Источник Верности

Когда я взял в жены свою супругу, то этим здорово её осчастливил. Просто она очень хотела именно таким образом закончить наши взаимоотношения. Целый год приходила ко мне домой и смотрела умоляющими глазами. А когда мой папа увидел, как она на меня смотрит, то спросил, почему я на ней до сих пор не женился. Я даже не сумел придумать, как ему лучше ответить. Таким вот образом мы и поженились.

А как поженились, так сразу и отправились в свадебное путешествие. У магазина «Гименей», нас, вместе с другими молодоженами, посадили в автобус и повезли в Юрмалу, поселили в гостинице на берегу моря и постоянно таскали на всякие экскурсии. Так мы изъездили все окрестности Риги.

В один из дней у нас была экскурсия по местам жизнедеятельности Бирона. Даже показывали его замок. На обратном пути экскурсовод сказал, что раз здесь собрались одни новобрачные, то обязательно надо заехать на Источник Верности. Пока автобус делал крюк, экскурсовод изрек: «придание гласит, что вкусивший воды из этого Источника, никогда не сможет изменить своему (или своей) супругу (или супруге)».

Жена сразу же вознамерилась испить, и не одна, а со мной. Меня, как полноценного мужчину это задело: Почему это я буду теперь обречен на одного полового партнера? Как известно, гвоздь железный, но и тот в одной дырке ржавеет.

Когда автобус остановился, то некоторые новобрачные довольно резво устремились к выходу. Я притворился, что сплю. Тогда та, что еще недавно считалась моей невестой, стала толкаться. Но я ей сказал, что меня укачало, и теперь тошнит. Она решила, что раз такое дело, то мне надо на свежий воздух, и вывела меня из автобуса.

Экскурсовод повел всех в темную пещеру. Там сбоку была огромная грязная лужа, которую наполняла бившая из стены тоненькая струйка мутной воды. Мне даже показалось, что в эту стену замурован знаменитый фонтан «писающий мальчик». Когда сказали, что это и есть тот самый Источник Верности, я еще раз поглядел на несвежую струйку и мне, в самом деле, стало нехорошо.

Экскурсовода, рассказывавшего какие-то предания об этом Источнике, уже никто не слушал. Новоиспеченные жены легонько подталкивали своих, еще недостаточно благоверных супругов в сторону лужи. Те набирали грязноватую жидкость в ладонь, и, всосав ее в рот, проглатывали. Потом их жены делали тоже самое.

Моя супружница смотрела на меня как-то выжидающе. Я не обращал на нее внимания и делал вид, что очень заинтересован рассказами экскурсовода, хотя на самом деле меня больше забавляла его шепелявость прикольно разбавлявшаяся в латвийском акценте. Тогда жена начала атаковать меня своим бюстом четвертого размера. Никакие отговорки, что у меня слабый желудок, не действовали. Перспектива опозориться, внезапно жидким стулом прямо в автобусе, ее почему-то не испугала. Короче, я выпил. Она тоже. И никаких неприятностей. Хотя с какой стороны посмотреть...

* * * * * * *

Прошло два года. Нашему браку этого было достаточно, чтоб вступить в период своего полураспада. Единственное, на чем он тогда держался – интимные взаимоотношения. Только в этом вопросе у нас все было нормально. Я несколько раз непродолжительно уезжал к родителям. Ситуацию это не исправляло, а скорее, затягивало.

В один из таких уходов все и произошло. Жил как в детстве, с мамой и папой. Работал в театре. Выходной – четверг. Что делать в четверг, если водка по талонам? Конечно, их реализовывать. Но не потому, что я – алкаш, а чтоб не пропали.

Все тогда этим занимались в свободное время, поэтому в очередях за водкой преобладали приличные люди. Не один я боялся, что пропадут талоны. Покупали горькую не только для употребления, а чтоб с сантехником или электриком расплатиться, а то и еще кому-нибудь преподнести за добрую услугу.

Перед тем, как встать в очередь, никогда не мешает посмотреть: не стоит ли впереди кто-нибудь из знакомых.

И тут я увидел, в этой очереди Юлю, мою бывшую одноклассницу – самую красивую девушку в классе.

Придется сделать небольшое отступление.

* * * * * * *

Каждый, в школьном возрасте, впервые замечает за собой влечение к противоположному полу. В нашем классе почти всех влекло к недотроге и красавице Юле Крымовой. Она была слишком пафосна, поэтому никто из нас так и не был удостоен вниманием с ее стороны.

Мне, также как и другим, общение с ней было недоступно, слишком уж велика социальная пропасть. Ее высоко задранный нос, хорошие отметки – и мое постоянное хулиганство вперемешку с «двойками», делали эту пропасть все глубже. К тому же я с шестого класса курил.   Я даже не могу вспомнить, чтоб мы с Крымовой когда-нибудь разговаривали, если не считать ее презрительных фырканий в мой адрес, когда меня перед всем классом отчитывали за какую-нибудь шалость.

Не знаю как другие, но я в шестом классе сделал попытку открыть ей свои чувства. Написал записку: «Юля я тибя люблю. Давай будим встречаться».

После уроков первым прибежал в раздевалку. Отыскал Юлино пальто. Достал из кармана варежку и вложил в нее свою записку. Потом спрятался за соседнюю вешалку и стал ждать развития событий.

Юля шла в бессменном сопровождении ее соседки по парте – косорылой Людки, по прозвищу Стропила. Они, о чем-то разговаривая, оделись и пошли к выходу. Перед дверью Юля надела варежку и, нащупав записку, остановилась.

«Ах, зачем с ней постоянно ходит Стропила? » – думал я, уткнувшись лицом в чью-то козликовую шубу.

Мысли прошли весь путь, от минус бесконечности до плюс бесконечности, пока я, поливая слюнями, грыз козлиный мех. Но что-то подсказывало мне бесцельность моей затеи, что-то постоянно возвращало мои мысли в минус бесконечность.

Тут я услышал приближающиеся шаги и вынул лицо из чужой шубы. Это была Стропила. Я даже не успел удивиться тому, что она знает, где я нахожусь. Она как-то по-девчачьи замахнулась:

– Юлька – не дура, – именно с этими словами записка вернулась ко мне. Точнее влетела в мой разинутый рот, и без того полный козлиных волос.

* * * * * * *

Увидев Юлю в очереди, я сразу подошел. Она меня узнала и даже обрадовалась. Разговорились. Она замужем. Мужа – Серегу – прекрасно знаю. Хороший парень, учился в параллельном классе.

Когда подошла наша очередь, и мы отоварились водкой, то никак не могли распрощаться. Еще минут пять стояли у выхода из магазина и продолжали друг друга расспрашивать о судьбах наших одноклассников. Потом Юля совершенно неожиданно предложила пойти к ней и выпить за встречу одну из только что купленных бутылок, заодно и поговорить. Потом добавила, что Серега сегодня уехал в трехдневную командировку.

Ну и как я мог отказаться?

Нет. Мыслей о постели не было. Просто не хотелось, чтобы нам кто-нибудь мешал беседовать, добавлял свои высказывания. Так хотелось поговорить с человеком, внимания которого, в свое время, так и не удостоился.

Придя к ней домой, я почувствовал, что отсутствие общения в школе она начала восполнять, грузя меня своими женскими темами. Под первую рюмку я выслушал рассказ, как ей нравится какой-то друг Сереги, по имени Дима. Как Серега это чувствует и ревнует, поскольку Дима тоже к ней не равнодушен. Мне, обычно, такие разговоры слушать не нравится, но попытки сменить тему ни к чему не приводили.

Под вторую рюмку я рассказал, что поссорился с женой и теперь опять вернулся жить в родной район. Что поживу у родителей недельку, жена соскучится, позвонит, я вернусь и буду ее перевоспитывать.

После третьей рюмки я заметил инструмент к любому женскому сердцу – гитару. А если не к любому, то ко многим. Когда поёшь лирическую песню, девушки всегда так смотрят… В общем, я спел одну песню, потом другую, потом еще...

Когда бутылка перешла в разряд выпитых, я поймал ТАКОЙ взгляд, что неожиданно для самого себя, смутился. Отведя глаза в окно, я запел что-то спокойное. Вдруг гитара перестала звучать. Она накрыла рукой струны, и в наступившей тишине ясно и четко выговорила, нагло глядя прямо в глаза: «Я ТЕБЯ ХОЧУ». Сделать вид, что не расслышал, я не уже мог. Слишком все было ясно.

Мысль неслась болидом «формулы»: Ну почему же она так хороша? Ее большие глаза, четкие брови, мохнатые ресницы, длинные распущенные волосы, красивые стройные ноги. Неужели все это сейчас будет принадлежать мне? Серега в командировке, я ушел от жены, а тут меня реально хочет предмет моих школьных эротических вожделений, та девушка, которая ярче всех вспоминается из периода моего полового созревания.

Трудно представить какое у меня при этом было лицо. Еще труднее было разобраться, кто из нас на кого набросился первым. Помню только что весь путь, из кухни в комнату был усеян предметами нашей одежды, которую мы сбрасывали друг с друга, не прекращая поцелуя. Бурная животная страсть поглотила нас.

Мы оказались в спальне. Не в силах более тянуть с главным, она легла поверх покрывала. Ее тело, оказавшееся еще более красивым, чем мне это представлялось в одежде, то и дело подергивалось от бессилия пред жаждой непосредственного контакта и буйства гормонов. Мои руки тоже тряслись. Я никак не мог справиться с пуговицами на своей модной синей рубашке. Потом плюнул и решил снять ее, после того, как доберусь до вожделенного тела, тем более что кроме этой рубашки на мне уже ничего не было. Я навис над Юлей, когда она вдруг вздрогнула и посмотрела на дверь комнаты.

В дверях стоял Сергей:

– Я так и думал, – с горечью в голосе сказал он и, резко развернувшись, направился к выходу.

Юля вскочила, и быстро набросив халат, побежала за ним:

– Подожди, дай я тебе все объясню… – в коридоре она споткнулась и, загрохотав по паркету своим безупречным телом, как ни в чем не бывало, продолжала, – Ты все не так понял. У нас ним ничего не было.

– Я это заметил, – резюмировал он и захлопнул перед ее носом дверь, ведущую на лестницу.

Юля рванула на себя эту тяжелую дверь, да так неудачно, что ударила ею себя по лбу. Потом стремглав выскочила на лестницу в распахнувшемся халате, перепугав своими прелестями соседского октябренка, мирно возвращавшегося из школы.

Интересно, чего Юля хотела сказать словами, что Серега ничего не понял. Ведь первое, что можно было увидеть, войдя в комнату, это мои ягодицы, бесстыже торчащие из-под синей рубахи.

С лестницы доносились крики. До меня все слишком туго доходило. Сколько прошло минут, я не понял. Может одна, а может и десять. Я оделся, пошел на кухню и закурил. Было стыдно. Тоже хотелось убежать, но путь на лестницу был занят.

В сумке находились еще две полных бутылки. Достав одну, я ополовинил ее прямо из горлышка. Крики с лестницы доносились все тише. Кухонный кран капал все громче. Я зачарованно смотрел на него.

Вдруг над ним, с треском, стала отваливаться плитка. Рассыпалась на куски мойка, и из образовавшейся дыры появился, весь белый от штукатурки, «писающий мальчик».

Я не испугался этого каменного гостя только из-за его неожиданно малого роста. Где-то около полуметра. Вместо пениса у него грозно блестела кривая никелированная трубка кухонного крана. Зато чистое ангельское лицо меня снова утвердило в мысли, что его не стоит бояться.

– Ну что? Довыёбывался? – не разжимая губ, спросил он басом.

Я виновато кивнул. Крики на лестнице вновь усилились.

– Интересно, он ее простит? – спросил я своего нового собеседника, дабы избавиться от неловкого молчания.

– Как пить дать, простит, – сказал мальчик и брызнул на пол из своего краника, – только они все равно разведутся.

Кухня стала наполняться водой.

– Это почему же они разведутся, если Серега ее простит?

– Долгая история, короче, она ему конкретно изменит, – сказал он басом, и потрогал свою «сантехнику».

– А меня Серега простит?

– Серый даже не врубился, что это был ты. Он принял тебя за Димона.

– Какого еще Димона?

– Юлька же тебе рассказывала: кореш Серого, к которому он ее ревнует. Димка, как раз, в последнее время ходит в такой же рубахе, – мальчик показал на меня пальцем, – Причесон как у тебя, только рост чуть ниже. Серый не простил бы ей измену с Димоном. А с тобой простит.

– Почему?

–Это знать тебе не обязательно, – увеличил напор воды мальчик, и я встал ногами на табуретку, на которой только что сидел.

– А что потом будет с Юлей?

– Через восемь лет это будет уже не Юля, а Юра. У нее будет женщина, которая ее по-настоящему полюбит, и будет видеть в ней настоящего мужчину. Ты в это лучше не суйся.

– Этого же не может быть!

Мне показалось, что мальчик ухмыляется, хотя губы его так и оставались неподвижными.

– А что будет со мной?! – пытался я перекричать шум воды, но тут понял, что захлебываюсь.

* * * * * * *

Я смотрел на пустырь за окном. Невыбиваемое стекло добавляло свои причудливые искажения. Если смотреть и раскачиваться, то кажется, что бегут волны. А та серая собачка очень похожа на лодку.

– Вторая палата, на прогулку, – в дверь заглянул накачанный санитар, – А ты, длинный, давай-ка в процедурный. Опять сегодня бредил про свой источник. Видать, аминазин на тебя уже не действует.

За окном продолжало бушевать коричневое море. В маленькой серой лодке стоял кудрявый мальчик и писал за борт.