Антиплацебо

Самое лучшее время года для меня – это осень! Многим не нравится из-за унылости пейзажа на улицах, но я люблю эти краски: рыже-красно-жёлтые деревца готовятся к зиме, дети уже учатся… Но у меня, к сожалению, в мои 38 нет ни детишек, ни любимой женщины. Я – гей.

Те, кто узнают мою ориентацию, имеют три вида гримас: 1) испуг и удивление в одном флаконе (чего пугаться я не знаю); 2) ухмылка и презрение (мысли страшные в головах); 3) азарт в глазах (как на невиданного зверя смотрят). От всех этих лиц, слов и вообще самого себя (такого кошмарного) я захотел только одного – покончить жизнь самоубийством.

И вот – осень… В самое моё любимое время года я стою на краю моста у реки, куда собираюсь сигануть. Вокруг ни души, даже машин как-то не видно. А я стою себе, плачу от предстоящего ужаса моих родных, друзей и просто прохожих. Больше всего расстраивало то, что я никак не мог исправить своё положение (то есть, сделаться нормальной ориентации). Прощай, мир!

- И что это вы собираетесь делать? – вздрогнул я от неожиданного женского голоса сзади. Обернувшись, увидел, что это был какой-то слишком худой мужчина, можно даже сказать, «мужчинка». Но не в моём вкусе. Волосы на его голове были чисто белые, как у альбиносов, глаза же были цвета безоблачного неба. Они зачаровывали, привлекали внимание…

- Вы что, самоубийца? – продолжал допрашивать меня блондин. Я очнулся от разглядывания внешности его и ответил:

- Слушайте, молодой человек, идите лучше, куда шли. Я для вас никто, да и вы мне как-то не нужны. Оставьте меня!

- Понимаете, выход из жизни собственным методом абсолютно бесполезен, - вдруг проговорил он истинно правильную фразу, поправляя на голове маленькую чёрную шапочку, - Если у вас горе, давайте поговорим. Я – психотерапевт, я к вашим услугам.

Отчего-то мне расхотелось пока прыгать (дурная башка телу покоя не даёт!). Я перелез обратно через ограду.

- А с вами правда можно побеседовать? – спросил тихонько я.

- Конечно, только давайте пройдём ко мне в рабочий кабинет, мне там удобнее, да и вам, я думаю, - ответил блондин, кутаясь и вздрагивая от холодного ветра, - Погода уже не та, чтоб на улице беседовать. А, кстати, как вас зовут?

- Прохор, - сказал я и смутился: - Родителям хотелось, чтобы у мальчика в семье было именно такое имя. Я тогда не мог ещё спорить, как в подростковом возрасте – ругался и плакал от какого-то странного имени. Но со временем привык. А вас как?

Психотерапевт опять поправил шапочку и торжественно представился:

- Ананин Роман Евгеньевич, психотерапевт и психолог по совместительству. Слушайте, Прохор, я уже не могу тут стоять – холод нестерпимый! Пойдёмте же, друг любезный!

И мы практически в полном молчании шествовали до его рабочего кабинета. Этот дом находился в очень приятном районе Петербурга (где я и живу) – на проспекте Непокорённых.

Зайдя вовнутрь, я на секунду растерялся: ведь сейчас я иду не на беседу с другом, а на приём к психотерапевту за деньги, а у меня с собой ни гроша (знаете, когда собираешься кончать жизнь суицидом, деньги как-то брать с собой не хочется)! Увидя мой испуганный взгляд, Роман тревожно спросил:

- Прохор, с вами всё в порядке? Ах да, ну какой же я дубина! Как я могу спрашивать у человека о его делах, если он собирался спрыгнуть с моста в реку и на этом закончить всё?! Простите, трижды простите меня, Прохор…э… как вас по батюшке? А, впрочем, неважно, я не хочу и не люблю этих церемоний, зовите меня тоже просто Романом. И сразу предупреждаю: я не беру за первый сеанс никаких денег, я должен понять, действительно ли человеку нужно лечение или же хватит просто дружеской беседы. Начнём?

Я почувствовал искреннюю доброту и отзывчивость от этого доктора, мне это было просто необходимо! Поэтому, усевшись поудобнее на и так и удобном кресле, я начал выкладывать ему всё, что было у меня на душе: как мне плохо оттого, что я гей, что нет ни жены, ни детей, нет особых друзей и так далее. Роман внимательно слушал и кивал головой, изредка что-то переспрашивал, но ничего в ответ не говорил. Наконец, я выговорился, выплакался (слёзы у меня действительно были) и затих. Роман же, повертев катушку ниток, лежавшую на столе, отбросил её и сказал:

- Ну, Прохор, что я вам могу сказать по этому поводу. Вы – не совсем безнадёжный человек, вы сожалеете о том, что не той ориентации, хотите семью и всё такое. А ещё я у вас хотел уточнить: вы по сути актив или пассив? Ответьте, это важно.

Я честно признался, что был в своих секс-утехах с парнями только пассивом. Роман, услышав это, неожиданно заулыбался, вскочил из-за стола и, приговаривая: «Это хорошо, это очень хорошо! », понёсся в другую комнату своего рабочего места. Я, ничего не понимая, сидел и ждал его. Роман вернулся, повертелся вокруг себя, сел в кресло и начал вводить меня в курс дела:

- Значит так, Прохор. У меня для вас есть метод лечения под названием «антиплацебо»!

Я разинул рот от изумления:

- Анти чего? Повторите и объясните, пожалуйста.

Роман потёр наголо бритый подбородок и ответил:

- «Антиплацебо» используют очень редко, но, как говорится, метко. Плацебо – это лечение самовнушением, человек настолько верит в чудодейственную силу лекарства, что, приняв его, может выздороветь, даже если так ничего лечебного в этом препарате не было! Удивительная штука – человеческий организм! Но я хочу применить метод от обратного: вы не верите, что за один день сможете не только сменить ориентацию, но и возненавидеть прежнюю?

Я отрицательно покачал головой:

- Извините, Роман Евгеньевич, но такое никак не возможно со мной, тем более что я пробовал секс с девушкой, и у меня ничего не вышло… Поэтому я нисколько не верю такому наискорейшему «исцелению».

А психотерапевт как будто ждал такого ответа и радостно вскрикнул:

- Нет, вы это сможете, вернее, мы это сможем! Да! Всего лишь 24 часа – и вы полноценный натурал! Я даже могу заключить с вами пари, если вы азартен. Хотите?

Я помотал головой:

- Нет, я не игрок, увы или к счастью.

Роман продолжил:

- Не хотите как хотите, ваше дело. Но я вас хочу сразу предупредить: это «лечение» будет не самым приятным, вам будет не то чтобы неудобно – вам будет больно, плохо, противно! Если вы готовы на это ради продолжения своего рода, то мы сотрудничаем дальше. Если же нет, то я вам ничем больше не могу помочь. «Антиплацебо» - единственный метод против вашего случая. Так как?

Я решительно встал из кресла, опёрся руками о стол Романа и твёрдо произнёс:

- Я согласен на всё, я просто уже отчаялся быть геем! И даже если мне будет совсем плохо, я готов! И в любом случае я заплачу вам большую награду, Роман Евгеньевич. Я согласен!!!

Роман удовлетворённо потёр руки.

- Ну что же, Прохор, поздравляю – вы обрекли себя на муки длиною в сутки!

Я немного не понял:

- Что? Роман Евгеньевич, прошу вас, объясните всё и по порядку! Я ведь не такой умный, как вы!

Но психотерапевт почему-то подмигнул мне, хитро хихикнул, наклонился к самому моему уху и прошептал:

- Мой вы пациент, «Антиплацебо» коварен тем, что о его лечении, побочных действиях и результате человек мало что может предугадать. Скажу только одно: начинаем с сегодняшнего дня – нет! – с сегодняшней ночи! Назовите свой адрес.

Я продиктовал цифры, но сам был немного в шоке. Что-то страшное кроилось в этом лечении, то, что мне наверняка будет чуждо! Но я сам на это пошёл, добровольно…

- Спасибо, - пробормотал Роман и убрал бумажку с адресом в карман белого халата, - Сейчас вы можете идти домой, Прохор. Если что-то понадобится, я приду к вам домой.

Я горячо поблагодарил моего спасителя, что не дал мне прыгнуть в безмятежность. Роман нахмурился:

- Не надо меня благодарить, сударь! Я просто делаю своё дело, которое, кстати, в отношении вас ещё не закончено. Вот когда добьёмся окончательного эффекта, тогда и приносите конфеты, коньяк или что там полагается переть врачам. Ха-ха-ха! Ладно, Проша, идите, у меня много работы и много самоубийц.

Вконец развеселившийся Роман проводил меня до двери. Выйдя из подъезда, я первым делом вдохнул полной грудью воздух. Эх, да как же можно добровольно покидать этот удивительный, полный неожиданности мир! Я дурак!

Дома я в честь «праздника» сделал себе антрекот по-британски (свой особый рецепт), выпил немного бренди, затем принял ванну и, посмотрев новости, лёг спать.

… - Давай, хватай его за ноги, чтоб не брыкался! – разбудил меня чей-то сдавленный шёпот. Открыв глаза, я не мог не заорать – надо мной висели страшные морды бандитов, в каких-то кожаных масках!

- Тише будь, - скомандовал один из них (а их было трое) и запихнул мне в рот кляп из ткани. Я, не успокоившись ни на секунду, начал что было мочи мычать, стонать, дрыгать телом, но вскоре почувствовал, что ноги и руки у меня связаны! От бессилия и страха за свою такую дорогую жизнь я притих и повиновался преступникам. А они, на удивление мне, ничего из квартиру не брали, кроме… меня. Моё тело подхватил самый крепкий из них и потащил из дома. Остальные тихо и без особого шума вышли за ним, не забыв закрыть двери (как они зашли, я до сих пор не знаю!).

Бандиты вышли во двор, допёрли меня до какой-то машины типа микроавтобуса, кинули в багажник, а сами сели за руль. И только тут до меня дошло: ведь это и есть начало лечения «Антиплацебо»! Ведь недаром Роман оговорился, что «начнём с сегодняшней ночи»! О, кошмар! Если это только «вступление», то что же будет дальше?...

Наконец, машина остановилась, раскрылся багажник, где лежал я весь скрюченный, пропахший бензином и чем-то затхлым. Всё тот же бугай схватил меня и потащил в какое-то помещение, сверху походившее на гараж (ночь была, мало что было видно). Начали спускаться по лестнице вниз и вниз, вниз и вниз. Я сбился со счёта этажей. Но вот мы добрались.

- А, пришёл, голубчик! – услышал я чей-то бас. Меня положили на твёрдую деревянную доску, которая была элементом чего-то, но её вторая половина уходила за поворот комнаты. Свет был очень тусклый, но я сумел разглядеть окружающую меня обстановку. Это был по расположению подвал, а по назначению… комната пыток: посередине стоял огромный стол с цепными кандалами по краям; справа была стенка со всевозможными садо-мазо принадлежностями (плётки, наручники, фаллоимитаторы, кляпы и т. д.); ещё правее находилось громадное колесо, какое я видел в историческом фильме про средневековые пытки. А далее были просто голые каменные стены и такой же пол. Люди, рядом со мной стоявшие, были тоже не слишком одеты: три «бандита» были лишь в кожаных масках и трусах, на руках у них были кожаные перчатки. А поодаль высился стул, на котором восседал тоже мужчина – это был Роман!

- Вот вы какой, Прохор, - проговорил он, вставая со стула и подходя ко мне, - Я не Роман, я его брат Виктор Евгеньевич. Мы близнецы, хотя совсем разные. Ха-ха-ха! Ну да ладно: меня мой братишка оповестил, что есть такой редкий случай лечения «Антиплацебо». Ну, не будем медлить, я по этой части мастак, приступайте, мальчики!

Вновь подхватив меня, «бандиты» положили моё напряжённое тело на этот самый большой стол с кандалами и вытащили изо рта кляп.

- Тихо только, - предупредил Бугай. Я кивнул и был готов ко всему. И тут «мальчики» враз сорвали с меня пижаму, и я предстал перед ними абсолютно нагим. Что-то бормоча себе под нос, мои руки и ноги так же развязали и тут же прикрепили к кандалам, цепным кандалам! Я предполагаю, что моё тело было похоже на цыплячье – какое-то ощущение распятия… Но  мальчикам было всё равно: они, сделав некое движение внизу стола, и вдруг мои ноги поехали в разные стороны. Стало больно (я ведь не спортсмен!), когда я чуть уже был не на шпагате. А Бугай, рассматривая мой небольшой член и отверстие ануса, ухмыльнулся и резким движением сорвал и с себя трусы. Потирая свой наоборот большой и толстой член, он подошёл к стенке и взяв небольшую плеть. Вернувшись к молчавшему и немного испуганному мне, он так же резко, без всяких предупреждений (и смазки!) ворвался ко мне в анус своим членом. Я от боли громко взвыл, а двое до сих пор стоявших без дела бандитов тоже сняли кожаные трусы, достали члены и что есть силы воткнули их в мой раскрытый от крика рот. Тут мне стало по-настоящему плохо: меня, как говорится, «драли во все щели»! Спереди старался Бугай, а два другим ютились во рту. Брат Романа стоял надо мной и что-то конспектировал у себя в блокноте. Я силился не застонать от боли и жжения в заднем проходе, а также во рту у меня были два здоровенных члена, которые тыкались мне в самые гланды. Жесть…

Спустя примерно час я, абсолютно издёрганный, вдруг почувствовал вновь набегавшую во рту и в заде горячую сперму бандитов. Они, уже раза по три кончившие меня, вынули свои агрегаты и ушли куда-то (зачем Бугай взял вначале плеть, я так и не понял, ведь она не пригодилась). Я не смог сдержаться и застонал от боли (если честно, то я впервые не чувствовал никакого наслаждения). Ко мне подошёл Виктор, заглянул в глаза и прошептал: «Милый, это только начало! У на ещё двадцать два часа впереди, как договаривались! ». Я ужаснулся: значит, Роман не шутил!

- Начинать номер два? – послушался новый мужской голос. Я хотел было подняться и посмотреть кто говорит, но вновь упал на жёсткий стол, вспомнив, что прикован. Виктор кому-то кивнул, и тут же в комнату вбежал молодой и очень худенький парнишка лет восемнадцати. Виктор освободил мои конечности и приказал встать. А на моё место немедленно улёгся этот мальчик и оказался в моём «прикованном» положении, причём тоже голый.

- Приступай, Прохор, - сказал мне Виктор, - Вы теперь актив.

Молодчик лежал и улыбался. Я несмело взял свой член и так же, без смазки, стал вводить его в анус мальчика. И тут вдруг до сих пор молчавший этот Мальчик начал неистово орать:

- А-а-а! А-а-а! Помогите!!! Мне очень-очень больно!!! Помогите! Виктор! Ну помогите же!!! Ну пожалуйста!!! А-а-а-а-а! Прошу вас, не надо!!! Не надо!!! А-а-а!

Я испугался и вынул член из него. Но Виктор нахмурился:

- Нет, мой милый, давайте продолжайте, что начали! Не обращайте на эти крики внимания!

Я вздохнул и вновь вставил в зад мальчика член. Он так же начал орать, даже появились на его лице. Но я постарался отвернуть от него взгляд и начал толкательно-пихательные движения, постепенно их учащая. Мальчик уже не орал, а просто выл. И тут я просто перестал его трахать: из его зада ручьём лилась алая кровь.

- Нет, я так не могу больше! – заорал я в испуге и отбежал от него. Но Виктор, схватив со стены огроменную плеть, даже хлыст и со всей дури стеганул меня им по спине:

- Я кому говорю: иди и трахай его!!! Трахай, пока не кончишь!!!

- Но у него кровищи льётся водопад! – уже со слезами на глазах вопил я, тыкая пальцем в сторону парнишки…

Последовал очередной удар по спине. Я заревел: это невозможно!!!!!

...- Иди!!! Марш его трахать!!! – надрывался зычным басом Виктор, хлеща меня по спине, - Если ты не кончишь хотя бы один раз, я застегаю тебя до комы!!! Иди, кому говорю!!!

Моя спина была вся в сине-красных полосах от ударов, боль не давала думать и стоять на своём. От бессилия я упал на колени и заревел, но Виктор на это не обратил никакого внимания, только наносил крепкие удары и орал, чтобы я шёл его трахать. Наконец, я кое-как встал на ноги и под звуки хлыста и брызог собственной крови подошёл к мальчику и вновь стал аккуратно вводить член, боясь нового кровотечения. Но мальчик опять заорал благим матом, задёргался всем телом, кровь так и бежала из него. Тут я понял, что чувствует человек, когда над ним издеваются. Геи – эти самые извращенцы, желающие испытывать наслаждение от этого, но я вижу, что наслаждение с каждым разом убывает, сменяется болью, анальными ранами и чувством стыда и надругательства (такие мысли были).

- Я больше ни за что не буду так, - прохрипел я, отходя от мальчика и падая на колени, - Виктор, пощадите! Я не хочу делать больно этому ребёнку и сам не хочу быть таким же «ребёнком», когда меня так же «насиловали»! Обещаю: ни за что ни к кому не прикоснусь и пальцем ради похоти, только к девушкам!!!

Виктор перестал бить меня по спине, что-то черкнул в блокноте и сказал:

- Ну что ж, номер два успешно завершён. Саша, можешь идти.

И этот ревущий раненый паренёк с абсолютно спокойным видом снял «расстёгивающиеся» кандалы и пошёл в ту же самую комнату, куда ушли и «бандиты». Я, абсолютно вымотанный и не знающий, что ещё можно ожидать, сидел скрюченным на полу, поглаживая растерзанную хлыстом спину.

- Можете одеваться, - опять повелел Виктор, указывая пальцем на другую стопку одежды (моя была просто больше непригодна). Я подошёл к ней и с удивлением заметил, что это была армейская форма. Я, ничего не спрашивая, оделся и вопросительно взглянул на Виктора. Тот что-то писал в блокноте, не замечая меня. Но потом, увидев всё-таки меня, что есть мочи гаркнул:

- Номер три!!! Отряд, появись!!!

Из этой же комнаты выбегают четыре молодца в такой же форме, как у меня, но их только отличало разнообразное оружие за кобурой: и ножи, и пистолеты, и резиновые дубинки. Двое из них сцепили мои запястья наручниками и повели куда-то ещё ниже. Я затрясся всем телом: опять насилие, но только на военный лад?!! Нет!!! Я не вынесу!!! А Виктор неизменно следовал за мной.

- Итак, Прошенька, ты уже практически выздоровел. Это хорошо! Но не настолько, чтобы в таком состоянии отпустить тебя восвояси, милый друг. Сейчас идёт третий этап из четырёх, где мы будем делать из тебя настоящего мужчину! Ты согласен? – объяснил мне «клон» Романа.

Я закивал головой. Неужели я всё-таки стану натуралом? Конечно! Я уже сейчас понял, как это плохо и ужасно быть геем!

Мы пришли на некое подобие спортплощадки с разными турниками, лестницами и канатами. Они освободили мне запястья и сказали:

- Сейчас будем отрабатывать все спортивные упражнения. Ты в армии служил?

Я отрицательно замотал головой (лучше бы соврал!). Они ухмыльнулись и хлопнули по плечу:

- Что ж, значит, спрос с тебя будет вдвойне, салага! Марш на пробежку!

Не зная, сколько времени сейчас я провёл в этом «подвале», но устал так, будто прошло лет девять. Меня заставляли делать всё: бежать два километра (считали по кругам), отжиматься раз сто двадцать, качать пресс, подтягивать на руках и т. д. и т. п. Искалеченная задница и спина болели «в унисон», пот тёк ручьями, но бравые ребята не отставали от меня ни на миллисекунду. Наконец, когда я после очередного двухкилометрового кросса замертво упал на пол и захрипел от усталости, они сказали:

- Молодец! Для салаги ты не плох, но для бойца это кошмар! Можешь десять минут передохнуть.

И они, вновь зацепив руки «браслетами», куда-то повели, но только уже вверх по лестнице. Я не понимал уже, что творится вокруг. И зачем, зачем я только согласился на это чёртово «Антиплацебо»! Но отступать было уже некуда. Наконец, они привели меня в комнату наподобие кухни. Посередине был стол с разной домашней едой. Слюни сами собой выступили изо рта. Они отцепили наручники и дали знак, что я могу поесть. Как голодный лагерник войны, я накинулся на вкусно пахнущую и приятно согревающую нутро организма солянку, при этом ещё успевая съесть салат с овощами. Запить тоже было чем: и сок, и мор, и даже чай в стаканах манили к себе руки. Я ел и ел, не обращая внимания на едкие смешки «охранников». И тут из-за перегородки вышла очаровательная девушка-блондинка с приятным, мягким взглядом лазурных глаз. Я перестал есть и застыл в немом восхищении. А это создание, обаятельно улыбнувшись, проговорила:

- Вам нравится? Я сама это готовила, люблю кулинарию! Хоть и времени иногда не хватает.

Чувство восхищения утроилось. Надо же, такая безумно красивая девушка ещё и готовит вкусные вещи! Я не смог ничего ей ответить, только смутился и покраснел как рак. Блондинка засмеялась и назвала своё имя: Божена. И конечно! Какое ещё может быть имя у такой прелести! Ого, я сказал это про девушку…

- Это очень вкусно, и вы очень красивая, - только и смог выговорить я, проглатывая наивкуснейший пирог с вишней, который она с собой принесла. Когда я представился ей, она улыбнулась, дескать, что имена такие редкие. Охранники почему-то удалились, оставив нас втроём: я, Божена и Виктор, неизменный «свидетель» эксперимента.

Божена оказалась ещё и замечательным собеседником, у нас были общие вкусы в музыке и в еде, так же в цветах интерьера квартиры. С каждой минутой я чувствовал, что влюбляюсь в неё всё больше и больше. Божена, почему я тебя раньше не встретил!

Сама собой моя рука потянулась к её руке. Божена увидела это и нисколько не смутилась, даже сама вдруг приблизилась к моим губам и скромно клюнула меня. Тут мы просто не смогли сдержаться оба и слились в едином поцелуе, наполненном любовью и нежностью. Виктор вышел и оставил нас вдвоём…

После этого «Антиплацебо» прошло уже полгода. Нам с Боженой ничего другого не оставалось сделать, как пожениться. А уже через месяц мы узнали, что скоро будем сами родителями, Боженочка беременна! Я, окрылённый таким событием, понёсся к Роману Евгеньевичу рассказать, что случилось. Он, улыбнувшись, принял мой конверт с деньгами и коньяк, благодушно сказал:

- Ну вот, Прохор, а вы не верили! Меньше одного дня – и вы натурал, жених и папочка! А всё это было подстроено: наёмные актёры-«бандиты», мальчик с кровью, которая бежала из стола, военные и т. д. и т. п.! Вы рады?

- КОНЕЧНО!!!!! – заорал в полной эйфории я и выбежал на улицу.