Что это было?. Первый раз как это было

Наташа, девушка, 17 лет. Сергей, 28 лет. Лера, ровесница Наташи. Лена, подруга Сергея, возраст неопределенный.

Н: -Что ему от меня нужно? Да не нравится он мне ... Я его боюсь... Вернее, не знаю... Не хочу!

С: -Слушай, Ленка, ты мой единственный друг. Я влюбился. Опять. Что мне делать?... Она мне должна была понравиться. Мне же такие нравятся. Я люблю такие глаза, такую фигуру- ребячливую, нескладную, как у молодой лошадки. Вдруг мелькнет остаток детства- задумается, руку к губам поднесет, как будто пальчик хотела в рот взять. Но- нет. Взрослая уже. Идет нескладно, стесняется платьев. Но бывает- забудется, в свои малые лета, в свои мысли уйдет- и из темных глаз глядит Женщина. Глаза- черные горошины, медвежатские, детские... Ребенок еще. И чего мне она понравилась? Никогда не понимаешь, как оно происходит. Надо было бы отследить за столько лет. Когда оно начинается- вот, кажется, ничего и нет. А то вдруг, как прояснение в сознании- так ведь я ее уже два... Целых два месяца и три с половиной дня ... Люблю. И только сейчас заметил, что она на свете-то есть. Шутки какие-то дурацкие Господь Бог с нами творит...

Л: -Годами время собирали... Не жили- попросту гадали Счастливыми болели снами... И Бог был рядом. Рядом с нами...

Гитара. Бездомная.

Л: - Да, Сережа, я как в первый раз ее увидела, я поняла- она. Тут не может быть двусмысленностей. Просто не получается. Я всегда знаю, когда начинается любовь. Как цветок маленький, не надо его трогать, не надо ему мешать. Можно только смотреть, как он растет...

С: - А где ты ее видела? А, на фотографии.... Ленка, ну чего это я? Чего это я? Она же малолетка. И ничего у нас с ней не выйдет. Я-то ей совсем не должен быть интересен. Дурочка же. О боже, опять одно и то же. Приучать, чтобы не шарахалась, когда обнимаю. Потом- к поцелуям... Потом- скучно. И ведь на сто лет вперед можно просчитать, чем это закончится... Ниже пояса и дальше постели все девчонки одинаковые...

Н: -Чего ему надо, Лерка? Просто так прикалывается, я знаю. Конечно, ему весело. Я как его увижу, все внутри замирает. Я же при нем молчу, а как он уйдет, так все время разговариваю с ним. В голове- только мысли о нем. Ни думать, ни говорить не могу. Ну чего он на других-то не обращает внимания? Я такая уродка... Конечно, что-то во мне не так, потому что к другим он не пристает. Они умеют держать себя с достоинством, а ко мне можно вот так бессовестно привязываться... И чего он во мне нашел? Просто издевается. Знаю же- как только отвечу, он тут же посмеется надо мной.

С: - Есть человек, которому я все могу рассказать. Лена. Ее не интересует ничего, кроме проблем других. Она готова слушать часами, вообще я ее не понимаю, но я рад, что такой человек у меня есть...

... Сначала я вижу ее губы. Плавно, упруго и чисто замерли они в полном спокойствии. Истекают светом спелости. Где-то глубоко горит в них огонь, напитывая поверхность матовым теплым сиянием. Странно, в темноте не видно глаз и кожи. Куда она смотрит? Все ее существо отдало свет и жизнь губам. Только губы. Lips, слипаются, леплю... Близкое волнующее уснувшее устье. Уста... Начало моего похода. Она нетерпелива, моя девочка. На нижней губе, в левом углу, в бесконечном изгибе- надкус и ранка. Она долго меня ждала.

Губы неподвижны. Я смотрю на них уже миллиарды лет. Меня нет, я растворился, исчез, только как память о той, ненастоящей жизни- дрожание струны, непрекращающийся звон... З-з-з-в-в-в-в-о-о-о-н-н-н-н... Клетки головы трепещут на грани боли и наслаждения, стиснутые, пойманные на сетчатке- губы. Я не могу отвести взгляда. Эти губы царственны и неподвижны. Не хватает дыхания- стоит только на миг потревожить эту неподвижность, вздохом или движением- и все обрушиться, понесется по скату, разлетится... Ни дрожи, ни сжатия мышцы- как ниточка простая натянута любовь. Эта грань- сладкая и недоступная. Светящиеся зерна губ. Мои глаза- им в такт- молчат. Завтра никогда не наступит...

З-з-з-в-в-в... б-б-а-а-а-м-м! Струна свивается в комок, украв с собою любовь, губы только на миг дрогнули, обнаружив теплую жизнь, а время уже ворвалось в наш мир. Ее испуг, ее нарастающий страх и моя ярость- чуть-чуть не обманула, чуть -чуть не заворожила навсегда! Не-е-е-т, теперь моя власть!

Я хватаю ее как вещь, как собственность. Это такая игра. Она теперь не жива- как кукла. Могу сотворить из нее все. Эти губы- моя добыча. Нижняя, с ранкой- нежно и долго хватаю ее, только попробовав- отбрасываю. Не нужно! Кидаю- мне жадно и жарко... Не буду заниматься всем долго и тщательно. Я в вдохновении- я вылеплю ее всю сразу. Пусть маслом ее рисуют другие, поворот шеи. Голову, мизинец. Кто-то потом потратит целую ночь и целую жизнь на изучение кожи ее мизинца. А мне не надо, я рисую примитивную детскую акварель. Она- только мой набросок- полукругом губы, мягкое устье рта, пахнущее дождем. Она уже подчиняется мне, но заворожена чем-то внутри. Я только на миг успеваю почувствовать мощную древнюю силу ее естества- она чуть отвечает, чуть поводит созданными губами- и вмиг по тайным каналам как вспышкой обрисовывается все тело- вытянутое и изогнутое, напряженное и слабое... Я испуган- ведь она может смести меня- такая сила ей дана. Но это только на миг- она еще девочка и случайная дрожь- это не коварство женщины. Проходит, а я не в силах уже остановиться- оставляю губы- как варвар, не оценив, не восхитившись, не разрушив. Растревожил и бросил бесценный подарок... Дальше, дальше, дальше...

Извести, растрепать, искалечить... И смешать руки, волосы, плечи... И оставить усталой навечно.. У моей васильковой голубы Платье синего неба легче...

На долгие годы уснуть в уголке ее шеи. Руки сами тянутся обнять и прижаться. Я эмбрион. Я младенец. Мамочка моя, матушка! Ее запах- молочный, густой, замшелый, древний. Он охватывает меня, заставляет замереть. Растут древними замками предметы вокруг, слабеют руки, до потолка вздымается крона ее волос, падают кисти, губы тянутся к соскам. Малыш. Она оживает- пальцы скользят вглубь, к корням головы, запах размывает тело на тысячи отдельных гранул. Мамочка. Я ухожу в тебя, родная, ты забираешь то, что дала- я по клеточке снова возвращаюсь в тебя... Молочные реки, тяжелый запах мха...

Но вдруг- в этом тумане что-то из иного мира. Острый, волнующий- запах пота. Запах ее живого желания. Я проснулся, прорвался- она снова чуть не заворожила меня. Как просто это ей удается! Нет. Ей сегодня не уйти отсюда победительницей. Одежда- мой враг. Я начинаю срывать- с себя, с нее, с нее, с себя, со стен, с нее... В бешеном грубом беспорядке все летит к чертям... Так надо. Холод ткани- случайный жар ее груди. Нет, нет, это несправедливо, я еще не успел... Не могу ни думать, не ждать... Сжимаю ее, полу раздетую, полуготовую, уже испуганную, уже агрессивную... На диван... Боже, не забыть о гитаре, где-то там была гитара... Вот теперь она моя уже... Уже. Ее ноги сжимаются плотно и сама она делается все уже и уже... Испугалась. Но нет сил сейчас на долгие человеческие игры. Разжимаю бедра... Ярость и нежность сильнее от запретного и сопротивляющегося... Она, кажется, там, в далеком мире, вскрикнула- хрипло, жалобно... Нежность и боль острой шпилькой вонзаются в тело... Как две проколотые бабочки- корчимся на шпильке у Бога. Девочка моя... Нет, нет, об этом я подумаю позже... Сейчас- она моя, моя. На вздохе- Мо. На выдохе- Я. Мо-я, мо-я, моя... На вздохе- она, на выдохе- я... Не вижу. Не вижу ее, пропала! Напротив- зеркало. В нем только я. И никого. Только сплетенные пальцы, до белизны ошалевшие пальчики... Моя!

Тишина... Отлив... Мир поспешно и угодливо, как старикашка, восстанавливает свое убогое измерение. Собираются пыльные стены, ленивой и подслеповатой вспышкой создается окно... Уже мягко и угодливо подмялась под ягодицы кровать... Вроде и не было ничего... Но рядом- посланница из того мира. Лежит. Отвернулась. Надо бы приласкать. Запоздалая нежность вяло борется с усталостью. Неожиданно, вильнув хвостом, появляется обида. А чего она такая холодная ко мне была... В каком дрянном романе я это слово взял- "Хо-лод-на-я"... Спать. А утром все решим. Лежит как чужая, свернулась в комок. Дуреха. Завтра...

Ну и что? Когда захочу, тогда и уйду... Как все быстро получается... Надо побольше выпить, тогда не так страшно... Все движется по схеме- как у всех, как всегда. У меня лучше будет! Не надо ничего говорить. Если он хоть звук произнесет, я просто убегу отсюда... Ненавижу эти дурацкие ритуалы- вино, свечи. Противно... Сейчас уйду... Только что-то держит... Рядом с ним хочется быть всегда, постоянно чувствовать груз его взгляда, ласковое поглаживание его взгляда... Но только не говорить... Если он хоть звук произнесет, ничего уже не спасти... Что меня тут держит?... Боже, какая я неуклюжая, на что тут села? Кажется, гитара ... Струна звякнула. Как быстро умолкла... Хорошо- тишина... Пусть она продолжается долго-долго... Зеркало за его спиной, почему так темно? Я смутно вижу очертания себя... Кажется, я уже напилась... Мутные пузырьки скачут в голове, тепло, весело и страшно... Не знала, что так приятно смотреть на себя... Почему там, в зеркале, я уже другая? У меня светлые мягкие волосы, прикрытые невидные глаза, прикрытая душа... Что-то в этом вине... Не надо терять ощущение реальности... Но как оторваться от этого в зеркале? ... Она открывает глаза- мамочки! Какие глубокие, расширенные до предела, темные... Туда, к ней... Я знаю- я в мире и я в зеркале... Уже там, в ее руках... Она тихо и властно поводит правою рукою по маленьким грудям, выемкам талии, щекочущим ямкам на щеках... Ласковые, нежные ямочки, она улыбается мне... Смешливая, веселая... Нетерпеливо переступила с маленькой ножки на другую... Крошечная ручка- острые коготки- погружается в белое умное, мягкое полотно кожи. Я чувствую- эта лапка невидимо скользит по мне... Ластивка, трепетная, чуть касающаяся, трясогузка, любви обучившая богов... Какое странное зеркало... Она царапает себя, уже видны вспухшие трогательные дорожки от ногтей на спуске левой груди, на животе... Мое тело следует ее руке- теплая волна прокатывается от грудей книзу... И резко возвращается к губам. Рука бросает все и возвращается к губам. Возвращается к губам... Обводит пальцем, пытаясь нарисовать несуществующий разлом, я следую ее движениям, как в танце. Пора закрыть глаза... Забытье, чей-то жадный поцелуй... Неужели это она? Ничего не вижу, не хочу видеть- все кружится... Трясогузка, как ты можешь быть такой грубой и торопливой? Ты- я. И мы не можем понять друг друга... Она слишком торопится... Если бы не эта торопливость- я бы ответила. Губы уже тянулись, пробуждалось умение. Но жадная она... Вот замерла, утихла... Открываю глаза- она опять далеко, в зеркале- сиротливо сжалась, бедная птичка... Белые бедные перья опустились на лицо, не видно глаз. Но я знаю- они упрямо смотрятся в себя. Рот упрятал улыбку в полустрадание. Правая рука опустилась вниз, к лобку... Внезапно обжигает- это позорно... Хочется отвернуться. Забыть. Но понимание широкой волной смывает это... Люблю ее маленькую, одинокую. Я хочу встать, подойти к ней... Но знаю, - сейчас ей никто не нужен. Она- одна. Маленькое тело подчиняется своим волнам, прокатывающимся по нему с разрушающей силой. Резко откинутая голова, приоткрытый рот, покачивание груди, долгий и трепетный изгиб ягодиц, ливнем- дрожь по всему телу, напряженно откинута левая ножка. Ей сейчас никто не нужен... Потом снова и снова... Наконец она устало и одиноко опускается вниз, на колени. Сейчас она кажется меньше и уязвимее. Ручки тяжело и неуклюже, как у ребенка- втискиваются в пол. Птичка, любви обучившая богов...

Я- яблоко, родом из рая. Я- Ева, у древа в изножье. Я, целость свою храня, Себя надкушу, быть может... Познание- саморазрыв. И самопревозношенье Самоболь, самоизлив. И самоуничтоженье...

Мне хочется к ней, но на груди что-то горячее, тяжелое, родное. Как ребенок- огромное и маленькое. Как же это? Когда у нас появился третий? Это ребенок? Я знаю, кто это, но не хочу вспоминать. Не надо пускать его в нашу сказку... Только не пошевелиться, не разбудить... Капельки предательского пота- на лбу, в пещерках подмышек. Он проснулся... Не видеть, не слышать, не признавать его присутствия... Гитара... Там была гитара... Начинается постылая и древняя игра...

Он спит. Надо сосредоточиться. Надо забыть, что там, внизу, все разрушено... Надо... Мама, как я буду жить? Все живут...

Еще была она... Только спьяну что не покажется? Тут должно быть зеркало... Нет, просто стена. Но тут же вчера было зеркало... Зеркало- за спиной, над диваном, а тут просто голая стена... Может, он ночью перевесил? Нет, не похоже... Что такое? Еще ведь была гитара... Она оглядела комнату- нет... "Малыш, как ты?" - он проснулся, притянул к себе. Ей захотелось поиграть- игра уже не казалась грубой и притворной. День все расставлял по местам. Как хорошо, что есть день- иначе я бы сошла с ума от этих фантазий...

Они снова любили друг друга. "На этот раз все намного лучше..."- решил он. " Что-то изменилось, я уже почти люблю его" - подумала она. Протяжно и резко где-то звякнуло. Пронесло холодом. Мир отвоевал себе этих двоих.

Квартира Сергея. День.

- Ты что? С ума сошла? Ты же друг мне... Как же это может быть.... Я тебе все рассказывал... Это ведь шутка, правда? С твоим-то воображением... Это шутка, это шутка.

- Перестань молоть глупости, мы с тобой слишком долго друг друга знаем. Да, ты мне весь роман свой с этой девкой рассказывал, даже не думая, что я ночью как последняя старая дева в подушку ревела. И грызла эту подушку. А я тебе скажу, что я люблю тебя. И всегда буду любить, как ни одна малолетка на свете не сможет полюбить... О, мне даже нравилось наблюдать за вашим убогим романчиком. Как мазохистка наслаждалась... Замолчи! Надоело. Теперь я буду говорить, мальчишка. Всегда был мальчишкой. Так вот слушай, глупенький мой...

- Ты идиотка, посмотри на себя! Кому ты можешь нравиться? Да я терпел тебя только из-за того, что тебе можно было поплакаться в жилетку! Я и спал-то с тобой из жалости... Ты даже не женщина...

- Ах вот как. Ничего. Я не такое выдерживала. Ну, давай, выговорись, малыш мой. Теперь тебе долго не придется ничего такого говорить. Ты будешь только со мной. Она, твоя дорогая Наташенька, сейчас дома. На время- половина второго. Знаешь, я ведь хорошо ее изучила. Малышка ждет твоего прихода около трех. Примерно через 10 минут она пойдет в душ, потом станет сушить волосы. Феном, который подарил ты. Тебе дали гарантию в магазине? Бытовые приборы бывают очень опасны...

- Что? Вот только не пугай меня. Насмотрелась сериалов, замухрышка бесноватая.. Да ты ведь в электричестве ничего не понимаешь... Хоть меня-то не пугай...

- Зато ты хорошо понимаешь... Как-то на днях ты, помнится, помогал мне чинить одну домашнюю вещицу. Как ты думаешь, стоило глупой женщине показывать, как сделать замыкание?

- Так ты... Наташа!

- Да, заметь, если фен не сработает, то на кухне ее ждет твой домашний квас! Правда, ты, негодяй, добавил в него серной кислоты. Какой нехороший мальчик! Давай поспорим на жвачку, что она сделает вперед- глотнет кваску или высушит волосы?

- Сволочь, как ты можешь распоряжаться жизнями других людей? Кто дал тебе право?

- Ой, мальчику захотелось пофилософствовать! Ну что ж, как вам угодно... Конечно, убить вот так - это мерзко и гадко. За это судят. Кстати, как ты уже понял, судить будут тебя- на всем твои отпечатки пальцев. Ну это так, к слову. Настоящего философа, такого как ты, ведь не очень волнуют мирские проблемы... Наши тонкие души очень шокирует хладнокровное мгновенное убийство. А вот медленное убивание исподтишка- это нормально. Это в порядке вещей. Мы с тобой знакомы уже пять лет. И все пять лет ты потихоньку меня убиваешь. Ты давно понял, что я не гожусь тебе как любовница. Но вот как сливной бачок вполне гожусь. И поэтому ты не отпускаешь меня ни на шаг. Ты бы хотел чтобы я до конца своей жизни занималась альтруизмом в твою пользу. Как только я пытаюсь уйти, ты подманиваешь меня назад милыми знаками внимания. Как собаку одобряешь за верную службу. И я готова опять слушать твой инфантильный бред долгие годы...

- Так не слушай, иди на все четыре стороны! Если бы я знал, какую змею на груди пригрел... Да ты ничего в жизни не можешь, поэтому тебе и приходится слушать байки о чужих отношениях! Хоть про настоящую жизнь услышишь, замухрышка...

- Да нет, родной мой. Теперь все будет по- другому. Девочка умрет в ближайшие минуты. Кстати, что-то не видно волнения на твоем лице... Уже смирился? Или еще не поверил? Какая выдержка, какая сила воли! Потом приедет милиция, потом будет суд и тебя точно посадят... Хотя замыкание может быть и случайным... Но появится честная возмущенная подруга подсудимого и предоставит неоспоримые доказательства вины. Помнишь, как вы поссорились? Ты, кажется, кричал, что убьешь ее? Я еще спросила, как... В тот день ты мне не ответил... Но на следующий, успокоившись, ты прочитал мне подробную лекцию о том, как убить человека при помощи бытовых приборов... А у меня ведь есть диктофон... Достаточно соединить две записи... Ах, какой ты коварный и мерзкий тип!

- Что ты хочешь? Давай я тебе дам деньги. Много денег. Ты дашь мне подойти к телефону и позвонить Наташе... Все еще можно исправить, только подумай! Ничего не будет... И мы забудем этот бред. Я сам тебе найду мужчину. Как только у тебя появится мужик, ты обо всем забудешь... Да мы со смехом будем вспоминать это...

- Да нет, забыть ничего мы не забудем. У меня другие планы на этот счет. Я много лет притворялась в угоду тебе, что я просто подруга и фактическое ничто. А теперь ты, дорогой будешь делать то же самое. Просто притворяться, что любишь меня. Хорошо притворяться, чтобы я поверила, иначе я просто уничтожу или ее или тебя. Кто тебе дороже? Ты уже выбрал?

Сергей не ответил. Он резко кинулся на нее, толкнул, притянул к себе, снова ударил по лицу. Женщина протянула руки, сильно сцепилась в его грудь, неловко обняла. Тикали часы. Было абсолютно тихо. Руки их еще минуту беспокойно метались, выбирая между любовью и борьбой, потом сдались. Два пятьдесят четыре. Они все еще стояли обнявшись...

Наташа выпала из их памяти...

... Она оделась. Он спал. Она вышла из комнаты. Он спал. Она молила мысленно- "Проснись, я останусь с тобой!" Он спал. Тогда она взяла ключ, заперла его дом и ушла.

Несколько часов спустя. Квартира Наташи. Пустая комната, в углу, рядом с окном, на полу- что-то похожее на кровать или диван. Рядом с диваном два одиноких предмета- гитара, неловко брошенная на пол. Чувствуется рука непрофессионала. И массивная пепельница. В ней- апельсин.

- Лера, ты знаешь, как это было вчера... Вчера мы с ним в первый раз... Знаешь, я какое- то видение в зеркале... Понимаешь, было какое-то состояние, как будто сон... Мне показалось, что зеркало на стене, а в зеркале- девушка... Светловолосая...

Лера отворачивается к окну, потом поправляет в смущении волосы, сгибается под ставшим вдруг пристальным взглядом Наташи.

- Я не могу поверить, так это ты была... Ты была там вчера?! Ты подглядывала за нами? Зачем, зачем, Лера? Как я сразу тебя не узнала... Лера, как ты попала в квартиру? Боже мой, зачем все это...

- Ты не должна была видеть меня...- голос Леры придушенный, хриплый. - Не должна...

- Для чего это тебе? Ты же самый близкий мне человек, как же мы жить-то теперь будем... Лера... Надо все понять. Так. Как ты проникла в квартиру?

- Сейчас я все расскажу. Постой, надо просто успокоиться... Как я проникла в его квартиру... Да все очень просто... Помнишь, он все время рассказывал о своей подруге...

- Причем здесь Лена?

- Да потому что Лена- это я! Так... Так... Надо быстро все объяснить... Просто я очень люблю тебя... Я не хотела, чтобы он что-то сделал с тобой... Да ведь и не было ничего... Ты не была с ним, ты была со мной, если ты все видела там, на квартире, ты была со мной! А не с ним...

- Да что ты знаешь? Как ты можешь понимать меня?

- Но ведь тебе было приятно, правда? Я знаю... -Голос Леры становится увереннее и сильнее. - Я знаю! Я знаю тебя с самых маленьких лет. Вот, смотри! - Лера неуклюже, судорожно рванула рукав кофточки, обнажилось маленькое запястье, перечеркнутое глубоким старым рубцом.

- Ой, вот только не надо на мне испытывать проверенное средство! Я давно знаю, что ты можешь перерезать себе вены. Ты это в 13 лет сделала, из-за какого-то парня в лагере. Не надо меня пугать тем же. Мне плевать. Что ты сделаешь, плевать- слышишь?!

- Ничего ты не поняла... Это все знали, только ты не видела... Не было никакого парня, была только ты. Ты тогда в первый раз пошла на свидание... Ты тогда в первый раз пошла куда-то без меня... Ты хоть помнишь, как его звали? А я помню, потому что ненавижу его до сих пор... Я тогда поняла- ты уходишь от меня. Навсегда уходишь. Я нашла стекло. От бутылки. И резала . И думала о тебе... Я думала- умру и все.. Не получилось...

- Что, с тех еще лет?

-Я так люблю тебя... Что готова... Что готова всех кругом уничтожить, чтобы не прикоснулись даже пальцем к твоей душе... Ты же совсем не знаешь, какая ты... Ты... Я буду долго рассказывать тебе о тебе... У нас целая вечность... Потом появился Сережа... Я знаю его дольше, чем ты... Мы с ним работали. И даже спали. Ты знаешь, я и это могу, когда надо... Потом он встретил девушку.... Откуда я могла тогда знать, что это ты? Я слушала и радовалась за него... А потом он показал твою фотографию... Я снова умирала. Каждый день. Но я решила- он никогда не будет с тобой. Я уничтожу его. Сейчас он дома. Спит. Я ушла и включила газ. Он наверняка умрет.

- Мама, пусти меня, я побегу к нему! Пусти, я тебя ударю!

- Не надо, не ходи... Я буду всегда рядом... Я пальцем не трону тебя... Только не уходи....

Лера говорила это, вжавшись в стену, опустив голову. Она заранее знала, что все бесполезно, но цедила сквозь зубы упрямо и тихо.

Рвануло холодным воздухом- открылась входная дверь. На пороге- Сергей.

- Наташа, отойди от нее! Она сумасшедшая, она хочет тебя убить! Потому что любит меня... Отойди от нее!

- Нет, все наоборот... Я не понимаю... Все же наоборот... Лера, что это, ты же сказала, что он умрет...

- Что она тебе сказала?! Господи, да она же сумасшедшая! Она не понимает, что делает!

Сергей резко рванул к себе Наташу, поволок ее к дверям. Лера осталась у стены, потом медленно, под взглядами двух пар глаз, подошла к кровати и села на нее. Острым ногтем стала методично цеплять струну. Комната наполнилась отрывистым, напряженным звуком.

Сергей заметно осмелел. Он расправился, отпустил Наташу и по- хозяйски оглядел комнату.

- Так может, ты объяснишь нам, что это за фокусы? Я так понял, вся эта история с кровавыми убийствами выдумана? Ну-ну... Круто...

- Как вы мне надоели...

- Вот как. Тогда покинь, пожалуйста этот дом. Пошла вон! - Наташа отступила на шаг от Сергея. Лера медленно двинулась к выходу. Одновременно оторвалась от стены девушка, следом, кашлянув, тронулся мужчина. Они перемещались по комнате осторожно, словно случайное прикосновение могло спровоцировать что-то непоправимое... Наташа добралась до дивана, кинулась в угол. Сергей встал рядом. Только тут они поняли, что попали в западню. Лера остановилась на пороге комнаты, отрезав путь к выходу.

- Не думала я , что ты мне предоставишь такой случай! - В руках у Леры появился пистолет. - Я уж думала, вы так уйдете... Нет. Теперь вы мне оба за все заплатите... Она засмеялась, откинула волосы со лба. Вытянула пистолет, картинно, как в кино, полюбовалась на себя.

- А вот теперь поговорим. Замечательное положеньице. Теперь мне надо убить одного из вас... Кого я больше люблю? Тебя, Сереженька? Или тебя, Наташа? Кто мне больше дорог? Ха-ха-ха... Нет, мы решим так: тот останется жив, кто сильнее меня любит... Вам придется постараться, чтобы убедить меня... Ха-ха-ха...

У нее истерика, она долго смееется, потом вдруг резко умолкает и злобно бросает:

-Как вы мне надоели! Начинай, я тебе сказала! - неуклюже тыкает пистолетом в Сергея. Он, испугавшись, вскакивает, ногой задевает гитару, она громко и жалобно воет всеми струнами.

- Психопатка чертова... надо ей подыграть, а то и впрямь застрелит... Отвлечь внимание, а потом...

- Эй, миленький, я жду!

- Я люблю тебя, ты же знаешь, эта девка- только увлечение... Вспомни . что было всего несколько часов назад... Моя ми-л-лая! Прости, мы сейчас уйдем отсюда, я буду любить тебя вечно...

- Хорошо... Побольше чувственности в голосе и я прострелю Наташеньке головку, не задумываясь... - Вдруг Лера вскрикнула, запрыгала и крикнула- Н-е-е-т!!! Я лучше придумала! Ты, мой милый, останешься жить, если сам пристрелишь подружку. Иди сюда, ко мне поближе... Вот из моих рук и пристрели ее...

Наташа сжалась в комок и тихо заплакала. Зачем она здесь, среди этих злых людей? Вот он подошел к Лере, они вместе целятся, вместе держат пистолет... Сейчас они убьют ее, почему? За что? Как это, умирать? Мама... Мамочка...

Лера, странная, болезненная, откинула мокрые волосы со лба:

- Ну, нажимай курок... Просто убей ее...

Сергей не мог понять, почему он подчиняется. Так манило нажать на спусковой крючок... Лера вдруг вырвала пистолет и крикнула Наташе:

- Эй, ты же можешь изменить все, только скажи, как ты меня любишь. Только несколько словечек, лапонька, и я его убью!

Наташа поджала под себя ноги, и с какой-то детской, безрассудной и беззащитной ненавистью посмотрела на Леру.

- Никогда, слышишь! Лучше убей меня, только не люблю я тебя и никогда не... Никогда...

- Ната...- Лера устало и растерянно вздохнула. Рука с пистолетом безвольно опустилась- Я так устала...

В этот момент Сергей одним некрасивым, потным, звериным движением толкнул ее, она упала неловко, подогнув под себя колени. Пистолет отлетел в чрево комнаты, красиво и звонко поцеловал гитару... Трясясь от нетерпения, страха и радости, Сергей подполз к пистолету, долго пытался подхватить его...

- А-а-а-а...- Он не мог справиться в холодным скользким оружием- А-а-а-а... Вот... Вот...

Лера поднялась на локте, спокойно, безучастно смотрит на него. Время остановилось. Наташа отвернулась, скрылась за растрепанными волосами, замерла. Сергей наконец неловко хватает пистолет, пятится в угол комнаты... Не шевелясь, только вытянув руку, Наташа отодвигает от него гитару. Та благодарно мурлычет что-то тихое...

- Аа-а-а-а... Вот.. Вот.. Те-пе-рь па-га-ва-рим... Он весь трясется, делает много лишних движений, он счастлив. Впервые в жизни счастлив...

- Ублюдок трясущийся...- равнодушно роняет Лера.

Сергей вздрагивает и неожиданно разряжает в нее несколько пуль. Пять подавившихся звуков, пять недодыханий. Когда Наташа поднимает голову, Лера уже мертва... Колени по- прежнему неловко подогнуты под себя, от этого тело откинулось назад, не видно лица, только две руки, детские, маленькие, как крылья...

- Сережа, трясогузка... Что ты сделал?

- Это была самооборона... Самооборона. Ты подтвердишь... Ха-ха. Как здорово все вышло. А ведь могла и убить нас! Она была сумасшедшая... Ты подтвердишь.

- Сережа, как это- была...

- Да заткнись ты!... Что-то жрать захотелось.. - Сергей выбежал на кухню, схватил кусок колбасы, вернулся, жуя- Еще не хватало твои истерики успокаивать. Приди в себя, сейчас надо милицию вызвать, чтобы все оформили... Курить охота. Подай пепельницу.

- Сережа, она по- настоящему умерла...

Наташа наконец встала с кровати и неподвижно смотрит на труп, в руках пепельница.

- Ну что ты стоишь, дура? Долго еще с тобой нянчиться? Идиотка, как только кончится все, брошу ее. К чертям... Связался с ненормальными...- Он поворачивается, чтобы выйти из комнаты...

- Сережа...- Наташа резко, обеими руками, поднимает пепельницу и бьет со всей силы по затылку. Сергей падает, открывается его лицо: из рта, скудно, перемешанная со слюной и недожеванными кусочками колбасы, вытекает струйка крови... Кровь нимбом опоясывает его голову... Но Наташа уже не смотрит, она роняет пепельницу, тихо обходит лежащих и уходит в кухню. Там садится и долго смотрит в окно. Тишина длится и длится, потом из комнаты доносится тихий звон гитары и голос:

Прелестные девы Красотой отражая друг друга Порхают среди орхидей Терраса над берегом Грустно пуста...