Пуля. Осколки

Название: Пуля. Осколки.

Пейринг: Тур/Ликс и многие другие

Предупреждения: осторожно мат, много мата. Написано нелитературным языком.

От аффтора: Я так много хотела сказать. Это сказка, грубая, где-то жестокая. Я не могу определиться со временем происходящего: то ли Москва середины девяностых, то ли середина двухтысячных. Пусть будет что-то среднее. Пусть это выдуманный мир, который совместил шальные девяностые и наглые двухтысячные.

И да, все это уже когда-то было написано/рассказано/украдено. Вторичность сюжета.

Саммари: Продолжение многострадальной «Пули». Популярный певец Ликс пытается докопаться до правды, кто виновен в смерти его «старшего» брата Тура. И на что он готов пойти, чтобы узнать все подробности трагедии произошедшей год назад?

«Сколько разбитых сердец,

Пряча осколки, молчит,

Сколько же их на излёте от боли стучит.

И твоё сердце на шрамах дрожит и кричит».

Ликс.

«Если однажды горячее солнце

Станет холодным как утренний лед... »

Горячее солнце медленно садилось в море. Идеальная картинка, идеальный вечер. Парень лет двадцати сидел на песке, рядом, положив ему голову на колени, сидел другой молодой человек. Счастье, о котором можно только мечтать в девятнадцать лет.

Мечтать?

Белокурые волосы, на носу солнцезащитные очки, на губах легкая усмешка.

Ликс расслабленно смотрел, как раскаленный за день огненный шар, устав от воплей рода человеческого, медленно садится в соленые воды, чтобы смыть с себя все первобытные грехи, а утром родиться заново, чистым, желтым, светлым.

Девятнадцать лет, кажется, что сто девятнадцать, нет, тысяча девятнадцать.

Раньше...

Раньше все было проще. Улица, побои, заработанные гроши и холодный подвал, и холодное как лед Арктики сердце.

Сейчас же: деньги, слава, секс, фанатки и ощущение собственного сердца, каждые его удар, каждое волнение. И боль, ночами сводящая с ума, и только некоторое подобие успокоение, там, где голубое небо, запах смерти и белые розы вокруг черно-белого снимка.

Ликс дернулся в руках держащего его молодого человека.

- Эй, Ликс, послушай, малыш, сейчас ты услышишь, как солнце зашипит, - и парень потянулся за поцелуем к таким желанным для него губам. Отблески заката вспыхнули в глазах «малыша» и он, стряхнув парня себя, вскочил на ноги, стрясая песок с идеально сидящих на бедрах джинсов.

- Не называй меня малыш.

Однако сердце стучало: малыш, малыш, малыш.

Прогоняя наваждение. Ликс тряхнул сильно отросшими волосами и спросил ошарашено смотрящего на него парня:

- Дэн, а у тебя что покурить?

Тот, кого назвали Дэн, усмехнулся:

- Пакистанскую или сойдет их местная?

- Давай любую.

- Ну, пошли!

И, когда солнце село за горизонт, на пирсе зажглись огни, а весь VIP-отель погрузился в блаженный сумрак, двое молодых людей лежали на огромной кровати, передавая друг другу одну на двоих сигарету. И в другом месте этот интимный жест казался бы полным слиянием души и тела, просто любовь и одна на двоих сигарета. Но не здесь и не сейчас.

Ликс, выдыхая колечко белого дыма, уносился все дальше и дальше, в холодную февральскую Москву в дом на набережной, в теплую кровать, туда, где когда-то билось его сердце. ****ь, как все не вовремя.

Дэн же смотрел на красивого парня, популярного певца, которого попутный ветер жизни загнал сегодня в его кровать. Н, да! Все же не зря, он купился на рекламу этого фешенебельного курорта, когда узнал, что там планируется концерт суперзвезды Российской эстрады Ликса.

Не то чтобы Дэну нравился певец Ликс, скорее некоторые его песни брали за душу. Казалось, в этом малолетнем пареньке, есть загадка, изюминка, и... боль. А когда после концерта, который, кстати, прошел на одном дыхании, подавшись порыву, Дэн подошел за автографом, то сразу же попал под обаяние этого пацана.

По-другому и не скажешь.

- Что писать? - широко улыбнулся Ликс, когда Дэн замер с диском в руке напротив стола.

- Эээ, - проблеял Дэн.

Только легкий кивок и еле уловимая усмешка, быстро привели его в чувство:

- Подпишите: для Дэна, - усмехнулся он.

Ликс быстро, размашисто что-то начеркал.

- Не вопрос, - легкое касание руки, немного дольше чем положено, и когда Дэн открыл коробку, то вместо букв увидел несколько цифр.

Дэн не сомневался. Через полчаса, они уже пили шампанское в его номере и страстно целовались.

Дэн, легко открывающий новые двери, даже не закрывая старые, тонул в умелых руках этого малолетки, тонул и не хотел вплывать.

- Тебе то есть шестнадцать? - спросил Дэн пересохшими губами.

- Не бойся, мамочки рядом нет, - хмыкнул Ликс, подминая его под себя.

- А может я сверху? - выдохнул Дэн.

- Прости, не подставляюсь, - Ликс летел вперед, как поезд без стоп-крана.

И Дэн прогнулся, подставился, как в первый раз. Хотя почему, как?

Первый раз он и в Турции первый раз.

Безмятежное утро, спящий рядом голубоглазый блондин, с разметавшимися по подушке длинными волосами и опухшими после такой ночи губами.

Сердце сладко заныло, в голове родилось прозвище «малыш», в утреннем свете, тот казался еще меньше. Потерянный ребенок, сбившийся с пути.

- Не смори так, - хриплый со сна голос вернул Дэна на землю.

- Прости, я задумался. Пойдем, позавтракаем? У тебя сегодня тоже концерт? - робко поинтересовался Дэн.

- Неа, у меня только вчера было выступление, а проживание оплачено на неделю. Так что я свободен, как ветер. А ты? Жена, дети, любовники?

- Хитрый какой, жена и дети, любовники, прости, но не твое дело. Давай жить сегодняшним днем.

Боже, какие правильные слова, хвалил себя Дэн, он правильно считал ауру этого ребенка. Ему не нужны последствия, ему нужен секс.

И Дэн его предоставит. К тому же секс хорош. Даже, несмотря на смену позиций.

- Правильное решение, - хмыкнул Ликс. - Я так и живу.

- Давно? - жесткий поцелуй и ощущение щетины опухшими губами.

- Да, - отозвался певец, подминая Дэна под себя. - Год.

Тур.

«Что все расстояния, мысли и желания

Когда-нибудь кончатся, и уйдет сознание... »

Жара. Июль. Комары.

- ****ь, - матюгался Тур, ворочаясь с боку на бок на неудобном топчане. - Когда же закончиться лето и все разъедутся, - бубнил он себе под нос, слыша, как под окном затормозила машина, и раздался звонок.

- Эй, сторож, ты что, спишь что ли? - донеслось с улицы.

- Нет, ****ь, ебусь!

Но встал, натянул шорты, сделанные из старых джинсов, и пошел встречать незваных гостей. Вроде суббота и все кто хотел уже на дачах, скоро уже назад в Москву рванут, а этих явно черти принесли.

Тур открыл ворота дачного сообщества «Виктория» впуская машину.

- ****ь, ребят, а вы к кому? - хмуро спросил Тур. За год, что он тут кормиться, официально работая сторожем, он никогда не видел этой десятки.

- Мужик, ты тут не пантуй, ты тут сторожишь, вот и сторожи, - парень лет восемнадцати высунулся в открытое окно развалюхи. - И не психуй, - добавил, видя, как в свете единственного горящего фонаря лицо Тура приобретает багровый окрас. - ****ь, ты это, не помри от потуг.

Тур развернулся, и уже занес руку, чтобы показать этой шантрапе, кто здесь хозяин, как услышал за спиной крики:

- Эй, Артур, не горячись, это ко мне, - по дороге бежал Мишка, парень с тридцатого участка, который утраивал всем любителям тихого дачного отдыха рейвывые вечера, с криком магнитофона, пьяными песнями и вечно разбредающимися по всем темным закоулкам парочками.

- И ты, Бывалый, - махнув сторону машины, - чего тут разорался? Артур - сторож, ему велено не пускать, вот он и не пускает.

Тур показал ребятам средний палец, закрыл ворота и возвратился в душное марево комнаты.

Неистребимо тянуло выпить. Почесав давно не бритый подбородок, он порылся в шкафу, где хранил запасы водки, но спиртного там не оказалось.

- ****ь, - выругался он.

Точно, на днях приезжал Михалыч, председатель этого гребенного садоводческого товарищества, привез зарплату и продукты на месяц, вот они и погудели.

Хотя какая в жопу зарплата, все равно Тур на эти деньги покупал только водку.

А что еще осталось, кроме бухла?

С утра начнешь, к вечеру готов, и все мысли, вся боль остаются на дне граненого стакана.

Тур матюгнулся еще раз. Выпить охота.

Мишка врубил свою шарманку, и в предрассветной тишине ввысь к небесам, туда, где бьется сердце, понесся знакомый до боли голос:

Осторожно, любовь, осторожно, любовь

Океаны из берегов, водопады стихов и цветов

Лишь за несколько слов из любимых губ.

- ****ь, Господи, за что?! - не крик, вой разнесся по всем закоулкам, будя собак, заставляя их сонно брехать на странные звуки.

Срочно водки. Много. Залить ею пожар, который вот уже год медленно горит в его душе, тлеет, но не гаснет. И вот теперь с новой силой.

Его губы, его тело...

- ****ь, Господи, прости меня. Господи, дай мне освобождение, дай мне хоть пять минут без мыслей о нем, - просил Тур, идя на звуки музыки.

- Мишка, дай водки, - без всякого предисловия выдал он Мишке, когда вошел в распахнутые настежь ворота.

- Ого, Артур, ты так и бухаешь, - Мишка пьяно икнул.

- А тебя ****? - не остался в долгу Тур. - Дашь водки?

- У меня только паленая.

- Да заебись.

Взяв бутылку, он быстрым движением отвернул крышку и, не стесняясь, прям из горла выпил почти половину.

- Действительно хреновая, - сипло ответил он.

- Во ты даешь, мужик, - захлопал кто-то из компании парней.

Тур хмыкнул. Год, он пьет год. Тогда в далеком июле он думал, что сможет вернуться, сможет встать на ноги и найти тех, кто угрожал его малышу, его Ликсу. Но уже в сентябре до Тура стали доходить слухи, что певец Ликс очень даже счастлив. У него подружка, крутая тачка, квартира, концерты и много-много-много бабла. Его продюсер не слишком требовательный. Словом, жизнь в толстом, толстом слое шоколада.

Гришаев же остался там, на кладбище.

«Значит мне там и место», - и Тур остался работать сторожем. А что, работенка не пыльная, домик ничего, топится, водки много.

«Глядишь, через пару лет сопьюсь. Да и Слава Богу. Все равно я уже умер. Для него я мертв, и это равносильно тому, что я труп».

А вы видели, чтобы человек жил без сердца?

ликс

«Мир взрывается, плачет любя, но иначе нельзя»

Дэн трещал без умолку. Всегда. По делу и без дела.

Ликс уже подумывал, что зря он перетащил курортный роман в плавящуюся от жаркого августовского солнца, Москву. Но Дэн - это же Дэн. Тогда еще в Турции, этот парень задел что-то в душе Ликса, и он позволил себе немного растаять.

Нет, боль от потери Тура, все еще сжимала его сердце, но Орлов впервые за этот гребанный год позволил кому-то стать ближе. Чуть ближе: на миллиметр, на микрон.

И вот Тарасов, так оказалась фамилия Дениса, остался у него ночевать один раз, десятый, и вообще перевез свои вещи.

В конце сентября, когда у Ликса закончился чес по курортам и здравницам нашей необъятной родины, Дэн решил купить себе квартиру в Москве. Вернее поменять.

Ликс тоже почесав затылок, пришел к выводу, «чужой дом хорошо, а свой все же лучше».

Он до сих пор снимал ту квартиру, ну ту, которую показал ему Макс.

-Червонец, слушай, а как ты думаешь, я потяну покупку квартиры, а ?- выпустив колечко дыма, спросил Ликс продюсера.

На студии было пустынно и кроме него и Макса, там никого.

И то Червонец спал уже в одном ботинке, как понял Орлов у продюсера новая любовь на «всю жизнь». Макс парень такой даже если это увлечение на пару дней все равно со словами»люблю не могу и ты тот или та, в зависимости от пола, кого я ждал всю жизнь. Судя по настроению это все же девушка. От Червонца аж за версту несло мужским сволочизмом и превосходством.

-Потянешь, конечно, ты хорошо заработал за лето.- Пожал плечами Червонец.- Да, правильно, Слышь, а чо я раньше не сообразил. Тебе и, правда, нужна своя хата.

-Ну и ладушки, Червонец. Я попрошу Дэна, и он найдет мне классную квартирку.

-Ого, уже семейное гнездышко.

О видя как дернулся его подопечный Червонец примирительно поднял руки вверх:

-Ладно- ладно. Я только хотел сказать что рад. Уже больше года прошло.

Ликс вымученно улыбнулся.

-****ь, Червонец, я не хочу об этом говорить.

-Да нихуя, Орлов. Ты никогда не хочешь об этом говорить. Ликс, Тур погиб. И точка.

-Да мне пох что он погиб!- затушив сигарету, закричал Ликс.

Однако это только бравада и Червонец слишком хорошо понимал.

Да!

Как-то под действием каких-то препаратов Ликс рассказал ему, как Тур предал его, с Серго, о том что не любил, а просто трахал. И добавил потом:

-И я не любил. Никогда. И не люблю. И любить не буду!

Опа.

Макс тогда просто уложил парня спать, а на утро сдала вид, э-э-э, ничего не было, ты не болтал, я не слушал.

Черт тебя побери Гришаев, черт тебя побери!

Как тогда хотелось схватить Ликса и рассказать, все рассказать. О деньгах, о подставе и о любви.

Черт, Тур любил Ликса. Ведь только любовь могла толкнуть Гришаева на такое сумасшествие, если бы Ликс был безразличен ему, плевать он хотел на деньги и статус, он бы вернул себе все, закатал в асфальт обидчиков. А так...

*****, Тур! Мудила ты!

Но Макс молчал, видя как Ликс медленно себя губит, и вот поэтому он бесконечно обрадовался, что появился Дэн. Да плевать на желтую прессу и ее грязные инсинуации на счет ориентации Ликса. Мало ли их таких. И Лазарев и Басков же живут с кем хотят, а на публике - примерные мальчики своих красивых девочек.

У Ликса официально тоже появилась подружка, мисс Москва последнего розлива. Она и в правду очень красива и очень молчалива.

Ликс выводил Аниту, по паспорту Нюру, в свет, а она в каждом своем интервью пела о своей неземной любви. Сейчас Червонец собирал деньги, чтобы через полгода мисс Москва стала мисс мира. И тогда опа, ей не отвертеться. Все в этом митре продается, надо только знать цену.

И Червонец знал, он очень любил Ликса, уже не так как в начале, а как друга, младшего брата. И ценил их дружбу. И, черт побери, он сделает все, чтобы этот мальчик был счастлив. С кем бы то ни было и сколько бы бабла это не стоило.

Через пару дней довольный Ликс позвонил Максу:

-Прикинь, братан. Дэн нашел такую офигенную хату в центре Москвы. Там и ремонт и вся фигня. Он говорит там одна комната даже со звуконепроницаемыми стенами , ****ь, там можно хоть барабанную установку собрать, соседи мирно спать будут.

-Она чистая квартира то?- поинтересовался продюсер.

-Обижаешь. Дэн же риэлтор. И скажу по секрету, он влюблен в меня.

-****ь, ни *** себе новость, а я и не знал.- усмехнулся Макс.- Ладно веселитесь детишки. Но до завтра. А завтра гастроли помнишь?

-А то, Дальний восток- это наше все.

Червонец хмыкнул и отключился.

Тарасов трепался всю дорогу. Без передышки. Как всегда. И Орлова аж голова заболела. Но в этом то вся и соль, он ничем не походил на Тура. Небольшого росточка, худощавый, не красивый. Но обаятельный. Короткие каштановые волосы, небольшой носик и слишком большой рот для такого лица. Но глаза, в них читалась такая детская искренность, открытость миру, вернее Ликсу.

А ведь он старше двадцатилетнего Орлова всего-то на пять лет. Но в их паре ведущим всегда был Ликс и как, ни странно Дэн легко воспринял данную роль. Может он универсал, а может...

Орлов особенно не вдавался в подробности, он отпустил себя, дал другому человеку окружить себя заботой, любовью и пусть отдача сейчас минимальна, но Ликс и так жил сегодняшним днем, а сегодня у него есть Дэн и разбитое сердце.

-Слышь ты , я тут пою соловьем а ты в астрале?- потряс рукой задумавшегося Ликса.

-Что?- тряхнул головой Орлов.

-Я тебе говорю, Сергей Петрович говорит, что купил эту квартиру по дешевке, парень продал ее в одну ночь.

-Ага,- кивнул головой Ликс.

Дэн притормозил у очень знакомой высотки на Набережной.

Ликс выбрался из его малолитражки.

Вот смеху было, когда Дэн впервые появился на своей мини машинке, да еще красного цвета.

-Эй, ты, что сразу всем с порога говоришь, Привет я Дэн и я гей!

-Мудак,- расхохотался Тарасов.- У меня нет гаража, а у дома такие аллигаторы паркуются, что мы с моей Божьей коровкой просто везунчики, для нас всегда имеется небольшой клочок.

-Ты и кто?- улыбнулся Ликс.-

- Так машинку зовут.- И Денис погладил свою «божью коровку» иначе это чудо минимализма не назвать.

-Мы приехали?- спросил Ликс, когда пискнула сигнализация.

- ****ь, да т у нас медиум просто,- Дэн потащил Ликса к дому.

-Нет, нет, только ... да, именно этот подъезд.

-Знаешь, ты не смотри что последний этаж...

Орлов не слушал Дэна. Нет, нет, нет,- отбивало ритм сердце. Нет, нет, ... А что он там говорил, парень продал квартиру быстро? Пропал?

Когда Тарасов открыл до боли знакомую дверь, Ликс лишь сильнее прикусил щеку, чтобы не завыть во все голос:

-Туууууууур. Тур.

-Проходи, не стой столбом.- Позвал его Тарасов.

В квартире ничего не поменялось.

В рту появился металлический привкус крови. ****ь, как больно. И это совсем не из-за щеки. Ликсу казалось, он ушел отсюда лишь вчера.

-Дэн, а что ты там говорил, парень продал..

-А ? Да, мой друг купил эту квартиру на четверть дешевле рыночной стоимости.

-Ну?- подогнал Ликс, проходя за риэлтором в большую комнату.

И первое что он увидел фотография Андрея, покрытая слоем пыли.

-Ну, ну. Парень продавал квартиру в 24 часа, а потом уда-то уехал. Говорят его преследовали, он даже вещи не забрал.

Ликс застонал, тихо опускаясь на пол.

-Тебе плохо?- тут же подоспел Дэн.

-Дальше?- рявкнул Орлов.- ****ь, что дальше Тарасов?

Дэн не понимающе уставился на любовника.

-Тебе что не подходит эта квартира, раз парень, продавший ее, типа, погиб. Но его подставили, он и бизнес говорят свой продал. И знаешь какие слухи еще ходят.

-Какие?

-Мол, он все деньги отдал на раскрутку своего любовника. Певца какого-то.

Ликс обхватил руками колени, расхохотался, размазывая слезы по щекам. И Дэн дал бы руку на отсечение, если бы с ним поспорили, эти слезы не от смеха. Совсем нет.

Тур

«Есть у каждого дорога, только много рядом левых «почему»»

Сентябрь. Грязи по колено, надо бы грейдер заказать и еще раз пройти дорогу от шоссе до ворот товарищества. Михалычу не забыть напомнить.

Тур сидел на топчане и читал какой-то детектив. Вечерело.

За окном раздались гудки.

-И кого черт принес?

Ах, да Михалыч говорил, что приедут смотреть дачу, какой-то дедок помер уже давно, дачка бесхозная стояла, и вот деткам понабились деньжата. Так что у Тура теперь ключи и обещание если сделка выгорит, то ему пара тысяч перепадет. И то неплохо.

Гришаев наскоро умылся в бочке стоящей перед дверью и пошел открывать ворота.

-****ь,- не по погоде яркое солнце било в глаза.

-Эй, не подскажите где здесь участок сто тридцать пять?- раздался женский голосок.

-Да сейчас покажу, ****ь.

-Не ругайтесь матом! Тур замер. Если женский голос он в принципе мог и не узнавать, то этот ... ****ец и не узнаешь.

-****ь, -еще раз выругался Гришаев. Ну ***** же!

Мужчина вышел из машины.

-Я же просил Вас, здесь же женщина.

-Сейчас принесу ключи.

Тур быстро забежал к себе, нашел связку и натянул темные очки и бейсболку, хотя пятой точкой чувствовал, бесполезно это.

И выходя из домика, я наткнулся на водителя из машины, который видимо, решил последовать за мной.

-Нда, а вот это подло. Твою мать Артур Михайлович,- удар пришелся поддых, и Тур согнулся пополам, впрочем, он даже и не пытался уйти от кулака обидчика.

-Согласен. Но ****ь, мог бы и поосторожней, врач же.

И тут же оказался в теплых объятьях Мирослава Кравченко

-Мудак, живой!- выдохнул Славка, еще крепче сжимая Тура.- Живой.

-А че мне будет?- отстраняясь от ошалелого друга, почесал затылок Тур. Бейсболка и очки за ненадобностью валялись на траве.

-Знаешь, в свете последних событий тебе светит полный «****ец»,- рассмеялся Славка.

В этот момент в калитке показалась Настена.

-Так, я долго буду....

-Привет, Настя!- помахал ей рукой Гришаев.

Женщина споткнулась.

-Артур? Гришаев?

Когда немного утихла «радость», Гришаев открыл дачу, которую чета Кравченко и смотреть не стала.

-Покупаю,- сказал Славка.

Настена лишь приподняла идеальную соболиную бровь, но промолчала.

Она вообще молчала, пока Славка чертыхаясь и выражаясь не лучше Тура ругал друга за мнимую смерть.

Тур только вставлял в монолог друга редкое «****ь».

Потом посадив жену в машину, он тихо пообещал Гришаеву:

-Я вернусь, и тогда мы поговорим. Один вернусь. Без нее,- и кивнул в сторону сидящей на пассажирском сидении Настены.

Тур кивнул головой, рассматривая пожухлую траву под ногами.

-И да, постарайся быть трезвым, когда я приеду.

-Слышь, братан, а когда ты приедешь?- насупился Тур.

-А вот ты и не пей,- усмехнулся Славка.

-А чо так видно?- пробасил Гришаев.

-Нет, не видно, зато амбре! Элементарно, Ватсон.

Тур поджал губы. Ему приятно видеть друга, приятно обнимать его, но... Наплевав на гордость, Тур закричал, уже включившему двигатель машины Кравченко:

-Никому не говори, а Слав.

Двигатель заглох. Багровевший от злости доктор вылетел из иномарки:

-****ь, Гришаев. Ты что все мозги пропил?

-А чо я сказал?- ощетинился Тур.

-****ь, *****. Артур. Я не дурак, знаешь ли. И понимаю раз ты сидишь в этой жопе мира, то не особо жаждешь светится. Так что...

Он хлопнул смущенного Тура по плечу. Машина резко рванула с места.

-Ну и тебе пока,- Гришаев махнул рукой в сторону воронки пыли, которую ставила за собой машина нежданных во всех смыслах гостей.

А водка остывала в бочке с дождевой водой. Так кстати остывала.

Ликс

«Слишком рано умирать, но слишком поздно, слишком глупо объяснять»

Дэн так и не понял, что произошло в высотке, но уже через час после того как он расстался с Ликсом, тот появился в его офисе с заявлением что покупает квартиру.

-Малыш, а ты даже не смотрел ее. И потом, тебе даже там плохо.

-Не ****, можно я въеду туда сегодня же?

- Нет нельзя.- Дэн пожал плечами.- Я не подпишу договор.

-Понял.

От грохота закрываемой двери зазвенели стекла. Тарасов даже не вздрогнул.

-Ничего, пусть побесится, потом сам поймет.

Через полчаса, он набрал номер Ликса, однако мобильный молчал. Дэн решил действовать через Макса.

-Привет!- раздался веселый голос продюсера.- Дэн проблемы?

-Ты Ликса видел?- без предисловий спросил Тарасов

-Ну да,- смех в трубке действовала Дэну на нервы.

-Макс отвлекись, где Орлов?

-У твоего шефа. ****ь, Трасов, вы уж определитесь.

Дэн отключился, не дослушав.

Упрямый ублюдок. Твою мать.

Дверь шефа и белое лицо Орлова с бумагами наперевес.

-Ключи,- безжизненно произнес Ликс , вытянув правую руку.

-Поздравляю тебя. Хорошая сделка,- шеф улыбнулся.

-Ключ,- напомнил Орлов.

-Нет. ****ь, нет.

-Извините, господин Орлов,. Денис я прошу, сделка совершилась. Мы передали все документы в БТИ.

-Ликс, дурак.

-Ключи! Твою мать Дэн , ключи!

Дэн достал вязку и сунул во все еще протянутую руку любовника.

-Да заебись.

-Денис,- повысил голос шеф.

-И вы тоже пошли на ***,- отрезал Тарасов.- Ликс почему?

Орлов нехорошо улыбнулся, грустно и обреченно.

-Я и есть тот любовник Дэн. И да. Вывези свои вещи сегодня-завтра, я переезжаю.

Дэн вылетел из кабинета.

-Пока, Дэн,- крик из-за закрытой двери.

-Я люблю тебя Ликс.

Тарасов сидел на холодном кафельном полу туалета. Ликс, малыш, что ты творишь?

-Макс, Макс, кто был пошлым любовника Ликса?- Дэн выбросил свою гордость в мусорную корзину, стоящую сейчас рядом него. Кафель холодил спину, но насрать с высокой колокольни. Может быть Червонец поможет.

- На прошлой неделе? - хмыкнул продюсер. - Ликс не отличается у нас постоянством.

- Максим прошу, будь посерьезнее. Тот парень из высотки.

- ****ь. Ты что сказал?- веселье в трубке как ветром сдуло

- Ну тот парень из высотки,- повторил Дэн.

- Как ты узнал про тура. И что... Что ****ь...

- Ликс его любил , и он... этот парень он дал деньги на раскрутку его. Да?- заорал Дэн.- Макс, урод, ты что молчишь?

- Денис, Ликс знает об этом. - голос Червонца звучал безжизненно.

- Знает.

В трубке послышались гудки.

- Ликс, Ликс, - Макс орал в трубку.

Ликс же спокойно, слишком «спокойно» ответил:

- Макс, заткнись.

- Ликс ?!

- Максим давай так, это Тур дал денег на раскрутку?

- Малыш, это не телефонный разговор,- Червонец матерился через слово.

- Заткись уебок. Заткнись, Макс. Придурок, смотри куда прешь,- кричал Орлов.

- Ликс, останови машину. Припаркуйся ты сейчас не в том состоянии чтобы вести. А то отправишься к Туру.- постарался взять себя в руки Червонец.

- Заткнись. Мак, это Тур? Он продал все.

- Да,- просто ответил продюсер. А смысл врать. Теперь все и так ясно.

- И что с ним стало? Почему он погиб?

- Орлов и этот вопрос волнует тебя спустя полтора года?

- Ах, так. Ладно, я знаю, кто мне поможет.- Ликс кинул мобильный на соседнее сиденье.

Ликс

«Если в сердце минус двадцать, дальше - только двадцать два и перебор... »

-Ты точно знаешь, что случилось с Туром?- Орлов стоял напротив братана, вперев руки в бок.- ****ь, Серго, точно?

Бандит оскалился, разглядывая парня, нет , скорее раздевая взглядом, или трахая

-Скажем так, я могу помочь тебе узнать,- хмыкнул Серго.

Орлов напрягся.

-Узнать что?

Золотые фиксы сверкнули в темноте комнаты, и Ликс впервые задумался, Серго вроде не сидел, да и на двор далеко не девятнадцатый век с его блатными братками, утюгами, «Ушаночкой» и пожеванными адидасовскими костюмами, а Серго, словно мамон застывший в веках все еще похож на этих доисторических пацанов.

-Узнать что случилось с Артурчиком. Вернее кто за этим стоит.

-Хорошо,- кивнул головой Орлов.- Узнай.

-Э-э-э, так не пойдет сладкий.- Музаев подошел вплотную к побелевшему Ликсу и провел по его скуле, носу и впечатывая палец в губы, с силой. -Я ничего не делаю бесплатно.

Ликс стряхнул руку.

-Я помню. Типа съемки, деньги и по кругу.

Бандит расхохотался:

-А ты подслушиваешь, однако. Сладкий.

-И подглядывал, Серго. Так что ты хочешь взамен.

Смех стал еще громче.

-А ты как думаешь сладкий.

-Да отъебись ты с этим «Сладкий»,- взорвался Ликс.- У меня и имя есть.

Музаев покачал головой. Улыбка перешла в оскал, тут же стирая все человеческое на его лице. Зверь. Чистой воды зверь. И только теперь до Орлова дошло, что это не игрушки. И ****ь, все по-взрослому. По серьезному.

-Заткнись нахуй, я сказал сладкий, значит, ты будешь откликаться. Как собака. Как все.

Ликс опешил.

-Эй, братан,- Серго махнув сторону столбом стоящего охранника.- Позови Пушистика.

Страх скрутил внутренности, желчь подступила к горлу, Ликс стоял и боялся блевануть от разыгравшегося перед ним представления.

-Эй, Серго..

Удар пощечины и резко:

-Молчать сука. Пока здесь буду говорить я.

Ликс лишь задышал через нос, находясь на приделе. Рвотные позывы скручивали желудок, и выпитый кофе на пустой желудок попросился обратно.

-Для такого м-м-м, му... мачо, имена у твоих м-м-м ****ей слишком невинные?- все же не сдеражался Ликс.-Пушистик, Сладкий.

-А ты не думай сука, теперь думать буду я, или тебе не интересно кто подставил кролика Роджера?

Лиrс поправил выбившуюся длинную белую прядь волос, заправив ее а уши. Серго аж перекрутило.

-Бля, я ждал тебя. И бля, ну скажи, почему Тур, ведь я мог дать тебе все и сразу, еще тогда, но нет сука ты гордый. Играть в переходе, подыхать от голода. И Бля, даю слово, ты бы был моим, если бы тогда не вмешалась эта мразь. Артурчик. Сука. Ненавижу.

-Я чей-то не догоняю. Ты что нанял тех скинхедов?

-Да больно надо, об тебя руки марать. Поверь, ты бы сам проперся ко мне. Я знаю. Жрать бы захотел и на коленях приполз. Но тут Артурчик со своей любовью. Козел он. Поменять бабки на любовь...

Дверь открылась и в комнату вошел молодой человек, совершенно обнаженный, если не считать наручников , сковавших его руки. Глаза в пол, на лице застывший ужас.

Ликс дернулся.

-Смори, и учись. Будешь хорошо себя вести, будешь как Пушистик, кататься в масле, нет, так у меня ****ей до фига. Отдам в полцены. Поверь. Ты жить не захочешь уже через пару дней. Да, Пушистик, вот он знает.

Парень, на поверку оказался малолеткой. Такой прожженной жизнью шлюхой, и он «кокетливо» посмотрел на Серго, который словно кот возле вожделенной банки сметаны, поглаживал свое бедро. Однако вся его кокетливость и мнимая бравада пропала, стоило ему взглянуть в глаза хозяина. Шлюха, есть шлюха, а захочешь жить - не так раскорячишься, подумал Ликс. Но парень, ему же нет и шестнадцати, он, почему терпит.

-Гость к нам присоединиться?- услышал Ликс голос парня. Голос мертвеца, потерянного человека.

-Да, гость к нам присоединится, - милостиво кивнул головой Музаев.

-Эй, я еще ничего не решил,- возразил Ликс.

-Нет, сладкий, ты все уже решил. Не еби мне мозг, а давай снимай штаны, Пушистик тебя все покажет. Будем считать это твоим вступительным взносом в наше дело.

Орлов захлебнулся словами.

-Где туалет?- успел только спросить он, как его вырвало прямо на ботинки Серго. Ликс согнулся пополам, пытаясь унять дрожь и ощущение полного дискомфорта, но ничего поделать не мог. Зуб на зуб не попадал.

Пушистик отполз на безлопастное расстояние, предчувствуя бурю. В комнате застыла тягучая, словно водка из морозильной камеры, тишина, нарушаемая лишь тихими вздохами.

-Плохой, ты плохой сладкий. Ну, что поехали?

И время для Ликса остановилось.

Ликс

«Даже выкурил бы пачку, только нету сигарет...

Щас бы просто прыгнуть в тачку и уехать на рассвет»

-****ь, Феликс, почему Серго?- от злости стул макса улетел к противоположной стенке, когда он вскочил с места.- Он же тебя по стенке размажет.

-Я знаю, я видел его ****ей,- грустно хмыкнул Ликс, плюхаясь на диван в кабинете продюсера. -*****, больно.

Он привстал забывав о том насколько приятный был сегодняшний день для его задницы. Не говоря уже о душе. Об этом Ликс вообще думать себе запретил.

Макс тряхнул парня.

-Мудак. Сука. Урод. Ты... Ты... Что ты сделал?- заорал Червонец. -Ты... Ликс, Ликс,- он уткнулся в ключицу парня сжимая все крепче-крепче. До боли.

Но Ликс только расслаблялся под руками друга. Да, так, больно. Но эта правильная боль. Он и сам не заметил, как слеза медленно поползла по серому от усталости лицу.

-Больно? Прости,- Макс отошел на безопасное расстояние, и сел на стул, так удачно попавшийся под ноги.

Слеза смешалась с кровью из разбитой губы. Орлов вытер ее, оставляя алый след на подбородке.

-Нет. Не больно. Черт.

Он аккуратно присел на диван, даваясь стоном.

Тишина. Хоть режь. Но эта тишина не такая как в комнате Серго. Безопасная. Правильная.

Первым не выдержал Макс.

-****ь зачем Ликс? Просто скажи зачем?

-Я хочу вернуть бизнес Тура. Просто вернуть и все.

-Для чего?- Макс невесело улыбнулся.- Он же мертв.

-Да? Он мертв? Он сука мертв. А я живой. И даю тебе слово, я каждый рубль отдам ему. Каждую ебуную копейку.- нет, не крик, полушепот, но Червонец все равно слушал и слышал. Все. Ясно.

-Зачем? - только и спросил он.- Туру это не надо. Ты как отдашь ему эти деньги?

-Ебнусь, но в могилу зарою, или нет, найду чертов лифт в небеса или в ад, где там сейчас обитает этот мудак, и засуну ему все в жопу.

Червонец попытался достучаться до разума подопечного:

-Ликс, друг, но почему Серго? Попросил бы меня...

-да тебя. Ты мне ****ь даже не сказал откуда деньги.- махнул рукой блондин.

-Ну ладно я , каюсь,. Но у меня связи на кройняк попросили этого, как там его, друга Артура, Мирослава.

-А этого педика? Ну-ну. Он мне и руки не подаст, а ты помощь.

Ликс не открывая глаз , пошарил в кармане, на ощупь, доставая пачку «Винстона» и зажигалку.

-И что ты теперь будешь делать? Как концерты? И вообще, давай продам я все и отдам тебе деньги. Ликс только прошу, бросай Серго, ты же не выживешь там.

Макс снова склонился над курящим парнем, потом неожиданно съехал к нему в ноги, кладя голову на его колени.

-Ликс, малыш, прошу. Не надо,- всхлипнул Червонец.- Тур, он же любил тебя. Очень. Он боялся за тебя. И только ради тебя. Я знаю, он же закатал, всех кто тронул его драгоценного Андрея. Но он бы не пережил если бы ты погиб.

-А я?- рука парня зарылась в короткие волосы друга.- Я же живу. Он об этом подумал. И знаешь, Макс, он же так и не сказал мне тех слов.

-А ты не видел. Малыш ты, правда слепой?

-Нет, но Серго...

-Он защищал тебя, дал тебе силы жить. И предательство знаешь не самый плохой стимул.

Орлов затушил сигарету.

-Ладно, когда там у меня следующий концерт?

-Послезавтра.

-Отлично. Мне бы продержаться три месяца. Только три. Он же не запретит мне петь.

-Ну да, фигня вопрос,- невесело улыбнулся Макс.- Три месяца. Ты же свихнешься или я свихнусь!

Зазвонил мобильный, Ликс посмотрел на номер, высветившейся на дисплее, скривился:

-Сладкий, ты готов к новой жизни?

-Макс только сильнее вжался в колени друга. То ли ища успокоения, то ли поддерживая Ликса.

-Да.- отчеканил Орлов. И потом тихо добавил:

-Хозяин.

Тур.

«Доброе утро, телеэфир,

Новости с мест, катаклизмов анонсы».

Естественно, когда Мирослав приехал на следующий день, Артур был безбожно пьян.

И почему-то сей факт совсем не удивил доктора.

Зайдя в домик, Кравченко минут пять смотрел на валящегося на диване друга, после чего начал действовать. Быстро. И без анестезии. Больно.

- Мудак. Убью нахуй! - орал минут через двадцать полуоклемавшийся Тур. Во всяком случае, сил на ор у него хватило. Славка только хмыкнул. Он оставил друга приводить себя в порядок, сказав, что через час желает видеть «это тело» чистым, свежим и не вонючим. А сам пошел искать председателя, Михалыча, или как его там вчера называл Артур?

Через полчаса все документы был подписаны. А через три, бригада уборщиков приводила новую дачу Кравченко в порядок. Дом и вправду хорош, ремонта там не требовалось, только подкрасить, прибить и живи хоть сейчас. Вот на «хоть сейчас» Кравченко и рассчитывал.

Артур мрачно сидел на солнцепеке и тоскливо смотрел на бурную деятельность своего друга.

- ****ь, вот ведь *****.

- И не матюгайся там. - пожурил его раскрасневшейся от беготни Славка.

Он сел рядом с Туром, покопался в кармане ветровки, выуживая пачку дорогих сигарет.

Гришаев присвистнул.

- И давно ты куришь? С чего бы?

- Да, вот незадача, Артур, друг у меня погиб. И так тошно стало, муторно.

Тур закряхтел, вдыхая в себя аромат прошлой жизни. И сколько стоит эта пачка? Он за полгода столько сейчас не зарабатывает.

- Что поделать. Грешны мы и смертны, - философски заметил он.

- Согласен. Но вот незадача номер два, друг то жив.

- Опять же воскрешение - это не чудо. А закономерность, и сказал Господь...

- Одно "но" - не тянет мой друг на Иисуса, - перебил его Мирослав. - Хватит, давай поговорим нормально.

Тур только сильнее затянулся.

- Если хочешь нормально, налей мне мои законные сто грамм.

- Нет, - отрезал Кравченко.

Артур пожал плечами. Нет, так нет.

- Зачем это все, а, Артур?

- Ты знаешь, я тебе рассказывал. - начал... и закончил Тур. - Ничего нового. Но они угрожали Ликсу.

- Понимаю. - похлопал друга по плечу Славка.

- Нет, не понимаешь.

- Понимаю, Артур, понимаю. Может вернешься?

- Нет, я ему не нужен. У него баба.

- Кто он?

- Ликс, конечно, - это было сказано таким тоном, словно Славка как минимум дебил, а не доктор со стажем и багажом знаний.

Кравченко картинно закатил глаза.

- Дался тебе этот блондинчик? Найдешь еще.

- Да не тебя ли? - вскочил Тур. - ****ь. Славка, я что, не понимаю, что ли...

- Ну и хорошо, что понимаешь. Урод!

Машина завелась на раз-два, и когда Артур пошел закрывать за другом ворота, то получил связкой ключей в лоб.

- Давай перебирайся в дом.

- Не буду, - буркнул он, потирая ушибленное место.

- И засунь свою гордость знаешь куда...

- Пошел ты на ***! - но тот, кому эти слова предназначались, их уже не слышал. Он включил радио на всю мощь:

Твоя пуля летит медленно, медленно,

Сердце стучит бешено, бешено,

Пуля летит... Все своевременно...

- Ну что, Ликс, мы еще посмотрим, кто кого!

Тур.

«Что напрасно, где на красный - слишком поздно, слишком глупо объяснять

На зеленый так не модно - это возраст переходный - не мешать! »

Зима пришла неожиданно. Хотя, что в нашей стране вполне ожидаемо, в ноябре раз и повалил снег. Тур все так же пил горькую, и медитировал на ключи от славкиного дома.

О да, он птица гордая!

Кравченко пару раз приезжал, но достучаться до друга не смог.

- Оу, привет, братан, - пьяно икнув, поприветствовал Артур доктора. - Че, опять мозги промывать будешь? Давай, я готов.

А заначка, в виде двух литров водки, приятно грела душу. И все слова Славки, как об стенку горох.

Хотелось, как в детстве, закрыть уши руками и орать во всю силу легких - ля, ля, ля, ничего не слышу, ля, ля, ля!

Славка махнул рукой, только засунул в карман его куртки свою визитку.

- Зачем? - пьяно гаркнул Тур. - Я... Сам я!

- Сам, сам, но помни, если я буду тебе нужен, то ты всегда ...

- Ой, а то, я всегда могу рассчитывать на твою постель и тебя в ней. Да заебись, какое счастье!

Кравченко опустил руки.

- ****ь, ты мудак.

- Давай, поможешь снова запустить в меня ключами? Ля, ля, ля!

- Твое счастье, что я давал клятву...

- Ага, типа жених можете поцеловать невесту. Слышь, Славка, а Настя в курсе твоей ориентации?

- Артур, заткнись!

- Ой, а вы вообще то спите вместе?

- Заебал.

Грохнула дверь.

Тур припал к окну, видя, только удаляющуюся машину.

- Слава Богу, съебался.

И отхлебнув водки, он тихо пробубнил:

- Прости, Мирослав. Но ты ведь просто так не уехал бы. Прости.

Где-то через месяц, Михалыч пинками заставил Гришаева смотаться в Москву.

- Да не поеду, я! - кричал Артур, махая лопатой, расчищая подъезд к садоводческому товариществу.

- Артур, прошу. Я заплачу. Не могу я терпеть енту столицу. Артур, сгоняй к владельцам вон той дачки, а то они телефон не берут, а у них проводкой пахнет.

- Михалыч, тебе надо - ты и дуй.

- Артур, чтобы завтра съездил. Электричка, она то вон какая, давай.

- Ладно, - Тур почесал затылок. Он уже полтора года не выходил за пределы городка, так что сгонять в столицу, может оно и неплохо.

Эх, еще бы Ликса увидеть.

Тур вздохнул. Мечтать невредно.

С утречка поедет, вечером будет дома.

А не тут то было.

Тур.

«Осторожно, любовь, осторожно, любовь

Океаны из берегов, водопады стихов и цветов

Лишь за несколько слов из любимых губ»

Метель началась незаметно. С неба нехотя падали большие, жирные снежинки, словно они под собственным весом не смогли удержаться на кружеве облаков. Тур смотрел в темные небеса. Огни Курского вокзала сверкали, однако последняя электричка махнула зеленым хвостом, скрываясь в черной дали.

- ****ь, и куда мне теперь?

Нет, конечно, можно позвонить Славке. Гришаев нащупал в кармане куртки визитку, оставленную доктором в свой последний приезд.

Но гордость, она такая гордость. Артур достал пачку, закурил, ловя языком снежинки. Он решил пройтись, денег осталось либо на пару поездок на метро, либо на чашку чая в соседней палатке, там как раз пара таких же бомжей нашаривала в карманах мелочь.

Тур взглянул на громаду торгового центра. Пойти погреться?

Охранники, глянув на небритое, грязное существо, отброс общества, матом послали его «назад к себе в садоводческое товарищество». Раньше Тур сам обходил таких стороной, кидая охранникам деньги, чтобы они гнали их взашей. Хороша другая сторона луны? А?

На время снег прекратился, и Тур решил прогуляться по Садовому. Как раз ночь и пройдет.

Но не успел он оставить вокзал за спиной, как небеса разверзлись, снег повалил, залепляя уши, нос, глаза. Тур оказался в эпицентре бури.

Ругаясь матом, выкинув очередную недокуренную сигарету, он нащупал мелочь в кармане.

- Метро так метро.

Решение пришло само собой: дом, где раньше ночевал Ликс, может его не снесли за эти два года.

Менты пару раз пытались прикопаться к нему, но судьба хранила его. «Лучше бы они загребли меня в кутузку», - потом думал Тур.

Потом...

Потом огни сауны, и сердце «бум-бум-бум» с горохом гоняло кровь по готовым взорваться венам.

Время словно остановилось в этом закоулке.

Те же двери, и там, в темноте, немым укором - неснесенная пятиэтажка.

Тур почти пробрался сквозь снежные сугробы, как услышал за спиной визг тормозов и крик:

- Сладкий, вылезай. Мы дома!

Тур обернулся, темнота послушно скрыла его от ненужных взглядов, хотя лучше бы она скрыла то, что он увидел. Из машины, вслед за Серго, появилась знакомая тонкая фигурка, зябко кутаясь в свитер. Музаев по-хозяйски обнял Ликса, который подставился под поцелуй. - Да, - простонал Серго.

Гришаева не удержали ноги, он неуклюже опустился на белоснежный сугроб, прикладывая холодный снег к бардовым щекам, даже не чувствуя мороза. Он сидел и смотрел. А в сердце словно воткнули острую заточку.

Серго нагнул Ликса и, не снимая штанов, начал трахать доступное всем ветрам тело.

Тур сидел, сдирая в кровь ладони впившимися ногтями, чтобы только не закричать, не выдать себя.

Больно? Стерильно!

Гришаев опустил глаза. Если ему больно, то его малышу холодно. В это время, Серго потащил несопротивляющегося блондина вовнутрь, даже не одевая штанов. Ликс постанывал в такт шагам, словно жалел, что его лишали того теплого, крепкого члена. Видимо надоело иметь ледышку.

Тур смотрел вслед идущим парням, и на то, как рука Серго по-хозяйски лежала на заднице Орлова, и как тот смешно семенил со спущенными штанами.

Смех охранников, и тишина.

В голове звенит, а мир опасно наклонился. Тур лег лицом в снег, не замечая, как холодные льдинки впиваются в раздраженную морозом кожу.

Все напрасно. Бесполезно.

И зачем он берег это сокровище, если оно само легло в руки Серго?

*****, ведь по слухам у Ликса была баба, мисс какая-то.

- ****ь, *****, что тебе не хватило? - сипел Тур, глотая холодный воздух. - Что? Твою мать...

Когда он смог подняться, то решение пришло само. Действовать. Раздавить.

Но не вернуть. Только не вернуть.

На ум пришли строчки последнего хита Ликса:

Это зима, кружит белая вьюга

И снежинки летают над моей головой.

Где-то среди зимы не нашли мы друг друга...

Знаешь, я замерзаю, если ты не со мной.

Значит, он замерзает? Ага, видели, КАК он замерзает!

- Уебок!

И Тур пошел к метро, ему казалось он летел аки ветер в поле, однако охранники в своих мониторах видели как какой-то старик тащится, еле-еле передвигая ноги.

- Шуганем? - спросил один, прислушиваясь к ору из комнаты.

Напарник лишь махнул рукой:

- Да фиг с ним, слушай лучше, сейчас начнется.

- Сладкий, ты плохой. Очень.

- Да, - то ли крик, то ли вой.

Другой охранник гадко заржал:

- Опять разошелся, наш то.

- Да, имей я такую ****ь, тоже бы раком ставил каждые полчаса. Давай сделаем им приятное.

И вставил диск в проигрыватель. Из динамиков полился хриплый голос:

Вот и весна снова голову кружит,

Всех ручьи обгоняют и довольны игрой.

Я наверно простыл, но шагаю по лужам...

Знаешь, я снегом таю, если ты не со мной.

- О да, детка, сделай так еще раз, и мы пойдем к Пушистику!

Охранники покатились со смеху.

Тур.

«Умирают стихи, умирает природа...

Знаешь, я умираю, если ты не со мной».

Гришаев достал из мокрого кармана смятую визитку. Старая девятка остановилась рядом с ним лишь после пятнадцати минут танцев под снегопадом - ни один нормальный водитель не решился посадить к себе такого бомжа. Видимо этому бомбиле были важнее деньги, чем типа престиж.

- Отвезешь на Воробьевы горы? - спросил Гришаев.

- Нэ вопрос, - голос с акцентом, на вид то ли грузин то ли еврей, в темноте не особо видно.

Тур сел на заднее сиденье. Печка у гостя столицы не работала, и уже через пятнадцать минут Тур понял, что не чувствует пальцев на руках.

Это и отвлекло его.

Мысли скакали от руки на заднице Ликса, до теплых утренних поцелуев, когда они еще жили вместе.

Со стороны казалось, что этой ****и все нравится. Еще бы, одна кормушка съебалась можно и к другой.

В дырявой голове от всех потрясений и выпитой за полтора года водки, как-то потерялся факт, что Феликс Орлов вполне независимый и самодостаточный мужчина, пусть и малыш.

*****, какая же он ****ь.

Но вот, как ни странно, последнее, о чем думал Гришаев, это о деньгах. Ему не жаль ничего, он заплатил за полгода счастливой жизни. А счет? Раз судьба написала на рунах именно такую сумма - говно вопрос. Он заплатил.

И он готов вернуться.

Чтобы начать жить. С нуля.

С того места, называемым «Нулевым километром», и если бы у Гришаева на руках имелась энная сумма то он точно бы съездил и кинул монетку на памятном пяточке на Красной площади. На удачу! Или на храбрость!

Тур попытался размять пальцы, жгло нещадно и дико хотелось выпить. Желательно водки.

«****ь, Гришаев, для кого-то точка не возврата - свадьба, или невесомый взгляд из-под черных ресниц, а твой Нулевой километр - ебля Ликса».

Какой человек такова и жизнь. И у каждого своя точка не возврата.

- Приехали! - вывел его из транса, то ли грузин, то ли еврей.

- Да, сейчас я поднимусь, и деньги тебе спущу, - Тур вылез из развалюхи.

- Э-э-э, мы с тобой так не договаривались, - возмутился водила.

- Не ссы, я свое слово держу. Есть проблемы, пошли, поднимемся вдвоем.

- Чтоб ты меня в темном подъезде башку проломил? Э-э-э, дорогой, нэт. Я подожду.

- Подожди, подожди.

В доме, на вахте, сидела аккуратненькая старушенция, лет эдак ста, и вязала какой-ту длинную ярко-розовую фигню, спицы методично постукивали в такт часам за ее спиной.

- Вы куда? - смерила она его взглядом, в котором читалась вся тоска еврейского народа сорок лет плутавшего по пустыне.

- Я к Мирославу Кравченко.

Логичная мысль подкралась как всегда опосля: а он вообще дома? Ведь Славка врач, мало ли где его носит клятва Гиппократа.

Старушка, однако, быстро набрала какие-то циферки:

- Алло, Анастасия Александровна. Прошу простить меня за столь поздний звонок, но здесь пришли к вашему мужу. Кто? Звать то вас как, голубчик? - поинтересовалась свидетельница Революции.

Артуру надоело это представление, трубы горели, руки тоже, поэтому он выхватил трубку из лапок бабульки:

- Настена, это я, Славка дома?

Тишина в трубке, Туру на мгновенье показалось, что Настя просто собирается с силами, чтобы послать его на ***.

- Артур, что случилось? - голос Мирослава сонный и мягкий.

- Э денег дашь, расплатится с водилой. Я верну, - поспешно добавил Гришаев.

Послышались гудки. Старушка ехидно засмеялась, прикрывая морщинистой лапкой вставную челюсть:

- Че, не нужен ты порядочным людям?

И вернулась к вязанию, словно Тура и не существовало в природе.

Гришаев присел на ступеньку. Вот как понимать? Его и не послали и не приласкали.

Звякнул лифт.

- Тьфу, напугал ты меня, - Славка тепло обнял Тура, сунув ему в руку деньги. - Давай плати и пошли. Настя там чай заваривает.

Без лишних слов Гришаев вышел на мороз, сунул уже не рассчитывающему на деньги мужику смятые бумажки.

- Спасибо. Не подвел, - водила счастливо улыбался.

- И тебе не чихать, - кивнул Тур.

Они молчали все время до квартиры.

Настена в белом халатике выпорхнула из кухни. Ну епт, ни дать ни взять медсестричка из грязного порнофильма. Ой, а может они этого, а Тур их так сказать разогнал?

- Чай будет через десять минут.

- Мне бы водки и пожрать, - стягивая грязные ботинки, прокашлял Гришаев. - И Слав, я, кажется, руки отморозил. Не чувствую их.

Без лишних слов Кравченко, не обращая внимания на недовольное лицо супруги, которую игнорировали, провел Тура в ванну.

- Давай быстро в душ, только вода теплая, комфортная. Ты понял?

Гришаев кивнул и, не дожидаясь пока доктор покинет ванную комнату, он стянул с себя одежду.

- Нравлюсь? - развернулся он к достающему из небольшого шкафчика новую бритву и зубную щетку Мирославу.

- Нравишься, - спокойно ответил он.

- Даже такой? - чуть громче, с нотками зарождающейся истерики, уточнил Тур.

Мирослав грустно улыбнулся.

- Нравишься, Артур, очень.

Вода заглушила ответ Гришаева:

- Можешь звать меня Тур.

Потом они пили на кухне и не чай, а очень дорогой виски, руки Тура пощипывали от какой-то мази. Мирослав сам втер ее, сидя на коленях у его ног.

Увидев эту картину, Настя только пожала плечами и скрылась в недрах огромной квартиры.

«Утром надо будет съебаться отсюда, - подумал Артур. - Нехорошо это все, неправильно».

В голове так и застыла картинка: Серго и Ликс. Выгнутая спина парня, и грубые, сильные руки бандита.

Гришаев застонал, уронив голову на лежавшие на столе руки.

- Артур, что случилось? - тихим, хорошо поставленным голосом спросил Мирослав.

- Тур, зови меня Тур, мне проще.

- Хорошо, Тур, - Мирослав погладил его по давно нестриженым волосам.

- Слав, напомни мне, ты, по-моему, не психолог, ты терапевт, хирург, и вообще... но ведь не мозгоправ.

- Я могу выслушать и помочь, - возразил Кравченко. - И я учился на психолога, если что.

- Ааааааааа, - протянул Тур. - Ликс спит с Серго.

- И что? - не понял Мирослав.

- ****ь, повторяю для недоделанных психопатов...

- Психологов, - поправил его друг.

- ****ь. Он спит с бандитом, от которого я его спасал. Сам спит, и ему нравиться, - Тур опрокинул еще одну рюмку, даже не чувствуя градуса алкоголя.

- И что, Тур? Что прошло, то прошло, ты умер. Пусть спит, с кем хочет.

- Хорошо, если он может подставляться под любую ****ь, то и я могу. Да, Слав?

И, недолго думая, он притянул друга к себе для поцелуя.

- Отлично сказал, - попытался вырваться Кравченко. - Но типа я не ****ь. Так, к твоему сведению.

- Не ****ь, не *****, конечно. Прости. Ты что меня не хочешь? - широко распахнул глаза Тур, словно не веря, что его такого заебись парня не хотят. - Ты же сох по мне.

В этот момент на кухне нарисовалась Настена, окинув взглядом картину «Кино и немцы»: Артур и почти лежащей на его груди Славка, она грустно улыбнулась:

- Мальчики. Я к маме. И, - ткнув алым ногтем в мужа, добавила, - и ты можешь не ждать меня. Буду нужна - позвони.

- Ты ему никогда не будешь нужна, - самодовольно произнес Тур.

- Ой ли, ой ли.

И уже в дверях крикнула:

- Месяц. И то много.

Славка спрятал горящее лицо на груди Гришаева:

- Это вроде зеленый свет.

- Ну пошли, буду тебя еб... любить.

Артур поднялся, Славка шел за ним как привязанный.

Туру до одури захотелось заорать: ****ь, Славка, что мы делаем? Ты клевый парень, не чета мне, алкашу, жена не просто умница, она блин Лауреат Нобелевской премии по психологии как минимум, а ты идешь за мной, зная, что я оттрахаю тебя, и буду думать, что подо мной Ликс. И ты дашься, даже если никогда не подставлялся, только потому что я - Тур, твоя придуманная любовь.

Так и вышло. Все так и вышло.

Уже потом, довольный, чуть усталый Мирослав протягивая, ого, теперь уже любовнику, сигарету и пепельницу, он спросил:

- И что дальше?

- А дальше я вернусь.

- Как Артур Гришаев?

- А то. Пусть он знает. Я жив.

Ликс.

«Вот и снова синий вечер заглянул в моё окно,

Я надеялся на встречу, но сижу и пью вино».

Вечеринка набирала обороты. Ликс так ни кстати, вспомнил Новый год двухлетний давности: счастье и надежда пополам. И Тур рядом.

Серго развалился на кресле, по-барски обнимая свою игрушку. Нет, это не страшно, когда тебя просто ласкают как породистую кошка. Это же и так выставка достижений, кто кого уложил в кровать и подмял под себя. На таких «светских» мероприятиях с полпинка видно кто в паре топ. Выставка достижений народного хозяйства.

И Серго чувствовал себя на ней как рыба в воде. Ликс не задумывался почему. Бандит сидел в кругу народных и заслуженных и вел себя соответственно, ну если не считать взглядов приказов в сторону Орлова. Нога на ногу, коньячный бокал.

Ликс же «спокойно» приносил выпивку, бутерброды, подставлялся под горячие губы.

«Еще два месяца и я свободен. Два месяца. И все».

Гремела музыка. Макс протиснулся сквозь толпу.

Червонец сегодня в ударе. Какая-то девчонка опять вскружила его голову. Под ручку наперевес со своей красоткой, он сел напротив Ликса, напрочь игнорируя Серго:

- Малыш, как дела? Веселишься? - приподнял он бровь на вопросе «веселишься»

Криво улыбаясь, Ликс выдавил из себя:

- Конечно. Веселюсь.

Удар пощечины, заставил Макса дернуться, сжимая кулаки, девчонка ошалело смотрела на картину унижения блондина.

- Сладкий, напомни мне правило, бодры мы должны говорить бодрее. А веселы?

И схватив Ликса за подбородок, повернул его лицо так, чтобы и продюсер с его подружкой видели все. Ликс покраснел, но ответил:

- Веселее.

- Громче и четче, - отчеканил Музаев.

- Веселее, - чуть громче сказал Ликс, упираясь взглядом в пол.

Опустив голову Орлова, Серго снова врезал ему по лицу. Ликс опустил глаза, пряча неловкость под копну белоснежных волос, водопадом спадавшую на плечи.

- Не слышу, урод.

- Хозяин.

Макса перекосило от злости. Он оттолкнул подружку, схватил Серго за грудки:

- У тебя два месяца урод, а потом я тебя с землей...

- Не надо, Макс, все в порядке, - раздался тихий голос Ликса. - Все в порядке, уйди.

Серго хмыкнул.

- Уходи, пока я не позвал охрану. Давай, уебывай!

Тур.

«И крыша как зонтик

Звёзды как свечи».

Червонец опустил плечи и пошел к выходу, сбивая какого-то парня на своем пути. Ярость, кипевшая в нем после «разговора» с Серго требовала выход:

- Куда прешь, су...?

И заткнулся на полуслове. Перед ним стоял какой-то симпатичный мужчина, но... но... рядом с ним стоял Артур.

Твою мать, Артур Гришаев, живой!

*****!

- Тур? ТУР?!

Парень, которого Макс толкнул, лишь сильнее обнял парня, похожего на Тура.

- Добрый день.

- Я к тебе не обращаюсь, - обрубил Макс его. - Тур, ****ь, ведь это ты?

- Привет, Макс, - Тур протянул руку Червонцу. - Какая неожиданность.

Однако Тур не выглядел ни ошарашенным, ни удивленным. Голос его даже не дрогнул, словно они расстались только вчера. Только уголки губ, расходясь со словами, грустно поползли вниз.

- Тур, ты?

Макс повернулся, ища в толпе Ликса. Но на диване сидел лишь Серго, занятый тем, что смотрел на сцену, не обращая внимания на суету вокруг. Сейчас будет петь его любимая детка!

- Бля, Макс, тебя заело. Да я это я, я. Кстати, познакомься это, - Артур по-хозяйски обнял Славку, который делал вид, что толпа интересует его больше чем разговор двух «друзей». - Мирослав.

- Тур, ты жив, а как же...

Договорить Червонец не смог со сцены донесся голос Ликса:

- Песня для человека, которого я бесконечно люблю.

Тур посмотрел на довольную рожу Серго. Хорошо, что бандит был занят разглядыванием любовника, а не толпой вокруг.

- Песня для меня! - заорал он.

Тур сморщился, словно съел лимон. Или еще хуже.

Осторожно, любовь, осторожно, любовь

Мир взрывается, плачет любя, но иначе нельзя

Осторожно, любовь, осторожно, любовь

Океаны из берегов, водопады стихов и цветов

Лишь за несколько слов из любимых губ.

Тур дернулся, сильнее прижимая к себе Славу.

Макс с размаху попытался врезать Туру.

- Говнюк, жив, а он... Он!

Гришаев легко увернулся.

- Он спит с Серго и, значит, я могу делать что хочу, - отрезал Тур. - Тебя, Макс, это больше не должно интересовать.

Артур демонстративно притянул к себе Кравченко для мокрого, грязного, поцелуя.

Макс сплюнул себе на пол.

- Мудак, вот ты и есть это дерьмо, - втирая в пол свою слюну, прорычал продюсер, и вышел вон, не оборачиваясь на застывшую красотку.

Как только Червонец ушел, Артур отпустил Мирослава. Тот поправив модную футболку обхватил руками лицо Тура поворачивая его на себя:

- Чтобы больше так не делал. Либо я, либо та ****ь, но я не замена. Запомни.

Артур извиняющее нежно коснулся губами сжатого рта Славы:

- Прости, прости...

Они прошли к сцене.

Слава на сто процентов был уверен, что сейчас будет главное шоу. Он понимал, Тур ведет себя по-детски, бестолково, но он хотел удержать его, хотя бы на несколько дней. Краденое счастье. Его мечта в постели.

Ликс что-то говорил, потом споткнулся на слове.

Мирослав понял - их заметили. Тур пододвинул его к себе поближе, и снова поцеловал, не отрывая глаз со сцены.

Отвлекаясь от губ любовника, Тур демонстративно захлопал. Его поддержал зал. Ликс опустил глаза в пол, было видно, что он кусает губы в кровь, и по подбородку струится красная змейка:

- Тур...

И быстро скрылся за кулисами. Он вынырнул в толпе через секунду, Славка только успел облизать горящие от жесткого поцелуя губы.

- Жив? - услышал Тур за спиной.

Артур замер. Потом медленно повернулся, оглядывая худенькую фигурку с головы до ног, и ухмыльнулся:

- ****ь и есть *****. Иди, вон твой... любовник ждет.

Обняв Славку, он пошел прочь.

Охрана Серго появилась на горизонте, и Ликсу ничего не оставалось, как вернуться «в теплые объятья» бандита.

- Ты пел для меня.

Орлов внутренне перекрестился, что Серго не слышал этого «Тур».

- Для тебя, - уткнулся он в шею Музаева, устраиваясь на его коленях.

- Умничка, пойдем домой. Там Пушистик и все дела.

Когда они садились в машину, Серго резко рванул тоненькую фигуру на себя.

- И не думай, ты еще ответишь за «Тура».

Ликсу резко захотелось бросить все, если этот уебок жив, то, как на фиг разница, как и что случилось? Он ничего никому не должен.

«****ь, *****, - всплыло в его голове.- ***** вернет тебе все деньги и будет свободен. От всего. От всех. От жизни! Два месяца, два! »

Тур.

«И никто меня не спросит - почему на сердце тень?

В общем, осень как осень, в общем, день как день».

Гришаев мерил спальню шагами. Славка спокойно собирался в соседней комнате.

- Прости, труба зовет.

За эти дни Тур привык к частым звонкам, разговорам, и вынужденным отъездам любовника.

- Он хотя бы красивый? А то тащится в такую метель, да еще на ночь глядя… - Тур поймал Мирослава в дверях жестким поцелуем.

- Очень красивый. Лет семьдесят, отдышка. И м-м-м, если ты сейчас еще раз меня так поцелуешь, его смерть будет на твоих руках. Хмм, хотя может и не на руках.

Тур разочарованно застонал.

- Вернусь через час, – сильнее чем надо прикусив губу Тура, Мирослав закрыл за собой дверь.

- И не пей там, - раздался голос из коридора.

Артур почесал затылок. Выпить хотелось адски.

«Так легко, да, Ликс? Ты так легко предаешь? Нет, хорошо, не предаешь, забываешь».

Размышления прервал телефонный звонок, Тур в принципе не отвечал, все же это дом Славы, а не его, а тут черт дернул. Интуиция - ее мать не пропьешь.

- Да, - буркнул он в трубку.

- Оу, как клево, привет утопленник, - голос Макса Артур узнал бы и через сто лет. – Или ты разбился? Или утоп? Или повесил… повис?

- А ты пробовал меньше пить? - голос Гришаева звучал строго, со Славкиными интонациями, когда тот приезжал его распекать на даче.

- Ты лучше спроси, как я нашел твой номер теле… то есть номер твоего ебаря. Или кого ты там еб.. ик. Словом…

- Макс, я понял.

- Ооотлично, а теперь поднимай свою девственную задницу и тащи ее в наше кафе. Я тут пью.

- А может, лучше ко мне приедешь? - Тур даже не понял, что согласился, хотя видеть лицо Макса не совсем хотелось, тем более пьяного Макса, в данном состоянии он товарняк, катящийся под откос. Не уцелеть, не отойти в сторону.

- Ик. Не, а уебок, в прив... в прив… словом если я буду не в народе, то я убью тебя нах. И напоролся он на нож, сам, десять раз, - сострил Червонец. Шутка заезженная, но видимо ему она показалось очень смешной. Продюсер пьяно заржал.

- Да пошел ты, - Тур повесил трубку.

Еще чего, на фиг ему нужен Червонец? Телефон зазвонил снова. И снова и опять. Не выдержав трели, Тур поднял трубку:

- Пошел нах…

- На твой - без проблем, - услышал он голос Мирослава.

- Это ты? Прости, я думал это Макс.

- Странно, ладно, Тур, я буду чуть позже, звонила Настена, возникли проблемы, я к ней заскочу.

- Что, надоело быть пидором? Вернешься под крылышко благоверной? - зло выплюнул Тур.

- Перестаньте, Артур Михайлович. Не матюгайся…

Гришаев не дослушал и повесил трубку.

- Ну вот епт же.

Через пару минут аппарат дьявола, как пробубнил Тур, снова зазвонил.

- Ну, кому я еще нужен?

- Давай подкатывай, Тур, и я поведаю тебе балладу, как Ликс лег под Серго, и что он живет в твоей квартире и все еще тебя любит, - Макс говорил совершенно трезво и серьезно. - Повесишь трубку, урою на ***.

- Макс, ты что, перепил? Я тебе оставил деньги, я тебе приказал смотреть за ним. А ты… Под Серго… и ****ь, с чего ему захотелось… Макс, проклятье, да что произошло?

- Теперь моя очередь вешать трубки, жду, словом.

И ведь повесил!

Как Гришаев собрался он не помнил. Схватив ключи от запасной машины Мирослава, он выбежал из квартиры, словно за ним гналась тысяча чертей.

Через полчаса он влетел в кафе, ища глазами Червонца.

- Эй, утопленичек, я здесь, - крикнул Макс.

Тур сел напротив, знаком показывая подскочившему официанту, что ничего не надо. А мысленно посылая его еще дальше.

- Говори, - без предисловия грозно рыкнул он.

- И скажу, - глядя исподлобья на Гришаева, в тон ему ответил Макс. - Скажу тебе, сука, что ты натворил.

За следующие полчаса Тур сказал только десять слов и те, матерные. Когда Макс закончил рассказ, Гришаев сто раз пожалел, что приехал на машине - выпить хотелось аж до одури.

- Макс, - просипел Тур, хватаясь руками за голову, - скажи, как ты его собираешь? После.

- После? - грустно хмыкнул Червонец. - Как паззл, у меня есть картинка и я складываю из тысячи кусочков картона довольно симпатичное подобие, но вот, бля, за этот год паззл ни разу не сошелся.

- Почему?

- У меня нет одной детальки, а без нее, как ни крути выходит ***ня, - Макс пожал плечами, - слушай, я напился и несу чушь, но бля, эта чушь – правда.

- И? - перебил его Тур. - Где этот паззл, где?

- У тебя, гребанный ты педик, у тебя! У тебя сердце Ликса, а я вытираю слюни и меняю памперсы. Тур сделай что-нибудь. Он уже сломал его. Еще несколько дней…

Гришаев ушел не прощаясь, оборвав друга на полуслове.

- Эй, держи мой мобильный, - Червонец догнал Тура уже у машины.

- Спасибо, друг, но я помню его наизусть, - он обнял Макса. - Спасибо. Ты настоящий друг.

- А ты мудак!

- Не отрицаю.

Ликса дома не оказалось. Тур открыл дверь своими ключами, оставшимися с тех пор, он всегда носил их с собой, как талисман. В квартире замерло время, с фото на него смотрел Андрей, и Гришаев с тоской понял, что не вспоминал его все это время.

Выходя, он тихо закрыл за собой дверь.

Прошлое, наконец, стало прошлым. Оно отпустило.

Теперь у него есть Ликс. Или … Артур надеялся, еще не поздно. Он сможет все поправить.

- Макс, а где может быть Ликс? - Тур позвонил другу. - У Серго?

- Ммм, он мне всегда звонит после, - в трубке слышалось, как скрипят зубы Червонца. - Так что попробуй, сгонят на кладбище.

- Куда?

- Туда, где типа ты лежишь.

Ликс.

«Возвращаюсь домой

Где нет тысячи слов

Есть любовь и звезда в огне».

Ликс вел свой «Лендкрузер» сквозь метель, не обращая внимания ни на цвет светофоров, ни на матюги, ни на клаксонные звуки летящих на встречу машин.

Если бы он был бабой, то давно бы размазывал тушь и помаду на своем лице. Но Ликс мужик, пусть и нетрадиционной ориентации, а на данный момент еще и шлюха, которая не может спокойно сидеть на пятой точке. Серго, ****ь, никого не жалеет, особенно его.

- Ну что сладкий, Тур тебе вспомнился? Нравилось выставлять перед ним? А?

Орлов только кивнул, говорить пока ему никто не разрешал.

Ликс лежал на небольшом диване, совершенно обнаженный.

- Да, кстати, я тут выяснил, сладкий. Потом ты не подставлялся, только имел. Какой чистенький мальчик. Был.

Ликса мутило и вело. Но он терпел.

«Я ****ь, *****», - повторял он как мантру. И потом, когда через сутки Серго пинком выставил его на мороз, он лишь улыбнулся искусанными в кровь губами.

Сегодня он не поедет домой, то есть поедет, но попозже.

Заснеженные чугунные ворота с трудом отворились, метель дикая, и никого вокруг.

Сторож с выпученными глазами вылез из своей сторожки, мол, чего уебок приперся, не видишь - все спят.

Ликс хмыкнул:

- Дедуля не бзди, здесь всегда спят. Вечным сном.

И сунув полу-трезвому мужику пятисотку, молча, пошел по еще нечищеным дорожкам.

Злость все еще кипела. Серго лишь подсыпал угля в топку. Если до этого Ликс понимал ради чего все это, то теперь…

*****, шлюха.

Орлов подумал, что Тур все же выполнил свою угрозу и положил его под Музаева.

Памятник. Черный. Статный. Стильный, епт твою мать, такой, как и сам Гришаев.

«Живой, сука», - билось в его мозгу.

Орлов достал из-за пазухи лом, который всегда возил в машине, на всякий случай, мало ли отморозков на дороге. Хотя теперь ему без лома все дороги открыты. Он любимая шлюха, Серго Музаева. Есть еще вопросы?

У его задницы вопросов не было кроме одного: а когда все это прекратиться?

Шлюха, ****ь!

Ликс замахнулся ломом, камень покрылся тонкой паутинкой трещин.

Еще удар, и еще. И еще. Он бил, вымещая на черном камне всю боль и ярость, открывая свое сердце, впуская в него эту мысль:

«Жив. Люблю. Жив. Люблю. Ненавижу».

Замахнувшись Ликс не смог опустить лом, кто-то держал его сзади.

- Какого ***?! - заорал он, разворачиваясь.

- Ого, заебись, - Гришаев удерживал лом одной рукой, второй без лишних слов притянул обалдевшего Ликса и поцеловал. Крепко.

Прежде чем Ликс ответил на поцелуй, боль долей секунды пронеслась по израненным губам.

- Малыш, пошли, - прошептал Тур, белое колечко пара зависло в морозном воздухе и тут же растаяло. Ликс смотрел в знакомые глаза и тонул. Вот так просто.

И в голове так же пусто, как и на заснеженном кладбище.

Главное - Тур рядом. Сейчас, когда плохо, когда болело все, и не только морально, но даже физически больно сделать один шаг. Шаг на встречу. Орлов давно бы опустился на снег, где черными каплями валялись осколки памятника, если бы Гришаев не держал его крепко-крепко, выкинув ненужный лом. И еще, он заплакал, громко-громко, навзрыд, ну как плачут бабы на похоронах, и плевать о чем он думал несколько минут, секунд и жизней назад. Но слезы застыли, мороз щипал кожу, а они стояли, плотно прижавшись друг к другу и дышали одним воздухом, в одном ритме. И вот здесь слова не нужны.

Тур подхватил своего малыша на руки и отнес к своей неприметной черной машине. Усадив на переднее сидение, он только сказал:

- Спи, - и включил на всю мощь печку.

Ликс закрыл глаза. Де жа вю, твою мать.

Дрожь била так, что зуб на зуб не попадал. Тур матюгался, но гнал свой Нисан точно так же, как и полчаса назад Ликс, не смотря по сторонам и вокруг. Только вперед.

Кажется, Орлов даже задремал, он очнулся только когда Гришаев вынес его на холодный воздух, тихо прошептав:

- Потерпи, сейчас.

Ему все равно, куда привез его Гришаев. Рядом с ним. Для него. Хотелось уткнуться в плечо, и проспать несколько суток подряд, и еще хотелось найти в своей голове эту ****скую кнопочку «Delete» и стереть на фиг последние полтора года жизни.

Когда Артур достал ключи и открыл дверь, внося замершего Ликса в квартиру, то тот даже не пошевелился, он лишь захныкал, при попытке Тура положить его на диван:

- Нет. Не оставляй.

- Малыш, я только разденусь и тебя раздену.

- Не уйдешь?

Гришаев нежно поцеловал слипшиеся то ли от невыплаканных слез, то ли от мороза ресницы:

- Нет. Не уйду.

Ликс почувствовал, как с него снимают одежду, всю, когда Артур попытался стянуть нижнее белье, он открыл глаза. В комнате царил полумрак.

- Дома? - узнавая комнату, севшим голосом произнес Ликс.

- Дома, малыш. Дома.

- Не снимай, не надо, - попросил Орлов и натянул на себя одеяло. Он дома, в своей квартире, а рядом… Через несколько минут вернулся Тур, устроился под боком у Ликса.

- А откуда у тебя ключи? - утыкаясь носом в ключицу и почти задыхаясь от знакомого, нет до боли родного запаха любимого человека, прошептал Ликс.

- У меня они всегда были. Малыш…

- Всегда, всегда?

Орлов не знал, что еще сказать, как оправдаться и нужны ли его оправдания этому сильному-слабому парню, баюкавшему его как младенца, периодически целуя в белую макушку.

- Я… Он… - начал он было говорить, но теплая рука нежно легла на его губы.

- Тсс, не надо. Спи. Спи. Завтра все пройдет. Я тебе обещаю.

И Ликс послушно провалился в теплый сон.

Кто-то говорил ему, приказывал, а он плыл по мутной реке, пробираясь сквозь боль. Казалось, что миллион рук его трогают, касаются, лапают.

Вода из мутной стала голубой, как на море, в детстве. Мягкие мамины рук держали на поверхности и не давали камнем пойти ко дну. Смех колокольчиком, и возможность дышать без липкого страха.

Выдох, и ощущение тепла маминого тела тает, и вот уже изнутри… Больно там, где сначала боль, а потом боль-удовольствие, а потом оргазм. Но там больно, спасибо Серго и его «друзьям».

Ликс закричал, хотя подсознательно помнил приказ «молчать». Но не мог, боль взрывалась в каждой клеточке тела.

- Проснись, малыш, малыш, – мягкое тепло укрыло его сознание, и только этот голос: - Малыш не плачь, прости. Больно? Тебе больно? Не плачь. Малыш. Вернись. Ликс, малыш…

И он шел на этот голос, велся и плавился в его тепле. Голос вел его сквозь мрак, вязкую паутину страха. Вел к спасительному теплу.

Ликс резко открыл глаза.

Тур сидел на кровати, рядом с ним и нежно гладил его по спине, обходя стороной порезы, ссадины и синяки. В его взгляде застыла нечто… Ликс моргнул, прогоняя морок, но Тур все так же мягко ласкал его, и в его глазах... Боль? Страх? Сострадание?

Ликс сглотнул.

- Не надо, помолчи, - попросил Гришаев, ложась рядом, целуя Ликса в холодные, синеватые губы.

- М-м-м, больно.

- Тсс, я знаю, я не сделаю тебе больно, - Тур перевернул несопротивляющегося парня на спину, сам устроился между его разведенных ног.

- М-м-м, нет, - Ликс попытался оттолкнуть Тура.

Не рассказывать же ему… Хотя все и так ясно. Просто облачать действия Серго в слова совсем не хотелось.

- Ты совсем замерз, малыш, - Гришаев словно не слышал его, он укрыл их обоих одеялом, переведя весь свой вес на руки, так что теперь Лиску доставались лишь легкие поцелуи-бабочки.

Затем, когда желание сало нестерпимым и Ликс как бы невзначай дотронулся до себя рукой, Гришаев лишь покачал головой.

- Нет.

Орлов задохнулся словами. Тур? Да? Тот нежно поцеловав парня в губы и сам опустился на него.

Ликс зажмурил глаза, не видеть, не смотреть, это так же больно как любоваться на солнечное затмение без закопченного стекла. Нестерпимо жгло глаза, и Ликс понял, что если не дождется от этого сурового парня главных слов, то сейчас, именно сейчас резко опускаясь и приподнимаясь на Ликсе, он говорил самое главное.

Я люблю тебя. Ты мой.

Ликс вцепился в его спину, сдирая кожу в кровь, оставляя за собой ту же боль, что сейчас билась в его сердце.

Вот так. Именно!

- Я люблю тебя, - прошептал Орлов. - Я. Люблю. Тебя.

А дальше тихие слова, как колыбельная:

- Спи малыш, теперь у тебя все будет хорошо.

И уже на пороге сна и яви, он почувствовал, как на него надели какие-то теплые носки, и укрыли вторым одеялом. Он провалился в небытие.

Артур тихо встал, за окнами начинался новый день.

Все возвращается на круги своя.

Закрывая за собой дверь, он произнес:

- Я тоже люблю тебя. Очень.

Тур.

«Вновь убегаем из теплых квартир,

Чтобы догнать постараться минуты».

Тур тихо, старясь не шуметь, ходил по квартире, чувствуя себя и дома и не дома одновременно. Странное ощущение. Андрей смотрел на его метания с мягким укором: Как ты смог такое допустить?

Тур пожал плечами.

КАК он мог допустить отметины на теле Ликса и боль в его глазах?

Тогда, два года назад, ему казалось, он учел все аспекты. Ликс оставался живым, здоровым и… влюбленным.

А вот этого он не учел в своем «идеальном» плане.

Чтобы не заорать во весь голос, он вцепился зубами в кулак. Как он мог это допустить? Как он мог сидеть в своем лесу, когда его малышу было так больно?

- Вот именно - как? - Андрей лежал и смотрел на него мертвыми глазами. - Ты сломал этого мальчика. Для него было бы лучше, если б ты бросил его на улице. Изнасилование - это тебе не шутки.

Тур равнодушно смотрел, как из прокушенной руки медленно сочится кровь.

Андрей, все также взирая на окружающий мир мертвым взглядом, поднялся из лужи собственной крови, не обращая внимания как тонкая струйка, поводком соединяла его с местом преступления, местом, где он умер, подошел к столбом стоящему по середине комнаты Гришаеву, и коснулся ледяными губами его лба:

- Время собирать камни, любимый.

Артур прижал к себе холодное тело:

- Андрей, там не страшно?

- Нет, любимый, не страшно. Тебе рано сюда. У тебя все еще впереди. И не тревожься, я тебе помогу. Этот мальчик, он вернул тебя к жизни.

Артур закрыл глаза. Память послушно вернулся на пять лет назад. Андрей еще живой, сидит на кушетки. Вокруг него валяются нотные листы. Пахнет осенью и любовью. А татуировка жжет руку. Сейчас он удивит Андрея!

Тур вернулся в реальность.

- Ты не ревнуешь?

- Тур, послушай меня. Услышишь. Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя…

- Я тоже люблю тебя, Андрюша. Очень.

- Знаю, и его ты тоже любишь. Это правильно, жизнь продолжается.

- Я не хочу отпускать тебя, - Тур уткнулся в макушку, вдыхая слабый запах формалина, идущий от волос Андрея. Странно, ведь его любимый шампунь - мятный.

- Там не нужен душ. И в морге же пахнет отнюдь не розами. - возразил Андрей его мыслям.- Не отвлекайся. Тебе надо все исправить.

- А как же ты?

- Я пойду, мне давно уже пора. Теперь у тебя все будет хорошо.

Тур попытался сильнее прижать к себе Андрея, но руки соскользнули. В комнате никого не было. Только неясный запах формалина и отчаянья.

Тур подошел к фотографии Андрея, проведя по ней рукой, собрал скопившуюся пыль.

- Спасибо тебе.

- Люблю, - то ли ветер за окном, то ли… Не разберешь.

- Макар, привет, родной, - на том конце провода Гришаева смачно послали на ***.

- Ладно тебе, жив я, жив. Макар, сейчас не до разговоров, приезжай ко мне. Да в ту квартиру, и прошу никуда не пускай Ликса. Да, я понимаю, что ты работаешь. Но родной, прости меня. Ты помоги мне. Я правда заплатить не смогу, но я попрошу… Куда засунуть свои деньги? Да, родной. Словом, не пускай никуда Ликса. И скажи, где ты хранил пули к моему… Ага. В том сейфе. Отлично. А то я нашел свой «Макаров». Прикинь, за год даже не заржавел. Ну да. А че с ним… Все, дорогой, давай. Ты скоро у меня будешь?

Второй звонок дался Гришаеву сложней.

- Привет, Слав. Да, я. Да, не ночевал.

Тур слушал голос Славки, матюгаясь на себя трехэтажным. Вот зачем он втянул во все это дерьмо его? Славка классный, умный мужик. Он… У Тура ****ь даже не находилось слов, чтобы описать его. Классный!. У Славки был один недостаток. Тур его не любил. И как теперь сказать об этом ему? Славка не презерватив - использовал и выбросил.

- Чего ты молчишь? - голос Мирослава звучал глухо.

- Ты что, пил? - не удержался от вопроса Тур.

Тур, я буду сейчас ругаться матом. ****ь, на ***. Я буду папой. Даааа. *****, вот один раз. Господи, и я же доктор! И в принципе знаю, как получаются дети. Тур, ты слышишь? Вот у тебя Ликс, а у меня, - тяжелый вздох. - Так что, Настена переезжает назад.

- Поздравляю, - голос Тура тихий и мягкий. Он слышит боль друга, понимает, но у него нет храбрости, поехать и посмотреть в его глаза. Глаза побитой собаки. Этот разговор – все, на что он сейчас способен. А потом? Потом он долго не увидит никого. Это к лучшему. У Славки будет ребенок. Может он отвлечет его? ****ь. Что за глупое оправдание.

- ****ь, Тур, знаешь, ведь она не специально. Я знаю Настену, она думала, что между нами все кончено. И ей всегда хотелось малыша. Девочку. Такую девочку с большими серыми глазами. Она будет сидеть в розовой коляске, и улыбаться яркому дню, и я тоже буду улыбаться. И я смогу простить тебя и понять. Тур. Больно. Знаешь, это, *****, больно. Получить тебя и не получить. Можно вопрос?

- Да, - Тур кивнул головой, словно Мирослав мог его видеть.

- Ты спал со мной или с ним?

Тишина. Гришаев минуту собирался с силами.

- Ооо, не отвечай. ****ь, я знал. Тур, я прошу, не звони мне. Пока не звони. Если я смогу, сам тебя наберу. Потом.

Тур даже не успел ответить, в трубке послышались гудки.

- Спасибо, Мирослав, - Тур грустно улыбнулся. - И если можешь, прости.

Сауна встретила Тура погасшими огнями и заметенными ступеньками.

Артур молился, чтобы Серго оказался на месте. И его молитвы были услышаны. Может Богу тоже надоело смотреть на копошение раба божья Сергея, а? Хотя он, Бог, он любит каждую тварь.

Рванув дверь, Тур резко выхватил пистолет. И пока охранник копошился, выстелил тому в ногу.

- Так, лежи и помалкивай, жить будешь.

Мужик закрыл рот. Тур вытащил из кобуры его пистолет.

- Еще кто?

Ответом послужили шаги, и Гришаев также без сожаления простелил ногу второму охраннику вышедшему из туалета.

- Так, ребят. Серго здесь?

Охранник кивнул в сторону знакомой Туру комнаты отдыха.

- Спит, - прохрипел мужик.

- К вам претензий нет, я сам, - Тур открыл дверь. - Ребят вызывайте ментов. Прошу ментов, не надо своих. И отпустите пацанов. Они заслужили свободу.

Охранники, пусть и находились почти в бессознательном от боли состоянии, кивнули.

Тур увидел спящего Серго и рядом с ним красивого пацана, напоминающего Ликса.

Тот лежал с широко открытыми глазами, в которых плескался ужас и почти животный страх.

Гришаев кинул парню простынь, валяющуюся на полу. Тело паренька было полностью покрыто синяками и ссадинами, как у Ликса.

Тур кивнул ему - уходи.

Парень кубарем скатился с кровати, нечаянно задев ногой Серго.

- ****ь, да утихни, Пушистик. Иначе…

- Ну здравствуй, друг, - Тур пододвинул стул и сел напротив кровати, направив пистолет на Серго.

Бандит, испуганно озираясь, полез под подушку. Тур не думая, нажал на курок. Пуля попала Музаеву в руку.

- Не трепыхайся.

И кивнул Пушистику:

- Малыш, иди, свободен.

- Пппаспорт, - тихо сказал парень.

- Серго, и где у нас паспорта?

Музаев с ненавистью, сжав губы, зыркнул на бывшего друга:

- ****ь, как таракан. Моришь, моришь тебя, а все не сдохнешь.

- Ладно, мы с тобой поговорим, ты парня то отпусти.

- А где ты тут видишь парня? А, Артурчик? - Серго обмотал раненную руку простыней.

- Ну, вроде я парень и вот он, - он кивнул в сторону сжавшегося в комок пацана, - тоже не девочка. Про тебя я промолчу, ты даже не ****ь, Серго, ты…

- Ну-ну, давай. Ты труп, Артурчик, сейчас приедут мои. Ты труп. Так что давай, говори как ты зол, что я выебал твою шлюху.

Тур улыбнулся. Холодно. Отстраненно. И выстрелил еще раз в другую руку.

- Паспорт?

Серго, матюгаясь, все же рассказал про сейф и код к нему.

Тур махнул рукой парню:

- Давай вали и собери всех. Чтобы через десять минут здесь никого не было.

- Спасибо, - тихо сказал Пушистик, выбегая вон.

- А теперь поговорим, - Тур поднялся, подойдя к кровати, перетряхнул подушки, доставая спрятанный там уже бесполезный «Макаров»

- Да о чем с тобой балакать? Ты труп.

- Да два пальца об асфальт, Серго, мне не привыкать.

- Знаешь, Артурчик, а мальчик у тебя сладкий и попка у него сладкая, про ротик я вообще промолчу. **** бы и ебал.

- Не выведешь из себя, - покачал головой Гришаев. - Мне по хую. Я его любым возьму.

Тур хотел еще что-то сказать, но телефон зазвонил.

- Что, не ответишь своему зайчику сладкому?

Мобильный Тура смолк, однако ожил телефон Музаева.

- Оу, похоже, Сладкий проснулся. Уездил я его вчера.

- Видел, - кивнул головой Тур.

И вот тут Музаев впервые испугался. Артур всегда взрывной, открытый, казался замершей ледяной фигурой, без эмоций и без тормозов.

- Артурчик, - заныл Серго, боль в руках казалось уже не самой большой проблемой. – Артурчик, но ведь все уже. Мальчик у тебя, ты свободен. Я никому не скажу. Уходи.

- Нет, - улыбка не коснулась глаз Гришаева. Так улыбаются серийные убийцы. Спокойно и хладнокровно.

- Ты же убил Андрея? И маму с папой? - пистолет даже не дрогнул в руках Тура.

- Нет, не я. Меня попросили, я нанял. Ты попросил, я убил тех людей.

- То есть ты подставил всех? А теперь мой бизнес у тебя или опять же попросили?

- Совпало, Артурчик. Не у меня, ты же знаешь, кому ты мешал.

- Знаю, просто я думал ты друг и защитишь Ликса.

- Твой мальчик слишком сладкий.

Артур зевнул. Его теперь это не интересовало.

Он, заглянув в огромные глаза Серго, не увидел там ничего, ничего кроме страха, крысиного, мелкого.

- Жаль. Я думал ты друг.

И не давай Музаеву ответить, Тур выстелил. В сердце.

- Не люблю трагедий. И мучений. Ты, конечно, не заслужил легкой смерти, но…

Тур сидел и ждал ментов. Вот так, на стуле, посередине комнаты. У него не было даже сил подойти и плюнуть в лицо своему врагу.

На ум пришли строчки:

«Сядь на берегу Ганга и подожди, когда мимо тебя проплывет труп твоего врага».

Гришаев представлял себе грязную вонючую жижу реки и Серго плывущего мимо. Он не жалел, вообще не жалел.

Телефон снова зазвонил. Тур ответил:

- Да, малыш. Да. Где я? На берегах Ганга. Нет, я не пьян. Что делаю?

Эмоции прорвались сквозь стену льда, страха и решимости и Артур расхохотался.

- Нет со мной все нормально, Ликс. Я смотрю на труп Серго. Ликс…

За дверью послышались шаги, и голоса: «Стой, стрелять буду».

- Ликс, я люблю тебя.

Он нажал «отбой».

- Эй, я здесь. Тур.

«Только все отдашь,

Чтобы повторить все это вновь»

Прошло два месяца. Тур не отпирался и подтвердил, что да, он убил Серго Музаева. Ребята – охранники в суд подавать не стали, утверждая, мол, сами упали и поранились.

Тур отказался от адвоката и свиданий.

Он прекрасно понимал, что ему светит пожизненное. Делать больнее, чем было, смысла нет.

Туру каждую ночи снился Орлов.

Гришаев ничего не делал, просто приходил, садился на стул и смотрел на спящего парня. Даже во сне. Там в квартире зарождался новый день, и солнце путалось в белоснежных прядях, рассыпанных по подушке. Но стоило ему попытаться дотронуться до сладко сопящего Ликса, Тур просыпался. Не секс, не поцелуи, а именно спящий парень в его кровати и на душе становилось тепло и уютно.

Он наделся, что все будет хорошо. Хотел в это верить. Ликс на воле, у него концерты и всякая фигня, может он еще вернется к мисс как-там-ее.

Однажды в марте, перед предварительными слушаньями его вызвали к следователю. Тур пожал плечами - надо значит надо. Он, не читая, подписывал все бумаги.

И еще он ждал. Шестерок Серго или тех, кто стоял за ним. Ждал и надеялся, что на этот раз он просто встретится с Андреем, и они вместе будут охранять Ликса, помогать Славке.

«Сидеть на облачке и свесив ножки вниз,

Друг друга называть по имени».

Мирослав. Благо у Гришаева времени завались. Он долго размышлял и сожалел, что так подставил его. Разбередил раны. Он надеялся, Настена даст Кравченко, если не любовь, то хотя бы спокойствие, он заслужил это. Или пусть Мирослав встретит свою любовь, хотя там, глубоко в душе, Тур понимал напрасность своих пожеланий. Слишком сильная любовь. Однако если выбирать между Ликсом и Славкой. Выбирать... Какой на *** выбор? Ликс!

Конвоир ввел Гришаева к следователю и закрыл за собой дверь.

- Садись, Гришаев. Разговор есть.

Следователь у Тура - мужик мировой. Нет, подкупный, конечно, зараза, но поговорить любит там, выпить. И плюс, если серийный убийца или педофил, кем бы он и был, Сергей Дмитриевич его посадит. Будьте уверены.

- Так, Гришаев, у нас тут новые факты открылись.

Тур пожал плечами, потирая руки.

- Давай подписывай, - протянул тот ему бумажку.

- Сергей Дмитриевич, что повесите мне еще парочку убийств?

- Да упаси меня боже, Артур. Вы говорите, говорите, да не заговаривайтесь. Я так рад, что эта мразь в могиле.

- А что же вы сами не могли посадить Серго? - поставив свою подпись, даже не читая, он протянул бумаги назад.

- Я много могу, Гришаев, да не все. Но открою Вам секрет. Возьмете, покурите, - протянул он ему пачку «Казбека». - Серго все равно бы убрали. Вы бы потерпели пару дней и крышка вашему дружку, а тут вы с вендеттой, все карты мужикам спутали.

- Скажите, Сергей Дмитриевич, где вы берете эту гадость? - показал он на дешевые папиросы.

- Это вы привыкли, батюшка, курить дорогие, мы то на зарплату, - следователь говорил, однако глаза выдавали его с лихвой. В них плескался смех. Гришаев вдруг увидел этого мужика не таким как сейчас седовласым, выглядевшим за свои пятьдесят с хвостиком, может и старше, а молодым курсантом с открытым сердцем и уверенностью, что он пересажает всех преступников и не допустит третей мировой войны, как минимум.

- Не прибедняйтесь.

- Я и не прибедняюсь, я говорю, что люблю портвейн «Три семерки» и «Казбек». Как раньше. Кстати, показать вам мою новую игрушку?

Он кивнул в окно, Гришаев поднялся. Под окнами красовался новый «Мерседес». Тур таких еще и не видел.

- Это мне подарили на днях.

- Ого, и кто?

- Да вот есть у меня теперь пара друзей, знаешь. И еще пара, которые тебя поблагодарить за Серго хотят. Они тоже хотели тебе машинку, но я сказал, куда он на ней ездить-то будет? На лесоповале она на *** не нужна.

- Вы бы не выражались, - покачал головой Тур.

- Не бзди скоро и вы так заговорит, - улыбнулся Сергей Дмитриевич.

- По хую.

Гришаев сел на стул.

- В чем и проблема. Вы даже не прочли, чего подписали? Артур, Артур, я поражаюсь.

- Ладно, я пошел, дадите мне пару папирос?

- Можно? – в кабинет сошла симпатичная блондиночка, она протянула какие-то документы следователю и, после того, как тот подписал, она искренне улыбнулась Туру:

- Артур Михайлович. Вы готовы?

- К чему? - не понял Тур.

Девушка расхохоталась.

- Светлана, идите, не видите - наш подопечный в шоке.

И пока было слышно цоканье каблучков девушки по коридору, Сергей Дмитриевич задумчиво смолил папиросу.

Тур ждал. За это время он четко усвоил: пока его не спросили, лучше помалкивать. Меньше попадет в Талмуд.

- Вы свободны Артур Михайлович.

Сизое колечко дым поплыло к вытяжке.

- Да-да. Свободны. Вы подписали подписку о невыезде. Так что идите. Кстати, при выходе заберет свои документы, вам их остановили.

Тур непонимающе смотрел на следователя.

- Отвечаю на вопрос, который вижу в ваших лазах. Дело перевели в разряд самообороны. Вы сделали хорошее дело, пусть наш УК не поощряет убийства, тот, кто заказал Серго, вполне доволен.

- И че? - от всего сказанного следователем Артур не знал, что думать и говорить. Кроме трехэтажных конструкций.

- Вы свободны и, да, скажите спасибо двум очаровательным молодым людям - машинка просто класс. Свободны.

- Каким людям? – решился на вопрос Гришаев.

- Не знаю, одного звали очень оригинально, м-м-м, Феликс. А с ним такой шобутной – Максим, кажется. Шучу. У Вас отличные друзья.

- Ликс не мой друг! - Тур хотел промолчать, но свобода, которая выглядывала из-за угла, как платье молоденькой красавицы ранней весной, манила за собой, развязала его язык.

- А вот меня не волнует ваша ориентация, так же как и ориентация вашего «друга», - следователь сделал ударение на слове «друг». - Вы думаете, мне было легко сохранить в секрете ваши предпочтения? Здесь, как вы видите не курорт, а тюрьма.

Тур пожал плечами.

Теперь это не его проблемы. За окном светило солнце, там во дворе лужи по колено, и самое главное - свобода! Он мог идти куда захочет, и жить, как хочет!

Тур вышел за пределы «Матроской тишины».

В кармане куртки гремела мелочь.

Воробьи копошились в лужах, чирикали, солнце светило в спину, Гришаев просто шел, оставляя спертый тюремный запах, как и саму тюрьму, за спиной.

Он свободен. И точно знает, куда ему идти!

Там где все началось. Там же все и закончится.

Он бесконечно благодарен Ликсу и Максу, они его откупили, будет время и он отработает все деньги, вернет все. Главное - Ликс его простил.

Вдыхая мартовский воздух, он улыбался прохожим, которые шарахались от него, как от сумасшедшего.

Нет, Гришаев совершенно нормальный. Он хотел прижать к себе Орлова и сказать в лицо, глядя в холодную синь его глаз:

- Я люблю тебя.

Он остановился на железнодорожном мосту, набрав побольше воздуха заорал:

- Я люблю тебя. Люблююююю!

Ликс.

«Ночь уходит прочь, за ней уйдут остатки снов,

Вот-вот сорвусь и улечу куда-то вновь».

Ликс выплыл из теплого сна, шаря рукой по постели. Ему снилось, что Тур рядом, что он любит его. Резко сев в кровати, он оглядел все вокруг.

В кровати, как ив комнате, никого не оказалось. В дверь позвонили. Еле передвигая от боли ноги Орлов, не глядя, открыл дверь.

- Привет, Макар, - он пропустил в квартиру уволенного два года назад охранника. - Макар? Макар?

Ликс уткнулся куда-то подмышку, радушно распахнувшего объятья, мужчине.

- Привет, малыш.

Он развернул Орлова и, сдвинув брови, провел по кровоподтекам на его спине.

- Тур?

- Нет, нет. Не важно. Ты какими судьбами?

Тут зазвонил телефон, и Ликс, извинившись, ответил.

- Черт, Макс, ты вечно будешь мне сообщать только это гавно? Да. Я понял.

- ****ь, Тур, ну ты меня заебал!

И телефон полетел в стенку.

- Макар, хочешь водки?

- Ты лучше скажи, что он натворил?

Ликс прошлепал, достал из холодильника непочатую бутылку, одним движением содрал крышку и отпил.

- Так что Артур натворил?

- Ты знал, что он жив? - закашлялся Ликс.

- Нет конечно, узнал пару часов назад.

- А, этот козел… Он убил Серго.

- Поздравляю, не жалко.

- Ну да, и теперь он в метовке. ****ь, одна ночь. Я как жена моряка, одна ночь и снова в море. Его же лет 15 не выпустят.

- Так это Серго? - все же спросил Макар.

Орлов отхлебнул еще и кивнул головой.

- Давай, - махнул рукой Макар и, отпив прилично так, он быстро набрал номер на своем мобильном:

- Сергей Дмитриевич, дело есть. Хорошо. Завтра в семь. В «Пушкине», - и повесил трубку. – Ликс, завтра мы идем в ресторан. У нас много бабок? Дмитриевич заказывает с душой. Да не смотри так, будем вытаскивать твоего Ромео.

Ликс позвонил Дэну.

- Привет!

- Не думал, что еще раз тебя услышу.

- Денис, я понимаю…

- Не понимаешь, Ликс, я же любил тебя.

Тарасов удивился звонку бывшего любовника, в тусовке ходили слухи, что он спит с каким-то бандитом, мол, тот его бьет. А Ликс тащится.

- Не знал, что ты у нас садо-мазо, Орлов, мог бы сказать, я бы купил ремень поширше.

- Тарасов, заткнись и помоги продать мне квартиру.

- С какого ***?

И Ликс все рассказал.

Он сидел на кухне на полу, комкая в руках бумажку, которая все эти годы провисела на дверце холодильника:

«Любовь должна быть доброю…»

И пил водку, он пил уже третьи сутки. Особенно после того, как услышал сумму, которую надо отдать следователю.

Дэн слушал стоя на балконе, покуривая косячок.

После он улыбнулся, в его голове, щелк, все встало на свои места

- ****ь, Ликс, как ты не рехнулся, зайдя в ту квартиру? - только и спросил он.

- Нет, спасибо тебе. Все случилось, как случилось. Мне было хорошо с тобой, просто…

- Ты всегда любил его. Я понимаю. Я помогу тебе.

Макс же уперся рогом: я не продам бизнес, этот урод бросил тебя, бла-бла-бла. Но после пары пинков, и принудительного промывания мозгов, трех бутылок водки и братания решили продавать все.

Макар взялся выступать переговорщиком.

- Тур будет свободен и будет со мной, - заявил Ликс.

Макс только улыбнулся.

- Без базара, братан.

- Ведь я популярен.

- Малыш, обижаешь? - Червонец потирал лапки.

- Тогда планируй чес, надо же где-то жить.

Эпилог.

Ты выше неба, я выше неба –

И в твоих глазах рассветы.

Ты выше неба, я выше неба –

Ни вопросов, ни ответов

Ты выше неба, я выше неба –

И не знать, что дальше будет

Ты выше неба, я выше неба –

Тот, кто рядом, тот и любит

Старенькая «японочка» притормозила у знакомого перехода. Ликс с трудом перевел дыхание.

Сердце пропускало удар за ударом. Шумно сглатывая, блондин поплотней закутался в тонкую ветровку. Все- таки март. Как там говорила его бабушка: марток, одевай семь порток.

*****, да какие тут штаны!

Тур свободен!

Курить. Срочно.

Ликс захлопнул дверцу и поспешил вниз. В недра земли, туда, где, на миллион процентов, сидит тот, кто умер и воскрес. Для него, для Ликса, он больше, чем Бог.

Впрочем, Бог? Слышишь Бог, если ты есть, ответь - зачем? Зачем ты отдал меня Серго? Сердце пропустило очередной удар. И заплатка, которую он сделал сам, раздирая скрюченными от боли пальцами грудную клетку, и пришивая к кровоточащему из всевозможных ран сердцу, отлетела.

Воспоминание: Тур везет его больного к себе в квартиру. Тогда, в первый раз. И еще одна тряпочка отлетела, показывая миру другое – живое, красное, пульсирующее в такт его дыханию сердце, только для Тура.

Я в твоих глазах

На вопрос ответ давно нашел.

Все у нас в руках –

Значит, будет все - все хорошо.

Открывай окно –

Улетаем к синим небесам!

Есть еще вино,

И тебе я все, что есть отдам!

Тьма на миг сбила с ног, дезориентируя.

На полу в самом углу сидел парень. Нет, он не просил милостыню. Он сидел с закрытыми глазами. Орлов позволил себе пару секунд полюбоваться на него.

- Вот мозги куриные, - стукнул он себя по лбу.

Ликс вернулся к машине. Он забыл главное.

Через минуту он спустился в переход. Подойдя к Туру, Орлов плюхнулся рядом.

- Можно познакомиться? - спросил он.

- Тур, бомж!

Гришаев все так же разглядывал заплеванный пол.

- Ликс, популярный певец. Очень приятно, - он положил голову на плечо Артура

- Вот и вали, а я тут останусь.

Улыбка Ликса стала еще шире.

- Я хочу услышать от тебя только одно.

Орлов достал из чехла принесенную гитару.

- Так ты мне скажешь?

- Ликс, вали на сцену.

- А ты опять в свои леса? - пропел он, перебирая струны.

- Кто предал?

- Мирослав.

- И ты туда же, Брут, - хмыкнул Гришаев. – Только не говори, что и он деньжат подкинул.

- Не буду, я тебе спою.

- Пой.

- Но…

- Я люблю тебя.

Тур сдался. Проиграл и выиграл одновременно. Он подтянул худенькое тело блондина к себе.

- Ликс, я люблю тебя. Ты же знаешь, я не мастер трепаться.

- Тсс, - Ликс нежно поцеловал Гришаева и отодвинулся. - Слушай.

Я в твоих глазах

На вопрос ответ давно нашел.

Все у нас в руках –

Значит, будет все - все хорошо.

Все часы к нулю,

Свет в глазах и кругом голова.

Я тебя люблю –

Это наши главные слова

Зал взорвался аплодисментами.

- Браво! Браво!

Ликс утер со лба пот и поблагодарил слушателей, ища в многоликой толпе только зеленые глаза любимого человека.

Но, как на зло, на глаза попадались не те. Да любимые и близкие люди, но не…

Вот Дэн сидит, обнимая какого-то рыжего парня. ****ь, как хорошо. Камень с души.

Макар с женой, сегодня для разнообразия у него выходной и он стоит не за кулисами, сторожа своего подопечного, а чинно и мирно сидит рядом с благоверной.

Мирослав нежно поддерживает Настену, которая озирается вокруг, прикрывая рукой уже большой живот.

Ликс не то, чтобы не любил Славу, он не мог до сих пор простить ему те недели с Туром.

Но что было - то было. Просто Лик легко читал в глазах Мирослава печаль, спрятанную за радостным ожиданием малыша и работой. Но Ликс знал. Славка любил, любит, и всегда будет любить Тура.

Однако Орлов крепко держит в своих ладошках сердце этого упрямого мужчины.

Иногда во сне он до сих пор оказывался в руках Серго, и только нежность и теплые объятья Гришаева могут вырвать его из кошмарного сна.

И вот где его носит?

Ходя, Дворец съездов большой, может какие проблемы?

Макс тоже где-то бегает, нервничает.

Ликс хмыкнул: теперь у него есть директор и продюсер. Двое дорогих людей: друг и любимый мужчина. И сцена.

- Я люблю тебя, - перед его носом оказался огромный букет алых роз.

За спиной стоял Тур.

- Тоже, - повернувшись шепнул Орлов и уткнулся в его шею.

Зал опять взорвался. Свист, аплодисменты.

И любимый мужчина рядом. Что еще желать парню из подворотни?

- Не боишься прослыть главным пидорасом страны?

Ликс покачал головой.

- Спасибо, что пришли сегодня на мой концерт. Вы даете мне такой заряд энергии, что я готов петь для вас еще много-много лет. Но это песня для человека, которого я люблю. Без которого я не стоял бы сейчас перед вами, а пел бы в переходе. Тур, это песня для тебя. Я люблю тебя.

Загадай мечту –

Я исполню, если не умру,

Потому что я,

Как и ты, сейчас в огне горю.

Говорят, что блажь

Наша сумасшедшая любовь,

Только все отдашь,

Чтобы повторить все это вновь.

КОНЕЦ