28-дневный пробный период

Всем персонажи вступающие в сексуальную связь достигли возраста 18 лет

Перевод рассказа 28 Day Trial Period автора sarijak

Последнее, что Мика ожидала увидеть, придя домой с работы, — это почти обнаженную рыжеволосую девушку, лежащую привязанной к кровати. Она остановилась, слегка смущенная этим зрелищем, и, вместо того чтобы что-то немедленно предпринять, внимательно посмотрела на молодую девушку.

Ей было чуть за двадцать, вероятно, на несколько лет меньше, чем двадцатишестилетней Мике. У нее была алебастрово-бледная кожа и волосы естественного и очень сексуального рыжего оттенка. Они тоже были длинными, почти до талии, по крайней мере, Мика представляла, что у нее такие волосы, когда она стояла. Мике всегда нравились длинные женские волосы.

Ее груди были очень красивой формы, почти вываливались из белого лифчика с оборками, который она (едва) надела. Один розовый сосок был почти виден. У девушки были длинные ноги, гладкие и подтянутые, без намека на целлюлит, они были вытянуты до основания кровати и скованы вместе короткой цепью длиной не более 30 сантиметров.

Ее руки были заведены за голову, запястья связаны такой же короткой цепью, которая проходила через отверстия в спинке кровати. Во рту у нее был большой кляп, а шею украшал кожаный ошейник. Кроме лифчика и таких же белых кружевных трусиков, на ней не было ничего.

Мика отложила портфель и с восхищением посмотрела на девушку. Она действительно была чем-то особенным. Совершенная красота, естественная, даже если не считать ужаса в ее карих глазах. Вопрос был только в том, что она здесь делала?

Какой-то розыгрыш? Мика не обратила на это внимания. Единственные друзья, которые знали, где она живет, были не из тех, кто мог придумать что-то подобное. Друзья, которые могли придумать что-то подобное, не знали, где она живет.

Что-то более зловещее? Мика предполагала, что ей следует бояться, но почему-то у нее не было ощущения, что она сама в опасности. Если бы эту девочку похитили, Мика не представляла бы, что ей могут угрожать.

Размышляя об этом, Мика заметила на полу белый конверт. Очевидно, девушка сбросила его с кровати в тщетной попытке освободиться от цепей. Раздраженно нахмурившись, Мика подняла конверт и открыла его.

«Уважаемая мисс Иваи, Добро пожаловать в члены «Дома цепей и кнутов». Как вы знаете, мы являемся крупнейшим в Европе поставщиком рабов, как мужчин, так и женщин, а также всего необходимого оборудования, чтобы содержать и дисциплинировать ваших рабов.

Вскоре мы опубликуем полные условия вашего участия в программе в простой упаковке, как это принято у нас. Она также будет содержать ваш первый каталог. Мы должны напомнить вам, что условием вашего участия в программе является совершение вами хотя бы одной покупки из первых четырех каталогов. Вы можете отменить подписку в любое время, предварительно уведомив об этом в письменной форме.

Настоящим мы прилагаем ваш бесплатный подарок за то, что вы присоединились к нам. Ее зовут Ева, хотя вы, конечно, можете изменить это имя по своему усмотрению. Она ваша на следующие двадцать восемь дней. Она недавно захваченная рабыня, необученная и не знакомая с девушками. Мы надеемся, что она вам понравится!

Если по истечении испытательного срока вы захотите вернуть ее, вы можете сделать это, ничего не платя. Если вы хотите оставить ее у себя, вы можете сделать это, связавшись с нашей службой поддержки.

Еще раз благодарим вас за вступление в первую европейскую гильдию работорговцев и желаем вам приятного времяпрепровождения с вашей новой рабыней. »

—Ага, —сказала Мика, откладывая письмо.

Она смутно помнила, как попала в этот Дом Цепей и кнутов. Она получила кое-что по почте, что-то из старого списка рассылки. Это показалось ей интересным, и она решила сообщить свое имя и адрес. На самом деле она не очень внимательно прочитала это. Наверняка это было просто для рассылки по почте, верно?

Она, конечно, не ожидала чего-то подобного.

—Просто подожди здесь, —сказала она беспомощной девушке, которая хныкала в тугой кляп.

В письме был указан номер телефона, по которому она тут же позвонила со своего основного телефона в холле. Ответила услужливая девушка.

—Здравствуйте. Я думаю, вы только что доставили ко мне домой полуголую девушку.

—Пожалуйста, дайте мне ваш номер участника.

Мика нашла номер участника в письме и продиктовала его.

—Мика Иваи. Да, это стимул для вступления в наш клуб. Какие-то проблемы?

—Никаких проблем. Просто это немного... странно, вот и все.

—Вы можете вернуть ее, если хотите...

—Нет, все в порядке. Могу я просто проверить... э-э-э... что мне можно с ней делать?

—О, в общем, все, что вам нравится. В конце концов, она рабыня. Все необходимые юридически документы оформлены. В конверте с вашим письмом должны быть копии ее документов.

Мика проверила, и они там были. По ее мнению, они выглядели вполне законно.

—Технически, она у вас на испытательном сроке. Если она вам не нужна, вы можете вернуть ее через двадцать восемь дней. Если на ней будут какие-либо следы или изменения, с вас будет снята полная стоимость.

—И это?

—Сто девяносто девять фунтов, девяносто девять центов. Вы можете платить частями, если хотите. Пять, семь или десять ежемесячных платежей.

—Понимаю. Что ж, спасибо. Это было немного неожиданно.

—Все было описано в вашем пакете с заявками.

—Ах... да...

Мика смутно помнила, как несколько дней назад выбросила большую пачку старых газет. Возможно, выброшены были не только газеты.

—Что ж, спасибо.

—Мы открыты двадцать четыре часа в сутки, если у вас возникнут какие-либо вопросы. Это ваша первая рабыня?

—Моя первая настоящая рабыня, да. У меня были отношения с девушкой, которая какое-то время была моей рабыней, но...

—Это совершенно другой опыт. Могу ли я вам еще чем-нибудь помочь?

—Нет, все в порядке, спасибо.

—Мы свяжемся с вами через четыре недели, чтобы вы могли решить, хотите вы оставить ее у себя или нет. Хорошего месяца.

—Спасибо. И вам тоже.

Мика приготовила себе чашечку кофе и села, внимательно читая документы на рабыню. Все они казались достаточно законными, и она дважды проверила их, чтобы убедиться. Оказалось, что Ева была американкой и попала в плен во время отпуска в Алжире. Ее похитители продали ее работорговой компании, которая должным образом и законно зарегистрировала ее как рабыню в соответствии с Договором ООН о порабощении и подчинении человека 1999 года (ратифицированным в законодательстве Великобритании Законом о порабощении и подчинении человека 2001 года). Дом цепей и кнутов выкупил ее у них.

Мика не была юристом (она работала в страховой компании) и не разбиралась в законах, касающихся рабства. Хотя мысль о почти обнаженной рыжеволосой девушке, лежащей связанной на ее кровати, определенно отвлекала ее, она решила зайти в Интернет и разобраться в этом немного подробнее.

Спустя полчаса поисков (добрых десять минут из которых ушло на удаление спама из ее электронной почты) она была удовлетворена тем, что знает, в чем дело. Ева была официально зарегистрированной рабыней. Закон позволял использовать ее в качестве рабыни для самых разных целей. Законодательство Великобритании не допускало регистрации или захвата рабов на британской территории, но разрешало ввоз рабов из-за границы и владение ими. Также существовали ограничения на степень насилия, допускаемого к рабам. Убийство раба по-прежнему считалось актом умышленного убийства, «чрезмерное» насилие могло привести к судебному преследованию за нападение. Закон там был нечетким, но в основном он сводился к тому, что требовалось госпитализация. Владелец не мог быть привлечен к ответственности за изнасилование своей рабыни, но любой другой мог быть привлечен к ответственности, если бы сделал это без разрешения владельца.

Удовлетворенная этим, Мика вернулась в свою спальню.

Ева снова жалобно захныкала, когда увидела ее. Мика посмотрела на нее сверху вниз. Она явно сопротивлялась, и ее лифчик частично съехал, обнажив безупречную, сливочно-белую грудь.

—Ты рабыня, —сказала она. —Ты понимаешь, что это значит?

Всхлипнув, рыжеволосая покачала головой. Мика задумалась, было ли это просто выражением отрицания, или Ева действительно не знала, что это значит. Возможно, последнее. Американцы не настолько сообразительны, и, если она поставила себя в такое положение, что ее похитили в Алжире, значит, она еще менее сообразительна, чем большинство из них.

Вздохнув, симпатичная азиатка вытащила кляп из рта Евы.

—Пожалуйста! —закричала Ева. —Пожалуйста, не делайте мне больно.

—Я не собираюсь...

—Пожалуйста, не делайте мне больно! Не убивайте меня!

—Я не...

—Пожалуйста! Пожалуйста, ради всего святого!

Мика была сыта по горло этим. Она влепила Еве пощечину, чувствительную, но не слишком сильную. Мика даже почувствовала боль в руке. Ева замолчала, и на ее глаза навернулись слезы.

—Ладно, сначала о главном. Ты будешь говорить, когда я разрешу, и не перебивай меня. Когда-либо. Понятно?

Девушка молча кивнула.

—Хорошо.

Мика потерла руку. Пощечина была болезненной.

—Во-вторых, меня зовут Мика, и ты называешь меня «Хозяйкой». Или «Госпожа Мика», что-то в этом роде. Что-то в знак уважения. В-третьих... эм... в-третьих, ты рабыня. Понятно? Все законно и все такое. Я могу кое-что с тобой сделать, но не могу причинить тебе слишком сильную боль. Я не собираюсь убивать тебя или... ломать тебе кости или что-то в этом роде, потому что я не могу. Это незаконно.

—Судя по всему, я взяла тебя на испытательный срок, а после этого я сама решу, хочу ли я тебя оставить. Если нет, то тогда... ну, насколько я знаю, тебя продадут кому-нибудь другому. Может быть, где-то законы об обращении с рабами не такие строгие. Ты согласна со мной?

Ева снова кивнула, ее глаза были широко раскрыты и испуганы.

Мика вздохнула.

—Ты можешь говорить.

—Да... Хозяйка... Госпожа Мика... да, я... Я понимаю... я...

—Хорошо. Ключи от этих цепей должны быть где-то поблизости.

Немного оглядевшись, она вспомнила, что ключи от цепочек Евы лежали в крошечном конверте внутри конверта с письмом. Она освободила запястья американки, приподняла ее над кроватью, а затем снова защелкнула наручники перед ней.

—А теперь, будь умницей, делай, что я говорю, и... хорошо... Я знаю, это может прозвучать жестоко, но ты должна попытаться смириться со своей новой ситуацией. Так будет намного лучше. Эй, может быть, в конце концов ты освободишься. Я думаю, это возможно.

—Госпожа! Вы могли бы... освободить меня?

—Если бы я хотела заплатить за тебя двести фунтов, тогда да, но, если бы я потратила на тебя столько денег, я бы хотела оставить тебя у себя, а я пока в этом не уверена.

—Я могу заплатить. У меня есть деньги...

—На самом деле, нет. Когда твое рабство было зарегистрировано, это выглядело так, как будто ты умерла. Твое имущество было бы разделено в соответствии с законом США о завещании или законом штата, из которого ты родом. На данный момент у тебя ничего нет.

Мика потянулась. Она все еще была в рабочей одежде.

—Я устала и хочу есть. Я собираюсь переодеться и принять ванну. Когда я закончу, я хочу, чтобы ужин был готов. Ты умеешь готовить?

Она выглядела немного озадаченной.

—Э-э... немного.

—Тогда макароны. Кухня здесь.

Мика показала Еве дорогу, хотя было сомнительно, что она могла заблудиться. Мика показала, где находятся макароны, соусы и сковородки.

—Ты хочешь, чтобы я готовила вот так?

Ева подняла свои скованные руки. Мика посмотрела на нее.

—У тебя должен быть достаточный диапазон движений. В конце концов, это не операция на мозге.

—Голой?

—Хм... ты права.

Оглядевшись, Мика нашла один из своих старых фартуков, которым почти не пользовалась. Держа Еву за руки, она повязала фартук вокруг талии. Он закрывал верхнюю часть ее тела до середины бедер. Как ни странно, в простом зеленом фартуке она выглядела еще сексуальнее, чем в одном нижнем белье.

— Вот. Это не должно быть слишком сложно. О, сделай и себе что-нибудь. Ты, наверное, проголодалась.

—Да.

—Тогда приступай.

Погруженная в свои мысли, Мика набирала ванну, добавляя ароматические масла, которые ей нравились. Это был один из ее любимых способов расслабиться после рабочего дня. Вода была теплой, но не слишком горячей, и она медленно погрузила в нее свое обнаженное тело.

Она не могла сравниться с Евой в сексуальности, но Мика, безусловно, была достаточно хорошенькой. В ней сочетались японские, корейские и британские корни, что придавало ей экзотический, манящий вид. Слегка золотистая кожа, длинные темные волосы, светло-карие глаза, сексуальная фигура. Она регулярно занималась в тренажерном зале, следила за своим весом, заботилась о своей внешности.

«—Теперь», —подумала она, расслабляясь в горячей воде, «—Что делать со своей новой рабыней? »

Она мельком подумала о том, что Ева здесь, с ней, и улыбнулась. Это был... приятный образ. Но... наверное, пока нет. Ева казалась довольно уязвимой в своем новом статусе. Мике, вероятно, следовало бы начать медленно, прежде чем переходить к полноценному сексу. Кроме того, рабыня она или нет, Мика чувствовала бы себя довольно неловко, если бы ее действительно изнасиловали. Она предпочла бы, чтобы Ева была добровольной секс-рабыней, насколько это возможно.

Кроме того, ванна была бы слишком мала для них обеих.

Но все же... собственная рабыня. И при этом очень привлекательная. Конечно, могли быть и худшие способы возвращаться домой с работы.

Она могла позволить себе заплатить за Еву, но не была уверена в расходах на содержание. Там должны быть еда, одежда (по крайней мере, немного), цепи, ошейники, клетки и все такое. Мика попыталась прикинуть в уме некоторые цифры. Она думала, что сможет позволить себе содержать Еву, но какое-то время может быть туго. Ей все еще нужно было выплачивать кредиты.

Она не могла отправить Еву на работу, потому что у нее не было номера национальной страховки, и она не смогла бы его получить. Проституция Евы была бы отвратительной и незаконной. Она вспомнила, что читала в Интернете, что ее могут привлечь к ответственности за аморальный заработок.

Она могла бы использовать Еву в качестве модели. Что было бы законно, - подумала Мика.

Аааррхх. Она собиралась получить необходимую правовую помощь. Мика задалась вопросом, были ли какие-то адвокаты, которые специализируются на рабском законе.

Она как раз вылезала из ванны и вытиралась полотенцем, когда услышала звонок в дверь. Она уже собиралась позвать Еву, чтобы та открыла, но остановилась, задаваясь вопросом, что бы она подумала, если бы дверь открыла полуголая рыжеволосая девушка.

Звонок стал более настойчивым, когда Мика накинула халат и бросилась к двери. Она заметила, что из кухни не доносится никакого шума. И запаха еды тоже.

О нет...

—Кто там? — спросила она. Дверная цепочка была снята.

—Полиция, мэм. Я констебль Дэвис. Голос был строгим и властным, с легким намеком на валлийский акцент. —Вы Мика Иваи?

—Да.

Мика посмотрела в глазок и увидела девушку, которая явно была офицером полиции, стоящую в коридоре. И рядом с ней... Мика вздохнула и открыла дверь.

—Входите.

Девушка-полицейский вошла, Ева последовала за ней. На рыжеволосой все еще были цепи, которые оставила на ней Мика, фартук и нижнее белье. Неужели она действительно думала, что сможет далеко уйти?

—Это ваша рабыня, мэм? —спросила констебль Дэвис. Она была довольно привлекательной, лет тридцати, с приятным лицом в форме сердечка.

—Да, —сказала Мика, мрачно глядя на Еву. —У меня есть документы, если вам нужно их просмотреть.

Мика принесла и передала документы констеблю.

—Кажется, все в порядке. А, испытательный срок, я вижу. Мэм, вы разрешили ей выйти на улицу?

—Нет. Я этого не делала.

—Ее поймали ее в нескольких кварталах отсюда, когда она выпрашивала деньги. Ей очень повезло. Ее мог найти кто угодно. Знаете ли вы, что несете ответственность, если ваша рабыня совершит уголовное преступление?

—Но... она сбежала. Я не посылал ее туда...

—Я верю вам, это скорее халатность, чем умысел. Никаких обвинений предъявлено не будет, учитывая, что это ваша первая рабыня и она у вас всего несколько часов. Просто хотела предупредить вас, вот и все.

Девушка-полицейский ухмыльнулась.

—Кроме того, я взглянула на нее... что ж, давайте просто скажем, что это сделало мой день лучше. У нее там... э-э... очень привлекательный участок, мэм.

—Ах... да... Я это вижу.

—Развлекайтесь с ней и будьте более осторожны в будущем. Возможно, кто-то другой решил предъявить вам обвинение. Кроме того, если она пострадает при побеге, вы можете понести ответственность за ее травмы по неосторожности.

—О, не волнуйтесь. Я позабочусь о том, чтобы у нее больше не было возможности куда-либо уйти.

Ева ничего не сказала, ожидая, пока девушка-полицейский уйдет. Мика закрыла дверь на засов и цепочку, затем повернулась к дрожащей рыжеволосой девушке.

—Я вижу, ты не стала готовить. Что ж, думаю, мне придется заказать еду на вынос. Мне действительно не хочется готовить. Но сначала...

Мика приблизилась к своей рабыне.

—Ты не можешь так со мной поступить! —заплакала Ева. —Я не рабыня... Я не рабыня. Я гражданка Америки. У меня есть право быть свободной.

—Помните, что это право было дано тебе людьми, владевшими рабами.

Мика сняла с рыжей свой фартук, оставив Еву в одном нижнем белье с оборками и растрепанными волосами.

—Кроме того, Америка была одной из первых стран, ратифицировавших Международный договор о рабстве. После.. . гм... Японии и Франции, я думаю. Многим американцам, судя по всему, нравится идея снова владеть рабами.

—Но...

—Заткнись!

Мика снова дала ей пощечину, и Ева отшатнулась со слезами на глазах.

—Я же просила тебя не перебивать меня.

Мика замолчала.

—Верно. Хм... На чем я остановилась?.. О, да. Мне нужно заказать что-нибудь поесть и убедиться, что ты никуда не убежишь.

Она оттеснила Еву в угол и уложила ее, сняв наручники, а затем снова надев их так, чтобы она была прикована к трубам батареи. Она также застегнула цепи на лодыжках. Наконец, она вставила кляп в рот.

Затем Мика позвонила в местный ресторан китайской кухни навынос и сделала заказ. Ожидая заказ, она переоделась — обычные джинсы, футболка и джемпер.

Мика планировала что-то сделать сегодня вечером, но не могла вспомнить, что именно. О, ну, наверное, еще одна ночь, проведенная перед телевизором. Только подумать, сексуальная, почти обнаженная рыжеволосая девушка лежит прикованная цепями и беспомощная в ее гостиной, а она собиралась просто сидеть там и смотреть телевизор.

Мика посмотрела на нее. Ева была прекрасна, в этом нет сомнений. Мика могла изнасиловать ее. Это было совершенно законно. Она могла прикасаться к ней, целовать ее, трахнуть ее страпоном и...

Нет, она не могла. Только не в своем уме. У нее было инсценированное изнасилование с ее последней девушкой, но это было... игрой. Это было совсем другое дело. Если бы Ева смирилась с тем, что она ее рабыня, это было бы совсем другое дело.

Но она хотела этого. О, как же она хотела.

Сколько себя помнила, она мечтала стать обладательницей красивой рабыни. Возможно, в образе жестокой принцессы, или преступного гения, или злой колдуньи. Что-то фантастическое, волшебное.

Она никогда не думала, то будет иметь рабыню в качестве специалиста по урегулированию претензий в страховой компании.

По телевизору снова ничего не показывали, что неудивительно, но она нашла, что посмотреть, пока ела еду навынос. Ей действительно нужно будет разобраться с этим позже, но... ладно.

Она услышала хныканье в углу. Ева смотрела на нее большими умоляющими глазами.

—О, ты голодна.

Рыжеволосая кивнула.

—Ну, я думаю, что мой долг — не дать тебе умереть с голоду, но в остальном я, конечно, могу позволить тебе провести несколько дней без еды.

Ева жалобно захныкала. Мика вздохнула. Она действительно была слишком хорошей, чтобы быть рабовладелицей.

Она переложила немного еды на отдельную тарелку и поставила ее на пол рядом с Евой. Какое-то время она обдумывала логику ситуации и, наконец, решила вынуть кляп из рта Евы и покормить ее, как младенца. Ева ничего не сказала и взяла еду, но в ее глазах стояли слезы.

Когда Мика закончила, она не стала вставлять кляп обратно, но помыла тарелки и снова уселась на диван. Она смотрела телевизор еще минут пятнадцать или около того, а потом внезапно выключила его.

—Знаешь, то, что ты сделала, было очень глупо.

Ева промолчала.

—Ты могла навлечь на меня серьезные неприятности, не говоря уже о себе. Что, если бы тебя нашли какие-нибудь мужчины. В такой одежде? Законная рабыня? Они могли бы изнасиловать тебя, и это даже не было бы преступлением. По крайней мере, я так не думаю.

—Я... не могу быть рабыней.

—Почему нет? Ты протестовала, когда твое правительство приняло закон, узаконивающий это? Знаешь, некоторые люди здесь так и поступили. Марши в Лондоне и все такое. Законопроект только что прошел через парламент. Им пришлось добавить всевозможные условия и ограничения, чтобы он был принят.

—Нет, —всхлипнула она. —Я... Я этого не делала.

—Дай угадаю... твоя семья была богатой.

—Они и вправду богаты.

—Возможно, у них самих есть несколько рабынь?

—У моего... отца... есть несколько. И у моего брата.

—Значит, рабство — это нормально, если только с тобой этого не случится.

—Нет... я... пожалуйста... не делай мне больно.

—Я не собираюсь причинять тебе боль. Я могла бы, но не буду. И мне жаль, что я дала тебе пощечину. Это было просто... я разозлилась. Но послушай, ты не можешь снова совершить такую глупость. По крайней мере, пока ты со мной. Ты понимаешь?

—Да.

—Что «да»?

—Да, Госпожа.

Мика нахмурилась. Это прозвучало не так хорошо, как она надеялась.

—Послушай, —сказала она, —На свете могут найтись люди и похуже, чем я. Мужчина уже изнасиловал бы тебя. И, вероятно, не один раз. Может, пригласил своих друзей на групповуху.

При этих словах глаза Евы округлились.

—Я не собираюсь причинять тебе боль. Я не собираюсь тебя насиловать. Если ты не хочешь обслуживать меня, тогда ладно... Я верну тебя по истечении двадцати восьми дней, и ты сможешь попытать счастья со следующим человеком, который тебя купит.

—Ты могла бы освободить меня.

—Мне пришлось бы заплатить компании, если бы я это сделала.

—Мой отец заплатил бы. Он легко может себе это позволить. Он заплатил бы тебе вдвое больше.

—Я даже не знаю, каков закон об освобождении рабов. Я должна проверить.

—Пожалуйста... я... Я не хочу быть рабыней.

Мика вздохнула. Ей очень, очень хотелось отхлестать эту девушку, сесть на нее верхом, изнасиловать ее, заставить кричать. По ее мнению, все это было так привлекательно, так чудесно, но была разница между желанием сделать это и действительным выполнением.

—Иди спать, — мягко сказала она.

— Вот так?

— Считай, что тебе повезло, что я не купила собачью конуру и не заставила тебя там спать. Спокойной ночи, Ева.

— Спокойной ночи, — сказала она глухо. И лишь несколько мгновений спустя добавила: — Госпожа Мика.

— ---------

Мика проснулась, приняла душ, оделась, позавтракала и отправилась на работу. Она была уже у своей входной двери, когда вспомнила о Еве. Американка спала в гостиной, когда Мика встала, и она действительно не заметила ее. Честно говоря, Мика и сама была в полудреме. Она плохо спала, будучи слегка рассеянной.

Она вернулась домой и разбудила свою спящую рабыню.

Ева моргнула, открывая красивые зеленые глаза, все еще слегка увлажненные слезами.

— О, — сказала она, опустив голову, — Я надеялась, что это был сон, но...

Мика посмотрела на часы. Такими темпами она опоздает на работу. Ее компания работала по гибкому графику, так что на самом деле она не опоздает, но ей придется наверстать упущенное позже.

Пару лет назад у нее возникла внезапная, случайная мысль о том, что она хотела бы завести собаку. Она решила не делать этого, потому что знала, что у нее не будет времени ухаживать за ней. Теперь у нее была рабыня на ближайшие четыре недели.

Выражение ее лица, очевидно, изменилось, потому что лицо Евы исказилось от страха.

— Простите, Госпожа, — сказала она. — Пожалуйста, не делайте мне больно.

— Я не причиню тебе вреда. — Мика расстегнула наручники и позволила Еве встать. — Мне нужно идти на работу. Послушай, ты сможешь... остаться одна на весь день?

— Что... что ты хочешь, чтобы я делала?

Хм... Мика как-то не задумывалась об этом.

— Прибраться в доме, — сказала она. — И... э-э... помыть посуду. И постирать. И... все, что нужно сделать еще. Ааа... возьми себе немного еды. Возможно, ты тоже захочешь принять душ, если хочешь. Не выходи из квартиры.

Мика помолчала.

— Если только там не пожар или что-то в этом роде. Тогда ты можешь выйти из квартиры. Скажи кому-нибудь, что ты моя двоюродная сестра и остаешься ночевать.

Мика снова сделала паузу. Ладно, это было нелепо. Ева была совсем на нее не похожа. Высокая, белая, американка, выглядела как супермодель. Мика, азиатка пониже ростом...

— Скажи им, что ты моя подруга по переписке из Америки. Но не выходи на улицу, если не случится пожара. Или чрезвычайной ситуации. Или еще чего-нибудь. Не отвечай на телефонные звонки. Или на стук в дверь. На мой городской телефон все равно никто никогда не звонит.

Мика снова сделал паузу. Боже! Владеть рабыней — это такая тяжелая работа.

Она что-нибудь забыла? Она поняла, что говорила очень быстро и немного бессвязно. Как ни странно, ей было довольно сложно сохранять последовательность мыслей, разговаривая с полуобнаженной, великолепной рыжеволосой девушкой.

— Просто... воспользуйся своим здравым смыслом.

Если, конечно, он у нее был. В конце концов, ее захватили в плен как рабыню, подумала Мика.

— А теперь мне действительно пора на работу. Ты все поняла?

Ева кивнула. Она выглядела немного ошарашенной. Для нее все это тоже было в новинку.

Мика кивнула и ушла. Через мгновение она вернулась, поняв, что забыла свой кошелек. А еще через мгновение вернулась за ключами.

Работа превратилась в кошмар. И в лучшие времена это было не очень весело, но сегодня она вообще не могла сосредоточиться. Она допустила несколько мелких ошибок, время тянулось медленно, а ее босс был особенно раздражающим. В конце концов, она решила закончить немного пораньше. Кроме того, ей нужно было кое-что сделать.

Она заглянула в местный справочник и нашла местного адвоката, который специализировался, среди прочего, на рабовладельческом праве. Кроме того, у них был довольно крупный отдел по защите прав потребителей, поэтому, если бы кто-нибудь из ее знакомых увидел, как она заходит туда, она планировала сказать, что заказала некачественную микроволновку, и магазин отказывается вернуть ей деньги.

К счастью, ей удалось записаться на прием в тот же день на половину пятого. Это немного сократило бы ее рабочий день сегодня, но ведь для этого и был предусмотрен гибкий график, верно?

Адвоката звали Наташа Маршалл, и Мика с удивлением обнаружила, что она довольно молода, вероятно, не старше 25-26 лет. Она была светловолосой, довольно симпатичной и очень элегантно одетой. У нее была великолепная улыбка.

— Чем я могу вам помочь, мисс Иваи? — спросила она.

Мика медленно изложила свою проблему.

— В общем, — сказала она в заключение. — Я хочу знать, в какой ситуации я нахожусь. Что я могу сделать, как работает закон? Я имею в виду, что прошлой ночью ее чуть не арестовали. А что, если она подожжет мою квартиру или еще что-нибудь в этом роде?

— Первая рабыня, да?

Мика кивнула.

— Ну, честно говоря, законодательство в этой области немного меняется. Все это очень ново, и многие вопросы еще толком не прояснены. На рассмотрении Палаты лордов все еще находится множество законов, и они должны многое прояснить.

На данный момент ситуация такова... Юридически она не является личностью. У нее нет права голосовать, владеть собственностью, на нее не распространяются различные конвенции о правах человека, ничего подобного. У нее очень ограниченные права человека, гарантированные различными законами и нормативными актами, касающимися рабства. Вы не можете убить ее или искалечить.

— Как далеко я могу зайти? — спросила Мика. — Я имею в виду, я не планирую отрезать ей руки или что-то в этом роде, но как насчет... я не знаю... выпороть ее, избить палками, что-нибудь в этом роде?

— Это одна из неясных областей. Закон конкретно разрешает... какая была формулировка, ах да. «Обычные методы дисциплины и наказания, которые считаются вполне уместными в отношениях между хозяином и рабыней». «Хозяин» включает в себя «Госпожу», так что не беспокойтесь об этом. Проблема, конечно, в том, что именно это означает... хорошо... мы не знаем. Общепринятая юридическая точка зрения заключается в том, что порка палками или плетьми вполне допустима, при условии, что используемые инструменты были надлежащим образом лицензированы для этой цели.

В Законе также упоминаются дисциплина и наказания, поэтому я бы посоветовала, если вы будете ее пороть, то не только потому, что вам так хочется, но и в ответ на то, что она сделала что-то не так. Что это должно быть, немного неясно. Честно говоря, я бы предположила, что вы были в порядке со всем, вплоть до того, что оставили следы, которые не исчезнут, скажем, через две недели. Мужчина был привлечен к ответственности за то, что избил палкой девушку-рабыню и оставил следы на ее груди, которые оставались там в течение месяца, но обвинения были сняты.

— Итак, если я использую правильные инструменты и не делаю ничего слишком плохого, со мной все будет в порядке.

— В принципе, да. Я знаю, что выразилась немного расплывчато, но, боюсь, закон в этой области на данный момент немного расплывчатый.

— А что, если она что-то сделает? Нарушит закон?

— Вы будете нести ответственность. Полностью. Она ваша собственность. Считается, что все, что она делает, происходит по вашему прямому указанию. Вам придется доказать, что это не так, что, очевидно, непросто. И даже в этом случае вы будете нести ответственность за менее тяжкое преступление, которое она совершила, скорее из-за вашей небрежности, чем из-за преднамеренных действий. Мой совет, держите ее под очень пристальным наблюдением, если только вы не доверяете ей абсолютно.

— Что, если она сбежит?

— Вы должны заявить о ее пропаже, примерно так же, как вы бы заявили об украденной кредитной карте или автомобиле. Если вы этого не сделаете, вы можете быть привлечены к ответственности за любые преступления, которые она совершит. По крайней мере, формально вы виновны в поощрении нелегальной иммиграции. Я имею в виду, что она не гражданка Великобритании — и не может ею быть, потому что британские граждане не могут быть порабощены в Британии, — и вы участвовали в ее ввозе в страну.

Если вы заявите о ее пропаже, то теоретически вас могут обвинить в халатном обращении с рабыней. Вы получите несколько штрафных баллов в свой послужной список — обычно три. Вы также можете получить баллы за различные другие действия. Наберете двенадцать баллов, и вам будет запрещено владеть рабынями в течение года. Те, что у вас есть, будут взяты под стражу и проданы на частных аукционах.

— А как насчет того, чтобы освободить ее?

Наташа моргнула и выглядела искренне удивленной.

— Зачем вам это нужно?

— Просто любопытно. Я могу это сделать?

— Ну... как ни странно, в Законе нет никаких положений об освобождении рабынь. Есть разделы о рабынях, статус которых не зарегистрирован должным образом, и так далее, но, похоже, здесь дело не в этом, хотя мне нужно посмотреть ее документы о рабстве, чтобы быть абсолютно уверенной в этом.

Мика протянула документы на Еву, адвокат взяла бумаги и внимательно просмотрела их.

— Ммм... Ну, юридически нет никаких оснований для ее освобождения. Вы могли бы предоставить ей некоторую автономию, но она не будет признана юридически свободной личностью. Я предполагаю, что будут применяться некоторые иммиграционные законы. Если вы отпустите ее, с ней здесь будут обращаться как с нелегальной иммигранткой. Она не сможет требовать убежища или чего-то подобного.

Вероятно, ее депортируют обратно в страну происхождения. И я бы предположила, что она, скорее всего, попала бы в новое рабство, когда добралась бы туда. Возможно, вы получите несколько штрафных баллов за нарушения законов о рабовладении.

— О... э-э... спасибо.

— Не беспокойтесь об этом. Что-нибудь еще?

— А... нет. Думаю, на этом все. Я просто хотела узнать, как обстоят мои дела.

— Я отправлю вам письмо в течение недели или около того, изложу все это в письменном виде. У нас на стойке регистрации есть несколько листовок, которые вы можете взять с собой. Там также есть адреса некоторых местных групп помощи рабовладельцам. Они проводят собрания, вечеринки и так далее.

— Спасибо вам... Ммм... Извините, если это личный вопрос или что-то в этом роде, но... у вас самих есть рабыни?

— Две. Обе девушки. Одна индианка, другая американка, как у вас. Они обе работают здесь младшими сотрудниками в офисе. Мы и так платили нашим младшим сотрудникам почти ничего. Теперь, когда у нас есть рабыни, мы можем вообще ничего не платить.

— О... ладно.

— ---------

Мика подобрала листовки и сунула их в сумочку, надеясь, что никто в автобусе их не заметит. В Британии по-прежнему презирали рабовладение, хотя оно было полностью законным. Она не хотела, чтобы кто-то знал, что у нее есть рабыня, так же как не хотела, чтобы кто-то знал, что она лесбиянка.

Она вернулась домой и, как только закрыла дверь, почувствовала запах дыма.

О, нет. Это не пожар! О Боже, неужели что-то случилось? Она плохо соображала, когда уходила с работы этим утром? Может, она что-то оставила включенным? Почему она пошла к адвокату, вместо того чтобы сразу вернуться домой?

Запах доносился из кухни, и она бросилась туда. Ее внимание сразу привлек дым, валивший из духовки. Ева стояла, прислонившись к стене, и выглядела испуганной.

Мика схватила полотенце и направилась к духовке. Ева, очевидно, пыталась что-то приготовить на гриле. Что бы это ни было, теперь его невозможно было опознать, оно почернело и обуглилось, от него и от фольги, которой была покрыта сковорода-гриль.

Поморщившись, потому что даже через полотенце она отчетливо ощущала жар, Мика отнесла сковороду-гриль и «еду» к раковине, опустила ее туда и открыла кран. Послышался шум пара и шипение, но пламя погасло. Затем она выключила гриль и отбросила подпаленное полотенце.

Только тогда она повернулась к Еве.

—Что ты...?

Она замолчала.

Ее рабыня была одета не так, как сегодня утром, —в очень узкое нижнее белье. На ней была одна из рубашек Мики, одна из тех, что она бросила в корзину для грязного белья. Правда, Ева была немного выше своей хозяйки, и рубашка доходила ей только до талии, открывая идеальный живот и длинные-предлинные ноги. Рубашка была застегнута лишь частично, так как Ева, очевидно, не могла застегнуть ее выше груди, и поэтому ее декольте было невероятно заметным.

На ней не было ничего ниже талии (вероятно, потому что Мика знала, что у нее нет абсолютно ничего что ей подойдет), за исключением белых носков, которые доходили ей только до щиколоток.

—Что на тебе надето? —спросила Мика, слегка озадаченная. Странно, но в таком виде рыжеволосая выглядела еще сексуальнее, чем в одном нижнем белье.

—Простите, —пробормотала Ева. —Простите, Госпожа... Я не хотела.

—Успокойся. Я не раздражена.

—Я взяла несколько вещей из твоей прачечной. Мне просто хотелось что-то надеть в течение дня. Прачечная была заполнена, и там осталось несколько вещей, и я собиралась положить их во вторую корзину, но забыла…

—Все в порядке. Не беспокойся об этом. А как насчет попытки сжечь мою кухню дотла?

Ее глаза расширились.

—Я не собиралась. Я клянусь. Это был несчастный случай. Госпожа, я...

—Это была шутка.

Ева непонимающе посмотрела на нее.

—Не бери в голову. Я так понимаю, ты никогда раньше не готовила.

Ева кивнула головой.

—Ну что ж, сегодня вечером я снова что-нибудь закажу. Я пойду переоденусь.

—Да, Госпожа.

Ева начала расстегивать пуговицы на своей рубашке.

—Нет, —сказала Мика. —Ты можешь оставить это. Я не возражаю.

Она действительно не возражала. Ева действительно выглядела очень сексуально в таком виде.

— ---------

В этом и заключалась проблема. Чем больше времени Мика проводила со своей рабыней, тем сексуальнее выглядела Ева.

Дело было не только в ее внешности. Дело было во всем. После той первой ночи Ева, казалось, научилась подчиняться. Мысль о том, что ее продадут кому-то другому, очевидно, пробудила в ней что-то новое, и она была полна решимости служить своей новой хозяйке как можно лучше.

К сожалению, это было не очень хорошо. В конце концов она научилась пользоваться микроволновой печью. Мика решила не позволять ей возиться с духовкой и грилем, хотя сама она и так не особо пользовалась ни тем, ни другим.

Ева умела стирать и убираться. Она справлялась с этим без особых трудностей (хотя однажды она посадила одну из любимых футболок Мики). Она оказалась услужливой и полезной рабыней.

Ни одна из них ничего не говорила о каком-либо другом виде услуг. Ева, казалось, не замечала внимания Мики к себе. Возможно, она не знала, что Мика лесбиянка. Она определенно не стеснялась разгуливать полуголой. Она, очевидно, привыкла к этому.

Еве стало легче с ней общаться. Она по-прежнему называла Мику «Госпожа», но только когда вспоминала об этом, а это случалось примерно в половине случаев. Страх исчез из ее глаз, когда она поняла, что Мика не собирается ее бить. Мика даже разрешила ей спать на диване, не привязанной.

Однажды ночью Мика, не в силах заснуть, пошла на кухню за водой и увидела, что ее рабыня спит. На Еве была одна из рубашек Мики и то же нижнее белье, в котором ее доставили. Одна ее нога, длинная, белая и мягкая, лежала на подлокотнике дивана.

Мика уставилась на нее. Ева выглядела такой беспомощной. Прядь ее длинных волос упала на плечо. Единственным источником света были ночник в ее спальне и лунный свет, проникавший сквозь полуопущенные шторы. В этом свете Ева выглядела бледной и великолепной.

Мика могла изнасиловать ее. Это не было преступлением. Ева была ее рабыней. Она могла связать Еву, выпороть ее, заставить делать что угодно. Она могла надеть страпон и жестко трахнуть. Ева была рабыней. Она ничего не могла с этим поделать.

Совсем ничего.

Мика долго стояла, наблюдая за тем, как поднимаются и опускаются прелестные груди ее рабыни. Чтобы прикоснуться к ним, подержать их, помять в ладонях, осыпать поцелуями, прикусить розовые соски...

Рука Мики сжалась в кулак. У нее задрожали колени.

Сколько времени у нее не было секса? Месяцы. О, у нее был вибратор, несколько книг и видеокассет, но в последнее время она ничем не пользовалась. Ни разу... с тех пор, как появилась Ева...

Какой смысл заводить сексуальную рабыню, если ты не используешь ее по назначению? Ева никогда не стала бы хорошей уборщицей, поварихой или кем-то в этом роде. Но как игрушка для секса она была бы великолепна...

Мика вспомнила, как выглядела Ева во время первой встречи...

Просто возьми ее. Свяжи и оттрахай до бесчувствия. Изнасилуй ее. Она рабыня. Твоя рабыня. На 28 дней, и у тебя осталось еще как минимум 14. 14 дней ты будешь насиловать ее, а потом сможешь вернуть ее, не заплатив ни пенни.

О, боже...

Мика отвернулась и, спотыкаясь, побрела по коридору обратно в свою комнату. Она не потрудилась как следует закрыть дверь. Она даже не потрудилась залезть под кровать за своей давно заброшенной коробкой с игрушками. Она просто легла на кровать, стянула трусики, задрала ночную рубашку и скользнула пальцами внутрь себя.

Она была влажной и горячей.

Мика думала о разных вещах во время мастурбации. Обычно речь шла о том, чтобы держать в плену беспомощную пленницу, хлестать ее и пытать. Ее фантазии обычно были экзотическими и фантастически — она была прекрасной и жестокой принцессой или колдуньей, способной подчинять своих жертв, находящихся под контролем разума.

На этот раз она и близко не была такой утонченной. Она просто думала о Еве, о том, как насиловала ее, кусала, причиняла ей боль...

Ее правая рука двигалась внутри нее, входя и выходя, поглаживая затвердевший клитор. Левой она мяла грудь, представляя, как Ева целует ее там.

О, о.....

Она прикусила губу, чтобы подавить первый стон, но после этого перестала беспокоиться. Казалось, что Ева на самом деле больше не существовала, была не более реальной, чем рабыни из ее фантазий, над которыми она властвовала в своих снах. Выдуманный персонаж ее собственного воображения, существо, которое она может использовать и надругаться над ними по своему желанию. Ева не была бы реальной, не испытывала бы чувств, реагировала бы именно так, как ей хочется...

—Оооо! —простонала она, тяжело дыша.

Она надевала свой страпон и вонзалась в извивающееся тело Евы, снова и снова, насиловала ее тугую попку, заставляла ее кричать и стонать, заставляла свою беспомощную рабыню кончать с неистовой страстью от того, что она с ней делала...

—Ах... ах... ааххаа! О, Боже!

Мика обычно не была громкой, уж точно не такой громкой. Но на этот раз что-то внутри нее сломалось, и она закричала, ее тело выгнулось, громко застонало, закричало, почти закричало.

—Ооохххх....

—Хооорошооо...

—Ева!

Раздался вздох, тихий звук по сравнению с шумом ее оргазма, но она услышала его, осознавая, что это был реальный звук, а не плод ее фантазии. Уже уставшая и опустошенная, Мика опустилась на кровать и повернула голову, все еще прижимая правую руку к паху.

В дверях стояла Ева с выражением ужаса на лице.

—Пожалуйста, —прошептала она. —Я не хотела... Я не знала... я...

Дрожа, она повернулась и убежала. Мика не погнался за ней. Она просто лежала с закрытыми глазами, вспоминая ту ночь, которая существовала в ее воображении.

Спустя долгое время она просто вытерла руку о простыню и перевернулась на другой бок, пытаясь заснуть, чувствуя себя виноватой, смущенной и все еще возбужденной. Она не спала большую часть ночи.

— ---------

На следующее утро Мика не могла даже смотреть на свою рабыню. Ева старалась не смотреть на свою хозяйку. Они обе не проронили ни слова, и Мика ушла на работу в плохом настроении.

Она вернулась домой в еще худшем. Что за день! Иногда она действительно ненавидела свою работу, и это было так... Тот факт, что она провела целый день, пытаясь придумать, как она будет объяснятся с Евой, делу не помог.

А что было объяснять? Она просто... наслаждалась собой, вот и все. Многие девушки так поступали. Возможно, даже американки.

Внезапно ее осенила мысль. Из какой части Америки была родом Ева? Была ли она одной из тех религиозных фанатиков, которые считали мастурбацию отвратительным грехом? Имя, безусловно, библейское.

Мика размышляла об этом по дороге домой. Нет, Ева должна была стать матерью греха, не так ли? По-настоящему религиозная семья назвала бы свою дочь как-нибудь по-другому, например.. . Рут или... Мэри или... Эммануэль...

Кроме того, религиозная девушка не стала бы все время разгуливать по дому полуголой.

Еще две недели, и все. Тогда ей придется принять решение. Оставить Еву у себя или отправить ее обратно. Она все еще была членом клуба и должна была покупать товары из следующих четырех каталогов, но это была более поздняя проблема.

Что делать с Евой? Что делать?

Когда Мика вернулась домой и нашла это сообщение, ей пришло в голову полезное предложение. Похоже, Ева пыталась быть полезной и положила почту в надежное место, но забыла, где оно находится. Очевидно, она наконец вспомнила.

Одним из корреспонденции —единственным интересным — было письмо от Наташи, ее адвоката. Она обещала написать письмо с кратким изложением их встречи. Мика совершенно забыла об этом.

Ева тихо убирала, и Мика проскользнула мимо нее в спальню, чтобы прочитать письмо.

В основном, как и предполагалось это было краткое изложение того, о чем они говорили на встречи. Также было несколько листовок. Одна из них была от местного общества рабов и рабовладельцев. В ней говорилось о

· Дружеских и регулярных встречах как для рабов, так и для тех, кто ими владеет, в незаметных местах

· Советы для начинающих и опытных рабовладельцев

· Обзор правовых изменений в быстро меняющемся характере рабовладельческого законодательства

· Гарантируем абсолютную конфиденциальность

Юридическая фирма Наташи была названа как предоставляющая членам общества более дешевые юридические консультации. Самое главное, общество было бесплатным.

Какого черта? Мике не помешал бы совет. Возможно, ей поможет разговор с несколькими другими рабовладельцами. Если они будут осторожны, с ней все будет в порядке.

Она заполнила анкету и отправила ее.

— --------

На следующий день, сразу после того, как Мика вернулась домой с работы, раздался телефонный звонок. Она не узнала номер.

—Да?

—Мисс Иваи, —произнес смутно знакомый голос. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, кто это. —Это Наташа Маршалл, ваш адвокат.

—О, да. Что-то не так?

—Нет, вовсе нет.

Ее голос был таким же приятным, каким запомнился Мике. Она могла представить себе улыбку блондинки —ту самую великолепную улыбку...

—Я просто беспокоилась, что вы, возможно, решили не вступать в общество рабовладельцев. Но сегодня я получила вашу заявку.

—Нет, просто моя рабыня потеряла почту и... Вы получили мою заявку.

—Да, моя фирма курирует местное общество рабов и рабовладельцев. Мы занимаемся членством и всем прочим. В эту субботу у нас собрание, и я хотел спросить, не хочешь ли ты прийти и привести свою рабыню. Там буду я и еще несколько членов клуба.

—Я... Я не знаю...

—Обещаю, что все останется в тайне. Вечер только для женщин, и в очень хорошо укромном месте. Ты можешь надеть маску или капюшон, если хочешь. Я вспомнила о некоторых проблемах, которые возникли у тебя с твоей рабыней, и подумала, что, возможно, тебе захочется, чтобы она была среди других рабынь. Мои две будут там.

—Где?.. где это? Как мне туда доберемся? Что... надеть?

—Ты можешь носить все, что тебе нравится. Как правило, мы носим фетишистскую одежду, кожа, готика, соответствующие модные наряды — все это прекрасно. Тебя не выгонят за нарушение дресс-кода, если ты не придешь в подобной одежде... а, будешь... в ванильной одежде. Твоя рабыня может носить что угодно из этого, или только нижнее белье, или быть полностью обнаженной. Это твой выбор. У нас есть раздевалки и шкафчики, и мы даже можем заказать такси туда и обратно, если тебе интересно.

—Ну...

Мика казалась заинтересованной. Она не могла продолжать вести себя и чувствовать так же. Она должна была что-то сделать со своими чувствами к Еве. Возможно, общение с другими рабовладельцами и рабынями поможет ей привыкнуть к этой ситуации.

—Что насчет... э-э... что насчет Евы?

—О, если у тебя нет ошейника для нее, мы его предоставим. У нас есть несколько ошейников разных цветов, указывающих на степень ее уязвимости. Если ты не хочешь, чтобы кто-то еще прикасался к ней без твоего прямого разрешения, это нормально. Никто не пойдет против этого.

—А... хорошо. —Мика кивнула. —Хорошо. Да... Я буду там.

Мика поняла, что она снова улыбается.

—Отлично. Я пришлю тебе подробности. Позвони мне, если у тебя возникнут какие-либо вопросы. Увидимся там.

Мика отключила телефон и на мгновение задумалась, гадая, что же именно она натворила. Пойти на вечеринку рабовладельцев? Она никогда раньше не бывала ни на одной из них. Никогда. Она всегда держала свои фантазии строго между собой и сексуальными партнершами.

А теперь это...

Дверь в гостиную открылась, и Ева вышла из ванной, одетая только в то нижнее белье, в котором ее доставили, выглядя сонной, великолепной и невероятно сексуальной.

—Кто это был? —спросила она.

—Никто, — ответила Мика. —Ничего важного.

— ----------

—Куда мы идем?

—Просто хочу повидать кое-кого из своих знакомых.

—Но...

Ева выглядела смущенной, что было естественно. Мика не выпускал ее из квартиры с тех пор, как она попыталась сбежать в ту первую ночь. Мика ни с кем ее не познакомила, даже никому не сказала, что она здесь (кроме Наташи, конечно).

А теперь они собирались куда-то идти.

—Хватит! —рявкнула Мика, и Ева послушно замолчала, опустив голову. — Такси уже здесь.

Наташа, как и обещала, все устроила. Такси прибыло вовремя и поехало, даже не спросив, куда они направляются. За рулем была девушка, и она не обратила никакого внимания ни на двух красивых девушек, ни на то, во что они были одеты.

У Мики не было особых пристрастий к фетишистской одежде, но она надела свой лучший наряд — мешковатый джемпер и длинную бесформенную юбку. Никто не смог бы увидеть, что на ней надето на самом деле, и она надеялась, что так будет продолжаться до ее приезда. Она была благодарна своему цвету кожи за то, что ее румянец было нелегко заметить.

Ева, с другой стороны, привлекала бы внимание, что бы на ней ни было надето. Мика купила ей кое-какую одежду вскоре после того, как получила ее. Ничего особенного, просто повседневные вещи, которые она могла бы надеть, если бы ей когда-нибудь понадобилось выйти на улицу. Но, с другой стороны, Ева выглядела великолепно в чем угодно.

В данный момент Ева выглядела потрясенной и расстроенной. Всякий раз, когда она замечала, что Мика смотрит на нее, она отворачивалась. Ее глаза были красными, как будто она хотела заплакать.

Мике так хотелось протянуть руку и поцеловать ее...

Место было неприметным. Маленькая дверь в темном переулке, в нескольких кварталах от главной дороги. Мика бы забеспокоилась, но увидела элегантно одетую девушку, ожидавшую прямо за дверью.

—Что это за место? —спросила Ева, и в ее голосе звучал испуг. Мика не ответила. Она просто прошла вперед и подошла к девушке, протягивая ей билеты.

Ева замешкалась на пороге здания, глядя вверх. Там не было ни окон, ни посторонних звуков, ничего.

—Что это за место? —снова спросила она.

Мика грубо схватила ее за руку и втащила внутрь. Рыжеволосая последовала за ней и поднялась по лестнице, спотыкаясь и натыкаясь на стены.

—Что это за место?

Мика замерла. О, ради... Она обернулась и попыталась что-то сказать. Она замолчала и вздохнула.

—Просто... просто...

Глаза Евы расширились.

—О, — выдохнула она, дрожа. — Это…. Одно из... таких мест.

Мика вздохнула.

— Это была ошибка. Ну давай же. Пойдем домой.

Ева заколебалась.

—Госпожа, — тихо произнесла она. Мика лихорадочно огляделась. Был ли кто-нибудь поблизости, кто мог это слышать, кто мог ее видеть? Она никого не могла видеть. Чтобы Ева так разговаривала с ней на людях...

—Госпожа, неужели я...? —Ева дрожала. В ее глазах заблестели слезы. —Что со мной здесь будет?

—Ничего, —вздохнула Мика. —Ничего, чего бы ты не хотела.

Ева с облегчением выдохнула и шагнула вперед. Она остановилась у двери, решая, постучать или просто открыть ее. Некоторое время она ничего не делала, все еще размышляя, пока, наконец, просто не толкнула дверь. Мика удивленно уставилась на нее, когда она вошла, а затем поспешно последовала за ней.

Ни одна из них не могла ясно мыслить, но каким-то образом Мике удалось пройти мимо девушки в дверях. В конце концов, она нашла билеты и раздобыла ключи от шкафчика и ошейник для Евы. На выбор были представлены цвета, каждый из которых означал различные возможности, доступные для рабыни —от белого (никаких сексуальных контактов) до узора в горошек (можно все, в рамках закона). Мика выбрала белый ошейник.

Раздевалка была большой, хорошо освещенной и совершенно пустой. Из-за соседней двери доносились какие-то звуки, приглушенные и неразборчивые.

Мика подумала, не опоздали ли они. Она пыталась прийти вовремя, но, возможно, они опоздали... Она ожидала, что здесь будут переодеваться другие люди.

Ее сердце забилось быстрее. Что, если все это было какой-то ошибкой? Что, если это была шутка? Она не должна была здесь находиться. Ей здесь было не место. Она никогда не была настолько вовлечена в фетишистское сообщество. Ей просто нравилось заниматься сексом с девушками, заниматься легким связыванием и ролевыми играми. Она никогда не была заинтересована в том, чтобы присоединиться к «сообществу».

—Госпожа? —спросила Ева чуть более уверенно.

Мика медленно выдохнула и заставила себя довести дело до конца. Ей нужно было знать, сможет ли она удержать Еву или нет, а это означало, что она должна пройти через это. Медленно, дрожащими руками, она стянула через голову свитер и вылезла из своих мешковатых брюк.

У нее было не так уж много фетишистской одежды, а то, что у нее было, не слишком впечатляло. Это был простой цельный корсет и юбка, которые спускались до верхней части бедер и плотно облегали ее тело, с круглым вырезом, подчеркивающим ее декольте. На ней были черные чулки и высокие черные сапоги на шпильках, доходившие до середины голени.

Нервничая, она положила верхнюю одежду и сумочку в шкафчик. Ключи от шкафчика и ошейника Евы были прикреплены к ее поясу.

Готовая войти, она обернулась и посмотрела на Еву. Ее рабыня смотрела на нее широко раскрытыми глазами, и в выражении ее лица была странная смесь удивления и благоговения. Ева сглотнула.

—А как же я? —спросила она.

—Ммм...

Что там Наташа говорила о дресс-коде для рабынь? Мика собиралась купить какую-нибудь фетишистскую одежду и для Евы, но передумала. Мика не хотела, чтобы ее рабыня ходила голой, и она не думала, что Ева сможет пойти туда полностью одетой.

—Только нижнее белье, —сказала Мика как можно тверже. Затем, чтобы разрушить впечатление строгой хозяйки, добавила, —Если ты не возражаешь.

Еву, казалось, это не беспокоило. Она небрежно разделась до лифчика, трусиков и чулок. Она хотела снять последние, но затем остановилась, глядя на свою госпожу в поисках одобрения. Ошеломленная и растерянная, Мика смогла коротко кивнуть, затем покачала головой, гадая, какой именно вопрос собиралась задать Ева.

—Не снимай их, —сказала она.

Ева улыбнулась и убрала свою одежду в шкафчик.

—С тобой все в порядке в таком виде? —спросила Мика.

—Да. Раньше я загорала и в меньшем количестве одежды. Ммм... ошейник... Это значит, что... никто не собирается...

—Нет. Никто не прикоснется к тебе. Никаких... сексуальных контактов.

Слово «сексуальных» заставило Мику замереть. Ей захотелось закричать. Кто здесь Хозяйка? Она беспокоилась об этом больше, чем Ева.

Ева кивнула с облегчением.

Мика посмотрела на нее. Если бы она пошла загорать в чем-то меньшем, чем это... Бюстгальтер был кружевным и изящным, ее соски едва виднелись сквозь тонкую ткань. Трусики были довольно простыми, но чулки выгодно подчеркивали ее длинные ноги, поддерживаемые поясом для подтяжек, о котором Мика и не подозревала, что Ева надевала его.

—Пойдем, —сказала она. —Следуй за мной, рабыня.

Ей хотелось бы чувствовать себя так же уверенно, как это звучало в ее голосе.

Они вдвоем прошли через дверь в новый мир.

— ---------

Здесь было темно, освещение было, как в ночном клубе, тусклым, мерцающим разноцветными огнями. У Мики возникло ощущение, что все это место когда-то было ночным клубом или было таковым в прошлом. Главный зал был огромным, с высоким потолком, множеством небольших ниш и баром в одном конце. Играла тихая музыка.

Заведение было немноголюдным, все девушки, как и обещала Наташа. Мика не была уверена, куда смотреть. Некоторые из этих девушек...

Она чувствовала себя невероятно застенчивой и очень смущенной. Что, если она встретит кого-то, кто ее знает? Ей следовало надеть капюшон или маску, или что-то, что скрывало бы ее лицо.

И некоторые из этих девушек. Они были великолепны. Мика чувствовала себя такой... невзрачной по сравнению с ними.

Это было ошибкой. Все это было большой, глупой ошибкой.

Она отвела взгляд и увидела в одном из углов клетку. Внутри нее была девушка, ее руки были подняты над головой и зафиксированы на одном месте. Она была полностью обнажена.

Мика была так рада, что ей не так легко было покраснеть.

Она взглянула на Еву. Глаза американки были широко раскрыты. Она слегка дрожала. Одной рукой она дотронулась до своего ошейника, который, как она, должно быть, знала, был единственным, что защищало ее от того, чтобы ее бросили на землю и изнасиловали, или заковали в цепи и выпороли...

Мика услышала звук удара кнута и крик, перекрывший тихую музыку, и вздрогнула.

Мимо прошла девушка, почти обнаженная, если не считать полосок черного латекса и длинного фаллоимитатора, привязанного к паху. Ее голова была полностью скрыта черным капюшоном с отверстиями для глаз и рта. Она взглянула на Еву, которая восхищенно смотрела на нее. Она остановилась.

—Мисс... Иваи? —спросила она. —Мика, не так ли?

Мика не узнала девушку по внешности, но голос показался знакомым. Она старалась не смотреть на ее грудь, обнаженную, если не считать золотого кольца в каждом соске. Голос действительно казался знакомым.

—О, —сказала Мика. —Девушка-полицейский. Мисс... Дэвис, не так ли? Я имею в виду констебля Дэвис. Все дело в акценте, в мелодичном валлийском произношении.

—Пожалуйста, зовите меня Гвинет. Сначала я не сразу узнала тебя, но потом вспомнила твою рабыню. Ее трудно забыть.

Мика повернулась к Еве и увидела, что та опустилась на колени, склонив голову, длинные волосы упали ей на лицо.

—Я вижу, ее хорошо выдрессировали, —сказала констебль Дэвис... Гвинет... усмехнулась. — Я так понимаю, она больше не пыталась сбежать.

—Э-э... нет, —ответила Мика. Это был не самый странный разговор, который у нее когда-либо был, но он однозначно вошел в пятерку лучших.

—Хорошие наказание обычно решает подобные проблемы.

—О?

—О, да. В любом случае, увидимся позже. В одной из боковых комнат есть шлюха, которая работает бесплатно. Она разозлила свою хозяйку, и теперь она открыта для всех, кто захочет. Я собираюсь зайти к нец, пока ее хозяйка не передумала. Увидимся позже.

—Э-э... да.

Мика смотрела, как девушка-полицейский уходит, и провожала ее взглядом. Она покачала головой и посмотрела на Еву.

—Могу я теперь встать, Госпожа?

—Конечно... Почему ты...?

Ева встала невероятно грациозным движением, которое Мика никогда бы не смогла повторить за миллион лет занятий йогой.

—Мне показалось, что это правильный поступок. Я была права, Госпожа?

—Да, конечно. —Мика сделала паузу. —Мне нужно выпить. Хочешь?

Ева взмахнула ресницами, Мика не думала, что кто-то на самом деле так делает, и опустила глаза.

—Если моя Хозяйка позволит мне.

Мика понятия не имела, что на это ответить, и просто прошла через зал к бару, стараясь ни на кого и ни на что не смотреть по пути.

Даже барменша была полуобнажена, если не считать длинных красных кисточек на сосках и рабского ошейника, который, возможно, был серого цвета, но Мика не могла разглядеть его при таком освещении.

—Могу я вас обслужить, Госпожа? — спросила она таким удивительно покорным тоном, что это, должно быть, было отрепетировано.

—Э-э... водку с колой, пожалуйста. Лимон, без льда.

—Извините, Госпожа, у нас нет лимона. У меня перерыв чуть больше чем через час, и я буду в комнате для наказаний. Тогда вы сможете выпороть меня, если захотите.

—Я... э-э... спасибо тебе.

Неужели все здесь были сумасшедшими? У Мики было такое чувство, что она играет в какую-то игру, в которой не знает и половины правил. Наверное, ей следовало внимательнее ознакомиться с информацией об этом месте, прежде чем приходить сюда. Она могла бы это сделать. Барменша была очень милой, но Мика не собиралась никому здесь ничего плохого делать.

Барменша протянула напиток.

—Что-нибудь еще?

Мика повернулась к Еве.

—Ты что-нибудь хотела? —она помолчала. —Ты пьешь?

А американцы пьют? Тебе должен был быть двадцать один год, чтобы пить там, не так ли? Еве был двадцать один год? Мика так и думала, но не была уверена. В документах о рабстве была указана дата ее рождения, но Мика не очень внимательно их читала. В любом случае, разве в некоторых штатах нет запрета на употребление алкоголя?

—Все будет в порядке, —сказала Ева, —Если моей Хозяйке будет угодно.

Барменша приготовила еще один, хотя на этот раз, похоже, он был на блюдце с высокими краями, а не в стакане. Мика расплатилась, радуясь, что может пристегнуть сумочку к поясу, и направилась прочь, держа в руках оба напитка и подыскивая место, где бы присесть.

Вокруг стояло несколько диванов, и Мика нашла один в самом дальнем углу. Она увидела двери, которые, очевидно, вели в другие комнаты, но не решилась зайти ни в одну из них. Этот зал показалась ей довольно странным.

Она отхлебнула из своего бокала и поставила его на стол, передавая Еве ее напиток. Рыжеволосая поставила его на пол и, наклонившись, принялась лакать, как кошка.

Тоже не очень хорошо. Мика вспомнила, что читала, что у кошек очень клейкие языки, а значит, жидкость может прилипать к ним. Ева, однако, разбрызгивала ее повсюду. Нельзя было отрицать, что это было захватывающее зрелище.

Но что она делала? Ладно, Мика ожидала от рабыни именно таких поступков, но Ева понятия не имела, что значит быть рабыней. Мика так не думала. Конечно, до сих пор у нее это получалось довольно плохо, но и Мика не была особо искусной госпожой.

Что теперь? Мика понятия не имела, что делать. Она понятия не имела, что вообще здесь делает. Она редко посещала обычные ночные клубы и уж точно никогда не бывала нигде, подобном этому. Предполагалось ли, что она просто побудет здесь некоторое время, а затем сбежит?

Ева, казалось, наслаждалась происходящим. Теперь, когда она перестала бояться, что ее изнасилуют и оставят умирать в переулке, она чувствовала себя здесь как дома. Очевидно, ей не мешало то, что она была одной из самых красивых девушек здесь, в месте, полном красивых девушек.

Мика не была уверена, что люди обратят внимание на ее рабский ошейник, но никаких проблем не возникло. Вокруг было развешано множество табличек с кодами различных типов ошейников и их значением. Мика видела, как одна девушка в ошейнике в горошек была прикована цепью к спинке дивана, а множество девушек просто подходили к ней и насиловали ее сзади своими страпонами. Судя по звукам, которые она издавала, девушке это доставляло удовольствие.

Однако никто не прикоснулся к Еве и даже не приблизился к ней, несколько девушек, включая рабынь, уставились на нее, но никто не сделал ничего, кроме как посмотрел.

На самом деле, никто не подошел ни к одной из них. Пока Мика не услышала тихий голос рядом с собой.

—Простите, Госпожа, —послышался голос с американским акцентом.

Она обернулась и увидела, как молодая, белокурая, бледная, совершенно обнаженная девушка опустилась на колени, длинные волосы упали на милое, почти ангельское личико. Мика попыталась уставиться на ее ошейник (она была бы слишком смущена, чтобы смотреть куда-то еще) и увидела, что он в горошек. Девушке не могло быть больше двадцати, а может быть, и того меньше. Порабощать кого-либо моложе восемнадцати лет было незаконно, вспомнила Мика. Или все-таки шестнадцать? Нет, восемнадцать. Этот возраст был намеренно превышен над общим брачным возрастом в качестве компромисса с определенными группами.

—Да? —сказала Мика.

—Вы, наверное, Госпожа Мика Иваи? —девушка опустила голову.

—Ммм... да?

Мика поняла, что это прозвучало скорее как вопрос, чем как утверждение.

—То есть, да, это я. Кто ты?

—Я — Б. Моя Возлюбленная —Золотая Леди, Королева моего Сердца, Владелица моей Души, Госпожа моего Духа...

—Хорошо...

—... Командующая Всеми моими Качествами, Чье Слово для меня Закон...

—Хорошо...

—... Чьи Великолепные Стопы я считаю за Честь Целовать...

—Хорошо...

—... Под Ней я маленькая и незначительна, Чья Тень Выставляет меня Жалким и Никчемным Созданием, каким Я и Являюсь.

—А как ее зовут?

—Ой. Для других Свободных и Славных Госпожей ее зовут Наташа, Госпожа.

—О, да. — Мика вздохнула с облегчением. Наташа сказала, что у нее две рабыни, одна из которых американка. —Она здесь? Где она?

—Она приказала мне привести Вас к Ней, прекрасная Госпожа. Если Вы, конечно, этого желаете. Сначала, конечно, Вы можете использовать меня по своему усмотрению.

Рабский ошейник в горошек. Конечно. Сексуально доступная в любое время для всех людей. Мика намеренно не смотрел на Еву и старался не представлять выражение ее лица.

—Спасибо. Эм... может быть, позже.

Было ли невежливо отказать ей? Каковы правила этикета в подобных случаях?

—Как пожелаете, Госпожа. —Б выглядела разочарованной. —Как только Вы будете готовы, Госпожа, я отведу Вас к Ней.

— Вот и хорошо.

Мика допила свой напиток и посмотрела на Еву. Ее рабыня пыталась сохранить на лице спокойное и покорное выражение, но у нее это плохо получалось. Она смотрела на блондинку с неподдельным гневом.

—Можем идти... э-э...

Как же ее звали?

—Я Б, Госпожа. Но Вы, конечно, можете называть меня, как хотите.

Мика только-только начала подбирать заглавные буквы.

—Б? Нет, все в порядке.

Что ж, это должно облегчить запоминание их имен. Мика предположил, что вторую из них звали А.

Б направилась через весь зал, оглядываясь через каждые несколько шагов, чтобы убедиться, что Мика следует за ней, улыбаясь и покусывая нижнюю губу, и вообще делая все возможное, чтобы выглядеть застенчивой и невинной. Мика, в свою очередь, оглянулась, чтобы убедиться, что Ева следует за ней.

Так и было, но по какой-то причине она передвигалась на четвереньках, покорно склонив голову. Мика хотела что-то сказать, но поняла, что понятия не имеет, что именно, и поэтому просто пошла дальше, следуя за блондинкой.

Б подвела ее к одной из дверей. Ни на одной из них не было никаких надписей. Она открыла дверь с дерзкой уверенностью, на которую Мика никогда бы не решилась, и просто вошла. Мика, нервничая, последовала за ней, а Ева все еще стояла на четвереньках. Мика чуть не споткнулась о нее и ввалилась внутрь.

—Я нашла Ее, Госпожа, —сказала Б с легким оттенком самодовольства в голосе. —Разве я не хорошая маленькая рабыня?

—Это еще предстоит выяснить, —сказала Наташа, вставая и делая шаг вперед. Мика уставилась на нее, пытаясь отличить спокойную, профессиональную девушку-адвоката от этой... потрясающей... эротичной... красивой...

На Наташе был очень странный костюм, который, казалось, состоял из множества кожаных ремешков и бюстгальтера с эффектом пуш-ап, полностью обнажавшего ее грудь. Ее пах также был обнажен и полностью выбрит. Темные чулки доходили ей до середины бедра и поддерживались поясом для подтяжек, который, казалось, был каким-то образом привязан к кожаным ремешкам, охватывавшим ее подтянутый живот. Высокие черные сапоги на невероятно высоких каблуках доходили ей до середины голени. Наташа, казалось, могла ходить в них без каких-либо проблем.

Девушка-адвокат шагнула вперед и крепко обняла Мику, а затем поцеловала в щеку. Губы Наташи были очень красными, а глаза сияли.

—Ты пришла, я так рада.

Она посмотрела на Еву, все еще стоявшую на коленях у ног Мики.

—Ух ты, —сказала Наташа. —Она великолепна. Если она тебе не нужна, можно я возьму ее?

—Э-э-э...

Наташа отмахнулась от этого предложения.

—Не беспокойся об этом. Вероятно, это нарушение отношений между адвокатом и клиентом. Кроме того, я не вижу, чтобы ты хотела от нее избавиться. Я бы точно не стала.

Б надулась.

—Я нашла ее для Вас, Госпожа. Разве это не хорошо с моей стороны?

Наташа нахмурилась.

—Да, это так. Ты предложил ей себя?

—Конечно.

—И ты сказала ей, что я не давала тебе разрешения кончать?

—Конечно, я... Госпожа. —Б взглянула на Мику, а затем опустилась на колени, повторяя позу Евы. —Я забыла, Госпожа, я была плохой девочкой.

—Да, —едко сказала Наташа. —Что ж, твое наказание может подождать. Ты не видела, а пока искала госпожу Мику?

—Нет, Госпожа. Возможно, она вела себя неосторожно. Возможно, ее прямо сейчас насилуют.

—Послушай моего совета, —со вздохом сказала Наташа Мике. —Пока что ограничься одной рабыней. С двумя иногда больше хлопот, чем пользы.

—Она сказала, что вторую зовут А?

—О, да. А и Б, мои рабыни. Так проще. Иногда я меняю имена, в зависимости от того, насколько они хороши. —Наташа пристально посмотрела на Б. —И я испытываю искушение опустить имя этой пониже.

—Простите, Госпожа.

—Вчера она отправила не то письмо одной из наших клиенток. И сломала ксерокс. Я бы выпорола ее, но я знаю, что ей это понравиться. В любом случае, хватит говорить о моих рабынях. Присаживайся. Хочешь чего-нибудь выпить?

—Да, пожалуй, — сказала Мика, слегка ошарашенная. Она огляделась, впервые осматривая комнату. Она была довольно маленькой, не больше спальни в ее квартире. Там было два дивана и стол...

Цепи, свисающие со стен и потолка, стойка с кнутами в углу, маленькая клетка...

Музыка все еще была слышна, но здесь она была намного тише.

Мика опустилась на один из диванов, с облегчением обнаружив, что он мягкий и удобный. Ева свернулась калачиком у нее в ногах, по-прежнему молча.

—Б. Принеси нам...

Наташа посмотрела на Мику.

—Водку с колой, пожалуйста. Э-э... две.

—Ты знаешь, что принести мне.

—Да, Госпожа. Б выглядела подавленной, когда уходила. Очевидно, она надеялась получить какую-нибудь награду за то, что первой найдет Мику.

—С другой твоей рабыней все будет в порядке? Ты не беспокоишься о ней?

—О, нет, —ответила Наташа. —Скорее всего, ее просто связали и изнасиловали.

Ева тихонько пискнула.

—Может быть, немного выпороли. Никто не собирается причинять ей вреда. Но ошейник в горошек означает, что она добыча. Главное, чтобы она не забыла сказать им, что ей нельзя кончать.

—И ей тоже? Что она сделала?

—Да ничего особенного. Она немного посмеялась, когда я наказала Б вот и все. Итак, что ты думаешь об этом месте?

— Это... э-э... —Мика сделал паузу, пытаясь придумать, что сказать. —Э-э...

Наташа рассмеялась.

—Немного ошеломляюще. Я боялась, что ты можешь так подумать. Не волнуйся. Я подумала, что эта встреча могла бы быть полезной для тебя. У нас есть небольшие собрания, но они более интимные. Люди будут задавать тебе вопросы и тому подобное. Здесь ты можете вести себя гораздо скромнее. Я подумала, что так тебе будет проще.

—Да, спасибо. По правде говоря... Я чувствую... Я не знаю.

Мика посмотрела на Еву, которая все еще молчала.

—А, понятно. Подожди минутку, и я все устрою так, чтобы мы могли спокойно поговорить, только мы.

Через несколько минут Б вернулась с подносом, на котором стояли их напитки. За ней шла исключительно красивая индианка, такая же обнаженная, если не считать ошейника в горошек, и не старше Б. Ее голова была опущена, и она выглядела немного расстроенной.

—И где же ты была? —спросила Наташа, беря свой напиток с подноса и передавая бокал Мики. В нем был лед. Мика вздохнула. Она терпеть не могла лед в своих напитках.

—Простите, Госпожа, —прошептала А. —Меня остановили Госпожа Глория и ее подруги. Они заставили меня вылизать их все. По два раза каждую.

—Ты ведь рассказала им о своем наказании, не так ли?

—Да, Госпожа. Никто из них не прикоснулся ко мне.

—Я могла бы удовлетворить их всех за пять минут, —презрительно фыркнула Б. —Это не заняло бы у меня и получаса.

—Достаточно, —сказала их хозяйка. —Девочки, вы видите эту красивую рыжеволосую девушку, которая сексуальнее вас обоих, вместе взятых.

Они обе повернулись, чтобы посмотреть на Еву. Ни одна из них не выглядела довольной тем, как Наташа оценила их внешность.

—Проведите для нее экскурсию. Закончите в зеркальной комнате. Не забывайте, она — белый ошейник, так что никаких вольностей. Ничего. Я ожидаю, что вы обе устроите представление в зеркальной комнате. Я уверена, что мне не нужно напоминать вам об ограничениях, под которыми вы обе находитесь.

—Нет, Госпожа, —сказали они в унисон, каждая старалась перещеголять другую, чтобы ее голос звучал как можно несчастнее.

—Зеркальная комната? —неуверенно спросила Мика.

—Я покажу тебе позже. Не волнуйся. С твоей рабыней ничего плохого не случится. Я имею в виду... ты можешь оставить ее здесь, если хочешь.

—Нет, все в порядке. Ева. Иди с этими девушками. Делай, что они говорят.

—Б, перестань ухмыляться. Ты тоже, А. Помните, что я сказала. Она —белый ошейник.

—Да, Госпожа, —снова хором ответили они.

—Как прикажете, Госпожа, — ответила Ева, произнося слова с той же интонацией, что рабыни А и Б. Она встала и на четвереньках направилась вслед за двумя обнаженными рабынями.

Мика подождала, пока за ними закроется дверь, а затем повернулась и посмотрела на Наташу.

—Я не уверена ни в чем из этого, —сказала она. —Я имею в виду... Я благодарна тебе за то, что пригласили меня сюда, я правда рада... но я просто не чувствую, что... подхожу...

—Поговорим позже, —сказала Наташа, ставя свой бокал на стол и пересекая комнату.

—Что ты...?

А потом Наташа поцеловала ее, ее рука скользнула вверх по ноге Мики. Она толкнула Мику на пол. Азиатка не сопротивлялась, ничего не говорила и просто позволила своему разуму увлечь ее.

— ---------

Это было невероятно.

Мика откинулась назад, не имея ни малейшего представления о том, сколько времени прошло, и что происходило вокруг нее. Все остальное не имело значения.

Наташа прикасалась к ней, целовала и гладила ее, умудрялась дотрагиваться до нее сквозь обтягивающую фетишистскую одежду, использовала свои губы, язык и пальцы...

Мика вздохнула. В горле у нее пересохло. О, как сильно она, должно быть, кричала.

—Похоже, тебе это было нужно, —сказала адвокат со смешком и ухмылкой, похотливое выражение которой совершенно отличалось от ее обычной, великолепной улыбки.

—Да, —сказала Мика. —Ах... да. Но... э-э... но...

—Почему я так хороша?

Наташа снова рассмеялась, вставая и поправляя сложную сеть кожаных ремешков, обвивающих ее великолепные формы.

—Я должна быть такой. Я должна постоянно возбуждать этих двух моих маленьких шлюшек. Поверь мне, милая, контроль оргазма. Лучший инструмент дисциплины, который есть у госпожи в обращении со своими рабынями.

—Но почему?

Мика потянулась и попыталась встать, но ее ноги дрожали и, казалось, были совершенно неспособны выдержать ее вес. Она осталась на месте и попыталась одернуть юбку на талии.

—Ты не рабыня. Ты хозяйка, и мы должны быть постоянно довольны. Я так понимаю, ты использовала свою милашку не так, как следовало. Нет, конечно, нет, я могла бы сказать это, взглянув на тебя. В чем была проблема?

Мике удалось рухнуть на диван. В какой-то момент они оба оказались на полу.

—Э-э-э... я не знаю...

Раньше Мике было трудно сформулировать эти мысли в голове, но теперь некоторое замешательство прошло. Она чувствовала себя более бодрой, более бдительной. Ей просто нужно было выразить то, что пришло ей в голову.

—Знаете, я чувствую себя немного неловко, имея рабыню. Я никогда не возражала против ролевых игр или фантазий, но на самом деле иметь рабыню... быть полностью ответственным за ее жизнь. Иметь над ней всю эту власть. Это ощущение... просто немного странное. Я знаю, что могла бы изнасиловать ее, и я хочу этого. О, я действительно хочу... но я... Я хочу, чтобы она хотела этого от меня. Есть ли в этом какой-то смысл?

—Конечно, есть. Чувство вины, да. Ты была одной из тех, кто протестовал против законов о рабстве?

—Нет. Честно говоря, я не обращала на это внимания. Я никогда не думала, что это повлияет на меня.

Наташа села рядом с ней, обняв ее одной рукой.

—Послушай. Неудивительно, что ты так себя чувствуешь. Ты не одинока. Большинство наших рабовладельцев чувствуют то же самое. Это хорошо. Ты же не хочешь быть одним из тех людей, которым комфортно владеть кем-то или иметь такую власть над кем-то. Люди, которых это устраивает, — это как раз те, кого ты не хочешь видеть, чтобы они на самом деле это делали.

—Я ударила ее, —сказала Мика. —По-моему, дважды. А может, и больше. Она никак не могла заткнуться, все время перебивала меня.

Наташа пожала плечами.

—Немного дисциплины. В этом нет ничего плохого. Возможно, это немного грубо, но поверь мне, есть лучшие способы дисциплинировать свою рабыню. Со временем ты узнаешь о них.

—Я не должна была этого делать.

—Тогда не делай этого больше. Если, конечно, ей это не нравится.

—Ты бьешь своих рабынь?

—О, да. Я бью их кнутом, отшлепываю, связываю и оставляю в клетке. Им это нравится, маленьким шлюшкам. Клянусь, в половине случаев они специально все портят, чтобы я их наказала.

—Ева постоянно сжигала мою стряпню. И потеряла мою почту.

—Может, она хотела, чтобы ты ее наказал.

Наташа сделала паузу.

—А может, она просто не умеет готовить. Послушай, многие будут относиться к ней гораздо хуже, чем ты. Я часто с ними встречаюсь. Я добилась возбуждения уголовного дела против людей, которые злоупотребляли своими рабынями и продают их как испорченный товар. Присмотри за ней, и все будет хорошо.

— А как насчет...? Эм...

—Как насчет чего?

—Секса.

—Ты хочешь заняться с ней сексом?

Мика кивнула.

—Конечно, хочешь. Я, конечно, хочу. Успокойся, красотка, я не прикасаюсь к рабыне другой девушки без разрешения, и на ней все еще надет белый ошейник.

—Что, если она не... э-э... интересуется девушками? Если я ей не нравлюсь? Что, если она даже не верит в секс до брака?

Наташа посмотрела на нее и рассмеялась.

—О, милая... Я не думала, что ты такая плохая. Конечно, она заинтересована в женщинах, и она определенно заинтересована в тебе. Во-первых, я знаю «Дом цепей и кнутов», и они не предложили бы тебе в качестве вступительного предложения какую-то религиозную фанатичку. Они довольно хорошо разбираются в характеристиках своих рабынь для подобных вещей. Имей в виду, некоторым людям это нравится.

—И я ей нравлюсь?

—Я видела, как она следила за тобой, как она смотрела на тебя. Поверь мне, она в курсе.

—О... о... —улыбнулась Мика. —Итак... что мне с этим делать?

—Поверь мне, у тебя все под контролем.

—Это юридическая консультация? Это будет указано в моем счете?

—Нет, —усмехнулась Наташа. —Сугубо личное. И я бы предпочла, чтобы ты не рассказывал об этом Юридическому сообществу. Они могут этого не одобрить. На самом деле, я знаю, что они этого не делают. Кучка заносчивых стариков.

—О, —сказал Мика, внезапно кое-что осознав. —Тебя ведь не уволят или что-то в этом роде, правда? Я имею в виду... за то, что переспала с клиенткой?

—Все еще паникуешь? Нет, во-первых, потому что они ничего не узнают, а во-вторых, потому что за такие вещи не увольняют. Это не рекомендуется, но до тех пор, пока это не ухудшает юридическую консультацию, которую я тебе даю, или качество предоставляемых услуг, это не является нарушением.

—Ты оказываешь очень хорошие услуги, —кротко сказала Мика.

Наташа наклонилась и поцеловала ее, сначала медленно, но затем страстно. На ее губах был вкус ее собственного возбуждения. Мика прижалась к ней, ее рука потянулась к бледному бедру Наташи.

—Э-э-э, —сказала Наташа, отстраняясь. —Я думаю, есть кое-кто, с кем ты предпочла бы это сделать, и нам лучше пойти и забрать ее. Мне также нужно забрать двух моих шлюшек, убедиться, что их не похитили похотливые девушки, которым они забыли сообщить важную информацию об их наказании.

—Где они?

—В Зеркальной комнате.

—А где это?" И почему она называется Зеркальной комнатой?

Наташа рассмеялась.

—Пойдем, красавица. Я тебе покажу.

— ---------

—С ней все в порядке? —спросила Мика, вытаращив глаза.

Она была не единственной. В маленькой темной комнате стояли еще шесть или семь девушек и смотрели через стекло на комнату, где находились рабыня Мики и две рабыни Наташи.

Ева стояла сзади, прижавшись к стене, ее руки были подняты высоко над головой и скованы наручниками. Она просто балансировала на цыпочках; девушка пониже ростом повисла бы в воздухе. Мика смутно заметила другие кандалы, прикрепленные к дальней стене и свисающие с потолка, но Ева была единственной девушкой, прикованной к ним. Во рту у нее был большой кляп.

Мика была весьма удивлена, увидев, что Ева не выглядела испуганной. Ее взгляд был направлен вниз, на пол, где А и Б целовались, гладили и ласкали друг друга.

—Я очень надеюсь, что они не позволили друг другу кончить, —пробормотала Наташа. —У них будут большие неприятности, если они это сделают. Иногда они превращают это в игру, пытаясь доставить неприятности друг другу, доведя ее до оргазма. О, что это ты сказала, милая? Да, с твоей Евой все в порядке. Через некоторое время это положение становится немного болезненным, но она пробудет в нем всего час или около того. Никто не причинит ей вреда.

Мика отвернулась, испытывая странное смущение от того, что наблюдает за этим. По отсутствию узнавания на лице Евы она поняла, что стекло, с другой стороны, было зеркальным, отсюда и название комнаты. Это, должно быть, место для эксгибиционистов и унизительного наказания девушек-рабынь.

Казалось, все внимание аудитории было приковано к Еве. Мика поняла, как сильно разозлились бы А и Б, узнай они об этом.

—Посмотрите на эти грудь, —промурлыкала одна из девушек, с головы до ног закутанная в облегающий черный латекс, за исключением дырки в промежности.

—Белый ошейник, —пробормотала другая, обнаженная азиатская рабыня в синем ошейнике, прижимаясь к ноге своей госпожи.

—Какая жалость, —сказала девушка в латексе.

—Наташа! —сказала одна из них. Мика увидела, как Гвинет вышла вперед из темного угла комнаты. Она поглаживала свой длинный фаллоимитатор. Она посмотрела на Мику и похотливо подмигнула. —Было весело?

—Было... приятно, —ответила Наташа, взглянув на Мику. Мика вдруг очень обрадовалась своему цвету лица, иначе покраснела бы до ушей.

—Это твои там разыгрывают представление, не так ли? —Наташа кивнула. —Не возражаешь, если я пойду и немного повеселюсь с ними?

Наташа пожала плечами.

—Рабский ошейник в горошек. Делайте, что хочешь. Но они должны будут сказать тебе, что их накажут, если они кончат.

—Я могла бы заставить их.

—Я думаю, что у любой из них больше самообладания, чем у меня. Или страха передо мной. Они будут сопротивляться, что бы ты с ними ни делала.

Гвинет улыбнулась.

—По-моему, это похоже на пари.

—Конечно. Какова ставка?

—Что скажешь, если я выиграю и заберу их обоих на выходные?

—А если выиграю я... Я заберу тебя на выходные, красавица?

Гвинет заколебалась, услышав этот вопрос, а затем огляделась, осознав, что они с Наташей ненадолго отвлекли внимание от шоу. Мика заметила, как в глазах Гвинет промелькнуло сомнение, за которым последовало осознание того, что она не посмеет отступить. Наконец, она кивнула.

—Обычные условия? —спросила Наташа. —У тебя полчаса.

—Этого достаточно.

Гвинет насмешливо поклонилась, пока Мика старался не пялиться на ее обнаженную грудь, и вышла из комнаты.

—Мы каждый раз заключаем такие пари, —объяснила Наташа своей явно смущенной спутнице. —Обычно она выигрывает. На самом деле, она всегда выигрывает, но я живу надеждой. Однажды она выиграла меня и держала в рабстве все выходные.

—Правда?

Мика не мог представить себе сексуально, уверенную в себе адвоката, в качестве рабыни.

—Ты... ах... Как это было?

—Ужасно. Сучка держала меня связанной все выходные и ни разу не позволила мне кончить. Я, должно быть, сто раз вылизала ее. Ну, хорошо, может быть, двадцать. Я заберу ее на днях, и когда я это сделаю...

—Ты была рабыней?

—Просто играла роль. Многие из нас любят на время поменяться местами, дать нашим рабыням немного больше власти. Я не делаю этого со своими двумя. Одному богу известно, что бы эти шлюшки сделали со мной, если бы связали. Хотя некоторых из нас это вполне устраивает.

Мика попыталась представить Еву в роли своей госпожи. В этом были свои прелести, но ее просто не интересовали такие вещи.

Дверь в зеркальную комнату открылась, и вошла Гвинет, мгновенно оказавшись в центре внимания и доминируя в комнате. В ее чувстве уверенности и силы было что-то такое, чему Мика сомневалась, что когда-либо сможет подражать. Зрители даже оторвали свое внимание от выступления Евы, А и Б, чтобы поприветствовать появление девушки-полицейского.

Не говоря ни слова, Гвинет схватила А за длинные светлые волосы и рывком поставила ее на ноги. В это время американская рабыня сидела на Б, облизывая ее грудь, и, казалось, не заметила новоприбывшую. Она вскрикнула от шока, боли и чего-то похожего на легкое разочарование, когда ее швырнули через всю комнату, а затем заставили встать, в то время как ее руки подняли над головой и заковали в один из комплектов наручников.

Она висела там, свесив ноги над полом, скуля и мяукая, как домашняя кошечка.

Б, тем временем, оставалась абсолютно неподвижной, съежившись на полу, лежа обнаженной, предпринимая нехарактерно скромную попытку прикрыть свою наготу, поджав ноги и прикрыв грудь одной рукой.

—Она всегда так делает, —язвительно заметила Наташа. —Пытаюсь выглядеть милой и невинной.

Мика отвела взгляд, чтобы посмотреть на Еву. Глаза ее рабыни расширились, и теперь в них было больше страха, чем любопытства. Ее дыхание участилось, а грудь грозила выскочить из тонкого лифчика.

Гвинет продолжила, поглаживая свой длинный страпон. Индианка, очевидно, знала, что делать, потому что она встала на колени и широко открыла рот, взяв в него длинный фаллоимитатор, посасывая, облизывая и заглатывая его с большим мастерством. Мика попыталась представить, как засовывает в рот что-то такого размера, и ей пришлось побороть позыв к рвоте.

Она снова посмотрела на Еву, и ее охватило желание защитить ее, погладить по длинным волосам и сказать, что все будет хорошо, что она никому не позволит причинить ей боль и что ее никогда не унизят так, как А и Б.

Она этого не сделала, отчасти потому, что, как и все остальные, была заинтересована в исходе пари Наташи и Гвинет, а также потому, что ей была невыносима мысль о том, чтобы войти туда на виду у всех этих девушек. Они могли ожидать подобного зрелища.

Мика отпрыгнула назад, когда ее внимание вернулось к Гвинет и А. Индийская рабыня закончила брать фаллоимитатор в рот и теперь была отброшена к стеклу, которое, должно быть, было зеркалом с ее стороны. Гвинет сковала ей руки за спиной наручниками.

Увидев их сейчас в таком состоянии, Мика поняла, что девушка-полицейский возвышалась над своей беспомощной жертвой. Высокие каблуки ее ботинок, очевидно, были как-то связаны с этим, но не только с ее чувством уверенности, доминирования, власти, А выглядела как рабыня, прижатая лицом к стеклу, с широко раскрытыми от надвигающегося ужаса и боли глазами и ртом, открытым для стона.

Мика задавалась вопросом, сможет ли она когда-нибудь так же уверенно вести себя с Евой, сможет ли она когда-нибудь так же доминировать над Евой.

А громко вскрикнула, когда Гвинет воткнула в нее сзади мокрый фаллоимитатор. Ее тело снова ударилось о стекло, когда доминирующая девушка-полицейский вонзалась в нее снова и снова, грубо и жестко. Сначала Мика подумала, что это просто обычный трах, но потом она посмотрела вниз и увидела, что руки Гвинет находятся в киске девушки, пальцы грубо вторгаются в нее, сжимая и раздвигая ее губы, терзая ее, выставляя напоказ зрителям.

Мика вздрогнула, ее желудок сжался, когда она продолжила наблюдать, как Гвинет анально насилует А, одновременно мастурбируя ей.

Звуки были приглушены стеклом, но в Зеркальной комнате были динамики, и все, кто наблюдал за происходящим, могли слышать звуки, издаваемые девушкой-рабыней. Для Мики они звучали как ужасные, мучительные крики боли.

Но, взглянув на Наташу, она заметила, что в этой комнате она была одна, кто так думал.

—Сучка, —сказала адвокат, явно недовольная. —Ей это нравится. Просто послушай ее.

Мика послушала, и теперь ей показалось, что крики боли были, возможно, не такими болезненными, как ей показалось вначале. Некоторые нюансы в стонах и рыданиях...

Ой...

Но...

Не может же ей это нравиться, не так ли? Когда с ней так обращаются? Когда ее так трахают?

Наташа посмотрела ей в глаза и мелодраматично вздохнула.

—Я снова проиграю, —сказала она. —По крайней мере, на этот раз призом являюсь не я.

Неужели она действительно проиграет? Мика изо всех сил пыталась осознать то, что все остальные четко определили. Если А и пыталась не кончить, то она не очень старалась. Она кричала все громче и громче, и теперь, когда ее гибкое тело прижималось к стеклу, казалось, что это была не Гвинет, а она сама.

Она вскрикивала снова, и снова, и снова, а потом подалась вперед, крепко прижимаясь к стеклу, всхлипывая и сияя от последствий своего оргазма.

— Держу пари, она продолжалась меньше пяти минут, —пробормотала Наташа. —Маленькая шлюшка. О, Гвинет не позволит мне забыть об этом.

—Ей это понравилось? —прошептала Мика, все еще не в силах поверить в это, несмотря на улики, прилипшие к нижней части стекла.

—Конечно, она это сделала, маленькая шлюшка. Ты что, не слышала ее?

—Но как?..

Наташа пожала плечами.

—Некоторые рабыни так и делают. Твоей избраннице это тоже может понравиться. Или она может научиться получать от этого удовольствие. Или ты можешь обращаться с ней немного мягче. Что бы ни случилось. Ты за нее отвечаешь, помни.

—Я не хочу причинять ей боль, —прошептала Мика.

—Тогда не делай этого. Полиция не будет приходить к тебе домой, чтобы убедиться, что ты бьешь ее каждую ночь. Хотя та, что в комнате, вполне может захотеть.

Мика посмотрела в окно на Еву. Она все еще висела там, с кляпом во рту и беспомощная, и выглядела такой невероятно очаровательной и уязвимой. Должно быть, именно так чувствовали себя мужчины, когда видели девушку в беде, которую они могли бы спасти, защитить и обезопасить.

Но Ева действительно принадлежала ей, и она должна была беречь ее. По крайней мере, пока.

По истечении двадцати восьми дней ее могли продать кому угодно, тому, кто обращался бы с ней так же, как с Гвинет, или еще хуже. Тому, кто мог бы...

—Я собираюсь вытащить ее оттуда, —объявила Мика. Она направилась к двери, но затем остановилась. —Как мне снять с нее наручники?

—Хм? —рассеянно спросила Наташа. Она наблюдала, как А, снова стоя на коленях перед Гвинет, чистила страпон ртом. —О, на каждой манжете есть защелка. Просто нажмите на нее. Из них достаточно легко выпустить кого-то, но невозможно вытащить себя из них.

—Спасибо. —Мика снова направилась к двери.

—О, —добавила Наташа. —В этом коридоре есть и другие двери. Они ведут в отдельные игровые комнаты. Не стесняйся ими пользоваться. Их можно запереть изнутри. Никто не войдет и не побеспокоит тебя.

Мика слегка задрожала, а затем пошла за своей рабыней.

— ---------

Дверь за ними с грохотом захлопнулась, и Мика подпрыгнула, едва не выронив свою прелестную ношу. Она не несла Еву, у нее не было на это сил, но великолепная рыжеволосая девушка опиралась на нее, поддерживаемая ею, и, вероятно, упала бы на пол, если бы Мика отпустила ее.

В отдельной игровой комнате было темно, только лампочки малой мощности придавали красный оттенок твердому холодному полу и мягким занавескам, висевшим тут и там. Мика огляделся в поисках стула или кушетки, но ничего не нашел. Ближайшим из них был рельефный крест, с каждого угла которого свисали манжеты.

Она прислонила Еву к кресту, позволив американке выскользнуть из ее рук, и отступила назад, слегка дрожа и пытаясь успокоить дыхание. Она не могла поверить, что действительно сделала это.

Войти в ту комнату было самым страшным поступком в ее жизни. Ей пришлось побороть желание оглянуться по сторонам, зная, что она чувствует, как девушки смотрят на нее, гадая, о чем они могут говорить.

Она проигнорировала А, Б и Гвинет и направилась прямиком к своей рабыне. Наручники оказалось легко расстегнуть, как и обещала Наташа, но Мика все еще возилась с ними, ее руки слишком сильно дрожали, чтобы найти защелку и нажать на нее. В конце концов, ей это удалось, и Ева упала ей на руки.

Ева выглядела измученной, и Мика попыталась представить, как долго она так провисела. Должно быть, это было мучительно для нее. По крайней мере, она была достаточно высокой, чтобы достать до земли, хотя и немного. Стоять там на цыпочках...

Сколько времени прошло с тех пор, как она была с Наташей? Как долго Ева висела там в агонии, ожидая, что ее госпожа придет и спасет ее?

Мика с любовью посмотрела на нее, охваченная внезапным и сильным желанием защитить свою рабыню. Она не могла быть такой, как Наташа, и позволить, чтобы Еве причинили боль или надругались над ней.

Она вспомнила, как дала ей пощечину, и протянула руку, чтобы погладить Еву по щеке.

Ее глаза открылись, и Мика ахнула.

—С тобой все в порядке? —спросила она мгновение спустя, ее сердце бешено колотилось.

—Вы пришли за мной, —прошептала Ева. — Моя Госпожа пришла за мной.

—Да, —ответила Мика, немного сбитая с толку. —Мне жаль. Я никогда не хотел... я...

—Они собирались пытать меня. Они сказали, что изнасилуют меня и выпорют кнутом, и что ты никогда не придешь, но я знала, что ты придешь.

Мика хотела что-то сказать, но затем замолчала, ее мысли блуждали где-то далеко. Правильно ли она расслышала? Наташа, возможно, была жестока со своими рабынями, а Гвинет, возможно, была груба с А, но она не могла представить, чтобы кто-то из них оскорблял другую рабыню без разрешения. Во всяком случае, не из тех, кто носит белый ошейник рабыни. Наташа очень ясно объяснила, как важно уважать границы рабыни.

—Я знала, что вы придете, Госпожа. Я знала, что вы придете и спасете меня.

На самом деле, Мика не так уж много сделала для ее спасения. Это не было похоже на то, как если бы она вошла в замок, полный солдат, и сражалась, чтобы освободить свою настоящую любовь.

Ева потянулась, подняв свои бледные руки высоко над головой. Ее груди приподнялись, и лифчик, казалось, упал, обнажив бледно-розовые соски и нежную, сливочного цвета плоть.

—Я люблю вас, Госпожа, — произнесла она голосом, в котором слышалось и мурлыканье, и манера потерянной маленькой девочки, и удивительная сладость.

—Я тоже люблю тебя, рабыня, —сказала Мика, на самом деле не осознавая, что она говорит, или что она делает, или что происходит.

Ева наклонилась вперед, глядя прямо на Мику, ее глаза были мягкими, полными обожания и восхитительными. Она слегка приоткрыла губы, все еще держа руки высоко над головой.

Хотела ли она, чтобы Мика поцеловал ее? Мика хотела, о, как же она хотела, но могла ли она это сделать? Ну, да, конечно, она могла, но хватило ли у нее моральных сил на это? Она колебалась, неуверенная, сомневающаяся.

Ева откинула голову назад, и Мика тихо выругалась. Момент был упущен.

—Я вызвала неудовольствие своей Госпожи, —сказала она все тем же мечтательным голосом. —Вы должны наказать меня, Госпожа.

—Должна ли я?

Раздался щелчок, и Мика, подняв глаза, поняла, что Ева надела на свои запястья два наручника, закрепленных в верхней части креста, и сделала это со значительно большей элегантностью и изяществом, чем Мике удалось снять с нее до этого.

—Я ваша рабыня, Госпожа.

—Да, —последовал ответ. —Так и есть.

—Вы можете наказывать меня, причинять боль, оскорблять, делать со мной все, что пожелаете. Я только прошу вас не переставать любить меня, Госпожа.

Мика отступила назад, все еще дрожа, глядя на свою великолепную рабыню. Что на Еву нашло? Что это было? Голос... который даже не был похож на ее голос.

Ева дрожала, ее груди полностью высвободились из тонкого лифчика, длинные ноги были напряжены, губы дрожали, в глазах стояли слезы. Мика посмотрела на нее, заглянула в ее глаза.

Здесь была какая-то игра, но Ева начала сомневаться. Этот взгляд в ее глазах, это чувство страха... Оно было неподдельным, Мика была уверена в этом. Отвергни она ее сейчас, и она отвергнет ее навсегда.

Мика не могла этого сделать.

Она шагнула вперед, балансируя на цыпочках, наклонилась к роскошному телу своей рабыни и поцеловала ее.

Это был нежный поцелуй, любящий, эротичный и чудесный. Губы Евы были мягкими и сладкими. Ощущение ее тела, прижатого к телу Мики, было блаженным, именно на это Мика и надеялась. Ева ответила, ее тело напряглось в добровольно наложенных цепях.

Мика отстранилась. Ева плакала.

—Ни слова, —прошептала она, стараясь говорить строго, но у нее это плохо получалось. —Это твое наказание. Она знала, что теперь делать. Наташа, в некотором роде, подсказала ей идею. —Не разговаривай.

Она опустилась на колени, осторожно взяла Еву за лодыжки и потянула их к другим углам креста, где болтались другие кандалы. Она застегнула их так осторожно, как только могла. Она погладила ноги Евы, нежно проводя руками вверх и вниз по бледной поверхности внутренней поверхности бедра.

Слегка изменив позу, она наклонилась вперед, так что ее голова оказалась на уровне киски Евы. Она нежно поцеловала белые трусики Евы с кружевными оборками. Ее рука скользнула вверх по ноге Евы и нежно скользнула под тонкую ткань, касаясь краешков ее влагалища.

Ева застонала. Она закричала. Она издавала чудесные звуки. Она вздохнула. Она плакала. Возможно, она произнесла какие-то слова вопреки приказу Мики.

Мике было все равно. Она была в блаженстве, стоя на коленях перед своей сексуальной, прелестной рабыней, целуя, лаская и уговаривая ее. Все сомнения, которые у нее могли возникнуть относительно того, получала ли Ева удовольствие от секса, нравились ли ей девушки или она была какой-то пуританской фанатичкой, рассеялись, когда ее рабыня закричала от восторга, который невозможно было подделать.

Когда она закончила, и снова не имела ни малейшего представления о том, сколько времени прошло, она откинулась на спину, такая опустошенная, как будто сама получила удовольствие. Пол был холодным и твердым, но она предпочла бы лежать там, а не на шелковых простынях.

Она хотела закрыть глаза и отдохнуть, позволив сну унести ее в блаженные грезы, но она также хотела остаться там, глядя на свою любимую рабыню, навсегда запечатлевая этот момент в своей памяти, потому что сомневалась, что что-либо подобное когда-либо случится с ней снова.

Но она остановилась и села, а затем встала.

Ева плакала. Настоящие слезы, неподдельные рыдания сотрясали ее тело.

Внезапно Мику охватило чувство вины. Что, если Ева на самом деле не хотела этого? Что, если она не была лесбиянкой, или ей не нравился секс, или она была пуританкой? Неужели она только что осознала свое рабство? Ожидала ли она от Мики чего-то большего, какой-то доброты или милосердия, которых Мика только что у нее отняла?

Все эти мысли пришли одновременно, и Мика шагнула вперед, приблизившись к Еве настолько близко, насколько осмелилась, не прикасаясь к ней.

—Что это? —спросила она. —Ева... я сделал тебе больно? Ты...? Ева... пожалуйста...

Ева пыталась что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова из-за слез. Мика рванулась назад, удерживая ее, и отступила.

—Пожалуйста, —наконец прохрипела Ева. —Пожалуйста...

—Пожалуйста, что? Ева...

—Пожалуйста, не продавайте меня.

Мика вздрогнула.

—Ева, я...

—Я сделаю все, что угодно. Я буду работать. Я научусь готовить. Я как следует вычищу вашу одежду. Я буду спать в клетке в сарае. —у Мики не было сарая. —Просто... пожалуйста, не продавайте меня.

— Я не буду, —прошептала Мика. Она не могла позволить себе Еву. Только. Она бы что-нибудь придумала. Эту проблему можно было отложить на другой день. —Я не продам тебя. — она начала гладить красивые длинные волосы Евы. —Пожалуйста, перестань плакать.

—Да, госпожа.

Но она этого не сделала. Только когда Мика отвязал ее от креста, крепко обняла, погладила по волосам, поцеловала в грудь и положила на холодный пол. Во второй раз крики Евы были такими же громкими и такими же чудесными.

—Это был мой первый раз, —прошептала она потом, засыпая в объятиях своей хозяйки.

—У тебя был первый секс? —спросила Мика, снова приходя в ужас. —Ты была девственницей?

—Нет. В первый раз в жизни... я почувствовала нечто подобное. —долгая пауза, а затем тихое мурлыканье. —Спасибо, Госпожа.

Мика не знала, что на это ответить, поэтому она вообще ничего не сказала и погрузилась в сон, крепко обнимая Еву и молясь, чтобы она никогда не уходила.

— ---------

Ее разбудил громкий стук в дверь. В голове у нее стучало, а во рту было сухо и сладко. Комната наполнилась запахом ее собственного пота и возбуждения.

—Просыпайтесь, милые девушки, —позвала Наташа. —Заведение скоро закрывается.

Мика моргнула, оглядывая темную комнату, и медленно высвободилась из этого восхитительного переплетения конечностей и мягкой, сливочной плоти. Она потянулась. Ее фетишистское платье, может, и выглядело сексуально, но спать в нем было определенно не очень удобно.

Она заковыляла к двери, чувствуя, как ноют лодыжки от высоких каблуков, и жалея, что не может снять сапоги. Она отодвинула засов и открыла дверь, моргая от внезапно хлынувшего света.

На пороге стояла Наташа, скрестив руки на своей красивой груди.

—Я думала, ты уснула, —сказала она. —Заведение закрывается примерно через час. Придут уборщики.

—О, —прошептала Мика. —Который час?

—Только что пробило шесть.

—Утра? —Мика не ночевала дома со времен, когда была студенткой, да и то нечасто. — О, боже.

— Вам двоим было весело? Наташа посмотрела мимо Мики и увидела Еву, все еще спящую на полу в очень привлекательном дезабилье. - Похоже на то. - Мика уже не краснела. - Итак. Как все прошло?

— Это было... —она помолчала. — Это было чудесно, —наконец вздохнула она.

—Никаких сомнений?

—Нет.

—Я же говорила тебе, —сказал Наташа, быстро обнимая Мику. —В любом случае, вам лучше одеться подобающим образом и выйти на улицу. Такси заказано. Вас двоих отвезут прямо домой.

—Я чувствую себя измотанной.

—Держу пари, что и она тоже.

Мика отвела взгляд, прикусив нижнюю губу. У нее невольно вырвался смешок, и вся ее усталость и начинающееся похмелье исчезли. О, она так себя чувствовала... Она снова посмотрела на Еву, и ее сердце наполнилось любовью, восхищением и многим другим, для чего у нее не было слов.

—Она великолепна. Ты очень счастливая девушка.

—Да, —вздохнула Мика. Неужели она не могла хоть на мгновение ощутить блаженство, не вмешиваясь в реальность? Предательская мысль напомнила ей, что прошлой ночью у нее было несколько мгновений блаженного счастья. «Я понятия не имею, как я смогу позволить себе содержать ее. Она умоляла меня не продавать ее. Я не хочу, но... »

—Ах! Это напомнило мне. Я хотела сказать тебе об этом вчера вечером, но..... из-за того, что было столько всего, я совсем забыла. Мы планируем расширить наш отдел по с рабством. У нас должны быть вакансии. Тебе интересно?

—Я не профессиональный юрист.

—Не беспокойтесь об этом. Мы можем взять тебя помощником юриста, направить на курсы для руководителей юридических служб. О, это не гарантируется. Я должна поручить все своему партнеру, и тебе, вероятно, придется пройти одно-два собеседования, но я замолвлю за тебя словечко и уверен, что у тебя все получится. Деньги небольшие, но это будет лучше, чем у тебя сейчас, и я могу пообещать тебя ряд... э-э... льгот. Мы даже наймем Еву.

—Я думала, рабыни не могут работать.

—Они не могут, но она может стать ценным приобретением для фирмы. Это как пользоваться собственным автомобилем вместо служебного, что-то в этом роде. Тебе полагается пособие.

—Эм... —Мика попыталась придумать, как это сформулировать. - А.… она не очень... гм...

Наташа кивнула.

—Понимаю. Не беспокойся об этом. Мы можем оставить ее на ресепшене. Все, что от нее требуется, это отвечать на телефонные звонки и привлекать потенциальных клиентов. Послушай, нам действительно пора идти. Я могу связаться с тобой, чтобы договориться об собеседовании... если тебе интересно?

—Да! Эм... я имею в виду... да, конечно. Это было бы... ах... да...

—Ну, не слишком радуйся. Как я уже сказала, я должна обсудить это со своим партнером по адвокатской практике. Она может подумать, что я нанимаю тебя только потому, что мы спим вместе.

Наташа улыбнулась, наклонилась вперед и поцеловала ее, любящим, нежным, страстным поцелуем, от которого у Мики перехватило дыхание, а колени подогнулись.

—Иди домой, —прошептала Наташа. —Отведи свою великолепную маленькую рабыню в постель. Возможно, ты даже захочешь там поспать. В конце концов, сегодня воскресенье. Все остальное может подождать до понедельника.

Мика слабо улыбнулась и отступила на шаг, поворачиваясь к своей прекрасной спящей рабыне.

Простое прикосновение к плечу разбудило Еву. Она подняла голову.

—О, —выдохнула она. —Мне приснился странный сон.

—Держу пари, что тебе приснился, —выдохнула Мика. —Давай. Пора домой.

—Да, Госпожа, —промурлыкала она.

— ---------

Мика одевалась застенчиво, отводя взгляд от Евы, привычная обстановка раздевалки вызывала у нее тоску. Она натянула джемпер и брюки поверх своего фетишистского платья, ткань вызывала зуд и была неудобной из-за пота, стекавшего по ее коже.

Она обернулась и увидела Еву одетой, все еще выглядящей сексуально и восхитительно. Ева нежно взяла ее за руку, и они вдвоем ушли.

Никто из них не произнес ни слова по дороге домой на такси, хотя Ева и прислонилась к Мике, обняв ее одной рукой, прижавшись к ней всем телом и тихо дыша ей в шею. Таксистка ничего не сказала.

Мика повозилась с ключами и, наконец, сумела открыть дверь в свою квартиру, ввалившись внутрь. Ей хотелось плюхнуться на диван, а еще лучше на кровать, но она не могла. Еще нет. Она едва могла двигаться в этой штуке.

Она сняла верхний джемпер и принялась возиться со шнуровкой корсетного платья. Пальцы у нее покалывало, и, казалось, они не слушались ее указаний, но в конце концов ей это удалось, и она заставила себя снять тесный топ. Она вспомнила, как Наташе удалось проникнуть в нее раньше, задрав юбку выше талии и используя пальцы, язык и.....

О боже.

Она с легкостью сбросила высокие сапоги и, наконец, достигла своей цели. Обнаженная, с облегчением дыша, она упала на диван с удовлетворенным вздохом.

Внезапно она села, осознав, что она совершенно голая. И перед Евой тоже. Это звучало странно после всего, что они делали прошлой ночью, но это было прошлой ночью, и тогда все было по-другому, и это была ее квартира, ее дом и.....

Ей не стоило беспокоиться. Ева послушно и застенчиво стояла на коленях на полу, положив руки на бедра, с терпеливым выражением лица.

Мика ничего не могла с собой поделать. Она рассмеялась и жестом пригласила Еву присоединиться к ней на диване. Все ее напряжение исчезло, и она крепко и нежно обняла свою рабыню.

—Я не собираюсь продавать тебя, —прошептала она, положив голову Еве на плечо.

—Спасибо, Госпожа, - последовал ответ. Мика усмехнулся.

Они оставались в таком положении довольно долго. Мика, возможно, даже задремала на некоторое время. В конце концов она пошевелилась, потянулась и встала. Сначала приняла душ. Может быть, выпила кофе. Что делать потом... она понятия не имела. Может быть, сходить в кино, или просто остаться дома и посмотреть телевизор, или отвести Еву в постель, или немного почитать, или отвести Еву в постель, или пойти и взять напрокат DVD, или отвести Еву в постель.

Она подумала, что было бы неплохо отвести Еву в постель. На самом деле, она могла бы просто пропустить душ и кофе.

Ей в голову пришла мысль.

—Ева?

—Да, Госпожа? — произнесла она с восхитительным мурлыканьем, от которого по телу Мики пробежали мурашки.

—Почему вы вели себя так... э-э... странно прошлой ночью?

—«Странно», Госпожа?

—Совсем как рабыня. Все эти коленопреклонения и покорность... Раньше ты казались такой смущенной.

—Я ваша рабыня. Я поняла, что если уж мне суждено быть рабыней, то мне очень повезло быть рабыней здесь. Я поняла, что нравлюсь вам... после того, как я... ах... —После того, как она увидела, как Мика мастурбирует. —И я захотела стать твоей рабыней. Сначала я этого не делала, но чем больше узнавала об этом, тем больше понимала, как сильно мне этого хочется.

Мика помолчал, не зная, что сказать.

—Узнал об этом? Ты разговаривала с Наташей?

—Нет, Госпожа. Я не знала о ней до вчерашнего вечера. Я вышла в Интернет с вашего компьютера и нашла несколько чатов и форумов для рабынь. Там я получила советы.

—Ты умеешь пользоваться компьютером? —спросила Мика, на мгновение удивившись.

—Немного. Дома я училась в колледже. Я бросила учебу после семестра, но научилась пользоваться компьютером.

—Что ж, чудеса никогда не прекращаются, —пошутила она. Затем она остановилась. —Ты выходила в Интернет?

—Да, Госпожа.

—В течение дня? —Мика чуть не вскрикнула.

—Да, Госпожа.

—Как долго?

—Большую часть времени, пока вас не было дома.

—Каждый день?

—Когда вы были на работе, да. Хозяйка, что-то не так...?

Мика тихо застонала.

—Мой телефонный счет, —прошептала Мика. —Это будет грандиозно. —она закрыла глаза руками. —Грандиозно.

—Простите, Госпожа. Я не знала.

Нет, она бы не стала. Выходить в Интернет в течение дня. Пятнадцать пенсов в минуту. Мике не хотелось думать, каким будет ее телефонный счет.

Она вздохнула. Одна из многих ловушек, связанных с владением рабыней. Она видела мудрость в том, чтобы держать Еву крепко связанной весь день, когда ее не было рядом.

—Ева, послушай меня...

Она остановилась. Ева опустилась на колени, снова приняв позу рабыни. Каким-то образом она успела снять верхнюю одежду и теперь была в одном нижнем белье.

—Простите, Госпожа, —сказала она, надув губы. —Я была плохой рабыней. Возможно, вам следует наказать меня.

Мика хотела что-то сказать, но передумала. Да, возможно, ей следовало бы это сделать. Она пожалела, что у нее сейчас нет кнута, или флоггера, или еще какой-нибудь плетки. Она видела их множество на вечеринке. Возможно, это могло бы стать ее первой покупкой в «Доме цепей и кнутов».

Если она сможет позволить себе покупку. Содержание рабынь обходилось дорого. Ей лучше надеяться, что она получит ту работу, о которой говорила Наташа.

Тем временем... глядя на стоящую на коленях Еву, она не могла долго сердиться. Но какое-то наказание определенно было не лишним. Что там Наташа говорила о лучшем способе дисциплинировать рабынь?

Мика улыбнулась.

—Да, я тебя накажу, —сказала она. —Я собираюсь принять душ. Подожди меня здесь. Не двигайся ни единым мускулом.

Направляясь к себе в ванную, все еще полностью обнаженная, она представляла, как укладывает Еву в постель, связывает ее как можно крепче с помощью тех немногих средств, которые у нее были под рукой, играет с ней, забавляется, наблюдая, как она корчится, дрожит и молит об оргазме.

Отказ. Это было то, что рекомендовала Наташа. Мика хотела посмотреть, сработает ли это.

Она остановилась у двери в ванную, чувствуя, как по ее обнаженной коже пробегают мурашки. Она повернулась обратно. Душ мог подождать.

Не прошло и сорока пяти минут, как она уступила мольбам, надутым губкам и стонам Евы и позволила ей кончить. Мика знала, что она слишком добрая, чтобы быть госпожой.

— ---------

Две недели спустя:

«Уважаемая мисс Иваи,

Благодарим вас за подтверждение вашего членства в «Доме цепей и кнутов», крупнейшем европейском поставщике рабынь и инструментов. Мы отмечаем, что вы решили оставить у себя новую рабыню, и прилагаем счет за нее.

В рамках вашей подписки вы должны совершить хотя бы одну покупку по каждому из первых четырех полученных вами каталогов. Наш первый каталог прилагается.

Лучшим выбором редактора месяца стал набор наручников для рабынь, который включает в себя наручники на запястьях, лодыжках, ошейник и поводок. Мы гарантируем, что ни одна рабыня не сможет вырваться из них, если ее надежно свяжут, а они специально обшиты запатентованным синтетическим материалом, чтобы на ее нежной коже не осталось следов или синяков.

Закажите эти наручники в течение двадцати восьми дней, и вы сможете выбрать один из поясов верности, представленных на пятой странице, всего за полцены.

Мы хотим, чтобы вы чувствовали, что можете делать у нас заказы с полной уверенностью. На все наши товары действует двадцативосьмидневный пробный период. Просто верните их в течение двадцати восьми дней, если они вас не устраивают, и мы заменим их на любой товар равной или более низкой стоимости по вашему выбору.

Мы надеемся, что вам понравится ваше членство в Доме рабов, и мы постараемся сделать все возможное, чтобы ваша жизнь в качестве рабовладельца была максимально простой и приятной. »