Маньяк из глухомани

Стою. Жду. Чего жду? Не известно. Вернее известно, но хочется надеяться на хороший исход. А! Какой там исход, если действительно пешком пойти. И пошла бы... так замерзну бездарно, без толку, без чего-то там...

Во! Парень опять звонит. Смотрю сквозь промороженные, кое-где оттаявшие стекла. Незнакомец упорно ждал, когда ему ответят с другого конца провода.

Неудачно. Еще более погрустневший он вошел в автовокзал и замер у кассы. Постоял минут пять и вышел. Звонит.

Я не могла уехать. Он не мог встретить, т. е. кто-то не мог добраться до нас. Прямо Марс какой-то!!! Через десять часов наступит Новый год. Призрак надежды, что попаду домой, и встречу как подобает, рассеялся еще неделю назад, когда шеф послал меня в командировку. Приехав на заводик в городке Д, не смогла найти никого из начальства, кроме вахтера днем, а ночью сторожа Васю. Через два дня уже была уверена в банкротстве заводика. Еще два писала отчет для шефа. Опоздала на рейсовый автобус, везущий к цивилизации. Две маршрутки отменены. С третьей сломавшейся воюет неизвестный мне механик - дядя Федя.

Вопрошающе гляжу на кассиршу. Та грызет семечки, ей ответить нечего. И почему я уверена, что Федя не ремонтирует машину, а сидит и пьет, пьет, пьет и закусывает, провожает коллективом Старый год?

Замерзший парень дышит на руки, прыгает. Наверно, мороз пронял его, а сотовый к уху примерз. Отворачиваюсь и разглядываю облезлые стены.

Парень вошел, встряхнулся как собака из воды, и замер у окна.   Мы трое в вокзале стараемся не замечать друг на друга, но не выходит. Кассирша разглядывает в наглую меня, мой взгляд ловит фигуру парня. Черная куртка, серый воротник меха скрывает лицо, посеревшее от мороза. С туфлями, явно, прогадал, не по сезону - тонкие. Парень бросает взгляд в мою сторону, достает сотовый. Кассирша нахмурилась и громко сопит. Парень без разговора выходит из здания.

Пора подумать, куда пойти на ночлег, а так не хочется. Заорать бы, выорать машину и двигаться - ехать, а не стоять в бездействии у окна, глядеть на надвигающиеся сумерки. Багряный закат обещал звездную, праздничную ночь. Вышла из вокзала. Сиротливая елочка у вокзала, две бумажные игрушки...

- ...........! - взмах руки и сотовый был разбит о стену вокзала.

Парень, нахохлившись, стоял, не поворачиваясь ко мне. Да. Неудачно дозвонился. Не одна я встречу праздник как не знаю кто.

Вздохнула, подошла вновь к двери, пытаясь разглядеть номер телефона. Достала свой сотовый, набрала номер гостиницы. Ветер выдувал остатки решимости протеста - нити с внешним миром.

" Как я хочу домой! В тепло! " - мысленно воскликнула и нажала кнопку соединения.

- Не хотите со мной встретить Новый год?

Обернулась. Нет. Скорее вся развернулась в удивлении кто это смог обратиться ко мне так чисто по-человечески, не отсылая, не отнекиваясь, не прячась за приказы, инструкции, поломки. Парень! Я и забыла про него.

- Алле! Алле?! - заворчало в сотовом, его автоматически держала у уха и изумленно глядела на парня. Участливая улыбка сменяла усмешку с примесью горчинки.

- Вы не хотите пойти со мной, отогреться? - повторил приглашение незнакомец.

Он терпеливо ждал ответа, съеживаясь с каждым порывом ветра. Молчала. Сотовый что - то буркнул нечленораздельное, гудки заунывно загнусили в ухо. Парень пожал плечами и пошел восвояси.

- Эй! Подождите, маньяк Иванович! - крикнула вдогонку.

Парень повернулся, топчась, спросил:

- Почему Иванович?

- Не знаю, - честно призналась.

-  Просто Иван.

- Ну вот, просто Иван Иванович, я согласна, - улыбнулась замерзшими губами.

- А вы, Ивановна, вас как зовут?

Заминка. Мудрый глас во мне твердит о благоразумии. Но..

- Марина.

Мы подошли к небольшому вездеходу.

-  Мы поедем на этом? - зябко передернула плечами.

- Иначе в мою берлогу не добраться, - засмеялся Иван.

Сумерки уже не пугали, не напрягали мертвенным холодом, неуютной безлюдностью. Свет от фар выхватывал деревья, но они упорно прятались в темноте. С деревьев стряхивался снег, кружа - вальсируя, залеплял сказочно окна кабины.

- Мы скоро приедем. Вы не волнуйтесь, Марина. Встретим Новый год, а потом отвезу вас на станцию, когда скажите. Хорошо?

- Ну да. Здесь я - не хозяйка...

Он поморщился и сказал:

- Не обижайтесь и меня не обижайте. Давайте сделаем так : мы - старые, добрые друзья. И все только хорошее, без напрягов и оглядок на проблемы. Только мы, Новый год. Вы не будете грустить, я вас не трону.

- Хорошо. Я вас тоже не трону, - серьезно пообещала.

- Супер!

Наш смех долго метался по стенам кабинки. Доверие к этому парню пришло само: в посадке фигуры, в том, как держался за руль, склонял голову, чесал затылок.

Среди наряженных в снежные шубы елей и кустарников стоял двухэтажный особняк. Дорожки были расчищены. По краям дорожек светили фонари. Праздничная иллюминация озаряла строения.

- Вот это да! - крикнула и соскочила на руки Ивана с вездехода. Пока он с ним возился, я погуляла по дорожкам.

" Этого не может быть. Это сказка. Сейчас моргну, и передо мной будут обшарпанные стены автовокзала. "

- Марин! - позвал Иван. - Пойдем домой.

- Иду! - радостно подскакивая, побежала на зов. – Но лучше сразу признайтесь, что вы - маньяк, убийца. У вас есть дети, большие алименты. Еще что-то ужасное. Тогда я успокоюсь, и не буду искать причины для испуга.

Он вздохнул:

- Хорошо. Признаюсь. Я - маньяк! Эта берлога моя и вы будете меня слушаться безоговорочно.

- Вот это по–нашему!

- Переодевайтесь. Приводите себя в порядок и приходите ко мне помогать на кухне, - его брови красиво, немного картинно были изогнуты.

В карих глазах плясали огоньки светильников, которые повключал мой заботливый маньяк. Полноватые губы. Нижнюю закусил, чтобы не рассмеяться.

Иван распахнул дверь комнатки:

- Есть платье. Для Золушки!

- ??

- На него муха не садилась! - строго добавил он.

- А туфли? - хитро спросила я. - Неужто встречу в тапках Новый год?

- Золушка будет обеспечена, - многообещающе промурлыкал он.

Внутри меня что сломалось. " Что со мной? Я влюбляюсь? В образ нарисованный нами. Пусть! Пусть будет волшебная ночь. Пусть будет она для нас! "

- Гмм, - откашлялся многозначительно Иван, - часы показывают семь, а стол надо успеть накрыть до десяти.

- А что будет в десять?

Красный бархат платья обхватил меня. После горячего душа, как в каком - то хмельном состоянии натянула платье и закружила по комнате. Снизу доносилась праздничная музыка. Но босичком было холодновато. На помощь пришел хозяин берлоги. Когда он подошел и, подперев косяк двери, глядел на меня... долго?

- Где хрустальные туфельки?

- Со мной, моя прекрасная танцовщица, - мягко шагнул, как тигр к лакомому кусочку.

На вытянутых руках лежали... шерстяные носки.

- Что? - взвизгнула и захохотала.

А он серьезно встал на колено и предложил помощь в надевании:

-  Моя донна. Поглядите на мои ноги. Я хорош в этих качественных, совершенно не кусачих носках!

- Постойте, - кинулась к нему. -  И не пора ли нам на ТЫ?  

- Разве мы не на ТЫ?

Мы спустились церемонно, по-королевски кланяясь невидимым людям. Правда, скользила в носках. Натертый пол. Мерцание гирлянды приятно напомнило о празднике. А запах... я забыла напомнить о том, что запах был наивкуснейший. Призывно заурчало. Сглотнула голодно и жалобно глянула на Ивана. Тот вручил мне шумовку и усадил за стол.

- А шумовка зачем? - удивилась.

- Яйца чистить, - деловито ответил он, открывая холодильник.

Мамадорогая.... в огромном, чуть не с комнату холодильнике чего - то не было... салаты майонезно смотрели на масленые бока нарезанной селедочки. Какие - то наливочки мигали холодцу, но тот не отражал и был замкнут на себе, подрагивал, пока Иван вытаскивал кастрюлю. Колбаска мелким жирком перешептывалась с ноздрястым сырком, их шепот слышали оливки, даже позеленели, начиненные миндалем. Почему миндалем? Не знаю. Я решила проверить это. Шумовку в сторону и шмыг... ням - ням.. вкусно.

Жуя, спросила:

- Не пойму. Тут наготовлено на толпу гостей. И чем я могу помочь?

- Все съесть!

- Что?

- Шучу. Через день, приедет мой дядя с друзьями. Они отбыли на рыбалку, обещали заехать. Решил заранее приготовить. Были планы..

- А вы - ты - вы...

- Ты, ты.

-  Ты кто по профессии?

- Маньяк. Шеф - повар.

- Как здорово! - пискнула  и захлопала в ладоши.

- Чего здорового? - Иван картинно замер.

- Готовить не люблю... мне повезло наткнуться на тебя.

- Помогать будешь? Или оливки доешь? - деловито жонглируя бокалами, спросил он.

Кивнула и мне дали нарезать хлеба. Но потом, увидев, как я орудовала ножом, отнял, назвал *безлапой* и сам, тоненько, почти прозрачно нарезал и уложил на тарелку. Я не обиделась, а скушала корочку. Иван шмякнул на моей руке, но промахнулся. Засмеялась над ним. Он вроде как кинулся ко мне. Я отпрыгнула. Оба сорвались с места. Догонялки. Детский сад, ей Богу.

В углу комнаты стояла искусственная ель. Игрушек было немного, но огоньков мигало очень много. Свет не включали.. Сбоку комнаты стоял празднично-накрытый стол. Иван галантно отодвинул стульчик:

- Прошу, моя дорогая. Пора проводить Старый год.

Торжественно подняв бокалы с вином, чокнулись. Стоя, выпили. И накинулись на еду. Проголодались оба. Первое время только сосредоточенно жевали.

- Еще? - он указал на бутылку.

- Угу. Как вкусно!

" Прощай талия. Но такое невозможно не съесть!!! " - оглядев стол, еще не совсем растерзанный, мило улыбнулась кавалеру и подняла бокал.

- Провожая этот год, не буду вспоминать все, что произошло... Хорошее, плохое... Главное - это весьма, очень удачная наша встреча. Я не сижу и не кушаю подгоревшую кашу, где-нибудь в тараканами занюханной гостинице. В берлоге. В глухомани. За маньяка из глухомани!

Стрелки часов почти сомкнулись на двенадцати. Шампанское разлито, искрится в его глазах.

- Ты не одна. Нас двое бредущих на этой дороге. Среди людей идущих вперед, мы с тобой встретились. Ты боишься за углом обнаружить, что сжимала в руке доверчиво лишь ветер, чье-то счастье, воспоминание? Нет. Это не так. Прислушайся к стуку моего сердца. Разве оно стучит не в унисон с твоим? Бум! Это наша встреча. Бум! Мы поняли, что нам суждено быть вместе. Бум! Я искал тебя. Бум!

С последним ударом курантов я поняла, что этот парень, этот славный маньяк глухомани и есть мое будущее, мое настоящее, мое прошлое. Я нашла мое счастье.

- С Новым Годом! Ура!!! - закричал он и коснулся бокалом.

- За нас! За Новый Год! - не моргая, проникая в него, растворяясь в нем.

- Мариш, поедешь со мной?

- Куда угодно!

- Только потеплее оденься. Прошу шаровары и свитер. Без шубнячка никуда.

Мы вышли из дома.

- Поехали!

- На чем? На вездеходе?

- Нет. Лучше. На санях.

Через пять минут выехал на каких - то экзотических дедоморозовых санях. Не столько вид изумил, сколько то, что они еще и ездили.

Гоголь был прав. Какой русский... гнали со всей дури, завизжала, наплевав, что горло завтра заболит. Или сегодня?

- Ааааааа... фьюить.... - ааааааа... ура!!!!!

Иван помолчал и присоединился.

- Берегись, зверь лесной. Мы едем. Маньяк из глухомани!!!!

Деревья сказочно разошлись, и мы оказались на огромной поляне. Вырубка. Места было, хоть пляши. Иван помог слезть, и я тут же стала учиться ходить. Мне было интересно вот так шагать как на снегоступах. Шаг. Покачалась. Шаг. Снова балансирую. Оглянулась всем телом, грузным. Иван поджигал ракеты.

- Господи! Будет праздничный фейерверк?

- Салют, Мариш.

Он зажег несколько и подбежал ко мне. Звездное небо озарилось огнями. Звезды по - пятаку, такие большими были, изумленно таращились на нас и наш салют. Красные, зеленые, фиолетовые всполохи. Иван обнял меня, и мы вместе радовались и восхищались красками. Разумеется, тоже попыталась поджечь. Обошлось. Иван остался жив, ракета, сдвинутая мной, как раз летела в его сторону. Это было фантастическое зрелище. Я орала, прыгала. Чуть из валенок не выскочила. Иван прыгал возле меня. Радовался, как ребенок, указывал на огни, что-то говорил. Обнимал и даже раз чмокнул в щечку, когда двенадцать залпов огласили эту опушку. Потом долго стояли и слушали скрип заиндевелового леса. Снова обратная дорога.

Возле берлоги мы еще поплясали, спев известные нам детские песенки. А потом... потом влетели домой. Ну, кто и еле вполз, кое-как ворочая валенками.

Я поскидывала одежду, осталась в его длиннущей рубашке. Иван разжигал камин. Он бросил на пол огромный, мохнатый плед. В него-то и урылась. Мой маньяк приготовил горячий глинтвейн и подал мне. А сам стоял у камина, ворочая дрова.

Я смотрела на отблески огня на мебели, на окнах, которые стали сереть. Близился рассвет. Нега охватила меня. После всех наших безумий, плясок и криков, хотелось помолчать. Глотками отпивая, наслаждалась теплом и покоем. Он взглядом попросил разрешения. Я впустила его к себе в тепло. Он завернулся сам и прижал меня к себе. Закурил, глядя на огонь. Устало прилегла на него. Покопавшись, угнездилась и стала засыпать. Иван продолжал дымить, а сам поглаживал мое плечо. Это утихомиривало мое напряженное ожидание чего-то... засыпая, даже чуть всхрапнув, шепнула:

- Спасибо.

- Шшшш... спи. Я постерегу твой сон.

Обняв его, уснула спокойным сном. Без сновидений.  

Утром меня разбудил дразнящий запах свежей выпечки.

- Ням - ням, - сонно протянула я.

- Прошу, моя ладушка.

Не открывая глаз, капризно протянула руку из-под пледа. Мне вручил теплый пирожок. С наслаждением вгрызлась в его теплый бочок.

- Вкусно. Как вкусно, - с полным ртом начала хвалить.

Потом разлепила глаза. Иван стоял передо мной на коленях и держал поднос с пирожками и кружками чая.

- Ты - милое привидение.

- Маньяк, - подсказал он, присаживаясь рядом.

- Хорошо. Машенька не уйдет из берлоги. Останется, - пошутила, а сердце как - то сжалось, что именно так и хотелось поступить.

Иван невесело засмеялся. О чем говорил этот смех? Вздох радости, что, наконец, уедет эта странная девушка? Или затаенные надежды? Не поняла.

- Звонил на станцию. Маршрутка будет в десять, а там уже и рейсовый через полчаса подойдет. Не на одном так на другом сможешь добраться в райцентр.

Значит, сказка закончилась. Как это пирожок. Ам... нет его. Встала и пошла переодеваться. Спустилась уже серьезная, серая, обычная. Слишком обычная.

- Марин, пора, - голос Ивана был тих, как шелест.

- Да - да, - отозвалась.

" Почему не справедлив мир? Почему устроено так, что самое прекрасное так и не успев зацвести, почернело и увяло? К кому предъявить претензии? "

Через зеркало поглядела на парня. Тот грустил. Что гложет его? Что? Узнаю это когда - нибудь я?

- Вань, - позвала его, стоя у порога.

- Посидим на дорожку? - спросил он и как-то нежно заулыбался.

Во мне щелкнуло и понятие, что я тупа беспросветно, стало для меня яснее - ясного. Мы встали. Иван подошел ко мне.

- Можно поеду следующим рейсом?

- А лучше никогда, - ответил он.

Раскрыл объятия. Я задыхалась от нежности. Слезы, спутницы сильных эмоций застили глаза. Смеясь и плача, целовала его лицо, как он, не пропуская ничего, каждую морщинку, каждую ямочку, карие глаза, пушистые ресницы. Он жмурился и шептал:

- Еще. Еще. Еще. Не уходи, прошу тебя.

- Нет, - сладкие обещания.

Так  наша сказка стала явью....