Эльф босоногий

Она была похожа на эльфа. С чего это я так решил? Свои маленькие остренькие ушки она старательно прикрывала беспорядочно вьющейся каштановой гривой. Но выдавали её глаза, по-кошачьи янтарные, со слегка опущенными вниз внутренними уголками. И ещё – когда я увидел её впервые, на ней были коротенькие, чуть ниже колен штанишки из серой фланели (кажется, такие нынче называют бермудами) и длинная просторная рубашка цвета незрелых фисташек. Босоногий лесной эльф мрачно топтался около здоровенного этюдника, постоянно сдувая с носа упрямо падающие на него пряди волос.

Почему я раньше не видел её? Вернее, видеть – видел, но не замечал. Впрочем, эльфы умеют затеряться в толпе, даже если толпа – это три десятка обормотистых студентов факультета монументально- прикладного искусства.   Раскинувшись табором на берегу сонного древнего озера, вся эта братия трескала пиво, а когда я не видел, и водочку, загорала и писала этюды. Эльф, которого звали Стасей, пиво и водку не пил. Нахлабучив панамку с бахромой, он размазывал по картону темперу и что-то временами тихо бормотал себе под нос.

Очарованный, я наблюдал за смешной девчонкой украдкой, незаметно рассматривая сильные ножки с округлыми коленями, длинную шейку и упрямый подбородок. Она часто закусывала нижнюю губу, нанося особо ответственные мазки? и хмурилась, если не получалось так, как она хотела. Всю фигуру разглядеть я не мог – её дурацкая распашонка была на несколько размеров больше, чем нужно, но картину юного крепенького и одновременно изящного тела скрыть не могла даже она.

Несколько раз к ней подходили парни с предложением искупаться, но Стася только отмахивалась, аргументируя отказ желанием поймать уходящий дневной свет. Правда, мне показалось, что одному из них, высокому и черноволосому Дану, моя эльф (а я уже стал считать её своей) улыбнулась особо, приоткрыв губы, между которыми блеснули ровные мелкие зубки. Я почувствовал укол чего-то, похожего на ревность, и с досады принялся обходить тех, кто, несмотря на жару, продолжал усердствовать и махать кистями. Дану влетело больше всех, причем заслуженно – от его пейзажа так и несло постмодернизмом, чего я совершенно не выношу в учебных работах.

К Стасе я подошел в последнюю очередь, чем заставил её бросить несколько нетерпеливых взглядов в мою сторону. Её работа заслужила мою одобрительную улыбку, но говорить я ничего не стал.

У нас все было впереди. Она была умной девочкой, она поняла…