Поцелуй на двести

От автора: Автор понимает и признает всю мрачность, нецензурность, непристойной и в некоторых моментах "тошнотворность" данного произведения. Автор настоятельно рекомендует воздержаться от прочтения лицам не достигших морального и нравственного совершеннолетия, в равной мере как и лицам с малейшим психическим отклонением. Автор снимает с себя любую ответственность за последствия которые может оказать рассказ на вашу психику. Герои рассказа являются утопическим вымыслом автора и на их примере показана утрированная реальность, которая не имеет не какой параллели с нашем миром.  

Я был тяжело болен, мы все были больны страшной, смертельной болезнью - слепотой. Наши глаза открыты и не поражены бельмом, но страшная слепота живет в наших сердцах.

Это было несколько лет назад, в обычной питерской школе. Осень, последние теплые дни и начало этого нудного и, по сути, не такого уж и нужного процесса, как школьное образование. Она вошла тихо и незаметно, учительница не стала обращать внимание на нее и просто назвала фамилию, лишь несколько человек обернулось посмотреть на новенькую. Большие голубые глаза, длинные до плеч волосы, стройная и грудь выпирала из-под футболки не на один размер. Но должного внимания девушка не получала, уходя сразу после занятий, разговаривала только с преподавателями и то отвечая лишь на заданную тему урока, с одноклассниками она говорила, отвечала на вопросы, всегда коротко и односложно. Да, парни ее хотели, страстно и ревностно, но первые пару месяцев, а потом стало холодать, юбки стали длиннее и вовсе сменились джинсами. Страсть охладела, интерес пропал, кому охота биться в не пробиваемую стену, когда есть и открытые ворота, и менее неприступные замки, хоть и с не столь привлекательными принцессами. Ситуацию усугубляло еще и то, что новенькая периодически пропускала занятия. Шли недели, месяцы, к концу семестра уже все привыкли к странной девушке, которая периодически приходила учиться и сразу после звонка убегала домой.

Глава I

- Павел, мы понимаем, что вам тяжело, но все же расскажите что произошло.

- Не стану отвечать, пока мне не скажут, как она. Когда я ее видел последний раз, она была жива.

Угрюмый человек в форме посмотрел на врача, тот еле заметно мотнул головой и медленно закрыл глаза. Служивый повернулся к юноше на больничной койке.

- Давай попробуем еще раз, я старший следователь Владимир Станиславович, ты обязан...

- Да срать я хотел кто ты там!!! Отъебись!!!

Юноша резко повернулся к стене и закрыл голову одеялом. Старший следователь побагровел от гнева и жестом руки выгнал всех из палаты, последней вышла мать, жалобно смотря то на сына, то на следователя, умоляя одного рассказать, другого не мучить ее дитя. Мужчина подошел к кровати, тяжело шагая, и с силой повернул парня на спину, не смотря на слезы парня, мужчина взял его за горло и прошипел сквозь зубы:

- Я из ФСБ мальчик, ты подозреваемый по соучастию в терроризме, так что это я на тебя срать хотел и на сучку твою я клал во всю длину. Или ты мне все рассказываешь или следуешь за своей подружкой.

Глаза юноши наполнились кровью, белки стали более выпуклыми, а зрачок уменьшился до кончика иглы, мужчина отпрянул от кровати и сев пытался отдышаться, будто это не он, а его чуть не задушили.

- Хорошо, я скажу. Но с одним условием

- Каким? - еще со злостью, но уже спокойней спросил служивый.

- Я в начале расскажу, а потом условие, но вы его выполните, ничего страшного или невыполнимого. Я в этом уверен.

- Начинай, у тебя сколько угодно времени, на рассказ без остановки.

Глава II

Павел Трофимов никогда не был отличником, он знал волшебное слово "блат", но никогда не выходил за его рамки, заканчивая школу, на тройки и четверки, он уже знал, что ему достаточно тех балов ЕГЭ, что он сам получил, и тех, что докупили родители для поступления не в самый престижный, но и не самый простой ВУЗ. Вечеринка в честь окончания школы была оплачена, билеты на Алые паруса пылились на серванте. Жизнь удалась? Рано. Жизнь хороша? Не достаточно. Жизнь начинается? Вот это уже ближе.

Ресторан был снят целиком, да и не то чтобы ресторан, так кафе средней руки с интерьером выше своего статуса. Ребята собирались медленно. Кирюха Кашкин приехал на своей машине, девятка-перевертыш, которую он бережно выхаживал последние пол года, все-таки успел, почти как новая вышла. Девчонки как всегда приехали гурьбой, стервы скинулись и наняли лимузин, все семеро вылезли как принцессы из кареты и давай позировать, воображая себя кинозвездами, дуры, их никто не фоткал. Родители деликатно удалились, оставив дружный класс шагать во взрослую жизнь взявшись за руки, они и шагнули.

- А королева будет? - Серега фомин был уже пьян

- Должна быть, столик она заказала, деньги, похоже, целый год копила. А что ты ее хочешь?

- Королеву??? Нашу недотрогу с третьим размером? Нет, у меня Машка есть, да и ты что не знаешь нашу снежную?

В кафе вошла Люда, в классе ее прозвали снежной королевой, за холодность, недоступность и загадочность. Простенькое платье, на половину увядший цветок был приколот к рукаву, как обычно волосы в тугой узел.

- Приперлась, королева снежных царей, опять небось сядет в угол и будет весь вечер слюни пускать на то, чего у нее нет.

- Оксана, неофициально самая красивая в классе и предводительница женской шайки была просто обязана сказать, что-то этакое.

Люда и в правду села за самый дальний столик и ушла в тень, как бы скрылась, чтобы не раздражать одноклассников.

Вечер набирал обороты, парни, поначалу бегавшие курить на улицу, уже не стесняясь, пускали колечки в потолок. Девушки что еще не успели, бросали жадные взгляды на одноклассников в надежде, как и положено, потерять девственность на выпускном. Только Людмила сидела в своем углу, и из мрака появлялся то слабый огонек сигареты, то блеск стакана, который она поднимала вместе с остальными, вот только пила, улыбаясь, но не чокаясь. Одноклассники уже почти забыли про нее, как Людочка встала и, неся какой-то сверток, подошла к столу. Ребята встретили ее с улыбками, кто-то с искренней, кто-то с пьяной, некоторые с иронической.

- Ребят, если позволите я скажу тост, короткий. - большинство закивали - мы с вами учились всего два года и я не смогла вписаться в ваш коллектив...

- Шустрей, я выпить хочу - слишком громко для трезвого прокомментировал самый рослый из класса, рыжий Алексей - Я прошу, покороче - уже чуть тише добавил он, его одернули

- Так вот, я никогда не просила внимания и не просила сочувствия, тут звучало, что класс - это как семья и нужно делить все с ней. Я не согласна, но могу пойти вам на встречу.

- Так иди уже, королевна, мои объятия тебя ждут - ухмыльнулся Жданов и поставил бокал, став расстегивать на себе рубашку. Соседи стали его пихать в бока и махать руками девушке, что бы она продолжала.

- Можно многое и быстрее и то, что ты хотел. - она шагнула назад, все были ошеломлены сказанной фразой, особенно концом, Людмила воспользовалась этим и достала из пакета АКМ, посмотрела уже на лица одноклассников, уже не удивленные, а испуганные, с легкой панировкой ужаса скороговоркой проговорила - мы все умрем, семья вы моя, менты приедут через 40 минут, последний уже будет остывать.

Глава III

Люда стояла со стволом наперевес, перепуганные девушки сжались в комок, парни уже не пытались показать смелость и броситься обезвреживать спятившую одноклассницу. Один, все тот же рыженький Лешка рванулся вперед, но стоило ему пересечь линию света, как одиночный в плечо, его это не остановило, последовал выстрел в колено, он упал а из темноты последовал властный голос - следующий будет в лоб, как видите я не промахиваюсь.

Все закивали, Леха лишь зло посмотрел на девушку и пополз назад, где Марина и Наташа стали перевязывать огнестрел.

- Да чего тебе нужно? - закричала одна из подружек - так парня изрешетить.

- Ничего я не хочу, уже, для меня все кончено, я умру и вас с собой заберу

- Ну давай, стреляй!!! Забирай, если ты так хочешь этого! Мне тоже нечего терять. - Павлик заорал на девушку и пошел на нее, не смотря на то, что его хотели удержать и угрожали автоматом.

Он подошел почти вплотную, и дуло уперлось ему в грудь.

- Стреляй, королева, стреляй...

"В моих глазах лишь боль,

В моих слезах лишь страх"

- "Мне уже никого не жаль

Всю что есть, сейчас в словах" - продолжила она за него, - откуда ты знаешь это четверостишье?

- Ты его как-то на обложке тетради написала, алгебра вроде бы была... Я и запомнил, красиво же, но я не смог найти автора. А спросить... Я постеснялся...

- Я в интернете на него наткнулась, парень какой-то читал в передаче своей

- Типа обзорщика... Ну, там " +100500"... Да?

Люда улыбнулась и опустила дуло ниже.

- Можно и так сказать, но они не обозревают, а просто читают стихи, ЛитПо вроде называется, я всего пару выпусков видела.

- Ты не против, я присяду? А то я выпил немножко, ноги подкашиваются. А потом, если хочешь ты сможешь меня убить первым или последним, как хочешь.

- Да не хочу я никого убивать, жизнь достала больше не могу, а вы последние два года так меня злили, что думаю, посижу малость, разозлюсь как следует и расстреляю... - Люда заплакала, положив АКМ на пол и закрыла обеими руками лицо, юноша хотел попробовать ее обнять, но не рискнул, Люда как раз опустила руки на автомат и посмотрела на него.

- Не могу. Не могу я убивать, я Рыжему вообще в сердце стреляла... Дважды ствол отводила, не убийца я. Себя убью, а вы пошли вон, меня одной хватит. - Девушка встала и вышла на свет, все встрепенулись.

- Пошли все вон!!! Вон, я сказала!!!

Удивленные одноклассники вскочили и помчались в двери. Люда присела на пол, протянула руку взяв первую попавшуюся бутылку со стола и, не читая этикетки, стала пить из горла.

- Так что у тебя случилось? - Люда открыла глаза и с удивлением увидела Пашу.

- Отъебись, давай беги, как крыса, пока живой.

- Двигайся и бутылку давай сюда, у меня недостаток алкоголя.

Люда была очень удивлена, но подвинулась и дала бутылку с вермутом. Павел отхлебнул и, поморщившись, вернул тару обратно.

- А что ты не убежал?

- Да жизнь достала. Депрессия у меня, надоела определенность, я знаю все, что со мной будет через пять лет, что через десять и даже, как и когда я должен умереть, умом никогда не блистал, но где родители помогали, когда тупо бабки...

Люда рассмеялась.

- О, мне бы твои проблемы, юнец, не видевший крови и пороха, маменькин сынок... Нет, не нужно смотреть на меня так, я бы с радостью поменялась с тобой, а последнее вообще комплемент, от меня так точно. Ну что вылупился? Вон "калаш", пристрели, я не обижусь и только поблагодарю.

Она взяла бутылку, посмотрела на свет, чуть встряхнула и стала пить, большими глотками. Когда с виду хрупкая и ранимая девушка отвела пустую бутылку, та издала характерное "чпок", после чего полетела в угол.

- Это ты мастерски, - больше с наивным одобрением чуть шевеля губами произнес парень.

- натренировалась. Ты понимаешь, что скоро приедет ОМОН и мы отсюда можем живыми не выйти?

- Да

- Тогда давай еще бутылку, мне уже все равно.

- А что случилось? Может еще ничего страшного и не произошло?

- А что ты обо мне знаешь?

- Ну... Не много, ты же почти не появлялась в школе, а когда была, так... Ни с кем не говорила.

- Я была о тебе худшего мнения... - она потянулась за новой бутылкой, Павлик ей так и не передал, взяла текилу и села обратно.

- Я слышал. - холодно ответил он. - давай я хоть перед смертью узнаю твою историю, былину самой загадочной личности из моих знакомых, может выговоришься и станет легче, умирать передумаешь.

- Ага, щас, не дождешься да и я тебе советую допить бутылку и заснуть под столом, уйти далеко не успеешь.

- Давай рассказывай, я не усну и не уйду.

- Сам виноват, слушай. Но я предупреждала.

Глава IV

- Мне повезло родиться, на этом мое везение кончилось, хотя нет, я еще жива и значит, мне перло всю жизнь, хотя скорее существование. Жили на окраине, мама работала проституткой и залетела случайно, во время беременности пила много и курила, благо в те времена была напряженка с наркотой. Она бы вырезала меня ко всем чертям, но меня спасла бабушка и мамин сутенер. Бабуленька клялась, что после рождения мать сможет меня забыть и полностью повесить на нее, а сутенер стал подыскивать извращенцев, которые хотели с беременной, платили больше. Так что я развивалась больше не в околоплодных водах, а по большей части в сперме маминых клиентов. Все еще хочешь слушать?

Парень кивнул и взял бутылку. Он стал гораздо серьезнее, понимая что это только цветочки.

- Так вот, я родилась и у меня было чудное и беззаботное, хотя и не совсем сытое детство, ровно до пяти лет. А потом мать уволили, если можно так выразиться про грязную шлюху, готовую на все ради денег. Она переехала к нам, в мой день рождения. Я помню, как бабушка долго с ней ругалась и кричала, отдала ей все деньги, что у нас были, мать взяла, но осталась. Первые месяца два все было терпимо, мы с бабушкой много гуляли, ну как гуляли, бутылки собирали. Я считала это забавной игрой и бабушке от этого было легче. А потом мама нашла себе работу, лучше бы она умерла в тот день... - девушка заплакала, и Павел все же обнял ее - она же только дыркой своей работать умела и была готова на все, в прямом смысле. Участвовала в таких оргиях, что Де Сад бы и Фрейд покраснели бы от стыда. Ее унижали на работе, а когда она приходила домой, она унижала нас. Бабушка постоянно плакала, я уже и не помню ее с сухими глазами.

Паша чувствовал, что тот хрупкий комочек, что лежал у него на коленях пережил такое, о чем и подумать страшно, он погладил ее по волосам, она попробовала улыбнуться.

- Мать, приходя домой, чаще пьяная, почти всегда садилась на стул и кричала " Ну-ка, целуйте кормилицу". Я по началу пробовала по-детски обнимать ее и целовать в щеки. Но кормилицей было не лицо... По началу она просто раздвигала ноги, и я целовала ткань штанов или край юбки, но со временем ей это стало казаться скромно и я стала целовать ее во влагалище. Позже поцелуй перерос в кунилингус, немного погодя, она заставляла меня целовать ее и в анус, поцелуи тоже продержались не долго...

Люда обняла парня из о всех сил, прижавшись к нему, он то же обнял ее.

- Это ужасно, так не должно быть – скорее с вызовом прошептал он.

- Это цветочки, а вот когда мне стукнуло семь там пошли ягодки. Она вспомнила те времена, когда была беременна мной... Я хорошо помню ту ночь, бабушка очень долго кричала на нее, они подрались, разбивая все кругом, бабуленька взяла меня в охапку и мы ушли из дома, неделю бомжевали, а потом она нас нашла, грязных и очень голодных. С двумя крепкими мужиками она отвезла нас домой, меня долго мыли, а бабушку просто заперли в комнате. А потом я в семь лет стала взрослой, в одну секунду, когда она привезла меня на свою точку.

Девушка остановилась и посмотрела в глаза парня, он был очень удивлен, но внимательно смотрел прямо на нее. Кругом полумрак, лишь в дальнем углу горела одинокая надпись "выход".

- Да, Пашенька я то же шлюха и до полной кучи говна с десятилетним стажем. Девственность я потеряла в семь лет, восемнадцатого сентября, через две недели после того, как мамаша привезла меня на ее работу. Я пользовалась большим спросом, цена была завышена лишь немного, не смотря на то, что я была экзотикой. Меня подкладывали под всех, кто платил. Через две недели нашелся педофил, которому хватило смелости перешагнуть разом два барьера, просто смотреть и дрочить и еще более сложный – трогать, но не входить. Он грубо поставил меня на колени, нагнул, послюнявил палец и запихнул мне в задницу, потом харкнул мне на спину и мокрой ладонью растер по анусу и своему члену. Мне повезло, у него был довольно маленький, но тогда он показался мне лошадиным.

Паша сидел раскрыв рот от удивления, не в силах хоть что-то сказать, он очнулся только тогда, когда понял, что не дышит и жадно заглатывая воздух спросил:

- Как так?

- Ты же не маленький, знаешь как люди трахаются. Он отымел меня в попу, вагинальную девственность я потеряла только в девять. К тому времени мое очко уже было очень хорошо разработано, каждый мудак, имеющий меня, считал за свой святой долг кончить или мне в горло или в попу. Но меня это мало заботило, были проблемы гораздо хуже, сложнее и страшней. Заболела бабушка, от постоянных слез у нее воспалились глаза, и я под угрозой, что откажусь от работы, что было сравнимо со смертью, уговорила мать хотя бы часть денег направлять на бабушкино лечение. Вот тогда я почувствовала всю тяжесть такой профессии, зато гонорары возросли. Я говорила, что тот первый член показался мне лошадиным... Я была не так далека от истины, мне было десять, бабушку положили в больницу, а меня повезли к цыганам, я лично договаривалась с Бароном, чтобы он в обход матери финансировал ее лечение, бабушка вышла из больницы здоровая и набравшаяся сил, а я эти полтора месяца жила в аду, на правах животного, а то и раба, вещи. Поначалу я попала в гарем и меня трахали лишь раз в день, сам Барон и его сын. Потом стоимость лечения возросла и это была правда, я стала нужна всему табору. Меня обрили и выебали, разом вчетвером, четыре самых крупных цыгана, они не сексом занимались, они дрочили мной. Трое кончили мне в попу, это было более менее привычно, правда анус был порван и очень болел, последний же вставил свой шланг мне в горло и спустил две мощных струи... Я чуть не захлебнулась, меня вырвало. Потом меня заставили собрать рвоту в миску, я собрала, дальше поступил приказ съесть, закусывая соломой, я съела. Эту неделю я плохо помню, жила со свиньями, кто-то приходил, **** меня куда хотел и как хотел, я делала все, что скажут. В конце недели, меня облили ведром воды, кинули тряпку, чтобы вытерлась и вывели из хлева. Увидев свет, я долго щурилась и только слышала как Ровани хвалят какого-то Максима. Это был конь Барона, бархатно-черный жеребец. Он порвал мне матку на глазах у всего табора, я теряла сознания и вроде бы он кончил в меня и пока все вместе с кровью вытекало, несколько людей, я не уверена что там были только мужчины, трахали меня короткими палками, но после лошадиного это казалось спичками, после полена. Очнулась я у Барона в палатке, зашитая и помытая. На столе стояла еда и бумаги, отчет хирургов и заключение врача. Бабушка шла на поправку. На следующий день меня отправили снова в хлев, но я знала, что все это не зря. Потом меня трахал боров и баран, люди ко мне уже не притрагивались, только совсем падшие и то зачастую по средствам выструганной палки, Барон запретил бить меня и рвать. Как ни как, мне было всего десять. В одно утро пришел Барон и сказал что все, я умоляла его меня оставить за еще одну услугу, но старый цыган отказался идти на "мокруху". Моя мать прожила еще семь лет. Цыгане прозвали мена "Рува", это по их нему «волчица», а Барон пообещал взять на себя любое лечение моей бабушки в дальнейшем, весь табор его поддержал.

- А ты не пробовала куда-то сообщать, жаловаться на мать?

- Она бы убила бабушку - девушка всхлипнула и взяла бутылку, так же высосала больше половины и отдала обратно.

- Я и этому трюку научилась на работе, был один клиент, постоянный. Он обожал меня, вернее как я сосу. Ему нравилось, когда я лежу на животе, он вставлял в рот член, и я в прямом смысле высасывала, вытягивала сперму из его яиц. Много всего было за эти десять лет и страшного и рутинного. После коня, меня можно трахать двумя членами в ****у одновременно. Я спокойно могу принять полметра в попу, а горловой миньет никто не делает лучше меня, из тех, с кем я знакома. После цыган мои гонорары возросли в геометрической прогрессии. БДСМ, садо-мазо, это было в порядке вещей, я утрахивала добермана, пока хозяин трахал меня, подрабатывая плеткой одной рукой и душа меня. Я подряд обслуживала по пятнадцать человек и пятерых разом, я очень умелая и опытная шлюха. При этом я сама была педо и я чуть ли не в лицо смеялась робким слезникам, которые как в детстве боялись докоснуться до меня. Они были счастливы, я говорила, что можно и они кончали только от одной возможности. Противно было то, что мне самой это нравилось. Приходили и простые, одноразовые, им было плевать, сколько мне лет и сколько я могу принять в себя. Они хотели просто секса, и я давала им то, что они хотели. Потом узнавали, что мне двенадцать, тринадцать или четырнадцать и в ужасе убегали.

- Мне стыдно, за свои мысли. - Паша покраснел и опустил бы глаза вниз, если бы на коленях не лежала Люда.

- За какие? Ты все это представляешь?

- И за это тоже, но сейчас с болью с сердце, с жалостью. Мне стыдно за то, что когда ты появилась, я был один из тех, который жадно хотел тебя совратить. Ты же чертовски красива и практически все парни хотели тебя... Я тоже. Мы смотрели свысока, ты такая скромная и скрытная. Никто не видел тебя ни в топике, ни в мини-юбке. Как ты вообще учиться умудрялась?

- В мини-юбке... Да мне этого на работе хватало, ролевые игры я в одиннадцать освоила, кем я только не была... Мне порой кажется, что меня отымел не то, чтобы весь город, а вся страна. Если сложить всех тех, кто был во мне, это действительно получится маленький городок, причем там будут оба пола, все возраста, даже животные. Это ужасно? Это моя жизнь, в которой нет смысла. Больше. - Люда заплакала, слезы вытекали из глаз и скапливались в два маленьких озерца на милом лице еще ребенка, который никогда не знал настоящего детства. - Раньше я как-то держалась, до пятнадцати лет я приходила домой, бегом в комнату к бабушке, и мы вместе плакали, потом два года назад бабушка ослепла, опухоль в мозге, не операбельная. Я тогда совсем на все была готова, со мной делали все и кто угодно за большие и малые деньги, Барон сдержал слова и действительно сделал все, что от него зависело, но зрение спасти не смогли. Последние два года, я плакала одна, а бабушка гладила меня по волосам. Именно тогда я узнала, что такое хардкор по-настоящему, такого даже в интернете не всегда встретить можно. - Она подняла платье до живота, обнажив длинные стройные ноги, показав Паше тоненькие и полностью прозрачные, не из дешевых, трусики, под которыми пряталась аккуратненькая вагина-персичек. - Вот, видишь этот шрам? - она ткнула в аккуратный шрам чуть левее пупка? – Паша, с трудом оторвав глаза от трусиков, посмотрел на палец и увидел шрам, палец пополз ниже, остановился еще на одном, Паша кивнул, еще ниже, еще один шрам на половину скрытый резиночкой трусиков. - Это был один очень богатый клиент, хирург. Он был больной на всю голову, он делал мне анестезию, прорезал, и трахал в эту дырку. Последняя прям в матку - единственная, куда он кончил. Потом он зашивал, давал кучу таблеток и платил столько, что я пару месяцев могла вообще не работать, хватало и на дань мамаше и сутенеру, и бабушке на лечение, оставалось и на еду, хорошую еду. Я ему очень благодарна, если б не он, бабушка бы не прожила еще два года.

- Она умерла?

Люба встала и, взяв автомат, облокотилась лбом о дуло, слезы текли как две горные реки, руки тряслись и Паша боялся, что она нажмет на курок. Все ее тело содрогалось в рыданиях.

- Да, возраст, нервы, у меня много влиятельных друзей, очень влиятельных по все стороны закона, большинство бывшие или настоящие клиенты. Ее за три часа доставили в Германию, я сама сидела в коридоре и ждала, вопрос денег не стоял вообще, лучшие хирурги, любые лекарства... - Люда начала выть от горя, автомат упал, но даже звякнувшая об пол железяка не привела девушку в чувства. Паша протянул руку на стол и взял бутылку, первую попавшуюся, пока что только алкоголь держал ее в равновесии и рассказ, Паша решил начать с первого, говорить Люда не могла. Он протянул ей вино. Она швырнула его в стену с криками "слабо", юноша протянул текилу, что они пили, опять стена и крик "мало", Паша встал, ибо Люда уже скатилась с его колен, и валялась на полу корчась в истерике. Тусклый свет почти не попадал на стол, но Паша все же увидел что искал, единственную, пронесенную тайно, бутылку водки. Схватил и сразу вниз, протянул девушке, та замахнулась, но остановила руку в последний момент. Открыла бутылку и, чуть привстав, стала пить, большими глотками, жадно как воду. Опустошив на две трети, она села и прижав автомат к груди прошептала.

- Да, она умерла, опухоль добралась до мозга. Современная медицина ничего не смогла сделать. Я сняла все деньги со своего тайного счета, про который не знала мать, купила "калаш" и пришла домой. Одним ударом оглушила ее, связала, заклеила глаза и посадила на кровать бабушки, с которой она не вставала до смерти. Сказала спасибо за трудоустройство и разрядила всю обойму... - Люда замолчала.

- Тебе стало легче? - Паша имел в виду сейчас, после истерики...

- Да, но пока «машинка» работала... Кончился магазин и мне стало так же плохо. Ее труп так и лежит там... Я надеюсь ее никто никогда не найдет, дом почти заброшен.

Тяжелая тишина нависла над двумя молодыми людьми, он молчал, потому что ему нечего было сказать, а она продолжала вечность молчания по бабушке. Из оцепенения их вывели звуки мигалки и визг тормозов снаружи.

- У тебя есть последнее желание? Нам осталось жить минуты три...

- Да, я хочу, чтобы твоя жизнь оказалась сном, и ты бы проснулась в пятилетнем возрасте и твоя мама никогда бы не переступала порог вашей с бабушкой квартиры.

Люда улыбнулась, для Паши впервые за два года, для нее самой - третий раз в сознательной жизни.

- Я всю жизнь торговала любовью, но никогда не любила, единственное чего я хочу, чтобы кто-то...

Глава V

- И тут ворвались ваши ****ые амбалы, дым повсюду, мат. Нас загребли, меня ебнули прикладом по голове и я очнулся тут. - Паша орал на офицера ФСБ, не обращая внимания на то, что в дверях уже стоят его родственники и добрая часть персонала больницы - где она, мать вашу у меня перед ней долг!!! Вы обещали выполнить мою просьбу, я хочу к ней!!!

Офицер повернулся к врачу, тот пожал плечами и кивнул в сторону коридора.

- Пошли. - сухо промолвил служивый.

Они шли по подвальному этажу больницы, было очень холодно, но Паша шел, как только мог быстро, войдя в кабинет, врач молча подошел к металлическому шкафу и дернул ручку, выехала ячейка, там лежала Люда. Паша прошел босыми ногами по холодному полу, плитка едва покачивалась под его ногами, приподнялся на цыпочки и поцеловал труп в губы. Потом сел на пол и сам для себя, еле шевеля губами, промолвил:

- Ее никогда не целовали в губы без похоти, она так мечтала попробовать хоть что-то чистое.