Сон в красном тереме. Глава Порно приключения красной шапочки Часть 9

9.

В конце концов, приехала моя мама с моим ребенком, а еще спустя три дня появилась и жена Сергея. Я встретила ее на лестнице и чуть было не вскрикнула при этом. Как ни готовишься к чему-то, как ни представляешь себе этого, всегда в последний момент растеряешься.

Жена Сергея – Марина – спускалась по лестнице мне навстречу. Я сразу увидела, что она хорошо отдохнула. Ее вульгарное грубое лицо загорело, отчего еще больше стала видна обильно наложенная косметика, взгляд маленьких наглых глазок, окаймленных тушью, был живой. Глазки блестели и с интересом смотрели на меня. Как ни противна была мне эта торгашка с дурными манерами, все же под ее взглядом мне стало неловко. Как-никак я все же переспала с ее мужем и теперь чувствовала себя виноватой перед ней. Мы обменялись несколькими словами и разошлись. Перед тем, как попрощаться, Марина опять смерила меня своим колючим и неприятным взглядом. Мне показалось, она что-то подозревает. Вероятно, я сама была в этом виновата, потому что держалась с ней неуверенно и постоянно прятала глаза. Однако на самом деле ее приезд был тем последним событием, которое положило конец моим свиданиям с соседом. Дни тянулись за днями. Так прошла неделя, и я опять стала томиться. Мне очень хотелось, я была просто вне себя от вожделения. Как назло, я все слышала через стенку, а супружеская кровать соседей стояла ровно через стену от моей. Когда муж и жена расстаются на какое-то время, то после встречи в течение нескольких ночей их встречи в постели бывают довольно бурными. Так же было и на этот раз.

Я лежала в своей кровати без сна и слышала, как мой любовник Сергей трахает свою жену. Это как будто происходило у меня на глазах, так живо я могла себе это представить. Конечно, ведь теперь я прекрасно знала тело Сергея и все его повадки в постели. А Марина к тому же была мне крайне антипатична. С самого детства и юности я сохранила брезгливое чувство к таким женщинам. Они вообще кажутся мне какими-то грязными, нечистыми в мыслях и даже телесно. Почему-то, когда встречаю таких баб, мне кажется, что они не моются, не следят за чистотой своего тела. На самом деле это может быть и не так, но все же...

А теперь я уж точно ничего не могла поделать. Наверное, мне всю жизнь предстоит, мучиться чувством ревности и собственной неполноценности. Что еще остается разведенной женщине, как не спать с чужими мужьями. А когда делаешь это, всегда будешь мучиться от сознания того, что твой любовник все равно принадлежит не тебе, а собственной жене, и ты принуждена делить его с другой женщиной, причем вы с ней в неравных положениях. Она – жена, а значит, намного более достойная женщина, чем ты, и ей достается уважение и вообще все самое лакомое, а ты – просто любовница и принуждена пользоваться объедками.

Я могла бы передвинуть свою кровать на другое место в комнате и тогда бы могла меньше слышать из того, что происходит в соседней квартире. Но почему-то я этого не делала. Я слышала скрип кровати и протяжные вздохи и стоны Марины, которая нежилась под своим мужем, и заходилась от отчаяния и злости. Злости на Марину и отчаяния по поводу собственной горькой участи.

Решение проблемы пришло внезапно. Правда, это было не совсем то, к чему я стремилась, но в моем положении выбирать не приходилось. Однажды, спустя примерно полторы недели, я поздно возвращалась домой из музея. Там была еще одна дополнительная экскурсия, как теперь говорят, коммерческая. Мне предложили провести ее потому, что все знают мое тяжелое материальное положение, а кто же откажется немножко помочь женщине, воспитывающей ребенка без мужа. Эх, если бы мои милые сослуживцы знали, что я действительно обделена совсем в другом и нуждаюсь совсем в иной помощи. Конечно, и денег недостает, и поэтому мне предложили. Это заманчиво, и я согласилась. Я вообще заметила, что люди очень легко соглашаются делать добро ближнему своему в том случае, если это им почти ничего не стоит. А в данном варианте никто из нормальных обеспеченных людей совсем не так уж заинтересован в лишней сотне рублей за то, чтобы в конце рабочего дня еще трудиться. Отчего бы и не отдать это тому, кто нуждается? Одним словом, я шла поздно, и как только стала подниматься по лестнице к себе в квартиру, сразу почувствовала сигаретный дым. Поднявшись на несколько пролетов, я увидела, что на лестничной площадке у своей и моей квартир стоит Сергей и курит. Он был одет по-домашнему и молча смотрел, как я поднимаюсь.

«Почему так поздно? » – спросил он меня.

«Задержалась в музее», – сказала я, останавливаясь перед ним. Я понимала, что мне нечего стоять тут, перед чужим мужем, и следует скорее пройти к себе, но ничего не могла с собой поделать.

«А меня жена выгнала на площадку, – сказал Сергей будничным тоном. – Сказала, что и так сильно накурено, так что вот... »

Я продолжала стоять и не могла сдвинуться с места. Вероятно, Сергей понял мое состояние и спросил:

«Скучаешь? »

«Скучаю», – честно сказала я, и это вырвалось из меня подобно настоящему крику души.

«Трахаться хочешь? » – сочувственно спросил мужчина.

Что я могла ему сказать? Лгать? Гордиться? Оскорбляться? Какой в этом смысл после того, что между нами было, и после того, как он видел меня, извивающуюся от похоти и готовую на все что угодно для того, чтобы заполучить в себя член? Я разумная женщина и хорошо сама чувствую фальшь, так что не стала унижаться до лжи.

«Хочу», – ответила я.

Я одинокая женщина, и мне не до гордости. У меня другие проблемы.

«Ну, хорошо, – вдруг, словно на что-то решившись, сказал Сергей. – Если хочешь, то мы так это прямо сейчас и обставим»

«Что обставим? » – не поняла я.

«Да вот это, – сказал мужчина. – То, что ты хочешь»

Я ничего не поняла. Ведь прямо здесь это было невозможно. У меня в квартире моя мама и мой ребенок, а дверь в квартиру Сергея вообще приоткрыта, он просто вышел покурить, и его жена может выглянуть в любую минуту. Правда, у нас последний этаж, так что с этой точки зрения все довольно безопасно. Но я просто не могла себе этого предположить. Для каждой женщины, в каком состоянии она бы ни была, все же есть некие табу, которые сопровождают ее с детства.

Однажды, когда я была совсем еще девчонкой лет десяти, я вечером вот так же шла домой от подруги, и на лестнице нашего дома двое занимались любовью. Я сначала не поняла, что они такое делают, но потом сообразила и страшно испугалась. Я не успела тогда хорошо рассмотреть. Помню только, что я увидела соседку из квартиры этажом ниже – молодую женщину, хотя она тогда казалась мне тетей, и такой для меня и была, и незнакомого мужчину. Тетя стояла у широкого подоконника у окна и упиралась на него обеими руками. Ее пальто было закинуто ей почти на голову, так что волос почти не было видно, и платье тоже задрано. И прямо передо мной сверкала ее белая попа. Как сейчас помню эту сцену, которая потрясла меня на всю жизнь. Вероятно, психологи не зря говорят, следуя заветам старика Фрейда, что детские впечатления способны во многом определить характер поведения человека во всей его жизни. Они закладываются в подсознание и там лежат, и человек может сам даже не догадываться о том, что эти воспоминания всегда с ним и решают за него, даже помимо его воли.

Соседка тетя Зина стояла вот так, раком, на лестнице, с обнаженной попой. Думаю, что ей было сильно холодно вот так стоять, потому что на улице был мороз, а как наши лестницы отапливаются, всем известно. А сзади стоял мужик, который как раз, когда я увидела все это, приготовился входить в женщину. И он сделал это. Они оба резко дернулись, и тетя Зина застонала. Так они стали совершать возвратно-поступательные движения, причем мужчина довольно крякал, а тетя Зина все громче и громче стонала. Вспоминая сейчас то, что тогда так потрясло меня, я думаю, что тете Зине не было еще и тридцати, и она была примерно в том же возрасте, что и я сейчас. Тогда я почти сразу убежала и долго не решалась пройти по лестнице после этого. А тетю Зину я довольно часто встречала, потому что она была матерью двух дочек, со старшей из которых я училась в параллельных классах. Конечно, я ничего никогда никому об увиденном не сказала, но каждый раз, когда встречала тетю Зину одну или с мужем и дочками, вспоминала эту мучительную сцену. Вот и теперь я внутренне ужаснулась, мгновенно вспомнив все это, и испуганно сказала Сергею:

«Как же это, на лестнице? »

«Очень просто, – ответил он. – Вот только надо побеспокоиться о том, чтобы нам не помешали, – он загасил сигарету и сказал: – Постой тут. Я сейчас приду»

С этими словами он вошел к себе в квартиру, оставив меня на площадке. Он сделал это с такой уверенностью, что я никуда не уйду и буду ждать его, что я действительно оказалась этим подавлена и убеждена, что именно ждать его я тут и должна. Поэтому я поставила свою сумку на пол у стены и приготовилась ждать. Однако отсутствовал Сергей недолго. Он очень скоро появился и сказал:

«Ну, все нормально. Маринка все равно смотрит телевизор. Там сейчас "Поле чудес" идет, а ее от этого не оторвать, – он закрыл поплотнее дверь своей квартиры и скомандовал: – Давай»

«Что я должна делать? » – все еще не понимая его замысла, спросила я. Меня пугала мысль о том, что вот сейчас я, как тетя Зина в моем детстве, вот так просто раскорячусь на лестнице и, уцепившись за перила, обнажусь и подставлюсь мужчине. Уж что-то особенно жуткое было во всем этом, и даже мое безумное желание не могло ничего поделать с моим ужасом. Но все оказалось гораздо проще. Сергей расстегнул свои домашние брюки. Он посмотрел на меня. Тогда я все поняла, послушно подобрала длинную юбку и встала на колени на каменный пол. Трясущимися от волнения руками я достала из брюк мужчины предмет своего вожделения. Теперь он был прямо перед моими глазами.

«Ну, чего смотришь, – сказал Сергей. – Работай давай»

«Я не могу», – простонала я, не решаясь сделать это в столь неподходящей обстановке.

«Ну, вот еще, – недовольно сказал Сергей. – А раньше это у тебя неплохо получалось. Придется опять все сначала проходить»

Он взял меня руками за уши, как уже делал однажды, и быстро насадил раскрытым ртом на свой фаллос. На этот раз фаллос был хорошо эрегирован, так что мне не пришлось прикладывать усилий, чтобы возбудить его. Я получила в свои подставленные губки не. полуфабрикат, а настоящий качественный продукт.

Я принялась за дело с энтузиазмом, все возраставшим с каждой минутой. Я даже не смогла удержаться от того, чтобы не издавать звуки. Сосала я громко, причмокивая, на гулкой лестнице это было хорошо слышно. К счастью, никто этого не слышал.

Сергей стоял неподвижно надо мной, предоставляя мне трудиться самой. Меня все время волновало, хорошо ли ему, потому что счастье женщины в половом акте заключается в том, чтобы мужчина получал от пользования ее телом полное удовлетворение. Я старалась делать все аккуратно, насаживалась ртом на всю глубину, и изо всех сил орудовала языком. В конце концов, у меня даже скулы заболели, и устал язык. Но Сергей все не отпускал мои уши, все дергал мою голову взад и вперед. Хотя я и не особенно возражала. Только одно меня мучило. Я никак не могла кончить вот от такой ласки. И тогда мне удалось опустить свои руки вниз и, забравшись ими под юбку, ласкать себя прямо через трусики.

Наверное, это было очень смешно со стороны, потому что Сергей вдруг сказал:

«Смотри не перевозбудись»

Но и эта насмешка не могла меня отрезвить. Я находилась в таком возбуждении, что не смогла бы оторваться от предмета своей похоти ни за что на свете. Когда все кончилось, и я, стоя на коленях, слизывала с губ остатки семени, Сергей сказал:

«Ладно. Мне понравилось. Будем теперь тренироваться»

Я поднялась и увидела только, как мужчина уже уходит к себе в квартиру. На прощание он кивнул мне и сказал, почти не глядя на меня:

«Завтра ровно в восемь выходи сюда опять»

Так мне еще никогда свидания не назначали, в такой форме. Но я послушно кивнула. Я была удовлетворена. Дело в том, что мне удалось, возбуждая себя рукой, все-таки кончить. Только коленки сильно болели с непривычки от стояния на холодном полу.

Не помню точно, в каком состоянии я пришла тогда домой. Мне ведь не надо было никуда идти. Меня трахали, можно сказать, прямо на дому. Так что я просто открыла собственную дверь и вошла.

Маме и сыну я сказала, что сильно устала на работе и поэтому не могу сейчас говорить ни о чем. Сынишка, помню, сильно расстроился. Он все собирался рассказать мне что-то, о чем им говорили в детском садике. Он весь день, как потом оказалось, ждал меня, чтобы со мной поговорить. Он так ждал маму. Но мама никак не смогла в тот вечер уделить ему внимание, потому что была слишком уж грубо и быстро трахнута в ротик. Еще он обиделся, что я против нашего обыкновения не поцеловала его, когда пришла. Но не могла же я сказать ему, что не хочу этого делать, потому что рот мой еще полон спермы от чужого дяденьки.

С того дня так и повелось. Каждый вечер в назначенное время я выходила на лестничную площадку и там встречалась с Сергеем. И там он, ни слова не говоря, расстегивал штаны, а я становилась на колени. Единственное, о чем я его попросила, это о том, чтобы он вызывал меня попозже. Мне так было легче выскользнуть из дома, когда мама и сын уже спали. К счастью, в десять часов это уже происходило, и к половине одиннадцатого я могла выскочить на лестницу, чтобы второпях получить свою порцию в ротик. Конечно, это давало только частичное удовлетворение. Хотя я и научилась при минете еще возбуждать себя рукой и кончать себе в трусы, и это приносило наслаждение, все же потом мне все равно приходилось идти к себе, в свою холодную постель и с сердечным трепетом слышать, как за стенкой Сергей по-настоящему занимается любовью со своей противной женой. Тогда я плакала и, глотая слезы, думала: «Почему так получается? Ну, пусть я не красавица, но ведь я все равно лучше и изящнее этой толстой коровы – Марины. Почему же ей достается счастье лежать каждую ночь в постели с мужчиной, а мне остается только ползать на коленях перед ним и отсасывать? ».

А фантазии Сергея продолжались. Он согласился с моей просьбой встречаться попозже, но и сам выдвинул условие:

«Раз твои все равно спят, то тебе это будет технически нетрудно», – сказал он.

Теперь я должна была выходить на лестничную площадку совершенно голой. Сергей разрешил мне оставаться только в туфлях. Иначе бы я просто окоченела босиком на бетонном полу. Но, кроме соображений здоровья, голая женщина, конечно, совсем иначе смотрится в туфлях на каблуке, чем босиком. Так я была гораздо соблазнительнее и стройнее.

Сергей был прав, я действительно технически легко могла все это осуществить. Но морально... Выйти голой на лестницу, даже если знаешь, что посторонних там никого нет. Все равно, на это надо было решиться. Пойти на такой шаг значило окончательно пасть в глазах мужчины. Условие было окончательным и обжалованию не подлежало.

Мне пришлось даже днем купить бутылку водки и принести ее тайком домой, чтобы, когда мои улеглись, тихонько открыть ее и выпить для храбрости граммов сто. Иначе бы я, наверное, так и не решилась.

Водка всегда портит все дело. Это наша национальная беда. Недаром с пьянством вели такую борьбу. Водка губит нас. Если бы я тогда не выпила, то не пошла бы голая на лестницу ползать на коленях перед Сергеем, и не случилось бы того, что произошло.

Когда наступило назначенное время, я скинула с себя все и совершенно обнаженная пошла на холодную лестницу. Я дрожала всем телом, но, полагаю, не от холода. Это была лихорадка ожидания неведомого. Неведомых ранее ощущений. Вероятно, именно это чувство – жажда неведомых ощущений и есть двигатель человеческой цивилизации. Чем иным, кроме неуемной жажды нового, неизведанного, непознанного, непрочувствованного, руководствовались великие ученые, мореплаватели, художники? И я руководствовалась этим же чувством, когда закрыла за собой дверь и осталась стоять голая под презрительным взглядом мужчины на лестничной площадке.

Сергей не всегда уж так навязчиво демонстрировал свое ко мне отношение. Не всегда он уж так ставил меня в тупик своим презрением. Иногда он давал мне от этого отдохнуть. Я понимала, что он щадит меня, и была благодарна ему за это. Все же любой человек не может всегда быть унижаемым.

«А, молодец, – похвалил он меня. – А ты очень даже хороша в голом виде, – продолжал он. – А ну-ка повернись»

Я несколько раз повернулась кругом, вынужденно демонстрируя ему свое тело. На лестнице было холодно, и вскоре моя кожа стала покрываться пупырышками. Мужчина это заметил:

«Ты стала замерзать. Ну, ничего. Это мы сейчас поправим»

При этом он дал понять, что уже вполне готов и предлагает мне опять встать на колени и заняться теперь уже таким привычным для меня делом.

Я немедленно сделала это, но тут у меня возникла проблема. Та же самая, которая измучила героя зощенковского рассказа «Баня». Мне некуда было девать ключ от своей квартиры. Я же не могла потом позвонить, чтобы старушка мама мне открыла. Что стало бы с ней, если бы она увидела меня в таком виде! А карманов у меня быть не могло. Я ведь не кенгуру, и на моем теле нет приспособлений для хранения предметов. Держать ключ в руках я не хотела, потому что мои руки были заняты в эти минуты совсем другим. Сергей понял все по моему растерянному взгляду и сказал:

«Давай подержу. А ты смотри, не отвлекайся. Старайся, получишь награду»

Что это была за награда, я не стала уточнять. А надо было бы...

Я привычно принялась за дело, и дело у меня пошло. На меня уже начал накатывать вал возбуждения. Я стояла на четвереньках, так было удобнее, и обе руки запустила в себя. Предчувствуя приближение первого оргазма, я уже стала тихонько подвывать, как вдруг краем уха услышала чей-то смех. От ужаса я чуть не упала животом на пол. Руки и ноги мои подкосились. Я скосила глаза и увидела стоящую на пороге своей квартиры Марину. Она была одета в платье слишком нарядное, чтобы носить его дома, волосы ее были уложены, и сама она была накрашена так, словно и не собиралась спать, хотя был уже вечер. Марина стояла, смотрела на нас с Сергеем и заливисто смеялась. Я выпустила изо рта орудие мужчины и так и продолжала несколько секунд стоять на коленях. Наконец до меня дошло. Я осознала все и мгновенно вскочила на ноги. Мне теперь хотелось только одного – убежать, скрыться от глаз этой женщины и никогда не видеть ее, не слышать ее издевательского смеха.

Никогда не смейтесь над людьми, не ненавидьте и не презирайте их. Судьба жестоко отплатит вам за это. И эти самые люди еще, случится, посмеются над вами. Я метнулась к двери своей квартиры, но тут вспомнила, что ключ в руках у Сергея. Тогда я обернулась к нему с умоляющим видом, но столкнулась с его усмешкой. Я еще тогда не поняла всего. Мне еще было непонятно многое. Почему, например, Марина вместо того, чтобы устроить жуткий скандал, весело смеется? И почему Сергей вместо того, чтобы отдать мне скорее ключ и начать оправдываться перед женой, тоже начинает смеяться?

«Отдай», – пролепетала я, протягивая руку за ключом.

В этот момент они оба перестали смеяться.

«Нет, девочка, – раздался голос Марины. – Не все так просто»

«Что? » – я еще не получила полной способности понимать.

«Говорю, не все так просто в жизни, – сказала Марина. – Он не отдаст тебе сейчас ключ. Потом – да, но не сейчас»

«А как же? » – я была растеряна и потрясена.

«Мы хотим пригласить тебя к нам в гости, дорогая соседка», – сказала Марина.

«Как, в гости? »

«А вот так. Ты все равно замерзла тут, отсасывая у моего мужа. Так вот, заходи»

Деваться мне было некуда, ключа у меня не было, я была совершенно голая, и вот на дрожащих ногах я покорно прошла в квартиру соседей. Оба они последовали следом. Мы прошли в гостиную. Там хозяева посадили меня на пуфик, а сами как ни в чем ни бывало устроились на диване у стены.

«Ты можешь так уж не смущаться, милочка, – сказала Марина. – Ничего особенного нет в том, что ты сейчас голая. Подумаешь, я видела и не такое»

Сергей все время молчал. Он просто сидел рядом с женой.

«Да-да, – продолжала Марина тоном победительницы. – Я уже достаточно насмотрелась на тебя»

«Что... Я не понимаю», – пробормотала я, не в силах оторвать глаза от пола. Мне казалось, что я попала в кошмарный сон, который все никак не может закончиться. Я не понимала, почему все так странно происходит. Почему Марина не бросается на меня с кулаками?

«Я говорю, – продолжала Марина, – что довольно уже насмотрелась, как ты ползаешь на брюхе перед моим мужем и обслуживаешь его»

«Ты видела? » – я, наконец, обрела дар речи.

Марина расхохоталась. Было даже что-то демоническое в ее издевательских раскатах. Эта женщина действительно хохотала от души. Из нее вырывалось долго сдерживаемое торжество. Торжество победителя.

«Конечно. Так все и было задумано, – сказала Марина. – Когда я приехала с отдыха, я прекрасно знала, что мой благоверный мне изменял. И я как следует допросила его. А в таких вопросах у нас с ним не бывает секретов. Мы прекрасно понимаем друг друга»

Марина на секунду остановилась и перевела дух. Ей не терпелось излить на меня все свое презрение и в полной мере насладиться своей победой.

«Честно говоря, я ничего не имею против того, что мой Сережа иногда трахает разных баб вроде тебя. Отчего же моему милому и не поразвлечься? Но дело в том, что и я тоже не должна оставаться внакладе. Что-то ведь и я должна от этого получать. Правда ведь? »

Марина засмеялась, и муж обнял ее за то место, где у женщин должна быть талия. В ответ на этот жест Марина прижалась к мужу поплотнее. Теперь они сильно напоминали дружную советскую семью на классической фотографии.

«Так что мой милый решил устроить для меня цирк. Однажды он прибежал как угорелый и сказал, чтобы я подошла тихонько к входной двери и посмотрела в дверной глазок, что происходит на площадке. Я так и сделала и, знаешь, девочка, я не пожалела, что отвлеклась от "Поля чудес". А увидела я там замечательное зрелище. Там стояла на коленях ты и сосала у моего мужа. Вот мы с ним потом повеселились, вспоминая твой жалкий вид и то, как ты сама возбуждала себя»

«Ты смотрела? » – я так и не могла поверить до конца.

«Я смотрела внимательно каждый раз, – гордо произнесла Марина. – Я не думаю, что это называется супружеской изменой. Нет, тут я не вижу никакого для себя оскорбления. Если мой муж дает в рот какой-то несчастной шлюхе, и она благодарно сосет у него, то для меня это только повод, чтобы потом вместе с мужем посмеяться над тобой, несчастной дурой. Ты потом, кончая, уползаешь к себе, а мой муж возвращается ко мне с гордо поднятой головой. Вот мы и имели тебя в рот. Вдвоем. Да-да»

Марина торжествовала, и я постепенно понимала, что она оказывалась в данной ситуации совершенно права.

«Сережа решил показывать мне этот цирк бесплатно каждый вечер. Так что мы изрядно позабавились с тобой», – закончила Марина.

«Отпустите меня», – взмолилась я. Слезы брызнули из моих глаз. Я больше не могла этого переносить.

«Пожалуйста, моя дорогая, – сказала Марина, – мы сейчас отдадим тебе твой ключ и можешь проваливать. Но сначала ты сделаешь одну вещь... »

«Какую? » – в бессилии я опустила руки, и поза моя, наверное, была самой жалкой из всех, которые когда-либо существовали,

«Прежде чем ты уберешься отсюда, ты еще извинишься передо мной», – сказала Марина.

«Как, извинюсь? – не поняла я. – Извини, пожалуйста»

Я сказала это обреченно, прекрасно понимая, что простым извинением мне не отделаться, и не для того был устроен весь этот унизительный спектакль.

«Да-да, девочка, ты правильно меня поняла и побледнела, – сказала женщина. – Ты пользовалась моим мужем. Он обслуживал тебя и приносил тебе удовлетворение. Я сама видела, как тебе было хорошо. Ты просто блаженствовала. Теперь настал и мой черед получить удовольствие», – она медленно раздвинула ноги. Потом так же медленно приподняла подол своего платья. Я как завороженная, не в силах двинуться с места, следила за этими приготовлениями, уже понимая их суть, но...

Сознание не со всем может смириться.

Нет, не со всем. Особенно, если ты был не готов к чему-то. Я вообще никогда не думала о таком. Никогда. Тем более, это было ужасно в данном случае, хотя бы уже потому, что как раз именно Марина была мне всегда неприятна. Я не уважала ее. Не любила. Она была мне противна. И вот теперь эта вульгарная толстуха сидела напротив меня, широко раздвинув ляжки, и требовательно смотрела.

«Скажу тебе честно, – сказала Марина, – что я никогда не была склонна к женщинам, и вряд ли получу сейчас сексуальное удовольствие. Впрочем, посмотрим... Но вот моральное – это да! Вот для морального удовлетворения я и хочу заставить тебя это сделать»

Я так и не могла сдвинуться с места. Тем более в присутствии Сергея.

«Ты что, оглохла?– прервала меня Марина. – Ползи сюда. Ползи через всю комнату. Ты сделаешь это, обслужишь меня, а потом так же, ползком, поползешь к себе домой»

Я все еще медлила. Тогда вдруг вмешался Сергей. Я не ожидала от него такого. На какие только подлости не способен пресытившийся самец, который желает поразвлечься.

«Ползи, – приказал он. – А то увидишь, что мы с Маринкой можем сделать»

И я сломалась. Медленно я сползла со стула. Потом встала на четвереньки. Постепенно, еле передвигая руками и ногами, я добралась до сидящей Марины. Стараясь не поднимать голову и не видеть ее торжествующее лицо, ткнулась носом в глубь ее ляжек. В комнате царила полная тишина. Все сидели, затаив дыхание на этом невиданном представлении.

«Лижи через трусы», – приказала Марина, и я увидела промежность женщины с расплывающимся по трусам пятном влаги.

Я закрыла глаза и лизнула. Потом еще. Потом трусы были сняты... Потом они оба хохотали… – Мура, рассказывавшая, все время смотря на расставленные на столике приборы и только в самых волнующих местах своего рассказа поднимая на меня жалобные, будто виноватые глаза, посмотрела на меня, облизнула губы, сама налила в бокал, выпила и спросила:

– Ну что, интересную историю я тебе рассказала?

Я сидел молча, не шевелясь, будто прилипнув к своему стулу. Уж не знаю, кому из нас двоих было тяжелее во время рассказа Муры. Наверное, все-таки мне. В конце концов, Мура сама вызвалась рассказать свою печальную и постыдную историю. У нее было желание исповедаться хоть мне. Ведь должна же она была кому-то все это рассказать.

А я попал в настоящий переплет. Мало мне рассказов собственной жены о том же. Я решил поехать сюда, чтобы об этом забыть хоть на вечер, и вот тебе. Наверное, просто это я такой человек. Везет мне на таких женщин. Или им везет на меня. Хотя нет. На меня им везти не может. Я ведь по натуре не действующее лицо. Я как раз слушатель, зритель, если угодно. Сочувствующий. Какое странное и в данном случае особенно точное слово. Со-чувствую-щий. Наверное, женщины видят во мне это самое со-чувствие. Со-чувство. Правда, мне от этого не легче...

– А что дальше? – спросил я, хотя и понимал, что не надо мне этого спрашивать. В самом деле, хватит уж с меня всех этих историй.

– А дальше ничего не было, – ответила Мура. – Мы иногда встречаемся с ними на лестнице. Каждый раз они оба окидывают меня многозначительным взором и ухмыляются. А я спешу побыстрее проскочить мимо. Терпеть не могу эти две наглые рожи. Такие самодовольные и тупые. Хотя, конечно, я ведь сама во всем виновата.

«Не мечите бисера перед свиньями, и да не попрут его ногами», – вспомнил я слова из Библии. «Не мечите»... А вот мы все время мечем и мечем. И Лиля мечет. Значит, такое у нас, то есть у двоих моих женщин предназначение. Причастие Агнца и причастие Буйвола. Старина Бёлль не ошибался.

В тот вечер я не стал оставаться с Мурой и не воспользовался ключом от служебной квартиры. Боря – милый человек, но в данном случае его помощь мне не понадобилась. Я подошел к своему пределу. Нельзя так обращаться с человеком. У меня есть свой психический предел, за которым наступает истощение мозга. Я не могу подряд слушать и слушать такое от женщин, к которым неравнодушен. Поэтому я проводил Муру домой и посмотрел на ее горящие окна на пятом этаже. Мура была удивлена, что я ничего не стал с ней делать. Ведь она догадывалась, что я могу пойти в Борину квартиру. Она была несколько разочарована, но я ничего не мог с собой поделать. Во мне бушевало раздражение. Ну, что за черт дернул Муру за язык исповедоваться мне именно сегодня, когда я так нуждался в отдыхе именно от всего этого. Или это судьба меня преследует? Никуда мне от судьбы не уйти. Говорят, что есть такое понятие – «женская судьба». Вот еще Некрасов писал: «Долюшка русская, долюшка женская…» и так далее. Как будто не бывает мужской судьбы. Будто в судьбе мужчины не встречается таких поворотов, что только диву даешься. И как только выдерживаешь такое?

... такое пережить,

И сердце на куски не разорвалось.

Обо всем этом я размышлял, пока стоял на дороге и ловил машину до Петербурга. Было уже довольно поздно, и не хотелось ехать на вокзал и бродить там по еле освещенному перрону в ожидании электрички. А потом трястись в полутемном вагоне, рискуя нарваться на всякую шпану. Уж лучше поймать машину. Дорого, правда, но зато вероятность приключений снижается во много раз. А сражаться по ночам с пьяными русскими хулиганами – это не мое амплуа. Им же, как правило, даже денег не надо. Им надо изувечить. Бескорыстно, просто так, из удальства. А мне надо было ехать домой…