Очень длинная история - aka Инцест истории часть 1 - 3

Часть 1

Эта история началась довольно давно, задолго до моей встречи с Питом. Тогда я даже не знал, какие слова надо говорить при знакомстве с парнем и на прощание, уходя из его квартиры утром. Да и откуда мог знать. Моя жизнь была пустой, бессмысленной чередой одиноких вечеров у телевизора в компании родителей и старшей сестры. Семья крепко держала в своих стальных объятиях. Мама сетовала на грубость окружающего мира, отец постоянно учил жить и примерял все на себя. Так я познавал бытие, прямо в парнике домашнего уюта. Был я полненький, довольно смазливый парень. По отзывам местных девчонок, которые звали меня киской, совсем ничего. Но это «ничего» действительно становилось ничем. Ведь шел мне двадцатый год отроду.

Миновал мой переломный возраст, я как истинное тепличное растение потянулся к свету искусственной лампы, уготованной мне в колледже с экономическим уклоном. Благодаря воспитанию, учеба давалась мне легко, тем более что других занятий у меня не было. Сокурсники, такие же маменькины сынки и дочки, держались разрозненно и почти не общались. Тем не менее, я как-то умудрился получить свой первый опыт с девушкой - той, которая препроводила в мир секса не один десяток молоденьких ребят. Это окончательно сломило меня.

Совершенно ошарашенный организм перестал воспринимать женскую натуру данного типа, а позже и вовсе перестал все воспринимать. Мне было неприятно с ней. Мерзко и ужасно обидно за себя и свое тело, неспособное получить удовольствие, лежащее на грани морали на краю маленькой скрипучей кровати. От такой жизни я еще больше углублялся в себя и полнел. Но самый жестокий удар предстоял впереди.

Удар меня настиг в виде красивой первокурсницы полгода спустя. От ее вида млели преподаватели, краснели и смущались парни, дружно рыдали девчонки. Зависть, как оказалось - мощное средство психологического давления. Ей завидовали. И ногам, и бедрам, и мозгам. Она была умна и честна. Я не мог оторвать взгляд от красоты, пролетающей мимо; может, из-за своей неопытности сделал столь дерзкий шаг. Я назначил ей свидание. И скоро об этом узнали все.

Ее звали Клер. Себастьян Клер. Наш вечер сулил много ярких впечатлений, мне удалось забыть прошлую ошибку. На время. Разговор на берегу тек, как ручей, собирающий каплю за каплей в свой расширяющийся поток. У нас было много общего: увлечения, учеба, склад ума. Она похвалила меня за мужество пригласить ее. Однако я определил, что ей совсем не скучно в нашем городке. Наоборот, даже приятно ловить восхищенные взгляды со всех сторон. Жила Клер с другой девушкой в квартире по найму, ходила на все дискотеки, танцевала божественно, не курила, но обожала пиво. Мне тогда думалось, что лучшей девушки на свете и быть не может. Вот она рядом, совсем близко. Можно дотронуться рукой, поговорить, потанцевать… Но…

Конечно, через некоторое время разговор сам собой зашел о сексе, опять же на берегу этой проклятой реки. Где началось наше близкое знакомство, там оно и закончилось. Я хорошо помню ее слова о том, как она не может отказать мне, но должна это сделать, потому как несет моральную ответственность. И что я, конечно, полноценный мужчина, но шансов стать ее парнем у меня нет. Я не могу быть ее парнем, потому что я парень…

После этого я стал как раз неполноценным мужчиной. Встретив первую любовь в жизни, так сильно обломаться. Тут уже не до самолюбия. Оно не страдало, его просто не стало. Исчезли и влечение к женщинам, и эротические сны. Все грезы любовно-романтического бреда канули в прошлое.

Естественно, я ее ненавидел. И ненависть моя была настолько сильна, что я решил ей отомстить.

Это представлялось мне проще простого. Предстояло всего лишь выставить на всеобщее обозрение ее лесбийские наклонности. Разум мой был затуманен собственной никчемностью, и все зло, на которое я был способен, направилось на достижение моей заветной цели. Только потом, по истечении времени, ее поступок стал мне понятен. Но тогда…

Боже, как я благодарен теперь ей, своей первой подруге. Она сразу застукала меня у своего дома с фотоаппаратом и все поняла. И первое что я получил - это порция тумаков, отвешенных мне совершенно не по-женски. А второе - это реальное доказательство своего полового бессилия с женщиной. Клер разделась догола и наглядно продемонстрировала отсутствие у меня интереса к ней по части физиологии. Еще она сказала, что нормальные мужики никогда не добивались у нее свидания. Смысл фразы я понял чуть позже.

Благодаря ей я узнал свою истинную сущность. Я узнал, что я гей.

Она ни словом не обмолвилась до тех пор, пока не устроила мне одно странное знакомство. С участником бейсбольной команды колледжа. Знакомство состоялось прямо у нее в квартире.

Я видел несколько парней у нее в гостях. Со стороны могло показаться, что они ходят к ней ради секса. Однако ведь и я имел счастье посещать ее обитель довольно часто. Вероятно, именно так остальные и полагали, что было для девушки отличным прикрытием. А что я? Я был слишком наивен и слишком туп.

Пока не пришла моя очередь взрослеть.

Этот парень был одним из тех, кто ради спорта заваливает остальное, включая учебу, из-за которой и поступил в колледж. Правда, он стал и тем, кому ради его успехов в спорте завышали оценки по предметам. Он был отличным спортсменом, но паршивым студентом. Я был отличным студентом, но паршивым во всем остальном. Как она выразилась, мы нашли друг друга. С ее помощью, естественно.

Мне полагалось помочь вытащить этого безмозглого качка из отстающих, а ему… Ну, в общем, я понял его задание через пару недель.

Странно конечно, но друзей у меня не было. Клер стала подругой, но это было не то. Я думал, что друзья это те, кто делится своими мыслями и самыми сокровенными мечтами, проводит много времени вместе. Я и сейчас так думаю… А Клер чихать на меня хотела, звонила редко, да и доверять мне не желала. А вопрос о доверии с моей стороны был очень важен. Так что в друзья она не годилась. Оттого я обрадовался свалившемуся на меня счастью обучать бейсболиста разным наукам. Я с задачей справился. Он тоже. Удивительное дело, но его часть обучения мне, в конце концов, понравилась больше. Но тогда я ничегошеньки не знал о том, что меня ждет.

Его звали Стэн. Ростом выше среднего, широкие плечи, ослепительная улыбка, короткие черные волосы. То есть набор сердцееда, каковым он собственно и являлся. Девчонки штабелями укладывались у его ног ради одного взгляда, ради одного жеста. Я удивлялся, как кардинально меняется поведение женщины попадающей под его чары. От ненавидяще-испепеляющего до приторно-томного.

Сила его заключалась в том, что он вполне осознавал свою власть над половыми гормонами женщин. И постоянно пользовался ей. В первые дни я наивно думал, что его постель видела не одну девушку и даже не одну сотню девушек. Ах, как я ошибался. Моя тупость не позволяла мне понять одной истины: наши самые сильные стороны являются нашими слабостями.

Стэн появился, как я уже говорил, в квартире Клер в тот достопамятный вечер. Я уже был в курсе, что мне придется учить кого-то уму разуму. Но вошедший в комнату накачанный брюнет ни коим образом не вызвал у меня чувства наставника. На его красивом лице было четко написано: я сам все знаю. А мускулистые руки не оставляли желания сомневаться в этом. И тонкий намек Клер, что именно этот индивид желает получить часть моих научных знаний, я воспринял как шутку.

Через час знакомства мы остались недовольны друг другом. Я узнал о его полной тупизне. Он же изрек слово «жирный» и сказал, что такого гонять надо. Мы отвернулись в разные стороны. Больше не разговаривали. Я был полностью уверен, что никогда более с ним разговаривать не буду. Но…

Каково же было мое удивление, когда в шесть утра следующего дня раздался звонок, и бодрый голос Стэна сообщил, что у меня на сборы десять минут.

Ровно через десять минут этот тупица гонял меня по улицам вприпрыжку, изредка подбадривая каким-то спортивным термином, больше напоминавшим нецензурщину. У меня болели ноги, жутко хотелось в туалет, и я лелеял план мести, когда настанет мой черед показать мастерство. Бегали долго. Нечего говорить о том плачевном состоянии, в котором я вернулся домой. Мое отражение в зеркале было ужасным. И правда, ведь, чтобы возвыситься, сначала придется унизиться. Ну разве не унижение - получить пинок под зад, когда, чуть не споткнувшись, я пытался выровнять скорость, и в итоге услышать приговор «ни черта не умеешь» от такого дебила.

Я был подавлен. Но почему-то жутко этому рад. Это окончательно поставило меня в тупик.

После занятий у меня дома я вдоволь наслаждался, когда вбивал в красивую, но абсолютно безмозглую башку Стэна какие-то знания. Я называл его идиотом, от чего он краснел, а я радовался, думая про себя, каким же образом завтра он отомстит мне. Злость кипела и во мне, и в нем, ясно давая понять, что попытка взаимного обучения исчерпана.

Все оказалось не так просто. Следующее утро началось с пробежки и зарядки, и следующее, и следующее. Я на самом деле был не такой жирный, а он - не такой безмозглый. У меня появились мышцы там, где раньше был жир, а у него стали появляться весьма здравые идеи по физике и математике.

Столь резкие изменения заметили и мои родители, и сокурсники, и, что греха таить, сам Стэн. Прошло две недели, и мать стала хвалить, что у меня наконец-то появился друг. Я начал было возмущаться, что за друг этот идиот, но сам понял, как привязался к нему. Да и беседы наши уже распространялись чуть дальше физкультуры и химии. Должен был признать наличие у этого парня богатого жизненного опыта. Который напрочь отсутствовал у меня.

С каждым днем мы беседовали все чаще, изрыгали проклятья все реже и учились. Так же не могло быть всегда, должно было стать хуже. А стало лучше. Гораздо лучше. Ведь у меня не было никакой задней мысли…

Зато такая мысль была у Клер. И была она с самого начала.

Как-то я застал Стэна и Клер за не слишком приятным общением. Ее подруга сказала, что спорят они из-за меня. И спросила, типа, ничего не было? Я не понял, о чем она, чем немало ее удивил. Стэн, уходя, как-то странно посмотрел, а Клер чуть позже выставила и меня следом со словами «два придурка».

На пробежке он был тише обычного. Только в конце спросил, правда ли я пытался переспать с Клер. Я кивнул, он отвел взгляд. После занятий он не пришел ко мне, телефон его не отвечал. У меня началась депрессия. Хотя чего было переживать-то?

Какая-то неведомая сила понесла меня к нему домой. Но кроме хамства его брата я ничего не получил.

Следующим утром парень ждал меня на заднем дворе, как обычно. На вопрос, что же случилось с ним, он загадочно произнес, что обдумывал ситуацию.

Мне было непонятно, о какой ситуации идет речь, ведь я не был в курсе тех идей, что витали у Стэна. Мне представлялось, что наше взаимовыгодное сотрудничество не больше, чем кратковременный курс. Ничего особенного быть не могло. Я так думал.

Во время той пробежки он открыл тайну, почему, собственно, именно у меня он хотел готовиться к экзаменам, а не у той же Клер. Да и на курсе было немало ученых зануд женского пола, готовых умереть ради его обучения. И умереть желательно сладострастно. Оказалось все так же просто, как и у меня. Ему это было не нужно.

Уже на футбольном поле у изгороди, где мы всегда делали растяжку, Стэн обнял меня сзади и стал кусать за мочку уха. Я впал в полнейший столбняк. Он начал объяснять мне, что значит быть геем. Как трудно скрывать все это и удерживаться от мимолетных соблазнов в команде. Как невероятно горько ему вечерами от этой ограниченности. У него нет друзей, нет парня, нет доверительных отношений. Он говорил неистово, с каждым выдохом утыкаясь мне в затылок.

Черт подери, и я его понял. Сначала хотел заорать, конечно. Но потом понял. Я ведь чувствовал то же самое. Только я находил утешение в учебе, а он в спорте. И как же мы до этого раньше не додумались, а какая-то Клер раньше нас сообразила, что нужно привести все это к общему знаменателю? А еще…

Еще сзади меня стоял человек, который первый раз в моей бесполезной жизни сам обнял меня и говорил то, о чем я думал годами. Но я инстинктивно отстранился от Стэна. Вежливо. Его взгляд был полон теплоты, а не той холодной уверенности, что топила галеры с женщинами на борту. Я тогда понял, что он меня хочет.

Чего хочу я, стало понятно на следующий день. Когда мы утром попали под холодный дождь, Стэн поволок меня в раздевалку и обтирал теплым полотенцем. Его обнаженное тело. Красивое, мускулистое. Не то что бы я не видел до этого голых ребят. Но это тело было доступно. Доступно в любой момент. Стэн сам сказал, что если я решусь, то он поддержит меня. Он, конечно, говорил о близости. Переживания, которые, казалось, загнали в гроб две мерзкие девицы, они вернулись ко мне. Я снова вспомнил о сексе. Однако секс тут был другого рода.

С девушкой ты можешь не только переспать, а выйти на улицу, обнять у парковки, поцеловать прилюдно в магазине, познакомиться с ее родителями, подарить цветы на площади, сходить в гости вместе и сидеть на мягком диване, держа ее на коленях со сцепленными пальцами рук. А с парнем?

Ничего такого не может быть с парнем. Даже с очень красивым парнем.

Это был не секс, это называлось – отношения. Общественные и личные отношения. Я задумался. Горькая правда открылась моему взору. Та правда, которую мне высказал Стэн. Я мысленно заменил красивую девушку из грез на вполне реального Стэна, и мне это не понравилось. У нас не могло быть отношений. Мог быть только секс. Секс, о котором никому не расскажешь.

Мораль говорила отчаянное «нет». Но тут пришла физиология. А против неё я оказался бессилен.

Я не смог ничего поделать, когда Стэнли крепко прижал меня к себе и, подняв мою голову, впился в губы.. Мой рот открылся, и его язык сначала робко, а потом дерзко загулял по зубам и прошел в горло, глубоко-глубоко, я чуть не задохнулся, но не от нехватки воздуха, а от восторга. Руки парня гладили мне живот и грудь. Я был счастлив…

Боже, я ждал этого много лет, и вот оно свершилось. Правда, не там и не с тем, но какая разница. Мне было здорово. Мы довольно долго ласкались и целовались, пока кто-то не зашумел в зале.

Дальше Стэн идти не решился. А мне было пока достаточно и этого для полного счастья.

Ну, мне так казалось.

До следующего раза.

У меня в комнате мы снова потратили уйму времени на один нескончаемый засос. С каждым новым проникновением в меня языка Стэнли я менялся. Я чувствовал эти изменения. Мне хотелось больше и больше. Тогда и тот, что болтается между ног, стал напрягаться. Никогда бы я не подумал, что у меня встанет на мужчину. Нельзя быть во всем уверенным до конца. Факт. У меня встал, и еще как. Так гладивший меня по промежности Стэн и заметил во мне перемены.

Стоит отметить, размер у меня не маленький. В смысле первичного полового признака. Я ж не знал до этого о своем достоинстве. Друг мой стал первым, кто оценил его. Во всех смыслах.

В его зрачках зажглась похоть. Чувство мне неведомое и от того страшное. Парень рукой залез в мои штаны и через минуту я дергался в экстазе. Кричать было нельзя, поэтому приходилось сильно сжимать голову друга и утробно рычать. Итог был невероятен.

Оргазм сделал меня рабом Стэна. Бесспорно. После каждую минуту я осознавал, что стремлюсь к сексу в любой ситуации и любым способом. И чем больше секса, тем больше его хочется.

Спустя время процесс не изменился. Спаривание с особями моего пола стало для меня смыслом бытия. Ну или хотя бы той радостью в жизни, от которой не устаешь и которая не приедается. Вывод был неприятный. Благодаря Клер я стал геем, благодаря Стэну я стал похотливым.

Но тогда выводы делать было рано. Стэнли стал для меня носителем секса. И я весь лег на его алтарь.

А Стэн был моим.

Только через неделю он решился заговорить о самом волнительном месте моего организма. Для него, конечно. О моей заднице. Я нащупывал во время ласк его инструмент: Стэн был готов всегда. Какая редкость у настоящего мужика. Да я уже и размышлять иначе не мог. Священный ужас лился по всему телу от таких мыслей, и лился мурашками удовольствия.

Я отказал ему. Мне страшно было получить в задницу инородный предмет. Но я его получил…

В один из прекрасных вечеров в моей комнате, когда вместо учебников мы изучали друг друга в обнаженном виде, Стэн целовал меня, как обычно, сзади. Он воспользовался положением и лишил меня мужского уважения одним резким движением. Мне оставалось только всхлипнуть и наслаждаться. Стэнли прекрасно умел заниматься сексом. И все, что он предлагал, входило в наш репертуар мгновенно.

Потом, в душе, я тоже понял, что засадить - не просто слово, а творческий процесс, приводящий к экстазу. Ух, как я имел Стэна. Его зад не был готов. И это было приятно.

Я многому научился у Стэнли. Многое у него перенял. И даже сейчас, спустя несколько лет, я ловлю себя на мысли, что делаю что-то, как он. И довольно часто.

Подводя итоги моего перевоспитания, можно сказать - прогресс был налицо. Я стал изящным, но крепким парнем со своим стилем в одежде, независимым характером, и обрел, что самое главное, уверенность в себе.

Скоро уже за мной по пятам следовали младшие сокурсницы, и энное количество красавиц пыталось назначить мне свидание, которое я тут же отвергал. А от этого они все больше в меня влюблялись.

Такое внезапное преображение отнюдь не сделало меня заносчивым. Просто я стал понимать, чего хочу и как этого можно добиться. Скромность осталась при мне, а умение не совать нос в чужие дела и вовремя смолчать не один раз давало мне фору.

Особенно позже, когда разразился большой скандал. Это интересное событие произошло спустя полгода после моего знакомства со Стэном. Все это время у нас с ним был секс почти ежедневно, и, естественно, что я поднаторел в амурных делах, став из новичка крепким знатоком. Но, опять же, об этом я сужу только спустя время. Да и то со слов парней, с которыми имел счастье переспать. А не произойди скандал, все могло пойти иначе…

А виной всему стал Стэн.

После рождественских праздников в команде, где он играл, появился новый тренер. И первое, что он сделал в этой должности, убрал группу поддержки - десять девчонок, отчаянно виляющих бедрами во время перерыва. А второе и самое обидное - увел у меня парня. Ну не думал я, что этот сорокалетний страшный мужичок так запросто охмурит Стэнли. На мой весьма придирчивый взгляд тренер имел все шансы попасть в список ста самых страшных созданий планеты. Однако…

Взгляд по уши втрескавшегося ведущего игрока говорил откровеннее слов и вполне исчерпывающе. Уже к началу семестра между нами было все кончено и секс, и дружба, и даже обыкновенные приветствия. Он, как покорная овечка, ходил за своим новоявленным «папочкой» - так его прозвали в колледже. Узнав, какие между нами были отношения, тренер строго настрого запретил Стэну даже смотреть на меня. Так, из лучшего друга он превратился в пустое место. А жаль.

А тренер имел счастье сидеть в тюрьме. Этот факт всплыл при появлении комиссии по надзору за персоналом. И покатилось-понеслось. Оказалось, что за неполных два месяца «папочка» успел почти совсем развалить команду, приобщить к однополому сексу пяток-другой игроков, и, что совсем забавно, посадить на иглу двух из них.

В тот день из кабинета директора дуло ветром мракобесия. Наш толстенький начальник изгонял дьявола во плоти.

Но я должен поведать кое-что интересное, касающееся лично меня и произошедшее в тот период. Неважно, что в нашем заведении быть геем перестало казаться страшным. Неважно, что другой состав команды соседние колледжи по инерции прозвали «педрилами», и победа теперь им только снилась. Важно, что я ощутил всю прелесть своего нового образа. Когда всех штормило, меня вынесло попутным ветром к другому, не менее экзотическому берегу…

Прямо во время завершающей стадии лицедейства «папочки» весь колледж, откуда - неизвестно, узнал всех иначе ориентированных особей. И поверьте мне, список был впечатляющим.

Придя в то утро на лекции, я обнаружил, что девчонки как-то странно шушукаются, глядя на меня, а в аудитории все ребята беспрестанно мне подмигивают. Перед самым звонком нервы мои не выдержали, и я громко и внятно задал вопрос сокурсникам. Какого черта тут происходит?

Кто-то тихо засмеялся, типа, как ведущий игрок в постели-то? У меня в башке переклинило. Вот ведь дьявол… Но я взял в себя в руки и с ехидцей произнес, что неплохо, и что это лучше, чем кое-что вылизывать. Все замолчали. Боже мой, я не контролировал свои слова в тот момент, но произнес все правильно, без стеснения. И знаю, эти слова спасли меня тогда.

Я уже не был тем робким дегенератом, что полгода назад. Теперь я себя уважал. И заставил других уважать себя. Прямо посреди комнаты я выпалил:

- Ну, я гей, и что?!

Для них это был громом среди ясного неба. Не увидев стыда, не увидев комплексов, они замерли. Я продолжил, стиснув зубы:

- Кто-то имеет что-то против?

Это был еще один урок. Люди уважают силу духа. Никто даже не пискнул в ответ. Конечно, мне помогло, что я был одним из лидеров в группе, да и во всем колледже. С аутсайдером бы такое не прошло.

Случилось так, что я стал первым, кто вслух заявил об ориентации. Уже через полтора часа меня допрашивал наш достопочтимый психолог. А еще через час об этом знал весь колледж. Через два дня на стэндах появились фамилии нестандартных граждан. И началось мракобесие. Их фамилии шептали за каждым углом, у каждого стола и перемывали все косточки, постоянно повторяя: «я был почти уверен, что он…», и в таком духе. Странно, но меня в списках не было. Возможно, за ненадобностью.

Начались повальные отчисления. Прикрываясь плохими показателями успеваемости, многих выгнали с позором. Многим досталось по шее от более правильных ребят. Те, что остались, были ниже травы и тише воды. Была отчислена и Клер.

Радовался ли я этому? Нет, наверное. Но я был героем. Ах, как это было приятно. Так приятно, что я забыл о своей большой потере.

Забыть окончательно мне помог появившийся на горизонте темнокожий красавец. Вернее не на горизонте, а в параллельной группе. Он подошел ко мне во время ленча, и спросил, что делает такой красивый белый парень в столовой в гордом одиночестве.

Я не испытывал особого пристрастия к неграм. Я не расист, поверьте, но не испытывал, и все тут. Но прямота его мне пришлась по душе. Конечно, сразу подумалось, а не разыгрывает ли он меня. Но нет. Бобби, был геем. Ленч мы провели вместе, общаясь.

Он признался, что восхищен моим заявлением, и что сам не скрывает личной жизни. Он хотел со мной подружиться и переспать…

Тут я осознал, что имею немалый спрос у ребят, помимо Стэна. Особенно, когда в зрачках Бобби заиграли те же искорки. Однако я решил не спешить с этим делом. И в тот же вечер в комнате Бобби мы занимались сексом. Мне в диковинку оказалось его шоколадное тело и черный... ну сами знаете.

Вообще можно понять тех ребят, что кайфуют от близости с чернокожими. То ли это от резкого контраста цвета, то ли от психических наклонностей с мазохизмом. Но я скажу так: увидев его темные ладони у себя на теле, а свои белые - на его, я не смог уже отказать себе в продолжении. Конечно, главным аргументом был младший Бобби. Такой же, как у меня, только черный. Факт совпадения мы оба, удивившись, сочли не случайным.

В тот вечер я понял, от чего так стонал Стэн, и сделал первые шаги в сексуальной акробатике. По причине наших размеров позы выглядели нелепо, добавляя к удовольствиям массу неудобств.

Боб был в восторге. Я тоже. Переночевал я у него.

Через неделю использованный Стэн был позабыт. Даже при последующем его появлении я уже не испытывал к нему никаких чувств. А вернулся он довольно скоро.

Если в колледже все было прекрасно, то дома наступило настоящее пекло. Семья приняла меня в штыки: отец рвал и метал, мать стала называть педиком. Каждый день, возвращаясь домой, я имел удовольствие выслушивать причитания и оскорбления. Правда, до тех пор, пока не попросил комнату в общежитии от заведения.

Я устроил небольшую распродажу. Кстати, охотников заиметь вещички гея оказалось много. Собрал оставшиеся шмотки и перебрался в комнату с видом на площадку и изгородь, где первый раз меня обнял мужчина. Жутко смешно.

Родителям напоследок сказал, что если переменят мнение, то пусть прилюдно скажут об этом. А так как я прекрасно знал, что подобный исход невозможен, я хлопнул дверями и ушел.

Бобби жил в соседней комнате. Совпадение? Возможно.

Наступила пора раздачи лимонов. Все заведение ходило с кислыми минами. Мы узнали про тренера и итоги его работы. Про ребят, которых он совратил, у которых до этого не один год были девушки, а у кое-кого и беременные. Двух парней родители забрали в клинику для наркоманов - тренер пристрастил их к игле. Для всех это стало шоком.

Самого «папочку» увозила полиция. Его выводили в наручниках и при всем народе посадили в бронированный «BMW». А до самого конца рядом с ним маячил мой бывший. На этого сопляка жалко было смотреть. А его унижение действительно было ужасным. Он был выставлен чуть ли не главным пособником.

Правда, позже все улеглось. И эта сволочь приперлась ко мне. Естественно, я его выставил. Но получилось некультурно как-то, прилюдно.

О наших отношениях с Бобби знали многие. А появление у двери бывшего ловеласа номер один мне не сулило ничего, кроме проблем, разумеется. И одно то, что его гладил и целовал, а вполне возможно и трахал этот страшенный урод, вызывало во мне омерзение и презрение. Я ему так и сказал. При всех.

Стэн пал. Как личность. Подсел на пиво и коктейли. Перестал бриться.

С уходом тренера исчезли и его чары. Стэн осознал, какую ошибку он совершил. Но поздно. Думаю, раскаяние - это чувство, приходящее всегда слишком поздно и не дающее большинству людей никакой пользы. Мало кто делает выводы и учится на собственных ошибках. А тем более на чужих. Последнее - вообще высший пилотаж.

Я учел ошибку Стэна. И по этой причине послал его на все четыре стороны. Хотя, не скрою, руки так и тянулись прижать его к себе и всадить поглубже, за все грехи тяжкие. Но… На этот раз физиология осталась ни с чем.

Она вполне удовлетворялась теперь беззастенчивым и более беспринципным Бобби. Спал я с ним то у него, то у меня. И слух о нас разнесся повсюду. Может просто Боб, не скрывая своей ориентации, трезвонил о собственной красоте и размерах каждому встречному. А может, мой хваленый героизм сделал из меня популярную личность. Но как бы то ни было, мой черный дружок, не желая от меня отставать, легко делал себе имя, приспуская штаны перед девчонками, которые, как я сам смог убедиться, зачаровано глазеют на его младшего. Да, он был меньше меня обременен моральными принципами, мне не удавалось образумить или повлиять на него. Все было тщетно. Но в постели к Бобби претензий не возникало. Мы стали идеальной парой. С рейтингом выше, чем у директорской четы.

А после детального разговора с самим директором, когда на прощание он сказал, чтобы я старался не перегибать палку, нашим отношениям с Бобом был дан официальный зеленый свет. Я говорю об этом по причине поразительности ситуации. Как же могло случиться, что совсем недавно метавший громы и молнии на нестандартных директор, стал так добр к нам? Просто мы явились новым доказательством демократичности нашего начальника. Вроде как и в нашем колледже есть место равноправию.

Доверять такому отношению было нельзя. Очень свежи еще в памяти массовые отчисления, а некоторых особо одаренных гоняли до сих пор. И равноправие могло выйти нам боком. Боб тоже это смекнул. И вовремя ведь.

Но мы уже наделали массу шума, и молва шла впереди нас, кое-где вызывая то отрицательную, то положительную реакцию. Многие спрашивали, каково быть геем. А девчонки теперь видели во мне лучшую подругу.

Объяснить все очень сложно. Еще сложнее понять. Я никогда не разделял геев на пассивных и активных. Просто причин не было. А другие разделяли. И в основном - обычные ребята. Из разговоров с ними я и узнал о такой сортировке. Мне пришлось искренне удивиться стойкости подобного суждения. Мне и в голову не приходило подобное. Как представитель обоих сортов геев, я, как мог, развеивал их домыслы. Напрасный труд. Вскоре я оставил эту затею. Из-за Дэниса.

Он стал третьим моим парнем.

Еще задолго до нашего знакомства мне не раз приходилось сталкиваться с ним в колледже. Мы участвовали в нескольких театральных постановках, в прыжках в длину, но ни единого раза не обмолвились и словом. Однако он был кое-чем примечателен. Дэн был по-своему красив. Мне он нравился очень. Бобби тоже. Его лицо было немного детским в совокупности с небольшим ростом и стеснительным взглядом, создавая полную иллюзию своего рода мальчика-конфетки. Его так и хотелось облизать всего, нежить и лелеять, короче - полный перечень романтики. Девочки, особо охотливые до такого рода натур, липли к нему, словно мухи на мед. И обламывались при первом же контакте. Дело в том, что Дэнис был каратистом. И телом и душой. Этот мальчик легко мог вырубить любого громилу одним движением. Тяжело было поверить, что за внешностью скрывается совершенно иной человек: довольно резкий и холодный. Только один раз он открыл свое сердце. Своей подруге - высокой блондинке Николь. Одно время они были неразлучны. Но на той фазе, когда я стал его другом, их отношения, вероятно, иссякли. Сердце Дэна было разбито. Николь растрезвонила всем, что беременна, и что Дэн с женщиной может только «войти и выйти». Для мужчины это удар ниже пояса.

Мне было жаль его. Пусть я и не знал этого парня - я его понимал. Сам имел несчастье попадать в подобные ситуации.

Мы познакомились на вечеринке у бывшего выпускника колледжа. Было полно народу, знакомые и незнакомые, и те, кто не имел отношения к учебе. Естественно, я пришел с Бобби. Вокруг нас сразу образовалось свободное пространство. Как обычно. Демократия демократией, а отношение сразу не изменишь. Нас немного сторонились. Ведь быть крутым парнем и разговаривать с геем - разные вещи. Но после нескольких банок пива крутизна стала идти на убыль, и у нас появились собеседники и собеседницы. Девушки подсаживались узнать, чем завести парня, и перенять опыт, а ребята осторожничали, задавая абсолютно тупые вопросы. В общем, мы не были лишены общества.

Тут и появился Дэн. Уже под парами. От него, словно от прокаженного, шарахались все женщины. Он был один, и плюхнулся на диван с перекошенным лицом.

Да, Николь потрудилась на славу, и мы с Бобби наблюдали, как работает механизм женской взаимовыручки. Она выставила парня полным подонком. И это после года отношений. Так что к нему никто и близко не приближался.

Я и Боб - вероятно, мы оба - желали затащить этого горемыку к себе в постель. Но подходить к каратисту, да еще в таком состоянии было опасно. Так что мы просто пялились на него время от времени и попивали коктейли.

Странно, но я пропустил момент, и только Боб толкнул меня в бок и сказал, что Дэн на нас смотрит. Он и правда, не отрываясь, глядел на нас. То на меня, то на Боба. Сначала я струхнул. Мало ли, что там может быть у него на уме: его взгляд был довольно странным.

Мы перепугались, когда он вразвалочку, подхватив банку с пивом, подошел к нам и попросил разрешения присесть. Само собой мы согласились.

Черт подери. Дэнни оказался приятным собеседником. Правда, он тоже сразу поинтересовался, кто из нас пассивный, а кто активный. И удивился ответу. Но потом мне удалось первый раз заставить его улыбнуться. У нас было общее хобби - астрономия. Естественно, было о чем поговорить. Боб пару раз сделал попытку перетянуть внимание на себя, но неудачно. Он немного посидел с нами и свалил к сидящим у телевизора девчонкам. Дабы тут же сделать рекламу самому себе.

Оказалось, Дэну не нравился Бобби. Слишком хамоватый и слишком вульгарный. Тогда я рискнул и спросил, нравлюсь ли ему я. Дэн покраснел, но ответил положительно. Он стеснялся. Я его поддержал, за что был вознагражден.

Вот так, медленно, Дэн стал доверять мне. Мы просидели несколько часов друг с другом и узнали много интересного. Я немного рассказал ему про секс с мужчиной. Он поведал мне о женщинах, коих, как оказалось, у него было достаточно. Скоро мы изрядно напились и громко смеялись, в основном, над моими шутками.

Народ косо на нас поглядывал: я оказался единственным, кто общался с Дэном. Среди изоляции ему было хорошо в моем обществе, и он оценил мое отношение к нему.

Во время очередного похода в туалет Дэн прижал меня к стене, а я немедленно впился в его красивый рот. Как только мои руки добрались до его тела, я отпустил тормоза. В течение нескольких минут я довел парня до состояния эйфории простыми поглаживаниями и поцелуями. У него оказалось по-настоящему великолепное тело.

Также резко я остановился. Дэн был в прострации: он заглотил наживку. Остальное уже было делом времени.

Снова сидя на диване, я уже наблюдал, как мучительно проходит процесс восприятия в нем. Как его глаза начинают блестеть от близости. Как его характер и выдержка борются теперь с желанием, посеянным мной, а твердая ладонь останавливается, уже почти опустившись на мое колено. Он постоянно облизывал губы, и кончилось тем, что он оставил заметный засос у меня на шее. Причем прилюдно.

Все таращились на это зрелище. Как раз в тот момент вошла со своей свитой Николь.

Удивлению не было конца. У нее началась истерика. Да, женская ненависть не знает границ. Ее месть сорвалась: бой-френд не только не мучился, а даже вовсю развлекался. Весь свой гнев она обрушила на его бедную голову. Дэниса коробило от каждого слова. И тогда я понял, что должен защитить его. Потому что он сам был на это не способен.

Для нормального мужчины опуститься до конфликта с разгневанной девушкой смерти подобно. Язык слабой половины человечества остер и пронзит любого в самые потаенные места. Поэтому Дэн молчал, обливаемый потоками грязи. В основном темой Николь была беременность и сексуальное поведение её бывшего. На этом я и сыграл.

Я сказал, что если ей не нравится Дэн, то я с удовольствием заберу его себе, и что мне секс а-ля «войти – выйти» в самый раз. И терять такого красавчика я не намерен. Так что она может отвалить и пойти сделать еще парочку абортов, о которых и так все знают.

Она пыталась заехать мне по физиономии, но не зря я упражнялся со Стэном. Мне легко удалось заломить ей руки. Так, глядя в лицо женщине, я первый раз произнес слово «шлюха». И Николь, и свита испарились с вечеринки моментально. Я не знал, что последует за этим.

На следующий день я понял, что приобрел лютого врага. Одновременно заимел кучу друзей и полностью завладел новым парнем.

Дэн как-то незаметно свалил с поля боя. Униженный, он наверняка не подошел бы ко мне и на пушечный выстрел. Но случилось иначе.

Со мной стали разговаривать все те парни и девчонки, которые терпеть не могли Николь и кучку ее стервозных зайчиков. Моя популярность взлетела до небес. Многие в случившемся видели и собственную месть. За несколько дней эпизод оброс слухами и сплетнями, превратившись в сплошную трагикомедию.

А следующим вечером на пороге моей комнаты появился Дэнис. Как он признался, пришел не за сексом. Мне было все равно - будет между нами что-то или нет. С этим симпатягой было просто приятно болтать ни о чем. Он поинтересовался, почему я не пристаю к нему. Оказывается, по его теории гей обязан грязно домогаться мужчины, чтобы под того лечь. Странно, парень священно в это верил. И верил в свою гипертрофированную активную сущность.

Напоив его чаем, я показал ему буклеты для геев, журналы и прочую лабуду. В его мировоззрении произошел сдвиг. Тот факт, что после его отказа переспать со мной я не выставил его за порог, был для него подозрителен.

Уходя от меня, Дэн пообещал больше не приходить. Но мы расстались друзьями.

День спустя он явился уже в качестве любовника. Тихо попивая стандартный чай, он все ближе подсаживался ко мне. Я добился своего: Дэнис сам спровоцировал близость. И еще какую… М-да, вот они, хваленые мужчины, кричащие на каждом углу о своей трепетной любви к женскому полу, блюющие от слова «гомик» и презрительно фыркающие при слове «задница». При правильном обращении и соблюдении инструкций, они меняют направление на диаметрально противоположное, становясь довольно сносными любовниками.

Дэн, накинулся на меня голодным зверем. Для начала он возжелал проделать все как с женщиной, но я не дал ему возможности закончить наш первый секс столь банально.

В ту ночь я применил некоторые накопленные знания. И, засыпая, услышал лестные слова «ты - супер». Парень тихо сопел, уткнувшись мне в подмышку, невероятно довольный потерей своей невинности и столь драгоценного мужского достоинства. Я наглядно продемонстрировал ему, как, не отдавая себя, мне удалось доставить обоим удовольствие.

Утром ему захотелось еще. Да всегда пожалуйста. Ради его классной задницы я вновь пошел на подвиг, в течение часа гоняя его по кровати.

Если честно, то в первый раз, можно сказать, я не получил никакой информации о способностях парня, и был готов согласиться с кое-какими словами Николь. Но… В следующий заход в мою комнату он проявил больше инициативы.

Дэнис вытворял такие вещи! У меня закрались сомнения в том, что он никогда не был с мужчиной. «Войти и выйти» - забудьте. Несчастная Николь не получала и малой толики всего того, что скрывал в себе каратист. На следующее утро уже я чувствовал себя ущемленным бездарем. И слова «ты супер» в его устах теперь звучали обычным подколом. Причиной столь бурного поведения оказалась удивительная натура самого Дэна. Я стал единственным, кто пробудил все его потаенные желания к реальному воплощению.

Рассказывая днем обо всем Бобби, я сам себе не верил. Боб без стеснения пожелал услышать все подробности. Его комментарий был краток: «Уау».

Стеснительный по природе Дэн подавлял свои недюжие таланты. А мне предстояло учиться у него. И я стал прилежным учеником, впитывая в себя все до капли. Даже когда к нам присоединился Бобби. Даже когда наступала пора последних экзаменов и выпускного вечера.

Впоследствии Дэн часто писал мне в Нью-Йорк, приезжал сам и вместе с совсем молоденькой женой. Забегу вперед, объясняя, почему же я так подробно остановился на Дэнисе. Ведь именно Дэнис спровоцировал Питера сделать мне предложение. То есть я обязан ему мужчиной своей жизни. И, по иронии, он же постоянно вызывал наши ссоры и истерики Пита. И он же был тем, кто помимо него бывал в моей кровати.

Полагаю, кратко, но содержательно.

В те дни парень настолько увлекся сексом со мной, что неожиданное подключение к нашей паре третьего участника в лице Боба прошло гладко. Мой чернокожий друг тоже почувствовал себя дилетантом в сравнении с природным даром спаривания Дэниса. Хотя Дэн не позволял ему многое из нашего с ним репертуара, объясняя это особым ко мне отношением.

Я был на седьмом небе от такого расклада. Имея в наличии двух великолепных ребят, мне с трудом удавалось держать учебу на уровне. Тем не менее, и я, и они оба, не без моей помощи, естественно, экзамены сдали хорошо.

И тут встал вопрос, о котором никто из нас не задумывался. Что дальше? Боб решил уйти в адвокаты, и подал заявление на дальнейшее обучение в Филадельфию. Похвально, исходя из факта, что имя его ныне достаточно известно в Штатах. Думаю, его выбор был верен…

Дэнис переместился сначала в Бостон, получив работу экономиста в автомобильной компании. А потом, как я уже говорил, судьба принесла парня в Большое Яблоко, с которым и я сам связывал немало надежд. Я не испытывал особых иллюзий относительно собственных возможностей. Но, господа, чего может добиться молодой человек, имея приятную внешность, хорошую фигуру, дар очаровывать, самостоятельность и диплом экономиста?

С такой мыслью я купил билет на самолет в Нью-Йорк.

Колледж с чувством облегчения выпроводил меня, избавившись разом от гея-героя и «особо страждущей натуры» - такое почетное звание присвоили мне вместе с дипломом на вручении сертификатов образования.

Возможно, я должен был плакать на выпускном вечере, прощаясь со всем этим. Ничего подобного. Меня колотило жутким ознобом - то ли от простуды, то ли от чувства близости неминуемой перемены бытия. Мне искренне жаль было расставаться со своими ребятами. Искренне, правда. И в сто раз мне ныне легче, что мы трое остались друзьями. До сих пор.

Родители пришли на церемонию. Похвально. С ними единственными лично пообщался директор, вызвав умиление матери. И я в первый раз за восемь месяцев поговорил с ними. Без криков и ругани. Черт подери, это было важно. Я вновь обрел свой родной дом. Мне было куда вернуться, я мог позвонить сестре, рассказать слухи маме и выслушать назидания папы. Грустно, вот ведь как…

Но время неумолимо текло. Я словно ощущал его поток, смотря на пушистые облака из иллюминатора самолета. Такие белые, невинные. Мне было очень страшно за свое будущее. Этот прыжок в никуда мог иметь печальный исход. Розовые очки - не мой стиль, но толика надежды теплилась где-то рядом с уверенностью в собственных силах.

В восемь утра в самый разгар лета я сошел с трапа авиалайнера и ступил на землю Нью-Йорка. Солнце светило мне в затылок, подгоняя к зданию аэропорта.

Здесь все казалось гигантским. Посадочная полоса, зал получения багажа, масса народа, в сутолоке спешащего по делам. Мне взгрустнулось. Похоже, я один никуда не спешил, не имел тут дома, да и цели тоже.

Хотя нет, вру... Цель была. И выполнение ее требовало немедленных действий. Так что я тоже спешил. Вот, я соврал еще раз.

То, что жители этого мегаполиса по натуре патологические обманщики, мне сообщили еще в детстве. Крепкая нелюбовь к столицам впиталась с молоком матери. На самом деле все обстояло иначе. Город любит победителей. Сущая правда. И я хотел победить. Мне казалось, что я смогу показать всем, на что я способен.

Наверное, каждый чахлый провинциал грезит такими маниакальными идеями. И пока такси везло меня к безымянной дешевой гостинице, я понял, что идеи эти гроша ломаного не стоят. Вокруг был народ. Много народа. Очень много. Невероятное количество моих потенциальных конкурентов и в жизни, и в работе. Мне стало дурно.

Я вышел рядом с одним из бесчисленных высотных сооружений. Именно тут мне посоветовал снять квартиру таксист. Мерси таксисту. Что бы я без него делал? Стечение неведомых сил повело меня в единственно правильном направлении. Я сказал бы - слава Богу, если был бы верующим.

Низенький мужичок в холле посоветовал обратиться в квартиру номер 1870. Черт, именно такая сумма лежала у меня в кармане. Знак судьбы, не иначе. С семнадцатого этажа была видна Статуя Свободы. Круто. Посредник охотно показал все плюсы и минусы жилища. Широкие окна, большая ванная, здоровенная кровать, навевающая вполне определенные мысли о пристрастиях бывших хозяев, - мне все понравилось. Я согласился сразу расстаться с пятьюстами долларами, чтобы не дать уплыть этой обители в другие руки.

Но вот незадача. Сделка могла произойти, только если клиент подтверждал наличие места работы в городе или в предместьях. Уныние вселилось в мою душу. Посредник все же дал мне адрес и очень удивился, когда получил ответ на свой вопрос, как долго я уже в городе и много ли квартир посмотрел. Я взглянул на часы и сказал, что в городе почти три часа, и он был первым агентом, который мне встретился.

Мужчина долго смеялся, думая, что я шучу. Встречи с ним многие добиваются неделями, а вот так прийти и снять жилье здесь, в центре, просто невозможно.

Оказалось, возможно. Удача была на моей стороне.

Я прошел пару кварталов, читая объявления на витринах и стэндах. Меня интересовала работа. Конечно, мне пришлось достаточно читать о проблемах трудоустройства в Нью-Йорке. Я изучал проспекты и вдавался в подробности будней делового Яблока. Поверьте, печатная версия будней - бледная их тень. Точно говорю.

Агентство встретило меня в лице тощенького клерка с ужасным именем Дик, вылупившего свои зеленые глазенки на мой небольшой скарб. Он был немногословен и заявил, что у него тоже есть клиент на номер 1870, и тот вполне сносно работает на автостоянке неподалеку. Парень ясно давал понять, что шансов я имею ноль.

Я все равно зарегистрировал заявку и попытался с достоинством удалиться. Клерк язвительно сообщил, что ночи в Нью-Йорке холодные. Придурок.

В двух конторах меня даже не выслушали. В одной прием закончился. В еще нескольких я занял очередь на собеседование. Ноги мои ныли от ходьбы в ботинках, а тело изнывало от жары. Вот дебил, скажут некоторые. Какая глупость - искать работу в самом центре города. Да, и правда. Действительно, это была идиотская затея.

Спустя четыре часа блужданий я думал, что умру. От удушья и от бессилия. Оставалось только утолить жажду у ближайшего автомата с колой. Что я и сделал. Автомат стоял в приемном зале банка. Там было тихо, и только несколько ребят сидели у двери с табличкой «управляющий».

Мне было худо. Я уже думал, как переночую под мостом, а завтра все будет так же. Потом снова и снова. И мне либо ехать домой, либо сдохнуть тут, как бродяжке.

Большое Яблоко сжалилось надо мной. Не знаю, может я ему понравился…

Оказалось, я был следующим. Куда?..

Дверь управляющего открылась, и приятная девушка обратилась ко мне:

- Следующий…

Я пришел в себя. Около двери столпилось еще десяток ребят, а девушка смотрела мне в лицо. Оказалось, я невольно занял сюда очередь. Вот ведь штука какая…

Я зашел в кабинет, совершенно не зная, зачем собственно. У меня в руке была банка колы, воротник расстегнут, а волосы немного взъерошены.

Мужчина в кресле, лет так под пятьдесят, поднял брови. Его слова словно отрезвили меня.

- Особо страждущая натура?..

Я промолчал, пораженный услышанным. Такое было невозможно. Бред просто.

- Что?

Мужчина улыбнулся.

- Вы производите именно такое впечатление. Импозантность.

Он загадочно причмокнул. И перешел к делу. Девушка улыбалась, но натянуто. Вероятно, она вообще не умела улыбаться.

- У нас особые условия...

Часть 2

Вот ведь как оно получилось. Сам того, не ведая, я попал на собеседование. Фантазия, скажете… Да, сильно смахивает на враньё. Но можете больше не читать, если не верите. Потому что дальше будет страшнее…

Мне самому показалось, что я - это Алиса, а мир вокруг меня - не Большое Яблоко, а Кроличья Нора, в которую меня угораздило провалиться. Но… Я сидел перед этим человеком в безупречно выглаженном костюме и хлопал глазенками, так как не сильно представлял, чего собственно от меня нужно.

- Мы не можем позволить себе взять не того человека… Экономист, вы сами понимаете, - должность в банке специфическая…

- Да, сэр...

Я поддакнул, потому как не знал, что говорить. Вероятно, это моё непонимание было принято за непринужденность. И замечательно.

- Вы что-то заканчивали? Расскажите о себе…

Мне пришлось порыться в кармане и достать диплом, заодно рассказывая свою историю. Кратко, в общих чертах; собственно и говорить было не о чем. Управляющий внимательно изучил бумажку и передал ее мне обратно.

- Скажите, что вы думаете о перспективах американской банковской системы ?

Я нахмурил лоб. Странно. Ну и вопросики. Хотя мне совсем нетрудно ответить. Я знал достаточно и имел собственные соображения о перспективах.

- Я думаю, что ее ожидает кризис через полтора года, а за этот год рост доходов сократится на двадцать шесть процентов…

- Отчего такая уверенность?

Отчего? Да знал я это, и все тут. Я ответил почему.

- Интересная теория…

Мужчина откинулся в кресле. Девушка, заслышав шум снаружи, вышла.

- Давно в Нью-Йорке?

- Ровно восемь часов и десять минут, сэр.

- Вы шутите… И что же, вы сразу начали искать работу?

- Нет, я сначала нашел жилье. Правда, без работы мне его не дадут…

Мужчина засмеялся. Думает, что вру. Сто процентов.

Он внимательно изучал меня, почти насквозь пронзал взглядом. Банка с колой в моей руке была настолько неуместной. Я внутренне поежился.

- Я обычно не принимаю скоропалительных решений…

Он поднялся и посмотрел в окно. Потом вновь на меня. Вероятно, в нем шел мучительный мыслительный процесс. И он снова сел.

- Сэр, а правда, что ночи в Нью-Йорке холодные?

Вот черт. Я сам не знал, зачем ляпнул эту гадость. Сейчас меня выставят отсюда. Дебил. И точно. Девушка тихо вошла обратно.

- Сэр, там спрашивают, долго ли им ждать?

Она вопросительно замерла. Управляющий подумал и вместо ответа задал мне еще один вопрос:

- В этом городе можно трудиться круглосуточно, вы готовы к такой работе?

Был ли я готов? Да сколько угодно.

- У меня есть выбор: жить под мостом или на работе, вероятно, я предпочел бы последнее…

О, боже мой. Что за язык. Какой маразм я нес на первом настоящем собеседовании. По мне положительно плакал один из местных мостов.

- Энни, скажи, чтобы не ждали. Прием окончен.

- Конечно, сэр.

Она удивилась и выпорхнула за дверь.

Вот, как пить дать - выставят идиота. Такого клоуна они, наверное, еще не видели.

- Меня зовут Саймон Блэк. Надеюсь, я в тебе не ошибся, молодой человек…

- То есть…

Я действительно абсолютный тупица. Меня спасла только правильная интонация. Собеседник не счел это предосудительным.

- Ты принят, Джон. Жду тебя завтра в половине девятого утра.

- Спасибо, сэр.

Я выдохнул, кажется, весь воздух из легких при слове «сэр». Везение было просто шальным. Может начать молиться и ставить свечки?

- Кстати, вот визитка. Пусть агентство свяжется со мной.

Он похлопал меня по плечу, подталкивая к двери.

- Желаю удачи с жильем.

Его улыбка означала что-то хорошее и не была натянутой. Я открыл дверь и уже за спиной услышал:

- Ночи действительно холодные…

Я вышел на улицу, словно в тумане, хотя ярко светило солнце, а толпа народа обтекала меня со всех сторон. Удивительно, но это уже не мои конкуренты за место под солнцем. Они все, можно сказать, мои коллеги.

Прошло полчаса, а все сразу изменилось. И приезжий провинциал стал другим. Меня на крыльях понесло в агентство недвижимости. А в голове крутилась цифра 1870.

За столиком все еще сидел этот худой с нелепым именем. Ну хоть режьте, не шло ему имя, и все тут. Какой он к черту Дик… Смешно.

Завидев спешащего к нему человека, он ухмыльнулся. Ну, возможно, он был чуть-чуть симпатичен, не более. Его зеленые глаза впились в меня. Я победно присел на стул рядом.

- Снова вы… Что, желаете забрать залог?

Я смотрел ему в лицо пристально, отчего он смутился. Странно, в голове появилась мысль: а не переспать ли с ним. Какая дикость. Смущение ему шло больше.

- Вовсе нет…

- Простите, но я завтра буду обязан оформить документы прямо с утра.

- Можно оформить их прямо сейчас.

- Не хотите ли вы сказать, что нашли работу?..

Я улыбнулся ему и протянул визитку из банка. Наши взгляды встретились. Определенно, я желал с ним переспать. Оставалось выяснить, а хочет ли этого он.

Клерк изучил визитку, и его брови взлетели вверх. Я продолжал весьма настойчиво рассматривать парня. Он повернулся и набрал номер. Повисла пауза. Наши взгляды снова встретились. Сейчас Дик стеснялся меня больше обычного, блеск где-то в глубине глаз выдал его. Он мой.

Парень спросил по телефону, назвав мою фамилию, и, вероятно, немедленно получив утвердительный ответ, поблагодарил. Он приподнялся за бланками. Теперь стало видно, насколько у клерка нежная кожа и ухоженные руки.

- Можно ваши документы?

Я вынул паспорт и страховой полис. И вновь принялся изучать линии его лица, уже приобретающего красноватый оттенок. И тут родилась идея.

Вместе с бумагами на квартиру он получил от меня листочек с несколькими словами. И мгновенно испуганно вылупился на меня. А я улыбался. Он сглотнул и продолжил писать. В записке я поинтересовался, что Дик делает сегодня вечером. Рискованно конечно, но хотелось ответа.

Среди переданных мне назад листочков я сначала увидел его записку: «После семи вечера». Ну и отлично. Даже замечательно вышло.

Спустя минуту, у меня в руке звенели ключи от квартиры номер 1870 в доме с видом на Статую Свободы. О чем еще можно было мечтать? Только о том, чтобы трахнуть парня, давшего мне их…

Если говорить серьезно, то трахнуть я его хотел гораздо меньше, чем заполучить жилье. Но одно другому не мешает. Так ведь?

Мужичок охранник поздравил меня с заселением и поделился несколькими тайнами дома, когда мы шли с ним вместе к дверям. Пока ему по должности приходилось снова показывать мне все убранство жилища, я наслаждался своим новым пристанищем. Проблем тут не было. Само собой была прочитана лекция о своевременной плате, о пользовании, и мужчина покинул меня в благоприятном расположении духа.

Я с разбегу плюхнулся на широченную кровать. Кайф невообразимый. Можно было расслабиться. Неужели я сделал за один день столько невыполнимых вещей одновременно? Нет, кое-что оставалось неисполненным. И легкая истома потекла по всему телу.

Приняв душ и вдоволь насмотревшись в окна при свете солнечного дня, мой страстный организм напомнил о необходимости обеда. Или ужина, или как там это теперь называлось в мегаполисах. Кушать хотелось страшно. В животе непотребно заурчало, и явить в скором времени своему новому любовнику такой стыд было неоправданной ошибкой.

Передо мной встала другая дилемма. Что же надеть, чтобы не выглядеть расфуфыренным франтом? Я был совершенно не в курсе последней и даже предпоследней моды, и по этой причине надел полуделовой костюмчик на запонках без галстука. Оказалось, вполне прилично. Черные ботинки, черный костюм, черные волосы... Вот ведь незадача…

И после легкого затравливания червячка в безлюдном ресторанчике с итальянским интерьером и поварами-китайцами, я не спеша поплелся в самый дешевый из всех салон красоты, оказавшийся на поверку обычной парикмахерской с обычным набором услуг и модельных стрижек.

Крупная женщина средних лет помогла определиться с типом стрижки и усадила в кресло, из которого вылез уже владелец не длинных вьющихся прядей, а какой-то чумной пацаненок, выглядевший лет на восемнадцать, с ежиком. Черт, зеркало наглядно показывало, что я стал офигительно симпатичным парнем.

Тетка подтвердила моё мнение, надушив благовонием из бутылочки с надписью «Detrex». Наличие баков при отсутствии челки решил оставить на потом.

Крутясь у зеркала, я поймал восторженный взгляд молодой особы женского пола с ножницами в руках. Здорово. Мысленно ответив ей «извини, детка», я выскочил на улицу. Зазнайство - черта вредная. Кто же не знает об этом. Надо было избегать её любой ценой.

Два битых часа я гулял по городу. Заходил в магазины и приценивался. Мучил продавцов и уходил ни с чем. Про себя отмечая, где в скором времени следует купить кресло, а где компьютер. Вот это радость жизни. Чувство полноценного времяпровождения, чувство осуществленной возможности и наличия осуществимого желания. Однако час воплощения другого желания приближался вместе с надвигающимся вечером.

Накупив достаточно еды и постельное бельё «sens» на природной основе, я вернулся домой и постелил кровать.

Не знаю, в какое мгновение того дня у меня в голове родилась ассоциация со словом «дом», но с тех самых пор дом - это вполне определенное место. Место, имеющее первостепенное значение для меня в любой ситуации.

Глядя на нежные полутона постели, мне вспомнилось, что на свете существуют такие места, как бары. В которых люди знакомятся и возможно после проводят вдвоем время. Конечно, хотелось посетить именно гей-бар, но с моим пока никчемным финансовым состоянием мечтать о таком было нечего. Оставалось довольствоваться попадающимися на пути ребятами, разобраться в моем отношении к которым достаточно трудно. Я сразу решил для себя знакомиться только с приятными, умными, а главное обеспечивающими самих себя. И правильно поступил. Дурных, тупых нахлебников хватало везде и с избытком. И подкатывали такие ко мне и раньше. И раньше получали от ворот поворот. Зарабатывать себе на жизнь, копить на мебель и просадить все в компании собутыльника - простите, нет. Этого правила, переняв его зачатки на генном уровне от отца, я придерживался строго.

Без пятнадцати семь, прислонившись к толстому дереву, я стоял в ожидании милого мне на сегодняшний день клерка. То, что Дик не смылся раньше намеченного, подтверждал факт его наличия на рабочем месте. Через толстое стекло выглядел он не ахти. Мозг мой все еще размышлял о необходимости данного полового контакта, но как обычно был затуманен потенцией и принял положительное решение.

Ровно в семь табличка «открыто» перевернулась. Думая внести в эту встречу немного мистерии, я спрятался за угол, посматривая за дверями. Парень вышел и направился в мою сторону, озираясь по сторонам. Трудно было не понять, что встречаться со мной он жаждет не особо. Однако проскочить мимо я ему не дал.

- Ты не слишком рад встрече?

Я констатировал факт. Увертываться смысла не было.

- Я… Я не думал, что ты придешь…

- Неужели тебе не хочется хорошо провести время?

Только теперь он разглядел меня лучше. Конечно, стемнело, а моя фигура полностью была в тени. Но судя по открытому рту и восторженному взгляду, ему захотелось провести время со мной именно в этот момент. Виной тому мое обновление прически и душераздирающий запах, волнами идущий от костюма.

Говорил парень мало. Пока мы шли ко мне, можно было сосчитать слова по пальцам. Я догадывался, почему он столь немногословен. Но я ошибся.

Еще ошибка была в оценке его фигуры. Под расстегнутой рубашкой моему взору предстала кошмарная картина. Он был не просто худ. Дик был тощий. Да еще и исписанный кое-где татуировками совсем не к месту.

На груди красовалось имя Карлос. Мне сие показалось омерзительным. О чем я не преминул ему сообщить. Он вообще перестал разговаривать, смутившись окончательно. Я не дождался от него ни движения, ни намеков - ничего напоминающего начало близости. Пришлось просто спустить с Дика штаны и завалить на кровать.

Весь секс, простите за осквернение хорошего слова, мне напоминал игру в одни ворота с одним вспотевшим и бегающим по полю игроком. Понятное дело, в моем лице. Парень был никакущий. Вообще ничего не умел, а если и умел, то не делал. Полнейшее бревно, тупо дергающее ногами, слабо стонущее в особо патетических местах. Дело - дрянь. Мне с непосильным трудом удавалось скрыть разочарование. Дик же, думая, что его миссия выполнена, прижался к моему плечу и затих.

Дьявол. Мне было жалко парня. Фантазировать и начинать все заново мне не хотелось. В голове проскочило, что хреново началась моя личная жизнь в Нью-Йорке. Прогнать клерка я не мог, ощущение дерьмовой жалости приказывало не издеваться над менее способным собратом. Я повел его на кухню и накормил пиццей с кофе.

- У тебя было много парней?

Он спросил тихо, глядя мне в лицо. Сама скромность, твою мать. Я был зол на него. Да и на себя. Хотя отчего?

- Нет, не много.

- А у меня один…

Его взгляд блуждал по кухне. Следовало догадаться.

- Ага, Карлос?

- Точно…

Он снова смутился и медленно стал жевать пиццу. Карлос этот, старикан за полтинник, драл Дики раз в месяц у себя в доме за городом, ничуть не смущаясь малолетней дочери. Похоже, парню этого хватало для наполнившего весь его организм омерзения. Бедняга. Все игры в кровати сводились к «пошире раздвинь ноги и не ори». Отвратительно. Спать с другими мужчинами Дик не решался. Да и звали его не Дик.

- Неужели тебя вправду зовут Дик, по паспорту?

Клерк зашевелил губами. Тайна оказалась мрачнее.

- Н-н-нет. По рождению - Деккард.

- Чего, правда?

Какой кошмар. Даже имя было дурацкое. Лучше носить имя, созвучное с мужским половым органом, чем это погрузо-разгрузочное.

Я был преисполнен жалости и решил себе в ущерб подарить этому чуду природы один настоящий сеанс мужского секса с ласками и придурью, напомнив себе, что делаю это первый и последний раз.

Жизнь показала, что тот раз был не последний. Одно точно - самый худший. Оставлю позади рассуждения о необходимости этого поступка. Может быть, парень жил бы лучше, не имея шансов сравнивать. Может.

В ванной, отмыв клерка до блеска мочалкой с родины, я поглаживал пальцами это сухопарое тело на предмет эрогенных зон, а потом вновь утянул его на постель и стал измываться с закрытыми глазами, видя перед собой четко запомнившуюся фигуру Дэна.

Мне не было приятно, не было отвратительно. Было стыдно, когда очумелый от экстаза Деккард с вылезшими из орбит глазами бормотал мне на ухо что-то невразумительное про любовь.

А еще я хотел спать. Чудовищно. Поставив будильник на семь и виновато глядя на застывшего в нелепой позе парня, подкошенного сном, я прилег рядом и тоже заснул.

Так прошел мой первый нью-йоркский день.

Будильник прозвонил через пять минут после пробуждения. Я лежал в кровати, думая о предстоящем первом рабочем дне, знакомстве с новыми людьми, о задачах, которые, вполне возможно, сразу возникнут. Дик зашевелился и открыл глаза. Сон отрезвил меня. Сейчас мне было безразлично его настроение. Сам он мне более не нравился, и прошедшую связь я хотел забыть, как дурацкий эпизод.

- Нам больше не стоит встречаться.

Я заявил ему о моем решении в ванной, чистя зубы и обтираясь полотенцем. Парень опустил голову. Моя жалость прошла. Возникшие с его стороны чувства ситуацию только усугубляли. Наплевать. Я не могу быть эмоциональным с зацикленным чурбаном.

Правда, говорил я уважительно, дабы не обидеть. Ведь год назад мне приходилось испытывать то же самое. Я сам был отстоем. Но различия между мной в недавнем прошлом и этим клерком утром в моей квартире тоже были.

Дик, в сущности, обыкновенный тупица. Даже и поговорить как следует не удалось. Мне так и не довелось выяснить его интересов, хобби, отношения к работе. Все это осталось за кадром. Ковыряться в его моральных ценностях и приоткрывать саркофаг, в котором он спрятал сам себя? Зачем?

Деккард пил кофе, взяв обеими ладонями чашку. Даже не смотрел на меня. И слава богу.

Мышца на скуле его лица дергалась.

- Бросил бы ты встречаться со стариком.

- Я больше не смогу с ним встречаться...

Парень вздохнул. Я отвернулся к окну. Глядя на красноватый оттенок неба на востоке, почему-то пришла волна отчаянья. Не моего, его.

- Я ни с кем больше не смогу встречаться…

- Прости… - только и смог произнести я. Больше мне нечего было сказать.

Мы расстались у парадной. Мне в банк, ему - к серой опостылевшей жизни. Слеза, скатившаяся по его щеке, красноречиво свидетельствовала обо всей гамме переживаний.

Проводив взглядом медленно бредущую вдоль улицы фигурку Дика, я развернулся и усилием воли прогнал воспоминание о клерке. Навсегда.

В полдевятого в приемной отделения номер шестнадцать банка «Майлз», среди входивших на службу людей, посреди зала стоял молодой человек в деловом костюме с идеально повязанным галстуком. Входившие смотрели на него кто удивленно, думая, что это ранний клиент, кто подозрительно, принимая за посыльного с грузом утренней работы для них. Девушки, завалившиеся дружной гурьбой в дверь, оценивающе окинули взглядом, зашушукались и по очереди стали подмигивать. Человек истомно скосил взор на них и немного закусил нижнюю губу: все, как учил Дэнис. Эффект был сногсшибательным. Девчонки пялились и часто оборачивались, пока шли к рабочим местам.

Из кабинета вышел начальник, все так же безупречно выглаженный. Он подошел ко мне и, поздоровавшись, спросил, готов ли я к первому дню работы. Я кивнул.

Стрижка пришлась кстати. Мистер Блэк сам хотел попросить меня постричься. Он сделал мне ободряющий комплимент, сказав, что вчера взял бы меня на работу без вопросов, если бы я выглядел так, как сейчас. Приятно.

К нам присоединялись. Вокруг собрались все работники отдела. Пять кассирш - молодых девушек, все еще пялившихся на меня, посыльный - долговязый малый с зубами крокодила, менеджеры, финансовый агент, старый аналитик, бухгалтерша с грудью до пупка, и особо - ведущий специалист по ценным бумагам. Почему особо? Его раздевающий взгляд, прошедший по мне снизу вверх, я заметил сразу.

Ну вот. Нет, наверное, конторы, где не присутствовали бы геи. Он был ухожен, гладко выбрит и сексуален. Похоже, он был тут первым номером. Теперь это место должен был занять я. Сексуальности во мне было больше. И меньше физических недостатков, вроде кривых зубов и родинки на лбу.

В отделе работали еще люди, но по причине разъездов и дел они не присутствовали на утреннем сборище.

Я стоял с полуулыбкой, излучая положительные флюиды во все стороны.

Начальник представил меня всем.

- Это Джон, наш новый экономист. Прошу принять в коллектив.

Раздались возгласы приветствия. Подоспевшая не вовремя секретарша по имени Энни, которую я имел счастье лицезреть вчера, не отрываясь, глядела мне в лицо. Я сладко-приторно прищурился ей в ответ, от чего девушка моментально покраснела.

Через два дня мне пришлось узнать, что Энн - стерва, каких еще поискать. И покраснение лица с ней случается столь же редко, как вероятность смертельно подавиться устрицами по тысяче баксов за штуку.

Все заулыбались. Мистер Блэк доброжелательно похлопал меня по плечу.

- Пойдем, я покажу тебе рабочее место, молодой человек.

Отведя меня внутрь помещения и указав на узкий полукруглый столик с компьютером и стеллажом у стены, он пододвинул кресло. Странно потянувшись, прокомментировал:

- Я сам начинал отсюда... Тебе час на адаптацию и наведения собственных порядков.

Он отошел и принялся что-то рассказывать работникам. День для них пошел своим чередом. А мне надо было привыкать к новым условиям и вникать в суть процесса.

К полудню, оставленный наедине с принесенными кипами бумаг из кабинета начальника, я восседал в кресле из кожзаменителя с деревянными подлокотниками. Приходилось внимательно вчитываться не только в текст обоснований тех или иных решений, а еще придирчиво оценивать таблицы с уймой цифр. Калькулятор, очищенный мной лично от сора и грязи, мигал, подтверждая и опровергая итоги работы отдела за прошлый месяц, изложенные в отчете, который через два дня готовился к отправке в головной офис.

Ошибки в расчетах я замечал моментально. Записывал исправления на бумажку. Дело было хлопотным, а ошибок - множество. Пришлось копировать весь отчет, перемигиваясь с кассиршами, часть из которых намалевались, как я понял, больше обычного.

Сексуально мне они были безразличны, но не заигрывать с ними было выше моих сил. Заигрывать на расстоянии. Без последствий.

Мне было давно известно, что мужская задница - один из предметов обсуждения женской аудитории, и естественно дал повод, наклонившись за случайно упавшей копией. Чего-чего, а на попу я не жаловался.

Оставив девушек судачить о достоинствах нового работника по филейной части, я снова сел работать. Отчет, вернее его копия, вскоре пестрели пометками, исправлениями, перефразировками и пересчетом табличек. Судя по итогам в конце документа, дела у отдела шли не слишком хорошо. Я открыл новый блокнот и стал заносить свои мысли по поводу изменений в работе. Сразу набралось пять пунктов. Некоторыми вещами, приносящими немалый доход, отдел совсем не занимался. Другие еле держались из-за отсутствия должного к ним внимания.

Отказавшись от ленча и убив время с двух до пяти на исследование структуры всего отдела и конкретных личностей в частности, мне стало казаться, что некоторые граждане приносят фирме только вред, нежели пользу. Имея строго иерархическую подчиненность сверху вниз, отдел блуждал в районе девятого-десятого места из семнадцати возможных. Строго формулируя итог, можно было сказать: беда была в том, что люди приходили сюда отработать день и уйти. Фонтанировать идеями и блистать креативом тут было, похоже, не принято. А жаль.

Передо мной встал выбор. Начать лезть напролом сразу или растянуть свои соображения на более длительный срок. Подумав немного, я решил усреднить путь.

В полшестого в кабинете мистера Блэка, вместе с ним самим и ваявшим отчет специалистом по ценным бумагам, или просто Остином, мы сели разбирать мою работу. Остин то и дело поглядывал на меня мельком, опуская взор к отчету.

Мои замечания, отмеченные красным, превратили листы в кровавое месиво, один вид которого вселил в специалиста трепет. Ближе к середине обсуждения его презрение к новичку сменилось растущим уважением. Да и начальник заметил, что мои формулировки лучше подходили, а исправления некоторых особо грубых ошибок были жизненно важны для отчета. Дискуссия окончилась моей полной и безоговорочной победой. Я получил работу на завтра: переделать все и подготовить номенклатурный анализ, приложив все в один документ.

Как же я был рад, что не был уволен в первый же день. Безумно рад. Заодно оказалось, что и отчеты с тех пор легли на мои плечи полностью. Из-за них приходилось сидеть допоздна, брать домой, объясняя пришедшим ребятам, какого черта я делаю вместо бутылочки пива и их изящной персоны.

После закрытия я был отпущен до завтра. Мистер Блэк уважительно похвалил меня и высказал надежду, что я и дальше буду усердно приносить всем благо, как сегодня. Попрощавшись со всеми, я вышел из банка и пошел домой.

По пути одиночество, давно позабытое, напомнило о себе. Впервые за последний год у меня не было парня под боком. Пустая квартира встретила меня гробовым молчанием. Стало грустно. Ужин в одиночестве, теплая ванна немного успокоили, однако не вернули бодрости. Я понял: секс моё лекарство от апатии.

Усевшись на подоконник и смотря вдаль на мерцающие огни города и рекламы, отблеск волн в заливе, я торжественно пообещал себе найти достойного индивида в ближайшее время. Обхватив колени руками, я начал читать «Целесообразность активации скрытых методов конкурентной борьбы» Стивена Эйшли.

Я заснул задолго до полуночи с книжкой, и утро наступило для меня гораздо раньше. Еще не включился свет в соседних домах, прожектор над статуей меланхолично покачивался от слабого ветерка. Я встал с постели и умылся ледяной водой из-под крана.

Еды в холодильнике оказалось негусто. Кусочки пиццы и пирожок - несерьезно для молодого организма. Идея совершить рейд в магазин возникла спонтанно.

Часы показывали шесть утра, когда я, в боевой готовности и с тридцаткой, схватил тележку в круглосуточном супермаркете. Лотки с чипсами, соусами, сухими смесями и другой дрянью были мной пропущены. Я наваливал в тележку капусту и лук с нижнего ряда, когда услышал за спиной смешок. Сзади стояли девушка и парень в форменной одежде магазина. И смеялись над моей позой. И правда смешной, даже в отражении зеркальных полок. Я недоуменно развел руками:

- Что, такое? Вам кажется это смешным?

Они перестали смеяться и притихли. Видно это были брат и сестра, так как физиономии у них очень походили друг на друга.

- Э, нет, сэр. Извините.

- Лучше бы помогли разобраться в этой куче.

Продавцы немедленно подскочили ко мне, присаживаясь и подавая овощи. Девушка, наверное, специально встала так, что сиськи ее оказались у меня под носом. Какое хамство. Больше не приду в это заведение. А нет, приду. Парень в наклоне шмыгнул носом у самой моей ширинки. ****ство какое. Я оторопел, возмущенный такой наглостью.

- Вы всех так обслуживаете или выборочно?!

- Только самых симпатичных… - таинственно изрекла девушка, напрягая груди, будто они сквозь тонкую блузку были незаметны.

Я подал руку парню, подняв его с колен и оторвав его взгляд от моей промежности.

- Ребята, не стоит делать то, чего делать не стоит.

Я произнес эту чушь с деловым видом и покатил набранное к кассе. Они оба проследовали за мной. Мне это не нравилось совершенно.

- Отстаньте… - прорычал я на них, и парочка скрылась за прилавком.

Даже не помню, сколько денег отдал. Мои мысли прыгали белочками, переставляя одну картинку с этим парнишкой нагишом с другой картинкой с ним же, но на моей постели. Да, ****ство было не у них одних. Оно было в моей голове.

Через пару дней ****ству был дан старт, и парень уже наяву валялся в кровати в квартире на семнадцатом этаже. Но это чуть позже.

Ежедневное утреннее собрание я встретил уже полноправным слушателем. Пока предлагать реальные дела было рановато, можно насладиться практическим воплощением чужих дел.

Меня познакомили с двумя посыльными, с менеджером автомобильного концерна, переводящего деньги через наш банк, и со здоровенным детиной - охранником, дежурившим после закрытия, на тот случай, если придется оставаться позже. Не шибко приятные люди, но необходимость с ними сотрудничать заставляла мило улыбаться.

Я сразу погрузился в шлифование отчета и к одиннадцати имел полностью готовый комплект бумаг. Номенклатура заняла еще полчаса. Все это легло на стол мистера Блэка. Тот был занят разговором с некой красавицей с пышными волосами и затянутой в корсет по самое нехочу.

- Так быстро?

- Сэр, там совершенно нечего делать…

Начальник обернулся к девушке.

- Грета, познакомьтесь с нашим новым экономистом. Весьма способный парень.

Я был польщен. Она посмотрела на меня и, тихо улыбнувшись, протянула руку. А я, вместо того, чтобы пожать ее, наклонился и поцеловал. Не знаю почему, но ей это понравилось больше, чем ожидаемое пожатие, и она встала.

- Надеюсь, вы объясните мне причины недовольства моего руководства…

За моим столиком, листая договор, сводки, перечни, счета, прокламации, я пункт за пунктом рассказывал ей о пути денежных масс по нашим каналам, о переводах и переопределениях. Разжевывал стандартные схемы настолько подробно, насколько можно, пока она сама не поняла всё. Тогда и без моей указки она нашла несколько ошибок в подсчетах аналитиков ее компании.

- Ты хороший учитель…

Девушка, улыбаясь, плотно прижалась ко мне. Привлекательная, и не дура.

- Не хочешь пообедать вместе где-нибудь?

Я тянул с ответом, желая как можно мягче отказать.

- Ну пожалуйста, а то мне скучно в компании моего бывшего…

Удивительно. Такая красавица - и брошена. У мужика однозначно проблемы.

- Бывшего? У красивых женщин не бывает бывших….

- К сожалению бывают. Даже я не в силах изменить заложенное природой.

Я попался на эти слова. Не знаю, заметила ли она мой странный интерес к природе ее бывшего. Пообедать я согласился.

Не стоит говорить, что природа заложила в экс-бойфренда Греты немалую долю гомосексуализма. Также она постаралась и на ниве внешности парня. Он подходил девушке по красоте идеально. Бледная кожа, правильные черты англосакса, крепкое сложение - мне он запал в душу сразу. Я постарался сделать отрешенный вид, типа я не я и лошадь не моя. Майкл пожирал меня глазами с первой секунды. Пожалуй, даже косточки просвечивались рентгеном его взгляда.

- Грета, вы отличная пара, почему вы расстались?

Моё притворное поведение и наивный взгляд ввели их в заблуждение. А столь бесцеремонный вопрос натурально замаскировал ложь.

- Это долгая история… Мы вместе с учебы, уже лет десять…

Она положила в рот салат и улыбнулась. Её улыбка была очаровательна.

- И что же случилось?

- Ну, - Майкл замялся, - не все происходит так, как хочется…

- Верно, не все. Мне тоже пришлось расстаться со своим прошлым…

- Вот как? Наверное, прошлое было весьма бурным.

Его глаза блеснули адским огоньком. Думаешь, я тебе сейчас все и расскажу… Фигушки.

- Бурное прошлое я променял на карьеру. Это важнее.

Челюсти Майкла заходили ходуном. Какой скулятник - загляденье. Он тоже, по-видимому, представлял меня в своих объятьях, всем видом давая мне понять свои намерения.

- Я придерживаюсь того же мнения. Карьера - то, ради чего мы все сюда приехали.

Грета правильно перевела тему.

Как бы я ни хотел этого очаравашку, а клеить его в данный момент представлялось абсурдным. Пришлось до упора разыгрывать дамского угодника.

- Вы не в официальном браке?

- Нет, - моментально ответил парень.

- Правда? - я состроил мину и нанес удар: - Я бы не стал рисковать потерять такую женщину…

Моя ослепительная улыбка предназначалась не ему, а ей. Майкла передернуло, он выпрямился и перестал глядеть в мою сторону. Оставшееся время ели молча. Я подумал, что парень станет отличным любовником для меня. Вопрос - когда.

Вернувшись к делам, я обнаружил на моем столе папку неизвестного происхождения. Тут же появился и ее хозяин. Один из наших менеджеров, которых кликали не иначе как «волки» за деловую хватку и способность уговорить любого. Он принес мне новый проект сотрудничества с солидной фирмой, выпускающей алюминий на Восточном побережье. Проект, привлекавший нас к участию в их финансовом обороте.

Менеджеру было сорок с хвостиком, первые седые волосы уже появились на его голове, но в душе он оставался мальчишкой. Поэтому с запалом расточал хвалебные слова в адрес проекта. И еще он находился в постоянном движении, словно его дергали за ниточки.

- Надеюсь, процент будет не меньше десяти… Возможно двенадцать…

- Кто же даст двенадцать?

Такие проценты никто не мог обещать даже в фантазиях. Крутовато.

- Дадут… Ты нас плохо знаешь.

Я пожал плечами и стал раскладывать бумаги по порядку. Он еще подергался рядом и с пожеланием удачи ушел. На ознакомление я потратил полчаса. Вывод получился странноватым. Мне было непонятно, неужели я действительно балбес. Проект содержал по его словам бомбу и подход, изменяющий стиль компании. Бредятина. Вся грандиозность зиждилась на схеме перераспределения денежного потока клиента. Но какой бизнесмен в здравом уме будет реальные деньги переводить через ненадежную подставную компанию, а прибыль сливать через нас? Чушь. В цифрах крылось полное непонимание объекта проектирования. Я считал и пересчитывал по пять раз, сверялся с нашими кальками и насчитал крохи. Приток средств в размере двух миллионов и не более. Сущий пустяк даже для отдела.

- Два миллиона, - менеджеры забегали, когда я пришел к ним с этой цифрой. - У тебя получилось больше, чем мы предполагали. Это пессимистический расчет?

- У меня есть другой расчет, реальный, - оскорбился я.

Оказалось, что два миллиона - запредельная цифра для наших «волков». Выжать большее из них, по-видимому, было нельзя. Какие же это «волки», подумалось мне. Натуральные «овцы». Забрав у меня документы, они побежали выражать восторг управляющему.

Балбесом был не я. Отдел не работал должным образом, имея таких работничков. Сопоставив с проверенным мною отчетом за месяц, я понял суть. Тут все нужно было менять.

Изменения я решил начать с этого пресловутого проекта-бомбы. Для чего полез в интернет на сайт алюминиевой компании и скачал их официальный отчет перед акционерами. И засел за перекройку документа на свой лад.

Меня никто не отвлекал, подошедший тихо мистер Блэк, видя моё увлеченное занятие расчетами, постоял и так же тихо отошел. Цифры мелькали перед глазами, таблички, среднестатистические с отчета - все перемешалось в одну кучу, из которой я ловко выуживал нужное, занося в новые таблички и готовя реальный, цельный договор.

Когда я расслабленно вздохнул, стрелки показывали половину девятого. Ужас.

Охранник сидел в зале на большом дубовом стуле, однозначно приготовленном для такой огромной задницы. Он обернулся ко мне:

- О, вы уже закончили?

- Я не заметил, как все ушли…

- Управляющий просил не беспокоить вас.

Я направился к двери и хотел было попрощаться, но он меня опередил.

- Тут к вам девушка приходила…

- М-да, спасибо…

Конечно, я сразу догадался, какая девушка могла ко мне прийти, и даже знал, зачем. Проблема нарисовалась отчетливо. Не попрощавшись, я вышел.

Мне до смерти хотелось мужика. Организм хотел секса с любым мужским организмом человеческого вида. На воображаемом табло красовались два портрета. Если один пока был жутко далек, то на второй я имел основания надеяться прямо сейчас.

В магазине народу прибавилось. Все, кто возвращался с работы, приобретали еду и сопутствующие товары. В кассе тоже была небольшая очередь. Я проходил стойки, обшаривая проходы на предмет наличия не продукта, а встреченной мною утром парочки. Они могли смениться, уволиться, уйти перекусить, много чего могло произойти, поэтому, проходя по второму кругу, я потерял надежду и взял-таки тележку, скорее от отчаянья, чем по необходимости. Утренний парень помогал выкладывать сырные головы пожилой женщине. Вот он. Объект охоты собственной персоной.

Я остановился совсем рядом и прихватил молока, сырок и йогурт, который ненавидел. Пришлось делать вид, что выбираю товар, пока парнишка меня не заметил. А как только заметил, моментально метнулся ко мне.

- О, снова вы… Помочь?

- Да, конечно…

Он встал рядом и смотрел завороженно на перемещаемый мною в тележку баллон со сливками. Я встряхнул баллон и вопросительно посмотрел ему в глаза.

- Ты, наверное, знаешь, что с этим делают?

- Ну… в кофе добавляют…

- И только-то?

Я нарочито медленно облизал пересохшие губы. Парнишку заколотило мелкой дрожью.

- Наверняка можно придумать что-то поинтереснее… Так ведь?

- Ага. Поинтереснее… - зачарованно повторил он за мной. Пальцы его перебирали складки формы. Видно нервничал.

- Ну, - я ждал его реакции, - что же мне с такой штукой делать одному?

Тут до него, наконец, доперло, о чем я веду речь. Продавец засуетился.

- Я до десяти вечера работаю, раньше нельзя… - Тогда в холле двадцать третьего, сразу после.

Я развернул тележку и ушел к кассе. Отдал деньги за всякую дрянь. Да на черта мне нужен был этот йогурт?

Когда лифт опустился на первый этаж, Кенни уже стоял в холле. Парень в руках держал какую-то коробку. Я дал знак пропустить, и тот заскочил в лифт.

- Он подумал, что я несу пиццу…

Кен засмеялся. И действительно, сообразительный малец. Славный ход с его стороны.

Прямо в лифте я прижался к нему и поцеловал. Совсем чуть-чуть.

Коробку мы открыли на столе. В ней оказались пирожные и бананы.

Парень обнял меня и проворковал тихо-тихо:

- Я хочу провести с тобой время до утра…

Мои ладони гладили его короткие русые волосы и прижатые к голове ушки. Смачный мальчик. После истории с клерком совершенно другой тип. Какое облегчение.

Поцелуи были хаотичны, но профессиональны. Я начал его потихоньку раздевать. И тело ничего, достаточно спортивное.

Первый порыв удался на славу. Ртом он работал не хуже задницы. Мы вернулись на кухню и принялись есть. Глядя, как его язык искусно вылизывает йогурт из стаканчика, я снова завелся. Впервые мне довелось удовлетвориться размером кровати в квартире, достаточно большим, чтобы вертеть этим мальчуганом, пока не иссякли силы.

Кенни было двадцать три года. То есть он был старше меня. Поверить трудно. На вид не скажешь. Но вспомнив, каков на вид я сам, секс между нами сильно смахивал на подростковый.

До часу ночи мы лежали в постели, смотрели мультики и ели пирожные. Сгодился весь купленный йогурт. Кен вылизывал его у меня с груди и довольно урчал. Сливки я оставил в покое. После следующего спаривания сон одолел нас обоих одновременно.

Будильник немилосердно прервал мой очаровательный сон. В попытке привстать, я сзади был схвачен руками моего нового любовника. Он забрался на меня сверху и отнял еще двадцать минут дорогого утреннего времени.

Пришлось весь моцион проделывать в темпе, дабы не опоздать. Кен оделся быстро, поцеловал меня на прощание, и мы, наспех жуя последние сладости, юркнули в лифт.

Дежурный стоял в холле другой, мне повезло.

- До вечера, - подмигнул я.

- До вечера, - прищелкнул языком он.

К собранию я подоспел не то что вовремя, а с большим запасом. Очевидно, слишком спешил. По дороге, вспоминая вчерашний день, сделал для себя открытие. Прямо напротив дверей банка стоял сломавшийся автобус. Все ничего, да только этот же автобус полчаса назад я наблюдал, прощаясь с Кеном. Зачем тратить тридцать минут, если ходит транспорт?

Настроение у меня было хорошее. Причину моей лучезарной улыбки знал только я. Предстояло покрутить у виска наших «волков», показав настоящие идеи, а не хилые попытки напрячь мозги. Мой персональный проект ждал меня на полке, где я его вчера и оставил. Успев перечитать все заново до собрания, я был готов к неравному бою. Для начала положено было спросить одобрения вышестоящего начальства.

Коллектив собрался сегодня в меньшем составе: несколько дам из кассы получили выходной, а менеджеры, как нельзя кстати, после «головокружительного» успеха отправились в командировку. Самое время забраться на чужую территорию.

Мне была высказана благодарность от фирмы «Guest» в лице агента по коммуникациям с партнерами Греты Веккертон. Хорошо, что передавал все мистер Блэк, а не она сама. Не сильно хотелось продолжать весь этот фарс. Остин вслух заметил, что я, видимо, был заинтересован в столь тесной работе с Гретой. Я фыркнул, что она наш клиент и не более. Но интерес ко мне со стороны пользующейся тут популярностью персоны добавил интереса от всех остальных дам.

Начальник обвел подчиненных взглядом и сказал, что я даже знаю о перспективах банковской системы. Работники переглянулись и тихо зашушукались. Остин замолчал и сделал вид, что не расслышал.

В последующем личном разговоре секретарша обмолвилась, что вопрос о перспективах - дежурный для всех принимаемых на работу. И редко кто вразумительно на него отвечает.

Я сам пришел к Энни, чтобы разузнать ее мнение о работниках. Для сравнительных характеристик, начатых мной. Сначала она подозрительно отнеслась к моим вопросам. Её стервозность стеной отгораживала от любых попыток общения. Каменное выражение лица смягчилось, только когда моя рука легла на ее ладонь, а губы были в нескольких сантиметрах от ярко нарумяненной щеки. И эта ледяная глыба начала таять, сливая информацию не хуже ниагарского водопада.

Неужели никто не занимался с ней сексом? Неужели не нашлось парня, смеющего покуситься на плод со столь дикими цветами? Необходимо быть геем, чтобы завоевать расположение женщины, тонко играя на столь родных мне самому струнах. И конечно, необходимо быть виртуозом, чтобы потом долго и упорно водить её за нос. Нормальный мужик даже не поймет, о чем это я говорю…

А нос у Энн был очень длинный. В смысле лезть не в своё дело. Всё-то она знала про всех: где кто ошибся, обсчитался, заговорился и прочие дурные мелочи. Ну а с того дня и я это знал. Было у нас с ней что-то общее…

В кабинете мистера Блэка я рассказывал ему про то, чем занимался вчера весь вечер. Про моё мнение о том, каким же образом проект наших менеджеров можно усилить и улучшить. До тех пор, пока он не догадался о существовании моего собственного проекта. С опаской давая ему бумаги, я ожидал реакции.

- Ты с ума сошел… Восемьдесят шесть миллионов…

- Но, сэр, это реально, и без предложений участия посредников. Мы сами можем полностью вести все их дела.

- Менеджерский состав не даст нам этого сделать.

Я вдохнул воздуха побольше и вступил на минное поле. Опасная игра.

- Можно провести все проектом отдела, а не менеджеров.

Блэк должен был кинуть мне бумаги в физиономию, закричать, топнуть ногой, наконец. Нет, он нажал на переговорное устройство:

- Остин, немедленно зайдите ко мне…

У меня колени заходили ходуном. Все. Мне конец. Сейчас меня за мою наглость турнут отсюда со свистом. А Остин подаст новое объявление о наборе экономистов.

Когда тот вошел, я поднялся, чтобы идти собирать вещи.

Часть 3

Я предложил сделать самому чужую работу в сто раз лучше и бесплатно. Неслыханная дерзость. Мало того что предложил, так и изложил.

Блэк двинул парню мои наработки:

- Что ты думаешь по этому поводу?

Тот помялся и сел читать. Его удивленный взгляд устремлялся то на меня, то на шефа.

- А откуда начальные цифры расчетов?

- С отчета перед акционерами… - я, запинаясь, волнуясь, что меня еще не выгнали, прокомментировал: - Обычно там самый минимум…

Остин внимательно изучал каждую строчку и все больше удивлялся.

- Ну, выкладки реальные… Да и выгода клиента сразу видна…

Он дочитал до конца и в итоге повторил слова начальника:

- Восемьдесят шесть миллионов… - свист из его уст доказывал неприличность суммы. - А кто это слепил?

Мистер Блэк улыбнулся и с прищуром ответил:

- Догадайся…

Остин пожал плечами. В самом деле не догадался. Блэк задал, пожалуй, решающий вопрос:

- Это будет работать или нет? Я не могу предложить Адаму Уотсу пшик…

Парень не готов был моментально ответить.

- Ну, я не могу так сразу сказать. Надо пересчитать все снова…

- У тебя для чтения этот день.

Начальник нахмурился, посмотрев на меня. Я все еще трясся.

- И никому ни единого слова, понял? В шесть с отчетом…

Остин стремглав выскочил за дверь. Я снова присел. Страх не проходил.

Мужчина серьезно постучал пальцами по столу.

- «Волки» съедят тебя, когда узнают. Они с этого могли получить процент…

И они узнали. Но поздно. В этот же вечер мы с Остином качались в вагоне, направляясь в город Вустер, штат Массачусетс. Так что меня не съели. А по приезду обратно съесть уже не могли. По весьма понятным причинам.

Вы спросите, зачем это в таких подробностях описаны трудовые будни? Ну, наверное, для того, чтобы было понятно, каким образом сложились именно те условия, из которых и проистекло все дальнейшее повествование. А еще, чтобы не казалась дикой существенная разница между мной в начале карьеры и мной же спустя полтора-два года.

Ну, смею заверить, кирпичики карьерного роста несли с собой не только денежные, материальные выгоды. Они несли новые знакомства и отношения, в итоге имевшие развязку с участием Питера.

Но в вагоне тогда со мной был пока не Питер, а всего лишь Остин. И в гостинице, и в жаркой дискуссии с Мистером Уотсом. И в момент подписания первого в моей жизни контракта, который принес нашему отделу сто очков форы плюс дополнительный подъем в зарплате. Мой запал и энергичность, с которой столкнулся Остин, передались и ему.

После нашей поездки пришлось скрывать факт наличия между нами общего друг к другу интереса. И факт сексуального контакта в гостиничном номере, который не мог не произойти. Парень сломался после первого же моего похода в душ.

Он был не Кенни, не Бобби, и ему страшно далеко было до Дэна. Но мне понравилось. Не знаю почему; причиной, подтолкнувшей к сексу лично меня, было не желание организма, а огромное количество общего между нами, целостность натуры что ли…

Смутно могу сформулировать двигающие мной мысли. Я задумывался, отчего же, не имея достаточного давления внизу живота, мне захотелось трахнуть Остина. И еще интереснее, за какой надобностью я сам отдался ему. Мой материализм дал тогда маленькую трещинку, которая незаметно, спустя время, пропустила Питера в мою жизнь. Слово «любовь» в то время стояло на задворках первостепенных значений. А я только кривился от него. Остин был такой же. Это нас и сблизило.

В кроватной акробатике он не обладал талантом. Довольно средний уровень познаний. Час иллюзий, и все. Но этот час породил дружбу. Накрепко связавшую наши интересы в работе. Мы возвратились, зараженные одной и той же болезнью. Денежной лихорадкой.

Первый приступ её обозначился, когда главный финансист Уотса согласился с большинством положений договора, предложенного мной. Споры возникли по таким сущим пустякам, вроде сроков перевода, и в мелких оговорках по приложениям. Документ позволял банку, а именно конкретному его отделению, брать на себя процесс, выполняемый до этого шестью местными компаниями. Алюминий и все, что с ним связано, продавался за последние месяцы все лучше и лучше, так что мы имели большие суммы, чем рассчитывали.

Наши бешеные от успеха головы кружились, и мы потеряли всяческий контроль над собой. Можно сказать, что и трахались мы с ним из-за денег. Нет, конечно, я хотел его, как мужчину, да и он меня тоже. Просто вместо одной причины стать любовниками оказалось две. Я постоянно поддерживал Остина в начинаниях или тихо объяснял гибельность его идей. Он не оставался в долгу, заступался за меня на собраниях, уговаривал начальство поступить так, а не иначе. В общем, вместе мы стали силой. Однако парень утвердился во мнении, что весь секс был спровоцирован им самим и что я невинная жертва его очаровательного мужского достоинства. Глупый, он считал меня бабником. Люди любят наступать на грабли, в основном одни и те же…

Так, на пятый день работы, я увеличил себе жалование еще на четыреста баксов. Ну и всем в отделе, пропорционально занимаемой должности. Мистер Блэк прилюдно обещал в скором времени перевести меня в экономисты-аналитики, со всеми вытекающими.

Со мной стали уважительно здороваться по утрам, интересоваться мнением по поводу и без, прислушиваться к критике. А я уже помышлял, что бы сотворить такого, не менее грандиозного.

Приехав обратно, я первым делом помчался за Кеном. Зачем? А за тем, чтобы прижаться к нему, кинуть его на постель, всунуть язык в рот и хоть как-то выразить свой восторг. Кен был прост в обращении. Легок в восприятии. Легко воспламеняем эмоциями. И я, и он не расстались еще с мальчишескими иллюзиями, дававшими лишний повод поозорничать на сексуальном фронте. Я назвал это «синдром СБД». По инициалам моих бывших. Любовь, подразумевающая секс и только секс. Дружбу, общение, времяпровождение, и опять секс. Восхитительно.

Кен не был против. Он был создан таким, жил так, как мог, получал удовольствие. Он признался, что последние часы в магазине перед походом ко мне - самые тяжелые для него. И что выдумывает новые выкрутасы именно в это время.

Через месяц парень выкинет фокус, совершенно неприемлемый для меня, и будет выдворен из моей жизни навсегда.

Вскоре посеянные мной проблемы дали о себе знать. Отношения с женским полом завязались в тугой узел и грозили пережать мне шею. Рано или поздно каждая девушка перестает быть недотрогой, правильной или раздумывающей. Она теряет терпение от долгих намеков, трепетных слов, ничего не значащих заигрываний. Наверное, имеется какой-то тайный предел всему этому, после чего идет интим, и дружеские приветствия перетекают в воркования любовников. У меня сразу мурашки пошли по коже, когда я представил себе перспективы от ухаживаний за некими дамами. Особенно если дама сама говорит об этом.

Сделать хорошую мину при плохой игре? После очаровывающих взглядов, поцелуев рук, приглашений на обед сказать: простите, у нас ничего не выйдет, я – гей?

Извините…

Грета стала нашим частым гостем. Говорили, что она нередко навещалась к нам в банк, но в последние дни ее визиты стали происходить чаще и протекать дольше. Особенно в разговорах со мной. Я долго ломал голову, как свести на нет весь этот процесс неминуемого сближения. Во-первых, я стал холоднее, во-вторых, менее болтлив, в-третьих, перестал улыбаться, как клоун. То есть заделался этаким Каем из сказки с ледяным сердцем и пустой душой. Мне был понятен мой мотив. Ей - нет.

Она приняла такое обращение, согласившись на правила игры. Я был красив, умен, ухожен и даже возможно несколько манерен - местами. Простой парень не соответствует такому описанию. Грета могла бы догадаться. Но о чем тут можно говорить, если и предыдущий ее парень тоже был геем…

Эта красавица липла ко мне, надевала каждый день новые платья, меняла парфюм, брала меня за руки, обнимала и прижималась. А я реагировал так же, если бы она была породистой собакой с самым преданным сердцем. Все это сопровождалось всхлипами кассирш в зале и презрительно-уничтожающими комментариями Энни, имевшей на меня какие-то свои виды.

Надо было закончить это раз и навсегда. Но как?

Решение было простым до безобразия. Логичным, изящным и безболезненным.

Тот утренний сон мне прервал Кенни. Он звонил по телефону в половине седьмого. Скучно ему видите ли. Смена его недавно началась, и от безделья парень решил лишить меня кусочка сладкого сновидения. Я его выругал. Секс по телефону мне не нравился. Да и общаться так обезличенно тоже. Но в голову пришла другая идея.

Кен не успел извиниться, как я бросил трубку. Не потому бросил, что зол, а потому как помчался записывать свежую мысль в начавший приносить пользу блокнот. Первая страничка уже заполнилась. Хаотично нарисованные схемки приняли осмысленный вид. Теперь я спешил на работу, чтобы воплощать их…

Спозаранку я сел подбирать адреса всех известных мне фирм, пользующихся услугами банков в нашем регионе. Реальные, электронные - годились любые. Пришлось приобщиться к данным компьютера и даже выбрать уже обслуживаемых клиентов.

Из-за увлеченности чуть не опоздал на собрание. Менеджеры смотрели на меня и не видели. Возможно, они лелеяли план мести выскочке. Их враждебность чувствовалась за версту. Только Блэк, умудренный опытом, не обращал на все эти закулисные интрижки никакого внимания. Он сразу заметил мой блуждающий взгляд. И то, что меня мало интересовала тема собрания.

Энни появилась снова к шапочному разбору, украшенная строгой заколкой, медальоном и с запахом лаванды, с которым, пожалуй, малость переборщила. Все догадались, чего это она так разошлась. Но мне было не до нее. Все эти томные взгляды, вздохи просто раздражали.

Шеф в кабинете выслушал мои мысли не без удовольствия. Он признался, что не рассчитывал заиметь такого умника. По его словам я стал «лучшим выбором за последние годы». Чрезвычайно лестные слова, надо сказать. Блэк не кидал слов на ветер, и каждая похвала дорогого стоила.

Я предложил ему сменить строгий типовой договор обслуживания клиентов, добавив в ассортимент более лояльный, но гораздо более выгодный договор, от которого не смогли бы отказаться крупные боссы. Тогда, сидя перед строгим взором начальника, я ощущал, что был полностью свободен от низменных чувств сексуального характера. Мне пришлось довольно долго привыкать к подобным изменениям. Вероятно, стал взрослеть…

Мистер Блэк согласился. Через полчаса мы отослали в головной офис копию моих изысканий и стали ждать.

Весь смак ожидания убила возникшая в зале Грета. Предстоял серьёзный разговор. Точнее, предстояло отшить шикарную даму, позарившуюся на моё драгоценное тело. Ох, и тяжко же мне было. Она все время смотрела мне в глаза, и причинить ей боль мне не хотелось, тем более в присутствии половины отдела. Я сначала намекнул на карьеру, потом перешел к занятости, переместился к делам фирмы, и, подытожив, довел до профессионального сотрудничества и, собственно, до невозможности более близких отношений по причине делового партнерства. Все заняло ровно десять минут.

Девушка пыталась перебить, но тщетно. Она глубоко задумалась и, улыбнувшись, сообщила, что мы, конечно же, друзья и не более. Однако видно было, что надежда на иное решение вопроса осталась непоколебимой. В её глазах я прочитал мучительное раздумье, где же она переборщила с натиском. Грета - женщина. Бог с ней, вопрос временно был снят для меня. А она стала менять тактику.

Всю сцену наблюдало двенадцать человек, страдающих излишним любопытством к чужим переживаниям. Они тут же поспешили продолжить дела. Мне казалось бессовестным такое проявление мелодраматизма в рабочее время.

Отойдя от одной женщины, я напоролся на вторую. Секретарша узрела в происходящем намек, что ради неё была брошена Грета. Один кровожадный взгляд сменился на другой. Да еще и Остин за ланчем намекнул, что я не должен бросать девушку из-за отношений с ним. Каков нахал. Мир полон самоуверенных типов. А женщины… Я полагаю, женщины - ходячий набор проблем, находка для любителей их решать и вечная мигрень для остальных.

Мне так хотелось съездить Остину по харе. Его самодовольство перло во все стороны. Только мысль, что я поступил бы так же, охладила меня. Тогда я догадался, что моя политика угодить всем обернулась против меня самого.

К двум часам подоспел ожидаемый нами ответ. Было дано добро на проведение «столь смелого», по их отзывам, опыта. Я облегченно вздохнул, внутренне понимая, что могло быть отказано. Блэк выдал карт-бланш на самостоятельные действия, но со строгой отчетностью. Давая понять, что он мне доверяет до вполне определенных рамок.

И я начал раскручивать все по своему сценарию. Отсылал копии договоров с пояснениями по всем адресам, которые нашел. Старался выяснить каждую мелочь про них. Посыльный к вечеру начал стонать от пробежек на почтовое отделение. Последние двадцать писем в тот день ушли в шесть, на чем я и закончил плодотворный рабочий день.

В пять минут седьмого мне позвонил Майкл. Не то что бы я рад был слышать его. Он высказал мне все, чего не высказала Грета днем - набор сомнений насчет моей воспитанности. А вместо слов «я тебя хочу» слышались вопли про жалость к бедной девушке. Этот англосакс изливал желчь не ради своей бывшей, а за обиду, нанесенную ему мной. Я слушал и думал: неужели и вправду он так жаждет со мной переспать? Мне хотелось спросить об этом у него самого.

И Майкл предоставил шанс. После излияния он пригласил меня в кино от имени Греты. Типа они вместе идут на фильм, и я, если хочу, могу к ним присоединиться. Да легко…

Кинотеатр оказался не самым лучшим местом, где выясняют отношения. Мало того, я припозднился на пятнадцать минут, потратив их на переодевание дома и наведение легкого марафета. Надел светлую футболку с коротким рукавом, джинсы в обтяжку с дырками на коленях, причем настоящими, а для затравки - черные ботинки и черный пиджачок. Сей прикид был оценен по достоинству, и я частенько потом загуливал в бары именно в таком виде.

Свет погас сразу после моего прихода. Я не нашел свободных мест возле Греты, поэтому плюхнулся в ближайшее пустующее кресло. Шла откровенная чушь с Брюсом Виллисом. Тупые диалоги что-то мне сильно напоминали из жизни. А рука, заходившая по моей ноге, подсказала, с кем рядом меня угораздило приземлиться.

Пришлось терпеть. Попкорн был слабым утешением. Треснув по руке, я просидел весь фильм спокойно. Пришел-то не за фильмом, шоу началось после.

С первой загоревшейся лампой я ощутил всю двусмысленность ситуации. И Майк, и Грета впились в меня, словно хищники. Они сверлили взглядом, облизывались и мерзопакостно улыбались. Стайка саблезубых тигров на охоте.

Если девушке я мог еще простить подобное, то парню - нет. С его стороны совершенно неприлично выставлять на показ собственные эмоции. Оделся он препогано. Тот же извращенный деловой стиль, когда костюм делает человека. Да, еще от него несло похотью.

Мне сначала подумалось, что зря вся эта затея. На кой хрен мне сдался этот англосакс… У меня был Кен. Вполне приличный… Неужели я настолько низок в желаниях, что мне его мало? И чего такое было в Майке? Ума не приложу.

Да и не в уме было дело. Я оказался ниже ватерлинии собственного достоинства. И при первом же намеке Майкла на секс. По его указке мы вдвоем пошли в туалет. Одного его взгляда на моё хозяйство хватило. Парень зажал меня у раковины. Он не контролировал себя. Это был зверь. Натуральный зверь.

Я, как мог, сопротивлялся натиску. Футболка не выдержала и затрещала. Бешенство овладело мной: тут он совершил ошибку. Не так просто получить доступ к моему телу, урод. Сцепив руки в кулак, я вмазал ему по спине и коленом в грудь.

Парень оторопел. Следующий удар я нанес по так понравившемуся мне скулятнику. Стало больно. Рука заныла, но Майк упал на пол и похоже пришел в себя. Футболка была разодрана в клочья. Негодяй. Но такой классный негодяй… Боль и восторг пылали во мне. Да, я сейчас хотел его больше прежнего. Но вопрос решался иначе. Майк сидел на полу и держался за щеку. Взгляд был затравленный. Зверь, только что напавший на добычу, угодил в клетку и был унижен.

Я подошел к нему, наклонился, и вполне намеренно поцеловал в губы. Потом вышел.

Увидев меня в лохмотьях и взбешенного, Грета выронила чашку. У меня хватило наглости позвать официанта, сесть за столик и допить кофе. Побитый парень встал рядом с ней, неумело прикрывая уже появляющийся синяк. Девушка поняла всё. С этого момента вся ее надежда на интим улетучилась. А мои надежды на ее бывшего окрепли.

Уже при подходе к дому я заметил мальчишку, стоявшего у стены рядом с центральным входом. Его грусть сменилась восторгом, когда он увидел меня. Кен прождал все это время на улице. Мой внешний вид смутил его. Еще бы: поверх разорванной ткани накинутый пиджак - удручающая картина.

В лифте парнишка все время спрашивал, с кем я дрался, а в квартире немедленно стал осматривать на предмет ссадин и ушибов. Не найдя таковых принялся успокаивать.

Я был очень зол. Не на него, конечно. Такая забота сейчас была весьма кстати. Нежность Кенни просто взорвала меня. Кровать вздрогнула. Секс был невероятен. Никогда я не тратил сразу столько энергии за столь короткий промежуток времени. Хорошо, что у него не сидячая работа, были бы проблемы…

Я заснул на груди Кена, слабо дышащего, но довольного по уши. А для чего еще нужны друзья?..

Следующий день прошел без серьезных эксцессов. Мы продолжили рассылку, теперь рассеивая семена сомнения среди чужих клиентов, действуя по принципу - чем больше, тем лучше. Вообще, я, конечно, знал, что даже при идеальных условиях, при полном согласии сторон, перевести всю денежную массу в другое русло будет непросто и времени уйдет много. Интерес вызывала и наша готовность к переменам.

Сможем ли мы потянуть те объемы, которые предлагаем сами? Опережая события, скажу, что я в течение свободного времени бдительно отслеживал все перемещения работников. Записывал недочеты, ошибки, количество незанятых процессом людей. Тут мне сильно подсобила Энни. Она каждую мелочь доносила до моих ушей, томно дыша и опуская взор. Девушка оказалась кокеткой. И повергла меня в шок, когда заявила, что знает об Остине правду. Подразумевая естественно нестандартное влечение. Я поинтересовался, с чего бы это. Её предположение строилось на исключении всяческих контактов специалиста по ценным бумагам с особями женского пола и с ней в том числе. Весьма логичное, заметьте, предположение. Развеять которое не составило труда. Я признался, что тоже гей, чем немало рассмешил секретаршу. Иногда люди не верят правде, по инерции принимая за ложь. Это был тот самый случай. Она, слава богу, мне ни капли не поверила. И поинтересовалась, чем шутник будет заниматься в выходной.

Лучше бы она этого не говорила. Дебильная мысль прочно засела в моей башке. Не прошло и месяца, как я лишил часть коллектива воскресного отдыха напрочь.

Совершенно непонятно, когда именно к ненавидящим меня менеджерам стали присоединяться другие, обиженные или обделенные мной коллеги. Среди всей этой суеты мне не был заметен след, оставляемый в окружающих людях. След от карьерного роста. Правда, они никогда ничего вслух не высказывали. Я ведь работал не только на себя. Я работал на весь отдел.

Мои решения быстро давали результаты. Но, насколько быстро результаты сказывались на ежедневной рутинной работе, настолько было наглядно видно плачевное состояние отношения к труду. Привыкшие к однообразно-монотонному течению работники в штыки стали принимать любые перестановки, исходящие от меня.

Именно в момент, когда первые усилия принесли плоды, когда все получили прибавку к жалованию, я сделал то, что отделило меня от коллектива непроницаемым барьером. Наступил на самое святое для всех.

Мои решения имели смысл для меня, но не для тех, кто привык делать что-то по-своему. И уходя на первый выходной, я понял, что заняться мне вообще-то нечем. Ну, конечно, развлекаловка с Кенни оставалась, я был вполне доволен происходящим между нами. Во время учебы можно было навестить друзей, сходить в кафетерий, в спортзал, да много чего сделать. Нью-Йорк отнял на время все это. Главное, тут те же вещи стоили гораздо дороже. Завести друзей можно было только со временем. Любовников тоже.

Воскресенье ничем мне не запомнилось. Печальный факт отсутствия в квартире музыки, удобного дивана, кофеварки и шкафа для одежды бесил меня все сильнее день ото дня. То, к чему я привык у родителей и в общежитии, отсутствовало. А главное, отсутствовал уют. Тепло, делающее бетонные стены родными. И чем чаще я замечал неудобства, тем злее становился. Лучше бы сидел на работе…

Вот это и стало последней каплей спустя месяц. Тусклые обои, крохотная ванна - я мечтал поменять все. А для этого нужно было работать. Круг замкнулся…

Кену все было безразлично. На его взгляд мне стоило повременить с такими планами. Он занимался моим телом, съедал бутерброд и снова тянулся ко мне. Ненасытность пацана отвлекала от утопических раздумий.

Мы протрахались весь воскресный день. И этот день стал последним в павшем оплоте сексуальной необузданности. Мне захотелось жить так, как хочу я. А не как мне диктуют обстоятельства. Секундная вспышка озарила моё сознание: да, черт подери, я хочу поиметь этот город…

В понедельник карусель закрутилась по-новой. На каждом шагу я видел подтверждение своей правоты. Люди тупы и безжалостны, они не стоят моего сочувствия. Они не стоят внимания и уважения. Ни коллеги, ни партнеры, ни любовники. Лишь притворство и холодное презрение - вот знаки внимания, достойные их. И среди толпы ненавидящих меня я не имел права на ошибку. Иначе буду разорван в клочья. Мегаполис начал вытряхивать из меня провинциальную дурь очень быстро. Или я сходил с ума…

Все, что я делал в дальнейшем, происходило быстрее, чем предыдущее, все быстрее, и быстрее. Вот почему мозг запомнил первые недели взрослой жизни так отчетливо. И по той же причине перестал замечать летящие мимо дни, превращающиеся в калейдоскоп событий. Немалое количество тех дней пролетело прежде, чем я позволил себе расслабиться.

Начали появляться отклики на предложенные мной договоры. Точнее, посыпались отклики. Готовых сотрудничать с банком выявилось достаточно, чтобы мне зарыться в кипы бумаг и погрязнуть в телефонных переговорах. Некоторые приезжали сами и на месте выясняли ситуацию. Началось безумие. Краткие минуты отдыха выпадали с подачи мистера Блэка. Он по-отцовски успокаивал меня, трясущегося в конвульсии от тщетных попыток успеть сделать всё. Объяснения, комментарии повторялись по двадцать раз, пересчитывались цифры, правились сроки; процесс пошел, и остановить его было уже невозможно. Дикие глаза Остина, наблюдающего за мной, странное молчание Энн, отстраняющейся от меня, словно от больного, клиенты, звонки, письма, снова клиенты - все сливалось в один мощный поток, с девяти до девяти. Без перерыва, без еды, без возможности отвлечься. К каждому вечеру я был выжат, как лимон. И все повторялось снова. Кен не мог понять, что со мной происходит. Почему я засыпаю раньше двенадцати, сократив количество спариваний вдвое. Он, глупенький, подумал о наличии у меня другого мужчины, ревниво отстраняясь утром от моего поцелуя. В те дни, когда его не было рядом, я спал глубоким сном, и ничто не в силах было раскачать мой истощенный организм.

Ну, кроме действительно появившегося мужчины.

И им стал побитый мной Майкл. Майкл, более не высокомерный, не самодовольный, а скромный и учтивый. Он стоял у меня в дверях с двумя желтыми розами, и украдкой глядел на мою заторможенную реакцию. Я сглотнул. Цветы, для меня? Как романтично. Инертно я чувствовал грандиозный подвох, но цветы… Это было слишком. Майк вел себя чересчур сдержанно. После столь бурного эмоционального взрыва такая перемена не сулила радости. Приходилось быть настороже. Если бы он пришел исправить содеянное, я бы его понял. А так - понять сложно. Все его слова, сладкие речи о сожалении, о работе над ошибками, о Грете, тоже переживающей за инцидент, - пустой звук, прикрывающий хитро плетеную для меня сеть. Тогда он ушел ни с чем. Я просто хотел спать.

Хотелось спать и в следующий вечер. И парень снова пришел ни за чем и ушел так же. Я посоветовал не появляться так часто, потому что у меня есть с кем развлекаться, и не впутывать во все это девушку, от чего у меня начинались головные боли. Короче говоря, я просто играл им, гадая, насколько его хватит. Оказалось, ненадолго.

Рабочее место подо мной превратилось в настоящую сковороду. В поте лица я доказывал очередному финансисту, управляющему, экономисту выигрышность нашей с ними сделки. Простейшие для меня истины им были непонятны. Каждый пункт и подпункт перетрясались по несколько раз в день. Собеседники сомневались, обсуждали, пытались заменить формулировки, но все равно я выигрывал. Не было ни одного договора, в котором изменилось хотя бы слово. Список вновь обретенных клиентов распух к концу второй недели творческой активности. Моя голова, заполненная гигантским количеством информации, туго соображала насчет кофе или ланча. И когда на вопрос мистера Блэка о том, в каком виде я желаю получить зарплату, я ответил: «что? », мучительно оторвавшись от бумажки, шеф выгнал меня на внеурочный выходной с приличной суммой денег в кармане. Сил хватило только на то, чтобы приползти в квартиру и рухнуть на кровать.

Утром меня за плечо тряс Кенни. Было полвосьмого, и он, думая, что я просплю, пытался разбудить. Оставив тщетные попытки растормошить спящего, парень придумал фокус получше. Сладкая истома вывела из сна. Когда я открыл глаза, то увидел, как Кен орудует моим младшим. Лучшего лекарства от усталости не придумать. И все-таки он славный, продавец супермаркета. Славный и сообразительный.

Больно пониже спины ему стало на кухне. Когда я догнал его, спрыгнувшего с постели. Он в экстазе смял всю скатерть на столе и уронил коробку с пиццей. Неряха.

Чистя зубы, я пытался припомнить, как впустил мальчишку, и вообще, что было вечером. Память не давала ответов. Дела слишком дурно повлияли на нее. Стоило перекроить рабочий график, чтобы не доводить себя до такого состояния.

И тогда я вспомнил про зарплату. Вспомнил, что мне не нужно было на работу сегодня. Что нужно будет прогуляться и устроить шоппинг. Вот это да. Мне это нравится.

Поделившись планами с другом, я запрыгал от радости. Теперь я мог купить что-нибудь стоящее, то, что я хотел. Например, шкаф для вещей, или микроволновку. Потрясающе.

Кен соскабливал яичницу и глупо ухмылялся. По его разумению неплохо было бы разжиться шмотками. Ходить в одном и том же долгое время неприлично. А ведь и правда. Выходной костюмчик жаждал общения с химчисткой. Носки… Ну не буду про носки. Много чего нужно было. А шкафчик оформить в кредит.

С десяти часов мы блуждали по магазинам. Заехали в салон «Эльдер», навели красоту и не побрезговали даже педикюром. Проходя мимо большущей витрины, мы рассмеялись. В отражении, глядя на нас, стояли два классных пацана, один темненький, другой светленький; в костюме «Bergmond» темненький выглядел просто невероятно круто. Я показал язык своему отражению и потянул Кена дальше.

То, что мы резвились, как дети, привлекало немало внимания окружающих. Девчонки сопровождали нас долгими взглядами. Попадались и мужчины, немигающе следившие, куда идет эта веселая парочка. Мы посидели у фонтана, съели по мороженому, погоняли голубей на площади - короче отрывались. С той минуты я влюбился в Нью-Йорк. В его шумные улицы, в необычайную красоту строений. Как же было хорошо. Ради этого я и приехал сюда: вот оно, претворение в жизнь собственных грез.

В моих руках увеличивалось количество коробочек и кулечков с приобретенным добром. Его становилось слишком много. Пришлось вернуться домой, дабы от всего этого груза избавиться.

Но по пути случилась неприятность. Я как-то не заметил мелькнувшую рядом вывеску «Guest» и сидящего у входа под навесом молодого мужчину, необычно бледнокожего для этого времени года. Зато он заметил меня. То, как человек смотрел мне в глаза, пожал руку, улыбался, говорил, не оставило у Кенни и капли сомнения на его счет. Кен понял, кто перед ним. Майкл разговаривал, но мельком поглядывал на моего спутника, оценивающе. Еще заметный синяк не внес в личность Майка никаких перемен. Он так и остался похотливым хитрецом. У меня в мыслях проскочило: «Он найдет его, трахнет и между нами все будет кончено». Я не маг чародей, но в итоге все так и произошло. Обидно, досадно… Сами в курсе.

Расставшись с Майком, мы шли ко мне. Кен подозрительно молчал. В лифте я посмотрел на него и сказал:

- Если ты с ним переспишь, можешь ко мне не приходить…

Кенни, поджав губу, ответил:

- А если ты с ним переспишь, то я заставлю тебя трахнуть мою сестру…

Тяжелый кулек прошелся по шее парня, и он выскочил из лифта, схватившись за ушибленное место.

- Да я шучу, ты чего?..

Шутка была припоганейшая. Встреча с Майком - отвратительная. И когда вскоре я узнал о сексе между этими двумя и пытался понять Кена, тот уже осуществил шутку, в которой накопилось много из его персональных фантазий. Я не мог представить, как мой любовник оказался такой скотиной…

Да, точно. Я что-то упустил из вида в личном плане. Вряд ли можно было догадываться, о ком думает лежащий под боком парень. Кого он представляет в своих мечтах. У внутреннего мира Кена были строгие очертания. Ему чужды таинственные горизонты, за которыми он не стал бы мчаться сломя голову. Гораздо ближе ночные утехи, чужой член и массаж подстрекательной железы. Видно я перестал удовлетворять его запросам. Он, как первая ступень ракеты, рвущейся в космос материального благосостояния, неминуемо должен был отделиться…

Спозаранку после порции секса я облачился во все новенькое из появившегося, наконец, в комнате длинного шкафа. Мне приятно было вспоминать, как трое одетых в робу молодцев пыхтели, занося и собирая мою покупку. А мы сидели и болтали ногами, оценивая тихо их крепкие ягодицы. Настроение создалось приподнятое. Самое то.

Первый раз меня угораздило воспользоваться автобусом. Первый раз, зайдя в зал банка, моему взору предстали клиенты без пяти восемь. Это были важные клиенты. Одни из тех, кого я рассчитывал заполучить больше всего. Представители широчайшей сети розничных магазинов. Птицы бреющего полета, созерцающие красоту земли с высоты, недосягаемой для большинства смертных.

Мы уединились за моим столиком, удобно рассевшись по креслам. Столь толковые люди встречались мне редко. Все понимали с полуслова, договор выучили наизусть и не препирались. Для них согласие на моё предложение тоже являлось экспериментом. Решив посадить на наши плечи семь торговых точек, клиенты с миллиметровым зазором полагались на авось. Все было просчитано. Приятно иметь дело.

Так как никого еще не было из руководства, всю беседу провел я, ничуть не смущаясь от мысли, кто я и кто эти господа. Им, похоже, было приятно отсутствие набивающего оскомину раболепия. Через час на бланке расширенного договора стояла фигурная загогулина росписи. Подошедшему мистеру Блэку кроме приветствия и постановки своей печати рядом ничего делать было не нужно.

Никаких прокламаций, презентаций, прочей лабуды не проводилось. Все по-деловому, спокойно и официально. Менеджеры держали челюсти руками, когда я в зале прощался с дорогими гостями, которым еще вчера они бездарно лизали пятки. Гости действительно были дороги. Эта сделка обходила алюминиевую по всем параметрам.

Мой труд окупился сторицей. Приведя в отдел новые потоки, новых клиентов, я увеличил оборот во много раз. Садясь вновь за составление ежемесячного отчета, того, с которого начал работать, я не мог не сравнивать.

Уважение к своей персоне в первый раз мне пришлось испытать, когда начальник пригласил на ленч в ближайший реальный ресторан. С полным набором условностей, характерным для такого заведения. Слава богу, что меня научили правильно себя вести и держать вилку с ложкой.

Тогда Блэк, вытирая рот салфеткой, спросил, какие еще планы у меня есть. Да куча планов. Обо всех сразу и не поведаешь. Но кое-какие надлежало огласить незамедлительно. Просто потому, что вопрос встал ребром.

Я кратко поделился своими наблюдениями за рабочим временем и персоналом и сослался на Энни, дабы не быть голословным. Вероятность того, что данный набор сотрудников с таким отношением справится с грядущей волной бумажной работы, была очень мала. А стоит нам завалить начатое дело, как нас тут же попросят на выход.

Намек мой был понятен. Брови собеседника сдвинулись. Решиться на действительно непопулярные меры сложно даже для чрезвычайно опытного управляющего. Спасательный круг снова кинул я. Думаете у меня не было готового решения проблемы? Ошибаетесь. В виде схемы я начертал полную перестановку сил отдела, найм еще нескольких людей и, к сожалению, увольнение парочки старых.

Начальник вздохнул. Если фирма легко могла расстаться с человеком, даже прослужившим ей верой и правдой много лет, то принимала в свом ряды новых с большой неохотой. Блэк конечно имел возможность манипуляций, только за каждой из них пристально наблюдали свыше.

По сути дела опаснее всего было не оправдать доверие, возложенное на отдел. В случае провала, грозящего кинуть темную тень на всю систему банка, нас выкинут незамедлительно, с «рекомендациями». Босс придирчиво вглядывался в листок. И после окончания трапезы взял его с собой.

Неожиданно мне на работу позвонил Кенни. И это несмотря на мои увещевания не делать подобного. Он забыл у меня рабочую куртку и просил хоть как-то помочь. Я резко отказал ему и настрого запретил появляться в банке. Тем не менее, парнишка разжился ключом от моей квартиры в тот же вечер. Мне не вспомнилась бы, наверное, такая мелочь, если бы не произошло мерзопакостное происшествие.

Все шло гладко. Отчет я слепил, как обычно безукоризненно, выставив напоказ наши достижения. Делал это даже с удовольствием. Потому как знал, что вероятно последуют вознаграждения. Мы обеспечили прорыв на первом этапе, цифры сами за себя говорили. Не каждому дано получать от работы истинное удовольствие. А я получал. Засиживаясь допоздна, читая биржевые новости, листая старые подшивки. Именно удовольствие - не долг - тянуло прийти пораньше и закончить позже. Мне грех было жаловаться: пока дома особо не накопилось занятий, можно посвятить свободное время работе.

Так я считал до того момента, пока три дня спустя, вернувшись в квартиру и сев в ванну, не обнаружил на полу использованный презерватив. Тот укромно валялся между унитазом и стеной.

Я тупо глядел на него, и ненависть медленно разливалась по моим жилам. Мы с Кеном не пользовались резинкой, ни единого раза. Сей предмет появился извне, с кем-то, кому был необходим. И я догадывался кому.

Меня знобило. Злость требовала выхода наружу. Злость на собственный идиотизм, на предательство. Но внутри грыз маленький червячок сомнения. А вдруг я ошибаюсь. Вдруг мои предположения глупы. Полчаса просидев, сжимая голову руками, я решился. Способ убедиться оставался один.

Дойдя быстрым шагом до супермаркета, я, сжав кулаки и успокоившись, вошел. На этот раз не пришлось прикидываться покупателем. Найти Кена не составило труда. Он удивленно вздрогнул. Нечасто я навещал его тут.

- Ключи, - негромко, но требовательно произнес я.

Глаза парня забегали, он суетливо стал шарить по карманам. Никак не мог найти.

Пришлось повторить еще раз. Он откуда-то из-за пазухи выудил ключ и передал мне, опасливо опуская взор.

- Ты свои потерял?.. Что случилось?

Вот мерзавец. Неужели он считает, что если ему дали забрать куртку, то автоматически разрешили входить в дом? Челюсти у меня сжались.

- Надеюсь не увидеть больше твоей рожи, проститутка…

Я развернулся и направился к двери. Сейчас или никогда. Правда должна была всплыть.

Уже выскочив за мной на улицу, Кенни истерически извинялся. Он прыгал вокруг меня и пытался остановить.

- Прости… Это он придумал… Я не хотел. Прости меня…

Но я оттолкнул его от себя и ушел. Уже дома готов был заплакать. Меня обвели вокруг пальца, словно ребенка… Какой же я дурак.

Спалось хреново. Точнее, совсем не спалось. В тысячный раз, переворачиваясь с боку на бок, мне представлялось, сколько раз Майкл мог трахать Кена на этой, моей, постели. Сколько дней ключ открывал им дверь в мой дом. Все бесило.

Притворство любовника, еще спавшего со мной, но уже милующегося с Майком, вызывало тошноту. Я не привык быть одураченным. Не привык ошибаться в людях. И не думал делить своего парня с кем-то. Он либо мой, либо вон. Если с Кеном все было решено, то другой обманщик требовал моего разбирательства.

Я постарался не переносить на работу дурных эмоций. Очень трудно скрывать паршивое настроение во все возрастающей по накалу атмосфере коллектива. Мистер Блэк, базируясь на предоставленной мной схеме, запустил перестановки. Начали выясняться все имевшиеся недомолвки и склоки между сотрудниками, взаимные неудовольствия, особенно тех, кто терял в зарплате. Какой гад растрезвонил, что именно я приложил руку к этому, осталось загадкой. Но коллеги кривились при виде меня и старались не разговаривать без дела.

Остин, ощутив разницу в суммах оплаты, был одним из немногих довольных. Те, кто представлял собой автономную единицу в отделе, был в выигрыше. Я бы не удивился, если бы на темной улочке менеджеры всадили бы мне нож в спину. Мало было лишить их крупных сделок, так одному из двоих грозило неминуемое увольнение. Сисястая бухгалтерша одна поблагодарила за предоставленную возможность иметь помощницу.

Мне хотелось крикнуть посреди зала: «Ребята, дальше будет еще хуже! ». Хотят ли они все получать больше денег или нет? Казалось, что нет.

За обедом, в прохладной тени кафетерия, снова встретилась Грета. Она избегала контактов со мной после выходки френда. Пришлось успокоить ее. Мне совершенно ни к чему ссориться с ней. Девушка же ничего дурного не сделала и не должна отвечать за чужие проступки.

Тут прямо не в бровь, а в глаз. Кто виноват, что вокруг нас столько уродов. Грета заулыбалась и согласилась. В тот момент нас объединяла общая черта - наличие бывших. Я решил, что Кен в прошлом, а с Майклом… Не хотелось думать о нем. В состоянии ли я переспать с негодяем в сложившихся обстоятельствах? Разве что отомстить. Да-да, именно отомстить... Почему нет?

Как - я не знал. Но что сделаю это, знал совершенно точно.

Правка: Натали ( )