экономический кризис в Раю

Ёжик Медвежонков

Экономический кризис в раю

(опубликовано в № 1 за 2009 год)

Я и не знал, что существует такая профессия: «собачий киллер», пока в кафе случайно не встретился со своим бывшим одноклассником.

Увидев и узнав меня, Игорь сел за мой столик.

- Чего ты жрешь всякую фигню! – сказал он мне вместо приветствий, несмотря на то, что мы виделись с ним последний раз лет десять назад, - хватит жрать это! – и он сбросил со стола мою тарелку с салатом, - я тебя сейчас угощу чем-нибудь настоящим!

Я сегодня хорошие бабки получил. Собаку одну замочил.

- Какую собаку? – спросил я, думая, что речь идет о людях Я уже давно привык к тому, что людей иначе как собаками не называют.

- Ну, пса такого, крупное дело. Я же давно работаю собачим киллером. Это такая работа, что и тюрьмы можно не бояться. Вот если у тебя, например, собака, и ты гулять с ней ходишь, и соседи с девочкой маленькой тоже ходят гулять на площадку, - и они за неё боятся, ну, им лучше, чем с хозяином общий язык искать, - к киллеру обратиться. Ну, а я уж свое дело сделаю, - любая собачка мертвенькой будет. Мне старушка вчера заказала убить собачку своей подруги, - ну у них обеих собачки были, вчетвером гуляли. И у моей-то умерла, съела чего-то, ей так обидно стало, что у подружки живая, сердце у неё кровью обливалось, она мне заказала болоночку своей подружки шмякнуть. Красивая была болоночка.

Слушай, а ты-то где сейчас работаешь? А, статьи пишешь…Да ну, бросай фигню эту, приходи к нам, у нас целая контора, там научат, - будешь суперпрофессионалом, ну, что это за бабская работа для мужика, статьи писать?! Да и кризис долбанет скоро, слышал? Тогда вообще на фиг никому твои статьи не нужны будут. А собак всегда заказывать будут. Это только думают, что они сами умирают, их просто убивают, так что комар носа не подточит. Я один почти двести штук кокнул. У меня юбилейчик скоро будет.

- Но…. собаки …они же почти, как люди.., - сказал я, тоскливо смотря на свою сброшенную на пол тарелку с салатом.

- Да ну …. люди не люди… А чего, людей, что ли, кокать нельзя? Я бы и людей не прочь, но там риск. Посадить могут. Хотя на фиг не могу понять, чего милицию не упразднили, чего они все убийц ищут, кому на фиг эти люди нужны, кто там кого убил, - ещё разбираться. Наверное, милицию не упразднили потому что это бизнес, бабки можно срубить, а так бы стал кто кого искать!

- Так ты бы и людей мог убивать? – смотрел я круглыми от растерянности глазами на своего бывшего одноклассника, круглого пятерочника по всем предметам, получившего когда-то почетный диплом от самого директора за самое лучшее сочинение о собаках, которое заставило плакать растроганную учительницу.

- Слушай, думаешь, кроме нас никто не живет во вселенной?

Может, наш маленький земной шарик – это только тир для космических киллеров. А мы здесь все просто живые мишени. На нас тренируются. Это только кажется, что кто-то из нас умирает своей смертью. А на самом деле – это просто профессионалы с нами работают. Мы просто мишени. Ох, слушай, чего-то заболтался я с тобой, - у меня ещё два заказа сегодня. Извини, брат, угостить тебя хотел, но не успеваю, - с этими словами он поднял мою тарелку с пола, впихнув в неё разбросанный по полу салат и поставил передо мной на стол, - ты уж доешь этот, а в следующий раз я тебя угощу, юбилейчик мой отметим. У меня скоро двести штук будет. Ни хухры-мухры.

- И ты…. ты сейчас тоже едешь убивать? – спросил я.

- Конечно, - рассмеялся он, - еще как. Но ты подумай, если что – устраивайся к нам.

- Но я не смогу убивать, - сказал я.

-Сможешь, - уверенно сказал он, - вот, у тебя баба есть? Ну, вот представь, что её сейчас кто-то трахает, вот ты сейчас придешь домой, а у неё ебарёк какой-нибудь торчит, - вот тогда и подумай, - сможешь-не сможешь.

Я вспомнил эти слова, когда придя домой, застал свою женщину дома вместе с соседом с нижнего этажа.

- Что ты так на нас смотришь? – спросила она, но я не мог при нем объяснить, что уже думаю о том, что они только что трахались тут, а теперь он спокойно сидит и пьет чай с вареньем, - ведь с чего бы ему сидеть иначе у нас дома!

- Ох, ты не представляешь, что сейчас было!

- Да, уж, - подумал я, представляя себе самые извращенные позы, в которых моя любимая женщина изменяла мне с соседом.

- Я чуть в обморок не упала, - сказала она и я подумал, что оргазм был слишком сильный. И еще я подумал: «нет, нет, нет, всё равно я не буду убивать никаких собак».

- Вы знаете, вы просто не поверите! – всплеснул руками мой сосед, - я и сам обалдел-таки сначала. Думал, глупый розыгрыш, даже, прошу прощения за грубость, тупая наёбка. Ну, вы же знаете, где я работаю, я ведь в мире недвижимости – один из ведущих специалистов, сколько квартир продал, ну, и когда ко мне в агентство обратились ОНИ, я, конечно, немножечко прифигел.

- Кто они? – спросил я.

- ОНИ! – поднял он палец и указал им в потолок, - оказывается, там, в РАЮ, - тоже кризис. Экономический.

- Как это? – я уже думал, что меня считают за последнего идиота, если могут так издеваться надо мной, вдоволь натрахавшись только что.

- Так. Экономический кризис В Раю. Мне всё объяснили. Там ведь тоже всё – за деньги.

Ну конечно, не за рубли, - там особые деньги – ЛЮБОВЛЫ, - и он достал какую-то купюру, которую я раньше никогда не видел, - вот, где на долларах президент, тут сердце, видите? Просто всегда так, оказывается, было, когда в рай приезжают новые люди, ну, после того, как умереть, их оформляют в конторе специальной, рассчитывают сколько в своей жизни они по-настоящему любили и дают им взамен ровно столько любовлей, на всё время проживания. Кому-то достается там, в раю, комнатка, кому-то роскошная квартира, ну, в зависимости оттого, сколько Любовлей тебе выдали. Ну, и там тоже, и магазины, и всё такое, - и заработать можно.

И тут бах! Кризис! Потому что все, кто приходит теперь туда, - все на нулях почти. Потому что на Земле больше никто друг друга по-настоящему не любит. Раньше там приезжали новые, так любовлами сорили направо и налево, а тут пару купюр дадут, и всё. Всё, Кризис там. Экономический. Ну, надеялись, что еще чего-то изменится. Что начнут на земле люди больше друг друга любить. Нет, кранты. Всё. Так что распродают прямо сейчас весь Рай. Все комнаты и квартиры. Обанкротились они там. Ну, и ко мне тут обратились, там ангелам ещё надо какие-то квартирки на земле подыскать, хоть самые захудалые. А я к вам – потому что у вас такая пара – замечательная, вы всегда за ручку, целуетесь, когда я вас вижу. Я думал, что, может, вы там, наверху, какую-то квартирку купите. Я потому и пришел.

Я бы никогда не поверил во всю эту чушь, если б на следующий день не увидел как в пунктах обмена валюты к долларам, франкам и рублям прибавились Любовлы. Оказалось, что можно зайти, и там высчитают по специальной компьютерной программе, по банку твоих данных, сколько ты любил по-настоящему в своей жизни, и выдадут тебе столько любовлей.

- Это же наш шанс! – целовала меня возбужденно Дарина, - это шанс наш! При жизни квартиру в раю купить! Мы будем жить в раю! Это же такого и представить никогда нельзя было! Ты же ведь меня по-настоящему любишь, я знаю. Нам, наверное, за твою любовь дадут – миллион Любовлей.

Я скзал, что мне стыдно идти и менять свою Любовь на какие-то любовлы.

- Напиши мне доверенность тогда, я зайду, еще узнаю, кстати, может тут тоже что-то купить можно на эти любовлы, я сумочку там вчера в магазине хорошую видела.

Придя обратно, она швырнула мне в лицо несколько купюр.

- Вот! Вот, что нам дали за нашу любовь! Я там устроила скандал, думала, обман. Ну, мне дали рассчет, всё учитывается.

И она достала листочки, которые ей выдали.

- Вот! Вот! Любовь! Любовь! Вот чего стоит твоя любовь! Все эти клятвы, я тебя люблю, я люблю…. Слова! Вот, три тысячи вычли только за телку какую-то…

- Какую телку? – не понял я, - я тебе не изменял ни с кем.

- Изменял, не изменял, что у тебя, на телок не вставал, что ли? Вставал! Там знаешь, сколько за это вычитают! Потому что какая же эта Любовь, если встает на других…

Вот, пожалуйста, ещё... вычли за то, что я уехала, помнишь, на неделю, когда мы поссорились, а ты мне ни одного письма не написал! Ни одного! Любовь. Какая эта Любовь, на ***, если тебе наплевать было, где я! Может, я подыхаю! Если б ты тогда бросился, купил билет, поехал, нам бы знаешь, сколько сейчас дали этих Любовлей! Если б ты только тогда поехал…. Если бы ты поехал…

Когда я там, одна лежала и плакала, в подушки, целыми днями, там, в своем городе, и каждый день ждала, что ты позвонишь.

Если б ты хоть позвонил тогда, мы бы и то уже сейчас комнатку бы смогли купить там, в Раю. Я узнавала, двадцать тысяч стоит там комнатка. А вот…вот, оказывается, потом ты вообще хотел со мной расстаться?! И что тогда все твои цветы, сопливые письма про любовь, клятвы что мы никогда не расстанемся?! Вот! – сунула она мне в нос листочки с рассчетами, - знаешь, сколько у нас за это вычли! Мы нищие, сука! – закричала она, - из-за тебя мы нищие! Мы ничего не можем там купить! Мы так и подохнем здесь, на этой земле! Из-за тебя! Это всё из-за тебя!

Я хотел обнять её, поцеловать её заплаканные глаза, но она оттолкнула меня.

А потом мне позвонил тот самый сосед, который помогал продавать квартиры и комнаты в Раю.

- Слушай ну, ангелам тут всем вроде комнатки подобрали, на земле. Но просят, чтобы как-то они не грустили слишком, чего-нибудь сделать для них. Дискотеку устроить.

- Дискотеку для ангелов? – спросил я.

- Ну, да, а то они совсем закиснут. Меня попросили, а ты вроде бы там и ди-джеем был, и праздники всякие вёл, ну там… поможешь вообщем? Только людей тоже надо позвать.

А то ангелам одиноко совсем будет. Им плохо сейчас, таких квартир лишиться. Там все удобства ведь были у них.

Я не знал, какую музыку включать этим грустным ангелам, я поставил псалмы, - и они стали танцевать медленный танец.

Я не мог смотреть на их грустные лица, на их несчастные, искаженные какой-то внеземной болью лица, на их печальные улыбки. Я хотел, отчаянно хотел, чтоб им хоть несколько минут, хоть одну секунду, было весело, чтобы у них хоть одну секунду ничего не болело.

И я не знал, что поставить. Какую музыку. В отчаянии я включил «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша». И кто-то из ангелов, только один, улыбнулся и даже повторил, правда, очень мрачно: «Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша», но все другие ангелы стали ещё грустнее.

Мне казалось, что я сейчас потеряю сознание от их боли, от их неприкаянности, оттого, как они спокойно принимают свое изгнание, в котором не виноваты.

И тут я увидел Дарину, она пригласила на танец одного ангела, и я слышал, как она спрашивает его:

- А у вас там …может, у вас есть какой-то блат там, а? Ну, связи какие-то, может, остались? Может, подешевле как-то договориться можно насчет квартиры? Нам хотя бы комнатку, в самом плохом районе. Пусть, на первом этаже…

И она шептала ему в ухо еще какие-то слова, и лизала мочку его уха своим языком, а потом он что-то сказал ей.

- Так и знала! – воскликнула Дарина, - так и знала! Не ангел, а импотент! И вообще, вы и танцуете тоже отвратительно! Плохому танцору и крылья мешают.

Я не знал, какую музыку ставить, в отчаянии я путал композиции, и «Ласковый май» мешался с псалмами, которые обрывала «Нирвана», и в конце концов всё слилось в какую-то общую какофонию.

Но никто не обращал внимания на музыку, которую я ставил. Все были поглощены только тем, чтобы выяснить у ангелов, могут ли те в чем-то им помочь. И поняв, что ничем не могут, что у ангелов нет больше никакого блата, уходили, растерянные и расстроенные.

В конце концов, в зале остались только ангелы. Все люди ушли.

Растерянные ангелы чувствуя себя совсем неловко, переминались с ноги на ногу.

А потом вбежал мой сосед.

- Слушай, - такое дело! ОН ищет какую-то работу.

- Кто он? – спросил я.

- Ну, ОН. Бог. Его сократили на прежнем месте. Кризис. Не знаю, есть ли здесь какая-то работа для Него, на Земле?

Я вспомнил о вакантной должности киллера, о которой мне говорил мой одноклассник, и понял, что сейчас просто потеряю сознание.

Я В ЭТО НЕ ВЕРЮ, НЕ ВЕРЮ, Я ВО ВСЁ ЭТО НЕ ВЕРЮ, - шептал я про себя как молитву.

Я В ЭТО НЕ ВЕРЮ, Я ВО ВСЁ ЭТО НЕ ВЕРЮ, НЕ ВЕРЮ, НЕ ВЕРЮ.

Только я не знал, перед какой иконой становиться на колени и шептать эту молитву.

Единственную молитву на этом свете, которая ещё может меня спасти.