Весеннее купание

Мужчина уверенно шагал по таежной дороге. За зиму автомобили плотно укатали снег, идти было легко, хотя кое-где под лучами скупого весеннего солнца образовались лужицы и грязная «каша». Он не рассчитывал на попутку: по дороге уже не ездили, поскольку лед на многих реках мог уже не выдержать. Теперь все подобные зимние магистрали прекратили существование до следующего сезона. Летом можно будет перевозить грузы только поездом или по воздуху.

Впрочем, путника не особо интересовали такие вопросы, он привык перемещаться повсюду главным образом на своих двоих. Идти было не очень далеко, до темноты успеть можно. Мужчина двигался налегке, в вещмешке за спиной были только спички, фляжка со спиртом и нехитрая снедь, чтобы перекусить в дороге.

Он думал о том, что к ночи будет дома, выспится на славу, а завтра затопит баню, поныряет в прорубь, а потом за обедом с удовольствием выпьет несколько стопок. Размышляя об этих приятных вещах, он миновал заключительный поворот перед очередной рекой и пошел по берегу к переправе. Метрах в ста перед собой он увидел женщину. Наверное, она вышла гораздо раньше него, иначе бы он ее уже давно обогнал. У нее за спиной был рюкзак, по всей видимости, довольно тяжелый.

Женщина посмотрела на красные флажки, запрещающие переправу автомобилей, и осторожно ступила на лед. По колее она не пошла: там уже блестели лужи, и идти было опаснее. Мужчина внимательно следил, как она аккуратно и спокойно добралась до самой середины реки.

Вдруг раздался треск ломающегося льда, и женщина мгновенно исчезла. Мужчина тут же с шага перешел на бег. Подскочив к реке, он помчался по следам, оставленным женщиной: на этом участке ему ничего не угрожало. Оказавшись на краю неожиданно возникшей проруби, он скинул вещмешок, а куртку уже не успел: мешкать было некогда, тяжелый рюкзак тянул женщину под воду. Изо всех сил сопротивляясь быстрому течению, образовавшему в этом месте полынью, которую несчастная не заметила из-за наметенного здесь сугроба, она судорожно цеплялась пальцами за лед, хотя голова уже была под водой.

Долго так продолжаться не могло, и, пока мужчина снимал вещмешок, пальцы разжались. Он мгновенно нырнул в прорубь, одной рукой успев схватить женщину за воротник в тот самый миг, когда течение должно было унести ее неведомо куда. Она изо всех сил помогала ему и освободившимися руками даже сумела избавиться от тяжеленного рюкзака, тут же исчезнувшего в пучине. Сразу стало легче, и голова женщина тоже показалась над водой. Через несколько секунд оба оказались на спасительном льду.

Женщина упала на снег и жадно дышала. Под водой она пробыла больше минуты, но у нее хватило выдержки и самообладания, чтобы не нахлебаться. Ее тут же вырвало, и она заплакала - видимо, от потрясения.

-Нельзя лежать и даже стоять, - сказал, откашлявшись, мужчина. - Видишь, какой ветер подул, мгновенно превратит нас в сосульки. В километре отсюда есть зимовье, побежали туда обогреться. А пока выпей.

Он протянул ей флягу. Женщина сделала несколько глотков и закашляла от чистого спирта.

-Быстрее! Быстрее! - поторопил он ее.

Идти было сложно. Оба промокли насквозь, одежда многократно потяжелела и заледенела под пронизывающим ветром. Оба сразу закашляли, но не сбавили темпа, хотя какая скорость могла быть в таком панцире! Идти пришлось по глубоким сугробам: зимовье находилось в стороне от дороги. Тем не менее, через полчаса промерзшие до костей путники оказались внутри этой неказистой избушки (сейчас она была для них желаннее пятизвездочного отеля), временного убежища охотников, где каждый посетитель может воспользоваться заботливо оставленными припасами и сам по возможности оставляет что-то для других. Оказались здесь и соль, и сухари, и спички, и сухие дрова - в данный момент они были нужнее всего.

Мужчина умело разложил их в небольшой печке и негнущимися пальцами развел огонь, вспыхнувшей от первой же спички.

-Быстро раздевайся! - скомандовал он. - Сейчас не время для церемоний, можно подхватить воспаление легких, если не прогреться как следует.

Он подкинул дров, они весело затрещали: кладка быстро разгоралась. Не поморщившись, сделал приличный глоток из фляжки и начал быстро избавляться от заледеневшей одежды. Вскоре он стоял около печки в костюме Адама, а женщина, смущенно потупив глаза, тем не менее, украдкой внимательно осмотрела сильное, мускулистое, очень волосатое тело и никак не гармонировавший с ним почти невидимый член, сморщившийся от холодной воды до неузнаваемости.

Женщина успела снять только пальто и платье и, хотя стучала зубами от холода, не решалась раздеться дальше.

-Эх ты, глупая баба! - вздохнул мужчина. - Да не буду я на тебя смотреть, эка невидаль жопа с сиськами! Хочешь заболеть - так и стой чурбаном в мокром белье.

Он отвернулся и начал повсюду, где только можно, раскладывать мокрую одежду для просушки. Женщина стянула через голову комбинацию и принялась непослушными руками расстегивать бюстгальтер. У нее ничего не получалось: не то от смущения, не то из-за закоченевших пальцев.

-Помоги! - попросила она хриплым голосом: это были первые слова, услышанные от нее мужчиной.

Он подошел сзади и мгновенно расстегнул застежку. Показались крупные груди со сморщившимися от холодной воды красными кружочками. Женщина тяжело вздохнула и медленно стянула теплые рейтузы вместе с простенькими колготками и трусами. Стоя спиной к своему спасителю, начала развешивать одежду поближе к печке, где мужчина предусмотрительно оставил для нее место.

Он внимательно осмотрел ее сзади: длинные мокрые волосы ниспадали на широкую спину и почти достигали плотных пышных ягодиц, плавно переходивших в красивые стройные ноги. Почувствовав его пристальный взгляд, женщина оглянулась через плечо.

-А говорил - эка невидаль! Да ладно, не смущайся, не будешь же ты все время на потолок глаза лупить. А я еще даже не поблагодарила тебя за спасение. Спасибо! Если бы не ты, я бы утонула. А если бы вдруг каким-то чудом выбралась, все равно бы замерзла, про это зимовье я не знала. Рюкзак очень жалко, столько консервов там было, да жизнь дороже.

В зимовье было еще холодно, печка только начала прогреваться. Мужчина и женщина стояли рядом около топки, не касаясь друг друга, и никак не могли толком согреться. Пришлось выпить еще спирта. Женщина снова закашляла, но в конце концов снадобье возымело действие: ее щеки понемногу зарумянились.

Мужчина принялся размахивать руками, чтобы быстрее согреться. При этом немного пришедший в себя после переохлаждения мужской орган болтался, а мошонка стучала по ногам. Женщина тихонько хихикнула, а его движения становились все более энергичными: он начал попеременно то приседать, то размахивать ногами. Женщина стояла у самой печки, плотно сомкнув ноги и прикрывая ладонью обширный треугольник темных волос.

-Как хоть звать-то тебя? - поинтересовался мужчина. - Меня Петром.

-А зачем тебе мое имя? - усмехнулась женщина. - Отогреемся, обсушимся и разойдемся по своим деревням. К чему тебе знать, какую бабу ты голую рассматривал, а потом языком трепать, какие у нее ляжки да титьки.

-Да не буду я никому ничего говорить, - отозвался Петр. - Мужа, небось, боишься?

-Может, и боюсь, - вздохнула женщина. - Прибьет он меня за потерянные консервы, сколько денег пропало! Скажет, лучше бы ты вместо них утонула, зараза. Он, подлец, не просыхает, и не вспомнит про меня, пока не протрезвеет. Детей только жалко оставлять сиротами. Да ну тебя с твоими вопросами, только душу растравил! Согреться никак не могу.

-Попрыгай, как я. Мне уже почти тепло.

-Не хочу. И так всю меня глазами просверлил, еще я буду перед тобой сиськами размахивать и жопой трясти. Дай лучше твою фляжку.

Она выпила еще, он последовал ее примеру. Оба начали понемногу пьянеть. До этого хмель их не брал, а теперь, когда смертельная опасность и стресс остались позади, в зимовье потеплело, оба слегка расслабились. Они жадно съели все, что оказалось в вещмешке Петра. Женщине потребовались для этого обе руки, и она уже не использовала ладонь в качестве фигового листка.

Сидеть было еще прохладно, ели стоя, и Петр внимательно разглядывал большие груди, изящные бедра и буйную поросль между ними. Оба регулярно прикладывались к фляжке, аппетит разыгрался, так что в дело пошел и запас сухарей из зимовья.

-Да как же тебя глазами не сверлить, - произнес Петр (его язык уже немного заплетался). - Такая ладная баба, в самом соку, тебе, наверное, еще и тридцати нет. Я таких только на картинках видел.

-Свою рассматривай!

-Своя всегда под боком, на нее всегда наглядеться можно, а вот когда еще чужой красавицей полюбоваться придется! - засмеялся мужчина. - Да ты не обижайся, никому не расскажу, какая ты голая. Сам на досуге вспоминать буду твои приятные формы.

Женщина отпила еще несколько глотков из фляжки и многозначительно посмотрела на мужскую плоть, которая под этим взглядом сразу стала раздуваться, быстро увеличиваясь в размерах.

-Ну, дьявол, мужик он и есть мужик! - захохотала женщина пьяноватым голосом. - Полчаса назад с микроскопом между ног нечего было искать, а тут отогрелся, на голую бабу глянул - и готово! Отвернись и подойди к огню. Мне нужно погреться с двух сторон.

Он послушался и вскоре стоял спиной к печке. Женщина медленно подошла к нему сзади и прильнула, обхватив руками грудь.

-Перед будет греться об тебя, а зад от печки, - пояснила она, плотно прижавшись к мужскому телу.

Он чувствовал ягодицей ее мягкие волосы, а спиной - упругие груди и отвердевшие соски. Ее пальцы бессознательно сжимали его грудь, потом живот, медленно поползли ниже и наконец жадно обхватили жесткую плоть.

Петра словно окатила волна блаженства, и он даже стиснул зубы. Женские пальцы мягко ласкали твердый ствол и упругую головку, растирая по ней капельки прозрачной жидкости. Мужчина резко развернулся и заключил женщину в могучие объятия. Их губы слились в долгом поцелуе, в который женщина вложила всю невостребованную страсть, накопившуюся за годы жизни с пьяницей-мужем. Петр мял ее упругие, но мягкие ягодицы своими могучими руками, а она постанывала от удовольствия. Его пальцы проникли глубже и оказались во влажном плену между широко раздвинутых бедер. Указательный и средний не остановились на достигнутом и очутились глубоко-глубоко, где все было залито любовной жидкостью. Они нежно шевелились, лаская женщину изнутри.

В ответ на ласку, она подняла одну ногу, закинув ее на поясницу Петра. Он убрал пальцы из влажного грота и попытался проникнуть туда специально предназначенным орудием. Неудобная поза не позволяла толком этого сделать: внутри женщины оказался только кончик длинного ствола.

«Как только они в кино ухитряются так трахаться, - подумал мужчина. - Дурят народ». Он схватился обеими руками за роскошные ягодицы, которые сразу утонули в его ладонях, словно пушинку, приподнял не очень легкую женщину и опустил ее на себя. Наконец-то его орудие целиком утонуло в пещере страсти. Ноги женщины скрестились на его спине, руки цепко обхватили шею, а он сам приподнимал и опускал роскошное тело, не чувствуя его тяжести, продолжая нежно мять ягодицы и ласкать пальцами оставшееся свободным маленькое отверстие между ними.

Ее груди подпрыгивали в такт его движениям, а твердые соски, казалось, могли даже оцарапать. Несколько минут они представляли собой единое существо: слились их губы и языки, прочный ствол утопал в женских недрах, один из пальцев глубоко проник в запасную скважину, а тела тесно прижимались друг к другу.

Но вот женщина застонала, закричала и сама затрепетала в железных объятиях, раскачиваясь изо всех сил. Мужчина захрипел и еще плотнее прижал к себе прелестную незнакомку, пока внутри ее клокотал, извергаясь, настоящий Везувий страсти.

Им уже не было холодно. Петр осторожно опустил женщину. Обессиленная, она села на бревнышко, широко расставив ноги и теперь уже без всякого стеснения показывая свой тайник с разбухшими и все еще вздрагивающими губами. Мужчина был не в силах отвести взгляд от этого совершенства природы и чувствовал, что этой ночью спать им в зимовье не придется.

г. Васильков, апрель 1996 г.