Хочу быть интердевочкой. Из книги Хочу стать шлюхой часть7

ОДУВАНЧИКИ

Их свадьба была назначена на середину июня. А в начале мая Наталья поняла, что беременна. Проснулась утром, подошла к окну, порадовалась теплу и молодым зеленым листочкам,   пошла в ванную чистить зубы, и не смогла, запах пасты вызвал приступ тошноты. Голова закружилась, на лбу выступили капли холодного пота. Все прошло так же неожиданно, как и началось. Но еще до того, как пришла в себя начала считать. До приезда Юджина оставалось два дня, прошло уже двенадцать, после того, как он уехал. Вспомнила, что и когда у нее было с ним, что и когда должно быть у нее и улыбнулась. Похоже, дождалась от судьбы всего, о чем мечтала.

Рабочий день тянулся долго и неинтересно, наконец, он кончился и можно ехать домой. По дороге забежала в аптеку, купила тест. Дома первым делом сделала все так, как требовалось в инструкции к этому тесту. Результат был положительным. Подошла к компьютеру, набрала письмо Юджину.

«Здравствуй, милый. Если бы ты только знал, как я счастлива. У нас с тобой будет ребенок. Ты кого хочешь сына или дочку. Я девочку хочу, маленькую. И еще я хочу, чтобы она была похожа на тебя. Это будет наша с тобой дочка, твоя и моя».

Посидела, подумала, перечитала написанное, не понравилось. Она должна видеть его лицо, когда он узнает об этом. Через два дня он приедет и она все ему скажет. Наталья будет говорить и смотреть в его глаза, и волноваться, что там в его глазах, достаточно ли счастья она ему подарила своей самой главной в жизни новостью.

И вот очередная пятница и Наталья, как всегда стоит возле окна и ждет Юджина. Он бы мог просто поехать к ней домой, и они встретились бы, когда она вернется. Но в таком случае ждать этой встречи на целый час больше. Им и в голову не приходило лишить себя этого часа. Он всегда звонил ей, когда садился в такси в порту. С этой минуты у нее начинали гореть щеки и дрожать руки. А потом он входил в ее кабинет и они шли навстречу друг другу и его холодные губы касались ее горячих щек, а ее дрожащие руки гладили его волосы. Ничего больше они себе не позволяли. Впереди был еще целый час ожидания. И они оба любили этот час, когда не горело еще все вокруг, а только разгоралось, когда все еще было впереди.

Вошла Лиза, после смерти мужа и свекрови ей пришлось думать о том, на что жить и кормить ребенка. Кроме того Наталья решила, что работа не даст ей сойти с ума от своей беды. Все что могла ей предложить -   должность  уборщицы в своем отделе. С незаконченным средним образованием Лиза ни на что другое и не претендовала, да и свободный график работы для женщины с маленьким ребенком на руках был обязателен. Каждый вечер, пока мать убирала офис, Томка отвлекала от работы охранников на первом этаже. Хорошо, что это было в то время, когда сотрудники покидали свои рабочие места и запирались входные двери. Наталья могла с чистой совестью закрыть на этот непорядок глаза. Она бы с удовольствием понянчила сама свою крестницу, пока Лиза мыла полы и туалеты, но обнародовать их близкие отношения на фирме  считала недопустимым.

Наталья хотела отправить Лизу убирать другие помещения, но передумала. Пусть сегодняшняя встреча отличается от всех, что были раньше, взяла свою сумочку и вышла на улицу.

В холле первого этажа ненадолго задержалась перед зеркалом. Он еще ни разу не видел ее в этом костюме, она его только вчера купила, захотела сделать себе подарок и сделала. Носить ей этот костюм придется не больше трех месяцев, потом юбку натянуть вряд ли удастся, но уж очень хорошо он сидит. Юбка бессовестная все изгибы тела повторяет красиво, а пиджак почти строгий.

В зеркале, сквозь стеклянные двери холла был виден двор. Вроде как собой в зеркале любовалась и видела, все, что на улице происходит. Дождалась, пока подъехала машина и из нее вышел любимый жених, и почти бегом поспешила к нему. Встретились на ступеньках, перед входом в офис, обнялись, как всегда. Ну и наплевать, что охранник смотрит, его дело ворота охранять, а все что начальство делает его не касается, тем более, что время уже не рабочее целых три минуты. Теперь нужно добрести до машины, открыть дверь и сесть. Наталья привычно уступила Юджину водительское место, пусть рулит, сама села рядом. Счастливый миг объявления о ребенке решила отложить до дома. Пока ехали, молчали, он, не отрываясь, смотрел на дорогу, а она на его руки, лежащие на руле. Как же она любила его руки! Ладони шершавые и жесткие, вены под загорелой кожей видны отчетливо. Иногда для сравнения прикладывала к его руке свою, ровно вполовину тоньше, а один его кулак будет, пожалуй, больше, чем ее два вместе сложенные.

Привычной уже стала эта дорога до дома, когда он сидел за рулем, а она была пассажиром. И дорожка длиной в двести метров от стоянки до дома, если идти, опираясь на его руку, всегда похожа на тропинку в сказочном лесу. А сейчас, когда листочки еще маленькие и светло-зеленые, когда в траве одуванчики, словно желтые цыплята, сказку даже придумывать не нужно. Вот она здесь среди зеленоватой дымки бродит.

Неожиданно для самой себя Наталья решила поделиться главной для них новостью, не дома, а именно здесь, на этой сказочной тропинке.

- Подожди, - невеста решительно преградила Юджину дорогу. Она стояла, положив руки ему на плечи и глядя в глаза, - я сейчас тебе кое-что скажу.

Он посмотрел вокруг, странная эта дорожка, никого поблизости нет. Руки на ее талию легли помимо воли, это от него уже не зависело, прижал к себе и поцеловал.

- Да подожди ты, - Наталья уворачивалась от его губ, - дай сказать.

- Говори.

- Ты же мне не даешь слова произнести, - после очередного поцелуя, ей не хватало воздуха, и слова давались с трудом, - я должна видеть твои глаза, когда буду говорить.

- Пошли домой, иначе я за себя не отвечаю, и это случится прямо здесь, - Наташе удалось заглянуть в его глаза и она поняла, что он не шутит. Сомнения в том, где ему говорить о ребенке здесь или дома, жили не долго, разумеется, здесь. Дома она ему уже ничего долго сказать не сможет, а сказать очень хотелось. Уже целых три дня она знает самое главное, а он об этом самом главном даже не догадывается. Скоро пять месяцев, как они близки, и каждый месяц она надеялась, что это случится, и знала, он ждет от нее этой новости, но порадовать ей его было нечем. И вот случилось это чудо, и он должен о нем знать, прямо сейчас должен знать, это даже важнее того, что она сама хочет оказаться с ним за дверью своей квартиры и, как всегда в первый день его приезда, разбрасывать одежду по дороге в спальню. Не так, конечно, хотелось это говорить, хотелось, чтобы он смотрел в глаза и ждал ее слов, не перебивал, не мешал, чтобы слушал внимательно, а потом, когда он осознает смысл сказанного, она должна понять, что он счастлив.

Наталья двумя руками уперлась Юджину в грудь и попыталась отстраниться. От неожиданности он позволил ей отойти на шаг в сторону. За все то время, что он держал ее в своих объятиях, она впервые сопротивлялась его рукам.

- Ты меня слушаешь?

- Да.

- У нас будет ребенок.

Через секунду Юджин снова прижимал  невесту к себе.

Говорить ничего не хотелось, достаточно было чувствовать под руками ее худенькое тело. И еще было одно желание – подарить ей цветы. А какие это должны быть цветы не имело никакого значения, цветы и все.

С трудом разжал руки, сделал несколько шагов в сторону и принялся собирать одуванчики. Веселые желтые одуванчики, которыми была усыпана вся земля вокруг, словно золотыми монетами. Для того, чтобы добыть очередной цветок, самый большой на всем газоне, ему пришлось отойти от своей невесты метров на пять, оставив ее стоять по другую сторону дорожки.

Он не понял, как это случилось, он не слышал шума мотора, он только услышал крик Натальи и увидел, что она лежит возле дороги, и еще ее кровь на зеленой траве и желтых одуванчиках. Машина сбившая его невесту была уже так далеко, что он даже номер не разглядел.

Толи шел, толи бежал к ней не помнит толком, одуванчики, что нарвать успел, рассыпались по неровному асфальту и тоже приготовились умирать. Как в плохом кино взял ее руку с содранной на костяшках пальцев кожей и сломанными ногтями и попытался почувствовать пульс. Жива, Господи жива, не отнимай Господи, прости Господи все грехи, вольные и невольные, не отнимай Господи!

Трясущимися руками достал из ее сумочки мобильник и набрал 03. Толи Бог услышал молитвы, толи просто чудеса на свете еще не все свершились и одно чудо на его долю пришлось, но скорая приехала уже через пять минут.

А потом была больница и желание каждому врачу заплатить наличными за малейшую хорошую новость, и поиски доноров с первой отрицательной группой крови и еще был ужас перед смертью и вечностью. Навечно навсегда она могла умереть, в одну сторону ворота из этой жизни, обратной дороги не будет. Если она уйдет, то это будет навсегда. Может быть и встретятся они когда-нибудь в другой реальности, но не будет уже там ни этой весны ни желтых одуванчиков. Вот ребеночек их, так и не родившийся, никогда не увидит цветов, так похожих на цыплят и на золотые монеты.

Две недели Наталья была между жизнью и смертью, две недели Юджин уходил из больницы только затем, чтобы несколько часов поспать. Странно, но самым тяжелым были для него не часы ожидания во время трех операций, которые ей пришлось перенести и даже не страдание на ее лице, когда переставали действовать обезболивающие, хуже всего было в те минуты, когда заходил в ее квартиру, а ее там не было. Он один ложился в постель, которая еще хранила запах ее духов,   один пил кофе по утрам, один заходил в душ. Здесь в ее доме, все напоминало о ней, любая вещь, любая мелочь, ужас холодом заползал в душу, ведь она может никогда сюда не вернуться, и все эти вещи и купленные в дорогих магазинах платья и копеечные заколки больше никогда ей не понадобятся.

Первый раз он плакал, когда она открыла глаза после второй операции и попыталась протянуть к нему руку, но не смогла, застонала от боли, и рука ее так и осталась лежать поверх одеяла. Юджин тогда встал на колени, положил голову на край кровати, и Наташа пальчиками перебирала его волосы, а он плакал. Она не видела, что он плачет, он лицо в сторону отвернул, но она знала, почему он на нее не смотрит, и тоже плакала.

А второй раз он плакал один в ее квартире, потому что, когда Наташа, наконец, встала и подошла к окну, он сумел сдержать слезы, понимал, что ему нужно было думать о ней, а она плакала навзрыд, увидев одуванчики в больничном сквере.

В больнице Наталья провела два месяца. За три дня до ее возвращения домой, Юджин поздно вечером, шел со стоянки один по той дорожке, где случилась беда. Странно, почему возле больницы одуванчиков полно, а здесь их больше нет. Хотя бы один цветочек желтенький на глаза попался, только трава зеленая выросла выше колен, никто ее здесь не косил, газон был как поляна лесная.

За последнее время уже привык жить в Натальиной квартире. Страх перед смертью больше не был таким большим и холодным, он съежился до нормальных размеров и притаился где-то на окраинах сознания. В тот вечер он уже точно знал Наталья поправится окончательно еще очень не скоро, детей, скорее всего, у них с ней не будет, но за одно то, что она будет жить рядом с ним и дальше, был бесконечно благодарен судьбе. Потому что без нее ему в этом мире делать нечего.

Юджин уже хотел ложиться спать, но подумал, что, вряд ли уснет, решил посмотреть на компьютере какую-нибудь игрушку, к его величайшему огорчению никаких игр, кроме стандартных, на жестком диске не было. Немного поколебавшись, открыл почту. Только его письма, по разным папкам разложены, каждая папка носит название месяца, в котором письма были получены. Самое последнее пришло в мае, с тех пор почта не проверялась. Решил исправить не порядок подключился, очень скоро понял, что сделал это не зря. Наталью дожидалось только одно письмо, которое было отправлено две недели назад, как раз накануне дня, на который была назначена их регистрация в ЗАГСе. Письмо было от Джейн, в нем розовая свинка сообщала о том, что является его Юджина подругой жизни, что месяц назад у них родилась дочь. Фотографии беременной подруги жизни, выходящей из подъезда дома под руку вместе с ним самим и несколько снимков с изображением ребенка прилагались к письму.

Может быть в другой день Юджин поступил бы и по-другому, но в день, когда он заметил, что одуванчики цветут не везде, он, наконец, смог принять важное для себя решение. Кликнул мышкой на письме Джейн кнопку «ответить» и ответил ей:

« Здравствуйте Джейн.

Мой муж рассказывал мне о Вас и Вашем ребенке. Судьба распорядилась так, что у нас с ним не может быть детей, если Вы будете столь любезны, что отдадите ребенка на воспитание нам, мы согласны заплатить за него. В противном случае муж заберет у Вас девочку через суд, потому как может обеспечить малышке лучшие условия жизни.

Наталья Серегина».

Ответ на свое письмо Юджин получил в день возвращения Натальи домой. Джейн не возражала отдать девочку за триста тысяч долларов. Все было просто, кроме одного, как сказать Наталье о том, что было у него с этой чертовой птичницей. Решение этой проблемы оставил на потом, почему-то надеялся, что она поймет и простит.

Юджин привез Наталью домой не задолго до полудня. Как всегда поставили машину и направились в сторону дома по знакомой до боли дороге. И здесь Юджин от неожиданности остановился – в траве повсюду желтели одуванчики.

- Наташа, а пока тебя не было, этих цветов здесь тоже не было, - произнес он удивленно.

- Так ты возвращался поздно вечером, а они на ночь закрываются.