Клубничка. 2-ая Часть или Рассказы клубничка

В Клавкино я была года четыре назад. Меня привезла сюда институтская подруга Фирочка Лившиц.

- Заповедное место. Дремота уникальная! Настоящая российская Тьму-Таракань. Тетке далеко за восемьдесят. У нее там дом и, надеюсь, кубышка. При царе там жили мои предки по отцовской линии. Клавкино находилось за чертой оседлости, и они там плели свой тихий гешефт. Лихолетье всех раскидало по чикагам и биробиджанам, а тетка с мужем остались. Дядя погиб в сорок втором. Тетка прислала письмо. Зовет. Детей она не нажила, а кубышка с царских времен весьма вероятна. Да и тетю Риву я не видела лет десять.

На Москву накатил невыносимо знойный июль. Ехать в какие-нибудь Гагры денег не было, и я поехала в Клавкино. Тетя Рива мне понравилась. Тощая и веселая. Лучась морщинами, сразу сказала:

- Вы подумали, что я уже умерла, и приехали искать чулок с царскими червонцами. Вы будете очень смеяться, но чулка нет, а я пока есть. Не надо сильно переживать. Здесь большой сад, речка и немножко денег тоже есть. Фирочка, я завещала их тебе. На посвататься к Ротшильду их не хватит, но помянуть тетку и купить красные жигули ты таки сможешь. Но надо чуть-чуть потерпеть, а пока на них капают проценты.   Мне хватает на кефир и проклятую кашу, а вам на большую яишну со смальцем и паштет из гусиной печенки с жаренным луком. Как у вас обстоит с трактом? У меня уже не очень. Я имею в виду аппетит. У вас должен быть здоровый тракт и хороший аппетит. Что вы смеетесь? Что я такого сказала, чтобы вызвать хохот? Они молодые, и им весело.

В трехэтажном доме пахло душистыми травами, яблоками и немножко плесенью. Было прохладно, как в погребе. Мы провели в Клавкино остаток каникул ничуть не хуже, чем в пыльной Ялте. Зимой я случайно увидела Фирочку. Она была в красных жигулях, за рулем которых сидел плотный кавказец в традиционной кепке. Фирочка грустно улыбнулась мне и развела руки. Теперь здесь у меня не было знакомых, и я могла быть Рагнедой.

Клавкино было заполнено пропавшими детьми среднего, преклонного и весьма преклонного возраста. Их разумеется искали. "Клубничка" в недельный срок обрела популярность. Клиентов ждал вполне современный офис с диваном уютными креслами и предбанником. В предбаннике царила секретарь Зоечка с телефоном и выходом в интернет. Над ее кукольной головкой размещался двусмысленный слоган написанный старославянской вязью "ищите и обрящите!" Я запретила Зоечке носить юбку мини, которая если что и скрывала, так это наличие или отсутствие трусиков. Зоечка компенсировала это полупрозрачной маечкой почти не скрывавшей ничем не стесненный девичий бюст и совсем не скрывавший ее животик. Для клиенток Зоечка выбрала лицо внучки матери Терезы. Для клиентов меняла лицо в зависимости от возраста и экипировки. Зоечка быстро научилась имитировать робость  в отношениях со мной, а Феликса почему-то на самом деле побаивалась. Зоечка направляла посетителей или в мой кабинет для финансовых расчетов и составления бумаг, или в кабинет Феликса, стены которого были поклеены дорогими тисненными обоями с астрологическим рисунком. В его кабинете стояло глубокое, черной кожи, кресло, громадный пустой стол красного дерева и высокие напольные часы с черепом вместо маятника. Череп с красными стеклянными глазами качался и производил впечатление. Часы безбожно врали. Феликс утверждал, что они показывают точное межпланетное время. Раза два в день они «кашляли», и это тоже производило впечатление. Мой деловой прогноз каждодневно сбывался, и мы находили примерно трех из десяти пропавших великовозрастных детей. Как Феликс их находил я не знала и старалась не вникать. Свою работу я упростила до предела. Я складывала гонорары в сейф. Когда их накапливалось много, относила в банк. И я выплачивала деньги клубничным труженикам. Кроме Зоечки в агентстве работало еще трое парней и тетя Валя. Севу прислал наш окольцованный благодетель, когда выяснилось, что из кранов вместо воды течет кофе с сильным унитазным запахом. Откуда брался этот запах я не понимала, так-как после нескольких неудачных попыток мы пользовались общественным туалетом метрах в ста от дома. Ночью это было крайне неудобно, и нас выручал большой яблоневый сад. Из туалетных комнат иногда раздавались жуткие звуки. Феликс сказал, что они его тоже впечатляют, а я решила, что приведения в туалетах не живут и почти не боялась. Мы не успели удобрить весь наш сад, когда пришел рыжий Сева с чемоданчиком. Он сказал, что его прислал Иван Иванович. Уже на следующий день унитазы перестали на нас рычать, а из кранов пошла вода. В доказательство, что она питьевая, Сева выпил два полных стакана. Я предположила, что она может подействовать не сразу, а Сева сказал, что у меня будет время это проверить, так-как нужно менять часть труб отопительной системы и это займет недели две, если ему поможет приятель. Когда пришел приятель, я была потрясена. Он был не просто рыжий, а огненно рыжий. Глядя на мое лицо, ребята расхохотались.

- Вы различайте нас по веснушкам. У Павла они несмываемые, а у меня - только весной.

К этому времени я уже договорилась с тетей Валей. Она выметала из дома пыль и забытые клиентурой порножурналы. Я дала ей агентурное задание. Через две недели она мне доложила, что ни одной водочной бутылки она не заметила. Я достала визитку, позвонила благодетелю и предложила огненной парочке постоянную работу в агентстве. Сева вдруг побледнел. Рыжие очень заметно бледнеют, но, когда я сказала, что договорилась с Иван Ивановичем, он зарумянился и пообещал создать в "клубничке" крымский климат, если я дам деньги на кондиционеры. Третьим клубничным парнем стал Юра. В Клавкино был один таксопарк, который, кажется, тоже принадлежал квадратному Ване. В парке был десяток разболтанных иномарок. Пользоваться их услугами оказалось накладно и неудобно. Феликс иногда срочно куда-то уезжал. Когда появилась возможность, я купила новенькую шестерку и маленький грузовичок для габаритных перевозок. По рекомендации Севы я взяла на работу шофера Юру. Если бы он оказался рыжим, я бы решила, что в Клавкино есть такой же клуб, как в детективе Конан Дойля, но Юра оказался брюнетом.

Ночами Феликс чувствовал, когда я уставала и уходил на маленький скромный диванчик, который стоял тут же в спальне. Иногда я не отпускала его.

- Полежи со мной.

- Вам надо выспаться, мама.

- Да откуда ты знаешь, сынок, что мне надо?

- Когда вы устаете, вы не кричите в конце.

- Я громко кричу?

Феликс зарылся лицом между грудей, потом сунул твердый язычок в ямку пупка и положил ладонь, куда не следовало бы. Его палец медленно пробирался в меня.

- Я ночью кричала два раза, а ты, кажется, успел три. Вынь пальчик. Я буду больна целый день.

- Уже не могу, и вы не можете.

Это была правда. Я протянула руку, убедилась, что он тоже не может и полдня меня пошатывало. После обеда я забралась под одеяло и постаралась заснуть. Господи! Неужели я влюбилась в мальчишку? Влюбилась. И еще как! Было у меня к нему и материнское чувство. Сын. Не забеременеть бы. Рагнеда, сын и внук. Я выпила таблетку и проспала до вечера.

Наше бытие в Тьму-Таракане постепенно превращалось в привычную рутину. Раза два в неделю я звонила вальяжному директору ресторана и в нашем доме-лабазе был тихий семейный праздник с хорошим шампанским и вкусной едой. В отношениях с Феликсом исчезала бурная экзотика и наметилась регулярность. Я случайно заметила взгляд брошенный им на Зоечку и ночью спросила:

- А не женить ли тебя сынок на секретарше?

Он отодвинулся от меня, снял руку с привычного для нас обоих места, и, при свете ночника, я увидела, как сузились и скорбно изогнулись мальчишеские губы.

- Я люблю вас мама.

- Я вас люблю любовью сына и, может быть, еще сильней, - вспомнила я.

- Там - брата, - поправил он. Потом подумал и сказал совсем негромко, но как-то по взрослому: - я тебя люблю, Лиза, как единственную женщину на земле. Если ты меня прогонишь, я не смогу без тебя жить. У меня это не секс, а любовь, и я знаю, что у тебя тоже. Ты думала об этом, и ты меня ревнуешь. Не плачь. Ты спросила. Я ответил.

Я спрятала мокрое от слез лицо у него на груди, и через минуту мы забыли обо всем на свете.

- Вот сегодня я точно забеременела, - устало подумала я и заснула.

Утром я вдруг увидела, как возмужал мой сын и любовник. Исчезла мальчишеская сдобность. Раздались плечи. Ноги, живот, грудь, руки стали мужскими.

- Ты часто бреешься?

- Через день, - улыбнулся он и нежно поцеловал меня.

- Ты будешь спать в отдельной комнате. Когда я захочу…

- Нет, - перебил он меня, - я буду спать с тобой.

Я услышала в его голосе интонации, которых раньше не было.

- Менять надо вывеску, - подумала я, - написать - "Феликс и мать"

В одиннадцатом часу в мой кабинет вошел Феликс.

- Где Зоя? Ты ее отпустила? Там клиенты маются.

- Нет.

Феликс вдруг нахмурился и побледнел. В его глазах появилось странное выражение. Будто он увидел что-то страшное. Он снял трубку телефона и нажал кнопку "гараж".

- Юра, подай тачку к дому… Что!?… Любую! Через пять минут машина должна быть у входа! Ты понял? - закричал он.

- Феликс что с тобой?

- Со мной нормально. С Зоей не ладно. Позвони в милицию. Продиктуй адрес. Скажи срочно. Пообещай деньги.

Я уже знала, что означает этот телеграфный стиль и испугалась. Под окном прогудела машина. Почему-то это был наш грузовичок, который мы использовали для хозяйственных нужд. Ничего не спрашивая, я села в кабину.

- Пулей, Юра! Адрес Зои знаешь? Давай! - Феликс запрыгнул в кузов. У Зоиного дома крутились два блюстителя. Третьего мы увидели в комнате. Он подошел и поздоровался. Рагнеду и сына в милиции знали. На полу комнаты рядом со столом лежал крупный мужчина. Около него суетился плюгавенький мужичек в белом халате.

- Мертв, - сержант покосился на врача, - убит. Феликс, не взглянув на труп, пересек комнату и хотел открыть белую, как в больнице дверь.

- Она в шоке, - сказал сержант.

- Знаю. Она физически пострадала? - спросил он врача.

- Изнасилована. Потеря крови. Сейчас приедет бригада. В больницу надо срочно.

- Почему кровь?

- Не традиционно, - врач покосился на меня, - разрывы.

Первый раз при мне Феликс ругался матом. Потом яростно стукнул кулаком по столу.

- Мерзкая скотина! Она его не видела.

- Почему? - тихо спросил сержант.

- Завязали глаза.

- Там полотенце валялось, - сказал сержант.

- Это кто? - Феликс кивнул на труп.

- Документов нет. Проникающее ранение в сердце. В изнасиловании не участвовал. Он был один?

- Да не видала она! Не знаю.

- Почему не кричала?

- Не могла. Вероятно - кляп. Или рот - ладонью. Но все время была в сознании.

- Когда?

- Утром. Светло уже было.

- Ты это надежно?

- Надежно, Костя, надежно. Если бы она видела его! Все равно найду выродка. Ты мне поможешь.

Сержант кивнул и преданно посмотрел на Феликса. Видимо не первый раз они работали вместе. В комнату вошли четверо с носилками.

Рагнеда Львовна здравствуйте, - поздоровался совершенно незнакомый человек, - этот что ли? - он ткнул пальцем в труп, - а передали гинеколога прихватить.

- Этот не ваш, - вздохнул сержант, - для него я труповозку вызвал. Вам сюда. - Он открыл дверь и все прошли в соседнюю комнату. Я зачем-то прошла с ними.

- Мама останься! - закричал Феликс. Я успела увидать белую нагую Зоечку лежащую на кровати с неестественно раскинутыми ногами. Живот и бедра ее были залиты кровью. Феликс успел меня подхватить и на руках отнес к машине.

- Дайте-ка я вам укольчик, - мужичок в халате разбил ампулу и наполнил шприц.

- Нет, просто воды, - Я обняла Феликса за шею, - ты здесь нужен?

- Да, я отвезу тебя и вернусь.

Домой я возвращалась на милицейской волге. Юра включил мигалку, и через пять минут Феликс укладывал меня в постель. Полежав с полчаса, я доплелась до кухни и выпила стакан горячего очень сладкого чая. Что же это? Случайное нападение зверя? Кто этот парень, который не участвовал? За что проникающее - в сердце? Нетрадиционно. Кровь. Порвал прямую кишку? Гипертрофированный орган? Зверь!

Нет под суд нельзя. Что толку? Убить как бешеного зверя! Или кастрировать! А колония для него… Стоп. Где-то читала или слышала, что в мужских колониях такой секс - единственно возможный. А при больших сроках он становиться привычкой. Я взяла трубку и позвонила Феликсу на мобильник.

- Сынок, узнай у врачей, у гинеколога наверное, был ли с Зоечкой анальный секс. Как она? С ней можно говорить? Может она что-нибудь помнит?… Спит?… Зачем пантопон? Это же сильный наркотик. Узнаешь, перезвони. Дай трубку твоему приятелю сержанту. Костя у вас есть на учете житель Клавкино недавно вернувшийся из колонии после долгого срока?… Посмотрите в картотеке или что там у вас. Если на компьютере, - это быстро. Пожалуйста сразу позвоните мне… Да, он в числе первых подозреваемых.

Я выпила еще стакан чая, размешав в нем три ложки меда. Забрала трубку в спальню, легла и стала ждать. Первым позвонил Феликс. У Зоечки в прямой кишке обнаружена сперма и законсервирована для анализа на ДНК. Примерно через час позвонил сержант. Назвал три фамилии.

- Костя под любым предлогом, или без предлога, у всех троих взять кровь для анализа на ДНК. За деньги, силой, как угодно, но взять. Сегодня. Найти и взять. Передай сыну, пусть поможет.

- Ну вы, как наш полковник, Рагнеда Львовна. Вынь и положь!

- В отличии от вашего полковника я плачу за работу. Ясно?

- Сделаю, Рагнеда Львовна.

Вечером Феликс был молчалив и задумчив. У двоих тест не совпал. Третий оказался беспомощным алкашом с трясущимися руками. У него было надежное алиби. Зоечка после операции, которая длилась почти два часа, пришла в себя, плакала, металась, и врачи снова вкололи ей снотворное. Феликс пытался говорить с ней. Сказала, что ничего не помнит. Убитого парня несколько раз видели соседи. Решили, что вероятно - жених. На ночь вроде бы не оставался. Утром его не видели. Зоечке не сказали, что Глеб убит, но она знает.

- Почему ты решил?

- Знает, мама, знает

- Почему операция была долгой?

- Извини, не хочу рассказывать подробности. Глеб убит. Никто не мешает. Накинулся, зверь! Творил, что хотел. Я этого шалуна найду.

Я посмотрела в лицо моего ребенка и любовника.

- Ты его убьешь? - спросила я и подумала, - или он тебя.

И черная тоска больно сжала сердце.

- Это вряд ли, - с тихой яростью взрослого мужчины сказал Феликс.

Я забыла, что он всегда знает мои мысли.

Мы лежали рядом. Феликс притворялся спящим, а я впервые, лежа с ним, надела ночную рубашку. Даже в неудобные дни я не надевала ее, и бывало так, что ночью приходилось менять простыни.

Как же Зоечка может ничего не помнить? Феликс сказал, что она все время была в сознании. Ведь не сразу этот зверь завязал глаза? Было светло. Жених утром в доме. Значит не просто жених, любовник. Здоровый парень. Крики, борьба. Потом эта рвущая тело боль… Почему соседи не замечали его утром? Остался на ночь первый раз? Я поцеловала Феликса. Он взял мою руку и прижал губы к ладони.

- Зоечка что-то скрывает? - спросила я.

- Давно. И именно от меня.

- Она спит с этим Глебом?

- Она девственна. Нормального секса у нее не было.

- В двадцать лет?

Феликс промолчал. Зоечка приехала в Клавкино почти год назад. Снимала половину крохотного коттеджа. Снимала одна. Родни и друзей нет. Может есть? Зачем она приехала в эту Таракань? Скрывалась? От кого? Нормального секса не было. Может был не нормальный? Чушь какая. Убийство. Извращенное насилие. Почему ее? Случайный маньяк? Зверь пробегавший мимо? Нет. Зверь не случайный. Я прижалась к Феликсу.

- Ты почему дрожишь? - он положил руку на привычное место. Нам не помешала тонкая ночнушка.

- Ребенка надо спасать от зверя, - подумала я, засыпая.

... продолжение следует ...