Исповедь старого сластолюбца. Глава Джулия исповедь элитной проститутки Часть 3

ВЗРОСЛАЯ   ЮНОСТЬ

Итак, Москва, дом родной....”Гражданка”. Свобода! А как насчет сексуальных аспектов?

-Да никак. Для “этих” дел даже тогда, в эпоху без 15 минут коммунистическую, когда наши подружки отдавались нам не за презренный металл, а  за красивые глаза, все же необходим был некий джентльменский минимум: умытое лицо, приличная одёжа и 30 -50 рублей в кармане, чтоб в кино сходить и, хотя бы,   порцией мороженного даму свою угостить. Про букеты роз я уж и не заикаюсь!

Был, конечно, в то героическое время широко распространенный мужской вариант- ультиматум, который бравые инвалиды предъявляли несчастным молодым вдовам:

-Пол-литра поставишь, -приду ночевать!

Но мне хотелось, что б с розами!

Девочки в доме сразу окружили меня вниманием., Все эти сопливые Вальки, Люськи, Тоньки, Зойки, как-то незаметно подросшие,   сбивали  меня с пути праведного, таская по киношкам, используя моё “инвалидство” для доставания билетов. Некоторые из них были очень даже ничего! Но свой двор, все мамаши знакомы -перезнакомы, чуть влипни, не отмоешься потом.

Более того: я дважды был зван к НЕЙ, да, да,  

к самой “Красной Шапочке “на танцы”.

Организатором выступала всё та же Зина Колобова, а двигало этими повзрослевшими моими одноклассницами скорей всего любопытство: какой, мол, стал наш Юрочка после фронта?

“Шапочка” была уже замужем и танцульки эти были возможны тогда, когда муж бывал в командировках.

Танцевать я  не умел, учиться с раненой рукой, которая еще и не думала заживать окончательно, не очень здорово, одевался я на эти танцульки  в единственный сохранившийся отцовский костюм, который висел на мне, как мешок, вдобавок, от обычной моей развязности, при виде ЕЁ не оставалось и следа: ни шутки, ни анекдота пр

и ней я не мог из себя выдавить.

Меня учили девчонки танцевать, как в известном шлягере:

-Две шаги налево, две шаги направо,

Шаг вперед и два назад!

И, когда я “танцевал” с НЕЮ, чувствовал знакомый со школы, такой любимый запах её кожи, я изнемогал от ревности, сознавая, что она спит с другим, что этот другой на законных основаниях каждую ночь раздевает её, мнет её всю, облизывает и делает с ней  ЭТО, то есть то самое, о чём я даже, применительно к ней, и думать не смел!

Её мужу было тогда за тридцать. Их “роман” был прост, как апельсин, стандартный вариант военного времени:   мама, бедная вдова,   сдала койку одинокому инженеру, не москвичу. Он партийный, с перспективой, работает рядом, -на заводе стена к стене с их домом. Мужик оборотистый, -мешок картошки, Зинка сказала, достал! Умный, - ГАЗЕТЫ ЧИТАЕТ! (тоже Зинкины слова). Где мне с ним тягаться: МЕШОК КАРТОШКИ, а я вообще, иждивенец, до сих пор на маминой шее сижу!

Перестал я ходить на эти танцульки, тем более, что мне там лестное предложение сделала другая наша одноклассница. Не стану называть её. Она тогда работала на железной дороге в почтовом вагоне поезда №1: Москва -Владивосток. Я вежливо уклонился. По двум причинам:

во-первых, шила в мешке не утаишь, всё узнают те же девочки с танцулек и это будет полный конфуз, так как “параметры” упомянутой почтмейстерши на порядок ниже Шапочкиных и это будет расценено, как полная моя капитуляция.

Во-вторых, я знал от друзей, ЧЕМ занимаются почтари во время своих длительных рейсов взаперти  в своих почтовых вагонах, и я знал также, что все триппера излечимы, кроме первого!

Мне  было 18 лет, мне, конечно, уже нужно было ЭТО,   и я уже знал, с чем ЭТО едят. Но у меня не было ЭТОГО аж до осени 1945 года.

В чём дело? Женщин не было? Были женщины, много, много несчастных, обездоленных, овдовевших. Не было у меня РЕШИМОСТИ пойти да и организовать себе любовный союз по вкусу! Отсутствие приличной одежды, пустой карман, -всё это, конечно, усложняло дело, но не являлось непреодолимым препятствием. Привык я уже, что меня за ручку водят: во всех моих предыдущих приключениях я, извините, был ПАССИВНАЯ СТОРОНА.

Следовало начинать с азов, с маленького.

А что могло быть меньше Ирочки в том самом экстернате, где я свой девятый класс заканчивал?

Ирочка была маленькая, чистенькая, хорошенькая, опрятная пятнадцатилетняя мамина дочка, которой очень хотелось стать взрослой. А тут и случай подвернулся: такой видный одноклассник, фронтовик. Ничего, что он ходит в обмотках да в застиранной гимнастёрке! Зато насколько солидней он всех этих недоразвитых Ивановых и Сидоровых! Ирочка стрельнула в меня пару раз своими огромными голубыми глазками и готово. Я был удовлетворен: наконец-то, у меня есть девушка!

Мечтая о недосягаемой Красной Шапочке или об плотских утехах с какой-нибудь опытной, взрослой женщиной, я молча бродил вечерами со своей малолеткой  Ирочкой по центральным  улицам Москвы, слушал, её бесконечную болтовню, не вникая в суть того, что она говорила, провожал её таким образом до дома.

Я не дарил ей цветов, я не угощал её мороженым, мы даже в кино ни разу не сходили: денег у меня не было совершенно. Мне выдавался только рубль на дорогу: метро тогда стоило 50 копеек. Заикнуться матери о том, что мне деньги на девочку нужны, я не смел: еще бы! Мои сверстники в нашем дворе Ленька Бибирев, Борис Карпов  уже давно кормильцами в семье были, а я? Тот факт, что я был уже инвалид, а эти ребята не воевали, -в расчет не принимался.

Да что там говорить! Правильная у меня была мама. Правильная!

Провожал я, значит, свою Ирочку до дома, прижимались мы там к забору прямо под её окнами  и начинались поцелуи до посинения.

Только поцелуи, я даже за груди её ни разу не потискал. Лишь прижимал её к себе поплотнее.

Стоим так, лижемся полчаса -час,   я упираюсь в неё своим торчащим прибором, она всё чувствует, ей нравится, а потом я еду домой от Маяковской

до Павелецкой и, если уж там болит невмоготу, “лечусь” ручным способом...

Встречались мы раз в неделю. Вы удивитесь: девчонка явно хочет, ей любопытно, что же ты, дурак, теряешься? Не хотел я её. Не хотел и всё!

Мне приятно было облизывать её вкусный ротик, любоваться её красивым, кукольным личиком. У неё уже была хорошая кругленькая попка, на груди красовались два упругих теннисных мячика. Так в чём же дело? - Деточка совсем она ещё была. Любил и жалел её я почти по отечески, хотя целовал уверенно, как взрослую.

И, всё-таки, однажды ЭТО едва не случилось. Она пришла ко мне домой, матери не было. Мы тискались на диване, она стала недвусмысленно закатывать глазки. Я стал раздевать её. Помог стащить платьице и там, под платьем, оказался самый настоящий детский лифчик маминой работы, детские штанишки от которых пахло не пряным, возбуждающим фантазию женским ароматом, там пахло непросохшими детскими пиписьками...

Я никогда не был извращенцем. Я мыл свою дочь в ванной аж до четырнадцати лет. Тёр ей спину, ноги, руки, а потом давал ей мочалку, говорил:

-Помой себя как следует ТАМ.

и выходил из ванной.

Зимой 1941 года, в замороженной комнате, я спал со своей матерью в одной постели. Мы укрывались общим одеялом, ещё наваливали на себя всего, что было из тряпья, тесно прижимались друг к другу, чтоб не замерзнуть.

И, если под утро я чувствовал, что у меня кое-что  напряглось, я поворачивался так, чтоб мать этого не заметила.

Ни кур, ни кошек, ни овец я в ЭИТХ целях не использовал.

Так зачем же я буду растлевать младенца? У меня даже желание испарилось, когда я унюхал эти Ирочкины пиписьки. А напряжение было о-го-го! Приятно вспомнить! Я просто пожалел её тогда. И она меня за это  “отблагодарила”.

Года два спустя мы встретились по какому-то деловому поводу. Я уже учился в своём Горном, она тоже была студенткой. Поговорили, уже собрались прощаться, как вдруг она мне заявляет:

-Знаешь, Юрка, какой же ты был ТОГДА дурак!  

А может она права?

Старостой у нас в этом  экстернате,   была Рита Ефимова. Отличница, на ней так и написано, что она отличница. Волевая, умная девушка. Девушка для женитьбы, а не для трали -вали! С ней никто не смел заигрывать. Строга была девка! Собой не красавица, но все при ней.

Произошел у меня с ней один пикантный эпизодик. Где ж рассказать о нём, как не в этой  главе?

После окончания нашего девятого класса девчонки решили устроить вечеринку на природе. Какая-то дача на станции Катуар что по Киевской дороге. Впрочем, это не важно. Вечеринка была, естественно, с выпивкой и с ночевкой. Впрочем, и это не важно! Что же важно?   -Обратная дорога!

Поезда тогда ходили паровые, а вагоны были какие-то, вообще, допотопные. Как купе, времен Анны Карениной.   Мы погуляли на славу, едем в Москву. Ехать около часа. Подходит наш поезд. День, народу почти нет совсем, а мы врываемся в вагон, места занимать, находим купе, в котором нет ни одного человека и с криком кидаемся на скамейки. Всё. Занято. Все сидят, Рите места не хватило. Она, ничтоже сумняшися, плюхается ко мне на колени:

-Хотели меня без места оставить, а у меня теперь будет МЯГКОЕ!

Хохот, остроты по этому поводу (без намека на секс!), как говорится, поехали. Ритка у меня на коленях ерзает, размахивает руками, балагурит.

А мне сверху в широком  разрезе  сарафана отлично видны ее крепкие груди. Упругие ягодицы, смявшись под её весом, приятно укрыли  мои ляжки, в нос пахнул аромат  разгоряченного тела. Не Нюркин конский пот и не Ирочкины детские пиписьки, а замечательный, возбуждающий аромат здоровой женщины.

Рита никогда не была для меня объектом вожделения. Просто товарищ по учебе. Но в той поездке я готов был проткнуть её насквозь, с какой силищей упёрся мой прибор в пространство между её ягодицами.   Я видел со спины, как она покраснела,   но она проявила удивительную выдержку, просидев на моих коленях до самой Москвы. Спрыгни она с моих колен в тот момент, когда ЭТО случилось, все ребята заметили бы, на ЧЁМ она сидела.

Когда мы приехали, все также с визгом, побежали из вагона. Это было нам с Ритой на руку: она выбежала предпоследней, а я еще чуть  задержался . На улице я Риты уже не увидел...

..  

Занятия в экстернате кончились, а документы по какой-то причине нам не выдавали еще недели две. Кормили нас “завтраками”. Мы почти каждый день приезжали к экстернату и все напрасно. Однажды к нашей компании  присоединилась Элла Кауфман. Рыжая, грудастая, невысокого роста, хитрющая бестия. У нее был каллиграфический почерк.

Её письма приятно в руки взять.

.   Все началось в тот день, когда мы, я  и вышеупомянутые Петровы -Ивановы приехали в очередной раз за документами и нам ещё раз предложили приехать завтра. Тут же оказалась и Элка. Решили, чтоб не так обидно, сходить в кино.

В “Колизей” что на Чистых Прудах. Сейчас там театр “Современник”. Шел фильм “Серенада Солнечной долины”. Про что этот фильм, -до сих пор не знаю, так как я сидел рядом с Элкой и весь сеанс тискал её огромные груди.

Было и продолжение: она позвонила мне и попросила проконсультировать её по тригонометрии. Зачем ей понадобилась эта тригонометрия, если мы кончили занятия, да и училась она ничуть не хуже меня? Она сказала, что пойдет в десятый со спец уклоном. Врала, наверное, но это к теме изложения не относится.

Встретились у метро, вместе пошли ко мне домой. Лето, жара. Я, как вошел, сразу стал раздеваться до трусов. Она запричитала:

-Ой, Юрк, зачем ты раздеваешься?

Я ответил, что в жару всегда дома так хожу. Не нравится, - не смотри. А хочешь, мол, сама разденься, будем на равных.!

И она разделась. ДОГОЛА! Я не улыбаясь подошел к ней, в упор стал разглядывать её грудь, живот. Руками НЕ ТРОГАЛ! Посмотрел, похвалил, а потом сказал:

-Ты заниматься приехала? Вот, давай и будем заниматься.

Она оделась, а я остался в трусах и мы стали повторять, чему равен синус двойного угла...    

Вот такие номера позволял я себе откалывать!

С этой женщиной я встретился много лет спустя. Несколько раз у нас с ней было ЭТО, и я принес ей запоздалые  извинения за своё хамство юных лет.

Читателю, наверняка, уже надоели все эти психологические выверты. Где же женщины? - справедливо воскликнет он. Будут женщины, будут. А пока, чтоб рассчитаться с пикантными моментами, так сказать, малых форм, поведаю еще об одном подобном эпизоде.

Где-то незадолго перед вступительными экзаменами в институт ехал я зачем-то к тете Ане в Звенигород. Поезда туда ходили только паровые, причем только дважды в сутки. Посадка, сами понимаете: как эвакуация белогвардейцев из Одессы в Гражданскую войну.

Я пришел за минуту до отправления и мне чудом удалось втиснуться на площадку. Чей-то локоть, чья-то коленка, что-то колет, не то зонт, не то чемодан... Вертелся, ерзал, наконец, поезд тронулся. Стоим, как сельди в бочке, дышим друг другу в затылок.

Спиной ко мне какая-то женщина, невысокого роста. Её закрученные черные волосы лезут мне прямо в рот. Пахнет резкими духами. На ней черное легкое платье, как на той, которая меня в 41 году в Кратове на платформе целовала.

Дамочка стала устраиваться поудобней: она стала потихоньку ёрзать и тереться об меня своей попкой, привставая на цыпочки и опускаясь. Точь в точь, как тогда с Ритой Ефимовой, только это уже не Счастливый Случай, а осознанное, направленное действо.

Я упирался в нее своими вздутыми штанами, а она  даже чуть-чуть повернулась в этой тесноте, чтоб поудобней разместить мой напряжённый член между своих ягодиц.

Руки мои были скованы: одной я держался за какую-то скобку вверху, чтоб не упасть во время толчка поезда. В другой было что-то вроде авоськи с едой и какой-то подачкой тетке от матери.

Процессом полностью руководила незнакомка. Лица её я в этой давке так и не увидел. Она слегка поворачивалась, приседала и снова приподнималась на каких-то пару сантиметров, но не выпускала моего “пленника” из своей мягкой и теплой ловушки.  

Мы молчали оба, хотя остальные пассажиры уже почти познакомились   и обменивались шуточками.

После Голицына народ стал выходить, давление уменьшилось, но она от меня не отлипала. Перед платформой Скоротово, я услышал её шепот:

-Извините, мне сходить на следующей!  

Она отвалилась от меня и толпа выходящих пассажиров вынесла её на платформу. Я тут же обмяк, только в висках стучало. А может это она приглашала меня выйти с ней? Но все равно, у меня ничего бы уже не вышло: перестоял.

Вскоре после этого я встретил свою Лидочку, мою первую жену, очаровавшую меня круглой попкой,   рыжими волосами и Бетховеном.

Там уже было всё, как у людей. Но не сразу!

УКРОЩЕННЫЕ          ДЕМОНЫ

Прежде, чем говорить о поверженных или, чтоб романтичнее, укрощённых демонах, надо сказать читателю, коль скоро уж я затеял весь этот стриптиз, о том, как демоны эти одолевали меня, буквально, не давая спокойно существовать.

Россказни о том, как я в поездах воровскими способами услаждал свою фантазию изучением чужих задниц, вполне, могут насторожить читателя: -а здоров ли автор? Может он в услугах психиатра нуждается?

Успокою: вполне здоров.

На вечеринках в своей компании нормально выпивал стаканчик-другой портвешка или сухенького, танцевал “Рио- Риту” или “Трот -марш” под хрип старого патефона, целовался слегка ( в щечку!) со своими партнёршами, если какое-нибудь сногсшибательное ПА удавалось, но чтоб шарить по заднице или лапать за груди своих девчонок!?   Не было этого!

Танцевать к тому времени кое-как научился, пара новых рубашек завелась в моём гардеробе, даже новый костюм: френч японский, с пленного офицера куплен был мне на толкучке. Это, правда, произошло уже в 1946 году, я тогда уже студентом был.

Короче, некоторые препятствия на моём пути к любовным победам были устранены. Надо было действовать. И я начал действовать. Сразу на двух фронтах.

Фронт внутренний.

Для улучшения нашего очень, не простого тогда материального положения мать, по совету одной прохиндейки, сдала нашу маленькую комнату некой Марии Ивановне, дамочке 27 лет от роду, только что возвратившейся из эвакуации.

По легенде, -она пострадала от бомбёжки, то есть её законная московская квартира разрушена. Как я сейчас понимаю, никакой квартиры у неё никогда вообще не было: мамашу просто обдурили, как маленькую.   Мы сразу окрестили нашу жиличку Цыпа. Так я её и буду в дальнейшем именовать.

Цыпа была высокого роста, красивая, прекрасно одета по тем временам: шелка, крепдешины, каракулевое манто, сапожки на меху. Она ярко красилась, всегда была надушена,   подвижная, как живчик, без умолку болтала о своих успехах на работе, у мужчин, о своих связях в торговле (“Могу достать всё, что ни попросите!”) Словом, её появление внесло в спартанский быт нашей квартиры заметное оживление. Она честно заплатила нам обещанные три тысячи при вселении и семьсот рублей за первый месяц. Мамаша также честно -прописала её временно на три месяца.    

Забегая вперед скажу, что эта временная прописка, как по мановению волшебной палочки, превратилась в постоянную, а оговорённые три месяца - в полтора года. Денег от неё мы больше вообще не видели, зато на адвоката, ведущего судебный процесс по её выселению с нашей жилплощади мы истратили тютелька-в-тютельку, как раз те три тысячи, которые выручили от этой замечательной коммерции..

Мама в первый же день её прихода сказала мне: - 

-Ты не вздумай с ней шашни устраивать!

Я, вроде даже возмутился:

-Ну что ты, мама!,

но демон, с которого я начал главу, -не спал!

Буквально на второй день её появления она, придя с работы, не раздеваясь, влетела в нашу комнату, закрыла дверь и прижав меня к этой самой двери стала исступлённо целовать.   В короткие перерывы, когда её рот не был занят, горячо шептала:

-Юрка, ты такой славный, ты такой вкусный!

- и многое другое в этом же духе. Вначале я обалдел от такого наскока, но уже через пару секунд освоился и сам обхватил её за талию здоровой рукой, одновременно отводя раненую руку в сторону, так как, эта дамочка в своём усердии не замечала, что причиняет мне боль.

Организм, естественно, отреагировал и почувствовав, что я уже  готов,   эта стерва мгновенно отпрыгнула от меня и заперлась в своей комнате.

То  же повторилось и на другой день и на третий. А несколько дней спустя я уже ожидал с нетерпением, её  прихода с работы.

Не всегда эти “дрочиловки”, иначе их и не назовешь, проходили в нашей комнате. Чаще она, придя с работы, затаскивала меня в свою комнату, снимала пальто и жакет, если он был на ней и, оставаясь в легком платьице, заводила  очередную модную песенку Клавдии Шульженко.

Мы танцевали фокстрот и лизались. Она любила прижимаясь ко мне своей нижней частью и откинувшись назад, дергать своими бёдрами, изображая танец живота. Как вариант, мне предлагалась рюмка тархуна. Это была популярная в то время водка. Её выдавали по карточкам, по “безымянному талону”.   Неизбежно, как только она чувствовала моё возбуждение, мгновенно выталкивала меня из комнаты.

А мне надо было уроки делать. Повторять что-то из Новой Истории или образ Чичикова учить.

А в моих мозгах был только один образ: острые торчащие сиськи и мягкая вертлявая задница нашей жилички.

Ох, как я её ненавидел! Ох, как я её хотел!

Вот такие нездоровые страсти разгорались на внутреннем фронте.

А на “внешнем” всё было “О кэй!”. Вместе с нашими чистыми, непорочными девочками уроки учили, увлекались, влюблялись друг в друга понарошку.

Радя,   одновременно и в меня и в Петю Иванова влюблена была. В чём сама, дура, признавалась и устно и письменно! А замуж, таки, вышла за Лешу Дмитрова: у него, все же, папа академик

Оля Ездакова, тоже порядком насмешила всю нашу компанию: она дневник вела. Ну, ведешь свой дневник и помалкивай себе в дудочку! Так нет, она дразнила нас, шифром что-то там записывала, ни за что, мол, не прочтете!

А мы возьми да и свисни у неё дневничек -то! Расшифровали в течении часа. Там  “ужасные”  секреты были: как она в меня влюблена, да как я на неё посмотрел, как мы поздоровались УСТНО, а простились за руку. Себя она тоже “засекретила”: называлась ЯЛО АВОКАДЗЕ.(читай наоборот!)

Она провалилась на вступительных экзаменах и пропала с нашего горизонта. Но однажды я с ней встретился. Как вы думаете, где? На свадьбе своего двоюродного брата, она, как выяснилось, его лучшая подруга и представляет собой цвет студентов Пищевого института.

И  Радя и Оля, даже при самом малом усилии с моей стороны, могли бы стать моими любовницами, но я и этих малых усилий не предпринимал, так как  чувствовал, что мощный пожар моих низменных страстей, разожженный и поддерживаемый вожделенной Цыпой,   эти милые девочки всё равно не смогли бы погасить. Требовалось более сильное средство.

Такое средство нашлось: это была аппетитная попка, увиденная мною на вступительном экзамене по физике.

Влечение было взаимное, целовались взасос уже при первом провожании, а серьезные дела начались, примерно, через недельки две. У нее на квартире. На Арбате. Она жила тогда с теткой.

Через несколько дней поцелуйных провожаний в парадном я довольно открыто намекнул ей, что мы уже взрослые и что надо двигаться дальше в наших отношениях. Она не возражала и мы назначили день ИКС.

Тетки дома, естественно, не было. Никаких сопровождающих атрибутов: ни шампанского, ни цветов, ни, даже, кофе с пирожным.

Я пришел в назначенное время, поцеловались, чуть, чуть потискались и я спросил:

-Ну, что, будем?

-Давай, - ответила она и стала стягивать свои трико.

Молодежь наверняка не знает: в пятидесятые годы, в период полной изоляции от Растленного Запада к нам в Союз вдруг приезжает из Парижа на гастроли сам Ив Монтан. Что было! Ни в книгах описать, ни в сказках не сказать...

Но я не об искусстве. По возвращении в Париж этот прохиндей, Ив Монтан, устроил выставку женского белья, привезенного из Советского Союза.

Там были сатиновые с грубыми швами бюстгальтеры аж до 12 номера, с белыми, диаметром в пятачок пуговицами и всех размеров и расцветок отвратительные ТРИКО. Выставка пользовалась диким успехом.

Так вот именно эти, с выставки Ив Монтана застиранные  НЕВЫРАЗИМЫЕ, демонстрировала мне моя подруга. Это был первый удар по моей психике.

Я, было уже пристроился, как она вдруг запротестовала:

-А презерватив? Надень презерватив!

На мне был надет презерватив: я не собирался усложнять себе жизнь. Я показал.

-А он не рваный? Мне показалось, резинка лопнула.

-Нет, не рваный.

Я направил свой инструмент и собирался сделать усилие, чтоб довести затянувшееся начало до приятного продолжения, но последовали дальнейшие сомнения.

-Ой, я, кажется, керосинку не погасила!

Я, придерживая одной рукой своё, уже настроенное хозяйство, другой, -приспущенные штаны, бегу вприпрыжку  в тамбур -кухню проверить керосинку. Керосинка была погашена. Чувствую, что мне нанесён еще один удар. Наклоняюсь, приспосабливаюсь, она преграждает мне путь рукой:

-Ой, наверное надо смазать? Возьми, пожалуйста вазелин в тумбочке!

Я отошел искать вазелин. Подхожу вновь к ней с тюбиком в руке. Внизу на первом этаже что-то брякнуло.

-Юрочка, я дверь запереть забыла.! Миленький, проверь!

Я проверил, дверь была заперта нормально, но мне уже НЕ С ЧЕМ было к ней подходить.

Боже, что со мной было! Я удавиться хотел. Что только я не передумал!

Я достал у матери из шкафа сторублёвую бумажку, чего раньше никогда не делал, и побежал в Рахмановский переулок, где висело соответствующее объявление. Доктор выслушал меня, обругал по матерному, сказал что и я дурак и она дура. Сотню, однако взял....

Недели через две мы повторили попытку.

С презервативом, но БЕЗ ВАЗЕЛИНА. Всё было в порядке. Она, как выяснилось, была девушка..

Мы стали встречаться регулярно: то у нее, то у меня.   Но, по прежнему, делали это воровски, не раздеваясь полностью, не разбирая постели.

Мой организм получил необходимую разрядку. Но не моя фантазия. Лида позволяла ЭТО только “бутербродиком”, а если я предлагал иную позу она протестовала:

-Это разврат, делай, как все люди!

А в квартире изменения: дав кому следует “на лапу”, Цыпа сумела  получить себе постоянную прописку. В её комнате стали почти каждый день бывать её родственники: сестра Зойка, девица лет 17 и её падчерица, девочка лет 10, Люся.

.    Люсю, очевидно, мачеха лаской не баловала. Девочка привязалась ко мне. Иногда вечерами, когда  я, сидя за письменным столом, делал очередную курсовую или график какой чертил, вбегала  Люся, прыгала ко  мне на колени, обнимала за шею, целовала. Не так, конечно, как её мачеха, а как старшего брата или любимого папочку.

Мне тоже хотелось  приласкать её, потискать. Поглажу, бывало, по головке, а дальше что? Очень просто было ПЕРЕСОЛИТЬ!

С Зоей, другое дело, на Зою меня натравливала сама Цыпа:

-Что ты ко мне лезешь? Вон, иди к Зойке, она все равно влюблена в тебя!

Я обратил внимание на Зою, действительно, девка втрескалась. Я целовался с ней, ходил даже раза два на танцы в одну компанию. Она была крепенькая, по своему хорошенькая, прекрасно одета: ещё бы, в ателье работала! Но уж больно густопсов был её пролетарский дух: “положь”, “ездию”. Словом: клюёть-блюёть. Когда это произносится без юмора, становится грустно.

Цыпа уже не целовала меня, приходя с работы: я сам, улучив момент, влетал в её комнату, обнимал, целовал, тискал её груди. Она силой выставляла меня во свояси.

Вскоре в квартире появился  её новый муж. Дипломат. Тогда они серо-синюю форму носили. Какого он ранга был, понятия не имею, но влюблен был в свою Цыпу без памяти. Прислуживал ей во всём, готовил обеды, посуду мыл, а она валялась целыми днями в постели. Это в выходные, конечно. А в рабочие дни они оба отправлялись трудиться.

Шел последний год войны. Жизнь стала не в пример легче, чем в 41 -42 годах, но до полного благоденствия еще было далеко. На электроэнергию был установлен жесткий лимит: пережжешь сверх нормы, -вообще отключить могут! Газовая плита почти не работала: горела только одна конфорка, и то, на “маленький” огонь. На этом единственном огоньке постоянно стояла, грелась кастрюля с водой: желающие по мере надобности отливали себе на чай, на суп и доводили до кипения или на плитке, что было чревато, или на печурке, существенно усовершенствованной против “модели 41 года”.   Батареи были чуть тепленькими. Не ноль, конечно, в квартире, но где-то около. По прежнему на кухне были сложены дрова. В ванной комнате хранилась картошка, помыться возможно было только на кухне, что и делали, становясь в таз и поливая друг друга. Работали в Москве и бани, но чтоб туда попасть не один день надо было затратить!

Цыпа обнаглела: часто, когда мы оставались в кухне одни, она, не стесняясь при мне подмывалась. Ну и я был хорош: когда она что-то подогревала на нашем фитильке, помешивая ложкой в кастрюле, я становился сзади нее, прижимался вплотную, руками тискал её груди, целовал ее в шею, в щеки. Упирался своим “пылающим” между её ягодиц. Она даже не пыталась высвободиться, только поддразнивала меня:

-Хочешь, котик?

Котик очень хотел. А из комнаты доносился жалобный стон дипломата:

-Мусенька, ну ты скоро?

Я вспомнил своё счастливое детство и  решил  понаблюдать, как она со своим мерзким дипломатом занимается ЭТИМ.

Были технические трудности: хоть дверь и  со стеклянными филенками, да в них не увидишь ни черта, -кровать стояла в нише, как раз у той же стены, что и дверь. Вспомнил я свои детские книжки про подводников, хотел какой-нибудь перископ сконструировать да в дырку сквозь стену смотреть. Наверняка, я б попался на этом деле, если б стал стену ковырять.

Но человечество давно пришло к выводу, что всё гениальное -просто. Против двери, через которую я намерен был проводить свои наблюдения, углом стоял зеркальный шкаф. Мне оставалось только слегка вспомнить физику: угол падения равен углу отражения. Днем, когда их не было, я за несколько приемов слегка повернул шкаф, так. что в смотровую скважину (а процарапал я её ещё в детстве ) отлично смотрелась кровать.

Теперь каждое утро у меня было занятие. Первым на работу уходил сосед Иван Михайлович. Потом отправлялась на свою швейную фабрику мать. Ольга

Алексеевна изволили дрыхнуть, аж до десяти -одиннадцати часов. Оставались лишь действующие лица: ОН, ОНА и НАБЛЮДАТЕЛЬ.

Я наблюдал их утреннюю возню, естественно, помогая себе рукою получить полное и окончательное  впечатление. Что только не вытворяла в постели эта артистка!

Конечно, впечатления, которые остались в моём сознании от наблюдения за тетей Нюрой в детстве были сильнее: тогда,   ребенком,   всё, что видел  в щель занавески, было незабываемо, потрясающе, ведь то было ВПЕРВЫЕ.

Но сейчас не новизна восхищала меня, а удивительный артистизм этой твари. Я даже не мог вообразить себе, что ЭТО можно делать  с таким откровенным бесстыдством. Они были явно в разных “весовых категориях”: при всей своей неопытности я видел, что дипломат, только игрушка в её руках, точнее -в ногах...

Подставлять, как в детстве, табуретку мне не требовалось: стоя на полу я свободно дотягивался до смотровой щели. Когда дипломат заканчивал, он с ужасом бросал взгляд на часы и, не отдохнув ни минуты, дрожащими руками натягивал на себя одёжу.   Не позавтракав, не забежав даже в уборную,   стремительно вылетал из дома. Как его там небритого, немытого на работе встречали, не представляю!  

Я успевал незаметно исчезнуть за своей дверью,   подбегал к окну и, только убедившись, что дипломат действительно ушел, снова занимал свою наблюдательную позицию. Теперь я ждал, когда мадам начнет одеваться. Интервал между  их уходом на работу был где-то около получаса. Цыпа вылезала из своей норы, я давал ей возможность пописать, умыться, но только лишь она приступала к одеванию, я был тут, как тут: вламывался в комнату и  охватывая её сзади, тискал всю, целовал плечи, шею, бормотал бред какой-то про счастье, которого я всё жду от неё. При этом мы оба смотрели в зеркало: она непосредственно стоя перед ним, а я из-за её спины.   Она не гнала меня. Только шептала:

-Глупый, глупый, отцепись, я из-за тебя на работу опоздаю.     

Казалось, всё бы у меня должно быть в порядке: я, наконец, стал взрослым, у меня молодая, чистенькая любовница, могу “снимать лишнее давление” не прибегая к ручному способу, могу спокойно зубрить свои интегралы, ан нет, меня убивали КОНТРАСТЫ.       

Как непохоже было тонкое, ажурное бельё этой стервы  на выцветшее и застиранное  исподнее моей возлюбленной! Как разительно отличался пьянящий аромат  дорогих заграничных духов этой дряни от дешевого цветочного одеколона моей Лидочки!

Дурманящие воображение картины из прочитанных  в детстве книжек про будуары разных герцогинь и баронесс теперь, как бы,   реализовались,   они отравили моё сознание, сделали неоправданно ненасытным мой аппетит. Я владел роскошным телом молодой чистой женщины.

Ан нет!   Антураж, видите ли, меня не устраивал!

Между тем, уже несколько месяцев, как  мать начала против Цыпы судебное дело, на предмет её выселения из нашей комнаты. Уже были выписаны повестки, назначен день  суда.   А это -война!       Цыпа ни о чём не догадывалась.

Я понимал, что в моём распоряжении считанные дни.

И вот, в день очередного моего “дежурства”,   ЭТО произошло.   Как только дипломат выбежал из квартиры, я не стал проверять его уход, глядя в окно, а сразу ворвался в комнату к ней, моей желанной мучительнице.

Моё обнаженное естество было уже давно напряжено и, если можно выразиться по спортивному, до финиша оставались мгновения.

Я сорвал с нее одеяло и буквально повалился к ней в постель. Она, как будто ждала этого, так как   не сопротивляясь,    сразу приняла меня в свои широко раздвинутые ноги. Я вошел в нее до конца и кончил при  первом же погружении. Она покровительственно потрепала меня за волосы:

-Ну что, дурачок, доволен? Завтра приходи, сразу, как ОН уйдет, я устрою так, что у нас будет больше времени, только не смей больше дрочить за дверью!

Я обалдел.  

-Откуда, откуда  Вы знаете?

-Глупенький, ты думаешь это я для НЕГО такой цирк устраиваю? Это я для ТЕБЯ стараюсь. А что ты подглядываешь я сразу заметила: твои очки в зеркале, как прожектор сверкают!

Но я знал, что ЗАВТРА не будет. Уже СЕГОДНЯ  ей должны были принести повестку в суд..

Я мучился: кого предать мать или  ЕЁ?   Я, было уж думал, черт с ней, с этой комнатой, побегу в суд, возьму назад заявление. С болью  заставил я  себя растоптать с таким трудом завоёванное счастье.

Счастье? Скажет  мой строго Целомудренный Читатель. -Ах ты, кролик похотливый, да у тебя ж любовница есть! Мало любовницы, - ублажай себя сам на здоровье!   В чужой малофейке ему приятней барахтаться, чем ласкать опрятную, чистую девушку. Ишь, французскими духами и бельишком соблазнился, эстет вонючий!

С критикой согласен. Но... демоны, братцы, демоны....

С Цыпой, конечно, всё было покончено. Был суд, через три месяца она навсегда исчезла из моей жизни.

Но не исчез  отпечаток всего произошедшего в моём сознании. Я, по глупости своей, отнёс всю цыпину квалификацию, весь её сексуальный артистизм за счет её превосходства в возрасте: она на 8 лет была старше меня.   И я много лет, желая снова приблизиться, так сказать к ВЫСОТАМ СЕКСА, искал эти высоты в объектах постарше.

У меня бывали подруги на 10, 15 лет старше меня. Но однажды я установил свой личный рекорд, пообщавшись с дамой, старше меня аж на 33 года!

Об этом эпизоде стоит рассказать особо.

Один мой старший министерский товарищ попросил помочь ему настелить линолеум в новой квартире, пардон КОМНАТЕ, квартир тогда даже начальству средней руки не давали!

Служба быта  была еще не шибко развита, а я недавно подобную хозяйственную операцию осуществил у себя и, поэтому, считался большим специалистом.

Я мужик не ленивый, в ближайшее воскресенье пришел к нему в первой половине дня и уже часам к шести вечера “приёмная комиссия”,   неожиданно для меня появившиеся его друзья и братья с женами, лихо отплясывала на новом, натёртом восковой мастикой полу.

Я был потный и грязный, поработал, как для себя, естественно, “за спасибо”.   Попросив у хозяина разрешения, отправился в душ. Расслаблялся я в ванной комнате с полчаса, а когда я чистенький и розовый вышел к гостям, в комнате уже шел пир горой: вокруг богато накрытого стола сидело человек 15.

С края на какой-то табуреточке, в полуоборота к двери сидела суховатая  дамочка, на вид лет сорока, с хвостиком. Слегка подмазанные губки, волосы убраны в пучок, темная кофточка с белым кружевным воротничком и МИНИ ЮБКА!

Она сидела, положив нога на ногу, а так как стол стоял у окна, между столом и дверью из прихожей было свободное пространство метра два, обзор был отличный!

Первое, что мне бросилось в глаза, кода я раскрыл дверь в комнату -её точеные, красивые ноги в черных чулках и туфлях-лодочках, а она, едва я просунулся в дверь, ведомая каким-то особым женским инстинктом, широким размашистым движением переменила положение своих ног, буквально на мгновенье дав возможность моему взгляду скользнуть под её юбку почти до того места, где ноги сходятся.

Я увидел и ажурную верхушку её черного чулка из под которого виднелась белая полоса её ляжки, и черную тесёмку от лифчика, поддерживающую чулок и темно-зеленые трусики. Всего лишь одно мгновенье, но дело сделано.

Весь вечер я был на взводе: острил, рассказывал рисковые анекдоты, пил “Кубанскую”, а думал лишь о ней. Нарочно не смотрел в её сторону, но чувствовал на себе её любопытные взгляды.

Застолье было неожиданно прервано: какая-то родственница привезла детей хозяина, которых на время настилки линолеума сообразили удалить из дома. Гости стали прощаться. Любезный хозяин взялся подвезти всех до метро на своей машине. Никто не сообразил остановить его: он же “принял” грамм 300, не меньше!

Но все сошло благополучно. Всех сажали в машину мелкими партиями.   Я, конечно, “подгадал” попасть в одну ездку с заинтересовавшей меня дамочкой, на что хозяин хитро подмигнув, заметил:

-Ну ты, друг, вижу не теряешься!  

Её дом был где-то рядом, нас высадили прямо у подъезда. Дальше, -обычная схема: я упорно предлагаю проводить её, а она:

-Нет, спасибо, дальше я сама!

В результате -чашечка кофе, она -в домашнем (извините!) халате, и, почти насильно, -поцелуи и ЭТО: малопродуктивная возня на низком, продавленном диване. Через силу, для “галочки”: “Кубанская” водка не способствует молодецкой лихости!   А в заключение, нелепое прощанье с неубедительными обещаниями “обязательно” позвонить.

В понедельник этот друг, не успев поздороваться, наскочил на меня с расспросами:

-Ну, как?

-Порядок!

Он дико заржал:

-А ты знаешь, что ей 61 год!

И дальше он рассказал мне её историю. Она -их старая знакомая, давняя сожительница его покойного дяди. Она замужем за высокопоставленным военным, но живут они в разных квартирах. В свои молодые годы была профессиональной проституткой. Натурально! В самом настоящем публичном доме работала. Во Владивостоке, в двадцатых годах, во время японской оккупации. Согласитесь, в этом что-то есть!

Но я имел дело, конечно, уже не с проституткой, а с простой Советской Труженицей,   женой бравого командира Советской Армии.

Остальные мои великовозрастные подруги были тоже не из рядовых: или это жена какого-нибудь директора, или академика.

Что находил я в них? Объясню: умыты они были нормально! Шампунями мылись,   а не хозяйственным мылом и белье них у всех было на высоте, а не то, которое Ив Монтан на своей выставке демонстрировал! Наши жены и подруги не виноваты, конечно в этом. Большое спасибо за нашу серость и нищету мы должны сказать  Родной Коммунистической Партии и её Центральному Комитету!

Я многие годы продолжал свои поиски высот секса, усиленно занимаясь геронтологией, но никаких чудес не происходило,   все мои подопытные были бабы, как бабы, только кожа более дряблая.

Ан, не скажите: стольким приемам разных хитростей я научился у них, столько ступеней необыкновенного женского коварства открыли мне они, мои подружки великовозрастные, так  что, по сумме очков, я, пожалуй и не в проигрыше!

Однако,   лишь когда поседели мои волосы, понял я, что дело вовсе не в возрасте: тогда, в той чужой постели с ненавистной мне Цыпой случай свел меня с настоящим ТАЛАНТОМ.

С подобной дамочкой удалось мне встретиться в жизни  потом только ещё однажды.

Но это уже совсем другая песня: ТА встреча выходит за рамки даже этого, весьма откровенного повествования.

А пока будем считать, что демоны мои побеждены.

МОИ    ЖЕНЫ

-Ты что, уважаемый Читатель, думаешь, что я так и буду по порядку всех своих дам перечислять?   Не надейся, дорогой, не рассчитывай, слюни свои похабные не распускай!

Во первых, я где-то, джентльмен, шибко пекусь о женской чести, во вторых, я, вообще, человек с кристально-чистыми моральными принципами, а в третьих, я -человек семейный.

Что же я, идиот, по вашему, чтобы при живых женах о своих любовницах распространяться? Мне моя спокойная жизнь пока не надоела!

Так, чисто теоретически, в смысле развития сексуального сознания я, пожалуй, готов привести отдельные примеры, но БЕЗ ДАТ!

Так что, относительно сопоставить “А когда это и с КЕМ у него было?”  - фига вот! Не выйдет! Ни Петровка, ни Лубянка  -ничего не докажут!

Кстати, о женах. Женат я трижды. Пока.

Первая моя жена -это как раз та самая рыжая Лида, которая сразила меня наповал своей крутой задницей.

Вот о ней я могу себе позволить сказать пару слов:   во первых, - ничего о ней не знаю вот уж 45 лет, да и потом, она, вообще, в Америку уехала! “Заниматься любовью” с ней начал я осенью 1945 года. Отвратительное словосочетание: как это можно “заниматься” самым редким, самым красивым Божьим даром, который дается Свыше, далеко не всем и весьма редко!

Никакого артистизма в интиме у нас не было. Да я и не предъявлял к ней никаких претензий: моё глупое убеждение, что ЭТИМ с шиком могут заниматься только женщины постарше, успокаивало меня. “Не торопись, мол, Юра, пройдет годочков восемь -десять и она покажет тебе !”    Но время шло, а сдвигов в её технике не намечалось, напротив, она всякий интерес к постельным занятиям потеряла, ей бы только в Консерваторию да в Третьяковку со мной ходить.     Отказывать мне во “вкусненьком” она, однако, не решалась: эва, сколько голодных девок вокруг бегает, а я мальчик был шустрый и, вообще, ничего себе! Я так хвастаю потому, что основания к тому имею: уже в шибко взрослом возрасте о себе лестные отзывы от бывших однокурсниц слышал.

Зачем же, спрашивается, на ней женился, идиот, если она тебя не вполне устраивала в  САМОМ   ГЛАВНОМ?

Объясняю: во-первых и в основных, -я тогда и понятия не имел, что ЭТО и есть Самое Главное.

Я считал, что главное, это уметь отличить Бетховена от Дунаевского,   знать наизусть “Золотого телёнка” и, кто написал картину Репина “Бурлаки на Волге”.

Во-вторых, а оно вытекает из во-первых: к тому времени я уже побывал в угледобывающих районах нашей необъятной Родины и знал, какой контингент женщин могли тогда  предложить эти районы молодому интеллектуалу, к числу которых я, безусловно, относил и себя. Бетховенами там и не пахло. Там пахло самогонным перегаром и не залеченным триппером. Я понимал, что в ЭТУ Тулу надо ехать только со своим самоваром!   Отвертеться от периферии у меня тогда шансов не предвиделось.

Обошлось, однако! Остался в Москве, прекрасно устроился: 15 минут хода от дома до работы, в то время как почти все москвичи на дорогу  не меньше часа тратят. Оклад, пожалуйста, -1200 рублей, а не какие-то 600 или 700, сколько получали тогда почти все молодые специалисты. Да и немолодые -немногим больше! А врачи и педагоги -аж сказать стыдно, сколько они всю жизнь получали!

С техническим ростом, правда, загвоздочка:   бумажками заниматься пришлось, ну да, брат, тут уж не до жиру!     Вот и выходит, что перестраховался малость: Бетховенов и Хемингуеев я не лишился, а вот в постельке -изволь, -только “бутербродиком”!

Ладно, не такой уж я секс -специалист, переживём!

Жизнь продолжалась, в ЭТОМ плане я не дергался, жене не изменял. Легкие амурчики были, (я, кажется, уже упомянул про свою высокую мораль?) но, что б серьёзного: ни-ни! Так, пара случаев на картошке по пьяной лавочке ( уж и не помню с кем!), да разок в подшефном пионерлагере, где гуляла наша Министерская комсомольская элита. А я  был тогда членом Министерского Бюро.

Про этот случай можно и рассказать.

Это был предмайский воскресник.. Сначала слегка поработали по уборке территории. Потом, естественно,   выпивон. Водки достаточно, поллитровок пять на десять человек, а со стаканом напряженка: никто не захватил, один где-то добыли, очевидно, с прошлогоднего воскресника. Закуска стандартная: хлеб, колбаска, рыбные консервы, огурчики-  девчата подсуетились. Поорали патриотические песни про “Мурку” и “Гоп со смыком”  и  стали устраиваться баиньки. Девок и мужиков было поровну. Заранее об этом не договаривались: просто повезло! Ребята все холостые, я один женатик. Ночевать пришлось в холодном помещении, кровати, матрасы, подушки без наволочек. Обычный сервис для подобных ночевок. Одеял нет, о белье -забудь. Света тоже не было, то есть электричество на территории есть, но лампочки все поворованы, а завхоза нет. Жрали при свечке, кто-то догадался захватить.

На ночлег комсомол распределился попарно, кто с кем успел. Мне досталась Люся, фамилию помню, но не скажу. Тамарка, стерва, наш Секретарь, орет с другой кровати через всю комнату:

-Люська, учти, он женатый!

Я уж было расстроился, что не даст. А Люсенька моя орет ей в ответ:

-Ну и отлично, МЕНЬШЕ  УЧИТЬ!

Вот, такими были наши комсомольские подруги!

Люся показала себя “в деле” с лучшей стороны, но, конечно, это не Цыпа!

А жизнь продолжалась. Моя законная супруга ворчала вечером:

-Делай скорей, я спать умираю!

И я “делал”. Я делал, а она, вроде и не участвовала.  

И продолжалась бы такое неопределённо долго,   может быть и всю жизнь, если бы не одно событие, перевернувшее мои мозги, встряхнувшее меня, пробудившее меня от преждевременной апатии.

Лето, душная, бессонная ночь. Окно распахнуто настежь. Я вылез  на подоконник  подышать. Сижу на своём четвертом этаже, вглядываюсь в предрассветную тишину. Прямо подо мной на скамейке сидит парочка. Меня, естественно, не видят. Узнаю: это Сашка Бычков из 92 квартиры и его пассия. Сашка старше меня года на четыре. Бывший подводник. Квартирные условия у него похуже моих: в одной комнате две семьи живет.   Так все почти тогда  жили, это меня судьба с малых лет баловала!

К теме. Видимо уже “поупражнялись” они в квартире кое как: при посторонних не очень-то разгуляешься  и вышли “прощаться” на воздух.      Боже мой! Что я увидел!   Девица обвивалась вокруг него, как плющ, целовала его губы, плечи, грудь, ниже... Он спокойно сидел, усталый, сытый. Молча курил. Она то вскочит, то на колени станет, чтоб удобней было внизу целовать, то начнет, обхватив его голову что-то нашептывать ему на ухо...

Стало светать. Сашка лениво встал, поцеловал её, пожал её руку и скрылся в подъезде. Девица быстро пошла в сторону от дома.  

А я понял, что меня обворовывают каждый день. Ведь эта Сашкина девица вовсе не бальзаковского возраста. Неужели я сам лишу себя таких ласк? Я почти с ненавистью смотрел на свою спящую половину, понимая, конечно, что она тут не при чём, сам виноват, я знал, что она ТАКАЯ. Зачем связался? Но мне было стыдно что-то изменять, чувство долга, мораль  и прочее, вдолбленное в меня с измальства. Тупик. Конец света.

Конец света не наступил, пронесло на сей раз! Помог  мой друг по экстернату, Алик.

Возвращаясь домой с Кавказа, после героического месяца в альпинистском лагере, Алик познакомился в поезде с пикантной бабенкой, но взять быка за рога самостоятельно не сумел и прибежал ко мне за консультацией.  

Я убедил его, что консультация возможна только предметная и была, соответственно, организована встреча ВТРОЕМ.

Алик всегда был сильнее меня в математике, но в ЭТИХ делах, я шел на два корпуса впереди него. Короче, после встречи втроём, его знакомая, Валечка, стала моей любовницей, проявив в этом качестве показатели, на  порядок превосходящие сексуальные возможности моей супруги.

Мне уже было под тридцать, чисто человеческие качества и социальный статус моей новой подруги меня вполне устраивали: высшее образование, с юмором полный порядок, талант художника (она -архитектор), ну, и так далее...

С Бетховеном, правда, было затруднение, но нельзя же от одного человека требовать всего! Вдобавок, я очень хотел ребенка, а моя Лидия  не могла мне его подарить.

Короче: Аликова Архитекторша вскоре стала  моей второй женой.

Не стану вдаваться в детали наших с интимных отношений, скажу только, что с этой женщиной, я закрыл все белые пятна своего сексуального развития. Я провел с ней несколько счастливейших лет своей жизни в самом мужском её расцвете. Она подарила мне прекрасную дочь, мою умницу, мою гордость, мою Дюгу-Дюгу, мою мучительницу.....

А два десятка  лет спустя мы с ней расстались.   Не виню её во всём: я и сам хорош! Гуляла? Изменяла? Возможно, но ЗА НОГИ я её не держал! Так что, -утверждать не смею.

В хозяйстве, -безалаберна. Но и  это не определяющий фактор. Главное, что, к сожалению, доказано: всю нашу совместную жизнь, как тень, незримо сопровождал нас её бывший покровитель -СТАРИК...

Надеюсь, мы расстались друзьями. Со слезами

на глазах! Во всяком случае, -не врагами. Живет моя бывшая Валечка в одной чудесной европейской стране. Дочке помогает, внуков воспитывает...

Моя третья жена, ныне здравствующая, досталась мне по конкурсу, устроенному моими руководителями похода ВЕКА,   по Саянским рекам Билину и Кызылу.

На Ток-Шоу у Елены Ханги в отдельных сексуальных аспектах, она, возможно, и проиграла бы  Валентине несколько очков, зато по своим нравственным и физическим данным она устроена так, что, как мужчина, я чувствую себя в отличной форме до сего времени.

И я намерен провести с ней остаток своих дней, если, конечно, Судьба не распорядится иначе.

Читатель может подумать, что я, как молодой стрекозёл, только и делал, что порхал с цветка на цветок. Ни Боже мой! С первой женой я прожил 10 лет. Со второй -20, а третьей, вот уж скоро Серебряную Свадьбу справим!

И опять, Читатель придерется: -а сколько же тебе лет,? Шалунишка ты, эдакий!

Сознаюсь, маленький “перехлёст” во времени был: когда становилось вполне очевидным, что данному браку уже не жить, начинались активные поиски замены. Пик Кобелирования, так сказать. Последняя пассия в данном цикле и становилась очередной женой. Через какой-то промежуток времени фактическое состояние оформлялось юридически.

В заключение могу только сказать, что я бесконечно благодарен ВСЕМ своим женам, как бы не сложилась моя с ними жизнь. Все они наградили меня огромной порцией неземного счастья, а последняя и по сейчас продолжает свою нелегкую миссию, безропотно неся тяжкий крест наказания Божьего: быть моей женой...

РАБИНОВИЧ  -ДНЁМ     ПЕРЕНОЧЕВАЛ!

Итак, после того, как кристально чистый в моральном плане автор рассказал о своих женах, можно слегка и порезвиться. Но ни дат, ни имён!  

-Договорились?

Представьте себе, что вы лежите на пляже.

В Сочи, например. Кругом полно полуголых женщин. Или еще лучше, в Голландии, на нудистском пляже: там, вообще, загорают безо всего... Вы, что, будете как-то реагировать? Возбуждаться? Ну, тогда я первый скажу:

-Вам, дорогуша, лечиться пора.

А теперь представьте себе другую ситуацию:

Москва, метро, зима, полный вагон.

И вот, в этот вагон вдруг входит женщина в шубе, а сзади у неё вырез и видна голая попа. Ручаюсь, что не только у здоровых мужиков, но и у семидесятилетних импотентов, а также у сорокалетних алкашей, которые уже забыли, когда они в последний раз ласкали своих Нюшек и Валек, в штанах сделается так горячо, что  не прикрой  они тут же известное место руками, -скандала не избежать!

В чем дело, спросите?

В контрастах. Нам требуются контрасты.

ОСТАНОВИСЬ МГНОВЕНЬЕ, ТЫ -ПРЕКРАСНО!

Какие слова! Однако, -ошибочка, НЕ НАДО останавливать мгновенье!

Если Вы, лаская женщину, остановились в самой что ни на есть очаровательной позиции и замерли, желая продлить это самое “чудное мгновенье”, то оно, мгновенье это, через некоторое время испарится само собой.

Или, ласкаясь,   вы дольше, чем предусмотрено природой, задержали руку в одном месте, пусть даже в самом чарующем: чудо исчезнет, ваша рука вспотеет и только. Нужна динамика!

Динамика и контрасты!

Для достижения некоторого сексуального эффекта вовсе даже и не обязательно переспать с женщиной.

С этой целью, например, смотрят порнуху,   журнальчики забавные листают. Вовсе не собираюсь тут пропагандировать эти виды развлечений, дело вкуса. Лично я разика два в год соответствующие кассеты прокручиваю, полезно для стимуляции кровообращения.

В связи с вышеизложенным, хочу поведать читателю пару -тройку эпизодов из своей многоплановой жизни, где о физическом контакте с женщиной не было и речи, а сексуальное удовольствие получено такое, что ни в сказке сказать, ни пером описать! Во всяком случае, запомнились мне оба эти момента куда ярче, чем иное, вполне стопроцентное совокупление.

В молодые годы, ещё не побывав ни разу в нашей Северной Столице, загорелся я страстным желанием посетить Эрмитаж, Мариинку, Русский музей и Петропавловскую крепость. Нашлись добрые люди, которые дали мне соответствующий адресочек. На гостиницы, сами понимаете, я рассчитывать не мог: и не попадешь и не расплатишься!

Приехал, представился. Люди интеллигентные, не станешь же им деньги за постой предлагать? Вместе с тем, им то, с какой стати, неудобства терпеть да лишние расходы нести? Словом, интеллигентство заело.

Решил, самое милое дело, устроить им культурную компенсацию: по театрам всех поводить, девчонок в Пушкино прошвырнуть, тем более, они, хоть и Питерские, а далеко ещё не везде и сами-то побывали. Ну, про театры я рассказывать не буду, а вот, как съездил я в Пушкино Царскосельский лицей посмотреть, рассказать придется. Но не про всю экскурсию, а так, небольшой фрагмент.

Девочек в той семье было двое: 17 лет и 15. Та, что помоложе, заупрямилась и ехать со мной не захотела. Поехал со старшей.        Ходим по музеям, картины, скульптуры смотрим. Там, где уж чересчур много голого тела, я тактично отхожу в сторону. Словом, оправдываю свою репутацию приличного человека. А девка рвется на волю, в пампасы!

Ей эта вся классика, как выяснилось, до фени! Она пожелала на лодке покататься. Ну, что ж, фирма не стоит ни перед какими расходами! Взяли лодку на прокат. Лодка старого образца: за задней скамьёй загородочка, вроде балюстрады на господской террасе. Я, как кавалер, берусь, было за весла. Нет! Она сама грести хочет. Пожалуйста, греби, сколько душе угодно!

Эту греблю я помню, как сейчас. Я уселся на заднюю скамью, держу в руках рулевые веревочки, а моя милая девочка дорвалась до весел. Сидит она, значит, напротив меня, на средней скамье, ноги широко расставила, уперлась ими для устойчивости в борта лодки, юбочка на ней и так до колен, а тут, вообще вверх задралась и  моему взору открываются не только её коленные чашечки, но и, так сказать, весь сервиз.

На ней надеты штанишки, явно маминой работы, из легкой белой ткани и такие свободные! Узенькая перемычка, в сантиметр, не более соединяет в одно целое коротенькие широченные штанины. Не забудьте, что девочка гребет, старается и эта символическая перемычка при каждом её гребке переходит из правого положения в левое, а из левого, естественно, в правое. А переходит-то она через ЦЕНТР!

Все её милые девичьи прелести, как на ладони, в полутора метрах от моих глаз. Низкое вечернее солнце освещает эту картину, не хуже  прожектора, ритмичные напряжения её ног придают зрелищу неповторимую прелесть.

Я кручу головой туда -сюда, а она, дурочка ещё замечания мне делает:

-Смотрите вперед, а то в кого-нибудь врежемся!

Искушение продолжалось около часа. Она так ничего и не поняла в своей наивности. Я успешно  замаскировал свое состояние, положив авоську себе на колени. Милая, милая девочка!

Эпизод номер два. Это случилось в дешевом профсоюзном походе по Северному Уралу.

В нашей группе было человек двадцать. Среди них ОНА. Не знаю почему, она как-то сразу не взлюбила меня. Что я ни скажу, у неё противоположное мнение. Мне  -наплевать, я кадриться с ней не собирался, имел дело только с руководителем похода да с ребятами, соседями  по палатке.

На третий или четвертый день устроили днёвку, то есть, хочешь лежи и загорай хоть весь день в лагере, а хочешь пройтись: вот тебе шестичасовая прогулка в сторону от основного маршрута -“обозреть” какую-то достопримечательность. Пошли почти все. Налегке, без рюкзаков. Вышли мы на открытое место, объявили:

-Привал!

Девки, конечно, растелешились: загорать! Минут через двадцать  “начальство” орет:

- Подъём! Кончай загорать!

Снова выстроились в цепочку, девки, как были полураздетые, так и двигаться дальше собрались.    

Перед   этим   привалом   я   шел   в   цепочке   как   раз   за     героиней описываемого эпизода, всё было в норме: на ней был обычный походный наряд -штормовка, тренировки, башмаки. А сейчас  на ней такое “бикини”, что закачаешься: спереди ещё был какой-то символический треугольничек из тряпочки, а сзади  голо, -только еле заметная ниточка между ягодиц.

Мне чужого не надо,   и, поскольку отношения наши были далеки от дружеских, не говоря уж о большем, я решив, что мне принципиально не следует  разглядывать её телеса, встал в цепочку впереди её. Так нет, она почти оттолкнула меня и влезла на своё прежнее место!

Вот тут-то всё и началось. Дамочка была в возрасте лет эдак 25-28. Высокая, спортивная и при хорошо развитой филейной части обладала “осиной” талией. Через каких-то триста метров нашего движения начался крутой подъём. Тропа устремилась в облака. И вот, представьте себе картину: в метре от моих глаз на высоте моего лица вздрагивают в напряжении два роскошных полушария. Ритмично напрягаются икры, бедра, тонюсенькая веревочка не в состоянии прикрыть очаровательную коричневую дырочку, сморщенную, как ротик обиженной старушки.

В глубине между этими чудными выпуклостями виднеются  волосы её основных прелестей.

Я не смотрел на тропу, мой взор как магнитом притянуло в углубление между её дышащими ягодицами. Мелкие камни выскальзывали у меня из под ног, шедшие сзади, орали:

-Ты,    осторожней!

Как я не сорвался на этой круче, вслепую карабкаясь по опаснейшей тропе, непонятно! Подъем продолжался минут двадцать. Вверху на открытом месте дул ветер, группа остановилась и девицы стали утепляться.

Еще несколько дней продолжался этот поход. Я со своей искусительницей изредка обменивался колкостями, а она крутила роман с руководителем похода. Они и в “кустики “ удалялись и в палатку к нему она залезала, а я не ревновал: я был убежден, что такого подарка, какой она, не ведая того сама, преподнесла мне, он от неё всё равно не увидел, что они там в своей палатке ни вытворяй!

Вот, такая странная действительность: вроде ничего и не было, а вспоминая оба эти эпизода, делается мне приятно на душе, и еще и ещё раз благодарю Всевышнего за то, что он создал и мужчин и женщин, и что райское наслаждение можно получить не только от примитивного соединения, а и таким вот, необычным способом, и, конечно, мне НЕ делается мучительно больно за бесцельно прожитые годы!

Вспоминается еще один эпизод. Но это немножко из другой оперы. То же про секс, то же, отсутствие непосредственного контакта, а результат: полное удовлетворение. Только тут слегка мазохизмом попахивает. Однако, к делу и по порядку. Во всём виноваты мои зубы. Очень плохие зубы. Видимо, Бог наказал меня за то, что я слишком часто их скалил без надобности.

Словом, мой коренной снизу слева разболелся так, что хоть на стенку лезь! У кого зубы болели хоть раз, знают, что это такое. Лето, жара. Иду в стоматологическую поликлинику. Я нигде не прикреплен, вообще лечиться не люблю, пошел в районную. Записался к дежурному хирургу. Рвать, только рвать!

Сижу, жду. Вызывают. Захожу. Сажусь в кресло. Врачиха такая худенькая, маленькая, красивая. Лет тридцать, запомнил фамилию: Миончинская. Жара, спасу нет. Окна кабинета раскрыты. Кажется, четвертый этаж, не важно.

Я держусь руками за поручни кресла. Экзекуция

начинается. Она делает мне укольчик и отходит к столу, что-то писать. Они все не столько лечат, сколько пишут. Щека постепенно деревенеет, а зуб все равно болит. Она подходит:

-Не больно?

Сует мне в рот вату, берет какие-то клещи.

Я стараюсь не смотреть на орудия пыток, предпочитаю разглядывать врачиху. Губки тонюсенькие, ярко накрашены, волосы убраны в круглую шапочку, халатик  застегнут только на одну пуговицу.   Когда она стоит или прохаживается по кабинету, вроде все нормально, а вот, когда она ко мне наклонилась со своими щипцами, я увидел, что под халатиком нет НИЧЕГО.

Зуб оказался не простой, она его крутила, ломала, меняла несколько раз свои инструменты, двумя руками держа клещи, изгибаясь всем корпусом, изо всех своих сил пыталась  одолеть упрямца. Зуб не поддавался. Позвала сестру, чтоб та какими-то железками пошире рот мне растягивала.

Я чувствую треск и хруст, рот заполнен слюной и кровью: ни сплюнуть, ни проглотить. Сижу, как партизан в гестапо, руками вцепился в кресло. Болит уже не только зуб, а вся растревоженная челюсть, больно щеки, так как сестра, растягивающая мне рот,   тоже устала и тянет, не контролируя свои усилия. Шею свело от неудобной позы. Словом, обстановочка!

Измученная Миончинская  не замечает, что халат на ней уже  совсем нараспашку. Лифчика на ней не было и мне отлично были  видны её маленькие, почти детские груди, капельки пота стекавшие у нее между грудей вниз на живот. Скосив глаза я видел её ажурные зеленые трусики, её стройные ноги в черных туфлях -лодочках на босу ногу.

А она, сжав для упора своими ляжками мою ногу, и, едва не падая на меня, из последних сил расшатывала неподдающийся зуб.

И  мне  ХОТЕЛОСЬ, чтобы эта пытка продолжалась

бесконечно. Мой член, едва не разрывал тугие плавки, врачиха раскачивала уже полу вылезший зуб, я продолжал вращать своими ненасытными глазами, переводя их от её грудей на ноги. И, как-то неожиданно  все кончилось:

Миончинская отринула назад, едва не упав с окровавленным трофеем в клещах, сестра отпустила, наконец, мои измученные щеки, а я испытал сильнейший оргазм, аж в висках застучало.

Вот, такое вот приключение!

Интересен этот факт для меня тем, что во время всей этой зубодергательной процедуры, никаких физических раздражений мой “прибор” не получал: ноги мои были раздвинуты на ширину её ляжки, руки лежали на поручнях кресла.    Своего рода телепатия. Материализованная  секс -фантазия...

После описания всех этих совокуплений на расстоянии, считаю необходимым ещё раз убедить Читателя, что со мной все в порядке, хотя, теперь в это поверить всё труднее и труднее.

Но, честное слово, ни с коровой, ни с овцой -ни разу! Только женщины...

Кстати, а сколько же их нужно, этих самых женщин нормальному мужчине? Кому одна, а кому и нескольких тысяч маловато. Разные примеры из ИСТОРИИ имеем.

Я считаю нужно столько, сколько возможно, плюс еще одну!     Шутка...

Сколько их было у меня? -Большой секрет! Не в

количестве дело, даже не в качестве. Ведь это самое качество, -вещь субъективная.

Один древний мудрец и богат был и сам из себя ничего, а спутница жизни у него, говорят, была страшней войны. Ему намекали приятели:

-Сократ, ты, что, пальцем деланный? Получше-то не мог бы себе подобрать?

И Сократ (может и не Сократ, а Геродот, Архимед, Евклид... Какая разница?) Сократ, значит, отвечает:

-Если бы вы посмотрели на нее МОИМИ  глазами...

Вот так -то, братцы. Секс, -дело сугубо личное....

Ну, а меня лично, какая сила заставляла искать от добра добро?

Ну, с первой моей женой, надеюсь, всё ясно: девушка, даже став дамочкой не захотела фантазировать, не сочла нужным превращать ночной отдых в своеобразное развлечение:

-Делай скорей, я спать умираю!

А последующая моя подруга? Тут уж ничего

не скажешь: в смысле фантазии она мне запросто нос утрёт!

Так в чём же дело?

Любовь,   - вещь прекрасная, но очень хрупкая.

Неосторожное слово, случайный взгляд не в ТУ сторону, легкий упрек или маленькая ложь -страшные, разрушительные факторы.

Как можно целовать губы, из которых час

назад в тебя, как плевок, вылетело слово “СВОЛОЧЬ”? А естество все равно своего просит. Вот и получается без роз и без стихов, молча, по-деловому, обидно для женщины и неполноценно для тебя самого.

А  ведь я хитрю! А ведь я  недоговариваю! Да, грубость, взаимные обиды -это для любви, как песок в двигатель. Но только ли в этом дело?

То-то и ОНО! Сказанное, это всё так, все правильно, но главное, что бросает нас в объятия разных женщин, порой ставя под удар всю налаженную жизнь: семью, карьеру, здоровье -это неистребимое желание познать любую понравившуюся женщину, найти в ней и выковырять из неё ту изюминку, которой нет у твоей постоянной подруги, найти тот самый 102 элемент, без которого тебе жизнь не в жизнь.

И когда достигнут очередной успех, условно назовем это “победой”, (хотя и дураку ясно, что истинная победа, - это только изнасилование, так как во всех остальных случаях твоя “победа” -это всего лишь результат хитроумной женской интриги), выясняется:   что изюминка, -с гнильцой, 102 элемент, -не той валентности, и, вообще, вы по резус-фактору несовместимы.

Ну и что? Разочарование в жизни? Руки опускать? -Нет, снова вперед! К новым поискам, к новым победам!

Где же берутся эти временные подруги? Вариантов столько, сколько людей на свете.

Я лично всю жизнь изображал из себя джентльмена: на улице не знакомился, -меня должны были ПРЕДСТАВИТЬ даме. Никаких интрижек в командировках с горничными в гостиницах, с проводницами в поездах, с официантками, стюардессами  я себе не позволял.

Мой ареал:   коллеги по учебе, товарищи по работе, спутницы в дальних странствиях, а также женщины по рекомендациям упомянутых коллег, товарищей и спутников.   Без рекомендаций я позволял себе, в виде исключения, заводить знакомства на вечеринках в хорошо знакомых компаниях: дни рождения, свадьбы, похороны. Сам себе, как истинный джентльмен, насоздавал множество разных ограничений в вопросе знакомств на предмет сексуальной близости. Например: я никогда не позволял себе заводить шашни с женами своих друзей или даже просто знакомых..   Замечу, что друзья мои не всегда платили мне той же монетой!

Еще одно обстоятельство, существенно ограничившее мои возможности в выборе партнерш для красивой жизни: у меня с детства (спасибо родителям!) аллергия на никотин, поцеловать в губы курящую женщину я физически не могу.

А в наше  время свободы и демократии добрых 70 процентов  представительниц прекрасного пола курение считают особым шиком.

К перечисленным ограничениям я добавил бы

еще и чисто нравственные аспекты: я не стану ласкать откровенную воровку или аферистку, если я установил этот факт ДО того.   Но уж если “процесс пошел” и я ПОТОМ  узнаю о своей избраннице нелицеприятные подробности, тут, ничего не поделаешь: зуд в штанах, как правило, побеждал мои несгибаемые принципы.

Все мои романы проходили шито-крыто, так сказать, без отрыва от основного производства. Только однажды я позволил себе исключение: объявил во всеуслышание о том, что ухожу из семьи. Что-то с разумом моим стало! Скандал с нервотрепкой продолжался около года.

С трудом удалось восстановить СТАТУС КВО.

Все мои дамы имели клички, все адреса -телефоны в записных книжках зашифрованы, была разработана хитроумная система “железных” алиби.      Одно всегда хромало: всю свою сознательную жизнь я прожил НИЩИМ, хроническое безденежье постоянно преследовало меня. В самые активные и красивые годы мои я нес на себе страшное проклятие Советского режима:

-ЧТОБ ЖИТЬ ТЕБЕ НА ОДНУ ЗАРПЛАТУ! Кроме всего прочего, я -человек семейный. Семья на первом плане и, при грошовой своей зарплате, на свои кавалерские надобности денег от семьи я не отрывал. Благородно, не правда ли?

Спасало меня то обстоятельство, что времена были другие: любовь давалась за любовь!

А кобелирование моё было, в основном, со спортивным уклоном: байдарка, пешие походики по родному Подмосковью с ночевкой,   лыжные вылазки с обогревом на “базе”. Были, конечно, и букеты цветов, были  и рестораны. Но чаще, всё же, походы в кино, эскимо на палочке, ну и моя жизнеутверждающая поэзия!

С антуражем тоже сплошной кошмар.  

Еду, к примеру, в электричке. Напротив дамочка, так вся и просится! Или, скажем, девушка, смешливенькая и очень даже  не против!

Я перья распушу, бывало: и шутки и анекдоты, а потом уж и  намеки идут,   как, мол, насчет встретиться? Дело почти на мази. Но тут моя станция, мне выходить, я встаю, снимаю с крючка предательскую авоську  с хлебом и картошкой... Рожа у спутницы становится кислая, кислая.

Ну какой после этого, скажите, роман?

Не будешь же ей объяснять, что у меня, мол, мама при смерти?

Все мои  прокурорши  и  директорши были постарше меня годков  на 10-15. Это результат моих бесплодных поисков “высокой квалификации”. Ничему сногсшибательному в сексе они меня не научили, а вот, как бабы мужей обманывают, я у них насмотрелся досыта.

Лежим, к примеру, в постельке у какой-нибудь её подруги. Днем, естественно! И я ”на работе” и её муж на работе. Но, муж, зная свою прохиндейку- жену, может возыметь желание накрыть её с поличным. Для этого делаются упреждающие маневры. Дама, абсолютно голенькая,   берет с тумбочки телефон и звонит мужу на работу. Я в ужасе:

-Что ты делаешь?

А она мне:  

-Успокойся, дорогой!

и в трубку:

-Вася, приезжай скорей в ГУМ на первую линию, я лечо купила десять банок. Я не знаю, как я всё это дотащу!

А у Васи совещание, он никак не может сейчас, и все машины в разгоне. Она ругает его и вешает трубку. Я интересуюсь, как она потом выкручиваться будет.

-Глупенький, лечо давно уже дома. Скажу ему, дураку, что на такси потратилась!

Или, они, дамы со стажем учили меня, как надо в дом к любовнице проникать, как к себе водить. На всё свои отработанные приемы.

А мораль? Интереснейшие “повороты” попадались!

Одна дамочка охотно встречалась со мной на конспиративной квартире только лишь в том случае, если её муж уезжал на срок, БОЛЬШИЙ, чем две недели. Мы встречались сразу на другой день после его отъезда. Только один раз. Я интересовался, почему? Ведь у нас впереди еще столько дней? Она объяснила, что она честная женщина и ей нужен срок, чтоб “забыть” нашу встречу:

-А то как я мужу в глаза посмотрю?

Но, главное, приятно мне было с ними дело иметь: вымытые все, стервы, ухоженные, пахнут приятно, а уж бельишко на них, закачаешься!

Мне не приходилось своих великовозрастных подруг ни по театрам водить, ни по ресторанам: на люди соваться со мной они остерегались: мало ли на знакомых напорешься!   “ХАТУ” также они организовывали, а к вдовушкам я и на дом захаживал. Денег я на них почти не тратил.

ПОЧТИ, все-таки, без пирожных и без бутылочки сухенького на свидания не приходил. Я вам сказал уже, кажется, что я всегда джентльменом был?

А вот ежели возникал финансовый вопрос в противоположном направлении, то есть, если дама пыталась МНЕ деньги предложить, отношения прерывались незамедлительно: Советский инженер деньги за любовь не берет!.

Этим самым я намекаю вам, дорогой Читатель, что АЛЬФОНСОМ я никогда не был. (Дурак, скажете?)

Расхвастался своими победами над старухами! Да нет. Во первых эти мои “Старушки” многим молодым очков вперед дали бы, а во -вторых и тут, со “старушками” не всё всегда гладко проходило.

Вот, помню, дамочка, кличка Кожница, капитан медицинской службы.” Бабенка -кровь с молоком, лет 38.

У нее дочь, десятиклассница, в той же компании вместе с мамочкой время проводила.

Мой  визит строго целевой: мамаша. А тут дочь её под ногами путается. Танцы, шманцы, анекдоты. Короче, девочка слегка влюбилась.

Я форсирую только мамашу: зачем мне трудности и приключения? А у мамаши, видать, идея: а что, если этого  шустрого Юрия Александровича взять да и женить на доченьке?

Раза три в течение месяца встречались мы все втроём в той компании. Танцуем в комнате,   на кухне я мамашу тискаю, а в прихожей дочь, -сама целоваться лезет...

Все-таки девочка поняла, что не стоит на меня время терять, тем более, выпускные экзамены на носу! А с мамашей я прокатился на природу пару раз. Как раз в том месте были, где меня впервые на байдарку посадили. Купались в заливе водохранилища. У неё, помню, купального костюма не оказалось, так она, ничего, голенькая при мне купалась. Я основательно потрогал её, естественно. Но дать так и не дала. Проститутка!

В семидесятых годах вышел на экраны фильм “Осенний марафон”. Когда я смотрел этот фильм первый раз, я нарушал общественный порядок, сотрясая зал своим истерическим хохотом. Это же про меня!

Героиня артистки Нееловой в этом фильме возненавидела часы своего любимого. Так это же Я так возненавидел золотые часики одной своей подруги, что аллергия к женским ручным часам осталась у меня на всю жизнь! Не верите? Спросите по тихому у моей жены!

Та дама была очень красива! Высокая, стройная, как античная статуя, она любила демонстрировать себя передо мной обнаженной в различных эффектных позах. Стоит, вертится, я любуюсь ею, а она смотрит на часы!

Но самая дорогая мне из всех моих подруг была, так называемая “АПН -новости”. Наше общение можно выразить термином:

ЛИРИЧЕСКАЯ   ДРУЖБА.

Эта женщина, без дураков, была настоящим другом. Шибко партийная, она состояла членом тех организаций, от которых тогда людские судьбы зависели. Мне представился случай оказать ей существенную услугу. Какую? Неважно! Она не забыла этого. Пару лет спустя   для  разговора по одному делу я пригласил её в ресторан. Поговорили, слегка поддали, она меня пригласила к себе “на чашку кофе”. Ещё выпили, и, как-то сразу, почувствовав взаимную симпатию друг у другу, начали целоваться,. как сумасшедшие. Она была  почти моей сверстницей. Я стал трогать её и она сама предложила мне остаться на ночь. Сознаюсь, я тогда оскандалился. Выпил, видимо, лишнего, поволновался, почувствовав ответственность А уж отличиться так хотелось! Легли, а я ни тпру, ни ну! Пришлось действовать спец-методами. Представьте, ей это очень даже понравилось! Стали встречаться. Иногда в театры ходили, оттуда -к ней.

Поразила меня её бесстыдная откровенность. Она сама, без всяких домогательств с моей стороны, сказала, что у неё сейчас семь любовников.

Я -восьмой. Все женатики, кроме одного. Все мы ей одинаково приятны, как люди. Я не утерпел и тут же спросил:

-А, как мужчины?

-А как  мужчины вы все разные и в этом весь интерес.

Я не смог сдержать мучившего меня вопроса, на каком, мол, месте я в ЭТОМ ДЕЛЕ по сравнению с другими? Она сумела спокойно, без истерик, объяснить мне, что ни величина “прибора”, ни длительность его работы не определяет степень удовольствия. Важно, как ведет себя партнер. Как он относится к ЭТОМУ, как ласкает женщину. И дальше, в этом же роде. Тогда я спросил её, а почему она сегодня со мной? Она ответила просто и понятно:

-А потому, что ты сегодня ПЕРВЫЙ мне позвонил. Все они тоже сегодня звонили. Но я сказала им, что занята.

Вот такая у меня была с ней ЛИРИЧЕСКАЯ ДРУЖБА. Она сильно помогла мне в моей карьере, я в свою очередь, не оставался в долгу: неоднократно я делал для неё сложные расчеты, которые она потом выдавала за свои труды.

С этой женщиной я встречался, примерно, лет десять с перерывами на год, на два. И никаких сцен, и никаких истерик!

-Чем хвалится автор? Женатый человек! Свои

мерзкие похождения, как какие-то подвиги преподносит...

-Подождите, не так быстро. Допустим, текут две реки почти параллельно. Текут, друг друга не трогают. Как называется территория, находящаяся как раз между этими реками? Правильно, МЕЖДУРЕЧЬЕ... Другой пример: зима по календарю, вроде, кончилась, а морозы все продолжаются. А потом вдруг тепло и все тает, и опять, -мороз и, вроде зима. Как называют такой период? Правильно? МЕЖСЕЗОНЬЕ. Так вот, уважаемый Читатель, все мои “художества” ( за редким исключением!) происходили в период МЕЖДУЖОНЬЯ.