Подземный переход

Невзирая на вселенский шум, над головой - это были взбесившиеся машины, выражая свой оранжевый протест звуковыми сигналами - девушка с рюкзаком, стала в двух шагах от меня, смотря, как двигаются мои пальцы по гитарному грифу, подпевая «Мишель». Ее зеленые глаза поднимались, мы встречались взглядом и, на несколько секунд, замирали - М-и-ише-ель - потом я опять возвращался к струнам, и только боковым зрением, замечал ее скромные поворотики в такт музыки. Пассажиры перехода, случайно проходившие мимо нашего мира, образовавшегося минуту назад, в силу своей романтичности, дали нам банальные имена. Кто-то из них, вернувшись домой, расскажет, что видели Пола Маккартни и Мишель, кого-то из них проберет озноб, приятный холодок то ли радости, то ли жалости, то ли понимания чего-то значительного и вечного, по телу, какой обычно бывает при просмотре окончания фильма LOVE STORY или СВОИ. Что-то родиться в их душах, очень маленькое, но нежное, теплое, почти собственное счастье, которое мы называем смыслом жизни. Но мы не будем этого знать, мы не будем об этом думать, потому что в то время, когда ОНИ приблизятся к пониманию, что жизнь должна быть максимально заполнена таким приятным холодком, МЫ уже закончим петь песню, и скажем друг другу о всех своих эмоциях. Я скажу… да черт с ним, я ничего не скажу, а обниму тебя и не стыдясь своих чувств, шепотом повторю строки, I love you, I love you, I love you, ТЫ ответишь мне поцелуем, от легкости которого вокруг запахнет весной. Зима запахнет весной, ма бель.

Ты знаешь об этом (ведь так?), ты знаешь, что ты для меня весна, и ты мне хочешь подарить ее всю. Мы едим к тебе домой на метро, где бессмысленно разговаривать из-за шума (не Оранжевой революции, а из-за эха Той Эпохи), МЫ смотрим в наши отражения, стоя, держась за поручни. И всё вокруг нас (все вокруг нас) это только декорации для нашего спектакля, в котором МЫ - театр двух актеров, театр двух режиссеров, театр двух сценаристов, гримеров, осветителей и музыкантов. Аз есмъ, Мишель.

Вот наша остановка, Выходим, Как и в Переходе темно и холодно, Здесь не далеко. За гаражами скрываются мистические злые тени, они всегда есть, даже если их не существует, они всегда появляются, когда ты поздно возвращаешься домой, но сегодня теплая волна по позвоночнику прошлась даже у них. Мы поднимаемся на третий этаж пешком, лифт поломан. Возле двери я опять тебя обнимаю, не в силах скрыть своих желаний, ты отвечаешь тяжелыми вздохами.

Мы наконец-то проходим. Это моя квартира, Очень уютно, Может кофе? Да-да, конечно… и пока кофе взбегает, мы запутываемся в простынях твоей постели и разбрасываем наши одежды по всей комнате. Я бьюсь о тебя волной, и замечаю, что ты пахнешь дождем, я вдыхаю тебя. Я превращаю тебя в небо и, через несколько секунд, превращаюсь сам. А-а-а!!! Душевный крик громче эха Той Эпохи, громче сигналов машин. Громче самых громких громкоговорителей. Я достаю гитару, вместо сигареты, Ми-ише-ель, ма бель… ты плавно и грациозно выпутываешься из-под одеял и подходишь к окну, синий свет прочерчивает контуры твоего стройного тела, маленькая, но упругая грудь (ее еще помнят мои ладони) поднимается с каждым вздохом. Я обрываю песню и иду к тебе, руки возвращаются к приятному рельефу. Мы медленно падаем на пол, и опять, почти одновременно, получаем лунный удар. В этот раз, ты дотянулась, до лежавших на ковре, джинс, и достала две сигареты.

Дым на фоне ночного синего окна, был почти Хичкоковским туманом, от которого тоже проходил мороз по коже, но дьявольски приятный. Я гладил ее живот и прозой читал песни Битлз.

И даже сейчас, спустя пол года, мы проводим все ночи выходных вместе, я до сих пор не знаю, как ее зовут.

Ми-ише-ель, ма бель…

Андрей Ч, май 2005г