Святая Инесса

Моего друга Жеку исключили из Военно-Морского училища за конкретные и разнообразные нарушения. Это было тринадцатое учебное заведение, которое потеряло терпение и надежду на его исправление, начиная с начальной школы, и наши пути временно разошлись. Но добро и зло не пропадают бесследно, а всегда возвращаются к людям вновь и вновь, циркулируя среди них.

И когда мы снова встретились во время моего отпуска, он уже был инженером с дипломом, руководил лабораторией в каком-то институте, был дважды разведенным, платил алименты на детей и был ответственным арендатором очень интересного жилья.

Это жилье можно было бы принять за обычную однокомнатную квартиру, если бы не ее замечательное расположение: окна находились на втором этаже с видом на местный «Бродвей». Свет от его люстры видели на расстоянии трех кварталов, а местные элиты знали Жеку и его безапелляционность: если свет горит в люстре, можно свободно войти с девушкой и бутылкой, если погас, то просили не беспокоить хозяев. Свет на кухне не учитывался. Поэтому часто на кухне был запах дыма, а в комнате слышались стоны и скрип кровати. Мы неоднократно проводили эксперименты, но ни разу звонок не молчал больше пяти минут после включения люстры. В общем, Жека получал удовольствие от случайных встреч и решил жениться в третий раз, чтобы обменять такое сокровище! Сокровище под номером два, квартира 78. Цена поллитровки тогда составляла 2 рубля 78 копеек.

Жека всегда был в центре событий. Его знали и все его любили. Девушки собирались под его светом люстры словно мотыльки. Однажды из-за этого он даже испытал нервное истощение и вынужден был принять серию разнообразных уколов, в результате чего стал ярым пропагандистом идеи раздельного обучения полов в начальных классах и призывал всех к воздержанию от сексуальных развлечений.

Он не всегда следовал своим призывам, потому что его все очень любили. Однако он понимал, что нужно что-то делать, и поэтому Жека создал свою особую систему контроля за своим здоровьем. Каждый раз, когда у него была новая девушка, он отрезал ножницами немного волос с ее лобка, укладывал их в бумажку, а потом аккуратно складывал в коробку от шоколадных конфет. На каждой бумажке было написано имя и дата. Когда ему нужно было что-то вспомнить, он доставал свою "картотеку", перебирал бумажки и точно воспроизводил происходившие события: "Это было между Машей и Катей, то есть такого числа!"

В одно жаркое лето я прилетел на Юг молодым капитаном третьего ранга и через неделю с другом Жеки Гошей стали временными обладателями дачного домика - на две персоны. Домик находился на окраине турбазы профсоюзов посреди Среднерусской равнины у самого берега длинного и извилистого озера.

На турбазе кормили откровенно плохо, хотя было известно, что там умеют жарить эскалопы. Поэтому мы с Гошей заранее подкупили директора базы и наш первый ужин после прибытия на черной "Волге" прошел в теплой, переходящей в горячую, дружеской обстановке. Директор не отказался выпить и даже помог нам с покупкой алкоголя. У нас были деньги, и мы рассчитывали продолжать пользоваться услугами профсоюзов.

После ужина мы осмотрели танцплощадку, но не нашли никого интересного для себя. Мы отправились спать, чтобы на следующее утро отправиться на свободную охоту за хорошими подругами. Ведь уже все места и способы проверены. Оставалось только решить проблему - кто?

После легкого завтрака на берегу вышеупомянутого озера перед глазами всей псевдо-туристической аудитории я раскрыл свое ярко-оранжевое чудо - спасательную резиновую шлюпку, которую подарили мне перед отпуском друзья-авиаторы. Надул ее насосом и отплыл, коверкая воду весельем. По местным меркам это событие было примерно равным явлению Христа - люди повернулись ко мне лицом, так как ни лодочной станции, ни лодок на озере не было, и поэтому все внимание было обращено на меня, и я скользил по воде, словно паря в лучах неожиданного успеха. Впрочем, последнее еще предстояло либо доказать, либо опровергнуть. Двадцать четыре дня только начинались.

Покрутившись некоторое время около главного пляжа и проверив мореходные качества спасательной шлюпки, предназначенной для плавания в морях Ледовитого океана, внимательно, но тайно изучив предложения и убедившись в отсутствии чего-либо примечательного в пределах видимости, я решил пройтись вдоль озера и обследовать укромные уголки на его берегах.

В одном из таких уголков на крошечном песчаном пятне я обнаружил нечто похожее на то, что искал. Это была ярко-рыжая блондинка, лежащая на животе с отстегнутыми бретельками лифа. Форма ее нижнего бюста, который только приблизительно можно было видеть с воды, меня почти поразила. Оранжевый купальник, выполненный по лозунгу "Экономика должна быть экономной", цветом практически не отличался от кожи, и я первое мгновение подумал о неуважении к водным видам спорта.

Однако нет, именно из-под крошечных трусиков, позже получивших название "бикини", росли довольно приличные пышные бедра, которые гармонично переходили в формные лодыжки, заканчивающиеся милыми круглыми пятками.

В полной тишине, прихватившись ветерком, я подошел к ней очень близко, встал и с громким авторитарным голосом решительно произнес: "Служба помощи одиноким женщинам. Чем могу быть полезен, мадам?". Возможно, она спала. Мой голос сверху ее просто потряс. Она резко вскочила, пытаясь удержать лиф.

"Что? Что вы сказали...".

"Позвольте помочь... С бюстгальтером..." - сказал я самым мягким и доверительным голосом.

Это, конечно же, было неприлично, но как хороша она была в этом испуганном непонимании происходящего! Я словно Иисус через воду подошел к ней. Ведь она знала, что на озере нет лодок. Это был миг истины. Миг высокого искусства! Обязательно нужно было написать об этом мастерам Высокого Возрождения. Она разобралась с лямками, пришла в себя и, наконец-то увидела. Не меня, а шлюпку.

"Боже, какая милашка!".

"Шлюпка для помощи блондинкам, Мадам. В цвет их купальников. Спасение от одиночества, мадам!".

Она полностью пришла в себя. Потянулась к кошельку:

"Девять часов, ноль три минуты, мадам" - ответил я, опередив ее действия, посмотрев на свои "Командирские".

"А я с семи здесь и кажется обобралась".

По-моему, она вообще не обобралась, была всего лишь немного растерянной.

"Не могу без крема..." Достала тюбик. Личико под горстью рыжих кудрей скорее привлекательное, чем красивое. Остренький носик, голубые глазки, грудь с большим малиновым соском и ярким ореолом вокруг него, который только что скрылся за тканью купальника и притягательно заманивал меня к себе; четкая выразительная талия - такие особенно люблю я; и взгляд скорее любопытный, чем смущенный - все это говорило о благосклонном расположении звезд.

"Необходимо приступить", - решаю я внутренне и предлагаю свою помощь в увлажнении кожи кремом. Это самое приятное занятие на начальном этапе знакомства, из всех, которые мне известны. Мое предложение принимается через небольшую, почти незаметную паузу, которую мне дали для более ответственного подхода к решению проблемы отсутствия загара. Я отправляюсь на берег, опускаюсь на колени и начинаю ласкать ее нежное и теплое тело. Я наношу жирные мазки и тщательно втираю крем в кожу. Она снова лежит на животе, а я продолжаю втирать крем от волос на шее до белой полоски под трусиками - это солнце, неожиданный дар судьбы. У нее чистая кожа, у меня сильные руки. Последние облачка рассеиваются на небе. Продолжая движение, перехожу на бедра, ощупывая их кончиками пальцев. Есть лишний жирок, но его немного.

Заканчиваю массаж пятками и предлагаю ей повернуться на спину. Ох-ох! Что у нас с дыханием? Почему грудка тревожно подрагивает, а животик двигается? Щедро наношу крем на шею и плечи, даже щеки, но оставляю губы в стороне на всякий случай. Спускаюсь к груди, массируя вершины холмиков, нежные как пушинки. Затем перехожу на живот, быстро пропуская трусики и уже менее активно занимаюсь ногами. Мое тело уже не помещается в плавках, дыхание неуравновешенное...

Ее глаза не смотрят на меня. Одним решительным движением освобождаю ее грудь от бюстгальтера и ласкающим движением пальцев ласкаю ее сосок, слегка массируя его. Ее ноги начинают беспокойно двигаться. Колени сгибаются и разгибаются, все ее тело то сжимается в комочек, то растягивается в стройную линию. Мои пальцы проникают под трусики через густые волосы на лобке до клитора. Она схватывает мою голову и притягивает мои губы к своим.

«Поцелуй, прикоснись!» «Черт возьми, всегда забываю!» Я нежно касаюсь ее губ, ласкаю нижнюю губу, начинаю целовать ее, встречаясь с языком и снимая ее верхнюю одежду. Пока наши языки играют между собой, она поднимает ноги, а я спускаю ее нижнее белье и вступаю в пламенную страсть влагалища.

Небеса! Как я обожаю этот первый момент обладания! Я уже несколько дней без женщины и боюсь слишком быстро сгореть в этом страстном огне. Стараюсь отвлечься, например, рассмотреть окрестности. Вокруг никого. Дикие заросли, солнце, стрекозы и пчелы делят наши удовольствия. Она значительно меньше меня ростом и, когда хочется проникнуть глубже без удара, я прижимаю ее головку подбородком. Она целует мои грудные соски и произносит слова, иногда громко, но неясно. Иногда вскрикивает Под руками, животом, грудью у меня горячая, скользкая, блестящая кожа женщины. Это возбуждает и заводит. Она начинает задыхаться, делать судорожные движения руками, поворачивает голову. Оргазм приходит к ней намного раньше, чем я думал.

Даю себе команду: «Полный, полный!» Немного двигаюсь вверх и, прижимая ее клитор к верхней складке, развиваю бешеный темп. Когда нас охватывает ураганный вихрь страсти, она начинает визжать от наслаждения и неимоверного оргазма, а я, на самой высокой ноте, выливаю в нее прекрасную порцию потрясающего сока и замираю от удовольствия при ощущении конвульсивных сокращений ее влагалища.

Она затихла, полностью поглощенная своими мыслями и чувствами в этот момент. Через некоторое время она приходит в себя и мы медленно начинаем второй акт нашего пылкого танца. Она смотрит на меня с изумлением:

«Ты что? Так и не закончил?... Я ведь полностью промокла...»

«А можем ли мы продолжить?...»

Она задумалась на секунду, затем ухватила меня за ушки и, целуя глаза, губы, лоб... очень быстро произнесла: «Ох, какой у меня мальчик, ох, какой хороший мальчик, ох, какой ненасытный мальчик...» С неожиданной силой она повернула меня на спину и, прижимаясь своей влажной кожей с песчинками к моим губам, шепнула: «Спасибо».

Встала, сняла с себя лифчик и, не оглядываясь, обнаженная отправилась в воду. Удалась подальше от берега, поигралась там немного и вернулась ко мне.

«Спираль вытащила...» — объяснила она,— «Будьте благосклонны не зажиться, в таком случае муж точно убъет...»

Я стоял по шею в воде и приветствовал ее поцелуем. Перешел на более удобное место, взял ее за ягодицы. Она расставила ножки и обхватила ими мою талию. Вытащила из моих плавок подвеску и пальцами провела головку к себе в полость. Я взял в рот кусочек груди с кожей, напряженной как бубенчики индейцев, и начал активные движения.

Я постепенно перешел на все более чувствительные зоны, и теперь она уже лежала на спине в воде, разведя руки, а я продолжал проникать ее длинной чередой приятных моментов. Счастья никогда не бывает слишком много. Это случается со всеми радостями. Держа ее руками за упругую попку, я наслаждаюсь видом белоснежных грудей на фоне прибрежной растительности, словно два паруса они парят над водой. В то же время страсть все больше захватывает меня, я чувствую, как она поднимается к горлу, перекатывается до затылка. Медленными движениями продолжаю ласкать ее, возвращаю руку к себе, губы к губам, начинаю движение внутри и, почувствовав начало оргазма, крепко прижимаю ее грудь к своей и спиной погружаюсь под воду, толкая ее яркий результат нашего наслаждения. Пока не заканчивается дыхание, мы остаемся на светлом песчаном дне, обнимая друг друга. Отпускаю ее, вытаскиваю наверх, из-под воды любуюсь ее телом. Догоняю и несу на руках до берега. Осторожно кладу на разогретое одеяло. Она не раскрывает объятий. Насладимся жизнью!

Выяснилось, что мы еще не знакомы. Позвольте представиться.

"Почему у вас такая бледная кожа?"

"Я только что вернулся с севера."

"Геолог?"

"Нет, я занимаюсь исследованиями в области гидробиологии. А вы?"

"Я кандидат экономических наук. Жаль, что не смогу увидеть вас загорелым..."

"Почему?"

"Сегодня после обеда..."

"А в городе... Мы увидимся?"

"У меня есть муж..."

"И любовник?" - С хитринкой.

"Конечно... Ты меня сегодня напугал..." - Она поняла, что не хотела этого, но испугалась и поэтому без раздумий поддалась. Все правильно. Каждая женщина не виновата, как бы быстро она ни сдалась.

"Сколько времени?" "Командирские часы хорошо держат влагу."

- "Девять часов тридцать три минуты. Уже пора?" - спрашивает она игриво.

- "Еще нет", - отвечаю я, играя с ней. Разрядки в воде ей не удалось, больше она беспокоилась о том, чтобы вода не набралась. Вода крупными каплями на жирной коже медленно сохнет. Я прикладываю нос к влажному лобку, языком достигаю верхнего уголка складки и, не двигаясь, ищу самые нежные места кончиком языка. Она расставляет ноги, кладет руки на голову и направляет меня в самое глубокое место.

Язык медленно проникает во вход в ее вагину, ее бедра под моими руками теряют покой. Я опускаюсь еще ниже, кладу ее ножки себе на спину и продолжаю исследовать долины, холмы и углубления ее половых органов. Она наполняется соком, как песчаная дюна, на которой лежат мои чресла. Горячий и я полагаю нас зрелыми, выбираюсь к ее лицу и смотрю ей в глаза с вопросительным видом. Она кивает, а я с размаху стремлюсь доставить ей наибольшее и быстрое удовлетворение, врываюсь в переполненное желанием тело...

Мы одновременно и громко заревели. Я сильно ударился об камень, вылетев из горлицы. У меня на голове было три глубоких и длинных пореза. Песок, черт возьми... Котенок, схватившись ручкой между ног, словно боясь сорваться раньше времени, побежал в воду, а затем к своей сумочке. Там она нашла какое-то мазь и широко раздвинув ножки, начала ее натирать куда-то.

Она позвала меня, взяла головку и оказала первую помощь. С хитринкой она спросила: "Давно не играл на песочнице?" Я хмыкнул что-то нечеткое, считая себя последним дураком: "До свадьбы заживет..." - сказала она.

"У тебя свадьба сегодня вечером?" - спросил я.

Она усмехнулась: "Поживем, увидим!"

Я нашел свои плавки, а она переоделась. Вещички мы положили в лодку и отправились в путь.

На двери моего бунгало была записка: "Ушла на базу". Гоша тоже нашел "кого-то". В открытое окно он достал начатую бутылку коньяка, минеральную воду, и мы устроились в тени неподалеку, потягивая маленькими глотками из горлышка. Дверь скрипнула, и довольная собой полная дама удалась.

Мы поднялись на крышу. Гоша готовился на пляж, увидел бутылки и обрадовался: вдруг они неспроста. Я закрыл за ним дверь и распахнул ее халатик. Кандидат вытащила из-под плавок мое ожерелье, схватилась двумя руками, и я под воздействием коньяка сразу же приступил к движениям. Она вовремя поняла, что может остаться без чего-то хорошего в результате этого, бросила ю-хэ и опустилась коленками на постель. Я своевременно ее остановил и дал возможность полюбоваться ее действительно очаровательной попочкой. По бокам у нее были естественные складочки, указывающие правильный путь, по которому следует идти, и я вошел, наслаждаясь каждым движением.

Она сначала встала на четвереньки, опираясь на руки, затем поднялась вверх, выгнулась и обняла меня за шею, прижимая своим затылком к моим губам. Я положил ее грудь в свои ладони и мы медленным шагом поплыли к другому берегу радости, который скрывался за горизонтом. Временами я оставлял груди и то одной, то другой рукой ласкал ее животик до клитора, он нуждался в моем внимании, ему требовались мои нежные прикосновения. При этом она еще больше выгибалась, пышной задницей прижимаясь к моему лобку. Наша поза прекрасно держала форму. Иногда мне хотелось углубиться. Тогда я обнимал ее прелестную талию и проникал в нее. Возвращался к спокойной, размеренной и такой радостной работе. Однако постепенно что-то стало меняться. В бунгало было душно, пот начал заливать глаза, грудки потеряли свежесть, вместе с потом выделялся жир из ее кожи. Мухи жужжали и садились на плечи и спину. Нужно было что-то менять.

«Можно в... попочку?»

«Нет!» - резко и решительно.

Я отошел на небольшую минутку. Вид ее был великолепен и прекрасная фигура не могла не вдохновлять. Однако позицию нужно было менять. Положил носом в подушку, стал на коленях над попочкой и, ощущая внутренними сторонами бедер упругие подушки зада, получив королевское возбуждение от прикосновений к ним, начал наносить громкие удары сверху, высоко взлетая над распростертым органом, зовущим, стонущим телом. Наконец, мы снова дуэтом хотя и по другой причине что-то победно закричали и она проглотила без остатка всю любовь и нежность, которые скопились в моей душе и моем теле. Некоторое время я оставался всей кожей на ней, ощущая ее влажную от пота, прохладную кожу и пышные объемы ее задницы, затем упал рядом. Она повернулась ко мне невидящими глазами, мокрой грудью прижалась, поцеловала сосок, опустилась к члену, пожевала его твердое тельце, выпустила и с глубоким вздохом опустила голову на подушку. Я взял в рот ее еще упругий и все еще горький от крема сосок и мы затихли расставаясь с возбуждением.

Через десять минут произнесла: "Все! Мне пора..."

Может быть, еще один раз? Нет. Решительная женщина.

"Я провожу?"

"У меня много знакомых."

"А в городе?..."

"В городе тоже... Ничего не нужно. Ты останешься, потом уедешь, а мне жить... Спасибо за этот праздник!"

Я обнял ее, прижался к груди, погладил задницу, поцеловал губы. Она быстро оделась и вышла.

Жаль!

Припасы требовали пополнения и мы с Гошей отправились в продуктовый магазин на станции. Проводили поезд. Кандидатка стояла у окна, но рукой не помахала.

Связали сумки продуктами, пригласили директора с эскалопами или наоборот, отметили в целом начало.

Откушав, вышли на свободную охоту, забрели на танцплощадку. Площадка молодежи в зверинце. Вдруг что это у железного забора? Боже мой, Святая Инесса Тициана. Нежное личико, полукруглые глазки, фигура стройная, точеная с гладкими волосами до пояса. Одета скромно, но по макияжу видно, что есть вкус. Вот эти волосы до пояса и соблазнили меня. Один танец, другой, и все на высшем уровне вежливости и движений: и ручкой так, и ножкой так, и корпус вбок. Улыбочка белозубая, щечки с ямочками. Прямо по Чехову, только жениться на ней не получится, так как есть жена и маленькие дети. Но я увлекся сразу и до ушей. Только что закончила Инъяз, будет работать в университете, здесь с мамой и Василием Ивановичем. Нет, я для нее не старый, она всегда не терпела сверстников. Да лодку она видела. Недавно приехали? Да. Нет. Понравятся мужчины с положением, личности. Сумасшедший я тогда стал или что? Но это так называемое приключение продолжалось почти двадцать дней, пока они не уехали.

Я старался изо всех сил. И на лодке катался, и стихи читал, и грибы собирал, хотя не люблю этого глупого занятия. И танцы, и шампанское, и познакомился с мамой, произвел хорошее впечатление, и с Василием Ивановичем. Я ее даже на тот пляж возил...

Кстати, девушка живая. И на поцелуи и на грудь реагирует отлично, а как доходит до нижней части тела – нет спасения. И каждый день одно и то же, особенно вечерами: как прижмусь хорошо, член как оглобля – его некуда девать. А она еще возьмет и пальчиком скользнет по его штанам и заиграет с головкой. И вроде все делал правильно. Даже сладострастные стоны ее мамы слушал под окном Василия Ивановича. Но все-равно – всего было мало. Наконец-то она сказала, что отдастся мне в городе. Через два дня после отъезда. Мы даже назначили свидание у кинотеатра.

Друг меня уже достал: "Всем смешно над тобой, ходишь напыщенный, а она вечерами бегает к парням, а в соседней даче две женщины без дела. Подходи, бери и занимайся..."

Помахали ручками и уехали. А Гоша все меня пристает, послезавтра и мы в путь-дорожку. И что получилось из-за тебя? Что получилось? Если дурак – то на долго.

Загрузились в ресторан, пришел директор с эскалопами и две женщины – соседки. Гоша показал мне, какая для меня. Я ее еще до ужина отвел в их домик и молча положил на постель. Она только одно сказала:

"Дурак, сколько времени на свою выдумку потратил!"

Все правильно. Мы друг друга понимали. Она не была ни святой, ни Инессой, ни кандидатом наук. Учительница, двое детей, муж – алкоголик.

Все было понятно. Мы выпили и закусили, после чего директор ушел. Я взял набор бутылок и закусок, и мы тоже решили уйти, оставив Гошу с нашей подругой. Теперь я медленно шел. Открыли все окна, не зажигали света, на распаленную алкоголем кожу приятно ложились порывы ветра с озера. Она спокойно приготовила постель. Вышла, присела у бочки перед дверью, вернулась, и я прижался к ней в долгом поцелуе. У женщин иногда бывают очень вкусные губы. И эти были такими. У нее был естественный запах, напоминающий спелые сливы хорошего сорта или землянику.

Мы медленно раздели друг друга под рассеянным лунным светом. Ее кожа слегка фосфоресцировала на холмах от света луны и тонула в глубинных тенистых углублениях ее тела. Она пахла земляникой, озером, лесной землей. В ее взгляде было полное понимание. Отдаваясь полностью моим желаниям, она не проявляла никакой инициативы, и я был благодарен ей за это, а также за наше предыдущее объединение. Может быть, в моих печенках осталось столько яда от Святой Инессы, что покорная женственность учительницы казалась подарком. У нас не было страсти, у нас была скромная цель - насладиться друг другом. Мы смотрели с уважением друг на друга и верили друг другу.

Мы уже минуты стояли голые среди разбросанной одежды, и я не мог оторваться от ее губ. Восставшая плоть толкалась головкой в жестких волосах лобка, стремясь пройти дальше. Руки гладили ее плечи и спину, разминали полусферические выпуклости зада. Я подышал ей в ухо и поцеловал мочку. Она подняла руки на мои плечи, грудь приподнялась, и она прижала своими грудинками к моим грудинкам. Легкими поцелуями я перебрался на шейку, под волосы, слегка укусил плечико, поиграл с сосками, облизал их вместе с грудками, которые были небольшими и не очень полными. Опустившись на колени, я поцеловал живот, проник языком между ножек до верхнего уголка складочки, побродил по бедрам через колени и уже лежа на чистом полу поцеловал каждый пальчик на ногах.

Она не двигалась, и только напряженное дыхание свидетельствовало о ее волнении. Таких ласк раньше она не испытывала. Я переместился за ее спину и тем же способом добрался до затылка. Она вскрикнула только один раз, когда я поцеловал место на позвоночнике чуть выше лопаток.

Я отступил на пару шагов и, сам возбужденный происходящим, любовался ее прекрасной фигурой на фоне отраженного зеленым светом полной луны, ее поднятой грудью, и глубокая благодарность к этой уже не молодой, но близкой, понятной и очень русской женщине входила в мою душу.

Я крепко обнял ее и повернул лицом к постели. Она медленно оторвалась от меня, подошла к ней, обвела вокруг взглядом, осторожно прилегла на спину и, после небольшой паузы, раздвинула ноги не широко.

Она не была красавицей. Грудь уже находилась в стадии увядания, живот больше напоминал рубенсовский, чем тициановский. В ногах не было изящества. Но в ней было что-то очаровательное, возможно материнская нежность во всей ее внешности, надежность, преданность чему-то важному в людях и, конечно же, огромная жажда любви, которой она вероятно лишена была всю жизнь.

Я опустился на колени, кончиками пальцев провел от лица до бедра, коснулся клитора. Она дрожала под моей рукой, мышцы живота неодолимо сокращались, дыхание стало тяжелым, колени постоянно двигались. Я ввел большой палец во влагалище, указательный - в анус и начал массировать ее тонкие стенки, ощущая пальцами друг друга. Раскрыв полностью рот присосался губами. Теперь и задница ее потеряла покой. Она дрожала под сильными сокращениями мышц бедра и подпрыгивала. Наконец, с моей рукой между ног и издали громкого стона она выгнулась дугой, опираясь на плечи и больно укусив губу. Я убрал руку и, поглаживая мягкую кожу, постарался успокоить ее.

Она вскрикнула от желания. Я приблизился к ее уху и, легко задыхая его дыханием, шептал ей так тихо, чтобы никто не услышал о том, какая она прекрасная девушка, как я благодарен ей за то, что она меня ждала и как я хочу сделать ее сегодня счастливой. Она постепенно успокоилась. Я вновь приблизился к губам, поцеловал ее шею и грудь, следуя поцелуями до самых ног, начал двигаться обратно и она подняла колени. Я залез на кровать, носом раздвинул бедра и языком нашел клитор. Ее лона было ароматным. Губами аккуратно обхватил головку клитора, едва касаясь его кончиком языка. Эти нежные, застенчивые прикосновения вызвали новую страсть в ее теле, но она уже не могла сдерживаться: стоны, крики вырывались из самого глубокого уголка ее души. Двумя руками удерживая ее таз, я не позволил ему оторваться от меня. Теперь я безо всякой нежности, решительно и даже с упорством атаковал клитор, прижимая его к верхней косточке ее таза, хватая зубами, давя шершавой щетиной, натягивая ее лона на свое лицо. Она попыталась снова изогнуться, но тут же громкий крик разорвал ночь и она рухнула на постель. Я языком нашел вход во влагалище и замолчал, лаская, едва касаясь ладонями, ее живота, бедер, ноги, давая ей время прийти в себя.

"Милый мой... Милый", - проговорила она сквозь слезы... "Я же никогда не знала, что так может быть... Если бы мне кто-то когда-то так сделал, я бы за ним... "- внезапно перешла на местный диалект.

Я нежно поцеловал ее самые маленькие губы, облизал языком ее нижние губы, они были покрыты пушком и были также вкусными, как клубничные поляны, напоминали одновременно пушистый персик.

Он переполнился страстью, прикоснулся губами. Мужское вожделение возопило. Казалось, она услышала эти вопли, взяла его член в руку и потянула к себе. Я проник в ее влагалище и замер, давая ей время прийти в себя полностью. Она требовала много времени для этого. Вздрагивала, что-то шептала.

Наконец она подняла руки и так сильно прижала меня к своей груди, что я испугался, чтобы они не лопнули.

Она отпустила меня. Вздохнула. Спросила: "Как тебе?". "Хорошо". Погладила ладонью по спине. Я посмотрел ей в глаза, понял все и начал двигаться все быстрее и сильнее. Она застонала, подняла ноги и закрепила их за моей спиной, прижимая пятками мои ягодицы к себе. Опершись на локти, я поднял ее голову к своему лицу и увеличивал движения все больше и больше, нанося удары в самую глубину ее влагалища. Ноги ее соскальзывали с меня, она оглядывала полутемную комнату невидящими глазами, но теперь для нее не было ничего важнее того, что происходило в ее самом глубоком внутреннем мире. Оргазм наступил быстро.

Я не мог остановиться, а она легко переносила оргазм. Я поднял ноги, не прекращая движений, поцеловал ее пятки и положил их на свои плечи. Усиливая удары, я все больше продвигался вверх, выгибаясь и сжимая ее своим весом и скоро крепко удерживая ее плечи, нанося удары сверху, слегка согнув колени и почти потеряв голову.

Когда она снова начала дышать открытым ртом, напряжение во мне разорвалось и я залил мою девочку целым потоком любви. Колени подогнулись и я без слов, мыслей и чувств упал на нее ногой. Она не заметила этого. Мы долго плавали в облаках, пока я не пришел в себя и не взял в рот ближайший сосок ее груди. Она освободила ногу, прижалась ко мне грудью и нежно провела ладонью по моей щеке. Укрыла меня простыней. Сказала спокойно, словно задуманное заранее: "Ты мой родной. Я не стесняюсь тебя. Я бы сказала, что ты для меня как мужчина, но я не очень понимаю, что это... Я отлично понимаю, что мы завтра расстанемся" - ее голос слегка дрогнул, но она быстро справилась - "и больше никогда не увидимся, но сегодня - наш день. Это твоя ночь и я твоя. Я хочу, чтобы ты, если у тебя есть еще желание, делал со мной все, что захочется. Я приму все с радостью и не откажу в чем-либо. Делай со мной все, что захочешь..."

«Все, все, все. Все закончено?» — спросил я, шутя и смущаясь, у Шукшина.

«Да, все завершено», ответила она спокойно и серьезно.

«Тогда давай выпьем!»

Я взял из графина на столе кристальные рюмки, наполнил их наполовину сухим вином и разбавил водой. Подобно древнегреческим традициям. Подготовил бутерброды с маслом и эскалопами, нарезал и почистил яблоки, что-то еще устроил на угощение, придвинул стул к кровати. Подумал о том, что кофе никогда не подадут моей возлюбленной в постель. Она уложила подушки за спину, села на кровати, простыня сползла с нее, обнажив грудь; она этому не обратила внимания.

Предложил выпить за то, чтобы эта ночь запомнилась. Она сказала, что так или иначе она никогда не забудет ее. Она пила вино с удовольствием, наслаждалась едой, с удовольствием смотрела на меня, сидящего на коврике у ее ног. Она без притворства радовалась нашей связи, она была естественной, вот что было главным в ней и важнее для меня, чем ее пышная грудь и округлые ягодицы.

В окна стало проникать прохладное воздухом. Предложил добавить коньяка к выпитому.

«Как хочешь», — сказала она, но мне не хотелось забывать о чем-то из-за пьянства...»

«Сорок грамм не помешают!» А мне-то определенно помогут. Выпили. Коньяк быстро распространился по всем клеточкам организма и слегка оживил уснувшие системы. Готовность к новым подвигам возросла прямо на глазах. Убрал импровизированный столик, залез головой под одеяло; она уже легла на спину. Я поцеловал ее животик и бедра, колени поджались, а я прошептал прямо в лобок: «Моя прекрасная сексуальная девочка...» Она положила руку на шею, и я встал перед ней. Восставший фаллос глядел ей прямо в лицо своим одноглазым личиком. Под светом заходящей луны ярко мерцала его обнаженная головка.

Я нежно обхватил ее голову обеими руками и пригнул ее вниз. Она поняла мой намек и протянула руку к моему члену, сжимая его двумя пальцами. Я переместил руку под яички, а она поддержала их в ладони, будто взвешивая. Затем она застонала и потянула его в свои открытые губы. Смотрела сверху: делает ли все правильно? Я положил руку на ее голову - все верно. Насунулся, она задыхнулась. Вывел и снова насунулся, все было хорошо, только нужно убрать зубки. Я сказал "Поехали". Она сама догадалась, что нужно сосать. О, эта девочка! Гладил ее спину и плечи ладонями, разминая грудь, массировал затылок и уши. Когда финальный момент становился неизбежным, я шепнул хрипло: "Проглотишь?" Она погладила меня по заднице и я выполнил выстрел из основного калибра. Она ошарашенно растерялась от появления странной массы во рту. Я сказал: "Это очень полезно". Она проглотила, затем начала всасывать и вылизывать все, что еще было там. Затем она откинулась на подушку и с глубоким страданием прошептала: "Первый раз в жизни. Первый раз".

Я опустился на колени и прижал свои губы к ее рту. Она уложила меня на спину на постели и, играя сосками, поцеловала меня от головы до ног. Особенно ласково "главное действующее лицо".

"Пойдем покупаться". Это было замечательная мысль! Взяв полстаканчика коньяка на дорожку, я догнал ее уже в воде. Она была обнаженная. Я обмотал ее ножки вокруг своей талии и, вспомнив пустынный пляж и экономиста-кандидата наук, влил в нее порцию той же самой спермы флота. Честно говоря, коньяк помог, но даже с ним я едва выбрался на берег. Любовница была живой, энергичной, игривой, как ребенок, а меня эти упражнения уже утомили сильно. Начинался рассвет и теперь ее мокрое тело под старым халатиком не выглядело так привлекательно, как еще недавно. Под глазами появились темные круги. И вообще лицо совсем незнакомой женщины.

Она сразу почувствовала это: «Дорогой мой, — ласково проговорила. — Дорогой мой, я отлично понимаю, как тебе неприятно видеть меня в таком состоянии... Прости меня за то, что я не в своей лучшей форме, старая и неуклюжая... «Прости!» Я закрыл ее рот поцелуем и с энтузиазмом выразил все слова, которые на моем месте могли бы принадлежать любому другому состоятельному джентльмену. Правда, пока она вытирала меня полотенцем в комнате, я выпил еще коньячку, но зато когда я целовал ее губы, вспомнил о том, что я еще не был там и сообщил ей об этом. Только услышал одно слово: "Пожалуйста!"

Я сказал, что нужно входить туда увлажненным и готовым. Она присела на постель и взяла в рот незрелый фрукт. Удивительно умело приготовила его, я повернул ее задом к себе и проник в нее сильным движением. Моя партнерша хотела выпить всю чашу до дна и, вероятно, что-то еще заодно. Но я понимал, что это последняя актёрская роль. Поэтому я старался изо всех сил. Некоторое время она прислушивалась к неожиданным и непривычным ощущениям в анальном отверстии. Я отвлек ее от слишком интенсивного изучения, пощекотав клитор, и достаточно грубо схватил за груди. Ее анус, тесно обхватывая ствол члена, постоянно поддерживал его возбуждение, и я наслаждался им, стремясь быть ближе к матке, которая была здесь же за тонкой перегородкой.

Но долго задерживаться там не было возможности. Финиш! Возможно, минуты три, пока моя любовная жидкость переливалась из моего тела в ее, мы оставались в том же положении, дрожа и с сожалением расставались с тем напряжением, которое было наградой за нашу выносливость. Я поцеловал обе ее ягодицы, уложил и прикрыл простыней.

Закутался под одеяло с мыслью: "Было бы здорово вздремнуть". Но нет, ему хотелось еще чего-то. Я прижал ее грудь к своей груди и притянул другую к себе. Она поцеловала его член. Он оживился, и она села на него верхом. Эта позиция была ей знакома, и она начала двигаться самостоятельно, увеличивая темп и вовлекая меня в свои упражнения. Почти достигая моего оргазма, она замедлила темп и немного задержалась. Я попросил ее показать мне свою попку, она не сразу, но правильно меня поняла, повернулась и продолжила движение. Позже я поднял колени, и она положила свою грудь на них, а когда мы добрались до конца этого пути, я ввел указательный палец в ее анус, и мы одновременно закончили. Ее последние оргазмы не были такими интенсивными как вначале, она быстро пришла в прежнюю форму. А я был полностью обессилен. Но во мне жила одна мысль, которую я тогда едва мог выразить словами. Мне хотелось, встретившись со Святой Инессой, быть сытым, а возможно, даже объевшимся, чтобы передать ей несколько правил хорошего тона. Поэтому я был готов отдать все своему нынешнему возлюбленному. Чтобы у той ничего не осталось.

"Хочешь, сделаю тебе массаж?" Конечно!

Пятнадцать минут она превратила меня в полностью расслабленного человека, и это ей удалось на все сто процентов.

"А для бродяги нет массажа?" Она покачала головой. "Может так?" Взяла его в руку и начала достаточно прилично дрочить. Когда он достаточно подрос, она взяла его глубоко в рот. "Проглоти", - попросил я. Нет. Не получается. Но она завелась.

Я грубо отодвинул ее, уложил лицом в подушку, перевернул на бок, отодвинул верхнюю ногу и, с размаху начал разрушать все остатки ее желания. Хватая за грудь, тянул ее к своему члену. Вышел. Сложил две подушки, уложил на них ее задницу, запрокинул ей ноги за голову, поднял зад и, стоя на коленях, с размаха вгонял энергию в переднюю стенку влагалища, самую нежную. Она снова стонала и рычала. Нет. Меня не покидало.

Я вытащил ее из постели, бросил подушку на стол. Уложил грудью. Низко. "Туфли" сказал я... "Что туфли?" - "Надень туфли!" Поняла, надела. Туфельки на шпильке. Для танцев привезла наверное, а вот какие танцы оказались для нее... Теперь как раз. Ворвался. Раз, другой, третий. Графин упал, стаканы катаются, она кричит. Раз, два. Черт! За плечи и на себя. До упора. Раз! Два! "А-а-а-..." Все. Черт его знает, откуда оно берется. Я думал уже закончилось все, ан нет, выливается толчками. Не обращая внимания на малыша, оттащил ее к постели и уложил прижавшись. Не вынимая.

Отключился.

Пробудился от стука в дверь. От Гоши пришла подруга Зиночка. Сделал вид, что сплю. Зиночка из озера в купальнике, говорит, вода хорошая, спросила, как спалось. В ответ: "Ни минуты. Сам только что заснул". А потом и говорит: ""Ты за ним посмотри, а я тоже сбегаю окунусь".

Я внутренне улыбался: сейчас что-то будет. Мне, как Штирлицу, двадцать минут сна за глаза хватает. Собрала моя дама узелок и отправилась прочь. А Зиночка взглянула глазком в мою сторону, сбросила халатик, расстегнула бюстгальтер. За трусики взялась, а у меня, глядя на ее прелести, одна мысль - как ее достать одним движением, чтобы в случае чего и пикнуть не успела. Я не думаю, что Гоша ее так уделал, что ей ничего уже не нужно.

Сняв трусики, она одела халатик и вышла на крылечко, чтобы отдохнуть.