Никон 30

Наутро, плотно позавтракав, мы двинулись в обратный путь. Айша в качестве проводника расположилась рядом с водителем, а я, как король, разлёгся сзади, надеясь отдохнуть от бурных приключений. Тревога не улеглась, ночные события не давали покоя, взрывая воспалённый мозг на мелкие части. Хотелось верить, что, всё-таки, это злая сказка, которая закончится, и добрый кудесник спустит меня с небес на белый морской песок, но мутированная поклажа снова и снова возвращал в горькую, беспокойную реальность. Через разбитую дверь саванна заползла в салон, наполнила его утренним, ещё не жарким солнцем, ароматом трав, какофонией пернатых, трескотнёй насекомых, шипением гадов. Красная пыль тропиков цепко держала нас, не желая выпускать из своих пальмовых тисков, въедалась в одежду, забиралась под кожу, пробиралась в сознание, мерещились в глазах. Постепенно все волнения отошли на задний план, освободив место для покоя, умиротворённости, полёта, в котором  парила душа, касаясь белыми крыльями пушистых облаков едва осязаемого блаженства.

Я проснулся от цокота, который издавал полусдохший аккумулятор. Антон мирно дремал на пассажирском сиденье, а наша попутчица тщетно старалась запустить двигатель. Странно, но я никуда не хотел ехать, не хотел спешить, как будто согласился на условия саванны служить ей вечно, отдавая посильную дань за блага, которыми пользуюсь, даже, когда Айша окликнула меня, не стал отвечать ей, уставившись на цепь зонтичных акаций и двух антилоп неподалёку.

- Рома, машин ломайся, зярядка дохни.

Язык, словно свинцовое грузило, прилип к нижней челюсти, не позволяя вытолкнуть слово на поверхность.

- Пусть оно всё сдохнет и сломается, - промямлил я, борясь с разговорным недостатком.

- Буди Антон, он шопёр.

- Чего, тогда, он на твоём месте спит?

- Вам дали настойка для успокой, Антон засни, я машин шопёр.

- Как шопёр, так и делай.

Впрыск воды изо рта аборигенки привёл друга в сознание. Пролепетав пару инопланетных фраз, он открыл дверь, вышел и открыл капот.

- Антон, ты шопёр, твой аппарат дох.

- Бобик сдох.

- Кто есть Боик?

- Где твой ковёр-самолёт, дочь колдуна?

- А вот она, - ответила Айша, кивая на четырёх всадников верхом на ослах.

Как оказалось, до конечного пункта назначения недоставало каких-то полсотни миль, а до озера с отелем – всего десять. Предложив путникам хорошую цену за гужевой транспорт, мы оседлали трёх осликов и, круто изменив маршрут, двинулись к озеру. В довесок к животным нам досталась чалма, которую Антон сразу водрузил себе на голову.

- Чем не Насреддин? – весело спросил я друга, чинно восседающего на разбухшем, как бочка, осле.

- Насреддин путешествовал по пустыне, а мы – по саванне. Разница большая.

Я приподнял край бейсболки, почесав затылок.

- Конечно, большая, в пустыне Насреддин и джин из кувшина, а в саванне – хищники да змеи.

До этих пор я проезжал сквозь саванну, разглядывая её через стекло, а теперь, приземлившись на её почву, сроднился с ней, стал её неотделимой частью и собственностью. Казалось, что наш переход через владение львов никогда не закончится, он будет продолжаться вечно, как корабли-призраки бороздят сознание умирающих от жажды путников, как миражи, существующие только в их, сгорающих от жары головах. Проехав половину пути, ослик женщины остановился, упорно не желая продолжать путь.

- Привал, здес рядом ручей, - сказала она, сглатывая слюну от жажды. – А вот и обед!

В негустой куст молочая юркнула змея, кожа её, скользкая и пёстрая, сверкнула на солнце. Замерев на мгновение, Айша приготовилась к атаке, а рептилия грациозно выползла из укрытия, скрутившись в два кольца. Предчувствуя неотвратимость схватки, она отвела тёмножёлтую голову назад, готовясь напасть первой. Змеелов молниеносно выбросила руку, цепко схватив рептилию за горло, а точный удар ножа обезглавил жертву.

- О каком обеде ты говоришь? – выдохнул Антон.

- О том, что у меня руки, по-русски это насывай деликатес.

Меня стошнило, а аборигенка, не обращая на нас внимания, нарубила сухих веток, развела костёр, нашинковала змею, нанизала кусочки на тонкие ветки и установила их на костре на две рогатины. Ослики, напившись мутной воды, разлеглись в тени акаций-близнецов, а мы разложили походный паёк масаи.

- Кстати, - деловито сказала африканская повариха, - кто написай «Насредина»?

- Наверное, Ходжа, - ответил я с видом знатока литературы. – Ходжа. Насреддин.

Антон перевернул шампур и улыбнулся.

- Он шутит, Айша, это древняя восточная сказка, народная.

Мясо, запах которого напоминал кролика, покрылось румяной корочкой и зашипело.

- Ни то, ни другое. Вы русский, нельзя позорится.

Такой ответ озадачил нас, даже удивил.

- Можно я сделаю звонок другу? – сказал я, доставая сотовый.

- Да, я снай, есть такой передача Россия…фикторина.

Я поставил новую батарейку, включил поиск, набрал номер. Антон посмотрел на меня глазами сумасшедшего.

- Кому ты собираешься звонить?

- Как, кому..

В трубке раздался хриплый голос Миши.

- Привет! Всё нормально?

- Почти..

- Вы уже в Найроби?

- Нет, мы ещё в саванне.

- Что же вы там делаете?

- Жарим змею.

- Так вы хотели спросить рецепт её приготовления?

- Нет, мы хотели спросить, кто автор «Насреддина».

- Там, что, телевикторина?

- Нет, тут спор и наша вожатая дала нам шанс сделать звонок другу.

- Хорошая вожатая?

- Неплохая.

- Мужики, постарайтесь не опоздать на рейс, а насчёт Насреддина..

Связь прервалась, оставив нас ни с чем.

- Сдаюсь, - выдохнул я, взглянув женщине в глаза.

- Написал книшка Леонид Солофьёф. Он давно умер, а жил Ленинкрат. Человек непростая сутьба. Его сгубил сталински решим.

Я выкатил глаза, не зная, что сказать. Стыд, незнание, обида душили меня. Здесь, в дикой саванне, вдалеке от родины, темнокожая аборигенка рассказала мне о русском писателе.

- Откуда такие знания? - спросил Антон, заинтересовавшись полученной информацией.

- Русский туристка оставил книшка, а я читай.

- Ты умеешь читай по-русски?

- Даше пою песнья.