следом настала очередь ног. Негритянка отошла в угол камеры и вернулась, держа в своих ручищах тяжелые ножные кандалы, соединенные короткой цепью. Встав передо девушкой на колени, она приладила их на лодыжки и подергала за цепь. Потом она подвела Катю к стене и поставила лицом к себе. Ошейник туго обхватил горло. От его тяжести рабыня содрогнулась. Инна была закована в цепи и прикована к стене точно таким же образом.

- Можете отдыхать, твари, - бросила негритянка на прощанье и вышла, заперев дверь.

Прошло еще два дня, во время которых девушки по-прежнему оставались скованными. Боль потихоньку утихала, рабыни смогли ночью поспать, хотя сон и не приносил желанного облегчения. Одно было хорошо в их положении – Джоанна, казалось, забыла об их существовании. Но через два дня Алиса и Эльмира пригнали закованных рабынь в покои госпожи.

- Нам надо уехать, - объявила Джоанна, - вы останетесь дома. Но не думайте, что вам это понравится. Эльмира, освободи их.

Негритянка молча и быстро отомкнула наручники на руках женщин. Потом госпожа разрешила девушкам подойти к большому зеркалу и посмотреть на себя. Увиденное не могло порадовать. Их роскошные тела похудели, были покрыты свежими и заживающими рубцами от плети, на коже кое-где чернели ожоги от затушенных сигарет, груди были исполосованы с особой жестокостью. Воспаленные, набухшие соски Инны резко выделялись на смугловатой коже. Повернувшись боком, Катя с содроганием увидела на своей попке свежее клеймо, такое же клеймо в виде наручников красовалось на левом бедре. В соски ее подруги были вставлены тонкие колечки, соединенные между собой тонкой стальной цепочкой. В пупке также красовалось маленькое колечко, соединенное с цепью между грудями. Из пупка сбегала еще одна цепочка, соединенная с кольцом в клиторе. Запястья и лодыжки рабынь были покрыты потертостями от беспрерывного связывания и ношения наручников и кандалов. На лицах наливались недоброй синевой несколько синяков. Госпожа недавно остригла волосы рабынь, криво и грубо, нарочно уродуя внешность. Правда, она позволяла им следить за своими руками и ногами, так что маникюр и педикюр были в относительном порядке. Бросив на пол перед ними два джинсовых комбинезона, Джоанна велела девушкам одеться. Они надели прямо на голое тело грубые комбинезоны, закрывающие груди, с короткими штанами до колена. Ноги оставались босыми.

- Жить будете в сарае, на цепи, как собаки. Воду и хлеб я вам оставлю, с голодухи не подохните. Девочки, приготовьте этих потаскух, - скомандовала Джоанна своим помощницам.

Алиса и Эльмира надели на шеи рабынь тонкие металлические ошейники и повели в сарай, подталкивая в спины. Сарай представлял собой каменное небольшое строение, совершенно пустое. Несколько узких окошек пропускали яркий дневной свет. Пол был бетонным, в двух углах валялись старые матрасы. В углу была яма, из которой мерзко несло. Около матрасов стояли большие миски с водой, лежали несколько кусков хлеба. Под потолком проходили несколько деревянных брусьев, поддерживающих крышу. Содрогнувшись при мысли о том, что здесь им придется провести неизвестно сколько времени, рабыни обменялись выразительными взглядами. Эльмира затолкнула их вовнутрь.

- Руки за спины, - скомандовала она, доставая несколько мотков грубой веревки.

Когда девушки скрестили за спиной запястья, негритянка связала им руки, в запястьях и локтях, заставив груди невольниц встать торчком. Прикрепив к ошейникам рабынь тонкие цепочки, Эльмира перекинула их через балки под потолком и замкнула большим висящим замком на уровне пола. В сарай вошла Алиса и скептически осмотрела пленниц, еще туже затянула веревки на их руках, вызвав несколько стонов.

- Эльмира, подожди немного, - сказала она, когда негритянка закончила связывать рабынь, - давай развлечемся.

- Госпожа запретила их бить, - хмуро ответила она.

- Зачем бить? Ты можешь сделать цепи такой длины, чтобы они не могли добраться до сортира, или еще лучше – чтобы могли опуститься только на колени, а лечь не могли, пусть спят стоя, как лошади и гадят под себя.

Катя мысленно взмолилась, когда негритянка покачала головой. Девушкам была оставлена сомнительная свобода, по крайней мере, они могли свободно ходить по всему сараю, ложиться, как ходить в туалет со связанными за спиной руками и цепью на шее, Катя старалась не думать.

- Хорошо, давай тогда их подразним. И не спорь. – Алиса взяла у негритянки ключ от ошейников рабынь и повесила его на нитке на уровне глаз связанных девушек.

- Пусть висит, раздражает их. Все, потаскушки, вы остаетесь на хозяйстве, - с этими словами служанки вышли, неплотно закрыв дверь. Вскоре все звуки в доме стихли, за забором взревел мотор автомобиля и стих, удаляясь.

В сарае было холодно, босые ноги рабынь на бетонном полу мерзли, из окон и щелей дуло.

- Если мы проведем здесь ночь, а уже холодает по ночам, воспаление легких нам обеспечено, - мрачно сказала Инна.

- И радикулит тоже, - добавила Катя, осторожно делая несколько шагов по полу. Холодный грязный бетон неприятно царапнул кожу босых ног.

- Катька, нам надо бежать, - вдруг сказала Инна, - только я не знаю как. Мы здесь не выдержим.

После короткого раздумья, Катя с ней согласилась.

- Тупая тварь, как ты была тупой, так и осталась, - негромко произнесла девушка, подходя к висящему на уровне ее глаз ключу от ошейников.

- Кто?

- Алиса, мать ее. Не знает, сучка, что я мастер спорта по гимнастике.

- А если бы знала?

- Заковала бы еще и в кандалы. А так… Смотри, - Катя отошла на два шага и встав на пальцы правой ноги, легко подняла левую выше головы.

Захватив пальцами ноги ключ, девушка дернула за него, и ключ остался зажатым у нее между пальцев, оторвавшись от нитки. Выпустив ключ, девушка опустилась на пол, связанными за спиной руками нашарила его и зажала в руке. Потом она подошла к замку, который запирал их цепи и села на пол, повернувшись спиной к замку. Выворачивая голову, кося одним глазом за спину, Катя умудрилась вставить связанными руками ключ в замок и провернуть его. Замок открылся.

- Теперь подойди по мне и ляг на пол возле моих рук, - попросила она подругу, с восхищением на нее смотревшую, - я попытаюсь открыть твой ошейник.

Когда Инна опустилась на пол возле Кати, девушка с третьей попытки смогла открыть ее ошейник. Дергая головой, при помощи Кати, Инна смогла освободиться от ошейника, раскрывшегося на две половинки. Потом она так же освободила Катю. Девушки обменялись легкими поцелуями, освободившись от цепей.

- Нам надо найти что-нибудь острое, - решила Инна, дергая связанными за спиной руками, - узлы нам не развязать, надо разрезать.

- Нет, Иннуль, нам надо бежать. Эти суки могут вернуться в любой момент. Нам нужно добраться до трассы, а там, я думаю, на двух связанных босоногих женщин обратят внимание.

Выбравшись из сарая, девушки, спотыкаясь, направились к воротам имения. Неловко ткнувшись носом в кнопку на пульте у ворот, Инна открыла ворота, и рабыни оказались на пустынной дороге.

- Пойдем, подруга, - подбодрила Катя Инну.

- Знать бы еще, в какую сторону они уехали, - пробормотала Инна, направляясь по обочине вслед за Катей.

Дорога была покрыта новым асфальтом, нагревшемся на осеннем солнце, на обочине валялись опавшие листья, мусор, попадались и осколки стекла, так что девушки внимательно смотрели под ноги, стараясь на поранить босые ноги. Вскоре они пошли прямо по асфальту. Идти было неудобно, связанные руки мешали удерживать равновесие при быстрой ходьбе, постоянно

- Вы меня знаете, играем без дураков. – Кристина медленно прошлась перед рабынями. – Никаких поблажек никто вам делать не будет. То же касается и меня. Камеры работают постоянно, зрителям нужен реальный материал.

Спустя несколько минут, она вышла к рабыням уже полностью переодетой. На ней был короткий кожаный топ, из которого ее пышные груди буквально вываливались, обтягивающая кожаная юбка и босоножки на высоченной шпильке, состоящие из нескольких переплетенных ремешков, доходящих до колена.

Катя вышла из машины, захлопнула дверь. На ней был надет медицинский халат, шапочка и босоножки на высокой шпильке. В руках девушка несла сумку с красным крестом. Из нижнего белья Кристина разрешила надеть только миниатюрные трусики. Цокая каблуками, сопровождаемая многочисленными взглядами, девушка подошла к нужной двери и позвонила. Дверь автоматически открылась, Катя вошла вовнутрь. Осмотревшись, молодая женщина прошла в большую гостиную. Ее никто не встречал. Вся напрягшись в ожидании схватки, Катя по очереди открыла двери в три соседние комнаты. Они тоже оказались пусты. Усевшись на диван, девушка закурила и стала ждать. Так прошло минут сорок. Кате стало надоедать бессмысленное ожидание неизвестно чего. Докурив вторую сигарету, девушка стала осматривать дом. Три спальни она уже осмотрела, в другое крыло дома вел длинный переход, частично под открытым небом. Неторопливо идя по нему, с интересом разглядывая тенистый заросший сад, Катя услышала сдавленное мычание, доносящееся из глубины сада. Проведя почти два года в рабстве, она не могла ошибиться. Так может мычать человек с заткнутым ртом.

Вглубь сада вела узкая дорожка, вымощенная каменными плитами. Катя осторожно пошла по ней. Вскоре она обнаружила Лену. Девушка почему-то была в синем джинсовом комбинезоне, с открытыми руками и короткими штанинами, до середины голени. Под комбинезон была надета футболка; девушка была босиком, рядом с ней валялись простые белые туфли. На голове бейсболка козырьком назад, рот заткнут скотчем. Так одеваются садовники и работницы по саду в богатых домах. Руки рабыни были скованы наручниками и вытянуты над головой, к цепи, соединяющей браслеты, была привязана веревка, перекинутая через ветку дерева, под которым стояла девушка. Ноги были связаны в щиколотках и над коленями. Подойдя поближе, Катя заметила, что тело девушки натянуто как струна, так что она касается земли только кончиками пальцев связанных ног. Тот, кто ее связал, постарался доставить рабыне максимум неудобства, ее ноги были скрещены в щиколотках, так что равномерно распределить вес никак не получалось, Лена извивалась и дергалась в своих путах. Катя пошарила взглядом по земле. Рядом с Леной валялись большие садовые ножницы. Схватив их, Катя первым делом обрезала веревку, подтягивающая Лену кверху. Со стоном девушка повалилась в траву, связанные крест-на-крест ноги не давали ей стоять. Осторожно орудуя ножницами, просунув их между голенями подруги, Катя разрезала веревку на щиколотках Лены, потом освободила колени. Когда она помогла подруге сесть, девушка сорвала скотч со рта невольницы, вызвав еще один болезненный стон. В рот Лены еще была запихана большая тряпка, совершенно мокрая от слюны. Помогая себе скованными руками, давясь, девушка с отвращением вытащила ее изо рта.

- Все как обычно, Катька, - отдышавшись, сказала она, - здесь Кристина, типа хозяйка этого дома. Я пришла с утра, она велела переодеться садовницей и отправила работать в сад. Через час появилась, придралась к какой-то ерунде, надела на меня наручники и связала. Я попыталась что-то спросить, госпожа пришла в ярость, без долгих разговоров заткнула мне рот и привязала к этому дереву.

- И что за садовница, которая не знает названий деревьев? – улыбнулась Катя. – Где Кристина сейчас?

- Не знаю. Может в доме, может уехала. Сама понимаешь, следить за ней я не могла. – Лена сидела на траве, скованными руками растирая ноги, на коже остались глубокие следы от веревок.

Повалившись на спину, девушка с удовольствием пошевелила пальцами, согнула и разогнула ноги в коленях.

- Чует мое сердце, наши бондаж-приключения только начались, - сказала она и подергала руками в браслетах наручников, пытаясь просунуть кисть сквозь браслет, - старательная сука, хорошо защелкнула.

Убедившись, что освободиться не получится, Лена вновь принялась массировать голени. Катя ей помогала. Когда Лена сообщила, что ноги в порядке, Катя помогла ей встать на ноги, и рабыни пошли в дом.

- Пойдем выпьем, пока есть возможность, я видела там бар, - решила Катя.

В гостиной Лена немедленно плюхнулась в мягкое кресло, поджав под себя ноги. Катя налила себе и подруге по рюмке коньяка и села напротив.

- Мы в общем-то можем и сыграть в свою игру с нашей хозяйкой, - задумчиво сказала Лена, глотнув коньяка, - нас двое, мы молоды, сильны и здоровы. Неужели не справимся с одной негритянкой? А что, полежит немного связанной. А мы еще и поиграем с ней. Меня всегда она возбуждала.

- Ты закована в наручники, - напомнила Катя.

Девушка пошевелила запястьями в браслетах, раздался глухой металлический звон.

- Во-первых, мы можем поискать ключ. Во-вторых, за нас внезапность нападения… - договорить Лена не успела.

Дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге возникла госпожа, сжимая в руках пистолет. Молча и быстро она навела ствол на Лену и нажала курок. Катя еще успела заметить, как обмякло тело подруги. Пули с парализатором, поняла она. Через секунду черное дуло зрачка смотрела ей в лицо. Госпожа, уже не торопясь, развалилась в кресле напротив, закинула ногу за ногу, не сводя пистолета с Кати.

- Так значит, глупые рабыни решили поиграть со мной? – насмешливо спросила она. – Я не против игр, очень даже не против. Только сценарий игры будет другой. Раздевайся, - резко приказала она.

Медленно встав, Катя стащила с головы шапочку, расстегнула халат и сняла его, принялась расстегивать босоножки.

- Пошевеливайся, - последовал приказ.

Разувшись, девушка выпрямилась перед Кристиной.

- Трусики, - скомандовала мулатка.

Спустя несколько секунд, рабыня была обнажена. Кристина медленно встала и неторопливо обошла вокруг девушки, замершей на месте. Достав из большого шкафа несколько мотков веревки, госпожа подошла к Кате.

- Руки за спину, запястья скрестить, - приказала она.

Когда рабыня выполнила приказ, Кристина ловко и быстро связала ей руки за спиной. Потом госпожа развернула рабыню к себе лицом и внимательно посмотрела ей в глаза.

- Иди ко мне, - Смуглая рука Кристины мягко притянула к себе рабыню.

Девушка не сопротивлялась. Одна рука госпожи медленно скользнула по губам Кати, пальцы приоткрыли губы невольницы и пробежались по зубам. Рот госпожи вдруг оказался близко-близко, и губы женщин слились в одном бесконечном поцелуе. Вскоре уже и госпожа и рабыня страстно целовали друг дружку, каждую складку на лице, на шее, на плечах. А руки Кристины продолжили свою работу. Сперва она просто поглаживала бархатную кожу крепких бедер Кати, её плоский упругий животик, при этом внимательно следя за движениями любовницы. Наигравшись, мулатка придвинулась ближе к раскрытой промежности, уже влажной и начавшей изливаться любовным соком. Пока одна рука госпожи исследовала Катину пещерку, другая, смазанная её собственной слюной, медленно, но верно, стала проникать в попку. Когда оба пальца утонули в горячей плоти партнерши, разделяемые лишь тонкой перемычкой, Кристина начала энергично двигать пальцами взад-вперед, заставив Катю выгибаться и тихо постанывать. Уловив реакцию любовницы, госпожа обхватила губами набухший бугорок и начала энергично всасывать его, лаская при этом языком и осторожно прикусывать зубами. Катя забилась, как рыбка, выброшенная на лед, издав протяжный длинный чуть хрипловатый стон. Оргазмы следовали один за другим, всё усиливаясь. По её лбу струились тоненькие ручейки пота.

- У-у-у-у! – взвыла наконец она и, изогнувшись в последний раз, обессилено затихла, опустившись на колени возле ног госпожи.

- Тебе понравилось, моя красавица? – прошептала Кристина, опускаясь рядом и обнимая рабыню.

- Уф! – только и смогла выдавить из себя Катя. – Я и сама умею. Ты в этом скоро убедишься. Только немного отдышусь. Ты меня измотала до предела.

Кристина улыбнулась, положив голову на плечо рабыни и поглаживая её налитую здоровьем и страстью грудь. Катя расслабленно мурлыкала, запустив свои длинные пальцы в золотистую густую копну длинных волос партнерши.

Госпожа грациозно привстала, повалила Катю на спину, прямо на связанные руки и уже через мгновение устроилась между разведенными ногами рабыни. Мулатка нежно коснулась нижних губок пальцами и раздвинула их, освобождая себе путь в глубь розовеющего лона. Пальцы темнокожей госпожи осторожно погладили напрягшиеся груди, потом переместились ниже на плоский животик с милой впадинкой пупка, проследовали по округлым ягодицам и погрузились в изумительную впадинку между ними, кончиками ощутив увлажнившийся вход в теплую мягкую пещерку. Нижние губки Кати приоткрылись, не создав препятствия, и пальцы, уже смоченные соком, легко и очень осторожно проскользнули в глубину лона.

- О, госпожа! – простонала Катя, приподнявшись, чтобы облегчить хозяйке проникновение в свои недра.

Кристина улеглась сверху, заняв свою любимую позицию, при этом, раскинула в стороны длинные ноги, открыв проход к своему сокровищу. Не вынимая пальцев из щелки рабыни, она принялась неистово лизать напрягшийся клитор. Почувствовав, что Катя, обхватив губами её бугорок, сосет его, дразня язычком, мулатка обхватила клитор любовницы пухлыми губами и втянула в себя, причмокивая от удовольствия. Это была самая сладострастная пытка, которую госпожа не хотела прекращать. Они стонали и извивались от подступающего пика удовольствия. Оргазм сотряс их тела с такой силой, что партнерши закричали в один голос. Мокрые от пота и слез счастья, они отвалились друг от дужки и еще минут десять лежали с закрытыми глазами, тяжело дыша.

- Понравилось? – сквозь молочную пелену Катя вдруг услышала голос госпожи.

- Я чуть не умерла, - тяжело дыша, ответила она.

- От этого не умирают, - рассмеялась мулатка, - Ты вся мокрая. Пойдем в душ. Я тебя помою.

- Госпожа, ты ведь знаешь, я твоя рабыня, - сказала Катя, - развяжи меня. Рук я почти не чувствую.

- Ты рабыня, это верно. И именно поэтому ты останешься связанной. Пошла в душ. – Кристина легонько подтолкнула Катю в спину.

После душа, насухо вытерев девушку, госпожа сделала ей легкий массаж и велела лечь на большую кровать в одной из спален, лицом вниз и вытянуть ноги ровно. Мулатка привычно связала ноги невольницы в щиколотках и над коленями, немного поиграла со связанными стопами рабыни, вызвав несколько стонов удовольствия и вышла из комнаты. В гостиной она стащила все еще беспомощную Лену на пол, сковала ей руки за спиной и хлопнула дверью.

Вдруг, совершенно неожиданно, мулатка сильно врезала Инне в солнечное сплетение, оттолкнула ее и резко прыгнула в сторону. Через секунду госпожа уже как вихрь мчалась по улице. Остановившись на несколько секунд, она буквально содрала с ног босоножки, разрывая ремешки и понеслась дальше, петляя между машинами. Инна, отдышавшись после удара, выхватила из кобуры пистолет и побежала за убегавшей мулаткой. В удобной форме, в легких ботинках, ей бежать было несравненно удобнее, чем мулатке, бегущей босиком, в короткой, обтягивающей бедра кожаной юбке, и рабыня с каждым шагом догоняла госпожу. Но Кристина, оглянувшись, мгновенно оценила ситуацию, подбежала к высокому забору, ограждавшему улицу и начала карабкаться на него, упершись босыми ногами в каменную стену и стоящую поблизости тележку. Инна остановилась, перевела дыхание и вскинула пистолет. Задержав выдох, рабыня медленно нажала на курок. Парализующая пуля впилась в голую спину мулатки, и госпожа, уже бывшая на вершине забора, сползла вниз. Уже не торопясь, Инна приблизилась к упавшей госпоже. Пуля парализовала все мышцы мулатки, но сознания она не потеряла. Инна присела рядом с ней на асфальт и сорвала с пояса наручники. С неожиданным даже для себя удовольствием, девушка схватила беспомощную госпожу за короткие волосы и резко подняла ей голову.

- Попалась, черная тварь, - прокомментировала Инна с неожиданной злобой, - ты лежишь, в грязи, беспомощная, сейчас я закую тебя и хоть чуть-чуть отыграюсь.

Перевернув госпожу на живот, Инна сковала ей руки наручниками за спиной, задрала ей юбку и разорвала кружевные трусики. Потом сняла с пояса ножные тяжелые кандалы и защелкнула их на лодыжках своей пленницы. Тем временем действие парализующего препарата начало проходить, пленница уже могла самостоятельно шевелиться. За волосы, очень грубо, Инна подняла ее на ноги, расстегнула молнию на топе, так что большие соблазнительные груди мулатки предстали на всеобщее обозрение и почти вывалились из декольтированного топа.

- Я поведу тебя по улице, чтобы все видели твои черные сиськи, закованную в цепи, босую, под конвоем полиции, - Инна взяла госпожу под руку, - пока я не придумаю что-нибудь другое для тебя.

- Ты хочешь меня связать, маленькая дрянь? – насмешливо спросила госпожа. – Ощутить свою власть? Тебе нравиться издеваться и унижать?

- Не больше, чем тебе. Тебе заткнуть рот или сама заткнешься?

- Не надо, я буду молчать.

- Нет, не будешь, я тебе обещаю.

- Дай мне обуться. Нет необходимости вести меня босиком. Достаточно того, что все могут видеть мою грудь и мою киску.

- Ты пойдешь босиком, с голой грудью, закованная в цепи, потому что я этого хочу. – отрезала Инна.

Подталкивая пленницу, придерживая ее за руку, Инна под многочисленными взглядами прохожих провела мулатку к полицейской машине и затолкала ее в отделение для заключенных. Разумеется, это был не настоящая полицейская машина, она принадлежала концерну, и ее внутренности были оборудованы соответствующим образом. Металлические стены, пол и потолок, всевозможные бондаж-девайсы на стенах, два небольших кресла по углам.

- Надо тебя приготовить, черная дрянь, - сказала Инна, - немножко поиграем.

Кристина высокомерно молчала. Она не сопротивлялась, когда Инна поставила ее посреди небольшой камеры, которая и составляла внутренности машины. Девушка быстро отсоединила цепь, соединяющую ручные и ножные оковы, от кандалов на ногах и перекинула ее через крюк в потолке камеры. Дернув за цепь, Инна заставила скованные за спиной руки мулатки подняться высоко вверх, а сама госпожа наклонилась вперед, так что ей пришлось встать на носочки, а ее голова оказалась на уровне пояса.

- В первый день нашего рабства ты поставила на пальцы мою подругу, - сказала Инна, - теперь сама испытай это.

Потом она сняла кандалы с ног Кристины, заставила ее как можно шире развести ноги, так что ее юбка задралась на спину, открыв влагалище и попку, и быстро приковала каждую ногу наручниками к противоположным стенам камеры. Кольца браслетов были маловаты для щиколоток взрослой женщины, но Инна все же застегнула их, заставив металл глубоко врезаться в смуглую кожу. Другие кольца она пристегнула к двум трубам на разных стенах. Потом девушка ласково погладила напряженные голени госпожи, пятки, не касающиеся пола, легко царапнула кожу подошв и выпрямилась. Кристина была распята на дыбе, стоя на пальцах, голова ее была склонена на уровне пояса, большие смуглые груди колыхались в воздухе, выпав из расстегнутого топа. Инна подтащила кресло поближе к мулатке и задумчиво осмотрела стены.

- С чего начнем, Кристина? – спросила рабыня, поглаживая ладонями груди госпожи, сжимая пальцами крупные темные уже напрягшиеся соски.

- Что ты можешь мне сделать, дешевка? – вдруг глухо спросила мулатка, поднимая голову. – Я ничего не боюсь, я семь лет была рабыней, я через все прошла. Пытки, унижения, издевательства. Меня однажды распяли между деревьями в городском парке, и целый день меня насиловали все ненормальные города. Меня называли черной пантерой, и никто не смог укротить меня, сломить мой дух. Ни инструкторы, ни хозяева, никто. Что сможешь сделать ты, глупая потаскуха?

- Знаешь, я три месяца была рабыней у Джоанны, и через очень многое прошла, и многому научилась. А фантазия у Джоанны буйная и очень нездоровая. Так что тебе понравится.

В маленькой камере было жарко. Задумчиво покрутив носком полицейского ботинка, Инна спросила:

- И почему для полиции не придумали босоножки? Ведь там много женщин служит. Или это для брутальности?

Сняв фуражку, девушка тряхнула волосами, распустила узел галстука, расстегнула две пуговицы рубашки, открыв голую грудь. В ее соски были вставлены кольца, соединенные между собой тонкой цепочкой. Инна слегка потянула за нее, издав глухой стон. Другая ее рука нырнула в расстегнутые брюки, нащупала кольца в половых губах, которые касались клитора, и медленно погрузила пальцы в лоно. Возбудившись, девушка задышала чаще. Уже торопясь, она расшнуровала ботинки, стащила брюки и носки, оставшись с голыми ногами и босиком. Потом сняла трусики. Цепь, идущая от левого кольца, колыхнулась между бедер.

- Рабство сделала меня нимфоманкой, - задумчиво произнесла рабыня, - я постоянно возбуждена, я постоянно хочу. Все равно кого, мужчину, женщину, госпожу, рабыню. Еще мне нравится, когда лижут мои ноги. Думаю, что с этого и начнем.

Девушка села в кресло перед мулаткой и вытянула длинную босую ногу, поднеся ее к лицу Кристины, так, чтобы она могла рассмотреть длинные ухоженные пальцы, белую нежную кожу, ногти, покрытые серебряным лаком, золотой тонкий браслет, намертво заклепанный на щиколотке.

- Лизать.

- Я не буду вылизывать твои ноги, рабыня, - прошипела госпожа.

- Посмотрим.

Встав, Инна с удовольствием ощутила кожей босых ног тепло металлического пола, с удовлетворением осмотрела свои безупречные ноги, браслеты на щиколотках, пошевелила пальцами. Подойдя к одной из стен, рабыня выбрала для своих целей несколько предметов и приблизилась к Кристине сзади. Первым делом рабыня обильно смазала «кремом удовольствия» два огромных дилдо и с силой вогнала их в задний проход и в лоно беспомощной мулатки, вызвав два долгих болезненных стона. От дилдо отходили тонкие проводки, соединяющие их с маленьким прибором. После этого, Инна обошла госпожу, присела перед ней на корточки и зажала ее соски двумя тугими «крокодилами», также соединенные между собой и прибором проводами. На самом приборе было несколько кнопок.

- Это богатство ты готовила для меня или для девочек с моей цепи? – процедила Инна сквозь зубы, усаживаясь в кресло и опять поднося ногу к лицу своей пленницы. – Лизать.

- Пошла ты.

Инна нажала на одну из кнопок на пульте. Сильнейший разряд тока пронизал тело мулатки, она громко вскрикнула и безбольно обвисла в своих оковах, едва не вывихнув руки из плечевых суставов. Дрожа всем телом, кое-как Кристина все же смогла восстановить шаткое равновесие, какое только могли ей позволить цепи.

- Сука, - выдавила она сквозь зубы.

- Кристина, ты не дура. Я могу дать еще один разряд, и еще. Ты не будешь сносить бессмысленную боль. Лизать. – и опять Инна поднесла ногу к лицу невольницы.

- Да, я вылижу твои ноги, тварь, - процедила мулатка, - не надо больше тока.

С этими словами Кристина открыла рот, Инна вложила между зубами пальцы левой ноги, а правой она принялась поглаживать грудь своей пленницы, время от времени сжимая пальцами соски или дергая за цепочку, соединяющую «крокодилы». Кристина старалась на совесть, вылизывая межпальцевые промежутки, подошву, пятку, лаская языком щиколотку с браслетом, обсасывая каждый палец. Откинувшись на спинку кресла, Инна яростно мастурбировала, закрыв глаза от удовольствия, используя пальцы и вибратор. Как только мулатка вылизала вторую ногу, сильнейший оргазм потряс тело рабыни. Отдышавшись в кресле, Инна погладила Кристину по щеке ногой.

- Ты хорошо постаралась. Надо тебя отблагодарить, - и девушка нажала на вторую кнопку пульта.

Немедленно оба вибратора во влагалище и в попе Кристины пришли в движение. Поволока приближающегося оргазма затянула ее глаза, тело дергалось и извивалось в оковах. Спустя несколько секунд, не дав пленнице достигнуть финиша, Инна выключила вибраторы.

- Еще, пожалуйста, дай мне кончить, - прохрипела Кристина.

Так продолжалось довольно долго. Инна то включала, то выключала вибраторы, заставляя госпожу корчиться и биться в цепях от сладкой муки, рискуя вывихнуть руки и ноги. Иногда рабыня пронзала тело мулатки легким разрядом тока, но это лишь подстегивало невольницу. Оргазма она все еще не достигла, глаза ее обезумели, говорить она не могла, только хрипела и стонала, слюна и пена капали изо рта. Наконец, видя, что Кристина уже на грани, Инна встала с кресла и подошла к ней. Подняв голову госпожи за волосы, рабыня прижала ее лицо к своему влагалищу.

- Если я получу оргазм за пять минут, я дам тебе кончить. Работай!

Язык мулатки нырнул в истекающую соком пещеру. Инна помогала ей руками. Спустя несколько минут сладкая волна накрыла рабыню, оргазм потряс ее тело. Подойдя к стене, Инна надела пояс с прикрепленными к нему двумя искусственными членами, ввела один себе во влагалище, и застегнула пояс на талии. Обойдя мулатку, девушка вытащила из нее вибраторы, пристроилась поудобнее, взяв госпожу за бедра, и вонзила в горящее лоно дилдо. Ритмично двигая тазом, Инна очень быстро довела себя и госпожу до пика наслаждения, и стоны двух женщин слились в унисон.

Отцепив цепь, держащую руки госпожи поднятыми вверх от крюка, Инна позволила ей опуститься на пятки широко разведенных ног, по-прежнему прикованных к стенам.

- Спасибо, Инна, - прошептала Кристина, - я уже забыла, какой сладкой может быть боль, и какая прелесть может скрываться в подчинении. Именно таком – грубом и жестоком. Я начала забывать, что я рабыня. Ты мне напомнила. Спасибо.

- И тебе спасибо, госпожа, ты была просто великолепна. – Инна опустилась перед скованной мулаткой на колени и поцеловала ее в губы. – Сейчас я тебя освобожу.

- Поиграй с моим телом еще немного, - попросила Кристина, - пока я скована. Пока что ты моя госпожа. Рабыня просить об этом.

Инна осторожно и нежно стала гладить и щекотать живот Кристины. При этом ее рука опускалась все ниже и ниже. Ее пальцы ловко проникли в горячее мокрое лоно и начали двигаться. Доведя мулатку до полного исступления, Инна взяла в руки толстую палку с резиновым фаллосом на конце и продолжила работу в ее разгоряченной киске. Кристина уже не чувствовала ни боли от наручников, врезавшихся в руки и ноги, ни пересохшего от криков и стонов рта, ни затекших в неудобном положении ног. Пальцы скованных за спиной рук непроизвольно сжимались и разжимались, царапали металл наручников, сковывавших запястья. Тело пыталось изогнуться, но неудобная поза не позволяла делать это с большой амплитудой. Наконец резиновый фаллос покинул вулкан и без промедления переместился в разинутый рот госпожи. Он въехал туда до самого горла и стал ритмично двигаться, еще больше ее возбуждая. Снова перекочевал в лоно, опять в рот и так несколько раз. Поигравшись так некоторое время, Инна дала Кристине немного передохнуть, а затем вдвинула палку с фаллосом ей в киску, ритмично ей задвигала, доведя мулатку до неистового оргазма.

Когда женщины окончательно обессилили, Инна все же освободила Кристину. Пошатываясь как после попойки, рабыня оделась, помогла одеться Кристине.

- Игра закончилась уже два часа, - сказала госпожа, посмотрев на часы.

- Знаешь, я не жалею, что мы не следили за временем, - откликнулась Инна.

- Я тоже, дорогая. Камеры все равно работали. Потом посмотрим на наши игры. Ладно, иди за руль, я босиком не могу.