Она и ее сестра aka Инцест рассказы брат и сестра Часть 2

Меня зовут Лена. Я шлюха. А еще я школьница. Мне уже есть 18, я учусь в 12-м классе (кто вообще придумал 12 классов школы), и у меня никогда не было парня. Тем не менее, я шлюха. Я давно заметила за собой страсть к сексуальному подчинению, но не так давно, всего несколько месяцев назад, это заметила не только я. Моя старшая сестра Настя занималась сексом со своим парнем в соседней комнате. Парень (по имени Саша) связал ее и жестко трахал, а я смотрела через щель в двери. Она заметил меня, подошел ко мне и задал один вопрос: "хочешь так же?". Я растерялась, но шлюха во мне сказала "да". С тех пор я стала дополнением к их сексуальным играм. Они менялись ролями, а моя роль всегда была одна: не мешать. Я могла стоять в углу, подавать необходимые приборы, меня могла связать и запереть в ванной, могли поставить возле окна с голой грудью, что угодно. Я же теперь выполняла всю работу по дому, готовила поесть и убирала, ходила по магазинам и прислуживала сестре в разных мелочах, лишь для того, чтобы снова почувствовать удовольствие. Мне запретили мастурбировать без разрешения их обоих. Я могла неделями оставаться без единого прикосновения к своим похотливым губкам, даже участвуя в их играх. Кончать мне разрешали очень редко, под наблюдением их обоих, и только от собственной руки. Никто другой ко мне даже не прикасался, не говоря уже о сексе или хотя бы вибраторах. Мне даже член не давали пососать, хотя мне так этого хотелось. Меня страшно заводила такая жизнь, а постоянное желание, которое никак нельзя утолить, изменило меня окончательно. Если раньше я была шлюхой только в мыслях, а снаружи - скромной милой девушкой, то теперь отличия стали проявляться даже там, где я всячески старалась скрывать свою натуру - в школе.

Я сидела за столом на третьем ряду, в центре класса, со своей подружкой Ирой. Она была красивой, но такой наивной девочкой. Она бы точно не поняла меня, от нее я вынуждена скрывать все еще больше, чем от других. Я была одета в белую блузку и юбку, которая доставала почти до колен. Моя маленькая грудь прикрыта строгим белым лифчиком. На ногах - милые черные туфельки на небольшом каблучке. Ничто не вызывало подозрений. Пока что. На ногах - чулки, края которых скрываются под юбкой. Чтобы не поправлять их каждые десять минут, их держит поясок из комплекта эротического белья. Поверх чулок и пояска одеты тонкие черные стринги, так, чтобы их можно было снять, не расстегивая ничего. В стрингах - пожар. Не знаю, что меня так возбудило на скучном уроке географии, но влага продолжала нарастать, и это возбуждало меня еще больше. Я положила ногу на ногу и достала телефон. Первым, кому я осмелилась написать, был парень моей девушки. Он разрешал чаще, чем запрещал. Но в этот раз я пошла на невиданную дерзость. Я решила попросить сразу того, чего мне так не хватало уже вторую неделю.

- Привет. Я хочу кончить.

- Сейчас?

- Да

- Кончай

Я была приятно удивлена. Моя попка, все еще покрытая синяками от прошлого наказания, уже сжалась и приготовилась к чему-то вроде "нет, и ты будешь наказана ремнем за такой вопрос", как это бывает и за меньшее, но тут… сразу "да"… неожиданно. Я, получив дополнительную уверенность, написала Насте:

- Привет. Можно мне кончить?

- Ты разве не в школе?

- В школе.

- Кончи. 10 минут. Время пошло.

Я даже не надеялась получить второе разрешение так сразу, а тут - такая удача. Но стоп… 10 минут? Я посмотрела на часы. До конца урока оставалось не меньше получаса. Значит, мне нужно отпроситься. "Марьиванна, можно мне выйти" - неожиданно для самой себя сказала я. Но времени в обрез, нужно действовать быстро. Меня, естественно, отпустили. Учителя любили меня, учеба иногда давалась мне даже слишком легко. Выходя из кабинета, я ловила на себе взгляды всех вокруг. Мне казалось, что они все знают, почему я выхожу. Что, если кто-то читает мои сообщения? Но другой, куда более реальный страх пугал меня еще больше - что, если они заметили мои чулки, когда я проходила мимо? А что, если они заметили это уже давно? Я сгорала от стыда, и это еще больше подогревало мой ураган внизу живота. Помню, когда я впервые пришла в школу в тонкой блузке без лифчика, я больше всего боялась, что мои соски затвердеют и их будет видно. От этих мыслей они торчали как никогда. Не думаю, что был хоть кто-то, кто не обратил на них внимания.

Я вышла из кабинета. Куда идти? Конечно же, в женский туалет. Я закрылась в последней кабинке и прислушалась к звукам. Кажется, больше в туалете никого не было. "Закрылась" - это громко сказано, потому что замки на дверцах давно сломаны, но эта хотя бы есть и закрывается до конца. Кто угодно может открыть дверцу и увидеть меня, но я надеялась, что никто не пойдет в последнюю кабинку, в которой к тому же закрыта дверь.

Я сдвинула трусики с киски и начала массировать клитор. Приятное тепло разошлось по всему телу. Я слишком долго этого ждала, чтобы обращать внимание на то, где я нахожусь, как я одета и что происходит вокруг. Только время, которое я постоянно проверяла на телефоне, неумолимо утекало. Оставалось всего 5 минут, и я понимала, что могу не успеть кончить. Чтобы усилить свое и без того гигантское возбуждение, я спустила трусики до колен. Надолго этого не хватило, и я решила снять их полностью. Ловким движением я опустила их до туфелек, и единственным шагом оставила их лежать на полу. Руки вернулись к клитору с новой силой. Мне не разрешали мастурбировать правой рукой, только левой, но сейчас мне было уже все равно. Волна оргазма накрыла меня, и я издала несколько негромких стонов. Чудом я удержалась на ногах. Это был сильнейший оргазм за последние несколько недель. Стыд и унижение от осознания того, где я нахожусь, смешались с долгим воздержанием, ноющими синяками на попке и моей шлюшьей натурой, чтобы наградить меня настоящим цунами удовольствия.

Я стою в кабинке женского туалета. Мои трусики, которые и так ничего не прикрывали, лежат на полу передо мной. В сознание меня привела вибрация телефона. Сообщение было от Саши:

- Ты кончила?

- Да

- Где ты?

- В женском туалете

Саша прочитал, но ничего не ответил. Я решила подождать там. Трусики остались лежать на месте. Через минуту пришло следующее:

- Теперь ты шлюха не только дома, но и в школе. Я хочу видеть твои трусы. Конечно же, не на тебе, так как с этого дня трусы ты будешь носить в школе лишь при медицинской необходимости. А сейчас не тот день.

Я испугалась. Да, запрет трусов в школе меня безусловно заводил, но остатки трезвого мышления кричали, что это уже перебор. Для меня это означало сразу и запрет коротких юбок, и длинных, видимо, тоже. Не смотря на мои сомнения, я щелкнула камерой и отправила фото. Мои тонкие ножки в чулочках и туфельках так же на него попали.

- Отлично. Оставь их прямо там, на полу, заберешь после уроков.

Я любила эти стринги. Я знала, что после уроков их там уже не будет. Это же школа, кто-то подберет стринги, пропитанные моими соками, и начнет бросать ими в других. Но делать нечего, я переступила их и вышла из кабинки.

Неожиданно я заметила на себе взгляд другой девочки, возле умывальника. Я думала, что тут никого нет. Мне стало жутко стыдно, я кашлянула несколько раз, чтобы если она и слышала мои стоны, то подумала, что я просто нездорова. Не уверена, что это помогло. Помыв руки от своих выделений, я все же решила вернуться в кабинку и забрать свои трусы. Мне было слишком их жалко. Одевать их я, впрочем, не стала, да и не хотелось одевать их после того, как они побывали на полу школьного туалета. Ноющая боль в попке снова напомнила мне о том, что не стоит игнорировать приказы, и все же стринги уже были сжаты в руке, вместе с телефоном. У меня не было карманов, чтобы положить их. Проходя обратно в класс, я молилась о том, чтобы никто не заметил, что у меня в руке что-то есть. Я села на место, и когда все взгляды, обращенные на меня, разлетелись в разные стороны, я ловко забросила трусики в портфель. Я уверена, что этого никто не видел. Так же я надеялась, что никто не видел, что у меня теперь под юбкой ничего нет, кроме чулков и пояска. Не то, чтобы эти трусы что-то прикрывали, но они давали какое-то чувство уверенности, которого больше не было. Ощущения пустоты и холода в промежности постоянно напоминали о том, что я без трусов. В школе.

Я постоянно поправляла юбку, даже когда просто сидела. Мне казалось, что даже мои шаги стали короче. Я думала только о том, как бы что-то не приподняло мою юбку и не оголило все мои прелести, даже на мгновение.

По пути домой легкий, едва заметный ветерок ласкал мои обнаженные половые губы. Необычные ощущения. Я уже выходила на улицу без трусов, но совсем ненадолго. Любой резкий порыв ветра мог легко раскрыть мою тайну, так что я держала руки наготове. К счастью, погода была спокойной, чего нельзя было сказать обо мне.

Закрыв входную дверь квартиры изнутри я с облегчением выдохнула. Каково же было мое удивление, когда из комнаты вышел Саша. Я поняла, что все только начинается. Не дожидаясь никаких команд, я упала на четвереньки и поползла мимо него в свою комнату. Чулки он видел точно, а вот отсутствие трусиков - скорее всего нет. Впрочем, от него я и так ничего не скрывала, так что мне даже не стало стыдно. Его взгляд намекал на продолжение, так что я быстро скинула рюкзак, туфли, юбку, блузку и лифчик, надела собачий ошейник с поводком и поползла обратно. Кроме ошейника на мне были темные чулки, которые держал кружевной пояс. Сучка была готова.

Меня использовали, как подставку. Я держала обнаженную ножку своей старшей сестры, чтобы ей было удобнее держаться в какой-то сложной позе, пока парень грубо насаживал ее на член. Настя кричала и стонала, и ее ножку было непросто удержать. Глаза мне завязали, так что я даже не могла видеть, в какой очередной извращенной позе они это делают. Мне никогда не разрешали смотреть на голую сестру, тем более когда ее драли. Когда они закончили, я отпустила ногу и просто стояла на коленях с завязанными глазами еще минут десять. Меня притянули за поводок к кровати и сняли повязку. Настя была уже в белье и продолжала одеваться, а голый до пояса Саша начал допрос, глядя мне прямо в глаза.

- Сегодня ты попросила кончить. Тебе дали 10 минут. Ты кончила за это время?

- Да.

- Где и как?

- Я отпросилась в туалет, сняла трусы в кабинке… так…

- А где в это время была твоя правая рука?

- Там…

- Ясно. Будешь наказана. Что ты сделала после этого?

- Я вышла из кабинки. Оставила трусы.

- Они у тебя есть сейчас?

- Ну… да…

- Где ты их нашла?

- В кабинке..

- После уроков?

- Сразу… Я вернулась за ними сразу же. Они мне нравятся, я боялась, что не найду их. Накажите меня по всей строгости, пожалуйста, я заслужила, я ничтожная сука…

Тут меня понесло. Я много наговорила о себе и чуть не разрыдалась. Через каждое слово я просила о наказании. Я одновременно боялась этого и хотела. Саша приподнял меня с колен и усадил на кровать, а потом нежно обнял. Его объятия грели мне душу, и я быстро успокоилась. Теперь я жалела, что призналась, и еще больше жалела, что просила максимально жестокого наказания. Я знала, что эту просьбу он точно выполнит.

Меня полностью раздели, руки защелкнули в наручники за спиной. На мои набухшие соски надели клипсы для бумаг, довольно крупного размера. К каждой клипсе подцепили грузик, вес которого я хорошо ощутила. Грузики потянули клипсы вниз, натянув мои соски в неестественном положении. Я сжала зубы от боли. Слеза потекла по моей щеке, уничтожая мой аккуратный макияж, но Саша не подал виду. "Если хоть один спадет - ты будешь носить их всю ночь," - страшная фраза. Я чувствовала, что не могу выдержать и минуты, а они говорят про ночь. Снять и тем более одеть их обратно я не могла из-за наручников, от которых у меня не было ключа. "Приготовишь романтический ужин, и мы решим, что с тобой делать дальше, сучка" - сказала моя сестра на прощание. Они ушли гулять, оставив меня дома одну готовить еду. Голую, закованную в наручники, но самое главное - с невероятной болью в сосках. Я попыталась пройти на кухню, но каждый шаг покачивал грузики на сосках, отзываясь невыносимой болью. Я шла медленно и аккуратно, как кошка, но когда дошла до кухни, сил терпеть больше не было, и я заплакала. Мне не было обидно, но мне было грустно от того, что меня бросили одну в таком состоянии. Я понимала, что заслужила это и сама выпросила подобное обращение, но тогда во мне говорила необузданная шлюха, а сейчас, когда каждое движение тела обжигало мои соски, от шлюхи не осталось ни следа. Я металась меж молотом клипс на сосках и наковальней связанных за спиной рук. К каждому прибору, к каждой кастрюле приходилось поворачиваться задом, а любой слишком резкий поворот тут же наказывался ошеломляющей болью в груди. К счастью, опыт готовки в наручниках у меня уже был, так что проблем с "а как это сделать" у меня не возникало. Я тихо плакала, но делала свою работу.

Стол накрыт. Я даже смогла зажечь пару свечей. Сама же я не взяла в рот ни капли с самого утра, но голода я не чувствовала. Я встала на колени рядом со столом, надеясь, что в такой позе выгляжу более послушно, и ждала. Я была готова на все, лишь бы снять эти клипсы, которые держались на удивление хорошо, хотя никакого возбуждения я не могла сейчас даже представить. Ждать пришлось недолго, всего минут пять, и наконец двери открылись. Наконец-то мои соски освободят, меня поблагодарят за прекрасный ужин и отпустят.

Саша с Настей неспеша разделись, вымыли руки и прошли за стол. Меня, казалось бы, даже не замечают. Когда они сели за стол и принялись за еду, я решила все же обратить на себя внимание:

- Пожалуйста, - жалобно проскулила я.

- Что же эта мебель хочет нам сказать? - отозвался Саша, обращаясь не ко мне, а к Насте.

- Я все сделала и мне очень больно. Пожалуйста, снимите их…

- Снимите кого?

- Грузики…

- Откуда?

- С моих… сосков… пожалуйста…

Мои мольбы практически перешли в плачь. Я надеялась, что моя любимая сестра сжалиться надо мной и освободит мои бедные сосочки от этих страшных мук, но ко мне подошел Саша. Он взял клипсу на правом соске и слегка повернул. Я закричала от боли.

- Я же говорил, она действительно больше не может. - Сказал Саша Насте, снимая клипсы с моих сосков.

- Я ожидала от нее большего. Даже я дольше их терпела, а она, в отличии от меня, еще мазохисткой себя называет, - ответила Настя, моя добрая и заботливая старшая сестра, глядя на меня сверху вниз.

Грузики больше не тревожили мои соски, но боль стихала очень медленно. Не верю я, что Настя, которую даже плеткой только гладят, когда-либо надевала на себя подобные украшения, да еще и с грузиками. Думаю, ее нежное тело не выдержало бы и пяти минут, и она бы обижалась на этот поступок еще три года. Хотя, возможно, я многого о ней не знаю. В любом случае, сейчас меня больше волновала моя судьба. Я продолжала стоять на коленях в той же позе, рядом со столом, и меня снова как бы не существовало. Я - просто мебель, да еще и довольно дешевая. Их разговор за едой то и дело заходил обо мне - о том, какая я шлюха, как я буду ходить в школу без трусов, какая я непослушная и что со мной надо намного строже. Но и еду хвалили, мне было приятно. Потом стали решать, что делать с моей попкой. Саша настаивал на ремне, Настя же предлагала плеть или скакалку. "Ремень получу я," - Настя поставила точку в споре об инструментах, "ей будет скакалка,". Скакалки я очень боялась, и Настя знала это. Тем не менее, следы от прошлого ремня еще болели, так что я не знала, пожалела она меня или наоборот, усилила мое наказание. Дальше они обсуждали, сколько я получу.

- Давай 60. Мне кажется, нормально, - начала Настя.

- Да нет, для скакалки многовато, ты вот и десятка не выдержала недавно, - с иронией в голосе ответил Саша.

- Ты со второго удара попал мне между ног, конечно, не выдержала, - раздраженно сказала Настя.

- Ну прости, я не хотел. Но я же и сам кричать начинаю после десятка твоих ударов.

- Я просто сильно тебя люблю. А эту суку выпорешь сам. Давай 50.

- Нет, почему я, она же твоя сестра, ты и воспитывай.

- Первые 25 твои, а там мы разберемся, как сестры.

Судя по всему, мои многострадальные ягодицы ожидали 50 ударов скакалкой. Они редко использовали скакалку, считая это слишком жестоким инструментом, но иногда наказывали друг друга. Мне во время подобных вещей не разрешали даже рядом находиться, так что деталей я не знаю. Я как-то раз получила скакалкой по спине от Насти, когда разбила тарелку. Удар был всего один, но диагональный след на пол спины был заметен еще недели две. Тогда было больно, хотя Настя сказала, что просто не в настроении меня наказывать. Сейчас я ожидала чего-то подобного, так что морально уже была готова, да и мои истерзанные соски наверняка подняли мне болевой порог.

Меня отвели в спальню Насти и привязали к ее шикарной двуспальной кровати, за руки и за ноги. Под мою попку подложили подушку. Я думала о том, как влюбленная пара сейчас смотрит на обнаженную молодую девушку, распятую на их кровати, и готовится к экзекуции. От этих мыслей я снова почувствовала тепло внизу живота. "Ты готова?" - спросил Саша. Настя не ответила, значит вопрос был мне. Я ответила утвердительно, хотя конечно же я не была готова, но зачем оттягивать неминуемое. "Считать не надо, мы сами". Ну хоть на том спасибо, можно будет ни о чем не думать и сфокусироваться на ощущениях.

Саша принялся за дело. Скакалка засвистела в воздухе и обрушилась на нежную кожу моей попки. Я дернулась всем телом, но веревки надежно держали меня в нужном положении. "Один" - строго резюмировала моя старшая сестра. После первого удара уже не так страшно, потому что знаешь, что тебя ждет, но в этот раз было наоборот. Это было гораздо больнее, чем я рассчитывала. То ли из-за того, что удар прошелся по старым синякам от ремня, то ли я просто недооценивала скакалку, но этот удар вогнал меня в ужас. Ведь еще 49 таких же ударов, и вряд ли к концу порки надо мной сжалятся и будут бить слабее. Но обычно я не кричу во время порки, а тут… От второго удара я вскрикнула, как сука. Похоже, темп я тоже недооценила. Удары сыпались один за другим без остановок, как будто они хотели поскорее со мной закончить и не тратить свое время.

После первого десятка Саша сбавил темп, и давал мне возможность перевести дух после каждого удара. К двадцать пятому темп снизился совсем, после каждого удара я стонала и тряслась всем телом несколько секунд. На моей жопе не осталось живого места, каждый удар проходился сразу по множеству предыдущих следов. Пару ударов попали по спине в области поясницы, один попал по ноге, но большинство из них были очень точны, выводя яркие полосы на моей заднице. По крайней мере по ощущениям, посмотреть на себя я не могла, и очень завидовала тому, что могут видеть они.

После короткой паузы на смену карателя за работу взялась Настя. Я ожидала от нее более легких ударов и более длительных пауз, но не во всем я угадала. Первые удары действительно казались чуть более слабыми, но идеально выверенные временные промежутки, через которые Настя эти удары наносила, сделали порку моей и так высеченной задницы куда тяжелее. Я не успевала отойти от старого удара, как тут же получала новый. Боль нарастала по экспоненте с каждым ударом, Настя не давала ни единой лишней секунды отдыха, она работала, как машина. Такого я от заботливой и всегда доброй ко мне сестры ожидать не могла. Даже Саша, который имел более яркие садистские наклонности, порол меня с пониманием и терпением, а Настя не обращала внимания даже на мой нарастающий с каждым ударом крик. К двадцатому удару я уже орала во все горло и двигала попкой как только позволяли натянутые веревки, но каждый удар все равно находил свою цель, ровно в тот же момент, что и предыдущий. Последние пять ударов были особенными. Перед каждым Настя давала мне возможность вдоволь накричаться и расслабиться. Но с большими паузами пришла и большая боль. Первый же специальный удар рассек мою испоротую жопу так, как никакой удар до него. Настя ударила раза в два сильнее, чем обычно. Я кричала до хрипа, а после удара чудом сдержалась, чтобы не заплакать. Затянувшиеся паузы были скорее не для меня, а для Насти, чтобы она могла набраться сил для следующего сильнейшего удара. Получив пять последних ударов невероятной силы, я была готова разрыдаться, но тут я ощутила чьи-то нежные руки на своей растерзанной попке. Меня аккуратно намазали какой-то мазью, отвязали от кровати, и Саша отнес меня в комнату, на последок дружески поцеловав меня в щечку. Я совсем отвыкла от такого заботливого отношения, и мне было очень приятно. А этот поцелуй… Это самое теплое, что со мной случалось с тех пор, как я стала шлюхой. Я понимала, что искупила свою вину, я прощена и… меня любят. Моя сестра любит меня, и даже ее парень любит меня. Пусть не как девушку, а как шлюшку, но со мной так и нужно. Можно даже построже.