Моника Глава 23

А потом был выход – долгий, мучительный и сладкий из этой пропасти. И как путник, истомившийся после долгого карабкания по крутым склонам и упавший прямо на краю пропасти, не в состоянии даже пошевелиться, так и мы лежали на кровати, соприкасаясь горячими телами и не вполне отдавая себе отчёт, что же всё-таки сейчас с нами произошло. Госпожа очнулась первой и, легонько толкнув меня ножкой, приказала:

– Дай мне сигарету.

Её голос прозвучал для меня как далёкое-далёкое эхо, и смысл её слов не дошёл до меня. Я продолжал лежать, устремив глаза в потолок и пребывая в каком-то полусне. Но Госпожа не рассердилась на меня. Она взяла меня двумя пальцами за подбородок и слегка встряхнула.

– Очнись, дурачок. И сделай то, что я тебе приказала.

Тут только я пришёл в себя, вспомнил, кто я и где нахожусь.

– Простите, простите, Госпожа.

Встрепенувшись, я взял с прикроватной тумбочки пачку сигарет, вытащил одну и, зажегши, почтительно протянул Госпоже. Она села на кровати, опершись на подушку. Я с восторгом смотрел на её атласные плечи и грудь, полуприкрытую одеялом. Пальчиком она указала мне на место в ногах её кровати. Я быстро забрался туда и свернулся калачиком. Её ножки находились возле самого моего лица. Боже, какое это было блаженство.

Госпожа затянулась сигаретой и с улыбкой посмотрела на меня.

– Мне было хорошо, – сказала она, – ну а хорошо ли было тебе, я не спрашиваю, поскольку вижу по твоему лицу.

И немного помолчав, прибавила:

– Ты, вероятно, удивлён, что меня сейчас интересуют твои ощущения? Не удивляйся. Сейчас я хотела, чтобы тебе было хорошо. И я рада, что так и произошло.

Я с огромным чувством благодарности посмотрел на свою Госпожу. Но заговорить всё же не решался. Без позволения Госпожи я не мог начать свои излияния.

Она докурила сигарету. Затем подозвала меня к себе и, взяв за волосы, пригнула мою голову вниз. И через секунду я вскрикнул от боли – Госпожа затушила сигарету о мой загривок.

– Это чтобы ты полностью пришёл в себя и в дальнейшем не расслаблялся, – назидательно сказала моя Владелица, – поскольку сейчас твоей первейшей задачей снова будет забота о моём удовольствии.

Затем она с комфортом откинулась на подушку и, откинув одеяло, раскинула в стороны свои ножки. Передо мной открылся вход в грот сокровищ Али-бабы.

– Ты получил наслаждение, – сказала Госпожа, – а теперь забудь о нём. Теперь ты лишь моя вещь, предназначенная для моего удовольствия. А мне нужны лишь хорошие вещи. Покажи мне, что ты действительно хорошая вещь.

Пожалуй, никогда ещё мне так страстно не хотелось исполнить приказ Госпожи, как сейчас. Я готов был наизнанку вывернуться, но доставить Госпоже то удовольствие, которое хотя бы в некоторой степени могло соответствовать чувству моей благодарности ей. И наилучшим выразителем всех этих моих чувств сейчас мог быть лишь мой язык. Язык. Он действительно является прекрасным средством выражения чувств мужчины. И женщины ценят это его качество – не зря говорят, что женщина любит ушами. Но сейчас не о вербальной его способности шла речь. Мой язык должен был проявить себя совсем в другой своей ипостаси.

И он со всей страстью, на которую только был способен, ринулся туда, где должна была в полной мере проявиться эта его ипостась. И мой немалый опыт помог мне здесь в полной мере. Я ввинчивался языком в вагину Госпожи и проделывал в ней чудеса эквилибристики. Госпожа стонала от наслаждения. И её оргазм не заставил себя ждать. Её соки хлынули мне в лицо, и я с наслаждением поглощал их.

Какое-то время Госпожа лежала на спине, полностью расслабившись, а я лежал между её раскинутыми ногами. Я слишком хорошо знал Госпожу, чтобы решить, что одного оргазма ей будет достаточно. И верно, уже через несколько минут она молча вновь указала мне пальчиком на свой бутон. Слова здесь были излишни. И я снова приникаю ртом к её ароматному междуножию.

На этот раз оргазм к ней пришёл значительно позже. Язык мой устал, и уже его акробатические номера в её вагине не были столь энергичными и эмоциональными – другого слова тут не подберёшь.

– Что-то ты рано сбавил обороты, – недовольно сказала Госпожа, - я только-только начинаю входить во вкус. Не подбодрить ли тебя несколькими хорошими ударами плети?

Я умоляюще взглянул на Госпожу. На этот раз на её лице не было и тени улыбки, а лишь хорошо знакомое мне властное и жестокое выражение.

– Плеть! – коротко приказала она.

С комком в горле коленопреклоненно я вручил Госпоже орудие наказания.

– На локти и колени, – последовал приказ.

И когда я принял требуемую позу, мою спину обжёг жестокий удар. Я вскрикнул от боли, и следующий удар прилетел почти сразу же вслед за этим. Он отнюдь не принёс мне облегчения. Как и последовавшие за ним ещё пять ударов.

– Вставай, – приказала Госпожа, – надеюсь, это послужит тебе уроком для дальнейшего.

И она снова указала мне на место между её ногами. На этот раз я сделал всё возможное для того, чтобы Госпожа осталась довольной. Хотя язык мой уже начал деревенеть. Госпожа словно почувствовала это.

– Не сметь останавливаться ни на секунду! – прикрикнула она. – Остановишься – пеняй на себя.

Конечно же, мне бы и в голову не пришло остановиться. Истекающие из её вагины соки заливали мне лицо, я едва успевал слизывать их. Она стонала и дрожала от наслаждения. И я понимал, какой величайшей провинностью было бы хотя бы на секунду прервать для неё это наслаждение. И мои старания были вознаграждены. Настал момент, когда Госпожа зарычала как раненая львица, её тело выгнулось дугой и затем бессильно упало на постель. Тяжело дыша, она лежала, раскинувшись по всей широкой постели, а я смиренно прижался к простыням между её ногами. И мозг мой сверлила лишь одна страшная мысль. Если мне вновь будет приказано продолжать, я могу не суметь этого сделать. Языком я уже мог пошевелить лишь с большим трудом.

Откуда-то сверху опустилась рука Госпожи и крепко взяла меня за волосы. Через секунду моё лицо было плотно вжато в её вагину.

– Лизать! – как гром с ясного неба прозвучал приказ.

И она скрестила свои ножки у меня на спине. Затем откинулась на подушку и закинула руки за голову. и мне ничего не оставалось делать, как вновь окунуться своим языком в её бездну.

И на этот раз то, что должно было в конце концов случиться, случилось. Настал момент, когда я уже не смог пошевелить своим языком. Он остановился сам, хотя меньше всего я желал именно этого. И в тот же момент раздался грозный окрик:

– В чём дело, раб?! Тебе что было приказано?!

Судорожно я попытался ещё подвигать языком, но это только ещё больше разозлило Госпожу. Ударом ноги она столкнула меня с постели.

– Встать! Живо! Ноги расставить!

Покорный своей участи я исполнил её приказ. И она сильно ударила меня ногой по яйцам. Я упал на пол от неимоверной боли. в глазах потемнело. Прошло некоторое время, прежде чем я смог прийти в себя.

– Опамятовался? – жёстко спросила Госпожа.

– Да, Госпожа, – прохрипел я.

– Поскольку ты моей кисочке не доставил того удовольствия, которого ей хотелось, твои яйца тоже не должны чувствовать себя комфортно, надеюсь, ты это понимаешь? – спросила Госпожа.

– Да, Госпожа.

– И сейчас ты исправишь свою ошибку. Я надеюсь, что на этот раз ты будешь более упорным в достижении цели.

Слёзы и пот градом катили с меня. Я понимал, что при всём своём неимоверном желании я не смогу выполнить приказ Госпожи. Язык не слушался меня. И я с такой мольбой взглянул на свою жестокую Повелительницу, что она расхохоталась.

– Ладно, не бойся, – сказала она, – ворочать своим языком тебе сейчас уже не придётся. Но я думаю, что полученный тобой урок поможет тебе лучше оценить подарок, который я тебе привезла.

Я вопросительно взглянул на Госпожу. Она велела принести её дорожную сумку. И когда я принёс, она вынула из неё свёрток. В нём оказался двусторонний фаллос-кляп. Конечно я видел раньше такие штуки. Но ни Моника, ни Госпожа их ранее не использовали.

– Это поможет тебе лучше почувствовать себя моей вещью, – сказала Госпожа. – Рот широко открой.

Я повиновался, и она вставила кляп мне в рот, закрепив его на затылке. Удивительное дело. У меня было полное ощущение того, что весь я со всем своим внутренним миром являюсь только этим фаллосом, торчащим теперь из моего рта. А всё остальное, что во мне есть – лишь его придаток, причём далеко не самый существенный.

Госпожа вновь откинулась назад и развела свои ножки.

– Ну, член, – сказала она, – приступай к своим обязанностям.

Госпожа очень хорошо поняла моё внутреннее состояние. Я – член. И ничего более. Разве что предельно хорошо эрегированный. И его эрекции уже ничто не сможет помешать. И поскольку я член, то…

Самозабвенно, лёжа между ног Госпожи и будучи лишь членом, хорошо исполняющим свои обязанности, я с неизъяснимым восторгом следил за тем, как Госпожа испытывала один мощный оргазм за другим. И уже ничто не могло ей помешать.

Утро застало нас спящими каждый в своей позе. Госпожа разметала по всей постели своё прекрасное обнажённое тело. А в ногах у неё свернувшись калачиком, спал я.

Проснулся я раньше её и лежал, боясь пошевелиться, чтобы не нарушить её покоя. Рот мой уже был освобождён от фаллоса-кляпа. Всё пережитое за прошедший день, вечер и ночь, роилось в моём мозгу. Я не мог ещё полностью отдать себе отчёт в том, что же всё-таки произошло. И как это уложить в какую-нибудь стройную систему. Но одно я знал твёрдо. До того, как Моника сделала меня своим рабом, я не знал, что такое счастье.

– Куки, – вдруг услышал я сонный голос.

– Да, Госпожа, – тихо, но внятно ответил я.

– Пи-пи, куки.

– Да, Госпожа.

Я лёг на спину и широко открыл свой рот. Через несколько секунд его плотно накрыла её вагина. И я ощутил, как тёплая пахучая струя потекла из неё в мой рот. Когда она иссякла, я подлизал ей языком.

И через минуту Госпожа вновь спала сладким сном.