Палач

Ровные и тяжелые шаги по угловато загаженному серпантину лестничной клетки дома.

Дома, где живут, дышат, снуют, галдят и похотливо сношаются склизкие тени людей.

Моих соседей. Я слышу поступь его шагов в направлении дряхлой и тоскливо скрипучей

двери квартиры. Квартиры, в которой живут две одинокие, затерявшиеся в координатах Земли женщины - я и моя мама. Мое зависшее в кровавом облаке аорты сердце рыдает дождем. Моросящим дождем моих промокших от страха, любви, ненависти и надежды глаз.

Вот и все. Он уже здесь. За дверью. От его раскаленного дыхания покрываются испариной мои налитые похотливым желанием смугло торчащие соски. Жесткий бамбуковый стук.

Сжатые в кулак фаланги пальцев барабанят стаккато в дверь. "Открой – это я!"

"Мог это и не говорить", - подумала я. Робко открываю дверь. Уродливая преграда эволюции, зовущаяся дверью. Теперь ее нет. Между мной и им - сквозное пространство. Антигравитация судеб, сорвавшихся с оси временного потока. "Ну, заходи, если пришел!" Заходит. Дерзким и хищническим взглядом осматривает столпившиеся за моей спиной на стеллажах непроходимые джунгли книг.

Высокий, коренастый шатен с орлиной горбинкой на носу и бешено свербящими

каре-зелеными глазами. Азазелло постмодернизма. Дамский угодник в образе палача. Уставился на меня. Уперся взглядом в мой розоватый синтоизированный халат, испещренный каллиграфически выведенными иероглифами. Халат полуоткрыт в фарватере моих отяжелевших от желания грудей и ног. Стоим. Снедаемые невыносимым полем наэлектризованных тел, мы оба, алчущие, желаем лишь одного - разорвать друг друга в клочья на плахе моей заблаговременно прибранной постели. Палач, плаха и приговоренная к казни – божественная триада, неправда ли?

Переходим к делу. Палач стиснут по срокам, сжат во времени на единицу суеты в квадрате, спрессован заботами о детях, жене, карьере, отце, матери, высшем образовании, глобализации мира, империалистической экспансии США, нигилизме Ницше, удовлетворении собственного неуемного эгоцентризма, усопших навеки бабушках, дедушках и тетях.

Палачу можно абсолютно все! Он пришел в этой мир разделять и властвовать над людьми. Манипулировать их чувствами, слабостью, пороками и похотливо слоящимися страстями.

Он и я. Срываем друг с друга все наносное. Молча. Без единого слова. К чему лишняя трепотня? Все и так понятно. К чертям пуговицы, застежки, заколки, оголенные провода шнурков, кружевные сентиментальные разводы женского белья, стянутые резинки мужских трусов, чехлы носков, бессмысленные в данной ситуации часы и потерявшая всякое значение бижутерия. Нагие тела на еще не окровавленной плахе моей изголодавшейся постели.

Трение. Вибрации. Вхождение раскаленных тел в плотные слои атмосферы, раскинутых по комнате простынь и одеял. Снопы летящих из глаз ультрафиолетовых искр. Кромсающий наши пуповины саблезубый психоделический транс. Смуглые облака, источаемые ароматизировано пыхтящим кальяном. Челнок любви, вонзающийся бесконечностью вселенского оргазма в логово Земли. Занавес.

Бурные аплодисменты души. Смена декораций. Смещение пропорций в лобных долях мозга. Учащенный пульс. Увеличенные хрусталики глаз. Все. Мой палач сделал свое грязное дело. Похоже на то. Остается признать, что я всего лишь одна из многочисленных жертв, отданных на откуп инквизиции его собственного тела, без права на амнистию. Теперь, забрав мою душу, он вновь уйдет и неизвестно когда вернется снова.

Я и он в дверях. Прощально-сканирующий взгляд. Смачный поцелуй. Скользящий мимо меня силуэт спины. Я слышу его ровные и тяжелые отдаляющиеся от меня шаги вниз, по угловато загаженному серпантину лестничной клетки дома. Дома, где живут, дышат, снуют, галдят и похотливо сношаются склизкие тени людей. Моих соседей. Я слышу его шаги в направлении дряхлой и тоскливо скрипучей входной двери дома. Дома, где в одной из квартир живут две одинокие, затерявшиеся в координатах Земли женщины - я и моя мама.