Глава 1. Неожиданное знакомство

Двери лифта уже затворялись, как вдруг меня окрикнул голос девушки: «постойте! » Инстинктивно придержав двери, я услышал чуть поспешный топот каблучков по полу, и в лифт вошла элегантная женщина. На вид ей можно было дать и 30, и 25 – честно говоря, я никогда не был силён в определении возраста женщин. Кабинка тут же наполнилась чарующим ароматом утонченных духов, в которых не было ни грамма сладости.

- Вам… какой этаж? – спросил я, отчего-то сильно начиная смущаться.

- Восьмой, - спокойно произнесла она.

И я нажал кнопку с цифрой «8». Лифт дернулся и плавно пошел вверх. С высокого потолка кабинки бил теплый люминесцентный свет, и сразу четыре красивых девушки окружали меня в блестящих зеркалах. Я глядел в одно из отражений и тайком рассматривал так внезапно появившуюся передо мной богиню. Моего роста, даже, может, чуть выше, в темных, слегка закругленных по сторанам очках, светлые волосы сзади забраны в небольшой хвостик, тонкие, но чувственные губы, подведенные бледно-розовой помадой, слегка курносый носик…

- А что же это ты свой этаж не нажал? – вдруг прервала мои тайные  наблюдения  девушка. Я резко отвёл глаза от зеркала, куда был направлен мой взгляд, и только через секунду слегка оправдывающимся голосом произнёс:

- А мне тоже надо… на восьмой, - ответил я, и дальше не знал, куда девать глаза и руки, ощущая на себе пристальный взгляд попутчицы. Время тянулось мучительно медленно, и я страстно желал, чтобы лифт поскорее добрался до нужного этажа, я бы вышел и снова остался один, в спокойствии, с ровно бьющимся сердцем.

- Вот смотрю я на тебя… Слушай, а ты, случаем, не хочешь стать моим рабом?

Голос девушки прозвучал так спокойно и естественно, как будто бы она спрашивала о погоде или о чём таком совершенно обыденном, что я на какое-то время буквально потерял дар речи. А не ослышался ли я? Неужели она так и сказала - рабом? Чьим рабом? Её, такой красивой дамы? Да, конечно же, я хотел! Мечтал об этом всю жизнь. Но мечта – так и оставалась мечтой. И вот тут – о чудо! – мечта вдруг сама, в мгновение ока, предстала передо мной! Но может ли быть такое в самом деле? А что, если это всего лишь шутка? О, как хотелось мне ответить ей «да. да-да-да, конечно же я хочу! », но все мои слова отчего-то застряли где-то на подходе к горлу, и никак не могли вырваться оттуда наружу. Вместо этого я только уставился в пол, ей под ноги, и так и стоял в смущении.

- Ух, смотри-ка, - покраснел! Значит, думаю, хочешь. Тебе трудно даются слова? Но ты можешь и молчать, первое время слова тебе вообще не понадобятся. Говорить буду я. А ты – делать всё то, что я тебе скажу.

После такой тирады я почувствовал, что словно проваливаюсь, но не под землю, а сквозь пол лифта. Кровь прилила к моему лицу  и на какое-то время никакие мысли упорно не желали идти в голову, и я только чувствовал, как захлёстывает меня с головой огромная волна желания. Желания подчиниться её воле, следовать за ней, и вообще я забыл обо всём на свете, в том числе и о том, что я здесь делаю, и, наверное, даже, как меня зовут.

- А кстати? Что у тебя это за пакет? - с этими слова девушка взяла у меня из рук пакет, и стала читать, что было на нём написано, - Хмм… Адрес… Вот как интересно. Ну держи его пока назад.

Тут лифт резко остановился, и двери автоматически отворились. Сколько же времени прошло с того момента, как я оказался в нём вместе с этой девушкой? Минута, час? Может, вечность? Время потеряло привычной свой ход, а может быть, и вообще исчезло – только громко билось сердце в груди, и я молча шел вслед за ней, за тонким шлейфом её духов, по длинному широкому коридору, устланному красным  ковром, с удивлением замечая какие-то двери, висящие на стенах цветы, картины, зеркала… В одном из них я увидел своё отражение и даже не сразу узнал себя – таким непохожим сразу сделался весь мир, всё вокруг, и я сам.

Но тут, у самой крайней двери, девушка остановилась, и я едва успел затормозить, чтобы не наскочить на неё сзади.

- Хех. Ну вот мы и пришли. Тебе же тоже сюда? Или забыл обо всём на свете? – жизнерадостный голос девушки разбудил меня от долгого замешательства.

Я посмотрел на номер на двери, затем на адрес, указанный на пакете. Они совпадали. Значит, выходит, эта девушка -  и есть тот адресат, которому мне нужно было доставить посылку?

Тем временем незнакомка уже успела открыть дверь ключами, и уже заходила вовнутрь, оставляя за собой открытый проём.

- Ну же, заходи. Что стоишь?

И я, пользуюсь приглашением, несмело прошел в прихожую. Высокие потолки сразу же бросились мне в глаза. Стены, украшенные красивыми светлыми обоями, с замысловатыми узорами, напоминающими фрагменты картин Пикассо. Паркетный пол блестел как лёд на солнце. А еще – удивительный простор, солнечность и шикарное убранство комнат, - вот что вначале бросилось мне в глаза.

Пока девушка снимала свои красивые, очень дорого выглядевшие туфельки на каблучках, я стоял столбом у входа, с волнением ожидая, что же произойдёт дальше. Но тут она повернулась ко мне спиной, давая понять, чтобы я помог снять с неё лёгкую курточку. В руках у меня был свёрток, и мне пришлось сперва от него освободиться, положив его на изящный низенький шкафчик для обуви. Аккуратно повесив куртку на вешалку, я  вопросительно посмотрел на девушку.

- Чего ты брови поднял? Это я тебя должна спросить, что ты здесь делаешь, – нарочито серьёзным голосом изрекла хозяйка квартиры, на что я лишь снова пришел в замешательство, - Ну ладно, не тушуйся ты так, - добавила она весело, - Ах, да! Я ведь совсем забыла, что запретила открывать тебе рот! … Но это вовсе не мешает тебе открыть тот пакет, который ты мне принёс. Пройди в большую комнату и возьми на зеркале ножницы.

Я подчинился. Легко разыскав маленькие маникюрные ножницы среди прочих тому подобных вещей, которые могут находиться на зеркале девушки, я  стал распечатывать свёрток. Пока я проделывал эту нехитрую работу, девушка сама зашла в комнату и села, изящно заложив ногу на ногу, в широкое мягкое кресло, стоящее прямо у зеркала.

- Меня зовут Виктория. Но ты, когда я тебе разрешу, будешь называть меня «госпожой». Как тебя зовут, я уже знаю. Ты – мой раб, моя игрушка на… хмм… кто знает? быть может, и всё это время, пока я нахожусь в этом городе. Я только вчера вселилась в эту квартиру, как видишь, - тут солнечно и просторно, как я и люблю. Люблю играть со своими рабами в комнатах, где можно хорошенько развернуться. Что еще тебе нужно знать? Да, пожалуй, больше и ничего. Может, со временем мне захочется рассказать тебе большее. А пока – слушайся меня во всём, и не заставляй повторять дважды. Я этого очень не люблю. Ты меня понял?

- Да, госпожа, – поспешил я ответить, дабы не обременять её излишним ожиданием.

Услышав мой ответ, госпожа, бывшая всего какие-то минуты назад всего лишь незнакомой девушкой в лифте , улыбнулась, и я уже было начал гордиться своим первым верным шагом в своём служении, когда вдруг лёгкая, почти небрежная пощечина обожгла огнём мою левую щеку.

- А кто разрешал тебе говорить? – произнесла девушка, с хитроватой улыбкой.

В смущении, склонив голову вниз, я уже было собирался сказать «простите», но потом сообразил, что еще одно моё слово приведёт к повторному нарушению приказа, и вовремя остановился.

- Ха! Воооот! Уже понимаешь, что нужно делать, а чего делать не следует. Ух ты мой хороший! – воскликнула Виктория и, той самой рукой, которой только что меня ударила, нежно провела по моей щеке. И сразу же ветерок удовольствия пробежал по спине, так приятно было это её одобрительное прикосновение!

- Ну ладно, давай, сюда мою посылку, хватит её уже в руках крутить.

Из свертка Вика достала темную картонную коробку, открыла крышку и вынула оттуда свернутую в кольцо то ли веревку, то ли пояс, - я не мог как следует рассмотреть, ибо не решался надолго поднимать глаза с пола. Заметив эту мою боязнь, Виктория мягко взяла меня за руку, и неожиданно для меня усадила к себе на кресло. Её лицо было совсем рядом с моим, так близко, что я даже мог слышать её дыхание.

- А знаешь… Мне понравилось, что ты вот так вот запросто согласился участвовать в этой игре. Я люблю играть… с теми, кто тоже любит игру. Но ты не бойся.   Я желаю людям только добра, хотя у тебя это может и не вязаться с представлением о госпоже… Но знаешь, брось все эти представления… Поступай так, как велит тебе сердце. И всё будет хорошо, я это чувствую.

Смотанной верёвкой при ближайшем рассмотрении оказался… здоровенный хлыст. С красивой рифленой рукоятью, плавно утончающийся к окончанию. «Никогда не видел вблизи такой штуки, да еще и в руках красивой девушки с обворожительной улыбкой. Дааа.. Такая картина уж точно достойна кисти великого художника! » - подумал я наверное слишком громко, потому как вдруг Вика поднялась с кресла, повернулась ко мне и произнесла:

- Мне только что пришла в голову хорошая идея!   Сейчас… я хочу быть художницей. А ты – будешь моей картиной, но только я еще не знаю о чём, - с этими словами девушка вышла из комнаты, оставив меня на какое-то время одного в догадках: «И что она могла такого придумать? Какая игра начнётся сейчас? »

Время шло. Солнечные лучи падали из окон в комнату, на паркет, на желтый коврик посередине,   крутились, словно потревоженные струны, и едва только не звенели. И лишь сейчас я услышал ровный стук настенных часов. На какое-то мгновение мне стало так хорошо и легко, что даже трудно было поверить, что всё это так бывает. Может быть, я нечаянно дотронулся до вечности, и теперь – она растекалась по  мне через кровь и само дыхание? Может быть, так и было, но только я не  мог  этого знать наверняка. Я всего лишь спокойно предчувствовал, что сейчас произойдёт что-то очень и очень неординарное, доселе со мной не случавшееся.

Виктория вернулась уже совсем в другом наряде. Нет, это не было пресловутым «костюмом госпожи», но в то же время – и было им. Но только другим. Таким, каким  и я представлял его себе  в своих фантазиях. На девушке было простое и вместе с тем элегантное светлое платье, открывающее красивые стройные ножки, тонкие белоснежные ручки, чуть острые небольшие плечики, и грациозную немного удлиненную шею. Волосы были распущенны сзади, а со взглядом её больших глаз на меня наплывало голубоватое море, и, кажется, даже всего одна его волна, была способно затопить  всю мою душу.

Взяв в руки хлыст, она стояла передо мной, совершенно спокойно и  молча, и просто наблюдала. Я же всё время обрывал свой взгляд, ибо красота – она как солнце – долго смотреть не выдержишь. Я и не мог, мне вдруг страшно захотелось бежать. Броситься на колени и целовать ей ноги. Всё, что угодно, только бы быть причастным к ней. Иначе – ты просто сгоришь. Сгоришь на солнце, как лист винограда.

И я сам пал к её ногам, обхватив их руками, прижавшись к ним щекой и жадно вдыхая воздух возле неё.

- Какой смелый мальчик! – вознаградила меня своим голосом Виктория, - И какой… чувственный… Да, я сразу поняла, что ты такой. Когда увидела тебя в лифте. Точнее – твои руки. Они рассказали мне всё. А твоя смазливая мордашка только усугубила дело, и вот теперь ты стал моим рабом... Я хочу, чтобы ты разделся, - добавила госпожа еще спустя мгновение,   и села в кресло.

…Мальчишка, ты стоишь посреди комнаты и медленно расстегиваешь пуговицы на своей клетчатой рубашке… Начинаешь сверху. Одна, другая, третья.. И я уже вижу твою грудь… Хочется попробовать, какая у тебя кожа. Но не сейчас, не сейчас, чуть позже. Такая дурная привычка, оставлять всё самое вкусное на потом.   Ах, ты уже снимаешь рукава… Повернулся чуть спиной… Какие там мышцы!.. Молодец, даром времени не теряешь. Точно сможешь меня покатать… Смотришь, куда положить рубашку… Да, правильно, на этот стул… А теперь… Ты в одних джинсах… Расстегиваешь ремень… Ой, мамочки, а чего же ты такой смущенный! Но меня это тааак заводит! Взвизгнула змейка…  Нет, погоди, я тебе еще припомню эту твою медлительность!.. Белые шортики… Как мило. И ножки тоже накачены… Джинсы тоже клади на стул, да… Бросил на меня короткий взгляд… Что это – вызов? Да, нет, ты просто еще малое милое дитя… Тебе тоже интересно, как смотрю я… Стягиваешь вниз… Остановился и переминаешься с ноги на ногу… Хорошо хоть руками не додумался перекрывать… И член стоит... Да, тебе нравится раздеваться передо мной.

«Встань на колени» – прогремело в моих ушах. И только через секунду до меня дошло, что нужно опуститься перед ней. Виктория подошла и положила мне руку на плечо – какое горячее прикосновение!   Затем слегка потрепала другой рукой волосы. Я смотрел вниз на обворожительные  босые ножки девушки, и меня охватывало всё большее желание. Затем она взяла меня за подбородок и заставила поднять голову вверх. И передо мной уже были её пылающие страстью глаза.

- Я сделаю с тобой всё, что мне захочется, - произнесла Вика. - Теперь встань, повернись лицом к стене и сложи руки за головой.

Я повиновался. Теперь моё тело было полностью открыто для… То ли ласок, то ли мучительных пыток, но, должно быть, и того и другого. Ведь порой иная ласка кажется тебе настоящей пыткой, в особенности, когда на неё ты не можешь ответить, а иная пытка – кому-то может быть и наслаждением… Чем был для меня пристальный долгий взгляд девушки, который я хорошо чувствовал не себе спиной? Накатывающими одна за другой сильными морскими волнами?

И тут, вдруг, тонкий свист и тут же, последовавший за ним вдогонку, резкий  щелчок, пронзили воздух тишины. Вздрогнув от неожиданности, у меня вырвалось невольное «ой», произнесенное скорее самим дыханием, чем ртом.

- Что, - боииишься? – произнесла Госпожа, растянув дольше обычного букву «и». Таким хлыстом – только диких лошадей укрощать. А ты же – не лошадь. Правда, на свете нет ничего невозможного... Ведь ты же хочешь однажды побыть моей лошадью? Я уверена, что так. Но не сегодня. Об этом я тебя еще успею спросить. А сейчас – поставь ладони на стену и просто закрой глаза.

Обе её руки легонько коснулись моей спины и плавно поползли вниз. Подушечки пальцев нежно скользили по моей коже, оставляя за собой полоски мурашек и наслаждения. Очень нежно, Виктория провела ладонями по моим ягодицам, коснулась бёдер, и оттуда, сразу переместилась к моим грудям, потрогала пальчиками мои соски, вновь стала опускаться ниже, к животу…

И вдруг, будто десяток молний пронзили моё тело –девушка, словная дикая кошка, выпустила свои ноготки. Теперь за движениями её пальчиков, следовали яркие розовые полоски боли и, опять-таки, наслаждения.

- Постараюсь, чтобы вышла хорошая картина, – голос Виктории немного вздрогнул, и в нём уже больше не было того былого уверенного спокойствия.

…Ух, как! Надо же, этот мальчик меня разволновал… А я то думала, что уже и не встретится мне больше тот раб, что заставит мой голос пусть и самую малость – но задрожать. Но как же он сумасшедше реагирует! Просто волны от него идут какие-то, одна за другой. И это - я еще не показала ему и сотой части того, что могу! А что если попробовать…

И тут я почувствовал нечто такое, что никогда еще не доводилось ощущать. Плавное движение пальцев её рук вниз по моей спине – и одновременно вместе с болью от выпущенных ноготков, я чувствовал и нежное и ласковое прикосновение подушечек её пальцев. Такое необычайно чувство, как будто тебя разделили надвое, и одной половине делают нежный массаж, а другую – больно царапают. И при этом – оба чувства накладываются одно на другое, становятся одним, новым, и совершенно неописуемым.

- Ну вот. Картина уже почти готова. Даже и не знала, что в природе может существовать такой податливый и прекрасный  холст. Теперь вот, осталось только свой автограф поставить, и… Хмм… Чем бы мне его таким поставить? – с этими словами Виктория с силой сжала мои ягодицы ногтями, - Да, точно, - холст  и в правду податливый. И хоть пусть я и не великий художник, но всё же, думаю, автограф – явно будет не лишним. … Ах, да! Вспомнила.   У меня есть один ремешок, которым легко можно поставить недостающий росчерк.

Пока Виктория ходила в другую комнату за тем самым ремнём, я осмелился повернуться к противоположной стене, на которой висело большое овальное зеркало, и немножечко подсмотрел за собой со стороны. Даа, весь исполосованный, с растрёпанными волосами… Зрелище еще то! Ну разве мог я еще каких-то полчаса назад представить себе подобное? А ведь всё еще - только начиналось!…

Виктория вернулась в комнату, держа в руках свой, сложенный вдвое, тонкий кожаный ремешок, очевидно из-под брюк. Вернулась совсем неожиданно, так, что я даже не успел сделать попытки занять прежнее положение у стены.

- Это кто тут меня не слушается, а? Кто сейчас за это будет наказан? Видишь, что у меня в руках? Я им однажды так одного мальчишку выпорола, что он потом три дня просто-таки не мог сесть на это самое место. Ты тоже так хочешь? Нет? А ну ползи ко мне на четвереньках! – голос девушки был совсем незлобным, скорее даже наоборот, - теплым и смеющимся, и возымел сразу двойной эффект: я снова стал послушным и услужливым мальчиком, трущимся щеками об её ножки, как бы заглаживая свою вину, а во вторых…

…Ты смотри, как сказанное на него подействовало! Член прямо-таки набух за считанные мгновения! Похоже, он из того типа, что особо восприимчив к голосу, звукам…Тогда даже мне и легче – просто вскользь упомяни про наказание, - и он быстро дойдёт до нужных мне кондиций.

«Оох! » – только и мог простонать я, когда девушка, ловко зажав мою голову между своих ног, больно хлестнула ремешком по моим ягодицам. Моё положение было очень неловким, - стоя на четвереньках, с беззащитной попой, да еще крепко зажатым между ног госпожи! – тут мне сразу припомнились все те истории из Тома Сойера, когда похожим образом школьный учитель наказывал провинившихся учеников. Еще один горячий удар пришелся на мою попу.

- Жаль, не могу заставить тебя считать вслух. Нет, конечно, могу, но только не хочу нарушать такую прекрасную идиллию твоего молчания. Так что тебе, считай, повезло – не нужно следить за счётом и отвлекаться от получаемого удовольствия. Сейчас, сейчас я тебе его непременно доставлю!   - проговаривая все эти слова, Виктория раз за разом взмахивала ремнём, и с силой опускала его на мои, и без того уже разукрашенные следами от ногтей, ягодицы. Терпеть становилось всё трудней и трудней, и вскоре я уже начал вилять своим задом, отчего некоторые удары еще больнее приходились по бедрам.

- Не крутись. Вот видишь… к чему приводит… когда человек крутится… когда не надо…. или смотрится в зеркало… без моего… на то… разрешения…. – и опять в речь госпожи органично вписывались удары ремнём. Попа начинала гореть огнём, и мою способность терпеть и дальше поддерживало лишь то, что я с удовольствием ощущал по обеим сторонам своей головы прелестные ножки молодой госпожи.

- Ну ладно. На первый раз прощаю. Но учти – в следующий – ты так уже легко не отделаешься. И даже вырваться не сможешь, если захочешь, - привяжу тебя к скамье и обхожу по самое некуда. Учти, я тебя предупредила, – увещевательно закончила Виктория, высвободив меня на волю. И я, на этот раз уже из самого искреннего чувства благодарности, стал вновь тереться щеками о её ножки.

- Эх, хорошо благодаришь! Умница. Но сейчас ты сможешь отблагодарить меня еще лучше… Устала я с дороги. Только ведь вчера приехала, причём приехала из другой страны, - ножки мои тоже устали, хотят, чтобы кто-нибудь им сделал приятный расслабляющий массаж. Сможешь?.. Только я сперва ванну приму. Да, но перед тем, я хочу услышать от тебя одно только слово. От него будет зависеть, сможешь ли ты мне помочь в купании, в массаже, смогу ли я тебе доверить право охранять мой сон, предоставив ночлег у своих ножек… Итак, «да» или «нет»?

- Да, - ответил я, как будто небо перевернул.

- Ну вот и чудесно, а то я уже даже стала сомневаться, можешь ли ты вообще говорить или нет. У тебя приятный голос. Завтра, быть может, я разрешу тебе со мной говорить. А может мне станет скучно уже сегодня, вечер длинный... и мне тогда может понадобиться умный и чуткий собеседник… Ну ладно, идём я тебе покажу, где ванна. Наполнишь её, и когда всё будет готово, позовешь меня, я буду на балконе.