Не обзязательно быть Д Артаньяном... или Главное - не бояться!

Сказка.

День первый

-Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог. Ну, что? Ну что? Ну, вот так. Уже и наругался во всю глотку (благо никто не услышит), и, окончательно от этого устал. Еду, сейчас по вот этой Богом забытой проселочной дороге А по днищу шкрябает. Даже высокий клиренс "Митца" не спасает. Конечно, с возможностями этой "бриллиантовой" машины можно было бы гордо вылезти из этой немереной глубины колеи, и рвануть, если не по полю, то хотя бы рядом с дорогой. Но стоит ли? - Придирчиво поглядел на придорожную траву. Вздохнул. Блага цивилизации давно остались далеко позади, и случись сейчас что, - навряд ли кто-нибудь сможет помочь. Конечно, есть еще запаска, но ее лучше иметь в запасе, чем ехать на ней.

Евгений закурил. Усталость и нервозность последних дней заметно мешали вести машину, дышать, жить.

-Эх, дядя, дядя... Не сказать, что у дядьки своих детей не было. Были. Отличные дети, но "с характером" (насколько хватает памяти). Яблонька от вишенки... Дядя-то - тоже - "с характером", разобиделся, что дети им выращенные, после развода приняли сторону матери и видеться с ним, родным отцом, не захотели. С новой своей пассией законно регистрировать отношения дядька никак и не думал, поскольку считал себя однолюбом, а свои "прогулки по девочкам" всего лишь мелкими шалостями. Говорят, он всегда оправдывал свои "шалости" словами - "Ну, подумаешь, с диеты сорвался. Все равно ведь вернусь к прописанному". Однажды не вернулся. Хотя, я так и не понял, что он нашел в той, из-за которой не вернулся. Ничего особенного - огромные сиськи, похотливая писька и длинный блондинистый хвост... Кроме супер-пупер-постельки от нее мало, наверное, было толка. Оттого, наверное, дядечка когда узнал, что болен, сообщил о скорой готовности "отбыть" прежде всего бывшей жене и своим детям. А те сказали, что им от него и ломаного гроша не надо. Делать пассию наследницей того, что Виталий Андреевич успел "надыбить" в "смутное время" передела собственности на ближнем рубеже веков, особенно тогда, когда выяснилось, что у пассии есть уже новый "пассиат"?.. Конечно же, дед разозлился. И отписал все свое имущество ему, Евгению Южанину, единственному племяннику. А наследство-то приличненькое... Усадьба, несколько сотен гектар земли, квартира в областном центре и какие-то кучи договоров, акций и прочей доходной хренотеньки...

Эх, дядя, дядя... Болен-то болен... А умер не своей смертью в этой глуши. Назначил встречу адвокату и нотариусу именно там, куда ехал сейчас Евгений. Но к их приезду оказался мертв... О чем он, Евгений, и имел пренеприятнейший разговор со следователем.

Конечно, в логике милицейскому уму не откажешь - наследство - не маленькое, раз пригласил нотариуса и адвоката, значит, хотел что-то в завещании изменить... Племянник, как лицо кровно заинтересованное - первый на подозрении...

На предмет Южанинской причастности были опрошены все - родня и знакомые, мало-мальски знакомые и совсем незнакомые Евгению люди. Нервозности было много. Копали конкретно и глубоко. Евгений даже пить бросил, чтоб быть всегда в ажуре и по пьяне не наговорить чего-нибудь компрометирующего. Но, в конце концов, следствие закрыли с весьма двусмысленной формулировкой - за недоказанностью убийства... И то хорошо.

Эх, дядя, дядя... Этакая глушь...

Поклацал кнопочками магнитолы - музыка надоела, а радио сюда доставало местами. Наверное, сейчас не то место. Сотовый сдох давно. Там, наверное, Мишаня на уши всех поднял, в розыск объявил. Надо добраться хоть куда-то и отзвониться, отчитаться, что жив, что все в пределах нормы. Где-то ведь должны быть люди, ведь куда-то столбы электроэнергию несут?

Южанин (в который раз!) посмотрел на очередную линию электропередач, начинающуюся где-то в районе вооон той лесополосы на горизонте справа, проложенную неизвестно кем прямо по полям, пересекающую дорогу и исчезающую за лесополосой с другой стороны. Может плюнуть на колею и рвануть вслед за столбами?

Надоели поля, поля, поля. Лес, лес. И опять поля, поля. Впрочем, чего это я - наличие полей и говорит, что люди где-то близко. Вот только где? Да уж... Это если сейчас вот так ехать, а в распутицу? Одна надежда на лесочек вдалеке, укутавшийся в вечернюю дымку. Если верить карте автоатласа - за этим лесом - река, если верить документам наследования - у той реки стоит усадьба, завещанная родным дядькой.

-Лесочек, судя по карте, невелик. Быстро не проедем - мало ли что на лесных дорогах валяется, но и долго не задержимся, правда, Бриллиантовый?

"Митц" будучи железякой хоть и компьютерами напичканной, бездушной, противной и даже капризной, был до мозга костей иностранец. Японец, да еще европейского происхождения, по-русски ни слова не знал и говорить наотрез отказывался.

Лесочек, между тем ощущение вызвал, скажем так... не дружественное... Это ощущение стало гораздо сильнее, отчетливее и реальнее после того, как огромная шишка, прилетела невесть откуда в лобовое стекло.

Евгений не был трусом. Бояться в его 47 - это, знаете ли, не солидно, однако... Траектория полета предмета создавала впечатление, что кто-то разумный эту траекторию задал. А стремительная скорость шишки, плюс неожиданность, не дали вспомнить, что он сидит в машине и вроде, как бы, защищен. Да и то, что объект, летающий сам по себе, неожиданно и нестандартно, вовсе не НЛО какое-нибудь, а шишка кедровая обыкновенная, Южанин узнал только благодаря своей хорошей реакции и большому водительскому опыту. Отреагировав на движение, Евгений машинально ударил по тормозам и рефлекторно пригнулся. Предмет, который должен был попасть в лобовое стекло, из-за остановки машины пролетел по касательной и застрял между водительской дверью и зеркалом. Вот тогда Южанин и углядел, что это случилось лететь шишке.

Пристально вглядываться в заросли не хотелось. Тронулся с места. Быстрее, чем ехал раньше, но не настолько, чтоб показать неведомому врагу, что страх в сердце-таки прокрался.

Лес закончился. Дорога резко вильнула вправо, потом надо было влево, между холмами, но терпения у водителя не хватило, и он, с превеликим удовольствием переключив скорость, дал своему бриллиантовому в полной мере оправдать свое звание внедорожника, помчавшись прямо наверх холма. Остановившись на вершине, Евгений минут пять сидел просто, как говорится, в ступоре.

Глазам верить ли?

Он, взращенный на пляжах моря, Южанин, не только по фамилии, но и по образу мыслей (генетически, можно сказать), представить себе не мог, что такое существует. Да-да, избалованный южным солнцем, он не мог себе представить - как можно жить где-то кроме, как на морском берегу. Что может быть красивее морского заката?

Он ехал сюда, просто чтоб... Ладно... Об этом после... может быть...

А пока... Пока Евгений даже вышел из машины, чтобы насладиться красотой, окружившей его.

Меандр... Из глубин школьной памяти вынырнуло это слово... А ведь запомнил совершенно случайно. Пляж, красивая девочка, стакан семечек в бумажном кульке. Перед тем, как выбросить в урну, отчего-то развернул, взглянул на красивую картинку с рекой. Память хранила не только слово. Сейчас, столько лет спустя, с легкостью вспомнил тот рисунок и пояснения под ним. И то, что "меандр" - от греческого Maiandros - древнее название извилистой реки в Малой Азии, И то, что меандр - это плавный изгиб русла равнинной реки.

Так вот он какой - меандр...

Лес, который проехал Евгений, вовсе не закончился, он просто отступил перед двумя самыми большими холмами. Первый из них Южанин только что покорил... Второй был поменьше... И покалечен... Верхушка холма была как-будто срезана, аккуратно и ровно. А на краю среза стоял...

Евгений был готов увидеть старый дом с мезонином, обещанный ему документально. Еще там, в городе, разглядывая техпаспорт, представлял себе громоздкий полуосевший в землю домину. Бревна замшелые, окошки покосившиеся... Но то, что он увидел... Евгений аж остолбенел. Как говориться - взглянул и ахнул.

Там, на соседнем холме стоял теремок, самый настоящий, с красной крышей, с кучей всевозможных флюгерков, симпатичных балкончиков и гаражом.

Вечерело, надо было ехать.

Дорога, вильнув между холмами, пряталась в лесу напротив. Но уже не одна, вдоль нее как сторожи, или как верстовые, но с большей частотностью (или частостью?, не важно, отмахнулся мысленно Евгений) стояли электрические столбы.

И это радует. Провода - это путь к цивилизации.

Сел в машину, но вперед не поехал. Сдал назад, стараясь попасть в свой собственный след. Уж очень не хотелось мять и ничтожить всю эту красотень.

Южанин скорее угадал, чем разглядел, заросшую колею, ведущую с "трассы" к дому. Подъехал к живописному крыльцу. Вышел из машины. Игрушечный домик, со всеми этими забавными коньками, флюгерками на крыше, с воротами, стилизованными под старину, вблизи выглядел весьма внушительно. Трехэтажная махина из оцилиндрованных бревен внушала спокойствие, надежность, уверенность, и устойчивость своего положения.

- Ставенки резные, окна расписные... - нараспев вслух сказал Евгений. Без язвительности, напротив. Терем был хорош, не просто хорош, а шикарен.

- Кто-кто в теремочке живет? - Продолжил он, поднимаясь по резному крыльцу в стиле "а-ля Древняя Русь". Поднялся и остановился. Кто ж в этом доме хозяин? Это - дядькины хоромы, или кто-то устроил самозахват и, втихаря, отгрохал себе этакое чудо?

Порывшись в кармане, достал связку, которую вручили, как ключи от его наследства. Парочка из них уже апробирована в областном центре - для квартиры и гаража. Сравнил замочную скважину и подходящий ключ. Вставил. Ключ вошёл. Это не могло не обрадовать. Это радовало очень. Но ненадолго. Ключ напрочь отказался проворачиваться. И эдак и так... И никак.

Евгений чертыхнулся. Решил перекурить. Обернулся назад и... Дивная красота, дивная простая красота... Природная.

С крыльца открывался весьма живописный вид на пойменный луг и реку, слева - холм, на котором Южанин только что был, справа - лес. Тот, кто надумал тут построить дом, не прогадал. Ни в чем не прогадал.

Ниже, у самой дороги, дом строить было нельзя - вода в половодье вполне реально могла добираться и туда. Скорее всего, дорога к дому и была своеобразным объездом в распутицу. Отчего вот только предки-строители поставили этот дом не на вершине холма, а посередине? И для чего им эту вершину нужно было снимать? Наверное, у них были причины. А может молний боялись. Съязвил... Да, съязвил... А ведь предки и ни при чем... "Срез" недавний... Дядечка постарался.

Докурил. Для очистки совести еще раз пошурудил ключом в скважине. Даже постучал по двери. Так, на всякий случай.

- Есть кто живой? - Живые не отозвались.

Спустился вниз, сел в машину. Еще раз глянул на документы и атлас. Нет, все верно, он не ошибся, он приехал туда, куда и должен был приехать. Вот тут план фермерского хозяйства, вот лес, вот река, вот дома села Раменье, к которому и была приписана усадьба. Вернее, как ему объяснили села уже никакого нет, домики эти только на карте и остались. А на самом деле, со слов нотариуса, село давно уже было в запустении. Дома были раскатаны и собраны под постройки для хоз. нужд и хранения фермерской техники.

Евгений в раздумьях глянул на пойменный луг и реку. Да... Местечко красивое, но до чего ж глухое...

Ну, да ладно, ключ на старт, до темноты нужно добраться до цивилизации. Вперед, туда, куда указывают путь немые стражи у дороги - столбы телеграфные (или электрические?).

Как же их правильно-то? Да ни все ли равно - вперед!

Но машина не завелась. Евгений нахмурился. "Митц", его любимый, лелеянный и холеный "Митцубиси Паджеро Пинин" не завелся?!

- Не верю. - Прошептал Южанин. Еще раз. И ничего. Никакой реакции. Такое ощущение, как будто движка нет вовсе. Ни мотора, ни стартёра, ни генератора, ничего. Ти-ши-на! Ни "чихания", ни "кашля", ни "пыхтения", ни надрывного гула. Ничего. Чик ключик - тишина. Чик - тишина.

Ступор. Евгений уперся руками в руль. Только что, от силы полчаса назад, приехал сюда. Нормально приехал. Ничто нигде не случилось. Разве что зловещий скрежет по днищу. Там, что ли, что-нибудь сорвало? Бред, нечего там срывать, и к движку явно не имеет никакого отношения.

Но - вышел, открыл капот. Глянул так вскользь на все эти трубки, железки и проводки... Аккумулятор на месте. Да и куда ему деться-то? Закрыл капот.

Чертовщина какая-то.

Опять сел, опять попытался завести. Опять ничего. Закурил снова. Сделав пару затяжек, выбросил. Откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Что-то не так. Что-то явно не так.

2 день

Открыл глаза от ощущения холода. Вокруг было темно. Не совсем темно, а сумерки. Заря красила небо в свое разноцветье.

Нахмурил лоб... Что это такое? Какое-то светопреставление или он был в обмороке? Или просто спал? Боже мой, сколько вопросов...

Глянул на часы... Не поверил часам телефонным, глянул на циферблат панели. Нет, все сразу врать не могут.

Заря светилась четырьмя часами утра. Руки и ноги затекли. Шея болела. Выйти за пределы машины, размяться можно было или даже нужно. Но лес впереди чернел как-то зловеще.

Почти на автомате, но с какой-то безнадежностью и отчаянием повернул ключ в замке еще раз. "Митц" как-то возмущенно взвыл и заработал. Евгений и обрадовался, и насторожился, прислушиваясь... Нет, все в порядке. Нормально урчит.

Ругнулся негромко, добавив в сердцах: "Спал ты что ли?"

Включил кондиционер на подогрев, глянул за окно - Выйти или не выйти? - Откинул сиденье до упора, заперся... и лег досыпать.

Но, уже не спалось... Вот ведь угораздило... И что же это было... Наверное, все-таки возраст, стресс, нервы... Ладно, происходящее со мной еще можно как-то объяснить. А вот что с машиной? - Погладил сиденье, обтянутое приятной кожей. - Наверное, тоже стресс, нервы... Усмехнулся. Вспомнил, как возмущалась Юлька, бывшая супруга, когда он, замучившись всеми ее, "привези, увези, встреть", купил ей персональную машину. Как она НЕ прыгала от радости, а горько плакала, заявляя, что если владеешь чем-то - нужно знать - чем ты владеешь. Спросив - отчего она так решила, - получил вполне логичный ответ - "Если сломается - нужно уметь починить". Помнится Евгений вспылил, что "на свете достаточно людей, умеющих чинить то, что ломается. Им за это деньги платят." А для того, чтоб больше не видеть женских слез и не слышать упреков, нанял шофера для Юлькиной машины. И платил ему деньги. Потому как - не умеешь, не хочешь, не успеваешь сам - заплати тому, кто может.

Он тогда смеялся над ней. Шкодная все-таки была женщина. Впрочем, отчего ж была, и сейчас есть. Вот только не с ним. Юлька... Никогда б не развелся. Его все устраивало в жизни... Тогда.

А сейчас он лежал, смотрел сквозь окно на светлеющее небо, отогревался и думал...

Уж занесло, так занесло... А ведь ничто и не предвещало такого развития событий. Вообще, если оглядываться назад, то жизнь случилась... удачная, скажем так. Родился, учился, женился... Однажды крупно подфартило. Евгению до сих пор стыдно... Не за то, что подфартило, а за то, что крупно... Крупно и СЛУЧАЙНО. Просто случайно. Не заработал, не украл... Выиграл... По пьянке...

И женился он тоже - по пьянке... Но также - удачно... Она не была красавицей, особо умной тоже не была, но зато была надежной...

Так и жили... Она родила двоих детей. Он работал...

Ну, параллельно, конечно, пил и гулял... Однажды, когда вернулся из очередного загула, жена встретила мужа не одна. В присутствии адвоката потребовала развода.

Евгений только спросил - "Чего ты хочешь?" Она ответила - "Хочу машину, городской дом, гостиницу, контрольный пакет акций фирмы, и, чтоб ты никогда больше не совался в эту семью".

Согласился легко. Машину к тому времени упертая женщина водить все-таки научилась (и даже пыталась что-то в ней чинить). Отдал жене дом (благо за ним осталась еще квартира и загородный дом), гостиницу (у него оставалась еще одна, владельцем которой числился лучший Женькин друг, Юлька об этом даже не подозревала).

Мелочиться не стал - отдал полностью всю фирму (так как фирма тоже была еще одна, на того же друга оформленная). Отдал легко, так, чтоб точно больше нигде с этой семьей не соприкасаться.

Отеческие чувства? Не то, чтобы их не имел... Просто бывшая жена, как-то все время справлялась сама. Сама рожала детей, сама придумывала имена, сама воспитывала... Дети появлялись в его жизни только фразами - "Витеньке нужны деньги для того-то"... "Светочке нужны деньги для того-то"...

Короче, подписав все разводные документы, Евгений вздохнул легко и свободно. Отчетливо помнилось, что он подумал тогда - "Удачно развелся". Разойтись - разошлись, но осталась память и полезный опыт.

Эта фраза - "нужно знать то, чем владеешь" и подвигла Южанина предпринять вот этот автопробег по бездорожью и разгильдяйству. Адвокат сюда ехать не советовал, предлагал продать сразу же по получении наследства.

Но хотелось чего-то, неизвестно чего. Решил, что все произошедшее - и развод, и наследство - хорошая встряска для его накатанной успешной жизни. Ведь доселе никуда не тянуло из родного города. Разве что - по бабам... Но их и в пределах досягаемости было предостаточно. Предложив самой достойной (на его взгляд) поездку на сафари. Разочаровался в подруге сразу же, как только та сморщила свой очаровательный носик. Конечно... Он же не сразу сказал - куда они поедут.

Не взяв с собой ни ее, ни иную, ни вообще никого, кроме верного железного друга внедорожника - "Митца", поехал "на отдых".

Да...

Вроде кто-то заглянул в машину... Дрема окутывала... Тепло нежно баловало.

- Приснилось мне, - подумал Евгений, засыпая.

Отчего-то приснилась гроза, ливень и, вроде бы кто-то тонет... Проснулся от грохота грома и, человеческого крика. Резко сел, огляделся... Ничего подобного... Чертовщина какая-то... Приснится же... "Распечатался", открыл окно. "Солнце светит прямо в глаз, ничего себе жара..."

Птички щебечут... Лето... Зелень вокруг... Небо голубое, солнышко светит... И ни одного облачка. На часах 8 утра.

Еще раз повернул ключ, проверяя. Завелся. С тоской глянул на дверь терема: "Выйти и там попробовать?". Но рисковать не стал, пока едет - надо ехать...

Да, уж! Спасибо тебе, Юленька, жаль, что не слушал раньше. Если машина сломается - будет Евгению - писец, причем очень пушистый... Не умеет Евгений машины чинить, и в этой глуши навряд ли кто умеет...

- Ну, родной, поехали. - Взбодрил вслух автомобиль ли, себя ли? Поехал быстро и аккуратно по дороге вдоль столбов. Проезжая лес предельно внимательно вглядывался в придорожные заросли, но ничего неординарного не случилось. Единственное ощущение испытал лишь, выехав на открытую местность: как-будто там, у терема, его самого вместе с машиной зарядили в гигантскую невидимую рогатку, и вот теперь он покинул резинку и ушел в свободный полет.

Даже проезжая ангары (так он окрестил для себя разоренную деревню) Евгений не остановился. Так, просто кинул взгляд, сопоставил с той информацией, которой владел, и сосредоточился только на дороге. Поля, поля, поля. Лес, лес. И опять поля, поля...

Где же это Дальнее? Он уже ехать устал... "Далеко, далеко, на лугу пасутся ко..."

Ай-яй-яй, взрослый самостоятельный человек, радовался как ребенок, увидев вдалеке стадо коров.

- Цивилизация! - вот так вот. Стадо коров...

Беленькие точки за этим самым стадом обретали очертания домов. Это радовало, это не могло не радовать. Деревня, как деревня... Деревянные домики... Белые ставенки... Въехав в Дальнее, спросил у попавшегося навстречу дядьки дорогу к сельсовету. Тот смерил прищуренным взглядом заезжего, но рассказал. Вроде по-русски и вроде все понятно, правда, с каким-то говорком, что получалось вроде по-русски, но понятного мало. Хорошо хоть при этом он так щедро размахивал руками, показывая повороты, что не понять мог только, ну, совсем дурной.

Деревня Дальняя (прошу прощения), - село Дальнее, оказалось не настолько уж "далекой", как ее представлялось. Конечно - не урбанизированные юга, но все-таки люди... Просто люди, живущие очень далеко в глубинке.

Не было ощущения превосходства или чего-то презрительного... Просто это был другой мир, другие дома, другие дороги, что-то другое... И в то же время - свое. Родина. Россия.

Наверное, такие патриотичные чувства навеял российский триколор развевающийся на древке привязанном к печной трубе одного из домов. К нему и направился. Дом, как дом, только сбоку висит табличка - "Администрация". Вышел в пыль, щелкнул сигнализацией, стремительно зашел внутрь.

В приемной никого не было. Толкнул дверь с надписью - "Глава..." И... улицезрел...

За довольно стандартным столом сидели трое. Один из них во главе стола, два других по разные стороны, напротив друг друга.

На Евгения уставились три пары глаз. Испуганных и удивленных. Южанин улыбнулся им широко, открыто и понимающе.

Сидящий справа лысоватый поджарый мужичок ("дед" - окрестил Евгений), пытался незаметно что-то дожевать. Мужчина в милицейской форме ("мент"), сидящий слева, искренне сооружавший на своем лице безразличие и равнодушие, мысленно явно был где-то не тут. Вернее тут, но даже очень тут. Судя по всему, его очень заботила левая рука, вернее то, что он зажимал этой рукой у себя под расстегнутым кителем.

Завершал картину, сидящий прямо напротив входа Глава (чем-то похожий на Джеймса Белуши), нервно закрывающий дверцу стола.

"Сорвал "малину" - подумал Евгений и, похоже, не он один так подумал, а все четверо. Разом.

- Здрасте. - Евгений, еще раз оглядел всех троих и остановил взгляд на Главе.

- А вы кто, собственно? - "Белуши" знакомо прищурился. "У них тут, наверное, общепоселковое, разговаривать с прищуром" - то ли горестно, то ли с горькой усмешкой подумал Евгений.

- А я - Южанин Евгений. Хозяин РамЕнского... Простите, РамЕнья...

- РАменья? - переспросил "мент", меняя ударение на первый слог.

- Его самого... - Не хотелось ни ссориться, ни вступать в конфронтацию.

Они ему - никто, и он им тоже. Примерно одного возраста все. Хотелось простоты. Вот такой вот простоты в разговоре, как та, которая вокруг материально окружала.

- А документы покажите... - сказал "мент".

Документы так документы. Из борсетки достал паспорт, протянул "менту". Тот открыл, усмехнувшись, произнес - Гляди-ка, Южанин - это фамилия...

Передал паспорт Главе. Тот полистал, наверное, до прописки, передал "деду". "Дед" глянул мельком, кивнул головой и подвинул по кругу - к "менту". "Мент" тоже полистал, насколько это возможно одной правой рукой.

- Ого, откуда Вас к нам...

- Ну, что ж, - вмешался "дед", - Будем знакомы.

- Вот именно, - подхватил тему "Глава".

Все трое, как-то понимающе, но тоскливо, переглянулись между собой и с какой-то этой своей понимающей тоской опять разом уставились на Евгения.

- Племянник я Виталия Андреича. Унаследую официально через полгода, приехал поглядеть на хозяйство. - Евгений забрал паспорт обратно.

- Ну, тогда давай, за помин души, упокой, Господи, его душу... - Троица как-то облегченно вздохнула. Из-под полы кителя на стол вернулась початая бутылка водки, "дед" со стоящего рядом с собой стула достал тарелку со снедью, а Глава...

Ну, вы же умные, догадайтесь сами! Конечно же, за закрытой дверцей прятались три стакана, которые и вернулись обратно на канцелярский стол, но уже вместе со своим четвертым собратом.

- Минуту! - сказал Евгений, пошел к машине, достал пакет со своим продуктовым запасом. Вернулся, поставил на стол. Мужики, распечатали консервы, нарезали хлеба, появились тарелки, вилки... В общем, завтрак, судя по накрытому столу, ненавязчиво стал напоминать обед.

Евгений только нахмурился, когда увидел, как наливают в четвертый стакан из узаконенной бутылки водки. Отнекиваться не стал, но когда стали пить за упокой души дядьки, лишь символически пригубил. Отвинтил крышку у лежащего в пакете термоса, приспособил ее под емкость для минералки.

Потом пили за знакомство.

"Белуши" оказался Петром Андреевичем, местным главой местной поселковой администрации. Нормальный мужик, немного, правда, хитроват, но, наверное, так и надо. "Мент" - тутошний участковый Игорь Алексеевич, а проще - Игорь. Как сам он сказал - его тут зовут все либо Игорь, либо Алехин и иного не дано... Ну, а "дед" - это председатель агрофирмы, бывшего колхоза, который только название сменил, а как был колхозом, так и остался. Председателя звали Севастьянычем. Имя, по-видимому, где-то потерялось вместе с возрастом.

Мужики расспрашивали его, он - мужиков. Ну, не так, чтобы очень. Большей частью разговор шел о жизни вообще. Разговор не клеился. О чем бы ни заговорили большом далеком и глобальном, не заговаривали, все непременно сводилось к смерти, а именно к дядькиной смерти, таинственной и загадочной. Но никто именно и конкретно об этом говорить не хотел, и потому от темы убегали, как могли, заговаривая со знанием дела и об индексе Доу-Джонса, и ценах на нефть, и о том, как эти хохлы опять зуб точат на наш Севастополь, а Япония с Латвией вообще бы молчали...

Так что узнал немного. Даже совсем немного. Только подробности, того, что уже сам знал. Мужики рассказали, что дядька, Царствие ему Небесное, в бытность всеобщего развала объявился тут неизвестно откуда, умудрился не просто взять землю в пожизненную аренду, а выкупить ее у развалившегося тогда хозяйства. Чем тогда этому хозяйству несказанно помог.

Хотел он тут ферму создать да какой-то то ли Дом отдыха, то ли Гостевой дом, да дело не пошло, переругался тут со всеми, оформил землю на аренду с тем же хозяйством и укатил. Оставив после себя странную память да заброшенный терем.

- Терем-то выглядит не совсем заброшенным. - Сказал Евгений.

Мужики как-то исподтишка переглянулись между собой. Глава пожал плечами. Игорь встал, закурил. Глядя в окно, сумрачно сказал - Ты в дом-то заходил разве?

Евгений замотал головой отрицательно.

- Ключ не повернулся.

Игорь резко развернулся, посмотрел как-то недобро. - У тебя и ключ есть?

- Есть. - Кивнул Евгений.

Глава наклонился поближе к Евгению, как-будто хотел сказать нечто только ему одному.

- А просил впустить?

- Что значит, "просил"? - Южанин откинулся на спинку стула.

- А то и значит, - Игорь выкинул сигарету в окно. - Стучишь и говоришь - "Впусти в дом хозяина".

И все заржали.

Евгений так и не понял, что это было - прикол какой-то, просто шутка или знают ребята, кто дверь подпер с той стороны.

Ну, раз смеются - значит шутят... Поулыбался в ответ. Спросил у главы - Я не пойму вот только одного - по документам - на месте терема должен дом с мезонином стоять.

Петр засмеялся, объяснил, что дядька не захотел возиться с разрешениями и прочим. По-тихому все снёс, по-тихому дом вот такой хитрый поставил. А когда дело, которое задумал не пошло, то и переоформлять бумажки не стал.

- Так, что - при продаже - тебе еще геморрой свалится - документы оформлять.

- При какой продаже? - Евгений, забыв, что говорить с непрожеванным бутербродом во рту не просто неприлично, но и опасно для здоровья и чуть не подавился. Закашлялся, выпил минералки. Переспросил - При какой продаже?

- Ну, ты же все равно продавать будешь... - ловко насаживая шпротину на вилку, отозвался Игорь.

- Ребят, да вы что! Я даже не думал...

Ребята посмотрели на него, как на самоубийцу.

А Евгений продолжал...

- Я даже пожить хотел. Тут красота страшная...

- Эт верно. - Отозвался Севастьяныч. - Страшная.

Евгений почувствовал, как Игорь пнул Севастьяныча под столом.

- Слышь, мужики. Я чего-то не понимаю или как?

- Или как. - Улыбнулся Петр. И уже утвердительно. - Или как!

- Уедешь... И продашь... - Закивал головой Алехин. - Это как два пальца...

Евгений аж разозлился. - Вы чего?

- А давай на спор, а? - Петр подмигнул Южанину. Игорь и Севастьяныч перестали жевать, глядя с интересом на друга. - Давай на спор, - недели не пройдет, ты отсюда сбежишь. Но перед этим исполнишь любое мое желание.

- А давай! - повелся Евгений, - Но если не сбегу и через две недели - ты исполнишь любое мое желание.

- Смотря какое желание... - начал было махать руками Петр.

- Нет уж, уговор так уговор. - Евгений протянул руку через стол.

- Ай. - Петр крепко сжал и тряхнул.

- Ну, вот, - грустно вздохнул подвыпивший Игорь - А мы с тобой, Севастьяныч, теперь - свидетели. - Сказал и налил себе еще.

- Ну, ладно... - Евгений хлопнул себя по коленям. - Приятного вам... А я поехал...

- Время пошлО, смотри. - Погрозил пальцем Петр.

Южанин кивнул, спросил - Где тут магазин-то?

- А за углом...

Провожать его вышли все трое...

- Опаньки, - всплеснул руками Игорь, - Хороша машинка...

- А что ж не "Ровер"? - хмыкнул Севастьяныч.

- А зачем? - отозвался Евгений. - Машина это не роскошь, а средство передвижения.

- Жалко, когда сломается. - Сказал Игорь, присаживаясь, и отчего-то заглядывая под днище.

- Отчего должен сломаться? - осторожно, с опаской спросил Евгений.

- Здесь все ломается... Места такие... У дядьки твоего вон в ангарах - новехонькая техника стоит, он все к нам ездил - мне кулаком по столу стучал, ему вон - Петр кивнул на Алехина, - заявления писал о том, что ему якобы наши технику ломает. Только ее никто не ломает... Она сама....

- Ой, да ладно вам! - Евгений отмахнулся, хотя сам припомнил давешнее... но промолчал.

- А-то смотри... - Не унимался Игорь. - Тут советских железяк - как грязи, всегда починить можно, а за деталями для этой - запаришься мотаться за пятьсот верст до сервиса.

- Слышь, Игорь, отстань от человека, он тут всего лишь на неделю... - Петр оттянул участкового от работающей уже машины, давая возможность Южанину закрыть дверь.

- Ну, ладно, бывайте, мужики. Четырнадцать дней... - помахал ладонью и скрылся за углом.

Уже по пути обратно, после того, как он накупил всякой снеди и нужных, по его мнению, в хозяйстве вещей, померялся скоростью передвижения с нервно лающим псом, распугал (и чуть не передавил) с десяток мирно идущих по улице гусей, посигналил приосанившимся девчонкам у околицы, выехав за пределы Дальнего и "переваривая" новые впечатления, знакомство, весь этот разговор, Евгений несколько раз поймал себя на мысли, что троица эта знала гораздо больше, чем сказала...

И спор этот дурацкий...

Ведь Южанин не пил. Так, просто делал вид. Пить за рулем - табу. Принципиально. Усмехнулся...

Он давно хотел отдохнуть... Отдохнуть и ни о чем не думать... Вот и выдались деньки... Жаль, конечно, тут пропадать бобылем... Просто поделиться с кем-то новыми впечатлениями и то...

А еще вспомнил и улыбнулся... Уже когда уходил с сельсовета, бросил взгляд, случайно, на табличку на двери у главы администрации... Белашов Петр Андреевич. Белашов... и так похож на Белуши...

Ох, елки... А позвонить!!! Евгений забыл позвонить домой, вернее Мишане... Чего это тут телефон работать отказывается? При подъезде к Раменско... к Раменью, простите, радио опять заглохло.

"Это настораживает", - подумал Евгений.

У ангаров остановился, вышел.

Солнце уже было в зените. Обжигало.

Подошел к воротам, потянулся за ключами и понял, что они остались в машине. Ругнулся. Сплюнул. Припал глазом к щелочке между горячими дощечками и тут же отскочил. Нечаянно он оперся на большой амбарный замок, а тот оказался очень горячим. Ну не обжег, конечно, но перепугал.

Слишком часто он стал пугаться в последнее время...

И эта уверенность главы в его страхе...

Ладно, махнул рукой Евгений, впереди еще две недели.

Сюда он обязательно вернется. А пока поспешил в машину, в прохладу кондиционера.

Лес его встретил настороженно. Южанин уже перепсиховал, скажем так, и с каким-то несвойственным ему пофигизмом и, можно сказать, авантюризмом, легко доехал до своего теремка. Шишки не падали. Волки не выли. И за это спасибо.

Подъехав к гаражу, прежде чем выйти, полюбовался воротами. Молодец, дядька, все в едином стиле выдержал. И сама форма, и петли, и навесы - все - под стать дому, под древность. Давнюю древность.

Ключ нашелся легко, но открывать отказался.

Евгений, не думая, в сердцах пробурчал под нос - Ну-ка, впускай хозяина. - И...

О, чудеса! Замок поддался. Ворота, как и полагается старинным, заскрипели. Взору Евгения предстал довольно-таки современный гараж, с полками, ямой и кафелем.

Присвистнув, Евгений загнал машину внутрь (место осталось еще предостаточно еще машины на две точно). Вот только входа в дом отсюда не было. Ну, что ж...

Южанин запер ворота и пошел к крыльцу. На крыльце замер. Полюбовался на реку, вздохнул полной грудью. Сам с собой порадовался - Красота!

В связке отыскал нужный ключ. И... Ключ не повернулся. Еще одно усилие... Нет...

Ну, что ж... Это вроде бы уже не смешно...

Постучал в дверь. Не знамо зачем. Просто постучал.

И сказал. Уже не в сердцах, а намеренно, чтоб его услышали (кто вот только?)...

- Ну-ка впускай хозяина. - Еще одна попытка. И... Ключ проворачивается... Дверь открывается... Хозяин нахмурился... Эти игры в слова...

Из проема на него пахнуло сыростью, пылью, сумерками и чем-то настороженным.

Евгений вздохнул и шагнул внутрь...

Сделал шаг и вздрогнул. Со всех сторон на него смотрело зверьё.

Чучела были повсюду... Вот уж где таксидермисты поизвращались на славу. И олень, и лось, и кабан на стенах, в углу еще один кабан, раздирающий волка. Сова с до такой степени правдоподобно полураскрытыми крыльями и прямым взглядом на входящего, что, казалось, - еще секунда, и она спикирует прямо к двери.

Были еще две лисы, играющие друг с другом за искусно рукотворно собранным кустом. На камине стояли витиеватые часы "под старину", на которых игриво примостилась куница, а может быть это и не она вовсе, а ее дальний родственник - соболь. Прямо перед самым камином лежала медвежья шкура с черепом и когтями...

Вот уж точно Гринпису бы тут разгуляться...

Обернувшись на то, что отвлекало внимание справа, Евгений чуть не закричал. На стене, видимо в качестве вешалки висели рога лося. Все бы ничего... Но там где должна быть лосиная морда - белел лосиный череп... Он, конечно, не страшный, но только тогда, когда ожидаешь его увидеть. А тут...

Евгений вздохнул, успокаивая неровно забившееся сердце. Взгляд упал на перила лестницы, вернее, за перила лестницы. Оттуда изумленно и настороженно на Южанина смотрела рысь.

В глубине каминного зала увидел еще силуэты и решил, что во избежание его, Евгения, преждевременной гибели, нужно включить свет. Поискал выключатели, нашед - пощёлкал. Ничего не произошло. Осторожно поглядел вверх - на высоком деревянном потолке лампы присутствовали.

Южанин вышел обратно на крыльцо - глянуть, куда подсоединялись провода от столбов (чтобы понять, в котором месте искать счетчик, рубильник или что-нибудь в таком духе)...

- Ох, ешк... (далее шел ненавязчивый русский фольклорный сленг)... - Евгений был не просто зол, а очень зол. Прежде всего, на себя.

Он так обрадовался давеча этим столбам, так был увлечен природой и Бог весть чем, что не заметил очень важной существенной детали. Провода, да-да, те самые электрические провода, которые несут в дома свет, тепло и надежду, отсутствовали. Он злился и ругался еще и потому, что аккумулятор у дорожного аварийного фонаря был разряжен, а в магазине свечей не купил. Ну, не подумал Евгений, что обыкновенные доисторические стеариновые свечи ему пригодятся.

Словарный запас закончился, остались только эмоции.

Вернувшись, выгнав машину обратно, и все заперев, сел в машину, задумчиво поглядел на терем и...

- Спокойствие, только спокойствие. - Евгений не умел долго сердиться. Нужно было действовать. И, главное быстро. Дорогу осилит идущий. Дорогу к магазину он знал.

Когда подъехал к Дальнему - даже тех бурных эмоций уже не осталось. Кроме едва различимой злости. Но и ею поделиться было не с кем - гуси, издалека завидев несущийся маленький блестящий "танк", быстренько убежали с дороги и прижались к забору. Псина, разомлевшая от жары, спряталась в тени дерева, лениво полаяла оттуда. Девчонки два часа под палящим солнцем тоже не простояли бы.

У села была сиеста - мертвый час... И только великолепная троица вышла на ступени сельсовета...

Евгений достаточно резко нажал на тормоз. Остановился, чуть с вывертом. Так, чтоб окатить этих хмельно ухмыляющихся товарищей-господ хорошей волной пыли. Машину глушить не стал.

- Что, уже сдрейфил? - Петр потирал руки, улыбаясь.

- Знаешь, что?!! - выдохнул, собрал все свое спокойствие и уже нормально, хладнокровно спросил. - Где провода?

- Что? - мужики заржали.

- Где провода со столбов?

Петр перестал смеяться. - Откуда мне знать? Срезали видать.

- Верни на место.

- Я? А я срезал? И, вообще, ты дом в эксплуатацию сдал? Вот когда сдашь - тогда и провода. И, вообще, - с тебя неделя, не забыл?

- Слышь, Петь, не мучь мужика, он хороший... - Севастьяныч, непонятно, - то ли вступился, то ли язвил, смеясь.

- Ладно... - Спокойствие Евгения, зажатое в кулак, нервничало очень сильно. - А где заправка? Заправка тут у вас есть?

- Заправка-то есть, километров пятнадцать туда. - Петр махнул рукой куда-то неопределенно.

Южанин только кивнул в ответ и вырулил за угол к магазину. В магазине попросил керосиновую лампу и керосин. Продавщица отрицательно покачала головой. Молча дала свечи. Он попросил еще спичек, зажигалок, тарелку, кастрюлю, решетку-гриль, чайник, веник, ведро, новомодную швабру с паклей. Призадумался, а есть ли в доме вода. Совсем похмурел.

Пошел в продуктовый магазин, купил две упаковки минералки. Вернулся в хозяйственный, купил 2 канистры на 10 литров и воронку. В отделе канцтоваров и печатной продукции усмехнулся "далеко не вчерашней свежести" газет, купил авторучек, на всякий случай карандашей, упаковку бумаги А4, стёрку, конечно же.

На интерес к своей особе не реагировал. Выйдя из магазина и бросив купленное (за исключением канистр и воронки), на заднее сиденье авто, пошел к колодцу, стоящему метрах в пяти далее по улице. Швырнув ведро в колодец, попытался поймать ручку барабана и больно зашиб руку.

- Вроде взрослый, а ведете себя... - Услышал Евгений за спиной. Обернулся на голос. Хозяйка фразы была под стать своему голосу, впечатление создавала - звонкой, веселой девочки. Зайчики играли в темных, но опаленных солнцем до рыжины, волосах. Раскосые глаза, курносый конопатый нос, маленький ротик с губами, испачканными чем-то чернильным.

Она стояла по ту сторону забора и смотрела на него насмешливо, но с интересом. Евгений невольно улыбнулся в ответ. Девчушка выбросила в лопухи уже облусканый подсолнух, отряхнула руки, потерла пальцы, пытаясь стереть окрасивший их фиолетовый пигмент, облизала губы и улыбнулась в ответ.

- Привет, - сказал Евгений.

- Привет, - пожала плечами юная красавица. - Вы что ж, ведрину-то ломаете?

- Что я делаю? - не понял Евгений.

- Ведро в колодец не бросают. Оно о воду ударится и согнется. Так и не напасешься ведер-то. - Укоризненно покачала головой. Оперлась одной рукой о забор, второй теребила хвостик недлинной, но полной косы.

Южанин неуклюже закрутил барабан, тот противно скрипел. Слышно было, как ведро билось о стенки колодца.

- А вы из Гати что ли? - Нарушила молчание собеседница.

- Откуда? - Не поняв вопроса, переспросил Южанин.

- Ну, это ж вы в Раменье приехали? - Наклонила голову набок, высунув язычок, опять облизала губы.

"Вот из-за таких нимфеток нормальные мужики и сходят с ума" - подумал Евгений и попытался втянуть в себя излишне выпирающий живот.

- Ну, я. - И, вспомнив о дороге, спросил. - Слушай, а где тут заправка?

- Какая? Совхозная - на МТФ. - Девчушка отпустила косу, махнула рукой куда-то за спину Южанину. - А такая...- Махнула рукой дальше по улице. - Туда. Аж до самой трассы.

- Трассы? - Евгений вытянул-таки ведро, и аккуратно опустошал его в канистру, иногда поглядывая на говорящую. Тем самым, давая понять, что он ее слушает и слышит.

- Ну-да, шоссе. Как реку переедете, там недалеко - километра два. Только там мост рухнул, объезжать надо.

- Объезжать?

- Ну-да, - девчушка дунула на челку, посмотрела еще более укоризненно и принялась за объяснения. - Выезжаете, вот, до дуба едете. Потом заворачиваете к Страннице, и вдоль реки до Распутья, в Распутье дорогу спросите, вам скажут. Там паром есть.

Второе ведро Евгений опустил аккуратно, и достал, приноровившись, быстро.

- Тебя как зовут, красивая?

Девчушка вспыхнула, глаза сверкнули.

- Аня.

- Слушай, Анна. Поехали - покажешь? Ничего ведь понять не могу.

Анна враз стала серьезней некуда. Сказала, нахмурившись, - Я спрошу у деда, но навряд ли. Чужой вы. И... Гатинский... - Последнее слово прозвучало как гадкий.

- Что ж за Гать такая, Анют? Поехали, говорю - вернемся быстро, заодно и расскажешь про свою Гать.

- А она не моя, она - ваша...

- Анна! - Крикнул кто-то издали, из-за кустов смородины со стороны дома. Голос был мужским и зычным.

- Ой. - Вскрикнула девчушка и вмиг исчезла, как-будто не было ее тут и вовсе. Только колыхающиеся лопухи, подтверждали - "не бред - была".

Южанин направился вдоль забора к калитке. Но тут ему навстречу стремительно вышел довольно сурового вида седоволосый мужчина. С ружьем наперевес.

- А-ну, геть! - закричал он.

- Вы чего? - Евгений чуть не уронил канистру.

- Геть, я сказал! - Дед запихнул в ружье патрон и стал целиться в машину.

- Эй, дед! - Евгений оторопел от происходящего. - Ты чего? Это имущество. Причем дорогое. Причем мое. Не расплатишься.

Дед навел ружье на Евгения, прищурился и сказал - А вот как я тебя щас грохну - и платить некому будет. Вали в свою Гать!

- Может... - Евгений хотел, было, узнать, что за Гать это такая, но дед только половчее перехватил ружье. - Да, ну вас, придурки... - махнул рукой.

Развернулся (что стоило ему усилий мужества, надо сказать). Подхватил вторую канистру, воронку. Отнес в машину и, сорвавшись с места, уехал.

Он не испугался оружия. Он боялся другого - себя, своих эмоций. Он боялся возвращения своей любимой мысли: "Все "козлы", один я - Д'Артаньян". Он боялся, что начнет презирать этих людей. Ведь не за что было. И их можно было понять.

Но кто? кто поймет его, Евгения Южанина? Ай... Евгений не любил заморачивать себе голову. Есть проблема - реши её, трудно - попытайся решить, не решается? - отодвинь ее в сторону, прими, как данность.

Сейчас заканчивался бензин. Обе заначковые канистры были пусты, в баке - меньше половины. Надо было срочно искать заправку. Срочно.

Сильно испугав, заверещало радио... Евгений от неожиданности подпрыгнул на сидении так, что непонарошку макушкой почувствовал кузов над головой....

Тарара - рара - рара-раа... Тарара-рара-рара-раам... Тарарарира-рира-раам... Татада-тада-тада-там...

Тема из кинофильма "Цыган"... Красивая, надо сказать, вещь, и почти классическая... А может и уже классическая... И, аккурат, у развилки дороги...

Увидев дуб, еще издали, Евгений, как молитву забубнил - "У Лукоморья дуб зеленый..." и что-то там про кота на цепи... Подъезжая ближе, готов был поклясться, что видел и кота... Хотя откуда ему тут взяться, но ведь кот вполне мог быть обиженным и одичалым. Евгений даже машину остановил. Высунулся в окно и громко прокричал: "Кыс-кыс-кыс"... (Одновременно размышляя, - ехать дальше по прямой, к разрушенному мосту, или свернуть к селу с еще одним забавным названием "Распутье").

- Кыс-кыс-кыс... - Вот елки хвостатые, был же кот. Правда, крупнее обычного... А может, померещилось... А может, и нет... Хотя, какой же кот тут без цепи сидеть будет? А цепь, наверное, сперли...

-Кыс-кыс-кыс... - Померещилось все-таки. - Две дороги, два пути. По которому пойти? Можно, наверное, и к мосту сейчас съездить, "поцеловать" его развалины и майнуть потом к парому в Распутье. А можно сразу - в Распутье. А если результат итоговый - один и тот же, зачем тратить больше?..

Село встретило недружелюбно... Евгению об этом никто не сказал, он об этом даже не догадался. Он это почувствовал. Может его "зажиточный" вид вызывал людское неприятие, а может оттого, что чужак. Хотя все больше казалось, что вся каверза заключается в одном маленьком слове - Гать - слове сумрачном, липком и топком. Тайна, загадка и вместе с тем авантюра. И не последнюю роль, по ощущениям, тут играет трагическая смерть его дяди.

- Детвора! - крикнул Южанин ребятам, гонявшим мяч на небольшом пустыре. - Скажите мне, где тут парОм?

Ребятишки на мгновенье замерли, уставившись на чужака. А потом с неимоверными разноголосыми воплями - Гатчинский! Гатчинский! - кинулись в рассыпную.

- Тааак... - похмурел Евгений, - Интересные дела...

Вдалеке по улице шел человек, Южанин уже вывернул машину в ту сторону, но его внимание привлекла женщина, поливающая цветы на подоконнике раскрытого настежь окна.

- Скажи, милейшая... - Обратился он к ней, подогнав машину почти вплотную к забору. Вот только хозяйка ойкнула и, быстро захлопнув рамы, зашторила занавеску.

- Все интереснее и интереснее. - Не сказал даже, прорычал. Повернул голову туда, где пару секунд назад видел человека... А того и след простыл.

Вдалеке маячила еще чья-то фигурка. Чтобы не упустить и этого, Евгений рванул с места. Рванул так, что местные псины не успевали открыть пасть, чтоб его поприветствовать, - даже прощаться было уже поздно и потому бессмысленно - быстро, очень быстро машина нагнала идущего.

Паренек лет пятнадцати, явно с отсутствующим видом, никак не хотел реагировать на все призывы Южанина поговорить. И лишь когда Евгений почти прижал его к самому краю обочины, мальчик нехотя отодвинул один из наушников (долбежка слышавшихся басов заставила Южанина поволноваться за здоровье юного представителя местного населения) и спросил, презрительно сплюнув, - Чего надо?

- Как к парому проехать?

- На машине. - Ответил пацан. Вернул наушник на место и пошел дальше, показывая всем своим видом, что тема исчерпана и разговор закончен.

"Обломали, как мальца. Да... Вот оно племя растет... Младое, незнакомое..."

Что-то в последнее время на классику потянуло...

- Да, что тут? Обалдели, что ли все? - сверился с картой, пытаясь сам определиться, как же ему проехать к реке. "Поворот, обманчивый лед!" - единственное прорвавшееся сюда радио передавало концерт ретро-шлягера. Евгению повернуть надо было. Он это и сделал... И через пару минут пожалел, потому что уперся в ворота, на которых было выцарапано весьма криво (не иначе медвежий коготь старался) "улица Дежнева". "Хорошо хоть не Сусанина" - подумал Евгений. Ай-яй-яй... Он еще не знал, что недалек от истины.

Итак, ворота, а это означает что? Тупик! Неет, еще не тупик, была еще улица направо. Поехал направо. И уперся в ворота, на которых, похоже тем же автором, было нацарапано - "улица Дежнева". Причем официальная бело-черная стандартная табличка это подтверждала.

Надо было возвращаться... Но! Была еще улица вправо. "... Поворот!..." - звало радио.

И Евгений поддался... "Во всяком случае, должен вырулить на ту улицу, с которой начал эти все зигзаги удачи". И он повернул... И еще раз повернул... И еще раз... И каждый раз "целовал" надпись, безапелляционно заверяющую его, что он все еще на улице Дежнева.

Евгений ругнулся... Ну, как же на Дежнева-то! Дежнева была там за прошлым поворотом... Или за позапрошлым?

Остановился и закурил. "А музыка звучит! Музыка звучит! Слезы за улыбкой прячешь ты... Ты прости, ты за все прости, на краю не сбывшейся мечты" - радио, как-будто измывалось над ним, передавая привет какому-то Евгению (имя резануло слух, и, устав сопротивляться, он почувствовал причастность к происходящему).

- Мне все это надоело! - крикнул домам, огородам, нервно лающим собакам и прячущимся за занавесками жителям. Нажал на клаксон, решив, что не уберет руку, пока у кого-нибудь так же, как и у Южанина не лопнет терпение.

Самой нетерпеливой оказалась дородная женщина примерно одинаковых с Евгением лет, в ярком цветастом халатике и резиновых шлепках типа "китайцы here, there and everywhere". Широкоскулое лицо, курносый нос, волосы высоко и гладко зачесаны в ("конский хвост"? нет, удивительно) старую, забытую всеми "халу". Но, как гармонична была тетенька. Ах, как гармонична.

Когда женщина подошла ближе, убедился, что ошибся - "нет, старше меня и намного".

- Ну, чего сигналишь, милай...- Нараспев, но быстро, с каким-то странным, возможно, местным говором, сказала она, убирая южанинскую руку с клаксона.

Евгений заглянул в ее глаза и успокоился...

- Потерял кого? Или сам потерялся? - Тетенька потянула за собой...

Евгений "вынырнул" из ее глаз, вынул свою руку из ее ладони, покачал головой, отрицательно, - У вас тут лабиринт минотавра какой-то... Мне к парому надо.

- Ну, Минотавровой такой не знаю, нет тут ее у нас. А к парому - это не по этой улице надо...

- Я это уже понял, - кивнул Евгений.

- Тебе, милок, по главной, Красной, надо ехать. Сейчас вот тут развернешься, держись все время левой стороны, а как выедешь с Дежнева-то - надоть налево, спуститься на Красную и дальше...

- Куда дальше? - Евгений весь обратился в слух. И даже радио выключил.

- А... дальше, - женщина махнула рукой в предполагаемую сторону. - Дальше, за Агафьей Балкой будет Белоярка, спросишь там, проедешь Кунжук и еще километров с полсотни...

- Сколько? - переспросил Евгений. Ну, если не здесь, ну чуть дальше, но не 200 же километров кряду!

- Ну, может немногим больше, - пожав плечами, сказала добрая женщина, и продолжила, - до Нижней Белоярки. Вот там паром. Только зачем он тебе? Мост же есть за Лукоморьем.

- Где? - эти названия сёл... Не сказать, чтобы они были необычны, просто на карте, насколько помнилось, были Агафьино, Белый Яр, Кужуковино, он их читал... Но вот Лукоморья точно не помнил...

Женщина засмеялась. - Это туда, махнула рукой, указывая направление. - Такого села нет, просто развилка дорог, у которой двухсотлетний дуб растет.

- И кот бегает.,. - Добавил Евгений, улыбнувшись.

- Кот? - Женщина всплеснула руками. - Так ты Ваську нашего видал?! Жив еще!.. - Ее взгляд еще более потеплел.

- Так значит, есть кот... Не померещился. Я уж подумал глюк какой...- Подмигнул Евгений женщине.

- Ну, про люк не знаю, обманули тебя... А вот кот...- она в ответ улыбалась легко и бесхитростно. - Кот - не кот, рысь это... Ерофеич мать рысячью случайно подстрелил, а рысенка выходил. Да только сбежал рысенок-то...

Евгений оторопел, хорошо еще он тогда не вышел из машины и в самом деле кота искать...

- Да, кстати, - спохватившись, сказала женщина. - Есть тут у нас "паром". Тот, кто тебе его посоветовал шутник, видать, большой. Ерофеич наш, по доброте душевной, за пол-литра на своей утлой плоскодонке смельчаков переправляет. Дед-то уже и не видит почти ничего, девятый десяток разменял.

Дамц! - рухнула в душе Евгения последняя надежда. Вот уж попался, так попался... Он еще не знал самого главного... А главное...

- А, главное, ты мне скажи, зачем тебе паром-то? Ванька Пегий что ли нужен?

- Нет, - грустно улыбнулся Южанин. Поморщился отчего-то. - На ту сторону надо. На заправку.

Женщина всплеснула руками. - А я подумала, что ты с той стороны и приехал... Там же мост есть!

- Был, говорят, рухнул он.

- Как рухнул? Опять? Его ж только неделю назад запустили!

- Как запустили?! - Сердце Евгения больно ударило по ребрам... Кажется, он забыл, как дышать... Вот уж ошарашила, так ошарашила... Оказывается, он был всего лишь в полутора километрах от счастья под названием мост...

- Ты хорошо себя чувствуешь, мил человек? А-то пойдем, я тебе водички налью.

- Да, нормально. - Глубоко вздохнув, хмуро ответил. Завел машину. - Спасибо Вам огромное. Вы меня просто спасли.

- Да, что ты! - Женщина смутилась и зарделась. - Скучно тут. Чужие тут не ходят.

"Чужие тут умирают". - Подумал Евгений, но озвучил иное - вопрос, который возник тут, пока он плутал во всех этих закоулках. - Скажите, как так может быть - пять улиц и все - Дежнева...

Женщина опять засмеялась, нежно и участливо.

- Да нееет... Улица одна... Тут раньше пустырь был. На сходе посовещались и решили, что если хотим выжить, то надоть в одно село сбиваться, вот и сбились, кто с Раменского...

- Раменья? - переспросил Евгений.

- Да,- кивнула собеседница. - Кто с Горелого, кто с Подолья... Там дома раскатали, - сюда привезли, собрали. А председателю разрешения какие-то не давали. Так он и придумал Дежнева поделить...

- Как же тут можно-то?

- Да просто, - продолжала женщина. - Первый проезд - литера "а", второй - "б", и так далее... Тут все привыкли, уже и менять не хотим.

- Тут заблудиться можно...

- Ну и что тут блуждаться-то?..

- Так ведь, лабиринт ведь. Даже проезды какие-то странные, как тупики.

- Огороды посмыкали, что земле пропадать? - пожала плечами тетенька. - Чужие тут не ходят.

"Чужие тут помрут точно". - Но вслух еще раз поблагодарил спасительницу и, строго следуя ее указаниям, выехал из лабиринта.

До заправки добрался без происшествий. Единственное - новенький мост, желтеющий свежеструганной древесиной, скрипел, громыхал и, казалось, шатался.

А дальше... Через пару километров - наконец-то - заправка.

И ситуация, как анекдот, если б не участвовал в ней сам.

Заправка, заправщик... Улыбчивый и любезный, такому парню дефиле по подиуму вышагивать, а не тут бензином травиться.

- Полный бак, - Евгений достал из багажника канистры, поставил перед симпатягой...

А вот девушке-оператору не повезло... Белобрысенькая... Глазки масенькие, носик пятачком... Так и подмывало спросить - В мультиках не снимаетесь?

- Девушка, полный бак и две двадцатки. - Осекся, глядя в бумажник. Да... Порастратился в магазинах Дальнего. Трижды пересчитал наличность - на оплату не хватало сорока восьми рублей. Показал оператору пластиковую карту.

- Скажите, у вас подобное обслуживают?

Операторша минуту просто тупо смотрела на карточку. Потом, когда дар речи к ней вернулся, спросила - А что это?

- Пластиковая карта Сбербанка России.

У операторши ступор. Такое ощущение, что он произнес - "Откройте, милиция", или нет - "Вы банкрот", хотя знает ли она что такое банкрот?..

Нервно побарабанил пальцами по стойке... Думай же быстрее, дура крученная... Испугался - он это подумал или сказал вслух?

Девушка подскочила, как ужаленная, закричала кому-то вглубь вагончика - Слаавиик!

Подождали Славика. Пришел мальчик, лет тридцати в синей спецовке и желтой кепке, вытирая масляные руки ветошью. Или помытые уже руки... Не суть было важно.

Этот мальчик важно помахал мазутным пальцем через стекло, показывая, что карту нужно дать ему. Ага, сейчас, разбежался... Конечно же нет. Нет?.. Славик развел руками, типа на "нет" и суда - нет, развернулся и точно так же, как важно пришедши - важно удалился.

Однако... Что это было?

- Вы мне скажите, обслуживаете карточки или нет?

- А как их обслуживают?

- Понятно. - Понимающе кивнул, но не отступился. - А банкомат у вас тут есть?

Глаза операторши стали такими большими, что впору всерьез забеспокоиться о здоровье девушки. Работа мозга просто выдавит их за пределы головы... Девушка, девушка, вам бы с вашими умственными способностями в цирке работать... От елки, он это опять подумал? Или сказал все-таки? Извиняться или нет?

Не успев окончательно присесть, оператор попыталась сделать обратное движение, то бишь встать, но опереться решила не на хорошо стоящий стол, а на катающийся стул у себя за спиной. Стул поехал, оператор рухнула вместе с ним.

Тут же к ней влетел Славик с гаечным ключом наперевес.

Помог подняться белобрысенькой, кивнул ей вопросительно на Евгения. Та запричитала - Да, да, он матом ругается...

- Кто? Я? - Опешил от борзоты невиданной...

Славик с той стороны сурово нахмурил брови.

- Расплачивайтесь, я сказала, - заверещала оператор из-за его спины.

- Девушка, у меня не хватает 48 рублей 50 копеек, вы их мне простите?

Глаза девушки стали еще больше. Все! Больше не шучу, эдак девушка без зрения останется, а ведь буду виноватый.

- Славик! - заорала болезная, а потом, что есть мочи, судорожно нажимая на какую-то клавишу, еще более дико заорала в микрофон так, что, наверное услышали не только в Распутье и в Дальнем, да что там на полюсе северном наверняка... а может и на южном тоже... - Сережа, не наливай ему!

Евгений глянул на Сережу. Симпатичный Сережа растерянно смотрел на уже залитые канистры...

Славик развернулся и пошел куда-то. Почему-то подумалось - "По видимому поближе ко мне"- и угадалось. Из-за дальнего угла появилась знакомая фигура, в знакомой спецовке, еще с двумя такими же. Спецами. Сзади заходил со спины заправщик-Сережа.

Отчаянная попытка спасти ситуацию. - У меня есть 50 баксов. Вы мне сдачу дадите?

- Инвалютные операции не обслуживаем. - Как-то неуверенно произнесла оператор. Потом, подумав, добавила - У меня сдачи не будет.

- Пи$#ец. - Произнес Евгений.

- Щас будет, - подтвердил кто-то из вышедших.

Евгений истошно закричал - СТОЯТЬ!

Но это только подстегнуло парней. И хотя Южанин умел драться, но он - не спецназ, трое молодых резво уложили одного в возрасте. Хорошо не зима, асфальт под щекой пылен, но тепл. Внимание, вас снимает скрытая камера... Стоп, что это? Точно, нас снимает видеокамера. Заправка под видеонаблюдением, а значит, шанс выбраться - был. Нет, не был, есть.

- Значит так! - Заорал, что есть сил, насколько можно орать, когда на твоем позвоночнике чье-то колено, руки заломлены, и больно, ох как больно вдавилась в живот пряжка на ремне. - Я из ОБЭП, нахожусь на отдыхе. И не дай Бог!

Троица в спецовках замерла.

Он увидел реакцию. Сплюнул асфальтную пыль и продолжил. - И ни дай Бог, вы сейчас мне что-нибудь сделаете. Во-первых, все снимается на видеокамеру, а если она еще и со звуком, я вас просто-напросто засужу. Второе, ваше начальство, будет отделываться немаленьким штрафом за отсутствие на точке банкомата, хотя бы Сбербанка... В-третьих, я не увидел у вас детектора банкнот. В-четвертых, уж поверьте, я сумею доказать вымогательство с вашей стороны, когда я предложил расплатиться в инвалюте, а мне ответили, что сдачи не будет.

Нет, тут не разверзлось небо, и никто Евгения не спас, не заработал сотовый телефон и не раздался звонок.

Однако, телефон все-таки сыграл свою решающую роль. Но только не сотовый, и не Евгения, а стационарный, у оператора. Она махала телефонной трубкой из окошка. Славик, кивнул одному из державших подойти к телефону. Евгений вроде как был отпущен, во всяком случае - ему позволили встать и даже отряхнуться. А он, вошедши в раж, замолчать уже не мог.

- В-пятых, - продолжил, - я сейчас просто-напросто доеду до поста ГАИ, опечатаю канистру, и проверю. И уж поверьте, не дай Бог, там будет недолив или проблемы с качеством...

"Посланец" в это время шел к телефону. Дойдя, с кем-то поговорил, вернулся, что-то сказал старшому, Евгений следил за ними краем глаза.

И вдруг, о чудо - заговорил "великий немой" - Славик. То ли тому, кто не знал новости, то ли Южанину, для подтверждения, а может, просто, в пустоту сказал:

- Это Гатчинский.

Ребята интуитивно сделали пару шагов назад, отходя от Евгения, как от чумного.

"По ходу, это - пароль". - Подумал Евгений.

Голос у Славика оказался басовитым не по годам: - Извините, - развел руками, - Подойдите, к окошку, расплатитесь, пожалуйста. Оксана примет от вас любую валюту и сдачу даст.

Обернулся, уходя за своими приятелями туда, откуда пришел, добавил. - Еще раз, извините. Когда сломается, - кивнул на "Пинин", - приезжайте, починим.

Евгений запас словарный уже исчерпал, молча расплатился, и сдачу ему дали. Пока Оксана отсчитывала деньги, он грустно смотрел на шоссе, борясь с желанием, послать все куда подальше и уехать прямо сейчас, прямо по этому шоссе и никогда сюда не возвращаться.

Сел за руль. Поглядел по сторонам и... Рванул по шоссе...

И, правда, действительно, хватит. Хотел, было привычно подумать, что дома его заждались, но вдруг вспомнил, что он не свободен, нет... Южанин вспомнил, что он одинок...

Ну и фиг, что нету дома, что никто не ждет... Он все увидел. Представление заимел. Пора и честь знать.

Честь... Он же с мужиками поспорил...

Не нажал, нет, - ударил на тормоз. Машину занесло. "Скозлил", как говориться... Да... На такой скорости кто хочешь "скозлит". И следом едущие с факами в окошко подтверждали предположение Евгения о себе. Не сказать, чтоб их было много, пара машин - точно... Но Евгений их почти не видел... Пока он отплевывался, отбивался, выползал из-под подушки безопасности, кто-то сердобольный постучал в окно.

С трудом повернув лицо в сторону, увидел... Первым делом грудь. Эдак, шестого размера. И русые волосы на этой груди лежащие... Евгений попытался открыть дверь... Щелк... И вскрик.

Девушка держалась за подбитый глаз.

О, он сегодня еще раз узнал о себе очень много нового. И совсем не предполагал, что юные симпатичные блондинки умеют так ругаться матом.

Не успел ни помочь, ни извиниться. Блондинка побежала к "Опелю", стоявшему невдалеке. И прежде чем сесть за руль, показала Евгению руку, согнутую в локте, по которому выразительно ударила другой рукой.

- Нет, ну это уже никуда не годится... - возмутился. Ну, что он сделал-то? Просто открыл дверь. И чего решила на меня пялиться? Курица белая...

Ну, тут, конечно, приврал, девчушка вовсе курицей не была. А была очень даже ничего себе девочка, но если уж схлопотала, то схлопотала. Причем случайно. То есть вины Евгения в том, что он открыл дверь именно тогда, когда сердобольная решила наклониться и взглянуть на "пострадавшего" не было. Ну, почти не было.

И когда незнакомая спасательница, отъезжая газанула так, что обдала непутевого пылью и щебнем, сплюнул в сердцах. Крикнул вслед - Тоже мне - ралли Париж - Дакар. Козявка белобрысая!!

Катнул машину к обочине. С грустью поглядел на то, что осталось от подушки... И от аэробэга... Однозначно - придется менять...

Сдул подушку, заправил обратно, выкинул пластмассовый лом из машины. Сел и закурил. Думал ли? Конечно, думал. И о дне этом, дурацком. И о девушке умчавшейся, незаслуженно обиженной. И вообще о жизни. И о машине...

А вот о машине...

Затянувшись, оглядел салон... С прищуром так... зло... Будь "Митц" человеком, он точно испугался бы... Недоброе задумал Евгений... Потому как вслух в салон было сказано - Презлым заплатил за предобрейшее.

Бриллиантовый... Судя по затратам - точно бриллиантовый... Поменял "кондер"... Перекрасил низ... Поменял резину... Прикупил кенгур... Поменял для себя салон... И много чего еще всякого... И вот на тебе... Теперь еще и это менять...

Хотя... подушка же просто так сработать не могла... Даже при таком заносе...

Захотелось отлить... Зашел за машину... Открыл дверцы, чтоб не особо бросалось в глаза... Откуда-то снизу, с канавы тянулась веревочка, толщиной с трос... Ну, Евгений поозорничал немножко... Слил на эту веревочку всю свою злость... И уже застегиваясь, увидел, как эта самая веревочка обвивает ограничительный столб у дороги... и оборвышем выглядывает из-под колеса его "Митца".

Смутные догадки закрались в сознание... Обойдя машину сзади, глянул на мост... А на мосту болтался крюк... Хороший такой крюк... Мощный такой крюк... Наверное, передним колесом зацепил, крюк подпрыгнул и мост поймал.

Крюк Евгений, конечно же, достал и снял... Но вопрос себе задал...

А если б Женю не осенило тормознуть (правда, по другому поводу), то что бы с ним, с Женей сейчас было бы?

То-то Женя. Будь умным. На дороге не задумывайся сильно. И, как говорила мама - под ноги гляди.

Стараясь не глядеть на покореженный пластик, развернулся и помчался обратно. Не забывая прислушиваться ко всем звукам снизу машины... А вдруг... Мало ли что...

На знакомом повороте дозаправился. Оператор зло зыркнула на него, чек и сдачу отдала с нарочитой тщательностью.

А Евгений нарочито вежливо ее поблагодарил. Заправщика-Сережу наградил двойными чаевыми, за тот и этот раз. И поехал дальше.

В путь... В путь... В путь...

Не оглядываясь. Только краем глаза, обращая внимание на местный люд, оборачивающийся на незнакомую машину. И все бы ничего... Но вот лес...

Евгений точно помнил, дорога была чиста... Не в смысле чиста, как тетя Асина простынь. А в смысле, что деревья не стояли вот так - сомкнувшись ветвями... Невесть откуда взявшиеся кусты не царапали краску... И не было так холодно... Ну, не должно быть так холодно...

И где тут Гать? Гать (насколько он помнил фильм про бронзовую птицу) - это болото... Топкое, безвылазное... определенно болото.

Выехав к терему, Евгений посмотрел на пойменный луг. Может быть, он превращался в болото весной, после розлива реки?

Завел машину в гараж. Со словами... С теми самыми... Не матерными, нет, а с теми самыми, с которыми он входил в первый раз. И в дом... Ключ не повернулся до тех пор, пока Евгений вежливо не попросил впустить.

Вошел. Солнце уже было занято приготовлениями ко сну и ему (солнцу) уже не до каких-то щелочек между ставнями. Короче, в доме царила темнота. Зажег приготовленную заранее свечу. Её огонек недобро отразился во всех стеклянных глазах.

Втащив за собой все пакеты и походный плед с подушкой-думкой, Евгений еще раз оглянулся на все это недоброе зверье. Отступать было... есть куда. Можно пойти в гараж и поспать в машине. Но Евгений перешел свой Рубикон еще там, на шоссе. Он не будет больше бояться. Он реалист, физику знает хорошо. Все на свете можно объяснить, если хорошо знаешь физику. Во всяком случае, Евгений Южанин был в этом твердо уверен.

С этой твердой уверенностью шагнул вглубь гостиной, разглядывая таксидермические экспонаты.

Помимо медведя, рыси, совы, лис и всех тех, которых Южанин разглядел еще днем, в комнате "жили" три цапли в камышах, белка на каком-то чурбачке, два токующих глухаря.

И все-таки, ему показалось, что животные следили за ним... Воон у той косули по грудь на медальоне на стене - голова была повернута вроде совсем не так...

Рассмеялся сам себе... Бред... Взрослый, а дурак... Сочиняет там, где нет ничего...

Но решил ограничиться осмотром только этой комнаты.

Бросив "думку" на медвежью шкуру, улегся, накрывшись пледом. Заметил, что не затушил свечу. Стал дуть на каминную полку, что есть силы, закашлялся, вдохнув пыли... То ли дунул слишком сильно, то ли мышь пробегала, - свеча упала на пол, больно обжегши каплями стеарина.

Матернулся, но искать ее не стал.

Закрыл глаза, убеждая себя спать. Но особо не спалось... И потому, что было очень рано... И потому, что по всему дому слышались какие-то шорохи, скрипы и всхлипы... Дом жил своей неведомой Евгению жизнью... Ветер и древесина - подумал Евгений. - Все объяснимо.

Он повернулся на бок... Ну не петь же ему пионерские песни, как это сделала одна его знакомая (рассказывала, однажды, как пришлось ночевать на недостроенной даче, одной в чистом поле, когда муж за ней не приехал вовремя. Рассказывала со смехом, как тот застал свою жену сидящей по-турецки в темной комнате в обнимку с собакой и истошно орущей в собачье ухо - Взвейтесь кострами...!!!!).

Эхе-хе... Твердо и прохладно спать на полу...

Но если уж закаляться - то закаляться...

Жесткий медведь Южанину попался, ой, жесткий...

Глаза уже привыкли к темноте - прямо пред лицом ощеренная пасть белела клыками. Так и манило положить туда ладонь...

- Ага, - сказал Евгений медвежьей голове. - Я тебе ладонь-то суну, а ты - ррраз. И зубы-то сомкнешь... Мало ли что... - Медвежий глаз подмигнул...

- Да ну тебя, - отмахнулся Южанин. И, чтоб не мерещилось, лег на другой бок, отвернувшись. Но не замолчал, а разговор с головой продолжил...

- Жил-был у меня пес... Он и до сих пор живет, только не со мной теперь, а с Юлькой энд кОмпани... Сайтом зовут. Ну, вот так зовут. Я тогда компьютерами увлекался, когда собаку решили купить... Доберман, понимаешь... Ну и раздразнил я однажды Сайта сахарной масалыгой так, что хватанул он ее вместе с моей ладонью. Ладонь зашили... - Евгений положил когда-то пострадавшую под щеку. - Одни следы... И ощущения... Да... Вот жил... Жил...

Евгений притих... Вспомнился Сайт, Юлька, дети... Они где-то далеки уже... Большая земля... И эта глушь... Наследство это... Удача ли?

Что-то холодное и мягкое коснулось щеки... Тихий, едва уловимый шорох затих где-то за камином...

- Мышь, - подумалось. Попробовал разглядеть источник шума в темноте, ничего не увидел, глаза слипались. "Кажется, сплю", - устало пробормотал Евгений и провалился в сон.

3 день

Утро его встретило прохладой.

Сна он не помнил, за то пробуждение он запомнит на всю жизнь.

Проснулся он от крика. Своего крика. Вопля даже.

Глаза сонные пробуждаясь открыл и закрыл. Даже не понял - увидел ли он что-нибудь...

Но мозг понял... Дал сигнал всем чувствам. Особенно животному чувству самосохранения. Оно сработало молниеносно. Осознало, заставило осознать человека.

На него смотрела... рысь...

О, ужас... Раззявленная пасть у подбородка. Его, Евгения, подбородка... Рысиные глаза злюще уставились в глаза человечьи... Южанин даже разглядел складочки на рысиной морде над сопаткой... И такие смешные-смешные кисточки на ушах... Доли секунды длилось действо, а успел разглядеть...

И вот тут Евгений, издав вопль отчаявшегося самурая, отшвырнул от себя эту ужасть. Шкура далеко не отлетела, череп в ней ударился о пол глухо и мягко. Это был всего лишь ковер по типу такого, на котором Южанин спал. То есть еще один таксидермический шедевр...

Пот, отертый со лба, радовал тем, что это был пот, и что со лба... А ведь мог быть и не на лбу... и не пот...

Евгений смотрел на несчастную, жалкую шкуру.

И с каких пор он болеет сомнамбулой и двигается во сне?.. Ведь сам себя этим творением творческой мысли не накрывал... Неужели это он, Евгений, за ночь, не помня себя, распотрошил бедную кошечку?.. Южанин обернулся настолько резко, что в шее что-то хрустнуло, дернуло и горячо растеклось...

- Ох, ё-о-о-о-о... - Схватился рукой за шею... Однако, глянул на лестницу, ведущую на верхние этажи... Возле неё по-прежнему хитро мостилось вчерашнее чучелко рыси, ожидающее любого входящего... Шумно и облегченно вздохнул... Эта - на месте, значит ту, что валяется - распотрошил не он, что успокаивало, и что не во сне, успокаивало вдвойне. Втройне напрягала только одна мысль - вчера он этот коврик не видел... Им не укрывался... Кто ж так позаботился-то? Мышь? Мышь-слонопотам?

От камина веяло странным теплом, не сильным, а каким-то далеким... Как-будто его топили. Но не сейчас, а пока он спал. Приподнялся на локте, поглядел в топку. Даже пепла нет.

Опять померещилось.

В комнате было еще совсем темно. То, что там за ставнями - утро, скорее догадывалось, чем подтверждалось. Хотя увидеть все-таки можно, свет сквозь резные ставни немного пробивался и отличался от всей окружавшей темноты. Да и очертания окружающих предметов стали четче.

Южанин, не глядя, оперся одной рукой на пол, одновременно разворачиваясь всем корпусом, для того, чтобы встать. Под ладонью оказалась упавшая вчера свеча, а толчковая нога уперлась в шкуру медведя. Свеча покатилась в одну сторону, шкура из-под ноги поскользила по полу в другую. Евгений упал, растянулся, больно вывихнув руку.

Щекой на холодном полу лежать было неприятно... и очень даже обидно. Повернул голову, поглядел на медведя... Хрипло прошептал ему - Лежишь? И я лежу... Хочешь, чтоб я тоже, как ты ковриком был?

Медведь, по-видимому, мог подмигивать только в темноте... Сейчас он смотрел куда-то в сторону чучел двух глухарей у дальней стены.

- Понятно, - вздохнул Евгений - поглядев в том же направлении. - Кушать хочется, а не достать. Вот и высох, бедолага...

Южанин сел. Здоровой (к сожалению, левой) рукой, погладил череп медведя (уже побратима). Готов был даже чмокнуть в темечко, но вовремя вспомнил, что всё-таки перед ним просто предмет интерьера, хотя и изысканный, но все-таки предмет. Причем пыльный и, неизвестно чем обработанный. Отвлекся оглядевшись.

Вторая попытка встать оказалась более удачной, но не менее болезненной. Незакаленное спартанскими условиями тело ныло после ночи на полу. Морщась от боли и, пиная все, что попадалось под ноги, Евгений добрел до окна.

Оно оказалось пластиковой обманкой. Тщательно закамуфлированной под дерево, но обманкой. Открыть не составило труда.

Свежий воздух, особый, можно сказать, девственно чистый воздух, ворвался в комнату.

Со ставнями пришлось повозиться. Шпингалеты присохли от долгого бездействия.

Сквозь достаточно мастерски выполненные прорези, вслед за ветерком, пахнущим разнотравьем, в дом рвалось утро. Упрямые шпингалеты под действием грубой мужской силы, русского фольклорного сленга и обещанием садануть по ним чем-нибудь тяжелым сдались. Ставни распахнулись, и Евгений это утро впустил.

Лес и река еще не совсем проснулись, еще кутались в одеяло ночного тумана. Птичье многоголосье уже будило их, очень органично вписываясь в тишину и спокойствие пейзажа.

По закоренелой привычке захотелось курить, вот только портить впечатление запахом, не свойственным природе Евгений не стал. И даже возникла мысль - А не бросить ли курить? А может и спортом...

Но организм, услышав это, быстренько мысль эдакую выгнал... Наслаждаться - наслаждайся, но есть все-таки и иные удовольствия, объединяющиеся под названием "дурные привычки". Посомневавшись минуты три, Евгений в домашнем сумраке нашел зажигалку и сигареты, открыл дверь, выйдя на крыльцо, закурил...

Солнце набирало обороты ввысь... Розоватые оттенки зари полностью растаяли в голубизне неба, встречающего день.

Достав из пакета батон, пару сосисок и бутылку минералки, Евгений вернулся на крыльцо. Расположился на ступеньках, соорудив себе нечто похожее на пару закрытых бутербродов, принялся за завтрак.

Впереди были две недели жизни в этом захолустье. Здесь, конечно, охренительно красиво, но вот жить тут...

Мысли в голове блуждали самые разные, ни одна оставаться не захотела... Так ни над чем и не поразмышляв, Южанин вернулся обратно в комнату.

Усмехнулся. Он ехал сюда всего лишь, чтобы глянуть и оценить. Глянул и оценил. Уезжал ведь... Что заставило его вернуться? Этот глупый спор подвыпивших мужиков?.. Или просто желание отдохнуть за всю свою суетную безотпускную жизнь?.. Или что-то еще?

А может быть все вместе?..

Закрутив поплотнее бутылку и стряхнув крошки с ладоней, встал уверенно. Две недели... Что ж, отпуск, так отпуск... Сафари, так сафари...

- Вот он терем-теремок, он не низок не высок. - Напевал себе новоиспеченный хозяин, оглядывая комнаты.

Ну, с лестницей наверх пока повременим. А между лестницей и камином спряталась дверь, искусно закамуфлированная под резной шкаф со стеклянными дверцами. Толкнув ее, Евгений оказался в очень даже недурно оформленной бассейновой (а как еще назвать?). Теплые пастельные розовато-коричневые с неярко-желтым тона были весьма непривычны для глаза. Но общего восприятия это не портило. Напротив. Так и хотелось присвистнуть и сказать - Ну, ни фига себе!

Хотя отчего только хотелось. Евгений и присвистнул, и сказал. А если действительно - неожиданно симпатично?

Постоял перед пустым бассейном... Да... Сейчас бы не просто поплавать, а даже помыться бы не помешало.

Справа от бассейна манила своей приоткрытостью еще одна дверь, на сей раз простая и малоинтересная. За ней Евгений обнаружил тесный тамбур с тремя такими же, как и первая, малоинтересными дверьми. Правая - в ванную. Простенькая такая ванна, а вот душевая кабина с виду неказистая и маленькая (стены в красную мозаичку без причуд), - по полному разряду - укомплектована всякостями разными, из которых Южанин узнал только массажер.

Левая дверь закрывала санузел с унитазом, писсуаром и биде.

"Очень мило", - пробормотал Евгений, справляя нужду (раз уж попал, надо опробовать). Крутанул вентиль, - воды не было.

- Ну, правильно, откуда тут вода? - вздохнул. Засомневался - а в канализацию ли он пописал? Может, и канализации никакой нет? Но ведь куда-то все сгинуло? Ладно, раз уж куда-то все утекло, значит, все-таки куда-то это попало. А это значит, что-то все-таки все равно есть.

Так рассуждая, вышел из уборной и толкнул третью дверь. Ту, которая была напрямик, когда Евгений зашел в тамбур, а теперь по правую руку от него. Толкнул и, зашиб вторую руку, потому что движение подозревало ответное движение, а дверь оказалась заперта.

Достал ключи, подобрал нужный. Уговаривать открыться не пришлось, по-видимому, "святые" слова действовали только на входные двери.

Замок легко сработал. Евгений попал в топочную и, судя по торчащим из-под кафеля недомонтированным трубам, тут должна быть прачечная (или типа того), а дальше, возможно, кладовая. Здесь кафель был голубым и зеленым. И опять же - приятным. А подвесные потолки, как и в предыдущих помещениях - неброские, можно сказать аскетичные.

Еще две двери: одна, по-видимому, в гараж, другая - на хоздвор. Обе оказались заперты, что, впрочем, не удивило. Трогать их не стал, памятуя, что тут ему быть две недели. А значит должен он что-нибудь оставить и на потом.

Вернувшись обратно в гостиную, пошел ко второму шкафчику с резными дверками, и, о чудо! - оказалось, это была тоже дверь.

Много света. Через окна в две стены внутрь комнаты заглядывал лес, не так, чтоб нагло, но... Массив с той стороны окна даже за сто метров от дома выглядел темным и непролазным. Давил на психику своей живой мощью и, вместе с тем, радовал взгляд. За окном все было так интересно, что не сразу дошло - что комната - кухня. Точно. Полуоборудованная и полупустая. Вдоль стены приятного нежно-фисташкового цвета стоял кухонный гарнитур под дерево. Газовая плита и вытяжка присутствовали, а вот место под посудомоечную пустовало.

Вернулся в гостиную, выглянул в окно. Так, просто выглянул. Поулыбался солнышку. Хотел покурить, но решил держаться, пока вовсе не приспичит.

Пошел к лестнице... А там... Мать честная... Каждая опора под поручень - атлант, резной атлант... Загляделся... Аж споткнулся обо что-то, пока шел. Чертыхаясь, из-под кресла вытянул чучелко зайца. "Вот только зайца нам и не хватало", - пробурчал Евгений. Поставил бедолагу на прежнее место, вежливо обошел. Хотя, кажется, заяц обиделся.

Забавно, но в какой-то момент показалось, что рысь у лестницы за ним наблюдала. Глядя прямо ей в глаза, сделал пару шагов вперед и один назад. Нет, оптический обман. Дурдом... Уже такая хрень кажется.

Поднялся наверх, получая удовольствие от каждого шага. Хороша лесенка - обработана интересно, смонтирована отлично, шаг ступеней удобный - так ходил бы и ходил.

Второй этаж встретил холлом, простеньким, но со вкусом. Деревянная инкрустация на стенах цвета охры логично гармонировала с лестницей. Пять явных дверей. Почему явных? Потому что были еще и едва заметные, судя по всему, для кладовочек и встроенных шкафов. Не особо разглядывая, убедился, что его предположения верны. Кладовочка и встроенные шкафчики... Простая дверь в ванную и санузел (такие же, как и на первом этаже).

Ай-ай-ай, - зацокал языком, - столяр просто супер-мастер в своем деле. Двери... Это не просто двери, а произведения искусств. На одной из них резная девушка прижимала пальчик к губам, призывая к тишине. На другой - манила приглашающим движением... Так художник ее и запечатлел. Дверь третья... Сквозь третью очередная симпатичная красавица уже наполовину прошла и с укором смотрела - А ты готов пойти за мной?.. Эх, жаль, что деревянная... Четвертая дверь... Симпатулишна стояла подхватывая сползающую бретельку ночной сорочки... Движение во всем, в прядке волос упавшей на грудь, в складках ткани, в изгибе руки... Аж прикусил губу, остановился, ожидая развязки. И даже не сразу дошло, что это все то же дерево, все то же мастерство. Ювелирное мастерство. Четыре двери - четыре комнаты. Относительно предназначения двух из них сомнений не было - наличие кроватей и шкафов-купе об этом свидетельствовало. Остальные оказались пусты, но общий дизайн с предыдущими подтверждал их предназначение... Еще бы - такие изыски на дверях... Тут хочешь - не хочешь - спать потянет... и не одному... а может и не спать вовсе.

От грустных мыслей поспешил на третий этаж.

Мансарда. Такие же стены, как и в холле второго этажа. Направо - длинное узковатое помещение, посреди которого проходила каминная труба. Налево - помещение поменьше, и лишь прямо - дверь, по стилистике "второэтажных" спален, но девушек не было. Евгений заглянул уже без интереса, так, чтоб удостовериться, что не ошибся (для личного кабинета или библиотеки эта комната очень даже подходила своей уединенностью, а может и была для этого задумана.) В противоположной стене была еще одна дверь, без сомнения на балкончик, который он видел снаружи.

Повернулся, к окошку в маленьком помещении. Подошел к нему, увидел знакомый соседний холм. Покачал головой - значит балкончик третьего этажа над входом - просто обманка, ловкий ход дизайнера. Забавно.

Спускаясь вниз, обратил внимание, что декоративные шарики на стойках перил, вовсе не гладкие. Приглядевшись, разглядел на них океаны и континенты.

- Браво. Браво. - Сердце радовалось за наличие где-то на Руси вот таких вот Левшей.

Да... Кто-то платит, а кто-то умеет. Он, удачливый, избалованный человек, всегда принимающий чью-то помощь, как должное, проникся уважением к тем, кто умеет не только мыслить, но и творить.

Эхе-хе... С твердым намерением чему-нибудь научиться потом, когда-нибудь, поискал в пакетах любимое печенье, зачерпнул в горсть (благо крекер "рыбки", кто знает, мелкий, едва крупнее семечек). Прихватил бутылку минералки и вышел из дому.

Солнце припекало, пришлось вернуться и поискать кепку. Евгений, правда, до этого ее ни разу не носил. Дома, на юге, в это время он спасался под сомбреро. Здесь сомбреро не носили, купил, что было - китайскую бейсболку кислотного желто-зеленого цвета. В магазине была еще черная, но это абсурд - спасаться от солнечного удара под головным убором темного цвета. Была еще альтернатива, огромная белая панама с двумя дырками по бокам, невесть сколько лет, наверное, лежавшая на прилавке, но о ней даже вспомнилось с содроганием. Носить на голове перевернутые трусы какой-нибудь тети Фроси (а именно эту часть гардероба напоминал сомнительный головной убор) Евгений не решился, будь он даже один на всем белом свете.

Первым делом, спустившись с крыльца, Евгений решил обойти вокруг дома. Задний двор. Если срез холма, горизонтально ровный до безобразной идеальности, огороженный по краю чудовищной проволокой, можно так было назвать, то - да - задний двор - поразил южанинское воображение. Захотелось узнать, чему же тут предполагалось быть. Но, увы, увы...

Со стороны кухни, близ дома, из-под земли торчал какой-то железный "пенек". Подойдя ближе Евгений разглядел на этом "пеньке" навесной замок.

"Очень интересно!" - надеясь видеть под люком какой-нибудь тайный подземный ход в подземный бункер (ну, или, хотя бы, просто погреб) Южанин с жаром принялся подбирать ключи, страшась, что нужного не найдется. Но дядька (упокой, Господи, его душу) был в этом плане педантичным, и пока (тьфу, тьфу) все ключи были на месте.

- Йес! - замок подался, крышка со скрипом открылась... Разочарование? Нет, не было разочарования. Тоскливо и муторно - да. Результат, хоть какой - он все же - результат.

Под этой сварной крышкой была спрятана асбоцементная труба торчащая из земли. Из нее - шланг и шнур. Излишек и того и другого аккуратными мотками лежали вокруг трубы. Водяная скважина и насос... Как все-таки здесь... - все есть - и ничего нет. Вот она вода... Там внизу, но не достать...

Досада.

Спустился вниз, к дороге, дошел до края леса. Зеленая прохлада манила. Щебетанье птиц звало к единению с природой. Шагнул в тень и тут же почти выпрыгнул обратно.

Лес поразил своей враждебностью. Такое ощущение, что все это - не просто масса деревьев, а единый живой организм, который наблюдает со стороны настороженно и недобро за пришлым, за чужаком.

Так и не решив, что лучше - волков бояться или в лес не ходить, границу свето-тени Евгений больше не пересекал. Пока решил не пересекать. Прошелся по подошве холма, по кромке леса, понабрал мелких сухих веточек, надеясь растопить камин. Вернулся в дом. Бросил веточки в поленицу и решил, что на сегодня хватит.

Остаток дня убил в кресле. Ни о чем думать не хотелось. Стены гостиной визуально были изучены вдоль и поперек. Потолок вполне можно было и переделать, освещения лампового он не видел, но судя по всему - этот вариант тоже не последний. Камин... Да... С камином он согласен. Кирпичи "деревянного" цвета - это очень оригинально. Поленница... Поленница могла быть и побольше. Несколько раз появлялось желание подойти поближе к медальонам на стенах - разглядеть все подробнее. Но вот пыль... Вокруг столько пыли и паутины. Убрать бы... Но... Завтра, завтра... Не сегодня!

Кроссворды не разгадывались. Вдруг потянуло думать о бренном, о вечном. Думал о Юльке, о девчонках, с которыми спал. Он не называл их любовницами, они таковыми не были... Евгений не заводил постоянного на стороне... Так... Как и дядька - развлекался... Постоянно - это ответственность. Ответственность - это тяжело. Хотя и вот такого, как сейчас - чтоб не с кем поговорить, не с кем поделиться, не к кому прижаться и прижать, - нет, не заслужил он такого состояния. И на что ему вот такая красота, когда рядом никого - нет. К черту кроссворд. Не разгадывается совсем.

Взгляд все так же блуждал по комнате, обставлено, конечно, со вкусом, но без души. Или это восприятие опустошенности из-за того, что дом так и не довели до ума? Здесь везде чего-нибудь не хватало. Такое ощущение, как-будто здесь либо только начали работать дизайнеры, и не вся мебель была привезена, либо все уже стояло по местам, а потом было спешно куда-то убрано...

Заморачиваться не хотелось. Вот не хотелось и все.

Вечерело... Заиграли с веселым писком комары, Евгений вымазался вонючим кремом под названием "Тайга" (логика у создателей явно хромала, как в том анекдоте про рыбку и сволочь)... Ну-да, ладно, лишь бы спасала от кровопийц.

Пиво стало (еще бы!) теплым, ни капли не порадовало и не расслабило, а водки не хотелось. Съев очередной бутерброд, Евгений поднялся наверх, в спальню.

Аккуратно скатав пыльное покрывало, постоял, тупо глядя на голый матрац. Усмехнулся... Спустился вниз в гостиную, сгреб медведя-коврик со словами - "Пойдем-ка, дружок, со мной", - по пути пнул коврик-рысь, ругнувшись на нее - Брысь, зараза.

- Ложись, друг. - Постелил медведя на кровать. Улегся поверх. Под голову - "думку", накрылся пледом. Повернулся к медвежьей голове. - Спокойной ночи, приятных тебе сновидений, парниша. - И не дожидаясь галлюцинаций, отвернулся.

Он уже задремал, но шорох в комнате стал настолько нарочито шумным, что просто на паука, таракана или мышь списывать его стало грешно. Крыса? Аааа... не мышь-слонопотам, а крыса-слонопотам?..

Крыс Евгений не любил. Отгрызет еще что-нибудь, докажи потом что это у тебя росло или если не росло, то хотя бы было. Сел на кровати.

Открыл рот, чтобы прикрикнуть на возмутительницу спокойствия и тем самым шугнуть ее отсюда. Открыл рот... И забыл закрыть...

У окна, спиной к Евгению, стоял кто-то в длиннющем, до пола, плаще с капюшоном на голове... Вернее, его силуэт... Вернее, не силуэт, а очертания... Вернее... Ну, в общем, кто-то стоял... Хотя вроде был эфемерен... "Мерещится" - подумал Евгений...

Но в этот момент "кто-то" решил обернуться. С поворотом головы сполз капюшон. Все, что запомнил после - это чье-то бледно-белое лицо, огромные глаза вылезшие из орбит, и волосы стоявшие ровно вертикально высоко вверх, и лишь концы их были тщательно закручены в тугие локоны. Была еще лампа в руке, взятая с ближайшей тумбочки... Но не долго она была... В смысле лампа была недолго... Потому как полетела она в сторону Евгения... Вернее даже не в сторону, а прямо в него. Дальше он помнить ничего не мог, потому как упал на кровать раньше, чем лампа до него долетела...

Упал без чувств.

4 день

Поутру, открыв глаза, увидел знакомую морду... Все те же остренькие клыки, все те же яростные глаза, все те же складочки над носом и те же смешные кисточки на ушах...

- А... это ты... - сказал, отталкивая ладонью рысью морду... Мягкий глухой стук черепа об пол... И звук все тот же...

Евгений вздохнул... И чего он в детстве умилялся этим рысям. Эти кисточки обманчиво подкупают. А кошка - она и есть кошка... Гонишь ее, гонишь... А она прилипчива, зараза... Знать бы чего ей надо.

- Представляешь, мне сегодня сон кошмарный приснился... - Начал было Евгений, поворачивая голову к медвежьей морде. Осекся... Её там не было... Вообще медведя не было... Зато были осколки от той самой "вчерашней" лампы...

Евгений вздохнул еще горше - Значит, не приснилось...

Прежде чем спустить босые ноги с кровати, расправил рысьин коврик. Если уж приперлась - терпи...

Оделся... Спустился вниз... Укоризненно покачал головой, глядя на лежащего на прежнем месте "другана".

- Похоже ты видел больше меня... Увидел, испугался и сбежал... А теперь лежишь тут, прикидываешься шкуркой и молчишь... Знаешь и молчишь... Какой же ты друг после этого?..

Выйти умыться Евгений не успел... За окном истошно сигналили чем-то советским.

- Кого еще в такую срань? - В очередной раз споткнувшись о бедного зайца, выглянул в окно. Первое, что он увидел - это блестящая своей новизной надутая лодка... Под ней пыхтел, тарахтел и, кажется, потел серый УАЗик, прозванный в народе "козликом".

Дверцы открыты. У водительской стоял "Белуши" и часто-часто жал на клаксон, рядом со второй - "мент", на сей раз одетый не по форме. Оба буравили взглядами входную дверь. Если бы она уже не была красной, то покраснела бы сейчас, либо со стыда за свою упертость, вернее ЗАпертость, либо от жара пламенных взглядов.

- Здорово, орлы! - крикнул им Евгений, открыв окно. Мужики повернули к нему лица. Расплылись в улыбках.

- Живой, надо же... - Петр махнул рукой, приглашая выйти...

Выходить не хотелось.

- Чем обязан?

- Выходи. Разговор есть...

- Я не одет... - Врал глупо и нагло.

- Жень, я, наконец-то, лодку купил новую, взамен старой. - Петр постучал по дутому борту. - Вот, приехали к тебе обновлять.

Ну, если обновлять, то стоит выйти...

Пульнув по пути фордвардским ударом многострадального зайца куда-то в дальний угол комнаты ("в девятку"), улыбнувшись, открыл дверь.

- Ну, что, гости незваные, чего припёрлись?

- Тебя проведать. - Сказал "мент". Южанин вспомнил его имя, вернее фамилию - Алехин. Вслед за фамилией вспомнилось и имя - Игорь.

- Чего-то ты нервный, Жень. - Петр по-хозяйски выгружал вещи.

- Зачем выгружаешь? - спросил Игорь. - Так и спустимся...

- Спуститься - спустимся, а поднимемся ли? - съязвил Петр.

- Волка бояться, знаешь, что бывает? - подначивал его Алехин. - И раз мы уже тут, поехали вниз на машине.

- Да-ну тебя, на хрен, Игорь. Резина лысая, по траве скользить будет, кто в упряжи будет - ты? я? он? - Но движения Петра стали медленнее, потом еще медленнее. Наконец, ухватившись за еще один пакет, Глава так и остался стоять, давая себя аргументировано уговорить.

- Скатывай, тебе говорю. - Аргументировано уговаривал Алехин. - Если не выберемся - вон Женькин трактор нас вытащит. Правда, Женьк?

Евгений на реплику не ответил, но легко вставил свою, - Ребят, а кто лодку потащит?

Этот аргумент оказался уговорительней всех, потому как Петр вздохнул и принялся запихивать все обратно в машину.

- Мужики, мне ж переодеться надо... Да и нет у меня ничего подобающего... - Южанин заныл (и хочется порыбалить и страшновато дом со всеми его "премудростями" без присмотра оставлять). Да и странно все это - чего это они вдруг нагрянули... на рыбалку...- Запирай хибару, Жень. - Подтолкнул Петр к терему.

- Нечто ты думаешь, что мы обо всем не позаботились? - Поддакнул Игорь. - Сам себя возьми, больше с собой брать ничего не надо.

В гараже, в бардачке валялся новенький, еще ни разу не опробованный спиннинг... Идти за ним было влом, откровенно влом...

- Там спиннинг... - махнул Южанин в сторону гаража...

- Какой на фиг спиннинг. Мы, что до обеда собираться будем? Удочки есть... Спиннинг потом... Двигайся, Жень.

Незлобно нахмурившись, Евгений поднялся наверх, закрыл окно, запер дверь. Вышла заминка с ключами... Оставлять тут не хотелось, но брать с собой не хотелось еще больше. Обогнув дом, спрятал их в примеченном вчера укромном месте.

Когда он вышел из-за дома, мужики уже нетерпеливо махали руками.

Решив, что Евгений отходил по нужде зашикали на него... Чего, мол, побежал, там, внизу и оправился бы...

Южанин разубеждать не стал, развел руками, сел на свободное место... Охнул, глядя на кучу пакетов...

Алехин, обернувшись вполоборота к Южанину, перехватив его взгляд, сделал утвердительный жест рукой. - Не боись... Всему дело найдется...

- А где третий? - спросил Евгений, цепко хватаясь за сиденье. Ему никто не ответил, все внутри сидящие плотно спрятали свои языки за зубами. Может быть и Петр, и Алехин хотели бы ответить о Севастьяныче, но водителя и пассажиров УАЗика переезжающего поперек колеи полевой дороги стало кидать покруче, чем на знаменитых аттракционных "американских горках". Причем абсолютно бесплатно.

Роскошный луг только вводил в заблуждение своей травяной ровностью. На самом деле путь по нему отличался от предыдущей тряски на дороге только тем, что там, на дороге, было видно - куда и как едешь, здесь, в траве, машина двигалась наобум. Напролом по прямой к конечной точке.

Скатившись таким вот образом почти к самой воде, все трое уже не помнили ни вопросов, ни ответов. Цель была достигнута, и это было главным.

Быстро, тихо, не сговариваясь, отвязали и стащили лодку, разгрузили пакеты, растянули удилища... Южанину предложили надеть высокие ботфорты.

Отрицательно покачал головой, уж лучше так... Только спросил - А кто здесь водится-то?

Петр, не отвлекаясь от разгрузки, кивнув куда-то напротив луга, ответил - А здесь водится сом.

Игорь хмыкнул. "Белуши" посмотрел на друга весьма красноречивым взглядом...

Тот не выдержал. - Петь, сколько можно... Ты же сказал тогда, что больше ни слова про сома... Мы же просто приехали рыбу поудить... Лодку опробовать...

Петр остановился, глядя на друга в упор, сказал. - Я тебе говорю, тут он... Тут плес...

- Мало ли на реке плесов, тут на каждой излучине плес...

- А я тебе говорю, тут точно живет... Сколько тут никто не был? Место тут такое...

- Какое тут место? - Евгений вмешался в тихую, но, тем не менее, жаркую перепалку между друзьями.

Игорь в сердцах махнул рукой.

Петр, разбирая очередной пакет, сумрачно ответил. - Сказочное тут место. Ходит слух по реке - живет тут где-то водяной... А я говорю, что это сом.

- Про водяного - не знаю... Не верю... А сом... Сома бреднем надо... - Со знанием дела посоветовал Евгений.

- Бреднем, - скривился Петр. - Тут этих бредней знаешь сколько похоронено. Коряги или еще какая дрянь...

- Ай...- сплюнул Игорь, готовя лодку. - Прекращайте... - Повернулся к Белашову и с присвистом зашептал... - Он, что тебе - придурок, этот твой сом?... Щас солнце поднимется... Тень от лодки пойдет...

Загружаясь в лодку, Петр ответил. - Я уже все продумал...

Слушали его молча. Молча сели... Молча выплыли к плесу. Молча насадили наживку и покидали ее за борт... Хмуро и молча слушали, как мастерски Петр работает квоком. Интересная и забавная вещица - квок. Издаваемый им звук словами не передашь... Раз-два... Тишина... Тишина... Тишина... Ничего... Раз-два-три... Тишина... Тишина... Тишина...

Солнце потихоньку набирает высоту... Оставаться тут бессмысленно... Ушли к противоположному берегу под деревья... Привязались к одному из них...

Евгений измерил глубину под лодкой - метра два... Вот тебе и отмель... Сколько ж тогда в плесе?

Предоставив Белашову самому ждать своего сома, зашевелился и Игорь... Закинули удочки тут же под лодку. И, что тут началось... Лещи и подлещики, карпы и окунь. Особенно Евгения впечатлил голавль. Он поднимался из глубины и просто набрасывался на нанизанных кузнечиков и лягушат... Красноперка пошла вообще валом... Что при наличии тут большого сома - вообще удивительно.

Глядя на ссутуленную спину Петра, Евгений усмехнулся... Вот ведь упертый человек... Тем временем садок перестал вмещать в себя весь улов... Игорь и Южанин высыпали рыбу в пакет и уже больше с садком не возились... Масть пошла... Сачки работают. Как говориться - поперло!!!

Уже и улыбаться стали... И переговариваться, какую знатную уху сейчас сварганят. Глазами как-бы сортируя - мелочь в первую очередь, покрупней - во вторую...

В общем, жизнь удалась...

И тут... Лодка дернулась в одну сторону... Петр словно окаменел. Да и двое удачливых не сразу поняли, что произошло... Потом Петра дернуло в другую сторону. И лодку вместе с ним...

Игорь сообразил первым... - Стравливай... Стравливай... - Зашептал он.

Но Петр был глух и нем. Только спина выдавала его напряжение... Вроде зашевелился... Начал крутить катушку... И тут случилось еще одно действо, ввергнувшее всех в шок... Посередине реки вода пошла небольшими бурунами и из воды, нервно изогнувшись, по поверхности ударил огромный рыбий хвост...

Игорь, уже не надеясь на слух Белашова, стал лихорадочно отматывать веревку, привязывающую лодку.

Удочка главы изогнулась полукругом... И с каким-то "химическим" треском сломалась при новом рыбьем рывке... Петр при изломе не устоял, полетел на Южанина и Алехина... Последнему досталось еще и обломком удочки, аккурат по голове...

Сказать, что по округе эхом разносился многоэтажный русский мат - это не сказать вообще ничего... Эхо это, отражаясь от реки, билось об обрывистый берег холма, разлетаясь брызгами в ближнем приречном краю леса и затухая где-то за теремом. Неожиданно много невидимых мужчин порожденных этим эхом и крепко ругавшихся из воды, у обрыва и среди деревьев пристыдили непутевых рыбаков.

Успокоились. Расселись... Петр сел демонстративно спиной к плесу... Алехин тер ушибленное место...

На то ли всхлипы, то ли стоны Петра - Ну, вы видели, вы видели?.. - двое других молча и понимающе кивали...

- Сейчас бы водки... - Закончил горькую свою тираду Петр...

- А у нас с собой было... - Игорь хитро подмигнул и достал откуда-то из-под скамьи пакет с бутылкой "беленькой" и тремя стаканами... Разлили по таре...

Евгений покрутил задумчиво стакан... Вслух сказал - Закуски бы...

Игорь и тут предусмотрел. - У Петра под ногами пакет.

В пакете оказались еще пакеты (о таких говорят - "простые"), с хлебом, сыром и колбасой... Сыр был порезан, хлеб и колбаса - нет.

Белашов машинально вытащил нож из потаенного кармана и аккуратно разрезал хлеб и колбасу... Разложил все как бутерброды... И потянулся раздавать их друзьям...

Вот только... Случайность или из-за нарушения правил рыбалки (держать рыбу в садке за бортом) одна из рыбин выпрыгнула из своего пакета.

Атас! Петр потянулся с бутербродом к Игорю, но отвлекся на этот рыбий финт, нож с его колен падает. Лодка качнулась, Белашов рефлекторно сдвигает ногу для удержания равновесия... Нож попадает под сапог... А ножи, даже складные, хороший хозяин держит в очень остронаточенном состоянии... Значит, дальше все произошло молниеносно и предсказуемо.

Знакомый звук!!! Слышимый ими совсем недавно - треск... Противный треск... Что? Снова удочка? Нееет, это днище лодки...

И же не просто атас... а Атас Атасович... Кыно... Кыно да и только...

Брошенно-забытая Игорем веревка стравилась сама. Петр приподнимает ногу, выхватывает нож, проваливающийся в дырку, из которой фонтаном прибывает вода. Игорь прыгает что есть мочи на берег, одновременно пытаясь поймать падающие в воду концы веревки... Рыба, почуяв под собой водичку, из последних сил начинает обнадеживающий танец. Петр поскальзывается. Ко всему этому кутеремному шуму (чавканье воды под ногами, мужской матерок, плеск прыгающих в воду обрадованных нежданному спасению рыб) добавляется еще один - противный шипящий свист вырывающегося под давлением воздуха под давлением. Это падающий Петр полоснул ножом, зажатым в руке, по дутому борту лодки. Вспорол... Не специально, случайно, конечно...

Евгений подхватывает страдальца и сильно вышвыривает из лодки по направлению к берегу. Сам же цепляется за нависшую над головой ветку и с прытью подростка умудряется добраться по ней до ствола, ну и дальше - на сушу...

На берег Евгений спрыгивает тяжело дыша, упирается ладонями в дерево... Вдох... Выдох... Вдох... Выдох.

Петр, упавший ничком, медленно переворачивается на спину.

Игорь сидит прямо на земле, до белизны кулака сжимая веревку.

- Охренееть... - Шумно выдыхает Петр...

Игорь как-будто очнувшись, осторожно потянул за веревку, вытягивая из воды подтопленную лодку. Последняя зазевавшаяся мелкая рыбешка выпрыгнула из плена...

Мужчины склонились над покалеченным плавсредством, оценивая повреждения.

- Ну ты и обновил. - Покачал головой Алехин. - Но у тебя ж ремкомплект есть, верно? Я в машине видел. - Сказал, пытаясь успокоить.

Петр пальцем поковыряв пробоины, поднял на друга тяжелый перекошенный взгляд.

- Какая машина... Какая машина?.. Какая машина я тебя спрашиваю?!!

- Вон та... - Растерянно произнес Игорь, показав на УАЗик.

- Так... Ты что тупишь, Игорь... Машина где?!! - Петр явно уходил в истерику. - Там, на том берегу. А мы где? Мы - где? - Петр уже кричал.- А мы на этом...

Евгений попытался вмешаться... - Ребят, я хорошо плаваю, я переплыву.

- И что? - Заорали на него в один голос друзья, разом к нему обернувшись.

- И ничего. - Развел руками Евгений. - Надо подумать.

Игорь выпрямился. - Ну, вы тут подумайте, а я пойду, подумаю в другом месте. - Объяснил нехотя. - Живот скрутило со всеми этими нервами.

Петр сел, опершись спиной на ствол ближайшего дерева... Порылся по карманам, достал пачку сигарет и зажигалку, предложил Евгению. Тот достал свои...

Закурили...

Прищурившись, глядя куда-то вдаль, Петр сказал - Видел, да? Сомяра на полцентнера не меньше...

Евгений молча кивнул.

- Давай, я переплыву и объеду с той стороны...

- Щаз... - Петр потянулся к бренным резиновым останкам, выдернул нож. Не убрал его, а покрутил, разглядывая. Как-будто и не им он покалечил сейчас обновку. Как-будто и не за лодку переживал, а вот нож...- Эту реку не Странницей, а дурой странной нужно было назвать... - прервал молчание Петр, не отрывая взгляда от ножа. - Тут все непредсказуемо... У нее плесы и перекаты помимо прогнозируемых еще и там где приспичит... Не Странница, а странная река... А уж если в стрежень попадешь... Тут столько народа каждый год тонет... Речка вроде маленькая и небольшая - а глубокая и с характером. Но ты видел? Видел? Говорил же - есть тут сом...

Евгений усмехнулся... - Видел... А что только сейчас? Чего раньше-то сюда не заглядывали? -Протянул руку, жестом попросил нож в руки.

Петр нехотя дал подержать, пожал плечами. - Не знаю... Место тут такое...

- Гать? - спросил Южанин.

- Угу. - Хмыкнул Петр.

- А где это самое болото?

- Какое болото? - Петр кинул непонимающий взгляд на Евгения.

- Ну, эта самая Гать...

- Нету тут болота.

- А Гать?

Петр начинал злиться... его нервозность смягчил лишь взгляд на все тот же нож. - Что ты уперся - Гать, Гать... Да - Гать... Все это твое хозяйство,- Кивнул в сторону терема, - и называется Раменская Гать. Село вон то, что было - Раменье... А это Раменская Гать - понятно?

- Понятно, - кивнул Евгений. - Только не понятно...

Петр грустно вздохнул, принимаясь скатывать лодку. -Чего не понятно-то?

- Гать - это болото? Так где это болото?

Петр засмеялся... Грустно и беззлобно... - Эх, вы... Горе-русичи... В какой школе русскому языку обучались? Гать - это настил на болоте, чтоб пройти можно было... А тут гать - потому что лес в половодье реку дальше растекаться не пускает. И село было защищено... А твой луг по весне топит. И топит кардинально.

Евгений подивился и своему поверхностному знанию и фантазийности русского народа.

- А "рамень" - знаешь? - добавил Петр. - Это опушка леса.

- Интересная вещица... - Евгений отдал нож обратно. И лезвие, и, особенно, рукоятка привлекали к себе внимание. Лезвие было очень острым, нестандартной формы. Ну, а рукоять... Костяная, не обманка. Настоящая кость, слоновья, моржовья, а может бивня мамонта. Витиеватый изысканный орнамент, выполненный в технике ажурной резьбы, рельефная миниатюра с медведем, шаманами и оленями. - А Лера - это друг, наверное.

- Лера? - Петр посмотрел на Южанина с интересом и зло. - Откуда знаешь про Леру?

Куда-то Евгений попал... Ударил, так сказать по потаенному души.

- Вон же в орнаменте, угадывается - Лера. - Евгений провел пальцем по едва угадывавшимся линиям. Петр смотрел, затаив дыхание. Было видно, что он пытается разглядеть что-то еще. Протер рукоять, как-будто старался стереть все чужие отпечатки. Южанину отчего-то стало стыдно, как-будто он влез бесцеремонно на чужую территорию, причем на ту, которую сам хозяин хранит подальше от всех. Она, эта потаенная, всегда с ним, но знает об этом только Петр. И теперь еще Евгений.

Неловкое молчание нарушил Алехин, вывалившийся из дальних кустов. - Говорил мне Ерофеич, что на рыбалке нужно не только на поплавок глядеть, а по сторонам тоже не мешает.

- Ну, ты пропал... - нарочито громко и удивленно съязвил Евгений, радуясь в душе, что некая интимная тема Петра так и осталась не затронутой.

Алехин шел как-то странно - озираясь и отряхивая руки. - Ребят, вы аккуратнее тут. - И столкнувшись с двумя вопросительными взглядами, пояснил. - Я змею тут видел...

Петр усмехнулся, - Ну хоть не Змея Горыныча и то хорошо.

- Как умудрился-то? - Вопрос был детским, конечно, но Евгений заметил, как грустно друзья смотрели на пробитую скатанную лодку. Хотелось их отвлечь, ненавязчиво. Незаметно.

Игорь густо покраснел... Нескрываемо с ним играли два чувства и две мысли - рассказать или нет.

- Тааак, - Петр подмигнул Южанину. - История обещает быть интересной.

- Ну, чё вы? - Еще гуще покраснел Алехин.

- Слушаем. - Евгений улыбнулся широко и обезоруживающе.

- Ну... - Сбивчиво начал Игорь. - Пошел я в кусты... Закурил по дороге... Скрутило сильно... Вырыл ямку, присел по своим делам... Вас издали слышу... Птички поют... Природа какая... Сижу, значит, курю, расслабляюсь. И вдруг, чувствую, смотрит на меня кто-то... Поворачиваю голову, а в сантиметрах двадцати от моей голой жопы гадючина на меня пялиться...

Мужики захохотали...

- Да то, наверное, несчастный ужак был, ты, наверное, его гнездо засрал. - Петр, со своими шуточками...

- ... - Матернулся Игорь. - Я что тебе трехлетний мальчик и ужака от гадины не отличу?

- Ладно... Что, укусила тебя? - Евгений посуровел.

- Нееет... Уползла, супостатка. - В ответе Игоря и гордость и смех...

- Пукнул, наверное, не так. Не понравилось, вот и уползла... - Петр и Евгений закатывались от смеха.

- Вам смешно... - Пунцовость у Игоря на щеках не остановилась, добралась до ушей. - А я чуть было в свое собственное дерьмо не сел.

Мужики уже не смеялись, и не хохотали... О таком смехе обычно говорят - "ржали, как кони"... И к ним тут же неприминуло присоединиться сообщество тех, самых невидимых мужчин, которые недавно еще матерились. Первым, как и тогда, зашлись те, которые у обрыва, у самой воды с того берега, потом (видать дошло) отозвались те, которые прятались в лесу. И опять реальные замолкли, оборвав смех на полувздохе. Сказочные места. Мало ли...

- Ладно, идемте. - Игорь уже серьезен, как-будто и не смеялся вовсе.

- Куда? - Переглянулись между собой.

- Туда, я вам что-то покажу. - Игорь махнул в сторону кустов, откуда вышел.

- На дерьмо твое смотреть? Хорошо ли ты покакал? - не унимались мужики.

- Идемте, я сказал! - Как приказ.

- Ну, не иначе, как труп нашел... - хихикнул Петр.

- Только аккуратней. - Сказал Игорь.

- Не вляпайся. - Подыграл Петру Евгений.

Но встали и пошли, правда, очень внимательно глядя под ноги.

За густым ивняком оказалась небольшая поляна... Игорь не остановился, а пересек ее и пошел дальше, сквозь кусты на противоположной стороне.

Южанин и Петр проследовали за ним. Пробравшись сквозь заросли, они оказались на берегу Странницы, на очередной ее излучине, вернее, на краю излучины перед Раменской. Игорь уже спрыгнул с невысокого берега и победно раскланивался перед замершими в онемении приятелями.

- Вуаля! - прокричал он.

- Ну, что же браво, браво. - Театрально похлопал в ладони Петр. Полуобернувшись к Евгению, тихо сказал - Нюх, как у ищейки. Одно слово - мент.

Внизу, на небольшой отмели, застряв носом среди двух камней, лежала лодка. Маленькая плоскодонка, но свиду вполне приемлемая для передвижения. Вот только были с корнем вывернуты уключины... Возможно их оторвало вместе с веслами.

- Целая? - Петр еще не совсем поверил в удачу.

- Похоже - да. - Отозвался Игорь.

- А чего сразу не сказал?

- А триумф?

- Ладно, жди здесь, триумфатор.

К месту происшествия не шли - бежали, забыв о змеях, дерьме и прочих, возможных подножных неприятностях. Едва перевели дух - Петр схватил скаток, Евгений - весла. Помчались обратно, насколько возможно это сделать двум мужикам в возрасте под пятьдесят.

"Точно", - думал пыхтящий Евгений, - "Все равно делать нечего, надо спортом будет заняться и бросить курить". Когда добежали, скативше-спустились к воде, присели отдышаться и перекурить.

За время их отсутствия Игорь успел освободить лодочный нос из каменного плена.

- Чья? - спросил Петр у него.

- Не наша. - Игорь покачал головой.

- Ну, и слава Богу! - сказал Петр. Кинув взгляд на Евгения, и увидев его непонимающие глаза, пояснил: Если б наша, с нашего района - значит у нас ЧП, либо воровство, либо труп. А так - чужой геморрой.

Евгений нахмурился. - Свой, чужой...

- Да ты что! - усмехнулся Петр. - Я ж все равно соседям звякну, скажу, что вот такая лошадь у нас есть.

- Кто?

- Ну, лодка, лошадь... Шутим мы так...

- Аааа... - Евгений кивнул в ответ.

Перекур закончили, лодку подтянули к воде, распределив перед этим обязанности. Петр и Игорь взялись за весла, заявив, что они реку знают и чувствуют, а Евгения усадили на корму.

Проблема была только одна - мужиков-то трое, а лодка могла выдержать отсилы двух. Можно было бы переправиться кому-то одному, прихватить веревку. Потом переправиться сюда. Потом привязать здесь веревку и опять переправиться туда... Потом оставшиеся двое за веревку должны были бы перетянуть лодку опять сюда и переправиться снова...

Все это можно было бы сделать, если бы не одно - НО - даже если собрать все буксировочные тросы (а их получится всего два - Южанина и Белашова), и связать их вместе - их все равно не хватит. Странница явно шире двадцати метров... А тросы вкупе будут всего двенадцать.

Переправляться кому-то одному и смотаться за подмогой? Игорь с Петром так сильно замотали головами, что Евгений искренне испугался за их шеи и мозжечки...

Решили поступить по-русски - на авось. Прикинули на глаз, что трое в лодку по габаритам явно поместятся, ну а далее... Насколько протянет...

- Вообще-то все в порядке. Даже если немного подтекает, мы всяк успеем вырулить на ту сторону. - Игорь успокаивал скорее всего свое волнение, чем приятелей.

Погрузились. Когда в лодку втиснулся третий, она опасно просела, но запас остался, малюсенький такой запас - как раз тот самый - "Авось" - называется.

- Не дышать! - скомандовал Евгений.

Оттолкнулись от берега... Шрррр, - река похватила лодку и понесла по течению. Игорь и Петр ловко управлялись с веслами, настолько ловко, что казалось - они всю жизнь только и делали, что тренировались для вот этого важного заплыва.

Еще с того берега Евгений увидел у подножья холма со стороны реки камни с явно рукотворной огранкой. Сейчас он, пользовался мгновением, чтоб удостовериться в своем предположении. Нет, ему не показалось, огромные камни, действительно, были обтесаны слишком правильно и ровно. Отвлекся на долю секунды. Краем глаза заметил движение за бортом.

- Гад! Гад! - Петр заколошматил веслом по воде. Евгений повернул голову, щурясь от разлетающихся брызг. Лодка закачалась, норовя перевернуться... Мужики заорали друг на друга, каждый о своем. И все об общем. Загалдели и те, которые эхо, но реальные их не слышали... Потому что...

Потому что опять стечение маленьких обстоятельств сыграло одну большую мерзкую роль. Лодка слишком сильно накренилась и зачерпнула воду, Петр слишком сильно размахнулся (а размахнулся он, действительно сильно, потому как досталось даже Игорю (и опять Игорю)). Игорь охнул, рефлекторно пригнулся, лодка еще больше зачерпнула воду. Петр не удержав равновесия, рухнул за борт, выронив весло. Игорь просто не успел ухватить падающего друга, потому что балансировал сам.

- Держи лодку к берегу! - заорал Евгений и прыгнул вслед за Белашовым. Умеет плавать Глава сельсовета или не умеет, Южанин не знал, и выяснять было уже неразумно.

Свиду ровная и спокойная река оказалась на редкость быстрой и очень холодной. Тем более для лета. А, может быть, они просто в стрежень попали? Но не об этом сейчас думалось. Вернее, вообще не думалось. В мутноватой воде почти ничего не было видно. Очень сильно чувствовалось течение, и оно затягивало вниз...

Увидел Петра, тот и не старался выбраться на поверхность, а махал руками, что-то пытаясь поймать. Попытался его схватить, но испытал сопротивление не Петрухино, нет. Какая-то неведомая сила потянула Белашова на глубину. Запас воздуха у Евгения иссякал, всплывать для живительного глотка было поздно - можно было потерять из виду тонущего. Сделав, последнее усилие, нырнул за Петром, крепко схватил его сзади и потянул к поверхности. Но не так-то все было просто.

Кто-то явно пытался выдрать утопающего обратно.

Разбираться опять же было некогда... Отпускать - значит утопить. Не отпустить - значит тащить себя, Петра и еще что-то... Вынырнули. Солнце. Воздух. Воздух!... Их снесло достаточно далеко от места где упали. Увидел крышу своего дома. Это значит они аккурат над плесом... По берегу бежал Игорь... Тяжела ноша... Еще и дергается...

Солнце светит прямо в глаз. Я хочу жить. Я хочу жить и чтоб все жили. А под ногами еще нет суши. И не будет?.. Силы... Теряю силы. Еще один сильный рывок. Да, что ж это такое!

Собрав последнее, Евгений отчаянно и сильно заработал свободной рукой и ногами. И их, как-будто, отпустило. Уже берег, но выбраться почти некуда. Высота смешная - метр, и если бы один - то выкарабкался бы, вгрызся бы в этот обрывчик. А сейчас, почти на честном слове, с обмякшим Петром на перевес... Игорь... Где Игорь... Вон в сторонке машет руками к себе.

"На последнем дыхании"... Кажется, фильм есть такой... К черту фильм... Тут бы не утонуть, касаясь берега. Вот... Скат.

В одном месте может берег сам, может какой-то человек, а может Господь Бог, обвалил глину, создав естественный и единственный покатый спуск прямо к воде. Маленький пятачок земли...

Передал Петра Игорю. Тот оттащил тело в сторону, вернулся, помог вылезти. Отчего-то закружилась голова... Тяжело дыша, отплевываясь, подполз к Игорю, который пытался разжать зубы обмякшему Петру.

Действовали молча. Оба знали, как и что делать. Перевернули... отжали... перевернули... отжали... Раз, два, три, вдох, раз, два, три, вдох...

- Да живи же ты!!! - крикнул в сердцах Игорь.

- Готовь машину! - заорал на него Евгений.

Но тут утопленник ожил, откашлялся, отхрипел... Ему помогли присесть... Тут только заметили кровь...

На ладонь Петра была намотана леска, которая, порезав кожу, глубоко вошла в ладонь... Игорь побежал искать в пакетах водку и аптечку. Евгений разматывал леску с ладони истошно орущего главы.

Рану щедро обработали из поллитровки... И снаружи, и, насколько это возможно, изнутри, налив пострадавшему полный стакан. Перевязали. Потом выпили сами "с устатку", закурили...

Трое мужиков под палящим солнцем...

Первым нарушил молчание Евгений. - Тебя в больницу надо, Петь. Укол от столбняка и провериться вообще.

- Не поеду... Никуда не поеду... - Петр кашлял и курил. Повернувшись к Игорю, сказал, - Ну, что - мы на рыбалке или где?

- Да иди ты, Петруха, с этой рыбалкой! - Махнул на него рукой Алехин.

- А, что? - Не унимался Петр... - Где-то там у тебя шашлыки тухнут или не так?

- Какие, на хрен, шашлыки, ребят? - Евгений нахмурился...

- Не скажи, - Петр, похоже, совсем пришел в себя, - Рыбалка, без шашлыков... Не было еще ни разу такого... - и, обращаясь к Игорю, - слышь, Игорь, он не верит - докажем?

Евгений не знал, насколько дружны были Игорь, Петр и Севастьяныч, но то, что вот в тандеме Петр-Игорь, человек с внешностью Белуши - явно рулевой, усвоил твердо.

Игорь молча полез в машину. Оттуда посыпались связочки поленьев, хвороста, пачка березового угля, один за другим аккуратно вылетели четыре кирпича. Далее торжественно была выставлена на всеобщее обозрение кастрюля, бережно замотанная в огромный пакет. Мужчины зашевелились гораздо живее. Отдельно в полотенце появились шампуры.

- У нас Игореша шашлыками командует. Что он, зря получается вставал до зари мясо мариновать? - Подмигнул Петр.

- И то верно... - отозвался Игорь. Евгений поднялся ему навыручку. Если уж оставаться, то оставаться... На свет божий был вытянут кусок кухонной клеёнки, по своему виду побывавший не на одном полевом мероприятии. Тут же был вымыт, вытерт и блестел чистотой, как новенькая парадная скатерть.

На него дружненько сгруппировавшись поселились банки маринованных огурчиков (зелененького цвета, меленькие такие, корнишончики, с пупырышками), маринованных помидорчиков (красненькие, в листьях вишни и хрена, из которого выглядывала пара чесночин), две буханки явно не заводского хлеба (домашний, наверное, своя пекарня).

Потихонечку, морщась от боли, подобрался к импровизированному столу Петр. Стараясь не испачкать перебинтованной рукой (кровь проступила через повязку), стал помогать открывать доставаемые банки, нарезать хлеб. Приоткрыл крышку кастрюли стоящей недалеко от него (она была спрятана между двух подушек - "думок" и потому все еще хранила тепло привезенное из дому). На воздух вырвался запах, который не спутаешь ни с чем - запах отварной молодой картошечки, с растительным маслицем, зеленью укропа, петрушечки и зеленых перышек лука...

- Эй! - прикрикнул на Петра Игорь, и погрозил пальцем...

Под одобрительные возгласы "досталась" литровая бутылка "Русского размера", тепловатая правда... Охладить ее в реке никто не предложил, опасаясь новой непредвиденной утраты. К водке присоседили пару полуторок минералки (остальные из полиэтиленовой пачки спрятали в тени, за колесами "козлика").

В еще одном пакете нашлись свежие огурцы и помидоры, зеленый лук, а так же вареные яйца и, (мама дорогая, наконец-то!), соль, а то троица уже занервничала, по поводу ее ненахождения.

Было бы не справедливо забыть сало (и оно не было забыто!), деревенское, с прожилками (оно уже "потекло" жирно пропитав лущеную бумагу).

- Ну, что, - передавая приятелям вилки, салфетки и тарелки, Петр громко и торжественно, стараясь не морщиться, отчитался - Тут все готово.

- Сейчас будет готово и тут. - Отозвался Игорь.

Уже и по стопочке (граммов эдак по пятьдесят) накатили, похрустели твердыми маринованными огурчиками и зеленым лучком, а Алехин все колдовал над жаровней, приговаривая "сейчас, сейчас".

"Между первой и второй - перерывчик небольшой" сделали. Помидорчиками маринованными, с кислиночкой, втягивая в себя их сок, с характерным присвистом, закусили (мякоть прямо таяла во рту). Картошечка, уже не горячая, но все еще теплая, своим запахом не обманула, маслом поблескивая, облепленная крошеным лучком и мелким укропчиком голод утолила.

И вот уже поплыл томительный запах - кисловатый, нежный, характерный запах маринованного мяса и лука, с перчиком молотым, специями всякими должно быть. Беседа и так вялотекущая, затихла вовсе, превратившись в тихие, настойчивые возгласы относительно времени жарки желанного продукта. Взгляды красноречивее слов выражали нетерпение, слюнотечение уже трудно было скрывать, и потому третья стопка пошла - "с горя".

Наконец, когда нетерпение честной компании достигло апогея, подколки относительно мастерства приготовления шашлычка переросли в почти тираду (пусть и незлобную), любые уговоры Алехина подождать еще чуть-чуть не срабатывали, прозвучало заветное: "Готово! Можно приступать..."

И очередная стопка все таких же пятидесяти граммов (уже не важно, что окончательно теплых) закусывалась бесподобным, ароматным, с аппетитной корочкой шашлыком... И уже только междометья и жесты руками, типа все классно, здорово, передай салфетку. Евгений взял в руки отрезанный большим куском хлеб (на юге так никогда не нарезают), вдохнул живой запах (да-да, кивал Петр... без всех этих химических улучшителей и разрыхлителей, а зачем везти от черта на куличиках заводской, если отстроена своя пекарня) и перестал жалеть, что не пробовали приятели кавказского лаваша.

Беседа велась неспешная о способах маринования шашлыка, о теплой водке, о хорошей закуске, о всяком разном... Сожалели, о том, что нет Севастьяныча сейчас с ними...

- Кстати, а чего это он не с вами? - Спросил Евгений, ожидая ответа, вгрызаясь в сочную мякоть мяса.

- Дык, рабочий день сегодня... - Алехин подмигнул Петру, - Это мы вот - на выезде, а у него сегодня - приемный день.

Евгений понимающе закивал. Расспрашивать более не хотелось... Жара в самом разгаре... Допили водку. Передвинули импровизированный стол согласно движению солнца в тень от УАЗика. Полулежали, вяло доедая снедь, ковыряясь в зубах тростинками тимофеевки. Всем хотелось поговорить о чем-то животрепещущем, но каждый боялся начать первым или не хотел начинать первым.

И вдруг... Петр нервно схватился за живот, потом за горло и кубарем скатился к берегу, склонив голову с обрывчика. Его рвало. У Евгения живот побаливал, но изжогу подкатывающую он списывал на бунт печени. Поведение Петра повлекло реакцию и у него. И вот уже две головы свешиваются к воде.

- Ты чего? - отплевываясь, спросил Южанин.

Петр, насколько мог, пожал одним плечом. Потревоженная рана вновь закровоточила, марая ему рубашку. Когда приступ обоих, казалось, миновал, они обессиленные, отползли чуть назад, и завалились на спины - над ними склонился Игорь - Вы чего?

Увидев их лица, всплеснул руками, кинулся тушить угли, собирать пожитки. Вспомнив о минералке, принес каждому по бутылке. Но мужики опять лежали на животах, пугая Игоря своими судорогами.

- Клянусь, мужики, мясо свежее. Петь, я ж вчера только порося зарубил.

- Убью, - только прохрипел в ответ Петр и опять отвернулся к реке.

Алехин зло сплюнул, полез под колеса доставать полиэтиленку с оставшейся минералкой и заматерился во все горло.

- Это не Гать, это проклятье какое-то!..

Петр в изнеможении повернулся к нему. - Чего еще?!

- Колесо пробили...

- Тьфу, - Петр матюгнулся и опять отвернулся к реке.

- Куда собрались-то? - спросил Евгений.

- К Иванихе надо.

- Какая на фиг Иваниха? Вас не пущу и сам не поеду. - Замотал головой между судорогами.

- Дурак, бабулька есть, лекарка-знахарка. У нас даже официоз медицины к ней ходит лечиться. И ты... Никуда ты не денешься - поедешь.

- Не-а, не поеду.

- Ты совсем дурак или как? А если это ботулизм? Жить хочешь?

- Бутылизм это... - съязвил Южанин, - Но жить хочу. - Корчась от боли встал, отряхнулся.

- Ты куда? - Петр сделал слабую попытку остановить рукой.

Евгений отмахнулся - За машиной. Вас вытягивать, - краем глаза заметил Игоря, мучившего запаску УАЗика. - Да не меняй ты колесо сейчас, - рявкнул на Алехина - Вытащу на дорогу, там и сменишь, а то тут где прокололи первое - проколешь и второе.

Едва доплелся до гаража, пошарил по карманам, с трудом вспомнил, где оставил ключи... Открыл гараж, вывел машину. Мутило страшно, не выдержал, вылез, отплевался в траву в сторонке.

- Плохо быть пьяным за рулем, еще хуже, когда совсем плохо. - За рулем в подпитии сидел в первый раз...

С ним в последнее время слишком часто сталкивается этот самый "первый раз".

Аккуратно скатился, не доезжая до УАЗика. Алехин уже закончил возню с колесами, побежал зацепить трос, помог подняться Петру, затолкал его в машину, сам сел за руль.

Вытащив "козлика" на дорогу, ожидая пока Алехин поменяет запаску, съездил закрыл гараж.

Вспомнив, что у него в аптечке лежит активированный уголь, вытащил все, что было... Пачку отдал Петру, вторую понаковырял себе.

- Ты-то как? - спросил у Алехина.

- Я - нормально. - Отмахнулся Игорь.

Решили, что поедут на двух машинах. Первыми поедут Петр и Евгений. Петр покажет куда ехать, Алехин следом за ними погонит УАЗик. Долго рядили кто с кем поедет, пришли к выводу, что два болезных должны быть вместе, дабы наблюдать друг за другом и останавливаться при случае приступов рвоты.

Ну, что ж решили - сделали.

Добравшись с горем пополам и пятью остановками до Дальнего, оставили УАЗик у администрации и рванули дальше, мимо лукоморского дуба в Распутье... В этот раз Южанину пришлось гораздо легче, благо названий улиц он не читал, а как в бреду только и отзывался на указания - "лево", "право", "прямо". Тормознули его у небольшого домика с сенями.

Бабулечка Иваниха, оказалась божьим одуванчиком, но живой такой старушенцией. Всплеснула руками, спросила только - "Откуда ж вы такие зеленые?", проводила в дом.

На Евгения взглянула с интересом, хотя ему было не до ее интереса. Мельком взглянув на Белашова, смог подумать только, что если сам Евгений выглядит так же - то, да, - они, действительно, огурцы. В сенях на Евгения обрушился аромат висящего вокруг разнотравья. Его снова замутило. После он вспомнил только, что Иваниха завела его куда-то за шторку, дала что-то понюхать, уложила на кушетку, подставила таз и у изголовья положила вафельное полотенце. Кипенно белое. Точно. И исчезла куда-то... Появилась, дала что-то много выпить, очень много, кажется марганцовки, а может быть и нет. Его опять рвало, мутило и рвало.

Где-то за ширмой бегала бабушка, что-то кому-то говорила, что-то ворчала. Потом поднялась какая-то суета, но ненадолго. И вдруг все стихло.

Бабушка зашла к нему снова, положила свою одуванчиковую ладошку ему на голову, другой рукой смешно померила пульс на шее. "Как у трупа" - подумалось. Что-то дала еще выпить. Потом прошептала что-то и дунула ему в глаза. Все. Провал.

Пришедши в чувство, он услышал голоса, один - бабулькин, второй - томный, грудной совсем моложавый, с характерным тутошним говором.

- Баб Лен, а можно на москвича глянуть?

- Говорю тебе, не москвич он, да и не цирк тут, чтоб на людей, как на обезьянок глядеть. - Бабулька ворчала, не зло, но уверенно и твердо.

- Баб Лен, я только глазочком... А вдруг он моя судьба...

- Ой, Иринка, - Иваниха недовольно зацокала языком, - Все ты на пришлых... Говорю тебе, лучше парня, чем Сережка, тебе не найти.

- Баб Лен, сама жанись на этом Сережке. А этот женат?

- Нет, не женат. Тебя жАнится никто не гонит, а замуж тебе, девочка, пора.

- Моя красота не для этих мест. Вот он меня увидит и собой заберет. Мне б в столицу.

- Да не москвич он, Ира.

- Ну, москвич-немосквич. мне б отсюда выбраться. Можно подумать столичные на юга не ездят.

- Ириш, ты шла бы, да голову не морочила...

- А, правда, баб Лен, что это он дядьку убил?

- Чего языком мелешь?

- Ну, ты ж сама мамке сказала, что это кровная месть.

Евгений хотел тихонько подняться, глянуть на трещотку, но кушетка скрипнула.

За ширмой раздался шорох, шепот Иванихи - Иди-иди, балаболка.- Скрип и стук двери.

Бабулька зашла к Евгению за ширму неслышно, он аж вздрогнул, положила свою легонькую руку ему на лоб, заглянула в глаза, да так, что показалось - внутрь, как рентгеном прожгла.

- Ну, вот и славно... До утра полежишь - и все пройдет.

- А где Петр? Как он?

Бабушка по-доброму улыбнулась.

- За Петром кум приехал, забрали. Там выходят... У Петра жена - врачиха, мною ученая. Суровая, правда...

- Это как?

- Да так... Достанется сейчас Петру, за то, что в воду полез.

- А что это было, чем отравились-то? - Осекся, как обратиться то... промямлил вдогонку - Баб Лен...

- А ты мне не внук, чтоб я тебе бабушкой была. Елена Ивановна я.

Евгений согласно кивнул - Елена Ивановна...

Бабушка присела рядом, - Чем-чем... Утром на реке в соседнем районе очистные прорвало, а вас как раз купаться потянуло...

- Да мы не купались...

- Знаю я...

- Ну, понятно, конечно, Петр рассказал? А обо мне - тоже Петр? Или Севастьяныч?

- Никто про тебя не рассказывал, я и так знаю. У тебя на лице все написано.

Евгений рассмеялся. Бабушка ему улыбнулась. - Смеешься, значит, совсем здоров.

- И что еще на моем лице написано? Тут умру или проживу долго?

Иваниха вмиг стала серьезной.

- Жизнь человеческая - в руках Божьих, да и то варианты ее развития человек выбирает сам. Одно лишь помни. Только вера спасет... Я скажу только, что у тебя тут судьба решается. И только от тебя зависит - долго или коротко тебе жить. И от Бога...

"Понесло бабку" - подумал Евгений. - Что ты там про убийство говорила?

- А ты мне не тыкай... - Иваниха встала, отстранилась. - То, что твоего дядьку убили - это и так понятно. То, что Алехин убийцу знает, а ты его в доме скрываешь - это мне тоже известно...

"Надо бежать отсюда", - язвительно подумалось, - "а-то бабулька так договориться до его Евгения явки с повинной..."

- Я пойду... - попытался встать. И встал. Надо же... Нетвердо, но встал.

- Рано тебе, - выходя вслед за Южаниным из-за ширмы, сказала Иваниха.

- Пора мне. - Засобирался Евгений.

- Тебе не нужно по ночам ездить... - Бабушка искала взглядом что-то в комнате.

"Ну, вот уже стращать начала".

- Ты... - осекся, - А вы мне, Елена Ивановна, оберег дайте...

- Да, вот же ищу...- Совсем серьезно ответила она. Пристально поглядела на Евгения, - Тебе нельзя оберег. Если дам его тебе - самое главное и важное пропустишь, не увидишь, не поймешь.

- Ой, загрузила ты меня, баб Лен... Поеду я...

- Упрямый... Ну, смотри сам... Однако, вот возьми. - Протянула маленький бутылёк. - Устанешь - выпьешь.

Когда Евгений уже был почти в дверях, Иваниха издали перекрестила его.

- Да ну тебя, как-будто на тот свет провожаешь...

- Кто знает... Кто знает...- Грустно вздохнула бабулька. - Да и еще, убийце-то скажи, что квиты они.

- Да ну тебя. - Вырвался Евгений из ее дома. Подташнивало, да не так сильно, как было. Вечерело.

У калитки на лавочке сидел Алехин.

- О, а ты что тут? - Автоматически протянул руку для приветствия. Поздоровались еще раз, засмеялись.

- Баба Лена просила тебя подождать, проводить, дорогу-то сюда, наверняка не запомнил.

- Да, ладно, баба Лена уговаривала остаться на ночь.

- Да? А мне сразу, как приехали, сказала - приходи к вечеру - проводишь. К вечеру здоров будет.

- Ну, поехали, тебе же в Дальнее? - А сам подумал - "хитра старушка-то".

Иваниха стояла в сторонке. Они оглянулись на нее. Она помахала им ладошкой и зашла в дом.

Сели поехали. Евгений выжимал из машины по максимуму.

- А знаешь, прикольная старушка... Сколько ей?

- Хм... - Задумался Алехин. - Она еще мою бабушку лечила, значит не меньше девяноста.

- Да? Вот уж божий одуванчик.

- Хорошая она... - Вздохнул Алехин.

- А знаешь, что она сказала - Что мы с тобой убийцу дядькиного скрываем.

- Да? - На лице Игоря воцарилось смятение. - Но ведь это был несчастный случай...

- Вот-вот, какой же тут убийца? Маразм у бабульки.

- Да-нет, если бабушка Лена сказала, значит, так оно и есть.

- Бред... - фыркнул Южанин.

- Не бред, баба Лена никогда не ошибается.

Евгений фыркнул. Больше за всю дорогу они не произнесли ни слова. Каждый нахмурившись думал о чем-то о своем.

В Дальнем Игорь попросил высадить его у администрации. Евгений, памятуя о Распутинской улице Дежнева возражать не стал. Сдержанно попрощавшись, они расстались.

Через лес Евгений ехал уже в полной темноте. Он все ехал и ехал, а лес все не кончался и не кончался... Если бы не реальность происходящего, то никогда б не поверил, что такое возможно, по времени - он уже давно должен быть у дома. Задумался - а не пропустил ли он впотьмах свой терем? Вспомнил о подарке Иванихи, полез в карман, неловко вынул. Не удержал в руке - бутылек манюсенький, выронил.

Вот, елки зеленые, увалень косорукий! Разозлился, вдавил в пол педаль тормоза. "Митц" "скозлил"...

Больно ударился о руль, усмехнувшись, глянул на мятую подушку безопасности - подушка безопасности есть, а самой безопасности нет. Подумал, и в следующую секунду его мысли материализовались, и он уже не жалел, что притормозил, а только онемевше смотрел, как с душераздирающим треском прямо перед машиной падает дерево.

Нащупал под креслом пропажу, при свете панельного монитора прочитал на записочке бутылочной. Ровные буковки такие... Каллиграфические.

"Успокой".

- Успокой, говоришь?! - усмехнулся еще раз, вспомнив, как бабулька его перекрестила. Руки дрожали... - Успокой, говоришь...

Покрутил бутылек в руках, откупорил и выпил. Вода-водой...

Вода-водой...

И отключился.

5 день

Иваниха летала вокруг него, сидя на метле, а сам Евгений сидел в каком-то ослепительно белом кабинете, прибинтованный к стоматологическому креслу, и не мог пошевелиться. Петр с Алехиным прикатили откуда-то кресло гинекологическое и сказали, что бедолага - жертва эксперимента и его будут пытать до тех пор, пока не сознается в убийстве. В окна летели камни и слышались людские крики - "Гатчинский... Гатчинский!". Затем Южанина вышвырнули в окно, в толпу, а упал он в реку, в которой тонула какая-то девушка. Когда из последних сил Евгений кинулся ее спасать, девушка вдруг обернулась рысью-мутантом, хлопнула по воде большим сомовьим хвостом и ушла на глубину. Южанин ухватился за какую-то деревяшку и почему-то она, как торпеда, вытащила его на берег. Когда Евгений выдернул ее из-под себя, то увидел, что это маленькая икона. Закрыв глаза, уткнулся лицом в прибрежный песок. Потом его кто-то окликнул. Открыв глаза, увидел, как склоняется над ним Иваниха с "каким-то-скопом", короче с предметом, которым врачи слушают сердце и легкие, и который, обычно болтается у них на шее. Но тут фонендоскоп оказался уже не в сухонькой бабушкиной ручке, а в мохнатой коричневой лапе с очень знакомыми когтями ужасной длины. Подняв глаза на Иваниху, обомлел, - на него смотрел медведь, который ощерил клыки и сказал, выдыхая перегаром - "Превед, кросавчег".

Евгений закричал и проснулся. Да... Дурной сон, дай Бог, чтоб не в руку.

Уже давно рассвело.

Завел двигатель, поехал вперед. Подъезжая к терему, вдруг вспомнил - Дерево! Перед машиной вчера падало дерево!

Но ведь проснувшись, он просто повернул ключ, просто отжал газ и просто приехал. И не было никакого дерева. Не было! По крайней мере - с утра. Мистика? Или приснилось ему все? С какого момента тогда приснилось? Руки, ноги затекли от долгого сидения, значит, он и впрямь заснул там, в лесу, на дороге. Чертовщина какая-то...

Остановился у гаража. Уже почти вышел - дверь открыл, ногу спустил... и, вдруг, вспомнил!.. Бутылек! Должен быть бутылек. Пошарил рукой под креслом... Не было там ничего.

Не может быть... Не может быть...

Еще немного и начнется психоз...

Издалека раздался гул. УАЗик не выехал - вылетел из леса. Подъехал вплотную к "Митцу".

Не глуша мотор, Петр выпрыгнул из машины подошел к поднявшемуся с колен Евгению, протянул здоровую руку для приветствия.

- Рад видеть тебя во здравии. - Евгений мгновенно сориентировался, подал другую руку, ответив на крепкое рукопожатие.

Приехавший не был хмур, но некая задумчивая мина накрепко держалась у него на лице.

- Привет, - ответил он.

- Смотрю ты молодцом и бодрецом. - Евгений хотел, было, похлопать главу по плечу, но тот отстранился.

- Слышь, Жень... Вы вчера от Иванихи нормально уехали? - В голосе Белашова звучали нотки официоза, как-будто и не было вчера рыбалки и шашлыков.

- Нормально. - Пожал плечами, но насторожился. - Она нам еще ручкой вот так сделала. - Помахал ладонью.

- Слышь, Жень... - Петр глядел прямо в глаза, пытаясь разглядеть даже не правду, а истину. - Иванихе после вашего отъезда плохо стало... Ее на рассвете моя нашла в бессознательном. В сознание привели. Поначалу бредила, теперь ничего, даже улыбаться пытается.

- Что с ней? Как она? - Улыбаться и радоваться больше не хотелось.

- Да фиг их знает лекарей этих. С сердцем что-то. Бабульке-то уже под сто... Девяносто семь лет бабульке. Понимаешь, Жень, ты последний, кто в ее доме был. Вы с Алехиным, последние, кто ее в здравии видел.

Евгений присвистнул... - Я не знаю. Вчера она нормальная была, проводила вот... Бутылек на прощанье дала...

- Какой бутылек? - Белашов произнес вопрос с такой нетерпимой яростью, что на миг показалось - будь они где-нибудь в помещении - были бы пытки бессонницей, иголками под ногтями и лампой яркого света в лицо.

Южанин постарался этого не заметить. Очень постарался, во всяком случае вида нервозности не подал. И вообще, нервничать не стал. - "Успокой" на нем было написано. Найти не могу. Потерял где-то... Вот ищу.

- Слышь, Жень, а ты где был все это время? Машина горячая...

- Я не понял... - Вот тут Евгений нахмурился (это что допрос с пристрастием?) - Ты чего, Петь? Ты что? Думаешь, это я?

- Вот такой бутылек? - Петр по всем законам сыщицкого жанра не отвечал, всем своим видом показывая - вопросы тут задаю я. За то достал из кармана "полароидную" фотографию, протянул Евгению. Тот взял снимок в руки, посмотрел... Нахмурился еще больше... Возвращая, кивнул головой - Похож...

Белашов замялся... - Ты это... Жень, ехал бы отсюда. - Показалось, что смущенно добавил. - Спор это так, ерунда...

- Ты к чему это, Петр? Стращать меня приехал? - Вся эта "пестня" начинала раздражать.

- Какой стращать? - Глава хотел похлопать Евгения по плечу, но теперь уже тот отстранился, закурил. - Если б стращать... Тут и без меня страшно. Место тут проклятое, Жень... Жили себе тихо. Но вот дядька твой появился, теперь - ты. Ехал бы ты...

- Ты, Петь, давай начистоту. Не люблю я все эти игры в прятки. - А вообще-то хотелось, очень хотелось въехать по этой сумнящейся роже, даже, несмотря на то, что она - больная. Н, памятуя о вчерашнем, Евгений эту нездорово здоровую башку пожалел.

Петр вздохнул, присел на ступеньку крыльца, тоже закурил. Выдыхая дым и, разглядывая, как уносит вдаль голубоватую ядовитую дымку, ответил: - Нет никаких пряток. Дело по смерти твоего родственника закрыли, признав несчастным случаем. Дело закрыли, но слухи-то, что это убийство - остались. Иваниха не раз сама так говорила. А теперь, после твоего приезда и с ней - несчастный случай.

Южанин бесстрастно смотрел на реку. К чему все это? Зачем все это? Искренне ли все это? Вслух же сумел из себя немного выдавить. - Петр, но ведь я к ней случайно попал. Я ж тебя с лодки не скидывал.

Глава грустно покачал головой. - Вот и я говорю, народ наш хоть и сто лет живет с лампочкой Ильича, а все так же темным и остался. За Иваниху порвут, Жень, даже разбираться не станут. Уезжать тебе надо.

Евгений разозлился, открыл было рот, чтоб возразить, но Петр жестом остановил, продолжил монолог. - А за лодку... Я - твой должник. Если б не ты, - утянул бы меня тот сомяра.

Евгений отмахнулся. - Нормально все. Ты бы меня тоже спас.

- Вот хочу спасти сейчас.

- Не тот случай...

- Как знаешь... Но сочтемся.

Евгений пожал плечами.

Белашов встал. - Ты мне не сказал про машину. Где был-то?

- Только приехал, в лесу был. Ночевал в лесу. - Встретив недоуменный взгляд, пояснил. - Дерево вчера перед машиной упало. Выпил из бабкиного бутылька и вырубился.

Петр выкинул окурок. Сплюнул, зачем-то поковырял носком сандалия бетон. Со стороны могло показаться, что Джеймс Белуши, разыгрывает комедию. И было бы смешно, если бы не было так грустно.

- Нет там никакого поваленного дерева, Жень.

Отмахнулся. - Я и сам знаю, что нет. Знаю, понимаешь? Но вчера оно было...

- Уезжай отсюда, Жень, мой тебе совет. - Сказал Петр, усаживаясь в УАЗик. - Проклятое это место.

И укатил, оставив после себя только пыльный след и гулкое лесное эхо.

- Тьфу, - в сердцах смачно сплюнул Южанин.

Перевернул весь "Митц", даже в багажник заглянул - не нашлось пузыречка.

- Чертовщина какая-то. - Достал из бардачка связку ключей, пошел в дом. Вытащил из пакета хлеб (вот ведь второй день - а совсем как свежий и пахнет все так же соблазнительно). Масло потаяло. Расположился в кресле. Продукты свалил на журнальный столик.

Аккуратно размотав жирную фольгу, размазал масло по куску хлеба. Сыр уже тоже потек... Ну и ладно. Очистил от защитной пленки, отрезал, как можно тоньше, посомневался - срезать или нет подсохшую темно желтую корочку. Не стал. Пусть будет. Это ж не восковая корка. Это ж просто обветренная.

Облизал пальцы (а кто видит?), однако салфетку достал. Аккуратно протер жирные пятна. Вспомнилось, как в школе обожал есть мамины завтраки. Бутерброд с сыром ко второму уроку насквозь пропитывался маслом, сыр расплющивался, сильно желтел. Корочка хлеба подсыхала у самого края, но это не портило общего впечатления...

Евгений откинулся на спинку кресла. Что-то звякнуло о пол и со стеклянным дребезжанием закатилось под стол.

Положил надкусанный бутерброд, достал возмутителя спокойствия. Да - бутылечек, вчерашний, с бумажкой и надписью. Откуда он здесь?.. Возможно, был в кармане брюк. Не сам же в доме оказался!

Потянулся за завтраком. Взгляд невольно упал на кроссворд неразгаданный вчера. И хоть мама еще с того самого школьного детства строго настрого запрещала читать во время еды - привычка осталась. Взял в руки ручку. Просмотрел неразгаданное, решил, что оставит на потом, перевернул страницу. Кое-какие буквы были уже расставлены. Другой пастой. Не его почерком. Буквы подходили к словам.

Этот кроссворд разгадал легко. Перевернул страницу. Там тоже уже стояли буквы. Тем же почерком и не его пастой.

Вот он задаст продавщице, когда снова попадет в Дальнее... Полистал весь журнальчик. Во всех кроссвордах были проставлены некоторые буквы. Швырнул в сердцах сборник на стол. Издали глянул и обомлел, - те самые - не его и другой пастой буквы складывались в слова.

Все. Бутербродов больше не хотелось.

Перелистал от и до... Везде, во всех кроссвордах угадывалась одна фраза - "Пошел вон".

- Ну, знаете ли...

Скомкал журнал, швырнул в камин, туда же кинул масляную салфетку. Поднялся, чтобы поджечь. Чиркая спичкой, оперся на каминную стенку. Оперся и отшатнулся - она была горячей!

Нет, пепла не было, и хворост Евгением приготовленный валялся все так же в поленнице. Точно так же, как сам Южанин туда его закинул. Однако камин топили. Точно топили...

Это было последней каплей...

Всё! Alles das! Finish! Что еще?! Сеssаrе di studiare! И, наконец - Sobreseer la causa!

Неет, он не был полиглотом, просто терпение заканчивалось. И как оно заканчивалось на разных языках, когда-то было очень интересно знать. До сих пор запомнил...

Достав журнал обратно, разгладил страницы, насколько смог. Прихватив его под мышку, вернулся к столу взять злосчастный пузыречек. Ради интереса, полистал остальные газетки в пачке. Не сказать, чтоб увиденное его удивило, скорее он ожидал уже, что и в других изданиях окажется то же самое. Да, верно - "Пошел вон".

Запихнув остатки недоеденного бутерброда в рот (голод не тетка), прихватив бутылку минералки, вышел из дому, запер его с нарочитой тщательностью. Сел и поехал в Дальнее, по пути гадая - догонит или нет этого "клоуна" Петра.

Злился... Очень. Когда и как они сумели?: Ну, допустим с кроссвордами - пока эти двое развлекались на рыбалке, Севастьяныч мог... А вот с деревом... Тут да - мистика... Конечно, много нестыковочек - зачем нужно взрослым и неглупым мужикам заниматься таким ребячеством?..

Проезжая лес, пристально всматривался в отпечатки на дороге и в придорожной траве. Не будучи следопытом ничего не заметил. Хотя огромное дерево, или его остатки, или просто от него следы не заметить не мог даже простой человек, не прошедший скаутскую школу... Конечно, во времена Евгения, никаких скаутов не было, а была обыкновенная игра "Зарница", больше похожая на смесь турслета и игры в войнушку, но все же... все же...

Выехал из леса сердитым. Не может такого быть, просто потому что не может. Покрутил в руках бутылек. А может, он его выпил, а потом увидел дерево? Может это галлюциноген какой?

Стоп. Неведомому врагу только и надо - запутать Евгения. И план хорош... Заставить усомниться в своей рассудительности.

Петра он не нагнал. На дверях администрации в Дальнем висел большой амбарный замок. Ехать искать по дворам не хотелось - кто их знает - этих людей, - может, и впрямь, прибьют не разбираясь.

Недолго думая, он поехал в единственное место, где ему могли сейчас помочь. К единственному человеку, который знал, казалось, все ответы на вопросы.

Дорогу он знал. Почти. Вернее он ее знал до самого Распутья. Въехав в село, Евгений немного смутился, но всего лишь на миг. Конечно, он почти не помнил какими поворотами ехать тут, но память избирательна. Он не смог бы показать на карте, но визуально... Евгений вел машину туда, куда подсказывало ему сердце...

Подъехал аккуратно и тихо. Вроде бы этот дом... Вышел из машины, прихватив журнал и пузырек, поставил "Митц" на сигнализацию (мало ли!). Насколько он помнил - собаки во дворе не было. Дверь в сени была приоткрыта. Он ее толкнул, в лицо ударил уже знакомый запах трав. Значит, попал туда, куда хотел.

Вошел в дом.

- Баб Лен? - Осекся, исправился. - Елена Ивановна?

Злоба и нервы куда-то улетучились. Из соседней комнатки ему ответили. Отодвинув занавеску, шагнул в низкий проем. К аромату трав добавился новый запах - сердечных капель, может валерьянки, может корвалола.

Бабушка лежала одна. Под капельницей.

Вся такая сухонькая, тоненькая, белые волосы без платка разметались по подушке. И впрямь - одуванчик.

- Ты, что ж, баб Лен, на ноги ставишь, а сама слегла?

Бабуленька посмотрела на него, казалось, с облегчением. Евгений растерялся, присел на краешек кровати, взял ее свободную от капельницы руку в свои ладони.

И вдруг она расплакалась... Слезы катились из ее глаз, стекая по вискам в волосы.

Евгений увидел невдалеке платок, потянулся, достал. Стал ухаживать за болезной, как ухаживают за детьми. Хотя он даже припомнить не мог, чтоб вытирал Витьке или Светлане слезы.

- Ну-ну. Тебе нельзя... Слышишь? Ты еще меня должна пережить...

Бабушка нахмурилась. Едва слышно прошептала, шмыгая носом. - Типун тебе на язык, бестолочь.

Евгений растерялся еще больше.

Поискал глазами воду. Увидел графин, стакан. Поднялся налить.

Пока наливал, оглядел комнатку. Убранство не ахти какое, годов тридцатых прошлого века. Такое ощущение, что время тут остановилось. И если бы не современный телевизор, то...

Ход мыслей сбили два портрета на стене. На одном из них сидели голова к голове красивый молодой человек и, просто необычайно красивая девушка. Судя по давности фото, то эта самая девушка сейчас лежала вон в той кровати. Чуть ниже висела еще одна фотография. На ней уже сильно повзрослевшую девушку, тётеньку даже, обнимал за плечи... Евгений, еще совсем молодым безусым пареньком.

Такого быть не могло, просто не могло... С немым вопросом и стаканом в руке Южанин вернулся к кровати. Аккуратно помог бабуленьке привстать, напоил водой. Отставил стакан в сторону. Сел тихо.

- Ты на него очень похож... - Только и сказала баба Лена. И расплакалась навзрыд.

- Ну-ну, - попытался приободрить, хотел спросить кто это, и что с ним связано, но почувствовал, как у самого комок подкатывается к горлу.

Старушка жестом попросила воды. Евгений подал.

Немного успокоившись, смешно, как маленькая девочка, хлюпая носом, Елена Ивановна укоризненно покачала головой. - Говорила же, не надо было тебе на ночь глядя ехать.

- Баб Лен... Елена Ивановна... Баб Лен... - Мысли путались, слова тоже... - Ты бы мне рассказала бы, а?

Она отрицательно покачала головой. Евгений рассердился.

- То есть, ты знаешь, кто это делает, и не хочешь мне сказать?

- Не могу, Жень, не могу...

- Это почему так?

- Потому что дорога жизни озвучена быть не может. Если кто и узнает свою участь - сильно рискует, ее могут изменить. Одному Богу ведомо, что и как.

- Ой, баб Лен, а давай без Бога...

Бабушка сверкнула на него глазами так, что Евгений прикусил язык.

- Без Бога никак нельзя... В самый решающий момент только Он тебе поможет.

Евгений отмахнулся. Развернул журнал. - Баб Лен, кто вот это написал? И дерево... Оно ведь мне не примерещилось. Его ведь опрокинули, и куда оно делось?

Бабушка нахмурилась... - Столько вопросов... Ответы сами тебя найдут. Всему свое время...

- Баб Лен! - в сердцах воскликнул Южанин. - Какое время?! Я сюда приехал ни сном ни духом, а тут меня убить хотят... Помоги мне их поймать и призвать к ответу. Ты же знаешь кто это! - Понял, что почти кричит, осекся, тихо добавил - Меня убить пытаются...

Старушка в ответ покачала головой. - Женя, Женя... Все, кто мог бы тебя убить - мертвы давно. Мертвые сраму не имут и отвечать захотят навряд ли. Тебе помогут, если поможешь ты...

- А именно?

Бабушка обессилено упала на подушку.

- Жень, устала я...

- Баб Лен, так нельзя. Скажи мне - кто это?

- Узнаешь сам. Главное - не бояться.

Евгений тупо уставился в пол... - Чего надо-то от меня? Чтоб я терем бросил и свалил на фиг? Чтоб я вслед за дядькой коньки откинул? Просто прикалываются?

- Езжай в Раменье, Жень. И ничего не бойся. От тебя твое будущее зависит. И не только твое. Иди, Бог с тобой. - Баба Лена слабо махнула рукой.

- А ты? Ты?

- Что я? Что мне старой сделается? Умру я, что ж, значит - пора. Не умру, что ж, значит поживу еще.

- Ко мне Петр приезжал...

Бабушка покачала головой. - Ах, Петя, Петя, молодой, горячий... Никак не поймет, что душа может хоть все время быть молода, а тело... Оно свое берет. Изнашивается. - Снова махнула рукой. - Ты иди, иди, Женечка, тебе домой надо засветло поспеть. Я уже слаба так далеко защищать.

Евгений уже направившийся было к выходу, резко развернулся. Вернулся к этому светлому одуванчику с синими бездонными глазами. Аккуратно, чтоб случайно не повредить капельницу, наклонился, чмокнул в старческую щеку, вытер слезы у нее на щеках, шепнул - Выздоравливай.

- Конечно, - Отозвалась старушка, - Я хочу еще внуков твоих понянчить.

Южанин засмеялся... Укоризненно покачал головой. Передразнил давешнее - Раз смеешься - значит совсем здорова.

- Иди-иди Жень. - Но, когда Южанин был на пороге, сказала вслед. - Сын, это мой Жень, Александром звали. Похож ты на него очень.

- Где? - не понял Евгений.

- Там на снимке, на втором. А на первом я с мужем...

- Да, - кивнул ей Евгений. - Очень похож. Не боись, баб Лен, мы еще повоюем.

- Вот только не воюй! Переговорами и уговорами. Только не воюй. - Баба Лена, казалось снова собралась плакать, помахивая свободной рукой, чтоб он шел.

Выйти Южанин не успел. Во входную дверь не вошла, влетела, ворвалась женщина. Зло сверкнула очами на Евгения. Дыхание тяжелое. Светло-русые волосы выбились из прически.

- Баб Лен! - крикнула она.

- Ну, что ты Аленка... Все в порядке. - Отозвалась Иваниха. И уже Южанину добавила. - Познакомься. Это Алена. Жена нашего Петра.

- Весьма приятно.

Алена нахмурилась... Пройдя мимо Евгения, прошептала сквозь зубы - Еще раз Петра на рыбалку потянете - вам не поздоровится.

- Ален... Ален... - укоризненно заговорила с ней баба Лена.

Подумав, что ему тут больше делать нечего, Южанин сел в машину и пустился в обратный путь.

В Дальнем у администрации он притормозил, благо у крыльца присутствовал УАЗик, а на двери отсутствовал замок. Зашел внутрь.

В кабинете сидела вся честнАя компания.

- ЗдорОво, пацаны! - Поздоровался не церемонясь, перешагивая через порог.

- Чего? - У Севастьяныча аж челюсть отвисла.

- Ответ не верный. Надо отвечать - ЗдорОвенько! - Отозвался Евгений (сидят тут, понимаешь... дело ему шьют). - Музыку надо чаще слушать. Радио включать.

Мужики молча наблюдали за Южаниным. А Остапа, как говорится, понесло...

- Восьмерка работает? - Сел, к себе поближе подтянул телефон. Набрал нужный номер. - Алле? Алле?! Это прачечная? Мишань... Это я... Как где? Что? Какое РаменьЕ? РАменье, Мишаня, РАменье. Нет, все в порядке. Нет, ничего не случилось. Правда, я тебе говорю. Я тут задержусь на две недели. Да дела кое-какие есть. Мишань, правда все в порядке. К черту, Людку... Мишань привет семье. Удачи.

Вынул сотенную, положил между корпусом и трубкой. Поставил телефон на место.

- Что это было? - обалдевше спросил Петр.

- Ничего. Позвонил домой. - Пожал плечами Евгений. - Кто-нибудь что-нибудь хочет мне сказать? Пожелания, предложения, замечания?

- Ты чего? Белены объелся? - Алехин посуровел.

- Да, кстати, - Не замечая вопроса, обращаясь к Алехину и Петру, - Пинкертоны... Мой бутылек вот он... - Достал пузырек, показал, но не отдал, положил обратно в карман. - А тот можете выкинуть...

- Уже выкинули. Баба Лена сказала, что ты ни при чем...

- Вот именно... - Евгений поднял назидательно указательный палец. - Баба Лена сказала.

- Ты часом не пьян, Южанин? - отозвался Севастьяныч.

- Нет, не пьян. - Огрызнулся Евгений. Оглядел всех вместе и каждого. - Все? Есть еще вопросы? Ну, тогда я пошел. Осталось десять дней.

- Точно. - Сказал Севастьяныч приятелям, о чем-то своем, как-будто Евгения и не было тут. - Похож. Похож.

- Я что-ли похож? - остановился в дверях Евгений.

Петр и компания переглянулись... - У Иванихи сын был. Так вы с ним - одно лицо.

- И что с ним? С сыном? - Сделал вид, что о сыне первый раз слышит.

- Погиб он в твоем лесу. Медведь задрал. - Петр наклонился так близко, насколько смог и говорил так тихо, как будто у стен были уши, и глава очень боялся, что они услышат.

- Медведь говоришь? - Евгений оперся о косяк.

- Медведь. - Кивнул Алехин. - Проклятое место твоя Гать.

- Только из-за медведя? - Евгений усмехнулся.

- Может и не только. Да вот ТОЛЬКО у нас тут медведей отродясь не было, и взяться им тут неоткуда.

- Страсти-то какие... - Стараясь говорить нарочито равнодушно Евгений, развернулся и шагнул вон.

Он знал, он понял, он чувствовал - сегодня ночью что-то будет. И ему не терпелось узнать - что.

- Слышишь? - не унимался Алехин.

- Что еще?! - Раздраженно обернулся Евгений.

- Был тут у нас еще один случай. С медведем...

Евгений замер.

Петр, увидев интерес к этой теме, рассказывать не спешил... Налил себе и друзьям водки, жестом пригласил приехавшего. Южанин отрицательно качнул головой.

- Как хочешь... Так вот... Давно это было... Я только сюда приехал... А Ерофеич наш еще был молод, ну, относительно молод. Знатным охотником был Ерофеич... И вот услышал я, что в соседнем районе медведь-шатун объявился. И хорошенькая сумма была назначена за его поимку... Заметьте, не за убийство, а за поимку... Ну вот... - Петр обстучал стаканом собутыльников, залпом выпил все его содержимое, крякнул и вгрызся в бутерброд. - Ну, вот... - Заговорил он с набитым ртом, как-будто боясь, что Евгений не дождется и уйдет, не дослушав.

- Ну, вот... - Повторил он, проглотив явно большой кусок, запил минералкой. - А ведь всем известно, что Ерофеич однажды медведя рогатиной одной взял. Пошел я к Ерофеичу и спрашать начал. Ерофеич и говорит мне, сопляку. - Идешь значит в лес с топором... Главное - не бояться. Там выбираешь палку поувесистей, так чтоб вилкой была. Главное - не бояться. Обстругиваешь ее, как надо... Делать все надо было, и главное - не бояться. Потом прячешь топор, чтоб дровосеки или такие же, придурки, как ты, не сперли. Спрятать надо хорошенько и не бояться. Ну а потом, весело с шумом шагать в лес, и, главное - не бояться. - Ну, а дальше-то, что? - спросил я его. - Ну, а дальше, находишь берлогу. Орешь перед ней, камни туда кидаешь. Главное, - не бояться.

- Угу, - перебил Евгений. - Оттуда вылезет медведь. И тут, главное - не бояться... Берешь дерьмо и в глаза ему, в глаза... - А дерьмо-то откуда - наверняка, спросил ты Ерофеича. - Не волнуйся, дерьма будет много, тут главное, не бояться... Так?

- Ну, так... - Разочарованно пробубнил Петр. - Взял и такую историю испортил...

- Да знаю я этот анекдот. Он стар, как этот мир. - Евгений развернулся и пошел прочь.

- Жень, Жень! И все же - главное - не бояться. - Мужики пьяно засмеялись.

- Идите вы... - пробурчал Евгений.

Выйдя на улицу, завернул за угол. Пошел по магазинам. В продуктовом купил еще минералки и хлеба. В хозяйственном - лопату. Посмотрел на топор... Нет, с топором он обращаться толком не умеет, а вот с лопатой - да... И пусть занятия по айкидо и филиппинской борьбе были чисто любительскими, поверхностными и сто лет назад, кое-что все-таки запомнилось. Лопата, конечно, не боевой шест дзё, но все-таки...

- Жень, зачем же ты так буквально все воспринял? Лопата для могилы себе или медведю? Сказано же было - рогатину надо, рогатину. - Орали мужики в открытую форточку.

"Очень хочется глянуть на чью голову я ее сегодня опущу", - так хотелось ответить, но вслух не сказал. Хмуро запихнул пакеты на, а лопату под сиденья.

В этот раз мимо фермы не проехал. Остановился. Вышел. Выбрал из связки подходящий ключ. Открыл ворота и присвистнул. Странно, что до сих пор никто это не упёр и даже не попытался разобрать на запчасти. Комбайн, трактор МТЗ, ДТ-75, и даже свой грейдер. После грейдера наличие обыкновенного "петушка" показалось делом вполне обычным.

Дядя, по-видимому, тут большое дело хотел затеять. Или нет? Или все так кажется ему? И где документы на технику? Или Евгений еще что-нибудь пропустил?

Опять вопросы... Ладно... Завтра... Завтра... Не сегодня.

День стремился к завершению. Вот так... Ничего не сделал, только прокатался. Тут только туда-сюда полбака ушло... Хорошо хоть запас есть... Встречаться с оператором-Оксаной вновь очень не хотелось. Тем более что бензин у них паршивый... Бедный "Митц"...

Опять этот лес... Опять эти кусты... Ну откуда они берутся?! Ехал быстро. Клиренс высокий, обзор отличный. Сердцем понимал - ТОГО дерева он уже не увидит, однако все равно вглядывался в заросли...

Приехал к терему. Солнце уже касалось верхушек деревьев. Скоро совсем стемнеет... Покупки оставил на крыльце, загнал машину в гараж. Тщательно запер. Проверил.

Сгреб пакеты, лопату, вошел в дом.

Внутри сумрак царил уже вовсю.

Евгений запихнул мятый журнал в камин, сложив горкой давешне собранный хворост, приноровил каминные приспособления для чайника. Сомнения одолели, когда понял, что нормальной питьевой воды, не минеральной, не газированной, у него нет. Ну, что ж... У него многое тут в первый раз. Надежды мало, что будет употребимо, но... Вылил половину пластиковой бутыли минералки в чайник. Ай... Была - не была... И опустошил в него всю бутыль. Хворост прогорал быстро... Евгений едва успевал подкладывать новые порции горючего. Правда, дым большей частью валил в комнату...

К тому времени, когда вода в чайнике весело забулькала, Южанин уже был не рад, что ему захотелось кофе. Прокоптился сам, прокоптил всю комнату. Надышался угаром. И в довершение - кофе на горячей минералке оказался такой гадостью! Сделав один глоток, он уже не смог сделать второй...

Фррррр... Брызги полетели прямо в камин... Шшшшшшш... Огонь выдал еще одну, но уже посмертную, порцию дыма и... воцарилась темнота.

"Где эта чертова свечка? Ай-яй, зажигалка полоснула огнем по пальцам. Ай-яй, стеарин прямо на руку... Ладно завтра уберу. Засовы на окне закрыты. Дверь? Долбанный заяц опять под ногами... Стопить его в камине? Дверь заперта. Лопату под мышку и наверх. Куда? В прежнюю комнату или в новую? В прежней лампы уже отлетали, а в новой? Да и пыль в прежней уже частично собой протер. И вообще комнаты в решающий момент менять, все равно что коней на переправе. Эк завернул, аж самому не смешно. Лопата, зараза. Куда ее? В углу поставить? А дотягиваться как - ведь не Бабл Гам. Под кровать? А по башке получить, пока из-под кровати вытаскивать буду? Ай ладно... Не буду же спать. Вот так наизготовку, поперек, на ноги".

Стемнело быстро. Дом с наступлением темноты по-прежнему зажил своей жизнью. Шорохи, скрипы, вообще какие-то странные звуки.

Кажется, внизу кто-то ходит... Нет, точно - ходит.

Тихонько встал. Подошел к двери, держа лопату наперевес. Шур-шур... Щас я этой крысе-слонопотаму.

Вышел аккуратно к лестнице. Затаил дыхание, вглядываясь вниз в темноту. Под ногой предательски скрипнула половица. Шум стих.

Решив, что он себя полностью выдал, Южанин крикнул вниз. - Эй?

Спиной касаясь стены, озираясь, как герой 007 (Та - ри - та - да), стал спускаться по лестнице. Лопату держал так, чтоб сразу и наотмашь... Ну, чем не Джеки Чен... Нет, этот старый пердун и в подметки ему сейчас не годился. Горец. Точно Горец. Ну и что, что с лопатой. Ну, ладно, согласен на Последнего Самурая.

На межэтажной площадке не выдержали нервы. Но, все-таки, решив не терять образ, с самурайским криком устрашения (отчего-то больше похожим на вопль прищемленного кота), прыгнул вниз.

Увы. Самопровозглашенный самурай забыл, что лет ему не двадцать, и что килограммов в нем гораздо больше, чем проворства. Приземление произошло раньше, чем закончилась лестница. Споткнувшись о нижнюю ступеньку, все, что успел сделать перед падением, так это перехватить черенок повыше. Дзынц... Лопата острием вонзилось в паркет. Ох... Чтобы окончательно не упасть и не опозориться в глазах предполагаемого противника, Евгений всей массой повис на своем лопатном дзё. О нет!.. Черенок попал аккурат между ног, в самое сокровенное... Он героически, вернее стоически, не закричал. Он просто набрал полную грудь воздуха, пытаясь восстановить дыхание. Да... Бесславный конец Джеймса Бонда... Хотя нет. У Бонда судя по фильмам с концом-то как раз все в порядке.

- Выходи! - захотелось крикнуть в темноту (а что еще делать?). Но ее не было. На улице с безоблачного неба полным прожектором сияла луна, и сквозь единственное не закрытое ставнями окно проникало столько света, что в комнате не было места даже полумраку. В нем царил сумрак.

Вспомнился нашумевший фильм, и Евгению тоже захотелось крикнуть крылатую теперь фразу - Всем выйти из сумрака!

Но он промолчал. Полнолуние. А вдруг и впрямь выйдут. Да и наигрался он в киногероев.

Тогда он просто крикнул, шепотом, - Выходи!

Постоял. Послушал. Тишина. Притихло все. Шорохи, шумы, скрипы. Все! Выдрал лопату из пола, ругнул себя, свою съезжающую крышу, поднялся наверх.

И началось все сначала. Первой вернулась неуверенность в своем одиночестве. Вторым - мучение с лопатой: сначала попробовал запихнуть под кровать, потом поставить у изголовья, и, наконец, положил ее под матрац. Сверху лег сам. Очень неудобно, очень. Но зато спокойно, что он не получит своей лопатой по своей же голове. Третьими возобновились шорохи, скрипы и стуки.

- Да идите вы все знаете куда?! - Лег, прислушиваясь. Все вполне объяснимо. Ветер, мыши, древесина... Почти задремал. Или даже задремал. И вдруг - снизу отчетливо - потрескивание горящих дров. Вскочил молниеносно, с лопатой наперевес сбежал вниз. Тишина и сумрак.

Короче, у него бред. Точно - бред.

Зажег свечу, поставил ее в самодельный канделябр.

Нехорошее чувство придавило сердце. Вдруг стало очень трудно дышать. Жадно хватая ртом воздух добрался до кресла. Опустив лопату на пол, оперся локтями на колени, растер ладонями виски и лицо. Руки замерли полуприкрыв рот.

В тусклом свете свечи не сразу заметил перемены - пачка офисной А4, которую он из пакета не доставал, лежала початой на столике. Один лист - отдельно и намеренно с краю.

Стараясь дышать ровно и спокойно, подозревая, что враг где-то рядом и на него смотрит, Евгений пододвинул лист к себе.

"Простите меня, но вы боитесь".

Этот характерный завиток в заглавной букве "П" он уже сегодня видел.

- Выходи! - Сказал вслух. - Выходи и поговорим. Нормально поговорим.

А мысли самые противоречивые, от нездоровых до трезво-логичных мешали разумно мыслить, толкались, не давая сосредоточится и прийти к одному надежному мнению.

Вдруг показалось, что кто-то огромный с улицы задышал в каминную трубу, потому как оттуда повеяло теплом. Евгений встал, подошел к камину, опираясь на лопату, присел на корточки. Не было огня, не было ничего, что могло гореть, и даже тлеть. Топка кроме пепла от сгоревшего хвороста, не убранного с вечера, ничего не хранила. Но камин был горяч, настолько, что руку трудно было поднести.

Обернувшись, увидел, что под уже существовавшей строчкой появилась другая.

Бред. Бред. Бред. Если это розыгрыш, то очень хитрый.

Вернулся, сел в кресло. Будь, что будет. В конце концов - главное - не бояться.

"Вы пришли с угрозой, с расправой, мстить". - Прочитал. Скомкал лист, отправил в камин трехочковым броском.

- Что за бред? - Воскликнул в сердцах. - Ну, что за бред! Я просто хочу понять и разобраться! - Я просто хочу знать, кто ты и чего тебе от меня надо! Выходи и поговорим.

Такого он от себя сам не ожидал.

А на столе творились чудеса - на новом, абсолютно белом листе прописная строка проявлялась сама собой.

- И чего я трезв? - сказал Евгений. Волосам от всего этого кошмарного фокуса впору было не просто шевелится, а бежать, бежать с такой крезанутой башки.

"Пеняй на себя". - Предупредили его.

Потух свет. То есть погасла свеча. Сначала он не увидел ничего. Потом глаза привыкли в темноте. Вжиматься в кресло было некуда. Он уже забыл о том, что ему 47, и что солидно, а что нет. Хотелось простого: либо, открыв глаза, - проснуться, либо растечься лужицей и ни о чем не думать вовсе, потому что прямо перед ним, по тут сторону журнального столика, как будто кто-то закурил огромную сигару. Дым от нее собирался в какой-то размытый силуэт и становился с каждой секундой все четче и четче. Еще мгновение, и он поплыл в сторону светлого квадрата окна. Вступив в освященные лунным светом пределы, вся эта клубящаяся масса приобрела совершенно четкие линии.

На Евгения смотрела девушка. Определенно - девушка. В длинной юбке, с распущенными, кажется, темными волосами.

Испугался ли?

Он обалдел. Он сидел и смотрел на это чудо. Он онемел. Он...

- Ты кто? - только и сумел промямлить.

Она красиво повела плечом, откинув прядь волос за спину. Мраморным блеском заиграли ее очертания.

Евгений не собирался сдаваться. Опираясь на лопату как на посох, он все-таки встал, сумел сделать пару шагов, стараясь изо всех сил не выдавать слабость в ногах. Протянул руку, чтобы прикоснуться... И упал без чувств...

6 день

Открыл глаза. Вместо света лунного в комнате хозяйничал свет солнечный. Не было призрака, не было сумрака, не было ничего, что напоминало бы ему о ночном происшествии. Может, все-таки, приснилось? Но если проснулся в кресле, укутанный пледом - на каком этапе видений он тогда заснул?

Ногу свело. Нет, группа ни при чем. Просто свело судорогой ногу. Наклонился помассажировать.

Болела шея. Ныла рука.

Разминая лодыжку, поднял взгляд на журнальный столик. На нем лежал лист. Очередной. Морщась и кряхтя, разогнулся, подтянув лист к себе поближе.

"Уезжайте немедленно, вам грозит опасность".

Знакомый почерк, но весьма размашисто. Откинулся на спинку кресла. Крикнул в пустоту: "Не пугай!"

Листик бесстрастно подарил еще одну надпись: "Я не пугаю. Я предупреждаю вас об опасности".

- Ты тут?- Глупый вопрос. Конечно же, она тут.

"Да".

- А чего я тебя не вижу? - Евгений разминал шею и одновременно разглядывал окружающее пространство, пытаясь увидеть хоть малейший намек на увиденное вчера.

"Солнечный свет".

- Мешает?

"Мне не мешает. Мешает вам видеть".

- А если я закрою ставни?

"Будет лучше, но тогда вам трудно будет читать".

Евгений поднялся с кресла, без эмоций (хотя вчерашний полет на лопату отзывался весьма неприятными и болезненными ощущениями). "Придурок", - подумал про себя, припоминая вчерашнее свое "выступление".

Закрыть ставни оказалось гораздо труднее, чем их открыть, но желание разобраться было очень сильным. К тому же дневное время суток, пусть даже за закрытыми ставнями, успокаивало и придавало уверенности. Для пущей защиты (так показалось) переволок кресло и столик, чтоб на них падали солнечные лучи, пробивающиеся сквозь прорези.

Не зная - нужно ли вчерашнему эфемерному существу предлагать присесть, решил, что вежливость еще никто не отменял и подтащил второе кресло, установив напротив своего. С тоской посмотрел на лопату - брать - не брать? Нет, брать с собой, наверное, не стоит, а вот убрать подальше - надо, мало ли что на уме у привидений.

Ну вот... Вроде бы все для псевдоспиритического сеанса готово.

Сел в кресло. На мгновение засомневался во всем происходящем. Ведь со стороны - дурак-дураком. Хотя... Территория чужая, правила игры ему просто силком навязаны. Будем играть, а дальше как получится.

Вроде подготовился к встрече. И все-таки ощутил и холодок по спине, и сердце в пятках, и влажные ладони, наблюдая, как из ничего, вернее из чего-то дымного (или туманного?) воздушного образуются вполне (и даже не вполне, а явственно) различимые женские формы.

Она была хороша. Волосы в этот раз были прибраны в косу. Высокий ворот рубахи красиво подчеркивал шею. Чувствовалось (не смотря ни на что!) барышня - она и по ту сторону реальности барышня. Немного кокетства, немного лукавства, и много того, что сейчас называют стильностью и совершенством. Если девушка и хотела произвести впечатление - она его произвела.

Интересно, разве привидения не ходят в одном и том же, не издают жуткие крики и не пытаются испугать людей? Такое ощущение, как-будто сижу за столом переговоров. О чем интересно она думает? А вдруг она читает мои мысли? Дурдом. А вдруг меня кто-то ударил по башке и я давно спятил. И сижу тут сам с собой... И она - всего лишь чей-то очень технически продуманный трюк.

Трюк чихнул. Без звука. Смутившись, откуда-то из ниоткуда она достала маленький и, кажется, кружевной, но такой же воздушный, носовой платочек. Пожала плечами с выражением сожаления на лице.

Показала на листок, тот самый, с предупреждением.

Он кивнул ей в ответ. Ну и что? Так и будем молчать? И мне что - тоже писать надо?

- Ты меня слышишь? - Сам не узнал свой голос... Хриплый, испуганный. Голос не мужчины, а уссавшегося мальца. Прокашлялся.

Она кивнула.

- Будем знакомы. - Голос лучше не стал. Сделал вид, что на него напал коклюш, нет круп лучше. Прокашлялся сильнее да так, что перестарался. К прошловечерним болячкам добавилась новая - страшно саднило горло.

- Евгений. - Протянул он руку. Позёр. Причины две. Хочется проверить на материальность. Не хочется показывать, что страшно.

Девушка оказалась умнее, чем он предполагал. Она ответила на жест легко и аккуратно. Конечно, судя по крою одежды - она в эфемерном состоянии давно и время поучиться у нее было. Но было ли с кем?

Он так и не понял - прикосновение было или не было. Запаха точно не было. Как пахло тут пылью, чем-то специфически химическим (от чучел), так все и было. Звуков тоже не прибавилось.

"Онегин?" - насмешливо спросила она. Вернее написала не насмешливо, а вот когда он, прочитав, поднял на нее глаза - увидел - смеялась.

- Южанин. - Вот так. Пусть теперь думает, фамилия ли это? - Скажи, а вот этот твердый знак на конце писать обязательно? - ткнул он в доисторическую букву на листке.

Она пожала плечами: "Меня так учили".

- А может не надо? Трудно читать.

"А мне трудно переучиваться".

Вот попал. Такие закорючины еще до 17 года рисовали. Сколько ж ей лет тогда?

- Тебя как зовут, красивая.

"Полина".

Красивое имя. Но вслух сказал - Хорошо хоть не Татьяна. - Все - квиты 1:1.

"Тебе надо уезжать отсюда поскорее".

- В честь какого праздника? - Вроде пообвык, расслабился, ногу на ногу закинул, спросил, - можно закурю. И, не дожидаясь ответа, зажег сигарету.

Видно было, что она и вопроса не поняла, и его курение ей неприятно, но вида не подала. "Вам грозит опасность. Вас могут убить". - Она жалостливо заглядывала ему в глаза.

Девочка моя, кто ж тебя надоумил говорить такие вещи? Но вслух опять же - дипломатический политес:

- Убить меня везде могут. Может, объяснишь в чем дело? И если можно вслух, пожалуйста.

"Вслух я не могу" - Она горестно развела руками. Так эмоционально, что кисти рук, не успевая за движением, растаяли и слились в целое лишь после того, как она сложила ладошки в мольбе.

"Я вас умоляю. Тут война. Вам надо уехать".

- Милая. - Евгений постарался вложить в тембр голоса нотки победителя. - Я не воюю с детьми, стариками и женщинами.

"Ты не понимаешь".

- Так объясни. - Он смотрел на нее уже без страха, с насмешкой.

"Это долго".

- А я не тороплюсь.

Она укоризненно покачала головой. Облачко волос колыхнулось в такт движениям. Живая. Черт побери. Она как живая... Евгений решил держать марку до конца.

- Даже если, с твоих слов, меня тут убьют. Я присоединюсь к тебе, что может быть лучше.

Она еще больше склонила голову.

"Ты не знаешь, о чем говоришь. Это очень плохо быть такой, как я".

Разговор уходил в сторону. Нужно было возвращаться в необходимое Евгению русло. Это даже хорошо, что она не рассказывает. Пусть пишет. Пусть пишет все, что знает.

- Я и говорю - не тороплюсь. - Улыбнулся. - А ты куда-нибудь торопишься? Нет? Ну, вот бумага, вон ручки. Садись и пиши. Правдиво и откровенно. Кто ты? Откуда ты? Как докатилась до такой жизни? Кто тебя нанял? - судя по реакции, последний вопрос он задал пока что зря.

Барышня зло сверкнула очами и вывела на листе целую тираду о том, что она свободный человек, что никто ее не нанимал, что она от всего сердца, а он, а он...

Она встала и растаяла. Вот просто встала и растаяла.

- Да... - Или точно дурак или лечится надо.

Осторожно и ласково позвал - Поль? Полина? Полинка? Ты тут?

Ответ не было. Почесал репку, то бишь макушку. Что делать теперь? Это ж привидение... Да, но все-таки она прежде всего женщина.

Глядя на пустую комнату, сказал, стараясь, чтоб искренне. - Ну, дурак, ну, хам. Ну, прости. Виноват.

Полина "собралась" в кресле (вот хитрюга!).

Аккуратно, чтоб снова не сбежала, продолжил, тщательно подбирая слова:

- Ты прости, это юмор такой нынче, суровый. Ты бы мне рассказала вообще о чем речь. Тогда бы я хоть понял чего.

Она сидела, опустив глаза, совсем по детски прикусив нижнюю губу.

"Я не знаю с чего начать".

- Сначала, конечно. Во-первых, мне интересна ты. Кто ты, почему ты... - он осекся, помолчав продолжил, -... вот такая. Что вообще тут происходит, и почему ты считаешь, что мне угрожает опасность. И если она угрожает, кто зачинщик? Я просто не пойму из-за чего весь сыр-бор. Я приехал разобраться. Ты, как никто другой, мне в этом можешь помочь.

Полина посмотрела на него долгим пронзительно грустным взглядом туманных глаз и склонилась над листом.

Он смотрел, как она аккуратно выводила слова.

Это же надо - передо мной - привидение. Самое настоящее. И я спокойно с ним разговариваю. Жаль, что не взял с собой ноут и вэбку. Об этом надо знать больше. И Инет сейчас был бы очень кстати.

Спохватился, что электричество тут отсутствует. Интересно, а сколько ей лет? И было ли электричество в ее время? Она определенно не дурна собой.

Как ответ на его мысли Полина подняла на него взгляд. Вопросительно взглянула. Он отрицательно покачал головой, типа не отвлекаю, пиши, пиши. Девушка смешно, как первоклассница, склонилась над листом. Непокорная прядь волос выбилась из прически. Полина совсем земным, настоящим, живым движением руки заправила ее за ухо. Боже мой, чего это он? Почему привидениям должно быть чуждо вполне естественное.

Конечно, не испугаться вчера вот такого вот знакомства было невозможно. Все-таки непознанное... Хотя, наверняка, и этим субстанциям есть логическое объяснение. Если что-то человеческому уму не понять - это не значит, что этому не можно быть в природе.

Дело явно затягивалось. Пора бы позавтракать.

- Кушать будешь? Прости у меня только бутерброды и минералка, горячего нет. - Вопрос, конечно, глупый, но ведь Евгений тактичный человек, и не предложить даме разделить с ним трапезу для него было неприемлемым.

Она не отвлекаясь, покачала головой. Потом спохватившись, что-то быстро написала на другом листке.

"Почему не сваришь?" - Вслух прочитал он.

- За хворостом топать надо. Да и на минералке - не вкусно.

"А зачем на минералке?"

Ну, ёрник Южанин, ёрник... Не смог не удивиться, что она знает, что такое минералка.

"Я не могу говорить, но слышать и читать я умею". - Полинка ответила в тон. Ему даже показалось, что он эту ответную язвительность услышал. "1:1. Квиты!" - подумалось. - "А девушка еще та штучка, интересная".

А она тем временем еще приписала рядом - "У тебя в машине 2 канистры с простой водой, камин топится. Ты можешь сварить свою химическую картошку и то, что вы называете растворимым кофе".

Вот этого Евгений никак не ожидал. Она не дурна собой, она не глупа и она хозяйственна. Черт побери. Ему повезло со знакомством.

- Ну, тогда я сейчас. - Он занялся трапезой, потому как сверхъестественное - сверхъестественным, а кушать хочется всегда, тем более, что за эти шесть дней тутошнего пребывания живот (шутя называл его авторитетом) не просто сдуется, а прилипнет к позвоночнику. Конечно, похудеть полезно, но лучше это делать с пользой в спортзале, сжигая жир и накачивая мышцы, а не где-то в лесу, всухомятку зарабатывая себе язву.

Вернувшись из гаража с канистрой, Евгений заметил, что его собеседница все-таки вымучила одну страницу. Хотелось почитать, но голод не тетка. Вылил давешнюю минералку из чайника, залил воду. Камин, действительно, был горячим. Южанин уже ничему не удивлялся. "Наверное, топит в своем измерении", подумал он. Хотя было забавно наблюдать, как чайник характерно посвистывал, разогреваясь без видимых на то причин. И вот уже вода забулькала, блаженно радуя голодный желудок. Картошку заваривать Евгений не стал, а вот лапшу заварил. Бульончика хотелось до ужасти. Кофе растворил, сахар засыпал. Запахи горячего сводили с ума, слюнотечение работало не хуже, чем у собаки Павлова.

Принес все на стол. Сел напротив туманной девушки, извинился за неудобства. Та скептически поглядела на его еду, пожала плечами. На стороннем листке вывела - "Я не понимаю, как вообще это все можно есть".

- Забыла? - Опять съязвил он, с удовольствием ощущая, как хорошо и тепло встретил организм горячую жидкость.

"Все это не настоящее".

- Ты тоже ненастоящая,- сдуру ляпнул Евгений.

"Я настоящая!!!" - закричала она на бумаге.

- Прости, прости, я иногда бываю очень туп. - Но она уже обиделась, он это не увидел даже, он это почувствовал.

"Кушай" - зло черканула она. - "Приятного аппетита". И растворилась в воздухе.

Чего Евгений не любил никогда, так это разборок. Любых. Дружеских, деловых, семейных. Он пожал плечами. Вслух сказал: "Я ведь извинился".

Доел лапшу. Попивая кофе, придвинул к себе исписанные витиеватым почерком листки. Вот, елки, все эти доисторические ерь и иже с ними. Девушка точно дореволюционная.

Читая сбивчивые объяснения, подчеркивал непонятные буквы, слова... Заворчал - Чего ты скачешь от мысли к мысли. Это тебе все понятно, а я что гадать должен на кофейной гуще?

"На твоей гуще и не погадаешь".

Ага, значит она все-таки была тут.

- Полин, возвращайся.

"Я ж ненастоящая".

- Я извинился, Полина! - прикрикнул он.

Девушка "вернулась" в кресло. "Стерва", - подумал Евгений, впрочем, беззлобно. "Хам" - выражали ее глаза, но ни обиды, ни зла в них тоже не было. "2:2. Квиты!" - подвел счет.

Прочитал. Перечитал... Вслух сказал - Ты издеваешься, Полина. Тебе политруком работать. Исписать лист и не сказать ничего толком.

Она удивленно приподняла бровь.

- Нет, ну что это. Что это? Столько слов, а сути - на копейку. Полина Лемидова, дочь священника, погибла случайно и трагически в свои 27 лет ровно век тому назад. Помимо тебя где-то тут присутствует твой отец и еще кто-то злой. Я правильно понял?

Она кивнула.

- Ну и?

"Что?" - спрашивал ее взгляд.

- Что? - передразнил он. - Полин, не будь радисткой Кэт. Рассказывай. Нормальные люди спокойно лежат на кладбище и по свету не маются.

Её губки обиженно надулись. Вот-вот и расплачется.

Забеспокоившись, что она опять сейчас исчезнет, Евгений мягко добавил.

- Понимаешь... Я считаю, что все это неспроста. Я считаю, что места и встречи нам даются для чего-то. Я приехал сюда по одной причине. А тут ты... А может быть ты - и есть истинная причина моего тут присутствия. Рассказывай, Полина. В конце концов, кроме тебя мне о тебе и о том, что тут происходит никто не расскажет.

Она замерла, застыла. Отрицательно покачала головой.

- Ну, что нет?! Что нет? Это что - тайна?

"Не совсем тайна. Это личное".

Он встал, обошел вокруг стола, присел перед ней на корточки. От нее тянуло холодом, жутким холодом. Евгений понял, отчего она топит камин даже среди лета. Её присутствие вызывает критическое падение температуры окружающего пространства.

- Ты только не сердись. - Он пытался заглянуть в ее глаза не обращая внимания на то, что несмотря на всю туманность, девушку можно было проглядеть насквозь. Попытался взять ее ладонь, но его рука только проскользила в холодной ледяной субстанции. - Ты уже мертва сто лет, чего тебе скрывать. Мертвые сраму не имут - это истина.

Она смотрела на него так, как-будто он ее ударил больно и... смертельно... Она-то считала себя живой, несмотря ни на что - живой.

- Полинка, ты должна мне все рассказать. Все без недомолвок и утайки.

"Никому я ничего не должна!". - Одарила она его фразой с буквами в пол-листа и растворилась.

- Полина! - Но тщетно. Он знал, чувствовал - она не вернется. По крайней мере - сегодня.

Сгреб прежние два листка. Поднялся наверх, в спальню, чтобы упасть после сытного обеда и почитать, не торопясь, между строк.

Итак, Полина Лемидова, дочь священника, случайно и трагически гибнет однажды ночью. Потом по ее вине гибнет отец. Место становится проклятым и здесь все приходит в запустение. Спустя много лет появляется некто, желающий Полине навредить (чем? - усмехнулся Евгений). Он погибает в лесу от лап медведя. Без сомнения этот некто - сын нашей бабульки-одуванчика. С тех пор тут идет война не на жизнь, а на смерть. Интересно, а как может идти война насмерть у мертвых? Смерть дядьки Полинка в рассказе не затронула. Ну, хоть дядькиного духа тут нет, и то хорошо. Вопрос остался открытым - кто из двоих мертвяков (если это не Полина, а это не Полина) желает, чтоб Евгений к ним присоединился?

Сам не ведая когда и как, Евгений заснул. Открыл глаза уже в темноте. Он помнил, что сон ему какой-то все-таки снился, но подробности вспомнить не мог. Не особо этим заморачиваясь, подождал пока глаза привыкнут к темноте, и пошел вниз.

Он увидел ее сразу. Зная, что перед тобой (вернее кто) - очертания угадались сразу. В камине потрескивали невидимые дрова.

- Здравствуй.

Она не оглянулась, лишь легкое движение головы в его сторону. Зажег свечу, оставил на камине.

Подошел сел в свое кресло.

Если до сих пор сердится... Но перед ним лежал листок со словами "Я тут пишу. Не мешай, пожалуйста". Он вздохнул, пожал плечами. Не мешать, так не мешать. Сел разгадывать кроссворды, исподтишка наблюдая за девчонкой.

27 лет. О муже ни слова, значит не замужем. В то время - это уже безнадежная старая дева. Наложила на себя руки из-за безответной любви? А отец при чем? Садист? Священник-садист? Не очень-то верилось. Но ведь сама сказала, что отец по ее вине скончался. А этот который... Александр. И медведь... Путано все. Есть еще дядькина смерть. О ней почему молчит?

А вообще-то она ничего так, не знаю, как живьем, а так симпатичная. Не красавица, но очень даже не дурна собой.

Кроссворд не разгадывался. Хотел было выдрать недописанный листок из под ее рук. Но замахала так, что он испугался, - она сейчас совсем все развеет и не сможет потом собраться растеряв всю свою туманную сущность. Оставил в покое. Попрощался и пошел спать.

На удивление заснул легко

Неделя

Проснулся, опять же не помня сна. Но ощущение "послевкусия" сонного осталось положительное. Спустился вниз. Глянул в кресла. Она так и сидела, не отдыхала, наверное, совсем. Решил, что рожу свою мятую ей показывать не будет. Вышел на крыльцо, умылся. Провел ладонью по подбородку. Ой... Уже не стильная небритость, уже противная бомжицкая борода. Посчитал сколько дней. Ужаснулся - он тут неделю. И обрадовался - спор с Петром наполовину выиграл. Или нет, не выиграл. Завтра. Опять завтра... завтра... не сегодня.

Вернулся в дом, спросил у Полинки, как у хозяйки - может знает она - есть ли тут большие кастрюли. Та посмотрела на него, как на чудака.

"Зачем тебе?"

- Помыться надобно.

Засмеялась беззвучно.

"В сарае за домом бочка лежит большая. Если к реке скатишь и начерпаешь туда воды, она к вечеру от солнца нагреется. В сумерках помоешься".

Господи, как все просто! Улыбнулся ей по-дружески. Была бы реальная - чмокнул бы в щеку. Интересно, а какая она была живая? Вспомнил, как она смеялась. Интересно, а смех у нее какой - заливистый и высокий или низкий и грудной?

Отогнав от себя идиотские мысли и нашед ключи, пошел доставать бочку из сарая.

Бочка, действительно, была. Железная стандартная двухсотлитровая, одна из тех, в которых обычно перевозят жидкости от подсолнечного масла до горючих материалов. Понюхал ее для верности. Вроде бы чистая. Нет, конечно, не чистая, пыльная и все такое. Но, по крайней мере, бензином или маслом не воняла.

Вытянул. Оглядел еще раз. Вроде бы целая. Отпинал ее вниз к реке. Чертыхнулся, вспомнив, что забыл наверху ведро, не ладонями же черпать.

Вернувшись в дом, не увидел Полину, забеспокоился, заметался. Потом опомнился, что из-за открытой двери света очень много.

Прикрыл дверь, оглядел комнату, заметил клуб дыма у камина.

- Полин? - Протянул руку, но одернул, вспомнив, что бессмысленно - не поймать.

Она тут же "заклубилась", материализовалась насколько это возможно. Поглядела с насмешкой, достоинством и гордостью. Улыбнулась Моной Лизой. Пальчиком едва заметным тонким указала на стол.

Там лежал ворох исписанных листов. Поверх всех полупустой, на котором большими буквами с неимоверным количеством восклицательных знаков значилось - "Будь осторожен!"

- Угу, - кивнул он. Решив прочесть попозже, подхватил ведро и, почти вприпрыжку, спустился к реке.

Странница нисколько не изменилась со времени рыбалки. След от кострища сохранился, а вот другие весьма неприятные для воспоминания следы река смыла, к счастью. Недалеко валялась леска с обломком удочки. Евгений нахмурился.

Жара. На небе ни облачка.

Набрал полную бочку воды. Устал до одурения. Как выжатый лимон. Полез за сигаретами и не нашел их там. Потихоньку поплелся домой. Подходя к терему, приосанился: плечи расправил, живот подтянул. Прежде чем совсем зайти заглянул в гараж. Нашел в бардачке походный комплект для бритья. Достал вторую водяную канистру. Мысленно костерясь, проявляя чудеса виртуозности бритья в антисанитарных условиях, порезался безопасной бритвой всего два раза.

В гостиную пришел, сияя, как начищенный самовар. Как-будто и не задыхался двадцать минут назад от боли в печени, как будто и не переводил дух через каждые двадцать шагов, как-будто не саднила спина и ладони, и не чесался противно порезанный подбородок. Она заметила. Она не могла не заметить.

Я флиртую с привидением? Неет, - отогнал эту мысль от себя Евгений.

Ни кофе, ни чаю не хотелось. Нашел еще одну бутылку минералки, жадно из горла, издавая гортанные звуки влил в себя полбутылки. Кажется, в доме запахло жасмином. Или мерещится. Ладно, пусть пахнет или мерещится. Все равно.

Упал в кресло. Пододвинул к себе листы. Начал было читать, да мысли устав от солнца, попав в вожделенную прохладу, хотели спать. Вот только не спать! Он - Рыцарь, он - Лонцелот! А внутренний голос усмехался - Дон Кихот ты, крезанутый...

Ну и ладно, путь Дон Кихот. Пусть без клячи и без Санчо. Или нет... Д'Артаньян... Пусть один. Но на него надеются. Вернее он пообещал, значит должен!

Поднявшись, растворил кофе в холодной сырой воде. А ну и что...

Полины не было. Вернее, возможно, она была, но видно ее не было.

- Ау! - крикнул он, оглядывая пустую комнату. Ничего. - Полинка!

Беспокойство. Сомнение...

Хмыкнул. Попытался сосредоточится на рукописи. Но не смог.

- ПОЛИНА! - крикнул он.

Сверху, со второго этажа послышался едва уловимый шорох. Дымкой пронеслась над лестницей, возникла в кресле. Взглянула удивленно и укоризненно. Видно было - переоделась.

Теперь на ней был сарафан, хитро сшитый, - вроде все наглухо закрыто, но вышивка и кружева дают простор воображению. Косу высоко подняла верх, закрутила на голове венцом. Кокетка.

Смутился под пристальным взглядом. - Ну, ты это... Не пугай меня больше.

Её брови изогнулись в немом вопросе.

- Ну, ладно, ладно... - оправдывая себя, - Мне так спокойнее. Я привык видеть.

Принялся читать, иногда поглядывая на молчаливую визави. То, что она написала, было несмешно, даже не просто не смешно, а очень серьезно. И все-таки, глядя, как совсем по-детски мается Полинка, он едва скрывал улыбку.

Вот она откинулась на спинку кресла, вот облокотилась локотками на стол (интересно, как у нее воздушной так получается?), вот стала играть с солнечным лучиком, стараясь, своей прозрачной ладошкой его поймать. Оп, перехватила его взгляд. Все-все, не отвлекаюсь.

Итак, Полина Лемидова... Это я уже читал... Дальше... Погибла... Ну, вот ведь, заразка, сказал же, напиши подробнее... Ааа... Вот подробности... Отец, местный священник... Дом его стоял на месте терема, а церковь на соседнем холме. Дом потому и построили ниже, что выше или на одном уровне с церковью ничего ставить было не положено (церковь обязательно должна быть выше всех зданий в округе). Так, это интересно, теперь понятно, отчего дом именно тут построен. А что отец? Отец, отец, отец... Вот и отец... Отца опоили однажды отравой чужие пришлые люди пущенные на ночлег, опоили и ограбили. А деньги куда-то как раз очень нужны были. Отец обратился за помощью к тутошнему помещику. Тот сказал, что денег он ему даст, но отец должен будет сыграть с ним в карты. Священник в конце концов согласился. На кону были деньги и одно помещичье желание. Сделку, как оказалось, засвидетельствовал кто-то... В общем проиграл священник, денег ему все равно дали, но желание попросили исполнить. Помещик просил священника расторгнуть брак со своей тогдашней супругой и в жены ему отдать Полину. Поп был в шоке. Сказал обо всем Полине. Она, конечно, замуж и не надеялась, но, чтоб так, не любя и с позором... (Тут у Полинки стояли восклицательные знаки строчки на три). Решила она бежать из родительского крова. Дожди в это лето шли непереставая, Странница бурлила и была полна, как никогда. В одну из ночей Полина оделась, собралась и пошла на соседний холм, к церкви, помолиться и испросить прощение для себя и батюшки. В тот самый момент, когда она стояла у паперти, случился землетрус (как она сказала). А Евгений по описанию решил, что просто-напросто река подмыла основание холма, и прошел сель, похоронив под слоем земли и девушку, и церковь. (Теперь стало понятно, откуда на берегу лежит рукотворно ограненный известняк - это просто обрушенная церковь). Поутру посчитали, что Полина сбежала, а церковь рухнула, как знак Божьего гнева (ну это спорно, хотя кто знает этого Бога (вспомнил слова Иванихи), может и так). Ночью призрак Полины явился к отцу, чтоб сказать, что она не сбежала. Вот только сердце отца не выдержало, и он умер. Помещик же рассказал селянам иную историю, выдавая священника за последнего гада (сейчас бы сказали - оборотень в рясе). Селяне его душу даже отпевать не стали. А место это посчитали проклятым и забросили. Кто бы тут после не селился - долго не оставался (еще бы, один только первый кошмар с той самой разбитой лампой чего стоит). Однажды приехал молодой человек, с твердым намерением Полину уничтожить. (Александр). Полину он слушать не захотел, стал чертить в доме какие-то знаки, орать какие-то заговоры. Полине стало плохо. На следующий день того молодого человека нашли растерзанным. По отпечаткам лап, опознали, что убит он был медведем. Вот только Полина недоумевала, откуда тут взялся медведь, ведь отродясь их (медведей) в здешних местах не водилось. Сама Полина была плоха, и ничего не помнит. (На этом месте Евгений пристально посмотрел на мающуюся от скуки подругу - а может она оборотень? не похожа, ладно разберемся). С тех пор в этих местах вообще неспокойно стало. Тот растерзанный покойник гоняется теперь за Полинкой и ее отцом. Живет в лесу. А еще он вредит и пугает всех, кто этой дорогой едет или сюда наведывается. Технику его (Евгения) дяди он портил. Теперь за Евгением гоняется. (Забавно, а про дядькину смерть ничего не сказала, знает что-то и молчит, про запас держит? ладно разберемся тоже).

Да... Евгений отложил листы. Девчонка и не жила вовсе, а столько вытерпела. Вот запарила...

- Полин! Не мельтеши, а? - Все это надо обдумать хорошенько. - Да не мельтеши, я сказал!

Фррр... Она растворилась.

- Полина!

"Что?"

- Ты почему разговаривать не умеешь?

Проявилась вновь, пожала плечами.

- Полина, ты это не мерцай, а?

Она смешно наклонила голову набок, спрятала руки за спину, бровки хмурила, губу нижнюю прикусила.

- Да не сердись ты. Просто все это, - Евгений замахал руками, образно показывая, как она разлетается и собирается вновь, - Пугает. Мне страшно, что ты вот так разлетишься и потом тебя не собрать.

Она засмеялась. Она смеялась, а он жалел, что не слышит этот смех.

Остаток дня они провели вместе, сначала играли в крестики-нолики, потом Евгений захотел сыграть в "Корову" (точное название игры он не знал, суть заключалась в том, что нужно было написать слово в квадрате 10Х10, а потом добавлять по букве так, чтоб образовывалось новое слово, подсчет очков происходил по сумме задействованных букв). Но игра не пошла - она не знала большей части новых слов (все-таки хоть и сто лет, а ведь провела она их тут, а не в библиотеке). Он тоже из того, что она говорила, не знал, большей частью это были слова местечковые, фольклора тутошнего. Он искренне пожалел, что не взял с собой ноутбук, читать она умеет, вот бы пригодилось ей.

Травил анекдоты, рассказывал о мире, о море, о науке и технике. О машинах (насколько мог). Она писала ему стихи Алексея Толстого и Жемчужникова, частенько цитировала какую-то Кохановскую, и жутко, почти ненавистно отзывалась о Льве Толстом. Потом она упросила Евгения рассказать о себе, но, с того места, когда Южанин признался, что неравнодушен к алкоголю, слушала плохо. Написала ему целый трактат об иконе "Неупиваемая Чаша" и не успокоилась до тех пор, пока он не дал ей обещания к этой чаще съездить и молебен заказать.

Потом совсем стемнело. Евгений как-то случайно заснул.

8 день

Проснулся утром от запаха кофе. Спустившись вниз, нашел на столе полноценный завтрак. Как она умудрилась его приготовить своими "пушистыми" (он их так называл за вечную (из-за стремительности ее движений) расплывчатость очертаний) ручками? На столе лежала записка - "Не буди, я сплю". Лукавила, наверняка, скорее всего, растворилась здесь и наблюдала втихаря за реакцией. Написал огромными буквами СПАСИБО, выпил кофе (вот ведь угадала с пропорцией). Открыв дверь, чертыхнулся, увидев стоящую у реки бочку. Собирался ведь вчера помыться и забыл. Совсем голову задурила девка. Сходил к реке, проверил наличие воды в емкости (а-то с тутошними обитателями можно всякое ожидать). Вернувшись, застал своё чудо-облако в любимом кресле. "Поболтали" о погоде. Сводил ее в гараж, рассказал о машине. О том, как купил. О том, как жил. Потом она много писала о своем детстве, о том, как рано осталась без матери, как воспитывалась папенькой, какие люди приезжали и проезжали мимо, следуя на каторгу и обратно. Прозвучали несколько имен известных Южанину из учебников истории... Вот так вот... А она была с ними знакома... Чудеса... Такого быть не могло в природе. И все-таки это было.

Глядя на собеседницу, его одолевали противоречивые чувства. Сегодня он общается с привидением, а завтра встретит Деда Мороза, Бабу Ягу или русалку? Не бред ли вся вот эта ситуация? Хотя... Хотя быть может и Дед Мороз, и Баба Яга, и русалки несчастные все же существуют, только люди с ними разными тропами ходят?

Полинка бредом не была. Вот она присела облачком на кровати. Усмехнулся, припоминая, как долго и настойчиво он предлагал подняться наверх. А сколько можно "париться" на креслах? Это ей все нипочем, а он легко себе геморрой схлопочет. Открыл окно в положение для проветривания и набросил покрывало на раму, ловко прижав (спасибо дяде он пластиковые окна поставил, открывающиеся в двух направлениях). Так что теперь общение перешло из просто дипломатичных переговоров в непринужденную дружескую обстановку. Но не в интимную.

На мгновение задумался, а есть ли случаи в практике, когда люди... Брррр... Нет, нет, нет... Как пришла мысль, так он ее и выгнал.

Полинка была холодной. Не в смысле холодной, как синий чулок. Рядом с ней замерзалось... Вернувшись домой он обязательно глянет в Интернете, отчего это рядом с привидениями так холодно.

Вернувшись домой... Мысленно пересчитал дни. Он здесь уже 8 дней. Еще, как минимум неделя.

А что дальше? Он бросит ее здесь?

Его вернул к реальности очередной листок.

"Тебе пора мыться".

- Но ведь еще не стемнело.

"Когда стемнеет, будет плохо. Надо сейчас. Я подглядывать не буду. Честно".

- Полин, бросай свои вот эти закорючки ставить. Три часа одну фразу приходится разбирать.

Она недоуменно глядела на него. Чего разозлился?

"Не хочешь, как хочешь".

- Да хочу, я хочу. И иду уже... - Встал, взглянул на нее искоса. Спустившись вниз, прихватил полотенце, мыло, шампунь. - Я ушел! - крикнул наверх, улыбнулся, заметив, знакомое облачко у камина. Повторил в его сторону. - Я ушел.

Купаясь, он, не переставая, думал о той, которая, наверняка, подглядывала за ним из окна. Он тактично стоял к дому спиной. Нет, стыдиться ему была нечем. Но и пошло красоваться не хотелось. Интересно, какая она? Про волосы он угадал - она брюнетка. А узнал он это как? Спросил. А глаза? Какого цвета у нее глаза? А запах женского тела? А вообще ощущения? Ведь даже руку не могу пожать! Ээээ, батенька, да вы извращенец! - сказал он, опустив глаза вниз. - Мне только сексуального возбуждения не хватало. И что мне теперь делать?

Вот елки... Посмотрел на Странницу. Опасно? Ну, да опасно. Но вот так - со всеми этими оттопыренными чувствами тоже нельзя. Утопят, так утопят. Спустился к реке, встал на четвереньки, опустил голову в холодную воду. Поприкалывался, как он выглядит со стороны, голышом, этаком положении. "Ладно, тому, кто начнет топить, скажу, что рыбу тут потерял или кольцо с пальца. Карат этак на тридцать, да ладно, сто. Тогда насильник сам прыгнет и утопится".

Но нет, никому не нужен, никто не утопил. И не помогло. И при чем тут голова, тут поменьше голову надо успокаивать.

Аккуратно поднялся к бочке. Домылся. Достал сигареты, закурил. Думал обо всем, о чем угодно, но только не о ней. Вернее старался думать о чем угодно. Все, фетишист проклятый. Завтра собираешься и двигаешь отсюда на все четыре стороны...

Пока спускался, мылся, закалял плоть и возвращался обратно - совсем стемнело.

Зашел в дом хмурый и злой.

Зажег свечу. Поставил чайник греться. Полинка с кресла сигналила руками. Подошел, прочитал "Что-то случилось?". Закурил снова. Не докурив сигарету, нервно ее затушил и начал новую.

Она снова написала "Что-то случилось?"

Молча кивнул головой. Она взглядом вопрошала "Что?"

Он взял лист бумаги и написал ей большими печатными буквами: "Я тебя люблю, Полина".

Протягивая ей листок, выдохнул дым и подтвердил вслух. - Я тебя люблю.

Полинка опустила глаза. Что это? Ему померещилось или и впрямь - сквозь бледность проступил румянец?

Обошел столик, сел в кресло. Исподволь глянул на нее. Гордая осанка, высокая шея, которую в народе почему-то называют лебединой, соблазнительная грудь, не маленькая и не большая. Не худенькая, про таких говорят - склонна к полноте. После рождения ребенка обязательно раздобреет, на руках уже не поносишь, ну и что, главное, чтоб была.

СТОП! Женя, Женя ты о чем? Ты ее на руках и сейчас не поносишь, и какие дети? Ты забыл, что бывает, прежде чем появляются дети? И что теперь делать? Вешаться и присоединяться к ней? Но ведь не вопрос, что присоединишься. Дядя-то скончался тут, а ведь не присоединился... Все, крыша моя "ту-ту".

Крыша, наверное, точно - "ту-ту", потому как он даже не заметил, когда она успела написать: "А что? Это плохо?"

- Что плохо? - хрипло произнес он. Затушил недокуренную сигарету и достал новую.

"Ты сердишься. Ты расстроен, что любишь".

- Поль, Полин, я не сержусь. Расстроен? Нет. Я растерян.

Немой вопрос в ее взгляде.

- Полина, я не могу тебя приласкать, подержать за руку, помочь тебе в чем-то... Это не нормально.

"Конечно, я ж ненастоящая".

- Ты - настоящая! - почти закричал он. Она приложила ладони к ушам, закрывая их.

"Но ведь можно и так".

- Я уезжаю через неделю.

"Ты можешь не уезжать. Или взять меня с собой".

- И как ты себе это представляешь?

"Я... я тебя тоже люблю, Жень".

И расплакалась.

Он забылся. Он встал, подошел к ней, хотел, обнять, успокоить. Но все, что он ощутил, это холод ее волос.

- Черт! Черт! Черт! - закричал он.

Повернулся к ней. Но Полинки в кресле уже не было.

- Вернись! Вернись! - кричал он. - Я не могу без тебя! Я умру без тебя!

"Может это выход?" подарила она ему фразу.

- Тьфу! - Подошел к пакетам, достал оттуда бутылку водки. Вернулся в кресло и сел пить, наливая себе кружку за кружкой.

"Пить вредно".

- Отстань! - рявкнул он. - Плохо мне!

"Как-будто мне замечательно!!!"

Больше сегодня он ее не слышал.

9 день

Открыл глаза и испугался. Перед глазами явно было доска. Гроб! О, нет. Паршивка заживо похоронила. Зашевелился.

Нет. Нет. Ему стало стыдно.

Он сидел в кресле, уронив голову на журнальный стол. Разогнулся. Страшно болела голова. Выпрямил ноги, попытался потянуться. Задел на полу бутылку. Та, пустая, со страшным лязгом покатилась по паркету через всю гостиную.

О, нет! Зажал уши ладонями. Во рту помойка. В тарелке бычки... Это сделал он?! Он же терпеть не может, когда пепел в тарелке... Свинья...

Не хотелось никаких звуков. Но один нужно было произнести.

- Полина!

Огляделся. Ее не было.

- Полина! - еще раз посмотрел на стол. Перелистал исписанные листы. Какие-то ответы. Черт, написано ею. Хотел бы он знать, что он ей наговорил.

Зажмурился от солнечных зайчиков. Стараясь производить как можно меньше шума, поднялся в спальню. Рухнул на кровать. Шорох, обычно едва различимый, сейчас звучал, как гром. Она.

Хотел открыть глаза, но тут на лицо опустилось нечто мягкое, нежное, но очень холодное.

Мммм, блаженство. Именно то, что нужно.

- И кофе в постель. - Прошептал он.

Холод исчез. Евгений открыл глаза. Она сидела на краю кровати. Привычным своим движением поправила непокорную прядь. Он смотрел на ушко, на косу, на грудь под ночной рубашкой, на руки, на носик, чуть с горбинкой, на профиль.

Хотелось...

Хотелось ругаться. Потому что ниже пояса тоже хотелось. Резко сев, прикрыв причинное место, опять разозлился. Ну не онанировать же. Ему нравилось ласкать, ощущать, целовать. В сексе он любил не только секс. В сексе он любил ощущения. Какие ощущения могла дать ему правая рука? Только снять напряжение и никакого удовольствия.

Всё, надо ехать.

- Надо ехать.

Встал, заправил рубашку. Нет, рубашка не пойдет. Мятая, как из задницы. Брюки? Ну, брюки куда ни шло. Достал из пакета футболку. Та была не лучше. Что там еще? Майка. Встряхнул майку. Ну, если больше ничего нет. Сойдет. Лето. Дачник.

Оглянулся на Полину. Ее и след простыл.

- Полина! - Не хочет. Еще раз. - Полина, я уезжаю.

Она "собралась" на прежнем месте.

- Не мерцай, прошу тебя. - Присел перед ней на корточки. Посмотрел в глаза. Опухшие. Носик тоже. Губа нижняя опухла, наверняка прикусила ее вчера. В пальчиках теребила свой платочек. Плакала, значит.

- Я уезжаю. - И не обнять... - Я уезжаю, но вернусь через пару часов.

Наклонилась над листами, написала нервно. - Не вернешься. Ты меня бросаешь.

- Я вернусь. Смотри. - Достал из борсетки паспорт. Положил на тумбочку. - Это мой паспорт. Я обязательно вернусь через пару часов.

Встал, размял ноги.

Смутившись, попросил - Полинка, сделай еще раз, как ты делала только что. Ну, вот это. Прикрыл ладонями лицо.

Опустил руки, приготовился.

Девушка поднялась. Но вместо того, чтоб повторить трюк, она просто шагнула в него. Евгения окутало нечто неописуемое, мягкое и в тоже время колючее, нежное и одновременно неприятно шершавое. И ледяное. Бррррр... Не выдержал он, отступил к стене. Она осталась на месте, насмешливо поглядела. Улыбается и то хорошо.

- Береги паспорт, Полин, у меня другого нет. - Улыбнулся. Вот уж взбодрила, так взбодрила.

Не спустился, скатился вниз. Переобулся. Открыл дверь.

Свет Божий встретил его ярким солнцем, многоголосьем птиц, запахом разнотравья и легким ветерком. Все это порадовало бы его еще вчера, и, может быть завтра. Но сегодня... Сегодня это обрушилось на бедную перепойную голову настолько неприятно, что он невольно шагнул назад, в дом. Постояв минуту у открытой двери, ощутив спиной знакомый холодок (Полина была рядом), решил действовать и не оглядываться.

Отпер гараж, в нетерпении скинул замок куда-то в сторону. Выгнал машину, ворота просто прикрыл. Вдавил педаль газа до упора с места. В лесу его ждало "его" дерево. Он заметил перегороженную дорогу издали. Была - не была. Выбрав поудобнее спуск, майнул между деревьями, объехав преграду стороной. В глубине души радуясь, что выбрал именно эту машину когда-то. Не огромный и неповоротливый RAV4 и не большой Pajero, а вот такой. Конечно, Pinin не очень-то вездеходная машинка. Скорее, больше городская. Но ведь "проходимец". Позади в багажнике громыхали незакрепленные канистры. Усмехнулся. И то, что выбрал именно пятидверный, тоже хорошо, маленький тут кидало бы из стороны в сторону, а этот ничего, уровень держит.

Открыл окно. Ветер ворвался в салон, ударил в лицо. Пахнуло летом, травой, пылью. Где-то шли дожди - по небу плыли рваные куски кучевых облаков. Столбы отсчитывали километры. Остановку все-таки сделал. Почки выводили из организма алкоголь.

И опять рванул с места.

Он должен хоть что-нибудь предпринять. Да, наверное, он сошел с ума. Он едет с какой-то бредовой идеей о девушке, которой уже сто лет нет в живых. Скажи кому-нибудь - запихнут в дурку и даже не спросят. Но он любит... Он впервые в жизни - любит. Ему было не все равно и это чувство, новое, будоражило, заставляло колотиться сердце. Впервые в жизни Судьба подарила ему Нечто, но вот как быть со всем этим - предоставила разбираться ему самому.

В дороге немного успокоился. Посмотрел в зеркало заднего вида... Ну и рожа же у тебя, Шарапов! Так торопился, что не глянул на себя дома. Дома... Где теперь его дом?..

Заорало радио. Клацнул кнопкой: "Заглохни!"

Проехал знакомыми уже улицами. У сельсовета стоял УАЗик, но Евгений завернул за угол и тормознул у книжного магазина. Влетел туда и на выдохе, как-будто не ехал он все это время, а бежал со скоростью машины, спросил: "У вас есть книги о призраках, привидениях?" Продавщица отрицательно покачала головой, если бы просто покачала, она сделала это презрительно.

- Ладно, - побарабанил пальцами по стеклянному прилавку. - Давайте еще упаковку ручек, вон тех по три рубля и две пачки А4. Продавщица все посчитала, подвинула опасливо в его сторону.

- Скажите... - Евгения озадачил ее взгляд. Взгляд на придурка. Конечно, опухшая жуткая рожа, загорелая, с облупленным носом и белыми, недавно бритыми щеками и подбородком. Нижняя майка, заправленная в "несовсем" свежие брюки, навряд ли могли вызвать понимание и сочувствие.

- Скажите, а книги эротического, порнографического содержания у вас есть?

Уж лучше б он молчал. Она смотрела на него, как-будто Евгений хотел изнасиловать ее прямо здесь и сейчас и непременно в извращенной форме.

Отрицательно и энергично замотала головой.

- И "Плэйбоя" нет?

Нет. Она сейчас шею себе отвинтит.

- Скажите, а библиотека у вас есть?

Продавщица шумно сглотнула, типа "пронесло". И набрав полную грудь воздуха, приподняв руку, пошевелила пальчиками в неопределенную сторону. - Сейчас в сторону колодца до угла и два квартала направо. В здании клуба.

- Спасибо. - Евгений сгреб ручки, бумагу. Вышел. Завел машину. Проезжая мимо колодца, увидел, что ведро, до краев полное, стоит бесхозно. Тормознул, вышел, жадно припал к воде, не замечая, обливаясь, утолил жажду, смочил пересохшее с похмелья горло.

Отдышался. Пошел в хозяйственный, в галантерее купил пару спальных наборов.

Выйдя, уже спокойно сел за руль. Завел, поехал искать этот самый клуб.

Клуб оказался просто домом, чуть бОльшим, чем все остальные. Единственной его особенностью были большие окна и отштукатуренные стены. Хотя известь уже кое-где слупилась.

Вышел. Щелкнул сигнализацией... На крыльцо стояла девчушка лет десяти, спросил, где библиотека. Замахала ручками, объяснила, как пройти.

Нашел легко. Постучал в дверь, так, для приличия. Тихонько вошел в зал.

У входа за столом с настольной лампой на длинной подвижной опоре, прикрученной к стойке, сидела миловидная женщина. На книжного червя она была не похожа, но вот стандартные очки на носу присутствовали и пуховой платок на плечах (и это посреди лета). Среднестатистическая библиотекарша с очень милым лицом.

- Слушаю вас... - Улыбнулась приветливо.

- Здравствуйте, - кивнул Евгений. - Скажите, у вас есть книги эротического содержания.

Улыбка вмиг исчезла с ее лица. Такое ощущение, что он у нее не книгу спросил, а приставал грязно. Губы скривила брезгливо.

- Нет, нету. Подобная литература не пользуется у нас спросом.

- Мне очень надо, поищите, пожалуйста. Ее у вас не может не быть. - Евгению очень надо, а когда очень надо - он очень настойчив.

- Мужчина...

- Ну, что мужчина, что мужчина? Вы думаете, я не поверю, что у вас нет хотя бы одного экземпляра Эммануэли или типа того? Меня нравственности учить не надо...

Она сидела, о чем-то думая. Пространно его разглядывая.

Через минуту, глубоко вздохнув, встала, ушла куда-то в ряды книг. Вернулась со стопкой.

Поставила на стойку. - Выбирайте.

- Не буду, беру все.

- Паспорт, пожалуйста, карточку надо оформить.

Он привычным движением полез в борсетку. От, черт, он же паспорт Полинке оставил. А в паспорте права водительские и даже техпаспорт... Тьфу-ты, блин, совсем голову потерял.

Женщина расценила его маету по-своему.

- Девушка... женщина... А давайте я у вас их куплю.

- Для покупки книг существуют магазины. Тут не магазин.

Аргумент железный. Спорить бессмысленно. Евгений достал пару стодолларовых купюр, положил ей на стол. - Тогда я меняю эти бумажки на вашу стопку. Без возврата. Или через неделю, я тут буду проездом, и книги ваши подарю вам в целости и сохранности.

Она посмотрела на него с таким возмущением и презрением, как-будто он предложил ей Родину продать. Подняла трубку, набрала номер. Фрррррр, фррррр, фррррррр, крутился телефонный диск.

- Петр Андреевич? Здравствуйте. Скажите, а Игорь Алексеевич, случайно не у вас на приеме? Да? А можно мне с ним... Спасибо...

Евгений расплылся в ядовитой улыбке... Дамочка продолжала - Игорь Алексеевич, Ирина Владимировна... Тут какой-то мужчина хочет купить книги порнографического содержания. Да, в библиотеке. Нет, не буянит. Нет, я его впервые вижу. Хорошо. - С чувством полного глубокого удовлетворения Ирина Владимировна положила трубку на рычаг.

- Подождите, пожалуйста, вас очень хочет видеть наш участковый.

- Ладно. - Пожал плечами Евгений. Что ни говори - везунчик... Игорь, конечно, поприкалывается от всей своей ментовской души, но, наверняка, поможет. Ирина Владимировна, напротив, удивилась, - отчего это слово "участковый" не заставило наглеца ретироваться или по крайней мере трепетать.

Через пятнадцать (а может быть и больше) долгих, мучительных минут, в течение которых, двое немолодых людей по разные стороны от стойки избуравили друг друга взглядами до тошноты, дверь распахнулась. На пороге стоял участковый. Не сводя глаз с Евгения, повернув голову, весело произнес, себе за спину, через плечо:

- Говорил же - это наш общий друг. - Протянул руку для приветствия. Евгений ответил, а левой рукой поздоровался с вслед вошедшим Петром.

- Чего он тут творит, Ирин Владимировна? - Навалился на стойку, потянулся рукой к банкнотам, оглянулся, подначил - Фальшивые, небось?

Глаза Ирины Владимировны под очками стали большими-большими... Как будто она была возмущена до глубины души, что Родину ей предлагали продать за фальшивые деньги.

Не дожидаясь ее ответа, Игорь продолжил. - Ирина Владимировна, голубушка, запишите это на мою книжку. И, прошу Вас, не нужно об этом никому. Это наш гость. Весьма уважаемый человек. Он просто столичный, а они, столичные, сами знаете, какие. - Толкнул Евгения по-дружески, а второй рукой снизу, показывая кулак. - Ты что, паспорт потерял?

- Дома забыл.

- Дома забыл... - Передразнил Петр, добавил полушепотом. - Ты что там в своей глуши совсем одичал?

- С чего бы?

Тем временем Алехин расписался в получении. Забрал у женщины банкноты. И вытолкал всех из помещения.

На улице они заржали... До слез... Евгений на нервной почве, а двое прибывших подкалывали приятеля...

- На, - Алехин вручил ему книги и валюту. - Ты руку вазелином смажь и меняй ее периодически.

Южанин ничего не объяснял... Даже тогда, когда Петр серьезно спросил, кивнув на книги. - А, правда, для чего тебе это?

- Для руки... - ответил и сделал вид, что сильно смутился, изо всех сил стараясь покраснеть. А что, было бы лучше, если бы он правду сказал?

Попрощались у машин. Евгений уже сел за руль, когда к нему подошел Петр и протянул небольшой кожаный чехол, вытряхнул в южанинскую ладонь складной нож. Тот самый, с костяной рукояткой и забавным лезвием.

- Держи. - Сказал Петр. Похлопал Евгения по плечу.

- Ты чего?

Но Белашов перебил, - Понимаешь... Пора избавляться от призраков прошлого... Лера... Она мне жизнь когда-то спасла. Может быть, когда-нибудь я тебе об этом расскажу. Он у меня столько лет, я столько лет этот нож в руках держал и ничего не видел... А ты взял и увидел. Значит он тебе нужнее... - Оглянувшись на сигналящего из УАЗика Алехина, протянул сначала правую перевязанную, потом, спохватившись, левую руку, для прощания. Добавил - Береги себя, - пошел в машине.

- Подожди! - крикнул Евгений. - Петь, а дорога в Раменье помимо чем через Дальнее, отсюда есть?

Петр, оглянулся, покачал головой. Отрицательно.

- Но я же с той стороны приехал, как на эту сторону попасть?

Друг нахмурился, размышляя, потом ответил, перекрикивая работающие двигатели, - Через Распутье надо. Там спросишь.

Они уехали, посигналив на прощанье.

Евгений, махнул им рукой. Завел машину и... поехал в Распутье.

Он знал, что с этой стороны его ждали. Оставался открытым вопрос - А ждали ли его с другой стороны?

"Митц" урчал возмущенно, что-то уже лязгало. Нет, сейчас ему испытания ни к чему. Вдавил газ, и, не останавливаясь, не сбавляя скорости даже у Лукоморья, долетел до Распутья. Глянул на часы... Не успевает к обещанному времени... Жаль.

Завернул к Ивановне. Она встретила его во дворе. Цветы в тенистом палисаднике поливала.

Он по-сыновьи чмокнул ее в щеку. Улыбалась.

- Улыбаешься, значит, совсем здорова. - Напомнил он ей.

- Да, что мне сделается-то старой. - Отмахнулась баба Лена. Добавила серьезно. - Что-то ты ко мне зачастил. Боишься?

Он смутился от ее укора. Попробовал отшутиться. - С вами не забоишься? Одна Богом пугает. Второй ножи дарит.

- Какие ножи? - С интересом спросила старушка.

- Петр нож свой подарил. - Достав из кармана очехленый нож, Евгений протянул его Ивановне.

Она только взглянула, жестом показала, чтоб Евгений спрятал подарок. - Знаю я этот нож. Он Петру, когда-то жизнь спас. Теперь тебе пригодится.

- Так все серьезно, баб Лен? - Евгений щурился от солнца. Подошел к ней, отобрал лейку, стал сам зачерпывать воду из дождевой бочки и поливать цветы. Иваниха присела на завалинку.

- Ты все правильно делаешь. И не бойся ничего... Ты, когда нож брал, боялся?

- Нет. - Евгений закурил.

- Ну, вот и правильно, и нечего бояться. И Бога не надо бояться. Его любить надо. Вот ты кого-нибудь любишь?

Спроси она его об этом пару дней назад, он бы задумался и очень надолго. Сейчас он закивал головой.

- Ну, вот... А Бог и есть любовь... Говорят - любовь такие чудеса творит... А это Бог и творит. И ты сможешь. Да ну, что ж ты делаешь, охламон. Там же солнце! - всплеснула бабушка ручками своими сухонькими. - Езжай вперед, а то сейчас по заднице надаю.

Евгений виновато передал лейку ей обратно. - Что я сделал-то не так?

- Женя, Женя, кто ж цветы под палящим солнцем поливает. - Покачала головой бабушка.

- Ладно, ладно. - Евгений уже пошел было.

- Александр не злой, Жень. Устал он очень. Понял он все. Ищет обидчика поквитаться.

- Что? - Евгений обернулся.

- Ничего, ничего, сынок. Иди. Это я так...

Евгений уже за забором добавил. - Ну, ты береги себя, баб Лен.

Сел в машину, открыл атлас, сориентировался и, все так же, на полном ходу, поехал в свою Гать. Только в колее ехать не стал, памятуя о ее глубине. Рванул рядом, вдоль дороги.

Подъезжая к лесу, мобилизовался весь (если так можно сказать), но видно, и впрямь его ждали с другой стороны - к дому подъехал без приключений.

Загнав машину в гараж, заперев на замок, и прихватив с собой книги (нож уже лежал в кармане), борсетку и пакет с постельным бельем, поднялся на крыльцо. Дверь была заперта. Он чертыхнулся. Постучал. Подождал немного. Чертыхнулся еще раз. Достал ключи, вставил, поверн... Ключ отказывался поворачиваться в замке. Достал. Оглядел. Нет, так и есть, тот, что надо. Запихнул снова. Ключ не поворачивался.

- Полина! Открывай дверь, я сказал! - Обиделась, наверное... Вздохнул глубоко и возмущенно. Привидение оно и есть привидение... - Открывай дверь хозяину.

Дверь распахнулась с треском и без ключа.

Вошел в дом.

Разозлился.

Она сидела в своем кресле. Было видно - плакала. Прямо на кресло, сквозь неё, опустил всю стопку книг. Сам присел на корточки, оперевшись руками в подлокотники. Она захотела раствориться. - Сидеть, я сказал! - не крикнул, а рявкнул он ей в лицо. - Полина. Я тебя очень люблю. Очень. И я тебе все прощу. Все. Понимаешь. Но не смей. Не смей мне устраивать сцен. Я ненавижу разборок. Никаких, понимаешь?

И, не дожидаясь ответа, продолжил. - Все эти штучки... Ты свободная женщина. И этот дом не только мой, но и твой тоже. И он больше твой, чем мой. Поняла?

Увидев, что она в смятении, встал, сменил тон. - Не надо, Полинка...

"Я испугалась", - написала она на листке.

- Я тоже. - Ответил он ей. - Я тоже испугался, что ты можешь чего-нибудь неправильно понять.

Закурив, помолчал, потом добавил - Я опоздал, извини.

Она кивнула головой. Книги так и лежали " в ней" на кресле. Перехватила его взгляд.

- Я тут в библиотеке книги взял. Почитай. Может, поймешь чего, а не поймешь - спросишь.

Встал устало, подошел к ней, "достал" из нее книги, обжигая ледяным холодом пальцы, сложил на столе.

- Устал я, Полинка. Можно пойду, посплю?

Она кивнула снова. Поднял руку, чтоб погладить ее по волосам, но в который раз вспомнил, что это не возможно. Грустно.

Развернулся, взяв по пути пакет с постельным, побрел наверх. Пнул, попавшегося под ноги многострадального зайца.

Наверху его ждал очередной сюрприз. Паспорта на тумбочке не было.

- Полина! - Заорал он.

Она "сгруппировалась" сидящей на краю кровати. Во взгляде читалось ехидство и... страх.

- Ну и где паспорт?

"В камине" - ответила она.

Ужас... Ужас... Ужас...

Развернулся, чтоб спуститься к камину. Но дверь прямо перед ним захлопнулась.

"Под подушкой" - Одарила листком, на котором была нарисована смешная, подмигивающая рожица.

Он вернулся к подушке. Приподнял. Паспорт. Взял в руки, полистал. Водительское и техпаспорт тоже на месте. Повернулся к шалунье, а той уже и след простыл.

Не лег, упал на кровать и отключился.

Проснулся впотьмах. Привычно трещали в камине "потусторонние" дрова. Он потянулся. Подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Спустился вниз.

Полина белела в своем кресле. Обойдя медвежий череп, он плюхнулся в свое кресло.

- Поесть бы... - Она сделала какое-то движение, он не разобрал в темноте, что именно.

Зажег свечу. Нашел новую свечку, аккуратно поменял их местами.

Повернулся к подруге, спросил - Ты что-то сказала?

Она увлеченно смотрела в книгу, смешно морща носик, рукой помахала, типа - не мешай.

- Ну, что?

Она с недовольством оторвалась от чтения. Написала - "Трудно читать. Не тот алфавит. Не мешай". Евгений пожал плечами, алфавит, как алфавит, с детства его выучил. Но отвлекать не стал.

Сходил к камину, набрал в чайник воды, поставил греться. Достал с банку с "разовой", быстрозавариваемой картошкой. Кофе не хотелось, порылся в пакетах, достал чай. Подумал, что хорошо бы разобрать пакеты, вроде как обжился уже. Чайник закипел быстро. Заварил, поел, выпил. Пожалел, что не купил тушенки. Мяса хотелось. Заварил еще картошки.

Растяпа. Забыл зайти в продуктовый. Поглядел на Полинку. Интересно, а она не забыла бы?

После еды разомлел. Хотел что-то спросить. Но девушка так выразительно на него взглянула, что он махнул рукой и пошел наверх.

В спальне стащил, чихая и матерясь, пыльное покрывало с окна. Луна уже не была круглой, но все еще сохраняла свою яркость. Обернувшись к кровати, увидел пакет с обновками, а потом вспомнил, что хотел днем застелить.

Застелил кровать. Растянувшись на чистом постельном белье, накрахмаленном и еще пахнувшем магазином, хотел, было, поразмышлять обо всем переживаемом, но заснул.

10 день

Та-дам... Я проснулся... Не слышу бравурного туша и нет запаха кофе, и завтрака в постель...

Нет, это я так... Капризничаю. Где моя дымчатая, то бишь туманная красавица Полина? Черт, так привык, что хотелось подумать "жена"... А ведь времени-то всего ничего прошло...

Нет, Полинка, она умница... Она... Если б нее туманность эта... Хм... Если б нее туманность эта... Она была бы мне прабабушкой...

Чего-то я о грустном...

Все пора вставать...

Встал... Глянул грустно на рубашку, ну что вот такое... Ладно надо постирать... А гладить-то как?

Спустился вниз.

Славная девочка спать не ложилась. Сидела, как сидела... Только книжка была другая...

Увидев его, махнула ему рукой приветливо... Сел в кресло, поискал новые листы, не нашел.

- Чего молчишь?

"Читаю".

- Ну-ну. Не поговоришь со мной?

Она отрицательно покачала головой.

Ладно... Он давно собирался постирать и прибраться...

Когда она подошла к нему вечером. Он уже был никакой... Денек ему сегодня выдался... И чего он так рьяно взялся? С другой стороны - и постирал (правда не подумал, где сушить будет, но это ж так, мелочи), и вымыл авто, и смел паутину со всего щелей, и вытер пыль, где достал, и помыл полы, почти везде... И вот она пришла... Все, на что его хватило - это зажечь свечу.

"Я поняла" - написала она. - "Тебе нужна близость, физиологическая близость".

Он читал одним глазом... Веки слипались, и очень хотелось спать. Он едва доплелся до кровати.

- Угу, - только и смог промычать он.

"Это очень важно, да?"

- Вообще-то именно так рождаются дети... - пробубнил он, почти засыпая.

"Меня можно сделать физически осязаемой", - написала она.

- Только не говори, что можно сделать куклу, и ты вселишься в нее.

"А это мысль" и пририсовала улыбающуюся рожицу.

- Глупость. - Отозвался он.

"Если меня похоронить всю, то я могу стать реальной"

- Не городи ерунды. - Он уже собирался сказать ей, что всё... На сегодня - все. Что он устал, что он спит, что будет завтра. Но она ошпарила его холодом.

Сначала было приятно... На улице стояла несусветная жара, и присутствие Полины приносило живительную прохладу. А тут она взяла его за руку. Сначала это было приятно... Потом, это переросло в беспокойство. Через пару минут он выдрал руку, вскочил с кровати, как ужаленный.

Хотел было заорать, но подумал, что спальня не место для "семейных" разборок.

Сел на кровать, растирая руку.

- Что ты там говорила? - Наклонился к листку (и как все эти Пушкины и Лермонтовы жили в такой тусклятине?).

Прочитал все снова.

- Я слушаю.

Она написала, что останки ее так и покоятся под толщей земли и камней. Если их все собрать и похоронить, то она снова станет живой, то есть осязаемой.

- Так не бывает.

Она пожала плечами.

"Но я же есть".

- Про призраков я слышал, но вот, чтоб кто-то из призраков возвращался в жизнь...

"Кто-то такой дурак, что скажет - я был мертвым?"

Вообще-то логично. В конце-концов похоронить ее останки - тоже надо. И рано или поздно он это сделал бы.

- Ты знаешь, где это?

Она кивнула.

"Почти у самой воды".

Он схематично нарисовал реку, холм. Предложил ей нарисовать, где это... Она поставила крестик. Это, действительно, было почти у самой воды. Еще пара лет и ее просто вымоет оттуда река.

Но туда было не подобраться. Единственный путь это копать сбоку.

Кого я тут найму копать...

- Ладно, я спрошу у Петра, может какой-нибудь тракторист согласится.

Она беззвучно рассмеялась.

"Кто согласится копать в проклятом месте?"

- Это точно... Но я не умею водить трактор.

"Ты умеешь водить машину".

- Трактор не машина, Полина.

Она кивнула. Но с такой тоской...

- Ладно. Будет утро - поедем к ангарам.

Она еще что-то хотела сказать, но Евгений уже спал.

11 день

Утром что-то холодное коснулось его щеки.

- Надеюсь что это не пощечина, а поцелуй. - Сказал он, открывая глаза.

Она была особенно хороша. Хотя, все тот же сарафан, все та же коса. Но такое ощущение, что она светилась вся.

"Пойдем?"

Он покачал головой. - Нет. Завтрак, чистка зубов, умывание и тогда пойдем.

Растворилась тут же... Небось, уже внизу.

Спустился вниз. Позавтракал на скорую руку. Кофе ему допить просто не дали... Она все утро мельтешила перед глазами... То растворялась, то появлялась вновь.

- Полина! Остановись на чем-нибудь!

Она остановилась, неудоменно глядя ему в глаза.

- Я знаю, что ты нервничаешь. Я сам нервничаю.

Она села. Шрррррр... Залистала страницами книги. Хлоп! Он захлопнул ее. Она рефлекторно едва успела убрать пальцы.

- Ты дашь мне подумать или нет?

Она исчезла.

- Пожелай мне удачи, милая.

Уже у порога она возникла перед ним, коснулась холодным поцелуем. Он впервые в жизни, не зная сам почему, перекрестился и вышел вон.

Открыл гараж, слил бензин из канистр в бак. Но не полностью. Полканистры он все-таки оставил, так, на всякий случай.

Поехал в Дальнее привычной дорогой. Дерево лежало. Понимая, что ловушки уже расставлены и его отсюда живым не выпустят, он прямо на этой узкой дороге развернул "Митц" и погнал на ту сторону леса, моля об одном, чтоб там все было чисто. Он просто нутром чувствовал, как за ним гнались. Теперь все решала техника. Кто победит - потустороннее, напролом мчащееся по лесу, или его верный внедорожник. Иногда казалось, что полуторатонный Пинин сейчас вот-вот взлетит... 170 говорите... А если надо больше? Гашетку на полную... Давай родной...

Евгений правильно рассчитал. Лесная тварь навряд ли понесется за ним по открытой дороге прямо перед домом. А пока она будет огибать один холм, он должен успеть... Вот пока думал, он успел... Лес остался позади. Если за сотню лет Полинка не пострадала, не должна пострадать и сейчас. А вот его запросто не пустят. Ворвавшись в Распутье, вихрем пронесся к знакомому дому. Вышел оттуда через двадцать минут. Сел в машину, помахал в окошко бабе Лене и, с места в карьер, в Дальнее.

Приехав в Дальнее, немного сбился с курса заглянув в магазины. После, подъехав к администрации, довольно улыбнулся, увидев знакомую машину.

У главы он пробыл гораздо дольше, намного дольше. Выйдя из сельсовета, развернул машину и уехал на заправку. Там заправил полный бак и все канистры.

На обратном пути опять притормозил у УАЗика, вышел из машины, скрылся в здании. В этот раз ему хватило и 15 минут.

Провожать Южанина вышли все трое друзей.

Попрощавшись с ними, перед тем, как сесть в машину скрестил ладони в рукопожатии высоко над головой. Мужики на крыльце одобрительно загалдели.

Дальше он поехал прежней дорогой, в смысле не той, которой приехал сюда сегодня, через Распутье. А прежней, напрямик. У ангаров остановился. Открыв замок, оглядел еще раз технику. Достав ветошь, протер пыль с ДТ-75, залил в него полный бак, кинул продуктовые пакеты внутрь, завел и выехал на улицу. На освободившееся место загнал "Пинин". Поблагодарив свою машинку, вышел, запер ангар. Поглубже спрятав основную связку ключей, глубоко вздохнув, поехал домой на тракторе.

Школьные уроки не прошли даром. Он что-то еще помнил из детства. ДТ надрывно гудел, сталкивая дерево с дороги... Главное, чтобы оно не вернулось вновь. Только от этого зависела сейчас вся успешность предприятия. Усмехнулся, вспомнив вроде примитивную простейшую компьютерную игру "Сапер", там тоже - как бы логически не рассуждал, наступал момент, когда надо было решать наугад. Он чаще всего выигрывал.

Даже если здесь будет осечка, оставалась толика надежды, что можно все исправить.

Домой он попал к обеду.

Оставив трактор под окном, вошел в терем. Плюхнулся в не свое кресло, спросил - Чайник горячий?

Заварил себе кофе. Перекусил наспех. Глянул на нее. Покачал головой. - Прекращай реветь.

Она кивала и плакала.

- Я тебя люблю, Полинка. - Вздохнул тяжело, доедая лапшу. - Жаль ты приготовить толком ничего не сможешь. Мне бы обед в поле сегодня пригодился.

Она поглядела на него опухшими глазами, что-то беззвучно сказала.

Отмахнулся. - Сиди тут. И не вздумай высовываться. Поняла?

Полина кивнула. Порезав наспех колбасу, сыр и хлеб, собрав из них бутерброды, прихватив с собой пару бутылок минералки, собрал все это в один пакет и вышел вон.

Запустив движок, потихоньку погнал трактор вниз к реке.

На берегу развернул машину и аккуратно, чтоб ненароком ее не завалить, отвалом стал рушить холм. Сначала Евгений хотел просто увеличить береговую линию, но река столь стремительно уносит всю опадающую в нее землю, что от этого плана пришлось отказаться. Вообще-то казалось, что работа будет двигаться гораздо быстрее. Вроде бы, что такое ДТ - два рычага и педали... ну еще отвал... Но, во-первых, все-таки машиноведение, а именно тракторы, изучались Южаниным только в школьной программе, а это было... Даже не помнится когда... Спасибо, что хоть навыки вспомнились. Как в каком-то фильме Никулинский герой радостно кричащий - А руки-то помнят... Вот и тут..

Кабина была открыта всем ветрам, однако железо нагретое от солнца все сквозняки мгновенно превращало в жаркие струйки... Пот струился градом... Хотелось пить, но Евгений терпел. Стоит только сделать глоток - и жажду уже не остановить. Еще он волновался о соляре... Хватило бы ее... Иногда поглядывал на дом... Нет, не хотел он о ней сейчас думать. Он и так о ней думает, чего хотеть-то? И вообще спятил дурак на старости лет... 47... Вроде бы не 20... Но и не 70, чтоб совсем себя в старики записывать, однако приближающаяся цифра 50 не пугала, нет,- нервировала. Мерещилось ему в ней эдакое... Ну, подумаешь в почти полтинник остаться без привычного круга - семья, жена, дети, работа... Гульки... Сколько этих гулек-то... По пальцам можно пересчитать. Но было, было... Чего отпираться... Особенно Ноннка хороша, огонь-девка... А он тут вот... Скажи кому-нибудь, что Южанин бульдозером горы сворачивал - засмеют, не отмоешься... Может, приворожила Полинка чем? Чем? Простотой своей... Человечностью, как бы глупо это не звучало... Она такая... Её нельзя не любить...

Дергая рычагами назад вперед, он даже боялся подумать, что чуда может и не произойти...

Вечерело... Глянул на то, что сотворил... Мало... Он просто перестраховывался, потому что если он не дай Бог сорвет отвал... Лопатой он никогда не отроет...

Пора сворачивать полевые работы... ДТ лязгая всей своей железной сущностью, потащился в гору, подминая под себя траву-мураву... Катайтесь на бульдозерах Челябинского завода... Это быстрее, чем асфальтоукладочный каток! Да... После Пинина... Дочерепашившись до гаража Евгений с болью в сердце загнал технику внутрь... Дядька перевернется в гробу. Кафелю - писец.

Заглушил, закрыл, запер. Зашел. Зажег свечу. Приготовил покушать. Ужин не порадовал. Ощущение тревоги не проходило. Напротив. Страшно хотелось спать. А это верный признак, что организм протестует против нервотрепки, он хочет отгородиться, и чтоб все решили без него. "Без тебя не получится, дружок", - подумал Петр.

Полина указала на стопку листов. Отмахнулся. Молчи женщина. В ход пошла тяжелая техника, а это значит - теперь - молчи.

Чайник не грел. Напился прямо с носика. Плесканул в ладонь, обтер лицо, еще раз плесканул, не замечая, что проливает воду на медведя, обтер шею...

Глянул на любимую женщину. Сидела ровно, расправив плечи, напряженная, как струна.

- Расслабься. - Получилось хрипло и грубо, не дать не взять заматерелый сельский тракторист домой вернулся. - Прости, я устал. - Наклонился, подставил щеку для ледяного поцелуя. - Прочту после. - И, не оглядываясь, ушел наверх.

Если честно, то наутро не помнил даже, как к подушке прикоснулся.

12 день

Проснулся нехотя. Хотелось женщину и спокойствия... Женщину увидел, но спокойствия она не внушала.

Встал, приготовил бутерброды, поел, немного упаковал в пакет. Туда же уложил две бутылки минералки.

Перечитал все записи Полины. О многом промолчал. О не важном ответил. Попросил еще раз уточнить, где именно ТО САМОЕ место. Собрался. Вышел. Действовал, как заведенный.

Запустил трактор... Вывел... Спустился к реке... Полдня "проковырялся" в холме.

Вернувшись обратно, молча занялся хозяйством... Был хмур и молчалив. К сумеркам вымотался совсем. Упал на кровать и заснул. Без снов.

13 день

Проснулся... Не брился. Полины не видел. И, если честно, не хотел. Уходя крикнул - Я ушел!. Запер дверь, положив в карман ключи и нож.

В остальном же - все то же, что и вчера... Трактор... Холм... Жара...

И вдруг...

Эхо лесное принесло знакомый гул. Из лесу выпрыгнул УАЗик, но не один. За ним вылетел невстречаемый доселе еще один его собрат, с ярко-синей полосой на двери и мигалкой на крыше.

- Процесс пошел... - Вздохнул Евгений.

Оба УАЗика остановились почти одновременно. Из первого вышел глава, второй привез Алехина и еще кого-то в белом халате. Пока они спускались к реке, Евгений заглушил трактор, достал лопату. Разрешил себе немного попить воды.

Спутником Алехина оказалась женщина. Очень знакомое лицо... Когда все сошлись в одной точке, она подошла к Белашову, и нежно, но настойчиво взяла его за руку. Все. Евгений вспомнил - Алена. Местный главврач. Официоз, как сказал Петр... Поздоровались сдержанно. Как-будто встретились в первый раз. Наверное, обстоятельства этой встречи накладывали свой отпечаток. Пока Евгений работал лопатой, Игорь, забравшись в трактор, заполнял какие-то формуляры и бумаги. Алена, выпустив руку мужа, спустилась к самой воде... Увидев леску, побледнела и, стараясь, чтоб выглядело все как бы невзначай, незаметно, носком босоножка, как-будто играя, принялась скидывать обрывок в воду.

- Ты сам-то осторожнее, - Петр прокричал Евгению издали. На том пятачке земли, где производилась работа, мог находиться только кто-то один. Периодически Евгений и Петр менялись местами, Петр фиксировал фазы раскопок фотографиями "Полароида".

- Есть! - Евгений отер пот и уступил место Петру. Тот сменил кассету и сделал еще несколько фото.

- Алена Игнатьевна, идите сюда! - Белашов крикнул так, как-будто и не жена она ему вовсе. Официальное лицо. Все при исполнении. И хотя "посторонних" не было - многолетняя привычка срабатывала безотказно - на работе нет ни друзей, ни братьев, ни жен. И все-таки...

- Ой, ребят... Мы сейчас с вами нарушаем столько пунктов процессуального кодекса... - вздохнула Алена.

Мужчины на нее поглядели так, что она пожалела о сказанном и покраснела. В конце концов... Кто будет разбираться. Лето отпусков... Все друг друга подменяют. А тут останки столетней давности... Их и так спишут за древностью. Архив есть. Случай имел место быть.

Ей вдруг стало плохо...

- Парни, сделайте все сами... - Сказала она и побежала к реке.

Алехин и Евгений уставились на Петра.

Тот развел руками. - Понимаете... Я... Ну, в общем, токсикоз у нее.

- Ну вот... Прими поздравления... - Пожали руку товарищу, похлопали дружески по плечу. - Молодец.

- Игорь, иди ты... Им нельзя - они понятые, - крикнула Алена. Она совсем смутилась. И чтоб хоть как-то поднять свой статус-кво, при помощи Петра забравшись в трактор, принялась заполнять свою часть бумаг.

Евгений был готов ко всей процедуре, но когда воочию увидел останки... Не в земле, а по частям в руках у Игоря, ему стало не по себе.

- Эта коробка маленькая! - крикнул Игорь. Слова эхом разнеслись по окрестностям. - И коробок нужно две.

Ему передали две коробки.

- Медальон нашел? - крикнул Петр.

- Есть, - отозвался Алехин.

Ну, вот и все. Без сомнений. Она.

"Что я творю... Что я творю... Некрофил чокнутый".

Но ведь его Полина была живая. И он свято верил, что наступит завтра, и он это ощутит. И не из-за секса даже. Не в нем дело. Ему нужна она. А он нужен ей. Чтоб не просто - милая и дорогая, а чтоб физически заботится. Укрыть, приласкать, обогреть, напоить. Нормальный человек женился бы вновь или завел собаку. Евгений женится. Женится. На Полине. И собаку заведем...

- Евгений, подойдите, распишитесь. Вот тут свои данные, пожалуйста. - Красивый, маникюреный пальчик ткнул куда-то в лист...

- Петр Андреевич, прошу Вас, подойдите...

Ну, вот и все... Пожали друг другу руки. Пожелали друг другу: "С Богом... Сигнальте, если что..."

Разошлись по машинам... Только Алена теперь пересела к Петру.

Коробки погрузили по разным УАЗикам... Евгений очень даже бодрой рысцой для своего возраста спустился обратно к трактору. Запуская движок видел, как Алехин развернув свой авто, поехал обратно в Раменье. Белашовы одновременно с ним направились в сторону Распутья. Евгений, стараясь выжать из трактора все, на что тот способен, карабкался вверх по лугу. Уже выехав на дорогу, услышал грохот выстрела, к нему добавился еще один звук, свистяще-шипящая сигнальная ракета повисла в воздухе на своем дугообразном дымном хвостике, расцвела бутончиком и сгинула, растворившись в ветре.

Южанин въехал в лес и уже не увидел, как по реке прокатилась моторка, как сидящий в ней человек с ужасом глядел на беснующийся лес. В котором кто-то огромный и сильный, но очень неповоротливый, не пробирался, а ломился сквозь деревья из одного края в другой.

Доехав, если можно так сказать, до ангаров (человеку, который привык ездить с комфортом и быстро, очень трудно думать, что он едет, когда на спидометре может быть от силы 10 км/час), и, произведя рокировку техники, Евгений облегченно вздохнул, достал небольшую бумажку с рисунком от руки и поехал в Распутье.

На кладбище, куда он попал, следуя "рукописной" схеме, был только Игорь. Еще раз поздоровались. Алехин качал головой, курил и эмоционально рассказывал о своих ощущениях по поводу всего происходившего.

- Где коробка-то? - Спросил Евгений.

- Выкинул. - Отмахнулся Алехин. - Дай сигарету.

Южанин поделился, заметил, что руки Игоря дрожали. Хоть и мент.

- Ты знаешь, если б я туда эту коробку не швырнул, думаю, что амулет мне бы навряд ли помог... - Я такое никогда не видел... И дай Бог не увидеть больше никогда.

- А что это было, Игорь?

Но тут у кладбищенских ворот остановилась белая "Нива".

- Севастьяныч приехал. - Сказал Алехин, не оборачиваясь. Евгений, щурясь от солнца, смотрел на приехавшего. Действительно... Перевел взгляд на мента. Тот выпуская дым, ответил - Ну, что я глухой что ли? Его тормозные колодки ни с какими другими не спутаешь.

- Здрасте. - Подошедший Севастьяныч, пожал всем руки. Похлопал Евгения по плечу. - Ну и развел ты у себя тварей, я тебе скажу.

- Ты, что видел его?

- Ну, так не видел, но впечатление получил... Лес сгибался как трава... Дай Бог, чтоб Белашовы не пострадали...

- Неет, - замахал головой Игорь, если они отдали ему свою коробку. - Им ничего не грозит.

И все же, ждать оказалось гораздо труднее. На все расспросы Игорь отвечал весьма уклончиво.

К сидящим на примогильной лавочке мужчинам присоединился и дед Андрей. "Стрельнул" сигаретку, спросил, когда будут хоронить. Объяснили, что ждут главу и медика. Дед Андрей поохал, пофилософствовал, сказал, чтобы кликнули, когда надо будет закапывать и ушел, бормоча что-то себе под нос.

Наконец дождались. Алена не вышла, а можно сказать, выкарабкалась из УАЗика. Зеленая, как трава. Села на ближайшую лавочку. Облокотилась на рядом стоящий столик.

- Если Аленка заболеет. - Петр сделал акцент на последнем слове. - Южанин, ляжешь вот тут рядом с этой могилой.

Подошел, автоматически пожал всем руки, присел отдышаться. Закурил вместе со всеми. Смотря на свежевырытую могилу, тихо сказал. - Если б мой железный конь был настоящей лошадью, он бы умер сегодня, как минимум, раз пять.

- Где коробка? - Евгений встал. Руки, ноги затекли, спина саднила.

- Выкинули.

- И вы тоже? - Евгений покачал головой...

- А-то... Ты бы знал...

- Видели? - спросил полушепотом Игорь.

Петр отрицательно покачал головой. - Мы успели выехать. Но то, как позади трещало все... - отмахнулся... - Аленка испугалась и на краю леса выбросила ее. Испугалась, что дальше погонится.

- Не-а... - как только я вышвырнул коробку, оно от меня отстало.

- Когда ж ты стрелял? - спросил Севастьяныч.

- Ну, сначала выстрелил, потом выкинул.

- Так что это было? - Подошедшая изможденная Алена, уже не скрывая, обняла Петра со стороны спины, выглядывая оттуда, подбородком оперлась на его плечо.

- Это было страшно...

- Медведь? - Спросил Евгений.

- Нет, не медведь. Но дерьма, если б не страдал запорами, было б предостаточно. - Засмеялись. Тихо. Уважая место, на котором стояли.

Севастьяныч сходил к "Ниве", принес оттуда коробку. Передал Евгению со словами, - Я, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

На миг Южанину стало страшно - а вдруг все зря? Но мысль не только не обозначилась, она даже побоялась приблизиться. Не могло быть зря. Даже если Евгений никогда не увидит своей Полины, он будет знать одно - она уже покойна. Но в том, что он ее еще увидит, сомнений не было.

Сходили за дедом Андреем.

Ну, в общем, похоронили... Поставили крест, с ее фамилией, именем, отчеством и годами жизни. Поехали в сельсовет, помянули наскоро. Никому не хотелось оставаться до темноты. Особенно Евгению.

Он первым всех и покинул...

Мужики пожелали удачи. То ли серьезно, то ли шутя, обещали приехать, проведать или похоронить.

Евгений не кстати отмахнулся - К черту...- Сел и уехал.

Бедный "Митц" трещал, скрипел, рявкал, но ехал.

Мысли были... Думать не хотелось...

Остались позади ангары... Вот и лес...

Дальше ехать было нельзя. Такое ощущение, как-будто лес в качестве расплаты за одну потерянную душу жаждал уничтожить другую. Светило солнце. Очень жарко. Но один взгляд на вставшие сплошной стеной деревья, и все - кондиционера не надо.

Такое ощущение, что там за границей леса уже ночь, темная и враждебная. Даже дорожная просека как-будто окутана не туманом даже, а чем-то... липким что ли... Евгений сбавил скорость... После того ночного казуса он ожидал чего-нибудь, но чтоб такого... Радовало другое - враг не стал обманывать призрачной умиротворенностью, а затеял открытую войну... Это значит, что отчаяние его велико. Но великое отчаяние порождает беспощадность. Отступать некуда. Осталось только одно - выяснить, чье отчаянье больше.

Евгений сделал обманный ход. Он показал противнику, что силу увидел и испугался... Стал разворачиваться, вот, мол, - я уезжаю, но в тот момент, когда сидящий за рулем обычно переключает скорость и едет вперед, переключил скорость и поехал назад.

Нормальный ход... Въехать в противника задом...

Но несколько метров он все таки отыграл...

"Шумел сурово брянский лес!.." - заорал Евгений, а рядом, преграждая путь, падало дерево. "Тили-тили!" - Вопел, как безумец, краем глаза наблюдая, что сзади (или спереди?) путь тоже отрезается. "Трали-вали!" - резко вывернул руль к корням упавшего дерева... Вперед и вперед, с дороги, сквозь треск, комья земли, куски дерна и вывороченные корни... Он угадал... Такого выверта от него не ждали... Это хорошо... На дорогу больше нельзя, на дороге он - мишень... И все-таки на дорогу. Это вам не ралли Париж - Даккар, и гонки на выживание тут отдыхают... И смотреть только перед собой и ничего кроме себя не слышать, потому что вокруг как в страшном сне Татьяны - кусты вокруг вприсядку пляшут, и ветками трещат и машут, лай, хохот, пенье, свист и хлоп, звериный рев и конский топ, а может и не так вовсе, но тоже страшно.

Виртуозно уворачивая машину от сломанных веток, Женя орал во всю глотку, забыв слова песни: "Это мы не проходили, это нам совсем не надо!". Вывел машину на дорогу, но по ней не поехал, а с разгону перемахнул колею и оказался на той стороне... "Знаю я твои дороги", - прорычал он. Главное держать направление... Включил фары... Дзынц... Ах, ты, гад... Подбили... Дзынц... Так... Фар у меня больше нет... Что-то огромное, не осязаемое, но ощущаемое, наваливалось сзади... Вот теперь пора на дорогу... Теперь от меня дороги не ждут... Пуф... Резкий толчок... Еще один... Грохот, тряска... Скрежет и хлопанье рваной резины. И еще... Солоноватый привкус во рту... Кровь... Больно ударился... Шин у него больше нет... Машина потеряла скорость... Это минус... Но она выровнялась и все равно движется... А это плюс... Неимоверная тряска... Да... Дерьма и впрямь может быть много. Но главное - не бояться...

Вот когда хорошо не иметь подушку безопасности... А-то бы тут писец бы его и поймал... Гашетку в пол... Еще одно падающее дерево... А скрежету и треска вокруг!... Мама дорогая... Привет кенгурятнику и лобовому стеклу... Первый выгнуло, второе пошло трещинами... Хорошо хоть задело только кроной... Вон он терем... Евгений уже видел солнце, знакомые окна, соседний холм... И тут деревья, растущие по краю, стали ложиться, как подкошенные, аккуратно перекрывая любой выход, выезд, лазейку. Этой незримой сволочи мало ухайдокать, он поглумиться решил...

Летать "Митц" не мог... Останавливаться и выбегать из машины - терять драгоценные минуты... Его поймают... Он скатился с дороги в противоположную сторону от ложащихся деревьев, и опять, проявляя чудеса виртуозного вождения автомобилем (захочешь жить и не так заездишь), крутанул (насколько это можно на голых ободах по лесной земле) к единственно возможному выходу.

Ну, браток, говоришь - не умеешь летать... А прыгать? Рванул вперед, в просвет между двумя поваленными деревьями. Там хоть и торчит пенек, но крона пореже... "Митц" не велосипед, на дыбы не поставишь... Может быть, если б не ветки кроны... Они погасили набранную скорость (учитывая, что "Митц" почти ползал на ободах), и машина со всего маху села на обломок, вспоров себе брюхо. Вот как показывают в фильмах, скрежет, лязг севшего на мель корабля... Вот именно так все и было...

Евгений был готов к удару (нехорошо повторяться, но мысль красивая - захочешь жить и не так запрыгаешь). Зажмурившись, собрав в себя всю свою волю, желание жить и любить (да-да любовь ко всему белому свету тоже может быть причиной к обретению недюжинных способностей), он выбил лобовое стекло и по гнутому, горячему капоту скатился в траву... Даже сумел пробежать шагов десять...

А дальше - не выдержали сердце, печень и невырезанный в детстве аппендикс... И нога, предательски подвернувшаяся в незаметной среди травы яме. А позади... Евгений даже уши закрыл. И правильно, а то бы услышал тысячу разномастных свистов, как будто замахиваются одновременно кучей розг. Это огромное дерево свалилось прямо на Евгения. Последняя надежда лесной твари достать, дотянуться, покалечить.

Не получилось... До Южанина дотянулась только макушка, больно огрев по ноге и оставив тонкой полосой ярко-алый след ... Штанина была порвана... Кое-где проступила кровь.

Отполз немного... Потом немного на четвереньках... Потом сумел подняться... И не оглядываясь, не замечая боли, не обращая на сочащуюся кровь... Уже не просто шагом, а бегом, трусцой, рысью, в дом... Ключи... А ведь он не помнит где ключи...

Дверь открыта... Бегом, бегом... Забежал... И силы кончились... Упал перед камином на медведя.

Перевернулся на спину, прислушался... Тишина... Оглушающая тишина... Никаких скрипов и шорохов... Никаких бредовых мышей-слонопотамов... И никакой Полины...

Полины - не было... Он постарался наладить дыхание, чтоб оно стало менее шумным... Нет, тишина нарушалась только звуками испуганной природы за окном... А дома - глушь... Дом вымер... И никакого запаха жасмина... Одна пыль.

- Полина? - сказал он в пустоту.

- Полина... - погромче...

- Полина!!! - орал он... - Полина!!! Полина!!!

Встал. Не пошел - пополз по лестнице вверх... - Девочка моя...

Наверное, если он заснет...

Она придет, когда он будет спать... Точно...

Эх, какой, на фиг, сон? Шорох? Нет, показалось... Более сильный порыв ветра... Она?.. Показалось... А может быть в полночь? Ну, конечно, же - в полночь...

Вытащил сотовый из тумбочки... Глянул, усмехнулся... Гляди-ка, самоподзарядился за эти дни... С сомнением взял в руки... Позвонить кому? А надо ли? Уж пусть лучше сослужит будильником... Время поставил 23.30.

Разделся, лег... Но сердце так и вздрагивало на каждый мало-мальский повод... Евгений прислушивался... Лежал, изучал потолок... Думал о том, как собственно она сможет материализоваться? С другой стороны... Оно ему надо? Главное, чтобы она - была. Живой, здоровой, с ним.

В эти дни произошло столько всего, что самое странное чувство, которое могло его посетить - это удивление.

Эта была последняя мысль в этот день. Будильник он не услышал.

14 день

Утро.

Снова.

Опять.

Один.

Сел в кровати, охнув... Вся простынь была в крови. Ну не вся... Но разве и малое - приятно? Глянул на распухшую ногу... Помимо пунцового шрама, оказалось очень много мелких ссадинок, царапинок, порезов.

Итак... ЕЁ не было...

Встал, оказывается, заснул вчера одетым...

Ее не было. И стало все абсолютно все равно. Сидеть в доме не мог. Решил пройтись.

Доковыляв до гаража, открыв ворота, остановился. Пустота и разорение... Кафельная плитка в мелкую крошку... Потолок прокопчен, хоть логарифмы высчитывай... А аптечка-то в "Пинине", а "Пинин"...

Евгений вышел, морщась, костерясь, постанывая, похромал к фасаду дома. Глянуть на место вчерашнего сражения... Птички поют, как вчера, солнце начинает припекать, и... Обойдя крыльцо, он уже приготовился увидеть ужасный мавзолей своей машины, но его окликнул голос...

- Привет! - Голос был нежный... томный?, нет, скорее всего, просто на выдохе. И... Голос был женским.

Обернулся резко, заныло под ребрами, засосало под ложечкой. Оперся на стену одной рукой. На крыльце стояла девушка... Полина? Нет, не она... Она была не такая... Или такая? А может это и впрямь мистификация, и ее разводит какой-нибудь Калиостро местного разлива. В конце концов, дядька же умер... Или убит?

Это он, Евгений сейчас будет убит пошлостью стоявшей на его крыльце. Это не рыжие волосы в жутком обилии геля и лака, это гель и лак, в котором убита вся естественная красота шикарных волос... Длинные накладные ногти "а ля ... волчица? вампирша? или Баба Яга?". Шпильки сантиметров пятнадцать длиной...

- Привет, - ответил он. Посмотрим, что будет дальше.

- Ты вроде как не рад мне?

Евгений уже поравнялся с ней. Жеманная поза проститутки... Стоит у входа, оперевшись спиной о стену, одну ногу подогнув под себя, выставляя голую коленку, да что там коленку... От... и до... возвращаясь обратно. Это ведь не юбка... Это полосочка ткани. Это широкий пояс едва прикрывающий трусы, а не юбка... А сверху? Топик, открывающий все напоказ... Ладно хоть живот... Но сверху... Декольте не просто притягивало взгляд, оно его к себе припечатывало. Если девчонку надо будет описать, можно сказать кратко - голые ноги и декольте.

Грудь, да... Нормальная грудь, не Памела, конечно, но и не Дана Борисова. Но пОшло... Вот этот вырез... Если она поднимет руки, грудь просто выпрыгнет из декольте. Там до сосков то, небось, меньше миллиметра осталось.

- Жень?.. Не узнаешь, да? Это я, Полина... - вздохнула. - Не понравилась.

Какая она на фиг Полина??!! Да, есть некое сходство. Но, его Полина, дочь священника, она ходила вечно наглухозастегнутая... И у его Полины глаза... А тут где глаза? Наверное, весь карандаш на обводку сточила. И килограмма три штукатурки, слоя в четыре, небось, от грубой до мелкозернистой... Белила... Хорошо, хоть гипсокартон не приложила...

- Ты себя видела? - Стоя рядом с ней, спросил он.

Страшно обведенные глаза погрустнели... Евгений уже собрался шагнуть через порог, когда ласковый порыв ветра, попытался поиграть в ее прическе, разметать этот дикий рыжий стайлинг (воот, а Полина была брюнеткой), но только столкнул на Южанина ее запах... Она пахла жасмином...

Этот профиль... Эта прядь... Это знакомое, до одурения движение руки...

Хватая ее за руку, тащит в дом, к чайнику. Не обращая внимания, что вода сквозь пальцы протекает прямо на медведя, набирает воду и пытается ее умыть...

Полина рефлекторно зажмуривается, ей больно. Его мозолистые ладони больно царапают щеки. Евгений стягивает с себя майку, не выпуская руки девушки, пытается намочить ткань и умыть, смыть, оттереть... Поняв, что именно от нее хотят, выдрала майку из южанинских рук, пошла, села в свое кресло и вытерла все с лица...

Похожа... Вот теперь, похожа...

Положив майку на пол, потянулась за пачкой сигарет на столе. Достала оттуда одну, стала искать зажигалку...

- Не сметь! - Рявкнул Евгений... Вырвал отраву, ударил ее по пальцам. - Ты чего? Ты... Ты... - Он захлебывался от негодования... Это та, которую он ждал? Из-за которой рисковал жизнью и не только своей?!

- Но ты же этого хотел! - То ли тихо крикнула, то ли громко прошептала Полина.

- Я? - Немая сцена.

- Ты!! Вот! - Она пнула ногой книги... - Ты мне привез эти книги, чтоб я ознакомилась, чего ты хочешь!

- Нет!!! - Он крикнул... А потом его разобрал смех... - Я привез тебе эти книги, чтоб ты прочитала и поняла, что люди хотят и жаждут осязания, обоняния, близости...

- Ну, да! - Она почти кричала. - Групповой близости!

Он замолчал, не понимая... Потом глянул на названия книг... "Маркиз де Сад"... "Эммануэль"... Ах, Ирина Владимировна, ах, голубушка... Ну, удружила... Но и сам он тоже - дурак, - не удосужился хотя бы на обложки глянуть...

- Полин...- Улыбнулся виновато и жалко... - Я виноват, я на обложки не поглядел... Но, честно, ничего дурного, я от тебя не хотел...

Вот теперь он увидел, как мокрое пятно на топике расплывается, захватывая все большее пространство, и, "обнажая" то, что скрывала ткань. Полинка поняла, куда он смотрит, и смутилась. Скрестила руки на груди. Ее румянец, ее настоящий живой румянец...

Но девушкой Полинка была не глупой. Так, если только иногда... Но сейчас не тот случай. Она ведь живая, осязаемая, теперь она может о нем позаботиться.

- Садись-ка, - встала, уступая ему кресло. - Я принесу йод и бинт. - Пошла на кухню.

Евгений ждать не стал, похромал наверх. К черту условности. И так понятно, что они прошли конфетно-цветочную стадию. И даже если не прошли - он наверстает, потом...

Пока он отсчитывал ступеньки, она его нагнала, подставила плечо. Евгений, что? бесчувственный чурбан? Он аж вздрогнул, ощутив под рукой ее кожу. Изо всех сил стараясь, чтоб его волнение не стало слишком явно заметно, млел от, казалось, забытых ощущений. Хотя чувства, которые он испытывал сейчас, были в новинку, может быть оттого, что он любил?

Дрожь ее тела... Запах... Оставаться холодным стало совсем трудно. Полина помогла сесть на кровать. Штаны нужно было снимать. О, боже мой... В 47 он волновался, как ребенок...

- Полин... - Пересохшими губами, почти неслышно, пытаясь предупредить, что, возможно, йод сейчас будет некстати. Взгляд упал на мокрый топик... И рука уже полетела сама собой, рефлекторно, автоматом прикрывать, зажаться и не выдать...

Она все поняла... Хотя, быть может, она поняла все гораздо раньше...

Смущаясь и краснея, стащила с него штаны. Евгений не знал, что в его душе сейчас больше всего - стыда или предвкушения обладания. Он хотел ее, всей душой, всем телом (а тело между тем в энном месте готово было просто взорваться), стыдился, что она застала его врасплох и, вроде как, не он хозяин положения. Сидел в растерянности и не знал, то ли обнять и нежно увлечь за собой, то ли вообще не думать, а сидеть и делать вид, что ему интересно быть вымазанным йодом.

Бутылек в ее маленьких бледных ладонях, совсем такой как бабушкин "Успокой". Он вспомнил тот привкус и... успокоился. Просто нежно перехватил ее руку. Другой рукой отодвинул склянку и выбросил подальше спички и вату... А дальше он помнил смутно... Потому что кружилась голова, как-будто он был беспробудно пьян. Он помнил урывками, как перестал стесняться, как шептал ей, чтоб она не боялась, как сдерживался из последних сил, и как она все поняла и впустила его туда тихо и безропотно, лишь слегка выгнувшись и застонав в самом начале... Почувствовал тепло, принимающее его и другое, иное, свое внутреннее тепло, необъяснимое, но желанное чувство, под названием наслаждение. Оно становилось все острее и острее и вот он - взрыв эмоций!..

Южанин опомнился оттого, что она плакала.

- Что, моя славная? - прошептал он ей, ложась рядом, и только сейчас замечая разорванный топик, лежащую (почему-то на подоконнике) юбку. Целуя Полинкины губы, волосы, щеки, глаза, стараясь осушить своими прикосновениями эти дорожки слез...

- Больно. - Прошептала она, не открывая глаз.

- Прости, прости... - Он нежно гладил ее тело. Воздух дрожал желанием... Запах спермы, Полинкиных секретов и йода из случайно задетого в экстазе, перевернутого, бутылька.

- Больно...

Блаженство сменилось чувством горечи и стыда... Так нельзя, должно быть одно блаженство.

Блаженство - чувствовать ее в своих руках.

Блаженство - вдыхать ее запах.

Блаженство - видеть ее, слышать ее и предвкушать последующие удовольствия.

Он все так же пытается ее утешить... Он целует ее лицо и вниз по шее, он целует ее грудь и твердые, девственные соски, а рука уже ниже, уже пальцы играют в волосах на лобке...

Трепет обладания, когда ладонь ложится женщине на лобок...

Он забыл это чувство... Он не вспоминал об этом с того самого вечера, когда впервые остался на ночь со своей первой девочкой-феей, исполнительницей его сексуальных желаний. Но пальцы знают, что там. Пальцы ничего не забыли, они умеют доставлять удовольствие лицезреть вершину блаженства... Потому что уже не с одной женщиной он проделывал это. Но вот то, самое первое чувство с первого раза и ушло... И вдруг посетило вновь. Жажда желания... Истома... Все эти запахи... Горячее юное тело... Любимое тело... Кожа бледная, белая...

А внизу у нее мокро и хорошо... И вот он уже не просто ласкает ей грудь, а поцелуями спускается все ниже и ниже, властно, но нежно оказываясь между ее ног.

Он трется щекой о ее волосики, он сходит с ума от влаги и запаха, он находит то, что искал и касается его языком...

Милая... Полина дернулась, пытаясь сжать ноги... Мягко и, все так же властно, Евгений не дал ей сделать этого...

Дурман... Сон разума...

Щекой потерся о бедро, и вернулся снова туда, где прервался. Так значит тут тебе слишком сильно... А вот так... Языком снизу вверх, по всей длине, целовал, посасывал, играл... И вот уже все набухло, подалось и раскрылось само, хотелось быть тут всем сразу... Запах секрета... Личное желание просыпается... Полина запустив пальцы в его волосы движется в так его движением... Быстрее, быстрее... И вот уже содрогнулась... Стон мучительный, но сладостный сорвался с ее губ. Вот уже затрепетал импульсивно заветный бугорок... Евгений приподнялся над ней, поднял ее тело, прижал к себе, дал затихнуть взрыву в своих объятиях.

Обвила руками. Больше не плакала. Только заметно было, что стыдится наготы... Он хотел продолжить, но она, хмурясь, отстранилась.

- Не сейчас... Все-таки больно...

Евгению хотелось еще, но, в конце концов, она права - слишком много эмоций сразу - тоже не хорошо. Прилег рядом. Но чувства разве зажмешь, эмоции спрячешь? Особенно, когда вот она, доступная, горячая...

Дотянулся, накинул пододеяльник, чтоб не смущать. Взял ее руку в свою. Пару ногтей уже сломано...

- Больно? - Спросил Евгений, разминая ее ладонь, с внутренней и тыльной стороны, массажируя каждый пальчик, как будто снимал перчатку.

- Знаешь, - Полинка повернула к нему лицо, и он потянулся к ней с поцелуями. Она отстранилась... - Я... кажется, хочу в туалет...

Отлично... Вполне естественное человеческое желание...

- Туалет...

Она улыбнулась, не дав договорить. - Я знаю где...

Ах, да... Одеться ей было не во что. Полина, поднимаясь, потянула за собой пододеяльник, оставляя Евгения абсолютно "налегке". Не оглядываясь, шлепая босыми ступнями по полу, скрылась за дверью. Он слушал ее легкую поступь и с ужасом смотрел на простыню. Без "Белизны" и "тети Аси" тут не обойдется... Темные пятна от крови - вчерашние (Евгения) смешались с ярко-алыми свежими (Полины). Девственница... Сроду у него девственниц не было... Да... Многое бывает в первый раз даже в 47 лет.

Быстро. Прислушиваясь к звукам снизу, сдернул простынь... Ё-моё, и на матраце... Подушку на фиг... Перевернул...

В нос ударил запах сырости... На секунду засомневался - переворачивать или нет? Услышав, как она поднимается, он быстро и оперативно (такого он не делал с армии), перезастелил постель вторым комплектом белья. Лечь не успел, просто плюхнулся на кровать, невзначай оперся о холодное резное дерево спинки и отпрянул. Неприятно. Потянулся за подушкой...

Она зашла, завернувшись в пододеяльник, как в хитон. Удивленно и лукаво улыбаясь, остановилась рядом с ним, подала подушку. Тяжелые складки ее одеяния колыхнулись, приоткрыв обнаженный стан. Полинка опять смутилась, однако подушку за спиной поправить помогла, склонившись над ним, дразня близостью. Захотела сесть рядом, но Евгений нисколько не подвинулся, увлекая на кровать между его ног. Так, чтоб он мог обнять ее со спины.

Девушка попыталась укутаться поплотнее, но какой там!.. Он раздвинул края пододеяльника, обхватил то, до чего дотянулся (а дотянулся он до приятных на ощупь округлых форм). Все-таки хорошо, что она прочитала всю ту чушь, по крайней мере, обходится без церемоний и уговоров.

Когда Полинка все-таки села, произошла заминка. Сказать, чтоб по его вине? Но разве вина в том, что там внизу желалось и моглось. Поправил насколько мог.

Притянул ее к себе поближе. Просто обнял, размышляя. Если станет приставать снова и прямо сейчас, то будет выглядеть полным похотливым козлом. Девственница. Наверное, там все болит и разворочено. Он чувствовал свое напряжение, он чувствовал, как крайняя плоть касается ее спины. Это состояние будоражило Евгения еще больше. Но разве мог он сказать себе - не люби, не чувствуй?!

Оголенные плечи. Целовал ее в шею, касаясь края уха. - Я тебя люблю.

Полинка подалась назад, прижавшись еще плотнее, грудью почувствовал ее лопатки, животом спину. Чуть не задохнулся от боли... нежнейшей приятной, но все-таки боли. Придвинувшись ближе она зажала все мужское "хозяйство" так сильно между телами, что дыхание перехватило. Восприняв глубокий мужской вздох, как искушение (что было недалеко от истины) немного отпрянула. Но все уже отлегло, всему нашлось место и Евгений притянул ее снова, уж очень было приятно ощущать гладкую ее кожу своим животом и грудью (о другом и говорить грешно, там все рвалось к ощущениям). Подбородком касаясь ее плеча, что-то шептал ей... Что-то слышал в ответ. Но если кто и может в такие моменты ясно мыслить и трезво соображать - он не любит, он занимается сексом.

Спроси сейчас Евгения о чем он думает, - он навряд ли четко ответит. Он думает о том, что ее волосы пахнут химией (скорее всего лаком для волос и краской). Он не думает... Он сейчас там, в своих руках, которые предплечьями и локтями касаются с боков складок от ее грудей, а кистями рук старался их поддержать. В ладонях снова массажировал ее пальчики. Перебирая их, снова спросил, указывая на обломанные искусственные ногти - Больно?

Пожала плечами, неуклюже задев его челюсть (сразу аукнулся вчерашний удар). Извиняясь, сильно выгнулась, поцеловала (чмокнула в нос). Руки выпустил, прижал сильнее, одарил поцелуем. Не ожидала, а может неудобно, вывернув шею... Отстранился, снова принялся за прежнее.

- Ну, что? Будем ломать? Сама или я?

Полина, высвободив одну ладонь, взялась отламывать чужеродную "красоту", вскрикивая. Все-таки иногда больно. Во всяком случае, - неприятно. Сменив руки, проделала ту же процедуру.

- Ты красива без причуд, Полинка. - Шептал он ей, когда она дула на пострадавшие пальцы.

- Жень... А если мы вылезем из кровати, ты сильно рассердишься?

- Отнюдь. Проголодалась?

Пожала плечами в ответ. Растерянно посмотрела вокруг. Да, одеться было не во что. Хотя...

- Вон там, в пакете, лежит моя рубашка. Она, правда, мятая, но чистая. Сойдет за халат.

Она выпросталась из его объятий, стараясь не задеть больную ногу, спустилась с кровати, уже не смущаясь, что пододеяльник остался там, с Евгением. Присев на корточки, зашуршала пакетом.

Найдя искомое, совершила древний, как мир ритуал.

Где-то и когда-то читал, что женщины обожают носить мужское белье после полового акта по двум причинам... Первая - это желание обладать, носить с собой его запах (ну, или нечто в том же духе, в том же направлении). Вторую Евгений не помнил... Хотя старина Фрейд сказал бы по этому поводу одно - Ей понравилось, ей хочется продлить удовольствие. А Южанин просто знал - это весьма удобно... Любимая раздета и одета одновременно. Красота.

Потянулся за своими штанами. Вспомнил, что порваны они, и им уже не место в его гардеробе. Что-то тяжелое лежало в кармане. Вынул нож, тот самый, белашовский. Надо же, не потерялся.

- Положи в тумбочку, пожалуйста. - Передал Полине.

Та, взяв нож в руки, испуганно вздрогнула. - Откуда он у тебя? - Положив на тумбочку, смотрела на него, как завороженная.

- Белашов дал.

- А у него откуда?

- Это не моя тайна.

- Мне нужно знать. - По тону, которым она произнесла эти слова, стало ясно - не отступится.

- От какой-то Леры, но я тебе этого не говорил. Это не моя тайна...

- Надо же... - Она вся как-то погрустнела, сникла. Вот-вот расплачется.

Южанин поманил ее к себе, привлек поближе. Полинка села поверх пододеяльника, но вторым, "своим", обнаженные ноги все-таки прикрыла.

- Ты что-то знаешь, расскажи? - Припомнил обстоятельства, с которыми этот нож попал к Евгению. Он просто не мог не узнать предысторию этого предмета.

- Я точно не знаю, так люди рассказывали. Да и то не мне. Говорили, что мама моя очень даже красивой была. - Смутилась, ощутив принадлежность. - И к ней сразу два жениха посватались. Охотник и молодой священник. Дедушка решил, что дочка замуж выйдет за священника. Рядом цыганский табор стоял. И вот перед самой свадьбой пришел к дедушке цыган и говорит - "Не отдавай дочь священнику, много беды будет". И рассказал, что мама будет счастлива, конечно, но недолго, вскорости умрет, а папа будет проклят и умрет от ножа охотника. И даже сказал чьего ножа, и какого именно. Дед мой не поверил пришедшему, потому что подумал, что это происки охотника. Однако потом нож этот выкупил и где-то спрятал. А цыгане после маминой свадьбы съехали отсюда, сказали - проклято это место. Сказали, что проклятье спадет после папиной смерти.

- Полин... Но ведь мало ли таких ножей? И вообще... - Осекся... В связи с последними событиями ему уже не пристало быть ортодоксальным материалистом.

- Нож этот, действительно, тот. Там, если приглядеться имя есть, а может и не имя.

- Чье имя? - Это становилось интересным. Даже очень.

- Не знаю, может охотника, может еще кого. - Полина тесно прижалась к Южанину.

- Но отчего-то ты решила, что нож этот именно тот?

Совсем грустно.

- Не знаю, - ответила вздохнув. - Чувствую. Я видела похожий у дедушки. Куда он потом делся - не знаю.

- Ну и чего ты испугалась, глупенькая? - Почувствовав ее дрожь, Евгений растираниями попытался согреть ее плечи.

- Не знаю. Просто неприятно все это.

- Так, погоди, я чего-то не уловил. А проклят-то за что? И он умер-то вроде не так. - Замолчал, боясь продолжить.

- Мама после того, как я родилась, заболела сильно. Люди говорили, что ее можно было спасти. Охотник тот, который маму очень любил, узнав о болезни, привез врача, только папенька доктора на порог не пустил. Даже ружьем стрелял. Говорят, кричал, что все во власти Божьей. Мама умерла. На похоронах охотник папеньку за смерть мамы при всех и проклял...

- Так, подожди... Получается что? Получается, что в лесу призрак охотника?

Кивнула молча. Но, кажется, не договорила чего-то, умолчала.

- Не понял... Полина. Что-то не так... В лесу призрак охотника или Александра? А твой отец? Ты же говорила, что твой отец тоже не нашел успокоения.

- Угу. - Кивнула она.

- Полин. Рассказывай.

Она вздохнула. Горько и тоскливо. Но лучше пусть расскажет сейчас, чтоб не появилось никаких неожиданностей потом.

- Папенька умер не так, как предсказывали цыгане. Я тебе говорила, папенька умер потому что... - Примолкла, подбирая слова... - Я тебе говорила... Со мной он общаться напрочь не хочет. Живет... - Опять засомневалась... - Жил в лесу. А потом этот Александр... Его тоже нашли в лесу... Они там враждуют...

"Лес рубят - щепки летят", - подумал Евгений, но вслух спросил только:- Так, а при чем тут охотник, ну, тот самый?

- А Охотник его дедом был...

Онемел, ну, почти онемел, даже испугался отчего-то... Нет, не испугался, а... Неожиданно все это... Получается, что Елена Ивановна - дочь охотника, который любил мать Полины. А похожесть наша с Александром? А гибель дядькина? Они что с Иванихой родственники?

Хотелось курить... Сердце билось о ребра. Но больше всего - очень хотелось разобраться во всех этих хитросплетениях до конца. А это значит, пока идет разговор - пусть идет.

- А медведь кто?

- Не знаю. - Вздохнула Полина.

- А папенька?

Полина вздохнула еще горше. - Что - папенька? Он-то не медведь...

- Да... Дела... Так значит, меня кто вчера гонял?

Полину как-будто током ударило, подскочила. Обернулась, пристально заглядывая в глаза. - Кто тебя гонял?

Евгений криво усмехнулся... - Ты в окно глянь... Там должно быть видно, как твои знакомые развлеклись вчера.

Она спрыгнула с кровати. Чуть не поскользнувшись на коврике-рыси, подбежала к окну. Покачала головой в ужасе. Точно, испугалась.

- Этого не может быть...

- Чего не может быть? Полин, может расскажешь, а? - Найдя трусы, натянул их на себя, пока она не глядела. Конечно, после того, что было, можно и не стесняться, но момент какой-то не способствующий, чтоб без трусняка разгуливать можно было (и не хотелось, надо сказать, никогда).

- Папа должен был успокоиться вместе со мной... Если я причина, то с захоронением останков, ему тут больше нечего делать.

Евгений подошел к окну. Отсюда открывался прекрасный вид на реку и все остальное... На вчерашнюю "бойню" тоже... Вон там, у кромки леса, под грудой деревьев похоронено то, что было машиной. А вон дерево, от которого едва спасся.

- Значит это Александр...

- Но он хотел меня уничтожить, значит, ему тоже тут больше делать нечего.

- Подожди. Это ты так считаешь...

- Останки-то захоронены...

- Но может, потому что они не отпеты или как там у вас, я не знаю. - Евгений понимал, что сейчас очень болезненный и неприятный разговор. Но точки над i должны быть расставлены, иначе вон какие недоразумения получаются...

- Полин, мне Ивановна, мать Александра, сказала, что он не за тобой уже охотится, ему медведь нужен.

Она отрицательно покачала головой. - Нету тут медведей. Ну, не тот же, что в гостиной лежит...

- А тот, что в гостиной, откуда взялся?

Полина отвернулась от окна. Бледная. Присела на кровать, потерла виски. - Он давно здесь. Его постоялец один привез, тут жить хотел... Да только быстро уехал отсюда... - (Евгений, припомнив разбитую лампу, понял почему).

- Давно?

- Очень давно...

- Так может это его дух, медведя? - последний раз кинул взгляд в окно, вдруг вспомнил, - есть джинсы, он в тумбочку часть одежды запихнул. Точно. Куда положил, там и лежат. Присел рядом с Полинкой, стал одеваться. Та отрешенно качала головой...

- Полина, милая, - пыхтел Евгений, впихивая ноги в штанины. - Получается, что медведь либо ты, либо отец твой. Либо еще есть кто...

- Не я. Веришь? - Посмотрела на него, пытаясь поймать взгляд. Ну, что сказать, что верю - но не совсем, не верю - тоже не хочется.

- Тогда отец. - Твердо сказал Евгений.

- Этого не может быть. Отец уже должен быть спокоен.

- Полин. Тогда ты. Но медведя я вчера не видел.

Она вздохнула. Нервно. Кажется, еще секунда и у девчонки начнется истерика. Вот только без истерик.

- Ладно. Разберемся. Пойдем вниз, завтракать.

Она удрученно встала и пошла вниз, как на эшафот. Пропустил ее вперед. Чуть замешкавшись, схватил с тумбочки нож, спрятал в карман. Береженого Бог бережет.

Долив в чайник воду, Евгений машинально поставил его на каминную решетку. Сел в кресло. Полина улыбнулась.

- Женя, Женя, чудеса закончились. Тот огонь потух... - Взяла со стола ворох исчерканной бумаги, присела к камину, скомкав, сложила в топку, подложив хворост, стала искать спички. Евгений подоспел с зажигалкой. Жгли хворост. Евгений как мог развлекал, хотя... Хотя отчего-то подумалось, что тогда, ну тогда, было гораздо проще. Опять засвербило, опять захотелось... Да еще джинсы... Похудел он тут, джинсы стали гораздо свободней и предательски выдавали его настроение.

Чайник вскоре засвистел на все лады, а еще через пару минут примолкнув, забулькал.

- Полин... Придется есть "химию"... - Достал очередной быстрозаваримый фаст-фуд.

Она засмеялась. - Как-будто я помню вкус настоящей еды. Давай, что есть.

Заварил картошку, залил кофе. Хлеб достал, нарезал. Она долго сидела, нюхала корочку, с наслаждением откусывала по кусочку. Запах еды пробудил в ней давнее, давно забытое чувство - голод.

Евгений даже испугался, а не вздумает ли она попробовать наесться? Нет, не боялся, что она растолстеет, пусть толстеет, это не страшно. Страшно, что от переедания люди погибают. А он ее больше терять не намерен. Он смотрел, как она ест, пытаясь разгадать - кто же она, в действительности - ожившее приведение или оборотень, который нашел себе очередную жертву. Наступит ночь и - хана Евгению.

То ли она прочла его мысли, то ли он очень громко думал, так, что все рисовалось на его лице. Но после того, как она съела картошку и перед тем, как выпить кофе (наклонилась над чашкой, вдохнула, желая вобрать в себя весь аромат напитка), спросила, как бы невзначай - Тебя ведь что-то заботит?

Заботит? Конечно... Вслух ничего не сказал, просто доев, сидел и, молча курил, рассматривая ее сквозь дым. Вспомнил, что теперь ей солнечный свет не мешает, встал, открыл окно. Черт-те знает что его сейчас заботит... Вон груда бревен на его машине. Вокруг лес с неизвестно какой тварью внутри. Позвать некого, разве что завтра ребята приедут, возможно. А возможно и не приедут. И вообще, доживет ли он до завтра?.. Плюхнувшись в кресло, продолжал лицезреть.

- Спасибо, - сказала она. Он улыбнулся в ответ.

- Жень... А на улицу можно? - Красивые фиалковые глаза. Не голубые, не синие, не серые. Фиалковые.

- Полин... Ты хозяйка этого дома. Ты здесь дольше меня, зачем спрашиваешь? Можно. Только в лес не ходи. - Но с кресла встал. Глянул на ее обувь... В жизни не поверю, что она сможет на этом ходить. Так и есть. Помявшись, Полинка попыталась шагнуть за порог босиком.

- Слышь, Русалочка, нА тебе мои тапочки. А я туфли одену.

- Я босиком.

- Находишься еще. - Подпихивая ей под ноги свои тапки (Она как-то странно среагировала на Русалочку...), поглядел ей в лицо.

Полинка стояла на нижних ступенях крыльца, закрыв глаза, подставляя лицо солнцу. И все бы ничего - если бы в ее радости не было так много обреченности и грусти.

- Слышь, Полин...

- Да, - ответила она, не меняя позы

- Ты там ничего не набедокурила?

- Где?

- На той стороне? Ну, там, не пообещала ли кому чего-нибудь?

- Что конкретно ты имеешь ввиду?

Повернулась к нему, с какой-то нежностью погладив рукой горячие перила, улыбнулась. - Не волнуйся. Не оборотень я.

- Ну, вот и отлично. - Но сам в своем голосе оптимизма не услышал.

- Ой, я сейчас. - Быстро, насколько позволяли большеразмерные мужские тапки, побежала в дом. Вернулась с пакетом.

- Не понял... - В пакете он разглядел шампунь, ковшик и полотенце.

- Там, - указывая на бочку у реки, - там ведь есть вода?

- Кажется, есть. - Хотя он со всеми этими событиями в этом совершенно не был уверен, даже в слове "кажется".

- Волосы хотела помыть, а то кожа чешется очень.

Посмотрев в лес по обеим сторонам, запустив ладонь в карман, и нащупав в нем нож, Евгений шагнул вслед за ней, мучительно припоминая, куда же он все-таки дел ключи. Предложил ей руку, на которую Полина благодарно оперлась. Двинулись вниз по уже хорошо продавленной траве.

Выйдя к дороге, она предложила ему подняться на тот самый холм, а затем оттуда спуститься к бочке. Он согласился, приглядываясь к ней, прислушиваясь, пытаясь проникнуть в ее состояние так рьяно, что она не выдержала и сказала - Расслабься.

Совсем как современная девушка. Пожалеет ли он о том, что сделал? Хотя о чем, собственно жалеть. Он будет любить ее вечно, хотя бы за то, что из-за нее пережил. И, несмотря на то, что ему еще суждено пережить.

На самой вершине она сняла тапочки, босой прошлась по траве. Подошла к Южанину, прижалась нестыдно (именно не бесстыдно, а нестыдно, как обнимают жены своих мужей). Ему польстило.

- Смотри - сказала Полина, показывая на ту сторону реки. - Такое ощущение, как будто деревья хотят пить.

Евгений посмотрел на тот берег. И, правда, деревья росли близко и густо у берега реки, некоторые даже в воде (он вспомнил недоразумение на той стороне, но промолчал, потом, когда-нибудь, расскажет ей).

- А здесь, - Полина махнула рукой на пойму между холмами. - Наоборот, как-будто боятся даже той воды, которая приходит сюда только в половодье.

Поэтическая душа. Все это Южанин видел и в прошлый раз, но вот таких мыслей не посетило.

А вокруг и впрямь - красота до самого края земли... Полуденное небо с рваными кучевыми облаками. Белое солнце, еще высоко над горизонтом, и еще не устало дарить свое тепло. Напротив, торопится обогреть, раздать, чтоб до вечера все успели свои дела (а если люди обгорают, или у них сгорает урожай, разве это его, Солнца, забота? за это пусть отвечает дождь). Холмистая равнина, с лугами, полями, лесами и пролесками (правда, самые большие холмы как раз вот они - этот и соседний). Река откуда-то издалека как-будто намеренно стремящаяся к этому холму, изогнулась меандром и несет свою зеркальную гладь дальше, блестяще улыбаясь излучинами.

Вслух сказал - Лепота. Птицы поют. Цикады трещат. Бабочки-однодневки летают. - То ли сорвал словами кайф, то ли углядела чего, но резко засобиралась вниз. Обула тапочки, взяв за руку, увлекла за собой. Спускаться было очень трудно, трава скользила под ногами. А еще он боялся всяких тварей... Он-то в туфлях, а она на босу ногу...

Когда полусоскользили, полускатились, полусползли на пустошь (там, где вчера работал трактор), Полинка только мельком глянула на развороченный холм. Почти бегом - к бочке. Потрогала рукой воду. Улыбнулась трехлетней девчонкой. Хотела побрызгаться, но передумала.

Посмотрела на свое отражение. Улыбнулась ему и показала язык. Дите-дитем.

Мыла голову с наслаждением культа. Вымыла раз. Потом попросила еще раз полить на волосы. Тюрбаном замотала волосы в полотенце. Непокорные капельки стекали по шее... Не удержалась, обрызгала-таки из ладошки Южанина. Умылась. Воротник и плечи на рубашке намокли. Евгению даже жаль стало, что не совсем. Воображение рисовало ее вообще без одежды и в пене, и чтоб струйки воды эту пену смывали, а он, Южанин, им помогал.

Его вернули из мира грез новые порции брызг.

Потом, покидав все причиндалы в пакет, подхватила за руку, и они пошли по гусеничной колее вверх. Всю дорогу Евгений силился вспомнить, куда же он все-таки дел ключи. Но разве тут вспомнишь... Полина после головомойки повеселела, что-то щебетала, он ей поддакивал, пытался острить. Даже рассказал какой-то анекдот.

Спохватившись, вернулись к поваленному дереву. Евгений строго-настрого запретил девушке подходить. Впрочем, взглянув, с каким ужасом она глядела на машину под грудой поваленных стволов, о том, что она ослушается можно было не беспокоится.

Сам тоже искушать судьбу не стал... Наломал веток с края макушки... Да, сырые, а что есть варианты?

Почти до темноты мучались с камином и ветками. Прокоптили весь дом... Устали сами... Так ничего и не добившись, перекусив хлебом и водой поднялись наверх.

- Жень, я не могу так ходить всю жизнь. - Закапризничала Полинка. Хотя какой это каприз. Она, действительно, нуждается в одежде.

Взяв из ее рук то, что считалось юбкой, прислонил к ее бедрам, примеряя. Ай-яй... Юбка снова отшвырнута. О, нет! Сейчас он не будет действовать нахрапом. Шепча ей на ушко, что для примерки нужно снять верхнее, настойчиво и нежно опрокинул девушку на кровать. Целуя в мочку, в шею, в висок, шептал ей, рассказывая, что делает: - Расстегиваем первую пуговку... теперь вторую...

Языком хотел приласкать ушко изнутри, но она засмеялась, - Щекотно...

Легонько прикусил мочку уха, шепча и отсчитывая пуговки... Приподнялся над ней на локте. Поцеловал в губы, верхнюю посасывая, она, молодец, сориентировалась. Была уже не такой, как в первый раз... На поцелуй ответила. Но все еще лежала распластанной... Рубашка расстегнута, полы ее распахнуты... Пусть пока так...

Шептал ее имя - Полинка, Поленька... Той рукой что согнута, ласкал волосы, второй - пальцами - шею, другое ушко. Поцелуй завел обоих, но Евгений не спешил. Провел пальцами по ее губам, мягкие, влажные зовущие, потянулся поцеловать снова, но она приподнялась... Сняла с себя рубашку, забралась на кровать по удобнее. Он последовал за ней. Поцелуй в губы, сочная влажность, зубки ее остренькие, язык... Сладковатый, дурманящий привкус... Спустился к шее, уже не зубами прикусывал, губами только. Полинка... Глаза закрыты... Пальцы простынь в кулак сжимают.

- Люблю тебя, милая. - И ведь не дежурные слова. Искренние, действительно, любит. - Ты так хороша...

Ласково поцелуями по телу прошелся... Полинка руку на его руку положила. Ладонь ее в свою вложил. Пальцы переплелись, сжал сильно, но в меру...

- Нет, - шепчется. - Никому, никогда не отдам...

Целовал милый животик. Пусть непрессованный, милый такой животик... Пришел в явный восторг, и не преминул ей об этом сказать. Улыбается в ответ, закрыв глаза. Она чувствует его тело, не может не чувствовать... Он уже сам не может держать дыхание. Оно жаркое, возбужденное... Прикоснулся к груди... Полинка аж застонала от удовольствия. Боже мой, какое счастье, когда нравится, когда женщина не притворяется, а тут с ним, как есть...

Грудь снизу обхватил, лаская сосок кончиками большого и указательного пальцев. Не выдержал... Сел аккуратно на нее, но, контролируя, чтоб не придавить хрупкость всю эту женскую. Член давно уже готов, и он ощутил влажность ее межбедренную, но торопиться не стал... Массажируя обе груди обеими руками, потянулся к ней с поцелуями. Соски, губы, опять соски... Головка касалась ее лобка, живота, во время всех этих манипуляций... И все-таки!.. Решил еще растянуть удовольствие...

Хотя уже сам не помнит, что шепчет. А что бы не шепталось - не стыдно! - он любит!!!!!!!!!!!

Языком сосок ее снизу вверх лизанул, кончик подразнил. Меж грудей поцелуями прошелся. Полинка пальцы в его волосы запустила, обалдеть, как приятно. Сидеть на ее бедрах стало совсем невтерпеж. Пересел так, что нога пришлась аккуратно в промежность. Та была совсем мокрой.

Полина не противилась, подалась вся навстречу. Нет, и все-таки еще не сейчас...

Медленно, чувственно погладил живот, склонился, поцеловал пупок. Аккуратненький такой, заправленный, маленький... Подсунул ладони под спину, легонько с боков, как бы массажируя, потянул вниз. Полинка дышала горячо, тяжело, жадно и глубоко вдыхая воздух.

- Мммм - постанывала она, не открывая глаз... Перейдя с боков талии на живот, большими пальцами рук круговыми движениями массажируя, стал спускаться к темному треугольнику волос на лобке.

Вернулся поцелуями к груди, губам, шее. А пальцы уже лежали во влажной промежности. Тыльной стороной ладони гладил внутреннюю поверхность бедер.

Полинка отвечала, поглаживала его там, куда могла достать - лицо, волосы, плечи, руки. Пальцем до мокрых половых (тьфу, блин, слово-то какое, не особо "вкусное") губ дотронулся, а они готовы, набухли, без проблем впускают во влагалище...

Евгений приподнялся над ней, чтоб наконец-то войти, насладиться, завершить... Полинка ждала. Не просто ждала, жаждала продолжения. Волосы разметались по подушке...

Луна незримая, светом своим холодным в окно из-за облаков заглянула. В комнате стало гораздо светлее - типа давай, дружище, освещаю, не промахнись.

И тут он подумал... Вот не думал до этого... Просто наслаждался...

Зачем эта мысль пришла?.. Зачем вообще мысль пришла?!!

Он подумал, глядя на нее, темнеющую разомлевшим телом на белых простынях, - "Сейчас как окажется оборотнем, и как снесет мне полбашки..." И все.

Все пропало... Вернее все упало... Вспомнился Гайдаевский Лёлик вопящий: "Шеф! Шеф! Все пропало!.." Да... Все пропало. Надо пойти покурить.

Евгений приподнялся над ней, аккуратно слез с кровати. Поцеловал в губы, и как есть, шлепая босыми ногами по холодному паркету, пошел открывать окно настежь. Нашарил на тумбочке зажигалку с сигаретами... Закурил, шумно выдыхая дым... Ветер с улицы свежий, но теплый ворвался в комнату, окатил возбужденные тела ночной прохладой.

Полинка, разгоряченная, взвинченная его долгими ласками (не в том смысле, что нервная, а потому что все было так... так... слов нет... Ощущения такие, каких она сроду не знала... (а откуда ей было знать?!)) не сразу поняла, куда ушел Евгений. Села на кровати... Поглядела на него, стоявшего у окна, и восприняла его поведение, как смену декораций (она читала об этом в тех "пошлых" книжках).

Поднялась, оглянулась на мокрое пятно на простыне... Где-то тут был "ее" утрешний пододеяльник. Но вместо того, чтобы "одеть" его, как она сделала это утром, Полинка вытерла себе промежность. Запах... Странный... Неописуемый, животный запах... Вот как она, оказывается, пахнет...

Откинув пододеяльник, подошла к Евгению. Тот нервно курил, глядя на пейзаж. Самой луны видно не было, но ее присутствие ощущалось во всем. Ночная трава блестела росой. Из-под завала деревьев блестел покореженным металлом автомобиль. Река вообще сверкала серебристой лентой, отражая лунный свет. Звезды... Большие и малые звезды... Россыпью по темному (но не черному) небу...

- Звезды... - Прошептала Полинка, ежась от ночного бриза...

Евгений поднял глаза к небу на облака. Не отрывая взгляда, притянул девушку к себе. Ощутив под пальцами пупырышки "гусиной кожи"...

Что это? Самолет?! Или спутник? А вон еще один движется... И еще один... Строго соблюдая дистанцию...

Полинка обняла его...

- Погоди, - сказал он ей, вглядываясь в ночное небо.

- Что случилось?!

- Вон смотри... Вон летит... Вон еще летит...

- Это звезда...- ответила она, продолжая его ласкать.

- Полин... Да подожди же ты... - выкинул окурок в окно. Серьезное лицо... Обеспокоенный взгляд...

- Да что ж такое? - Полина не злилась, нет, она не могла понять...

- Ну вот, смотри... Один, два, три... четыре... пять, шесть... Смотри, Полина, летят без звука... Это нашествие? Это вторжение?

- Ты о чем? - Нет, она не понимала...

- Ай, ты не знаешь... Инопланетяне... А может враги...

- Жень...

Но он ее перебил. - Полин, мы тут оторваны от мира, новостей не знаем. А вон смотри!.. - Нервничал, уже порываясь найти сотовый и звонить, узнавать...

Полина сначала подалась его панике... Почти подалась... Но остановила, не дав даже шагнуть. - Жень... Это звезды... Просто облака движутся медленно-медленно, не меняя формы... Посмотри относительно горизонта, леса... Ну, вот хоть прикрой окно, погляди относительно рамы.

Воистину, не девушка, а кладезь...

Он закрыл окно, пригляделся, успокоился, а когда почувствовал, что она с ним творила, то забыл и то, что его сорвало с кровати и конфуз с "пришельцами".

Полина провела руками по его телу, и потерлась тыльной ладонью о член. Вот этого Евгений не ожидал. Он замер в оцепенении. Она, восприняв его ступор, как предложение к дальнейшим действиям, встала спиной к подоконнику прямо перед ним. Немного смущаясь, но, помня, что мужчинам это нравится (она ведь читала об этом в "тех" книжках), целуя его грудь, пупок, лобок и, наконец, опавший член, присела на корточки. С одной стороны крайне неудобно, с другой - Евгений боялся спугнуть момент... Откуда она?.. Как она?.. Наверное, она взяла это из книг... Иначе и быть не могло...

Она боялась... Когда, зажмурившись, неопытно попыталась полностью принять его себе в рот, Евгений охнул... Она отпрянула, тихо спросила - Тебе больно? - Нет, нет, что ты... Очень даже приятно... - Я читала... - Я понял... Только не надо сразу и весь... Тебе самой будет неприятно, если ты поторопишься...

Он не знал, слышала ли она его... Но ощущения... Кончиком языка она провела по яичкам... Этого оказалось достаточно, чтобы поднять былой тонус... Она тихонько засмеялась переменой положения... Евгений уже ни о чем не думал, он получал удовольствие. Пальцами прошлась от основания к головке и обратно. Пощекотав уздечку краем языка, коснулась канала... Когда она снова взяла в рот, Южанин, оперся одной рукой о стену, пальцы второй запустил в Полинкины волосы... Смотреть?.. Глаза от наслаждения закрылись сами собой... Снова вздохнул глубоко, утробно... Вот член полностью у нее во рту, вот только головка...

Она задышала в такт. Стало вполне очевидным, что она завелась, что ей это понравилось, что ей это приятно... И вот оно трепетное чувство... Возникшее как всегда откуда-то оттуда... Евгений хотел, было, отдаться ему, но "вернул себя на землю"... Открыв глаза, отстранил девушку от себя...

Поймал ее взгляд - "как? опять?!!" Подхватил с пола, посадил на подоконник... Он не подумал... А она вскрикнула - холодный пластик под разгоряченную попку - это знаете ли...

С силой Геракла, легко подхватив Полинку, Евгений отнес ее на кровать. Поцелуи, объятия, руки сплетены, ноги разведены.

Он помог себе только немного. Влажное, даже мокрое влагалище звало и манило, оно было готовым принять и подарить... Пальцами развел горячие малые губы, нащупал вход. Вошел.

Что это было?!... Готовы были воскликнуть оба... Но разве есть слова, которые могут выразить древнейшее из чувств.?!

Полинка забилась под ним в экстазе, выгибаясь в так движению, вернее, импульсам, которым одарило Евгения ее влагалище... И он... Понимает?!.. Нет, он уже ничего не понимает, потому как вокруг только пульсирующая темнота... Как будто бьет током, только приятным, обжигающим, желанным током... Сильные толчки внизу... Чувствует, как семя вырывается из него и струится в девушку...

Они тяжело дышат... Он задерживается над ней, потому что она вонзила ему ногти в ягодицы так, что даже ни на миллиметр не шевельнутся...

Целует ее, куда достает, он шепчет ей, что никого и никогда... И он верит в это, потому что, возможно, он и вправду никого и никогда так не любил. И, возможно, что в первый раз такие чувства не только у Полинки, но и у него... Это любовь. Точно и безговорочно. Это точно любовь... О которой вздыхают миллионы, а даруется только единицам... И не в сексе дело... Ему сейчас было все равно - оборотень его девушка или нет. Он любил ее такой, какая она есть.

Физиология потянула спать... Отдав подушку Южанину, Полина, наконец-то, выпустив любимого из своих объятий (утром она обязательно поцелует поцарапанные места), примостилась на его плече. Сначала, конечно, немного обтерев причинные места и подсунув аккуратно сложенный многострадальный пододеяльник на большое мокрое пятно поперек кровати.

Спать?.. Неет, она не хотела спать... Она была взбудоражена всеми этими ощущениями... Евгению же хотелось снов... Он устал... Отвечал односложно, сквозь дрему...

Но Полинка растормошила, попросила рассказать, что же все-таки произошло в тот день... В тот день... Она никак не могла произнести фразу, о захоронении ее останков... Конечно... Еще бы...

Евгений начал было... По мере рассказа вновь окунался во вчерашний день, и сон сняло, как рукой...

- Я не мог тебе рассказать о своем плане, сначала потому что не был уверен - согласятся ли Петр и компания... Потом, не хотелось... (он не мог найти подходящего слова) пугать удачу, что ли?.. Она ведь там, где ее не зовут... План с несколькими коробками возник сам собой, в процессе обсуждения уже в Дальнем... Везти одну коробку - рискованно... Надо было выиграть и время и место... Так и решили, что одну коробку повезет Алехин... Вторую - Белашовы... Только в них кроме земли, касавшихся (тут он прижал ее к себе поплотнее, подтянув свободной рукой пододеяльник на плечи)... Короче, хранящую твою энергетику не было... А самая главная и единственно важная коробка осталась лежать на берегу. Ее должен быть забрать Севастьяныч с лодки, когда кто-то из двоих - Белашов или Игорь, отсигналит ракетой... Алену привезти было просто необходимо. Она врач. Договорились, что из-за ее положения, она и близко не подойдет. Конечно же, боялись... Конечно же, был риск...

Когда он закончил рассказ, она глубоко вздохнула... Его свободная рука ласкала ее доступную грудь, ее рука покоилась на его животе, а нога поверх его ноги. Было мирно и тихо... Как-будто они сто лет знакомы, как-будто и не было позади никаких привидений, и никакое чудовище не жило в лесу за окном... Нормальная семья... Влюбленная пара...

Он хотел задать ей свой вопрос, который волновал его давно. И, который, был косвенной причиной его появления здесь. Посмотрел на нее, но Полинка уже спала, мерно посапывая... Не стал будить. Выпростал онемевшую руку из-под ее головы, подсунул подушку. Сам улегся так, чтоб смотреть на нее, удобно подложив руку под голову. С тем и заснул...

15 день

Утро встретило розовыми стенами.

Евгений открыл глаза, отчего-то испугавшись, что весь прошлый день и прошлая ночь - просто сон. Но нет. Полинка была рядом, спала. Ее рыжие волосы, окрашенные утренней зарей, светились каким-то сказочным кукольным цветом. Сна Евгений не помнил, а вот ощущение тревожное не прогонялось... Что-то сегодня должно было случиться...

Нет, он устал... Он просто устал от потрясений.

У него появились новые друзья. У него новая семья. Новая жизнь. И менять он ничего уже не хочет. Даже если ему придется прожить тут всю оставшуюся жизнь. Он готов. Только без потрясений!!..

Шизофреничное нечто (обзывающее себя внутренним голосом) подсказывало ему, что за счастье надо платить.

Встал, подошел к окну.

Там, где белым золотом намечалось солнце, висели далекие темно-сиреневые кучевые тучи. Как-будто специально сбежались они туда, чтоб продлить мгновения утренней нежной свежести, не давая ворваться свету во всей мощи (потому как обилие света неизбежно притягивает за собой день). На лазоревом небе, заигрывая с ураганным ветром в каком-то неистовом танце, облака устроили бал. А может, напротив, возвращались с какого-то бала, - парочками и поодиночке, кучкуясь или растекаясь. Обычно так люди расходятся с больших мероприятий. Возможно дождь - для облаков - это всего лишь обыкновенный киносеанс или футбольный матч, свои переживания, свои страсти. Лучи солнца, вырывающиеся понизу, окрашивали это буйство в оранжевый цвет, который разбавлялся насыщенным ярко-розовым, озаряющим облака с внешней стороны. Оттенки не для кистей художника, и даже "цифровик", пусть и очень хороший, навряд ли передаст всю палитру.

Будить Полину не стал. Вышел на улицу. Погода стремилась к дождю.

Нужно отсюда выбираться поскорее, но как? Где-то там была лодка... Вопрос только - где? Наверняка, Игорь ее из воды выудил... Это - единственный шанс...

Шагнул обратно в дом. Пора будить. Надо идти вдвоем - если найдется лодка, то отчаливать отсюда сразу, покуда лесная тварь еще чего-нибудь не придумала...

Полинка проснулась сама. Уже спускалась. Его рубашка, а под низом ее юбка... Ну, и, ладно... Главное, выбраться. Бумажник тут... Ключи? Бог с ними, с ключами... Наверное, в "Митце" выронил.

Бледная... Почти белая... Боже мой, падает!!! Подхватил... Донес до кресла...

- Полин? Девочка моя?! Что с тобой?!

Что-то прошептала... Побежал к чайнику... Вернулся... Набрал воду, спрыснул на нее... Слабо отмахнулась... Что-то шептала... Наклонился к самым губам, чтобы услышать... - За счастье надо платить.

Нет, ты больше не умрешь... Он не позволит... Он... Рванулся за сотовым... Но она так вцепилась в руку, что он закричал...

Это он так закричал или что-то еще происходит? Дом заходил ходуном... Евгений наклонился схватить Полинку на руки и бежать, но кто-то невидимый и мощный отшвырнул его к стене. Едва успел увернуться от рухнувшего с гвоздя медальона с кабаном. Один за другим падали и взрывались ватой и перьями таксидермические экспонаты. Часы на камине просто сошли с ума, звонили хрипели, крутили стрелками, и, наконец, заскрежетав ощерились пружинками...

Евгений поднимался, но стоило ему сделать шаг к Полине, его тут же отшвыривало вновь...

Голос (хрип? сип?) из ниоткуда и отовсюду одновременно... Жуткий, пробирающий насквозь... - Я за тобой, Полина!

К креслу с Полиной подползти все таки удалось, вцепился в него, жмурясь от ударов. Сколько не бейте, Южанин свое не отдаст!

- Папенька? - едва слышно пробормотала Полинка.

- Тебе пора... - Рявкнул голос...

Ну, нет, с этим Евгений был не согласен... Что было сил дернув на себя кресло, выдрал оттуда Полину, сжав в руках так, что сам испугался - а не покалечит ее сам?

- Папенька? Почему вы... Вы же должны быть... Вас уже не должно быть... - Пытается прокричать она, но голос срывается на хрип и кашель...

- У меня тут свои счеты... - Прогрохотал голос...

А вокруг все превращалось в щепки... Этот папенька изрядно уже достал...

- Папенька... Девушка остается тут... - прокричал Евгений, оглядываясь по сторонам.

- Не хочешь отпускать? Умрешь вместе с ней... - На миг все стихло...

И вдруг шкура, да-да, та самая шкура медведя-побратима (и ты, Брут!) зашевелилась, и вот уже вполне реальный мишка готов был топать прямо на них...

Полина дико закричала...

- Папенька! Так это вы?! Это вы медведь?!!

- Молчи бесстыдница! - Прорычал зверь. - Ты - падшая женщина... Отдалась мужчине...

Евгений не отцепил, а отодрал почти приросшую к нему от страха девушку, - он вспомнил о ноже. Доставая из кармана единственное свое оружие, встал и бесстрашно кинулся на медведя. Но зверюга маневрируя, увернулся от удара. Евгений полетел в одну сторону, нож, вспоров кожу только на черепе, и ничего жизненно важного не задев, отлетел в другую. На секунду потемнело в глазах... Кажется ребра точно сломаны... Боль... Но на фиг боль... Полина...

Когда картинка прояснилась, увидел мишку на задних лапах, прущего прямо на него. Евгений пошарил руками... Что под них попалось - тем и швырнул... Бедный заяц!..

Далее произошло с одной стороны невероятное, с другой - вполне закономерное действо.

Нож... Тот самый нож с костяной ручкой, откуда-то из-за медвежьей спины целеноправленно вылетевший, воткнулся прямо в сердце ничему не подозревающему косолапому (так лучше думать... не хочется вспоминать, кто там был)...

Медведь как-то странно крякнул, захрипел и упал прямо перед Евгением, придавив лапой и без того больную ногу... Но как-то быстро "сдулся" и остался вновь - шкурка-шкуркой...

Полина дико завизжала... Евгений кинулся к ней. Поднял, прижал к себе, приготовился обороняться хоть как, хоть чем...

В пыльном облаке он разглядел едва различимые туманные черты... На него смотрел... Если б Южанин не знал, кто это мог быть, то подумал, что это он сам или его фюльгья...

- Убить можно только того, у кого есть тело... - Отозвалась туманность и растаяла в воздухе... Разом все стихло. Лишь только Полина задыхалась в южанинских руках.

- Ты не должна... Все кончилось... Ты не должна! - шептал он... Жизнь покидала ее капля за каплей... Насмешливо и жестоко...- Говори! Что надо сделать... Говори!

Она едва качнула головой... Он наклонился к самым губам и слушал...- Я подумала, что я тебе так... Просто...

- Ой, дура... Ой, дура... Полина, ну как просто... Как просто?!! Полина!

- Я договорилась на сутки... Просто узнать каково это... - Каждое слово несло боль. Такое ощущение, что ей просто перекрыли кислород...

- С кем... Кому?!! - Тряхнул он ее за плечи, пытаясь хоть как-то привести в чувство, вернуть... Но она молчала... Сел... Держа ее на коленях, обнимая ее, одурев от боли со всех сторон, раскачивался из стороны в сторону. - Нет... Нет...

Огляделся вокруг. Разгром... Кто? Куда орать? У кого просить? И тут он увидел... В самом углу... Он раньше не замечал... Висела маленькая иконка... Странное дело - голые стены... Все вдрызг... И только маленькая иконка на стене.

Евгений собрал последние силы, как держал Полину на руках, так встал и пошел в тот угол. - Смотри-ка... А ее не тронуло.

- А Бога никто тронуть не может... Он выше всех... - Губы ее стали совсем бескровными... Он скорее прочитал по ним, нежели услышал... Она бредила или еще слышала его?

- И выше того, с кем ты договорилась?

Полина кивнула... Кажется... Во всяком случае, так можно было подумать... предположить.

- Так что же ты молчала...

Евгений, аккуратно, чтоб не навредить любимой, опустился на колени... Он не знал, правильно ли он делает или не правильно. Он поступал так, как подсказывало ему сердце и то, чего глазами не увидишь.

- Господи... Говорят, Бог есть любовь... Господи... Прости нас, грешных, прости и помоги... Мы любим... И значит с нами - Ты... Не оставь... Господи... Немного мы просим у тебя - прожить жизнь в любви и согласии, и умереть в один день с верою в любовь. А если моя просьба неимоверна велика, Господи. Забери меня вместе с ней. Потому что жизнь без нее мне не нужна. - Он вздохнул... - Не оставь, ибо кто как не ты прощает грешников, помогает страждущим. Кому как не тебе решить участь двух, с которыми любовь.

Полина как-то странно вздохнула и притихла... Евгений услышал вопль... Он не сразу понял, что это кричит он... Слезы жгли глаза, лицо... Капали на Полину... Боже мой... - кричал он...- Боже мой...

Склонился над ней, бездыханной... Рыдал...

Прикосновение... Он знал это прикосновение... Вздрогнул, разогнулся и открыл глаза... Полинка сжала его руку. Жива.

- О, Господи, спасибо!! - закричал он.

Поднялся сам... Поднял ее... Поддерживая друг друга, они выбрались на крыльцо, присели на ступеньку, прижавшись... Радуясь ветру, солнцу, реке, жизни...

Из лесу со стороны Распутья послышался рев... Полинка испуганно глядела в ту сторону. Разжав ее почти онемевшие пальцы, Евгений на остатке сил рванул в дом. Выдернул из медвежьей шкуры нож. Вернувшись, приготовился защищаться до последнего...

Рев перерос в гул, который Евгений уже тут слышал. И не раз...

Спрятал нож в карман.

Из лесу вынырнул УАЗик, бодро обогнув холм и вскарабкавшись к терему, остановился... Из машины выпрыгнули двое... Те самые... Белашов и Алехин...

- Привет! - Поздоровались разом... Засмеялись - Вместе водку пить! - И опять сказано разом...

- Здрасте вам, двое из ларца два заезжих молодца ... - Отозвался Евгений... - Закурить есть?

- Эко глянь, - подмигнул Алехину Петр. - Смотри-ка, совсем пообжился, у Главы сигареты стрелять начал. - Но сигаретой и зажигалкой поделился...

Приехавшие с интересом уставились на Полину... Та сжалась под их взглядами, пытаясь посильнее натянуть рубашку на голые ноги...

Белашов тоже закурил... В таких случаях в шпионских романах пишут - "смутные догадки отразились на его лице". Может быть поэтому, а может быть, и нет, но разговор начался не со знакомства.

- Чего это ты? - Кивнул в сторону леса... - Буянишь тут...

- Да знаешь... - отшучивался Евгений - Как-то скучно стало... Удаль молодецкая взыграла, и вот...

- Это твоя "Митцубися" там стоит? - спросил Алехин, вглядываясь в груду деревьев и железа...

- Угу...

- Плохое место для гаража... - Покачал головой.

- Отличное... - Отозвался, ерничая Южанин. - Намертво встал. Брюхом на пенек...

- Ну, да... Ну, да... Долго, видно старался... - Игорь разговаривал с Южанином, а поглядывал на Полину.

- Ты же видишь - выглядит, как герой боевика. - Подначивал Петр. Он стоял чуть впереди, Алехин почти у самой машины. Видеть лица друг друга они не могли. Каждый говорил о своем.

- Сам-то, - парировал Белашову Евгений, - Сам-то на кого похож...

- Ай...- Отмахнулся рукой тот,- Знаю я... Натерпелся уже... На повышение оттого и не взяли в свое время. Сказали - ну, не можем мы взять вас, Петр Андреевич. Не можно занимать высокие посты герою комедийного боевика. Как-будто я виноват, что похож.

- Радуйся, что не мистер Бин. - Хохотнул Алехин.

Ветер немного ослаб, но все-таки... Молчание, хоть и парусекундное, как известно, иногда говорит точнее всяких слов. Пора было знакомить с ними Полинку.

- Уж не вы ли его так? - Игорь опередил Южанина, заговорил с ней первым. - Кстати, давайте знакомится... Игорь.

- Полина.

- Петр. - Кивнул "Белуши" из-за алехинской спины.

Полина кивнула в ответ. Поближе подвинувшись к Евгению, неспокойно как-то...

- Как же вы сюда Полина... - начал, было, Игорь...

Она запаниковала... Алехин это понял и нахмурился. Южанин, спасая, обнял любимую за плечи, попытался успокоить - Не волнуйся, он ко всем так пристает... Маньяк...

Игорь погрозил ему пальцем, но Евгений все равно пытался свести все в шутку. - Видишь, заигрывает...

Полинка улыбнулась... И чего испугалась?.. И тут Евгения ОСЕНИЛО... Не в том смысле что на голову свалились сени, и не в том, что вдруг вспомнилась осень, а ... Он вспомнил...

- Петь? - Окликнул он приятеля, с неподдельным удивлением и интересом разглядывающего поваленный лес.

-Ась?! - Отозвался тот, предчувствуя, что у этого Южанина опять идея "из дому почти все разбежались". - Чего тебе, изверг? Природоохраны на тебя нет...

- Слышь, Петь, а сегодня пятнадцатый день, как я тут... А на спор четырнадцать, верно?..

- Ой, - Запричитал Глава, - Проведу я тебе сюда свет, если надо... Проведу...

Евгений поплотнее прижал к себе Полинку. Широко улыбнулся и продолжил - Ну, свет ты мне так или иначе проведешь, если надо будет. - Усиленно нажал на последние три слова. - А вообще, мне нужно не это... Мне нужен подлог документов.

Тут уже чуть не подавился сигаретным дымом Алехин. -- Ты чего, паря? Оборзел? То ему останки по-быстрому захорони... То еще чего...

- Какие? - хмуро спросил Петр.

- Ты что, Петь, охренел? - Игорь нервничал (а как же - ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЙ ОРГАН).

- Договор дороже денег... - Ответил грустно Петр.

Полину никто не замечал. Да и она молчала, каким-то шестым чувством понимая, что сейчас решается очень важный вопрос.

- Да ты что?! Петь?! - Алехин злился... - Ты и так... Это ж надо... - В сердцах рявкнул Полинке - Так что, говорить будем?

- Это ты зря. - Выпустив девушку из своих рук, Евгений поднялся, ее загораживая.

- А ты, Жень, не ерепенься... Откуда она тут? Уж не та ли она самая, которая в одной смерти повинна?

Услышав слово смерть, Полина вздрогнула, как от удара, опустив голову на руки, разрыдалась...

Южанин сделал шаг навстречу обидчику, но драки не случилось - между ними встрял Белашов.

Но даже из-за большой белашовской спины Игорь не унимался, - Не она ли тот самый убийца твоего родного дядьки, которую ты скрывал?

Евгений сделал второй шаг... Однако парировал. - А ты ее знаешь?

- Вот то-то и оно, что нет.

- А баба Лена сказала, что ты убийцу знаешь. А баба Лена не ошибается. - Припомнив, процитировал Игоря Южанин.

Петр и Полина переглянулись. Они не понимали о чем речь, хотя девушка, кажется, догадалась.

- Ты спрятал! - Сказала она, поднимаясь со ступеньки, опираясь на перила.

- Я? Да, я тебя в первый раз вижу!..

Полина пожала плечами...- Зато я - не в первый. Ты вспомни, кого ты тут спрятал!..

- Я? - Игорь снова "завелся"...

- Я специально не буду говорить... Ты сам вспомнишь... - Полина торжественно скрестила руки на груди.

Все притихли, уставившись на Игоря, который аж вспотел от этого всеобщего внимания.

Потом медленно шагнул вперед, но не на Южанина, а обогнув его, - дальше. Но не к Полине, а по ступеням вверх...

Шагнув внутрь, почти выпрыгнул назад. - Вы чего тут в Орду играли??! - Снова шагнул... - Ой...

Из дому выпрыгнул заяц и понесся в лес со всех своих лап. Полина смотрела ему вслед обалдевшими глазами... Петр... Тот вообще даже сигарету уронил ... И только Евгений его узнал... Повезло, бедолаге, уцелел, и ему жизнь даровали... Правда, забеспокоился, как бы там еще кто из экспонатов дядькиного музея не выжил. Вздрогнул, когда из-за порога возникла волчья пасть и зарычала, правда, человечьим голосом.

За головой появился Алехин, неся в руках ковер из волчьей шкуры.

Показывая Петру, спросил, - подранка Малого помнишь? Он это... Его видать, хозяин тутошний (не ты - повернулся он к Евгению) - зашиб. Не знал видать, что волк ручной был...

- Не бывает ручных волков... - Вмешался Южанин.

- Бывает. - Рявкнул Игорь. - Вот этот - был, потому как это мой волк. Сам выходил.

- Держать крепче надо, тогда бы не убег. - Сказала Полина.

- Ладно... - Отмахнулся Игорь, и уже обращаясь к девушке, - Откуда знаешь?

- Знаю.

- Ребят, мы вам не мешаем? - спросил Петр. - Может, скажете, о чем речь?

Игорь выразительно взглянул на Полину, та скривила рожицу - мол, твой грех, ты и отвечай...

- Ну, что... Когда сюда приехали, на прием и осмотр... Я когда на втором этаже этот коврик увидел... Малого сразу узнал. У него ухо в трех местах надорвано, его мой котяра по башке еще по мальству стукнул... Ну, и подумал, сейчас все опишут и опечатают... А Малого похоронить надо. Ведь не отдадут... И, свернув, спрятал шкуру в коробку из-под обуви в гардеробной. При осмотре в коробках запутались, и с ним (кивнул на шкуру) не открыли...

- В какой гардеробной? - спросил Евгений. Что-то он не помнит там гардеробной...

- Она скрытая, - как-будто услышав, пояснила Полина. - Она за черепом лосиным. А ты боялся туда смотреть, вот и не видел дверь. - Обращаясь к Игорю, добавила. - Ты скажи лучше - где ты его взял?

- Я же сказал... На втором этаже, на площадке.

Обалдевший Петр вообще молчал. Евгений... Он вспомнил... - Баба Лена велела передать, что они квиты. - И отвечая на взгляды друзей, пояснил - Дядька и пес.. тьфу.. волк этот...

- Дядька просто в лапах его запутался. Споткнулся и с лестницы слетел. Вот и все... Как хотите, так и думайте. - Полина развела руками.

- А адвокат, а нотариус?.. - Не унимался Игорь.

- Он хотел здесь пионерский лагерь открыть.

Мужики дружно фыркнули. Это ж надо...

- А теперь, скажи мне. Откуда ты все это знаешь? - Ревностно спросил Евгений.

Теперь фыркать очередь Полины. - А потому, что он просто клаустрофоб, и все время разговаривал сам с собой вслух.

Тишина... Один вопрос выяснен. Другой возник. Петр решил, что выяснить его можно и в машине. - Ладно, поехали... - Скомандовал он.

- Куда? - спросили сразу три голоса.

- Хоронить... Куда ж еще... Вот только не на кладбище...

- Оставь, я потом... - Попросил Игорь. - Сам...

- Ну, сам, - так сам. - Огрызнулся Белашов. - Все равно поехали... Не тут же торчать...

- К бабе Лене надо. - Сказал Южанин. - Очень.

Петр был... То ли хмур, то ли сосредоточен, то ли сердит...

- Так все-таки... - Повернулся с переднего сиденья Алехин, к сидящей позади Полине, когда машину перестало трясти на колдобинах, и она выехала, но более-менее ровную дорогу. - Откуда известны такие подробности? Никого ведь не было...

Петр, взглянул в зеркало заднего вида, поймав взгляд Евгения, спросил. - Намного ошибаться-то?

Евгений мысленно хлопал "браво" этому простому непростому главе сельсовета со смешной внешностью. Догадался... Браво. Не паникует - брависсимо!

-В одной букве, и в одной цифре.

- Женя... Мы после этого квиты...

- О том и речь, Петь.

Игорь с Полиной слушали их. Полина, затаив дыхание, понимая. Алехин - недопонимая и раздражаясь, второй раз его перебивают на одном и том же вопросе. Петр раздражение друга почувствовал, но ответил Южанину: - Ладно, я сделаю... - И уже обращаясь к Игорю, - Ну, чего пристал. Документы она потеряла. Сейчас приедем, напишет заявление.

- А документы на имя кого?

- Ой, и туповатым ты иногда бываешь Игорь... - И снова глядя в зеркало на позади сидящих, спросил, - На имя кого?

Евгений ответил. - Демидова Полина Сергеевна, тысяча девятьсот... Ну, приедем, напишем.

Игорь притих, ошалев от созвучия фамилий. Вчера... Сегодня...

- Так или вы мне рассказываете как все на самом деле? Или я...

- Игорь... - Не отрывая взгляда от дороги, обратился к другу Белашов. - Скажи, ты многое можешь на свете объяснить?

- Почти все...

- А позавчерашнюю тварь можешь?

Игорь замолчал... Полез за носовым платком, чтоб вытереть повлажневшие ладони...

-Если я вам скажу, что это был призрак отца Сергия, умершего тут или Александра, сына Елены Ивановны, вы перестанете называть их тварями? - спросила Полина.

Игорь не испугался. Чего пугаться, если некуда бежать?

- А ты тоже призрак? - спросил Игорь.

- Я живая. Благодаря вам, Игорь, Петру и ЖЕне. - Ответила Полина.

- Благодаря Петру, его женЕ, и потом уж Жене. - Поправил ее Белашов.

- Простите. - Полина смутилась. - Я не знала. Но знаю я только одно. Больше здесь никого нет. Проклятие снято. Призраки успокоились. А как случилось, что... - Она не могла найти слов... - Ну, в общем, я на этой стороне - это Женина заслуга.

- Заслуга ребят, Полинка. - Поправил ее Евгений. - А моя только удача... И еще Божье на все благословление.

- Дела... - Игорь все еще не мог прийти в себя... Хотя... - Так значит легенда о том, что в проклятом доме живет привидение-девушка., и быть ей таковой, пока не спасет ее случайный прохожий, полюбив такой, какая она есть, случилась-таки?

- Какая легенда? - оживился Игорь.

- Да так... Был тут у нас.. Умер уже... Блаженный... Или юродивый, что ли?.. В общем, бродил тут, пугал всех своим чокнутым видом и бредовыми речами. Он и рассказывал сказку, о Дартаньяне и трех мушкетерах на новый лад. - Доехали до развилки, Петр повернул в сторону Распутья.

- Я вам, ребят очень обязан... - Евгений очень расчувствовался...

- Да, ладно тебе. - Игорь попробовал быть лояльным... Он хоть и помнил позавчерашнюю жуть, но в воскрешение... Ай, фиг с ними... Пальцы ее по картотеке пробьет... Не будет ничего - не его головная боль.

- Ребят... - Петр вдруг засмеялся, - А ведь мы лес проехали.

Те недоуменно уставились на него... - Давно. И чего? - спросил Игорь.

- И ничего!.. - ответил Белашов. - Ничего. Не было ничего. Закончилось все!

- Ну? - Евгений тоже ничего не понимал.

- Эх, вы!!!.. В сказки не верите, книг не читаете... А ведь это мы с вами все сделали... И принцессу спасли и мертвых успокоили и проклятье сняли... Мы причастны понимаешь? - толкнув, спросил Игоря.

- Угу, - хмыкнул он в ответ. - Ты об этом еще в газету напиши.

- Книги!! - стукнул себя по лбу Евгений... Вспомнив, какой позади остался кавардак погрустнел.

- Ну, все... - всплеснул руками Игорь... - Теперь вся деревня будет обсуждать маньяка участкового.

- Я с паспортом. Перепишем на меня и тогда потеряем... - Отозвался Евгений...

- Я, конечно, дико извиняюсь. - Алехин обернулся к сладкой парочке. - Но ты что, Жень, сам сообразить не мог, что да как делается?

- Нет-нет, - вмешалась, краснея со стыда, Полина. - Это я не могла понять, почему человеку важно быть... - Она подыскивала нужное слово, - материальным.

- Осязаемым, - поправил ее Петр.

- Полин... - Евгений снова почувствовал укол совести. - Ну не глянул я на названия. Я спешил...

- А что там было? - спросил Белашов.

Игорь наклонился и зашептал ему на ухо...

Петр хохотнул, осекся, и, обращаясь к Евгению сказал - Ну, ты крут...

- Она сама... Эта ваша голубушка, Ирина, как-ее-там, она сама притащила.

- Женя. Я в первый раз встречаю человека, который берет в руки книгу не глядя... А если б она дала Коран?..

При чем здесь Коран и что с ним случилось бы узнать не довелось, потому как Полина вслух с указателя прочитала: "Распутье" и все тут же притихли.

- К бабе Лене давай. - Прошептал Евгений.

- Знаю, не дурак. - Петр, казалось, и не замечал уже боли в руке. Вырулил, правда, не туда.

- Что? Опять? - Игорь, по-видимому, спросил о чем-то своем, взглянув на часы.

- Угу. - Хмыкнул Белашов в ответ. Объехав быстро квартал, оказался снова на той же улице, где они и были, с той лишь разницей, что теперь перед ними ехал какой-то мятый синий трактор МТЗ.

Игорь укоризненно качал головой. Петр... Было слышно, как он ругается шепотом... Ещё бы! Машина была пуста. То есть водителя в ней не было... Глава пристроил свой УАЗик след в след. Трактор ехал рывками, но все повороты выполнял четко по улицам.

- Но как?! Как?! - нервничал Петр.

Трактор в очередной раз повернул на перекрестке, проехал еще метров 30, повернул с дороги и остановился четко перед воротами.

Отжал тормоз и Белашов. Вдвоем с Игорем они выпрыгнули из машины и побежали к технике.

Евгений видал, конечно, и не такое, но вот радиоуправляемый трактор встречал впервые (он уже ничему не удивлялся). Полина вообще смотрела на все действо широко открытыми глазами (ей рисовались новые неуспокоенные души).

Что делали за машиной видно не было, но вернулись Игорь с Петром багровые от душившего их смеха...

Тронулись с места.

- Нет, ну ты понимаешь... Я ж все деревья тут велел спилить... - Ухахатывался Петр.

И обернувшись к сидящим, пояснил - Это не призрак... Это Петька, тезка мой, тракторист... Умудряется где-то упиваться так, что сидеть не в состоянии... В кабину вползает, ложится на пол и рулит так.

- А дорогу как видит?

- А никак... Ориентируется по верхушкам деревьев... Тоже мне летчик-испытатель... - с грустной ухмылкой продолжал рассказывать Петр. - Я на всем его пути деревья приказал обкорнать. Думал пить перестанет на работе... А он видишь?..

И впрямь, только сейчас Евгений заметил, что все деревья как-то странно обрезаны. Кроме одного...

Белашов перехватил взгляд, пояснил, - А... Там Меланьин живет... Дед упертый и бабулька его такова... Впрочем, разве я мог насильно приказать? Просто предложил Петькиным соседям, потому как пьянки его всех достали.

- А закодировать?

Петр отмахнулся. - Этому ничего не помогает. Он механизатор - "золотые руки", но уже в такой стадии, что ему не пить - писец настанет. Боремся с тем, чтоб хоть за рулем пил меньше. - И опять засмеялся. - Я вот природу из-за него помучил, деревья обкорнал, сколько уговоров было, чтоб люди согласились. А этот стервец, вишь, что удумал, он оказывается на счет едет!..

- То есть как? - Спросила Полина, вернувшая себе дар речи.

- А вот так... Открываем с Игорем сейчас дверку, а он там, в кабинке лежит и кричит на нас, что он врезаться никак не мог, потому что четко отсчитывал - "Раз, два, три, четыре, поворот...". - Представляете? А то, что не видит дороги ему нипочем...

- Да... Дела...

- И смех, и грех, - Петр раздасовано покачал головой.

- Игорь? - Евгений взглянул на Алехина.

Тот перестал улыбаться. - Ну, ты прям как прокурор... А что я ему сделаю? Он и так без прав. А работать кто будет? У него пятеро по лавкам. И он самый лучший спец у Севастьяныча. Их всего-то тут, этих механизаторов и рабочих... Глушь... Молодежи мало, уезжают все. Кто останется, так тех лелеем. Вот приехали.

К бабе Лене зашли всем гуртом. Капельницу уже убрали. Выглядела она молодцом, нездоровье выдавали бледность и отдышка. Засвидетельствовали почтение. Игорь и Петр незаметно вышли, найдя какие-то причины. Евгений и Полина остались.

Девушка волновалась, ладонь сжимавшая руку Южанина дрожала.

Елена Ивановна смотрела на Полинку с нескрываемым любопытством. Еще бы, отец ведь был влюблен в эту девушку всю свою жизнь.

- Полина, значит. - Баба Лена улыбнулась, приветствуя. - Берегите друг друга, детки.

- Баб Лен. - Евгений достал нож. - Я хочу отдать вам вещицу... Она принадлежала вашему отцу. И... Это последняя вещь, которую держал в руках ваш сын...

Елена Ивановна взяла нож, нежно подержала его в руках и попросила убрать его в стол. Сколько же выдержки у этого "одуванчика". Пожелали ей доброго здравия и долгих лет.

Она грустно улыбнулась. - Я ж сказала, еще внуков твоих дождусь.

Полинка смутилась.

Перед тем как уйти Евгений задал, еще один пожалуй, животрепещущий вопрос. - Баб Лен... Это сходство... моё и Александра... Мы родственники?

- Не знаю, Женечка, - пожала плечами старушка. - Я ж не все знаю... Возможно. Ведь у отца моего брат был. В войну без вести пропал. Возможно по нему... Если так, то тогда понятно отчего именно ты Полину и всех нас выручил. Ты, получается, после смерти Александра, единственный наследник.

Очень этого хотелось. Не из-за наследства, нет. Просто очень хотелось быть как-то ближе к этой милой, доброй, отзывчивой и, несмотря на возраст, озорной женщине.

- Баб Лен. Даже если это не так. - Слова застревали в горле. - Даже если не родичи, разреши мне так думать, а?

- Да что ты, солнце мое, Женя! - Бабушка зашмыгала своим чудненьким носиком, и Полинка заспешила за водой. Теперь уже она стояла, завороженно глядя на фото. Конечно, она видела того парня... там... Но восприятие человека в мире материальном все равно иное. Опомнившись, она налила в стакан воды, накапав туда пустырника. А Ивановна тем временем, продолжала, - Конечно же, можно, и я буду только рада. Потому что вы так похожи, а я... Я... Столько времени одна...

Евгений не выдержал сам, обнял сухонькое тельце. Так они сидели бы и рыдали бы друг у друга в объятиях, если бы не еще одни рыдания. Обернувшись на плач, увидели, что Полинка смотрит на них и растирает слезы по лицу.

- Ну, что ты, девочка? - Всхлипывая, спросила бабушка, вытирая свои слезы. Разве могла она думать сейчас о себе, когда кто-то нуждается в заботе?

- Я... Я... Я весь пустырник случайно вылила в стакан. - Плакала Полинка.

- Ну, давай сюда стакан, разделим на троих и выпьем. - Предложил Евгений.

- Не могу... - Полинка замотала головой. Рыжие волосы отщелкнули заколку, растеклись по плечам. - Я задумалась, глядя на вас, и... выпила.

- Нашла горе-то. Сама не отравишься, а ко мне сейчас Аленушка должна прийти, все будет. Да и у меня всяких трав знаешь сколько! - Не бахвальства, а успокоения для, ответила совсем оправившаяся от волнения баба Лена.

Из сеней послышалась возня, в комнату вошел Петр, смущаясь и робея, спросил, - Баб Лен, можно я молодых заберу. Пора нам.

- Конечно, конечно. - Баба Лена порывалась было встать с кровати, но все так рьяно зашикали на неё, что она сделала вид, что смирилась с большинством. - Петь? - Обратилась она к нему.

Тот уже выходя, остановился. Обернулся к ней, как оловянный солдатик, готовый служить своей даме сердца.

- Ты помоги им, Петь, ладно? - спросила ли, попросила ли Елена Ивановна.

- Не вопрос, баб Лен.

Евгению даже интересно стало, что же такое случилось когда-то, что так связало Петра, бабушку Лену, Алену. Возможно, та самая Лера... "Ладно", - отмахнулся от этих мыслей Евгений, - "Мало ли у людей своих скелетов в шкафу".

Попрощались тепло и нежно, обещая приехать обязательно.

Выезжая из Распутья в Дальнее, встретили мальцов тащивших в мешке нечто мокрое и кровавое. Игорь не удержался и попросил остановить. Выйдя из машины, заглянув в мешок, улыбнулся как-то недобро и вместе с тем хитро. Вернувшись, сел. Молча, так же заговорщицки улыбаясь, махнул рукой, типа "трогай".

Петр, удивляясь поведению друга, машину конечно повел дальше. Понимая, что ему друг ничего не расскажет, красноречивыми взглядами в зеркало заднего вида сигналил Полинке и Южанину, чтоб те, присоединились и расспросили мента, что же "такого" он там увидел.

В конце концов Игорь не выдержал сам и, ехидненько так улыбаясь, сказал - Петь прекращай гримасничать, а-то если кто по дороге попадется подумает, что Главу пучит что или мучит кто.

- Так говори же! - Сдался Петр.

Алехин еще немного времени потянул. Сигарету зажег. В окошко курить стал. Однако не выдержал.

- Мужайся, Петр. - Сказал он. Сидящая позади парочка что-то нежно шептавшая между собой, отвлеклась друг от друга. -Там... Там...

- Или ты скажешь, или отпинаю из машины на ходу. - Незлобно пошутил Белашов.

- Лана... Там сом... Тот самый...

- Не может быть! - Воскликнул Петр. Но к счастью для пассажиров, руль из рук не выпустил, внимания к дороге не потерял.

- Он самый... И леска из пасти. И по башке шарахнутый...

- ?? - непонимающий взгляд Петра.

- Склероз что ли? Сам, как дурак, веслом шарахал, - Игорь почесал, возможно еще болящую шишку на голове. - А теперь прикидывается.

- Ты думаешь, попал? - Петр и не знал, радоваться или огорчаться.

- Я не думаю, я видел.

- А чего бы не сказать сразу, я бы выкупил у мальцов...

- Петь? И куда б ты его дел? Я не думаю, что Алена была бы в восторге.

Петр хмыкнул - Игорь догадался быстрее, чем он. Конечно же, его Алена, три раза мужа с рыбалки в невменяемом состоянии встречавшая, с сомом этим, даже купленным, на порог бы не пустила.

Полина большую часть пути разглядывала в окно окрестности. Евгению все время казалось, что она скучает или стесняется. Хотелось ее развлечь чем-то, но... Чем можно развлечь, если общество мужское, вместе много пережившее... Нет, конечно, с Полинкой он тоже много чего пережил (воспоминания о последней ночи сладко заныли где-то внутри). Но ведь без этих ребят Южанин навряд ли справился бы. Да и навряд ли вообще остался здесь на все эти 15 дней.

Девушка ему досталась умная и понятливая, его мятущееся состояние легко погасила, сказав, что с ней он пробудет всю жизнь, а Петр и Игорь... Евгений вспомнил, что надо уезжать. Что где-то море, дела, обязанности. Что вообще надо на чем-то уезжать. Вспомнил, что "Митц" похоронен в 40 км отсюда, вспомнил, что авто застраховано. Опять вопросы... Где искать ответы?

Ответы сидели на скамейке у запертой администрации, в окне которой выглядывала записка величиной с хороший плакат "БУДУ СКОРО!".

Сначала, конечно, Южанин узнал машину адвоката. Своего адвоката. Lincoln Navigator. Какой нормальный человек приедет сюда на такой машине? Да и еще по собственной воле? Разве что Женькин адвокат, любящий пустить пыль в глаза. Евгений вспомнил, как Федор собирал деньги на это авто, как искал возможности кредита и отсрочек, как мучительно полгода думал Хаммер или чего-то другое... Как он всех достал этим своим выбором... И как светился счастьем (как-будто не машину себе взял, а женился), впервые подъехав к Евгению на "своей Лине" (его название, несмотря на то, что известный всем Линкольн был вроде как мужчиной, да и Навигатор - слово не женского рода). Как однажды проболтался (на очередной пьянке), что купил свою Лину для престижа, чтоб отмести неплатежеспособных (или "малоимущих" господ) от своих услуг с первого взгляда, хитро подмигнув, что обособил таким образом Лигу Федора Федорова - тот, кто может пользоваться его услугами, от тех, кто этого позволить себе не может.

Евгений Федорова знал с пеленок, на всю эту блажь смотрел со стороны посмеиваясь, - каждый пробивается, как получится, оплачивал его услуги постольку поскольку и был у своего адвоката талисманом что ли - его первый клиент.

Глядя на блестящий платиной Линкольн, Южанин никогда б не поверил, что избалованный Федор нагрянет сюда по собственной воле. Значит, что-то случилось. Напрягся. Нервничать? Нет. Нервничать будем потом, когда узнаем, что случилось. Хотя потом надо будет действовать, а не нервничать. Значит, еще позже, когда все "вылечится". Хотя... Тогда нервничать уже будет незачем, а значит... А значит нервничать не надо вовсе.

- Это кто ж такой? - присвистнув, спросил Игорь.

Евгений только расплылся в широкой улыбке. Потому что увидел не только владельца авто, а причину, по которой этот владелец сидел сейчас, хмуро скучая, под солнцем. Федор не приехал сам. Его, наверняка, притащил сюда Мишаня, сидевший сейчас рядом с бедным потеющим адвокатом.

- Это Мишаня и Федор.

Петр, как-то ревностно засопел. Да... За эти дни они сдружились. Евгений даже почувствовал какой-то дискомфорт в груди (неужели сердце?), приплыли.

Игорь, покосившись на Петра, пожалуй, обиделся еще больше. На закадычного друга или Евгения, непонятно. Но то, что сидевшим у сельсовета сейчас придется несладко, Южанин ощутил явственно.

Потому решил взять ситуацию под свой контроль.

Он первым (еще УАЗик не совсем остановился) выпрыгнул из машины. Распростер объятия. Загреб сразу обоих... Мишаня просветлел, Федор кисло улыбнулся (но улыбнулся ж ведь).

Вернувшись к УАЗику, помог выбраться Полинке. Но сразу ее знакомить не стал, а представил сначала Петра (глава администрации, надежный товарищ, отличный друг, заядлый рыболов и т. д. и т. п.), потом Игоря, который просто никак не хотел подавать руки этим... (взгляд выражал "классовую ненависть" жителя северных штатов к конфедерату, пришедшему в дом янки со своим флагом).

Наконец, и Игоря растормошил, нажав на "любимую мозоль" (отличный сыщик, холодная рассудительная голова в любой ситуации, горячее сердце, золотые руки (в особенности по жарке шашлыка, может еще по чему-нибудь, но ПОКА не сталкивался, не знаю), друг так вообще верный и надежный, хотел бы им стать, и буду польщен и признателен, если таковым станут считать). Игорь смутился, как всегда в таких случаях зарделся, похвалу и признательность принял.

Евгений вздохнул. УФ! Международный конфликт вроде как миновал.

А теперь - (та-дам!) Паааалинаааа! - Он произнес это так, как представляют номинантов на "Оскар", как объявляют чемпионов мира по версии Всемирной боксерской организации.

- Знакомьтесь, - Евгений сияя (конкуренцию Федоровскому "Ликольну" он сейчас точно составлял), представил Полинку, которая стыдливо пыталась оттянуть как можно ниже коротковатую для политеса южанинскую рубашку (шепнул ей на ушко, что у нее такие ноги, обзавидуются пусть все, и не надо стыдиться, во всяком случае, сейчас купим что-нибудь тут за углом). - Знакомьтесь, моя будущая жена. Можно сказать, остались только формальности (краем глаза заметил, как Петр охнул).

А это лучший, но, черт побери, весьма дороговастенький адвокат всего Юга (тот попытался горделиво выпятить грудь, но вперед поперло только пузо), Федор Федоров. Ну, и вон тот скромно молчащий невзрачный парень, которого знаю с детского сада, друг, просто друг, ДРУГ (не забудьте, что в этом слове все буквы заглавные), ну, и потом уже мой соратник по бизнесу, Мишаня. Прошу вас, будьте знакомы. Южанин старался и, кажется, его старание не прошло зазря. Обстановка разрядилась, кто-то о чем-то даже пошутил.

Когда расшаркивания были закончены, Евгений, стараясь, не замечать удивленно-круглых глаз южан, отправил приехавших в магазин со словами - Вы приехали, вам и проставляться.

Сам же зашел вместе с Петром и Игорем... Быстро объяснил ситуацию (хотя давно уже все поняли). Игорь согласился только с одним условием, - Полина оставляет свои отпечатки пальцев. Он проверяет их по картотеке. Сварганили быстро, испачкав пальцы в солидоле, и прокатив их в "файле" на ксероксе. Заверив, что девушка чиста, сделали одно не совсем честное, но зато благородное дело (по соображениям этическим (УК РФ никто не отменял) не будем говорить какое), пригрозив (хотя и шутя, что Полина теперь к Южанину привязана и повязана).

Конечно, приехав домой, Южаниным придется еще поволноваться. Но им фартило, фартит и, будем надеяться, будет фартить.

На этом тосте зашли гости, все вокруг пришло в движение, - зашаркали по полу сдвигающиеся стулья, зазвенели стаканы, появились недостающие кружки (для тех, кому стаканов не хватило). Резался хлеб, распаковывались пакеты, открывались консервы, звякала посуда.

Евгений искоса поглядывал на Полинку, умиляясь, что женское в ней не умерло. Совсем по-хозяйски, по... ну, в общем, совсем как все обычные женщины, суетится, что-то там мастерит с бутербродами, расставляет. И этот жест... Наверное, у Евгения развился фетиш. Он просто дуреет, когда она поправляет за ухо свою непокорную рыжую прядь.

Пили, закусывали, говорили тосты... Петр не заметно вывел Евгения на улицу, договорились, что сегодня еще не уедут (не хватало кое-каких подписей).

Да и так они сегодня никуда не поедут. Южанину не терпелось показать Мишане красоту Раменскую, терем. С Федором надо было порешать вопросы по страховке и прочей дребедени. В какой-то момент, со всеми этими мыслями, суетой, лицами, разговорами, Евгений просто физически ощутил, как потихоньку наваливается на него быт, работа. Отпуск, если еще не закончился, то, по крайней мере, отступал.

Оставив за спиной галдящую компанию, в который раз пьющую на брудершафт, и за то, что "давайте дружить домами", вышел на улицу покурить. Вскоре за ним неслышно пришла Полинка. Встала рядом. Он хотел ее обнять, но она отстранилась, не от обиды, а... потому что по-старинке считала, что негоже любовь выставлять напоказ. Глянув на ее голые ноги и предзакатное солнце, на то, как она ежится от грядущей прохлады, нащупал бумажник, схватил любимую за руку и увлек за собой в "одежный" магазин. На удивление, там нашлись очень даже приемлемые для носки вещи... Себе Евгений купил брюки (ну, да, Ереван, невесть откуда взятый здесь), и "свежую" турецкую футболку (застрявшую на вешалке по причине немыслимой для тутошних мест цены). Полинка выбрала "ночнушку", халатик (хотя Евгений поморщился, но пока возражать не стал), несколько интимных вещей, долго перебирала лифчики, смущаясь, все таки приложила поверх рубашки, потом нашла блузочку (невзрачненькую, но со вкусом), и брюки-стретч. Она долго их вертела в руках, не хотела верить, что женщины это носят, но именно из-за того, что никогда подобного не видела и не одевала, взяла именно их. Тут же примерила (аппетитную попку, перехватив взгляд Евгения через зеркало, спрятала под блузкой навыпуск), и во всем купленном (за исключением сменного интимного белья) осталась. Евгений купил еще кофту. Не Карден и не Версаче (ха-ха-ха), и не менее того. Просто кофта домашней вязки (наверное, какой-то тутошней бабушке не подошедшая по размеру), зато теплая, вечер не за горами. Прохладная близость дождливой погоды пугала.

Продавщица запаковала все оставшееся (куплено-ненадетое) с претензией на лице ("А ведь на ее месте могла быть я!"), выбила счет и очень удивилась чаевым.

За углом подвыпившие мужики оглашали окрестности их именами. Когда влюбленные вернулись, загалдели наперебой комплименты, которые плавно перетекли в прощания до утра.

Но Полинка настояла на том, чтоб быстро убрали со стола и помыли посуду. В конце концов, когда все стало, как было до "обеда", заперли администрацию, расселись по машинам, и разъехались в разные стороны.

Как они доехали до терема на холеном "Линкольне" лучше не вспоминать (хорошо, что Федор, был почти невменяем, а машину вел Южанин, знающий эту дорогу, как свою ладонь). Тем более что до терема они-таки не доехали. Потому как Евгений забыл, что с этой стороны подъезда деревьев повалено, как на лугу накошенной травы. Призраков больше нет, и убирать "мусор" за собой некому.

Перед первой преградой они и оставили уснувших на заднем сиденье южан.

Сами же Южанины (с шутками прибаутками - Полина, наверное, по опытности не боялась ночного леса, а Евгению не пристало робеть при даме), перебрались через завал, пришли в свои апартаменты и... ну, дальше и так все понятно, чего об этом рассказывать.

Утром... Утром двое, те, которые остались в машине, проснулись от страшного зарева. Горел терем. Горел страшно. Из Дальнего примчалась "пожарка" (никто не вызывал, сами увидели страшный столб дыма вдалеке). Но сделать никто ничего не смог - пока освобождали дорогу от машины, потом от валежника, все сгорело. Вылив, несчастные полтора куба воды на тлеющие остатки, пожарные уехали. Игорь и Петр приехали каждый на своем УАЗике чуть позже.

Сколько ни искали хоть какие-нибудь останки потом среди пепелища, так ничего и не нашли. За то в тех местах появился слух, что по ночам стало опасно ходить и ездить. В округе встречают двух призраков держащихся за руки, мужчину и женщину, которые нападают на каждого встречного и пугают до смерти, заглядывая ему в глаза, пытаясь узнать - не это ли их поджигатель.

Эпилог

==========================

Я ОБЕЩАЛА НЕ ЧИТАТЬ СКАЗКУ, ПОКА ТЫ НЕ ЗАКОНЧИШЬ. ТЫ ЗАСНУЛ ВЧЕРА С НОУТБУКОМ, И, СОХРАНЯЯ ТВОЙ ТРУД ПОСЛЕДНЮЮ СТРАНИЦУ НЕ УВИДЕТЬ НЕ МОГЛА. ТЫ НАШУ ИСТОРИЮ ПИШЕШЬ?

МОЛЧУ, МОЛЧУ.

НО ЕСЛИ ЭТО СКАЗКА, ТО ОКОНЧАНИЕ СТРАШНОЕ. НЕ НУЖНО МНЕ ТАКИХ ПОДАРКОВ.

ЛУЧШЕ НАПИШИ, КАК ВЫ В РАМЕНЬЕ НА ТОМ ХОЛМЕ ЦЕРКОВЬ ОТСТРОИЛИ. СТРОИЛИ НЕ САМИ, ПРАВДА, НО МЕЦЕНАТАМИ-ТО БЫЛИ... И О ТОМ, ЧТО БАТЮШКА УЖЕ ЕСТЬ. И О ТОМ, ЧТО В РАМЕНЬЕ ОБЩИНА ОБЖИЛАСЬ, СТРАННОПРИИМНАЯ. ЛЮДИ, У КОТОРЫХ В ЖИЗНИ БЕДА СЛУЧИЛАСЬ, ПРИЕЗЖАЮТ И ЖИВУТ. КТО-ТО ПОДНАКОПИВ ДЕНЕГ УЕЗЖАЕТ, КТО-ТО УЖЕ СОВСЕМ ОБЖИЛСЯ. И О ТОМ, ЧТО МЫ С БОЖЬЕЙ ПОМОЩЬЮ СЧАСТЛИВЫ, ТОЖЕ НАПИШИ.

ПОЛИНА.

Итак, Полинка увидела. Да, да, КАПС - это ее пальчиков произведение.

И вы испугались? Да, ладно... Зря...

Привет.

(Я все думаю о... действительно ли Полинка ничего не читала? Хотя... Наверное, да, не читала, а-то б за ночную сцену... (а мне нравится, заводит, люблю я вспоминать, как ее впервые соблазнял).

Короче, она права. Все живы. Кто бы вам эту историю рассказал, если бы очевидцы не выжили?

Не было никакого пожара. И все живы.

Не совсем, правда, целы, но живы.

Нет-нет, покалечился я не там. С тех пор три года прошло...

Достал я всех за этот месяц. Первые пятнадцать дней меня еще терпели, а потом, вручили ноутбук и сказали - "Ты б занялся чем..." Вот и занялся. Пасьянсы надоели, игрушки тоже. Жизни хочу, жизни... Отвык за эти три года жизнь прожигать. Вот и вспомнилось.

Три года прошло...

Не было еще лета, чтоб не побывали там, в Раменье, не проведали родных и близких. Да-да, родных и близких. А после ЧП, мне вообще кроме спокойного тихого Раменья, с его грибами и рыбалкой ничего не надо.

Хм... Простите, вы ж не знаете ничего. Полина с ребятами и другом моим Мишаней решили мне (мне ли?) на Новый год подарок сделать. Взяли путевку на Домбай. Места красивые. Но ухо востро надо держать. Один из малЫх кааак покатился, я за ним. Насилу поймал. Да вот незадача - мальцу хоть бы хны, а у меня перелом. Так что - и в "полтинник" что-то бывает впервые.

Жду лета. В тишь, в глушь. На рыбалку с Петьками и Игорешками... Чего у вас глаза круглые? Ну, да. Через положенный природой срок после ТЕХ САМЫХ 15 дней, аккурат по весне, я стал отцом двух "шпингалетов", которых назвали... Конечно же, Петр и Игорь. Полина на этом не успокоилась... И год спустя родился Мишаня, хотя она страстно желала девочку. Теперь уже девочку желаю и я. Потому что боюсь, что в этом случае она и на четвертом не остановится. Спросите - как я себя чувствую в этом возрасте с такой шумной ватагой? Нормально, пока ногу не сломал.

Сначала очень страшно стало. Вдруг начал считать года и ужаснулся, что могу не увидеть своих внуков, но мудрая баба Лена успокоила, сказав - "Чего мучаешься и боишься? Ты просто - живи, дари каждый день, чтобы ни секунды не потерять". Вот и живу, дарю.

И баба Лена жива. Что до всех остальных действующих лиц? Петруха и Игорь, все так же и все там же, как не переманивал - ни в какую, на отдых разве что, к морю приезжают. У Белашовых сын родился. Нормальный, здоровый. Баба Лена, ну, баба Лена, как всегда. Цветет "Божий одуванчик", долгие ей лета. Про себя я сказал. Мишка... Совсем забыл... В ТО лето, по возвращении, меня Юлька встретила, просила простить, что погорячилась, - бизнес не заладился, жизнь тоже... Я бы и так не вернулся, и эдак, единственное, что ей предложил - это все у нее выкупить (правда, для этого пришлось продать дядькину квартиру). Юлька быстро сообразила, что роль раньте ей весьма подходит и легко согласилась. По пути совратила моего друга-Мишку. Случился даже бизнес-скандал. Он из нашей фирмы чуть было не ушел, но бизнес налажен, прибыль есть... А потом, дружба взяла своё. Так что мы теперь просто дружим.

Федор... Федор все такой же. "Лину" свою продал, когда мой "Хаммер" увидел (возопил тогда - это что ж, мои клиенты лучше меня жить стали?!). Я-то для дела купил (в дождь в Раменье только на этом вездеходе проехать можно), а он обиделся... Теперь вот о "Бенкли" мечтает ("Крайслера" уже мало).

Ирина Владимировна, голубушка, приехала как-то отдохнуть к нам (мне, что для своих жалко номера что ли?). И осталась насовсем. Администратором и завхозом и Бог весть знает кем. Цветет и расцветает в своих очках. Однако на нас с Полинкой смотрит насмешливо, типа знаю я чем на самом деле вы занимаетесь... Полинка моя, свет моих очей, бальзам моей души, одну из гостиниц за эти три года совсем к рукам прибрала. Сначала детскую комнату открыла. Принимает детишек на пригляд пока родители по делам где-то. Я даже не ожидал, что она у меня - "бизнес-леди" (но горжусь, безмерно, горжусь). Потом, вдруг начала поиск пропавших для программы "Жди меня", а потом и вовсе - насмотревшись какого-то ток-шоу оформила Центр "Семейный вопрос" под крышей которого (бывшей моей гостиницы, вернее, одной из гостиниц) объединила и ту самую комнату, и психологическую помощь семьям, и службу нянь, и клуб знакомств и еще столько... В общем... Ребята, завидуйте мне. Моя жена - "пятый элемент". Дети... Дети - это вообще счастье. Гошка с Петькой - забияки. Мишка - совсем маленький, но от старших не отстает. Дома гвалт, шум, смех, визг... На рождение Мишки пришла Светланка. Пришла к Полинке с остерегом (типа зачем рожаешь - папа детей не любит), но... Мой внук (да-да, у меня, оказывается, есть уже внук) отлично поладил с младшими сыновьями. Так что вот так. Я даже не подозревал, что у меня будет такая огромная и дружная семья. Полинка Светланке не мачеха, они подруги. Весной, кстати, ждем не только рождение доченьки, но и рождение внученьки. И Витьку (тот еще дуется, говорят, с возрастом это проходит), наверное, тоже скоро увидим.

Вот вроде и все.

Да, и еще. Кто-то сказал (честно, не помню кто): "Не обязательно быть гением, чтобы изменить мир", - я скажу так: "Не обязательно быть молодым гасконцем д"Артаньяном, чтобы совершать большие подвиги, подвиги можно (и нужно!) совершать в любом возрасте, в любой стране. Главное - не бояться".

Евгений Южанин.