Мазохистки тоже плачут

— Ах, Соня, я вспомнил Вас. ... Постель была расстелена, ты была растеряна и говорила шепотом: "О Господи, куда вы лезете — жопа там!". Тогда же Вы еще добавили: «Ваши губы, князь Абрам, опять не туда угодили. Для такого искушенного мужчины как вы — это промах непростительный». «Любимая, да ты и собеседник?! » — невольно вырвались из моей груди чьи-то строки. «Еврей не пьет, не бьет свою жену и не изменяет ей. Отсюда такие досадные промахи в кровати», — звонко смеясь, ответили Вы. «Да Вы просто Нестор Лето****ец женского рода, Сонечка»: — пробормотал я, тяжело дыша. «Только не ждите, когда за перо возьмётся классик! », — держа голени своих широко разведенных в стороны ног руками, ответили Вы с улыбкой. «Всю жизнь в кровати я легко плакал и редко смеялся. Зато до слез. Но с вами все по-другому. Вовремя сказанная тонкая шутка так затягивает половой акт», — говорил я, помогая Вам стать раком. «Доставая писю — Осторожней будь. Лишнее движение — К онанизму путь! », — очень к месту вспомнили Вы пародию на Маяковского. И при этом Вы, как я просил, уперлись локтями в спинку кровати, а свою спину максимально прогнули, открывая надежный доступ к влагалищу. «Запыхался, милый еврейский старичок? Нет, все же я плодотворно с Вами сожительствую. В творческом смысле, конечно, — непрерывно щебетали Вы, мешая мне кончить, — А это славное слово «минет»? Совсем недорого? Ну, решайтесь же. Иль уж смежили очи гении? ». «Ну почему же? — ответил я, — Доживаем, доедаем, донашиваем, но на минете экономить не станем». «В такие минуты я почему-то всегда вспоминаю, что мужской половой член в испанском языке женского рода», — сказали Вы, располагая поудобнее свое лицо возле моего члена.

«Мёртвые Уши и Страшный суП, блин. Как можно было уповать на то, что честно поступят с девушкой? Операция, которая за 2 часа не достигла полного и нечеловеческого успеха. А потому и рождаемость у нас в стране сократилась до малодетности», — через некоторое время произнесли Вы, и головкой своего обрезанного органа я ощутил Ваше тяжелое дыхание. Чуточку смущенный я начал делать правозащитные телодвижения тазом. «Вы знаете Соня, — сказал я, гладя ее по находящейся возле моего члена голове, — На самом деле мудрый Буратино женился не на Мальвине, а на Тортилле. Потому, что молодость — это одно, а трехсотлетний опыт — совершенно другое. Может быть, Вы предложите еще что-нибудь? Ну, из тех номеров, что Вы исполняете только в Париже? ». «Мы чрезвычайные мазохисты и пытки для нас станут истинным удовольствием, — не без характерного девичьего кокетства ответили Вы, — только можно я включу кондиционер? Плюс тридцать пять и чем-то безысходным воняет. И влажность, хоть Ихтиандра вешай». «Нищета, а оттого некормленые обезьяны и сизое густое амбрэ. А тем временем по улицам кругами ходит счастливая толпа, размахивая поясными портретами Божьей матери. Иерусалим, родненький, он такой. Конечно, включайте. Кстати, а у Вас есть с собой плетка, Сонечка? » «Какой же вы все-таки озабоченный дедушка, — капризно сморщив губы, сказали Вы, — Только заплыв в соляной кислоте мне не предлагайте, ради Бога. А плетка у меня, конечно же, есть. Держите, держите. Хотите, я вновь на мясокомбинате свиньей поработаю? Только не говорите, что это не кошерный секс, не лицемерьте. Вот Вам моя Попа Счастья. Только держите плетку крепче, не как в прошлый раз. Юные девы типа меня хронически склонны к чувству оскорблённости и в душе ждут любовной боли с нетерпением. Или это сугубо национальное? «Накажи одну, воспитай сто, — говорил ещё Мао, — так чего же Вы ждете? ». «Я любуюсь Вами по ночам, Сонечка, когда Вы, голая, ложитесь животом на стол, а у меня в руках плетка. В эти минуты во мне пробуждается нечто вертикально торчащее». «Когда я стану чуточку старше, а Вы, князь Абрам, умрете, вспоминая о Вас, я буду рассказывать притихшим детишкам примерно следующее: «Конечно, его гибель навивает тоску, но что делать... больные диабетом люди не долговечны. Перед смертью он лишь семь или восемь раз пукнул. Впрочем, нет, перднул. Таков он был — размах, скромность, бескорыстие, чистота». Как вы думаете, дети мне поверят? ». «Риторика, достойная распорядителя похорон. Впрочем, спасибо вам, Соня, за грубую лесть. Только при этом не забудьте упомянуть, как во время нашей прошлой садо-мазохисткой пасхальной акции «Купание прекрасного меня», Вы, чисто по-девичьи малодушно кривляясь и жонглируя, отказалась выполнять роль Муму. И при этом от Вас сильно несло пионерской песней. Пусть Вам будет за это стыдно. Родина должна знать имена своих глупых героев, да и детишки должны знать всю правду. Определенно это им пойдет на пользу. Но наши ни в меру интимные беседы пора кончать, старинная плетка уже жжет мою потную ладонь. Давайте же, Сонечка, выпьем рюмку ритуального напитка народов Севера, запрокинув голову как пианисты, и приступим, благославлясь. Сегодня Вы меня будете называть «Свирепый князь Абрам», а все сегодняшнее представление в целом я назвал «Мазохистки тоже плачут». И пусть никто не скажет, что я был лишен счастья».