Сладкая служба рядового Егорова. В библиотеке. Из сборника Гей библиотека

В библиотеке

После обеда у солдата полчаса законного времени на отдых. Старшина подаёт команду «Разойдись! » и мы расходимся. То есть разбредаемся по прилегающей к казарме территории. Я расстёгиваю курточку х/б, укладываюсь на зелёную травку и подставляю мускулистый торс лучам июньского солнца. Калорийная «солдатская каша» весело бурлит, перевариваясь в животе, и я в блаженстве закатываю глаза.

Эх, жизнь, братцы, хороша! Что ещё нужно солдату, чтобы достойно встретить дембель?  

- Егоров!

Твою мать! Это меня. Кому там на хрен Егоров понадобился? Открываю глаза, вижу радость на лице дневального, обнаружившего объект поиска.

- Ну чё те?

- К командиру роты!

- Бля... Скажи не нашёл.

- Ну да! – возражает дневальный. – Он сказал из-под земли достать.

- Бля...

С неохотой поднимаюсь, привожу в порядок форму одежды и придаю лицу вид «лихой и придурковатый, чтоб разумением своим не смущать» капитана Копейкина.

Стучу в дверь канцелярии.

- Разрешите, товарищ капитан?

- Заходите по одному!

Заходим.

- Товарищ капитан, рядовой Егоров по вашему приказанию прибыл.

Капитан долго с прищуром на меня смотрит так, будто я стянул у него со стола порножурнал и не признаюсь в этом гнусном воинском преступлении.

- А! Егоров! – восклицает радостно он. Узнал – Ты где, мать твою, бродишь? Я тебя, ****ь, днём с фонарём уже полдня ищу. Ты чего пришёл?

- Так вроде вызывали... – растеряно развожу руками и тут же молодцевато козыряю.- Разрешите идти?

- Ага, щас! Сиди, где стоишь!

Капитан Копейкин вновь погружается в раздумье и уже через десять минут хлопает себя по лбу. Вспомнил!

- Егоров, ёптыть, ты где бродишь? Ну-ка мухой в библиотеку! Полдня на тебя дурака потратил! Смотри мне, бля, я тебя научу службу нести, - грозится капитан.

- Так точно! – вытягиваюсь в струнку. – Разрешите выполнять боевой приказ?

- Действуйте!

- Есть!

Вылетаю «мухой» из канцелярии и вспоминаю, что ротный не сказал к кому и зачем идти в библиотеку. Блин! Но назад не пойду. Копейкин наверняка уже и забыл, что я у него был.

Вообще-то я редактор «Боевого листка». Это такая типа стенгазета, в которой я поддерживаю боевой дух бойцов и клеймлю позором нерадивых солдат, список которых мне даёт лично «его блаародие» капитан Копейкин. Я неплохо рисую, и меня иногда привлекают оформлять стенды в штабе или солдатском клубе. Там, кстати, и находится «библиотэка», как говорит начальник клуба майор Смирнов. Ещё он не выговаривает букву «р» и в слове «арест» ударяет на первый слог.

Так вот, в библиотеке работает прелестная жена прапорщика Руденко. Блондинистая хохлушечка лет тридцати. И, если...

- Гядовой! Вы куда?

Лёгок на помине. Майор Смирнов собственной персоной преграждает мне путь внутрь клуба.

- В библиотэку, товарищ майор, - докладываю и добавляю: - По приказу капитана Копейкина.

- Это вы в моё гапо’гажение!

- В ваше?

Видно, что майор что-то прочитал на моём лице, потому как злорадная ухмылка всплыла на румяном лице.

- Идите за мной, Его’ов!

Ну надо же!   Страна знает своих героев!

Поднимаемся на второй этаж и направляемся к кабинету Смирнова. Ну, блин!

Начальник клуба долго и с наслаждением возится в карманах брюк, я уж неладное заподозрил. Но нет, вскоре он извлекает ключ и вставляет в замочную скважину.

- Заходите!

Стою в кабинете, настроение на «нуле», сами понимаете. Рассматриваю паркет, стулья с облезлым лаком, такой же стол времён Дзержинского.

- Так! – говорит начальник клуба. – Бе’гите кисти, к’гаски и идите в библиотэку. Нужно с’гочно офо’гмить стенд новинок. Ма’гия Семёновна вам все ‘гаскажет и покажет.

- ‘Газ.... Ой! Разрешите идти?

- Идите. Я п’гове’ю че’гез два часа.

- Есть!

Перед библиотекой снимаю пилотку, поплёвываю на ладонь и привожу в порядок причёску. Стучу и отворяю дверь.

- Разрешите?

- Войдите!

Улыбка медленно сползает с моего лица и скрывается в неизвестном направлении. Прапорщик Руденко – прошу любить и жаловать! Слышу сзади приближающиеся шаги, оборачиваюсь и вижу злорадную морду лица начальника клуба.

- П’гоходите и ‘габотайте!

- Егоров, вы проходите, - приглашает Руденко. – Мария Семэнивна зараз будет.

Я с хмурым лицом готовлю стол для работы. Раскладываю краски, кисти...

- Ой, Егоров, вы уже тут? – слышу голосок Марии Семёновной и улыбаюсь. Сколько в этой женщине жизнерадостности!

- Здравия желаю, Мария Семёновна! – говорю.

- Так, товарищ майор, Мыкола, ану гэть отсюда! – распоряжается прелестница. – Не мешайте нам работать! Быстренько, я сказала. Освободите помещение! Давайте, давайте... И не надо строить жалостливые мордочки...

Мужчины, хоть и военные, просьбу красавицы поняли с первого раза. Вусмерть разобиженные покидают помещение библиотеки, подталкивая друг друга к выходу и бросая на меня испепеляющие взгляды. О, как я их понимаю! Мне захотелось показать язык, но я сдержался.

- Ну так!

Дверь наконец закрывается. Мария упирает ручки в бока и, о чём-то соображая прикусывает нижнюю губу. – Егоров, нужно оформить стенд новинок. Михал Михалыч (это начклуба, он же майор Смирнов) привёз несколько новых книг, ну и вот...

- Понял, - говорю. – Нет проблем. Ща сделаем...

- Вот и молодец! – улыбается Мария, и слегка пухлые щёчки украшают две симметричные ямочки. – Люблю сообразительных мальчиков!

Я расплываюсь в улыбке, принимая комплимент целиком на свой счёт, и моё воображение дорисовывает её «любовь». Уф! Краснея, разворачиваю на столе ватманский лист, прикрепляю края кнопками, беру карандаш и приступаю к работе.

Мария уходит за стеллажи, и до меня доносятся напевы какой-то украинской песни. Голос у Марии волшебный. Такой мелодичный, насыщенный и грудной... Кстати, грудь у неё тоже... такая насыщенная, такая... И что она нашла в своём Мыколе? Селянин, каких поискать надо...

Солнце шпарит будьте-нате! В библиотеке жара, не помогают даже открытые окна. Я расстёгиваю три верхних пуговицы, достаю носовой платок (каждый солдат обязан иметь носовой платок, расчёску, две иголки с чёрной и зелёной нитками и прочую дребедень) и вытираю пот.

- Та шо ты паришься? Сними свой китель, - слышу за спиной. – Или стесняешься?

- Я? – спрашиваю фальцетом и, кашлянув, перехожу на тенор: - Я не стеснительный.

Медленно стягиваю курточку х/б и с упоением ловлю её восхищённый взгляд.

- Вот это мышцы! – не сдерживаясь, восклицает она. – Никогда б не подумала, Егоров, шо ты такой накачанный! Можно потрогать?

- Конечно, Мария Семёновна...

- Та яка там Мария Семёновна – просто Мария!

Видел я это кино. Куда там той «просто Марии» до нашей «просто Марии»! Это ж две большие... Ой!

Она стоит позади меня, а её теплая ладошка плавно скользит по моим бицепсам, предплечьям и обратно. Сердце, кажется, собирается выпрыгнуть из груди и я задерживаю дыхание. Вторая ладошка присоединяется к первой, и обследование молодого солдатского тела продолжается в области пресса.

- Да-а, - она вдыхает запах моего пота. – Сплошные мускулы. Ни грамма жира, не то что у моего Мыколы – сало на рёбрышках...

- Стараюсь, - шепчу и поворачиваюсь к ней лицом.

В нетерпении обхватываю её талию и привлекаю к себе...

- Тю, тю, тю-ююю, - отстраняется она. – Ишь ты шустрый какой!

Она смеётся, а я стою, покрасневший, и чувствую себя дурак дураком. Отвожу глаза и поворачиваюсь к грёбаному ватману. Со злостью втыкаю в него карандаш и ломаю.

- Блин!

- Егоров, ты шо расстроился? – с иронией спрашивает она.

- Да нет. Обрадовался.

- От вредна тётка, да? Обидела такого красивого мальчика! – она продолжает веселиться, а я злиться.

- А не мальчик! – цежу сквозь зубы.

- Ой, та ты шо? – деланно изумляется Мария. – А хто ж ты - девочка? Чи можэ этот... голубой? – прыскает она.

Ну это уже слишком!

Я оборачиваюсь, хватаю Марию и впиваюсь долгим поцелуем в мягкие податливые губы. Через несколько секунд ощущаю ответ на поцелуй и её руки на моих ягодицах. Она притягивает к себе и я задыхаюсь в жарком поцелуе.

Плохо соображая, нервными нетерпеливыми движениями расстёгиваю под маечкой бюстгальтер и хватаю налитую грудь.

- Та нежнее ж ты... дикарь, ей-богу, - шепчет она.

Её руки хозяйничают в моих штанах, умело добираются до стосковавшегося по женской ласке «младшего брата», так быстро выросшего и возмужавшего, и освобождает его из тесного плена трусов. Она опускается на колени и головка «брата» исчезает в её влажном рту. Мы задыхаемся от наслаждения и я со стоном запускаю руки в белокурые локоны Марии. Её язычок и губы делают настоящие чудеса, заставляя меня трепетать осенним листиком на ветру. Голова кружится от возбуждения, руки судорожно сжимают волосы Марии и я едва успеваю оттолкнут её голову. Нет, дорогуша, рано. Я хочу ещё и долго...

Мы вновь сливаемся в поцелуе. Я подтягиваю вверх юбочку, запускаю руки под призрачную ткань трусиков и ощущаю под ладонями мягкие ягодицы. Мария отстраняется, и, повернувшись ко мне спиной, упирается в стол. Она оглядывается и смотрит на меня, лукаво улыбаясь. Картина, возникшая перед затуманенным взором, заставляет меня издать звериный рык и кобелем наброситься на податливую суку. Стол безбожно скрипит в такт наших движений, кисти сыплются на пол, но какое мне дело до каких-то кистей?! Мария, сдерживая стон, кусает губы и до белизны костяшек пальцев сжимает столешницу. «Вот тебе, сука, вот! »

«Вот близится конец

Минуты сладострастья... »

Кто это написал? Я? Сейчас неважно, сейчас...

Вот близится конец... Нет, нет... Мария выгибается дугой, машет головой, заставляя веером разлетаться волосы и издаёт чудный ре-диез во второй октаве.   Я выскальзываю из лона Марии и протискиваюсь в соседнюю дырочку. Её стон срывается на крик и она бьётся на столе в сильнейшем оргазме. Ещё секунда и я присоединяюсь, издавая вопль вожака гамадрилов над поверженной самкой, и без сил падаю на обмякшее тело женщины.

Сквозь туман забытья слышится приближающийся топот в коридоре. Ещё пол секунды я спокоен и вдруг молнией мысль – ДВЕРЬ!!!

- Дверь! – кричу я и мы с Марией играючи бьём мировые рекорды по одеванию.

В момент, когда в библиотеке грохнула о стену распахнувшаяся дверь и в проёме возник переполошенный майор Смирнов, мы красные, то ли от возбуждения, то ли от охватившей паники, склоняемся над чистым ватманом и я успеваю опрокинуть на него баночку гуаши.

- Что случилось? – кричит обеспокоенный начклуба.

- Э-э, - говорит Мария и краснеет ещё сильнее.

- Э-э, - говорю я, лихорадочно соображая. – Я краску разлил. Случайно.

- Да, - подтверждает Мария. – Уже почти готовый стенд был. И вот...

- Вы, Его’гов, в своём ‘гепе’гтуа’ге! Я уж думал вы Ма’гию Семёновну убили.

- Никак нет, - отвечаю. – Как можно! Такую женщину только любить надо...

- Смот’ги мне, - погрозил майор. – Не то живо под а’гест!

В общем, день удался, и я впервые за последний год ощутил себя счастливым солдатом. Теперь я понимаю, что в армию стоило идти ради одного такого дня. Будь счастлив военком, направивший служить меня в эту прославленную краснознамённую воинскую часть! Будь счастлив капитан Копейкин... Н-нет, это, пожалуй, лишнее...