Хроника блудных лет. Часть 5 из 10

Бог не фраер

Лето, вечереет. Гуляем с Андреем, ищем кого бы. Пристаем, нас посылают, все как всегда. Ничего, скоро найдем.

Вот две девки. Высокие, с фигурами. Поддатые. То, что надо. Подхожу, знакомлюсь. Есть контакт! Андрей подтягивается, когда мы уже болтаем. Он так доволен моим успехом, что уступает право выбора безо всякого розыгрыша. Что ж, возьму вот эту, повыше, она главная. И если решение было принято в результате общения со мной, значит, имеет смысл продолжать именно с главной, ведь это ее решение.

Идем к Андрею в гости. Девки и так уже неплохо поддали. А у Андрея еще есть. Все, похоже, на мази. Говорят, что родные сестры. И, к тому же, крутые пловчихи. Моя старшая, но спортивное звание у нее меньше – кандидат в мастера. Зато младшая аж мастер спорта по плаванию. Не ***во. Ну что ж, спортсменки должны быть девки решительные, чем же еще они на сборах занимаются, если не ебутся со всеми вперемешку? И выглядят неплохо. Здоровые, ноги хорошие у обеих.

Только на кухне у Андрея мне становится понятно, отчего эта сучья кандидат в мастера все время держалась ко мне в профиль. Как будто опасалась вопроса, не по боксу ли у нее спортивное звание. Черт подери. Кто это ей так носяру на бок свернул? Не успела закрыться, пропустила удар? Бля. А ведь была бы симпатичная девка, фигура отличная, лицо ничего. А переигрывать уже поздно, Андрей тихонько веселится и говорит, что я сам себе выбирал, никто мне не мешал. М-да. Его девчонка, конечно, не бог весть какая красавица, но, по крайней мере, на ее лице нет следов от поражений на боксерском ринге.

- Ребята, а выпить у вас есть? – тяжело произносит старшая.

- Есть, конечно. Вина или водочки? Вы сегодня что пили?

- Лучше водки. Пили мы сегодня все подряд.

- Круто. И что праздновали?

Старшая молчит. Младшая отворачивается и закрывает лицо руками. Всхлипывает. Бля. Что-то не то. Старшая произносит тихо и просто:

- Мать у нас умерла.

Мы с Андреем затыкаемся. Что нужно говорить в таких случаях? Ничего. Старшая продолжает:

- Неделю назад похоронили. Каждый день напиваемся, чтобы не думать.

Наливаем водки, пьем с ними. Понемногу начинаем болтать о том о сем: о плавании, о соревнованиях, о том, как весело оттягиваются профессиональные спортсмены. Пловчихи утверждают, что никто не пьет и не курит больше настоящих чемпионов.

- Кто не курит и не пьет, результатов не дает.

Андрей зовет младшую в свою комнату, и она идет с ним. Бля. Нужно бы и мне эту отвести, только что-то как-то... Этот нос сломанный... И вообще она какая-то, верно, уже неделю пьет, воняет перегаром от нее... А фигура отличная... Но этот нос... Или все-таки отвести в дальнюю комнату, попробовать...

Старшая видит, что я колеблюсь, но сама ничего не предлагает. Андрей с младшей возвращаются очень быстро. Странно.

- Ну, как дела?

- ХОРОШО.

Это значит, он ее трахнул! Но так быстро! Андрей вызывает меня в коридор и шепчет:

- Я ее только привел, сразу дала, и в рот взяла, и разделась, я кончил почти сразу.

- Круто.

- Ты чего-нибудь будешь вообще делать?

- Не знаю.

- Если не будешь, давай их выгоним.

- Как выгоним?

- Как обычно. Скажем, что нам срочно нужно по делам, выйдем вместе с ними и свалим.

- Ну, не знаю. Как тебе эта мастер спорта?

- Здоровая, одни мышцы. Пресс, ноги – круто.

- Да, повезло.

- А ты сам, между прочим, выбирал. Если носатую не хочешь, попробуй, может и тебе даст.

- Не знаю, стоит ли пробовать. Эта мать умершая... Как-то все мрачно очень.

Андрей потерпел четверть часа и объявил девкам, что нам срочно нужно куда-то ехать.

Младшая, отъебанная Андреем, молчала, словно ничего толком и не поняла. Старшая отреагировала четко:

- Срочно нужно куда-то? Значит, нам пора?

- Ну, в общем, эта, да, телефоны оставьте, потом как-нибудь созвонимся...

Но старшая прервала это жалкое бормотание, обратившись к сестре.

- Все, пошли отсюда.

- Что?

- Выгоняют нас, пошли.

Младшая поднялась в недоумении, Андрей и я принялись было суетиться насчет того, что никто никого не выгоняет, просто очень нужно действительно уже нам ехать... Старшая остановила все это:

- Ничего, и вам зачтется. Бог не фраер.

Девки ушли.

Не знаю, как чувствовал себя Андрей, но мне было крайне неловко. Впрочем, лично моей вины здесь гораздо меньше. Я никого не выгонял. И не ****. А жаль.

Светка

После двух-трех институтских семестров Андрей остался единственным парнем в группе. Явных балбесов отчислили за двойки и забрили в армию. Умных не отчисляли, но в армию тоже забрили. Время было такое. Наше поколение - очередное эхо войны, которая не всех стороной обошла. Вот и нас не обошла. По примеру одногодков, кто попрятались как могли по военным кафедрам, я схоронился в ВоенМехе. И все пять лет дрожал от страха. Любимая шуточка перед экзаменом:

- Ну что, выучил? Нет? Времени не было? Ага, молодец, портянки мотать тренировался!

Ну а Андрею вся эта кровавая бойня оказалась по хую. С его диагнозом не спорили даже военные душегубцы. Вот так свезло парню - метр кишечника вырезан.

Проводив своего последнего одногруппника, Андрей осмотрелся и понял - среди десятка затосковавших девок самой красивой была, конечно же, Светка. Других тоже можно было. Андрей приглашал их на вечеринки к друзьям. Одна из девчонок, носатенькая, но фигуристая, едва не стала первой учительницей одного из последних девственников в нашем окружении. Помешали трудности с эрекцией. Бедняга через несколько лет нашел выход - женился на профессионалке, училке из начальной школы. Та сумела ему поставить как нужно, по крайней мере, ребеночка они заделали.

Но Светка - она не для игр. Белокурая бестия. Мерилин Монро. Сон гимназиста-онаниста. На мой вкус, ей не хватало пневматичной спортивности, но первой красавицей в группе она была безо всякого сомнения.

Андрей поглядывал на Светку и на первом, и на втором курсе, но тщетно. У нее был парень – Святослав, красивый и величавый, словно князь. После четвертого семестра князя забрили в рядовые, и Светка затосковала. И Андрей, проводящий треть жизни под штангой, крепнувший и мужавший прямо на глазах, пришелся очень кстати. Не сразу, но он сумел оказаться в нужное время в нужном месте.

На одной из лихих вечеринок он уволок Свету на балкон и вернул ее взорам публики уже сильно растрепанной.

- Как дела?

- Нет, все НОРМАЛЬНО, только сосались.

И все же свершилось. Андрей пригласил Свету что-то отметить, они неплохо выпили и - вкусно поебались. Встречаться с ним часто она считала неправильным, но все же навещала Андрея в трудные моменты, когда воздержание становилось непосильным. И он исправно ее пахал.

Наконец, из двухлетнего изгнания вернулся Святослав. И даже решил продолжать обучение в том же предавшем его институте. Вскоре они со Светой поженились и завели ребеночка. И еще одного.

Прошло лет пять. Мне звонит Андрей:

- Привет! Ты Светку помнишь? Из моей группы?

- Ну да, конечно. Блондинка такая ничего. Ты ее ****, когда ее парень в армии служил.

- Хочешь, приходи ко мне через пару часов. Она обещала в гости приехать. На пару ее отъебем.

- Думаешь, она даст?

- А куда она денется, гы-гы! У нее там что-то с мужем не то, отношения плохие. А насчет тебя я ее предупредил.

- И она чего?

- Ничего! Говорит - пусть приходит!

- Круто.

За прошедшие годы Светка не утратила обаяния. Таким мягким блондиночкам не обязательно держать животик плоским, а бедра - упругими. Президенты и гангстеры рады им всегда. И тем более мы с Андреем на пару. Что там у нее с мужем?

История крайне поучительная. После празднования очередной годовщины совместной жизни супруги решили порезвиться. И поддались на провокацию другой семейной пары, бывалых художников-свингеров. Те уговорили их поменяться. И поебались. Художник отъебал Свету, художница дала Святославу. Всем понравилось. Они продолжали встречаться. Но уже не вчетвером, а втроем. Дамы принялись ездить в гости без мужа. Таким образом, художник **** Свету и свою жену у себя дома, а художница ебалась со Святославом и Светой у них дома. Это было мило. Но через некоторое время Святослав и Света поняли, что их отношения уже никогда не будут такими, как прежде. У них начались ссоры и взаимные претензии. Брак рушился.

Вот Света и решила навестить своего давнего приятеля Андрея. И его верного друга Лешу, с кем она раньше не была близко знакома.

Мы хорошо надираемся. Света мило кокетничает. Не ломается, когда Андрей предлагает перейти к основному предмету вечера. Более того, весело демонстрирует нам стриптиз, любительский, но от души. Развязная сучка. А потом, уже совершенно голая, ложится на диван и раздвигает перед Андреем ноги, и затем ни разу не просит меня выйти из комнаты, отвернуться или хотя бы смотреть не так внимательно. Андрон **** ее как шкуру, без разворотов, в католической позиции "папа маму поборол", в темпе быстрее обыкновенного, потому что он сегодня первый, а я жду голый с ***м наизготовку. Едва он слезает, Света спрашивает меня с улыбочкой:

- Леша, как мне себя вести?

- В смысле?

- Ну, что ты любишь больше, когда женщина играет активную роль, или наоборот?

Вот так сказанула. Мне даже неловко. Отвечу как есть.

- Хм. Мне нравится, когда женщина стесняется.

- О да, конечно. Ой, мне так стыдно, ах-ах.

Ни ***-то ей не стыдно, про****и. Но мне, по большому счету, все равно. Не совсем четко координируя свои движения, я полез на нее сверху. Подо мной ее белое мягкое тело, готовое отдаться. И Андрей ее только что ****, а я смотрел. ****а. Мужу изменяет. Художнику давала. Засаживаю член, хуярю ссуку, чтоб знала. Играем в изнасилование. Она хорошо все понимает и отвечает страдальческими стонами, как и положено жертве.

От оргазма я слегка протрезвел. И понял, что мне хочется еще и еще. Ничто меня так не заводит, как осознание порочности своей партнерши. Андрею все это успело надоесть, я увел Светку к себе и **** ее до утра.

Вскоре Андрей пригласил меня посмотреть одну, как он сказал, любопытную кассетку. Оказалось, что этот циничный негодяй не просто смотрел, как мы у него ****ись, но и снимал нас на специально одолженную у брательника камеру. Главным из искусств для нас является кино. На просмотре получившейся кассеты было полное впечатление, что я Светку не только насилую, но и душу. На самом деле я просто затыкал ей рот, когда она кричала громче, чем могли вытерпеть мои уши. Наглая и громогласная про*****, эта Светка. Андрей с братом-акробатом досняли потом небольшой сюжет - они тащат какой-то тяжелый мешок, затем в лесу роют яму. Вышло складно. Андрея тянет к режиссированию. Запись про меня я потребовал стереть. Надеюсь, они так и сделали.

Мы долго обсуждали с ним эту вечеринку.

- Андрей, может быть, мы еще разок ее пригласим?

- Лешик, ничего не получится. Она тебя почему-то боится.

- Боится? Меня?

- Да, тебя! Чего ты там ей наговорил такого?

- Не знаю, вроде, ничего особенного. Может, пьяный был?

- Она говорит, что ты вообще как-то очень странно себя вел.

- Да она сама ****утая во всю дыню.

- Не без этого. Хорошо мы ее отхуярили, а?

Светка так и не помирилась со своим венценосным рогоносцем Святославом. Воспользовалась услугами какого-то агентства и нашла себе приличного мужа - иностранца. И уехала в Европу с обоими детьми. Россия богата черной нефтью и белой кожей. Святослав наверняка спился на ***.

ОКНА

Искусство подбора персонала

1993, 1994... Моя карьера потихоньку развивалась. Фирмочка была небольшой, но растущей, новые возможности появлялись часто. Что интересно, самым трудным было преодоление нижней ступеньки - от продавца до старшего продавца. Чем ниже уровень, тем меньше у меня было шансов проявить свои сильные качества. Интеллект здесь был не очень важен, ценилось умение общаться с начальством, втюхивать заведомое барахло, пить водку. Бывший слесарь без признаков высшего образования легко опережал меня в служебном росте. Когда его назначили на новую должность, он поделился со мной секретами успеха:

- Ты, когда ходишь по залу и видишь, что начальство неподалеку, ты не просто ходи - уголок поправь, разгладь, пылинку найди, сними - и сразу будешь на хорошем счету.

О кей. Не знаю, то ли я правильно воспринял советы мудрого слесаря, то ли тому было стечение счастливых обстоятельств, но на освободившуюся должность менеджера по оптовым продажам назначили меня. Предшественник был пойман с поличным на попытке торговать своим собственным, втайне растаможенным товаром. На допросе у коммерческого директора Саймона по кличке Шмонька бедняга сперва держался. Скоро гражданин Израиля в гневе забыл свой аккуратный английский, засверкал черными глазами, вскочил, затрясся, запрыгал выше своего весьма скромного роста, и на жуткой смеси с ломаным русским заорал, плюясь горячими брызгами:

- Говоры! Все говоры! ***! Бандытов right now звонит хуя!

Угроза про бандитов была очень серьезной. Эти милые друзья всякого бизнеса частенько заходили в наш магазин, их яркие пиджаки, начищенные цепи и ботинки оживляли торговый интерьер. Представителей крыши мы знали в лицо. Смотреть на их так называемые лица не хотелось. Застывшее на них презрительное раздражение относилось ко всем окружающим и грозило неясными, но мрачными последствиями. Самый колоритный персонаж весил килограмм сто пятьдесят и с трудом проходил по узкому магазинному коридору. Он был так ужасен, что даже позволял себе иногда улыбаться. Его взаимные приветствия с нашим маленьким Шимоном казались немного театральными, но впечатление производили яркое. Было понятно, что в бандитском мире больше всего ценится не рост и не вес, не цвет пиджака, не толщина цепи, не хорошее произношение, но что-то другое, и это другое очень бы не понравилось мирным торгашам, случись им по несчастью столкнуться с этим чем-то на своем барыжьем пути. Шмонька, как ходили слухи, и сам был далеко не прост. Во всяком случае, нажравшись на одной из магазинных пьянок жуткой смесью из водки, шампанского и коньяку, сболтанной лихим водилой, наш коммерческий директор принялся вспоминать, как с ним обходились полицейские на допросе в израильском подвале.

- Сначал так softly трогат, touching, говорит, oh baby, touching balls, everything, and then, suddenly - BUM!!!

- What “bum”?

- Бит! Трогат, balls, everything - и сраз бит!

- Куда бить?

- Живот, сюда, ох-хо... And again, touching, saying baby, tenderly touching, and then again: BUM!!! Ох-хо...

Вероятно, было за что. С учетом того, что Шмонька потом еще признавался, что заработал немало денег, провозя в жопе алмазы из Таиланда в Голландию. Похоже, что и в нашей фирмочке этот маленький смуглый энергичный человечек крал все, что плохо лежало. Владелец фирмы, богатый еврей из советской торговорй номенклатуры, живущий в Прибалтике подальше от российского беспредела, не мог лично следить за всей деятельностью, а генеральный директор, толстый веселый бельгиец Йошка, интересовался не столько бизнесом, сколько девками. Проделки Шмоньки, в частности, загадочное исчезновение пары клиентов-оптовиков с неоплаченным товаром нашей фирмы, могли проходить лишь в условиях достаточной прибыли бизнеса. И, тем более, он не мог терпеть конкурента.

При упоминании о бандитах несчастный менеджер по оптовым продажам стиснул коленки, заплакал и рассказал Шмоньке все. Как оказалось, в преступной схеме участвовал не только он, но и менеджер по растаможке, который таможил левый товар, и директор магазина, кто разрешил спрятать упаковки на своем складе, и кассирша, что получала деньги, пробивала и выдавала покупателям чеки, а потом их то ли сторнировала, то ли химичила с кассовой лентой.

Уволены были все, кроме менеджера по растаможке. В ответ на угрозы он пожал плечами и напомнил дорогому руководству, что брать деньги таможенники предпочитают от людей проверенных, и без него и его наработанных контактов фирма сильно потеряет.

Шмонька безошибочно определил во мне натуру слабую и мятущуюся, к воровству мало способную, поинтересовался, хочу ли я стать sales manager, получил утвердительный ответ, и, согласовав с генеральным, объявил мне о моем назначении.

Впервые в жизни я сел на процент от продаж. Сперва мое положение казалось мне весьма неустойчивым. Кто может гарантировать, что я вообще хоть сколько-нибудь получу в следующем месяце? Я понимал, тем не менее, что отказываться от повышения никак нельзя. Или я соглашаюсь, или мне уже теперь нужно искать новую работу. В конце концов, терять мне нечего. Не сидеть же в продавцах всю свою жизнь.

И я был прав. Работа оказалась легкой - я уже занимался продажами в магазине, в принципе, оптом торговать даже проще. Крупные клиенты покупают не товар, а возможность извлечь из него прибыль, сами они не пользуются тем барахлом, что перепродают, так что их интересует лишь цена и более-менее приемлемое качество. И главное - никто не может заработать больше, чем мендежер по продажам. Разве что ворующий коммерческий директор. Несчастная бухгалтерша каждый месяц тяжело вздыхала, проверяя мои зарплатные расчеты и, не найдя в них ошибок и преувеличений, качала головой и жаловалась начальнице. Иногда это происходило при мне.

- Сколько-сколько? - возмущенно переспрашивала главная бухгалтерша.

В ответ я тепло улыбался, смотрел на часы и говорил, что меня ждут клиенты.

Теперь я боялся лишь за то, что мне урежут мой заветный процент от продаж. И думал про себя, что на три четверти от нынешнего процента я соглашусь сразу, а на половину от него сперва поломаюсь, но соглашусь тоже.

Материальный и карьерный успех не помог мне занять достойное место в коллективе. Может быть, потому, что я никак не мог привыкнуть жрать водку - самое популярное пойло в нашем торговом сообществе. И девки меня не очень привечали. Самым злостным ебырем в фирме был обычный продавец, парень лет двадцати пяти, невысокий, лысоватый, но очень уверенный в себе. Каждую пьянку он кого-то ****. Продавщиц, кассирш, приведенных ими подруг. Бывший слесарь, крутой мачо, сидевший как-то с ним рядом на одной пьянке, рассказывал, что слушать этого чмошника просто невозможно.

- Выбирает девку - и начинает ей жаловаться. На жизнь, на судьбу. И так весь вечер. Разве что не плачет у нее на груди. Тьфу. Слушать противно.

Вволю поплакавшись и убедившись, что девка хорошо приняла на грудь, бедняга уводил ее на склад либо отвозил ее к себе, либо ехал к ней, но в каждом случае ****.

Торговый люд торопился жить и чувствовать. Веселая белобрысая кассирша за недолгое время дала четверым коллегам. Другая кассирша с дочкой, похожей на ее младшую сестру, давала спивающемуся красавцу грузчику. Молодящаяся бухгалтерша давала всем желающим. Эх, все вертелось колесом! И группешники, по слухам, тоже были! Ух-х. Скромница с круглыми глазками, о которой мечтали все романтики в магазине, разок нажралась и не устояла перед настойчивым потоком жалоб несчастного ебыря, и уехала с ним. И наутро после пьянки, когда все усмотрели под виноватыми глазками скромницы черные круги, взволнованные романтики пошли к нему для проверки своих худших подозрений. В рабочее время никакого уныния ебырь не проявлял. Он стоял за прилавком, улыбаясь, как сытый кот, и на все вопросы лишь приговаривал:

- Оленька? Что у нас было? Неважно. Нет-нет, это неважно.

Романтики едва не устроили групповое самоубийство. Реноме скромницы пошатнулось, хотя, по-моему, слабость сделала ее лишь привлекательней, запах крови волнует хищника. Надо было и мне поучаствовать в охоте, но в коллективе я как-то тормозил. Зачем? Девок и вокруг полно.

Моя кажущаяся индифферентность, а также активные действия по трудоустройству своих друзей и знакомых, всех как один - мужского пола, вызвали странные толки. О чем я узнал лишь постфактум.

Торговля пошла так хорошо, что фирма начала испытывать дефицит товара. К тому времени труженика советской торговли Миха Моисеича на должности директора магазина сменила новая поросль - бегло говорящая по-английски сучка лет двадцати пяти с холодной змеиной улыбочкой на плоской азиатской роже и странным именем Татьяна. Внешность она унаследовала от матери, настоящей китаянки, а дурной характер, вероятно, обрела под влиянием отца, профессионального военного. В отличие от ненавязчивого предшественника Татьяна лезла во все углы, старалась держать все под контролем, всех напрягала и строила. Ее дружно ненавидели даже те, кто знал ее лично и был приведен ею в нашу фирму. Карьера обходилась ей недешево. Одна девка, которую она еще могла считать своей подругой, разумеется, под страшным секретом, рассказывала, что иногда Татьяна запирается в своем директорском кабинете и плачет навзрыд. Потом курит, приводит себя в порядок и выползает наружу с очередным обходом. Нужно отдать ей должное, соображала Татьяна хорошо.

Доброжелатели рассказывали, что раньше она работала в западной фирме в должности начальника отдела секции одежды, попросту говоря, рулила группой продавцов. Как-то раз их руководство объявило, что лучший из четырех начальников секций поедет в Лондон на обучение с возможностями дальнейшего карьерного роста. Как вдруг у двух конкурентов, кто мог соревноваться с Татьяной по объемам продаж, внезапно обнаружились недостачи. Она победила и поехала в Лондон. Поговаривают, что таинственные недостачи оказались результатом ее тайных встреч с продавцами конкурирующих отделов.

Генеральный Йошка был Татьяной доволен. И, когда меня вызвали к нему на беседу, я не ждал ничего хорошего. К тому же, увы, мой английский оставлял желать лучшего. И на вопрос, который, как я понял, был предназначен для выяснения причин моих трений с Татьяной, я выразился примерно в том духе, что для трений у нас есть и объективные, и субъективные причины. Объективные состоят в том, что нам не хватает товара. Она хочет продавать его в розницу, я - оптом. А субъективные - ну, мы же мужчины и понимаем проблемы некрасивых женщин. Йошка не понял и переспросил, что я имею в виду. Я пояснил, как мог, по-английски, что Татьяна not beautiful, not attractive, поэтому nervious, problems with personal life, and with colleagues, of course. Йошка попялился на меня своими рачьими глазами и молча отпустил.

Черт, подумал я, наверное, я ляпнул что-то не вполне политкорректное. Ладно, этот жирный бельгиец уже пять лет в России. Он-то знает, сколько эта политкорректность здесь стоит. Секретуток только так пялил. Хорошие лярвы, все манерные, холеные, с хорошим английским, с зарплатами побольше моей продавцовской.

Через пару дней меня уволили. Без лишних объяснений. Увы. О действительной причине я узнал лишь через пару лет.

Оказывается, среди бухгалтерии и высокого начальства меня давно подозревали в нетрадиционной сексуальной ориентации! Чудовищно, но это так! Да, конечно, у меня был клиент с грузинской фамилией, но, черт возьми, я бы и черту лысому продал бы наше барахло, за свой-то законный процент! Но был и еще один деликатный момент. Татьяна, которая казалась мне не более привлекательной, чем офицер китайской народной армии, как оказалось, ездила с Йошкой на две недели во Францию! на Лазурное побережье! ****ы в рот! И я ляпнул ему, что она имеет проблемы в силу своей непривлекательности! Идиот!

Моей карьере, впрочем, все это пошло лишь на пользу. Наворовавший денег и уволившийся раньше меня Шмонька открыл свой бизнес и пригласил меня работать. Директором. Круто. За процент от оборота. Нет возражений!

Йошка драл девок в хвост и в гриву, пока не напоролся ***м на твердый орешек - секретарша-новичок, юная хорошенькая Наташенька повела такую мудрую политику, что сумела его женить, чего мы от этой легкой птички и не ожидали. Помню мягкость и влагу ее губ, когда прихватил ее в коридоре слегка пьяненькую по случаю ее восемнадцатилетия. М-да... Девчонка знала, чего хочет. Йошка стал не только мужем, но и отцом. Наташенька родила ему сыночка с универсальным именем - Павел, Paul и жутковатым для нашей страны отчеством. После чего потребовала развод, квартиру и часть от собственности рекламного агенства. Для стимулирования мозговой деятельности бельгийцу в один хмурый питерский вечер даже стукнули по башке, не сильно, впрочем. Развод прошел как по маслу. Ценой материальных потерь Йошка не только вернул себе свободу, но и приобрел ценный в России опыт.

Офицер китайской народной армии Татьяна сперва продолжила карьеру в другой конторе, получая нехреновые деньжищи, но затем, ближе к тридцати, совершила роковую ошибку. Решила выйти замуж за богатого.

Этот парень, мой одногодок и тоже военмеховец, возил барахло из Польши и Болгарии, никель из Казахстана, пуховики из Китая, строил дома из гнилых бревен, затем, собрав вместе со своим другом все накопленные деньги и все таможенные связи, привез из-за бугра первый грузовик унитазов. Когда грузовик пришел, у ребят не было денег даже на грузчиков. Будущие миллионеры сами, вдвоем, разгружали свои унитазы.

Личная жизнь у него тоже была налажена. Приведя домой бабу, он заводил ее в ванную и там ****, после чего выгонял на улицу.

И за этого терминатора не знавшая неудач Татьяна решила выйти замуж.

Ее большим достижением следует считать хотя бы то, что из ванной он ее не выгнал. Других существенных успехов она не добилась. Прошло десять лет. Она успела поработать в его фирме, стать его подругой, стать его постоянной сожительницей в приобретенной на его деньги элитной квартире, но к роковой черте в сорок лет она так и не вышла замуж, так и не стала матерью. Терминатор продолжает радоваться жизни - рубит бабло, поддерживает отличную физическую форму, ездит по курортам ловить ветер для своей парусной доски, играет в сквош, иногда выезжает на пляж в большом черном джипе с тонированными стеклами - трахнуть прирученную студентку, почему-то, уже несколько лет одну и ту же. Увы, Татьяна заслуживала большего, с ее-то характером и решительностью. Лазурный берег, ****ы в рот! Может, она и не такая страшная, на самом деле?

1995, 1996... Я тружусь у Шмоньки. После пары месяцев близкого с ним общения я стал твердым антисемитом. И это чувство не имеет ничего общего с тем маленьким, слабым и отчасти справедливым, что появляется у любого арийца, WASP и славянина за долгие годы занятий шахматами, когда во время партии отпрыск высшей расы в очередной раз убеждается, что еврейчик по ту сторону доски считает варианты как минимум на пару ходов дальше его, обида на судьбу чувствуется не меньше, чем после заглядывания к негру в писсуар. И пусть я отказываю в праве на человеческие недостатки лишь данному конкретному семиту, но мне все больше и больше кажется, что Менделеев, Бродский, Гарри Каспаров как Вайнштейн и некоторые прочие оказались всего лишь белыми воронами в этом говнистом, вороватом, патологически жадном племени. ****ые семиты, бля. Мне уже хотелось читать «Протоколы мудрецов» и «Mein Kampf», не вполне далекой была и мысль о личном участии в каком-нибудь небольшом еврейском погроме, например, в рамках нашей конторы. Теперь, когда Шмонька не мельтешит по конторе своего работодателя в поисках плохо лежащей партии товара, а восседает на лучшем кресле в собственном офисе, я могу лучше его рассмотреть. Особенно когда он вызывает меня к себе на очередную головомойку.

У него курчавые волосы, большие уши, смуглая кожа южанина. Толкиен прав насчет недоверия южанам, этому южанину никогда нельзя доверять, на днях он убедил поставщика отгрузить нам оконную фурнитуру без предоплаты, и теперь сидит довольный собой. Морда не толстая, но лоснящаяся. Гусиные лапки в углах черных маслянистых глаз. Сколько лет этой скотине? Лет сорок - сорок пять? Каждый день я передаю ему заработанный мною черный нал. Шмонька с удовольствием берет деньги волосатыми пальцами - баксы, рубли, иногда - немецкие марки, пересчитывает. Иногда просто спрашивает, сколько в пачке. Наверняка, это проверочка - деньги будут пересчитаны, когда я выйду. Если Шмоньке хочется больше денег, чем мне удалось заработать, он злится, подскакивает, машет руками.

- Алекс, listen! Listen to me, and listen to me good! I can kick you out from the job! Immediately! И все!

Замолкает, трясется от злости, жжет меня углями глаз. А я сижу с грустным видом, в душе кипит ненависть. Ворюга ****ый, жидовская морда! Он меня выкинет с работы! Я бы и сам ушел прямо сейчас, вот сейчас встану и прыгну на Шмоньку через полированный немецкий стол, он, сука, быстро соображает, рванет убегать, но я схвачу его за дорогой свитер так, чтобы он затрещал, ебну по голени носком ботинка, еще ебну, он заверещит по-жидовски, начнет брыкаться, ебну в челюсть, еще, в морду, в морду бля, ногой по яйцам, скрюченного гада столкну на пол и буду ****ить стоптанными каблуками, но здесь у меня процент с продаж, я хочу заработать на отдельную квартиру и спокойно водить туда девок, еще немного, немного потерпеть! Дослушиваю до конца с виноватым видом и ухожу, ссутулившись и заверяя в готовности в ближайшее время заработать для дорогого хозяина lots of money. Радуюсь, что сумел выбить из него немного деньжат на рекламу. Жадность иногда мешает ему принимать оптимальные решения, что тоже меня злит - мне нужен мой процент.

Если Шмонька доволен, он меня хвалит:

- You are excellent salesman! You can sell, and you can sell good! Come on, go and make for me money!

Вежливо хихикая, я ухожу на свое место - к телефону и компьютеру. Вонючий ****ский жидяра! Если бы я не был честным человеком, я бы с****ил все твои бабки!

Но моя честность хорошо простимулирована. Шмонька при мне не раз приходил в бешенство по поводу очередных недоразумений при установке наших окон и, подпрыгивая вверх, чернявый и злой, как чертик из табакерки, шипел провинившимся монтажникам, грязным промозоленным работягам:

- Руку тебе ломат, ***!

Гадский жид целил в самое дорогое. Несчастные работяги, при их великорусской лени, совковой вороватости и похуизме, этими корявыми руками зарабатывали не только Шмоньке на его мягкие свитера и разноцветные костюмы, золотые часы с неудобно маленькими дополнительными циферками и стрелочками по краям основного циферблата, ****ей по субботам и под настроение, квартиру в центре, новый подержанный джип из Германии, не только на мою квартирную кубышку, но и на пропитание своих полуголодных семей. Что он тогда уготовит мне, случись нам серьезно поссориться? Не руку, нет... По голове, что ли?

Шмонька говорил, что лучшая крыша - это ОМОН. Может быть. Но из крыши я видел только одного - человека с погоняловом Женя нормальной человеческой внешности, лет тридцати, ростом с меня, стройного, подтянутого, неплохо, но как-то неопределенно одетого. Так мог выглядеть и бандит, и просто обеспеченный человек без криминальных обязанностей, например, ловко хапнувший менеджер по продажам. Видимо, Женя не был склонен четко соблюдать ритуалы суровых девяностых. Не знаю, было ли это по понятиям, но однажды он даже принес Шмоньке в подарок мороженое - вафельный стаканчик. И проследил, чтобы тот его съел. Шмонька улыбался, шутил, видимо, опасался, но отказаться не смог - и ничего с ним не произошло, нормальное мороженое. Странная крыша.

Однажды Шмонька вернулся в офис заметно огорченный.

- What’s happened, Simon?

- Охь, плёхо, плёхо. Жениа was shot!

- What Жениа?

- What Жения - what Жения - криша!

- А, крыша... Shot? By gun?

- Of course by gun, you are stupid, how can you shoot without gun! Тако молодой, красивы, охь, so young and, suddenly - bang! Bang! И всё.

Не могу сказать, что его гибель меня расстроила. Тем любопытнее было увидеть по местному телевидению краткое сообщение об убийстве криминального авторитета тамбовской группировки по кличке Бегемот, широко известного даже в кровавом Питере беспредельщика. На фотографии ужасного Бегемота я безошибочно опознал нашего Женю. Вопросы, тем не менее, остались. При чем здесь рассказы Шмоньки об ОМОНе, если Бегемот - тамбовец? Врал, наверное, а, может, тамбовцы с ОМОНом хорошо дружат, почему бы и нет, смогли же КГБшники с воркутинскими договориться. Почему Шмонька называл его, как выяснилось, по имени - барыгам не полагалось знать бандитские погоняла? И почему Женю называли Бегемотом при полном отсутствии внешнего сходства? Может, в бассейне со шлюхами по пьяни любил говна навалить, беспредельщик?

Шмонькина крыша была не самым страшным предостережением. Как выяснилось чуть позднее, чем я стал получать свой законный процент с продаж, мой еврей, гражданин цивилизованной страны Израиль, не был единственным хозяином этой оконной фирмы. Половина ее принадлежала неким загадочным людям, первого из которых звали вполне леденящим кровь наемного менеджера именем Рустам. Чеченец? Бросить все и съябывать? Но второго Шмонька успокоительно называл Илья. Это лучше. В качестве партнера русского бизнесмена Рустам мог оказаться и не злым чеченцем, а вполне себе мирным татарином, потомком древнего рода питерских дворников. Я совсем успокоился, когда Рустам с Ильей прислали к нам свою бухгалтершу - вполне обычную славянку, нестарую мать-разведенку сразу после декретного отпуска. В те годы декрет никто из работодателей не оплачивал, ищи дураков, а название это использовалось по старинке как символ вынужденной обстоятельствами нищеты. Бухгалтерша сказала, что знает только Рустама, и он вполне нормальный парень, хорошо соображающий в финансах. У меня отлегло от сердца. Рустам-финансист, Илья-славянин - нормальные такие ребята, ну, немножко бандиты, но вполне мирные.

Как-то раз Шмонька завез меня к ним познакомиться. Их офис тоже находился в центре города, но активность там была немного странная. Чересчур смазливая девка на телефоне. Много средств связи, но никаких удобств для посетителей. И вот они, Шмонькины партнеры. Обоим лет тридцать, не больше. Один небольшой, плотный, лысоватый, в очках, злобненький - точно, это финансист Рустам. Голос тоненький, но громкий, слова выговаривает без акцента, крепко жмет мою руку и недоверчиво щурится. Противный, что сказать - финансист. Другой выглядит гораздо лучше и приветливей. Высокий красавец, брюнет... Но почему такой жгучий? Национальность Рустама внешне никак не выражена, он может быть кем угодно, например, тем же татарином, но почему же Илья - и вдруг такой яркий брюнет? Он делает ко мне шаг, протягивает руку, улыбается и говорит с легким акцентом:

- Ильяс, очень приятно.

Я чуть не обосрался прямо на месте. Только что совсем расслабился и уже строил планы, как бы половчее охмурить и трахнуть их секретаршу, а тут такое! Ильяс! Рустам! Чечены! Или еще кто-то? Но какая для меня разница - ясное дело, это какие-то звери дикие, вон, занимаются скупкой ценных бумаг и недвижимости, вот, и заводик подмяли, где наше производство расположено, откуда деньги-то? Ясен перец, да они просто отмывают средства чеченской группировки, мне ****ец, или даже не чеченской, все равно ****ец, эти мусульмане поджарят мне пятки на празднике Курбан Байрам, или что там у них. Боже мой, ну я попал. Ладно, что делать, пока у меня есть мой процент, я буду работать. А воровать - ну уж нет, увольте. И с бухгалтершей дружить буду. Дурочка ничего плохого про них не знает.

- Рустам? Откуда он приехал? Не знаю. Он вполне нормальный парень, мы с ним в институте финансовом учились.

Как будто финансовое образование помешает настоящему абреку перерезать глотку или, что гораздо хуже, отхватить яйца обнаглевшему русскому барану. Если даже и так, мною займутся его жилистые семнадцатилетние племянники с гор, а финансисту останется только нахваливать их гортанными отрывистыми репликами и тереть потеющие от удовольствия очки.

В обед Шмонька иногда угощал меня в фастфуде. За возможность пожрать на халяву мне приходилось его слушать. Часть его речей напрямую касалась меня самого:

- Alex, sell! Just sell! Дэньги будеш зара... Good money! You will buy a flat, not a big one, but your own, you will buy a car, everything’s gonna be OK, I tell you.

Эти слова звучали прекрасней Соломоновых песен. Разумеется, я хорошо понимал, что Шмонька платит мне процент лишь до тех пор, пока его величина остается, по его мнению, не слишком для меня жирной. И стоит обороту существенно возрасти, условия будут немедленно пересмотрены. Но слова мне нравились. И пересоленная, жаренная на масле десятой очереди картошка, представлялась мне лакомством победителей.

Но основное время Шмонька твердил мне что-то о перспективах своего бизнеса:

- Listen! Я буду получать там, там, и там, есче, a little from here, a little from there… I’m gonna make money! Lots of money!

И махал толстенькими волосатыми пальцами, слегка жирными от ломтиков картошки, показывая мне, как он будет хватать деньги со всех сторон окружающего его мира.

Когда у Шмоньки хорошее настроение, я пробую расширить свои лингвистические познания.

- Simon, what is “semmak”?

- Don’t say this word… - отвечает Шмонька, немного сконфуженный.

Но в день моей зарплаты настроение у него всегда отвратительное. Похоже, он был бы рад уволить меня прямо сейчас, лишь бы не расставаться с деньгами. Над каждой сотенной бумажкой тяжело вздыхает, медленно отдает мне по одной. Я чувствую его ненависть, проверенную тысячелетиями. Сегодня для него я хуже Навуходоносора и Адольфа Гитлера. А я думаю, что с удовольствием стал бы Гитлером лично ради его одного, а еще лучше - самим доктором Йозефом Менгеле в очках с тонкой металлической оправой, с резиновыми перчатками в кармане белоснежного халата. Я мог бы напомнить ему, что все эти баксы я сам недавно держал в руках, и на сумму ровно в сто раз больше, чем та, над которой он теперь мучается. Хотя для Шмоньки это не аргумент. Зато, что весьма вероятно, прямо сегодня ко мне придут новые клиенты с новыми пачками баксов. А вот об этом, похоже, Шмонька и сам думает. Бросает над столом последнюю бумажку, словно пробуя самого себя убедить, что это для него ерунда, и устало откидывается на спинку кресла.

- Всё. Get out from here.

Схватив в охапку свои кровные бабки, улыбаясь и думая про себя, что я ненавижу его каждый день никак не слабее, чем он меня в день зарплаты, с облегчением выхожу из его кабинета.

Шмонька учит меня жизни:

- Алекс! Одеваться нужьно хорошо! The way you dress is the way you feel!

Я киваю головой, но продолжаю ходить в отцовском костюме. Хороший когда-то был костюм, да и сейчас вполне еще ничего. Работать я хожу в Шмонькин офис, а тратить деньги на одежду придется свои.

Изредка он открывает мне душу, свою маленькую жидовскую душонку.

- Listen to me, Alex, and listen good. Мала дениг - плохо! Луче пуст говорят «о, этот Шимон, he is such a thief, he stole a lot of money, he is bad, he is so fucking rich», а не по-другой «о, этот Шимон, he is such a good guy, but he is so poor, мала дениг!

При моем нынешнем антисемитизме я готов считать это не его личной максимой, а еврейской народной мудростью.

Шмонькин приятель из Германии, некто Райнер, торгует в России дорогущей немецкой мебелью. В этом бизнесе главное - знакомства. И тайная еврейская сеть Шмоньки очень Райнеру нужна. Кто обладает лучшей информацией о лицах, принимающих решения?

Некто Воробьев, бывший советский чинуша из Инкомбанка, брал от Райнера по пятьдесят процентов отката с каждой немецкой тумбочки. Секретарша немца охала и говорила, что этот Воробьев - просто охреневший до денег, другие берут по тридцать, ну от силы по сорок, а он - по пятьдесят. И наплевать ему, какие цены в итоге получаются.

Говно не тонет, одно слово. Говорили, что это был тот самый Воробьев, который в славное застойное время руководил строительством северной ветки питерского метро. Застой был в головах, но не в грунтах. Тоннель напоролся на плывун - подземную речку. Нужно было бы искать обход, но близилась очередная годовщина, и Воробьев хотел завершить объект именно к ней. Плывун заморозили, тоннель провели, всех наградили, даже, помню, в газетах писали о великолепной победе над стихией. Воробьева, кажется, повысили. Тоннель кое-как держался при постоянной работе мощных холодильников, держащих подземную речку замороженной. Хрен знает, сколько электроэнергии извели, прежде чем все это хлипкое сооружение стало проседать. Хорошо еще, что люди не погибли, но движение в метро пришлось закрыть. Сколько денег украли при строительстве обходного пути - можно догадываться, дело происходило уже при губернаторе Яковлеве.

Стоит ли удивляться, что при такой кадровой политике Инкомбанк рухнул. Но перед тем неплохо дал нажиться разным шмонькам и райнерам.

В отличие от не склонного к учению Шмоньки удачливый немец Райнер отлично говорит по-русски. Ему уже под пятьдесят - он лысенький, очкастый, но энергичный, громогласный, зубасто-улыбчивый.

- Знаешь, Алекс, что в России самое лучшее?

- Что, Райнер?

- Женщины! Oh, mein Gott! Везде! Посмотришь - кругом такая красота!

Оккупант явно попяливает своих секретарш и менеджерисс, разве что самых страшных не трогает, они у него для бизнеса.

Однажды Райнер подвозил нас со Шмонькой на своем мерседесе. Шикарная машина. И настроение у него было отличное - кажется, он помог Шмоньке договориться с немецкими поставщиками о новых скидках на оконный профиль. Райнер врубил Guns’n’Roses! Увеличил скорость! Еще добавил громкости! Замахал рукой, словно диржируя! Еще ускорился! У меня аж мурашки по коже пробежали. Вот это драйв! Эх, вот это жизнь! Бабки, удача, мерседес, русские женщины, скорость, Guns’n’Roses! Но Райнер притормозил и сказал, опасливо покосившись к обочине:

- Здесь эти ****ые ГАИ стоят часто.

Немец берег свои пфенниги.

Их дружба со Шмонькой однажды все-таки дала трещину. По-моему, Райнер по немецкой привычке доверять партнерам чересчур расслабился. И теперь заходил в наш офис в поисках Шмоньки уже сердитым.

- Где этот Саймон? Опять его нет? Шайсе!

Шмонька встречал Райнера особенно радушно. Так наперсточник радуется гримасам хорошо пощипанного лоха. Разве что не обниматься лезет.

И Райнер, наконец, не выдержал. Побагровел, заорал на весь наш офис, никого уже не стесняясь:

- Listen, Simon! Я тебе обещаю, если завтра денег не будет - все! Для тебя бизнеса в Deutschland не будет! С тобой никто говорить не будет! Все! Не будет Deutschland!

Ссориться с Deutschland было никак нельзя. Там сидели почти все наши поставщики. И радушие на лице Шмоньки сменилось огорчением:

- Райнер, да щто ты! Не надо кричат. Я сказать - будут дэньги... Завтра нэ будут - потом будут!

- Завтра!!! - едва не лопнув от натуги, отрубил его последние надежды кумачовый Райнер.

- Ну, хорощо-хорощо, завтра... - совсем заскучал Шмонька.

Не каждый иностранец, приехавший в Россию, сможет остаться холостяком. Как Шмонька сумел познакомиться со своей женой - для меня загадка. Скорее всего, опять поработала еврейская тайная сеть, в эффективности которой мне не было дано повода усомниться. Его супруга выглядела роскошно. Немного моложе тридцати, абсолютная славянка, четыре пуда нежного бекона, круглые, большие, невероятной глупизны васильковые глаза, длинные светлые волосы и сочный рот. Настоящая Аленушка. И с ней этот прокопченный солнцем библейских пустынь отпрыск бывших представителей еврейской общины Ирака. Очень странная пара. Мезальянс. Она выше на полголовы своего горячего избранника, и, к тому же - профессорская дочка. Какие такие у них общие интересы? Ебля? Может быть. Но, скорее всего, дочка просто доверилась мнению родителей и вышла замуж за бабки.

Выйдя замуж за Шмоньку, Аленушка не стала и пробовать бороться с лишним весом, родила ему чернявую, очень умненькую дочку. После чего их отношения испортились, Шмонька часто сетовал, что жена с ним не разговаривает. Мне было гораздо интереснее, о чем она могла с ним вообще разговаривать. Мирясь и ссорясь с женой, Шмонька в браке стал пользоваться шлюхами менее регулярно.

Ко мне приходят клиенты. Да, это настоящие отбросы общества. У кого же еще могут быть деньги на такую роскошь, как пластиковые окна? Со стеклопакетами в два, а то и в три стекла!

Чиновники, бандиты, кгбэшники, менты, первые залетные иностранные бизнесмены, всякое прочее жулье, их жены и шлюхи - добро пожаловать. Я беру их не имеющий запаха черный нал и обещаю поставить окна, привычно трясясь, что принятый Шмонькой на работу директором производства дядя его жены опять что-нибудь сорвет или не доглядит, а ко мне будут выдвигать обоснованные претензии взбешенные криминальные негодяи.

Кильватерным строем поперли не то деляги, не то бандиты с Балтийского морского пароходства. Несчастный осколок социализма переживал частые смены руководства, и денег у них было хоть отбавляй.

Явился один пожилой барин. Высокий, худой и строгий - не хуже Бунина. Платил не слабые деньги. Столкнувшись с реалиями нашего сервиса, взял на себя неприятный труд прийти к нам снова. Рассевшись на гостевом стуле, выражал презрительное отвращение от работы нашей конторы, морщился, капризно поругивался свысока, качал ногой в дорогом начищенном ботинке. Барин не был нобелевским лауреатом по литературе или владельцем имения в полторы тысячи душ в Тверской губернии, зато успел недолгое, но вполне достаточное время постоять на капитанском мостике несчастного пароходства. Успокоить господина удалось, и вскоре к нам зашел с деньгами на окна для собственной трехкомнатной квартиры его жирный беззаботный сынок.

Очередной деятель из пароходства, судя по возрасту и манерам, не мог занимать никакой морской должности, кроме бандитской. У этого развязного парня было столько денег, что он врубил в каждое из пяти своих окон по две пластиковые рамы вместо одной и, тем самым, отгородился от Московского проспекта шестью стеклами.

Чуткий Шмонька уловил тендецию, и мы с ним, как чайки на тушу выброшенного на берег кита, ринулись на пароходство. Некое знакомство шефа по еврейской линии вывело нас к очередному пароходному завхозу, приветливому и весьма суетливому человеку. Сделали предложение застеклить все здание его замечательного пароходства или хотя бы его кабинет, надо сказать, по-советски убогий, вероятно, каждый из череды сменявших в нем друг друга сухопутных капитанов понимал, что сидеть им в этом кабинете недолго. Завхоз развел руками и стал жаловаться, что денег нет, счета под арестом. И уголовное дело по его предшественнику еще непонятно, закроют или нет. Но если деньги придут, он даст нам знать.

Увы, торопливый завхоз нам так ничего и не дал. Или сел, не сумев договориться со следствием. Или решил деньги с****ить целиком, а не делиться с оконной фирмой. Время было лихое, тридцать процентов отката не считалось достойной прибылью. Астробанк в лучшие свои дни, непосредственно перед крахом, давал кредиты под восемьдесят процентов отката. Вот это да.

Один заказчик куда-то пропал. Он был как-то близко дружен со Шмонькиной крышей и я за него не очень беспокоился, но все равно звонил ему домой. На третий раз он ответил слабым, но все равно сохранившим нотки неприязненного раздражения бандитским голосом:

- Кто это?

- Это вам звонят из фирмы по производству пластиковых окон, мы вам окна недавно сделали...

- Потом... Я сейчас болен... Я болен...

Через пару недель он заявился в контору с повязкой на башке. В него стреляли. Но неудачно. И теперь ему снова нужны стеклопакеты.

Среди заказчиков было много недовольных. И по делу. Принять заказ - это одно. Но выполнить - совсем другое. Срывались многие планы и обещания. А Шмоньке не фиг было ставить во главе производства своего родственника, дядю своей жены, лысого балбеса из околонаучной среды. Поделать с ним я ничего не мог. Приходилось иметь дело с

Больше всего меня напугали два одинаковых двухметровых охранника в хороших костюмах. Вежливые, принесли копию моего договора с какой-то старой шлюхой. Прощаясь, я выпрямился, чтобы проверить этот факт. Действительно, они были выше меня на голову. Два метра с копейками. Носит ли один из них каблуки, чтобы их рост казался абсолютно одинаковым, проверить мне не удалось.

Было ясно, что долго мы не сработаемся. Однако я продержался года два, и не слабо заработал. До покупки отдельной квартиры оставалось совсем немного. Но с некоторого времени на регулярных и внеочередных головомойках Шмонька начал выдавать совершенно новую фразу:

- Алекс! I know, you don’t tell me everything!

- Simon, of course not everything. Otherwise for what you need me? Ask me what you want and I’ll tell you.

Но Шмонька лишь качал головой.

- No, Alex. You don’t tell me everything, I know.

Хм. Сам я ничего не крал. Но поселить сомнение в подозрительном Шмоньке было проще простого. Это мог сделать хотя бы тот же дядя его жены, однажды пойманный мною со всей бригадой с поличным на левом монтаже. Я был возмущен и Шмоньке немедленно об этом доложил. Но дядя остался работать, вероятно, Шмоньку уговорила жена. Отношения с этим лысым дурнем, кандидатом советских наук, остались хуже некуда. Тем более, что внешне он этого никак не показывал, сказывался опыт научной деятельности где-нибудь в закрытом ящике, среди прочих балбесов, воришек, интриганов и подлецов. Улыбаясь в раскидистую бороду, да, его молодость прошла в грязном свитере с песнями у костра и неосторожной еблей у незамеченного в темноте муравейника, хитрый шестидесятник готовил мне увольнение. Фактов против меня у него не было, инчаче, боюсь, об этом тут же узнал бы не только Шмонька, но и Рустам с Ильясом, и я бы уже жарился с вертелем в жопе. Но моя подчиненная Катька вела себя крайне неосторожно.

Эту высокую фигуристую чернявую кошечку принял на работу Шмонька. Откуда она взялась - не очень понятно. Кажется, из какого-то дальневосточного городка. Там она была замужем за местным бандитом, пока его не грохнули. Оставив ребеночка с бабушкой, Катька рванула завоевывать Питер.

Самое смешное, что Шмонька ее даже не трахал.

- Каккой крассывый эта Катя! What a beautiful body! - приговаривал мой горячий шеф, обладатель роскошной блондинки-жены и полумиллиона долларов, пожирая гамбургер.

- Так что, Simon? What’s the problem? Tell her! I think she will agree.

- Alex! You are stupid or what? It’s not possible to fuck in the office!

- Why?

- It’s not possible!

Я бы ее поимел, но ее слащавая мордочка мне не очень нравилась, к тому же, что-то говорило мне о том, что эту бабешку нужно опасаться, уж очень ласково она ко мне терлась. К тому же, Катька и в соблазнительно обтягивающих брючках продолжала оставаться рожавшей мамкой, а я всегда предпочитал коровкам свежих упругих телочек.

Вместо начальников Катьку трахали ее клиенты. Приходил очередной мент или бандит, заказывал окна, передавал ей черный нал, получал ее телефон и, на время изготовление заказа, ее, подозреваю, опытное и искушенное тело. Знакомиться на работе было очень мудро с ее стороны. Люди приходили с деньгами, успешные, можно было пообщаться на отвлеченную от секса тему, сразу многое о них узнать. В частности, в каком районе они живут, сколько комнат в их квартире - это же просто число заказываемых окон минус один.

Все были довольны. И клиенты, и мы со Шмонькой - секс с нашей ловкой менеджериссой только способствовал заключению новых заказов и удержанию старых клиентов. И Катька, про*****, была довольна. Но ей было мало.

Ввиду многочисленных проблем с нашими штатными работягами Шмонькой по моему наущению было решено полностью отдать монтажные работы на сторону - вольным шабашникам, платить им по факту произведенных работ. Советская привычка мешала людям хорошо трудится за оклад, качество и пунктуальность свободного труда действительно оказалось гораздо выше. Мы не знали больше горя с монтажом, клиенты платили нам за все, а мы выделяли процент шабашникам. Вольных бригад постепенно сформировалось несколько, они конкурировали за объекты, повышали скорость и качество, да неплохо зарабатывали попутным ремонтом откосов и подоконников. Все шло, как казалось мне, неплохо. Но как-то раз из бригадиров открыл мне глаза. По его словам, наша лихая Катька подружилась с его конкурентами и переправляет им самые вкусные объекты. Например, на Большом проспекте. Поблагодарив бригадира за доверие и заверив, что все будет улажено, я полез в список и с изумлением обнаружил, что на Большом проспекте Катькин заказчик от монтажа отказался! Да, бывают такие заказчики, у которых есть возможность установить окна самостоятельно, у них работают высококвалифицированные работяги... Хотя... Не слишком ли часто стали в последнее время заказчики от монтажа отказываться? Ворует, сучка!

На допросе Катька выглядела особенно нежной.

- Катя, у нас неприятности.

- Да? Что случилось?

- Дело в тебе. Я тебе доверял, а ты мое доверие не оправдала.

- А что, что случилось?

- Воровство.

- Да? Ой. А кто?

- Ты.

- Ой. Это кто-то про меня наговорил... А что именно?

- Я доверяю своим источникам. И будет лучше, если ты сама обо всем расскажешь.

Я замолчал. Не люблю, когда воруют. Тем более, у меня из-под носа. Тем более, когда я сам могу пострадать от этого. Без яиц я ее даже и выебать не смогу, тварь ****скую. Катька поежилась и вдруг ляпнула:

- Ну, разве что иногда на курсе...

****ы в рот! Я едва удержался от того, чтобы не вылупить глаза и не возопить «так еще и на курсе! » ****ина крала везде, где только могла. И на курсе, обсчитывая клиентов, и на скидках, обсчитывая нашу фирму, и на монтаже, лишая нас доли прибыли в пользу своей бригады. Еблась, наверное, со всеми своими работягами, ****а ненасытная.

Катька пустила слезу.

- Леша, пожалуйста, я тебя очень прошу, не нужно Симону рассказывать, я больше не буду...

Жалость была неуместной. Это была именно та информация, за скрытие которой я получил бы по полной программе. Да и что ей, ****ине, грозит? Ну уволят ее, ну выебут ее бандиты впятером, ну отдаст она немножко денег - вот и все проблемы. А у меня яйца.

К моему удивлению, Шмонька отпустил Катьку безо всяких жестокостей. Даже не выебал, идиот.

Через какое-то время мне позвонили из конкурирующей оконной фирмы и спросили, какого я мнения о Екатерине. Я похмыкал и сказал, что не стал бы ее рекомендовать. По причинам, о которых хотел бы умолчать. И снова похмыкал, да еще покрякал.

К моему крайнему удивлению, она туда устроилась. И все обрывки слухов, что доходили о Катьке впоследствии, сводились к тому, что дела у нее идут прекрасно. Не пропадет.

История с Катькой не прошла для меня бесследно. Да, я сообщил Шмоньке о ее проступках, да, не возражал против ее увольнения, но могло ли это гарантировать, что она со мною не делилась?

Шмонька был готов принять любую теорию заговора. И в один прекрасный день Шмонька сперва от чего-то разъярился, затем как-то очень странно успокоился и объявил мне:

- Все! Get out from here! You are fired!

Я вопросительно посмотрел на него.

- Are you sure?

- Yes, I’m sure! I’m not joking! Don’t come to my office any more.

- I’ll come for my salary.

- What? Your salary? What kind of salary do you want? Nothing! Get out!

Вот так Шмонька зажал мои двести баксов. Сумма оказалось небольшой лишь потому, что я предвидел возможность увольнения и последнюю зарплату выдал себе сам.

По рассказам своих друзей, кого я удачно пристроил к Шмоньке на работу, он пережил ужасные девяностые невредимым и теперь заслуженно процветает. Давно уже крепкий миллионер, владелец нескольких бизнесов средней руки. Берет дэньги from here and from here and from there. Умеет хорошо инвестировать, жидовская морда.

1997... Я не долго оставался без работы. Прямой конкурент Шмоньки, директор такой же оконной фирмочки, Александр Юрьевич Иванюк пригласил меня к себе. Жаль, процента не предложил. Но твердый оклад меня вполне устраивает. Будет меньше денег, зато спокойнее.

Новый шеф - человек мягкий. Настолько, что многим в конторе заправляет главная бухгалтерша - лютой злобы татарка лет пятидесяти. Набирает персонал - своих татар и идейно близких. Старается все контролировать. Ужас какой-то.

В этой битве всех против всех мне нужна помощница. Буду заниматься отбором персонала. Говорят, трахать коллег по работе крайне опасно. Весь процесс может пойти наперекосяк. Ну и *** с ним. Я тружусь на полубандитскую контору, мне похуй, заработают они чуть больше или меньше, пусть только платят мне моих пятьсот с небольшим баксов в месяц, я все равно здесь надолго не задержусь. Вот, кстати, Вичка предлагает устроить свою подружку.

Вичка - симпатичная, но вздорная девка. Немного склонна к полноте, хотя врет или придумывает, что недавно рекламировала нижнее белье. Тащу ее домой, но она не идет. Дура. От штурма перехожу к осаде и звоню ей иногда. Может, все же трахну как-нибудь.

- А что твоя подружка? Где училась, где работала?

- Она еще нигде не работала, училась в техникуме на экономиста, очень красивая девушка.

Хм. Это интереснее. Впрочем, о своих подругах эти дуры иногда говорят полную ерунду. Что там им кажется красивым, можно только диву даваться.

- Ну что ж, если она человек ответственный, можно с ней поговорить.

- Хорошо, я передам ей твой телефон. Ее зовут Анна.

Голос Анны в трубке был нежным и вкрадчивым, девки звонят мне крайне редко, а с таким придыханием - никогда. Значит, хочет на работу. Приглашаю заехать к себе.

Что ж, девочка симпатичная. Ну, конечно, не абсолютная красавица. Но улыбается мило. Длинные прямые волосы, голубые глазки, дразнящая манера подчеркнуто тесно сжимать коленки, торчащие из-под короткой юбочки. Даже трудно сказать, кто лучше, она или Вичка. Однозначно буду. Лишь бы дала. С другой стороны, если я ее трахну, Вичка об этом узнает. Хотя саму Вичку особенно не напрячь, вряд ли она даст мне за трудоустройство подружки, слишком уж вздорная и самолюбивая. Итак, буду целить в Аньку. Как бы ее половчее обработать? Предложить напрямую - не пойдет. Это уже хамство. Может и отказаться. Нужно схитрить. Например, задействовать Андрея.

- Анна, чтобы лучше узнать Вас, я хотел бы, чтобы Вы прошли тестирование у психолога.

- Хорошо, я готова.

Может, и Андрону готова дать? Чтобы оценку хорошую поставил. А потом мне, чтобы уже на работу взял. Сукаблять.

Для тестирования ей нужно прийти к Андрею домой. А психолог он самый настоящий - целый год учился в университете на скоростном коммерческом курсе, получил корку о втором высшем образовании и понасмотрелся на сокурсников - псих на психе. Среди интересующихся психологией, что отмечают и университетские преподы, сумасшедшие встречаются гораздо чаще, чем даже в транспорте в час пик.

Андрей звонит мне после окончания тестов:

- Алексей, здравствуйте, Петрова сдала тесты, можете изучить результаты.

- Тесты-шместы, ты лучше скажи, что, трахнул ее? Дела-то как?

- Нормально. Вы когда сможете подойти?

- Значит не трахнул? Что ж ты так? Ну ладно, сейчас приду, нужно ее будет того.

- Хорошо, жду Вас.

Беру две бутылки шампанского - отмечать прохождение курсов. По дороге к Андрею на улице встречаю симпатичную девчонку навеселе. Похоже, она готова пойти ко мне. Блять, вот так выбор. Там ждет Анна, здесь эта. Может, успеть по-быстрому эту отодрать у себя? Ладно, а вдруг еще и не даст, только время потеряю. Анна тоже может не дать, вот уж буду жалеть. Ну и дилемма. Ладно, пойду куда шел. Жаль, девчонка оглядывается так, что я едва не передумал.

Анна у Андрея пребывает в хорошем настроении. Морщу лоб, анализирую результаты теста.

- Ну что ж, тест пройден удачно - предлагаю это отметить.

- Ура, я так рада!

При употреблении шампанского она старается не усердствовать, а держаться в рамках благопристойности. Ну ладно, все равно ей придется здесь ночевать, не возвращаться же за город подвыпившей. Жду. Наконец, пора ложится на ночлег. Анна располагается на диване Андреевой мамы. Еще немного выждав, пробираюсь в ее комнату. В полумраке вижу калачик ее тела в одеяле, лицом к стенке. Раздеваюсь до трусов, гондон под руку. Глажу ее плечо и шепотом:

- Аня.

Молчание. Но какое-то не вполне естественное.

- Аня.

- Уу?

Делает вид, что вот уже спала. Подлезаю к ней вплотную.

- Аня, мы с тобой будем работать вместе. Там в конторе очень сложные отношения. Мы должны быть одной командой. Нам нужно сблизиться очень тесно.

Лезу целоваться. Аня отвечает растерянными губами, но не взасос. Лезу ее хватать.

- Не надо.

- Надо, очень надо. Мы должны быть командой.

- Ой, я не могу сегодня. У меня менструация.

Вот так ***ня. Плохо. Хотя, это еще не факт. Все равно нужно ****ь здесь и сейчас, попробуй-ка потом создать удобную ситуацию.

- Какой день?

- Третий.

- Ну, это уже ерунда. Я одену резиночку.

- Не надо сегодня.

Ее положение лицом к стенке так и не изменилось.

Она ломалась, а я проявлял настойчивость. Хватал крепкие сиськи, тянул вниз трусики – наконец, подвел член сзади и засадил. Нет, не силком, но, в общем-то, против воли, хотя на работу ей хотелось. ****ь сзади на боку не слишком удобно.

- Давай по-другому.

- Нет.

Да ладно, какая мне-то разница. По первому разу можно и как угодно, все равно здорово. Ладно, раз переворачиваться не хочет, буду трогать рукой ее клитор и сиськи, и попеременно, раз-два, хорошо ****ь. Через какое-то время она тяжело засопела, словно пыталась скрыть наслаждение. Чтобы я не принимал это как комплимент на свой счет, что ли? Это меня заводит, я кончаю. В принципе, мы же будущие коллеги, я должен постараться - не вынимаю опадающий гондон из письки, а продолжаю трогать ее клитор и погрызывать спинку. Анька, если она и хотела спрятать свой оргазм, в этом не преуспела.

В каком-то смысле я вполне джентльмен. Если обещал, то исполню. Через пару дней Анька была представлена нашему директору. Андрей Юрьевич - бодрый и крепенький мужичок лет пятидесяти, вполне еще ого-го. Возразить против ее кандидатуры он не смог ничего, еще бы. Она принята. Странно, что ни о каком собеседовании он и не заикнулся. Что же, собирается ее потом, по ходу дела?

Черт подери, что же это я так чешусь? Неужели снова мандавошки? От кого, интересно? Нет, этот специфический лобковый зуд сильнее обыкновенного я почувствовал еще до нее. Может и ничего нет, вроде и не видно никого, я ведь такой мнительный, да и мыться не очень люблю. Ну, если даже и нет, все равно стоит употребить ртутную мазь, вред минимальный. А были мандавошки, или нет, посмотрю по Аньке. На работе мы рядышком. Нужно готовить ее как специалиста по продажам.

Вскоре я стал замечать, что Анька довольно часто и настроением скребет ноготками по джинсам, при этом аж отдувается. Очень похоже на мандавох. Нужно ей сказать.

Анька отнюдь не была такой уж скромницей. Любила потусоваться по злачным местам. Однажды вместе с подругой играла ночь напролет с богатым знакомцем в биллиард, ставка была серьезная - или он оплачивает все, что они закажут, или обе едут к нему отдаваться. Знакомец в этот раз проиграл. От недостатка концентрации на игре - девки развязно выебывались, наклонялись на стол, терли кий и так далее.

- Вот так облом, представляю, как он расстроился.

- Да нет. У нас с ним уже было раньше.

- У тебя с ним? Секс?

- Да, и подружка тоже с ним раньше спала.

Анька заигрывает с молодым работягой по кличке Длинный. Тот относится к ней свысока и с оттенком пренебрежения. Вплоть до того, что шутя заламывает ей руки, причиняет боль и издевается. Но, что странно, Длинный почему-то все никак не начнет чесаться. Или эти работяги так привыкли потеть, что им наши интеллигентские мандавошки уже по ***?

- Аня, я не пойму, так вы с Длинным уже хм?

- Что хм?

- Ну, Длинный тебя уже, в смысле, вы уже достаточно близко переспали? Секс был?

- Ничего у нас не было!

- Как это? Так вы же встречались, кажется?

- Ну и что? Ничего не было!

- Ерунда какая-то.

Крепыш директор пользуется теснотой офисных проходов и все время старается прихватить Аньку за талию. Она жалуется мне.

- Как мне надоели вот эти его ручки.

Директор все интересуется, не было ли у меня чего с Анькой.

- Что вы, конечно нет! Мы же работаем вместе!

Недоверчиво хмыкает. Не зря подозревает, опыт есть. Советской закалки мужичок - был начальником цеха на Кировском заводе. Как началось смутное время - в компании со своими коммунистами-полубандитами быстро спер все, что мог, и открыл свечной заводик - производство пластиковых окон. Но делал все это как-то второпях и жадничал, в результате чего немецкие станки проскочили таможню на условиях временного ввоза. И для их легализации требовалось уплатить НДС. Андрей Юрьевич чесал свою хорошо подстриженную, но, увы, не слишком мудрую голову и откладывал решение вопроса на потом. Да, ему до Шмоньки далеко. Едва ли не каждый месяц Иванюк обнаруживал, что его фирмочка едва сводит концы с концами. В аналогичных условиях Шмонька первым делом хватал у зазевавшегося поставщика товарный кредит. Потом начинал зажимать оклады работникам. И всегда оказывался в выигрыше. А Иванюк лишь вздыхает и занимает деньги у своих коммунистов, ставших уже полноценными бандитами. Связи у него не просто хорошие, а по-настоящему устрашающие. С его единственной дочкой живет известный в прошлом борец, огромный грубый дядька с руками как лопаты, говорят, такой сильный от природы, что ему было в общем-то безразлично, в каком виде борьбы побеждать - вольной, классической, самбо... Теперь борец явно в авторитете, постоянно рассуждает об очередной схеме быстрого обогащения при поддержке чиновников и таможни, при нем вьется целая стайка молодых бандюганов, игривых и опасных, как волчата-подростки, а сам он, по слухам, лично вхож к самому ужасному питерскому капо.

Анька продает окошки. Нет-нет, да вцепится коготками в джинсы и так зло, что даже ротик открывает и постанывает, как будто вот-вот кончит. Хорошо ее мандавошки дерут, сучку. А ее подружка Вичка все время лезет со своими рекламными проектами. Директор внимательно ее слушает, но денег не платит. Может быть, он бы и не против, хотя денег у него вечно не хватает. Но уж для аппетитной блондинки рекламщицы пара штучек баксов у него бы нашлась. Им просто нужно откровенно поговорить. Но объяснения так и не произошло. Скоро Вичке надоело бесплатная болтовня с похотливым директором, и она оставила свои попытки. Кажется, дурочка еще тешит себя какими-то иллюзиями про там паблик релейшенз и шмаркетинг, а ей просто нужно уметь договариваться о предоплате за услуги своей белобрысой волосатки. Ставить вопрос ребром:

- Александр Юрьевич, реализация данного рекламного проекта необходима для развития вашей фирмы.

- Гм, да, может быть.

- У вас продажи вырастут значительно.

- Гм, продажи, да, это важно.

Теперь чуть придвинуться к нему, посмотреть в глаза и проговорить четко и не торопясь.

- Я вам нравлюсь?

Бывший начальник цеха аж поперхнется.

- Бхрм, да, Викочка, конечно.

- Вы не представляете, насколько для меня важен этот проект. Я только недавно работаю в фирме, у меня еще не было успешных сделок. Я готова на все.

Рожа директора меняет форму и цвет. Вичка продолжает:

- Давайте договоримся так: я высылаю счет, вы его оплачиваете, на следующий день со дня прихода денег на наш счет я приезжаю к вам домой и мы празднуем открытие проекта. Всю ночь.

На рожу директора лучше не смотреть. У него под носом холмятся крупные и свежие Вичкины сиськи.

- Бб-хрм, прости, хрм, все правильно, но у меня дома, это самое, неудобно.

Ясное дело, крепыш женат уже лет тридцать.

- Понимаю, я готова отпраздновать с вами и в другом месте - скажите где.

- Э, это самое, ну, это, я место найду, так может, давай завтра отпразднуем?

- Александр Юрьевич, это невозможно - проект начинается только с предоплаты. Вы же не считаете меня дурочкой? Я могу повести себя… безрассудно, но если только выпью наедине с приятным и решительным мужчиной. С решительным!

У директора воровато бегают глазки.

- Хрм, ну, это самое, делать предоплату… Проект может сорваться.

- Не будьте дураком, Александр Юрьевич! Вы же говорите, я вам нравлюсь!

- Да, конечно, хм, ну, но предоплата…

- Александр Юрьевич! Подумайте сами - мне будут нужны новые заказы, вы могли бы порекомендовать нашу фирму новым клиентам, так разве мне выгодно нарушать договоренности?

Потная рука директора ложится на Вичкину талию. Она спокойно выдерживает прикосновение и улыбается. Директор тяжело гладит ее по талии, едва не срывается к жопе, но оглядывается в сторону бухгалтерии и торопливо убирает руку. С трудом переводит дыхание. Говорит сердитым тоном начальника цеха советских времен:

- Ладно, хорошо, высылай счет. В пятницу вечером будем праздновать.

- Александр Юрьевич, дорогой, я так рада!

Теперь с детской непосредственностью поцеловать его в хорошо выбритую щеку, упереться здоровыми крепкими сиськами в нестарое плечо.

- Вы решительный мужчина! И вы не пожалеете. И проект обязательно получится. Если деньги до пятницы не успеют прийти, мне нужна будет копия платежки. Заверенная банком. До встречи!

Но это все не любовь, а бизнес. Директору не хватает уверенности в себе, которой в избытке обладает наш ночной сторож. Удивительное дело, никогда бы не поверил, если бы не видел собственными глазами. Этот жалкий потертый мужлан, в прошлом лихой ебырь, но в очень далеком прошлом, теперь ему лет сорок пять, выглядит тем, кто он и есть – готовым алкашом. В один субботний вечер, бросив доверенный ему пост, этот алкаш выехал из офиса на казенном зеленом козле, старой и гнусной машине, прав у него не было и в помине, и, есть подозрение, он был пьян еще до того, как сел за руль. Не знаю, как это ему удалось, но результат его поездки видели поутру все коллеги, заглянувшие в его гнусный чулан, когда сторож поутру вылез оттуда. Скромная девчушка лет двадцати продирала глазки, сидя на чахлой раскладушке, и кое-как прикрывалась чем попало. Еще нетрезвый сторож напился воды из под крана, вернулся в чулан и снова там заперся. Все качали головами, директор злился и грозился уволить развратника. Я бы с удовольствием подошел к чулану подслушивать, но это было бы серьезным ударом по моему престижу. Еще через час девчушка, изрядно помятая, вышла из чулана и попросилась к телефону – позвонить родителям, что с ней все хорошо.

Табуретка

Высокая, ростом с меня. Стройная, бедра играют под длинным пальто. Догоняю и знакомлюсь. Необычное, выразительное лицо. Не вполне правильное, но очень стильное. Выражает страдание и презрение одновременно. Такие девки пользуются успехом у пидоров-кутюрье. На меня сперва фыркает, но затем все же снисходит и телефон оставляет.

Звоню, разговариваем, встречаться не хочет. Говорит, времени нет. Может, я слишком обозначил свой интерес? Я ведь и на самом деле почти влюблен. Жаль, теперь уже поздно менять тактику. Все же уговорил ее погулять. Светка стала рассказывать о жизни. Ничего интересного. Живет с мамой. Работает в какой-то конторе. На днях к ним приехал важный гость из-за рубежа. Сперва она с директором встречали его в ресторане, затем пошли к гостю в номер и пили там шампанское. Через некоторое время директор засобирался и ушел. А гость стал приставать к Светке.

- А ты что?

- А что я? Это директор виноват, придурок, вот на фига он меня там с ним оставил одну?

- Так что, ты согласилась?

- А что я могла сделать? Он приставал!

Она дала ему. Бля!

Но это не все. Светка продолжала исповедь.

Через пару дней она пошла к важному гостю проведать его по делам. Но гостя не было, зато был друг важного гостя. И стал приставать.

- И что ты?

- А что я? Он лезет так надоедливо, ему говоришь «нет», а он все «почему да почему». Вообще не люблю, когда пристают. - Светка смущенно улыбнулась. - Отказать не могу.

Мои челюсти сжались. Такое говорится не для того, чтобы предоставить шанс. И, действительно, ничего у меня так с ней и не получилось. Я сильно переживал.

Ищу жену

Год 1997. Мне двадцать девять. Со смертью отца я остался старшим и единственным мужчиной в семье. Груз ответственности лег на мои плечи. В меньшей степени новое беспокойство рождалось существованием материальных проблем, слава богу, трое взрослых и в советской, и даже в постсоветской стране смогут выкормить одного ребенка, мою маленькую племянницу. В гораздо большей степени растревожились мои реликтовые, глубинные инстинкты. Отец не навязывал мне свою волю, а в последние годы я стал и сильней его, и удачливей в добывании пищи. Я водил домой все новых и новых, молодых и крепких самок, а он болел, чах и становился жалким. Но его молчаливое патриаршество оставалось неколебимым. Он ушел, мое детство закончилось. Папа больше никогда не будет со мной играть.

Хорошо ли я исполняю свой долг? Нет. Мужчине положено иметь детей. Кем положено? Не знаю, но чувствую это. Мне еще легче, а вот что испытывали коронованные гомосексуалисты? В лучшем случае, затаскивали на королевское ложе хорошенького крепкожопого юношу для разогрева перед осеменением ее величества.

Мне нужно жениться. Скоро уже тридцать. Наш род никак не может считаться благородным, но и он заслуживает продолжения. Все зависит только от меня.

В моем отношении к девушкам произошел некоторый перелом. Я стал смотреть на них по-другому. Хорошая девка, ноги, жопа, морда ничего, что, может быть, это и есть невеста? *** знает, может быть. Хорошо бы, если б еще и не совсем тупая.

Валя выглядела слишком ярко, чтобы подходить под стандарты идеальной жены. Во внешности есть что-то определенно восточное, очень симпатичная метиска, классический русский тип с темными волосами и карими татарскими глазами. Носит короткую юбочку, из-под которой вызывающе торчат аппетитные ножки, не тощие, и, боже упаси, не толстые, а такие, как надо - крепенькие.

Не то настроение, чтобы играть. Я был абсолютно искренен, и Валя не могла это не почувствовать, пусть и слишком горячо я проявил свою быстро загоревшуюся влюбленность. Сценарий любви с первого взгляда. Волнительное знакомство, долгое прощание, томительное ожидание встречи, притяжение, соединение. Я не мог дольше тянуть, бесполезность одиночества казалась невыносимой. Второе же свидание завершилось у меня дома, горячим соитием без презерватива, но с миньетом. Так делают только с невестами.

Думаю, мое поведение не вполне соответствовало ритуалу. Для строительства отношений нужно иметь больше времени. Невесту не ебут на втором свидании. Когда через неделю знакомства я предложил ей жить вместе, Валя сказала, что это не входит в ее планы, и что я чересчур ее напрягаю. Со мной довольно интересно, но серьезных изменений в своей жизни она в настоящее время не планирует. Увы. После такого вывода оставаться друзьями показалось мне невыносимо больно. Просто так иногда ***риться - занятие людей, не обремененных большими обязательствами. Тоскливо.

Звонил ей потом - она дружила со студентом философского факультета. Выходит, интеллигентская гниль Валю возбуждает.

Навязчивая идея жениться постепенно мутировала из острой формы в хроническую. Словно какой-нибудь хламидиоз, лечение которого равно по эффекту прямому бескорыстному спонсорству в пользу садистов в белых халатах.

Андрей делает еще шаг

Дружище окончил психфак универа. Нет, не тот большой психфак, где полностью сумасшедших пять полных лет учат врачевать легкие неврозы. За эти годы и нормальный человек, случись ему забрести в этот заповедник душевной патологии, успевает там окончательно сдвинуться. А Андрею просто захотелось воплотить свою детскую мечту – стать психологом, не слишком рискуя собственным разумом, т. е. получить корку, а это можно сделать гораздо быстрее и за довольно скромные деньги. Один год, сколько-то условных единиц – второе высшее образование.

Он все еще работал где-то охранником. И после окончания своего скоростного психфака оказался на перепутье. Сидеть ли и дальше целыми днями на страже офисной двери, мрачно бычиться на входящих? Или все же подарить себе радость попробовать чего-то вкусненького и в карьере? Вакансий психолога в городе было немного, прилично оплачиваемых – ни одной. Но Андрей решился. И устроился в приют для брошенных детей.

Там, в подавляющей части женском коллективе, Андрей уверился в своей неотразимости.

- Все хотят Андраса. Йох-хо!

Отпустив длинные локоны, а волосы вились у него от природы, Андрей бродил по приютским коридорам загадочным и романтичным героем женских сердец, отчаянным Бандеросом. Отвязные лолитки из числа сироток пробовали его спровоцировать, во время летнего отдыха лезли к нему в душ. Но Андрей терпел, как скала. И драл исключительно коллег.

- Это просто невозможно - все бабы меня хотят. Га-га! Все бабы хотят Андраса!

Действительно, манеры у него интригующие. Встряхивает длинными вьющимися волосами с проседью, глаза поднимает к небу, пассы руками делает, фразы выдает замысловатые. При этом сам по себе настоящий мачо, высокий и здоровый, не так чтобы гора мяса, но вполне неплохо. В старое время такие парни боксировали за титул в тяжелом весе, теперь, конечно, времена не те, но Андреевы массо-габариты – под девяносто килограмм без избытков жира и 193 см без каблуков - внушают девушкам самые нежные чувства.

Не прошло и года, как Андрей отодрал четырех баб из числа своих коллег. Не считая, разумеется, еще пары десятков прочих. Говорит, что ****ь на работе, с одной стороны, очень легко - все хотят Андраса. С другой стороны, очень сложно выстраивать новые отношения с уже отъебанными. Чухи начинают чего-то там требовать и навязываться, а если их посылать - обижаются и становятся врагами. Нужно их так отъебывать, чтобы получалось вроде как само собой и без каких-либо обязательств.

Андреев социальный героизм имел обширные последствия. У меня случилась возможность совершить хороший поступок.

Юная хорошенькая блондиночка шла рядом с моим домом и тревожно оглядывалась. На мое приветствие спросила, не милиционер ли я. Совсем молоденькая. Предложил пойти ко мне домой. Согласилась.

Оказалось, что она бежала из дома, где с ней дурно обращались родители. Пару дней жила где-то за городом у знакомого. Пока его мать не потребовала ее ухода. И теперь она не знает, куда ей идти. Возвращаться домой не хочет, там слишком плохо.

Ей всего тринадцать или четырнадцать. Нет уж, я удержусь. Тем более, помыть ей спинку в ванную не пустила, а на мой вопрос о мальчиках ответила, что со своим другом всего лишь целовалась. Увы. Отдрочил и заснул.

Крошка спала ко мне спиной, выставив зрелую попку. Едва удержался, чтобы не придвинуться и не обнять за талию.

Поутру выяснилось, что этот приютивший ее на два дня тип угощал ее коноплей и дал ей сто рублей. Хм. Странно это все.

Утром позвонил Андрею и поинтересовался, что делать с малышкой. Тот ответил, что, разумеется, ****ь. Или везти к нему в приют. Я еще поколебался, тем более, что она как-то не очень хотела от меня уходить, но все же решился на благородный поступок.

Девчонку приняли охотно, тем более, Андрей способствовал быстрому ее оформлению. Приютские тетки смотрели на меня недоверчиво.

- О, какая красивая девочка, - отметила главная из встречающих.

Андреевы коллеги, немного знавшие меня по его рассказам, шутили, что я наверняка успел крошке присунуть разок-другой. Гнусные домыслы. Ей всего тринадцать. Пусть у нее даже и эта попка и грудь и вкусные ляжки. Черт подери.

Главное я узнал от Андрея лишь позже.

По результатам медицинского осмотра в детском приюте у невинной крошки был обнаружен скромный весенний букетик венерических заболеваний.

Похоже, тот пригородный идиот подарил ей и букет, и сто рублей? Дурак я был, что не присунул. Одел бы гондон, ничего бы со мной не случилось, а уж удовольствие получил бы конкретное. Она свежа и вкусна как поросеночек диетический.

Потом заходил к ней в приют, угощал шоколадкой. Не повредит ей вместе с таблетками? Андрей предполагал, что она в меня была уже влюблена. Но как ее трахнуть, если одумавшиеся родители уже спешили принять бедняжку в лоно семьи? Увы, пусть лучше я буду вспоминать, как совершил один из немногих хороших поступков в моей жизни.

Одна четверых отодранных Андреем коллег трудится врачихой. Дружище говорит, что нам имеет смысл прийти к ней домой и выебать на пару. Да, это должен быть верняк. Идем. Врачиха предупреждена, что к ней пожалует злобный ебырь, которому нужно сделать массаж предстательной железы.

Собственно говоря, после двух обострений простатита, которые я преодолевал с помощью уколов замечательного препарата - вытяжки из бычьей железы под названием "Простатилен", в качестве профилактики я научился делать эту деликатную процедуру самостоятельно. Нужно лишь нагнуться и ввести в жопу смазанный маслом указательный палец. Сама предстательная железа будет чувствоваться как небольшое уплотнение под передней стенкой прямой кишки. Если, конечно, я не заблуждался. Во всяком случае, это было довольно приятно. Отнюдь не до такой степени, чтобы кончить, степень удовольствия сопоставима с ощущениями от классического массажа.

Для начала врачиха приказала сходить в туалет, покакать и хорошо промыть жопу.

- Чтобы никакого говна не было.

Немного волнуюсь, от этого срать не так легко. В прямой кишке остается кал. Придется выковыривать.

Голый, с наливающимся членом, я окатываюсь в душе, чищу пальчиком в жопе и зову врачиху:

- Я готов!

Интересно бы ее сразу прямо здесь в ванной и отхуячить.

Заходит. Одета довольно официально, на ней джинсы. На мой член особенное внимание не обращает.

- Помыл хорошо?

- Ну, в общем да, помыл.

- Нужно не в общем, а хорошо. Не большая радость говно месить. Ладно, вставай раком.

Забавно. Доктора обычно надевают резиновую перчатку. А она только помазала руку вазелином.

- Осторожней, пожалуйста…

- Ага, как девок трахать - так давай-давай, а как простатит лечить, так осторожней?

Ее палец аккуратно въезжает мне в жопу. Не больно, не так, чтобы уж очень приятно, но довольно возбуждающе. Голому стоящему раком с полутвердым ***м баба щекочет пальцем в жопе. Как это нехорошо. Это ведь уже почти что извращение.

- Залезай ко мне.

- Ну нет, это уже в процедуру не входит.

Жаль. Впрочем, Андрей сообщил, что у нее явная менструация. Он к ней полез в штаны и наткнулся на тампон. Вот это облом.

Через несколько дней я позвонил ей.

- Привет, это Леша! Которому ты делала массаж предстательной железы.

- Привет! Ну, как там твой простатит?

- Ты меня спасла.

На самом деле, это был разврат и больше ничего. При обострениях массаж делать нельзя, а в стадии ремиссии один массаж ничего не решает. Она это понимает.

- Да ладно.

- Хочу к тебе в гости!

- Да? А зачем?

- Принести свою благодарность! В наиболее адекватной форме ее выражения!

Пауза.

- Никому не расскажешь?

- Нет, конечно.

- Обещай, что никому!

- Обещаю!

- Ну ладно. Приходи.

Сегодня она настроена уже лучше. Сидим в той же ванной друг напротив друга. Тесновато, но это даже и ничего. От прикосновения ее голеней и ляжек *** стоит трубой. Интересно, неплохо бы ее прямо здесь. Но нет. Она пошла на кровать, где я ее и выебал. Один раз. И все. Она еще приставала, но мне было неохота.

Андрей не остановился на врачихе. Привел еще одну из четверых отодранных в пустующую врачихину квартиру, пригласил меня. Дура ему сосала. Я был отослан ждать в коридор, но нервы сдали - я ввалился слишком рано. Дура еще не слишком разошлась и бросила *** не дососав, она не такая. Легли спать. Я встал и к ней полез. Идиот, полез, а трусов не снял, не верил до конца, что своего добьюсь. Не дала. Побежал в ночь домой через три квартала, от выброса гормонов прыгая через лужи как жеребчик.

Андрей привел в гости эту дуру и своего приятеля-велосипедиста с его давней сожительницей. Когда сожительница пошла на кухню мыть посуду, велосипедист по наущению Андрея пристал к дуре, та, под Андреевым воздействием, не проявила твердости и рассудительности, итак, после короткой горячей возни спортсмен засунул *** в ее ****у. То есть выебал, да, объективный факт, выебал в ****у - Андрей тому зритель. И сделал несколько толчков своим горячим поршнем. Времени было катастрофически мало - грязная посуда скоро закончилась, подруга велосипедиста выключила воду и двинулась по коридору. Андрей, уже как часовой, предотвратил катастрофу, наверное, шлепнул по дергающейся накачанной жопе и громко сказал что-нибудь вроде "пора! чайку попить!", бедняга выдернул раздувшийся умасленный хуй и попрятал его в штаны, дура поддернула трусишки и запахнула халатик. Пока открывалась дверь, прямые улики таяли словно дым. Вошедшая не заметила даже творческого счастья на лице режиссера. Андрей растет и как актер.

Однажды в середине летнего дня Андрей гулял с девицей по своему микрорайону. Культурно ухаживал, подстерегал удобный момент для приглашения в гости. В редкой зелени детского садика их охватил порыв взаимной симпатия, они слились в поцелуе. Есть хороший принцип разумного ухаживания за дамой - идти вперед до тех пор, пока она не остановит. В логичной непрерывной последовательности - касаться пальцами запястья, придерживать за плечо, класть руку на талию, целовать в губы, прижимать к себе всем телом, целоваться взасос, хватать за сиськи, лезть в трусики, массировать пальцем клитор и мокрую дырочку, одевать гондон, засовывать ***… Это очень правильно. Но не в такой же обстановке? А девица сильно разгорячилась. Настолько, что не замечала ничего вокруг. Место было весьма открытое. Кроме непременных свидетелей, любознательных бабушек в окошках соседних домов, их могли видеть случайные прохожие. Заигравшиеся дети. Охотники за пустыми бутылками. При виде сосущейся парочки два проходивших мимо горячих хачика едва не потеряли самообладание. Но интересы бизнеса - ларек-барсетки-героин, все же пересилили. Южане, жарко оглядываясь и скрипя зубами, нашли в себе силы удалиться. Девица тем временем уже ничего не соображала, рука Андрея вошла ей в ****у едва ли не по локоть. Нужно было ****ь, следующие прохожие могли бы оказаться не так внимательны, особенно если залечь в траву, а не торчать столбами. И тут Андрей подумал: "Бля, у меня же квартира в ста метрах отсюда. Какого хрена мы тут мнемся?" Вынул руку из ****ы. И сказал:

- Пойдем, я живу здесь недалеко…

Глаза девицы широко открылись.

- Что?

- Здесь, рядом…

Руку из ****ы лучше было не вынимать. Девкины локти затвердели и уперлись ему в живот.

- Ты, ты что обо мне думаешь? Пусти, быстро! Что я вообще тут с тобой делаю!? Какой ужас! Я такая дура… Я… я не могла так, я не такая, я жду трамвая, а ты просто подонок, я не хочу больше тебя видеть никогда!

Андрей в полном унынии глядит вслед убегающей девице. Бывает же. Рука будет вкусно и непристойно попахивать, пока несколько раз с мылом не вымоешь.

Но с одной из воспитательниц, манерной сучкой лет двадцати с небольшим, у Андрея возникли серьезные проблемы. Кажется, она стала значить для него слишком много. А ****ь не давала. У нее, видите ли, был какой-то парень. А с Андреем она вела жестокую игру.

Про нее Андрей говорил следующее:

- Как понять, нравишься ты девке, или нет? Очень просто. Если нравишься, то в отношениях должна быть динамика. Она может тебе улыбаться, гладить по плечу, невзначай прижиматься бедром, но если она это делает уже три месяца подряд, и никак не позволяет отношениям развиваться дальше, значит, ты ей не нравишься.

- Не нравишься? В смысле, не даст?

- А у тебя, Лехан, всегда один и тот же смысл.

- Ну и что у тебя с этой, с работы которая? Даст?

Андрей заметно напрягся. Подвигал челюстью. Это что, угроза? Он что, мне угрожает? Да, в его голосе явно слышится агрессия.

- Алексей! Эта девушка мне нравится, и не нужно так про нее говорить.

- Понимаю. Скажи тогда, в ваших отношениях есть динамика?

- Не знаю, что тебе в этом так интересно. У нас сложные отношения.

- А динамика?

- Ты не представляешь, насколько она хорошо ведет эту игру. Я не могу сказать точно. Сегодня она была такая, сегодня другая, завтра – снова изменится.

- Так это... ты это... какие вообще шансы?

- Алексей! Пойми, что мне просто интересно с ней общаться!

- Интересно общаться? Она что, много читала?

- Нет, не в этом смысле... Ты все равно не поймешь.

В общем, Андрей полностью увяз в осаде этой дуры, на долгое время отказавшись от увеселений. Потеряв едва ли не целый год, дойдя до полного эмоционального истощения и тяжелой депресии, он наконец-то сумел преодолеть свою зависимость и послал дуру на хрен.

Она ему так и не дала, но ее статус в коллективе сотрудников детского приюта был существенно подорван. Андрей постарался настроить против нее коллектив, и ему это удалось. Над дурой смеялись едва ли не в открытую.

Андрей вышел из своих нединамичных отношений слегка озлобленным, но еще более решительным. Хороший урок. Не позволяй сучке выебываться!

Каркуша

Две девки приглашены Андреем на пьянку. Я всегда готов поддержать хорошее начинание. Девки разные.

Одна похожа на ворону - худая длинная злючка. Если бы не дурной характер, ее можно было бы называть стройной высокой брюнеткой. В любом случае, каркуша жгуче привлекательна, не то что ее подруга - жирноватая белесая чуха.

После осаживания водочкой (Нагибин молодец, отличная фраза) Андрей отводит каркушу в свою комнату и закрывает дверь. С нетерпением жду результатов. Тащить чуху в постель совсем не хочется. Может, пройти туда к ним? Но чуха занервничает, ворвется и все испортит. Жду.

Андрей появляется довольно быстро. Не медлю поинтересоваться:

- Как дела?

- ХОРОШО.

- Дас ист гут, дас ист фантастиш!

- Да нет, фигня, я ей только сунул, как у меня *** стал опадать. Даже не кончил.

- А она?

- Сказала, что за такое безобразие убивать надо.

- Ну ничего, еще не вечер, мы ей еще вставим!

Идем еще за водочкой. Я вместе с каркушей, чтобы наладить отношения. Пью я ее, водку проклятую, крайне редко, напиток выбран по настоянию каркуши - девушки серьезной. Все, кроме бывалого и крупного Андрея, изрядно нажрались. Особенно чуха - валится на диван и впадает в беспамятство. Мы с Андреем уговариваем каркушу пройти в дальнюю комнатку. Я обнимаю ее за талию и прижимаюсь всем телом. Но она непреклонна. Ей, видите ли, хочется, чтобы я отхуярил ее подругу. При том ворона немного знает английский.

- Go to her!

- But… it's impossible! Yes, really!

- Go to her!

А та жирная дура валяется на диване и не соображает, что ее участь решается на этих переговорах. В конце концов ворона заталкивает меня в комнату с лежащей чухой и удаляется с Андреем. Ладно, это тоже вариант.

Подождав минут десять рядом с телом, осторожно приоткрываю дверь и выглядываю в коридор. Андрей молодец, опытный боевой товарищ - дверь в дальнюю комнатку открыта настежь. Даже отсюда виднеется широкая голая спина и расставленные коленки, слышно тяжелое дыхание и легкие стоны. Круто. *** твердеет. Даст ли она мне?

Плавно и осторожно, не делая никаких резких движений, прохожу к любовничкам. Теперь они видны еще лучше. Андрей ***рит сверху, каркуша подмахивает снизу. Я двигаюсь без лишнего шума, но уверен, они меня заметили. И не удивились. Еще бы, этот вариант угадывался еще в тот момент, когда Андрей валил ее при открытой двери! И она знала об этом и была к этому готова, можно поклясться! Глядя на их совокупляющиеся тела, стараясь не суетиться, раздеваюсь донага. Накатываю резину. Похоже, кончать Андрей не собирается. Трогаю его спину.

- Хм...

- Угу.

Андрей слезает. Каркуша сводит в коленках свои длинные ножки, но в то же время выглядит совсем пьяной и ничего не соображающей. Продолжает лежать и вслед за Андреем не вскакивает. А мне-то и нужна всего пара секунд замешательства, пока я ее накрою сверху, разведу коленки, они податливы, упрусь лбом в подушку над ее голым плечом, рукой быстро заправлю, есть, *** входит, ура, я ее выебал, я ее тоже выебал! Теперь, когда мой хуй уже в нее въехал, можно не волноваться, а поебать ее как следует. Андрей наблюдает с интересом, потом выходит. Хорошо, что у нее ноги длинные. Тащится, про*****, нравится ей, когда я прогибаюсь назад, свожу ее ляжки, въезжаю с отклонением, так, чтобы головка хуя проезжала по G-пятну, тому пресловутому скоплению нервных окончаний, что на передней стенке влагалища. ****ю сучару, наши промежности соединяются с радостным шлепком.

- Сверху хочешь?

Делает вид, что совсем пьяная и не понимает ничего.

- Милая, будешь раком? Или сверху?

Теперь отрицательно мотает головой. Видимо, ей и так неплохо. И мне. *** в ****е. Смачно, по-хозяйски целую в задранную коленку. Похоже, каркуша улавливает смысл и тащится. Хуярю. Мну сиськи, небольшие, как раз по фигуре. Кончаю с чувством победителя. Девка мычит как корова на шланге осеменителя, видать, хотела бы еще.

Выхожу в коридор, голый как был. Помыться бы неплохо.

- Андрон, я уже все.

- Ну как?

- Отлично.

- Лешик, помни мою доброту! Пойду тоже ее поделаю.

- А что там эта другая?

- Лешик, я ее проверил - менструация!

- Ну ничего, можно гондон одеть.

Удивительный парадокс. Четверть часа назад я испытывал к лежащей толстушке лишь сочувствие и легкую физическую неприязнь. А теперь, когда я только что вылез из ее симпатичной подруги, мысль про отъебывание пьяной неудачницы кажется мне весьма интригующей. Стащу с толстой жопы штаны и вставлю бля. Но Андрей явно против.

- Кровать мне кровью зальешь! Ты уже поебался, совесть нужно иметь.

- Ну ладно, как скажешь.

Андрей уходит к вороне, я - в душ.

Заканчиваю мыться, начинаю думать, чем бы заняться, и не пойти ли посмотреть, как Андрей ***рит ворону, как вдруг оба появляются в коридоре. Каркуша совершенно голая, при этом абсолютно не стесняется. И почему-то злая как черт. Лезет драться, пусть неумело и смешно, но агрессивно. Налетает на Андрея, тычет ему в грудь, живот и рожу небольшими кулачками. Тот ржет и уклоняется, при этом старается ее увещевать. Каркуша видит меня, тоже налетает и пробует бить. Фигня, конечно, но все-таки неприятно, вдруг дуре придет в голову еще и по яйцам захуярить. Андрей, похоже, опасается, что я ей сам ебну. Да нет, вряд ли, хоть я действительно еще чувствую изрядное опьянение. Андрей утаскивает разбушевавшуюся ворону мыться.

- Чего это она?

- Да блин дура совсем, дерется чего-то.

- С чего бы вдруг?

- Ну, наверно обиделась, что мы ее на пару выебали. Пора их выпроваживать на ***.

- А может, еще разок выебать?

- Выебать хочешь? Ну, попробуй, только я тебя предупреждаю. Она совсем чего-то охуела.

- М-да. Ну ладно, тогда пора на выход.

На прощание ворона злобно каркала. А ее толстая подруга не хотела одеваться. Похоже, до нее стало доходить, что вечеринка заканчивается, а с отдыхом у нее так и не получилось. Каркуша заявила, что идет домой, а подруга сама разберется, чего ей нужно. И ушла. Мы с Андреем с трудом одели на толстушку ее дубленку и вывели на лестницу. Но дальше идти она не хотела.

- Лешик, ее нужно проводить. А то она здесь сядет и не пойдет никуда.

- О кей, я пойду с ней.

Взял под руку и повел в зимнюю ночь. Идти недалеко, каркуша со своим ебырем живут через пару домов. Сперва она вела себя послушно. Но вскоре с этой пьяной тварью стали происходить изменения. Словно во время неподвижного лежания она собирала энергию. Стоило нам отойти от Андреевого дома, как она вырвалась и бегом ломанулась в обратную сторону. Черт, куда это она? Похоже, хочет вернуться. Матерясь, бегу за ней. Мои движения тоже не особенно ловки, алкоголь еще чувствуется. А эта ебнутая сука забегает в парадную, да не в Андрееву, а в соседнюю, и мчится наверх, и начинает звонить в похожую по расположению квартиру! Слов нет!

- Сука блять, сейчас два часа ночи, ***ли ты делаешь?

Оттаскиваю ее от звонка, но уже поздно, дверь открывает молодая и довольно симпатичная женщина. Если бы не эта обуза, можно было бы даже познакомиться.

- Извините пожалуйста, мы просто дверью ошиблись.

Жирная блять не успокаивается, а старается меня оттолкнуть и прорваться в открытую дверь. Весит она, пожалуй, не меньше меня самого. Ценой больших усилий стаскиваю ее с лестницы и тащу по направлению к вороньему дому. В тридцати метрах от парадной чуха отказывается продолжать движение и садится на снег. Вот блять! Я о ней забочусь, а она такое вытворяет!

- Ты замерзнешь, дура, вставай!

У меня хватает сил, чтобы поднять ее, но она подгибает ноги и валится вниз. Сука!

- Встать! Я говорю встать! Что? Не встаешь? На! На блять! Встать! Не встаешь? На блять, на ссука!

Проходящий мимо парень не замедляет шагов и говорит мне примирительно:

- Ты ее хоть ногами-то не бей.

- Так она блять идти не хочет! Замерзнет ****а!

Парень осознает мою правоту и растворяется в ночи. Даю еще пинка в жирную задницу. От каждого удара сучья туша содрогается и рыдает. Но не встает. Ни в какую. Вся жопа будет в синяках, дура.

- Ссука блять!

Бегу за Андреем. Морозец довольно крепкий, но ничего, дубленка у нее плотная и длинная. Сейчас мы ее вдвоем дотащим, замерзнуть не успеет.

Андрей идти не хотел.

- Да она ушла давно. Куда нам переться?

- Пошли, не дай бог сука эта блять заснет на снегу.

Но Андрей оказался прав: толстухи нигде не оказалось. Видимо, до нее дошло, что продолжать свои выебывания ей ни к чему. Или каркуша со своим рогоносцем догадались пойти навстречу и подобрали чуху. Ладно, вечеринка закончилась.

Это нам только показалось. На самом деле вечеринка имела серьезное продолжение. Никогда прежде наши действия, пусть и сомнительной моральной ценности, не встречали подобный ответ.

Через пару дней Андрей спускался по своей лестнице, как вдруг один из троих стоявших на площадке невысоких ребят спросил его:

- Андрей?

- Да, а что?

Удар по лбу чем-то очень твердым уже не соображая падает на спину бьют ногами часто изо всех сил как только могут.

Андрея спас брат Серега, выскочивший на шум ударов с газовым пистолетом. Уроды заорали «пацаны съебывай» и поскакали вон. Азартный Серега преследовал их, бухая из своей игрушки, уроды вздрагивали на бегу и, сутулясь, прибавляли ходу. Продолжить погоню он не мог - нужно было вызывать скорую.

Андреев лоб оказался рассечен ударом железного прута. Кожа прорублена до кости. Повезло в одном - удар лег плашмя. Если бы урод оказался повыше ростом, череп не должен был выдержать. Андрея хотели убить.

За что? Наверное, в ту ночь события развивались так.

Каркуша осторожно отпирает замок. Пусть бы лучше спал, не разбудить бы… Черт, не спит.

Друг сидит на кухне ссутулившись, в жилистой руке сигарета. Глаза прищурены.

- Ты где была?

Дело плохо. Его голос звучит с искренней злобой.

- У подруги. А ты чего не спишь?

Друг порывисто встает, бросает сигарету и подходит вплотную. Они одного роста, но весит он побольше, в любом случае, если начнет бить - защиты нет.

- У какой бля подруги?

- Чего ты такой злой?

- Ты мне бля говорила что с Валькой погулять пойдешь! Где ты нажралась?

- Мы с Валькой сначала в кафе посидели выпили…

- Какого хрена ты коза мне трешь бля, вы в кафе полночи сидели? А?

- Ну мы в кафе подружку встретили и пошли к ней, там еще выпили, да и засиделись.

- Ты бля меня за лоха держишь, коза? Что за подруга? А Валька где? А?

- Не трогай меня! Подруга в школе учились, а Валька - не знаю, или придет, или у нее останется, не толкайся, вот только толкни меня еще!

Друг махал руками перед ее лицом, угрожающе надвигался, но не бил. Прямых доказательств не было.

- ***ли ты нажралась так дура?

- Я тебе не дура! Ну выпили, поговорили, еще захотелось, сам знаешь, бывает.

Их тяжелое общение прерывает звонок в дверь. Каркуша радостно бежит открывать.

- Ну, я тебе говорила, вот и Валька идет.

Рыдающая чуха вваливается в прихожую.

- Валя, что с тобой?

Друг, уже было почти успокоившийся, нехорошо щурится.

- Этот козел меня избил, сволочь!

- Какой козел? Ленка бля, о ком она говорит, а?

- Олег, успокойся! Вот только ударь меня, хоть один раз, я сразу уйду, понял! Это подружка с парнем живет! И друг его в гости зашел, а как выпили - ну и стал к Вальке приставать. Валя, что ты, что, больно?

Чуха ноет в голос.

- Но-оо, ноогами меня ****ил!

- Валечка, что ты, как ногами, вот гад!

- Да, ногами, я на снегу лежала, а он меня сапогами ****ил, больно, ой, вот тут, все болит.

Чуха трогает жопу, ойкает, кривится и плачет. Каркуша обнимает ее и аккуратно косится на друга.

- Олег, ты смотри, что он сделал.

- Козел бля. А ты как ушла?

- Я? А ко мне не приставали.

- Ты чего ****ишь, дура, чего ты лажу гонишь, к ней приставали, а к тебе нет? Ты бля!

- Я просто сразу ему сказала, что у меня друг есть, он и отстал.

Олег полон сомнений. Валька утирает слезы и хнычет:

- Сапогами женщину бить, козел, самого бы так надо.

Каркуша находит разумное продолжение.

- Олег, поговори с пацанами, наваляли бы этому пидору.

Олег молчит и щурится, его лицо принимает обычное выражение недовольства и презрения. Каркуша продолжает:

- Он просто лох, не бандит, не крутой, просто козел вонючий.

- Так его еще найти нужно.

- Мы парадную знаем, скажем, как выглядит, он длинный такой, волосатый, сразу узнают, только подождать нужно будет. Валь, ты как себя чувствуешь, может, скорую вызвать?

Валька сморкается в платок.

- Не надо скорую. Козел какой, убивать таких надо!

Олег недовольно поеживается.

- Ладно, харэ ****еть. Спать пошли.

- Так ты ребятам скажешь?

- Да, скажу. Иди, нечего тут.

- Олежа, ты такой у меня молодец!

Подозрительный друг решает однозначно проверить каркушину верность.

- Ленка, иди сюда.

Каркуша не рискует отказать. Пися немного саднит, но кончить под двумя подонками ей так и не удалось. А теперь ее ждет привычный сексуальный партнер. Старый друг лучше новых двух.

Олег порет ее со старанием ревнивца. Каркуша переживает необыкновенно яркий и сладкий оргазм, соединивший в себе все ****ьные и батальные переживания этого захватывающего вечера.

А может, дело было иначе.

Строгий прищур и вопрос как удар:

- Ты где была?

Но Ленка не сочла нужным притворяться и сразу с порога заявила:

- Олег! Со мной такое случилось... меня… изнасиловали.

Челюсти друга сжимаются.

- Кто?

- Тут, недалеко. Два урода.

Друг срывается на крик.

- А хули ты бля с дурой с этой шляться пошла?! Как это было?

- Там, они нас на квартиру завели.

- Квартиру помнишь?

- Да. Просто два лоха, не бандиты, не крутые, два козла вонючих.

- Все, ****ец козлам.

Появление рыдающей Вальки уже ничего не меняет. Каркуша в постели хочет обнять Олега, но тот лишь отпихивается и выжимает сквозь зубы:

- Все, спи. Дура бля.

Даже неудачное покушение наносит жертве душевную травму. У нас ситуация еще хуже, рассеченный лоб друга не позволяет ему ни на минуту забыть о случившемся. Я никогда не видел его таким. Андрей боится идти в травмпункт в одиночку. Вообще боится выходить из дома. Не может ночевать дома один. Его страх настолько силен, что не поддается логике - вряд ли эти уроды нападут снова. Андрей не стесняется и просит меня пожить у него какое-то время. Выходит на улицу только со мной. В первые выходы из дома тревожно озирается по сторонам.

- Лешик, смотри - кто это там?

Его паранойя заразительна. Я и сам начинаю тревожиться. Только вот по моей голове не били железным прутом, я еще могу справиться с этим страхом.

- Андрюш, спокойно, никого там нет.

Когда ему снимают повязку, под ней оказывается красный шрам пяти сантиметров длиной. Он стягивает кожу, или же это последствия, не дай бог, травмы черепа, но правый глаз Андрея теперь открывается не так широко, как левый. Ничего хорошего, но и не так страшно, правильной красотой Андрей никогда не отличался.

Со временем он смог преодолеть эту травму. Не самое трудное для человека, который всю жизнь боролся со своей физической слабостью. Как справедливо отмечал гуру-целитель из тех, чьи напряженные морды профессиональных лжецов публикуют на последних страницах бесплатных газет: запомните, у вас нет недостатков, есть лишь особенности, и в ваших силах сделать их своими преимуществами! Все это в точности про Андрея. Вот только что он будет делать со своей тягой к спиртному, ее ведь и особенностью не назовешь, и преимуществом сделать трудно. Впрочем, шрам здесь ни причем, и моей вины в этом нет.

Год 1998

1998-1

У наших белокурых пухленьких соотечественниц есть свое обаяние. Тем более, когда они явно навеселе. Темнеет, девушка торопится домой, двигаясь с пьяной аккуратностью. Догоняю и произношу как можно ласковее, чтобы не испугать:

- Добрый вечер.

И все-таки она немного вздрагивает. Но вскоре успокаивается. Ее зовут Наташа. Белобрысая и глупая на вид. После недолгой беседы она проникается ко мне таким доверием, что приглашает в гости. Маленькая комнатушка в хрущевке, в соседней комнате живет ее мама. Хорошо бы выебать. Хотя так легко может не получиться, на ней джинсы, да и кроссовки завязанные попробуй снять, если ногами болтают. Нужно добиваться полного непротивления. Наташа сама приходит мне на помощь:

- Черт, у меня проблема.

- Какая, Наташ?

- Денег задолжала, нужно отдавать, а нет.

- И сколько?

Если окажется много, придется ретироваться.

- Да ерунду, сорок рублей, просто сейчас их нет.

Действительно ерунда! Сорок рублей - это вообще почти что ничего, шесть долларов.

- Слушай, ну это же не проблема, вот, держи.

- Нет-нет, что ты, не нужно…

- Да ладно, держи, тебе они помогут…

- Леша, спасибо, я отдам, точно отдам!

- Как скажешь.

- Леша, так давай я схожу их отдам сразу.

- Тебя проводить?

- Ну, если хочешь, пошли.

Идти нужно в какое-то соседнее кафе. Наверное, Иру там стали угощать, а потом наехали. Страшновато немного идти, не было бы скандала. *** с ним, пойду. Кто не рискует, тот девушку не танцует.

Повезло, все не так страшно, как могло быть. В кафе Наташа довольно быстро решает свой денежный вопрос с каким-то из администрации. Более того, она принимает от меня в угощение кружку пивка - выпивает, правда, не все. Ей и так уже вполне достаточно. Берет меня под руку и ведет на улицу.

Мы возвращаемся из кафе уже в прекрасных отношениях. Идем в обнимку, ее чуть-чуть пошатывает, мы смеемся, когда ее попа шлепает о мое бедро. Теперь нужно попасть к ней домой, при этом лучше сделать это как бы самим собой разумеющимся, без четкой просьбы, чтобы не напрягать. На лестничной площадке Наташа борется с замком, а я веду беседу, стараясь не допускать пауз. Это сложно, тем более, когда знаешь, что борьба с остановками в разговоре не должна приобретать оттенок паники. Вспомним красавца Анатоля Курагина из толстовской эпопеи. В болтовне с дамами тот позволял себе делать такие длинные паузы, и так непринужденно, что они начинали терять самообладание и давали ему с легкостью необыкновенной. Наташа открывает дверь и мы заваливаемся к ней. Вот и снова ее комната.

- Я чего-то устала, - говорит блондиночка слегка заплетающимся языком и валится на кровать прямо в джинсах и кроссовках. Что ж, время позднее.

- Давай, помогу.

Если она меня сейчас отпихнет - все пропало. Эти джинсы в обтяжку с ее вкусных ляжек мне не стащить. Начало хорошее. Наташа спокойно ждет, пока я развязываю шнурок и на ее кроссовке, потом начинает болтать ногой и сбрасывает его на пол. Так же и второй кроссовок. Теперь главное - джинсы. Приобнимаю ее за талию:

- Девочка устала, у хорошей девочки был тяжелый день…

- Да ушш…

- Нужно штанишки снять, чтобы отдыхать лучше…

- Мм-угу…

Классно, она не против, я расстегиваю ее ремешок, пуговку на джинсах, молнию, *** стоит, ну неужели она теперь откажется?

- Попочку немного вверх…

О, да, она поднимает задок, я стягиваю джинсы в три приема - сперва с жопы, потом снизу, потом сверху - кожица у нее гладкая, какая и положена блондинкам. Джинсов нет, трусы остались, свитер я вообще не трогаю. Она дремлет или делает вид. Раздеваюсь донага, рву пачку - теперь из одежды на мне только презерватив. Легким осторожным движением снимаю с нее трусики. Наташа продолжает дремать, но сводит бедра и одну коленку сгибает чуть сильнее и держит немного внутрь - таким образом ****енка выглядит скромнее, не полностью открытой. В полумраке ее волосенки прячут свой истинный цвет. Настоящих блондинок не так много, большая часть из них на самом деле перекрашенные шатенки, и на ****е волосы у них, увы, привычно темные. Хватит смотреть, пора ****ь. Нависаю на локтях мостом над ее крупной грудью, нужно охранять ее дрему, пока я снаружи. Опираюсь на одну руку, деликатно развожу ее послушные гладкие ляжки, заправляю *** - вошел. Дас ист гут. Айн-цвай, айн-цвай.

- Ух-ху, свитер снимем, ух-ху?

- Ой, лень…

Ну и ладно, ну и *** с ним, айн-цвай, айн-цвай, я перевозбужден и кончаю очень быстро. Поднимаюсь на локти и слезаю в обратном направлении. Наташка все же толстовата. От нее воняет алкоголем. Оставаться здесь неохота. Нужно душ принять, отдохнуть как следует. Домой.

- Ох, как же спать хочется, - говорит Наташка.

- Эт-та точно. Наташ, я, чтоб тебе не мешать, домой пойду.

- Ну вот, вставать, дверь закрывать…

- Целую, я тебе еще позвоню.

Я действительно ей позвонил. Наташка заявила, что сразу ко мне домой идти не хочет. Ну и ладно, пошла на ***. Не вижу смысла водить в кафе уже отъебанную бабу. У меня в жизни произошло знаменательное событие. Я переехал в свою новую квартиру.

Своя квартира

Улучшить жилищные условия - мечта и цель всей нашей семьи на протяжении долгих лет. Было отчего. Неудачный брак моей сестры вернул ее с пошатанным здоровьем и маленькой дочкой в трехкомнатное родительское гнездо. Нам с отцом повезло с отдельными комнатами, три поколения женщин остались вместе. Пятерым в трехкомнатной жилось не очень просторно. Не знаю, как моим родственникам, но водить девок мне было слегка неудобно. Впрочем, я все равно водил – а что, засыхать в цвете лет от мастурбации?

Никакой халявы не предвиделось. Родная тетка, мамина сестра, умиравшая от рака, хорошо поиграла у нас на нервах, да и завещала свою единичку нашему дальнему родственнику, числившемуся у нее за приемного сына. Добрая тетушка не ограничилась сугубо юридическими действиями, и в качестве своего последнего слова одарила мою невезучую сестренку гробовым заклятием:

- Никогда у тебя своей квартиры не будет!

Сестра до сих пор поминает тетушку плевком "фу ты" и добавляет: "чтоб ей пусто было". В ответ я стараюсь ее успокоить и отмечаю, что околевшая ведьма заслуживает некоторого снисхождения. Эти стареющие без детей одиночки все немного сумасшедшие. Жизнь имеет смысл как подвиг или служение. Какой такой подвиг - не дать миру ни одной жизни, разве это служение - вылизывать свою конурку да набивать ее мелочами псевдохудожественного ширпотреба. Может, ее жизнь и горела когда-то в чистом огне истинной трагедии, но с годами выцвела, опошлилась и погнуснела. Старая сука. К примеру, четыре года великой войны способны оправдать пятьдесят лет бездарного пьянства, но эта ведьма не воевала, да и не пила. Делала вид, что интеллигентная. С обычной для полукультурных немолодых дам тягой к гороскопам и мистике. При ее суеверности заклинать мою сестренку на бездомность особенно подло. Надеюсь, старая ссука крепко помучилась в больнице перед смертью. Обезболивающее нужно экономить для оргий с молоденькими санитарками.

Как-бы-приемный-сын так обрадовался подаренной квартире, что его природная склонность к выпивке проявилась во всей великорусской широте. Разгуляй длился месяц, до той самой ночи, когда пьяный в дугу счастливец выбрел на середину улицы и был насмерть сбит машиной. Водитель, наверняка пьяный в дым, кое-как опомнился и уехал с места происшествия неопознанным случайными нетрезвыми прохожими. Квартира досталась вдове-татарке и их маленькому сыну. Моя несчастная мама еще жгла себя какими-то безумными планами, в которых я фигурировал как татарский жених. Что-то вроде тверского князя в ордынских заложниках. На мамины планы я резонно отвечал, что жениться пока не собираюсь, а уже если потребуется сделать это с выгодой, то рассматривать следует не этот конкретный вариант, а весь рынок невест в полном цвете. Вообще говоря, татарка была довольно ничего, если бы не проклятый квартирный вопрос, стоило зайти ее утешить.

Скрепленная общей потерей семья почувствовала необыкновенное единение. Цель была объявлена и не подлежала сомнению - нам нужна Новая Квартира. Благодарная мне за гостеприимство сестра охотно соглашалась, что в эту заветную Квартиру должен отселиться ее братец Леша, который заслуживает любой возможности наладить свою личную жизнь. Все текущие потребности семьи критически оценивались и жестоко сокращались. Нет смысла покупать новые штаны, если старые еще можно ушить. Мама и слабеющий отец, пока ему еще хватало сил, транспортировали продукты из отдаленных дешевых магазинов, сестра и я зарабатывали деньги. Иного способа, кроме честной пахоты, мы не знали. Каждая зарплата конвертировалась и откладывалась. Банкам мы не доверяли, и правильно.

Говорят, что Астробанк в те времена давал кредиты под 80 процентов отступных. То есть получатель кредита ****ил всего двадцать процентов. После успешного банкротства и выгодной распродажи активов менеджмент банка нашел работу в других кредитных учреждениях. Наши кровные бабки нельзя дарить прохвостам. Все складывалось в кубышку и в народный Сбербанк. Который хорошо на нас заработал - его проценты никогда не покрывали инфляции.

А мы пахали. На работу в коммерческую фирму я носил отцовский синий пиджак. В плечах довольно ничего, но в талии папа был значительно солиднее, пиджак был сшит в лучшие годы застоя. Я летал по офису как Хоттабыч, синий мешок на мне дулся пузырем. Через несколько лет, когда наши сбережения уже подваливали к сумме в десять тысяч долларов, у нас появилось новое развлечение. Каждый понедельник мы покупали газету Бюллетень Недвижимости и устраивали читку.

- Вот тут еще интересно… Наш район, какой же это дом? Двадцать девять метров.

- Это серия 504, точно! Живопырка такая, кухня напротив входа. И сколько?

- Хм. Шестнадцать пятьсот. Дорого.

- Черт, все дорожает. Может, позвонить, поторговаться?

- Да чего торговаться, все равно у нас только десять.

- Да, точно. А еще чего-нибудь?

- Вот, еще. О, хрущевка, первый этаж.

- Там крысы наверняка. И сколько?

- Пятнадцать пятьсот. Не хватает.

- Вот черт бы побрал, за такую ***ню, прости господи, и такие деньги заламывают! Может, позвонить? Да нет, если пятнадцать хотят, то за двенадцать точно не отдадут. Работать надо.

- Работать.

У нас скопилось еще немного бабла, когда в нашем информационном поле обозначился интересный объект. Пара бездетных старичков очень кстати вымерла от безумия и великой тоски в своей чистенькой квартирке. Дом, отметим, не какая-нибудь панельная брежневка, а самый настоящий кирпич. В славные годы всеобщего равенства в таких любила проживать еврейская беднота. Пока не отъехала в теплые края, подальше от соседей-интернационалистов. Сестра ухватила информацию вперед любого ушлого агента, снова повезло.

Встречаемся с наследниками. Квартира им не нужна, в любом случае они ее разделить не смогут. Только продать. Их четверо, все пенсионеры, родные братья и сестры. Как и полагается, одна старушка учтена в неврологическом диспансере, вторая на вид ничего. Дедушки тоже молодцы, один алкаш конченый, другой просто выпить любит. Но больше всего беспокоит психическая старушка. Если сделка будет признана недействительной, пять лет пахоты можно будет признать небольшой тренировкой. Потерянные деньги объявить платой за науку. И заново начать копить.

Торги с наследниками проходят в целом успешно. Немного мешает отсутствие доверия. Не ко мне, с этим-то все нормально. Братья и сестры не верят друг другу ни на грош, а суммы выходят неплохие. Бля, семнадцать тысяч долларов на четверых, по четыре двести пятьдесят на каждый недоверчивый нос. В каждом почему-то живет подозрение, что другой получит большие деньги, чем он сам. Сумасшедшая бабушка - самая умная из них. Не понимает разницы между 4250 и 4500. А для меня это может означать потерю тысячи долларов. Нет, ***. В итоге, все же успокаивается на 4250, но не раньше, чем я клянусь ей в том, что ни один ее брат или сестра не получат от меня ни центом больше. Договорились, слав-те господи.

Настал заветный день нотариата. К десяти часам все обещали прибыть к метро Гостиный Двор. Мы с сестренкой приезжаем в половину десятого. В том, что я не выспался, есть и хорошая сторона - теперь уже не так чувствуется волнение, состояние похоже на результат приема чего-нибудь успокоительного. Сумасшедшая бабушка уже нас ждет, улыбается заискивающе. Она, в общем-то, не то, чтобы совсем того, просто нервная очень, вот и приехала за час и трясется здесь. Девять сорок одна. Из метро выходит умеренно пьющий дедушка в костюме, на вид еще довольно трезвый. Девять сорок четыре. Прибывает положительная бабушка, с ней пара родственников. Держатся с чопорной подозрительностью, с видом "знаем-знаем, нас так просто не обманешь". Очень рады вас видеть. Трое есть. Нет только неумеренного дедушки. Без него ни *** не будет. Девять пятьдесят. Его братец внезапно заявляет, что, к собственному удивлению, не встретил его на их общем поезде из пригорода. Что это значит? Он не знает, но, может быть, неумеренный дедушка забыл или проспал? Так что же, уважаемый, пидор блять вонючий, он сам не мог за братом зайти в соседний дом? А чего это он будет за ним заходить, тот ведь не маленький и сам должен за себя отвечать. ****ы в рот. Сестру бросает в жар. Может, он все-таки скоро приедет? Да нет, следующий поезд только через час, если его не было на этом поезде, то следующий только через час. ****ец. Звоним ему по телефону. Не отвечает. Это может быть и хорошо, и плохо.

- Верно тетка нашептала, не будет у нас квартиры, - произносит тихонько сестра. - Ну вот кажется, что все уже, сбылось, и вот на тебе. Когда еще их вместе соберешь?

Понимаю агентов по недвижимости и им сочувствующих, или соучаствующих нотариусов, бандитов и участковых ментов. Этот пьяный и глупый, подлый, вороватый, слабый народ только и заслуживает, чтобы его наебывали на бабки, выкидывали из дому всеми легальными и нелегальными способами, травили паленой водкой и топили еще полуживыми в болотце со ржавой водой.

Что делать? Ладно, раз следующий поезд через час, у нас есть время прогуляться до нотариуса. Так, на всякий случай. Бредем. Во дворике у дверей нотариата ошивается, нет, не может быть, это же наш алкоголический дед!

- Здравствуйте, многоуважаемый, мы-то вас у метро ждали, а вы вон оно где…

- А чего у метро, я же знаю, куда идти, вот и пришел.

Фу-ты ну-ты, хорошо нас попарил. А молодец, десять часов уже, а держится почти как трезвый.

Нотариус приветствует нас. Это сильно помятый мужчина средних лет, и, не может быть, нет, точно - конченый алкоголик. Агентство недвижимости не зря держит такого для своих договоров. Сколько бабушек и дедушек он оформил из квартиры прямо в болотце? Как это символично: дееспособность выпивох и психопатов гарантирует алкаш с синюшной рожей и трясущимися пальцами.

Торжественный момент. Стороны выводят свои подписи, более-менее корявые. Сама некрасивая - моя собственная. Теперь сам нотариус сжимает перо всем кулаком и выдает мучительную судорогу - результатом оказывается неожиданно отменный, сдержанно-консервативный, просто какой-то юридически безупречный росчерк. Да, мастерство не пропьешь. На том Россия и держится.

Квартира наша.

А доброй тетушке мы крикнем прямо в бездну, где она жарится на прогорклом сале собственной жадности, чтоб она перевернулась на угольках, чтобы ее вонючий жир злобно зашипел, сгорая:

- У нас не будет отдельного жилья. Нам всегда будет тесно. В нашем коттедже будут шуметь наши детишки, внучата и правнуки.

1998-2

«Кто смотрит на женщину жадным взглядом, тот уже согрешил с ней в сердце своем», - за точность библейской цитаты не ручаюсь, но мысль великолепная. Есть женщины, на которых достаточно посмотреть один раз – и ты уже грешен. Грешен тяжко, смертно. Впрочем, как убежденный дзен-буддист, я глубоко презираю не только Будду, но и кондовое православное русопятство, лучший символ и приговор которому - тяжелый золотой крест на толстой бычьей шее или худой протатуированной груди. Ценность греха полностью девальвирована великолепным Ницше и его интуитивными последователями. Что же еще сможет придать сексу волшебную червоточинку? Говорят, что в культуре востока еще и наши дни употребляется понятие стыда. Это что-то близкое к греху - действительно, и стыд, и чувство греха рождаются переживанием собственного несовершенства, за гадкий поступок, за подглядывание вверх под юбку спускающимся по лестнице девушкам и даже женщинам средних лет, за томительное желание сдавить клешней упругую попку соседки по набитому вагону. Но стыд - не такое рабски зависимое чувство, сверхчеловек смеется над распятым мазохистом, не желая принимать его за образец, свобода воли никак не ограничена в выборе религии. Чувство греха - удел рабов. Стыд - чувство эстетов, огорчение, проистекшее от несоответствия своего движения внутренней красоте момента, в набитом вагоне хваткая клешня трусливо складывается птичьим клювиком, чтобы лишь как бы невзначай потюкать крепкую выпуклость.

Надя шла навстречу мне по метрополитену, спускалась по ступеням перехода от новой к старой станции Александра Невского. Святой князь был еще и тонким политиком, ездил в орду за ярлыком - сосать ***ще белого ханского осла. Не лучше ли было принять католичество? Вот почему и уверяют местные славянофилы, что история не терпит сослагательного наклонения.

Сколько себя помню, где бы я ни был, я постоянно и с живым интересом зырю по сторонам. Найдя интересное, застреваю на девушке взглядом чуть дольше, чем это позволено человеку благовоспитанному. Что может прочитать она в моих глазах? Прохладное сомнение, какие-то отсветы сексуальных грез, в которые я так и сяк стараюсь ее поместить. Хуже – легкое разочарование, какое возникает в душе искателя совершенства, если его отношение к поиску не подкреплено изрядным мужским темпераментом. Хорошо, если она этого не почувствует, а так – просто какой-то симпатичный парень нескромно елозит по ней взглядом сверху вниз и обратно. Если подойдет – пошлю подальше, если он такой хам. Не подошел, придурок.

Надя только поравнялась со мной, а я уже знал, что повернусь и пойду за ней. Мы оказались рядом в дверной нише. При своей красоте она оказалась доброжелательна и общительна, что невероятно обнадеживало. После первых же банальных слов и улыбок я узнал ее телефон. Еще через несколько секунд прибыл поезд и я откланялся.

Я думал о ней постоянно. Запомнить Надю было легко. Высокая, стройная, отличные ноги, славянская красота – серо-голубые глаза, светлые с золотистым длинные волосы. При этом она как-то странно улыбалась и смотрела прямо на меня. Я чувствовал себя кабаном в духовой плите – жарко и томительно.

Через день я позвонил. Встретиться с ней было невозможно, пришлось ловить ее случайные появления дома, раз или два она нарушала договоренности и не оказывалась на связи в условленный момент. Это было явным признаком отсутствия заинтересованности. Но однажды, в холодный зимний день, она сидела дома и, видимо, скучая, приняла предложение о встрече.

Свидание было назначено в метро Василеостровская. Надя опаздывала. Чтобы поддержать опадающее настроение, я прибегнул к любимому трюку, одной из форм карманного кукиша: отошел в сторонку и спрятался. Она пришла, опоздав минут на пятнадцать. Я не смог отказать себе в детском удовольствии дать ей повертеться по сторонам в поисках встречающего. Впрочем, тянуть было нельзя, к такой яркой девушке в любую секунду мог подвалить охотник за письками. Я не спеша подошел и поздоровался. Надя выразила неудовольствие, отчего мое настроение почти пришло в норму. Ее синий плащ явно не выдерживал зимнего холода, и я пригласил ее в Мак-Дональдс.

За время беседы я имел возможность сделать немало дурных предположений о моральных качествах моей очаровательной знакомой. Кроме всего прочего, она, по собственным словам, «получила в подарок» один из этажей загородного коттеджа какого-то уроженца ближнего зарубежья. Это меня слегка разозлило.

Что означает вот это вот «в подарок»? Я не буду, черт побери, уточнять, за какие это красивые глаза ей могли такое подарить.

- Он оформил документы, твое право собственности зарегистрировано должным образом?

- Нет, но я могу туда приезжать и жить, когда захочу.

- А можешь ли ты приглашать туда друзей, когда захочешь?

- Ну, если его нет, то могу.

Что ж, уроженец ближнего зарубежья (быть может, и субъекта федерации) оказался щедр и галантен. Кстати, где-то я уже слышал про общую тенденцию последних лет, которой все чаще следуют обеспеченные господа. Если раньше скоробогачи могли с купеческой лихостью купить девчонке (шлюшке!) квартиру и машину, что делало ее более независимой как в отношениях с ними, так и в поиске нового спонсора, то теперь они стараются не выпускать из рук прав собственности на эти приятные вещи. Шлюшка катается на машине по доверенности, живет в арендованной квартире, и стоит ей только поморщиться у ширинки благодетеля, как она рискует пешком вернуться в тараканью коммуналку, где ей не особенно обрадуются брат-наркоман и мать-алкоголичка. Страх возвращения к привычному для большинства советских людей быту способен необыкновенно укрепить в девке лучшие женские качества, как то: доброту, мягкость, верность (в некоторой степени). С другой стороны, я несправедлив к нашим несчастным девушкам. Почему они должны отказывать в заслуженной награде тем, кого ласкает само общество в целом? Почему красотка не должна отдаваться бандюге (пусть только сперва смоет чужую кровь в роскошной ванной), если его нелегкий и опасный труд хорошо оплачивается? И разве жирный чиновный ворюга, обокравший полгорода по сговору с такими же жирными или поджарыми чиновными мерзавцами, не достоин восхищения девчонки, отец которой всю жизнь крал с завода железяки, пока его не сократили за пьянку?

В дальнейшем разговоре выяснилось, что Надя обожает группу “The Cure”. К ее музыке я довольно равнодушен, хотя приветствую их творческий, на мой взгляд, подход.

- Скоро в программе «До шестнадцати и старше» будут передавать интервью и песни “The Cure”, - взволнованно сообщила девушка. – Я буду обязательно смотреть. Я бы была просто счастлива, если бы могла записать это на кассету.

- Нет проблем, я позабочусь об этом. А что, у тебя видик не пишет?

- А у меня нет видика. Я буду носить кассету с собой и смотреть ее у знакомых.

После Мак-Дональдса гулять долго не пришлось, я проводил Надю до ее подъезда где-то у Большого проспекта. Мы улыбались друг другу на прощание – я был сдержан и целоваться не полез, хотя она смотрела как-то загадочно.

Разумеется, я сразу договорился с моим другом филологом, чтобы он записал на свой Panasonic эту передачу. Мой собственный плейер безотказно работает уже лет пять, но писать на него я ничего не пробовал – штука надежная, но дешевая, и вряд ли даст приемлемое качество записи. Не особенно надеясь на пунктуальность филолога, я звонил ему и заранее, и непосредственно во время передачи, боясь, что он может замечтаться и забыть. Он сделал все прекрасно, добавив с удивлением, что интервью группы занимает всего минут пять в довольно длинной передаче.

Я звонил Наде, поглаживая заветную кассету.

- Привет! Я записал это интервью. Готов передать кассету.

- Здорово! - обрадовалась девушка. – Представляешь, я пропустила передачу, и теперь даже не знаю, что там было.

Мы договорились о встрече. Через час Надя держала кассету в руках.

- Поехали, посмотрим ее у меня. – Я сказал это вполне уверенно.

- Меня ждут сегодня в Купчино, - девушка колебалась. – Поехали, по дороге я подумаю.

На станции метро Гостиный Двор, после некоторых колебаний, Наденька решилась принять мое приглашение!

Нужно сказать, что в кармане у меня не было почти ничего. Я решил заехать в родительский дом и раздобыть там что-нибудь горючее. Скоро в руках у меня была заветная бутылка с прозрачной жидкостью, ловко стянутая из шкафа, где мама хранит свои запасы.

На весь банкет включая путь через четыре квартала у меня оставалось десять рублей. Я даже был вынужден признаться в этом Наде.

- Не беспокойся, - заявила она. – Лови машину, поехали, а водителя я потом разведу.

Это было неожиданно. Интересно, каким это образом она собиралась отказать перевозчику в согласованной сумме? Но любой из ее способов в лучшем случае являлся прямым обманом, а я старался избегать новых трудностей, когда удовольствие казалось таким близким. Решив, что дома у меня есть еще бутылка шампанского, и этого должно хватить с лихвой, я отдал водителю последнюю десятку за транспортировку меня самого и груза моего.

Дома меня ждал неприятный сюрприз. Прозрачная жидкость из маминой заначки оказалась уксусом.

- Я не люблю шампанское, - дополнительно огорчила меня Надя. – Мне от него становится нехорошо.

- Ну, мы символически, за знакомство, - я старался держать хорошую мину при плохой игре. - Ладно. Давай скорее смотреть кассету.

При всей нелюбви к шампанскому Надя пила его довольно шустро. Она заставила меня повторить эпизод с “The Cure” раз пять подряд. К этому моменту шампанское закончилось. Посмотрев девушке в глаза долгим взглядом, я полез целоваться. Надя ответила на поцелуй, и он получился волнующе долгим. Сквозь свитер мои пальцы трепетно касались ее спинки. Вдруг она прервалась и приостановила меня движением руки, очень мягким и уступчивым, как будто собираясь оговорить условия близкой капитуляции.

- Слушай, у тебя найдутся шестьдесят рублей?

Точность цифры – не пятьдесят, не сто – могла меня уже насторожить, но я был крайне возбужден и подтвердил готовность к спонсированию немедленно.

И понеслось. Она сама разделась, легла и отдалась. Я брал ее сверху: целовал взасос, тяжело, часто, но аккуратно опускался на стройное девичье тело. Грудь Нади оказалась крепкой и хорошей формы – не большой и не маленькой, а такой, какой нужно. Затем она согласилась переместиться наверх. Когда девушка опускала голову, ее светлые волосы свешивались вниз мне на лицо. Потом я бережно снял ее с себя, уже дрожащую и мокрую. Оставалось развернуть блондиночку раком и задать бешеный темп.

- Не могу сказать, что ты быстро кончаешь, - устало улыбнулась Надя. Для меня же все это длилось очень недолго.

- Останешься у меня?

- Нет, мне обязательно нужно идти. Ты не обманешь меня с деньгами?

- Нужно будет зайти к приятелю одолжить. Кстати, зачем тебе именно шестьдесят рублей?

- Я думала, ты уже догадался.

- Нет.

Меня охватило смутное предчувствие чего-то нехорошего.

- Наркотики. Я часто бываю здесь, у вашего рынка.

Я обалдел и стал разглядывать ее глазами сытого человека. Пожалуй, в свои девятнадцать она могла быть и в лучшей форме. Когда Надя проходила в ванную, на ее ягодице я смог разглядеть участок постаревшей кожи – целлюлит разрушал девичью красоту. Как она рассказала, печень у нее работает совсем плохо, поэтому, в частности, она старается не пить ничего, кроме водки. Впрочем, следов от уколов на руках я так и не нашел. Надя гордо заявила, что следит за венами и заботиться об их внешнем виде. Несколько раз она бросала, лежала в больнице, потом начинала снова.

Я провожал ее до остановки у рынка, где у заботливой старушки за десять рублей она приобрела одноразовый шприц. Теперь оставалось найти зелье и ввести внутрь. Борьба с наркомафией, проводимой по-милицейски, оставила на рынке лишь бабушек со шприцами и физраствором. Мерзавцы, торгующие смертью, стали снимать квартиры по окрестности. Наркоманы знали их наперечет. Надя уверенно двинулась в известном ей направлении. По дороге рассказывала о своей нелегкой жизни.

Лет в тринадцать ее изнасиловала целая банда негодяев. Все верно, это был 1992, а групповое изнасилование - популярным досугом хозяев жизни. Они пугали малышку, угрожали убийством, так что совершаемое ими по-очереди мучительное действие казалось ей лишь началом настоящего кошмара. Наконец, ее отпустили. Пошатываясь, обессиленная истерикой, чувствуя лишь боль и кровь внизу, Наденька брела домой среди ночи, как вдруг кто-то схватил ее за кожаную курточку и радостно залопотал не по-русски, призывая своих. Цыгане или кавказцы, они тут же набежали веселой толпой и ловко ограбили ее. Увидев растерзанную, рыдающую дочь без кожаной куртки, мать не стала слушать объяснений, а принялась орать на нее в бешенстве.

- Ты знаешь, что такое «попадалово»? – продолжала Надя. – Это когда ты мечтаешь только о том, чтобы тебе не сломали нос, а об остальном уже не беспокоишься. Есть люди, которые в пьяном состоянии звереют, им не столько нужно трахаться, сколько издеваться, бить. Мне приходилось раза два «попадать» – это самое страшное.

Услышав, что кожа ее попки теряет молодость, Надя сильно огорчилась:

- Нужно с этим со всем завязывать. А что, там сильно морщит?

- Не очень, но есть. Хочешь, можно завязать прямо с сегодняшнего дня?

- Нет. Сегодня я не могу. Но скоро я обязательно завяжу.

Мы дошли до одной из пятиэтажных хрущевок. Надя велела мне оставаться на месте. В принципе, я мог бы догадаться, где находится наркопритон. Скоро она вернулась расстроенная:

- У них нет. Нужно искать. Где-то должно быть.

Какие-то тени бродили в ночном сумраке.

- Это наши. Наркоман всегда узнает наркомана. - Какая-то гордость послышалась в ее словах. – Мать увозила меня в город N (название не помню, городок небольшой), чтобы я слезла с иглы. Нашла куда увозить – там одни наркоманы. Иду по улице, так вижу – вот наркоман идет, вот еще. Ну где же?

- Видимо, какие-то проблемы с поставками, - предположил я. – А если вообще не сейчас не найдем?

- Так всю ночь и будем искать, - сказала Надя. – Бывает зима, холодно, а мы так и тусуемся, пока не найдем. Слушай, я наверно, пойду – там я вижу знакомых, они могут знать, где найти.

Мы попрощались, я чмокнул ее в щеку (еще час назад я имел безумие целоваться взасос с ее больным организмом без печени). Она отстранилась:

- Осторожнее, а то они еще чего подумают. Пока.

Я оглянулся через несколько десятков метров. Надины красные брючки двигались в темноту, в сторону, где еще угадывались чьи-то зыбкие тени.

Опасения за свое здоровье терзали меня еще долгое время, хотя я понимал, что угрозу заражения СПИДом можно было не учитывать, так как по своему давнему и железному правилу я, разумеется, терся чувствительным местом всего лишь о латексную пленку, притом известной и надежной фирмы. А вот гепатит или сифилис были более реальны. Встречаться снова мне не хотелось.

Надя позвонила мне через несколько дней на работу. В этот момент я был действительно занят.

- Слушай, ты не знаешь, где можно снять квартиру? Нам с подружкой срочно нужно.

- Я узнаю у знакомых. А зачем?

- Мы хотим завязать. Для этого нужно уехать, иначе не получится.

- Умница, молодец! Слушай, перезвони через часик, обсудим.

Надя так никогда и не перезвонила. Я не знаю, что случилось с этим отравленным цветком. Жива ли она, сумела ли освободиться? Чувство вины не оставляет меня. Я родился на болоте у гнилого моря.

1998-3

Я заметил ее на автобусной остановке у метро пр. Большевиков. Трудно было не заметить. Такие даже в сутолоке держатся особняком. Красивая, эффектная баба – высокая стройная брюнетка между двадцатью пятью и тридцатью. Подойти сразу я не решался, тупо пялился на ее надменное лицо, незаметно любовался фигурой. Чтобы собраться с силами, вышел за ней на ее остановке и пошел вслед. Страшновато, вдруг пошлет? Какие у меня шансы? Но вид ее длинных ног и легкой попки настолько хорош, что я вспомнил старую пословицу: "храбрый умирает лишь однажды, трус умирает тысячу раз". Вперед. Легко перепрыгнув через сугроб, я догнал незнакомку и представился – энергично и вежливо. Она оценила мой кураж, назвала свое имя и телефон.

Мне пришлось довольно долго искать возможность встречи – она оказалась довольно занятой женщиной, помимо работы в какой-то конторе на ее плечах лежал долг матери-одиночки, воспитывающей сына.

Однажды она все-таки согласилась увидеться. У меня хватило решимости пригласить ее в гости и настоять на этом. Мы сидели на моем широком диване и пили шампанское. Она держалась немного в стороне. Увидев, что бутылка подходит к концу, я придвинулся к гостье и стал приставать к ней. Она отстранялась, но через некоторое время я ясно убедился, что ее сопротивление, хотя и возрастает вместе с моей активностью, но всегда отстает от нее. Поглаживания руками по спине и неприцельные поцелуи в шею и ухо плавно перешли в борьбу с ее джинсами в обтяжку. Отличные ноги, черт возьми! Снять джинсы, если девушка сопротивляется всерьез, практически невозможно. Но ремень почему-то расстегнулся легко и сразу. Она бормотала что-то банальное:

- Нет, нет, не нужно, зачем ты это делаешь…

А я справлялся с ее молнией, приподнимал ее попу и стягивал вниз джинсы. Убедившись, что нижняя половина ее тела лишилась главной защиты, гостья вырвалась и отпрянула к спинке дивана.

- Нет, не нужно…

Она повторяла эти глупые слова, отворачиваясь, чтобы не стать свидетельницей мерзкого и непристойного действия – разгоряченный мужчина быстро раздевается, рвет упаковку презерватива и торопливо накатывает резинку на восставший член. Она забилась в угол дивана, ее ноги в колготках двигались, словно искали удобное положение. Колени оказывались вместе, но тут же одна из ног вытягивалась, чтобы потом сразу согнуться, тогда гостья перемещала ягодицы чуть в сторону, и все повторялось. Кажется, она еще и старалась натянуть свитер пониже, прикрываясь от меня настолько, насколько позволяла длина. Это возбуждающее действо продолжалось лишь несколько секунд, и я уже был рядом с ней и освобождал от колготок и трусиков. Еще в теплом свитере, уже голая снизу, гостья начала уползать из-под меня, пока я отбрасывал в сторону снятые вещи, но была схвачена под колени и брошена вниз. Она все еще сопротивлялась, когда я навалился на нее и заправил член. До этого момента ее поведение не отличалось от действий в подобной ситуации большинства близко познакомившихся со мной женщин. Самое интересное началось после того, как я уже оказался в ней. Она продолжала бороться, сопротивлялась моим движениям и делала попытки выползти из-под меня. Раза три я довольно грубо, пожалуй, даже очень грубо хватал ее тем же приемом под колени и рвал вниз, не позволяя ей выпустить член из его новых владений. Она заходилась от страсти. Ее насиловали, она сопротивлялась, безуспешно и горячо.

- Леж-жать.

Я приказал это тоном хозяина строптивой, но мелкой и беспородной собачонки.

- Что?

Она слышала меня прекрасно, но сразу не могла решить, как ей к этому отнестись.

- Леж-жать, - повторил я, сильно двигая членом.

Мой рот был полуоткрыт, верхняя губа приподнята, ноздри раздувались, - скотина и фашист. Она поверила в мою тевтонскую мужественность, запрокинула голову, задрожала и отдалась мне полностью. Скоро я кончил, и оргазм мой был силен.

Мы немного поговорили о жизни.

- Я не рассчитывала на то, что произошло. Мне казалось, что с тобой можно просто хорошо пообщаться.

- Интересно, почему ты так думала?

Для меня всегда было загадкой, говорят ли женщины подобное для запоздалого соблюдения приличий, либо действительно некоторые из них искренне заблуждаются на мой счет.

- Ты интеллигентный, умеешь выслушать. Я все поняла только тогда, когда увидела твою кровать. Это безобразие. Сексодром.

Кровать у меня большая. Мы полежали немного, отдыхая. Захотелось еще. Потянулся к ней, но она оттолкнула мои клешни.

- Нет, не так!

- М-му?

- Ты делаешь все очень грубо и быстро. Я покажу тебе, как нужно этим заниматься.

И показала. Я тупо лежал на спине, пока она пользовалась отданной ей инициативой. Приласкав меня умело и возбуждающе, она уже собиралась нанизаться сверху, как вдруг молния подозрения пронзила мою несчастную голову, из темного прошлого восстал забытый кошмар, словно доктор в белом халате со стальной проволочкой в руке. Я схватился за свой эрегированный, полностью изготовленный член - и точно, о ужас, на нем уже не было резинки! Я выскочил из-под опускающихся женских бедер, как заяц с ошпаренными яйцами. Эта про*****, все она, это ее происки, усыпив меня поглаживаниями, она стянула с меня гондон, чтобы отомстить мне за грехи, наградить дурной болезнью! Я замямлил соответствующие комментарии в пользу безопасного секса, я ринулся к тумбочке с гондонами, стал рыться там, второпях напяливать новый. Но сучка была проворнее. Она успела одеть на себя почти все, так что мой голый вид в одном гондоне оказался совершенно неуместным, смешным и заведомо проигрышным перед уже почти одетой серьезной дамой. Мне так и не удалось завалить ее снова – тевтонский напор был ослаблен первым оргазмом, ее желание сменилось легкой обидой и недоверием. Скоро она ушла, я провожал ее домой. Хорошо после ебли воздухом подышать.

Новая встреча оказалась недостижимой. Впрочем, я опасаюсь тех женщин, что не любят резину. И не напрасно. Пару раз я на таких уже горел, хватит.

Как-то раз, прогуливаясь по городу, в одной из аптек на рекламном плакате лекарственного средства (кажется, витаминов) я увидел фотомодель, внешне очень ее напоминавшую. Хороша и горделива.

1998-4

Андрей познакомился с девкой и пригласил их с подругой ко мне на вечеринку. В моей недавно приобретенной однокомнатной квартире мы еще не оттягивались.

Его девка довольно милая, но скромная. И держится на расстоянии. Крепкий орешек. Моя кажется более доступной, по крайней мере, в ней есть темперамент. Жгучая брюнетка с усиками, вот только очень молоденькая. Говорит, что ей всего шестнадцать. Были и помладше, но и мне-то лет было поменьше.

По ходу вечеринки становится ясно со всей очевидностью, что однокомнатная квартира для таких мероприятий принципиально не подходит. От чего зависит успех? От того, удалось ли растащить девок по комнатам. Сходу слиться в групповике на одной кровати соглашаются лишь редкие оторвы. А куда здесь растаскивать? В ванную, что ли? Ну, в общем, да, там есть стиральная машина, на нее можно посадить. Но минусы остаются. В двухкомнатной квартире уединение парочек имеет вполне стабильный статус. Если уж двое забрели в дальнюю комнату, то беспокоить их - значит вступать в противоречие с этикетом, на что осмеливаются только принципиальные неудачницы, губительницы вечеринок. Парочка в гостиной комнате менее защищена от вторжения, оно не исключено в силу различных причин, например, ушедшие разругались или не нашли гондон. Тем не менее, наличие в дальней комнате удобного дивана само по себе понижает статус гостиной как места общего сбора. Можно переждать немножко, и вперед. В любом случае, парочка в гостиной находится в условиях относительного дефицита времени. Им нужно успеть раздеться, поебаться и одеться, пока их не застукают вернувшиеся распаренные энтузиасты, к тому же отношения в паре оставшихся вряд ли столь же благоприятны, сколько в паре ушедших, тех, кто сделал решительный выбор между благопристойной болтовней и потной еблей. В общем, для вечеринок двое надвое лучше иметь двухкомнатную квартиру. Наверное, еще лучше - трешку, но это уже фантастическая для меня роскошь.

Увести в ванную своих девушек ни Андрею, ни мне не удалось. Ладно, тогда одну нужно проводить, а другую - оставить. Провожать нужно Андрею, я-то все же у себя дома и могу уговаривать свою усатенькую оставаться сколько угодно, ну еще немного посидеть-поболтать. А он может попытать счастья завернуть со своей вместо метро к себе на пять минут чайку туда сюда. Моя немного ломается, но остается. Его - немного удивляется, но на уходе подруги не настаивает. Очень хорошо. Андрей осторожно гнусит мне на ухо, чтобы они не услышали:

- Позвони сразу если даст.

- Угу.

Наедине брюнетка становится более лояльной. Ее крепкие плечики терпят мои пожатия, хихиканье становится призывно глупым. Пора выпить на брудершафт. Соглашается. О, эта волнительная пауза, когда я ставлю бокал и приближаюсь к ней для первого поцелуя! Решающий момент, переправа через Рубикон, все или ничего.

На поцелуй она отвечает, еще раз, плотнее, я обнимаю и привлекаю ее к себе. Плавно сползаем на диван, мои руки не встречают сопротивления, ремень безопасности на ее джинсах звякает пряжкой и ослабевает. Хорошая талия и жопка, вот это и называют sweet sixteen, это не какая-нибудь двадцатилетняя перезрелка. Брюнеточка отдается сразу и со всем желанием, да, темперамент что надо, сажаю ее на себя, вот как она прыгает, надо же, о, вроде бы, кончила, ладно, ставлю раком, какая жопка и сиськи крепкие, а я ее ***рю, скорость побольше - все. Уфф.

В общем-то настоящая ****ь.

- Интересно, а подружка твоя не пошла ли к Андрею в гости?

- Не думаю.

- Почему?

- Ну, она так не делает.

- А… Хочешь, позвоним ему, пригласим вечерок продолжить?

- Чтобы снова сюда вернулся?

- Ну да.

- А он пойдет?

- Ну, если ты его пригласишь, конечно.

- Да? Ну… не знаю.

- Ладно, я ему звоню.

Набираю номер. Вот интересно, а вдруг он свою домой затащил и **** сейчас?

- Але?

Нет, не ****.

- Привет, это я. Точнее, это мы.

- Привет, как дела?

- ХОРОШО. А у тебя?

- НОРМАЛЬНО. В метро попрощались.

- Ну что, приезжай к нам?

- Думаешь, будет ХОРОШО?

- Да, надеюсь. Хочешь с девушкой поговорить?

- Ну, давай.

Брюнеточка, голая и отъебанная, берет телефонную трубку.

- Привет! … Да, мы тут с Лешей… Приходи, конечно… Да, хорошо.

Андрей прилетел к нам с невероятной скоростью, транспорт у нас так не ездит, наверное - брал тачку, проехать три квартала. Роскошь для нас, ребята мы небогатые. Хотя, скорее - это он небогатый, а я просто жадный. Андрей делал вид, что не запыхался, хотя, наверняка по лестнице бегом бежал. К его приходу брюнеточка оделась и в целом выглядела так же, как и в начале вечеринки. Знает ли она, что он знает? Думаю, да. Слишком нехорошо блестят его глазки, пусть и с мужественным прищуром от Ричарда Гира.

Мы посидели лишь чуть-чуть, я полез обниматься, хотя особо-то еще и не хотелось, ну, надо же девушку подготовить для друга. Бабу всяко легче раздеть уже отъебавшему, чем новому. Брюнеточка почти не возражает, Андрей осторожно вовлекается в игру, вот и вся троица уже разделась. По новой чего-то неохота. Я отползаю в сторонку, а Андрей яро наваливается на нее, всаживает *** и ****. Смотрю на это безобразие, пока Андрей не подает идею:

- Может, ты тоже… спереди.

Я еще раздумываю, а брюнетка уже поворачивается к нему задом, ко мне передом и в рот берет. Сосет, и неплохо, *** наконец-то снова встает, становится веселее, **** ее с Андреем туда и сюда меняясь. Одна беда - приходится надеть гондон и радости орального секса уже не так остры. Да практически вообще эти радости в гондоне не прослеживаются. Трудно сосать так, чтобы и через резину в кайф прошибало.

Брюнетка совсем разошлась, дает не только в ****у во всех позах, а и в жопу, и вообще начинает командовать вечеринкой. Под ее руководством Андрей запердоливает ей в жопу и обосновывается там, а я засовываю в ****у. Крайне неудобно. Проблема не в том, что не входит, хотя засунуть сложнее, чем в пустое тело. Главное - ноги совершенно некуда девать, мы с Андреем касаемся друг друга, а это сильно отвлекает от ебли. Телесный контакт с мужиком ослабляет мою эрекцию. Не знаю, в чем тут дело. Или я радикальный гетеросексуал, или мне несимпатичен персонально Андрей. Впрочем, он раньше тоже говорил мне, что при групповике и ему мешают мои случайные касания. Нужно действовать со всей ловкостью, но при одновременном захуяривании в ****у и жопу ну никак не получится, чтобы чужая мужская волосатая нога не дотрагивалась до моей. Тем не менее, мы честно поерзали в брюнеткиных дырках, после чего я вылез и предложил как-нибудь по-другому.

- Ребята, - объявляет эта дрянь. - Давайте теперь два в одной.

- Что это за "два в одной"?

- Это вы одновременно во мне, но не в разных местах, а в одном. Сначала один должен войти, потом другой.

Я представил себе полный контакт наших с Андреем ***в в ее гнусной ****е. Брр. Да у меня упадет сразу. Ну уж нет.

Мы еще немного потрахались так и сяк, но лишь по-простому, по очереди - один ****, другой смотрит. Это как-то надежнее.

Брюнетка рассказала о своей тяжелой жизни. Целый год она работала проституткой. Потом каким-то образом с этим завязала. Врет? А откуда эти навороты "два в одной"? Про*****.

Расстались нехорошо. Она захотела сигарет немедленно, идти до ларька нам было лень, да и с какой стати, а дать ей денег мы с Андреем как-то не догадались. Брюнетка обвинила нас в гнусном жлобстве и ушла в гневе.

1998-5

Добрый шеф, Александр Юрьевич Иванюк, в последнее время стал обеспокоен моими частыми опозданиями. С другой стороны, он же не имел решимости утвердить четкий распорядок дня, а ездить мне на работу далеко, аж полтора часа. Так что ничего страшного, если я и приеду в середине одиннадцатого, верно? Чего мне пугать ранних птиц, когда его фирмочка еле дышит? Какая здесь возможна карьера?

Иванюк решил мне помочь.

- Алексей, тебе нужна машина. Хочешь мою Таврию?

Я был готов к этому разговору. Недавно он купил подержанный Фольксваген-Пассат, прежняя машина была ему больше не нужна. Слышал я и его оценку стоимости этого чуда техники. По его мнению, бывшая в его употреблении три года Таврия стоила не менее трех тысяч баксов, примерно столько же, сколько и новая. Я знал, что сказать.

- О, Александр Юрьевич! Это такой серьезный бонус для меня! Машина в пользование! Не смогу отказаться. Но Вы подумайте, Вам-то это действительно нужно, Вы же ее продать можете...

Хорошо побритое лицо директора слегка вытянулось. Неудачник. Вот такие серые ослики и разворовали нашу державу. Ничего не знают, ничего не умеют. Отсутствие моральных принципов - еще не гарантия успеха. Не быть Иванюку миллионером. И все его бандитские связи не приносят особой пользы. Так, заглянет иногда какой-нибудь мордоворот, закажет три-четыре окна, да и будет потом звонить и скандалить.

Мой коллега - менеджер по продажам, молодой отец и единственный кормилец семьи, принял заказ у одного такого бандита. Кто напорол косяков - сказать трудно. Вероятнее всего, произошло некое недопонимание. Окна клиенту не понравились. Открывались они не там, где ему, вроде бы, хотелось. Решить вопрос на уровне барыг не удалось.

На разборку от имени клиента приехали двое сорокалетних хриплых сумрачных детин, а нашу крышу представлял один из молодых волчат, сухощавый боксер лет двадцати пяти. Похоже, он и был поставлен курировать фирмочку Иванюка, так как чаще других здесь появлялся. В отсутствии значительных доходов передвигался он на «Ниве» и при такой скромной машине был вынужден постоянно утверждать свой бандитский статус безумной ездой по выбоинам.

Для начала прибывшие выставили всех вон из переговорной комнаты, кроме троих: боксера, Иванюка и менеджера по продажам. Дело казалось заведомо выигрышным - документы по заказу, скрепленные подписью клиента, были в нашу пользу. Но с той стороны были опытные переговорщики. Барыг сразу заткнули и слова не давали. А боксеру было предъявлено, что он не очень силен в разговоре по понятиям:

- Тебе братва дело говорит, чего ты эти бумажки суешь?

Вскоре и менеджера по продажам сумрачные детины выставили вон из комнаты. Послушали уклончивого Иванюка и сбитого с толку боксера. Еще пару раз напомнили последнему, что по понятиям он не сечет. И порешили окончательно - накосячил лох менеджер. Окошки клиенту нужно переделать. Или компенсировать его страдания - на штуку баксов, переделка конторе дороже выйдет. А откуда бабки - от конторы или от лоха - это уж не их дело.

Бандит не должен терять лицо. Пострадавшей стороной в результате оказался менеджер. Мало того, что его уволили, так еще и повесили штуку баксов. Его жена несколько месяцев боялась подходить к телефону - им звонил нехороший голос и напоминал об остатке долга.

Эта история мне очень не понравилась. Нужно сваливать. Не предъявят ли и мне что-нибудь? В отличие от Шмоньки, Иванюк имел неосторожность выдавать мне маленькие расписки в получении от меня черного нала. Этих бумажек хватило бы с лихвой для разорительного наезда налоговой. И если бандитам данное обстоятельство могло показаться лишь обоснованием для более жеского наезда, мой мягкотелый директор вряд ли пошел бы на риск.

Я продолжал ездить на работу к половине одиннадцатого, хм, иногда и чуть попозже. И когда в очередной месяц, я получил от злобно ухмылявшейся татарки-бухгалтерши лишь половину зарплаты, а на мой вопрос Иванюк раздраженно ответил, что я и этого не заработал, все, что я мог сделать, это вежливо откланяться. Ушел неплохо.

Нужно искать работу. Спасибо Шмоньке - он не только платил мне процент с продаж, но и натаскивал меня в английском. И теперь я могу указывать в своем резюме, что свободно общаюсь.

Тщательно бреюсь, затягиваю лучший галстук, что выглядит значительно дороже своей истинной цены, иду в рекрутинговую компанию. В приемной ожидают вызова четыре прилично одетые девушки. Занимаю очередь. Жду, поглядывая на них. Хорошо бы вот эту. И вот эту. Да я бы их всех, бля. Открывается дверь, появляется сотрудница рекрутинговой компании, и ее тоже, обводит взглядом приемную и обращается ко мне:

- Проходите, пожалуйста.

- Спасибо, но я только что пришел, и передо мной еще четыре девушки.

- Ничего-ничего, проходите.

Рекрутинговой фирме нравлюсь и я, и мое резюме. Первый же вызов на собеседование к работодателю - успех! Меня приняли! Теперь я работаю в большой иностранной фирме с громким названием. Те времена, когда мои обязанности были ограничены только Шмонькиной фантазией, хочется забыть как страшный сон. Я делаю это и это, а все остальное - пошли все на ***. С радостью осваиваю ранее мне неведомую бюрократическую премудрость отфутболивать всякие неприятные задания. А поскольку приятных заданий не дают, то просто все отфутболивать. Красота. Да, у меня нет процента от продаж, но мне платят твердый, фиксированный в валюте оклад, у меня появляется медицинская страховка, я больше не буду общаться с бандитами и силовиками, что звонили мне на работу и выражали радость от того факта, что при качестве нашего сервиса я все еще жив. А мне всего-то двадцать девять.

С Надеждой мы пересеклись по делам - ее контора нашей что-то продает. Она похожа на итальянку из фильма с Челентано про двух каскадеров - интересно очерченное лицо, красивые глаза, отличная фигура. Не первой молодости, ей уже явно за двадцать пять. Но хороша. Не решаюсь сказать ей все прямо в офисе. Боюсь. Да и обстановка как-то не очень, Надежда, как истинный менеджер по продажам, хочет мне что-то втюхать, переводить беседу в русло личных отношений будет сложно. Зато на прощание загадочно улыбаюсь. Если она не совсем озверела от сейлзовской рутины, должна обратить внимание и задуматься. С другой стороны, любая женщина в бизнесе явно или неявно, но обязательно пользуется своими внешними данными или, по крайней мере, вынуждена учитывать мнение окружающих самцов.

Звоню ей на работу на следующий день.

- Надежда, здравствуйте, это Алексей. Я вчера был у Вас в офисе.

- Здравствуйте, Алексей! Рада Вас слышать!

Обычная профессиональная радость специалиста по продажам.

Начинаю говорить медленно и совсем в другом тоне. С паузами.

- Надежда… Не знаю, могли бы Вы догадаться раньше… Я бы хотел поговорить не о работе…

- Да-а?

В ее голосе заинтересованность и одобрение. Я же все-таки красавец!

- Вы мне понравились… Я бы хотел с Вами встретиться в неофициальной обстановке. Например, в конце недели, я мог бы заранее позвонить и уточнить время и место.

- Ну что ж, предложение интересное.

Надежда смеется. Я жду ее ответа. И она произносит, не затягивая паузу чересчур.

- Что ж, позвоните мне завтра. Я буду знать.

Она могла бы ответить и проще "я тебе дам". Аж *** встал. Судя по ее словам, я ей тоже понравился.

Встретились, гуляем. Надя была замужем, в результате теперь одна воспитывает дочь-школьницу. Сегодня дочка под присмотром бабушки. Значит, с ее стороны все продумано, она тоже хочет! Приглашаю Надю зайти ко мне. Согласна! Ох и выебу! Выпили бутылочку винца, поцеловались на брудершафт. Губы у нее умелые, но в самый ответственный момент, следующий за ритуальным соприкосновением, она твердо отстраняет мою руку.

- Нет, не нужно.

- Почему?

- Не нужно.

Самое плохое, что она не объясняет причину отказа. С любой из них можно бороться. Менструация - гондон, мало знакомы - вот и познакомимся, я не такая - ты мне очень нравишься. При этом совершенно ясно, что Надя хочет. Теперь главное - не поддаться дурному настроению и, наоборот, не слишком напрягать. Нужно как-то плавно спустить на тормозах, в следующую встречу ей просто будет некуда деваться. Хотя этих баб фиг поймешь, сегодня она на моем диване целуется мягкими губами с языком взасос, а завтра скажет, что все обдумала и в гости больше не пойдет. Но выбора нет, сегодня она не даст - это точно. Уже поздно вечером Надя отбывает к себе. Завтра на работу, я не высплюсь. Вот ****а.

Наша следующая встреча не откладывается надолго. И это хороший знак. Вечером в пятницу мы с Надей едем вниз на эскалаторе Гостиного Двора и сдержанно, но горячо обнимаемся. Немного стесняюсь целоваться в людных местах. Это как-то излишне демонстративно, неприлично даже. Вот слегка помять девчонку по дороге - это хорошее дело, вроде бы и невзначай, как бы и заботясь, а общупать можно как следует, лишь бы брюки не треснули.

Мы снова у меня. Сидим, болтаем. Хорошо бы выяснить ее намерения на этот раз.

- Сегодня ты никуда не убежишь?

На этот провокационный вопрос Надя в ответ только улыбается. Черт возьми, она взрослая женщина и все решает! Сегодня она наверняка мне даст!

Время готовится ко сну. Надя просит у меня футболку и полотенце для ванны. Хорошо бы помыться с ней вместе. Стучу в дверь ванной.

- Спинку потереть?

Очень трудно добиться от девки первого секса в ванной. Нужно обладать изрядным бесстыдством, чтобы голой открыть дверь мужику, вероятно, еще одетому. Начать не с прелюдии, а сразу с обнаженки, в условиях, когда единственной удобной позой будет коленно-локтевая, под ярким освещением смогла бы только самая распоследняя. Понятное дело, поплескаться и почудачить с хорошо знакомым любовником - одно удовольствие, после ебли в этом редко отказывают. Но когда я стучу в дверь ванной еще не дернутой бабе, я ловлю один драгоценный шанс из ста.

- Нет, спасибо, я сама.

А что еще она могла ответить? Ей ****у нужно как следует подмыть, и так далее. Опять облом.

Зато из ванной Надя выходит в моей футболке. Промелькнули стройные ляжки и коленки, одинокая мать спряталась под гостевое одеяло и легла калачиком, попкой ко мне. На моем огромном лежаке, который едва протиснулся в двери и в разобранном состоянии, могут кое-как поспать четверо, с комфортом провести ночь трое, а уж двое ночующих могут и не встретить друг дружку, если не захотят. Но от меня спокойствия не дождетесь. Выждав для приличия минуту-другую, я подползаю к Наде, завожу руку под футболку и кладу руку на талию. Когда волнуюсь, руки холодеют. Пришлось их даже погреть между собственных ляжек, растирание сопровождалось бы странным ритмичным шумом, еще неизвестно, как бы она к нему отнеслась. Надя от холода не вскрикивает, руку не отталкивает, а продолжает лежать. С талии перехожу на животик и придвигаюсь ближе. Сам еще в трусах. Под подушкой заранее приготовлен гондон, не спрыгивать же в самый заветный миг с кровати в дурацкой суете. Может, пора снять трусы? А как она отреагирует? Наверное, уже пора, она ведь позволяет гладить животик, да и бедро сверху, о кей, трусы долой, теперь прижмусь к ее жопке так, что она почувствует мою эрекцию, а сам поползу рукой взяться за грудь. Лифчика под футболкой нет, понятное дело, сиська не девичьей твердости, но для мамки вполне. Ага, задышала. Отлично. Поглажу по бедру, руку между бедер.

- Ну что вот ты пристаешь…

Ну, это несерьезное возражение, таким тоном можно поощрять несмелых. Приотвернувшись, но сохраняя телесный контакт, накатываю гондон. Как ее теперь, коленками врозь, папа-мама? Нет, лучше так - стягиваю с попки трусики, подкатываюсь вплотную и, так, где тут у нее, ага, мокренькая, пальцем, она чего-то мычит, член подвести, хорошо, вот, вот - ага, вот так, вот так! Надька мычит и стонет, а я ***рю ее сзади на боку, все чаще и сильней. Одеяло на пол, теперь она сверху, вот так, давай-давай, за жопу хватать и за сиськи, целоваться грубо и жадно, теперь раком блять, да, ссука, я тебя сейчас раком выебу, вот так, вот так, ****а блять, вот еще же ломалась, домой сбегала, вот тебе хуй блять.

Отдыхаем. Запыхавшаяся Надька выражает свои претензии.

- Ты нетерпеливый. Если бы ты подождал, я сама бы на тебя набросилась.

- Так когда бы ты на меня набросилась? Еще через полчаса, что ли? Вот еще. Ты лучше расскажи, что, на работе к тебе здорово пристают?

О работе она, конечно, ничего мне не рассказала, но ее теплое ждущее готовое отдаться тело стало достаточным стимулом для второго соития, еще более грубого и отвязного. *** она не пососала, ну так я и не охотник. Можно было бы в жопу попробовать, но я не люблю создавать дополнительные технические проблемы. Мазать гондон маслом - нельзя, порвется, об этом везде пишут. Нужна особенная смазка для гондона, а где ж ее взять? Сколько она, интересно, стоит, эта жопная смазка? Как на меня посмотрит симпатичная аптекарша, что подумает любопытная гостья, залезшая в ящик моего стола, пока я борюсь с эрекцией в туалете, чтобы пописать - зачем роковому красавцу такая подозрительная игрушка, как жопная смазка? А если совать в жопу без смазки, то может не влезть, придется этот гондон снимать, другой надевать, эрекция может ослабеть, ко второй палке член уже не так чтобы очень тверд, можно было бы и подождать еще пяток минут, ну и фиг с ним, раком тоже хорошо.

Мы потом с Надькой перезванивались, но, как выяснилось, у нее имеется друг или даже несколько, времени мало, или же ****ься ей со мной не понравилось. Хотя, вроде, кончила.

1998-6

Вероника совершенно очаровательна. Ее внешность принадлежит к тому восхитительному типу, что рожден гармоничным союзом восточной жестокости и славянского терпения. Черненькая, легкая, с красивыми нездешними глазами. Никаких проблем с образованием, максимум - классов десять, а то и восемь, живая и веселая. Я познакомился с ней, еще будучи приживальцем у папы с мамой, и имел прогулку в парке около нашего дома. Она хихикала и скакала как птичка, лет ей было не больше восемнадцати. Даже позволяла обнимать себя за талию, и другую руку мне приходилось держать в кармане брюк.

- Пойдем ко мне.

- Нет, о чем ты говоришь, я замужем!

- Ну и ладно, подумаешь, замужем-незамужем.

- Нет-нет, ни за что.

- Ты мужу-то часто изменяешь?

- Я ему вообще не изменяю!

- Да ты что, не может быть!

- Ну был один раз… Но это не считается. У него друг - кандидат в мастера по культуризму.

- И как?

- Так, ничего. Да что ты такой любопытный, а!?

Я представил себе акт измены: Вероничка лежит на супружеском ложе под накачанным кабаном, попискивает, ножки задраны, тонкие пальчики тискают его роскошные спинные мышцы, кабан яро трудится, торопится, ведь скоро может вернуться евоный друг, он же еёный муж. Кончает ей в ****у, она взвизгивает и бежит в ванную. Муж у нее теперь не только крутой, но и рогатый. Настоящий бычара. Живет у супруги, но ездит на тачке. Занимается черт знает чем, у него там разные темы, то есть грязные делишки, в которые Вероника не вникает. С мужьями я никогда не сталкивался и верю в свою удачу, пусть и не культурист.

- Пойдем ко мне, поболтаем, а?

- Нет, нет и нет!

Я ей изредка позванивал, но встречаться она не хотела. В итоге мне это надоело, что это, только настроение себе портить, и звонить я бросил.

Где-то через пару лет, сидя на широком диване в своей отдельной квартире, я листал старую записную книжку. От частого употребления она порвалась, листочки рассыпались. Но внутри так много интересного. Девки, девки… Никакой сортировки по именам. Андрей когда-то распределял Танек к Танькам, Ленок к Ленкам, в итоге через какое-то время уже ничего в собственной книжке не понимал. Только подряд, в хронологическом порядке. Тогда, по крайней мере, более-менее ясно, когда произошло знакомство. Впрочем, Андрей становится все круче и уже начинает заявлять, что записная книжка ему не нужна. Зачем что-то писать, когда можно очаровать девку за один вечер? Или послать ее далеко и выбросить из головы. Круто. Я так не могу. В любом случае остаются шансы. Глупо не попробовать, вдруг получится? Ага, вот, Вероника. Тогда она меня послала. Ну что, позвонить? Да, почему бы и нет.

- Привет, Вероника?

- Да, привет.

- Наверное, ты помнишь, меня зовут…

- Помню, тебя зовут Алексей.

Ничего себе! Вот это память! Она что, тайно любила меня и ждала? ***ня какая-то.

- Точно, мне очень приятно!

- Ну в общем, я тебя запомнила, потому что ты не очень похож на моих знакомых.

- М-да.

Какие там у нее знакомые, можно догадаться. Муж-бандит, друг его - качок, и тому подобное.

- Как жизнь, как дела?

- Так, не очень. Муж в Крестах сидит.

- Ай-яй-яй, какая жалость. И давно сидит?

- Уже полгода.

Не зарекайся от сумы и от тюрьмы. Вроде бы и хорошо, что еще один негодяй изолирован от общества, тем более муж красивой бабы. А с другой стороны, кто помешает ментам засадить и лично меня без суда и следствия в предварительное заключение, по условиям существования равное ежесекундной пытке. Выдержу ли, спасет ли меня природная гибкость? Брр.

- Знаешь, Вероника, я буду так рад тебя видеть!

- Что, встретится хочешь?

- Да, конечно.

- И когда?

- Когда? Хоть сегодня!

- Какой ты быстрый! Мне нужно еще с мамой договориться, чтобы с дочкой посидела.

- Ух ты, с дочкой! И сколько же ей?

- Полтора.

Эта дочка вполне может быть от качка. Хотя вряд ли. Очень трудно стать кмс-ом по качизму без химии, труднее этого только кмс-у по качизму стать папашей. Вероятно, она гуляла со мной уже немного беременная.

- О кей, я позвоню тебе через пятнадцать минут.

- Хорошо.

Она явно скучала дома с ребеночком. Конечно, мама согласилась побыть с внучкой, эти старые шлюхи все прекрасно знают, не может она подвести дочь в такой вечер.

Встречаемся. Вероника выглядит такой же легкой птичкой, как будто и не рожала. Внутри, конечно, стало пошире. Должен войти без проблем. Гуляем, зову ее в гости - на этот раз Вероника соглашается. Конечно, теперь у нее другой статус. Теперь она - мамка, и ей охота ****ься не меньше, чем даже мне.

Лежим рядом на моем диване, пьем винцо.

- Теперь давай на брудершафт.

- Хи-хи.

Поцелуй с языком. Ее талия выгибается напряженной дугой.

- Леша, не приставай. Вот какой ты неугомонный!

- Вероника…

Она не позволяет моим рукам и губам делать все, что они могли бы сразу здесь и сейчас, но я могу догадываться я могу быть уверен ей тоже хочется, она сопротивляется с большой энергией, но допускает не меньшую силу с моей стороны, мы жарко и с настроением боремся, делаем короткие, еще сильнее распаляющие перерывы, и я бросаюсь на нее снова.

- Не приставай, что же мне, уйти домой?

- Нет-нет, что ты, не нужно уходить!

Она такая легкая, что мне только приятно носить ее на руках. Нет риска потянуть спину. А после короткого полета девушки легко расстаются с одеждой.

Главное - попасть рукой в ****у. У нее короткая юбочка, это очень хорошо. В удобный момент я подхватываю ее попку снизу и одним махом сметаю трусики.

- Леша, ну что это такое, Леша?!

- Вероника!

Когда после пятнадцатиминутной горячительной прелюдии в форме схватки двух борцов разных весовых категорий в ****е оказывается твердый предмет, даже если пока это всего лишь палец, зато умелый и подвижный, дальнейшие возражения слабеют. У Вероники загорелое тело со светлой кожей на месте трусиков и лифчика. Она перестает возиться и отвечает жадными поцелуями. Отстраняюсь, привстаю на колени, член торчит как осадная пушка, Вероника смотрит, как я наворачиваю резинку - смотрит, и никуда уже не хочет уходить. Бросаюсь на нее сверху с мычанием, губами и ***м наперевес - и сразу вхожу в горячую сырь ее ****енки. Моя! Давно хотел, вот я молодец, вот умница!

- Вероника, как здорово, я так давно хотел тебя…

Здесь бы не помешало слово "трахнуть". А вдруг обидится? Хотя в таком положении - на спине, с расставленными бедрами, согнутыми коленками, ***м снующим в ****е - вряд ли уж сильно.

Мне с ней очень нравится. Вероничка с охотой принимает мой шумный и энергичный стиль ебли с частыми толчками, неожиданными паузами, рывками и подтаскиванием за жопу, поцелуями куда попало, торопливыми кульбитами, оглаживанием, пожатиями, непотребным оскалом и циничными междометиями. Это много кому нравится, я бы сказал, почти что всем. Но мне уже начинает казаться, что Вероничка, в отличии от большинства девок, способна чувствовать малейшие оттенки моей похоти. Она так классно все понимает, так здорово отдается и берет, что я просто изумлен. Откуда в ней это все? Сколько книжек она прочитала, с кем общалась? Неужели секс - это что-то врожденное, инстинктивное, скрытый магнетизм ее белобрысой пра-пра-бабушки, влекший к ней не только сивых деревенских олухов, но и ездивших за ясаком воинственных желтолицых монголов? А может, это школа трехлетнего замужества и коротких жгучих связей на стороне. Ебу Вероничку, первой кончает она - когда в очередной раз оказывается сверху, тут же ставлю раком и быстро-быстро - я тоже. Отдуваюсь и глажу ее по мокрой коже.

- Здорово, я догадывался, что будет классно. А ты?

- Я вообще не собиралась с тобой спать.

- А почему согласилась?

- Ты был уж очень настойчив.

Это правда. Что ж. Се ля ви. Немного отдохнув, я беру Вероничку снова. Восхитительный секс, мы играем в изнасилование - я прижимаю ее откинутые руки к дивану и грубо ***рю всем телом, а потом она прыгает на мне сверху, тоже прижав руки, а я как бы пытаюсь ее скинуть, мотаю головой и нежно протестую: "нет, не нужно".

Для меня было серьезным ударом то, что она больше не стала со мной встречаться. Якобы, есть какой-то друг. Очень, очень жаль. Разве это истинная причина? Я же отлично знаю женскую логику, что верность хороша только до тех пор, пока не мешает удовольствию. И главное, она никогда не скажет правды. Может быть, я плохо трахаюсь? У меня слишком маленький член? У ее друга член гораздо больше? Не только у ее друга, но и у всех друзей ее друга *** намного больше моего? Все это так несправедливо.

1998-7

Летним вечером приятно идти от метро пешком. Во-первых, это экономия средств. Весьма незначительных, но моей душной жабе, одной из самых влиятельных субличностей, что ведут непрестанную борьбу в моей неспокойной душе, все равно приятно. Какой же я все-таки жадный. Во-вторых, приятно вдохнуть немного воздуха без отдушек пота и перегара. И самое главное - на пути можно кого-нибудь встретить. Разумеется, в троллейбусе встреча тоже вероятна. Но ехать мне всего три остановки, знакомиться внутри я немного стесняюсь. То есть нужно продолжать путь и ловить девушку на ее остановке. А ведь она может проехать не три, а десять остановок. И потом с невозмутимым видом коротко послать. Неприятная трата времени и средств. Лучше пешком.

Кто это сидит на скамеечке? Рожа так себе. А что, сегодня я смогу найти получше? Вряд ли. А эта пялится. Легкая добыча?

- Добрый вечер.

- Здравствуйте.

- Меня Леша зовут.

- Меня Оксана.

В ее голосе чувствую расположение. Она небольшая и чернявая с крючковатым носом. Страшная. Зато не толстая. Выебать разок можно. Сидит нога на ногу, но даже и в этой маскировочной позиции видно, что форма ног не идеальная, прямо скажем, кривые ножонки-то. Но разок всяко можно.

- Отдыхаете?

- Типа да, жду я здесь.

- Подругу, друга?

- Нет, так, никого.

Мало чего понимаю.

- Как жизнь?

- Плохо.

- А что так?

- Проблемы у меня.

- Что же случилось, Оксана?

Она немного поотнекивалась и сообщила, что проблемы сугубо материальные. Деньги кончились, в долги влезла. Вот ***ня-то какая. На этой скамейке она видна проезжающим автомобилистам. Но видна не во всей своей неприглядности, а так, в общем - вон девка сидит какая-то, можно остановиться - вдруг она за бабки снимается. Она что здесь - клиентов ждет? Проститутка? Тогда на хуй, мне такого добра не надо. Не потому, что жадный, хотя денежки люблю, а потому, что романтики в этом ну ни капли нет. Не интересно. А вдруг она все-таки приличная девушка в трудной ситуации? Долги какие-то у нее.

- Сколько же ты должна?

- Тридцать рублей, так ведь еще и у самой ни копейки нет.

Ха-ха. Это не деньги.

- Слушай, вот у меня в кармане завалялось…

Несмотря на свою изрядную скупость, деньги я держу не в кошельке, а просто в кармане штанов. Рубаха-парень, широкая душа. Действительно, аккуратное портмоне с заботливо уложенными купюрами в моих руках смотрелось бы особенно гнусно. Деньги - хороший слуга, но плохой хозяин. Часто пытаюсь урезонить свою жабу этой пословицей.

Наташа слегка поломалась, затем с возгласами радости схватила полтинник.

- Спасибо, спасибо!

- Не за что, ерунда. Пойдем, отметим знакомство.

Она с радостью встает и ухватывает меня за локоть. На профессионалку не похоже. Та должна была спросить, не хочу ли я, чтобы времени зря не терять, расслабиться в подъезде соседнего дома, но в любом случае вряд ли стала бы ради меня одного заканчивать свой рабочий день.

По дороге Наташа прижимается ко мне небольшой крепкой сиськой и твердит:

- Вот повезло такого мужчину встретила настоящего Леша спасибо выручил.

Надеюсь, она не попадется на глаза соседям? Подумают еще, что всяких страшилок трахаю.

- А ты где живешь? Здесь? Так мы в одном доме живем! Вот прикольно, как странно, что раньше не встречались!

Это не очень хорошо. Еще будет встречать меня радостными криками. Ну ладно, ****ься все равно хочется, а там разберемся.

У меня дома мы быстро справляемся с пивком, и я к ней лезу. Обнимаю, запускаю руку между бедер и старательно чмокаю в шею - никаких поцелуев взасос, тьфу. Настроение у девчонки отличное. Без каких-либо возражений расстается с одеждой и валится на спину. Когда Оксана голышом, лицо уже не кажется таким противным, а ноги - кривыми. Матушка-природа во всем помогает решительным самцам. Оксана явно воодушевлена моим пылом. Когда я ложусь сверху, закидываю подбородок через ее худую ключицу подальше от тощих жадных губенок, Оксанка сама вставляет член в письку и сразу начинает подмахивать и стонать. Меня это даже коробит, словно не я ее ***рю, а она меня поимела. Сверху ей прыгать не дам, обойдется. Ставлю Оксанку раком, ебу злобно и унизительно: лицом вниз, ****ою вверх. Но ее ничем не пробрать, она тащится все больше. Стоя раком под долбежкой, начинает противно каркать:

- Ар, ар, я кончаю, ар, как хорошо, я кончаю!

При этом вся изгибается и отвратительно пыжится, ворона охуевшая.

Несмотря на все это безобразие, кончить мне тоже удалось.

Оксанка потребовала записать ее телефон и обязательно ей звонить. Ушла чрезвычайно довольная.

К моему счастью, у нее хватило такта не преследовать меня во дворе и у парадной. Больше мы не общались. Надеюсь, мое реноме среди соседей осталось прежним.

1998-8

Не я один такой хожу с от метро пешком. Вот еще и эта толстушка. На лицо довольно благообразная. Это отчасти искупает недостатки фигуры, точнее сказать - избыток фигуры. Не так, чтобы уродлива, просто толстовата. Лишних килограммов десять. А что, у меня большой выбор сегодня?

- Привет!

Летним вечером каждая девушка мечтает попить пивка с незнакомцем. Пить пиво - это, в сущности, тавтология. Похоже, что пивная мафия нагло узурпировала право на использование древнего русского слова, должного обозначать любую питейную жидкость. Молоко с кальцием и витаминами, квас, минеральная вода, белковый коктейль для восстановления сил, только что выжатый сок желтого спелого апельсина с пузырьками воздуха и терпкими кусочками цитрусовой плоти, в конце концов, благородный напиток темных красных тонов из Испании за одиннадцать долларов бутылка - вот это все настоящее правильное пиво, а для того, чем спаивают нынешнее поколение выродившихся остатков истерпевшегося русского народа, есть другое слово, тоже вполне кондовое и тавтологичное - пойло.

Зато осаживаться пивком недорого. И общественное мнение поощряет культурное употребление этого пойла. Я ведь не жру пивко каждый день. Не то, что другие. Когда удалые питерские осетины с «Балтики» только еще начинали эту рекламную вакханалию, я работал в магазине и возвращался домой примерно в одно время одним и тем же маршрутом. Дошло до того, что я стал узнавать некоторых случайных попутчиков, таких же, как и я в то время, простых работяг, снующих челноками взад-вперед утро-вечер дом-работа. Один из них, парень моих лет, встречался мне не иначе, как с обязательной бутылочкой пивка в устало отведенной руке. Одетый в недорогой, но аккуратный костюм, он не походил на алкаша или человека опустившегося. Наверное, он еще надеялся на что-то лучшее, как и я. Но на выходе из метро вечером трудного дня, когда уже близок дом и привычный семейный уют, почему бы не купить пивка в ожидании автобуса? Не торопясь, с чувством выполненного долга, с легким оттенком гордости, что его скромная должность все же позволяет ему не отказывать себе в маленьких радостях жизни, нисколько не торопясь, дела уже сделаны, осталось только подождать автобус, он отхлебывает из горлышка еще глоток, смотрит вдаль, не едет ли уже, но и тогда ни к чему спешить, можно сесть и на следующий, он вздыхает задумчиво, кивает головой в такт своим мыслям, день был трудный, но в целом неплохой, скоро домой, в бутылке осталось еще немного пивка, эдак на пару глотков, скоро подъедет автобус, и он будет дома. Созерцание его умиротворенной, тихим счастьем исполненной персоны, будит во мне ужас и ненависть.

Если даже вполне зрелый мужик погружается в алкогольную зависимость с таким удовольствием и комфортом, что же будет с другими, юными? Моему спутнику не стыдно за бутылку пойла в своей честной работящей ладони, он не стремится выразить протест и браваду, ему просто хорошо. Узнав, что я предрекаю ему судьбу алкаша, он пожал бы плечами и ухмыльнулся: «Да ну, это ж просто пиво».

Как заметил Андрей, пивко отлично сочетается с творчеством группы "Руки вверх". Когда голос солиста вкусно причмокивает словечком "девчонки", трудно отказаться от новых знакомств, веселых и сомнительных, как громкая отрыжка после глотка дешевой алкогольной смеси.

А толстушку я благополучно угостил бутылочкой пивка, затем второй, затем пошли ко мне, и я весело и с прибаутками завалил ее на диван, ляжки жирноваты, только одна палочка, больше неохота.

Для достижения хорошего настроения мне достаточно и пол-литра пивка, если литр - я уже становлюсь буддой и могу всех любить и понимать. Затем могу еще выпить, но это уже ни к чему, только дурею, а потом и стошнить может. Странный я какой-то, нерусский.

1998-9

Я беседовал возле метро с давним, случайно встреченным приятным знакомым об интересных, животрепещущих вещах - о работе, зарплате, будущем, девках… Когда она стремительно прошла мимо. Черт знает что! Мы языком треплем, а тут такое! Я извинился как успел и бросился вслед за ее короткой юбочкой.

Лена учится в предпоследнем классе. Настоящая красавица. Темненькая, небольшая, улыбчивая и кокетливая. Да я и сам ничего, пусть мне уже тридцатник, но я смело говорю, что двадцать пять, на больше я не выгляжу. Очень привлекательный мужчина. Но сколько таких к ней пристает? По десятку в день? Или еще не избаловали? Нужно ловить, пока ее носик не задрался к небу, а личико не приобрело надменное выражение. В девятнадцать-двадцать к таким уже и не подойдешь. Когда вокруг непрестанно вьются жирные мухи - спонсоры, ебыри, знатные женихи, бандиты - девки такой внешности быстро погружаются в иллюзию, что волосатая ****енка и мягкий ротик могут открыть им ворота в сияющий мир денег и успеха. Стоит ей закончить школу, пойти в институт или на работу, и все, конец игры, она десять раз подумает и сосчитает, что же лично я могу ей конкретно предложить. А пока она еще наивная школьница и трахается с дебилами-второгодниками.

Я произвел на нее такое впечатление, что Лена остановила свой бег, вырвала из тетрадки листок и, подперев высоко поднятой голой коленкой, записала на нем свой телефон. Улыбнулась и исчезла типа как мимолетное видение, вроде той феи, что Пушкину так вдохновляюще явилась и так жизнеутверждающе дала.

Я был такой глупец, что пригласил ее гулять в Летний сад. Наверное, влюбился. Тащить домой боялся. Нужна романтика. Для поддержания интереса в беседе позволял себе изрядную долю физического контакта - лапал за талию, прижимал, хватал, особенно разошелся во время проводов - в троллейбусе едва не затискал.

Перебор. Все неправильно. Я понял это еще до того, как на следующий телефонный звонок Лена ответила, что времени у нее мало, и она не знает, когда освободится. Как же все плохо. Почему я такой идиот.

Я не отстал. Благо, совсем прямо на *** Лена меня не посылает. Звонил, пробовал назначить встречу, но лучшее, что слышал в ответ:

- Леша, я сейчас убегаю, ты позвони как-нибудь в другой раз.

И я звонил снова и снова. Месяц или два.

Я был крайне удивлен, когда в один прекрасный день на вопрос:

- Что делаешь?

Лена с некоторым удивлением ответила:

- Ничего.

- Не может быть, Лена, ты - и ничего не делаешь?

Она посмеялась.

- Давай встретимся!

- Ну ладно, давай.

- Ты фильм "Криминальное чтиво" смотрела?

- Нет, я только слышала, что хороший.

- Приезжай ко мне, фильм посмотрим, знакомство отметим.

- Да? Ну ладно. А где ты живешь?

До ее приезда на мою остановку я успел сбегать в магазинчик и выбрать алкоголь. Лучше всего, понятно, водка со спрайтом или колой. Но она может не захотеть. Вино - не пойдет, сколько же нужно выпить, чтобы почувствовать? Недавно она справляла свое шестнадцатилетие, рассказывала, что вроде бы пили они не слабо. Что ж, остановлюсь на шампанском. Веселит и по башке хорошо бьет. И, в отличие от пива, напиток сугубо домашнего употребления.

Лена спрыгнула с подножки троллейбуса с той же знакомой мне энергией. Тряхнула волосами и заулыбалась. Как же хороша! До моего подъезда нам идти еще метров триста, я боюсь до ужаса, что случится какая-нибудь дурацкая неприятность. Пристанут злобные похотливые хулиганы, появится ее знакомая, бывший друг, самая уродливая и навязчивая страшилка из тех, кого я трахал одинокими вечерами, мало ли чего - все, о чем я столько мечтал, может сорваться в одну секунду. Впрочем, ее согласие пойти ко мне может не означать ничего конкретного. Ну да, фильм посмотреть - хорошо, шампанского выпить - пожалуйста. А затем - облом, ее возмущение и торопливый уход. Ну, будь что будет.

Заходим ко мне.

- Проходи, располагайся. Вот - лучшее место.

Лучшее место - это моя огромная раскладная кровать. Теперь она застелена покрывалом и выглядит еще довольно прилично. Особенно хорошо, что гостья на нем занимает практически горизонтальное положение, это расслабляет. Отыметь сидящую даму труднее - ее нужно еще убедить прилечь. Лена залезает на кровать спокойно и без излишней манерности. Юбочка на ней длиннее, чем в первый раз, но коленки видны. И бедрышки там чуть повыше угадываются.

Ухх. Руки дрожат, а мне бутылку открывать. Не залить бы комнату шампанским. Пойду лучше в ванную.

Мы лежим на диване и смотрим Тарантино. Похоже, это не лучший выбор лично для нее, и мне следовало об этом догадаться. Но шампанское действует неплохо. Лена хохочет и по делу, и без повода, на меня тоже поглядывает, в общем, все неплохо. Мы смотрим эпизод про обдолбавшуюся Уму Турман, когда Лена в очередной раз смеется, откидывает голову и произносит:

- Я совсем пьяная.

Да, бывает, что ж, хорошо, шампанское имеет такое свойство, я глупо киваю головой, поддакиваю, в животе холодный ком. Лишь бы не пернуть от волнения, уж больно все хорошо идет. Через пару минут Лена повторяет:

- Я совсем-совсем пьяная!

Черт возьми, это что-то значит, а? Может, мне нужно быть решительнее? Смотрю в ее веселые карие глаза. Придвигаюсь ближе.

- Совсм-совсм? Ай-яй-яй, Леночка, как же так…

С замирающим сердцем выбираю, как мне кажется, единственную правильную скорость приближения к ее пухлым губам. Лена отвечает на поцелуй более умело, чем я мог ожидать от девчонки в шестнадцать лет. Мое искреннее волнение дарит ощущению волшебную свежесть, я возвращаюсь в юность, касаюсь дрожащими пальцами талии первой школьной красавицы, сбежавшей со мной в тенистый сад с последнего урока. Будь мне лет пятьдесят, сердце могло бы не выдержать.

Когда наши губы теряют нежность и становятся откровенно жадными, я осторожно кладу руку ей на грудь, пробую ее упругий задор, вслепую ловлю первую пуговку рубашки. Да, черт возьми, она согласна. С юбкой все как обычно, просто и быстро - застежка, молния, попка вверх, она вся тверденькая и сверху и снизу, целую в коленку, цепляю трусики, попка еще раз подается вверх, сошедшиеся вместе коленки прикрывают волосики на письке. Встаю, избавляюсь от штанов и трусов, достаю из ящика гондон - Лена жизнерадостно снимает уже расстегнутую рубашечку. Как же повезло ее случайным любовникам! Подхожу к дивану, надвигаюсь сверху на ее крепкое юное тело, целую в грудь, оглаживаю бедра, раздвигаю коленки, тяжело и медленно ложусь между них, трогаю рукой ****енку, она мокрая, поглаживаю, играю пальцем, она не девочка, ввожу член одним движением в хорошо смазанную, плотную в охвате щель. Первые толчки, я не могу, я переволновался:

- Солнышко, я сейчас так кончу, давай сверху…

Она улыбается. Женщины ведут себя так похоже. Им смешно, когда зрелый мужчина заявляет о возможности по-юношески несвоевременной эякуляции, они с готовностью участвуют в ответственных мероприятиях по спасению полового акта. Вслед за моим вращательным движением, словно я провожу бросок, Ленка отрывает спину от дивана, переворачивается, упирается мне в грудь, переносит колено, примеривается сверху, я подхватываю ее крепкую славную попку, но она опережает меня и сама заправляет член. Как здорово, как она хороша, Ленка ритмично наезжает на меня лобком, первое время наблюдает за моей реакцией, затем, после особенно хорошего толчка, закрывает глаза и чуть запрокидывает голову, ее крепкие сиськи двигаются почти без запаздывания, несмотря на приличные размеры. Не могу удержаться, чтобы не привлечь ее к себе для поцелуя, тем более жадного, чем бесполезного, Ленка охотно подается ко мне, пусть это и сбивает ее ритм, зато она прижимается ко мне сосками, животом, внутренней стороной расставленных согнутых бедер, а я глажу ее спинку обеими руками, как же мне повезло, ****ы в рот. Беру Ленку за плечи и снова водружаю торчком, так ей удобнее, а мне никто не помешает, когда захочу, согнуться, приподняться на локтях и поймать кончиком языка траекторию аккуратного соска.

Когда Ленка раком, кончить очень легко. Можно стоять за ней на коленях и впиваться в аккуратную жопку растопыренными пальцами, тянуть к себе за бедра, но очень хочется помять твердые сиськи, придется навалиться ей на спину, девчонка она не слабенькая, но все равно тяжеловато, почти все мои килограммы лежат на ней, Ленка наверняка бы выдержала вес, но разнузданными толчками я валю ее вниз и вперед, теперь она лежит на животе в позе загорающей, локти выставлены вперед для опоры, я только что был вынужден отпустить ее буфера, теперь они амортизируют удары о поверхность кровати, голова девушки повернута вбок, на лице гримаска страдания, ресницы дрожат, губы разомкнуты, слышны тихие постанывания, девки ведут себя очень даже одинаково, вот только Ленка очень хороша собой, я постепенно вталкиваю ее крепкое тело в угол дивана, пока ее локти, а затем и голова не начинают колотиться о спинку, Ленка даже прогибается в талии, выносит жопку наверх, я вынужден сдерживаться, но мне уже хорошо - я кончаю.

В принципе, все бабы одинаковы. Ломаются, ноги раздвигают, подмахивают, стонут - каждый раз одно и то же. Разница в степени женской привлекательности чувствуется в двух ситуациях. Во-первых, с такой девицей, как Ленка, приятно бывать в общественном месте, дабы испытать чувство гордости и превосходства над окружающими завистливыми неудачниками. Чтобы не нервничать, лучше сперва ее как следует трахнуть. Хотя, отдельные недоумки считают вполне достаточным не трахаться, а просто гулять с красивыми бабами, говоря, что завистник все равно будет поражен. Во-вторых, со Ленкой приятно находиться рядом и после оргазма. Глядеть на ее милое личико и гладить попочку.

- Как дела в школе?

- Все достали.

Особенной назойливостью выделялся молодой физрук, лишний раз подтверждая мнение, что в эпоху смуты и безвременья на низкооплачиваемых социальных должностях остаются только закоренелые извращенцы. Если учитель согласен работать почти бесплатно, значит ему нужно что-то другое. Физрук хватал Ленку при каждом удобном случае, и вряд ли потому, что она казалась ему будущей спортивной звездой. Шестнадцать лет - слишком много для спорта. К тому же, трудно понять, какой вид ей бы подошел. Она не слишком рослая для легкой атлетики, не слишком крепкая для борьбы. Ленка хороша для ебли, это точно угадал молодой специалист по работе со старшеклассницами. Но ей физрук не понравился.

- Я попросила знакомых с ним разобраться, они приехали, такие все крутые, на бомбе, вызвали его во двор и побазарили как следует.

- Что, били?

- Нет, не очень. Но больше он меня не трогал.

Выходит, она поддерживает отношения с криминальными элементами? Хотя это могут быть и просто какие-нибудь наглые приблатненные юноши. А их крутая бомба - хорошо вымытое прямо на газоне старое ведро, кто там из девчонок в шестнадцать лет способен определить год выпуска немецкой машины. Поставить на место физрука получилось бы и у любого трезвомыслящего ботаника, как-никак любой маньяк должен беспокоиться о своем будущем в любимом детском учреждении и опасаться скандала.

Ленка нравится мне все больше с каждой минутой. Глажу ее лежащую на моем прессе ножку. Скоро буду драть еще. Надо ей дать еще *** пососать обязательно, а вот ****у ей лизать не буду, мало ли чего там ее гопники нацепляли. Подбираюсь к ней, целую в губы, бормочу:

- Леночка…

Я действительно полон к ней самых нежных чувств. За то, что она красивая и почти что годится мне в дочери. Я должен о ней заботиться. Кладу руку на ее затылок и перебираю каштановые волосы. И влеку ее голову вниз. Она поднимает на меня взгляд и улыбается.

- Ле-е-ночка, хо-рошая девочка…

Она уже не может отвечать, пухлые губки и нежный язычок с ловкостью встретили головку члена. Вообще говоря, миньет я не люблю. Но это тот случай, который только исключение и восторг, как она сосет, в первую минуту я ждал отрезвляюще болезненного контакта с ее зубками, но затем полностью ей доверился. Какая умница, наверное, долго тренировалась, нужно думать, у нее все-таки был постоянный друг, если каждый день менять на нового, то так хорошо не научишься, в этом деле особенно нужны тренерские указания и психологическая поддержка, важные для неопытной спортсменки.

Говорили, где-то в Крыму или под Сочи, в общем - на трассе, ведущей к южному курорту, многие годы трудилась знаменитость общесоюзного значения по прозвищу "Красная Шапочка". Почтенных лет шлюха с бесформенным телом и лицом как печеное яблоко, всегда в ярко-красном колпаке - чтобы заметнее для проезжающих. Умелица отсасывала так, что уже через полминуты самый привередливый столичный импотент визжал от удовольствия и кончал в ее натруженную редкозубую пасть.

В моей жизни не было встреч с профессионалками миньета, я слишком брезглив и жаден, а с любительницами, наверное, просто не везло. Но Ленка явно молодец, если бы все бабы сосали так, как она, у меня бы не сложилось предубеждения против орального секса. Когда член уже гудел от удовольствия, я нашел в себе силы остановить челночные движения ее головы, еще раз погладил по шее и волосам, нежно поцеловал в оскверненный рот, одел гондон и снова налез ***рить девку по-человечески, а не по-французски. По моему убеждению, Ленка должна была кончить минимум пару раз, с этим у нее тоже все неплохо.

Мы еще долго валялись голышом на диване и лениво тискались, усталые и довольные. У нее нет дурацкой манеры прятаться под одеялом, сиськи торчат молодо и бесстыдно. А вот писю Ленка все же слегка прикрывает, так, краешком простыни, наверное, для того, чтобы оставить свободу в выборе положения бедер и колен, не складывать их в благонравно неудобную позу какой-нибудь обнаженной Венеры. Я было начал подумывать и о третьей палочке, но Ленка намекнула, что родители могут начать беспокоиться, потянулась загорелой спинкой и домой засобиралась.

Фильм Тарантино, главное условие встречи, так и остался непросмотренным, и девушка забрала кассету себе. Как мне казалось, мы расстались лучшими друзьями. Но ни Ленки, ни кассетки я больше не поимел. Хотя звонил и предлагал свои услуги. Все та же старая песня.

- Лешик, я не могу, очень спешу.

Теперь я мог проявить свою отеческую заботу и нежность, попросить ее гораздо ласковее, чем раньше, когда я еще ее не ****, ведь я ее уже поебал в ****у. ***м. И в рот ебал. Хуем блять. По яйца хуем в ****у раком ебал. Каждый раз, когда я набирал ее номер, у меня вставал.

- Леночка, милая, я очень хочу тебя видеть. Мму?

Ответ ее был почти таким же теплым, но отнюдь не обнадеживающим.

- Леш, ну позвони в другой раз, ладно?

Однажды я встретил Ленку на остановке со спутником - насмерть влюбленным юношей ее возраста. Позвонил ей вечером.

- Лен, привет, а я тебя сегодня видел!

- Серьезно? Где?

Почему-то этим девкам очень интересно знать, где и кто их видел, и в каких обстоятельствах, возможно, это проявление желания хорошо выглядеть.

- У метро, на остановке. Ты была с молодым человеком.

- А что же ты со мной не поздоровался?

- Ну, мало ли, вдруг это был твой любовник.

- Ха-ха, да нет, что ты, это просто друг.

Уж не знаю, какой там друг. Судя по его поведению, он не просто хотел ее трахнуть, но и относился со всей серьезностью. Ленка полностью владела его вниманием до такой степени, что парень вряд ли замечал предметы окружающей обстановки.

Ничего удивительного, что она не смогла найти для меня свободные пару часиков. Да я и не расстраивался особенно. Спасибо ей и за те две палки, и за миньет, не объедки, но лучшее блюдо с королевского стола.

1998-10

Люди определенно произошли от обезьян. Это подтверждается и тем, что некоторые девушки, вполне обезьяньего типа, кажутся мне весьма привлекательными. Например, моя соседка по площадке, младшая из двух сестричек. У нее сравнительно глубоко посаженные глазки, широкий нос и крупный зубастый рот. Если эти внешние особенности еще подчеркнуть и усилить, девчонку вполне можно отдавать замуж за гориллу, вряд ли горилла возразит, да и девчонка, если не дура, тоже согласится. И в то же самое время младшая сестричка вызывает во мне сложные противоречивые чувства: похоть и опасения испортить отношения с соседями.

Доходит до того, что вечером я подхожу к стене, прижимаю ухо и стараюсь расслышать постельные звуки. Кого же там ебут? Обезьянку или старшую сестру? Разница у них всего два года. Обе прекрасно сложены, отличные ножки. Старшую я тоже очень хотел бы выебать. Она не так похожа на младшую, но тоже очень симпатичная, хотя и без этой брутальной мартышкиной сексуальности. Которую ебут? Что? Блять, похоже, это все-таки не ебля, а какой-то старый дед с верхнего этажа кряхтит, стонет, да еще и ругается. Видать, помирает в одиночестве - детей не родил, балбес, вот и не знает теперь, хорошо ему или плохо, что сиделка все еще колеблется насчет последнего укола.

К соседкам я подойти побаиваюсь. Зато когда увидел в автобусе девку, похожую на младшую гораздо больше, чем ее родная сестра, подвалил сразу. Не страшно, если и на *** пошлет. Настоящая обезьянка. Выглядит неплохо. Глубоко посаженные глаза, тем не менее, довольно большие и зовущие. Нос не портит, хоть и сделан не для красоты, а чтоб дышать. Здоровая пасть даже как-то эффектно выглядит. С фигурой все как надо, что это, общее свойство всех мартышек? Стройная, классные ноги. Вопросов нет. Знакомлюсь.

Обезьянку зовут Таня. Жизнерадостная. Работает, вот дела, бухгалтером. Ей уже двадцать три года, она просто выглядит еще как девчонка. Я ей, кажется, понравился - веселый и культурный молодой человек. Оставляет телефон.

Первое свидание проходит в форме прогулки по свежему воздуху. На прощание лезу целоваться. Если этого не делать сегодня, придется откладывать первый поцелуй до следующей встречи, развитие отношений начнет затягиваться, а мне ****ь некого. Таня встречает поцелуй крайне сдержанно, именно сдержанно, но не холодно. Чувствую, что она хочет пустить мой опытный язык в свою большую обезьянью пасть, но не считает возможной данную уступку в первое же свидание.

- Леша, ты что, мы же первый раз видимся.

- Таня, ну не первый, а уже второй.

Знакомство тоже нужно считать обязательно. Но ее такая арифметика не очень устраивает. Поцелуй выходит неловкий, со сжатыми зубами, полный внутреннего напряжения. Блять, вот ломака.

- Таня, пока.

- До встречи.

Слава богу, она оборачивается на прощание, перед тем, как зайти в парадную. Соседка дала бы с ходу. Может быть. Лежа вечером в постели, дрочу под соседку. Таня не хуже, но дрочить под возможную жертву у меня не получается. Какой смысл дрочить, если я ее завалить могу вот-вот?

В следующую встречу обезьянка тащит меня в какой-то клуб, где часто бывает. Иду с опаской. Совсем не хочу оказаться в незнакомой обстановке среди шумной компании наглых ироничных завсегдатаев. Но нет, как говорит Таня, дело не столько в желании повидать общих знакомых, сколько в любви к музыке. Действительно, в клубе, бывшем подвале в доме старого фонда без капремонта, стоит жуткий гвалт и грохот, производимый группой молодых людей с инструментами разной величины. Это они называют живой музыкой. Я угадываю несколько песен, их первые исполнители либо уже сдохли от передозировок, либо мирно доживают в особняках, наслаждаясь пожизненной славой. Почему бы не включить магнитофон? Что же это у вас, клуб, а магнитофона нет? Вон, колонки есть, здоровые, усилители вон какие, могли бы держать записи какие-нибудь. Что, живая музыка? Лучше слушать рык мертвого льва, чем тявканье чересчур живой назойливой собачонки. Лучше музыка, чем исполненное живостью нечто.

Что удивительно, но факт. Любой, самый бездарный исполнитель имеет явных гетеросексуальных поклонниц и тайных гомосексуальных поклонников. В это трудно поверить, но это факт. Посмотрите, какие толпы рвутся на концерты некоторых субъектов. После каждого так называемого шоу легче легкого выбрать пару телок для развлечений. Хотел бы я быть эстрадным артистом.

Мое великотерпение остается без награды. Домой ко мне Таня не пошла. Точнее, я побоялся ее приглашать. Чувствовал, что не тот, не подходящий момент. Зато на прощание долго сосались. У нее какие-то неумелые обезьяньи губенки. Зато в рот может поместиться целый банан.

В следующую встречу приглашаю к себе отметить знакомство. Соглашается с отвратительным кривлянием. Похожую рожу могла бы скорчить Машка Керри, известная в штатах минетчица. К тому же отличная певица. Говорят, чтобы начать карьеру, залезла в машину к престарелому директору звукозаписывающей компании и за очень короткие минуты великолепно себя проявила. Великолепные данные, отличный рот. При таких дарованиях на публике стоит поддерживать имидж скромницы. Таня тоже выбирает подобную манеру поведения - смотрите, я милая и добрая, ласково всем улыбаюсь, но кому попало не даю. Что-то есть, кстати, во внешности между ними общее - мулатка Керри тоже от мартышки недалеко ушла.

Выпиваем с Таней бутылочку шампанского. Начинаю приставать. Она тащится и с трудом сохраняет остатки разума. Заявляет, что на улице хорошая погода. Лезу к ней плотно, вот-вот даст, рука под юбкой мнет бедра, еще чуть и залезу в писю - нет, Таня выдирается и убегает на балкон. Ну-ну. Медленно и спокойно выхожу за ней. Произношу ничего не значащие фразы. Расстояние между нашими глазами не больше, чем длина хорошо поставленного ***. Готового вломиться. Обезьянка замирает и ждет удава. Еще несколько секунд томительной паузы. Грабастаю Таню за жопу и на руках выношу с балкона. Она не может сопротивляться, чтобы не упасть, но все равно это тяжело. Антинародная советская архитектура хорошо спланировала трудности для стариков, инвалидов и ебырей: для выхода с балкона нужно преодолеть высокий порог и узенькие балконные двери. Протиснуться с девкой на руках и не понаставить ей синяков может только человек сильный и ловкий, охочий поебаться. Таня вынуждена держаться за мою шею, она пищит от страха, что вот-вот упадет. После рискованного полета диван кажется ей спасительным аэродромом. И рука под юбкой и уже в трусиках - что ж, ладно.

Быстро и грубовато раздеваю ее донага. Что ж, мартышка в неплохой форме. Несмотря на свою должность бухгалтера, предполагающую заунывное насиживание жирной задницы, Таня выглядит свежо, хотя и имеет профессиональную слабость ко всяким сладким калорийным развлечениям, от угощения мороженым не отказывалась ни разу. Сиськи еще неплохие, для двадцати трех лет вполне. Смешно она загорает - сиська-писька белые, все вокруг - темно-коричневое. Скромница. Посмотри, как я накручиваю гондон. Не хочешь, отворачиваешься? Ну все, держись блять. Прыгаю на нее, расталкиваю ляжки, без реверансов, сразу засаживаю ***. Вота! И - раз! И - два!

- Танька! Ты - моя! Наконец то я тебя… выебал!

И - раз! И - два! Она тащится. Ей нравится, что ее грубо ебут. Хотя… ведь это не вполне прилично. В ее отдаче появляется оттенок застенчивости.

- Давай сверху.

- Я не умею.

Вот те раз.

- Ничего, давай, попробуем.

Ну, в общем, да, сверху она прыгать не особенно привыкла. Двигается неуверенно, требуется направлять ее бедра, длину члена не отслеживает, *** выскакивает - дурочка. Кончить сверху точно не сможет. Когда хуй вылетает в очередной раз, переваливаю ее на спину. Ну и ладно. И - раз! И - два! ****енка не мышиный глаз, но и не чересчур большая. Все же двацать три годика.

Вынимаю *** и пытаюсь развернуть ее бедра в коленно-локтевую позицию. Она не хочет!

- Ну пожалуйста…

- Нет, я так не хочу.

Тогда держись, сучара! Швыряю ее на спину и ***рю что есть сил. Жарко, но я держу взятый ритм. Спина потеет сильнее, но охлаждается лучше, пот с груди и живота капает на девку, волосы на лобке хоть выжимай. По яйца бля. Промокшая от моего пота Танька стонет. Ее кисти прижаты к дивану, как у жертвы изнасилования. Повезло дуре. Кончаю.

Заявляет, что я четвертый мужчина в ее жизни. Какая сентиментальная ***ня. Да хоть бы и второй или там сто четвертый. Впрочем, если не врет, завалить такую ломаку всегда приятно - это как подтвердить свой высокий класс.

На прощание кидаю еще одну палчонку. Да, ****ься мартышка абсолютно не умеет. Все это можно было бы пережить, мало ли кто не умеет ебаться, я сам не особо умею. Одна многоопытная баба, которую мы с Андроном завалили и выебали на пару, высказалась постфактум:

- Вы, ребята, даете меньше, чем обещаете.

Хотелось поправить ее в том смысле, что мы-то как раз ни *** не даем, это она дает. Хотя ее утверждение по существу абсолютно верное. Обещаем мы по максимуму. Чтобы завалить девку, нужно поселить в ней надежду на жаркий безумный секс. И уже совсем не обязательно дать ее иллюзиям шанс реализоваться. Тем более, кто знает, что ей вообще нужно в постели? Игра в изнасилование, толстый хуй, клятвы в вечной любви, обещание денег? Мне это совершенно не интересно. Если не будет требовать каких-нибудь выкрутас, получит мой член в трех классических позициях - я сверху, я снизу, она раком. Если захочет акробатики - посмотрим по обстоятельствам. Хотя вряд ли. В первую случку девки стесняются проявлять свою похоть. Рассчитывают на новую встречу, так называемые постоянные отношения. Ну-ну.

Так что ****ься я не умею и не учусь, своей простоты не стыжусь и от своих партнерш, боже упаси, какого-либо профессионализма не требую. Мать-природа сама во всем разберется - что куда воткнуть и что об этом сказать.

Бог с ним, с отсутствием навыков ебли. Но вот какого хрена потная мартышка подо мною корчит эти сентиментальные рожи? Что она хочет этим сказать? Что моя морковь в ее ****е неизбежно означает любовь ко мне в ее душе? Она и стонать-то пытается как герои в бразильских сериалах.

Я имею в виду полные версии этих сериалов, до того, как цензоры-чекисты вырезают из них порнографию, извращения и просто жесткую эротику, после чего показывают в нашей холодной стране преждевременно состарившимся и потерявшим надежду миллионам. На самом деле, все эти глупые диалоги бразильских авторов суть лишь паузы для зрительского отдыха между действительно любопытными сценами. Достаточно сказать, что в бразильских сериалах принято держаться классического для порнографических фильмов развития сюжета - действие исчерпывается лишь в тот момент, когда главный герой проябывает весь состав женских персонажей, включая неизменно присутствующую в любом сценарии пожилую чернокожую толстуху - няню главной героини. В отсутствии стремления к поиску новых творческих идей, чего мы и не вправе ожидать от мыльной оперы, лучшим завершением двух сотен серий так и остается традиционное, жизнеутверждающее и оргиастическое свальное копошение десятков разноцветных голых тел. Камера ищет в куче главных героев, это нетрудно, они, как правило, немного светлее остальных, в Бразилии это ценится, ура, вот он, а вот и она, уже неподалеку друг от друга, скоро они должны слиться в экстазе финальной кульминации.

Впрочем, в последнее время создатели сериалов начинают отходить от банальной структуры. Времена меняются, легче удержать зрителя у экрана, чем артистку в долгоиграющей малобюджетной порнухе, тем более, когда ее популярность начинает зашкаливать. Тем более героя. Парень с большим ***м и накачанным торсом, способный выдавать стабильную эрекцию перед камерой, стоит больших денег. Тем не менее, основным недостатком режиссуры бразильских сериалов для меня было и остается ее чрезмерное стремление романтизировать отношения героев. Не смог бы скрыть иронической ухмылки при виде двух здоровых, энергично совокупляющихся персонажей, издающих в камеру охи и вздохи про любовь. Даже если это герои второго плана, даже комические персонажи, например, низкорослый и толстенький слуга героя-любовника, по ошибке забравшийся в постель матери главной героини. Пузан **** раком холеную и тощую, прикрытую кое-где шелками пятидесятилетнюю матрону, приговаривает "амор, корасон" и ненароком поглядывает в направлении объектива и съемочной группы. На второй дубль расходы не предусмотрены.

Вот и мартышка Таня умильно бормочет, даже тряска ей не мешает. Дура блять. Не собирается ли в самый неподходящий предоргазменный момент ляпнуть какое-нибудь говно типа "ах, милый"? Скорее кончить, пока меня не начнет тошнить от этой бразильской патоки.

В следующую встречу бодро приглашаю ее домой. Мартышка ломается. Вроде бы, она возвращается с работы и голодная. Уговариваю ее уже пять минут. Начинает соглашаться. Но мне это уже надоедает. Какого хрена? Если я ее уже ****, так что, мне теперь каждый раз ее нужно по новой уламывать?

- Значит, хочешь меня к себе пригласить?

- Ну да.

- Очень-очень хочешь?

Да она заебала! Ладно, раз начал.

- Ну да.

- Вот значит как. Понятно. А что-нибудь покушать у тебя есть?

- Нет, ничего.

- Как, совсем?

- Да, совсем.

Мартышка в недоумении. Автобус останавливается около моего дома. Вдруг меня осеняет прекрасная идея. Улыбаюсь мартышке и проскальзываю к выходу.

- Пока!

- Ах так?!

Мартышка аж вскрикивает от злости. А я элегантно выхожу из автобуса и помахиваю рукой. На *** мне такие проблемы. А вот мою соседку неплохо бы трахнуть.

1998-11

Знакомство с девушками не требует особой изобретательности. Но если в голову приходит забавная идея, почему бы ей не воспользоваться?

Я только что купил в магазине люстру для своей новой квартиры. Скоробогатовы лишены скромных радостей нижнего среднего класса. Я не могу себе позволить тотальный ремонт с выламыванием несущих стен и очередью грузовиков со стройматериалами, зато изредка балую интерьер жилища ни к чему не обязывающими мелочами. Люстра недорогая. Я, вообще-то хотел белую, но вот была красная. Собственно говоря, это и не люстра даже, а просто железный плафон над лампой. Зато дешево.

Удачная покупка наполнила меня радостью. Таким количеством, что я могу с кем-нибудь поделиться. Вот и девушка - стройная, темненькая.

- Добрый день!

- Добрый день.

Она останавливается и смотрит на меня. Лихо размахиваю коробкой.

- У меня сегодня большой праздник!

- Какой?

- Вот, люстру купил, теперь в моем доме будет светло!

- Как это мило!

- Меня зовут Леша.

- Очень приятно. А меня Лена.

- Лена? Отличное имя!

Похоже, она слегка навеселе. Что-то отмечала с подружками. Время еще не позднее, если бы там были мужики, так скоро бы ее вечеринка не закончилась.

- Если все так хорошо, можно поехать ко мне и отметить приобретение люстры и наше знакомство!

- Да, конечно!

По дороге затовариваюсь алкоголем. Жаль, что все руки заняты, девушку не обнять.

У меня немножко выпиваем. Она не может скрыть, что я ей крайне симпатичен. Полна иллюзий и надежд. Возвращаясь из туалета, слышу из коридора ее нетрезвые реплики - похоже, не утерпела рассказать подружке:

- Я тебе говорю, такой - просто вообще! Ух-х! Мужчина моей мечты!

Еще немного задержусь в коридоре, может чего еще приятного услышу. Нет, торопится закончить.

- Ну все, пока! Да, вечером позвоню!

А это что это еще - вечером позвоню? Каким это вечером? Она что, домой собирается? Вхожу в комнату, располагаюсь и, не давая ей роздыху, начинаю приставать. Конечно, Лена не отказывается целоваться, но в какой-то момент начинает каменеть и отстранять мои ухватистые руки. Черт, она действительно планирует большую кампанию. Но мне нужен блицкриг. И танки наши быстры.

Лена ломается как целка. Уговариваю как могу.

- Это только улучшит наши отношения! Это лишнее подтверждение того, что мы доверяем друг другу!

Наконец, после долгой и трудной борьбы с неопределенным исходом я как-то особенно ловко ухватываю ее за талию, сажаю на колени в очень неустойчивое положение и, воспользовавшись ее смятением и боязнью грохнуться, успеваю засунуть руку глубоко между ее бедер. Самое то, она там уже давно мокрая. Продолжая требовать освобождения срывающимся на стоны голоском, Лена позволяет совлечь с себя всю одежду и бурно, истерично отдается. Мне нравится ее стройное тело и манера выполнять мои приказания не иначе как со вздохом неодобрения, при этом делать решительно все. Я верчу партнершу как туповатый, но методичный акробат, принявший камасутру за систематизированный перечень несложных трюков. Пыхчу, кряхчу, приговариваю "вот так, вот", но несмотря на всю эту прозу, Ленка встречает мой оргазм восторженно.

- Ле-е, Ле-е, я ко, я кон-ча-ю…

- А! А! Люблю! - прокрякала Ленка, едва не заорав в голос, истеричка.

Ну, это уж она чересчур. Спокойнее нужно относится, девушка. Подумаешь, выебали в первую встречу. По счастью, точка невозвращения была уже пройдена, сладостно щекотало в кончике головки, наслаждение превысило критический уровень, кончик головки переполнился сладостным зудом, эякуляция неизбежна. Ее глупое и неуместное выражение чувств не смогло испортить уже готовый залп. При отсутствии уверенности я бы и не спешил с громкими и ответственными заявлениями, оргазм - дело непростое.

Когда отлегла блаженная истома, она стала пристальнее всматриваться в мое лицо. Но лицо это, точнее, моя смазливая рожа, вряд ли выражала что-то существенное большее, чем физиологическую сытость и удовлетворенное мальчишеское самолюбие.

Ее хватило еще на пару палок, уже по инерции. Она решила не доверять своему впечатлению и продолжала надеяться на лучшее. Прыгала сверху, вставала раком, переворачивалась, гладила по спине и по жопе, норовила трогать яйца, но я это пресек. Не нужно яйца. Старательно ласкала губами нефритовый стержень. Заглядывала в глаза. Иллюзии окончательно покинули ее утром. Когда, опомнившись после сна, потянувшись и крякнув, я поцеловал ее не в губы, а в плечо и стал шкодливо заглядывать под простыню.

- Нет, хватит.

Она попрощалась как можно более деловито и ушла.

Или же я просто не умею ****ься?

На этой же неделе я играл в мини-футбол с коллегами по работе. Если все начинают стараться играть как можно лучше, футбол превращается в побоище. Я не говорю об умышленной грубости, которую нельзя отличить от случайной по форме проявления. Иногда хочется просто съездить по ****ьнику. Ссука блять, это ведь была явно умышленная подножка? Или, все таки, нет? Я не самый атлетичный даже среди футболистов, но имеет ли мой противник опыт единоборств? Что он сможет мне противопоставить? *** его знает. В любом случае не терплю двусмысленности: или честно играть в футбол, или честно ****иться! Травмировать можно и без умысла – когда очень стараешься успеть и чуть-чуть не успеваешь. Играю я так себе, нет у меня филигранной техники. Но когда я в хорошей форме и выспался, могу бегать и давать результат. Отличный момент - получаю мяч прямо напротив ворот, но сразу два защитника рядом, едва успеваю ткнуть мяч - гол блять, гол! Радуюсь, но уже начинаю чувствовать боль и понимаю, что одновременно с моим ударом по мячу мне очень хорошо приебали по ноге, по суставу большого пальца. Ох-хо. Ладно хоть гол забил. А нога-то болит. Сниму кроссовку.

- Ну чего, играть-то будешь?

- Счас, ногу посмотрю.

- Чего, сильно попало?

- Да, не слабо. Начните без меня пока.

Даже не помню, кто ебнул. Похоже, что оба. По мячу старались ударить все трое, но я был первый, а остальные попали по моей ноге. Сустав большого пальца болит. Но сгибается. Ладно, в игре само пройдет. Аккуратненько сперва, разбегаюсь.

Удивительно, но я продолжил игру и даже забил еще один гол. А сустав продолжал болеть. Я бы не сказал, что движения усиливали боль, пробовал сгибать его и разгибать. Неприятно, но терпимо.

Поутру я не смог одеть ботинки - сустав немного опух и болел еще сильнее. На работу пошел в кроссовках. Целый день я ни на секунду не мог отвлечься от неприятных ощущений в ноге. Терпеть можно, но навязчивость боли заставляла меня предполагать, что так просто она не пройдет. К вечеру сомнений не осталось - сустав опухал, ныл и горел. Сердобольный коллега отвез меня в травмпункт.

Нужно делать снимок.

Рентген - вот еще одно изобретение служителей геноцида. Кто придумал облучать еще живых людей радиацией? Кто сделал так называемую флюорографию обязательной для получения дерьмовых бумажных справочек, без которых не ступишь и шагу? Прикрываясь разговорами о борьбе с туберкулезом, враги русского народа все последние десятилетия жгли нас смертоносными лучами, не пропуская ни женщин, ни детей. И в то же самое время в секретных химических лабораториях не останавливалась работа по выведению устойчивой к лекарствам форме этой болезни. В подопытных кроликах недостатка не было - эпидемии туберкулеза вспыхивали в зонах заключения в четком соответствии с графиком проведения исследований. Даже крушение империи зла мало что изменило в работе этой чудовищной машины, туберкулезно-лучевой геноцид продолжался и после казавшегося освобождения. За последние годы им многое удалось - параллельно с эпидемией СПИДа по России гуляет устойчивая к антибиотикам палочка Коха. Выродившимся и выжившим из ума остаткам некогда плодовитого и крепкого задним умом народа теперь грозит полный ****ец.

Нужно делать снимок. Хорошо еще, что облучать будут только ногу. Морщась от боли, требую от нервной жирной тетки в белом халате, чтобы она выдала мне накидку со вшитым свинцом.

- Зачем вам это, вам же что, только стопу нужно.

У нее наверняка есть секретная инструкция - врубать максимальную дозу в тестикулы любого пациента фертильного возраста. Накидку все же дает.

- Какой народ пугливый пошел, я вот здесь каждый день уже пятнадцать лет, и ничего.

Нет-нет, ведьма, ты не смутишь меня упреками в трусости, я не приговорю своих беспомощных, еще не зачатых детушек к сочувственным гримасам сердобольных бабок. Я надену эту накидку и еще обмотаю ее вокруг своих яиц. Вот только одно меня смущает. Если она так легко согласилась прикрыть меня накидкой, то нет ли и здесь тайного умысла? Сколько лет подряд жесткое излучение бомбит эти чахлые пластинки свинца, да и свинец ли это вообще? Может это другой металл, например - алюминий, но не легкий и безобидный, а жуткая радиоактивная смесь потяжелевших до свинцовости изотопов, распухших от сожранных нейтронов, мечтающих слиться в цепной реакции, а если не выйдет - хотя бы вызвать опухоль в моих железах. Ладно, будь что будет.

Очертания моих суставов на рентгеновском снимке напоминают останки вымершего животного, они так же размыты и неявны, созданы для шаманического бормотания археологов и врачей-убийц, но мне и так ясно - белизна на негативе означает, что тяжесть радиоактивного удара пришлась по моим косточкам.

Я сперва и не заметил, что от сустава большого пальца отделился крохотный белый кусочек, но коновал из травмпункта сразу кивнул башкой и ринулся что-то писать.

- И что, из-за такой ерунды и в гипс?

- Конечно, в гипс, и на три недели. Это настоящий перелом.

В середине лета я оказываюсь прикован к своей квартире. Нет худа без добра. Позову Ленку, пожалуюсь на судьбу.

Она приехала через пару часов, привезла жратвы, осталась со мной поболтать. Но когда я полез к ней, слегка морщась и приволакивая загипсованную ногу, твердо отказалась.

- Лен, ну чего, а, ну давай, а?

- Нет, тебе вредно. Нет-нет. Все, я пошла.

Выходит, я все-таки плохо трахаюсь.

1998-12

Иногда мне удается войти в состояние полного бесстыдства и снимать телок не мимоходом, а целенаправленно. Это гораздо труднее психологически. Нужен особый настрой. К примеру, осознание своей неотразимости. Если последняя виктория была не очень давно, тем более, если еще можно уловить отдушку сокровенного запаха на рабочих пальцах, я чувствую себя настоящим мачо и нисколько не задумываюсь подойти к новой девушке со старым предложением.

Недавно я кого-то поебал. У меня есть еще пара-тройка дней, пока я чувствую себя хозяином мира. Мне хватает наглости стоять на выходе с эскалатора метро и процеживать торопливый люд в поисках золотой крупинки. Я уже настолько адаптировался, что практически не замечаю человеческий мусор. Только девки, только они интересуют меня. Они проходят сквозь турникет лицом ко мне, делают полтора десятка быстрых шагов и поворачивают направо к выходу, так что я могу видеть фигуру. Очень трудно принять решение. Девок много. Нужно определить критерии. Охочусь ли я за очень красивой девкой? Или мне нужно просто по-легкому кого-нибудь ебнуть? Но не нужно впадать в заблуждение, что некрасивые девки проще соглашаются. Как раз наоборот. Они же все-таки не дуры. Когда прошу у девки под треск своих штанов, она, по крайней мере, не подозревает меня в неискренности. А если девочка так себе, на троечку, то у меня и рожа вытягивается в сомнении - так все-таки ****ь или пускай идет себе, разговор выходит натянутый и невеселый. Выходит, чтобы легко завалить, нужно чувствовать искреннюю похоть. И вести себя умно: вежливо, но интригующе. Простая по форме, но оставляющая место для девичьей фантазии речь, немного грустная улыбка понимания, задумчивые взгляды куда-то вдаль и немного вверх - Андрей это умеет в совершенстве, я тоже должен стараться. Остальное решат обстоятельства - то ли ее каждый день по два раза три брата-хачика пердолят, то ли она уже месяц назад мужа выгнала.

Так все-таки к кому пристать? Вот к этой, вроде студентка, ничего, тощая. Но идет слишком быстро. И ноги так себе. Нет, не побегу. Или к этой. Да ну, какая-то тупая вроде, идет, пялится, а талия у нее есть, вообще говоря? О, вот эта ничего, и эта сразу, обеих бы можно бы, бля, так к которой из них - ну вот, пока думал, уже прошли. Важный вопрос - нужно ли улыбаться им сразу, как только они попадают в поле моего внимания? Думаю, нет. Что это означает - улыбка незнакомца? Не слишком ли быстро? Где же сюжет - знакомство, ожидание, развязка, как это все уместить в один вечер, как создать маленькую сказочку для дурочки с круглой попкой, вот бля, проблемы, не пойти ли вообще домой, телевизор посмотреть. А это кто?

Аж сердце дрогнуло. Ну вот, теперь никаких сомнений. Классная девка. Шатенка. Почти с меня ростом. Не тощая, скорее здоровая, но талия есть. И юбка короткая. Ножки стройные, приятно оформлены мышцами. Спортивная девка - наверное, бег на короткие дистанции или что-то в этом роде. Морда симпатичная. Даже очень. Классная девка. Выбирает что-то в ларьке. Не торопится. Как же мне, а *** с ним, будь что будет, вот так сейчас и подвалю, ух, в животе кусок льда, а-а! банзай!

- Привет!

Наверное, мое обращение было очень емким. Настолько, что она тоже улыбнулась, и ответила:

- Привет!

Она чем-то похожа на бывшую фотомодель, снявшуюся в одном дурацком боевике, только помоложе. Ей немного за двадцать. Наверное, старшекурсница. Большие печальные глаза, длинные волосы. Ее губы почти на одном уровне с моими. Если ее обнять, можно поцеловать вот прямо так взасос. Уф. Она тоже смотрит на меня. Любовь с первого взгляда? ***ня какая, но экономично. Чем черт не шутит. Раз - и все.

В ларьке она ищет какой-нибудь ни к чему не обязывающий презент для подружки, к которой идет в гости. Да, я могу ее проводить, это здесь недалеко.

Не помню толком, что я ей молол. Наверное, все сказанное было единственно правильным, абсолютно идеальным и прямо в точку. Или наоборот, я мог говорить все, что на ум приходило, ничто не могло испортить впечатления. Она понравилась мне сразу, а ритуал ухаживания оставляет мою откровенность волнительно недосказанной.

Люда приобретает для подружки шампунь. Мы выходим из метро и идем рядом. Она - будущий врач. Уха, горла и носа. Ей осталось полгода - и работать. А я - удачливый офисный клерк, но это лишь способ жить без тревоги о хлебе насущном, а на самом деле я… черт знает кто. Но очень, очень романтичный.

Как это волнующе - идти вместе с девушкой, которой явно нравишься, но еще не ****. И, может быть, никогда. Или сегодня. Мы переговариваемся и смотрим друг на друга горячо и со значением. Что будет? Я провожу ее до подружки, возьму координаты, позвоню, назначу встречу, мы погуляем, то, се, пока, на прощание поцелуемся, потом, может быть, договоримся о новой встрече, то, се, потом я ее или ебу, или она обижается, или не обижается, и я ебу ее на следующую встречу, или не ебу никогда. Нас ждет неопределенное, изматывающе нервное будущее. Но она на меня сейчас так посмотрела. Рискну.

- Люда, я понимаю, что это вот так спонтанно… Скажи, а подруга - это обязательно?… Она сможет выжить в этот вечер без тебя?… Может, мы к ней не пойдем?

- Да? Я с ней вообще-то договорилась…

- Люда! Я думаю, ей можно позвонить… Ты любишь шампанское?

- Ты предлагаешь отметить наше знакомство?… Да, но у нее нет телефона… Ну и ничего страшного, заеду к ней в другой раз!

И вот, нельзя было даже подумать - эта чудесная девушка у меня в гостях, лежит на сексодроме, изогнув талию, сложив ножки, одергивает короткую юбочку во избежание окончательного бесстыдства, в руке у нее бокал с шампанским, этот бокал я только что судорожно протирал на кухне от пыли, так торопился, что на моем собственном наверняка можно разглядеть следы моих или женских пальцев еще с прошлой вечеринки.

Она не спортсменка. Ничем особенно серьезно не занималась. Но данные хорошие. Когда ходила в тренажерный зал, тренер даже возлагал надежды. Хотел сделать из нее чемпионку. Или просто натянуть под это дело. Но Люда не хотела тренироваться каждый день. Или с тренером ей не понравилось. Похоже, девушка она серьезная. Во всяком случае, ведет себя так, словно визит ко мне - исключительное событие в ее личной жизни. Смотрит на меня горячо и печально. От шампанского и ее взгляда у меня начинает шуметь в башке. Я точно знаю, что сказать.

- Люда…

В моих движениях столько плавности, а в этой плавности столько уверенности, что она просто отставляет бокал и принимает мой поцелуй, весь как он есть - медленный, трепетный, побеждающий.

- Ты отпустишь меня в ванную?

- Конечно. Вот, это полотенце, это футболочка, а чтобы вода пошла, нужно кран повернуть.

Все, она почти моя. Сейчас помоется, а потом буду ****ь. Может, мне тоже сполоснуться? Ну да, конечно, чтобы *** уже точно не вонял, я же ей сосать дам однозначно, ебать буду. Может, без гондона? Опасно, ведь сразу же дает. Или это у нее помрачение такое? В конце концов, она же доктор, симптомы заболеваний обязана замечать. Решено, ебу без гондона, а потом женюсь.

Невеста возвращается из ванной в моей белой футболке на голых сиськах, переступает влажными ножками по нечистому полу, блять, у нее же пятки все в грязи будут, ****ы в рот, как неудобно, откуда же я знал, что сегодня такое случится. Хотя, если в углах не ковыряться, то ничего, посередине-то я иногда подметаю. Люда с лукавой улыбкой прячется под одеялом.

- Я тоже, пожалуй, в ванную. Ровно три секунды!

- Хорошо.

Да уж, неплохо. В ванной еще сыро от воды, которая стекала по ее обнаженной коже. Ноги у нее загорелые. Разъебу на ***. Молниеносно споласкиваюсь, особое внимание головке члена - намылить, вымыть, насухо промокнуть чистым полотенцем, хм, условно чистым. Может быть, прямо голышом к ней и ворваться? Да нет, еще подумает, что сумасшедший. Но майку точно одевать не буду. Только трусы, сниму одним движением. Хорошо бы пропердеться до начала. Хотя это скоро пройдет, как только перестану нервничать и ****ь начну.

Вхожу в комнату босиком, на мне одни только трусы. Невеста выглядывает из-под одеяла. Медленно, торжественно отгибаю его край и придвигаюсь к ней. Ого. Пока я мылся, она время зря не теряла, о чем-то думала, и теперь прямо как мотор - горячая и вибрирует. Лежа рядом, целуемся взасос, мну, трогаю, закидываю на нее колено, да, кстати, трусы на мне уже неуместны, убираю колено и снимаю, опять закидываю колено, но уже с ***м, он касается ее ляжки, дыхание Люды становится еще более частым, наползаю сверху и двигаюсь губами сверху вниз по всему телу мелкими неторопливыми поцелуями, как же это здорово, когда баба нравится по-настоящему, можно делать с ней что хочешь, ничто не кажется противным. Одеяло нафиг - жарко. Приподнимаю голову - она смотрит, как я целую ее тело. Дохожу до резинки ее трусиков и очень медленно стягиваю вниз двумя средними пальцами. Никуда она от меня уже не денется. Выебу. Но сначала буду ей лизать ****у. А потом выебу. ****а не пахнет. Хорошо, это лишний повод успокоиться. Без гондона выебу. Проглаживаю языком между половых губ и начинаю сосать, руками схватил ее за жопу, мускулистая, и за бедра, крепкие, она прогибается в талии, наверное, подобного от меня не ожидала, я ведь не француз и не черный с ямайки. Ее ****а мокрая от смазки и моих слюней, ну все, не могу больше, жабой напрыгиваю на нее сверху и сразу вгоняю член. Моя. Хоррошо. ****а не маленькая, под стать фигуре. Как же сладко без гондона, ох-хо, можно въезжать не торопясь, головка проглаживает каждую ямочку и бугорок у нее внутри, ствол члена умащенный и скользкий, основание увесисто чавкает, если посмотреть как он входит и выходит - можно обалдеть, сначала нужно вытащить почти целиком, так, чтобы только самый кончик не потерял опору, и поехали, вот крылья головки раздвигают нежные ткани ее губ или там чего-то, но мягкого, теплого и податливого, головка скрывается внутри, класс, навощенный, влажно поблескивающий ствол движется вслед за ней стройно и уверенно, как баллистическя ракета во время старта, жаль, хорошо входит, еще бы сантиметров пять, а если ракета американская - то пару дюймов. Откуда прозвище "Дюймовочка"? Наверное, в нее помещался ровно дюйм, и ни волоском больше, или, что более вероятно, она ценила в мужчинах три качества: длину, толщину и твердость, ну, конечно, еще шишковатость и бугристость, еще ритм, ну, в общем, какая на хуй Дюймовочка, когда я хуярю в первый раз свою будущую жену, хуй сую по яйца и лобок упираю в лобок, чуть акцентирую давление, для ее клитора это в самый раз, да и головка при этом может хорошо прижаться там где-то внутри к ее стеночке.

Удивительное дело, в принципе, головка *** необыкновенно чувствительна. С другой стороны, никакой информации от прибора я не получаю. Слепо тыкаюсь, и все. Если в ****у запихать палец, а лучше - два, можно обстоятельно изучить ее внутренности. Упругую дальнюю стенку, которую обязательно нужно пробовать хуем на растяжение, таинственные бугры и твердости, похоже, это как-то относится ко входу в матку, но я же ебырь, а не гинеколог, меня более всего интересует передняя стенка под лобковой костью, открытая иностранными знатоками область G, немедленно засекреченная КГБ по высшему грифу секретности, как спрятанная в пещере между северных скал база стратегических ракетоносцев, на ощупь шероховатая и мясистая, нужно поиграть внутри согнутыми пальцами, во имя этого рука должна быть повернута к ****е внутренней стороной, при этом ладонь между делом еще и жмет губенки и клитор, очень удобно и эргономично, только вчерашний девственник или какой-нибудь продвинутый извращенец лезут в ****у по-другому.

Я все это Людке уже делал и еще сделаю в перерыве, а теперь мне нужно принимать трудное решение - куда кончать. Может, в ****у? Если уж она моя невеста, то почему бы не предложить ей стать матерью? Да нет, это уж слишком, первая палка и такой сюрприз, она вообще может напрячься и больше не даст, а мне наверняка снова захочется, ухх, похоже, вот-вот кончу, давненько я не практиковался в скоростном извлечении, лучше вытащить чуть пораньше, но если слишком рано - тоже плохо, ну как я буду перед ней выглядеть - подле теплой и мокрой ****енки с минуту дрочить как безумный? Нужно вытащить хорошо, своевременно, блять, эти технические нюансы прослабляют мою эрекцию, оргазм, впрочем, не откладывается, как же все-таки я хорошо ее проебал, вытаскиваю ***, чуть отодвигаюсь, быстро вздрачиваю, прижимаясь к ней как придется, Людка только что почувствовала пустоту внутри и переводит дыхание, кончить ей явно не удалось, ничего, я тебя еще, ох-хо, оргазм сейчас будет, оп, первая струйка на простыню, а теперь обязательно нужно успеть попасть на нее, куда-нибудь на живот, ага, вот так, в порнофильмах в этот момент актрисам положено закатить глаза и провести языком по губам, Людка быстро и глубоко вздыхает, насколько же все-таки женщинам важно, чтобы мужчина добился оргазма, их заводит даже осознание самого факта - мужик с ней кончил. А теперь можно и ладонь на ****у. Людка охотно раздвигает сведенные было ляжки, да, ей нужно еще, вот так, вот тебе джи спот, вот тебе пуд на клитор, вот тебе ручной вибратор - ага, затряслась, жопой задергала, ну, слава богу, иди ко мне, милая, я тебя, мокрую и дрожащую, обниму и поцелую.

Поваляемся, начнем снова. Уже спокойно и не торопясь, разнообразнее и без задыха. Как все хорошо складывается!

У нее крепкий и плоский живот, хорошие сиськи, но она для меня немного тяжеловата, шестьдесят два кило на моих весах, я не чувствую себя уверенно, когда она сверху. И Людка это чувствует и старается не прыгать, хотя, может быть, это ее любимый ритм. А если раком? Безусловно, это гораздо лучше. Ноги у нее длинные, жопа стоит высоко. Можно стоять на коленях и ***рить, мой вес она выдерживает, под толчками не валится. Пока сам не захочу. А теперь уткну ее лицом в простыню и лобком буду в жопу сверлить, вот так, так, а теперь можно и кончить, да, я, кстати, после той палки хуй не помыл, на нем могла сперма остаться, говорят, от такого можно и залететь, так, может быть, вот прямо так сзади ей в ****у и кончить блять на хуй, а, вот так вот прямо блять раком ну не раком но сзади проебать и все и слить ей туда, ага, сопишь, тащишься, сейчас я все-таки вытащу, кончу тебе на спинку, полижу пису, поделаю пальцем, а когда ты устанешь, снова обниму и буду смотреть в твои грустные глаза.

После второй палочки мною овладело сентиментальное настроение. Если у нас все так серьезно, она должна знать обо мне не только хорошее. Но и все остальное. Я решил исповедоваться. Может быть, как доктор, она снисходительно выслушает мою историю болезни.

Я не учел, что Людка - специалист по уху, горлу и носу, но отнюдь не венеролог. Она сдерживала эмоции, но явно была выбита из колеи. Вот, что поведал ей о себе новый любовник: трихомоноз, еще трихомоноз, мандавошки, генитальный герпес, триппер, и не простой, а хорошо запущенный, с осложнениями. Она не венеролог и не уролог, зачем ей знать о простатитах и двух курсов внутримышечно волшебного снадобья из бычьих желез, что снова поставило ее ласкового друга на ноги? Все это кое-как залечено, но, елки-палки, и первокурсница знает, что генитальный герпес не лечится, а живет в организме и провоцирует опухоли?

Я был удивлен, что она согласилась и на третью палку. Видимо, решила, что уже пусть, все равно.

Наутро простились. Что-то подсказывало мне, что встречаться снова она не хочет. Слишком много венерологии?

По счастью, она забыла у меня контактные линзы. У нас даже недостатки одинаковые. Что ж, делать нечего. Приехала ко мне.

Первый день менструации, реки крови. Но это не проблема, если любишь. Людка сосала и дрочила член, пока я не кончил.

- Хорошо…

Она посмотрела на мою сытую рожу и загрустила.

- Вот этого я и боялась.

- Ничего страшного. Иди-ка сюда…

Рукой прямо сквозь трусы натер ей пису так, что она тоже кончила. Знай наших. Но это было последним утешением.

Чувствовал беду, умолял звонить - напрасно. Больше никогда не виделись.

Слово - серебро, молчание - золото. Особенно на приеме у врача-садиста.

Хочу жениться

- Андрей, когда это все кончится?

- Что кончится?

- Ну эта вся беготня, эти бабы.

- Лешик, я тебе отвечу. Это не кончится никогда.

- Так лет-то уже сколько, подумай. Ну еще побегаем немножко, потом станем пожилыми козлами. Давать перестанут. Начнут называть дяденькой и обращаться на вы. Перечитай Казанову – в тридцать восемь лет отношение женщин к нему сильно изменилось.

- Нужны бабосы. Тогда и в пятьдесят девки будут уважать. Где вот только их достать...

- Бабосы – это понятно. А дети? Я хочу иметь детей, много детей.

- Детей? Ты – детей? Лешик, посмотри на себя – ну каких ты хочешь детей? Ты же просто сумасшедший, ты только об одном все время и думаешь. Брось ты все это, живи, пока живется, трахай девок, руби капусту – эх! А что там потом будет – ну и *** с ним. Я вообще не хочу после сорока жить. Ничего там нет хорошего.

1998-13

Хороший ебырь подобен бомбе. В эпицентре умозрительного взрыва, то есть в непосредственной близости от его логова, вообще не должно оставаться непробованных девок. По мере удаления от эпицентра вероятность поражения девки снижается, при этом характеристики распределения сильно зависят от личных, то есть профессиональных качеств данного ебыря. Было бы странно не ****ь соседок. Кого же еще? С ними встречаешься раз за разом невзначай, чувствам есть время созреть, легкая болтовня полузнакомых симпатичных людей может нежданно и враз обернуться жаркой борьбой в партере, благо все рядом.

Вика из соседнего дома попалась мне на глаза на пути в булочную. Отличные ноги. И вообще довольно красивая. Только возраст уже начинает сказываться. Лет двадцать пять, не меньше. Гуляет с собакой, в руке банка джин-тоника. Это что, форма алкоголизма?

Мне пришлось составлять ей компанию для прогулок. Три вечера псу под хвост. И каждый раз Вика неизменно вливала в себя ноль тридцать три газированной смеси со спиртом. Тяжелый случай. Я даже не удержался и спросил довольно бестактно:

- Ты чего так пьешь-то всегда?

- А что? Мне нравится, вот и все.

Еле-еле замял неловкость. Впрочем, моя грубость произрастала не от возмущения падением общественных нравов, а от общего раздражения нервов - чуча не хотела идти в гости.

Но на четвертый раз отбрехаться ей не удалось. Разумеется, у меня дома ее ждали заветные синие баночки. Четыре штуки. В последующий час три из них выжрала гостья, я немного пригубил из четвертой. При таком балансе ее наконец развезло и твердую опору Вика обрела лишь на моем диване, лежа на лопатках, хихикая и отнекиваясь, пока я стаскивал с ее ножек колготки. Черт, алкоголизм не был единственным недостатком. Волосы на ногах - какая гадость! Ну ладно, я в таком состоянии, что и жучку мог бы отодрать, вперед! Пьяная Вичка делает вид, что происходящее ее не касается, хотя член входит ей в ****у и выходит, входит и выходит. Ну и ладно, мне-то какая разница. Ускоряюсь и кончаю. Она смеется:

- Что же ты так стонешь?

- Не знаю, привычка. Ты лучше скажи, почему… то есть я хочу сказать, у тебя ноги отличные, но если бы волосы сбрить, то вообще было бы замечательно.

- Ты так думаешь?

- Ну да.

- А мне все равно.

Ну и дура. Впоследствии я еще пытался ее вызвонить, но она постоянно была под градусом. И тем не менее, давать не хотела. Алкоголичка. Ноги волосатые. Бр-р.

Зато она рассказала мне чудную историю про своего первого возлюбленного.

В шестнадцать лет она подарила цветок своей невинности ухаживавшему за ней двадцатипятилетнему парню, крепкому и агрессивному. Поспешила сообщить об этом своей лучшей подруге, как вдруг узнала, что он в то же самое время обхаживал и ее. И тоже успешно. Обе возмутились. Потребовали от него объяснений. Дефлоратор не избегал встреч по отдельности, во время которых одинаково убедительно клялся в искренней любви, приводил к себе мириться и ****. Каждая из девчонок уходила от него окрыленной, звонила подруге, чтобы сообщить ей грустную для той весть, как вдруг узнавала, что с соперницей он тоже встречался и обещал любить только ее одну, и не только обещал, но и вообще был очень с ней нежен. Так продолжалось несколько месяцев, ухарь регулярно и по-очереди ебал обеих, и вообще все было мило, как в сериале. Если бы подружки не решили окончательно установить правду, и не подстроили встречу, на которую явились все участники треугольничка. Негодяю было предложено выбирать прямо на месте, кого он из них больше любит, а когда он было замялся, девчонки заявили, что такой подлый обманщик им на фиг больше не нужен. Его ответ был столь же неожиданным, сколь и неадекватным. Он засверкал глазами, забормотал бессвязные ругательства, выхватил из кармана перочинный ножик и стал резать обеих. Один удар спешил за другим, девчонки пробовали убегать, он догонял, сбивал на асфальт и наотмашь сек лезвием поднятые для защиты руки жертв, в раже все никак не попадая по лицам и беснуясь все сильнее. Их дружба работала против них - убегать, когда режут подругу, им казалось некрасивым, они все еще пытались его остановить, но получали только новые порезы. Благо, неудачливый псих совсем потерял самообладание и контроль над ситуацией, покрытые красными потеками и брызгами, воющие от боли и ужаса девчонки наконец сообразили разбежаться в разные стороны, а он лишь вертел башкой, не зная, которую догонять. И народец стал понемногу любопытство проявлять. Может, даже в милицию кто-то позвонил. Спятивший ебырь унесся в соседние дворы как и был, с белой пеной из пасти и кровавым ножиком в руке. Потом выяснилось, что с головой у парня в самом деле не особенно хорошо, просто они раньше как-то не замечали, а его агрессивность казалась вполне привычной, социально одобренной формой проявления мужественного характера. Нужно отдать должное нашей правоохранительной системе - психа все-таки затем поймали и даже посадили. А девки быстро вылечили порезы, серьезных физических повреждений они не получили. Лет десять прошло, но все осталось в памяти, каждая мелочь. Взмах руки с ножом, крик, удар, боль, новый взмах. Может быть, алкоголь дарит Вичке ощущение безопасности? Может быть, она не бреет ноги, чтобы не быть слишком привлекательной?

1998-14

Поздним вечером, гуляя возле метро, нахожу в теплом молоке белой ночи пару молоденьких девушек. У них явно нет определенных планов, зато в руках по бутылочке пивка. Такие-то мне и нужны.

- Привет!

Оказывается, они приехали сюда из пригорода. А теперь, ввиду позднего времени испытывают затруднения с возвращением домой. Ну что ж, я готов помочь.

- Поехали ко мне, места много.

Совещаются.

- Ну что, поедем?

- Ну да.

Обеих зовут Светами. Забавно. Может быть… а почему бы и нет?

По дороге покупаю еще пивка. Моя квартира неизбалованным девушкам нравится.

- Ты ее снимаешь?

- Ну да.

Не могу же я признаться, что этот холостяцкий притон находится в моей полной частной собственности, а его печальное состояние сформировалось под влиянием патологической жадности, и чудовищной лени, и позорной рукожопости. Если бы мне хватило воли, я бы мог сделать из своего жилья мечту читательницы женских романов, уголок для любви, розовый будуар. Но сколько бы это стоило денег и усилий? Не буду же я напрягаться ради чистого эстетства.

На свету можно рассмотреть девушек получше. Одна покрепче, ничего особенного из себя не представляет. Говорит, что ей семнадцать. Похоже. Другая значительно привлекательнее, стройная милая птичка. Ей на год меньше, по разговорам - совсем еще дурочка. Хочу.

- У вас, девушки, наверняка был трудный день. Могу предложить ванную.

- А что, можно? Здорово. А что мы оденем?

- Вот, у меня есть пара свободных футболок и треники.

- Кайфово. Пошли, Светка.

Почему эти девки в гостях всегда лезут в ванную парами? Боятся, что отставшую тут же изнасилуют на диване, так и не дав помыться? Или наоборот, поспешившую в ванную наскоро окатят душем и выебут раком? Ну да, вдвоем спокойнее.

Мои футболки им великоваты, в особенности младшей. Грудь у старшей побольше, на ней все это не так мешковато. Но тренировочные сидят на них прекрасно. Напоминая о славных временах, когда все бабы разгуливали в лосинах. Жопы и ляжки обтянуты. Проем между ног очерчен. *** ноет от похоти.

Старшая гостья садится за компьютер и что-то там начинает тыкать. Младшая с пивком отдыхает на моем большом диване. Оценив ситуацию, лезу к ней. Она выглядит такой доступной. Под футболкой светлая кожа. Маленькая грудь без лифчика. Под сопровождение пустой болтовни Света позволяет мне себя трогать и целовать в шею. Похоже, треники на ней одеты без трусиков, прямо на голое тело. Упругое бедро. Как же *** стоит. Девушка ведет себя так пассивно, что я, похоже… вот-вот ей засажу. Старшая, разумеется, боковым зрением внимательно следит за происходящим, хотя тактично делает вид, что ее интересует только экран монитора. Освобождаюсь от трусов, набрасываю гондон, прилегаю к младшенькой… Блять, она начинает сопротивляться, треники с нее никак не слезут, а когда я пробую устроиться с ней поудобнее, встает и отходит к стулу у компьютера, в компанию подруги.

Ситуация крайне двусмысленная. Голый мужик с полуналитым членом в гондоне развалился на трехспальном, по скромной оценке, диване, его гостьи в футболочках и тренировочных штанишках скучковались возле комьпютера и погрузились в увлекательную компьютерную игру, не иначе - пасьянс. Если я сейчас оденусь, это будет равносильно отступлению. Наступавший преисполнится уныния. Дух противника окрепнет. Именно так и проигрывают кампанию. Нет. Вперед.

Как есть голый с ***м в гондоне, я поднимаюсь с дивана и подхожу к девчонкам. Старшая Света напряженно смотрит в экран. Младшая бросает на меня взгляд и отворачивается. Наклоняюсь к экрану, слегка прикасаясь к девушкам.

- Ну, что тут у вас?

- Вот, не раскладывается никак! - жалуется старшая. И улыбается.

- Да? Ну конечно, зачем же свободные места занимать? Их нужно держать свободными, ведь так и игра называется: «свободная ячейка».

Стараюсь потрогать сразу обеих Свет. Чтобы все были в игре.

- Что ж, посмотрим, что можно сделать…

Ненавязчиво, просто рука ложится на плечо старшей Свете, затем поднимается к экрану, чтобы показать нужную карту… Неудобно стоять согнувшись, встаю рядом с ее стулом на колено. Чтобы *** не торчал наглым перпендикуляром, этикет - основа всего.

- Нет, лучше вот эту.

- Какую? Эту?

- Ага. Вот так, так лучше.

Рука возвращается на новое место, теперь на бедро старшей Светы, другая проглаживает талию и спинку младшей. Старшая не отвлекается, моим советам внимает с уважением. Младшая снова отодвигается. Ну и ладно, я просто сменю направление главного удара. В слабое место.

- Вот так, молодец! Ага, правильно!

- Ура, прикольно!

Рука ложится на футболку старшей Светы в том месте, где бугрятся сиськи. Твердые. Света не отвлекается. Ситуация в игре становится обнадеживающей. Три места свободны. Богатые возможности для маневра.

- Получается!

- Конечно.

Младшая Света становится зрителем. Рука проникает под футболку старшей. Хорошие сиськи, нежные и прохладные. Отпущу, нужно руководить игрой.

- Свет, ты вот лучше эти тащи, а?

- Какие, эти?

- Ага.

Рука возвращается под футболку. Старшая Света не дергается и не пищит, а, напротив, выражает уважение к моим способностям предвидеть варианты и выбирать лучшее продолжение. Как я еще не кончил?

Младшая начинает глупо вертеться, не находя себе места. Целую старшую в шею. Еще раз. Все то же благоразумие и умеренность с ее стороны. Какая хорошая девушка. Нужно ****ь. Были бы мы наедине, налез бы без вопросов. Но теперь? Жду и томлюсь, что же предпринять? К счастью младшая, окончательно заскучав, выходит из комнаты, уж не знаю, поссать, покакать, покурить, или все сразу. Вскакиваю пружиной и запираю на двери защелку.

Оборачиваюсь к умной Свете, подхожу к ней с ***м наперевес и говорю:

- Пойдем сюда, мне нужно тебе кое-что сказать.

Она улыбается.

- Что же?

Помогаю ей встать со стула. Тренировочные обтягивают ее попу. Сорву их враз.

- Что-то очень важное.

- А что такое важное?

Старшая Света готова играть со мной.

- Очень-очень важное.

В принципе, я мог бы затолкать ее на диван, до него всего-то четыре шага, но я знаю, какой способ передвижения любим девушками и одобряем этикетом. Рраз - я подхватываю ее на руки и переношу по воздуху. Тяжеленькая, килограмм шестьдесят будет, но зато какая умница. Хорошо, что гондон уже одет, похоже, если она будет ломаться, я кончу просто так. Валю на диван, послушная Света не ломается не секунды, с легкостью сдергиваю тренировочные, налегаю на нее промеж сочных ляжек, засаживаю истомившийся *** в ****у. Один, два, три толчка, ну еще, еще, еще - все, кончаю.

- Что-то я прямо как пионер, кончил сразу.

Добрая Света понимающе смеется. Похоже, я нравлюсь ей в целом, а не как член массажный. Ее тормознутая младшая подруга ждет под дверью, пока я открою. Ей тоже нужно знать. Снимая гондон, прохожу мимо и развожу руками:

- М-да, вроде уже давно не школьник, а вот что-то быстро…

Младшая Света отвечает глупой улыбкой.

Ложимся на ночлег. Младшая прячется у стеночки. Ничего, я знаю, с какой начать. Лезу к старшей. Она дает, как и положено, сразу, без ломания. Молодец девчонка, и при подруге не стесняется. Ебу ее сверху, шумно и энергично. Словно бы невзначай переталкиваю ее поближе к младшей. Так, чтобы можно было ****ь одну, и щупать другую. Младшая наверняка взволнована происходящим, беспрепятственно позволяет трогать себя за грудь и ляжки, класс, лишь бы не кончить, но это уже вторая палка за вечер, мое состояние вполне стабильное и контролируемое, ебу старшую, тискаю младшую. Кажется, пора менять девочек - вытаскиваю член, перекидываю тело на младшую Свету… Она сопротивляется! И это после всего, что было!

- Ты что, это просто неуважение! Такой вечер классный, а ты так себя ведешь!

- Нет, я не хочу.

- Да хочешь ты, вот ведь тоже придумала!

Не знаю, смогу ли убедить. Но старшая внезапно приходит мне на помощь:

- Давай, это прикольно!

- Да ладно.

Поддержка старшей Светы оказывается решающим аргументом. Добавляю от себя:

- Кончай ломаться, из компании выпадаешь!

Сдвигаю трусики младшей вбок, наваливаюсь, она сопротивляется уже по инерции - засаживаю ***. Класс. Она милая, стройная, ничего лишнего, свежее шестнадцатилетнее тело. Ебу ее раз-два, раз-два, мой член ездит в ней, она закрывает глаза и сжимает зубы. Что это? Ничего себе! Это старшая Света в очередной раз проявляет себя с лучшей стороны - ее рука оказывается у меня на жопе и хорошо, приятно массирует. Где это она такому научилась? Молодец, ох, как же хорошо, это великолепное ощущение - я чувствую сразу обеих. Если так будет продолжаться, я снова кончу очень быстро, перелезаю на старшую, затем под нее, рукой трогаю мокрую письку младшей, класс, всем очень хорошо, похоже, старшая на мне кончает, целую ее в грудь и снова на младшую, конечно, ничего похожего она не умеет, но это ей и не нужно, кончаю. Здорово. Старшая устала так, что сразу засыпает, умница. Младшая Света идет со мной в ванную, вместе моемся. Теперь она не стесняется, мы мило жмемся, я могу везде смотреть и трогать. Потому что уже ****. На ****е у нее волосики.

- У тебя есть парень?

- Ну да. Есть один.

Какой-нибудь молодой олух. А я его девку отымел. Ха. Ничего такая, симпатичная и голенькая, кожа розовеет от горячей воды. Рядом с младшей Светкой я кажусь себе большим и пузатым. Нужно пресс снова качать. Сполоснулись. Долго вытираю полотенцем ее бедра и спинку. Может, загнуть ее прямо здесь, в ванной? Нет, очень хочется спать.

Среди ночи просыпаюсь от эрекции. Кого ****ь? Ну, ясно кого. Налезаю на младшую Свету, она отдается с радостью и желанием, хотя только что разбужена. Классно. ***рю ее жадно и по-быстрому, ночью силы нужно беречь. Может, разбудить и отдрючить старшую? Да нет, она вон даже не проснулась, пока раскочегарю, уйдет много сил. Тем более младшую уж больно хорошо дрючить, ухо приятно щекочут ее частые вздохи. Переворачивать не буду, знаю, как это бывает - начнешь крутить, устанешь окончательно, скажется весь недосып, собьется дыхание, сломается ритм, хуй опадет, победная точка не будет поставлена. Нужно ебать быстро, на одном настроении. Ох, как хорошо, как я проебал эту мелкую ****ь, а ведь еще ломалась, сучонка, так вот, держи, я помну твой лобок, ты все-таки моя, я тебя выебал, а, а, а… кончаю. Осторожно снимаю гондон, роняю его прямо на пол рядом с диваном, хуйня, если сперма и вытечет на пол, как-нибудь на неделе подотру. Бухаюсь лбом в подушку. Спать.

Наутро из вежливости записал у Светок телефоны. Звонить не буду. Старшая, при всей ее лояльности, второй раз не потянет - жирновата. А младшая… хотя, какой смысл в этом? Лучше с новой девкой познакомиться.

1998-15

На детской площадке в моем дворе, сидя на скамейке, курит молодая белобрысая женщина. Пухленькая, но в целом благообразная. Вид у нее грустный, рядом почему-то чемодан. Довольно большой, с таким в булочную не ходят. Подойду выяснить обстановку.

- Добрый день.

- Привет.

- Как дела?

- Хуже не бывает.

Пару часов назад ее мама выгнала из дома. Без копейки денег. А у мамы она оказалась лишь потому, что поссорилась со своим мужиком - каким-то финном. Сама она не работала и жила у него на полном содержании. Причина ссоры осталась невыясненной. Наверное, дала кому-нибудь по пьяни, а финн засек. А мать правильно выгнала дуру - есть ****а, с голоду не умрешь.

Пять минут назад она не знала, где ей переночевать. Теперь я тащу ее чемодан с вещами. Ко мне, разумеется. Ночлег и даже кормежка ей гарантированы. Отъебу.

Впрочем, в еде гостья оказалась сдержанной. Что же ей, финской подстилке, наши русские пельмени не нравятся?

Сколько ж я их сожрал за свою холостяцкую жизнь? Пельмени от Макаревича, удовольствие от которых мог бы получить только его фанат, вспомним рассказ Сорокина про ученика, сожравшего кал обожаемого им учителя, слово кал в этом пельменном контексте очень кстати, пельмени с надписью про мясо молодых бычков, сваренные из требухи старых ослиц, пельмени в коробках, пельмени в пакетах - все это дерьмо.

Только лень побеждала отвращение, и я варил очередной десяток комков с тошнотворной дрянью внутри. Как раз в то время я крепко подсел на игру Civilization II, очень часто, особенно когда я занимался решением мировых проблем посредством глобальной войны до полного уничтожения противников и союзников, пельмени сгорали. Когда дым сражений начинал обжигать мои ноздри, я возвращался в этот вонючий мир и шел на кухню, о, мерзость, пельмени трещат в иссохшей кастрюле, на раскрасневшемся диске электрической плиты догорают жирные подтеки, боже, чем я питаюсь, с ходу заливаю кастрюлю холодной водой из-под крана и открываю форточку. Ффу, уже начинало дымить, еще бы немного… Эти плиты блять советские час минует пока дождешься когда они разгорятся, но уж потом держись, вот ведь ****ая страна. Однако жрать хочется. Кастрюля-то чистая есть? Вон что в раковине валяется, нет, блять, эта в прошлый раз хорошо сгорела, нужно чистить на ***. Ага, вот эту можно, только она маленькая, я в ней обычно яйца варю. Ну ладно, десяток пельменей туда влезут. Хорошо, что диск уже горячий, сварится должно быстро. Пойду еще пару ходов сделаю, да и как раз пельмешек покушаю.

Ура, на этот раз я успел к пельменям вовремя. Полью маслицем, помидоров бы - да нету. Ну ладно, хлебушка отрежу. С голодухи заглатываю весь десяток на одном дыхании. Говно, в сущности. Ну и отрыжка после них. Макаревич - советская бездарная ****а. Нормальных пельменей и то сделать не смог, да что с него взять? Он что, Менделеев или Бродский? Погибла Россия-матушка – и жиды-то в ней остались только самые бестолковые, они и песни ей поют, как могут, и пельмени валяют, как хотят, а выходит одно тоскливое наебалово.

Вот и шлюха из-под финна разбирается в еде. Жрать ничего не хочет. Зато просит у меня пятьдесят рублей. Ну, это не так уж много. Ладно, держи. Отработаешь ****ой.

Вместо того, чтобы быстро принять душ и лезть ко мне под одеяло, эта, как же ее там, э, похоже, Маша, заперлась в ванной и не выходит. Жду. Надоело. Подойду к двери послушать - ничего, только тихий плеск. Отмокает, про*****. Все-таки ее Маша зовут, но лучше не проверять, вдруг, ошибусь. И без имени обойдусь.

- Ты как там, все хорошо?

- Да, все нормально.

- Тебе спинку потереть, а?

- Нет, я сама.

- Точно, а то давай?

- Нет, спасибо.

- Ну ладно. Ты заканчивай, а то без тебя скучно.

- Ага.

Иду назад в постель, жду. Полчаса еще проходит. Никаких изменений. Возвращаюсь к двери.

- Э-гей! Ты там не заснула?

- Нет, все нормально.

- Ну так ты заканчивай, не все же в ванной лежать.

- Ага.

Наконец она появляется. В полотенце на волосах и в моей футболке наголяк. Трусы, похоже, все-таки одела. Жаль. Начинает чего-то возиться, перебирать вещи. Как долго тянет, про*****! Она что, рассчитывает, что я засну? Напрасно, без палки меня так просто не обрубишь. К тому же мой старый добрый генитальный герпес переживает стадию очередного обострения, кожица у головки покраснела и чешется. ****ь от этого хочется только сильнее. Как же эту дуру зовут, в конце-то концов? Лучше бы звать ее по имени. Вот, как раз снова пробегает мимо. Развешивает выстиранное бельишко. И что, так вот и до утра?

- Хм, это… ну я замерз уже совсем, а?

- Совсем замерз?

- Ну да, ну, иди сюда…

Вскидываюсь с дивана, прихватываю ее за талию и волоку на себя, как это делают борцы сумо перед тем, как в последний момент приподнять и бросить противника через бедро - сложный и рискованный прием, используется легким против тяжелого в надежде, что тот коснется земли первым, ведь падают оба. Я, конечно, тяжелее этой ****и и мог бы затолкать ее как угодно, но увлекать девушку собственным отступлением явно деликатнее. Она поддается. Ложусь спиной на диван, она на меня сверху, гондон был надет заблаговременно, черт, теперь нужно трусы с нее снять, придется ногу перекидывать…

- Да подожди, я сама…

- Футболочку снимешь?

- А зачем?

Про*****! Сама насаживается на мой зудящий ***, эх, хорошо села, о бля, о кайф!

- Давай-давай…

- Ага, ага…

- Еще-еще…

- Ага. Ага…

Отличный контакт. Восхитительные ощущения. По идее, у бывалых пухлых блондинок ****а должна быть побольше. А тут - как хорошо держит, стеночки как под заказ изготовлены, похоже, она умеет эти мышцы напрягать, как шлюха из Таиланда, или же просто герпес помогает, бля, ведь ничего же не происходит, ну баба, ну ебу, да ведь не ебу, а она сверху насаживается, и не часто, а так, размеренно - раз-и-два, раз-и-два, но ведь как держит, бля, помну ее за сиськи под футболкой, хорошо, большие сиськи, сука на хую блять, ох, блять, неужели сейчас кончу, странно, не помню, когда под бабой последний раз кончал, о, о, блять, кончаю, ух-ху, да, о-е… Вот ведь как получается. Это все герпес, точно. Оттаскиваю гондон и проваливаюсь в сон.

С утра все-таки узнаю, как ее зовут. Маша, как я и предполагал. Склероз еще не нагрянул. Собираюсь на работу, она складывает вещи.

- Леша, подари мне свой ремень.

- Какой ремень? Вот этот? Нет, не могу. Это для джинсов, он у меня один.

- Леша, не жабься, подари.

- Маша, я же говорю, у меня только один ремень, мне просто не на чем будет джинсы носить.

- Леш, ну ты себе новый купишь, подари, а?

- Слушай, ну вот ты пристала! Я тебе пятьдесят рублей дал? Ночевать оставил? Ну, а чего ты еще хочешь?

- Леша, ты жадина, понял! Ну дай мне ремень этот, мне он нужен!

- Маша, я все понимаю, но этот ремень мне тоже нужен, все, пошли.

Проводил ее до метро.

- Леша, дай мне еще полтинник.

- Какой еще полтинник, я же тебе уже дал.

- Ну дай еще, ну пожалуйста. Ну дай сколько есть!

- Маша, ну я ведь не миллионер, денег не печатаю.

- Все, пока.

- Пока.

Вернувшись домой вечером, я не обнаружил на джинсах ремня. Стал искать и не нашел. Где же ремень? Ох! Страшная догадка поразила меня. С****ила! Хорошо, что еще и лишних денег ей не дал. Охуевшая про*****.