Всем богам... 3 часть Перекрестки дорог

«Всем богам спасибо за тебя»

Часть 3. Перекрёстки дорог

1. Юрий

«****ец! Полный! Этот Алекс, сволочь, мог бы и сказать. Да и сам хорош – экспериментатор, ****ь! Решил попробовать. На ***, спрашивается? И что теперь? ». Я вышел из комнаты, где на моих глазах только что развернулась такая пантомима, такие страсти, прям как в этих – «Друзьях». «Близких», что б им. И на хрена смотрел? «А ведь завелся я не слабо». Кто-то тормознул меня за руку. Тьфу! Я и забыл о хозяине этой хаты, а он шёл буквально в шаге позади меня.

– Подожди. Так тебе Алекс вообще что сказал?

Я поморщился, так не хотелось обсуждать происшедшее. Но я в гостях. И так облажался. Мысли всё ещё кружили на тему о не состоявшемся сексе с парнем.

– Да типа того, что все тут бисексуалы, если не геи, – я неопределенно пожал плечами.

– Но почему именно Дмитрий?

Скрывать свою заинтересованность в нём не было смысла.

– Он мне ещё при первой встрече понравился. Такой спокойный, взрослый, уверенный в себе, и внешне классно выглядит. И ни грамма не пидор, – я тут же пожалел о только что сорвавшемся слове, и торопливо поправился: – то есть внешне это совсем не видно, э-э-э… Я не то хотел сказать, то есть… – я запутался и замолчал.

– Да понял я, понял, – снисходительно улыбнулся Леон, а, помолчав, продолжил:

– Конечно, это слово лучше не употреблять. Но вот что я тебе скажу: геи, как и все на свете, – разные. Кто-то манерничает, кто-то выставляется напоказ, кто-то прямо бравирует количеством половых связей, а большинство вообще-то никак не афиширует эту сторону своей жизни. Зачем? Это сугубо личное. Тем более что не так уж далеко в прошлом 121-я статья.

– Что за статья? Я о ней ничего не слышал.

– Так сажали раньше за мужеложство. Отменили только в девяноста третьем. Сейчас о ней немногие знают.

Вообще-то я не удивился: в прошлом любой страны, а в нашей особенно, каких только лаж в законах не было. Но я всё же знал – где-то это мелькало – что в Калифорнии регистрируют однополые браки. Или это туфта? Всерьёз я этим вопросом не задавался – меня-то это не касается.

– А-а, понятно.

Парень усмехнулся:

– Это сейчас ты так спокойно реагируешь. А тогда бы уже в тюрягу залетел за один поцелуй.

На что я точно так же усмехнулся:

– Ну, вы бы меня не выдали! – и мы дружно рассмеялись. Внутреннее неудобство от только что произошедшего в комнате стало проходить.

Не торопясь, мы прошли дальше к шумной общей зале, где всё так же гудела вечеринка. В дальней части коридора в затемнённом углу за узким книжным шкафом до потолка целовалась парочка, из-за сумрака трудно было увидеть, кто именно. И больше в коридоре никого не было. Тут щёлкнула дверь ближайшей к нам комнаты, оттуда появился сперва довольный пацан, а за ним парень, кажется, его Михаил звать. Мальчишка нагло подмигнул Леону, обернулся к своему старшему другу и произнёс:

– Пойдём на кухню, в морозилке мороженое есть.

– Ну, ты и сластёна! – заулыбался тот, обгоняя нас.

– Сладкое хорошо восстанавливает силы! – донёсся ответ ускакавшего вперёд парнишки.

– Не похоже, что тебе их надо восстанавливать, – засмеялся Михаил, спеша за другом.

Леон улыбнулся несколько печально. Я внимательно посмотрел на своего спутника: молод, не больше чем мне лет, но в глазах мелькает что-то такое…умудренность, что ли? Он поймал  мой взгляд:

– Чего?

– Да вот двойственное чувство у меня насчёт тебя: вроде ровесники, а иногда ты старше выглядишь. Или ведёшь себя как-то уж слишком… по-взрослому, – я решил не стесняться, ведь не захочет – не ответит. Но парень только вздохнул:

– Просто опыт. Всяко бывало.

Мы подошли к распахнутым дверям гостиной, где вовсю шли танцы, причём это выглядело так сексуально… Девушки против парней – пара на пару. А зрители стояли вокруг и, как я понял, болели за «своих», подбадривая выкриками фривольного содержания: Стася с подружками за Веронику и Галину, а парни за Вадима и Алекса.

Ритмичная музыка отлично подходила к этому импровизированному выступлению. Более высокая Вероника стояла сейчас вплотную за своей подругой и, покачивая бедрами синхронно партнерше, медленно приподнимала юбку девушки, скользя ладонями вдоль её бедер. Лина меж тем, облизывая призывно губы и слегка покусывая их, медленно оглаживала свою красивую грудь одной рукой, пока вторая гуляла по животу и чуть ниже. Глаза ее были закрыты, голова чуть запрокинута на плечо партнёрши, привлекая внимание к изящному изгибу шеи.

Парни, лицом друг к другу, в это время вели свою партию: Вадим был в одних джинсах, и в такт, весьма эротично, двигался одновременно с Алексом, одетым в распахнутую на груди и чуть приспущенную с одного плеча рубашку, проводя пальцами по груди партнёра, и держа напарника за задницу другой рукой, пока тот оглаживал спину и зад Вадима. В меру рельефные мышцы студента в танце выглядели обалденно красиво. Смотрели парни при этом в глаза друг друга так, с таким выражением лица, что было понятно, куда они пойдут после этого танца, и чем там будут заниматься. Я невольно опустил взгляд ниже пояса, натянутая ткань около ширинок яснее ясного указывала на степень возбуждения.

От всего этого танцевального  зрелища  во мне снова проснулось только что успокоившееся желание, во рту немедленно пересохло, а в джинсах встающей плоти становилось тесно. Мне хотелось трахаться. Все равно с кем. Я обежал взглядом присутствующих: горящие глаза, раскрасневшиеся лица, жадно облизывающиеся губы – на всех без исключения подействовал этот сексуальный двойной танец. На минуту я зацепился взглядом за высокую спортивную фигуру Димкиного друга – Руслан не спускал алчных глаз с Вадима, изредка бросая быстрый взгляд на танцующих так завлекательно девушек. Но то, что здесь ловить нечего, было известно всем присутствующим мужчинам. Кого, конечно, вообще это могло заинтересовать. Второй приятель Димы, Александр, относился как раз к этой категории: глядя на женский танец, поглаживал супругу по спине и весьма аппетитной небольшой попке, кажется, даже не осознавая движений своей руки. А та, с покрасневшими щеками, стояла не шевелясь, опустив глаза, только изредка бросая взгляды на танцующих. «Ну, тут тоже все понятно» –  губы расползлись в усмешке.

Краем глаза я заметил чьё-то движение. Это оказались Сергей с Леоном, которые уже направились к выходу из гостиной, держась за руки и улыбаясь, словно приз выиграли. Я аж позавидовал им. Вот дерьмо! Я посмотрел на Олю и Светлану, понимая, что за Стаську брат и в морду может дать, а на хрена мне проблемы? Только что чуть не вляпался в нечто подобное. Девочки, как и все зрители этих знойных танцев, явно были не прочь оказаться в объятиях страстных мужских рук. Та-ак, кого же выбрать? Я задумчиво рассматривал девчат, пока те были увлечены представлением: маленькая и тёмненькая Оля ничего так, мила. Наверно, более страстная в постели, чем её подруга. Та всё же как-то поспокойней за танцующими наблюдает. Хотя у Светланы фигурка классная, прям модель. И ножки хороши. Даже очень.   Воображение услужливо показало, как она забрасывает их мне на плечи. Я облизнул пересохшие губы. Но тут, вероятно почувствовав мой изучающий взгляд, миниатюрная Оленька повернула голову в мою сторону, и мы встретились взглядом.   Оба-на! Выберу её! Глазки-то как горят! Я постарался улыбнуться наиболее обворожительно и, не торопясь, направился к ней. Она благосклонно ждала меня, не отпуская взглядом. Отлично!

– Давай устроим такой же танец, только тет-а-тет, – негромко проговорил я ей на ушко, желая тут же слегка тронуть его губами. Её подруга оглянулась на меня: в глазах Светланы мелькнуло что-то, и снова она перевела взор на танцующих.  

– Ты так уверен, что у нас получится дуэт? – лукаво спросила Оля.

– Без сомнения, – я видел, что других слов она и не ждала, – я даже знаю место, где мы можем…порепетировать. Девушка, улыбаясь, опустила глаза, и так кокетливо приподняла одну бровь…  Я взял её за руку, и мы так же тихонько, как только что ушедшая мужская пара, направились к выходу из гостиной. Повел я её в ту же самую комнату, где только что был. Вот только ручки на дверях пришлось обматывать собственным ремнём, чтобы уж точно не помешал никто на этот раз. И правильно сделал: дважды кто-то пытался войти.

Ну хоть тут-то мне повезло: девушка оказалась без комплексов – то, что надо. Мы неплохо покувыркались на диване, что был в комнате, и даже широкий подоконник нам пригодился. Для разнообразия, так сказать. Кажется, мы оба остались довольны, и договорились созвониться, как-нибудь потом. Но всё же оставалась во мне какая-то неудовлетворенность. Бывает так: чего хочу и сам не знаю. Поэтому, когда мы всё же выползли из комнаты, я первым делом пошёл искать чего бы выпить – авось поможет избавиться от этого чувства. В этот момент захотелось спать – надо было в комнате остаться, но вот сейчас возвращаться туда одному вроде как и ни к чему, а с Олей повторно не стоило – своё я от неё уже получил.

В гостиной находились только пятеро: Алекс играл на гитаре, около него сидела грустная Светлана, перебирая одной рукой прядь своих длинных волос. Миша о чём-то говорил с Саней, стоя у выхода на балкон, а Владимир, сидя за столом, задумчиво жевал. Я направился к нему, Оля же решила составить компанию подружке.

– Быстро вы, – констатировал почему-то грустно парень, следя, как я подхожу.

Я пожал плечами, одновременно шаря глазами по столу – что тут ещё осталось выпить? Бутылок с водкой не было, но вот чью-то рюмку с вожделенным напитком я заметил. И тут же её оприходовал, и, закусив, задал вопрос Володе:

– Ну а ты-то чего в одиночестве? Твоя грусть явно не к месту – или случилось что? – я устроился на соседнем стуле.

Он, как и я минутой назад, пожал плечами, и,   подумав, ответил:

– А что тут такого? У меня пары нет, а так, наскоро перепихнуться с кем-то, сейчас не хочу.

И сразу же перевёл разговор снова на меня:

– Это вот ты не успел появиться здесь, а уже то с Димой, – он предупреждающе выставил ладонь, увидав, что я открыл рот, – я видел твое выражение лица, когда вы мимо по коридору проходили, то с Ольгой по комнатам закрываешься.

Я не придумал ничего лучше, как всё же сказать:

– Это не то, что ты думаешь.

; Да мне вообще-то пофиг, только, сдаётся, с Димой у тебя ничего не вышло, ; скорее равнодушно, чем с любопытством ответил он.

Я промолчал. А что тут скажешь? Они-то тут наверняка всё друг о друге знают – своеобразный замкнутый мирок. Так какого ху… фига Алекс меня подставил? Просто хотел посмотреть, что получится, или свои интересы имел? Снова мысли  мои вернулись к несостоявшемуся сексу с Димой. Вот ведь припёрло ; запретный плод сладок, так что ли? Мы немного помолчали. Я решил отвлечься от ненужных мыслей, потому спросил Владимира:

; А зачем ты братца малолетнего таскаешь на такие вечеринки? Он явно здесь свой. Не хорошо вот так рано мальчишку с пути сбивать: здесь выпивка, секс, да ещё и нетрадиционный.

Парень тяжко вздохнул, мельком бросив взгляд на пару у балкона:

; Да, собственно, это я с ним «таскаюсь», ; выделил он интонацией это слово, ; а не он со мной.

; Э-э, не понял, ; я опешил: это что ж, пацан старшим братом вертит как хочет?

; Так уж получилось, ; он задумался, явно вспоминая. А затем заговорил негромко, словно для себя:

; Знаешь, ведь когда-то я своего брата ненавидел, – помолчал, но, увидав мою заинтересованность, продолжил:

2. Братья

– Мне было три с половиной, когда он родился, и всё внимание родителей было направлено на него, потому что болел часто. Такой ранний возраст не помню, конечно, но вот где-то лет с пяти воспоминания у меня есть. Я жутко ревновал. Мечтал, чтобы он заболел сильно-сильно и умер. Тогда родители снова обратили бы внимание на меня. А он, когда подрос, стал хвостиком таскаться за мной. Я и бил его, и измывался часто, и подставлял перед родителями. Но он все мои выходки и издевательства терпел, ни разу не заложил перед родичами, а только смотрел на меня восторженными глазами, что просто неловко становилось. Постепенно мне надоело так себя вести или я просто старше стал, но издеваться над Саней уже не хотелось. Я уже давно смирился с его рождением, мы довольно хорошо стали ладить, вся моя ненависть осталась в прошлом, в сопливом детстве. Саня постоянно был рядом. То поиграй с ним, то помоги с уроками. А то начнёт свои детские события описывать, и слушай его, иначе дергает за одежду, привлекая внимание. А вот однажды случилось нечто.

Мне тогда только-только исполнилось семнадцать лет. Я учился в последнем классе, а Саньке было тринадцать с половиной. Ещё в прошлом году я влюбился в одноклассницу, и как ни странно, я ей тоже нравился. В школе же чаще всё наоборот: ты в неё, она в другого, а тот ещё в кого втюрится. Пары редко составляются. Так вот, когда до меня это дошло, я предложил ей встречаться. А так бы наверняка молча страдал, ни за что бы ей не признался – вдруг бы посмеялась?

Вот на моём дне рождении они и познакомились – Санька и Оксана. Вроде всё ничего было. И днюха прошла удачно – родичи специально ушли, чтобы не мешать, и Саня вёл себя нормально. Девчонки даже вытаскивали его танцевать, а он упирался. Смешно было. Я тогда впервые с Оксанкой поцеловался. Захватывающие ощущения! А через какое-то время я пригласил её домой типа помочь мне с домашкой. И не стал говорить, что дома никого: родаки на работе, а Санька из школы в этот день позже приходил, у него дополнительные занятия по английскому. Ну, дома и родные стены помогают: я осмелел, стал к Оксанке конкретно приставать. Она вроде и не против, а вроде как и упирается – не понять её было. Но я-то распалился. Сам рубашку снял, на ней блузку уже расстегнул, целую её и одновременно шарю руками по грудкам, да застёжку сзади нащупываю, чтобы последнее препятствие с груди убрать.

Володя замолчал, переваривая воспоминания. Я огляделся – кое-что изменилось: Сани с Мишкой не было, а Алекс, похоже, учил девчонок на гитаре играть. По крайней мере, инструмент находился в руках повеселевшей Светы, а парень что-то ей объяснял, расставляя её пальцы на грифе. Оля заинтересованно наблюдала этот процесс.

; Вот кто бы знал, на хрена существует «закон подлости»? ; неожиданно продолжил Володя, вновь привлекая моё внимание.

; Ну, это чтобы жить не скучно было, ; подхватил я, вместе с тем понимая, что вопрос-то больше риторический, можно и промолчать.

; Не скучно мне и так бы было. А тут, представь, я с подружкой, возбуждён, надеюсь на трах, оба уже полураздетые – и в комнату вваливается Саня. Радостная улыбка на его лице медленно исчезла, а глаза стали круглые, как у птицы. Он так и застыл, держась за ручку двери и глядя на нас неверяще. Словно мы привидения. Я от растерянности и неловкости ситуации, а ещё и от злости, что кайф мне обломал, наорал на него. Типа: нефиг заходить в мою комнату даже не постучавшись, и вообще, хватит постоянно болтаться рядом со мной. У меня есть свои личные интересы, и катись уже отсюда, ты меня достал. Санька только всё сильней глаза распахивал, хотя куда уж больше, да бледнел от моих слов. А потом развернулся и бросился вон из квартиры – я слышал, как хлопнула входная дверь. Но настроение у меня, да и у Оксаны было уже не то. Она ещё сказала тогда, что зря я эдак с братом, мол, он тебя так любит, это ж видно, ты для него кумир. А я лишь рукой махнул: как поругались, так и помиримся. Раньше и не такое он мне прощал.

Оксанка уже ушла домой, скоро родители должны были прийти. А мелкий всё не возвращался. Ну да куда он денется, думал я, вернётся. А он пропал. Родители спрашивают, где брат, а что я могу ответить? Мол, ушёл куда-то, не знаю, может, к другу. Прозвонили всех друзей, чьи телефоны знали, мама уже в слёзы ударилась, отец в милицию собрался звонить – времени первый час ночи, а сына дома нет. Я тоже за него переживал, чувствовал себя виноватым. Тут трель телефонная раздалась. Отец рядом был, так первый трубку схватил, хотя мать сразу же пыталась её отнять, да не получилось. Саня наконец-то догадался или кто подсказал, но этот его звонок снял напряжение, которое висело в воздухе как гильотина, что готова вот-вот упасть известием о чём-то ужасном. Где находится, брат не сказал, только то, что с ним всё хорошо. Он у друга был и уснул, а возвращаться поздно, завтра утром придёт, перед школой, встречать его не надо, волноваться за него тоже не стоит, и прогуливать уроки он не будет. Ну, типа того – как отец нам с матерью объяснил. Он даже не ругал Саньку почему-то. Если честно, меня это тогда удивило. Я не ожидал от отца такой сдержанности, подумал, что брату так влетит, когда вернётся, что тот заречётся подобные фокусы выкидывать. Но на следующий вечер, после работы, родичи его все ж таки отругали, правда, не сильно. До меня позже дошло, что родаки не очень волновались потому, что ничего не знали о случившемся в моей комнате. А я-то думал, что он вообще из дома сбежать решил.

Саня утром пришёл, буквально перед школой. Я дождался его, даже не пошёл на дополнительные, которые специально для старшеклассников ввели нулевым уроком, и только начал ругать, а он, никак не реагируя на мои слова, шмыг в свою комнату, рюкзак схватил, и мимо меня назад к выходу проскользнул. Я тоже сумку свою подхватил и за ним рванул, торопливо закрывая дверь на ключ, ; школа-то у нас одна. Но почему-то не догнал. То ли он спрятался где, то ли вообще всю дорогу до школы бежал. А вечером он вернулся буквально за несколько минут до прихода матери. И на все воспитательные внушения как попугай повторял: «Я больше не бу-уду, Я больше не бу-уду». Мне показалось, что брат нисколько не раскаивается, а только комедию тут перед нами строит.

А  ещё я заметил, что вести он себя после этого стал как-то не так. Со мной почти не разговаривал, только по необходимости. Даже не смотрел на меня. Весь зажатый какой-то, замкнутый, и уже не обращался за помощью по учёбе, что раньше было в порядке вещей, и никакой весёлости в поведении, и бегать за мной хвостиком перестал. Вообще ; словно моментально повзрослел. Даже на свой день рождения никого в этот раз не пригласил. А друзья, как я заметил, у него новые появились, причём, один был явно старше. Однажды у школы их видел вместе, направился к ребятам, но как только Саня меня заметил, то что-то сказал своему дружку, тот и ушёл. Не бежать же за ним. И приходить домой стал позднее. Намекнул как-то родичам, что Санька сильно изменился, отец поговорил с братом, да только вывод сделал, что всё нормально, просто парень в переходном возрасте. Мать даже отругала меня почему-то, а не мелкого, что мы с Санькой как чужие стали.

Вот такие натянутые отношения у нас длились долго – до лета.   Я особо-то не переживал – у меня Оксана, подготовка к экзаменам, да и вообще, что тут такого? После разговора с отцом решил, что так и есть ; Саня в переходном возрасте, ничего удивительного.   Пусть изменился мальчишка, ну и что? Все мы меняемся, пока живём. У меня же ещё поступление в универ.

Как школа закончилась, родители хотели брата к тётке на дачу отправить, но тот упёрся – и ни в какую, мол, дома лучше. Так и тусовался непонятно где и с кем. Но вроде как всё нормально было, да и вёл он себя тоже обыкновенно ; уже привычно замкнуто. Вот только однажды ; я тогда дома находился, потому и обратил внимание – Саня пришёл довольно рано и сразу под душ полез, было слышно, как вода с силой бьет в дно ванны. Необычно это как-то. Я-то за компом сидел, так даже встал и не поленился сходить и постучать ему в дверь ванны, спрашивая, что с ним случилось. А он вполне нормально ответил, что мол, всё хорошо, просто упал, испачкался. Но вышел через несколько минут как-то странно, напряженно двигаясь, я в этот момент на кухне себе перекусить делал, раз уж встал из-за компа. Опять вопрос ему задаю типа: что с тобой, что-то болит? И получаю вполне ожидаемое: все нормально, упал, ударился, вот и больно. И мимо меня, стоящего в проходе на кухню, всё так же медленно, аккуратно двигаясь, прошёл к себе в комнату. Я ещё подумал зайти к нему, да так и не зашёл. Он поужинать-то вышел, как мама позвала, и снова к себе вернулся. Вроде всё как обычно, но что-то уж совсем тихо вёл Санька себя тогда. Это я уже позже вспомнил и переоценил этот случай. Когда узнал невероятное. А вообще-то после того дня всё даже в норму приходить стало: Саня повеселел, оттаял как-то, со мной, пусть и не по-прежнему, но общаться стал более раскрепощённо, даже с каким-то вызовом. Ну, думаю, прошёл этот его непонятный подростковый период.

Владимир вновь замолчал, налил себе в бокал сок и, не торопясь, выпил его. Я предложил выйти на балкон, покурить. Он согласно кивнул и первым встал из-за стола. К этому времени в комнате почти ничего не изменилось: трое мучили уже две гитары, а больше никого и не было. Видимо, кто-то всё же ушёл с вечеринки, а кто-то по комнатам закрылся до победного конца. Снова вспомнился Дима. И Андрей. И чем они там занимаются. Я даже поморщился из-за поднявшегося раздражения: и что он мне в голову-то лезет? Лучше уж слушать историю братьев – отвлекает.

– Ну что там дальше-то было? – поторопил я Володю с продолжением, как только он выбросил окурок, провожая взглядом полёт не затухшего огонька до земли. Он усмехнулся:

– Что, интересно? – и отошёл от перил балкона.

– Рассказывать ты умеешь – увлекает, – не стал я врать, направляясь за ним в тепло комнаты.

– А дальше… Дальше многое в моей жизни изменилось. Вот иногда удивляешься: как такое может быть? Это в книгах, кино или ещё где, короче – выдумать можно, но вот чтобы в жизни… Это я про совпадения, если ты не понял, – парень плюхнулся на диван, заложил руки за голову и уставился в потолок. Я уже открыл рот сказать, что жду продолжения, но тут Володя снова заговорил:

– В тот день, стыдно сказать, у меня прихватил желудок. Причём это произошло как раз на консультации перед последним моим экзаменом в школе. Естественно, я ушёл домой. В квартире из комнаты брата раздавалась музыка. Причём не просто раздавалась, а гремела. Сходив первым делом в туалет, решил зайти к нему и спросить – не поносит ли и его? Было у меня подозрение насчёт вчерашнего ужина. Постучался. Ноль реакции. Да при таком-то грохоте тут стреляй – ничего не услышишь. Ну, я и вошёл, собираясь первым делом попросить звук убавить, да так с открытым ртом и впал в ступор, не сразу осознав, что же это я вижу: Санька голый, с задранными ногами, с откинутой назад головой и закрытыми глазами, причём не описать даже, что за выражение лица у него было, лежит на кровати и обнимает за задницу нависшего над ним такого же голого парня, явно постарше возрастом, даже, может, моего ровесника! Тот ритмично двигался, не замечая меня, только стоны да ахи от обоих сквозь грохот музыки чуть слышны были. До моих офигевших мозгов наконец дошло, что это Саньку, пацана, моего младшего братишку, которому четырнадцать только-только исполнилось, трахают прямо здесь, дома, на моих глазах!

– Что со мной было – не пересказать. Я ведь мог нафиг убить того парня, ему крупно повезло, что Санька вмешался, повиснув на мне сзади. Какой-то кусок происходящего тогда я не помню, только с момента, как метелю этого пидора, тот падает на пол и, свернувшись клубком, закрывая голову руками, лежит у моих ног. Я замахиваюсь ногой ударить его в бок, но тут на мне виснет брат, я, не удержав равновесия, тоже начинаю падать, но успеваю опереться руками на кровать. Санька кричит:

– Я держу его, беги!

Парень поднимается с пола, но, как ни странно, никуда не бежит, а быстро натягивает джинсы и поворачивается к нам, копошащимся на кровати:

– Я никуда один не уйду! Или пока твой брат не успокоится! – решительно заявляет он. Под левым глазом наливается фингал, а справа краснеет припухшая скула – не слабо я ему врезал, но взгляд твёрдый и упрямый. Я просто опешил от такой наглости, даже перестал пытаться Саньку отцепить от себя.

– Успокоился? – И это он мне?! Я уж и не знал, как реагировать.

– Сядь нормально. Надо поговорить. Сань, а ты оденься пока. И сделай музыку потише.

Мой брат без вопросов отпустил меня и послушно пошёл выполнять сказанное. Я только диву давался, как он себя покорно ведёт с этим…этим подонком…этой сволочью. Тишина после выключения проигрывателя была оглушающая.

– Прежде познакомимся, – парень сел в кресло около компа, а Санёк меж тем устроился рядом со мной, опасливо поглядывая – не выкину ли чего.

– Меня зовут Даниил, для друзей – Даня. Ты можешь не представляться, Володя, о тебе я знаю.

– Ты не Даня, а пидор долбанный, что творишь, извращенец, – меня как прорвало, слова горохом сыпались: – я урою тебя на хер, урод ****ый, с моим братом так поступать! Да тебя посадить надо за развращение малолетних, и ты ещё бесстыдно тут сидишь! Катился бы, пока я из себя не вышел и не пересчитал твои зубы, – Санька снова схватился за мою руку, я выдернул её. Меня удерживало только непонятное спокойствие Даниила и то, что Саня явно на его стороне. Парень от моих слов лишь поморщился, стоически выслушивая оскорбления в свой адрес.

– Даня не виноват, это всё я! – вклинился брат.

– Заткнись! – огрызнулся я.

– Ты выслушай, что я тебе скажу, – парень обратился ко мне, одновременно предупреждающе выставив ладонь, давая понять моему брату, чтобы тот помолчал. Ну что ж, послушаем, как он оправдываться будет.

– Прежде всего, ты должен понять и принять, что Саня – гей по своей натуре.

Опять жест ладонью, обращённый уже ко мне, так как я открыл рот заявить, что брат у меня нормальный, и торопливое продолжение: – И он серьёзно был в тебя влюблён. Может, и сейчас ещё это чувство у него не прошло.

Сперва я опешил, но потом мне стало смешно от такого предположения, и я невольно заржал:

– Какая глупость!   Конечно, он любит меня – я ж брат. Это же естественно.

– Ты не понял. Это самая настоящая первая любовь, какая у тебя к твоей Оксане – твою подружку так ведь зовут? – печально и спокойно произнес Даниил.

У меня пропало желание смеяться: я вспомнил глаза Сани тогда, по осени, когда он застал нас с Оксанкой полураздетыми. В голове не укладывалось, что этот ребенок мог в меня влюбиться, потому, слушая их, я и верил, и не верил тому, что мне говорили.

– Я всегда тебя любил, – в хрупкой тишине, что установилась после слов Даниила, раздался шёпот брата.

– Понял это, когда Даня мне объяснил, что же со мной происходит. Тогда –  помнишь? Я у него ведь ночевал, – Саня заговорил громче и уверенней. – Он очень мне помог в то время. Ты ведь не представляешь, что тогда со мной творилось: то убежать из дома хотел, то вообще с крыши сброситься или таблеток наглотаться, чтобы ты потом плакал и понимал, ЧТО ты потерял. Мне казалось, что я вообще один, никому не нужный, даже о маме в тот момент не вспомнил. Даня мне тогда долго мозги вправлял. Повезло буквально упереться в него на улице, а так, может, я какую-нибудь глупость точно совершил бы.

Говоря это, брат смотрел на своего друга так же, как когда-то на меня. В душе даже ревность шевельнулась, что у Сани есть ещё кто-то, кроме меня, кто в такой же степени важен. Ну, простая ревность, ничего такого.

– Мы с Саней столкнулись в прямом смысле слова: налетел на меня, взгляд безумный, слезы льются.   Он какой-то ошалевший был, даже меня не сразу узнал, – перехватил повествование Даниил.

– А откуда ты вообще его знаешь? – влез я в их поочерёдный рассказ.

– Да случайно познакомились на квартире одного его друга – тот имеет брата, с которым я вместе учусь. Мне сразу же Саня понравился, я не мог не продолжить общаться с ним, тем более что чувствовалось что-то родственное мне в его поведении, даже объяснить не смогу, почему так казалось. Это вот потом, когда я в тот день его к себе домой привёл, выслушал сбивчивый, сумбурный рассказ, понял, чем же мы похожи. Я-то через что-то подобное уже прошёл, так что мне не составило труда всё ему объяснить, успокоить, поддержать, наконец.

– А на…это самое, – брат смутился, не зная, как мне объяснить то, что я тут увидел, – ну, в общем, ты понял, я сам Даньку подбил. Я должен был проверить себя, да и от переживаний своих хотел избавиться – где-то слышал такое выражение, что клин клином выбивают.

– Да ты вообще ещё ребёнок! Какие такие проверки? Да я в твоем возрасте вообще ни о чём подобном и близко не думал!

– Да врёшь ты всё – не думал он! Мне не  объяснить,… ну, я не знаю… – Санька замолчал, отчаянно краснея и взглядом прося дружка своего помочь, а затем не выдержал:

– Дань, расскажи ему.

– Да соблазнил ты меня самым наглым образом, – ответил тот моему брату, а затем обратился уже ко мне: – А я и так столько времени терпел. Я ж держался только из опасения испугать и оттолкнуть этим Санечку, – бля, каким же взглядом он в тот момент на моего брата смотрел! Мне снова захотелось его ударить, кулаки сжались непроизвольно, и Даниил это заметил. Тут же нахмурился и очень серьезно, даже агрессивно, посмотрел мне в глаза:

– Да, я влюблён в твоего брата. И факт остаётся фактом – он гей. Так что махание кулаками ничего не изменит. И перед тобой я отступать не намерен. Я такой же, как и ты, вся разница только в том, что тебе нравится один человек, а мне другой, – интонацией он выделил последние слова, как бы подчеркивая, что тут главное «человек», а не пол этого самого «человека». И я не знал, что сказать в ответ, кроме как пролепетать:

– Но это же неправильно. Саня ещё маленький, может, изменится.

– Вспомни себя: когда ты осознал, что тебя привлекают девочки, когда они стали тебе интересны? – я порылся в памяти и, наконец, окончательно осознал и понял, о чём мне говорил Даня. Получается, что по какой-то странной причине мой младший брат не такой, как все нормальные люди. И что с этим делать?

– Может, это лечится? – с надеждой обратился я к Даниилу. Тот поджал губы, приподнял брови и отрицательно помотал головой. А потом, подумав, выдал:

– Представь, тебя вот от твоего влечения к девушкам вылечить можно? Хотя, ты знаешь, может со временем что и изменится, ведь насколько я понял – пока со своей такой же проблемой разбирался – в большинстве случаев мужчины бисексуальны, просто превалирует тяга к противоположному полу. А стопроцентных геев не так уж и много. Так что не теряйте надежду, парни! Я вот тоже с девчонкой, помню, пытался попробовать. Ничего не вышло,   – закончил Даниил, увидев, что и я, и брат мой жаждем услышать подробности.

Только вот я поморщился от огорчения – хотел усмотреть в положительном ответе надежду для брата, а Саня явно обрадовался и облегчённо улыбнулся – видимо, побоялся, что какая-нибудь девушка уведёт у него Даню.

Блин, как же неестественно тогда было думать, что у этого малявки есть парень. Это сейчас уже я спокойно к такому отношусь, а тогда стрёмно было. В общем, жалел я братишку, словно он был неизлечимо болен, а родителям такое о сыне я не смог бы сказать. Да и чувство вины давило – не увидь он тогда меня с Оксанкой, может, ничего подобного сейчас и не было бы. Вот и решил молчать, а за Саней приглядывать, чтобы не вляпался куда ещё, и условие поставил: никакого случайного траха. Даниил осенью в армию загремел – не поступил в институт, его и забрали. А я вот сопровождаю своего непутёвого братца. Хотя, если честно, мне нравятся эти ребята, да и Мишка вроде ничего – это с ним вот уже год Саня близок.

– А что твоя девушка, Оксана? Расстался с ней? – вообще-то было странно, что вот так, просто в качестве няньки, Владимир тусуется среди геев, потому и спросил его о девушке.

– Ну да, после окончания школы мы в разные ВУЗы поступили, как-то само собой получилось, что разошлись. А другую постоянную подругу пока не нашёл. Случайных знакомых не хочу с собой на такие вечеринки брать – пойдут ещё слухи всякие, – парень поморщился, – впрочем, мне и одному не плохо, ребята интересные, не скучно нисколько.

– А если честно, самому ни разу не хотелось попробовать? – задал я провокационный вопрос, потому что лично мне было ведь интересно, и даже очень.

– Честно? – Володя усмехнулся. – Брат меня не раз уже об этом спрашивал. Нафиг, вдруг я таким же стану. И так уже мысль о сексе с парнем не вызывает отторжения.

– Ну, вообще-то это не заразно, – я завёл руки за голову, потянулся, одновременно ловя себя на мысли, что парень-то в этом плане девственник.

– Да я понимаю, что глупо так думать, – и он с интересом уставился на меня:

– Слышь, а я ведь так и не понял – ты би?

– Наверное. По крайней мере, девушки мне нравятся, но и с парнем хотел бы попробовать, – честно признался я, на что-то надеясь в глубине души. А вдруг любопытство и в нём разыграется?

– И не боишься? – явно заинтересовавшись, спросил Володя.

– А чего бояться-то? Я думаю, что всё равно девчонки лучше, привлекательней, у них есть за что подержаться. К ним тянет, я их хочу. И кто же мне потом детей родит, готовить, убирать и холить меня будет? Так что дамы вне конкуренции. Для меня, – вспомнил я, что в данной компашке для большинства ребят это – не аргумент. И тут же решил перевести разговор на другое:

– А предки так и не знают о младшем? Вы, вообще, будете им говорить об этом?

Володя пожал плечами:

– Да пока вот молчим, зачем их расстраивать? Дальше видно будет. Санька, может, ещё одумается. Это пока девушки подходящей не нашлось, а так есть у меня задумка – пусть бы попробовал с противоположным полом, а там уже решал – гей он или нет. Может, он бисексуал, так тут ничего страшного.

– Мне думается, что это вряд ли. Если уже сейчас, в таком раннем возрасте, у твоего брата тяга к парням, то откуда возьмётся интерес к девчонкам? У него же сейчас как раз период становления – сексуальные предпочтения закрепятся те, что есть.

– Ну ты хоть не лишай меня надежды, – досадливо ответил Володя. – И вообще, хватит уже косточки моему братишке обмывать. Глянь, пока мы болтали: Алек уже спит, а девушки куда смылись?

– Да, я заметил. Где только они устроились? Вроде все комнаты заняты, впрочем… – я вспомнил о той комнате, где мы с Олей были. Между тем я разглядывал спящего на дальнем диване парня. – А ты не знаешь, почему Алекс один? Вроде и симпатичный, и характер у него не плохой – вон как к нему все липнут – и девки, и парни, да ещё на гитаре классно играет.

Я не стал говорить, что меня с Алексом пытались свести Дима с Леоном, да мы лишь поболтали о том, о сём, – и разошлись. Хотя я бы не отказался. Хм, да.

– О, у него сейчас странный период начался: прекратил появляться со своими случайными партнёрами, нервничает временами без причины, от гитары своей практически не отрывается – кстати, играет он на ней всего два года, – иногда ощущение такое, словно он ждёт чего-то. Через Санька знаю, что Мишка с ним пытался говорить на тему его странного поведения, но тот ушёл от ответа. Так я даже и пробовать не стал выяснять причины этого его заскока. Может, Леон чего знает. Он у нас типа всезнайки – на психолога учится, а мы все тут как подопытные кролики, – Владимир потянулся и зевнул. У меня же – ни в одном глазу. Словно у меня, как у спортсмена, второе дыхание открылось. Вот не хочу спать – и всё тут.

Мы молча понаблюдали за спящим парнем, потом я решил проявить учтивость:

– Вижу, тебе спать захотелось. Ты ложись здесь, а я пока покурю пойду. Мне что-то совсем не до сна, – я встал и сделал шаг в сторону балкона. Володя тоже вскочил:

– Подожди. Этот диван разбирается, если захочешь, то можешь рядом прилечь, – и он начал раскладывать спальное место на двоих.

– Хорошо, – согласился я, чтобы не вступать в пререкания на пустом месте, и вышел все же на балкон. Мне было о чём подумать.

3. Раздумья

Здесь, на вечеринке, я встретил таких разных людей, что захотелось ещё раз мысленно оценить новых знакомых, разложить по полочкам впечатления о них. Раз уж сон сбежал, а упиться в хлам не получилось – видно, в этой компании так не принято, займусь анализом. С чего бы начать? С хозяина?

Леон. Симпатичный – да они тут все такие – молодой парень лет восемнадцати-девятнадцати. Невысокий, тонкокостный, подвижный. Волосы довольно длинные, до плеч, светло-русые, на вид мягкие. Лицо отличается утонченной красотой. Судя по всему обеспеченный,– интересно, кто его родичи? И где? Такой молодой, и один в этой огромной квартире. Вообще-то странно это. Характер? Ммм. Спокойный, уравновешенный, проницательный. Но не лидер. Скорее предпочтет вторые роли. Или если управлять кем, то исподволь, так, чтобы и не заметили. Может, поэтому и пошёл на психолога учиться – это ему явно близко по натуре.

Его любовник – Сергей. Лет 23-24. Темноволосый, с короткой стрижкой. Высокий, крепко сложенный. Есть что-то такое в поведении, в движениях, что хочется думать – служил в армии. Или любит всякие там виды борьбы и чем-то таким увлекается. Очень подходят ему слова «воин», «боец». Кажется, тоже студент, так может, всё же не служил? Хотя нет, в таком возрасте как раз бы уже закончил обучение, а у него вроде и не последний курс. Характером спокойный, даже чересчур. Хоть и старше своего партнёра, но явно ведомый в этом тандеме. «Но не в постели», – подумал я тут же. Они оба даже не пытаются скрывать своих близких отношений. Но и на показ их не выставляют. Ведут себя как семейная пара.

Андрей Рудазов – ближайший, похоже, приятель хозяина. Мы с одного потока,   ему восемнадцать лет. Хотя с ним у меня поверхностное знакомство. Чуть выше своего друга, волосы каштановые, тоже длинные, волнистые, лицо  породистое, в чертах проскальзывает что-то греческое. Может, это от формы носа так кажется? И глаза слишком большие для парня. Да ещё брови тонкие вразлёт. Соответствующе одеть, приделать длинные уши – вылитый эльф в ролёвке. Как и Леон, имеет тонкокостное телосложение. Но при этом всё равно крупнее как-то смотрится. Или значительнее? Вот же подобралась парочка, можно подумать, что родственнички, а не просто друзья. И помимо внешности что-то ещё их роднит, только понять не могу – что именно. А вот характер у него явно другой. Более скрытный, сдержанный. Явно лидер, – тут я снова задумался, – нет, не так: не лидер, а скорее что-то типа правителя, которому не надо никому ничего доказывать. Это слово больше подходит к моим ощущениям. И ещё  аристократичен – ну, что-то такое. Жаль, что в универе держится несколько особняком. Надо будет поближе с ним сойтись. А то он всё с Вадимом, да с Вадимом. Я после подслушанного разговора думал, что их нечто большее связывает, нежели просто дружба. Хотя, так и есть, учитывая, что оба они предпочитают мальчиков вместо девочек. И почему они не вместе? Почему у Андрея другой партнёр?

Дима. Дмитрий. Вот он меня чем-то зацепил. Хрен знает, что такое. Вроде совсем обычный мужчина. Ему явно почти тридцать, взрослый, обстоятельный, со сложившимися взглядами, привычками, стилем жизни. Но как такой, на вид консервативный, человек мог оказаться здесь? Успешный, уравновешенный, спокойный. Но в то же время общительный и импульсивный. Ну никаким образом не подумаешь, что живёт с парнем. О! Вот что ещё схоже у Андрея с Леоном: тоже, можно сказать, «в браке». И почему именно Дима? Ну да ладно, я ведь лишь попробовать хотел. Хватит мне уже циклиться на этом. Что ещё о Дмитрии можно сказать? Весь какой-то пропорциональный, гармоничный. Что рост, что сложение, даже черты лица не то, что красивые, а именно гармоничные, мужественные, даже чуть жестковатые. И обаятельный, ч-ч-чёрт. Улыбка ему здорово идёт. А волосы короткие и жёсткие даже на вид. Хотя в характере, наоборот, есть мягкость. Но и независимость. И как же в нём может сочетаться мягкость и независимость? Скорее, упёртым может быть. Блин, даже описать толком его не могу – сплошь противоречия. Всё, хватит о нём!

Саша, его дружок и ровесник. Как я понял, работают вместе. И внешность, и характер совсем другие. Этот мужчина не то, что поплотнее, но поесть явно любит. Или жена так хорошо готовит, что лишний раз не откажешься. Но привлекательный. Хотя довольно ординарен: самая типовая стрижка, стандартный костюм. И веселый. Характер явно легкий, подвижный, незлобивый, наверняка девушки за ним толпами ходили во время студенчества. Да и жену себе подобрал ничего так, симпатичную. Миниатюрная, явно южаночка, послушная такая. Наверно, года на три-четыре моложе супруга. Скорее всего, студенточку младше курсом подцепил. Не похоже, что это она его окрутила. Не тот характер. Вообще-то странно, что такая типично натуральная семейная пара оказалась здесь. Понятно, что из-за Димы. Но ведь мог бы и не приглашать. Хотя вписались они быстро. Может, просто уже не в первый раз таким составом встречаются? Да и всяко Сашка молодец – абсолютно толерантен. Побольше бы таких людей, да поменьше гомофобов разных. Есть у нас на потоке урод один. Как только ещё Вадима с Андреем не раскрыл.

Вадим Адашев. Это второй, наиболее известный мне здесь человек, всё же учимся вместе, девятнадцать лет. Классный парень, компанейский, веселый, за словом в карман не полезет. И хитрый – так себя в универе поставил, что все верят: он типа «гей», но это всё розыгрыш, стиль поведения, чтобы выделиться. Приколист тот ещё. И как ему это удаётся? Я ведь на первом курсе тоже так считал. Да и по внешности и поведению никак не скажешь. Хотя здесь ни на кого не подумаешь – все вполне нормальные ребята, никаких ужимок, манерности, выпендрёжа, косметики. И почему есть расхожее мнение, что раз геи, то они обязательно должны сильно выделяться своим поведением, внешним видом, одеждой? Или просто геев с трансвеститами путают? Вот Вадим так даже женским вниманием не обделён. Правда, красив, зараза. И рост что надо, и телосложение как у Апполона, и лицо, хоть и смуглое,   ничуть не проиграет нашим аристократичным друзьям – Леону с Андреем, волосы так вообще шикарные: густые, вьющиеся в меру, тёмные, а глаза-то какие яркие, прям как янтарь – редкий цвет. Не парень, а картиночка. И почему это у такого человека нет постоянного партнёра? Не похоже, чтобы он был сторонником беспорядочных связей. Я в этой их компании вообще таких не вижу. Вот ведь подобрались люди. И почему я думал, что обязательно у геев оргии и трах направо и налево?

Основательно продрогнув, я зашёл в тишину комнаты и закрыл за собой плотно дверь. Свет, идущий с улицы сквозь большущие окна, занавешенные только шикарной тюлью, вполне позволял видеть обстановку, чтобы не запнуться при движении, и я тихо пошёл через комнату – захотелось посетить туалет. Проходя мимо дивана, где спал Алекс, я задумался о нём: парень не захотел продолжить знакомство со мной, когда Леон свёл нас. Меня это несколько задело – я считаю себя вполне привлекательным, даже в спортзал постоянно хожу. А тут обе мои попытки трахнуть парня – провалились. Ну ладно, Дмитрий. Там всё понятно. А здесь что?

Алексу на вид 22-23 года. Вроде как тоже студент, наверно, последний курс. Внешне приятный парень, девчонкам нравится. Волосы тёмные, прямые, стрижка модная, с удлинёнными прядями, глаза весьма выразительные, почему-то печальные даже когда смеётся. И ведь улыбка искренняя, нисколечко не натянутая. На общение идёт легко, но в то же время как-то отстранённо, и сам не напрашивается. Рост где-то 175, тоже ничего. И телосложение – наверняка в спортзал, как и я, ходит регулярно. Да ещё и на гитаре отлично играет. И не скажешь, что всего два года как начал. Но нечто его явно тяготит. Вроде и ведёт себя естественно, только верно Володя сказал, что-то тут не то.

Вернувшись в комнату, тихонько пристроился рядом со спящим Володей, и, заложив руки за голову, продолжил свои размышления. Владимир. С ним я дольше всех беседовал, целую историю выслушал. Ему, выходит, идёт двадцатый год, а брату около шестнадцати. То, что они братья, так уж сразу и не скажешь, но, если знать, замечаешь сходство. Только то, что оба темноволосые и кареглазые, а так черты лица старшего много мягче, тоньше. И по характеру младший сильнее, раскрепощённее, наглее даже. Весьма смелый подросток – судя по рассказу. Да и по поведению это заметно. Старший более зажат. Или вернее сказать – сдержанней. Хотя мальчишка-то ещё растет, может и внешность слегка измениться, и характер спокойнее стать – когда там подростковый период заканчивается? Хм, не задумывался никогда – у меня-то как было? Я попытался вспомнить себя пятью годами раньше. В пятнадцать лет я был все ещё довольно целомудрен – нет, мой опыт применительно к Сане не сработает, у него всё совсем не так. Интересно, как он с Михаилом сошёлся?

Миша. Это самый тихий и незаметный человек в здешнем обществе. Или всё внимание на себя оттягивает Саня? Да нет, парень действительно на удивление спокойный. Даже улыбается как-то безмятежно. Полная противоположность Сашке по характеру. Наверняка на этом и сошлись. Контраст между этими двумя сильнее, чем между братьями. Хотя внешне они скорее похожи: оба невысокие, мелкие даже, у обоих волосы длинные и прямые, даже одежда одинакова в чём-то. И не скажешь, что Миша старше своего партнёра года на три.

Так, кто ж ещё? Ах, да, в самом начале был же ещё один парень, высокий, худощавый, с серьгой в ухе, только как его звали? Он что-то очень быстро ушёл, причем, когда прощался, никто его останавливать не стал, даже что-то типа удачи желали – видимо, так надо было. А-а, ещё ведь этот бывший военный – Руслан. Вот ведь колоритная личность, как я его упустил из вида? Он ведь друг Дмитрия. Хотя это просто потому, что меня он ну совершенно не заинтересовал – не люблю военных. Не перевариваю. Внешне-то он тоже ничего – стопроцентный мужик, с военной выправкой. Но мне кажется тупым салдафоном. Впрочем, раз здесь оказался, то наверняка не просто так. Хотя…Да нет, не гей же он. Или гей? Как их вообще можно отличить от натуралов? Всё же похоже, что оба друга Димы  – натуралы, каким-то образом затесавшиеся в тусовку нетрадиционной молодёжи.

Остались девушки. Несомненно, пара Вероника и Лина – это гвоздь здешней компашки. Впрочем, как посмотреть: те же однополые отношения. Девушки симпатичны каждая по-своему. Вероника – высокая и спортивная, с резкими порывистыми движениями, с постоянным решительным выражением на лице – наверно, колебания ей не ведомы. Видно, что сильная характером, уверенная в себе современная бизнес-леди. А Лина – невысокая и вся такая женственно-нежная, имеет несколько истеричный характер, судя по количеству украшений на ней. Где-то я читал, что женщины, любящие вешать на себя много побрякушек за раз, имеют склонность к истерикам. Хотя в здешний коллектив они обе вписались моментально. Да и остальные девушки тоже. Тем более, если учесть, что Вадим является братом Стаси, то понятна эта её полная раскрепощённость и живой характер. Общая кровь здесь видна невооруженным взглядом во всём: и во внешности – копия Вадима в женском варианте, и в характере, судя по перепалкам, что они тут устраивали, пока все за столом сидели. Да и подружек она себе под стать подобрала – я вспомнил кувыркания с Оленькой – вполне, вполне… Только про Светлану что-либо труднее сказать. На мой взгляд, она явно занималась серьёзно бальными танцами – этот её книксен при знакомстве вполне машинален, привычен, да и движения, прямая спина, развернутые плечи и посадка головы выдают танцовщицу. Вот характер у неё вроде как более нерешительный по сравнению с подругами. Тут она чем-то Сашкину жену напоминает. Даже одна была, когда я с Ольгой сюда вернулся. Кстати, а с кем это проводит время Стася? И где её брат? Или они ушли, не дождавшись подруг? И вообще, интересно: кто, где и с кем? Леон с Сергеем, Андрей с Димой, а Саня с Мишей. Саша с женой, похоже, давно дома у себя спят. Да и девочки-лесбочки, наверное, тоже не остались. Получается, что Вадим с Русланом? Не, скорее Стася с Русланом. Тогда с кем Вадим? Один, что ли? Ни хрена себе! Может, тот парень, что ушёл, был бы с ним? Кстати! А где же все эти пары разместились – всего-то пять комнат, а пар…четыре. Нет, наша пятая была. Бля, от нечего делать всякая чушь в голову лезет. Не все ли мне равно, кто где? Баранов или слоников посчитать, что ли? Уже утро, и все наверняка дрыхнут, а почему же мне не спится?

4. Вадим

Юрий ошибался. Был ещё один не спящий человек, именно сейчас проснувшийся от последствий  яркого эротического сна, в котором ему было так хорошо. Вадим распахнул глаза, когда по телу ещё проходили отголоски только что полученной сексуальной разрядки, и чертыхнулся – не попросишь же Леона одолжить трусы – засмеёт. Встав с куцего диванчика, где он незаметно для себя уснул, он тихонько прошёл в ванную. А ведь не так давно, огорчившись, что его шебутная сестрёнка из-под носа увела у него парня, он ушёл от компании, и улёгся на узенький кухонный диванчик так, что от дверей его видно не было – большой обеденный стол закрывал, и предался своим переживаниям. Как уснул, даже и не заметил. А теперь спать не хотелось, да к тому же сейчас ещё и это неудобство испытывал – джинсы на голую задницу. Грязные трусы пришлось сунуть в карман своей куртки, висящей в прихожей – никакой сумки у него с собой, естественно, не было. Бесшумно пройдя по коридору до дверей гостиной, Вадим хотел уже войти, но тут в голову пришла мысль, что раз дверь закрыта, то там кто-то спит. «Не стоит беспокоить» – подумал он, направляясь назад на кухню.

Там, снова вытянувшись на маленьком диванчике, он в который уже раз задумался о том, от чего же в его жизни так всё получается: парни, понравившиеся ему, в результате оказывались с кем-то другим. А теперь ещё и собственная сестра оказалась между ним и этим новым знакомым – Русланом. Как она быстро: пока он танцевал, раздумывая, что хорошо бы сейчас на месте Алекса был Руслан, которого он после такого эротичного танца без труда увёл бы в одну из пустых комнат,   Стаська просто подошла к мужчине, что-то прошептала на ухо, и увела за собой из зала. Вадиму ничего не оставалось, как притвориться, что это его никоим образом не касается, и довести до конца спонтанное соревнование с девушками под названием «Кто сексуальнее станцует». А как только музыка закончилась, к Алексу метнулась Светлана: «Ты неподражаем! », решительно оттеснив брата своей подружки.   Непонятно, чего она ожидала: ведь знала, куда шла – Стася не могла не предупредить своих ближайших приятельниц. И Вадим, уже выходя из комнаты, с удовольствием увидел разочарование на лице девушки, когда Алекс, вежливо улыбаясь, что-то говорил ей в ответ. Мелькнула мысль – вернуться и позвать парня уединиться где-нибудь ненадолго – танец повлиял на обоих. Но все же просто взять и предложить малознакомому человеку заняться сексом, Вадим не смог. Вот если б к нему подошли, он бы согласился. Почему-то легко шутилось на интимные темы, а как доходило до дела, то… Потому и ушёл один на кухню переживать свои упущенные возможности. А сейчас лежал и думал, с чего же в его жизни началась такая невезучая полоса, и возвращался мыслями в своё прошлое.

----------------------

С детства Вадик был озорным ребёнком, любящим разные шуточки. Даже когда в старшей группе садика его обзывали девчонкой – внешне он был похож – его это не очень задевало, ему не стоило никакого труда своим дурачеством отбить желание так его называть. Ведь детям не интересно смеяться над кем-то, когда этот кто-то и сам с удовольствием смеётся вместе с ними. Вот если бы он плакал, был бы другой результат. И в школе одноклассникам часто доставалось от его выдумок: то осторожно прикрепит заранее подготовленную, со скотчем, бумажку с надписью типа «Я дурак! » на спину сидящего впереди мальчишке, то свяжет шнурки на обуви в раздевалке или бросит за шиворот девочке жука. Не раз, зная, что дежурный будет вытирать доску перед уроком, так намочит водой из лейки для цветов мочалку, что тот, торопясь выполнить свои обязанности буквально перед приходом учителя, оказывался с лужицей на полу, мокрыми руками, и растерянностью на лице перед входящим преподавателем. Бывало, что и сам учитель не избегал подобной участи. Или по весне бросал в открытое окно бумажные бомбочки с водой перед проходящими под окнами учениками. Как все отпрыгивают от разлетавшихся брызг! И сколько ж ещё различных розыгрышей было в школьные годы! Но вот никогда Вадим не задумывался о том, что доставалось почти всегда только мальчишкам – девчонки его мало интересовали.

Впервые он заметил, что с ним что-то не то, в седьмом классе. На очередной репетиции к школьному КВНу произошло следующее: одна девочка не пришла, и танцующему с ней признанному красавцу среди одноклассниц и не только, – Мишке Быстрову – не с кем было тренироваться. Вадим, не задействованный в этой сценке, стоял у окна класса, глядя в зимнюю темень за стеклом. Когда же он услышал, как  музычка – их классная, учительница по музыке и эстетике Алла Александровна, – приказала: «Миша, на сегодня Ирину заменит Адашев – иди и пригласи его. А ты, Вадим, даже не смей отказать – я знаю, что вальс ты танцевать умеешь», то испугался. Не оборачиваясь, в отражении стекла, он видел, как сзади к нему подошёл одноклассник и позвал: «Пошли, что ли». Отчего-то сердце вдруг заколотилось как сумасшедшее и стало жарко. Всей спиной растерянный Вадим ощутил стоящего сзади любимца девчонок. Отражение парня в оконном стекле вдруг показалось прекрасным – пришло понимание, что Мишка действительно симпатичен, и почему раньше он этого не замечал? Как деревянный, он повернулся к совершенно спокойному школьному красавчику, не смея поднять на него глаза, и поплёлся за ним, боясь, что такое его состояние все видят, и ожидал услышать смех, который в этот раз не представлялся безобидным. Танец Вадиму показался бесконечным, мышцы закаменели от напряжения, в животе как комок какой-то, а ладони вспотели. Вадим совершенно не понимал, что же с ним происходит. Ничего умнее «Наверно, я отравился чем-нибудь» в его голову не пришло. Все оставшееся время репетиции он провел на автомате: что-то делал и говорил, его училка ругала, а он даже не реагировал, пока наконец-то та не заметила необычное подавленное состояние ученика и не спросила, не заболел ли он. На что мог быть только один ответ: «Ага, кажется». Его тут же отпустили домой. Позже Вадим посчитал, что именно с этого злополучного вечера всё и началось.

Теперь каждый день он непроизвольно следил за Быстровым – с кем говорит, что делает, как смеётся, – всё, что касалось этого одноклассника, было интересно. Даже когда после КВНа принесли распечатанные фотографии их выступления, Вадим прежде всего отобрал себе фотки, где был Мишка, благо, что никто не обратил внимания на такой странный выбор. И в его комнате на полочке, у книг, одна из этих фотографий – там были запечатлены они оба с Иркой посередине – заняла постоянное место, чтобы в любой момент можно было бросить взгляд, не привлекая внимания мамы. Или даже погладить изображение пальцами и прижать к груди. А если она ненароком заметила бы интерес сына к фотографии, он придумал отговорку – ему нравится эта девочка, что дружит с этим вот мальчиком. Тут бы мама не стала просить познакомить ее с Ириной.

В классе Вадим продолжал вести себя как обычно, старательно доставая всех, кроме одного, пока кто-то не заметил такой несправедливости: «Эй, Быстрик, а ты обделён вниманием нашего приколиста! Он тебя боится, наверно», на что Вадим возмущённо ответил, ощущая, как заколотилось сердце: «Ничего я не боюсь, а просто этот любимчик девчонок мне неинтересен – одноклассницы меня тогда со свету сживут». Все присутствующие посмеялись, а девочки с энтузиазмом подхватили эту идею: «Да-да, именно так и будет! ». После этого случая, промучившись весь вечер раздумьями, как бы подшутить над красавчиком, и наконец поняв, что он просто не сможет ничего сделать Мишке, Вадим решил перестать вообще кого-либо разыгрывать. Через какое-то время классная на уроке отметила: «Я смотрю, Адашев, ты повзрослел,   – перестал свои дурацкие шуточки устраивать», на что тот от растерянности ляпнул: «Ну, когда-нибудь должно было такое случиться». Класс засмеялся, хотя чего тут смешного? Но вот что было делать со своим ненормальным интересом к Мишке, кроме как старательно прятать его за равнодушием, Вадим не знал. И когда однажды сосед по парте спросил Вадима, за что тот так не любит Быстрика, то фраза «С чего ты взял, что не люблю? », вылетела машинально, испугав своим двояким смыслом. «Ты его словно не замечаешь и даже не разговариваешь» – пояснил свой вопрос одноклассник. «А о чём я с ним должен разговаривать, мне он вообще неинтересен», – пожал плечами в ответ Вадим, внешне ничем не выдавая душевное смятение, и постарался перевести разговор на другую тему, спросив о домашнем задании.

Так продолжалось весь оставшийся учебный год. Лето, каникулы, отдых на даче, а затем с родителями и старшей сестрой на юге – все это размыло постоянные мысли о Мишке, много спокойнее воспринимались редкие теперь воспоминания о нём. И даже фото, когда вернулся в конце августа домой, Вадим убрал. И с нетерпением ждал первого сентября совсем не потому, чтобы увидеть своего кумира, а просто соскучился по классу, ребятам, хотелось скорее поделиться с друзьями впечатлениями о южной поездке. Все было замечательно, пока не наступил этот ожидаемый день.

Когда к группе парней, что толпились перед началом линейки во дворе школы, подошёл Быстров, Вадим осознал: ничего не изменилось. Вновь сердце сбилось с ритма, стоило услышать  за спиной «Привет, ребята! », произнесённое слегка изменившимся, но все же узнаваемым, голосом Мишки. Чувствуя, что начинают гореть щёки, Вадим, словно нехотя, повернулся взглянуть на подошедшего парня. Вытянувшийся, похудевший, с аккуратной стрижкой, одетый в новый костюм, одноклассник был великолепен – так показалось. Он выглядел чуть старше окруживших его ребят, что тормошили его вопросами типа «Где был летом? Что делал? », и от этого в душе вспыхнуло не только прошлогодние восхищение и робость, но и желание обнять, прижаться, коснуться пальцами лица. Вадим так и стоял чуть в стороне, не смея присоединиться к остальным, и с облегчением рванулся подальше от него, когда классная стала выстраивать восьмиклассников в линейку. В душе настал полный раздрай: одновременно хотелось быть ближе к Мише, видеть его, и бежать со всех ног куда угодно, чтобы выплеснуть вовне бурю эмоций. От переживаний его отвлекла одноклассница:

– Вадик, а ты среди нас отлично смотришься, – он огляделся: оказывается, вокруг одни девчонки. Тогда, театрально поправляя свои длинноватые для школьника волосы, он отозвался:

– А вы разве против – иметь рядом такого красавчика? Я, может, будущая модель, тогда потом хвастаться всем будете, что рядом стояли.

Девушки кто засмеялся, кто завозмущался, а Лариска поддержала его, обхватив руку и прижимаясь:

– А я не только стою, но и держусь! – тут же сразу две руки ухватились с другой стороны:

– Не всё тебе одной, Старцева!

– Девочки, если вы меня сейчас на сувениры разберёте, то кто же тогда моделью станет? Пожалейте будущую звезду!

Возня была прервана учительницей:

– Ты, звезда, лети-ка в последний ряд или замолчи – линейка начинается!

Чужие руки тут же отцепились от него, а Вадим облегчённо тихонько вздохнул: острота первой встречи после лета с Мишкой была благополучно притушена перешучиваниями. Но что же ему теперь делать? Ведь ещё несколько минут назад он был убеждён, что наступающий школьный год будет без эмоциональных потрясений. Ведь это совершенно ненормально, так реагировать на одноклассника. Он покосился на стоящую рядом Лариску: та рассматривала стоящих напротив десятиклассников. «Может, стоит с ней подружиться поближе? » – подумал парнишка, осознавая меж тем, что она ему ну совершенно не интересна.

Осень входила в силу: пёстрые листья шуршали под ногами прохожих, похолодевший воздух заставлял ёжиться в легкой ветровке, а хмурое небо над головой соответствовало настроению Вадима. Он плёлся из школы, когда из-за угла ближайшего дома неожиданно появился Мишка, и, заметив одноклассника, чуть помедлив, решительно направился к нему прямо через газон:

– Привет! Вадим, я  давно хотел с тобой поговорить.

Пульс опять участился, внезапность появления  Быстрова лишила возможности избежать разговора. Ничего не оставалось, как попытаться сократить общение до минимума – было страшно, вдруг собеседник по голосу ли, по поведению ли догадается о неестественном интересе к себе.

– Чего? – глаза в землю.

– Послушай, хочу понять, чем же так я тебя обидел, что ты меня в игнор отправил ещё с того года? Ведь в начале прошлого года всё хорошо было, потом общаться перестал, а сейчас ты меня за километр обходить стал с первого же дня. Меня Ник уже замучил, мол, признавайся, что между вами произошло: Адаш как в воду опущенный ходит, да ещё избегает тебя всеми способами. Он же дотошный, как хрен знает кто, – Миха замолчал, ожидая ответа.

– Не знаю, меня Никита ни о чём не спрашивал, – пробурчал Вадим, не поднимая головы, – а я тебя вовсе не избегаю, просто так получается.

В голове же металась одна только мысль: «Что делать? Что делать? Что делать? »

– Да ты хоть посмотри на меня! – разозлился от такой примитивной отмазки парень. – Даже сейчас ведёшь себя странно!

Вадим поднял глаза и окунулся в серо-зелёный встречный взгляд, который требовал правды. Только вот от близости этих глаз, этого лица ни одна разумная мысль не могла пробиться сквозь панику:

– Я…Я…Ты…Я…

– Что ты как попугай?! До сих пор ты не был таким косноязычным! – Мишка схватил  Вадима за плечи и встряхнул его. – Просто скажи как есть – в чём дело? Обещаю, бить не буду! – он улыбнулся, показывая, что шутит.

– Да лучше ударь! – наконец нашлись хоть какие-то слова. Сейчас он искренне этого хотел – только бы тот не догадался об истинном положении дел. Вадим резко отшатнулся, стряхивая руки одноклассника:

– Да завидую я тебе просто! – мысль показалась подходящей, чтобы скрыть истину, он уцепился за неё как утопающий за сломинку.

Тот изумился:

– Чего-о?!

– Завидую: ты всем девчонкам нравишься! – чушь, конечно, насчет «завидовать», но хоть как-то объясняла предыдущую фразу. А что ещё сказать?

– Ты пургу-то не гони! – грубо возмутился Мишка. – Ведь врёшь в открытую! К тебе самому девчонки липнут!

– Да что ты ко мне прицепился, ненавижу! – чуть не плача от отчаяния, Вадим, не выдержав, развернулся и  рванул, как на стометровке – прочь, прочь от него, от смятения, от непонятной боли где-то внутри, от набегавших слёз, от какого-то нарыва в душе, что вот-вот лопнет.

Слезы все же не удалось удержать, и на бегу он размазывал их по лицу, злясь на себя за все сразу: и за увлечённость Мишкой, за невозможность объяснить ему всего, и за нелепую отговорку, за дурацкий этот разговор, и за то, что сбежал.

А ночью ему приснился сон, где Быстров, снова держа его за плечи и улыбаясь, говорит почти те же слова, что при встрече:

– Обещаю, бить не буду! А буду целовать! – и шепотом: – Нежно.

И вот его глаза все ближе, а губы обжигает дыхание Михи. Вадим медленно погружается в серо-зелёный взгляд, чувствуя, как плавится что-то внутри него, образуя тугой комок, копится какое-то незнакомое напряжение, и когда их губы соприкоснулись, произошёл взрыв, выдернувший из сна в реальность с уже угасающим непонятным, но очень приятным, ощущением во всем теле и особенно в паху. Сердце вновь билось учащённо, и было что-то не так внизу живота, почти под резинкой трусов – тепло и липко. Осознав произосшедшее, с сожалением провожая последние отголоски удовольствия, он открыл глаза, мысленно поздравляя себя с первой поллюцией. Но тут же вспомнилось содержание сна... Вадим закусил губу, окончательно осмысливая и примиряясь с  истиной: причиной был Мишка, в которого он, кажется, влюбился. Эти слова, произнесённые про себя, навсегда отделили его от остальных ребят в классе. И оставшееся время ночи он лежал и думал, как ему теперь быть, как вести себя, и надо ли говорить об этом родителям. Много всяких вопросов возникло, но, приняв правду о себе, Вадим – как это ни странно – почувствовал себя легче и свободнее.  

На следующий день все в классе только диву давались: замкнутый с первого сентября Вадик словно ожил и вновь превратился в неунывающего, привычного всем шутника. Мишка с удивлением поглядывал в его сторону, но подходить и заговаривать даже не пытался. И всё покатилось по прежней колее: учёба, шуточки-приколочки и прочие радости ученичества. Только Вадим теперь добивался определённой цели: сделать так, чтобы одноклассники вроде как и знают, что он  – гей, но все это типа шутки, розыгрыш. То есть он решил руководствоваться тем, что листок с дерева лучше всего прятать среди таких же листьев. И постепенно он этой цели добился.

Теперь его любовь к однокласснику была вроде как и на виду – можно не бояться, что кто-то узнает, но все воспринимали это за розыгрыш, кроме, может, самого Мишки. Но он молчал. За что Вадим был ему благодарен. А иногда Миха даже подыгрывал, но так, что у новоиспечённого члена сексменьшинств не возникало сомнений – это именно игра. Так и прошёл этот год в школе. Весной Вадиму пришлось наблюдать, как его первая любовь стала встречаться с девушкой из девятого класса, что вызвало среди одноклассников бурю обсуждений наравне с новостью о переходе школы на одиннадцатилетнее образование. Их выпуск был последним по старой программе. Получив аттестат об окончании восьми классов, Вадим подал документы в колледж, хотя для родителей это его решение было как снег на голову в середине лета – учился сын хорошо. Но парень отлично понимал всю бесперспективность своего влечения и хотел как можно скорее оставить в прошлом Мишку и все связанные с ним переживания. Новое место учёбы вселяло надежду на положительные изменения и в личной жизни.

Воспоминания Вадима прервались тихим звуком открываемой двери и чьими-то шагами по коридору. Вот этот кто-то дошёл до кухни и полез за каким-то чертом в холодильник, хотя в гостиной на столе наверняка всё есть.

– Мог бы и в комнате найти что надо, – раздосадованный тем, что его отвлекли, проворчал Вадим, и пришедший неизвестный, резко повернувшись на речь, знакомым голосом выругался в ответ:

– ****ь! Так инфаркт получить можно! Ты чего это тут?

– Спал бы, если бы не шлялись всякие и не мешали, – Вадим поднялся со своего узкого ложа и уселся, облокотясь на стол:

– Ну и чего ты тут ищешь?

– Холодной минералки, – Юра показал только что взятую бутылку. – Будешь?

– А, давай,   все равно не спится.

– Вот и мне чего-то не уснуть. Свет включить?

– Не стоит. Вон как фонари светят, – Вадим мотнул головой в сторону окна, забыв, что такое незначительное движение в полумраке собеседник вряд ли заметит.

Присев за стол, сокурсник медленно цедил напиток прямо из горлышка, поблескивая в темноте белками глаз. Вадим решил завязать разговор – не сидеть же молча:

– Ну, как тебе вечеринка? Не жалеешь, что напросился?

– Да нет, все нормально, – Юра, видимо, не был расположен к беседе. Но зато Вадима, наоборот, потянуло поболтать:

– Я видел, ты здесь бурную активность развёл – сперва с Димой удалился, потом с Ольгой. Похоже, с парнем не выгорело?

Юра поморщился – стало доставать, что уже третий человек обратил на это внимание. Но к сокурснику он относился хорошо, да и у самого возникли некоторые вопросы, на которые этот парень мог бы ответить:

– Да вот, не к тому подошёл, а впрочем, не важно. Это я просто так, попробовать решил. А вот ты-то чего один? Я вообще-то думал, что ты с Андреем, в институте вы всё время вместе.

Хорошо, что было темно, и Юра не мог рассмотреть сожаление, появившееся на лице студента:

– Ну, мы с ним просто друзья, – фраза прозвучала несколько наигранно, поэтому Вадим постарался перевести разговор на другую тему:

– А почему тебе так хочется попробовать с парнем? Несчастная любовь?

– Да не то, чтобы, – на удивление, Юра начал рассказывать:

– Когда я перешёл в другую школу в седьмом классе, мне там один парнишка понравился – хулиган и задира. Я очень хотел с ним подружиться, но как-то все не складывалось – у него была своя компашка, в которую я не вписывался никак. Так вот и завидовал издали его дружкам, что вместе с ним куда-то ходили, говорили о своих каких-то делах. А потом он уехал, в другой район. Вроде как всё в прошлом, но нет-нет, да вспоминается он мне. И мысли о сексе с парнем не вызывают отвращения, и даже однажды мы с одним одноклассником целовались – это у нас типа тренировки было. Вот и хочу попробовать, чтобы решить для себя – что же это у меня к тому хулигану было: влюблённость, влечение или это подростковое что? Да и любопытно просто. Хотя девушки мне безусловно нравятся. Но вот сказать, что я хоть кого-то любил – не могу.

Юрка замолчал. Прошло несколько минут, прежде чем Вадим решил нарушить тишину:

– А хочешь, я тебе расскажу о своём первом парне? Так уж получилось, что твое школьное прошлое чем-то похоже на моё. И, возможно, моя история тебе полезна будет.

– Ну, рассказывай, коли хочется. У меня сегодня ночь задушевных бесед, – в темноте непонятно, то ли улыбнулся, то ли усмехнулся сокурсник.

Вадим помолчал, собираясь с мыслями, и начал свой рассказ:

– Очередной сентябрь. Ещё по-летнему тёплый, солнечный денёк. Только в том году для меня он ознаменовал не просто учёбу…

5. Навсегда первый

Первый день в колледже. Волнуюсь страшно, ведь никого знакомого –  специально выбирал. После торжественной линейки, которую, оказывается, и здесь проводят в честь Дня Знаний, я немного задержался у информационной доски – посмотреть расписание на завтра, потому что умудрился проспать, и в колледж заявился с опозданием. Нужный кабинет был поблизости – значит, прихода препода не пропущу.

Заслышав шаги на лестнице, подумал, что преподаватель уже на подходе, и метнулся к дверям. На пороге аудитории приостановился, окинул взглядом присутствующих. Студенты – человек двадцать – преимущественно расселись далеко друг от друга. Ну, это понятно – ещё не перезнакомились. Только три девушки сидят рядком и то одна, то другая нервно поправляют причёску, изредка перебрасываясь репликами между собой. Я усмехнулся: «Их трое на всю нашу группу – это чтобы соображать на троих? ». Уже качнувшись вперёд, чтобы перешагнуть порог моей почти взрослой жизни, я почувствовал лёгкий толчок в спину, и недовольный, но мелодичный голос произнёс:

– Чего стоим, кого ждём?

Обдав меня облаком аромата Hugo Boss, мимо протиснулся парень, тут же привлёкший внимание всех. У девушек на лицах появилось одинаковое выражение, как у гончих, почувствовавших добычу.

Чуть ниже меня, стройный, с пластикой то ли танцора, то ли спортсмена, одетый в дорогой тёмно-синий костюм, меня он удивил цветом и длиной волос: насыщенно-пепельные с серебристым оттенком – и где только такую краску нашёл? – они спускались ровным водопадом ниже лопаток. Я не мог оторвать взгляда. Непроизвольно рука потянулась к голове: пальцами коснулся своих, таких обыкновенных, тёмно-русых прядок. «Да уж, такое чудо растить и растить» – с завистью подумал я, машинально следуя за пока что незнакомцем. Опомнился, когда уже садился рядом с ним, поймав его удивлённый взгляд. Но тут же решил: новый этап в жизни требует и нового уровня смелости – в школе я бы так не поступил – и с вызовом глядя на новичка, спросил:

– Это сколько ж времени ты растил такую красоту? – улыбаясь, протянул руку и представился: – Вадим.

Парень немного поколебался, явно выискивая на моём лице признаки насмешки, но не нашёл искомое. Расслабившись, усмехнулся, в ответ пожав мою, зависшую в воздухе, ладонь:

– Стэн.

– Как?

– Станислав. Или Стэн, – слегка высокомерно пояснил он.

– Нафига так имя извратил, – покачал я головой. Не осуждая, а просто изумляясь.

– Не я, меня так друг звал, а мне понравилось, теперь представляюсь именно таким образом, – слова легко слетали с излишне полных губ, но тем не менее, за кажущейся беззаботностью я почувствовал горечь. И для подтверждения своих ощущений  попробовал заглянуть в его глаза, оказавшимися иссиня-серыми, словно небо перед грозой, но эту попытку новый знакомец пресёк на корню, сразу же отведя взгляд в сторону кафедры и торопливо пробормотав:

– Ну, мы ещё успеем наговориться, верно?

Что ж, раз со мной не хотят говорить, то и не будем. «Ммм? И что за этим кроется? Даже узнать не успел, почему его на линейке не было», – подумал я, загоревшись желанием докопаться до сути чужой тайны, которую я почувствовал. «Впрочем, всё ещё впереди, не стоит мне торопиться» – то, что это знакомство я буду всеми силами развивать, превращая в дружбу,   для меня было очевидным. «А эта его надменность…ммм…ну, вообще-то ему идёт» – я всё не мог перестать думать о Стэне, столь сильно он отличался от остальных. Но не желая показывать свой повышенный интерес, беспечно откинулся на спинку скамьи и стал рассматривать других, находящихся в поле моего зрения, парней.

На первом ряду несомненный «ботаник», причём постарше года на два, – напряжённый, с аккуратной стрижкой, в очках, темный костюмчик дешёвенький. «Надо наладить с ним контакт – будет с кого списывать лекции» – сделал я заметку в уме. Переведя взгляд на следующего одногруппника, поморщился – не люблю бугаев: стрижка под ноль, шея толстая, борцовская, бицепсы распирают ткань, сидит развалясь, черная ветровка довершает образ тупого качка. Можно подумать – за город собрался, а не учиться. Молниеносно возникло слово «шестерка». Представилось мне, что входит он в какую-нибудь приблатнённую группировку, где состоит на побегушках. И что ему здесь делать? Надеется мозгов добавить? А дальше оценку присутствующих пришлось прервать – вошёл преподаватель.

Обыкновенный такой мужчина лет под сорок, хотя не растерявший ещё некоторой привлекательности – тело поджарое, наверняка спортом не брезгует. И энергично так, круто по-деловому, начал читать вводную лекцию. Мог бы и познакомиться сперва со своими студентами, да и мы заодно хотя бы имена друг друга узнали. Кто-то, конечно, до линейки пообщался, но я-то опоздал. Слушая его вполуха, я продолжил разглядывать доступных моему взгляду парней –  мы со Стэном сидели на втором ряду, с краю, у окна. Потому в поле зрения оставались ещё трое, не считая девчонок: одного было плохо видно – перекрывал сидящий рядом с ним толстячок, который никакого интереса во мне не вызвал. А вот тот, что сидел ближе к девушкам, был любопытен: профиль точёный, сам невысокий, тонкокостный, волосы разлохмачены – истинно: «Я у мамы вместо швабры». «Ему что, причесаться было лень? Ради первого дня мог бы и постараться – в парикмахерскую сходить. Да и одеться поприличнее, а то что это такое растянутое на нём, да ещё невнятного серо-бурого цвета? » – я был возмущён видом мелкого парнишки, посчитав это пренебрежением к нам, сокурсникам. Ещё раз окинув взглядом всех впереди сидящих, ничего интересного больше не обнаружил и переключил внимание на речь препода.

До окончания пары было ещё достаточно времени, когда мужчина, наконец, перестал вышагивать у доски туда-обратно и, резко замолчав, сел и открыл талмуд типа школьного журнала.

– Что ж, на этом всё. Теперь познакомимся. Меня зовут Нестеров Константин Владимирович – ваш куратор. Я сейчас буду вызывать по фамилии, вы встаёте, сообщаете своё имя и коротко о себе, что сочтёте нужным. Аверин!

Студенты зашевелились, зашуршали тихие шепотки тех, кто сидел вдвоём-втроём, видимо, познакомиться уже успели. «Наконец-то! » – я заинтересованно повернулся к первому вставшему парню. Невысокий, скромно одетый, с аккуратной стрижечкой. «Ботаник! Ещё один! »

– Аверин Пётр, из Кобон – это в области. Живу у родственников. Ну, не знаю, что ещё, – парень потоптался немного, начал краснеть, – читать люблю, –  и сел на место, ничего больше не добавив.

– Адашев!

Я поднялся неторопливо, повернулся вокруг своей оси, давая всем возможность рассмотреть меня как следует.

– Адашев. Вадим. Можно Адаш, Вадик, а девушкам разрешаю звать Вадичка, – и дальше продолжил уже актерствуя: – Сами мы местные, родни дофига, денег куры не клюют ввиду их отсутствия, в связи с чем приму любые суммы пожертвований на подарки любимой старшей сестрёнке и замечательным родителям, с которыми прям так теснимся, так теснимся в отличной трёшке. И сам я весь из себя такой красавчик, ну прям модель, а характер – да просто золото, а не то, что вы подумали. И такой умница, такой умница… – но тут меня прервали:

– Достаточно! Антипенко!

Я сел, удовлетворённо думая, что первый камушек в создании образа весёлого, легкомысленного парня заложен. Можно будет продолжить начатый ещё в школе стиль поведения. И поймал заинтересованный взгляд соседа.

---------------------

Дождь уже закончился. Холодный воздух пах прелыми листьями – бабье лето обиделось и то и дело лило слёзы, украшая асфальт лужами, а тропинки, змеящиеся через газоны, превращая в грязь. После окончания занятий мы со Стэном, распрощавшись на выходе из колледжа с одногруппниками, направились к метро пешком – ехать нам в одном направлении, только мне выходить раньше и дом мой от метро близко.

– Стэн, у тебя планы какие на вечер? – я затаил дыхание в ожидании ответа, потому что очень хотелось продлить общение под благовидным предлогом. Уже целую неделю я терпеливо обихаживал нового друга, и если сейчас он окажется занят, то завтра выходной – тогда предложу вместе сходить в клуб.

– Да, в общем, никаких, – он пожал плечами и задумчиво уставился в небо, – может, фильм какой скачаю. Или сериал. Мне тут посоветовали один, «Друзья» называется.

– Как, ты его ещё не смотрел?! – удивился я. – У нас каждую серию весь класс обсуждал, едва лишь стали показывать.

– Да я телек почти и не смотрю, только изредка и что покороче, – он поморщился, – сплошная реклама.

«Замечательно, что ты не смотрел! » – чуть не вслух произнес я, когда понял, что это хороший повод пригласить Стэна в гости.

– А давай ты ко мне зайдёшь ненадолго. У меня есть постеры на этот сериал – американские! И ещё первый сезон на диске. Можешь взять на время, там качество отличное, – легко и оживлённо предложил я, словно эта мысль только что посетила мою голову. Хотя отчасти это так и было – хотел предложить поиграть на PlayStation, который нам с сестрой родители купили ещё в прошлом году. Но вдруг надолго он не захотел бы заходить? Я скрестил в карманах пальцы обеих рук: согласится? Нет? Стэн молчал. Я ждал.

– Ладно, – принял он решение. Я незаметно выдохнул.

– Отлично! Тогда зайдём в магаз и купим чего вкусного. Раз уж у меня гость, то надо хоть чаю предложить, – говорю одно, а думаю про другое: «Лучше уж чего покрепче, и потом затащить в кровать… Пипец! Последнее время все мысли об одном! Хочу секаса! Именно с ним! И это при том, что никакого опыта… Я идиотина… И что делать? » – я не удержал огорчённого вздоха, и покосился на спутника – заметил или нет? Стэн с безмятежным видом рассматривал проходивших мимо девушек. Это вызвало во мне досаду.   Тем временем мы были уже у подземки, где в ларьке купили ещё тёплые слоёные пирожки с разной начинкой  к чаю.

От метро до моего дома – всего ничего. И этому я очень обрадовался, когда моего сокурсника сильно облила из лужи проходящая мимо машина – холодный осенний воздух, да ещё после дождя, и намокшая одежда плохо сочетаются, и я волновался за него. Да и болеть моему другу нельзя – я знал, что скоро танцевальная группа, где он является солистом уже четыре года, будет выступать на каком-то конкурсе.

– Вот сволочь, что творит, гад! – возмутился я, а Стэн от неожиданности выматерился. – Ничего, тут близко, как придём, сразу снимай джинсы и джемпер – просушим.

Слова мои были с двойным смыслом: помочь другу и увидеть его раздетого. «Я смогу полюбоваться его телом» – мурлыкнула предвкушающая мысль. Дома никого не было, да и не должно было быть: матери с работы возвращаться рано, отец в командировке, а сестра обычно приходит очень поздно, хотя у неё выпускной класс, куда только мама смотрит?

– Ты проходи, и раздевайся давай, я одежду в ванную повешу – там батареи горячие. А пока можешь накинуть халат – я сейчас принесу, – и, торопливо выскользнув из кроссовок, рванул в комнату сестры. «Стэн в халате! Опупеть! » – моя сексуальная озабоченность потирала лапки и облизывалась. И я вместе с нею.

Быстро пробежавшись глазами по богатой цветовой гамме сестриной одежды, я выбрал бледно-сиреневый, с непонятными разводами рисунка, халат в японском стиле на светло-синей подкладке и такого же цвета поясом. Воображение тут же представило мне картинку, и я согласно кивнул самому себе: «Это изумительно подойдёт к его волосам и глазам». В прихожей Стэна не было, а в ванне шумела вода. «Он что – стирает?! И раздетый…». Представилось, как перекатываются мышцы на склоненной спине и на руках. У дверей ванны притормозил: сердце колотилось о рёбра, а руки вспотели – надо было хоть маску равнодушия надеть, а то ведь у меня, наверно, взгляд был как у вампира, жаждущего крови, и выражение лица ещё то. Испугается ведь. Я выровнял дыхание, постарался убрать все эмоции с физиономии, произнёс мысленно: «Сделай лицо попроще – и люди к тебе потянутся! » и, стукнув разок для приличия, тут же открыл дверь.   И застыл. «Боже…»

Стэн стоял под душем с закрытыми глазами, подставив лицо под льющуюся воду, а по его, такому шикарному, телу змеились тысячи струек, рисуя своим бегом причудливые узоры. Он прогонял их ладонями, но тут же появлялись новые ручейки – и все повторялось. Парень по-прежнему не обращал на меня ни капли внимания, а я, не в силах отвести от него глаз, и, кажется, даже забыв дышать, опустил взгляд с лица на грудь и ниже – на расчерченный в аккуратные квадратики живот, и по тёмной дорожке коротких волосиков ещё ниже …О-о-о!   Его член стоял! И какой член! Голова у меня закружилась, халат выпал из ослабевших рук, ноги предательски задрожали – я был… или меня уже не было? Ошеломлённый, растерянный, вмиг возбуждённый открывшейся картиной, я поднял глаза и столкнулся с насмешливым приглашающим взглядом – оказывается, я стучался в открытые двери, и не видел этого! Торопливо скидывая одежду, путаясь в ней из-за поспешности, я не отводил взора от Стэна, наслаждаясь каждым его движением, линиями безупречного тела, смуглой от не сошедшего ещё загара кожей и белой там, где её от солнца закрывали плавки. Освободившись, наконец, от тряпок, я полез в ванну и тут же был подхвачен сильными руками. Боже! Меня касались! Меня гладили! Меня целовали… Я впервые испытывал такие ощущения не во сне. Каждая клеточка тела отзывалась на действия умелых рук и губ, отчего весь я словно плавился. Уже дважды я был на грани оргазма, и дважды Стэн не давал мне кончить, пережимая мой член у основания. Я зверел, на что он только шептал: «Подожди» и продолжал измываться. Но когда на третий раз я достиг оргазма… Здесь слова бессильны.

… Вадим замолчал. Закрыв глаза и с мечтательной улыбкой на губах, он расслабленно замер. Было очевидно, что эти воспоминания ему очень приятны и в то же время вызывают грусть. Юрий думал, что на этом рассказ прервётся, пошевелился, собираясь спросить, почему же они не вместе теперь, но однокурсник открыл глаза и продолжил:

– Стэн давно ушёл, а я валялся в кровати и раз за разом переживал лишение своей девственности. После первого раза в душе почти сразу последовало продолжение уже в моей комнате – наш сексуальный голод был слишком велик. «И вот теперь я могу наслаждаться пикантными воспоминаниями», – думал я, рассеяно поглядывая на брошенные где попало полотенца. Вещи мои так и остались валяться в ванне. «Девственность. Слово-то какое – чисто женское. Блин, не вспомнить, где это я вычитал: только геи могут лишаться девственности не единожды. Да, сеструхе такое не светит», – мысли ползали медленные, ленивые, блаженные от полученного удовольствия.   – «Чёрт, халат-то её так и валяется в ванной. А-а, не хочу шевелиться. Авось пронесёт. А если и нет, то я сейчас даже родителям не постеснялся бы признаться, что их сын – самый настоящий гей. Мама точно в обморок грохнется. Или тут же потащит меня к врачу. А папа… Интересно, по такому поводу он меня ударил бы? Или просто начнёт гнать из дома? Не, пока помолчу, а то ещё из колледжа заберут документы, как я тогда со Стэном встречаться буду? Но всё же жаль, что это не Мишка…. ». Забыть свою первую любовь было очень трудно – нет-нет, да вспоминался этот одноклассник, и тогда так хотелось подойти к школе и тайком понаблюдать за ним. Но я держался. А знакомство с красавчиком Стэном, пусть и несколько высокомерным, очень мне в этом помогало. Мысли снова свернули на только что произошедшее. «А сеструхе-то  раздолье будет: от её шуток отбиваться сложновато. Да уж, лучше молчать. Хотя Стаська, уверен, эту мою новость легко перенесёт, с её-то увлечением яоем».

Но ни одно предположение о возможных ситуациях не выдержит встречи с реальностью. Потому что есть ещё закон подлости. В данном случае выглядел он так: звук открываемой  входной двери, шуршание в прихожей, щёлканье замка в ванной, почти сразу топоток по коридору к моей комнате, пинок ногой и вот на пороге разъярённая сестра собственной персоной. Вид мокрых волос и одежды объяснял: попала под дождь. В одной руке пресловутый халат – «И нафига я вообще его достал? » – а вот двумя ноготочками второй Стася брезгливо держала презик… «Пипец!! Что щас бу-у-удет! » – я сноровисто накрылся одеялом, как только заметил движение её руки. Легкий шлепок там, где только что была моя физиономия, подтвердил догадку, что именно медицинское изделие полетит мне в лицо, халат-то кидать не так удобно. Теперь можно вылезать из норки.   Морщась, сел в кровати, подложив под задницу правую ногу и придерживая одеяло руками – а то сеструха и сдернуть его может в порыве возмущения.

– Ах ты дрянь малолетняя! Ещё пиписька не выросла, а уже девок в дом таскаешь! Да ещё мой халат им даёшь! Думаешь, раз в колледже, а я в школе, то взрослее меня стал? Я вот отцу скажу, пусть прочистит твои дурные мозги! Да ещё и средство для интимного труда бросил на виду! Что, так трудно до помойного ведра гандон донести? Или ты это всё специально оставил – меня позлить? Так не думай, что легко отделаешься! Ты у…   

Я перебил нескончаемый поток сестринских воплей:

– Да не специально это!

Делать Стасю врагом я не хотел. Особенно теперь. На неё одну была надежда, что сможет побыть буфером между мной и родителями, если вдруг возникнет ситуация, когда придётся признаться в гомосексуализме. Хоть мы с ней часто ругались, но всегда сразу же мирились, и я её искренне любил. Так что именно с неё и планировал начинать раскрываться.

– Стасечка, чесслово! Ну пойми, у меня сегодня первый раз, не до того было, – искренность с сестрой всегда давала лучшие результаты. Она тут же сменила гнев на любопытство:

– Ой, что, правда, что ли? А как это было? И в ванне?! А кто она? Я её знаю? Это та девушка, что на фотке рядом с тобой? Ну, на той, что в прошлом году на полке твоей стояла? Или уже из колледжа? А что ж она так быстро? Только неделя учебы прошла. Какая-то распущенная… – слушать очередной словесный понос – увольте!

– Стася!! – я оборвал очередной водопад сестринских слов. Почему не бывает идеальных людей? Вот и у моей лапочки-сестрёнки есть недостаток – повышенная болтливость. Не в смысле тайну раскрыть.

–  Помолчи, а. По твоей речи никто не даст тебе больше лет, чем мне, –  почему-то именно в этот момент я решил сказать ей правду. Зажмурив на секунду глаза и набрав полную грудь воздуха, я потянулся и взял Стасю за руку – вдруг захочет сбежать, не дослушав моих объяснений?   И как в прорубь нырнул:

– Это была не девушка.

Взгляд под названием «Ну и что? » и слова «И намного эта женщина старше тебя? » убил наповал мою решимость. Стоило ли вообще пытаться? Меньше знаешь – крепче спишь? Так, что ли? Но начатое лучше доводить до конца, да и решимость сменила не менее настырная дама по имени Упрямство.

– Стася! – сейчас я реально чувствовал себя старше её, – «не девушка» в смысле – «парень».

И теперь уже не только с волнением, но и с любопытством наблюдал за изменением мимики её лица. Непонимание, озадаченность, размышление – а вот и вывод:

– А! Так тут ещё какой-то парень был – он и трахался? Или оргию, что ли, устроили?

– ???? – она что, специально тупит?! Мне уже не решимость с упрямством требовались, а выдержка, чтобы не прибить эту дурёху:

– Я в ахуе от твоей сообразительности, сестрёнка! И ты ещё смеешь утверждать, что старше меня на полтора года?! – забыв о заднице, я вскочил с кровати, и тут же, морщась, потёр ягодицы, другой рукой всё так же придерживая одеяло – трусов-то на мне не было.

– Стася, я. Трахался. С парнем! Теперь тебе ясно?! – если сейчас что-нибудь ляпнет типа «не понимаю», я даже не знаю, что сделаю. Но она лишь медленно, с открытым ртом, села на кровать, не сводя с меня ошарашенного взгляда. Правая рука охватывает кулачок левой, и этот своеобразный замок рук прижимается к губам девушки.

– Охуеть…Ну ты даёшь, –  молчание. – И как оно? – кулачки разжимаются и ладони прячутся под мышками, словно Стася замерзла.

Ни хрена себе! Я тут признаюсь в том, что гей, а в ответ слышу «как оно»? Не-е, у меня не сестра, а уникум какой-то. Где истерика? Хотя по правде, я и сам не знал, что ожидал от Стаси – решение-то принял спонтанно. Потому и стоял перед ней молча, босиком, замотанный в одеяло, и что дальше – не знал. Зато, видимо, это ведала та разговорчивая сущность, что была в сестре:

– А ты его или он тебя? И правда, что это больно? А кто начал? И как вы вообще до этого додумались? А расскажи, как… 

Нет, это не лечится.

– Стася, Пусечка моя, –  свое детское прозвище она терпеть не могла, потому тут же замолчала, – я только что признался, что являюсь геем, а ты как-то… Ну, тебя это разве не волнует?

Надежда, что вот сейчас у сестры проявится подсознательно ожидаемая мной реакция типа «Как ты мог? И тебе не стыдно? Это отвратительно! »  и я смогу начать оправдываться и объяснять, чего мне хотелось сделать даже для самого себя, так в зародыше и умерла. Не могу же я, ни с того, ни с сего, начать  рассказывать ей о том, что так долго хранил в себе – какой-то толчок для начала нужен.

– Вадичка, ты столько раз меня разыгрывал, что сейчас мне что-то не очень верится, – вдруг совершенно рассудительно, без малейшей несерьёзности в голосе, ответила она, – и даже если это правда, то – что ты ждёшь от меня, признавшись в этом? Думаю, ты осознаешь, что мне-то это… ну, ошеломительно, конечно, брат – гей. Но не так, чтобы очень. Наверно, если бы ты интересовался тем же аниме и мангой, что и я, то понял бы меня.

– Я… Я и сам не знаю, чего ждал от тебя. Просто вот вдруг захотелось, – что-то забрезжило на задворках сознания: – Возможно, только что пережитое, да ещё и накопленное прошлое, требуют с кем-то поделиться, как-то выговориться. Я столько времени держал это в себе…

– Тебе жилетка нужна? Так я всегда с удовольствием сыграю эту роль, любезный мой братишка, – она потянула меня за руку, усаживая рядом с собой. Забывшись, плюхнулся на постель, но попа моя многострадальная тут же напомнила о себе, и я вновь поморщился, устраиваясь поудобнее. От Стаси такое не укрылось:

– Так всё же  это правда? – любопытство вперемешку с неверием. Я промолчал, не желая повторяться.

–  Ва-а-адик, – протянула она, – может, это временно, потом пройдет? – сочувствующий взгляд и следом отрицательное качание головой: – Хотя все мои знания говорят, что это вряд ли, – сострадательное выражение её лица заставило меня поморщиться:

– Да не смотри на меня как на больного. Я совершенно здоров и всё осознаю, – идея показать ей свои стихи как доказательство, что это не сиюминутный заскок,   пришла весьма вовремя: – На столе есть тетрадь с тигром – возьми и прочти.

Стася не спеша встала, взяла небольшую тетрадку в твёрдом переплёте  и стала листать:

– Тут стихи. Это твои, что ли? – удивлённый взгляд в мою сторону. Затем, не дожидаясь моего подтверждения, стала читать вслух:

Я лежу без сна.

Как судьба моя зла:

Не хочу ничего,

Кроме глаз его,

Кроме мягких губ,

Кроме нежных рук.

Но о том промолчу,

Никогда не скажу,

Потому что в ответ

Не хочу слышать «Нет»

– Да ты у нас поэт, как погляжу, – и снова уткнулась носом в раскрытые страницы:

Время, словно песок, просочившись сквозь пальцы,

Унесёт за собой мои школьные дни.

И останутся в прошлом печали страдальца,

Дав возможность страдать от новой любви.

– Ты на дату внизу посмотри, я это писал в прошлом году, в школе, и посвящены они Мишке, тому самому парню, что на фото был, – прокомментировал я.

Сестра оторвалась от чтения:

– Так тебе не девочка, а мальчик на той фотке нравился?! Вот это да! А мы-то с мамой как-то раз подробненько так девушку рассматривали – обсуждали, а смотреть-то надо было на третьего человека! Я его и не помню даже. Выходит, уже тогда ты…это… – она замялась.

– Ну да. Я ж говорю, что гей.

Стася аккуратно положила тетрадь на место, подошла ближе и села на корточки передо мной. Взяв мою руку в ладони, тихо произнесла, серьёзно и с грустью глядя в глаза:

– Спасибо, что доверил мне свою тайну, а родичей мы подготовим потихоньку. Ты же понимаешь, что всё тайное рано или поздно становится явным? – и вдруг её настроение снова изменилось на игриво-весёлое: – А ты меня со своим парнем познакомишь? – и лукавый взгляд с легкой улыбкой.

Как я могу не любить свою неподражаемую Пусечку! И пусть она не любит это прозвище, но мне-то оно нравится!

Прошло довольно много времени с того дня. Я всё так же дружил со Стэном, а сексом мы занимались преимущественно у нас дома, пока никого нет. Пусть это были совсем не те чувства, что жили во мне по отношению к Мишке, но всё же он был моим первым мужчиной, причём наши чувства были взаимно ровны – дружба, влечение – не больше. Знакомиться с моей сестрой он не хотел, потому любопытство Стаси по-прежнему не было удовлетворено. Когда я спросил, почему он против, то получил в ответ: мол, не верю, что девчонки могут хранить тайны – разболтает, стопудняк. Но! Человек предполагает, а бог располагает: знакомство все-таки состоялось. И было это так.

Мы ушли с последней пары, чтобы провести побольше времени вдвоём в удобстве пустой квартиры. Сидя за столом на кухне, и поглощая картошку с мясом – то-то мама удивляется, что я есть много стал! – мы несколько расшалились. Стэн пихнул меня, я его, а он, отшатнувшись, умудрился опрокинуть стоящую близко к краю вместительную кружку с чаем. Ладно, посуда, говорят, к счастью бьётся. А что, интересно, символизируют мокрые джинсы? Когда я это озвучил, то так и не потерявший игривого настроения мой друг и любовник заявил:

– Много секса, однако! – и засмеялся.

Я не удержался в границах серьёзности, мы снова разбаловались: я начал раздевать его, он же мешал мне своими поцелуями и руками, что лезли не туда, куда надо. Попытка оттолкнуть Стэна привела к тому, что он ухватился за мою рубашку, чтобы удержать равновесие. Две последние застегнутые пуговицы не выдержали такого напора и сбежали, с треском сорвавшись со своих мест обитания.

– Так! – я понарошку нахмурился. – И кто же пуговицы пришивать будет? Виноват, значит, будем наказывать. Иди давай в ванную, я джинсы на батарею в гостиной повешу – они там самые горячие в квартире, а ты пока в халатике моём любимом походишь, – после того первого секса со Стэном и разговора с сестрой, я выпросил её халат на всякий случай. Теперь он постоянно висел в ванной рядом с тем, что носила Стася. Мама даже удивилась: чего это дочь двумя одновременно пользуется. Не знаю, как сестра тогда отмазалась, но всё осталось по-прежнему.

Я вытолкал друга в прихожую и, пока он мылся, прибрался на кухне. В ожидании его решил расположиться в гостиной и включил телевизор на каком-то музыкальном канале. Слушать музыку лежа показалось мне более удобным, и я вытянулся на диване, подложив руки под голову и закрыв глаза. Рубашку решил не снимать: так, в рубахе нараспашку, я выглядел эротичнее. Вскоре появился вкусно пахнущий Стэн – запах парфюма быстро достиг меня. Я, не меняя позы, стал наблюдать за ним. Он ненадолго замер в дверях, театрально изогнулся, весьма сексуально, да так, чтобы ткань немного оголила плечи, и медленно, танцующим шагом, направился ко мне. Я решил сыграть в неприступную крепость, убрал с физиономии заинтересованное выступлением своего любовника выражение, стараясь придать лицу спокойствие и безразличие. Подойдя, Стэн оперся коленом о край дивана, легко касаясь провел пальцами по моей груди, склонился, и уже собрался поцеловать меня, как мы услышали щелчки открываемого дверного замка.

– Кто это может быть? – обеспокоенно спросил одногруппник, вопросительно глядя и явно не зная, что делать. Но по всем приметам это была сестра, потому я даже не шелохнулся.

–  Не боись. Стаська пришла. Сейчас вот и познакомитесь.

Мой друг собрался было встать и принять более нейтральное положение, но тут открылась дверь в гостиную, и на нас уставились круглые девичьи глаза. Наверняка для неё это была картина маслом: брат, спокойно лежащий на диване в распахнутой рубашке, и склонённый над ним парень с длинными волосами  и в её сиреневом халате, рука которого недвусмысленно упирается в братишкину оголенную грудь. Так мы и замерли на какое-то время: Стася – рассматривая нас, и мы двое, глядя на неё ожидающе. Эти секунды пролетели и все задвигались: Стэн, наконец, встал, я тоже принял сидячее положение, а сестрёнка привела к нормальным размерам свои глаза, зашла в комнату, закрыла за собой дверь, и, опираясь спиной на неё, представилась:

– Привет! Я – Стася, почти восемнадцать, одиннадцатый класс… и у меня тоже есть парень! – гордо заявила эта заразка, глядя уже только на меня.

– Ну, вот, а это… – я взглянул на друга, но договорить мне она не дала:

– Стэн! Приятно познакомиться! Ты удивительно красив, жаль, что раньше с тобой не увиделась, я бы отбила тебя от братишки, нечего таких красавчиков себе хапать! Я уже давно прошу его… – Господи! Кода же эта девушка перестанет болтать в таком количестве?

– Стася!! Умолкни! Стэн же не выдержит твоего напора и сбежит! – это остановило очередной поток слов. Сестра отлипла от двери и подошла ближе, протягивая руку для пожатия моему одногруппнику. Улыбалась она при этом открыто и непринуждённо.

– А мой халатик тебе идёт. Теперь понятно, чего это брат выпросил его у меня.

– Вот такая она, – обратился я к своему любовнику, разводя руками.

– Да уж, – отпустив ладонь девушки, он заправил пряди волос за ухо и сел рядом со мной, – можно было и догадаться – вы и внешне похожи, и, судя по всему, характерами тоже. Что ж, взаимно рад знакомству.

Про секс пришлось забыть. Втроём мы дружно направились на кухню – пить чай и болтать на всякие разные темы. Мне было приятно видеть их обоих, непринуждённо разговаривающих между собой. Уверенность окрепла: Стася однозначно на моей стороне, и если придётся переживать выяснение отношений с родителями, то она поддержит меня. Изредка вставляя реплики в их беседу, я начал прикидывать, как бы подготовить предков к известию, что я – гей, и к знакомству со Стэном в качестве моего парня. Немаловажную роль в планах играла Стася.

Но в очередной раз сволочная жизнь внесла свои коррективы в мои намерения: через две недели после этих наших посиделок на кухне Стэн уехал. Вернее, сперва-то укатили родители парня – в Москву, где у его отца организовалось тёпленькое и денежное местечко, а Станислава они забрали почти силком, мотивируя тем, что это – реальная возможность обзавестись нужными для сына знакомствами среди столичной молодёжи. А сменить место учёбы в самом начале студенчества легче и правильнее, тем более, что это даже не институт. Вот так и расстались мы со Стэном, понимая, что в дальнейшем если и пересечёмся, то всё будет уже по-другому. И пусть это была совсем не любовь, хотя некоторая влюблённость с моей стороны присутствовала, но всё равно он навсегда останется для меня первым – моим первым мужчиной, первым любовником. А вот я для него кем в памяти остался? Не знаю.

--------------

Вадим замолчал. Его рассказ произвёл на меня сильное впечатление – всё так реально представил. У парня талант рассказчика, и чего его понесло в наш технический универ, когда он явно мог бы стать писателем, репортёром или ещё кем, связанным с речью, литературой, публицистикой? Ну да это его дело. А впрочем, это ведь он о себе говорил, а кто ж о себе, любимом, не сможет интересно рассказать? Если захочет, конечно. Молчание затягивалось. Но меня кое-что удивило и я решил спросить:

– Вы что же, даже не переписываетесь и не созваниваетесь? Странно как-то: дружили, трахались, всё хорошо и вдруг – всё? Никаких связей?

– Ну почему же, изредка общаемся по сети, – Вадим довольно равнодушно пожал плечами. – Просто не было у нас никаких сильных чувств и общих интересов помимо колледжа. Связывала в основном учёба, да взаимная симпатия. Ну и секс, конечно. У него сейчас есть партнёр, вроде у них там всё хорошо.

– Хм, то-то, я смотрю, ты так спокоен. Одноклассника своего так и не забыл? – пусть вопрос не совсем тактичен, но знать-то хочется.

– Да нет, всё уже в прошлом. Как обычно и происходит с первой любовью. Просто я до сих пор ТАК, – Вадим выделил голосом это слово, – больше не влюблялся. Периодически кто-нибудь начинает нравиться, но вот не везёт мне что-то встретить нужного человека, – он грустно усмехнулся и потёр лицо ладонями.

– Ладно, хватит ностальгировать, – встряхнувшись всем телом, Вадим потянулся:

– Все дрыхнуть часов до двенадцати будут. Я уже не засну, так что поеду лучше домой. Транспорт-то уже должен ходить.

Он поднялся из-за стола. Я, поколебавшись, – уходить по-английски? Не попрощавшись? – решил пойти вместе с ним. Что мне тут ещё делать? А «спасибо» хозяину можно и через Андрея передать.

– Подожди! Я с тобой выйду! – догнал я парня уже в прихожей.

Так вот и закончилась для меня эта вечеринка, от которой я ожидал нечто особенное.

-----------------

А в квартире у Леона оставшиеся действительно стали просыпаться только в 11-12 часов, благо никому никуда не надо спешить. Не торопясь, собрались за столом, вяло доедая остатки вчерашнего пиршества. Хозяин напомнил о правиле, заведённым еще в детстве отцом, о чём почти все знали: после пьянки – уборка общими силами пьющих. Труд и бодрая музыка прогнали остатки сонной вялости, все оживились, дружно приводя квартиру в божеский вид. А затем, всё так же не спеша и весело переговариваясь, стали собираться по домам. Первыми ушли заметно поглощённые друг другом Андрей с Дмитрием. «Боже, это вчерашнее недоразумение ещё крепче их связало, не дай боже, что случится с одним, то другой… Впрочем, – вспомнил Леон летние события этой пары, – кажется в такой ситуации хуже может быть Димке. Все же Андрей стрессоустойчивей». А затем и остальные гости, как птицы осенью на юг, стаей потянулись на выход.

Леон у дверей комнаты придержал за локоть Алекса:

– Не хочешь ненадолго задержаться? – вопросительно приподнятая бровь и спокойное ожидание ответа. Алекс усмехнулся:

– Психолог ты наш. Очень хочется?

– Только если тебе, – улыбнулся парень, выпуская из захвата чужой локоть.

Алекс ненадолго задумался и согласно кивнул головой:

– Ты прав, мне стоит поговорить с кем-нибудь.

Он развернулся, поставил уже зачехлённую гитару у дверей и направился к открытому для проветривания балкону, доставая из кармана порядком помятую и почти пустую пачку сигарет. В гостиной было даже жарко – в старом доме батареи на удивление горячи, и холодные струи воздуха с улицы так кстати разбавляли сухое тепло помещения. Выйдя на балкон, парень задумался: раз уже Леон решил с ним поговорить, то значит, незаметно для себя самого, он очень изменился в поведении. А это о многом говорило – чай, не мальчик, двадцать три уже, последний курс. И что же делать? Искать или всё же не стоит? Может, Леон что подскажет? Выкурив сигарету, Алекс зашёл в тишину опустевшей квартиры. В гостиной никого не было, и парень решил подождать хозяина на диване, где провёл большую часть прошедшего вечера, играя на гитаре, и всю ночь. Зачехлённый инструмент трогать не стал, хотя опять его потянуло перебрать струны – вот уже почти месяц, как он словно помешался на музыке. В комнату зашёл Леон, неся в обоих руках по фужеру.

– Вечеринка-то давно закончилась, – усмехнулся Алекс, тем не менее принимая предложенный напиток.

– Воспринимай это как лекарство, – также с усмешкой ответил давний приятель, усаживаясь рядом.

Они медленно потягивали вино, не нарушая установившейся тишины, пока первым не выдержал Алекс:

– Что, так заметно?

– Что именно?

– Ну, раз ты изъявил желание поговорить… – Леон прервал друга, поворачиваясь  в пол-оборота к нему:

– Не изъявил, а предложил тебе высказаться – ведь ясно, что с тобой что-то происходит в последнее время. И, возможно, дружеская беседа поможет как-то исправить ситуацию. Или помощь нужна, а просить о ней не можешь? – он замолчал, внимательно следя за выражением лица Алекса. Тот молча крутил в руке пустой уже бокал.

– Знаешь, Леон, я вот тебе сейчас кое-что расскажу, а ты, может, что и посоветуешь – все же на психолога учишься.

Снова наступила тишина – парень собирался с силами поведать долго умалчиваемое ото всех. Товарищ не торопил его, терпеливо ожидая рассказа. И дождался.

5.   Случайная встреча.

– Не помню уже, куда я ехал. Но вот хорошо запомнилось, как, заскочив в вагон метро, я наткнулся взглядом на парня с гитарой в чехле. Он стоял напротив у закрытых дверей. Первая же мысль – красавчик. Ну да их немало в большом городе. Я плюхнулся на свободное сидение, благо вагон был полупустой, и постарался не пялиться на гитариста. Но все же боковым зрением наблюдал за ним – зацепил он меня чем-то. Так проехали две станции. На следующей мне надо было делать переход, я с сожалением бросил последний взгляд на паренька и поднялся с места.

Поезд уже подходил к станции, когда в отражении стекла я увидел его. Парень поправил гитару за спиной и пристроился за мной на выход. Тут я все же не удержался и, оглянувшись, улыбнулся. Он ответил мне какой-то радостной, открытой улыбкой. Словно ребёнок. Грех было не попытаться завязать знакомство, и я спросил:

– Ты сам играешь?

– Ага, – последовал легкий ответ.

– А я вот жуть как люблю гитару, но сам играть не умею. Давно она у тебя?

– Да порядком уже. Я в музыкалку ходил.

– Здорово! Должно быть классно играешь. Вот бы послушать! – желание как-то продлить знакомство усиливалось.

Двери раскрылись, и мы дружно пошли к переходу на другую станцию, продолжая начатый разговор:

–  Мы сегодня вечером с ребятами собираемся. Там ещё один чел придёт с гитарой, – чистый взгляд из-под длинных ресниц, без всякой подоплёки.

– Завидую. По-хорошему, – мне действительно было завидно этой его открытости, этой способности вот так легко идти на контакт. Я же часто не мог решиться завязать знакомство, даже если человек мне очень сильно нравился. И я вздохнул. Переход закончился, мы спускались по последним ступенькам на платформу, когда парнишка вдруг сказал:

– А ты приходи сегодня к семи к нам, я тебе адрес дам, – он приостановился, шаря по карманам своей куртки. Я так же притормозил, удивляясь этой его смелости – звать в гости первого встречного. Тем временем он выудил из внутреннего кармана куртки  ручку, а из заднего карманчика джинсов клочок бумаги, оказавшимся использованным старым билетом в кинотеатр.

– Ну, ты даёшь, я даже не знаю, – растерявшись, я на самом деле не знал, как мне реагировать на такое спонтанное приглашение. Но в груди было тепло и  волнительно.

– Да ты не бойся, не пожалеешь. Кстати, меня Рома зовут, – он протянул мне обе руки – с запиской и для пожатия, все так же открыто улыбаясь.

– Алексей, можно просто Алекс, – я ненадолго задержал его руку в своей, пока второй забирал бумажку с адресом. Но он совершенно не среагировал. Никак. Я уж было подумал, что парнишка просто так ловко скрывается, что я не понял про него. Обычно по мелким признакам я умудрялся определить, что тот или иной мужчина – гей. Здесь же ни намека, ни реакции. Накатило сожаление – он явно не в теме. А так, может что и получилось бы у нас с ним.

– Ты сейчас куда? – он совершенно безмятежно смотрел мне в глаза.

– Сюда, и мне с этого края удобнее, – я показал направо.

– А-а.   Ну, бывай, до вечера, – парень спокойно развернулся и пошёл дальше по перрону к левой стороне платформы.

– Я обязательно приду, – произнёс я ему в спину, уже всё для себя решив: хочу закрепить дружбу с этим необычным пареньком, а дальше как сложится. Даже забыл, что сегодня ко мне придет Валера, с которым мы периодически встречались, утоляя наши сексуальные желания. И вспомнил только, когда мобильный выдал мелодию, закреплённую за его номером. Мля-я-я!

–  Привет, ты чего трубку не берёшь? – недовольный голос партнёра как всегда деловит.

– Да в метро я, – ответил, меж тем лихорадочно соображая, как же отмазаться от сегодняшней встречи.

– Алекс, я сегодня задержусь, тут кое-что позарез доделать надо. Завтра сдавать, – озабоченно продолжил Валера.

Как я обрадовался! Ну как же иногда всё удачно складывается!

– Да ничего, все путём. Давай лучше встречу перенесём на потом. Я тут тоже кое-какими делами пока займусь, – очевидно, в моих интонациях просквозила радость, потому что друг мой  насторожился:

– Да? Какими это делами?

– Ничего существенного, просто на вечеринку одну пригласили, правда, знакомых там нет, но чего же отказываться? Потусуюсь, на людей посмотрю, – легко ответил я.

– Ну-ну, развлекайся давай. Позже созвонимся, – в его голосе пропали нотки интереса, и он нажал отбой.

К дому по указанному адресу я подходил с волнением. Почему-то Рома не написал свой номер мобильного на том листочке, и сейчас я сомневался: правильно ли поступаю? Может, он завлекает людей сюда, а там что нехорошее происходит. Или вообще пошутил парень, а хозяева сейчас будут в недоумении: чего это я от них хочу? Или двери даже не откроют. Я замер у дверей квартиры, не решаясь нажать звонок: может, подождать у парадной – вдруг Рома ещё не приходил? Но тут из подъехавшего на этаж лифта вышли, смеясь, ребята с девчонками, и направились в мою сторону.

– Что, не открывают? Звони ещё раз, наверно, из-за музыки не слышно, – обратился ко мне один из парней.

Я нажал на звонок, тут же дверь распахнулась: на пороге стоял Рома.

– А! Ребята! Наконец-то! Проходите! – радостно воскликнул парень, не сразу заметив среди этой толпы меня. Я замешкался: как-то всё складывалось словно само собой, я не успевал за событиями – словно несло волной лодочку в открытое море, а вёсел нет.

– О-о! Алексей! Рад, что ты пришёл! Проходи же давай! Все уже в сборе, – так же, как и всю толпу весело приветствовал он меня. Я прошёл в прихожую и огляделся, пока остальные шумно раздевались, располагая на переполненной вешалке свои вещи. Широкий коридор упирался в открытую настежь дверь комнаты, из которой слышалась танцевальная музыка. На кухне кто-то гремел посудой, очевидно, завершая приготовления к застолью. Я разделся и прошёл в комнату – хозяин завис на кухне. По всем признакам, здесь проживала самая обыкновенная семья – ремонт делался явно давно и своими силами; мебель, какую можно встретить чуть ли не в каждой российской квартире; присутствующая молодёжь тоже без выдающихся экземпляров типа эмо или готов. Всё так заурядно.  

– Да ты не стой, присаживайся! – весело произнёс девичий голос мне прямо в ухо, одновременно я почувствовал, как чьи-то руки подталкивают меня вперёд. Я оглянулся: миловидная представительница слабого пола улыбалась мне, словно мы давно знакомы. Я повиновался и сел за стол на свободное место около какого-то парня.

– Здесь занято! – извиняющимся тоном произнес этот неизвестный, обнаружив меня в соседях. Пришлось сдвинуться на один стул. Остальные продолжали усаживаться вокруг накрытого стола, шумно переговариваясь, смеясь, шутя. Я чувствовал себя не в своей тарелке: ни одного знакомого, естественно, не было, что тут за событие отмечают – неизвестно, и что я тут делаю – непонятно.

Вскоре все расселись, разговоры смолкли, вошли задержавшиеся персоны в лице Ромы и девушки, которая села на освобождённое только что мной место.   И застолье, наконец, началось – первым поднял тост парень, сидевший рядом с Ромкой:

– Дорогие друзья! Пусть этот вечер всем вам запомнится как самый замечательный, потому что теперь два года вы нас с Ромиком не увидите. Так выпьем за нас, доблестных защитников Отечества!

Все стали чокаться, стараясь не пропустить рюмки виновников торжества. Теперь-то я понял, куда попал – на отвальную. И с другой стороны от моего знакомого сидит его девушка, что вот сейчас явно будет целоваться с ним. Мне стало грустно: ну и какого лешего я сюда припёрся? Смотреть, как заинтересовавшего меня парня обсасывает эта …эта… И ведь больше я его уже не увижу. Я налил и выпил следующую стопку, не дожидаясь тоста. Никто не обратил на это внимания, поглощенные закуской и разговорами друг с другом. Кроме девушки, сидящей напротив. Она уже несколько раз бросала на меня заинтересованные взгляды, которые я игнорировал, стараясь даже не смотреть в её сторону.

Дальше все шло по расписанию: тосты, закуски, горячее, разговоры, в которых я почти не принимал участия, хотя отношение ко мне со стороны присутствующих было как к хорошему знакомому,   хождение по квартире туда-сюда, танцы… И гитары. Две. Как и говорил Рома, был ещё парень, что составил замечательный дуэт хозяину. Похоже, близкий друг, наверняка вместе учились – сыгранность замечательная. Я наслаждался музыкой, пока не пришёл какой-то чел и не прошептал что-то на ухо Роме. Тот нахмурился, отложил инструмент и вышел из комнаты. Дослушав песню в исполнении уже одного музыканта, я решил, что сейчас подходящий момент сказать спасибо хозяину, попрощаться и  покинуть эту, в общем-то, приятную тусовку, и пошёл вслед за своим знакомцем в прихожую. Но развернувшийся на моих глазах скандальчик резко изменил намерение уйти на противоположное.

В коридоре девушка Ромы держалась рукой за покрасневшую щёку, а у дверей одевался один из гостей. Сам же хозяин и его друг, что оторвал Ромку от игры на гитаре, стояли рядом у выхода из кухни – оба злые.

– Подумаешь, поцеловались! Я тебе уже говорила, что не намерена ждать два года! – она отвела руку от лица и тоже стала собираться на выход, лихорадочно надевая сапожки и  натягивая курточку.

–  Счастливо отслужить! – с сарказмом бросила она фразу Роману, перед тем как хлопнуть дверью, выходя из квартиры следом за уже ушедшим гостем. Оскорблённый поведением своей девушки, парень стоял, глядя с ожесточением на закрытую дверь, и сжимал-разжимал кулаки, не в силах упокоиться.

– Не обращай внимания, Рома, она просто дура, – пытался успокоить его друг, обхватив рукой за плечи. Во мне это вызвало чувство ревности, причём совершенно необоснованное – я это понимал.

– Да отстань ты! – вспылил разозлённый парень, стряхивая чужую руку с плеч.

– Все, чуваки, пьянке-гулянке конец, давайте по домам, – обратился Рома в мою сторону, но глядя как-то вскользь, мимо. Я оглянулся – в дверях комнаты, оказывается, стояли участники вечеринки чуть ли не в полном составе. Все зашевелились, неприятная ситуация погасила веселье, что царило до этого в квартире, народ начал готовиться на выход. Я же отошёл в комнату, ожидая, пока приглашённые уйдут, и раздумывая, как бы остаться здесь на ночь – ведь мне представилась неожиданная возможность попытаться сблизиться с Ромкой без помехи в виде девицы.

Довольно быстро друзья будущего солдата покинули квартиру, остались только тот парень, что в прихожей с Ромкой был, и гитарист. В квартире наступила тишина. Роман зашёл в комнату, увидал нас, сидящих в разных углах, и усмехнулся:

– Не ушли, да. Давайте выпьем, что ли, – он подошёл к столу, налил в первые попавшиеся четыре рюмки, махнул нам рукой, подзывая. Мы молча подошли и взяли по стопке.

– За нас, ребята, – произнеся этот незамысловатый тост, Роман, не дожидаясь нас и не чокаясь, опрокинул водку в себя. Все повторили его действия. Закусывая, все немного расслабились после так неожиданно завершившейся вечеринки. Или для нас она продолжалась?

– Чех, пойдём, побренчим, – позвал он своего друга-гитариста, направляясь к дивану, где лежали обе гитары.

– Алексей, а ты чего не ушёл? – равнодушно поинтересовался он у меня, пока перебирал струны, обдумывая, видимо, что сыграть.

– Да, знаешь, я с другом квартиру снимаю, ну и предупредил его, что на гулянку иду. Он обрадовался, сказал, что тогда девушку приведёт, и чтобы я не вздумал рано возвращаться, – врал я, имея отдельную однокомнатную квартиру без всяких там соседей-сожителей.

– А, ну тогда можешь у меня переночевать. Как видишь, места здесь хватает:   родичи на даче, – спокойно предложил мне парень, тут же ещё больше обнадежив: – Чех с Зимой рядом живут. Мы с ними в одной школе учились с пятого класса.

Между тем ребята что-то обсудили тихими голосами, и Чех повернулся в нашу сторону:

– А может, в клуб ночной рванём? Время-то ещё детское.

– Нет, я кураж потерял, никуда не хочу, – отказался Роман. «Какие он слова-то знает», – подумалось тогда мне.

– Ради тебя стараемся, – поддержал друга Зима. Интересно, почему у него такое прозвище? – Между прочим, там девок навалом… – вроде он ещё что-то хотел сказать, но замолчал.

– Не хочу, сказал же! – повысил голос Роман и начал напевать что-то неизвестное мне, причём на неплохом английском. Чех ввёл в льющийся печальный мотив свою партию, придав звучащей музыке некоторую надрывность. Я закрыл глаза, слушая незнакомую  песню, от которой становилось грустно. Уж очень проникновенно получалось у ребят. И в тему.

Как только прозвучали последние аккорды, я поторопился принести всем по рюмке водки. Мысль подпоить Романа посильнее уже давно болталась в моей голове, но дальше в этом направлении я запретил себе думать, чтобы не сглазить – уж слишком всё удачно для меня складывалось сегодня. Я ждал облома в любой момент. Парни опрокинули очередную порцию алкоголя, я же поднёс им от стола тарелку с колбасой и сыром в качестве незамысловатой закуски. Благодарно кивнув, прожёвывая колбасу, гитаристы начали наигрывать какую-то сложную композицию без слов. Это звучало великолепно! Я взял стул и сел напротив их двоих – ну прямо стереозвучание! Моему примеру последовал и Зима. Так, выпив ещё несколько рюмочек под звучание гитар, ребята пришли к нужной мне кондиции, когда пора по домам. Чего я, собственно, ненавязчиво и добивался – мне просто не терпелось остаться наедине с Ромкой. Сам же благоразумно почти и не пил, а то точно по пьяни всё испорчу.

– Может, приляжешь? – неискренне предложил я Зиме, одновременно опасаясь, что вот сейчас мои планы рухнут, стоит только кому-то из Ромкиных друзей остаться тут ночевать – места действительно было многовато.

– Да, пожалуй, прилягу, – пьяно отозвался парень, и сердце мое упало куда-то в желудок. А я так надеялся, что тот откажется и пойдет домой.

– Эй! Не спи, замёрзнешь! – расхожая фраза бальзамом пролилась мне в душу. Чех отложил гитару и стал поднимать прилёгшего уже друга. Я с готовностью помог ему.

– Да, сейчас на свежий воздух надо, сразу лучше станет, – уж толще намёка я сделать не мог. Я говорил это, одновременно поддерживая разомлевшего парня по дороге к прихожей. Роман же отрешённо смотрел на наши передвижения, как зависший от перегрузок компьютер, бездумно перебирая струны. Я помог одеться обоим пьяненьким парням и с облегчением закрыл за ними дверь, как только более трезвый Чех крикнул Роману «Мы ушли! » и шагнул за порог, поддерживая шатающегося Зиму. Наконец-то я наедине с ним! Некто в моей душе радостно потирал лапками, предвкушая следующий этап – соблазнение.

Роман всё так и сидел, не реагируя на уход ребят и перебирая струны, словно спал с открытыми глазами. Я заволновался, что слишком много он выпил, и поторопился провести ряд отрезвительных мер: открыл окно, впустив свежий осенний воздух в комнату, затем осторожно вынул гитару из вмиг опустившихся рук Романа, и повёл его в ванную, где заставил намочить всю голову. Отфыркиваясь от воды, он ожил и попытался самостоятельно закончить своеобразное умывание. Я, якобы ненароком, намочил его рубашку, а с мокрых волос еще набежало воды.

– О, чёрт! – с досадой произнёс я. – Давай помогу снять, ты слишком пьян.

Раздевать я его начал, намеренно касаясь тела в разных местах, стараясь разбудить в нём приятные ощущения от своих прикосновений: то чуть коснулся пальцами шеи, то, расстегивая пуговицы на груди, задел сосок  – сперва один, потом другой. Спуская рубашку с плеч, я медленно провёл ладонями по рукам. Роман, покачиваясь и пьяно улыбаясь, попытался расстегнуть манжеты.

– У тебя пальцы сейчас неловкие, позволь мне, – вожусь с пуговицами, одновременно охватываю всю кисть его руки и поглаживаю большим пальцем его ладонь. Не отдергивает. Хорошо. Окончательно снимая с него рубашку, я ненароком провожу рукой по позвоночнику сверху вниз. Парень начинает учащенно дышать. И молчит. Все время молчит. Словно боится чего-то.

– Давай я тебе голову вытру, а то смотри, капли по телу стекают, – стараюсь говорить бесстрастно, словно ничего особенного не происходит, и растираю ладонью мокрые дорожки, что накапали с волос Романа на грудь и плечи. Он закрывает глаза, продолжая улыбаться уже не столько пьяно, сколько растерянно. И вот тут я не выдержал: губы его были так близко. В первый момент он ответил, но тут же, видимо осознав, что происходит, попробовал оттолкнуть меня, но я не позволил и сделал поцелуй более глубоким и страстным. Сопротивление было довольно слабым, что давало мне надежду на достижение своих замыслов. Я пробежался пальцами по всем доступным сейчас местам возможных эрогенных зон парня. Он дышал уже довольно бурно: что значит юность со смесью алкоголя и утраченной возможностью заняться сексом – наверняка Роман рассчитывал провести остаток ночи со своей девушкой. Мои руки привычно расстегнули молнию на джинсах парня, давая свободу напрягшейся плоти, пока губы и язык гуляли по груди и затвердевшим соскам.   Стон. Я вскинул глаза: Роман, покрасневший, закусил губу и зажмурил глаза, словно боясь, что те сейчас сами распахнутся и увидят то, что видеть не должны. Сейчас он был в моей власти, понял я, начиная ласкать губами и языком самое чувствительное место у мужчин, чувствуя, как пальцы его вцепились в мои волосы, задавая ритм движения. Ну, минет я делать умел! И неудивительно, что Ромка быстро достиг оргазма. Но я-то хотел большего! И теперь надо было приложить немало усилий, чтобы продолжить начатое в более комфортных условиях, нежели типовая ванная в типовой трёхкомнатной квартире.   И я увлёк его в комнату, пока он всё ещё находился в алкогольно-растерянном состоянии.

– Всё нормально, всё замечательно.   Бояться глупо, ведь тебе сейчас хорошо и приятно, – шептал я всякие нежные слова, успокаивая и возбуждая одновременно, умело лаская Ромку, который только прерывисто дышал, то пытаясь оттолкнуть меня, то, наоборот, отвечая на мои ласки – он явно не знал, как же поступить в такой ситуации.

Уложив парня на диван в комнате, стащил с него джинсы и быстро разделся сам, всё время опасаясь, что вот сейчас тот начнёт активно сопротивляться, а мне не хотелось оставлять неприятные воспоминания у такого милого открытого человека. Я бы отступился. Но он, все так же молча, закусив губу, дрожа всем телом и снова закрыв глаза, тихо лежал передо мной, судорожно водя руками по своей обнажённой груди. И я, с усилием контролируя свои действия – алкоголь-то не только на Ромку влиял, – продолжил задуманное совращение парня, прилагая все мои умения. Я очень хотел доставить ему массу удовольствия, чтобы Роман помнил меня всю оставшуюся жизнь. И, полагаю, это мне удалось, потому что он, проснувшись на следующий день от звонка по телефону и коротко переговорив с кем-то, вернулся в свою кровать и прижался ко мне, где мы, оба довольные, уснули не так уж давно. Смущённо улыбаясь, не глядя в мои бесстыжие глаза, он спросил:

– Ведь один раз – это ничего страшного, мы же просто по пьяни? К тому же Ольга всё равно мне бы так не дала. Тем более армия на два года ограничит меня в сексе. Поначалу так вообще, наверно, о девушках можно будет только мечтать, да?

– Я не служил, только военная кафедра в универе, но ты прав, не так страшен чёрт, как его малюют, – с улыбкой ответил я ему, вороша пока ещё не остриженные мягкие русые волосы парня. Тот полежал ещё некоторое время молча, а потом со вздохом сказал:

– Ну, всё, приключение закончилось, пора вставать, – и пояснил: – Мы с ребятами встречаемся через час, последний день, да ещё дома убраться надо, родичи вечером вернутся. Хочешь, пойдём с нами?

– Да нет, сейчас не стоит, – я действительно подумал, что этот открытый человек случайно может выдать происшедшее между нами движениями, жестами, словами. И тогда Ромке стало бы очень хреново – как теряются друзья, я знал не понаслышке, а на собственном опыте. Собрались и вышли на улицу мы довольно быстро.

– Я очень надеюсь, что меня ты не забудешь за эти два года, – произнёс я на прощание, протягивая ему листок с моим адресом. – Если захочешь, можешь написать мне. Я буду ждать.

– Хорошо, – короткий ответ, рукопожатие. – Счастливо оставаться!

И вот уже он, не оглядываясь, уходит, а я всё стою и смотрю ему в след, стараясь запомнить этого удивительного парнишку и сознавая, что вряд ли увижу его ещё раз, почему-то уверенный, что писем не будет.

Это было два года назад. Писем так и не было…

---------------

Тишина. Только чуть слышное урчание проезжающих по улице машин, доносящееся через неплотно закрытые створки балконной двери.

– Я не знаю, что мне делать, – глухо прозвучал голос Алекса из-под ладоней, плотно прижатых сейчас к лицу, – пока шли эти два года, я как-то так, не напрягался, хотя нет-нет, да вспоминал его. А как стало подходить время его возвращения, то что-то со мной случилось, успокоиться не могу, только о нём и думаю. Я ведь и на гитаре большей частью из-за него научился играть. И что теперь? Он, должно быть, уже вернулся. Я уже несколько раз – типа случайно – болтался возле его дома, но ни разу не встретил. И почему-то совсем не хочу с кем-то случайным трахаться, приходится своими руками обходиться, – он отнял ладони от лица:

– Я уже ничего в себе не понимаю. Подскажи, а, что делать? – глаза, полные надежды, обратились к товарищу. А Леон, все время внимательно слушающий рассказ, ободряюще положил руку на плечи запутавшегося в своих чувствах парня, и притянул к себе:

– Ты обязательно что-нибудь придумаешь, – проникновенно произнес он, глядя куда-то в стену напротив, словно и сам вспомнил что-то похожее, и, поглаживая взрослого парня по голове как маленького, словно уже для самого себя совсем тихо произнёс:

– С любовью всегда так – непонятно, откуда и когда тебя настигнет. Вот и мучайся потом.

Алекс отшатнулся:

– Да ты что?! Какая любовь? Случайная встреча два года назад – вот и всё!

Леон усмехнулся:

– Вот именно, что два года, а ты всё помнишь. Влюблён ты, батюшка. И не отнекивайся. От себя не скроешься.

Алекс смотрел ошарашено, явно пересматривая все свои чувства с новой точки зрения.

– Как же я так… И не заметил…

Будущий психолог потянулся и более оживлённо произнёс:

– Ну, как видишь, бывает и так. Иногда и не такие тормоза у людей случаются. Ты лучше скажи, что собирался делать, если бы встретил этого своего Ромку?

– Хотел сделать вид, что случайно встретился, и постараться возобновить знакомство просто как друзья. Я ведь помню, что он тогда сказал. Он же не может знать наверняка о моей ориентации – я ему ничего не говорил. Пусть бы думал, что у меня это так же как у него, временное помешательство. И тоже по-пьяни.

Леон задумчиво покачал головой:

– Вряд ли у тебя получится остаться просто другом – рано или поздно сорвёшься… – видимо, какая-то мысль пришла в его голову, раз он резко замолчал. Алекс, заметив это, посмотрел на приятеля с надеждой.

– Все же, наверно, ты правильно решил: попытка – не пытка. Пусть и не получится, но тогда ты это будешь знать наверняка, – и пояснил: – Вспомнил о Диме. Он-то даже старше твоего Романа, а вот, поди ж ты, влюбился в Андрея, да ещё как! Так что делай, что задумал, – решительно закончил свою мысль Леон.

Алекс расслабленно откинулся на спинку дивана, словно какую тяжесть с себя скинул:

– Да. Да. Всё правильно.

Парни немного помолчали. Затем гость резко поднялся и благодарно посмотрел на хозяина:

– Спасибо тебе, Леон. Этот разговор мне действительно помог. Ну, я пойду?

– Да иди уж, влюблённый ты наш, дерзай, – легкая улыбка в ответ на вопросительно поднятые брови приятеля. И Алекс с совсем другим настроем покинул гостеприимный дом.

6.   Накануне зимних праздников.

Алекс медленно шёл по воскресному зимнему проспекту в потоке людской реки, которая обмывала его неспешный ход. Люди не только сейчас, днём, но вообще почти круглосуточно не покидали эти широкие тротуары. Он любил бродить именно в толпе – здесь непрекращающийся ритм жизни чувствовался наиболее сильно, и все свои беды и проблемы становились мельче и незначительнее на фоне этого муравейника. А сейчас ему нужно было определиться: прав ли Леон, утверждая, что эта тяга увидеть давнего случайного парня, который к тому же ближе к натуралам нежели к геям – ведь бисексуалы, как и вообще все люди, разные – и есть та самая пресловутая «любовь»?

«Не, всё же это не любовь. Я не страдаю, не плачу, не хочу только его и больше никого. Хотя… давненько никого не подцеплял. Ну так просто не хочется, и всё. Я попросту хочу его увидеть, узнать, как у него дела, показать, как я на гитаре научился играть, узнать его мнение и услышать его игру. Так ведь все друзья себя ведут – скучают, когда долго не видятся, общаются на разные темы, делятся мнениями». Придя к такому выводу, парень повернул в сторону метро. Уже войдя в холл и шаря в кармане на предмет жетона, он боковым зрением зацепился за что-то знакомое. Глаза зашарили по толпе и наткнулись на лицо парня, уже прошедшего турникет: «Неужели Ромка?! Ведь только что о нём думал! ». Алекс стал протискиваться сквозь толпу, которая сейчас его раздражала.

– Роман! Ромка! Постой!

Но парень, не оглянувшись, ступил на эскалатор. «Может, ошибся? Нет, надо для верности всё же догнать и выяснить это», – так и не найдя жетон, Алексей просто перемахнул турникет и ринулся в погоню. Но все же так и не догнал: в выходные днём, да ещё в хорошую, умеренно морозную погоду, не легко найти человека в таком количестве народа, снующего туда-сюда в центре города, не исключая и метро.   «Может, просто похож, иначе обернулся бы, я ведь громко позвал» – утешал себя Алекс, одновременно решая – ехать к себе, как планировал, или побродить у дома Романа, надеясь как бы случайно встретить парня.

Но прогулка в районе Ромкиного дома ничего не дала.

Незадолго до Нового года Алексу неожиданно позвонил Владимир. Конечно, они общались, но всё же разные институты и курсы не способствовали сближению. Потому звонок знакомого заинтриговал.

– Привет, Алекс. У меня для тебя интересное предложение. Так выходит, что родаки наши на Новый сматываются из дома. Мы решили у себя компашку собрать. Ты как? Можешь прийти?

Предложение было действительно интересное, потому ответ последовал без задержки:

– Да с удовольствием! А кто ещё будет?

– Ну, мы только начали всех обзванивать. Правда, Андрюха с Димкой в горы уезжают, так их точно не будет, а до Леона я что-то пока не дозвонился. Мишка уже дал согласие. Ну ещё Славку хочу позвать, а Санька нового своего школьного друга приведёт, недавно познакомился – новичок из параллельного класса. Ну и все пока.

– Что по деньгам?

– Ещё не прикидывали. Определимся с составом, перезвоню.

– Оки, буду ждать, – «Это удачно получается, а то ведь совсем захандрю со своими заморочками», выключая телефон, думал Алекс.

Тридцать первого декабря была замечательная погода, в меру морозная, безветренная, с чистым небом. В такой день просто грех было не пройтись по предпраздничным улицам, и Алекс решил: «Ещё раз, последний, самый последний раз пройдусь у дома Ромки. И всё. Новый год, новая жизнь. Выкину из головы все эти бредни. Это обещание самому себе. И я его выполню. А оттуда сразу к ребятам поеду. Хотя нет, ещё рано будет. Тогда домой придётся заехать».

В жизни всегда есть место и плохому, и хорошему. Иногда хорошее слишком задерживается где-то в пути и приходит слишком поздно, принося с собой сожаление о возможном, но так и не сбывшемся счастье. Но иногда оно успевает буквально в последнюю минуту, словно пассажир на уже отходящий от платформы поезд. И тогда судьба поворачивает совсем на иную дорогу, как будто неведомый стрелочник пустил поезд по другим рельсам.

Выйдя со двора Ромкиной девятиэтажки, расстроенный очередной, теперь последней, неудачей, Алекс решил зайти по пути в ближайший магазин за пивом. Он уже расплачивался в кассе, когда дверь маленького магазинчика, занимающего бывшую квартиру на первом этаже жилого дома, широко раскрылась, впуская очередного покупателя. Парень взглянул на вошедшего. Глаза неверяще распахнулись во всю ширь – это был Ромка. Изменившийся, но все равно узнаваемый с единого взора. Вошедший, не вынимая наушников плеера, оценивающим взглядом мельком осмотрел присутствующих, ненадолго задержавшись на Алексе, и направился к полке с напитками.

– Роман? – несмело позвал Алекс довольно громко, впрочем, без результата. Он никак не мог поверить, что парень не только не узнал его, но даже не отозвался на своё имя. «Так изменился… И все забыл? » – глаза потухли, губы скорбно поджались и вся фигура статного красивого парня заметно поникла. Он медленно собирал сдачу, раздумывая, подойти ли и напомнить о себе или же не стоит этого делать? Но Ромка вдруг сам заговорил, как-то неожиданно оказавшись рядом, у кассы:

– У Вас что-то случилось? Или Вы себя нехорошо чувствуете? – один наушник вынут, взгляд заинтересованный, но было видно, что Алексея он не узнаёт. Парень говорил, одновременно рассчитываясь за четыре бутылки пива.

– Роман, а ты совсем не помнишь меня? – последняя попытка.

– А-а, так Вы знакомы с Ромкой?

Глаза у Алекса округлились, брови приподнялись и рот приоткрылся в попытке что-то сказать, но кроме как «А-а-а…» он ничего не выдал.

– Меня вообще-то Максимом зовут. Можно Макс. И я брат, как видите – близнец, Ромки. Так что, будем знакомы? – он протянул ладонь для пожатия. Удивление прошло, и Алексей пожал руку нового знакомого, внутренне радуясь, что это не Роман:

– Алекс. Но полное имя – Алексей. Меня так редко зовут. А я Вас действительно за Романа принял, – тут он обратил внимание, что рукопожатие затянулось, и приподнял брови. Макс неохотно выпустил ладонь.

– Молодые люди! Вы тут не одни! Нашли место для болтовни! – у кассы стояла какая-то женщина, и парни, извинившись, вышли на улицу.

– Раз уж так получилось, зайдёте к нам? Ромка как раз дома, – новый приятель указал на бутылки, – ждёт пиво.

«Боги! Вы всё же существуете! Спасибо вам! » – и Алекс, не колеблясь ни минуты, согласился: ведь именно встречи с Ромкой он и желал, чтобы понять для самого себя – есть ли в его переживаниях хоть какая-то перспектива или же перестать надеяться фиг знает на что, и все забыть. Ну, или хотя бы попытаться забыть.

Два года. Ни строчки. Потому и не рассчитывал, что вновь окажется в этих стенах.

– Давай раздевайся. Мы сейчас Ромку удивлять будем, – Максим открыл и закрыл дверь тихонько, и говорил полушёпотом, почти бесшумно раздеваясь. Но за звучащей музыкой, думается, их все равно не было слышно.

Алекс никак не мог успокоить дыхание. Не хотелось показывать свое волнение, но что для этого сделать? Тем временем в руки гостю сунули бутылки с пивом и подтолкнули вперёд:

– Давай-давай, иди!

Идя по не такому и длинному коридору, он думал лишь об одном: «Помнит? Нет? ». Но Ромка помнил.

– Ты-ы-ы?! – безмерное удивление, смешанное с растерянностью и ещё чем-то, моментально отразилось на его лице, стоило лишь парню обернуться на звяк бутылок. Роман стоял у телевизора. Из рук выпал журнал. Вроде «Телевик».

Он почти не изменился. Немного повзрослел, возмужал, но это действительно был Ромка, тот самый, что два года назад улыбнулся и заговорил с ним в метро. Алексею стало тревожно: «Может, не захочет общаться дальше, раз помнит? Сейчас попробует спровадить меня поскорее… Тем лучше, – успокаивал парень самого себя, – тогда всё и окончательно будет ясно. Я же этого хотел? ». Но, по правде, желал он совсем другого: подойти и обнять. Крепко-крепко. Уткнуться носом в плечо. И закрыть глаза, вдыхая забытый уже запах. Но вместо этого, криво улыбнувшись, нерешительно произнес:

– Ну, да. Удивлён?

Тут же пришла мысль: «Глупый вопрос, это ж  очевидно. Совсем я что-то».

– Глупый вопрос, конечно удивлен. Как ты тут оказался?

Алекс вспомнил о том, кто его сюда привёл и оглянулся назад. Но кроме них двоих в комнате никого не было, лишь из кухни доносились голоса вместе с запахом приготовлений к празднику.

– А! Ну да! – Роман быстро сопоставил движение пришедшего и бутылки пива на журнальном столике:

– Ты моего братца встретил!

Слегка нахмурившись, непринужденно спросил, подходя и беря одну бутылку:

– Случайно, что ли?

– В магазине. Я его за тебя принял.

– Ну, это неудивительно. У нас вечно путаница была, когда вместе жили.

– Как тебе Новогодний сюрприз, братец? – на пороге стоял Макс, держа в руках бокалы. И приподнял брови, увидев неожиданно проступившую краску смущения на лице Романа.

– Я что-то упустил? – он прошёл и сел на диван, в то же время разлив пиво и протягивая гостю один бокал.

– Да нет,   просто мы с Алексеем не так, чтобы близко знакомы, да ещё два года прошло, – одновременно с этими беспечно произносимыми словами он предупреждающе смотрел в глаза Алекса, пока братец за ними не наблюдал. Тот всё правильно понял и медленно моргнул, подтверждая, что Макс ничего не узнает. Парень облегчённо отвёл глаза.

– Точно. Случайное знакомство накануне армии. Ну и как отслужил? Давно ли вернулся?

Макс приглашающе похлопал рядом с собой по дивану:

– Да ты не стой, присаживайся.

Алекс сел и, потягивая пиво, стал ждать, что расскажет Ромка. Тот уже  вполне успокоился от потрясения неожиданной встречей.

– У меня же права есть, ну и попал в ракетные войска водилой. Вполне ничего. Никакой особой дедовщины, всё в меру, без издевательств. Дембель в ноябре был. Только я ещё к отцу с братом заехал, ну и Макса с собой забрал. Ему стукнула в голову идея перевестись сюда в филиал своего института. Приехал выяснить возможности для этого. И не дал толкового ответа, чем ему Москва не угодила.

Пока Ромка всё это рассказывал, его брат не терял времени зря: сперва незаметно сдвинулся ближе к гостю, затем коленом прижался к ноге Алекса. Но когда Макс словно невзначай коснулся руки рядом сидящего парня, то Ромка, сидя в кресле напротив и наблюдавший за этим в процессе разговора, вдруг не выдержал:

– Братец, ты прекращай мне тут гостей соблазнять. Свои заигрывания прошу проводить вне дома.

– Что, всё никак не привыкнешь, что брат голубым оказался? Да и вообще: Алекс в теме, и он мне нравится, – тем не менее, Максим отодвинулся и убрал руку.

«Мда? Он меня так легко раскусил? Надо убираться отсюда, пока не погнали», – Алексей одним глотком допил оставшееся в бокале пиво и поднялся:

– Да мне вообще-то пора. Надо ещё домой заскочить.

– А что, Новый год не в семье отмечаешь? – заинтересовался Максим.

– У друзей родаки уехали, вот и собираемся небольшой компанией.

– О! Это намного привлекательней сидения за семейным столом. Может, меня с собой возьмёшь? А то я тут ещё не освоился, знакомых нет.

– Макс! Ты обещал маме!

Но брат игнорировал встревоженного Романа:

– Или ты не один?

– Да нет, у меня никого, – быстрый короткий взгляд на старого знакомого, который уже поднялся из кресла и сердито смотрел на брата.

– Максим! Не наглей! Алексей, пойдём, провожу, – он двинулся в сторону коридора. Гость развернулся следом.

– Подожди! – Макс оторвал кусочек бумаги от журнала и, взяв валяющийся поверх кроссвордов на журнальном столике карандаш, быстро написал несколько цифр.

– Вот мой сотовый. Позвони.

– Я не знаю, – тем временем всё же беря клочок бумаги, ответил Алекс.

В коридоре Роман уже почти оделся. Из кухни выглянула женщина, коротко приказала: «Купи ещё банку горошка», и снова исчезла.

Парни молча спустились вниз. Выйдя из подъезда, Роман первый нарушил молчание:

– И все же, как ты здесь оказался?

– Случайно.

– Да? – в голосе сомнение и прищуренный взгляд. – А живешь в другом районе.

– Ну ладно, – решился раскрыться Алекс. Ведь он ничего не терял, признаваясь старому знакомому:

– Ты мне понравился. Сразу. Тогда ещё, в метро. Сегодня была последняя моя попытка встретить тебя как бы случайно. Вот и всё.

Помолчали.

– Но ведь писем не было, – снова первым начал Роман.

– Не было.

– А если б я забыл?

– Но ведь не забыл?

– Странно всё это.

– Ну да.

Снова молчание.

– Ты Максу понравился.

– Я не знал, что у тебя брат-близнец.

– Родители при разводе поделили.

– Ну да. Я понял.

– А он тебе как?

– Ну, он же близнец.

– А, ну да.

Парни остановились у того самого магазинчика, где Алексей встретил Макса. Роман покусывал губы, избегая взгляда Алекса. Тот же, наоборот, не отводил глаз от лица старого знакомого. Так не хотелось, чтобы это была их последняя встреча.

– Может, я оставлю телефон? Позвонишь просто так, поболтать, расскажешь, как служба проходила? – с надеждой в голосе предложил Алекс.

Молчание затягивалось.

– Ладно, – расстроено вздохнул парень, – пойду я.

– У тебя номер не изменился? – неожиданно прервал молчание Роман.

Опустивший голову Алекс резко вскинул глаза на собеседника. Надежда вспыхнула с новой силой. Пытаясь поймать встречный взгляд, он задержал ответ. Роман не удержался, и их взгляды всё же пересеклись.

Это было похоже на удар током – коротко, резко, неожиданно. У Романа перехватило дыхание, у Алекса образовался комок в горле. Их разделял какой-то несчастный метр, но ни один из них не рискнул преодолеть это расстояние – обоим было страшно, хотя и по разным причинам.

– Не изменился, – наконец почти шёпотом произнёс один.

– Я…позвоню, – эхом отозвался другой.

Не отводя взгляда друг от друга, пожали руки и какое-то время так и стояли. Каждому хотелось многое сказать, но они молчали, лишь глаза вели свою немую беседу, о чём-то договариваясь помимо сознания. Случайный толчок проходящего к магазину человека разрушил это непонятное состояние единения. Разорвав рукопожатие, оба начали краснеть, опять же думая о разном.

– Ну, пока.

– Пока.

Парни дружно развернулись и пошли по своим направлениям. Но все же что-то продолжало их объединять, потому что уже у входа в магазин Роман оглянулся и увидел оборачивающегося Алекса. Они улыбнулись друг другу, удивляясь такой синхронности, и теперь уже точно расстались, чтобы снова встретиться в Новом году.

---------------

Но не только Алексу Новый год и Рождественские каникулы принесли нечто новое и волнительное – оказаться между двух братьев-близнецов, как меж двух огней. Дима с Андреем получили здоровенную порцию кайфа, проведя великолепные дни на горнолыжном курорте, а Леон с Сергеем чуть ли не впервые за длительный срок своего знакомства умудрились поругаться. Камнем преткновения стал новенький – Артём, Тёмка, которого привел Саня. Стали складываться непростые отношения в треугольнике Вадим, Стася и Руслан. У Володи и Сани начались напряги с матерью, и камин-аут перед родителями становился всё ближе. Юрию нравились новые друзья, но к чему это приведёт?   Только у Славы этот год начинался хуже всех из тех ребят, что были на Новогодней тусовке у Леона. Словно, уйдя слишком рано с вечеринки, он потерял что-то или, наоборот, не смог найти нечто необходимо-новое. Но всё это произойдет уже в следующем году. А пока лишь только начиналась Новогодняя ночь.

26.10.2009 – 10.01. 2010г Русёна.