Эротический роман aka Эротические рассказы

Нет рожденья,

Смерти нет,

Нет начала,

Нет конца,

Ничто не тождественно себе,

Но и не отличается от себя;

Ничто не начинает существовать,

Равно как и не прекращает быть.

«Мадхьямика-шастра» (Трактат о срединном пути)

Глава 1.

ЗАРОЖДЕНИЕ СУТИ

Для Тани Бельцыной вечерние часы всегда были любимым временем суток. Еще свежи в памяти долгие сумерки, когда она маленькой девочкой сиживала на заднем крыльце родительского дома. Потом, когда Таня немного подросла и начала помогать матери по хозяйству, они обе все вечера проводили на кухне, превращаясь в жриц, исполняющих таинственный ритуал приготовления пищи. Бабушка к тому времени уже умерла, отец окончательно погрузился в молчание, сведя все общение с внешним миром к злобным взглядам, которыми он изредка удостаивал жену и дочь, отвлекаясь на мгновение от блужданий по закоулкам своей души. Пес постарел, запаршивел и почти весь день лежал в углу, щурясь слезящимися глазами. Печальные эти часы и пустынный дом причиняли Тане почти нестерпимую боль. День умирал, и она умирала вместе с ним. Поужинав и вымыв посуду, Таня убегала в свою комнату и отдавалась отчаянию и печали. Она заносила в дневник события прошедшего дня и глотала слезы, глядя в белый, безразличный ко всему потолок…

Со школой на сегодня было закончено, шесть уроков пролетели незаметно, оставив после себя лишь совсем немного домашнего задания. Время было около двенадцати, и солнце светило очень ярко, обещая прекрасный весенний день. Однако настроение Тани было немного подпорчено похотливой сексуальной сценой, которую она подслушала этим утром у родителей, когда шла в ванну.

Конечно, она принимала, что ее родители всегда занимались сексом. Но слушая восхищенные стоны своей матери и задыхающиеся стоны отца, имеющего ее, она испытывала ревность. Ревность и осознание того, что ее фантазии при мастурбации, относительно ее отца, стали удовлетворять ее все слабее и слабее. Ее палец был слишком тонким и недостаточно длинным, она нуждалась в чем то большем!

Она вспомнила член отца, толстый и большой даже в спокойном состоянии. А когда он вставал на всю длину, он даже внушал ей страх, своими размерами. А его яйца, она была убеждена в этом, наверно очень приятно бились бы о ее молодые ягодицы.

Хорошо конечно, но все это были лишь мечты маленькой девочки. Ничего подобного этому не могло бы случиться между ней и ее папой. Это было табу, и она никогда не сможет приблизиться к нему. Он расценивал ее как маленького ребенка.

Таня вздохнула и продолжила прогулку до дома. Она сдула прядь своих золотистых волос с глаз, и огляделась. День был просто великолепен, в воздухе кружился аромат приближающегося лета и все было прекрасно.

Она вспомнила время завтрака. Ее отец зашел на кухню одетый в брюки и рубашку. Таня сделала вид что не заметила его.

"Доброе утро, котенок!"-отец слегка поцеловал ее в щеку.

Пытаясь справиться с борющимися в ней чувствами, девушка улыбнулась ему своей лучшей улыбкой. Однако ее отец уже отгородился свежей газетой.

Что ей теперь делать? Что?

Первоначально, мастурбация, казалось, была ответом на ее желания, но теперь она нуждалась в большем. В чем то, что сможет подавить растущею жажду ее молодой киски. Но что это может быть? Член настоящего мальчика, скользящий между ее широко раздвинутыми ногами?

Ее дыхание участилось даже, от того что она думало об этом. А что бы это было, чувствовать внутри себя мужской член, твердый и толстый...

К сожалению, она не могла узнать об этом у своей матери, они конечно были подругами, но эта тема казалась ей ужасно бесстыдной, чтоб обсуждать ее с ней. Ну да ладно, она подумает об этом сегодня вечером, лежа в кровати.

"Привет!"

Таня, оглянулась назад. Это было ее пятнадцатилетний двоюродный брат Сергей. Он жил неподалеку от их дома и они часто встречались по дороге из школы. Сергей был высоким белокурым мальчиком, с довольно симпатичной улыбкой. И хотя многие девочки в школе считали его красивым, Таня терпела его только из-за родственных отношений.

"Привет," - ее голос прозвучал не очень жизнерадостно, и любой другой парень на его месте, поняв ситуацию бы удалился. Однако ум у Сергея, был не на первом месте, среди его достоинств. Не замечая ее настроения он пристроился рядом с ней. Тане оставалось лишь терпеть его присутствие.

"Можно я провожу тебя до дома?"

"Конечно." - Вопрос был явно глупым он жил рядом с ней и им все равно пришлось бы идти одной дорогой.

"Как прошел день в школе?" - его голос казалось просто источает радость.

"Мммм. Так, ничего особенного." - Она бросила на него взгляд, пытаясь определить источник его веселья. Все оказалось просто, сегодня на ней была надета белая блуза, но из за жары две верхние пуговицы она расстегнула. И Сергей, пользуясь своим высоким ростом, время от времени заглядывал в образовавшийся вырез, рассматривая привлекательные полукружья ее грудей. Конечно Сергей не был самым красивым парнем на земле, но Тане всегда нравилось когда на нее обращают внимание. Она дернула головой, будто убирая соскочившею на лицо прядь волос, на самом же деле заставляя свою грудь колыхнуться. Услышав справа, где шел Сергей, сдавленный вздох, она улыбнулась своей маленькой победе.

"Девушку, похожую на вас, ожидает большое будущее." - Он с жадностью рассматривал свою младшею, двоюродную сестру. Таня скосила взгляд на право, и отметила что выпуклость спереди, его джинсов заметно увеличилась. - "Ты наверняка станешь актрисой или моделью."

"Что заставляет тебя так думать?"

Он усмехнулся, - "Ты знаешь что, Таня... у тебя классное тело, и в особенности грудь."

Таня нахмурилась, пытаясь сделать вид что рассердилась, однако ей было очень приятно слышать это, даже от своего брата. Она почувствовала как у нее между ног приятно потяжелело.

"Сергей! Как ты смеешь говорить мне такие вещи.!" Он только усмехнулся и снова бросил взгляд на ее грудь. Какое то время они шли молча, но Сергей кажется знал что ей приятны такие разговоры, поэтому он заговорил вновь:

"Не хочешь зайти сейчас со мной в парк?"

"Это еще зачем?" - Она подозрительно посмотрела на него.

"Хочу показать тебе одну замечательную вещь, ведь тебе сейчас все равно нечего делать."

Это было правдой, родителей дома не было, а тратить такой прекрасный день на зубрежку уроков, не очень то хотелось. И может быть Сергей, хочет показать ей свой член?! От этой мысли ее бросило сначала в жар, а потом в холод. Это было невероятно, но могло быть правдой.

Так что они свернули на тропинку, и через калитку в воротах вошли в парк. Парк был небольшой, несколько, уже начавших ржаветь, аттракционов и старая деревянная сцена, в окружении лип и тополей.

Сергей подвел ее к одной из скамеек, полукругом, окружающих сцену. Они бросили свои портфели на траву и уселись на зеленой скамейке. Таня почувствовала как несколько щепок уперлось в ее прикрытую трусиками попку.

"Ну и что?"

Внезапно, он наклонился к ней, одной рукой обхватив ее за шею, а другую сунул под ее юбку. Это было так неожиданно и в то же время долгожданно, что на секунду она растерялась. И Танин двоюродный брат, моментально стал ее хозяином. Она чувствовала его теплые, нетерпеливые руки на своих напряженных ягодицах.

Прохладный ветерок приятно обдувал ее промежность, открытую, задравшейся юбкой. Она попыталась сказать ему что бы он остановился, но с ее губ сорвался только тихий стон. Взглянув вниз, она увидела, что ее юбка высоко задралась, открывая тонкие нейлоновые трусики. Под которыми ясно проступала ее киска, окруженная редкими светлыми волосами. Таня покраснела, осознавая что сейчас ее мог видеть любой человек, случайно выглянувший из здания напротив.

"Сергей! Пожалуйста! Остановись, нас мог увидеть."

Однако, его смелые руки продолжали ласкать ее попку. И изголодавшаяся по мужской ласке, Танина промежность начала отвечать. Казалось что ее влагалище заполыхало огнем, чувство было знакомое, но во много раз сильнее. Ее ягодицы, ее промежность, ее покалывающий низ живота, казалось были заполнены электричеством. Она не могла вспомнить ничего такого восхитительного происходящего с ней.

"Пожалуйста..." - ее голос был тих, поскольку приятная слабость охватила все ее тело, - "Хватит..."

Он поцеловал ее в шею.

"Ладно, но с одним условием"

"Каким?"

Давай уйдем в кустарник за сценой, и там продолжим." - голос его был смел и уверен в себе.

"О... Хорошо" - казалось она совсем не понимала где находиться и что делает.

Сергей резко прекратил ласку, и схватившись за руки, они побежали за сцену.

То, что было, прошло, а брак с Сергеем поначалу покончил было с вечерней меланхолией Татьяны, однако затем подавленность ее лишь усугубилась. Она поступила на работу бухгалтером малого и среднего бизнеса, и в ней вновь проснулась давняя привязанность к сумеркам. Только теперь Таня почти ни минуты не проводила в одиночестве. Она возвращалась с работы около шести, принимала душ, а через пять минут после этого являлся Сережа. Они ласкались, и ласки их непременно заканчивались томным сладким коитусом. В общем, жизнь их текла так равномерно, все в ней было так замечательно отлажено, что Таня чувствовала себя виноватой, когда вдруг ловила себя на том, что такая жизнь начинает все больше угнетать ее. Затем наступил период, который Таня впоследствии назвала Днями Восьми Отрицаний, и она пожаловалась Сергею, что ей хочется почаще оставаться одной. Сергей со свойственной ему любезностью стал возвращаться домой на час позже. Таня отчаялась объяснять Сергею, что такая свобода по отрицанию сродни тому, как если бы огородить лес забором и потом утверждать, что внутри ограды - дикая природа. Конечно, к этому примешивались и другие факторы, обстоятельства и причины, совокупность которых привела в конце концов к разрыву. За разрывом, как водится, последовал период депрессии, на смену ему пришло облегчение, которое, в свою очередь, вновь сменилось стандартной чередой огорчений и трудностей. Единственное, что придавало Тане силы во время всей этой сумятицы - это ясный, чистый, безмолвный зов сумерек и сознание того, что можно запереть двери и отдаться всеобъемлющей горечи утраты, которой нет названия. Таня лежала в ванне и грезила наяву. Ванная комната с уходом Сергея значительно преобразилась. Не стало идеального порядка, исчезла кожаная утварь и наручники, там и сям появились какие-то баночки, склянки и тюбики. На подоконнике горят ароматические пирамидки, по полу беспорядочно раскидана одежда - неоспоримое доказательство того, что человек живет один и может позволить окружающей обстановке полностью соответствовать состоянию его души. На подносе рядом с ванной - початая бутылка вина и "косяк". Таня уже выпила стакан вина и собиралась затянуться самокруткой с планом. Теперь, когда она опять одна, Таня плескалась в ванне по два часа ежевечерне - пила вино, курила, читала, дремала, время от времени спуская остывшую воду и наполняя ванну снова. Длинные черные волосы Тани плавали в воде вокруг плеч, похожие на морские водоросли. Соски грудей торчали из воды подобно верхушкам айсбергов. Таня щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась самокруткой. Именно в такие минуты, когда она, расслабившись, уходила в себя, и с нее слетал внешний лоск, который Таня ошибочно принимала за свой истинный стиль, - именно в такие мгновения классическая ее красота становилась наиболее очевидна. Таня воспринимала весь мир, всю цивилизацию закованной в броню, не делая исключений и для себя. Она отгораживалась от остальных одеждой, официальной манерой держаться в обществе, всячески защищая свою психику от травм. Такое поведение было обусловлено детскими страхами, укоренившимися в ее подсознании.

Таня лежала в ванной, "травка" уже начала оказывать свое магическое действие, и легкая беззаботность вытеснила из сознания все насущные заботы повседневного бытия. Очнувшись от своих мыслей, Таня вспомнила о своей давнишней приятельнице Маринке.

Глава 2.

ЦВЕТОК В ТРЕЩИНЕ СТЕНЫ

Дружба Тани и Марины очень быстро достигла той степени интимности, которой в наше время и характеризуется в первую очередь духовная близость, - когда двое способны обсуждать самые сокровенные детали безо всякого стыда, достигая тем самым жесткой, суровой достоверности. Марина должна прийти к Тане на пару коктейлей в восемь часов.

Таня в очередной раз вытащила пробку из ванны, обхватила руками колени и сидела в этой позе, пока не ушла вся вода. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы затем подняться, задернуть занавеску и включить душ. Она вышла из ванной и подошла к платяному шкафу, достала из него полупрозрачную ночную рубашку, набросила на себя, потом смешала водку с тоником и, усевшись поудобнее, стала думать над тем, что же она скажет своей подруге...

Звонок в дверь разделил вечер надвое. Приход Марины, о котором было столь приятно рассуждать лежа в теплой ванне, на самом деле оказался камнем, брошенным в тихую заводь. Таня вздохнула и, подойдя к двери, открыла ее.

Марина уселась прямо на ковер, а Таня тем временем принесла бокалы с вином, блюдце с сыром и вазочку с печеньем.

- Слушай, кобыла… давай выпьем? - предложила Таня. - Это прояснит наши мысли. - Забавно, - сказала Марина. - когда я думаю о тебе, я всегда говорю себе: "Таня - моя лучшая подруга". Понимаешь, блять, это как определение "Таня-моя-лучшая-подруга". А вот сейчас мы сидим тут, и я вдруг понимаю, что совершенно не знаю тебя. Странно, правда? Столько лет прошло, а я вдруг поймала себя сейчас на мысли, что никогда прежде не видела твоих слез. И у нас с тобой куча тем, которых мы прежде не касались.

- Наверное, нам было просто приятно находиться в компании друг друга, мы не нуждались в... - начала было Таня, но осеклась и покачала головой. - Нет, ***ня все это. Как раз я очень нуждалась в чьей-нибудь помощи, но боялась показаться навязчивой.

- А ты знаешь, что я была увлечена Сергеем? - спросила Марина. Таня сбросила туфли, отрезала кусочек сыра и положила его себе в рот:

- Нет, я не знала. Вот ****а…

- Я почти влюбилась в него, когда посещала оздоровительный центр. Для меня было таким ударом, когда я узнала, что Сергей женат. Но я сказала себе сразу: "Убери-ка, подруга, свою ****у подальше от этого красавца". А в тот же вечер он нас познакомил. Ты мне сразу очень понравилась. Я еще подумала: "Может, я и потеряла славного ебаря, зато приобрела настоящую подругу. А это такая редкость! "

- Ты мне тоже очень понравилась, - сказала в ответ Таня. - Встречи с тобой действовали на меня чрезвычайно благотворно. Мы тогда как раз вернулись из Европы, и у нас начался первый этап семейного кризиса. Я просто ***ла. К тому же я только-только поступила на работу к Эдику, и мне приходилось осваивать все на ходу. В общем, я постоянно пребывала в жутком стрессе. Знакомство с тобой стало своеобразной передышкой в этой. бешеной гонке. - Что у тебя было с Сергеем? Я имею в виду - на самом деле. Если отбросить прочь всякую хуету?

Таня потянулась и переменила позу. Облокотившись о диван, она заложила ноту за ногу. Белый халат ее распахнулся, оголив колени. Марина поймала себя на том, что не может оторвать взгляда от обнаженных бедер Тани. Волосы Тани рассыпались по плечам, в вырезе халата виднелась полуобнаженная грудь. Марина перевела дыхание. Ей вдруг страстно захотелось обвить руки вокруг талии своей подруги и зарыться лицом в ее круглые колени.

- Сначала мне просто хотелось выйти замуж, - начала Таня. - Ты же прекрасно знаешь, как в нас с детства вдалбливают, что "главное для девушки - выйти замуж". - Таня рассеянно огляделась по сторонам. У тебя не найдется сигаретки? - Нет, - ответила Марина, - но у меня есть план. Хочешь засадить косячок? - Вообще-то я ее уже курила сегодня, но почему бы не побаловаться еще? Марина порылась в сумочке, достала оттуда изящный портсигар, раскрыла его и вынула тонкую самокрутку. - Товар прямиком из Ташкента. Сто семьдесят казахских манатов за унцию.

Таня восхищенно присвистнула, а Марина подумала, что именно так будут выглядеть губы ее подруги при поцелуе.

Марина зажгла самокрутку, затянулась и передала "косяк" Тане. Та наполнила свои легкие наркотическим дымом и вернула самокрутку Маринке. Ритуал этот продолжался несколько минут, и к моменту, когда от самокрутки остался крохотный окурок, на обеих дам обрушился целый каскад разбуженных в глубинах подсознания эмоций.

- ****ец...- прошептала Марина, откинулась на подушки, расстегнула ремень на юбке, вытащила блузку и съехала на пол.

- Включу-ка я музыку, - решила Таня и направилась к стереопроигрывателю. Когда она вернулась к дивану, Марина уже "поплыла". Юбка ее задралась выше колен, и Марина успела расстегнуть верхние четыре пуговицы на блузке. Она полулежала, глядя в потолок остекленевшими глазами. - На чем мы остановились? - спросила Таня, и тоже прилегла на ковер. - На твоей жизни с Сергеем, - сонным голосом напомнила Марина. Таня вздохнула и вернулась к своему рассказу:

- Ну да... Потом мне стала надоедать расписанная на круглые сутки жизнь. Я словно работала в двух местах: у Эдика - с девяти до пяти, и дома, у Сережи - с пяти и до следующего утра. И когда я заглянула в собственную душу, мне вдруг стало ясно, что я скорее брошу "работать" на Сергея, чем на Эдика. Во-первых, это не доставляло мне особого удовольствия, и, во-вторых, этот мой "труд" не оплачивался. Дальше все уже было делом времени. - А что Сергей?

- Кто его знает? Сергей - не из простых натур. Козлина пархатая еще та. Но я думаю, что в разводе, как и в женитьбе, бывают заинтересованы обе стороны. Наверняка, его тоже тяготила наша совместная жизнь. Редко-редко когда засадит мне. Во всяком случае, последние несколько месяцев перед разрывом были просто невыносимы. По ночам мы лежали в постели и тихо ненавидели Друг Друга.

- А я и не подозревала, - сказала Маринка. Приподнявшись на локте, она внимательно посмотрела на лежащую рядом Таню. Под воздействием наркотика Маринка на мгновение утратила свое "это" и увидела Таню глазами мужчины. Ее привело в восторг аппетитное, слегка расслабленное тело подруги. Потом Маринка вернулась в собственную телесную оболочку, но восторг ее так и не покинул. "Это вожделение, - подумала Маринка. - то, что я испытываю сейчас, - называется вожделением. Я хочу ****ься. Да, ебаться. Ебаться…".

Глава 3.

ОСВОБОЖДЕННАЯ ОТ ПУТ

Таня вдруг вспомнила, как это было в первый раз, когда приехал Женя. Они ходили в театр, в филармонию. В середине октября он привел ее к себе домой. Она совсем иначе представляла себе жилище Жени. Ей казалось, что здесь должно было быть множество книг, стол, заваленный всякими бумагами, неизбежные следы присутствия жены и детей - Женя никогда не говорил ей, что у него есть семья, но она прекрасно понимала, что у такого, как он, ее не может не быть. Как ни странно, это ее нисколько не тревожило. Она вовсе не собиралась у кого-то отбирать его и привязывать к себе... Точнее, просто не думала об этом. Их отношения были прекрасны, и она желала только одного - чтобы эти отношения никогда не прекращались. Квартира была обставлена богато, но как-то безлико: в гостиной дубовый стол с выстроенными в рядочек высокими стульями, темная немецкая стенка, напротив нее - сервант с хрустальной посудой, в углу - тумба с цветным телевизором. На окнах - тяжелые бархатные портьеры. На стенах - репродукции известных Тане картин - васнецовские "Три богатыря" и "Подсолнухи" Ван Гога. Во второй комнате, поменьше - большой письменный стол с зеленой лампой, массивным чернильным прибором и без единой бумажки, кресло, небольшой шкаф для одежды, бельевой шкафчик, широкая тахта, заправленная белоснежным, явно нетронутым бельем. Над тахтой - однотонный бежевый ковер. И нигде ни пылинки, все в идеальном порядке, никакая муха не насрала, льняная салфетка на дубовом столе лежит строго по центру, натертый пол блестит. В кухне, в ванной, уборной - такая же стерильная гостиничная чистота. Каждая деталь вызывала недоуменные вопросы, но внезапно оробевшая Таня спрашивать не решалась. Пока она рассматривала квартиру, Женя варил на кухне кофе.

Она вернулась в гостиную и, встав у стенки, листала альбом с картинками. Он вкатил тележку, на которой стояли две чашечки с блюдцами, кофейник, сахарница, хрустальная вазочка с миниатюрными вафлями, блюдечко с нарезанным лимоном. Поставив все это на стол, он подошел к серванту, достал оттуда две крошечные рюмочки и бутылку коньяка с трубочкой на пробке, тоже поставил на стол. - Это надо меленькими глоточками и запивать кофе, - сказал он, разливая коньяк по рюмочкам. Они молча, не глядя друг на друга, пили крепкий, густой кофе. Тане становилось трудно дышать. Воздух будто накалялся, тяжелел, наливаясь свинцом. Тишина становилась гнетущей, в ушах гудело, как перед сильной очистительной бурей. Таня вдруг вскочила, рванулась к Жене и рухнула перед ним на колени, уткнувшись лицом в его светлые брюки. Он молчал. - Я-я-я, - заикаясь, начала Таня, - я бою-усь! Из глаз у нее брызнули слезы. Женя бережно взял ее за плечи и поднялся, увлекая ее за собой. - Не бойся, девочка, - сказал Женя, поддерживая ее за талию, как сиделка тяжелобольного. - Обопрись на меня и пойдем тихонечко... Все будет хорошо... Она положила ему руку на плечо, оперлась, и они медленно-медленно пошли в спальню. - Ну вот, - сказал Женя, аккуратно усадив ее на тахту. - Сейчас я выйду, а ты не торопясь, спокойненько, сними с себя все и ложись на кроватку, прямо на покрывало. Ложись на животик и думай о чем-нибудь спокойном и приятном. Дыши медленно-медленно, не жди ничего и ничего не делай. Я приду. И буду с тобой, совсем с тобой, только тогда, когда ты вся меня захочешь. - Но я... - Таня сглотнула, - я хочу тебя. - Нет-нет, - протяжно сказал Женя, отступая к двери, - не головкой, не сердцем, а вся... вся... Таня осталась одна. Медленно, как лунатик, она встала, подошла к креслу, остановилась и сняла с шеи цепь с янтарным кулоном. Повесила ее на спинку кресла, посмотрела, прямо ли по центру висит, потом расстегнула широкий лаковый ремень, сняла и повесила прямо поверх кулона. Расстегнула удлиненный черный жилет, сняла его, встряхнула, аккуратно сложила вдоль и повесила поверх ремня. Потом стала расстегивать брюки... Сложив на кресле всю свою одежду, она так же медленно, не дыша, пошла в обратный путь. Осторожно, стараясь не смять покрывало, она легла на него и опустила лицо в подушку - чуть набок, чтобы легче было дышать. "Он сказал - о приятном... Спокойном и приятном..." Она представила себе озеро с белыми лилиями, плавную рябь... жучка-водомерку... Вот чайка пролетела... Вот еще одна... А на дальнем берегу шуршат камыши... Она и не заметила, как вошел Женя. Только почувствовала на шее прикосновение чего-то мягкого, легкого-легкого. Потом это мягкое перешло на плечи, на спину, поползло вдоль лопаток, вдоль впадины хребта, на поясницу, ниже, ниже, ниже... "Перышко, - догадалась она. - Как хорошо!" Он повел перышком вдоль, как бы вычерчивая на ее коже контуры ее же тела. В какой-то момент ей вдруг стало зябко, она вздрогнула. И тут же перышко сменилось теплыми ладонями, которые тоже пошли вдоль тела, повторяя путь перышка - сначала совсем легко, а потом все крепче, задерживаясь у основания шеи, пониже лопаток, на боках, на пояснице, на ягодицах, на бедрах, на икрах... разминая, сжимая и отпуская, переворачивая ее на спину... И снова тихо-тихо, нежно-нежно... горло... ключицы... плечи... вдоль тела... на груди, разминая твердые окаменевшие соски... на живот... ниже, ниже... раздвигая губы., , разминая... разминая... глубже... глубже-глубже... Тело заныло от сладкой и нестерпимой муки... Все обволоклось туманом, поплыло, закачалось... Накатило и скрылось любимое, подернутое рябью лицо... Кто это?.. Умирая от экстатической судороги, Таня выгнулась и хрипло закричала.

Жень протянул руку и схватился за бретельки бюстгальтера. Таня испуганно подалась вперед, словно прочь от него. Но он не отпускал.

— Дай-ка я это сниму, — прошептал он. — Он тебе мешает. Пусть твоя великолепная грудь вздохнет свободно. А мои пальцы немного приласкают их! — и не успев договорить, Женя одним умелым движением снял с Тани бюстгальтер. Он обхватил ее сзади, прижал ладони к соскам и стал сильно массировать круговыми движениями. Его возбуждение росло, поднимаясь от промежности волнами горячего восхитительного восторга. Продолжая самозабвенно гладить гладкую и упругую кожу Таниных грудей, Женя покрывал ее шею и плечи поцелуями. Потом он порывисто развернул Таню к себе и, впечатав свою волосатую, мускулистую грудь в тугие белые шары, впился губами в ее горячие влажные губы.

Оторвавшись от ее рта, он прошептал ей в ухо:

- А теперь я хочу снять с тебя трусики. Можно? Это последнее препятствие на пути к блаженству. Я хочу, чтобы ты была совершенно голая! Как там, на диване. Как на той фотографии.

Таня не оказывала ему сопротивления. Ее охватило странное чувство. Как когда-то на качелях, когда Петька раскачал ее так сильно, что она едва не слетела с доски. Восторг, смешанный со страхом и даже отвращением. Но страх и отвращение пересиливали неумолимо охватывающий ее восторг, возбуждение и желание узнать, чем все это кончится. Наверное, не так, как на школьных тусовках в Можайске. Когда рука Жени оттянула резинку трусиков и потащила их вниз, она застонала и попыталась вырваться из его объятий,

- Не бойся! — настойчиво шептал Женя.

- Я хочу, чтобы ты была голая. Совсем. Нагая. Тебе это понравится! Увидишь!

Восставший ствол Жени жадно тыкался в голые бедра и ягодицы девушки. А когда напряженная головка уперлась в шелк ее трусиков, Женя едва сдержал первую волну оргазма, посильнее сжав ягодицы. Присев на корточки, он стащил с Тани трусики. Его лицо оказалось напротив ее паха, Женя приблизил губы к треугольной светлой рощице на лобке и скользнул кончиком языка по розоватой щелочке. Таня шумно вздохнула и дернулась.

- Приятно? — хрипло спросил Женя, не поднимая лица.

- Да... — ответила Таня не сразу. — Еще раз... сделай так...

Женя немедленно исполнил ее робкую просьбу, на этот раз помогая себе пальцами.

Он раздвинул горячие набухшие губы и проник языком глубоко внутрь ущелья, потом нащупал и стал яростно сосать чуть вздрагивающий клитор. На языке он ощутил горьковатую густую влагу, которая стала сочиться из недр Таниного влагалища.

- Теперь я должен раздеться, — глухо произнес Женя и начал расстегивать рубашку. — Подожди. Я быстро.

Раздевшись догола, Женя решил немного шокировать свою жертву. Он демонстративно, перед глазами Тани, взял свой налитый кровью член и провел указательным пальцем от багровой набухшей головки до волосатого основания.

- Посмотри на него, Танечка! — произнес он. — Только посмотри, как он тянется к тебе, как он хочет тебя, как он мечтает вонзиться в тебя!

Женя бросился на кровать, увлекая за собой Таню. Положив ее ничком, он поцеловал ее в левую ягодицу, потом в правую.

- Ах, какие щечки! — воскликнул он. И, раздвинув пошире довольно-таки пухлые “щечки”, впился кончиком языка в темный анус. Девушка вскрикнула от неожиданности и рванулась прочь. Но руки Женяя, крепко сжимавшие ее бедра, не выпустили ее.

- Там не надо! — взмолилась Таня. — Лучше... с другой стороны.

Женя с готовностью развернул Таню к себе и зарылся носом в пушистый девичий пах. Его язык властно раздвинул губы влагалища. Таня задышала быстрее и громче. Потом слабо застонала.

- Нравится? — спросил Женя, не отрывая лица от ее пещеры. Таня зашептала:

- Мне нравится! Сильнее, сильнее, глубже! Так хорошо! Быстрее! Какой он острый! Какой горячий! Полижи меня! Пососи!

Женя, ошарашенный столь резкой сменой настроения Тани, впился губами в клитор и стал яростно сосать его, истекая слюной. На губах и языке он ощущал горячую, липкую влагу. Ему в рот лилась уже целая струя тайных соков страсти. Женя ускорил движения, и теперь его язык, точно маленький сильный поршень, бегал взад-вперед по скользкому, набухшему туннелю.

- Это очень быстро, — прошептала Таня. — Помедленнее, мне нравится, когда ты выходишь совсем и потом заходишь снова, раздвигая меня!

Женя продолжал работать языком изо всех сил, стараясь разогреть девушку как можно сильнее. “А уж потом, — думал он, — я ей такой оргазм врежу, что она забудет, как ее зовут!” Решив, что пора, он осторожно нащупал промежность, медленно добрался кончиком указательного пальца до ануса и проник внутрь. Палец оказался зажатым в горячем и сухом лазе. С каждым поворотом пальца лаз становился мягче и влажнее. Женя постарался обрабатывать ее пальцем и языком в одном ритме и темпе.

Таня податливо раскачивалась в такт его толчкам и едва слышно шептала:

- О, Боже, я горю, я горю. Что ты там делаешь пальцем, ****утый? Где это ты? Что такое? Это невыносимо! Как здорово! Не останавливайся! Не замедляй! Что-то со мной происходит! Вот сейчас что-то произойдет!

Женя ощутил, как ее клитор напрягся и увеличился, а из ее щелочки полило ручьем... Кажется, сейчас Танька кончит. Он собрался было вытащить из ее зада свой палец, который уже почти весь ушел внутрь. Но Таня жалобно застонала:

- Нет! Нет! Не выходи оттуда! Давай еще! Еще, уебок ты сраный!

- А хули ты… матюкаешься,   — обиженно сказал он и решительно вытащил палец. Он отпрянул от ее клокочущего влагалища, слизнул с губ липкий сок и погрузил освобожденный палец в ее зовущее жерло. Там было горячо и просторно. Он просунул второй палец, а потом и третий и стал бешено работать рукой, грозя разорвать все внутри. Таня встала на колени, а Женя лег на спину и, просунув голову между крепких Таниных ляжек, стал гладить их руками. Просто ****ец какой-то. Он проводил кончиками пальцев по всей длине ног, по коленям, по икрам до самых лодыжек и торопливо возвращался назад, к пухлым батонам ляжек. Тем временем его язык точно прилип к Таниной промежности. Он бегал по тонкому перешейку между двумя отверстиями Таниного тела, забирался в задний проход, потом выстреливал во влагалище.

- Ты умеешь! Ты это умеешь! — стонала Таня. — Как хорошо! Давай, соси меня, целуй меня, трогай меня! — Таня уже подошла к крайнему пределу, балансируя на краю блаженства. Еще немного — и ее тело должно быть содрогнуться от никогда еще не испытанных ощущений, утонуть в водовороте неведомого, сладостного наслаждения.

Наконец Женя бессильно отстранился от нее.

- Теперь твоя очередь, — задыхаясь, произнес он. — Заебался.

Женя вытянулся на кровати и пододвинул к Таниному лицу свой торчащий жезл.

- Как? — не поняла Таня.

- Ну как-как... Возьми его рукой, погладь, потом в рот засунь, языком оближи, как я тебе, — нетерпеливо ответил Женя.

Таня осторожно обхватила пальцами его багровый жезл и стала неловко проводить им по всей длине, снизу, от жестких кучерявинок черных волос, по бугристому, со вздувшимися венами, столбу — к красной гладкой головке, похожей на пряник-сердечко. Таня подумала, что ей это будет противно. Но это оказалось не противно, а немного смешно.

- Языком, языком проведи, полижи меня! — прикрикнул Женя. — Пососи как эскимо! Как леденец на палочке! Оближи его со всех сторон! Возьми за яйца, поиграй с ними! Сожми немного! Давай, сильнее языком двигай!

Таня прикоснулась кончиком языка до вздрагивающей головки-сердечка и ощутила, как сильно натянута кожа, готовая вот-вот лопнуть. На языке она почувствовала легкую горечь.

- Вот так! — простонал Женя. — Молодец! Теперь соси, соси, ****ина!

Она втянула его толстый член в рот, насколько смогла, и головка ткнулась ей в небо — очень глубоко. Женя застонал громче. Таня села по-турецки, наклонилась ниже, взяла в правую руку его красные волосатые мешочки, смешно болтающиеся между ног, и стала слегка пощипывать их, оттягивая кожу. Ее длинный язык ящерицей бегал по жезлу, обхватывая его и отпуская. Потом она приложила кончик языка к крошечному отверстию в центре шляпки, и почувствовала, что отверстие, которое поначалу было всего лишь тонкой короткой щелочкой в коже, округлилось, раскрылось и из него потекла горьковатая жидкость. Женя начал тихо извиваться.

- Давай! Давай! Сейчас! Еще немного, Танюшка, еще чуток! Не останавливайся!

Его жезл задрожал у нее во рту, головка-сердечко надулась, и внутрь ударила теплая, пульсирующая струя липкого горького сока. Таня инстинктивно глотнула немного и чуть не поперхнулась. Горячий жезл больно упирался в щеку, потом переместился к корню языка, и струя жидкости полилась уже совсем обильно, так что Тане пришлось глотать ее.

Она вынула изо рта чуть помягчевший, но не ставший короче пенис, и поморщилась.

На языке был мерзкий вкус. Женя лежал неподвижно, скрючившись в неудобной позе, - так, как его застиг долгожданный оргазм. Потом он поднял голову и взглянул на Таню.

- Это было заебато! — выдохнул он.

Глава 4.

ОЗАРЯЯ В БЕЗМОЛВНОМ ПОКОЕ…

Таня вздохнула, отгоняя воспоминания.

- Что было потом, - начала она, собираясь с мыслями. - Потом начался самый жуткий период. Я никак не могла выбраться из семейного капкана. Знаешь, узы брака обладают поразительным свойством: когда рвешь их, рушится все вокруг.

Таня, повернув голову, взглянула на Маринку и обалдела, увидев, как ее подружка смотрит на нее. Все чувства Маринки были явно написаны на ее лице, что Таня не могла ошибиться. Но ведь она не делала ничего такого, что могло бы придать их беседе эротический оттенок?

- Марина, ты че, конченная? - спросила Таня.

- Что-то у меня все мысли сметались, - ответила Марина. - Мне вдруг показалось, что комната битком набита людьми.

- Извини. Я не хотела вгонять тебя в депрессию.

- Нет-нет, все в порядке. ****и дальше, то есть я хочу, чтобы ты продолжила свой рассказ. Я должна знать и об этой стороне брака, если уж собираюсь замуж. А то все говорят, что их семейная жизнь будет отличаться от обычных серых браков, а потом оказывается, что у всех - одно и то же. Я, например, тоже заранее утешаю себя тем, что мы с Эдиком, в крайнем случае, сможем позволить себе иметь по квартире. И потом, Эдик ведь постоянно в разъездах, так что я буду видеть его далеко не каждый день, - Марина дотронулась до руки Тани: - Я, наверное, слишком расчетлива, да?

- Нет, писюнчик ты мой, - ответила та, гладя руку Марины. - Было бы глупо, если бы ты не просчитала все заранее. Другое дело, что все твои планы могут полететь ко всем чертям, как только ты действительно выйдешь замуж за пидораса. Как только ты ставишь свою подпись на брачном свидетельстве, - ты превращаешься в человека, попавшего в чужую страну, там, где тебя непременно выебут, без причины, без следствия, без каких-либо межтекстовых интервалов. Понимаешь… Не знаю, как это объяснить тебе... Словно ты вошла в комнату, и за тобой захлопнулись все двери. - А ты не знаешь, есть ли отсюда выход, да?

Они становились все раскованнее. Рука Маринки пылала огнем. У Тани бешено заколотилось сердце. Обе тяжело дышали. Женщины лежали на полу, пытаясь разобраться в своих ощущениях, обострившихся под воздействием косячка раз в сто.

Тане вдруг захотелось сорвать с себя рубашку. Она стала как бы растекаться по ковру. Щелкнул проигрыватель. Закончилась первая пластинка, и Таня вдруг поняла, что совсем не слышала музыки. Хитроумная автоматика сама сменила диск, и комнату наполнил собой голос Земфиры Рамазановой, которая пела что-то про конвенционную ложь и облака… Таня вытянулась, правая рука ее вдруг наткнулась на руку Марины. Она хотела тут же отдернуть руку, но Маринка внезапно переплела свои пальцы с пальцами Тани. Та сразу запаниковала, испугавшись неизвестно чего, но потом глубоко вздохнула и успокоилась. Контакт был достигнут. Маринка с трудом сдерживала свои чувства. Она хотела Таню. Хотела сжать ее в своих объятиях, прижаться сосками к ее грудям, сдавить бедра Тани своими ногами. Хотела целовать ее, хотела зарыться меж ног Тани, чтобы вдохнуть ее мускусный аромат и попробовать на вкус тягучее, клейкое наслаждение. "Это безумие, - осаживала себя Маринка. - Мне нужно держать себя в руках". Но в ту самую секунду, когда Маринка решила отодвинуться от Тани, та сама схватила подружку за руку. Марине ценой нечеловеческих усилий удалось сдержать себя: она готова была наброситься на Таню и изнасиловать ее.

Но тут Таня сама дотронулась до руки Марины, и обстановка мигом разрядилась. "Господи, все ведь гораздо проще, - подумала про себя Марина и облегченно вздохнула. - Хорошо, что я не натворила никаких глупостей".

Прошло полчаса - если измерять время хроноскопией. Или несколько виниловых пластинок 33 оборота с Георгом Отсом - если измерять музыкой. Или прошла целая параферналия - если мерить время глубиной дыхания Тани и Марины. Первой очнулась от наркотических грез Таня. Она словно заново родилась и смотрела теперь на мир глазами младенца, удивляясь каждому предмету и каждому оттенку цвета. Пошевелив левой рукой, Таня обнаружила, что та будто приклеилась к руке Марины. Неловкое движение Тани разбудило ее подругу, и Маринка, тихо застонав, открыла глаза. - Где мы были? - спросила она.

- В других мирах, - ответила Таня, дрожа.

- Знаешь, я еще никогда не "путешествовала" в компании с другим человеком, - призналась Маринка.

- Я тоже. Честно говоря, когда я одна, мне "путешествие" почти никогда не удается. Обычно на меня потоком обрушиваются мысли. А с тобой - даже не могу выразить это словами... Понимаешь, ты вытеснила собой все мои мысли...

- А ты ощущала мое присутствие? - спросила Маринка. Таня слегка приподнялась и оперлась спиной о диван.

- Да, - ответила она. - Мы попали в какое-то место, где все было фиолетовым. Удивленная Маринка тоже приподнялась.

- Точно, - сказала она. – ****ец! Такая фиолетовая пыль, сквозь которую угадывались силуэты горных вершин!

-Ну да, - согласно кивнула Таня. - А вдалеке блестело темно - пурпурное озеро.

Маринка широко раскрыла глаза.

- Я видела то же самое! - воскликнула она. – ****ь-колотить! Мы были там вместе! - Телепатия...- благоговейно прошептала Таня. - Значит, она все-таки существует. Только это не чтение чужих мыслей, это мысленное путешествие вслед чужим фантазиям... Нет, не то. Мне трудно сформулировать...

- Нехуй ничего формулировать, киса, - улыбнулась Маринка, поглаживая руку Тани. - Я же была рядом. Нам не нужно слов. Слово – ложь…

- Нам... не нужно... слов... - эхом отозвалась Таня. – Это кто сказал? Сенека? Диоген? Пи-до-ра-сы..

Каждое слово этой фразы впечатывалось в ее естество подобно тому, как левые боковые удары опытного боксера раз за разом достигают соперника, пребывающего в состоянии грогги. Таня вздрогнула, и по телу ее побежали мурашки. - Милая, - шепнула вдруг Маринка, инстинктивно двинулась вперед и крепко обняла Таню. Та еще с минуту дрожала в объятиях подруги, прежде чем успокоилась. Вскоре уже не было нужды сжимать Таню в объятиях, однако ни одна из женщин даже не пыталась высвободиться. Наоборот, Таня медленно подняла руки и нежно сплела их вокруг талии Марины. В течение секунды они как бы привыкали друг к другу, а потом прижались как настоящие любовницы.

Никто из них прежде не имел столь длительного контакта с телом другой женщины. Груди их соприкоснулись, и подругам вдруг стало жарко.

Тем не менее, в действиях Тани и Марины пока отсутствовал элемент эротики, ибо ни одна из них не была готова к подобному развитию событий. Кажется, что от объятий до поцелуя, от поцелуя до ласк, и от ласк до полового акта - всего пара шагов. Однако в этих еле заметных переходах от одного состояния к другому все же можно отыскать точку, в которой количество перерастает в качество. Лишь в этом пункте, которого Маринка и Таня пока не достигли, начинаются владения Королевства Эротики.

И Маринка, и Таня прекрасно понимали, чем чревато перешагивание через эту грань. И потому они освободились из объятий друг друга. А потом каждая из них посмотрела в глаза другой. - Мариночка, - сказала Таня, - я люблю тебя. Глаза Марины увлажнились.

- Я тоже. Господи, вот уже три года мы любим друг друга, даже не подозревая об этом. - Да, это так. Я помню, как во мне вспыхнула радость при первой же нашей встрече. Если бы ты была мужчиной, я распознала бы свое чувство сразу же. Марина кивнула.

- Так что же нам мешало? Сэкс? Ты считаешь, что мы боялись сэкса и потому не хотели признаться себе в том, что любим друг друга?

- Нет любви без кекса, - ответила Таня. - Ты же сама это знаешь. Такой любви, которой я одержима сейчас, без кекса не бывает.

Марина в знак согласия прикрыла веки, а когда вновь открыла глаза, то стала походить на девушку, которой сейчас предстоит стать женщиной. - Ты хочешь, чтобы мы занялись сэксом или кексом? Ты вообще, ****ь, понимаешь разницу? - спросила она.

- Да, мне бы этого хотелось, - ответила Таня. - И тебе тоже, не правда ли? Но что это будет означать? К чему приведет?

- *** его знает… - Таня на мгновение замолчала. - Мне нужно покурить, - сказала она через несколько секунд. - Поищу в тумбочке.

Она встала, запахнула халат, повязала пояс и отправилась в дальний конец комнаты. Ее слегка пошатывало после вина и "травки". Порывшись в ящике ночного столика, она обнаружила там смятую пачку "Прилуки", выудила оттуда сигарету, и, прикурив, глубоко затянулась табачным дымом. Затем выпустила целое облако сизого дыма - вздохнула с облегчением, провела ладонью по лицу, пытаясь собраться с мыслями, и, повернувшись, направилась обратно, И вдруг остановилась на полдороге. Марина куда-то исчезла. Таня не видела своей подруги, но чувствовала, что та где-то рядом. Ей показалось, что воздух позади дивана странным образом сгустился. На Таню вдруг нахлынули дурные предчувствия, и она бросилась к дивану с бешено колотящимся сердцем.

- Марина? - позвала Таня. В первую секунду она не заметила лежащую позади дивана Маринку, и ей показалось, что подружка ее просто растворилась в воздухе. А потом у Тани перехватило дыхание: Маринка лежала на диванных подушках совершенно голая. Тане вдруг померещилось, что она разглядывает саму себя. Прежде ей почти не приходилось видеть обнаженное тело другой женщины. Правда, пару раз в парную оздоровительного центра входили дамы, которые считали излишним повязывать полотенце вокруг бедер - но там нагота вполне соответствовала обстановке. Таня не знала, что делать: продолжать смотреть на Маринку или отвернуться. Маринка же тем временем вздрагивала всем телом от возбуждения. Она лежала, запрокинув правую руку за голову, левая свободно покоилась вдоль туловища. Полные груди слегка свешивались по обе стороны туловища. Правая нога была согнута в колене, а левая вытянута вдоль края дивана, - так что Тане удалось разглядеть бледно - розовые срамные губы Маринки под кучерявым треугольником волос на лобке. Все дольше взгляд Тани задерживался на сосках Маринки - темно-пурпурных окружностях идеальной формы. Маринка глубоко дышала полуоткрытым ртом, глаза ее превратились в два знойных зеркала, в которых Таня разглядела свое отражение. - Мариночка... ****еныш ты мой… - у Тани сорвался голос. - Почему бы нам не побыть голячком? - спросила Маринка. - Мариночка, милая... - вновь прошептала Таня.

- Почему бы нам не заняться любовью? Если нам этого хочется? Кто сказал, что любовью могут заниматься только мужчина с женщиной?! Кто это сказал, Таня? Откуда этот дурацкий закон? Ведь гомосеки пиндолят друг дружку в жопу, как правило, и никто этого не стесняется, не корчит ханжу? - Марина вдруг улыбнулась. - Садись, дорогая. Чувствуй себя как дома. У Тани недобро засверкали глаза. Она поднесла сигарету к губам, затянулась, отшвырнула окурок прочь и, запахнув халат, превратилась в матрону, которая сейчас будет отчитывать нашкодившего мальчишку.

- Не думаю, что мне хочется продолжать эту игру, - ледяным тоном заявила она. Марина одним рывком вскочила с пола - да так неожиданно, что Таня едва не упала, отступая на шаг.

- Ты че, охуевшая? Мне что, силой тебя взять, сука ****ная?! - закричала Марина. - Как это проделывают с тобой мужчины, да?! Ну-ка, что там у нас под халатом? Сиськи-масиськи? - Марина ухватилась за воротник ее халата, и как ни силилась Таня воспрепятствовать Маринке, все же ей пришлось отступить под натиском подруги. Марина стянула халат с плеч Тани и одним рывком распахнула его. Халат упал к ногам Тани, и та тоже оказалась нагишом, как первородная, ****ь, Ева!

Глаза Тани метали молнии, но нижняя губа предательски задрожала. Она сжала ноги, но руками прикрываться не стала, а лишь стиснула пальцы, - и обе женщины застыли: одна в агрессивной, другая - в оборонительной позе. Похоже, ни Марина, ни Таня не ожидали, что зайдут так далеко.

Одежда стала таким необходимым атрибутом нашей жизни, что раздевание превратилось в нечто самоценное. Подумать только, ведь многие нажили себе миллионные состояния на выпуске картинок, которые не содержат в себе ничего, кроме изображения женщин, внимательно рассматривающих свои гениталии - так, будто они совершают невесть какое открытие. Все же Таня понемногу пришла в себя и начала воспринимать свою наготу более естественно. Марина, пораженная собственной безрассудностью, удивленно покачала головой - Ну что? - вдруг улыбнулась Таня. - Вот мы и голые. Что дальше? - Теперь нам надо успокоиться и постараться насладиться предстоящим вечером, - ответила Марина. - Я не думаю, что стоит искусственно форсировать события. Мне уже и без того хорошо. - Что ж, если мы собираемся дефилировать в чем мать родила, то я, пожало, затоплю камин. - Замечательно, - одобрила ее идею Марина. - А я приготовлю нам что-нибудь выпить и сверну еще один "косячок". - Она бросила недовольный взгляд на проигрыватель: - Господи, у тебя нет ничего поритмичнее? А то мне словно патоки в уши налили. - Что-то ты раньше не критиковала мои вкусы, - заметила Таня. Подружки вопросительно уставились друг на друга. Потом Марина криво усмехнулась: - Вот переспим друг с другом - тогда, может, вообще друг другу разонравимся. - Можно радио включить, - поспешно сказала Таня, сворачивая неприятную тему. - Ладно, - сказала Марина. Она подошла к стереосистеме, переключила рычажок и настроилась на радио 105,7 FM. Таня повернулась было к камину, но, услышав музыку, взглянула на Марину. Та стояла возле колонок, покачиваясь в такт ритмичной музыке. Взгляд Тани остановился на ягодицах Маринки - те словно зажили собственной жизнью, посылая Тане недвусмысленные сигналы. Тане вдруг захотелось пересечь комнату и положить свою руку на темную щель, подрагивавшую, словно тень веточки на водной глади быстрого ручейка. Но Маринка крутанулась вокруг собственной оси и направилась на кухню. - Водка с тоником тебя устроит? - раздалось оттуда.

Да! - крикнула в ответ Таня, и звук собственного голоса вырвал ее из грез. Она откинулась на диванные подушки, чувствуя, как повеяло от камина приятным теплом. Совершенно ясно, что они с Маринкой сегодня поебутся. Это было так неожиданно. Она совершенно не готова к этому. Таня примерно представляла, какие она будет испытывать ощущения, но внутренний голос вдруг начал нашептывать ей. что то, чем они с Маринкой собираются заняться, может потрясти все устои цивилизации, как это уже случилось десять тысяч лет назад. В этом смысле Таня, воспитанная на фантастических рассказах из "Уральского Следопыта", коренным образом отличалась от бесчисленной армии лесбиянок, которые считают физическую близость между женщинами частным делом каждого. Те люди, которые понимают, что суть проблемы не в сексе, а в свободе секса, очевидно, посмеялись бы над Таней и Мариной, но что поделаешь - подруги не знали о том, что гомосексуальная любовь стара как мир, который , как видим, пока что цел.

Через несколько минут вернулась Марина - красивая, юная, с очаровательной, дружелюбной улыбкой на губах. Она несла поднос, на котором стояли два запотевших бокала и лежала самокрутка с планом - билет в мир телепатии и чувственности. Марина присела рядышком. Таня следила за ней, как кошка следят за игрой теней. Это было удивительное чувство - наблюдать за привычными жестами человека, которые вдруг приобретали совершенно новые оттенки, поскольку жестикулирующий, человек был неодет. "Я, похоже, еще не видела в жизни ни одного человека, - подумалось Тане. -Я принимала за людей их одежду". Они подняли бокалы.

- Выпьем за... За что? - спросила Марина. - За настоящее, - не задумываясь ответила Таня. - И за будущее, - добавила Марина.

Подруги улыбнулись друг другу и осушили стаканы. Поставив бокал на поднос, Марина взяла самокрутку и вопросительно взглянула на Таню. Та кивнула, слегка улыбнувшись: - Не будем ли мы сожалеть об этом завтра?

Глава 5.

ПЕРВОИСТОК ЭКСТАЗА

Марина зажгла самокрутку, глубоко затянулась и передала "косяк" подружке. Вновь повторился давешний ритуал, только теперь, затянувшись в очередной раз, Марина вдруг приблизилась к Тане, прижалась губами к ее рту и выдохнула наркотический дым, наполнив им легкие своей подруги. Все это произошло так быстро, что Таня даже не успела сообразить, что Марина ее, по сути, поцеловала. Грудь Тани наполнилась теплом, губы ее затрепетали. Глаза Маринки приветливо улыбнулись. Таня выдохнула дым, и Марина повторила предыдущую манипуляцию. На этот раз губы их слились в долгом поцелуе, и подруги едва не задохнулись. - Не знаю, - сказала, наконец, Марина, переводя дыхание. - Я, во всяком случае, сожалеть о сегодняшнем вечере не буду. Никогда еще мне не было так хорошо. Если бы я была мужчиной, я попросила бы твоей руки.

- Я уже замужем, - напомнила Таня.

- А я помолвлена, - вздохнула Марина.

- Значит, ни хера не выйдет, - решила про себя Таня.

Они докурили "косяк" до конца и начали передразнивать друг друга, и , не в силах более сдерживать смех, громко расхохотались. Насмеявшись вдоволь, Марина и Таня вдруг мигом протрезвели и даже как-то притихли.

- Ну что, - сказала, наконец, Таня нерешительно. - Поебемся?

Марина начала было отвечать, но осеклась на полуслове. Подтянув колени, она обхватила их руками и замерла в этой позе. Потом тяжело вздохнула, закрыла глаза и склонила голову к коленям. Несколько минут Марина сидела совершенно неподвижно. Таня не спускала глаз с подруги, чувствуя непривычную дрожь в животе. - Как ты себя чувствуешь? - спросила Таня. - Как школьница перед первым свиданием, - ответила та. - О, Господи! - воскликнула Таня.

- У меня такие судороги в животе, что видишь - приходиться сжиматься в комок, чтобы не рассыпаться, - улыбнулась Марина. - А ты как?

- Как бультерьер перед тем, как пердануть, - застенчиво ответила Таня.

Похоже, телепатия действительно существует. Вот и преодолен последний барьер. Марина встала и протянула руки к Тане. Та потянулась к ней, обвила руки вокруг талии Марины и зарылась в ее живот. Она так крепко сжала Маринку, что у той аж заболела спина. Упершись ладонями в плечи Тани, Маринка попыталась ослабить ее хватку, но вдруг сообразив, чего хочет Таня, выгнулась, прижавшись животом к лицу подруги. Таня потихоньку начала опускаться все ниже. Маринка почувствовала первое нежное прикосновение ее языка к своему пупку. Она была почти готова позволить Тане продолжить путь к влагалищу, но вдруг поняла, что не может допустить того, чтобы ЭТО произошло подобным образом.

Дождавшись, когда Таня начала осыпать поцелуями ее лобок, Маринка резко отвела руками голову подруги в сторону и заставила Таню встать с пола. Маринка по - прежнему не выпускала голову

Тани из своих рук, и как ни старалась та отвести взгляд, все же пришлось ей взглянуть Марине прямо в глаза. Обе подруги прикрыли веки. - это слишком важно, - сказала Марина. - Я хочу дождаться прилива возбуждения. Таня закусила нижнюю губу и всхлипнула:

- Я так боюсь, - захныкала она. - Боюсь делать это, боюсь возненавидеть себя. А вдруг... вдруг я стану ебливой пидораской?

- Тогда и я стану пидораской и составлю тебе компанию, - улыбнулась Марина и потянулась губами к Тане. Та слегка приткрыла рот, и подружки осторожно поцеловались, потом еще раз. А на третий раз впились друг в друга долгим поцелуем и слились в одно целое. Но все поцелуи когда-то кончаются. Марина высвободилась из объятий Тани и медленно опустилась на пол. Легла лицом вверх, широко раздвинула ноги, согнула их в коленях и крепко уперлась в ковер. Глазам Тани предстало раскрытое влагалище Марины. Таня не могла оторвать от него глаз. Протянув руки к промежности Марины, она раздвинула ее большие половые губы, словно кулисы на сцене. Таня увидела розовое губчатое кольцо вокруг отверстия, розовые складки и завитки волос, поблескивающие в отсветах огня. Таня продолжала рассматривать влагалище Марины. Та вдруг тихо застонала, и по внутренней стороне ее бедер пробежали легкие судороги. Дыхание Тани участилось, колики внизу живота прекратились и сменились растекшимся по всему телу теплом. Соски ее отвердели, промежность стала влажной. Но самое главное - Таня вдруг почувствовала, как наполняется слюной ее рот, изжаждавшийся по тому магическому соку, которым стало истекать в этот момент влагалище Марины. Таня облизнулась и приблизила губы к благоухающей щели, открыла как можно шире рот и втянула в себя большие половые губы Марины. Та вскрикнула и прижала руками голову Тани к своей промежности. Затем напрягла внутренние стенки влагалища и наполнила рот Тани вязкими, тягучими выделениями. Таня жадно сглотнула и принялась лизать влагалище Марины. Потом подвела руки под ягодицы Марины, раздвинула их и ввела в увлажнившееся анальное отверстие указательный палец. Марина охнула и сделала встречное движение тазом, поглубже насаживая себя на раздирающего ее плоть пришельца. Она словно чувствовала, как пришелец уминает ее фекалии, уплотненные с прошлого вечера. Она еще шире раздвинула ноги, и Таня совсем потеряла голову. "Так вот в чем, оказывается, дело, - промелькнуло в голове Тани. - Вот почему все мужчины как голодные лижут нас между ног". Затем исчезли всякие мысли. Их поглотило влагалище Марины. Почувствовав, что Маринка приближается к оргазму, Таня словно лишилась рассудка. Она никогда еще не видела оргазма другой женщины. Все происходящее стало казаться Тане нереальным. Вернее, сверхреальным. Ей вдруг померещилось, что кончает не Марина, а она сама. Марина между тем сжимала ягодицы все быстрее и ритмичнее двигала тазом. Потом начала тихо постанывать и принялась ласкать свои груди. Совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, Таня тоже задвигалась и стала тереться лобком о ковер. Стороннему наблюдателю в этот момент было бы совершенно очевидно, что две женщины превратились в одно сплошное пульсирующее наслаждение. Таня все глубже и ритмичнее погружала свой палец в анальное отверстие Маринки. впиваясь языком во влагалище словно голодный зверь. Маринка начала мотать головой, почти крича от удовольствия. Она была близка, очень близка к оргазму. Таня еще яростнее впилась в нее губами, и Маринка кончила.

- Господи! Ябическая сила! - завопила она во весь голос, изливая свои соки в широко открытый рот Тани. Терпкий их привкус окончательно свел с ума Таню, и та, бешено втираясь лобком в ковер, кончила через несколько секунд вслед за Маринкой.

Потом они долго лежали, приходя в себя и восстанавливая дыхание. Немного оклемавшись, Марина развернулась на сто восемьдесят градусов.

- Теперь моя очередь, - сказала она, раздвигая ноги Тани и раскрывая ее влагалище. Приблизив губы к промежности Тани, Марина лизнула ее клитор. Таня вздрогнула, словно очнувшись ото сна, приблизила к носу палец, чуть пахнувший маринкиным калом, и вдруг почувствовала, как между ног разливается тепло. Открыв глаза, она обнаружила, что влагалище Маринки находится всего в паре сантиметров от ее рта. -О-ox! - выдохнула Таня, и обе женщины одновременно впились друг в друга, уносясь в страну запредельного блаженства. После оргазма, длившегося, казалось, целую вечность, подруги забрались в постель, обнялись и уснули, слившись в поцелуе.

В эти минуты они не задумывались о том, что ожидает их завтра. Единственное, что для Тани и Марины сейчас было важно, - они рядом и им хорошо вместе. В этот вечер они смогли понять то, что не понимали долгие годы - все это время они любили и были нужны друг другу.

О, эти полевые цветы –

Осмелюсь ли я прикоснуться к ним?

Предлагаю их такими, какие они есть,

Всем буддам, населяющим

Три тысячи миров!