Маленькая смерть aka Эротические рассказы про маленьких девочек

Даша была совершенно обычной девочкой и отлично сознавала это, несмотря на свои семь неполных лет. Круглые зеленые глаза, две не слишком толстые косички и костлявые коленки – все, как у соседской Анютки. Правда у Анютки был еще и хомяк, а у Даши хомяка не было. И это давало Анютке повод задирать нос, а также возможность разрешать или не разрешать Даше очередное свидание с хомяком.

«Ты будешь папой, а я мамой, - заявляла Анютка, и забирала себе красавицу Барби, оставляя лысого пупса Даше. И Даше ничего не оставалось, кроме как кукловодить папой-уродцем. Спорить она не пыталась – знала, что Анюткины глазки сузятся, а из ротика раздастся «Все, не видать тебе больше моего Сеньки! » А посмотреть, как Сенька бегает в колесе, или грызет кусочек моркови Даше очень хотелось. Наблюдать за хомяком она могла бы часами. Но расчетливая Анютка редко отводила больше десяти минут на этот процесс. Откуда-то она знала, что удовольствия лучше доставлять маленькими порциями - иначе они быстро приедаются. А потерять власть над Дашей ей хотелось меньше всего.

Но однажды это все-таки случилось. Нет, Дашина мама не купила дочке хомяка. Она была верна однажды сказанному «только через мой труп». Даша сама нашла себе маленького друга.

Произошло это на лестничной площадке. Существо юркнуло за мусоропровод, когда Даша готовилась опрокинуть помойное ведро в его черный зев. После того, как мусор прогрохотал вниз по желобу, Даша присела и сунула руку в пыльную щель за металлическим стояком. Что-то теплое забилось под пальцами, и спустя мгновение девочка извлекла свою добычу на свет.

В руке ее, нелепо морщась и размахивая крошечными конечностями дергался миниатюрный человечек в брючках-лосинках, красной тужурке и такого же цвета колпачке. Даша с восторгом уставилась в его искаженное гримаской лицо. Сверкающие гневом глазки, трепещущие ноздри и растрепанная бороденка – все было как настоящее.

Когда человечек открыл рот, взору девочки открылся подрагивающий розовый язычок и белые зубки - бисеринки. А когда он в бешенстве плюнул, и маленькая капелька угодила ей прямо в глаз, Даша окончательно убедилась, что перед ней не механическая чудо-кукла, а самое, что ни на есть живое существо.

Схватив ведро одной рукой, и крепко сжимая свою жертву другой, Даша помчалась к квартире, готовясь громким криком известить мать о своей находке. Но на пороге ей вдруг вспомнилось, как кривится материнское лицо каждый раз, когда заходит речь о домашнем питомце, и крик так и не родился на свет.

Оставив ведро в туалете, Даша на цыпочках прошла в детскую, прикрыв человечка передничком. В своей комнате она изучила живую находку более внимательно.

Человечек по-прежнему бесновался, пытаясь высвободиться из плена цепких Дашиных пальцев. Впрочем, ей это нисколько не мешало. Крошка был слишком слаб, чтобы оказать существенное сопротивление.

Покончив с изучением всего того, что было открыто взору, она решила приступить к осмотру не столь доступных частей. Осторожно приподняв колпачок, Даша увидела под ним блестящую лысинку в канте кудрявых пепельных волос. Затем ее любопытные пальцы ухватились за поясок штанишек человечка.

Реакция существа на это простое действие превзошла все Дашины ожидания. Человечек зашелся в беззвучном вопле, а потом, злобно сверкнув очами, стремительно наклонился и впился в один из ее пальцев своими острыми зубками. Скорее от неожиданности, чем от боли, девочка отшвырнула существо в сторону. Человечек пролетел пару метров, с глухим стуком упал на ковер и замер, уткнувшись лицом в голубой кучерявый ворс.

Даша с трепетом приблизилась к нему, перевернула на спину и с облегчением вздохнула. Человечек был жив. Он тут же подтвердил свою жизнеспособность, вскочив на ножки и резво рванув в направлении темного пространства под кроватью. Даша схватила его за шкирку, и, щелкнув по лбу в наказание, сунула в тумбочку с игрушками. А затем отправилась на кухню - пленника следовало покормить.

Дверь в зал была заперта, из за нее слышался скрип дивана, мамины смешки и приглушенный голос дяди Саши. Впервые закрытая дверь не повергла Дашу в пучину обиды. Взрослым не до нее, и это замечательно! Даша без помех выбрала лакомства для своего питомца. Меню на вечер составили: долька мандарина, две конфеты драже и кусочек булки. Загрузив все это в деревянную темницу, Даша оставила пленника в покое.

Оставшийся вечер она провела в мечтах о будущих играх с человечком. Наверняка он способен на трюки позабавнее Сенькиных! Это ничего, что сегодня он укусил ее за палец и плюнул в лицо. Очень скоро он оценит хорошее Дашино отношение и начнет отвечать ей взаимностью. Анютка будет просто уничтожена, когда узнает, что у Даши  появился собственный  гном!

И правда, на следующий день Анютка с легкостью заглотила крючок. Словно тень ходила она за Дашей по детской площадке, умоляя поподробнее рассказать о новом питомце. И лишь когда она дошла до высшей степени унижения, предложив Сеньку вместе с клеткой на целый день, Даша сдалась.

Проводив подружку в свою комнату, она важно подошла к тумбочке и распахнула дверцу. Продукты лежали там же, где она оставила их вчера. Только мандариновая долька скукожилась, драже раскатилось в разные стороны, а булочная горбушка засохла. И – никакого шевеления в шоколадной темноте. «Неужели сбежал? » - Даша содрогнулась, представив Анюткин рот, расплывшийся в ехидной усмешке: «А был ли гномик? »

Рухнув на корточки, она сунула голову внутрь тумбочки, и лихорадочно принялась перешвыривать игрушки. В конце концов ее пальцы наткнулись на что-то живое.

Просияв, Даша вытащила гнома наружу и сунула прямо под нос нетерпеливо переминающейся Анютке . Человечек неподвижно торчал в Дашином кулаке, не оказывая никакого сопротивления. Даша радовалась его неожиданной покорности – быть снова укушенной ей совершенно не хотелось.

После трех минут тщательного изучения объекта, Анютка отступила назад и, сложив руки на груди, смерила Дашу жалостливо-высокомерным взглядом. Даша напряглась - такое начало не сулило ничего хорошего.

И действительно, приговор подружки был жесток и безапеляционен:

- Фу, это же обычная кукла – только с бородой!

- Нет, он живой! – возразила Даша, тряхнув человечка для убедительности. Его голова безвольно мотнулась в сторону.

- Нет, кукла! Резиновая кукла! Она не шевелится, а все живое должно шевелится! – топнула ногой Анютка

- Знаешь, как он бегать умеет… - Даша положила человечка на пол, понадеявшись, что тот проявит вчерашнюю прыть. Но тот неподвижно распростерся на полу, словно и впрямь был неодушевленной резинкой

Анютка скорчила пренебрежительную рожицу и пошла к двери. На пороге обернулась:

- Сеньку ты больше не увидишь! Нечего ему с врушами водиться!

И хлопнула дверью так, что Даша подпрыгнула на месте.

Сердито посмотрев на человечка, Даша поддела его носком ноги: «Это ты специально, притворюха! » Тот шевельнулся и открыл глаза. Но девочке было уже не до него. В коридоре Анютка что-то пела маме.

«Жалуется, гадина! » - догадалась Даша. И точно - сразу после того, как входная дверь за Анюткой проскрежетала замками, в комнату зашла мама. Человечек к этому времени был вновь водворен в тумбочку и надежно заперт.

Мама присела на Дашину кроватку и поманила ее к себе. Ее голубые глаза смотрели строго. Но не очень. Поэтому Даша залезла к матери на колени.

- Ты помнишь Наташу? – спросила мама.

Девочка кивнула. Как можно забыть дурочку Наташу? Даша отлично помнит, как та ходила по двору и вечно пускала слюни. Или хватала прохожих за рукава и начинала рассказывать им про зеленую женщину. Ее мало кто слушал, потому что язык у Наташи заплетался, и кроме словосочетания «Желеная женчина», разобрать было ничего невозможно.

А однажды Даша видела, как соседские мальчишки завели Наташу за кусты и попросили снять трусики. Она послушалась, словно ей было три года, а не тринадцать. Потом они по очереди щупали ее между ног, а она стояла неподвижно, только слюни капали на воротничок ее сиреневого платья...

- Ты хочешь стать такой же, как она? – мама заглянула Даше в лицо.

От столь дикого предположения Даше стало не по себе. Она представила себя пускающей слюни и снимающей трусы для мальчишек. И в ужасе замотала головой.

- Вот и правильно. Потому что Наташа сейчас в больнице. Ей каждый день делают уколы. Но и это вряд ли ей поможет.

- Почему?

- Потому что у Наташи болит головка, а это плохо лечится. И у тебя может заболеть головка, если ты не прекратишь сочинять небылицы.

Даша хотела было сказать, что она ничего не сочиняет, сочиняет Анютка, чтоб не давать ей хомяка Сеньку. И уже было открыла рот, но мама ее опередила

- Гномов не бывает. И зеленых женщин, про которых всем рассказывала Наташа, тоже не бывает. А если ты будешь болтать, что у тебя дома живет маленький человечек, то в конце-концов люди подумают, что ты дурочка, как Наташа. – Голос мамы был строгим и вдалбливающим.

- Мамочка, но гном есть! Я нашла его в мусоропроводе. У него - красный колпачок, и башмачки, как настоящие! А сейчас он …

Даша чуть не сболтнула «сидит в моей тумбочке», но осеклась, увидев, как потемнели от раздражения глаза матери.

- Я пошла звонить в больницу! - Мать спустила Дашу с колен и решительно встала. - Пусть начинают лечить. Будешь лежать с Наташей в одной палате.

От страха у Даши зашлось сердце и сильно захотелось писать. Она рухнула на колени и ухватилась за материнский халат.

- Мамочка, не надо больницу. Я больше не буду! – в глазах у нее стояли слезы и дурочка Наташа в задранном выше пупа платье.

Мать сделала еще одно движение в сторону двери. Чтобы закрепить эффект.

Даша не знала взрослых хитростей и приняла маневр матери за чистую монету. Опередив родительницу бешеным голопом на четвереньках, она повисла на дверной ручке, не давая ей выйти из комнаты.

- Мамочка, не надо звонить, не надо! – причитала она мертвой хваткой вцепившись в ручку, и изо всех сил стискивая бедра.

Усилия оказались бесполезны и Даша похолодела, с ужасом чувствуя, как горячая моча заструилась по ногам вниз. «Все, теперь точно. В больницу. Как Наташку. Она тоже. Всегда с пятном. На колготках. Ходила…» - рвано подумала она, разжимая руки и оседая на пол. И заплакала в голос, роняя слезы прямо в желтую пахучую лужу на полу.

Мама не стала звонить в больницу. Она дала Даше сухие трусики, напоила чаем с мятой и уложила в постель, напомнив еще раз о вреде гномофантазий. Ночью Даше приснился человечек, поедающий высохший цитрус, и дурочка Наташа. Она смотрела на Дашу мутно-ленивыми глазами и звала ее в гости, медленно задирая грязное платье. Кожа у нее была зеленой, как у африканского крокодила.

Проснувшись, Даша поклялась себе никогда больше не думать о гноме. И заткнула уши, когда из тумбочки раздался тихий стук.

***

Спустя месяц мама обнаружила в Дашиной тумбочке крошечный труп. Не признав в нем ни мышь, ни крысу, она спустила останки в унитаз. Но воспоминания о мертвом найденыше надолго лишили ее покоя. Уж очень это существо в колпачке и тужурке походило на человечка. «Неужто и впрямь - гном? » - иногда думала она и поспешно крестилась. И дурные мысли отступали. Этому средству научила ее соседка снизу – мама болезной Наташки. У той был большой опыт противостояния потусторонним тварям. На кухне у нее уже два года жила зеленая женщина.