Танец

Стояла мировая ночь. Лунная дорога ломалась на беспокойной поверхности воды. Они шли рядом по песку, смешанному со старыми ракушками и галькой. Две пары босых ног оставляли след за собой, а потом набегала волна и разрушала такие привычные для неё формы. Следы снова появлялись, но упрямая волна опять брала верх. Создание и разрушение – вечный двигатель жизни.

Они шли всё дальше и дальше по бесконечной кромке берега, разговаривая вполголоса. Свет луны цеплялся за гладкую, матовую кожу их тел. Она откинула назад загорелой рукой волосы и остановилась, всматриваясь в ночной горизонт, почти слившийся с небом и морем.

- Как красиво! Вон, смотри, кто-то из воды выпрыгнул!

- Наверное, дельфины, - догадался он.

- А вон ещё… и ещё…  Сколько же их здесь?

Он посмотрел на неё. Она улыбалась и радовалась как ребёнок, наблюдая за игрой этих удивительных животных. Глаза светились, грудь поднималась в такт волнительного дыхания, и волосы, чуть взлохмаченные, спускались по плечам молочной рекой. Желание постоянно обладать ею, такой любимой и родной, пронеслось по всему телу, словно молния.

«Как ты могла? » - тут же вспомнил он и от боли, как от укола, сжал кулаки.

Эта мысль душила его уже несколько недель, не давая покоя, всё ведь было прекрасно, пока он не узнал о…

***

Когда заноза попадает под кожу, нужно сразу извлечь её, иначе она воспалится и уж тогда будет ещё больнее и мучительнее. Он вытягивал её длительными и томительными ночами, но легче не становилось. И тогда он придумал, как избавиться от боли. Навсегда.

***

Она бросила круглый гладкий камешек в воду, но тот упал совсем недалеко и скрылся в тёмных недрах, даже не пустив кругов. Раздался её звенящий, не похожий ни на один в мире, смех.

- Ну вот, нужно было левой рукой бросать! Правой совсем не умею. Что тут скажешь – левша с рождения.

Теперь уже она посмотрела на него и глубоко вдохнула влажный морской воздух. Ей было хорошо с ним. Только с ним. И он рядом. Разве такое бывает? Да, вот он, тот, в ком хочется раствориться навсегда, тот, кто заставил  её поверить в любовь, как в силу, дающую жизнь, а не как в медленную, мучительную, выкручивающую каждый нерв, болезнь. Вот он. Здесь. ОН. ОН. ОН. Волна счастья заставила забыться. Она быстро покружилась два раза, потом подпрыгнула с поднятыми к небу руками, забежала в море по колено и, зачерпывая воду ладонями, стала подбрасывать её вверх.

- Иди ко мне, я хочу ощутить наши тела в этом безмерном водном пространстве. Какое это блаженство!

Он, не желая сдерживать себя дольше, как намагниченный её озарённой улыбкой, тоже забежал в воду.

…Его шальные руки блуждали по любимым изгибам, губы жадно собирали морские капли с её лица. Но вода была солёная, и он не ощутил вкуса её слёз, слёз ломающего счастья.

- Твои руки самые лучшие, самые нежные, - шептала она, полностью раскрываясь навстречу ему.

- Хочешь, чтобы было ещё лучше?

- Да, да, -  отвечала она.

- ДА!!! – вторила её голосу вода.

- Тогда представь, что занимаешься любовью в последний раз, что ты больше никогда не почувствуешь меня, не ощутишь мои прикосновения на своей груди, - с этими словами он освободил её от давно не нужного купальника, и тот сразу же был подхвачен волной.

- Что ты делаешь? Он же уплывёт, - целуя его плечи, она попыталась ухватить одну из завязок, но его рука разжала пальцы.

- Тебе он больше не понадобится.

- Сумасшедший… - сначала одна, потом другая нога оказались на его бёдрах. – Мой сумасшедший и безумный. Я люблю тебя… Люблю…

В воде он ещё сильнее почувствовал фиалковый запах её кожи, который всегда был рядом с ним, даже если её не было рядом. Волны танцевали вокруг двух тел и ласкали каждую их клеточку. Он смотрел на её лицо, на закрытые глаза, на соблазнительно приоткрытые губы и понимал, что не хочет её терять. Никогда.

Тепло внутри неё согревало, возносило к блаженству, хотя нет, скорее, манило к самой грани безумства.

- Мне хорошо, но я не хочу, чтобы это было в последний раз. Хочу почувствовать тебя до самого сердца, до самого дальнего уголка моей души.

Он прижал её к себе. Они были вместе. Как одно целое. И сердце билось одно. Одно на двоих.

Вокруг уже не было воды, неба, берега, луны. На свете остались только они.

- Я люблю тебя, – переводя дыхание, вполголоса сказал он, зная, что это всё в последний раз.

Сейчас он вытащит эту проклятую занозу, и она не будет ему больше мешать.

- Скажи это ещё, - в последних порывах  она обвила его шею.

- Я люблю тебя, - послушно повторил он. – Но зачем ты это сделала? Зачем тебе нужен был другой? Чего я тебе не дал?

Она вздрогнула. Откуда он узнал? Откуда узнал об этой глупости, которую она совершила, не задумываясь о настоящем счастье?

И тут же почувствовала, как его сильные руки опускают её под воду, всё глубже и глубже. Секунда, другая,… десятая. Тёмные недра сдавливали легкие всё сильней и сильней. И вот уже совсем невозможно дышать. Опять секунда, вторая… Вода заполнила рот, прокатилась глубже стремительным потоком. Ещё секунда… Последнее движение руки, последняя мысль: « Я люблю тебя». Ещё… Нет, уже всё.

***

Когда он бережно вынес мёртвое тело на берег, то ему уже не было больно. Он положил её на песок, поцеловал в глаза и сказал:

- Я простил тебя…

Теперь мучения покинут его.

Нет, он больше не вспомнит о… Он стёр это из своего сердца. И теперь в памяти останется самое лучшее воспоминание, воспоминание о  чувственном танце: танце солёной воды, лунного света и жарких тел.

Он медленно поднялся с колен, в последний раз посмотрел на её тело, всё такое же прекрасное и освещенное лунным светом и уверенно пошёл прочь.

«Создание и разрушение – вечный двигатель жизни, » - напрягаясь, крикнула чайка, появившаяся словно из ниоткуда.

Он удалялся дальше и дальше, а волны, набегая на берег, смывали следы, оставленные одной парой босых ног.