Подарок. По материалам допросов маньяка

В стародавние времена, ещё при царе Соломоне, жила царица Савская.

Сам Соломон, имевший тысячу жен и десять тысяч наложниц, пытался добиться её благосклонности, потому что была она прекрасна. Но тщетно.

(Я мог бы много гадостей рассказать про эту женщину, ибо состоял при ней кошкой. Да, да, именно кошкой был я в прошлой жизни, а не котом. Что поделаешь. Приходится теперь навёрстывать). Я знаю, например, что у царицы были очень волосатые ноги. (Но это совсем другая история).

Так вот, при ней служил целый штат евнухов, которые придумывали для этой нимфоманки разные плотские утехи. Их воображение работало тем более изощренно и разнузданно, что сами они, наблюдая постоянный блуд при дворе царицы, не имели возможности, по выражению сицилийских мафиози, «смочить клюв».

Мне, как любимой кошке царицы, частенько выпадало счастье сидеть на её круглых коленках в опочивальне. Она ласкала мою гладкую замшевую узкую спинку. А я терлась о её бедро, наслаждаясь запахом вечно сочащегося лона. (Кошки тоже бывают БИ. А ты не знала?)

Какие только подарки не присылали царице Савской пресыщенные владыки Востока!

Но…

Она любила только себя. И я рискну назвать всё то разнообразие сексуальных изысков, которыми она явно злоупотребляла, тщетной попыткой удовлетворить своё «бешенство матки» простым онанизмом. Ибо смотрела она на мужчин и юных дев, которые ублажали её, как ты сейчас смотришь на качественный вибратор фирмы «Сименс-Шукерт».

Так и умерла, не испытав оргазма.

К чему  я это? Ах да, подарки!

Эта маленькая еврейка поразила меня своей доверчивостью.

Была середина прошлого лета. Я только начал отходить после автомобильной аварии и ко мне каждый день приезжала медсестра ставить капельницу. А раз в два дня меня отвозили в соседний город, где ворчливая врачиха делала новокаиновую блокаду.

Всё остальное время я валялся один на ковре, на спине, на первом этаже своей дачи, и от скуки с коммуникатора отправлял разным дамам (шлюхам и «честным давалкам») пахабные письма.

Этой девушке я просто предложил приехать ко мне на дачу ночью.

Я уже разослал десятка два таких предложений, но все «стремались» и отказывались. А мне нужно-то было всего-ничего – простенький минет и подрочить…

Торсом я двигать не мог. В аварии пострадал позвоночник.

К моему удивлению, эта кроха сразу согласилась и даже не назначила цену. Только спросила, - На какой электричке лучше доехать!

Я был настолько ошарашен, что под благовидным предлогом отказался. Но сделал для себя пометку и, как только смог нормально двигать нижней частью, наведался к ней на квартирку, которую она снимала в районе метро «Тушино».

Особого впечатления она на меня не произвела. Сначала...

Мне нравятся энергичные женщины, которые любят то, что делают.

Эта, казалось,   просто старательно отрабатывала свои бабки. Но…

Но, когда я уходил, расплатившись, мне почему-то очень захотелось запихнуть её себе в трусы, или хотябы в карман брюк, и проходить так весь оставшийся день, ощущая внизу живота теплое шебаршение маленького существа.

Она была легка, нежна, тонка в кости и так беззащитно-наивна, как бывают беззащитно-наивны только очень хитрые твари женского пола.

Итак, она звалась… нет, не Татьяна. Конечно же, Сара! А как ещё могут звать маленькую сладкую шлюшку с тонкими иконописными чертами еврейского лица, приехавшую из Самары на заработки в наш шалман.  

Я вспоминаю тринадцатилетнюю Суламифь, которую совратил на винограднике женолюбивый Соломон.   Моя Сара очень похожа на неё.

Но я умнее Соломона. По крайней мере, более искушен по части подарков.

Этот мудрец наверняка поимел бы царицу, если бы кто-нибудь надоумил подарить ей Суламифь. Но я тогда был только кошкой, и мне не полагалось даже совещательного голоса.

Ах, какой у неё маленький животик!   Как буквой  «V»  уходят две складочки от бёдер в ту глубину, вниз острия, где прячется маленькая хитрая улиточка - клитор! То вялая и апатичная, то решительная и кровавая.

А ягодицы! А соски, которые кажутся непропорционально крупными на девственных грудях, будто она взяла их взаймы у взрослой женщины, выкормившей двойню.

Да что там говорить! Ты всё увидишь сама.

Я тебе её дарю.

Не насовсем… Я сам не наигрался.

Так… На время…

А какой должен быть антураж? Какова мизансцена? Какая сценография?

Железная кровать старинной ковки с шишечками. Люстра на крепком крюке. Тяжелая портьера, за которой я спрячусь, чтобы подглядывать, и меня потом было бы удобно и сподручно заколоть рапирой. Сама рапира, на стене конечно. Можно Английского дога. (Ими хорошо трахать для разогрева миниатюрных девочек. У собак члены вообще как еловые шишки. Выворачивают влагалище наизнанку и рвут до крови).

Но может у тебя аллергия на собак, или ты будешь ревновать.

Ведь ты собственница. Врядли станешь делиться своей игрушкой, даже со зверем. (А ты сама не пробовала с Догом?) Я пробовал… с негритянской из Сьерра-Леоне. Кстати её брат был там Министром информации и людоедом. Причем жрал только девочек до тринадцати лет.

Сара совершенно не умеет пить. Уже после второго бокала шампанского с ней можно делать что угодно.

Точнее, она сама с удовольствием сделает все, что будет угодно тебе.

Мой совет, для начала, после первого же выпитого глотка, попроси её раздеться. Она быстренько всё с себя снимет. (Уж лучше бы раздевалась помедленней, иначе никакой интриги).

Зато, после второго фужера, можно грохнуть об пол какую-нибудь посуду и попросить её собрать осколки.

Поверь, ты протечёшь, глядя на то, как она на коленях ползает по полу. Это чертовски эротично.

Потом всё идет своим чередом.

Она стоит на коленях перед тобой и держит третий бокал с шампанским. (Он её добьет).

Ты берёшь её за загривок и тянешь на себя. Тебе приятно видеть ангельское личико возле своей промежности.

Сара доверчиво смотрит на тебя своими вишнёвыми глазами и высовывает длинный узкий язычок.

Она медленно вылизывает твою ****у. А ты с удовольствием расслабляешься, откинувшись в мягком и глубоком кресле, широко раскинув ляжки.

Язык такой длинный, что кажется, будто маленькая змейка забралась между твоих половых губ и устраивается там на ночлег. Она вертится, щекочет стенки влагалища, дразнит клитор.

Тебе надоедает эта затянувшаяся возня. Хочется скорее кончить. Сейчасже! Немедленно!

Ты сжимаешь её маленькую головку со спутанными волнистыми густыми черными волосами своими сильными ляжками и одновременно вдавливаешь её лицо в свою расширившуюся ****у.

Ты орешь от сильного оргазма. Она хрипит, захлебнувшись твоей влагой.

Первый оргазм всегда наступает скоро. Потому что это как первый глоток теплой водки в жаркий день. Ещё противно, но сразу бьет по голове.

Сара смотрит на тебя восхищенными  пьяными глазами. Она благодарна тебе за этот крик и за то, что ей есть перед кем стоять на коленях.

Ты думаешь, почему она сразу согласилась приехать ко мне, незнакомому человеку, ночью за город?

Она хотела, чтобы кто-нибудь задушил её ляжками с членом в горле или языком в ****е.

Можешь смело волочь её на старинную кровать и распластывать крестом на белой хрустящей простыне, привязав колготками к тем самым шишечкам. (Кстати, захвати с собой две лишних пары).

Ты жестока. Она беспомощна. Идеальный тандем.

Ты садишься ей своей промежностью на лицо, таким образом, чтобы длинный язычок мог проникать то между половых губ и ласкать клитор, то вылизывать тугое колечко анального отверстия.

Лицом ты повернута к раскинутым ножкам девочки. Кровать такая широкая, что она лежит почти в шпагате. Её вагина открыта и тоже сочиться.

Подсовываешь ей под попку маленькую жесткую подушку. Половые губы ещё сильнее раздвигаются и становится виден возбужденный, набухший венозной кровью клитор. Он тоже кажется непропорционально большим. Но это от того, что слишком маленький животик.

Ты запускаешь свою холеную руку в ****у девочки и начинаешь погружать её всё глубже и глубже.  

Эластичные ткани влагалища растягиваются и пропускают внутрь сначала два пальца с острыми твердыми ноготками, покрытыми красным лаком. Потом в ****у проходит полностью твоя ладонь. Ты сжимаешь пальцы в кулак, царапая и стискивая острыми ногтями что-то мягкое скользкое и податливое внутри крошечного изящного животика.

Ты чувствуешь, как по телу Сары проходит конвульсия. Ей больно, но она продолжает быстро работать языком. Пить твои выделения и ласкать анус.

Твой кулачёк полностью погружен в чрево этой маленькой шлюшки. Ты все глубже вдавливаешь его в неё и все сильнее сжимаешь пальцы с острыми ногтями.

Одно только резкое движение вверх, и в твоей руке останется кровавый комок плоти.

Ты представляешь, какой сладкий кошмар испытывает сейчас эта полупьяная лакомка!

Сделай это движение! Вырви её женское начало!

Но ты только вошла во вкус. К твоему клитору приближается длинный состав из множества вагончиков, под названием оргазм. Их целая сотня, этих вагончиков. И каждый, задев за твой клитор, вызовет острый спазм внизу живота и сладкую конвульсию.

Ты кричишь и бьешь обеими руками по этому маленькому животу и по этой буковке «V», из которой течет что-то мутно-красное.

Я уже кончил два раза и брезгливо вытираю сперму с конца члена о край пыльной портьеры.

Ты привстаешь. На твоем лице выражение недоумения. Ты как будто забыла зачем ты здесь, и кто это там задыхается под твоими пышными ягодицами.

Но вот короткая амнезия проходит.

Ты желаешь продолжения. Большего… Ты хочешь «жести».

На лице Сары благодарное выражение. Глаза затуманены наслаждением и алкоголем.

Ты льешь прямо в её послушно открытый маленький алый ротик ещё шампанское. Много. Она вынуждена глотать, чтобы не захлебнуться. Теперь это уже почти животное.

Она радостно мычит что-то и нежно поглаживает свою окровавленную ****у.

Ты отвязываешь это легкое послушное тельце с атласными на ощупь ягодицами в форме половинок кофейного зернышка и твёрдыми коричневыми сосками, ненормально крупными на маленьких грудках.

Колготки – прочная вещь. Ими связываешь вместе ноги Сары в районе щиколоток.

Я застегиваю брюки и предупредительно вылезаю из-за портьеры, чтобы помочь тебе приторочить девчонку вниз головой к крепкому крюку на котором уже висит люстра.

Ты берёшь со стены рапиру. Это, практически хлыст. Им очень удобно бить висящих вниз головой маленьких девочек. И ты делаешь это.

Твоя правая рука сжимает эфес рапиры, а левая дрочит твой клитор. Ты так увлеклась этим занятием, что даже непроизвольно сдвинула вместе свои колени и слегка их согнула. Тебе явно хочется продлить удовольствие, и ты сдерживаешь вновь накатывающую волну оргазма.

Это удается тебе минут десять. Потом ты роняешь свой «хлыст» и опускаешься на колени. Тебя колотит. Из тебя течет. Ты стонешь и тычешься перекошенным лицом в окровавленную тушку, свисающую с люстры.

И тут в комнату неслышно входит МАМА.

Что за мама? Какого ху…!!!!

Но так интереснее!!!!!!!

Это мама девочки Сары, которая приехала к ней погостить так некстати из самой Самары.

Это не какая-то там толстая и усатая Цыля Марковна с одесского Привоза. Это аппетитная сдобная женщина, которой нет ещё и сорока лет… И которую я сходу валю на диван. (Забыл сказать. В комнате есть еще одно спальное место).

Я валю её так, чтобы ей было видно, как ты, раздвинув ноги и выгнувшись вперёд промежностью, мочишься на лицо её дочки, а та, глотает твою мочу и причмокивает от удовольствия.

Но мама Сары не может возразить. Ведь она стоит раком, а я, задрав её недлинную юбку и приспустив кружевные самарские трусики, трахаю её в жопу с остервенением несчастного Лаэрта, насмотревшегося разных чудес, но оставшегося неудовлетворенным. (Онанизм за портьерой не всчет).

Мама стонет от счастья и ужаса. Она впервые за свою жизнь отдается незнакомому мужчине без сопротивления и с удовольствием. Её впервыё ебут в зад. Её вообще впервые ебут на глазах у посторонней голой женщины и тушки дочки, которая кажется и неживая уже.

Ты смотришь на нас с недоумением. Потом в твоих глазах что-то вспыхивает и снова гаснет. Это пришло новое странное желание.

В твоих руках опять рапира. Её остриё направлено в лицо женщины, большие груди которой я с силой тискаю своими длинными руками, продолжая двигать торсом в такт её повизгиваниям.

Я наконец кончаю. Но моя недавняя «партнёрша» так и не добралась до оргазма. Ей помешало остриё рапиры.

Ну, так не честно! Ты отбираешь у меня и эту игрушку!

Я обиженно возвращаюсь за портьеру, на ходу натягивая брюки. Они с пятнами спермы.

Ты направляешь острие рапиры прямо в остекленевший глаз висящей девочки. Ещё движение, и сталь пройдет прямо в мозг.

Моя недоёбанная самарская гостья сразу понимает, что от неё требуется.

Она послушно и быстро раздевается…, нет, скорее просто рвёт на себе одежду, которую ещё не успел разорвать я, и ложиться на спину, широко раздвинув полные тугие ляжки.

От неё остро пахнет потом, поездом и страхом. Тебя явно возбуждает этот запах.

Ты наступаешь ей своей узкой маленькой ножкой на лобок. Пальчики с красным педикюром проваливаются в ****у женщины, как в болотную топь.

Острием рапиры ты прокалываешь сначала её правый сосок, а затем левый. Дергаться не даешь, прижимая ногой к полу.

Левой рукой дрочишь свой клитор.

На люстре стонет Сара. Её мама бьется в конвульсиях на полу, всё глубже принимая в своё вместительное влагалише твою холеную ножку.

Ты вновь на грани оргазма.

Нет, уже за гранью…

По твоим ногам стекает жидкость. Она остро пахнет.

Я достаю из бара бутылку водки и делаю большой глоток.

Ты уходишь в ванную «догоняться» горячим душем.

Я лью водку прямо в открытый рот мамы, а затем, отвязав и положив на кровать, в рот дочки. Выливаю всю бутылку. Врядли они завтра вспомнят, откуда на них столько крови и слизи.

Затем я иду к двери ванной подглядывать за тобой. Моя рука в кармане ласкает твёрдый горячий продолговатый предмет. Часть меня.

Ты довольна, моя Царица?