Настоящее чудо

Часть 1. Волшебное перо

Горная ведьма была маленькой субтильной женщиной. Её макушка едва доставала до пышной груди Лионзы. Из одежды у неё были только её длинные серебристые волосы. Очень кстати они служили ей и Лионзе теплым одеялом. Они молча трахались, лежа на боку, плотно прижавшись друг к другу.

Суккуб выбрала член йети, длинный, загнутый, гибкий, похожий на язык муравьеда. Лионза выбрала его наугад, но когда смогла читать мысли любовницы, поняла, что не ошиблась. Ведьма часто трахалась с местными йети, иногда устраивая целые оргии с массовым окончанием на её маленькое заостренное личико. И сейчас она страстно двигала тазом, член не был идеально твердым. Но это не проблема суккуба, у йети он действительно такой, сохраняющий гибкость даже при максимальном возбуждении. При каждой фрикции он слегка извивался, что доставляло ведьме особенное удовольствие. Она оскаливала зубы и рычала, будто бы зверь. Лионза сквозь завесу волос нащупала её маленькие груди с торчащими длинными сосками. Она нежно массировала их, пока её необычный гибкий член массировал ведьму изнутри. Было так хорошо, тепло, что это ощущение комфорта даже пересилило оргазм. Он в этот раз был не взрывом, не яркой вспышкой, а этаким разлившимся по всему телу теплом. Живот ведьмы надулся, наполненный семенем, затем сократился, вытолкнув его наружу, заливая гибкий красный член, живот суккуба, чудесные серебристые волосы.

Лионза перевернулась на спину, глядя на сталактиты, свисающие с потолка пещеры. Она долго еще была во власти этого теплого оргазма. Но постепенно все возвращалось на круги своя. Горечь поражения, печаль, невыносимая боль в груди от осознания, что она зря потратила больше года своей жизни и не смогла выполнить миссию.

Ведьма пришла в себя чуть позже, с трудом приподняла голову.

— Пить… — хрипло сказала она.

С потолка пещеры потекла струйка воды. Ведьма приоткрыла рот, жадно глотая жидкость.

— Никогда не видела таких мрачных суккубов, — сказала она, напившись. — Обычно вы до тошноты жизнерадостные.

— Я тоже бываю такой, — отозвалась Лионза. — Но у меня не лучший период в жизни.

— Ну, рассказывай.

Лионза вздохнула. Всю историю целиком знал разве что только Раксен. С другой стороны, почему бы и не рассказать? Что она теряет?

— Это долгая история. Но если вкратце, мне надо было спасти короля моей страны от магии альрауны. Я спросила у дриады, как её нейтрализовать. Та ответила, что лишь королева Сивианны знает. Я отправилась на Дальний Запад, в Сивианну. Там нашла королеву, которая оказалась киннари, и набрала во флягу волшебного молока, что течет в этой стране. Оно лечит почти любые болезни и дает молодость. Но пока я шла обратно, молоко протухло. А я потратила несколько лет жизни на это всё.

Ведьма засмеялась.

— Глупая суккуб! Ты разве не знала это выражение?

— Какое?

— Только королева Сивианны знает… Это значит, что никто знает вообще, понимаешь? Ну, еще говорят иначе: «Об этом только богам известно». Или вроде того. Твоя дриада тебе сказала, что не знает, как вылечить яд альрауны…

— Что?

Ведьма засмеялась еще сильней. Её хриплый смех эхом отражался от стен.

— И она права. Никто не знает противоядия против такого яда. Даже я.

У Лионзы задрожали губы, а к горлу подступил горький комок.

— Столько времени потрачено из-за того, что я просто неправильно её поняла… — сказала суккуб, чувствуя боль в груди. Она готова была разрыдаться, но сдерживала себя, стесняясь ведьмы.

— И это вся история?

— Там гораздо больше подробностей… — отрешенно сказала Лионза. — По пути я попала в гарем Лунного Царя и случайно сменила власть в этой стране. Ещё помогла существам сяо обрести свободу. И ещё я чуть было не стала предводительницей разбойников в тихих заводях… Мне пришлось сражаться за трон королевы Си, а потом меня трахнула киннари, чтобы снова стать королевой. И все что мне осталось на память, это фляга с вонючей жидкостью и перо королевы Цэрин.

Глаза ведьмы алчно заблестели.

— У тебя перо киннари, и ты жалуешься? — спросила она. — Давай его сюда!

Лионза поднялась, нашла узелок, вытащила перо и дала его ведьме. Та жадно схватило его, любуясь переливами света на бородках. Перо немного светилось, разгоняя полумрак пещеры. Лионза пожала плечами. Она полагала перо просто красивой безделушкой и подарком на память.

— А оно волшебное? — спросила Лионза. — Лунары мне ничего не говорили об этом.

— Да что они знают… Их магия чужая, с луны. А нашу, здешнюю, они не ведают.

Ведьма положила перо на плоский камень, который заменил ей стол, с величайшей осторожностью и трепетом, будто святыню.

— Сейчас, сейчас, всё увидишь… — бормотала она, копаясь в зарослях своих волос. Она неожиданно вынула оттуда флакончик с темной жидкостью.

— Что это? — удивилась Лионза.

— Чернила… — рассеянно отозвалась ведьма.

— Обычные чернила?

— Нет, тифарейского спрута. Немного пыльцы фей и… не помню уже.

— Чем они отличаются?

— Ими можно писать где угодно, и они еще будут в темноте светиться!

Лионза одобрительно кивнула, ей такие бы точно пригодились. Хорошая вещь. Ведьма осторожно открыла флакон, поставила рядом с пером и стала что-то шептать себе под нос. Лионза села, подогнув под себя ноги. Ведьма выкрикивала каждое слово все громче. Впрочем, Лионза все равно не понимала её языка. Те воспоминания, что она получила от горной ведьмы, не содержали подобного знания. А перо после каждого слова слегка вздрагивало, словно от сквозняка. Ведьма вошла в раж, закружилась вокруг камня, воздевая к висящим под потолком сталактитам руки с длинными изогнутыми ногтями.

К удивлению Лионзы, и перо приняло вертикальное положение, немного взлетело, закружилось в воздухе, повторяя танец ведьмы. Когда ведьма остановилась, тяжело дыша, перо подпрыгнуло и оказалось в открытом флаконе с чернилами.

— Скорей, задавай вопрос! — крикнула ведьма Лионзе.

— Как излечить короля Цвиллига от яда альрауны? Где искать лекарство? — выпалила Лионза.

Перо взмыло под потолок, капая чернилами с кончика. Потом повернулось параллельно полу, быстро, словно стрела, пролетело к ровному участку стены. Тут оно замерло на несколько мгновений, словно задумавшись. А потом начало выводить буквы. И в этот раз Лионза прекрасно знала язык. Это был язык людей Востока, на котором говорили в Цвиллиге и Союзе Городов. На стене появилась надпись, светящаяся мягким зеленым светом: «Асцелина из Шарцеля». Ведьма вытерла своими волосами пот со лба. Перо, закончив писать, легко опустилось на пол.

— Тебе что-нибудь говорит это? — спросила ведьма.

— Нет… — покачала головой Лионза. — Но я теперь знаю, где начать искать. А можно задать еще один вопрос?

— Нельзя, — отрезала ведьма. — Перо отвечает только на один вопрос и потом утрачивает свою силу. Теперь можешь воткнуть его себе в волосы. Будет красиво.

***

Когда Лионза снова оказалась в Цвиллиге, королевство ещё не пылало, но уже тлело. Восстания баронов, набеги кентавров на Пограничные Марки, крестьянские бунты. Сам король был жив, но был почти все время без сознания. По крайней мере, так ей сказали драконьеры из ближайшего пограничного форта.

Она и сама это все видела, пока пересекала страну с запада на северо-восток, в Шарцельские горы. Бароны и графы засели в своих замках, готовясь к обороне, а может, и нападению друг на друга. Крестьяне были не очень дружелюбны к незнакомым путникам. Везде ходили слухи, один нелепей и мрачней другого. Лионзу смущала расплывчатость предсказания. Шарцель — большой горный регион, здесь живут тысячи разумных. И где искать одну-единственную девушку? Но её имя не было местным. Уроженок Шарцеля обычно звали Герда, Грета, Бруна, Хильда… Имя Асцелина могла носить монашка. И это сильно облегчало поиск, здесь была только одна женская обитель.

В момент, когда Лионза стояла на перекрестке, раздумывая, каким путем ей следует идти в монастырь, порыв ветра неожиданно вырвал перо киннари из её волос. Лионза направила коня галопом вслед. Ветер грациозно пронес подарок Цэрин по небольшой лесной тропинке и забросил между ветвей старого дуба. Пока Лионза залезала на дерево, спасая свой талисман, до неё доносилось пение и стук топоров.

Спустившись, луанийка увидела, как на поляне дружно трудится группа горных гномов или, как их ещё называют, кобольдов. Эти существа представляли собой довольно удивительное зрелище. Известно, что горные гномы отличаются дурным нравом, самое частое их занятие — разбой, насилие и контрабанда. Их собратья — гномы, живущие в городах на побережье, всячески открещиваются от родства с ними, придумывая различные теории их происхождения от гоблинов или иных существ. Кобольды отличаются от гномов выступающими зубами, торчащими ушами и гораздо большим размером носа. Выглядит типичный кобольд весьма уродливо и очень свирепо.

Однако эти кобольды не выглядели враждебно. К тому же они слишком увлеченно рубили деревья, чтобы это было отвлекающим маневром. Ещё удивительнее была их одежда. Во всем Восточном крыле королевства Близнецов о неряшливо одетых людях говорят: «Он одет, как кобольд». Часто такими словами матери попрекают детей, что в пылу игру извозились в грязной луже. Но на дровосеках была опрятная одежда, более того, со священными знаками драконов, что говорило о высокой набожности незнакомцев.

Пока Лионза вставляла перо обратно в волосы и думала о том, что это за удивительные дровосеки, кобольды заметили луанийку. Самый старший, с бородой, расчесанной двумя прядями, прекратил петь и повернулся в её сторону.

— Приветствую вас, миледи! — сказал он приятным густым басом и поклонился.

Остальные гномы тоже приостановили работу, чтобы поприветствовать странницу.

— Куда держите путь? — спросил второй кобольд с густыми бровями и бородой округлой формы.

— В женскую обитель, — ответила Лионза, церемонно поклонившись в ответ.

— О, вы желаете принести обет Близнецам? — спросил третий, самый молодой гном, у которого бакенбарды ещё не успели стать полноценной бородой.

— Не совсем. А вы поставляете дрова монастырю?

— И не только! — ответил старший кобольд. — Мы всячески помогаем этому святому месту. Времена сейчас непростые, потому мы служим невестам Драгана, чем можем.

— И вы знакомы с монашками?

Это вопрос смутил гномов. Самый младший даже покраснел и опустил глаза.

— Мы хорошо знаем настоятельницу и некоторых сестер, — ответил старший.

— Вам случайно не знакома сестра Асцелина?

Лионза не могла читать мысли гномов, даже если бы сейчас устроила оргию с их участием. Но по лицам этих дровосеков можно было прочесть мысли и без подобных манипуляций. Они явно были знакомы с Асцелиной. Притом её упоминание их всех очень расстроило.

— Вы тоже пришли её забрать? — спросил младший.

— Забрать? Её кто-то забрал?

— Ну да, её забрал Конрад Короткий! — сказал кобольд, который до того, не участвовал в беседе.

— Она сама с ним пошла! — возразил ему круглобородый.

— Давайте так, — Лионза мягко прервала начавшийся спор. — Вы немного отдохнете от своих трудов, я сделаю привал. Мы сядем под дубом, перекусим и поговорим о том, что произошло с Асцелиной.

***

Их было семеро братьев. Кобольды вообще любят держаться семейных традиций. Но братья Штрольхи с детства были сами по себе. Их клан был разгромлен во время разборок с более многочисленным и свирепым. Их, как принято у горных гномов, угнали в рабство, работать в шахтах. Там они хлебнули лиха, Арнульф потерял левый глаз, Асгрим заработал каторжный кашель, Агни ревматизм в спине, Аскольд сломал ногу и она криво срослась, оставив на память хромоту. Так жить было дальше нельзя. Да и не жили рабы в шахтах дольше пяти-шести лет, даже если они кобольды. Арнульфу удалось организовать побег. Убив охранников, братья сбежали в другой конец Шарцеля. Эти места были не столь дикие, тут можно было нарваться на облаву, но зато сюда их более свирепые соплеменники и носа своего длинного не казали. И все складывалось у братьев неплохо. После набега на ту или иную деревню у них на столе всегда была баранина и свежее пиво. Что ещё надо для счастья? Но когда брюхо набито, просыпаются иные желания.

Братья уже вошли в половозрелый возраст, им нужны были женщины. Но о женщинах-кобольдах нечего было и мечтать, для этого надо было идти на поклон к убийцам их родни. В этом случае их ждали уже не шахты, а изощренная казнь. А с женщинами иных рас здесь тоже было туговато.

Впрочем, Арнульф, самый старший и самый умный среди братьев, знал, что делать.

— Пойдем добывать монашек! — постановил он на семейном совете, стукнув по столу большой бараньей костью.

— Так они за стены… кхе-кхе-кхе… не выходят почти! — возразил второй по старшинству Асгрим, с широким лицом и бородой округлой формы. — Кхе-кхе-кхе… А туда попробуй залезь.

— У них есть фруктовый сад, — хитро прищурившись единственным глазом, сказал Арнульф, — на террасе. Она не за стенами. А у нас что на дворе?

— Время урожая! — в один голос радостно завопили остальные братья, стуча по столу костями и пивными кружками. На том и порешили.

Впрочем, план оказался простым только в голове Арнульфа. Стоило кобольдам появиться на террасе, монашки подняли истошный визг. В горе-налетчиков полетели яблоки. И хорошо, если гнилые. Бывали и недозрелые, крепкие, как камни. Но самым неприятным было то, что все монашки, работающие в саду, оказались старухами. К тому же не по-монашески злобными, больше похожими на ведьм из сказок. Гномы уже приготовились ретироваться, когда самый младший, Атгер, заметил единственную среди этих фурий молодую девушку, которая не участвовала в битве, а истово молилась. Атгер бросился к ней и, несмотря на то, что получил множество метких яблок в лицо, захватил желанную добычу. Арнульф, видя успех младшего, протрубил отступление, приложив ладони к разбитым губам.

Домой гномы вернулись сильно побитые, но довольные. Хотя многие раны оказались и серьёзней, чем казались. Захваченная девушка долго плакала и отказывалась от лучшей баранины и вкуснейшего пива из таверны «Ноздря тролля». Впрочем, братья-кобольды не отличались благородством и чуткостью к горю монашки. Девушка прекратила плакать и в ужасе замерла, когда кобольды окружили её с членами наперевес.

— О, нет… — пролепетала она. — Умоляю!

— Ну, ты же дала обет Близнецам… — ухмыльнулся Арнульф.

— Да, да, я дала им обет… Я невеста Святого Дракона Драгана…

— Я помню, мы как-то священника грабанули, — засмеялся Арнульф, продолжая надрачивать свою огромную балду. — Он нам всю ночь проповеди читал. Я запомнил оттуда, что, мол, служащие Близнецам должны помогать ближнему своему, чем могут. А нам очень нужна помощь.

— Кхе-кхе-кхе… Невмоготу уже дрочить… — под общий смех добавил Асгрим.

— Ах! — вскрикнула девушка, покраснев. — Неужели у вас не осталось ничего святого?

— Вот мы и приобщимся сейчас к твоей святости! — сказал Арнульф.

Монашка хотела возразить, но рот её заткнула огромная резко пахнущая головка старшего брата. По её щекам покатились слёзы. В тот вечер она больше ничего не говорила и даже не стонала, когда кобольды по очереди сношали её прямо на большом столе, где обычно обедали. Стол ходил ходуном, яростно скрипел. Девушка отрешенно смотрела в потолок и молча плакала. Её пышные груди колыхались в такт напористым фрикциям гномов. Ноги дрожали. По ним текла кровь. Монашка была девственна. Впрочем, Арнульф и все его братья — тоже. Старшему  стоило некоторых усилий, чтобы пробиться через плеву в заветную глубину. Когда его балда оказалась внутри, монашка сильно дернула тазом, сдерживая крик. А кобольд впервые в жизни почувствовал, как его член сжимают упругие стенки женского лона. Это было непередаваемое удовольствие. Он начал загонять член резкими движениями, не уставая любоваться её совершенными формами, пышной грудью, небольшим животиком, густыми зарослями на лобке. Он не хотел ее отпускать, даже когда кончил. Но порядок есть порядок. Нехотя он уступил место уже нетерпеливо кашляющему Асгриму.

Кобольды не были слишком искушены в подобных забавах, и вся их фантазия сводилась к тому, что они трахали её по очереди в одной единственной позе на спине, руками широко разведя ноги девушки. Кто-то, кому было невмоготу ждать, подходил, тыкаясь членом в рот или щечки. Аскольд же несколько раз спустил на лицо, едва взявшись за свой фаллос. Заплаканная и залитая спермой девушка только закатывала глаза, безмолвно взывая к своим небесным покровителям.

Самым стойким оказался старший гном. Он поимел её в тот вечер не менее пяти раз. Когда прочие братья, довольные, улеглись спать прямо под столом, Арнульф развернул пленницу так, чтобы она целиком помещалась на столешнице. Потом залез сверху, навалился на неё всем телом, прижался к её пышной груди и долго медленно елозил в её теплой, раздолбанной семью членами вульве. Ему никогда в жизни так не было хорошо, разве что в далеком и забытом детстве. Девушка плакала, и кобольд тоже. Причем слеза текла из слепого глаза. Кончив, он сел рядом, вытирая щеку. Его слепой глаз неприятно зудел. Он потер его, закрыл веко. Снова открыл и… не увидел свой нос. А он всегда видел кончик своего большого носа с тех самых пор, как окривел на левый глаз. Арнульф закрыл здоровый глаз и… комната вокруг не погрузилась во тьму. Он видел! Видел вторым глазом! Гном со всей силы ущипнул себя за руку, проверяя, не заснул ли он. И заорал от боли, перебудив остальных братьев.

— Что такое? — спросил Асгрим.

— А ты почему не кашляешь? — спросил его Арнульф.

— Не знаю… Дышится как-то легко… Нет боли в груди… — задумчиво ответил второй по старшинству брат.

— И у меня спину не тянет… — сказал Агни.

— А я вижу! Вижу вторым глазом! — прервал его Арнульф. — Это чудо! Чудо!

Монашка, ничего не понимая, смотрела на своих похитителей, приподнявшись на столе.

— Как тебя зовут, святая сестра? — спросил Атгер, ощупывая свои щеки. Он не страдал ни от каких особенных болячек, однако после сегодняшнего набега, все его лицо было в синяках и ссадинах. Но сейчас от них не осталось и следа.

— Асцелина… — пролепетала девушка.

— Асцелина, ты — настоящее чудо! — провозгласил Арнульф.

***

Лионза, увлекшись рассказами братьев, крутила перо, вплетенное в иссиня-черный локон. Она никогда не слышала ничего подобного. Суккубы умеют забирать чужую энергию. Но чтобы кто-то мог дарить, да ещё исцелять? О таком она слышала впервые. Вот почему волшебное перо указало на неё.

— И что потом? — спросила она, подождав, пока Арнульф напьется воды из кувшина. — Вы её отпустили?

— Конечно, нет! Тогда мы ещё сильно погрязли во грехе. И даже такое чудо не могло заставить нас повернуть на путь святости. Мы хммм… испытывали её снова и снова, и каждый раз не могли поверить свои глазам, когда наши раны тут же заживали после того, как мы… ну… возлежали с ней.

— Моя хромота прошла только через месяц, — добавил Аскольд, гном с самым длинным носом.

— А монашке очень понравилось это всё. Ну и заниматься этим с мужчинами. Но главное, приносить добро. Она и дом наш в порядок привела. Мы, когда вернулись из набега, не узнали нашу берлогу. Все чисто, прибрано, аж блестит. И она нам все время проповеди читала, словно тот святой, что проповедовал зверям и птицам, — сказал Асгрим.

— И божественное слово проникло в наши черствые души, — продолжил Арнульф. — Мы завели алтарь, стали чтить святые дни, отказались от спиртного и неправедного образа жизни.

— Да, мы стали другими людьми! То, есть кобольдами! — радостно добавил Атгер.

— И мы решили её больше не держать в плену!

— Да, сняли с её ноги цепь.

— Но Асцелина не ушла никуда! Она сказала, что благодаря нам нашла свое истинное предназначение. Её служение людям.

— После этого все пошло наперекосяк… — мрачно завершил Арнульф.

***

— Где Асцелина? — кричал старший гном. — Где она?

Атгер, который в тот день остался дома, по хозяйству, испуганно хлопал глазами.

— Она… это… пошла в деревню в долине. Ну, за молоком. Говорит, молоко лучше этого вашего пива.

Остальные кобольды кивнули. Они и правда в последние недели полностью отказались от алкоголя, и им это даже нравилось.

— И чего ты её отпустил, на ночь глядя?

— Так она утром ушла.

— И не вернулась?

Арнульф хотел ударить по глупой роже младшего брата. Но перед его мысленным взором возникла Асцелина, такая добрая, чистая, праведная. Она бы такого не одобрила. Кобольд опустил занесенный кулак.

— Нельзя её одну отпускать, даже днем! Места тут неспокойные. Ну-ка, братцы, пойдем выручать нашу женщину!

Кобольды вооружились чем смогли и спустились вниз, в долину. Когда они достигли деревни, куда отправилась Асцелина, уже начало смеркаться. Впрочем, здесь никто не готовился ко сну, все крестьяне были крайне взбудоражены.

— Чудо! Чудо! — кричали они. У Арнульфа появилось очень плохое предчувствие.

Громче всех кричал совершенно голый старик. Рядом стояла смущенная Асцелина.

— Вы видели? Ни следа не осталось! — радовался дед.

— Это колдовство! — говорила какая-то старуха.

— Нет, чудо, явленное нам Близнецами! — возражал ей радостный крестьянин.

При виде кобольдов деревенские смолкли. Кто-то потянулся за вилами. Никто не любит кобольдов, особенно в Шарцеле. Но Асцелина остановила их:

— Эти гномы со мной!

— И вы после этого сомневаетесь в ней! — закричал голый старик. — Она даже кобольдов обратила в истинную веру! Посмотрите, на них Священные Знаки!

— Да что тут случилось? — не выдержал Арнульф.

Все оказалось довольно предсказуемо. В деревне старый охотник заболел кожным недугом, той жуткой болезнью из Порфины, известной как проказа. О лепрозориях в этих местах ничего не слышали, потому беднягу просто изгнали из деревни. Идти ему было некуда, и он стал жить в шалаше у дороги к поселению. Оттуда он громко плакал и просил милостыню у проходящих мимо односельчан или путников. И вот однажды мимо него шла Асцелина с пустым кувшином для молока. Она не могла пройти мимо бедняги. К ужасу местных крестьян, девушка опустилась на колени и заползла в шалаш к прокаженному. Потом оттуда стали раздаваться весьма непристойные звуки. Девушка томно вздыхала, шалаш ходил ходуном. Они занимались этим непотребством почти весь день. Но когда охотник голый выскочил наружу, от жуткой болезни не осталось и следа. Его лицо, ставшее из-за проказы похожим на морду тролля, снова было чистым. Собственно, потому он так и не оделся. Старик радостно демонстрировал всем, что он полностью здоров, на его теле не осталось ни пятнышка.

Так слава об Асцелине пошла по всей округе. В ту ночь гномы вернули девушку домой. И, казалось бы, все вернулось на круги своя. Но уже на следующее утро возле их дома появилось двое крестьян: мужчина и женщина. Мужик простил излечить его сухорукость, женщина — крапивницу. Асцелина, несмотря на возражения Арнульфа, взялась помочь мужчине. Женщине же с большим сожалением отказала, объяснив, что чудо происходит после проникновения в её лоно, потому, она способна лечить только мужчин. Однако крестьянка не успокаивалась, она на коленях умоляла её излечить, в отчаянии раздирала свои покрасневшие руки. В конце концов, за её лечение взялся Атгер. Он утащил больную в кусты и долго со вкусом её лечил. И что интересно, её крапивница и правда со временем прошла. Не так быстро, как у Асцелины. И больной требовались все новые и новые сеансы лечения. Но Атгер не возражал. Он всегда был готов помочь своему ближнему.

Что касается Асцелины, она вскоре попросила братьев возвести для неё отдельный флигель. Там она и принимала всякого страждущего. Слухи о ней дошли и до женской обители. К дому кобольдов пришла делегация, состоящая из настоятельницы монастыря и нескольких монашек. Но Асцелина отказалась возвращаться с ними, сказав, что она нашла свой вид служения. В стенах монастыря она не сможет исполнить своего предназначения. Настоятельница стала ее попрекать, говоря, что пути богов неисповедимы, и она не может знать, что ей назначено. Но Асцелина была тверда в своем решении, и монашки ничего не смогли тут сделать.

Жизнь кобольдов стала ещё лучше, ведь просители приходили не с пустыми руками. Но только старшему брату Арнульфу это все было не по душе. Часто он в приступе тоски заглядывал в окно флигеля, где Асцелина лечила очередного страждущего. И ему становилось ещё хуже.

***

— А потом за ней пришел Конрад Короткий, — сказал Арнульф.

— Кто это? Никогда не слышала, — спросила Лионза. Эти рассказы об Асцелине и её способе исцелять здорово завели суккуба. Потому она сама не заметила, как её руки нежно опустились ниже живота кобольдов, что сидели рядом с ней. Левая гладила наливающийся силой член Арнульфа, правая — член Асгрима.

— Когда я был маленьким безбородым гномиком, мой папаша вел с ним дела, — сказал старший кобольд, задыхаясь от жарких ласк. — Он был самым безбашенным пиратом во всем Северном Заливе.

— Но потом вроде как ему было видение или что-то вроде того, — добавил Асгрим. — И он оставил разбой и стал чтить Близнецов. От него много пиратов разбежалось. Но те, что остались, стали его верными последователями.

— А тут наш король как раз приболел, времена пошли неспокойные. К нему потянулся народ. Самому Конраду стали поклоняться, вроде как святому или пророку.

— И когда он прознал про Асцелину, прислал целое посольство. Там были и пираты бывшие, и женщины какие-то, и дети.

— И она согласилась с ними пойти? Но почему? — удивилась Лионза.

— Он был слишком сладкоречив…

— Да не, она сама вызвалась… Сказала, что…

— Что она так поможет большему числу нуждающихся…

Лионза уже достала члены гномов из штанов. Они хорошо лежали в её красных ладонях. Кобольды довольно пыхтели.

— И где сейчас Конрад?

— В своей крепости…

— На острове… Крепость… Цитадель…

— Цитадель Тул-Садум… Там наша Асцелина…

— Кстати, а вы почему не пошли к Конраду? Он же вроде больше не бандит, собирает вокруг себя праведников…

— Мы — гномы. Знаешь, на нас не действуют всякие магические уловки.

— От Асцелины буквально исходили добро и святость. А от Конрада — нет.

— Он такой же пират, как и был. Просто словами стелет мягче пуха.

— Мы сразу это чувствуем… Да, чуем подвох…

Два фонтанчика спермы взлетели вверх и забрызгали лицо суккуба.

— Неплохо… — сказала она, слизывая семя.

Часть 2. Ложные боги

Цитадель Тул-Садум находилась на небольшом скалистом островке в заливе. Чтобы туда добраться, Лионза наняла лодочника и купила несколько бутылок самого крепкого вина. На глазах удивленного старика-лодочника луанийка осушила из горла все бутылки, шатаясь, подошла к его лодке и упала на дно.

— Теперь можешь меня везззти, — заплетающимся языком сказала она. — Разззбуди, коггда приплывем…

И после захрапела. Лодочник почесал затылок, с жадностью осмотрел её серебряный амулет и кошель на поясе. Но грабить не решился, мало ли, на что способна эта краснокожая демоница. Заколдует его, превратит в осла или нос ему увеличит до пупка.

Впрочем, стоило лодке немного отплыть, как суккуб проснулась. Она лежала и смотрела на небо, которое бронзовело ранними сумерками. Лодочник скрипел уключинами. На Лионзу с неба смотрела полная луна.

Она закрыла глаза, пытаясь заснуть. Но вокруг было море, слишком враждебное, слишком чуждое. Стоял почти полный штиль, но Лионза вся сжалась, ожидая волну, которая захлестнет лодку, выковыряет ее из этой ненадежной скорлупки.

Ради чего это всё? Она потратила столько времени, больше двух лет. И лишь затем, чтобы искать пропавшую монашку в месте, откуда она начала свой путь. Может, нет никаких богов? Ни старых, которым она посвящала танцы в Луании. Ни новых, которым она служит теперь. Есть только Прародитель. Но он не требует ни молитв, ни поклонения. К нему лучше вообще никогда не обращаться. Она много думала по пути обратно. Зачем это все было? Какой урок она должна была усвоить? И ничего не приходило в голову, кроме того, что нет никаких уроков. Небо это просто небо. Там никто не живет.

— Ты ошибаешшшшся… — ответил тихий голос. Даже не голос, а противный шелест моря. Лионза приподняла голову. Все так же. В лодке только она и старик.

— В чем я ошибаюсь? — спросила она мысленно.

— Мы сущщщщществуем…

— Кто это «мы»?

— Блисссснетссссыыы…

— Тогда зачем это всё?

— Шшшштобы ты нашшшшла насссс… Пришшшшла к нам… Отссссступилась от лошшшшшных богов…

— Ложных?

— Те, шшшто в храмах не насссссстоящщщщие… Они мертвые… Они просссссто идолы…

— И где же настоящие?

— Мы сссссдессссь… Мы тебя шшшшшшдём…

Луна на небе неожиданно раздвоилась. А потом каждая из них снова разделилась на две. У Лионзы от выпитого порой двоилось в глазах, но чтобы четверилось… Такого ещё не было.

Но неожиданно в лунах появились вертикальные зрачки. Это были глаза змей или драконов. На неё с неба смотрел двухголовый дракон. Или две змеи.

— Мы ссссдессссь… Мы иссссстиннные боги!

Лионза вскочила. Лодочник испуганно вскрикнул. На вечернем небе снова была всего одна луна. Суккуб посмотрела на масляную морскую гладь, пламенеющую закатом, и ее вырвало.

***

Служители культа были разного возраста и пола. Бросались в глаза и их прежние сословия. Вот ухоженная дама, явно из негоциантов или аристократов. Вот низкорослый крестьянин. Вот совсем юный мальчик со стрижкой под горшок, как у оруженосца.

Они стояли, сбившись в кучу, терпеливо ожидая, пока Лионза выберется на берег и расплатится с лодочником. Когда луанийка подошла к ним, они расступились, выпуская вперед женщину, которая стояла чуть поодаль.

Она сбросила капюшон плаща, открывая лицо. Лионза вздрогнула и потянулась к мечу, обвитому вокруг пояса. Перед ней была коротко стриженная женщина с квадратной челюстью и шрамом на всю щеку.

— Лионза Луане, давно не виделись, — сказала женщина. Луанийка её знала. Наемница из Кедравара по имени Урсула Кастра, жестокая и безжалостная убийца. Она уже сталкивалась с ней в Обществе Хрустальной Слезинки. Тогда ее посадили в подземелье вместе с остальными заговорщиками. Но, видимо, сейчас, когда власть ослабла, ей удалось выйти.

Перехватив движение Лионзы к поясу, она рассмеялась неприятным металлическим смехом:

— Да, я бы с удовольствием скрестила с тобой клинки…

— Сестра… — бывшая аристократка, стоящая рядом, обиженно надула губы.

— Но у меня сейчас другой приказ… — продолжила Урсула, не удостоив вниманием другую сектантку. — Владыка сказал, что ждёт тебя.

Владыка? Это она о Конраде Коротком?

— Добро пожаловать, сестра Лионза! — взмахнула руками ухоженная дама.

— Только сдай оружие… сестра, — с нажимом сказала Урсула.

— И медальон! — добавила дама.

Когда Лионза передала наемнице меч, священный знак и шакраны, она наклонилась к самой щеке суккуба и жарко шепнула:

— Не делай глупостей… Я слежу за тобой, ничтожество…

***

Остров представлял собой огромную скалу, что возвышалась над поверхностью моря. А на самой её вершине располагалась древняя цитадель, в которой некогда обитали некроманты. После их разгрома эти руины пользовались дурной славой: там то видели духов, то говорили, что пираты прячут награбленные сокровища. Но судя по всему, сектанты в это все не верили. Они подлатали обветшавшие стены, укрепили ворота. Во дворе царила обычная для замка суета. Бегали, похрюкивая, крупные свиньи, раздавался стук кузнечного молота, морской бриз и вонь от животных смешивалась с запахом мясной похлебки.

Лионза шла, окруженная сектантами, которые встретили ее на берегу. Урсула вышагивала чуть позади, и суккуб спиной чувствовала, как её прожигают ледяные глаза наемницы.

Пройдя через двор, они направились к зданию, которое, видимо, некогда служило храмом некромантам. Лионза много раз бывала в таких и легко узнала их циклопическую массивную архитектуру и любовь к черным камням. Правда, барельефы с черепами были сбиты, и поверх кто-то не очень умело нацарапал двухголового змея. Такого Лионза ни разу не видела, сектанты, похоже, решили объединить человеческий и эльфийский канон.

У входа, на ступеньках, сидел старый сектант.

— Где Владыка? — спросила его Урсула.

— Господь наш Конрад готовится к мессе.

— Так поздно? — удивилась дама.

— Неисповедимы его пути! — сказал крестьянин-сектант из свиты Лионзы. И сделал священный знак.

Все повторили, кроме Лионзы и Урсулы. Последняя чуть заметно скривилась.

— Тогда ведем нашу… сестру… — наемница снова выделила это слово и окатила Лионзу ледяным взглядом, полным ненависти. — Ведем нашу сестру на богослужение.

Они поднялись по ступенькам в храм. Внутри, конечно, не было черного алтаря Бертегизела. Сектанты, как могли, сделали храм похожим на обычное место поклонения Близнецам.

Напротив входа, там, где должен стоять алтарь со статуей Близнецов, натянут большой холст. На нём тот же неумелый художник нарисовал двухголового змея. Здесь было что-то вроде сцены, пространство перед которой заставлено скамьями для верующих.

Они уже постепенно рассаживались. Свита сектантов прошла и села в первый ряд, прямо перед сценой. Справа от Лионзы села Урсула, слева дама. Храм потихоньку заполнялся. Сектанты в одинаковых серых рубахах занимали свои места. Они почти не разговаривали между собой. Но многие с жадным любопытством рассматривали новую гостью. Суккуб в свою очередь пыталась найти среди них Асцелину. Но здесь собралось не так много юных девушек. А среди тех, что присутствовали, монашки явно не было.

Последним прошел тот старик, что сидел на ступеньках. Он погасил все факелы в храме, кроме тех, что освещали сцену. После медленно спустился, кряхтя и держась за поясницу. Все сидящие затихли, даже, как показалось Лионзе, затаили дыхание. Словно ниоткуда, из темноты на плохо освещенной сцене сгустились силуэты. Первый принадлежал человеку небольшого роста, с аккуратной курчавой бородкой без усов, глубоко посаженными пронзительными глазами. Лицо было бледным и блестело от пота, словно он болел лихорадкой. Если верить кобольдам, он должен был уже разменять седьмой десяток. Однако, несмотря на болезненный вид, Конрад выглядел мужчиной средних лет. В глаза бросался довольно большой живот. Притом, что остальные части тела не говорили о его полноте.

Справа от него стояла Асцелина, бережно поддерживая пророка под локоть. Лионза ни разу не видела чудотворицу, а гномы описывали её довольно скупо. Но суккуб сразу поняла, что это она. Внешне она не была столь красива, как в рассказах кобольдов, особенно Арнульфа. Асцелина была не намного выше Конрада. С широким лицом, с большим носом, еле заметным пушком над губой, округлым полноватым телом, бледной кожей. Из-под монашеского чепца выбивался черный локон. Если бы Лионзу попросили вообразить типичную жительницу Иллати, в её голову пришла бы девушка примерно с такой же внешностью. Но у неё были удивительные глаза. Большие и карие. И они буквально лучились добротой и светом, освещая полумрак вокруг. Правда, под глазами были темные круги. Девушка выглядела уставшей или плохо выспавшейся.

Конрад внимательно оглядел собравшихся. Его взгляд остановился на Лионзе. Он ей чуть заметно кивнул, словно старой знакомой. Его глаза на секунду вспыхнули светом, и суккубу показалось, что в них вертикальные змеиные зрачки.

— Нас становится все больше, — негромко сказал пророк. Все затаили дыхание, замерли, как кролики перед удавом. Каждое его слово было четко слышно в гробовой тишине.

— Сегодня к Нам пришла сама Лионза из Луании. Первая в истории суккуб, которая признала Нас истинными богами!

Лионза напряглась. И вовсе от ненавидящего взгляда Урсулы. Нас? Кого это нас? Зрители оглушительно взревели от восторга. Конрад не сводил глаз с Лионзы, ей даже стало немного не по себе. Асцелина тоже бросила взгляд на луанийку, в её глазах была радость. Затем посмотрела на пророка с таким обожанием, словно перед ней был милейший щенок. Когда крики смолкли, Конрад продолжил:

— Многие из вас полагают, что прожили свою жизнь зря. В какой-то мере так оно и было. Когда в жизни нет божественного присутствия, в ней нет никакого смысла! Мы и сами, когда вернулись в мир, не помнили, кто Мы такие. Долгие годы Мы тратили на суету, присущую простым смертным. Но однажды Мы поняли! Мы поняли, кто мы есть на самом деле! Это было подобно стреле с алмазным наконечником, попавшей прямо в лоб! И отныне все наполнилось смыслом! Все стало кристально ясно.

Конрад не двигался с места, но Лионзе показалось, будто он стал гораздо выше ростом и навис над ней.

— Сколько бы вы ни прожили без Нас, даже один день, одно мгновение с нами стоят тысяч лет бессмысленной жизни! И вот оно, это мгновение! Узрите! Узрите Нас! Это самое лучшее мгновение в ваших жизнях! Смотрите, смотрите!

Темнота сгустилась, Конрад и Асцелина исчезли. В кромешной тьме горели только два глаза с вертикальными змеиными зрачками. А потом их стало четыре, как во сне Лионзы. Факелы на сцене вновь вспыхнули и зрители ахнули единым хором. Возле Асцелины стоял не человек. Огромный змей с двумя головами.

— Ссссмотрите, ссссссмотрите… — шипели головы, высунув раздвоенные языки. — Мы Блиссссснетсссы…. Мы вашшшшши Боги…. Мы Исссстинные боги… Сссабудьте лошшшшшных богов! Мы сссссдесь… Мы ссссс вами!

Четыре глаза смотрели вглубь, в самую душу. Обычно Лионза читала мысли, сейчас было наоборот. Эти четыре глаза прожигали её насквозь, видели всё. И у суккуба к горлу подкатил ком, по щекам потекли слезы. Это были слезы радости и облегчения. Словно кто-то снял с её спины тяжелый камень, словно ей, тонущей в болоте, подали руку… Так хорошо ей было лишь однажды, когда она увидела, как красив и многообразен мир, после встречи с огром Гандалаком.

Все зрители воздели руки в священном жесте, и Лионза присоединилась к ним.

***

Луанийка толком не помнила, как прошел остаток мессы. Когда она более-менее пришла в себя, то уже была в задней части храма, в просторной зала со столом для пиршеств. Стол был не такой уж большой, за ним поместились далеко не все сектанты. Во главе стола, будто муж и жена, восседали Владыка Конрад и Асцелина. Первой слева сидела Лионза, как раз возле бывшей монашки. Напротив неё Урсула. Рядом с Лионзой расположилась та знатная дама, которая представилась как сестра Пасифика. Так же был тот мальчик-паж, эльфийка с выпученными будто бы в удивлении глазами, старуха с густыми седыми бровями, несколько свирепого вида мужчин, видимо, бывших пиратов. Прочие сектанты прислуживали сидящим за столом. Видимо, те, кто сейчас разделял трапезу с Владыкой, входили в его ближний круг.

Асцелина почти не ела. А когда поднесла кубок ко рту, разразилась сильным кашлем. Конрад ласково погладил её по руке.

— Наша сестра отдаёт всю себя во имя Нас! Нашего общего блага! — возгласил он, подняв свой кубок. — Слава Асцелине Чудотворице!

Все подняли кубки. Только Урсула сделала это больше для вида. Лионза заметила, что у неё в кубке вода, а не вино. Конрад сам едва сдержал кашель, как показалось суккубу. Сейчас, в более ярком освещении, пара во главе стола казалась одинаково больной.

Суккуб сейчас ощущала последствия выпитого алкоголя перед этим путешествием. Её слегка мутило, и запах вина вызывал тошноту.

— Я слышала о тебе, ещё когда была в монастыре, — немного смущаясь, тихо сказала Асцелина. — У нас была одна послушница, которая жила в городе Бальбек. Она говорила, ты спасла город от страшных сестер-убийц.

— Да, было дело, — сказала Лионза, непроизвольно потрогав горло. Там давно не осталось и следа от разреза, что сделала тогда одна из сумасшедших. Но ей время от времени казалось, что там шрам и он чешется. — И я о тебе наслышана. От братьев Штрольхов.

Асцелина смущенно улыбнулась.

— Как они там?

— Скучают по тебе.

— Я тоже. Но мне надо было уйти. Я объясняла им…

— Здесь Асцелина может лучше раскрыть талант, полученный от Нас, — вмешался Конрад. — К Нам идут паломники, много людей. Им всем нужна помощь.

— А я тебя искала, чтобы ты помогла нашему королю, — сказала Лионза. Она не собиралась этого говорить, тем более при Урсуле. Но слова вырвались сами.

— Он болен, я слышала об этом, — грустно покачала головой Асцелина.

— Если он хочет помощи, пусть придет сюда, — сказал Конрад. — Мы не откажем никому.

— Я могу поехать в королевский замок и сообщить об этом? — спросила Лионза.

— Не торопись, — усмехнулся Владыка. — Мы определили каждому свою судьбу. Свой путь. Этот король не имеет особого значения. Он много грешил, не чтил Нас должным образом. И болезнь свою получил как наказание.

— Но если он умрет, страна опять погрузится в хаос. Я помню Багровую Смуту…

— Так было потому, что Мы были на небесах. А сейчас Мы здесь, с вами!

— Но я видела, Цвиллиг уже на грани войны!

— Скоро Мы явимся во всей своей мощи. И склонятся перед Нами все — и воины, и землепашцы, и монахи, и разбойники, и короли, и самые презренные бродяги. Все народы мира, даже те, что не желали Нам служить, склонят колени! Скоро! Грядет Наше пришествие! Мы сейчас с вами, а завтра будем со всеми, кто живет в этом мире! Восстанут мертвые! Утонувшие земли поднимутся со дна!

У Лионзы на мгновение сердце забилось чуть чаще. А что… что если и правда? Она видела его истинный вид. Чувствовала его. И, может, он не врет?

— Но я не могу пойти против клятвы…

— Гораздо важнее обет, что ты принесла, вступая в орден Нашего имени.

Лиоза хотела возразить, но сестра Пасифика мягко погладила её колено.

— Я слышала, у суккубов есть определенные потребности, кроме еды и сна, — тихо сказала она.

— Да, помогите нашей новой сестре! — провозгласил Конрад. — Лионза, этот ужин в твою честь!

Урсула встала, явно сдерживая отвращение, и пошла прочь, слегка кивнув Конраду. Владыка и сам, сдержанно поклонившись, встал и пошел, поддерживаемый Асцелиной. Тем временем, сестра Пасифика ласково прильнула к Лионзе. От неё веяло теплом, тяжелая грудь вздымалась. Лионза жадно впилась в мягкие губы женщины, та глухо застонала. Эльфийка смотрела на происходящее в некотором смятении, ее глаза выпучились еще больше. Но это не мешало ей поглаживать пах одного из пиратов. Ещё двое пиратов достали члены и терлись ими о лицо старухи.

Суккуб приподняла Пасифику и положила спиной на стол. Сестра страстно обхватила ногами бедра Лионзы. Член суккуба проник в мягкую теплую глубину. Сама Лионза тут же вскрикнула от неожиданности: один из пиратов, оставив старуху своему товарищу, резко овладел суккубом сзади. Эльфийка жадно сосала член другого пирата. Третий яростно рыча, сношал ту самую старуху. Та не стонала, а смешно ойкала, словно стесняясь своей страсти и удовольствия.

Все перемешалось. Лионза то трахала сразу трех женщин, то три мужчины овладевали ей одновременно, причем два члена оказывались в её анусе. Сестра Пасифика кричала, получая оргазм за оргазмом, мир вокруг был горячим багровым и липким.

***

— Раксен, я совсем запуталась, — тихо сказала Лионза.

Они были в небольшой келье, которую отвели сектанты гостье. Убедившись, что её никто не подслушивает, суккуб оживила леопарда. Ей надо было поговорить. Она пересказала ему все события, которые привели их сюда, и теперь ждала его вердикта. Хотя уже и знала, что он может ответить.

— Не понимаю, откуда у тебя сомнения, — сказал леопард. — Очевидно, с этим Конрадом что-то не так.

— Но я сама видела, как он…

— Мы с тобой и не такое видели за все эти годы. Неужели в книгах Драконьего бастиона ничего не написано о подобных существах?

— Не припомню, в том-то и дело!

— Значит, эти знания еще предстоит вписать!

— Ты не видел это вживую! Он был настоящим воплощением Близнецов! Я вживую видела их. Драгана и Драгу!

— А почему в таком странном каноне? Ты же видела не драконов. И не двух змей. Ты видела что-то среднее между ними.

— Люди не могут знать все истины!

Раксен фыркнул.

— Обманывается тот, кто хочет быть обманутым.

— Это из какой книги?

— Из моей. Ненаписанной.

— Я запуталась. И не знаю, что делать… — вздохнула Лионза.

— Я знаю. Иди спать. А утром еще раз подумай. И все встанет на свои места.

Луанийка потрепала леопарда за ухо.

— Ты, как всегда, прав. Прости. Что разбудила тебя из-за какой-то глупости.

— Я не против. Вообще давно хочу размяться.

— Сейчас, в крепости, это не лучшая идея.

— Ты права, спи. Только не превращай меня обратно. Хочу посидеть, посмотреть в окно на луну.

— Смотри, я не шучу. Воздержись от необдуманных поступков!

— Как будто я когда-нибудь их совершал. В нашем союзе ты за них отвечаешь!

Лионза фыркнула, почти как леопард.          

— Обещаешь?

Раксен поднял переднюю лапу, будто давал клятву на Томасионе.

— Спокойной ночи, Раксен!

Лионза осторожно поцеловала зверя в нос и улеглась на неудобную жесткую кровать. Раксен действительно сел под узким проемом, что служил здесь окном. Его шерсть серебрилась в лунном свете. Он почти не двигался. Но как только дыхание суккуба стало ровным, леопард распрямился и потянулся.

— Раз ты запуталась, я тут все распутаю, — тихо сказал он. — Спи, Лионза. Я разберусь.

Он легко и бесшумно вспрыгнул на окно и исчез в проеме.

Часть 3. Сила глупости

Наутро леопарда не было в келье. Лионза выругалась на луанийском. Раксен всегда отличался трусостью и ленью. Но у него бывали периоды, когда он начинал проявлять излишнее рвение там, где это совсем не требовалось. Где его теперь искать? Что там вообще произошло? В крепости было относительно тихо. По крайней мере, никто не бегал с криками: «Помогите! » или «Хватайте зверя! »

Она готова была сорваться немедленно искать своего блудного леопарда. Но если она выскочит всклокоченная, это вызовет еще больше подозрений. Потому Лионза умылась из оставленной с вечера чаши и взялась расчесывать гребнем свои непослушные кудри. Но гребень каждый раз зло выдергивал по нескольку волосков. За дверью послышались шаги. В келью вошел мальчик, тот самый, что вчера встречал ее на берегу.

— Господь наш Конрад желает вас видеть, — сообщил он, поклонившись.

Гребень снова впился в волосы луанийки. Она посмотрела на себя в карманное зеркало. Ладно, не так уж плохо. Лионза последовала за послушником. В этот раз они направились не к зданию храма, а к высокой и при этом массивной башне, которая служила как цитаделью, так и маяком. Они поднялись по винтовой лестнице почти на ее вершину к большим двустворчатым дверям. Возле них уже кривила недовольные гримасы Урсула. В этот раз она воздержалась от колкостей. Но её лицо выражало все оттенки ненависти.

Внутри — просторная зала. В дальней ее части стояли высокие кресла с резной спинкой. Судя по всему, тут все было обустроено так, чтобы комната напоминала тронный зал. На стенах вместо шкур и гербов — холсты со священными знаками и иллюстрациями к святым книгам. Как и положено в таких залах, сидеть здесь дозволено было лишь королю с королевой.

На троне сидел Конрад, подле него стояла Пасифика. Второй трон, видимо, предназначенный Асцелине, пустовал. Зато прямо у ног Конрада сидел, обернув себя хвостом, Раксен! И он был непривычно спокоен и даже расслаблен. Словно большой довольный кот. Конрад же смотрел на луанийку с насмешливым прищуром.

— А ты полна секретов, Лионза, — сказал он.

— Прошу прощения, — поклонилась луанийка, — я не ожидала, что он… сбежит.

— Это и к лучшему, — вмешался Раксен.

— Не стоит извиняться, — махнул рукой Конрад, — у нас была долгая беседа с этим юношей. Он умен, образован, пусть и поначалу маловерен.

Глаза леопарда сияли, словно два огонька свечи.

— Лионза, Господь Конрад и правда… правда и есть наш бог. Великие Близнецы, единые одном теле! Все наши бедствия кончились! — радовался Раксен. — Царство божие, оно здесь, на земле!

***

Раксен время от времени раздражал Лионзу. Но после разговора с Конрадом он стал невыносим. Она порывалась несколько раз превратить его обратно в шкуру. Но он каждый раз говорил, что слишком долго спал и теперь, когда живые Близнецы среди нас, не желает пропустить и мгновения.

— Кстати, — спросила Лионза, когда они, наконец, оказались наедине с леопардом, — о чем вы говорили с Конрадом?

Раксен умолк, почесался, обдумывая ответ.

— Странно… — сказал он, — не помню. Только в конце он мне сказал: «Пробудись». И я понял, что спал все это время. Я пробудился! Святые Близнецы, как же долго я спал!

— Лучше бы ты и дальше богохульствовал… — тихо про себя сказала Лионза.

Она сама разрывалась от противоположных чувств. С одной стороны, она воочию видела, как Конрад становился Близнецами. С другой… Раксен после общения с Конрадом казался слишком непривычным и странным. Но ведь это и правда похоже на чудо.

Она стояла у окна своей кельи, теребя волос, куда было вплетено перо королевы Цэрин. Слишком соблазнительно было вот так бросить все, ради чего она жила последние годы. Разом сбросить тяжелый груз с плеч и начать новую жизнь, служа живым богам.

С моря подул мерзкий соленый ветер. Перо, которое Лионза успела почти что выплести из волос, резко дернулось и выскользнуло из рук. Лионза попыталась его схватить, но ветер оказался быстрее. Он понес подарок киннари через двор в сторону башни, где она нашла просветленного Раксена. Ещё мгновение — и перо, блеснув в свете солнца, влетело в окно тронного зала.

Суккуб бросилась следом. Она выпрыгнула из окна кельи, на глазах пораженных послушников приземлившись на ноги во дворе. Благо, высота была небольшая.

— Лионза, ты куда? — закричал ей вслед Раксен.

Суккуб уже стремилась к входу в башню, но путь ей преградила наемница. Откуда она взялась? Буквально пару мгновений назад её тут не было. Видимо, она и правда неотступно преследует Лионзу. Луанийка выругалась, Урсула сощурила стальные глаза, шрам на её лице стал багровым.

— Куда собралась, шлюха? — спросила она.

— А ты не очень вежлива. Как учил Господь наш Конрад…

— Не заговаривай мне зубы. Думаешь использовать какую-то свою колдовскую уловку?

Лионза усмехнулась. Похоже, Урсула до сих пор переживает по поводу их прошлого поединка. Тогда суккубу помогло победить волшебное покрывало Майи.

— Ты ищешь драки? — спросила Лионза. — Иначе не понимаю, почему я не могу пройти? Я уже была в той зале наверху.

— Потому, что не можешь, — оскалилась Урсула. Её шрам стал ещё темнее.

Лионза сделала шаг навстречу наемнице. Она пока не понимала, провоцирует ли Урсула драку, или действительно по какой-то причине башня закрыта. Урсула резким движением вытащила кинжал. Его острие уперлось в горло луанийки, прямо на месте фантомного шрама.

— Ещё один шаг, и твой язык вывалится из разреза, — сказала наемница.

— Удобно сражаться, когда у тебя клинок, а твой враг безоружен, — сказала Лионза, замерев на месте.

— Не тебе говорить о честности в бою. В прошлый раз победа была моя! Моя! Ты никудышный воин, Лионза. Твое место в борделе, а не в ордене.

— Ты хочешь вторую попытку?

— У тебя нет шансов, Лионза.

— Что тут такое?

Дверь позади Урсулы открылась, и оттуда показалась целая процессия послушников во главе с Асцелиной.

— Ничего… я показывала нашей новой сестре приемы владения оружием.

— Да, немного обменялись опытом, — подхватила Лионза, деланно засмеявшись, и спросила: — А где владыка Конрад?

В ответ Асцелина сильно закашлялась. Из глаз брызнули слезы, а в уголке рта появилась капелька крови.

— Он у себя, — сказала она, — но в это время он не велит никого пускать.

Лионза подошла и подхватила Асцелину, которая готова была упасть в обморок.

— Ты неважно выглядишь. Тебя саму надо лечить, — сказала она.

Асцелина улыбнулась бледными губами:

— Это обратная сторона моего дара.

— Но тебе становится плохо всегда после сеанса лечения?

— Да… Но последнее время эти приступы бывают и просто так.

— Ты сейчас никого не лечила?

— Нет… мы просто беседовали с Владыкой.

— О чем, если не секрет?

Вопрос, казалось, сбил с толку девушку. Она потерла виски.

— Странно… Не могу вспомнить… Вроде о пробуждении… Да, Пробуждении…

Сердце Лионзы забилось, как встревоженная птица. У неё в голове роилось столько вопросов, но Урсула оттеснила её от юной монашки.

***

Пасифика была единственной новой знакомой, помимо Асцелины, которая действительно нравилась Лионзе. В этой женщине не было ни капли зла и лукавства. Да и типичного для верующих ханжества оказалось не так много. Пасифика действительно всем сердцем верила в Близнецов и ещё больше любила всех своих ближних, стараясь всячески им помогать. Но в ответ ближние всячески смеялись над ней. Сестры откровенно издевались над ней, отец же просто однажды выдал ее замуж за соседнего графа. К счастью, этот бурдюк, полный вина и богохульства, упился до смерти на свадебном пиру. И Пасифика, едва успев стать супругой, тут же стала вдовой. Она была молода, и в ней просыпались разного рода желания. Но она направляла их в стезю любви к Близнецам. Но и тут не находила должного понимания даже у настоятеля церкви. Он говорил, что ей следует снова выйти замуж, выполнить свой женский долг, оставив потомство. Что она и сделала, выйдя за брата мужа. Тот был несколько приятней в обращении, но тоже не понимал свою супругу. К тому же у пары не появлялись дети. Пасифика объездила много святых мест, моля о том, чтобы ее чрево стало плодородным, все зря. Так она однажды и прослышала о новом святом по имени Конрад. Тот, узнав ее историю, сказал, что это не имеет никакого значения. Так произошло потому, что Близнецы не желают, чтобы ребенок родился от этого недостойного человека. Она должна остаться с ним, служить истинным богам. Он приказал её слугам сообщить мужу о гибели Пасифики в Северном заливе. А она осталась с Господом Конрадом, отдавая всю себя этому служению.

И каково было ее удивление, когда однажды Конрад велел ей встретить суккуба Лионзу. И не просто встретить, но и послужить ей утехой и своего рода пищей. Сначала Пасифика была в ужасе от этого приказа, но Конрад умел убеждать. И Пасифика ещё больше прониклась любовью и уважением к Господу Конраду. Ведь, занимаясь любовью с суккубом, Пасифика испытала такое блаженство, которое ей не доводилось испытать ни разу в жизни. Потому она даже с нетерпением ждала, когда суккуб снова пожелает развлечься с ней.

И Лионза не заставила себя ждать. Поговорив с Асцелиной, луанийка направилась прямо в келью Пасифики. Та молилась, стоя на коленях перед образом Господа Конрада, нацарапанным на стене. Очень удобная поза. Лионза бесшумно подошла, задрала серую сектантскую рубашку, под которой не было никакого нижнего белья.

— Ах… — вскрикнула Пасифика.

— Продолжай молитву, сестра, — сказала Лионза, легко скользя в заднем проходе женщины. — Одно другому совсем не мешает.

— Это неправильно… — отвечала Пасифика, при этом активно подмахивая Лионзе, глубже насаживаясь на её член.

— Думаю, Господь наш Конрад совсем не против таких молитв, — отвечала суккуб, ускоряя фрикции. Пасифика опустила лицо в пол, застонала и разразилась таким мощным оргазмом, что Лионза едва не рухнула на пол. Она не была готова к такому сильному эмоциональному всплеску, по всем её органам чувств будто ударило страшное цунами. Сестра Пасифика в изнеможении опустилась на пол. Из её анального отверстия толчками выходило семя. Лионза опустилась рядом. У неё уже были воспоминания этой любовницы, и она особо не придавала им значения, тем более, что самыми яркими были эпизоды жизни Пасифики до того, как она уверовала в Конрада.

Но сейчас Лионзу интересовали немного иные детали. Приступы болезни Асцелины. Пасифика часто была их свидетельницей. Девушка выходила бледная из башни, падая на руки сопровождающих. Каждый раз после сеанса общения, когда в залу никто не допускается. В другое время ничего подобного Лионза не увидела.

— Пасифика, — спросила суккуб, — а как часто Господь Конрад беседует с Асцелиной?

Эту информацию было сложно найти в хаотических воспоминаниях сектантки.

— Дважды в день. После обедни и глубоко ночью… А зачем это тебе?

— Просто любопытно. Спи… Мне было так хорошо с тобой.

— И мне тоже, Лионза… Никто не был в моей жизни так же хорош, как ты…

Лионза осторожно поцеловала Пасифику в лоб. Осталось дождаться ночи.

***

Раксен не спал. Он был все-таки не настоящий леопард, еда и сон ему были не нужны. Потребность во сне в его случае была скорее способом расслабиться, спасти свой разум от безумия. Но в моменты, когда он трансформировался в звериную шкуру, он как раз и впадал в подобие необходимого ему забытья. Потому сейчас он не спал, зыркая в темноте глазами, в которых отражался свет луны. Лионза слегка беспокоилась за его душевное здоровье, он на её памяти ни разу не бодрствовал так долго. Впрочем, если её план сработает, Раксен снова станет прежним. Но сначала надо было его куда-то спровадить, поскольку после прозрения в делах веры он стал ее неотлучным соглядатаем.

— Забыла сказать, — нарушила тишину Лионза, — после ужина я разговаривала с сестрой Пасификой. Конрад хотел бы снова побеседовать с тобой.

— Так поздно? — удивился Раксен.

— Сам смотри, окна в башне ещё светятся. Он всегда в это время разговаривает с Асцелиной и другими приближенными.

Леопард недоверчиво фыркнул, подошел, посмотрел в окно.

— Ладно, иду. Надеюсь, это не твой дурацкий розыгрыш!

— С каких пор ты мне не доверяешь?

— Я тебя люблю, Лионза. Но в тебе так мало веры, и это часто мешает тебе самой.

— Иди уже, Владыка не будет ждать тебя вечно.

Леопард вспрыгнул на окно и исчез в ночной темноте. У Лионзы было совсем немного времени. Убедившись, что Раксен направился к башне, она вышла из кельи через дверь, стараясь быть как можно бесшумней. Когда она проскочила двор к башне, до нее уже доносился шум голосов. Это Урсула говорила леопарду, что он не может сейчас пройти. Они оба должны были скоро сообразить, что это было отвлекающим маневром. И начать искать суккуба. Потому Лионза торопилась. Она не могла пройти через дверь, Урсула не сходила со своего поста. Но сейчас все ее внимание было сосредоточено на незадачливом Раксене. И суккуб имела возможность вскарабкаться по стене наверх. Дело это было весьма непростое, но ловкость и нечеловеческая сила сильно помогли луанийке. Она боялась, что эти двое спохватятся раньше, чем она доберется до нужного окна.

— Кто тебе сказал эту глупость? — донеслось до Лионзы. — Наверно твоя шлюха-хозяйка?

— Нет! — неожиданно для суккуба ответил леопард, — Во-первых, она мне не хозяйка, а во-вторых, мне это сказал мальчик, запамятовал, как там его…

Лионза улыбнулась: неужели Раксен исцелился от наваждения? Вряд ли. Скорее всего, просто даже в таком состоянии остался верен себе. И ей. Все-таки, она его иногда ценила меньше, чем он заслужил.

— Если ты врешь, я разрежу твою проеденную молью шкуру на мелкие кусочки. А потом сожгу.

Раксен сердито фыркнул, повернулся к Урсуле и стал грести лапами, будто кот, убирающий за собой экскременты.

— Хотел меня отвлечь? Завтра ты об этом пожалеешь. Сильнее пожалеет только эта краснокожая ш…

Урсула не успела договорить. Струя кошачьей мочи ударила ей в лицо. Урсула зарычала, словно сама была диким зверем, но Раксен уже прыжками мчался прочь. Лионза выругалась. Но другого шанса точно не будет, леопард своей выходкой отрезал путь назад. Она поползла вверх, с трудом цепляясь за выщербленные камни. Внизу вскоре послышалось тяжелое дыхание и тихие ругательства. Урсула судя по всему, не догнала Раксена, но все же решила не оставлять свой пост. Она пошла вокруг башни, освещая стены масляным фонарем. Лионза затаила дыхание и вжалась в стену. Внизу было тихо. Суккуб вспомнила холодные безжалостные глаза, по спине пробежал холодок. Лионза напрягла все силы, чтобы не упасть. Оказалось, что держаться было труднее, чем лезть вертикально по стене. Пальцы свело судорогой, мышцы на ногах пронзила острая боль.

Казалось, прошла целая вечность, когда снова послышались тихие шаги. Не увидев ничего подозрительного, Урсула пошла к входу. Лионза с трудом оторвала руку от стены, подтянулась выше. Вот оно, нужное окно. Оно закрыто деревянными ставнями, но оттуда пробивался свет факелов. Лионза осторожно отворила ставню, стараясь не шуметь. Впрочем, участникам действа, которое открылось суккубу, было не до легкого скрипа.

Возле трона извивался огромный двуглавый змей. Он, приподняв над землей, держал в путах своего тела обнаженную Асцелину. Та смотрела в потолок отсутствующим невидящим взглядом. Два змеиных члена безжалостно терзали ее вульву. Змею явно нравился процесс, он довольно шипел, его кольца при каждой фрикции сжимали девушку. Лионза бесшумно спрыгнула на пол. Это не ускользнуло от внимания змея. Все четыре глаза смотрели на суккуба, заглядывали прямо в душу.

— Как ты поссссмела? Поссссмела нарушшшшить нашшшш сссссапрет?

— Ты не тот, за кого себя выдаешь! — ответила мысленно Лионза, стараясь сопротивляться змеиным чарам.

— Мы вашшш Госсссподь! Мы — Блисссснетссы!

— Отпусти девушку, ты… не Близнецы… Ты… ты…

Лионза хаотично пыталась вспомнить книги, которые читала в Драконьем бастионе, и лекции о чудищах. Но ничего не приходило в голову.

— Аспид! — неожиданно раздался голос Раксена. — Это аспид, я вспомнил! Я читал о них в одном трактате!

Леопард появился в оконном проеме. В это же время в залу ворвалась Урсула с обнаженным кинжалом.

— Но аспиды не бывают оборотнями, — возразила Лионза. Однако она не могла признать правоты Раксена. Действительно, чудище было больше всего похоже на аспида. Им иногда поклонялись, впрочем, до первого сожранного паломника. Эти твари невероятно свирепы, но при этом не обладают ни каплей разума. Они были способны зачаровать свою жертву, чтобы она подошла ближе. Но не более того.

— Кстати, как ты преодолел его чары? — спросила Лионза Раксена, не отвлекаясь от наступающей на нее Урсулы.

— Когда я увидел, что эта женщина служит ему, то подумал, что не может быть такого. Никакому истинному праведнику или богу не будут служить столь аморальные личности!

— Урсссссула, — шипел змей, — рассссделайсссся сссс ними…

— С удовольствием, — криво улыбнулась наемница. — Как давно я этого ждала.

Лионза едва успела увернуться от молниеносного выпада кедраварки. Тут в скорости она могла посоревноваться со змеей. Раксен же бросился на змея Конрада. Он нехотя отпустил Асцелину, бросив ее подле трона. Леопард с рычанием сцепился с аспидом. В то время Лионза снова едва увернулась от удара кинжалом.

— Тебе не уйти от меня, тварь, — по-змеиному шипела наемница, разозленная вторым промахом. От неё воняло кошачьей мочой.

— Знаешь, Урсула, забавно, что мы с тобой дважды встретились в начале и конце моей миссии…

— Это конец твоей жизни, Лионза.

Но суккуб снова увернулась.

— Ну, так вот, — продолжала суккуб, — я очень жалела о том, что потеряла столько времени зря, отправилась к самому краю карты.

Урсула ничего не отвечала, она ходила вокруг, поигрывая кинжалом, готовясь нанести новый удар. Её серые глаза горели холодной яростью.

— Но есть кое-что, чему я научилась в этом путешествии, — сказала Лионза, не сводя глаз с противницы. Урсула снова атаковала, только в этот раз неожиданно получила мощный удар под дых ногой. Урсула в удивлении округлила глаза и получила ещё один удар ногой с разворота. Кинжал полетел в сторону, Урсула рухнула на спину.

— Проклятье… — простонала она, — опять колдовство?

— Нет, искусство рукопашного боя. В Лунной стране таким владеют разбойники в тихих заводях, — усмехнулась Лионза. — Я многому у них научилась. Возможно, это стоило потерянного времени.

Урсула зарычала, вскочила, но получила ещё один сокрушительный удар, который отправил её во тьму забытья. Лионза повернулась в сторону шипящего и рычащего клубка. Змей оплетал тело Раксена, пытаясь его раздавить, леопард яростно терзал врага. Асцелина неподвижно лежала там, где ее оставил Конрад. Неужели мертва? Лионза бросилась к девушке. Нет, она дышала. Просто находилась в полной прострации, её глаза не выражали ничего. Она все еще под чарами змея! Лионза встряхнула девушку.

— Пробудись! Пробудись! — закричала она, вспомнив слова Раксена и самой Асцелины.

В её голове раздался смех Конрада. Несмотря на то, что он был занят боем с Раксеном, ему хватало времени следить за Лионзой. Впрочем, у него же две головы.

— Это бессссполесссно… — шипел змей в голове суккуба. — Мой гипноссс нельссся так просссто ссснять!

— Я не понимаю, зачем она тебе? Ты не похож на больного… По крайней мере, в змеином облике.

— Это не твоя сссссабота!

— Ты все равно проиграл! Асцелина не останется с тобой!

— Она сссспит и не помнит! Она будет сссспать сссссколько я ссссахочу!

Лионза снова встряхнула несчастную под смех змея. Раксен с рычанием подпрыгнул, увлекая Конрада с собой. От сотрясения воздуха поднялась пыль и откуда-то сверху, кружась зигзагами в воздухе, опустилось перо. Перо киннари! Лионза схватила его, и не отдавая себе отчет в том, что делает, слегка пощекотала нос Асцелины. Лицо девушки исказилось в гримасе. Ноздри расширились и она чихнула. Карие глаза бывшей монашки неожиданно сфокусировались на суккубе.

— Боги… что тут происходит? — прошептала она.

— Мы спасаем тебя от чудовища… — сказала Лионза, — полежи тут. Мы сейчас все закончим!

В её голове яростно шипел змей, видя, что его чары разрушены. Но он не собирался сдаваться.

Лионза внимательно присмотрелась к чудищу. Черная змеиная кожа, кое-где желтые пятна. Но было нечто, что явно выбивалось в облике аспида. Где в середине тела у него было нечто вроде мешка. Тело расширялось, будто змея сожрала жертву и пытается ее переварить. Однако тут кожа змея расходилась в стороны. Этот предмет явно был чужеродным в теле аспида. Словно застрявший камень. И он был подозрительно знакомой формы. Лионзу пронзила догадка.

— Яйцо! — закричала она. — Раксен, бей в яйцо! В середине тела у него яйцо!

Леопард изловчившись, ударил в яйцо задними лапами. Лионза упала на колени, так сильна была боль чудища, которая транслировалась в её голове. Аспид извивался на полу, не помня себя от боли. И постепенно снова приобретал человеческий вид. Вскоре перед Лионзой и Раксеном лежал Конрад Короткий, только в его животе так и осталось яйцо. Разбитое леопардом, оно истекало черной жидкостью.

— Ты сожрал яйцо аспида… — сказал Раксен. — И оно…

— Позволяло тебе превращаться в него! — закончила Лионза.

Асцелина с трудом приподнялась, с ужасом глядя на пророка.

— Так ты обманывал? Ты не Они? — плакала она.

— Я и есть Близнецы… — отвечал Конрад, глядя в потолок. — Да, я проглотил яйцо, получил силу аспида. Но я и есть Близнецы, вам не понять…

— Яйцо прорастало в тебе, — сказала Лионза, — и однажды рано или поздно ты бы полностью стал неразумным чудищем. Вот зачем тебе нужна была Асцелина! Её дар на время останавливал этот процесс! Но при этом ты не хотел излечиться полностью! Ты хотел оставаться и человеком, и змеем!

— Я видел глупость… глупость, которую ты тоже видела, Лионза, — отозвался Конрад. — Но у тебя нет права называть меня обманщиком. Ты можешь убить меня, у тебя есть на это право. Но у тебя нет права судить меня. Человеку невозможно объяснить словами, что такое необходимость, если он не знает, что значит глупость. Глупость. Глупость имеет свое лицо… и глупость должна стать твоим другом, иначе она станет твоим врагом, которого ты будешь бояться… злейшим врагом. Я помню, когда я с парнями гонял купцов по заливу… кажется, это было тысячу веков назад… мы пришли в одну деревню, чтобы пополнить запасы. Мы сделали это и ушли, но какой-то старик побежал за нами, он плакал и не мог толком ничего сказать. Мы вернулись в деревню и увидели, что они поклоняются изображению на стене. Это был силуэт, похожий на двуглавого змея. И они думали, что это лик Близнецов! А это был ссанный развод. Просто ссаный развод на стене! Кто-то из наших отлил на стену амбара. И его моча… Она стала похожа на лик Близнецов! И эти люди упали на колени, они молились этой засохшей моче, и тогда я понял… как будто в меня кто-то выстрелил, выстрелил алмазной стрелой прямо мне в лоб. И я думал: о, боги, это гениально. Гениально. Воля, чтобы сделать это — совершенная, кристально чистая. И я понял, что боги среди нас! Любой из нас может стать богом. Сегодня это мой парень, что поссал на стену, а завтра это я! Я буду богом, если в меня поверят! И я им стал! Я и есть Близнецы! Я…

Конрад дернулся и затих. Он неподвижно лежал в луже черной жижи, что вытекла из яйца аспида. Асцелина всхлипнула и лишилась чувств, упав на руки Лионзы.

***

Лионза, Пасифика и Асцелина сидели у костра. Раксен с времени сражения в башне отдыхал, приняв вид шкуры. Бывшую монашку немного знобило, она почти ничего не ела.

— Мы не пойдем в королевский замок, — говорила ей Лионза. — Ты слишком растратила себя, ты просто умрешь, если решишь кого-нибудь излечить.

— Нет, — твердо отвечала девушка. — Ты должна меня понять!

— Ты погибнешь!

— Я всю свою жизнь искала способ послужить Близнецам! И растратила весь свой дар на него… На ложного бога! Но я ещё могу все исправить!

— Я найду другой способ исцелить короля! Обещаю! — возражала Лионза. В руках она крутила то самое перо киннари, уповая на него. Однако после того, как оно помогло пробудить Асцелину, перышко стало терять свой красивый вид. Щетинки почти осыпались, остался практически один остов.

— Асцелина права, — неожиданно вмешалась Пасифика, — она смертельно больна. А так она успеет помочь только одному человеку. И пусть это будет тот, от кого зависят жизни многих. Она спасет разом тысячи жизней! Но… я бы наверно так не смогла.

— А я смогу! — с жаром говорила Асцелина. — Я была рождена для чего-то великого. И я сделаю это!

— Это похоже на гордыню, — отозвалась Лионза, — а это грех. Вспомни, к чему это привело Конрада.

— Ты должна меня понять, Лионза! Ты сама думала, что растратила столько времени зря! И вот оказалось, что пути богов неисповедимы! Так и со мной. Сами Близнецы… истинные Близнецы, что на небесах, они хотят, чтобы я помогла королю!

Лионза вздохнула. Она дико устала от этих споров.

— Прошу тебя, поклянись, что доставишь меня к королю… Прошу тебя!

Лионза посмотрела на осыпавшееся перышко, а потом бросила его в костёр. Пламя вспыхнуло разноцветными языками и снова стало таким же, как прежде.

— Это глупо, — сказала она. — Но кто я такая, чтобы идти против твоей глупости…