Красавец

Автор: WILLow_W (на этом ресурсе Пол Наш)

Бета: Sao-san, Grammar-naci

Фэндом: Сказки

Персонажи: Винсент, Ирий

Рейтинг: R

Жанры: слэш (яой), романтика, Фэнтези, POV

Предупреждения: смерть персонажа

Размер: миди

Статус: закончен

Описание: Слэшная интерпретация сказок «Спящая красавица» и «Красавица и чудовище» привели к созданию красавца и его обожателя. Как быть, если ты полюбил красавца? Как быть, если ты принадлежишь чудовищу?

Публикация на других ресурсах: только с шапкой

Примечания автора: Хотелось объяснить самой себе, как можно влюбиться в спящего человека.

Из цикла "Сказки слэшера".

Пролог

***

Века назад в мире бушевали нешуточные магические войны. Маг был всем - королем и Богом. Ему поклонялись. Но когда, полторы тысячи лет назад, маги потеряли всякое чувство меры, втянув весь мир в свои войны, простой люд сказал «доколе» и появилась Инквизиция. Так, сразу после Великих войн магов, мир охватила Охота на ведьм, когда на кострах было сожжено немало магов. Впрочем, сжигали не только людей с магическими способностями, но и всякого, на кого падет перст народный. А поскольку тыкать пальцами, в отличие от умения членораздельно говорить и уж тем более писать, умеют все, то и жертв Охоты на ведьм было великое множество.

Однако к этой истории Охота на ведьм не имеет никакого отношения. Зато началась она во времена Великих войн магов, когда деяния обладателей дара сотрясали небеса. Мы же остановимся только на одном: проклятии Нарциссы, кое зачаровало целое королевство. Мелкое, кстати. Так, ерунда какая-то, а не королевство. Но все люди земель Великолепного, как в свое время прозвали это королевство, поскольку настоящее название до наших дней не дошло, уснули. Да-да, вы не ослышались. И спят уже полторы тысячи лет, не старея и не умирая. Многие носители дара современности пытались разгадать основу и энергетические узлы проклятья Нарциссы, но все было тщетно. Несмотря на то, что в Войнах магов она участия не принимала, ее проклятие, тем не менее, остается одним из выдающихся творений того времени. Нынешнему поколению магов о таких высотах магии остается только грезить.

Что могло так расстроить великую обладательницу дара? Какой необходимостью было продиктовано наложение проклятия на целое королевство? Причина столь жестокого поступка остается неизвестной.

Зато распространился слух, что в замке на самом верху самой высокой башни спит прекрасный юноша, не стареющий и вечно прекрасный. Великолепный. Так прозвала его молва. Из-за этой довольно распространенной легенды королевство и получило нынешнее название. Поток девиц, желающих убедиться в правдивости слухов, не иссякал. Однако многие смелые и отважные представительницы прекрасной половины различных рас назад не возвращались. Проклятие не только усыпило людей, но и создало вокруг поселений земель спящих под проклятием леса, со свойственными Темным лесам плотоядными флорой и фауной.

Проклятие не спало даже после смерти наложившей его, что и вовсе является нонсенсом в современной магии. Полторы тысячи лет земли Великолепного спали, погруженные в кошмар Темных лесов. Казалось, так будет до скончания веков.

Глава 1. Спящий красавец.

***

Наша экспедиция в земли Великолепного с целью очередного изучения проклятия Нарциссы проводилась Академией Магии при поддержке совета столицы Человеческих земель Гвидоса, где и находилась оная академия. Участниками были преподаватели и студиозусы высшей ступени. А так же ваш покорный слуга Винсент Скорта. Блестящий студиозус средней ступени, подающий надежды маг воздуха.

– Вини, хватит пялиться на небо! Тебя зачем с собой взяли? Тащи тюки с едой к костру, – отвлек меня от моих без сомнения великих размышлений голос профессора.

Со вздохом вселенской скорби я посмотрел на злополучные тюки. Меня действительно взяли в экспедицию только для переноса тяжестей. Меркантильные неумехи. Зато в этом я лучший! Правда, во всем остальном не очень. Левитация - это практически единственное, что я умею.

Конечно, из-за такой мелочи как левитация меня могли и не взять. Да что уж там, точно бы не взяли. Но фамильная целеустремленность любого Скорта, также называемая упертостью, толкнула меня на крайние меры: попросить помощи у папы. Его протекция в который раз позволила обойти глупые правила. И вот я здесь.

Земли Великолепного с самого начала встретили нас негостеприимно. Темные леса имели мрачный вид: мало солнца, траурные оттенки, выскакивающие отовсюду чудища. Меня уже дюжину раз пытались слопать! Притом растения. Боюсь, если бы на меня позарилось какое-либо животное местного аналога Темных лесов, меня бы уже не было.

Почему местного аналога? Потому что все леса, населенные нежитью и плотоядной растительностью носят одно название «темные». А настоящий Темный лес расположен на юге и это поистине ад на земле! Туда экспедиции не ходят, только самоубийцы.

Моя же «непопулярность» среди здешних хищников могла объясняться худобой, маленьким ростом и общим хлипким состоянием организма. Зато цветочки и травка сочли меня вполне пригодным с гастрономической точки зрения, видимо приняв за смирную и легкодоступную добычу.

Объясняя мою популярность у местной флоры, кто-то из студиозусов высшей ступени сказал:

– Это чудо так замечталось, что само шагнуло в пасть плотоядной ромашки.

Вообще-то, мне просто захотелось глянуть на нее поближе. Огромные белые лепестки - это единственное светлое пятно за последние пару часов езды. Кто же знал, что яркий цвет растения предназначен для того чтобы привлекать внимание жертвы? Нет, догадаться было можно, но озарение на меня так и не снизошло. Повезло еще, что у этого вида растения нет зубов. Правда, ожоги от сока тоже были весьма неприятны.

Другой же студиозус, вытащивший меня из зарослей душащего вьюнка, проворчал:

– Смотри, куда прешь, четырехглазый. На кой ты вообще свои стекляшки нацепил, раз все равно не смотришь под ноги?

Прозвище: «четырехглазый» давно намертво прилипло ко мне из-за необходимости носить очки. К сожалению потерянное магически зрение не всегда возможно было восстановить.

За время, что мы ковыляли до Главного города или города Великолепного, меня приноровились эксплуатировать не только преподаватели, но и студиозусы. Кстати, вам еще не надоело это пафосное прозвище? Мне «Великолепный» встал поперек горла еще в библиотеке академии при изучении предстоящего пути и подробностей, связанных с конечной целью экспедиции.

Большинство авторов не находили подтверждений легенде о Великолепном. Однако наиболее маститые ученые писали о том, что юноша все же существует. Но не это было главным, а то, что сковывающее земли Великолепного проклятье не развеивалось уже полторы тысячи лет. Бесчисленное количество ученых, экспедиций и путешественников посещали эти места в попытке прикоснуться к одному из самых впечатляющих проявлений магии, пришедших к нам со времен Великих войн магов. Вот только разгадать секрет проклятья, как и найти способ его снять, еще никто не смог.

Меня одолевало желание оказаться подальше от норовивших поэксплуатировать безвозмездную рабочую силу и предаться размышлениям в одиночестве, что может быть понятным. Однако в Темном лесу уединиться без опасности для жизни не получалось. Впрочем, я все равно пытался. Так что когда мы добрались до цели, я выдохнул с облегчением, намереваясь улизнуть в первую же секунду, как мы пересечем черту города.

Темные леса и их обитатели не посягали на города, села, дома и спящих обитателей земель Великолепного, держа определенную дистанцию, что составляло одну из многих загадок проклятия Нарциссы. Проклятия, которое около полутора тысяч лет держало целое королевство мирно посапывающим.

***

По прошествии двух дней пути сквозь агрессивный лес вдали показался город. На фоне Темного леса с его мрачными оттенками и угнетающей аурой, Главный город поражал буйством света и красок. В центре возвышался замок, который венчала высокая башня, всем своим видом показывая, кто здесь самый-самый.

Оказавшись в черте города, экспедиция пораженно замерла, ибо его улицы отнюдь не были необитаемыми. На нас в свою очередь собрались поглазеть нынешние обитатели Главного города: женщины и девушки всевозможных рас, жертвы глупой легенды о Великолепном. Я и подумать не мог, что их так много и что хоть кто-то верит в эту легенду. Были тут и мужчины, но их было не много. Мне не хотелось даже думать, зачем они тут находились.

Убежать я не успел. Поэтому, грустно пялясь в землю и жалобно вздыхая, занялся расседлыванием лошадей и устройством лагеря, в то время как другие участники экспедиции общались с жительницами города Великолепного.

Женщины, истосковавшиеся по вниманию мужчин, с благосклонностью приняли вновь прибывших. Преподаватели и студиозусы были только рады такой компании. Правда, не все. Наши девушки энтузиазма от встречи с местными не выказывали. Магичек было немного, поскольку экспедиция считалась очень опасной. Однако, учитывая все факты, думаю, женщин сюда предпочитали не брать по другим причинам. Зато наши дамы заинтересовались рассказами о Великолепном.

Первую пару недель встретить кого-то в лагере было практически невозможно. Что, впрочем, не помешало преподавателям загрузить нас заданиями по замерам показателей ауры, содержанию магии, сбору статистических, исторических и прочих данных.

Мне дали наискучнейшее задание по статистике, суть которого заключалась в тупой переписи сколько, кого, где спит. Зато благодаря этому заданию мне предстояло вдоль и поперек изучить город. Правда, на это давалось очень мало времени. Поскольку никакого полезного для своей задачи волшебства я не знал, то мог рассчитывать только на свои силы. А их у меня было немного.

Оставив дворец напоследок, я разделил город на сектора. Моя карта была расчерчена линиями на неровные четырехугольники, которые были пронумерованы и по мере изучения территории перечеркивались.

Первое время спящие на улицах люди неимоверно удивляли, потрясая сознание масштабностью проклятия, и будили во мне энтузиазм исследователя. Подсчетом и описанием я не ограничился. Было очень интересно изучить свойства проклятия опытным путем. Разумеется, всю имеющуюся по данной тематике литературу я перечитал еще в академии и знал, что дотронуться до живого объекта проклятия Нарциссы невозможно. Накопление магического фона повсюду было колоссально, но использовать эту магию было невозможно, так как сами магические потоки находились то ли в другом времени, то ли в отдельном подпространстве. Все живое, аура и магия были отделены невидимым непроницаемым пологом сохранявшим неизменное их состояние.

Это проклятие породило массу всевозможных магических и не только теорий. Земли Великолепного были одним из самых распространенных мест для исследований, куда считал своим долгом попасть каждый уважающий себя маг и ученый.

Ничего принципиально нового я так и не узнал, лишь подтверждение наблюдений предыдущих исследователей. Прикоснуться к спящим я не мог. Объекты же были осязаемы, но сдвинуть их с места не получалось. Что говорило в пользу теории о подпространстве, задействованном в проклятии. Постепенно исследовательский энтузиазм во мне поугас, позволив сосредоточиться на скучном задании.

Дни напролет я проводил в одиноких скитаниях по городу, наполненному спящими. Мне редко удавалось увидеть кого-то бодрствующего, впрочем, одного я видел постоянно. С самого начала моих статистических изысканий я заметил следовавшего за мной на расстоянии ребенка. Одинокая фигурка всегда наводила тоску, и в то же время дарила ощущение умиротворенности и уюта, как если бы я вдруг очутился дома.

***

Из трех месяцев экспедиции прошли уже два, а я все еще не добрался до дворца. Просто побродить по окрестностям у меня не получалось, как и пообщаться с одержимыми легендой о Великолепном. С утра я был занят готовкой завтрака, чему пришлось научиться за время экспедиции. После чего, взяв что-нибудь для себя на обед, на целый день пропадал, занимаясь своим заданием. А возвращаясь под вечер, вынужден был готовить ужин для двух дюжин голодных студиозусов. Преподаватели не в счет. Даже проголодавшись, они не были такими злыми. Зачастую старшие маги находили иные возможности насытиться, поскольку моя стряпня оставляла желать много лучшего.

Гонять меня по поручениям было святой обязанностью всех участников экспедиции. Поэтому я старался «своим» на глаза не попадаться и как можно дольше задерживаться в городе. Уставал ужасно. Зато в начале третьего месяца я уже приступил к сбору статистического материала в замке. К этому времени все участники экспедиции на замок уже насмотрелись, о Великолепном наговорились и теперь предпочитали теснее пообщаться с местными «жрицами культа Великолепного». Жрицы, кстати, были только «за». Так что в замке было практически пусто, и я мог спокойно заниматься делом. Башню и все ее секреты, как наиболее интересное, оставил напоследок.

В своих скитаниях по городу я часто видел одинокого ребенка, следовавшего за мной. Если в самом начале он сидел на какой-нибудь крыше и наблюдал за моими действиями, то в ходе того, как продвигалась моя работа, и я приближался к дворцу, ребенок подходил все ближе. Поскольку заговорить он со мной не пытался, я тоже не обращал на него внимания.

И вот я вошел на территорию дворца. Ничего особенного, дворец как все дворцы того времени: с мощными каменными стенами, тяжелыми деревянными дверьми, обитыми кованым железом, большими комнатами с каминами и высокими окнами.

– Эй, очкарик, а что ты делаешь? – спросило мелкое, светловолосое нечто неопределенного пола. Гадать, к кому обращался ребенок, не приходилось.

– А ты что? Почему один? Взрослые выгнали? – ехидно поддел я.

– Ничего подобного! Меня не выгоняли, просто мне с ними скучно, – после довольно продолжительной паузы эмоционально возмутилось маленькое нечто.

– Это скорее им было с тобой скучно, – продолжал подкалывать я, впрочем, не отвлекаясь от своего занятия.

– Ты еще не был в башне. Разве тебе не интересно? – ни с того ни с сего спросило это недоразумение.

– Не был, – согласился я. – Башню я осмотрю последней.

– А если не успеешь?

– Должен успеть.

Больше в тот день ребенок со мной не разговаривал. Но теперь всегда крутился рядом, особо не приближаясь. Часто задавал вопросы, правда, я обычно отшучивался. О себе недоразумение не распространялось.

А потом настал день, когда я добрался до башни. Рядом как обычно крутилась эта мелочь.

– Пойдешь в башню? – как можно безразличнее спросил ребенок.

– Да, пора.

Уже входя в башню, я заметил, что мелочь не пытается последовать за мной. Это несколько насторожило:

– А ты разве не со мной?

– Нет.

– Почему?

– Хочу еще тут побыть.

На это я лишь пожал плечами и отправился, наконец, изучать башню.

Широкая винтовая лестница все тянулась и тянулась. Ступеньки были очень высокими, карабкаться по ним было сложно. Открывавшийся из окон вид уже не увлекал. Я устал. Башня была действительно высоченной, лестница очень крутой, а мои физические силы недостаточными. Поэтому мне приходилось часто останавливаться и отдыхать при этом восхождении. Солнце клонилось к горизонту, и в лагерь я уже не успевал. Но фамильное упрямство, заставляя позабыть обо всем, тянуло наверх. Теперь ничто не смогло бы меня заставить отказаться от этой, демонами построенной, лестницы и возможности по ней ползти. Это уже был принципиальный вопрос.

Так, мало-помалу, но своего я добился. Выйдя на маленькую площадку, уперся в закрытую дверь и с отчаянным стоном упал на пол. Нет, ну это просто несправедливо!

Как вы помните, объекты, подвергшиеся проклятию, с места не сдвигались, а тут запертая дверь. И что? Вот за этим, я полдня лез по этой, забытой всеми богами, лестнице?! А ведь мне по ней еще предстояло спускаться. Расстроенный, уставший и оттого плохо соображавший, я без сил привалился к двери.

Несмотря на очевидную неудачу, сдаваться очень не хотелось. И вообще, маг я или кто? У меня задание и я должен проверить, есть там люди или нет! Найдя цель, фамильная твердолобость во мне вновь зашевелилась, заставляя уставший мозг со скрипом, но работать.

Именно, я маг! И у меня есть один единственный талант - левитация. То, что нужно в данной ситуации. И, уже не раздумывая, я направился к окну.

То, что высота огромная, то, что я устал, и в комнате за дверью может не быть окон или они окажутся закрытыми - все это я проигнорировал. А также наплевал на то, что такие трюки маги должны делать в паре, страхуя друг друга. Кстати, у всех студиозусов экспедиции была пара. У всех, кроме меня. Объяснили это тем, что я сам навязался, так сказать незапланированный-лишний.

Встав в оконном проеме, я сосредоточился, нарисовал мысленно нужные руны, воззвал к стихии. Поднялся невидимый ветер, он трепал волосы и одежду, проникая в саму душу. Душа просыпалась, потягивалась, игриво ловила ветер, поглаживала воздушные потоки и, расправившись, взмыла ввысь. Чувство легкости, полной свободы и невиданной мощи переполнило все мое существо.

Однако это было очень обманчивым чувством, и об этом никогда не стоило забывать. Силы мага имеют свой предел, именно поэтому маги работали в паре, страхуя, чтобы напарник не заигрался со стихией, и она, вечно прекрасная и голодная, его не поглотила.

Итак, я поднялся в воздух и, касаясь правой рукой стены, направился вдоль нее. Судя по тому, что крыша была рядом, а я надеялся в случае чего отдохнуть на ней, в башне имелась только одна комната. На пути я встретил пару закрытых окон. Не обращая на это внимание, я продолжал движение вперед. На западе оказалось еще одно окно, и мне повезло в том, что оно было открыто. Правда, окно было маленькое, вот когда я порадовался своей худобе. Так я, наконец, проник в вожделенную комнату.

Комната, казалось, утопала в кровавом золоте, купаясь в свете красных лучей заходящего солнца. Не веря своим глазам и затаив дыхание от невыразимой красоты, я пораженно смотрел на кровать. Как и говорилось в легенде, на ней спал Великолепный. Идеальные черты лица. Прямой нос, высокие скулы и лоб. Алые, будто вычерченные на бледном лице, губы. Густые длинные ресницы, золотистые, как и тонкие брови. Золотистые же волосы, заполняли всю комнату, чего я никак не мог понять. У других виденных мною спящих волосы не были такими длинными, у некоторых был просто ежик на голове. Оставалось предположить, что у Великолепного всегда были такие длинные волосы. Как он с ними жил, хотелось бы мне знать? Волосы разметались по кровати и полностью закрывали собой пол. Заходящее солнце окрашивало золотые пряди в кровавый цвет, придавая картине тревожный и даже пугающий вид.

Спящий мужчина был так красив, что сердце сжималось и разрывалось от непередаваемой тоски и скорби. Боль была столь сильной и сокрушительной, что я не устоял на ногах, грохнувшись с окна на пол. Впрочем, это могло быть результатом усталости. Я совсем вымотался. Стоя на четвереньках, я в отчаянии наблюдал, как комната погружалась во мрак. Солнце никого не ждало. А я глотал слезы, ощущая, как горечь набирает силы. Мне было неимоверно больно смотреть на эту запертую во времени и пространстве красоту. Тяжело осознавать, что, как бы он ни был хорош, он навсегда потерян и что я никогда не узнаю, какого цвета его прекрасные глаза. А в том, что они прекрасны, я не сомневался. И с обреченностью понимал всех одержимых Великолепным. Стоило один-единственный раз его увидеть, и назад дороги уже не было. Так я и заснул на полу, сотрясаясь от рыданий, пока усталость не свела их на нет.

Разбудило меня солнце из открытого окна на востоке. Я с восторгом наблюдал, как золотистые локоны переливаются в лучах восходящего солнца, соперничая с ним в ослепительности. Решиться встать и посмотреть на спящего я никак не мог. Из упрямства попробовал потрогать волосы рукой. Как и следовало ожидать, мне это не удалось, на некотором расстоянии рука будто натыкалась на невидимую преграду. Так я, например, пола не касался, поскольку везде на полу были волосы. Поэтому, не долетая до пола, я просто висел в воздухе. Эффект казался мне забавным.

Когда же солнце перестало заглядывать в восточное окно, я, кое-как собравшись с силами, поднялся на колени и глянул на кровать. Никакое знание не спасло от вновь нахлынувших чувств. Меня все так же повергала в трепет красота лежащего на ней мужчины, и было все так же нестерпимо от этого больно. Мне удалось справиться со слезами и после долгих колебаний я подобрался к кровати ближе. Через некоторое время отважился дотронуться до руки, предсказуемо наткнувшись на невидимый барьер. Приблизившись вплотную к лицу мужчины, я надолго погрузился в созерцание. Казалось, я могу провести вечность, любуясь им. Однако в результате меня вновь накрыло понимание того, что мне никогда не суждено поговорить с этим человеком, узнать его и понять. Это было невозможно. С трудом сдерживаемые слезы пролились одной-единственной слезой, которая сорвавшись с ресниц, прочертила быстрый путь до носа и сорвалась с него, зависая в воздухе, не достигнув щеки мужчины. Первое, что я почувствовал - отчаяние от невозможности прикоснуться к спящему. И только потом в шоке осознал, что лежу над мужчиной в воздухе, упустив момент, когда вскарабкался на него. Он был намного выше меня, более мощный. Идеальный. И все же он был мужчиной, а я на нем лежал.

В ужасе от своих действий я сполз на пол. После чего постарался их проанализировать. Мужчина был невероятно красив, он просто завораживал. Однако меня никогда не привлекали мужчины. Четко сказать, действовал ли он так же на всех остальных, было невозможно. В той литературе, что я нашел, о Великолепном говорилось как о легенде и только кое-где подтверждался факт, что в башне спит человек. Сказать, что заставляло мою душу переворачиваться, глядя на красавца, я не мог. Даже если во всем была виновата магия, с моими нынешними способностями определить это мне было не под силу. Единственное, что я мог на данный момент - это закончить свое задание по статистике. Чем я и занялся, оставив размышления и терзания на потом. Сначала следовало выполнить свой долг.

Закончив задание, я мог сделать вывод, что проведенные мной наблюдения в точности соответствовали предыдущим данным. Ничего нового они не несли.

Дело было сделано, и с чувством выполненного долга я погрузился в размышления о красавце. Эти мысли были просто невыносимы, ибо ничего сделать для него я не мог. Так ничего и не придумав, глядя на появившееся в западном окне солнце, я решил вернуться в башню поутру. Все это время на мужчину я не смотрел, боясь, что вновь поведу себя странно. Из комнаты выбирался все так же, не глядя на кровать. За размышлениями о Великолепном не замечая, как спустился с башни.

Было уже очень поздно, но во дворе замка я встретил знакомого ребенка и от пронзившей при его виде все тело боли непроизвольно замер. Недоразумение тоже застыло напротив меня. И когда я уже было уверовал, что мы так простоим всю ночь, вдруг спросило:

– Ну как тебе Великолепный?

Только при упоминании спящего красавца мне стало в сто раз хуже. Душевное равновесие, так до сих пор и не соизволившее вернуться, забилось от меня еще дальше. Шумно втянув воздух и борясь с вновь атаковавшей меня слезливостью, я честно ответил:

– Красивый.

Ни на что большее я был не способен. Слишком больно мне было. Как ни странно, ребенок настаивать на разговоре не стал, и я решил ретироваться, пока он не передумал.

В лагере меня ждала взбучка за исчезновение на двое суток. Я не заметил, чтобы хоть кто-то волновался за меня, зато отсутствие еды разозлило всех. В срочном порядке пришлось кормить людей, дабы избежать тяжелых последствий своего отсутствия.

***

Утром, приготовив завтрак, я вновь сбежал в башню. Сообщать преподавателям об успешном завершении своего задания я не стал.

В замке я вновь натолкнулся на мелкое недоразумение, при виде которого в сердце кольнули отчаяние и тоска. Ребенок стоял на ступеньках, ведущих в башню и, кажется, поджидал именно меня. Подойдя поближе, я остановился и глянул на него с опаской.

С последней нашей встречи он как-то «посветлел». Одежда стала ярче, будто ее постирали. Волосы казались более блестящими. Кожа стала белее. Сказать, смотрит ли на меня ребенок, было сложно. За безобразием, творившимся на его голове, было совершенно не видно глаз. Видимо, причесать ребенка ни у кого руки так и не дошли. Мало того, спереди прядки достигали подбородка, поэтому даже нижняя часть лица была закрыта. Возможно из-за уродства. Других причин мучиться я не видел. Ведь из-за прядей, завешивавших лицо, ни демона было не видно.

Я молча ждал. Как-то так получилось, что с самого начала первым заговаривал именно ребенок. Вот и сейчас:

– Опять к нему пойдешь?

– Угу.

– Но зачем тебе это?

Ответить шуткой, издевкой или пренебрежительно не получалось. Грудь сжимала такая тяжесть, что хотелось просто подойти, обнять светловолосое маленькое нечто и разрыдаться.

– Не могу иначе, – еле выдавил я.

Действительно не мог. Я так хотел видеть золотоволосого бога, что это казалось куда важнее потребности жить. Наверное, я выглядел жалко, но справиться с собой никак не получалось. Мелкое недоразумение, посверлив меня взглядом, мотнуло головой в сторону, как бы давая разрешение на проход в башню, чем я и воспользовался.

Подъем был ничуть не легче, чем в первый раз, но теперь я точно знал, зачем туда лезу. Остановившись на площадке у двери и передохнув, я, как и в прошлый раз, полез в окно. Слевитировав в комнату к спящему, с замиранием уставился на кровать. Ничего не изменилось и изменилось все. В смысле, все было, как и раньше: комната, невообразимо красивый мужчина на кровати. Боль, разрывающая меня в клочья изнутри, никуда не делась, и я вновь вздрогнул при ее усилении. С момента, как я увидел спящего красавца, боль меня не покидала, лишь многократно усиливалась при взгляде на него. И в то же время, когда я смотрел на него, менялось все. Весь мир прекращал свое существование. Забытый и никому не нужный мир падал к его ногам. Как и я.

Не рискуя подходить ближе во избежание того, что опять начну топтаться на спящем, я облокотился на кровать в изножье и, подперев голову кулаком, погрузился в созерцание.

Кажется, я впал в подобие транса, потому что очнувшись, все так же сидя в ногах спящего красавца, я был совершенно вымотан. Так я еще никогда не уставал, и с чем это было связано, сказать затруднялся. Возможно, боль, терзавшая меня немилосердно, подтачивала силы. Недолго думая, я опустил голову на кровать, моментально забывшись сном.

***

Проснувшись утром, голода я не почувствовал, но, помня, как был вымотан накануне, заставил себя перекусить захваченным из лагеря хлебом с вяленым мясом. После чего опять приступил к тщетным попыткам «загипнотизировать» спящего. Смотрел-смотрел и никак не мог насмотреться. Думая о том, что вскоре экспедиция должна будет вернуться в Академию, и я навсегда потеряю возможность любоваться мужчиной, вновь испытал приступ запредельного отчаяния.

Только к вечеру осознав себя сидящим в изголовье кровати, я был сбит с толку тем, как там оказался. Вернуться в лагерь и не пытался, так как оказалось, что опустошен я не только физически и морально, но и магически, что было уж совсем странно. Следовательно, левитацией воспользоваться я бы все равно не смог. Впрочем, еда и вода у меня были с собой, так что об этом я не беспокоился. К слову сказать, в комнате была уборная, так что и об этой потребности организма я не волновался. Вымотанный и полностью опустошенный я поддался усталости, закрывая глаза.

Утром третьего дня, который я проводил в башне, после наспех проглоченного завтрака, занялся любимым, отныне и вовеки веков, делом: созерцанием Великолепного. Вас до сих пор раздражает это прозвище? Меня уже нет.

На этот раз из созерцательного транса, а возможно и действительно транса, я неохотно очнулся на исходе дня. Был вымотан, но на обратный путь сил должно было хватить. Левитировать в таком состоянии было рискованно, но изредка появляться в лагере я был должен. С сожалением оглянувшись последний раз на спящего, я двинулся из башни.

На выходе меня уже по сложившейся традиции поджидало мое нечто. В сгустившемся сумраке видно ребенка было плохо. Фигурка излучала просто убойный энтузиазм и нетерпение.

«Он что, меня все это время ждал? » – возникла неправдоподобная мысль.

– Почему так долго? – без тени недовольства, зато с избытком любопытства осведомился ребенок.

– А ты почему так поздно шатаешься по улице один? – не отставал я.

Ребенок недовольно топнул ножкой и непередаваемо очаровательно приказал звонким голоском, полностью игнорируя мой вопрос:

– Говори почему?!

Подобное поведение должно было меня возмутить. Но захотелось напротив разрыдаться от умиления. Нет, со мной точно было не все в порядке: постоянно глаза на мокром месте и состояние на грани истерики, мне не характерные.

– Не могу иначе, – снова повторил я и поторопился уйти от угрозы принуждения со стороны мелкого к самокопанию.

Мне и так было не по себе. Раньше мне нравились исключительно девушки, ну или мне казалось, что только девушки. Впрочем, какие наши годы? И вот теперь такая резкая смена ориентиров несколько выбивала из колеи. Ничего такого уж страшного в любви мужчин не было. У нас их даже изредка сочетали браком. Но вот по отношению к себе я этот вопрос никогда не рассматривал. Сложно было смириться со своей переориентацией. Хотя ничего против своей любви к красавцу я не имел. Вот тут-то я и замер как громом пораженный. Я сказал любви, да? И вы ведь уже в курсе, что я Скорта, верно?

Так вот, все Скорта поголовно однолюбы. Семейное проклятие. О-о-очень древнее. То есть, я конченый человек. Зачем я только напросился в эту экспедицию? Хотя нет. Даже если все потеряно: и моя будущая семья, и дети, и старость в окружении внуков. Опять-таки семейное проклятье, из-за которого детей у Скорта всегда много. У меня к примеру десять братьев и сестер, я одиннадцатый. Но сейчас не об этом, а о том, что в этом мире для меня не было ничего лучше красавца в башне. Пусть спящего и тысячу раз недоступного. Но одного-единственного, способного заменить собой целый мир. Зачем мне мир и жизнь без него? Вот под такие размышления я и добрался до лагеря. Где меня чуть не растерзали.

Ужин был ночью под дружные шуточки типа:

– Что, Вини, загрустил? Никак девушку нашел?

– Живая на него не глянет, – с сомнением протянул кто-то.

Да, я был далеко не красавцем, мягко говоря, и всегда это понимал. Но ведь за что-то меня родные любили, значит, не это было во мне главным, верно?

– Так может, она спящая?

– Да ты чего? До них же не дотронуться, – возмутился кто-то.

Они, конечно, всего лишь издевались, и даже не представляли, насколько близки к истине. Задетый за живое, я болезненно поморщился. Да-да, смейтесь! Вини влюбился. И не в спящую, а в спящего, притом в самого Великолепного. Не мелочился так сказать.

Мое мрачное лицо и болезненные кривляния не остались незамеченными. Наступила тишина, разорванная чьим-то восторженным криком:

– Точно в спящую втюрился. Вот идиот!

Глумливое улюлюканье и подначки я терпеть не стал и пошел спать. Тем более, что их низменный юмор даже не коробил, потому что думать о чем-то столь грязном я просто не мог. Стоило представить прекрасное лицо, и все вокруг казались недолюдьми. А еще маги, называются. Обижаться на убогих не получалось.

***

Из-за того что лег я поздно, утром меня еле растолкали, все так же зубоскаля по поводу моей любви к спящей. Впрочем, меня это нисколько не заботило, потому что я опять собирался в башню, как только закончу с приготовлением завтрака.

Еще издалека я заметил мелкого, сидящего у подножья башни, но сегодня с ним было что-то не так. Совсем не так. Яркая одежда, приличествующая аристократу, если не отпрыску правящего дома. Бледная кожа, манящая своей нежностью и беззащитной полупрозрачностью. Золотистые волосы, соперничающие своей ослепительностью с солнцем. Ошибиться было невозможно. Но как?

Пока я все это обдумывал, в шоке от увиденного застыв посередине двора, малыш, а теперь точно малыш, сам встал мне навстречу и подошел вплотную. Он взял меня за руку, отчего мое остановившееся было сердце, после захватывающего падения в пропасть понеслось вскачь как сумасшедшее. Золотоволосое чудо, откинув легким взмахом головы длинную челку, уставилось на меня поразительно синими глазами, заставив мое сердце вновь совершить самоубийственный прыжок в груди.

Мальчик потянул меня за руку вниз, и я покорно сел на корточки рядом с ним, боясь даже дышать. Разглядывая его правильные черты лица, золотистые брови и реснички, я совершенно упустил из вида действия обладателя сих богатств. А золотоволосое чудо, пристально глядя мне в глаза, наклонилось и прижалось к моим губам. Что-то происходило. Моих знаний не хватало, чтобы это постичь. Но то, что мое магическое бессилие после транса над спящим объясняется появлением фантома, а это был именно он, со свойствами живого объекта до меня дошло. И что поцелуй этот неспроста, я тоже понял.

С одной стороны, мне хотелось прижать мальчика к себе и никуда не отпускать. С другой - я понимал, что он не настоящий. Скорее всего, просто недремлющая часть сознания Великолепного. Как такое было возможным, не спрашивайте, я сам не понимал. Но то, что Великолепный - маг, сомнению не подлежало. Лишиться тоненькой связующей ниточки между собой и спящим я мог легко. Один неверный шаг или мысль - и больше я никогда не увижу даже его фантома, чье наличие давало надежду на брешь в проклятии.

Похоже, приняв какое-то решение, малыш отодвинулся от меня, из-за что я лишь с сожалением выдохнул, и, еще немного поизучав меня взглядом, исчез. А мне не осталось ничего другого, как подняться в башню. Что я и сделал. Из окна на лестнице уже привычно слевитировал в комнату, где все было по-прежнему. Но вместо того, чтобы зависнуть над полом, как это обычно происходило из-за волос спящего красавца, я на него встал! И на волосы, соответственно, тоже. В душе поднялась волна страха и паники. Я с испугом тут же опять завис в воздухе под потолком.

Не понимая, что происходит, попытался открыть ставни одного из закрытых окон, но, как и прежде, ничего не получалось. Почему же тогда...

Набравшись наглости, я дотронулся до волос на кровати. Они оказались гладкими и шелковистыми на ощупь, их хотелось гладить безостановочно. Взяв себя в руки, я неудержимо потянулся к руке красавца и в ужасе от сего святотатства коснулся бархатистой поверхности тыльной стороны ладони.

Почему? Почемупочемупочему!!! Билась в голове одна мысль. И тут же, добивая меня, начали появляться и другие. А если его защита совсем исчезла? До него может дотронуться кто угодно? Это было ужасно! Как бы мне удалось защитить его ото всех желающих к нему прикоснуться? Или поизучать? Их уже собрался целый город. Одна только наша экспедиция чего стоила. А вдруг он теперь будет стареть и умрет, так и не проснувшись?

Я был в ужасе из-за страха за любимого человека, которого я не знал, как защитить. От бессилия на глаза навернулись слезы.

В отчаянии я начал трясти красавца за плечи, пытаясь его разбудить. Но ничего не выходило. И в какой-то момент, переполненный горем, тоской, болью, безумный от страха и отчаяния, я сгреб спящего в охапку и бешено впился в безвольные, беззащитные губы.

Сколько прошло времени, я не знал, потерявшись в ощущениях и сумбуре нахлынувших желаний. Мое безумие понемногу улеглось, но оторваться от губ мужчины я был уже не в силах. Чуть успокоившись, я перестал терзать рот красавца и теперь нежно целовал его лицо и шею. В сознании же осталась одна единственная мысль: «Защитить его любой ценой! »

Закрыв глаза и с силой приоткрыв рот спящего красавца, я скользнул в него языком. Меня накрыло абсолютное счастье, утопив в своих теплых волнах. Тело в моих руках шевельнулось. Я же не желал приходить в себя, было так хорошо, как никогда прежде. Но кое-кто был явно против такого положения дел. Последовал резкий рывок, и я уже летел в противоположный конец комнаты. Сильный удар о стену выбил из легких воздух.

– Какого демона тут творится? – возмутился до дрожи приятный голос, чистый и высокий как небо. Судя по моментально нагревшемуся амулету-переводчику, говорил он не на общечеловеческом.

Оторвавшись от разглядывания пола, вернее, от золотистых прядей на полу, я встретил требовательный взгляд глубоких синих глаз. Теперь можно было и умереть, ведь желание, выжигавшее мои внутренности все это время, было осуществлено. Я поймал на себе желанный взгляд.

– Прошу прощения! Вы только не волнуйтесь, – заговорил я, не веря своему счастью и удивляясь, как меня вообще голос слушается. – Дело в том, что последние полторы тысячи лет вы спали.

Гениально? Я тоже так думал. Было любопытно, сразу ли он меня убьет. Ведь первое, что он почувствовал, просыпаясь - мой язык у себя во рту. Как подобное объяснить? Я похолодел, представив себе самое очевидное объяснение своих действий. Интересно, каким образом удалось снять с него проклятье?

Только тут я вспомнил о великом народном средстве ото всего. Поцелуй истинной любви! Как я мог забыть такую очевидную и простую вещь?

Самое интересное, он мне сразу поверил. Озабоченно нахмурившись, принялся плести какие-то заклинания. Я же, сидя на полу, жадно за ним наблюдал, впитывая каждый жест, отслеживая мимику - любое его движение.

Он. Был. Жив. Вот что я осознавал с таким для себя трудом.

– Это ты снял проклятие? – синие глаза вновь поймали меня в свой плен, но я был совсем не против того, чтобы тонуть в их глубинах.

– Не знаю. Наверное, – неуверенно ответил я. Все-таки надо было проверить. Возможно, просто срок действия проклятия закончился?

– Поцелуем истинной любви? – настаивал красавец.

Я смущенно покраснел и опустил взгляд. Голос не слушался, в голове все смешалось, поэтому я только кивнул.

Со стороны кровати послышалось шуршание, и я непроизвольно глянул в ту сторону. Он садился, причем пытаясь при этом убрать волосы. Похоже, они всегда были такими длинными. Потому что у мужчины очень ловко и быстро получалось их собирать и, о чем-то напряженно думая, сооружать на голове прическу с помощью извлеченных из прикроватной тумбочки шпилек. Мне пришлось переползти на освободившееся от волос место, чтобы пряди, бывшие подо мной, тоже заняли свое место на голове мужчины. Это была сложная прическа в виде мощной короны с косой до пят. После приведения волос в порядок, он подошел к окну.

– Мои подданные тоже спали?

– Да.

– Что происходило в королевстве и в мире все эти полторы тысячи лет? – не отводя взгляда от окна, продолжил он задавать вопросы.

Я сосредоточился и начал рассказывать, понимая, как важна для него сейчас информация. Я не мог ни помочь, ни защитить его, но хоть поделиться знаниями я мог. Мы долго разговаривали. Вернее, это скорее было похоже на допрос.

– Прошу прощения за дерзость, но не могли бы вы рассказать о проклятии? – попросил я под конец и тут же добавил, оправдываясь: – Дело в том, что до наших дней не дошло даже названия этого королевства.

Это не сильно его удивило, и, после непродолжительного молчания, я услышал его ответ:

– Проклятие наложила женщина по имени Нарцисса. Она была не слишком могущественным магом, но весьма вероломной и изворотливой. Причина - банальная зависть. В свое время это была самая красивая женщина, но ей было мало этого звания. Она хотела стать абсолютом. Глупо получилось, – безразлично кинул он.

Из его слов следовало, что он был признан самым красивым. Сама собой на моем лице появилась глупая улыбка. Еще бы! Я никогда не видел никого прекраснее этого мужчины.

Мои фантазии нарушил вдруг раздавшийся в комнате звон колокольчика. На мой удивленный взгляд Великолепный пояснил:

– Кто-то поднимается в башню.

Меня этот факт опечалил. Как только в башню кто-то поднимется, мне велят уйти. Все, что знал, я рассказал, больше от меня никакой пользы не было.

– Я, Ирий Варрийский, полноправный правитель Варры. Чего ты желаешь? – неожиданная, несколько пафосная речь вырвала меня из размышлений.

Теперь я знал, кто он. Услышал, наконец, его имя. Ирий. Даже произнесенное мысленно, оно заставляло мое сердце оглушительно стучать. Мой король.

Желал я многого. Но самое главное - сейчас я боялся, что меня прогонят.

– Остаться рядом с вами, Ваше Величество, – не задумываясь, попросил я.

Красавец поморщился, но с облегчением согласился:

– Да будет так!

В комнату ворвались люди. Их было много. Стража Великолепного, женщины из города, наша экспедиция. Все не вмещались. Люди и нелюди глазели на стоявшего посередине комнаты Великолепного и сидящего все так же на коленях у стены, как и пристало смиренному рабу, меня.

После чего все одновременно заговорили. Великолепный спокойно слушал. Никто к нему подходить не пытался, стоя поодаль и пожирая его глазами. Меня это раздражало, но поделать я ничего не мог, сам смотрел на него так же.

– По какому праву вы находитесь в личных покоях правителя? – вкрадчиво проговорил красавец.

И так он это сказал, что все побледнели. Стражники тут же начали выпроваживать гостей, гости послушно выходить. Когда же кто-то из стражников попытался и меня вышвырнуть за дверь, раздался приказ:

– Он останется.

После чего стражник поклонился и вышел. Я облегченно выдохнул, успокоенный тем, что гнать от себя он меня не будет.

Судя по выражению лица, Ирию все это не особенно нравилось. Еще бы ему понравились домогательства абсолютно незнакомого и совершенно непривлекательного существа. Но терпеть меня он был намерен. Что ж, для меня главным была возможность видеть его. О взаимности моих чувств даже мечтать не приходилось. Но я надеялся, что смогу быть ему полезным. Во всяком случае, я решил очень постараться.

Глава 2. Красавец и чудовище.

***

– Он останется, – сказал Ирий Варрийский.

После чего стражник почел за благо быстро удалиться вслед за прочими незваными посетителями спальни правителя. В комнате на самом верху башни остались только двое.

Гордый профиль, увенчанный короной из золотых волос, спускавшихся косой до пола, был обращен к окну. Правителя Варры одолевали не самые радужные мысли. Источник этих самых мыслей сидел на полу у его ног. Нескладный, маленький, в очках, в грязной, порванной мантии, с растрепанными пепельными волосами, торчавшими во все стороны. Чудовище. Как информатор он свою задачу выполнил. Как маг, воин, интриган или шпион был бесполезен. Избавиться же от него не представлялось возможным, поскольку чудовище освободило Варру, тысячи жизней и судеб, вверенные заботе своего правителя, оказав тем самым неоценимую услугу.

И что же пожелало чудовище за свои действия? Всего лишь быть рядом. Однако Варра, услышав желание спасителя, заключила своеобразный магический контракт, привязав тем самым Ирия к чудовищу и обязав находиться подле него. Причем именно рядом. Что там подразумевало чудовище под «остаться», одним богам известно, но Варра рассудила по-своему.

Полторы тысячи лет назад Варра была магической стихией, подвластной правящему дому в лице короля. Была до настоящего времени, ибо, проснувшись от пятнадцати веков сна, Ирий ощутил в своем сознании разумную магическую сущность. Варру. Вернее, часть ее сознания.

На появление ее сознательной формы повлияло как естественное накопление в Варре огромного количества магии, так и, собранная ритуалом, проводимым полторы тысячи лет назад, магия. Ритуал должен был объединить Варру с людьми, жившими в ней, что позволило бы выстоять перед лицом опасностей в Великих войнах магов. Нарциссе удалось сорвать ритуал с помощью артефакта Морфея, перенаправившего магию на создание самоподдерживающегося проклятья. Однако изначальные установки ритуала женщина не нарушила, и потому проклятие связало Варру и все ей подвластное в одно целое. Полторы тысячи лет Варра была заточена в сознании спящих людей. Она была в каждом спящем, вбирая в себя все, что могла извлечь из чужой памяти и опыта. Теперь же, пробудившись, она была не просто стихией - она стала разумной сущностью.

И эта обновленная Варра велела принять чудовище. Она желала знать, чего оно хочет, жаждала воплотить в жизнь его мечты. Ирий же был резко против, поскольку желания звереныша понял, еще даже окончательно не проснувшись. Однако избавиться от него не представлялось возможным. После принятия Варрой магического контракта Варрийский правитель привязал к чудовищу магический поводок. Как шавку!

Следует сказать, что магический поводок является универсальным средством привязи чего угодно к чему угодно. Конкретно этот поводок не позволял скрыться от «хозяина».

Чтобы проверить пределы дозволенного, Ирий прошелся по комнате. Чем ближе он находился к чудовищу, тем легче ему становилось. Удаление же от «хозяина» вызывало натяжение поводка и, как следствие, тяжесть во всем теле, которая сопровождалась как психологическим, так и физическим дискомфортом. На уровне магии снижались чувствительность и объем магического резерва. Чудовище на эти манипуляции никакого внимания не обращало.

Хотя не совсем так: оно следило за каждым шагом Ирия, будто от этого зависела его жизнь. В действительности так и было, ведь оно разбудило все королевство поцелуем истинной любви, и значит, для него Ирий - все. Как это можно было использовать, правитель пока не придумал. Варра в сознании Ирия лишь злобно зашипела. Уж она-то использовать если кого и собиралась, то не полюбившееся ей чудовище.

«Хорошо-хорошо, нашего спасителя! » – поправился Ирий, получив от возмущенной магической сущности в собственном сознании ментальную оплеуху. Сразу закружилась голова. Из чего Ирий заключил, что злить Варру крайне пагубно для здоровья. Его счастье, что он был ей нужен.

Решив было оставить при себе чудовище в качестве советника, он натолкнулся на возражения со стороны Варры. Она на это категорически не соглашалась, предлагая сделать чудовище мужем Ирия. Безродное ничтожество - супругом короля! Иные варианты Варрой категорически не принимались. А ведь политический брак в сложившейся ситуации был бы замечательным ходом для приобретения ею прочного статуса в этом времени. Отвратительно было использовать такую возможность столь бездарно.

Официальной же версией снятия проклятия и пробуждения стоило выдвинуть истечение срока действия. Не говорить же правду о том, что спас всех озабоченный подросток.

Кстати, судя по рассказам чудовища, Варра использовала часть бодрствующего сознания Ирия, создав фантом и подбирая с его помощью кандидатов для снятия проклятия. Без поддержки магии королевства правители Варры были бы ничем, пустым местом. Принимая комплимент, Варра довольно заворочалась в сознании.

А Ирий, подводя итог своим наблюдениям, заметил, что нахождение рядом с чудовищем многократно увеличивало магический резерв и скорость его пополнения. Это было положительным моментом, уравновешивающим неприятности, связанные с поводком. И также означало, что, чтобы как следует отдохнуть, ему придется приблизиться к чудовищу вплотную, то есть спать рядом с ним. Осталось проверить, насколько близким должен был быть контакт.

***

Первое, что следовало сделать - созвать совет. Варра сообщала, что все уже приглашены. Быстро перекусив, Ирий направился в тронный зал, обдумывая по дороге опасность сложившейся ситуации. Чудовище семенило за ним на почтительном расстоянии.

Подданные без паники восприняли все происходящее, чему способствовало присутствие в их сознании Варры. В тронном зале вскоре появились советники и маги, проводившие ритуал, сбой в котором и привел к наложению столь масштабного проклятия.

– Совет Варры! Я созвал вас, дабы обсудить сложившееся положение. Прошу всех высказаться. Начнем с магов и их докладов о состоянии Варры и ее магического фона, – как только все собрались, начал Ирий.

Как и следовало ожидать, прибывшие в Варран люди чувствовали себя в городе хозяевами, многие жили тут уже несколько поколений, и с этим надо было что-то делать. Впрочем, не такая это была и проблема, ведь принявшие подданство Варры откроют свое сознание ей и примут ее в себя. Подданство в королевстве, обладавшем собственной магией - это магический контракт, он сам по себе направлен на защиту как королевства, так и его жителей. Вот с этого и решено было начать. Были разосланы глашатаи с просьбой всех, кто желает получить варрийское подданство, собраться на Главной площади.

Экспедиция же магов после истечения срока своих исследований вернется в Академию. Однако без одного из своих участников, и это не обсуждалось. Как договориться с магами стало делом советников, ведь для того их и назначали, чтобы думать и решать поставленные задачи.

– И, наконец, главный вопрос: безопасность королевства от внешней агрессии. Совет королевств Человеческих земель не придет в восторг от появления на политической арене нового игрока, да еще и с магическим потенциалом времен Великих войн магов. Нас примут за угрозу. Следовательно, первостепенной задачей является обеспечение королевства союзниками. Для этого я намерен посетить с визитом совет королевств в Гвидосе. Какие будут еще предложения?

– Ваше Величество, это очень опасно!

– Покидать королевство вам не разумно!

Как и следовало ожидать, никаких существенных предложений внесено не было, зато нашлось море опасений. Лишь чудовище требовательно уставилось на Ирия, не решаясь подать голос. Если вспомнить, этот ходячий ужас не представился.

– Вам есть что сказать?

– Ваше Величество! Господа советники, маги! Позвольте представиться, Винсент Скорта. Восьмой наследный принц Солвигский. Если позволите мне продолжить?

– Продолжайте.

– Могу ли я предложить Вашему Величеству поддержку Солвига? Если до Гвидоса Ваше Величество посетит королевство Солвиг, есть вероятность прибыть на Совет королевств с союзником. Тем более, это по дороге. Конечно, говорить за Солвиг я не могу, поэтому и предлагаю Вашему Величеству посетить его лично.

Возможно, правитель поспешил, решив, что чудовище было бесполезной обузой.

– Я подумаю над вашим предложением.

Разумеется, соглашаться на предложение чудовища никто не хотел. Споры продолжались до тех пор, пока не пришло время идти на Главную площадь.

***

Присяга затянулась и была не слишком приятным процессом. Магия связывала претендента на подданство с разумом Ирия. Некоторые инстинктивно пытались сопротивляться чужому влиянию на свое сознание, подсознательно понимая, что это ограничит их свободу воли. Однако дав согласие на подданство, они давали согласие и на подчинение Варре. Это могло быть подчинение незаметное или же, при попытке навредить Варре и ее подданным, абсолютное.

Через правителя происходил первый контакт Варры с новым подданным, и в случае сопротивления претендента правителю приходилось подавлять его личность своей волей, пока Варра не примет его.

Все это время чудовище было рядом по левую руку, не спуская с правителя глаз.

***

Возвращались в башню ночью. Распоряжения об утреннем отъезде были отданы. Варра же ворчала по поводу спешки, недовольная тем, что не может позаботиться о безопасности своего правителя, ведь вне своей территории защитить она никого не могла.

Подъем по лестнице как всегда выматывал, особенно в конце насыщенного дня. Чудовище Ирий ждать не стал. Оно плелось где-то в хвосте и своим отставанием натягивало поводок, отнимая последние силы и тем самым раздражая еще больше. Вода для омовения уже была готова. Что ж, пусть для всех прошло полторы тысячи лет, для жителей Варры не прошло и дня. Они продолжили жить. И если кому-то вздумается помешать им в этом, он пожалеет о своих намерениях!

На пороге наконец-то появилось чудовище. Только тут Ирий до конца осознал, как много сил требуется, чтобы быть вне поля его зрения. Это выводило из себя. Как можно было его магически привязать? Из-за этого чудовища он чувствовал себя калекой!

Попавшись на подглядывании за правителем, чудовище смущенно отвело взгляд и заняло место в дальнем углу комнаты, как и утром сев на пол. Оно все еще тяжело дышало после подъема. Что ж, раз уж придется его терпеть, чем быстрее Ирий смирится, тем лучше. Варра же просто приплясывала от созерцания своего чудовища. «Ладно-ладно, своего персонального чуда», – поправился Ирий, вновь получив от нее затрещину.

– Спать будешь со мной, – осчастливил он парня, вылезая из воды и закутываясь в простыню.

На что Винсент округлил глаза и залился краской. Впрочем, долго его созерцать Ирий не стал, пора было спать, ведь завтра они отправлялись в путь. Переодевшись в ночную одежду и устроившись в постели, ему все же пришлось отыскать взглядом парня, который нерешительно топтался у кровати. Верно, места было не слишком много. Ирий приподнял бровь, намекая на неисполнительность чудовища. После чего оно поспешило раздеться. Да это не чудовище - это нежить! Сплошные кости, обтянутые кожей. Пришлось освободить часть постели для него.

– От тебя воняет, – поморщив нос, пробормотал Ирий. Неужели чудовище так не любит мыться? Но возмущения если кого и смутили, то не настолько, чтобы об этом задумываться. Что повлекло закономерный вопрос: а оно вообще умеет думать?

– Что-то не так? Что происходит? – начал выпытывать парень и объяснил свои вопросы: – Добровольно Вы бы ко мне не приблизились.

Проницательность Винсента Ирия удивила. Может все же им удастся ужиться?

– Мы на магическом поводке. Поводок короткий, привязан к тебе, – пояснил Ирий. Глаза чудовища в очередной раз округлились.

– Это из-за того, что я попросил остаться рядом, да? Магический контракт?

Ирий просто кивнул. Чудовище все-таки кое-что понимало в магии.

После сна в полторы тысячи лет сомкнуть опять глаза было трудно. Душил иррациональный страх попасть в ту же ловушку, но близость чудовища и присутствие в своем сознании Варры убаюкивали, даря чувство уюта, тепла и покоя, осознание своей защиты в беспамятном состоянии.

***

Утром, вымывшись и заставив сделать чудовище то же самое, Ирий отдал последние распоряжения, после чего они двинулись в путь. На окраине города их глазам предстало неприглядное зрелище: выжженная на многие мили вокруг земля. Как сообщила Варра, пока действовало проклятие, в королевстве поселились сорняки Темного леса. Разумеется, она уничтожила захватчиков, как только проснулась. Теперь Варре потребуется не одна сотня лет, чтобы вернуть былое великолепие Варрских лесов. Впрочем, никто и не говорил, что будет легко. За выживание надо бороться!

Дорога оказалась ужасно длинной и скучной. Неизвестность и бездействие выматывали морально. Размышления о будущем страны повергали правителя в уныние. Чудовище же помалкивало, постоянно сверля Ирия взглядом и, краснея, отводило глаза, когда тот в упор на него смотрел. При пересечении границы королевства, Варра, как это ни странно, из сознания правителя не исчезла. Раньше, покидая территорию своего королевства, правитель оказывался без его магии. Однако кроме магии Варры Ирий мог воспользоваться еще магией огня, просто на нее требовалось затратить значительно больше сил.

Спустя две недели дорога привела их в Солвиг, что можно было заметить по оживившемуся чудовищу. Варра постоянно вынуждала Ирия на него смотреть, ей была интересна его реакция. Что правитель мог поделать, если магическая сущность его королевства завела себе зверушку? Варра лишь возмущенно фыркнула в сознании своего подопечного, не в состоянии на таком расстоянии отвесить ему оплеуху.

Прибыв в Тогил, столицу Солвига, чудовище уже просто не могло усидеть, зато хоть отвлеклось от созерцания Ирия. Варра же просто наглядеться не могла на свою «животинку». На эти мысли правителя вновь последовало недовольное ворчание со стороны Варры.

Тем временем они въехали на территорию королевского дворца. Чудовище, не дожидаясь остановки кареты, выпрыгнуло наружу. Ирий невольно потянулся то ли подстраховать, то ли остановить, но ни того ни другого сделать не успел. Винсент, виртуозно применив левитацию, на некоторое время завис в воздухе и, мягко коснувшись земли, понесся навстречу к толстяку, одетому хоть и богато, но без малейшего понятия о вкусе.

Левитация - не самое энергозатратное магическое действие. Однако то, что применило чудовище, заклинанием не было, поскольку словесной формулы Ирий не услышал. Скорее всего, он воспользовался знаками, но рисовать знаки мысленно - несколько иной уровень магии, требующий не самого слабого дара.

Отклик на призыв чудовища стихии вообще был чем-то из ряда вон, обеспокоившим и Варру, ведь она нацелилась прибрать Винсента к «своим рукам». Стихия воздуха парня убаюкивала, нежно касаясь, проникая в саму душу и послушно сотрудничая со смертным. Чтобы стихия касалась души смертного - редкость. Для этого надо обладать поистине чистой душой. Не удивительно, что Варра была в нем так заинтересована, всегда приятно быть в чистом сознании.

Толстяк, как это ни прискорбно, оказался отцом чудовища и королем Солвига Оманом Скорта. Ирий уже даже не удивлялся тому, что все, начиная от членов королевской семьи и заканчивая слугами, рвались потискать Винсента. Наблюдая эту картину, Ирий задался вопросом, сколько же чудовищу лет, если все относились к нему как к ребенку? А если учесть, что Винсент маг, то это начинало просто пугать. Ведь маги созревают куда позднее обычных людей и не только людей. Это объясняется тем, что постоянное соприкосновение с магией обновляет и омолаживает физическую оболочку, а сознание и эфирная составляющая существа, занятые развитием магических потоков, соприкасаются с миром куда реже, чем у остальных представителей расы, к которой относится маг. Так и получилось, что маги взрослеют и стареют раза в четыре медленнее остальных. Конечно, тут еще имеет значение дар мага, чем больше у мага магических сил, тем дольше он способен прожить. Случались казусы, когда маг так и оставался подростком всю жизнь. А вот с психологическим созреванием - это уже индивидуально.

Отстранившись от сына, тем самым позволяя и другим его обнять, Оман Скорта обратил все свое внимание на Ирия. Оказавшись в кабинете, они засели за обсуждение дел государственных. Винсент же продолжал перемещаться где-то в пределах дворца, то ослабляя, то усиливая натяжение поводка, отчего Варра вся издергалась, не имея представления о действиях своего любимца.

– Разумеется, Солвиг окажет Варре поддержку, и не только на совете. Если вам потребуется военная поддержка, вы ее получите. Но меня не это сейчас волнует. Что происходит? Почему Винсент с вами? Он мне прислал магического вестника, откуда я понял, что он вас любит и останется с вами. Я своего сына знаю, если он сказал, что любит, это более чем серьезно. И вот у меня накопилось немало вопросов к вам, Ирий. Но самое главное: что вы намереваетесь со всем этим делать?

– Я привязан к вашему сыну магическим поводком и при всем желании ничего не смогу ему сделать. Подобный ответ вас удовлетворит?

Эта новость порадовала обеспокоенного родителя. Морщины на лице Омана Скорта разгладились.

– Что ж, это уже что-то. Но я предлагаю вам взять Винсента в мужья, так я буду более уверен в его будущем. Кроме того, это закрепит союз Солвига и Варры.

Как бы ни были оформлены последние слова Омана Скорта, это все равно был ультиматум. С одной стороны, Ирия это безмерно злило, с другой - ему все равно пришлось бы взять чудовище в мужья, а тут даже выгоду удавалось извлечь, так что такое положение дел скорее успокаивало.

– Почему бы и нет.

В этот момент в кабинет ворвался взмокший, запыхавшийся и помятый Винсент.

– Я что-то пропустил?

– Ты как раз вовремя. Мы тут с Его Величеством Ирием обсуждали вашу свадьбу.

На чудовище было страшно смотреть: раскрасневшееся, встрепанное, с обильно увлажнившимися глазами. Похоже, оно было готово разрыдаться. От счастья?

– Что?! Да как ты посмел!

От возмущения.

– Вообще-то, это взаимовыгодный договор, ты имеешь что-то против? – другого выхода все равно не было, а уговаривать чудовище выйти замуж Ирий был не намерен.

– Н-нет… – стушевался Винсент, тут же растеряв всю свою воинственность.

– Чудесно. Каковы наши планы, Ваше Величество? – спросил Ирий Омана.

– Я разошлю вестников всем членам совета королевств с просьбой о созыве. Свадьбу лучше назначим на завтра, как вы считаете?

Ирий лишь согласно кивнул. Варра же была счастлива, однако выразила сожаление от того, что свадьба состоится в Солвиге, иначе она бы сразу инициировала свое чудовище. «Да-да, чудо свое ненаглядное! » – тут же по инерции поправился Ирий, не дожидаясь возмущений от Варры.

Так они застряли допоздна в кабинете Солвигского правителя за обсуждением теперь уже предстоящей свадьбы. Вызванным слугам было велено перенести все вещи в покои Винсента, что предвещало лишь одно: Ирию все-таки удастся отдохнуть.

В покои отправились далеко за полночь. Воды для омовения нигде видно не было, и на вопрос Ирия чудовище удивленно заметило, что для омовений существует отдельная комната, ведь купание требуется не так уж и часто. Теперь становилось понятно, почему чудовище так не любит мыться - не приучено. Этот промах его воспитания Ирию еще предстояло исправить. Делить ложе с грязнулей он был не намерен. Впрочем, это все откладывалось на потом, сейчас же он слишком устал, чтобы заниматься дрессировкой диких чудовищ. Отыскав среди вещей ночную одежду, Ирий занял половину предложенной кровати, даже не проследив за действиями Винсента.

***

Наутро была свадьба. Белый камзол правителя Варрийского, бриджи с золотым шитьем, широкие кружевные манжеты и жабо, украшения из сапфиров в цвет глаз - несмотря на то, что были не предназначены для столь пышных церемоний и устарели на полторы тысячи лет, смотрелись куда гармоничнее нарядов собравшихся. Все-таки вкус страдал не у одного Омана Скорта.

Чудовище же удивило. На фоне прочих разряженных до потери всякого представления о мере, он в приталенном балахоне, более напоминавшем платье темно-зеленого цвета без намека на украшения, складки и рюши, производил странное впечатление благородства и чинной добродетели. Как выяснилось позже, сей наряд был традиционным одеянием брачующихся членов королевской семьи. Все-таки в традициях есть свой резон - они спасают от пошлости.

Под руку к алтарю Винсента вел отец. Причина вести сына под руку как девицу у него была. Мальчишка сверкал огромными, растерянными зелеными глазищами и даже не пытался щуриться. Судя по всему, даже это не позволило бы ему увидеть хоть что-то без своих стекляшек. Впрочем, без них его лицо оказалось на удивление правильным, даже торчавшие остроконечными шипами во все стороны волосы его не портили.

Церемония такого масштаба по закону подлости длилась ровно столько, чтобы осточертеть всем собравшимся не по одному разу. И если в самом начале чудовище еще смущалось, стыдливо краснело и пялилось в пол, то по прошествии двух часов, похоже, просто задремало с открытыми глазами. Варра же возмущалась тем, что проводимое действо было насмешкой над священным ритуалом бракосочетания, в приказном порядке велев Ирию по прибытии домой провести настоящий обряд, взамен этого безобразия.

Очков чудовище лишили не просто так. Как оказалось, в самом конце обряда следовало омыть жениху запястья, лицо и шею, разумеется, вымочив при этом всего так, будто над ним только что пролетела грозовая тучка.

Но по завершении церковного обряда свадьба не закончилась. Пытка продолжилась, ибо сие событие следовало отметить. Выпить, наесться на неделю вперед и конечно, нагрузившись под завязку, устроить бал.

В свои покои молодые супруги отправились под утро. Целый день бесполезной беготни и разговоров не просто вымотал, он вывел Ирия из равновесия. Что говорить, если даже Варра сквернословила как сапожник. Каким образом можно было превратить священный обряд в подобный балаган, в уме не укладывалось.

– Ваше Величество, разве с обрядом было что-то не так? – озадачил вопросом Винсент. – По-моему, все было как обычно.

– Я отвечу, но сначала скажи, почему задаешь такой вопрос?

– Стихия. Я к ней не взывал. Но она все равно пришла. И ей не понравилось, что ее не пригласили. А потом она ужасно разозлилась. Обозвала церковников шарлатанами, обряд - лицемерием. Рвалась разнести храм лжи и порока. Мне еле удалось успокоить ее. Раньше она никогда себя так не вела. Я вообще ее не слышал до этого дня. Не понимал. Не знаю как выразиться…– запинаясь на каждом слове, попытался объяснить парень.

Известие о том, что чудовище общалось со стихией, у Ирия просто в голове не укладывалось. Такого на его памяти никогда не было, или он не знал о фактах общения магов со стихиями. Они считались скорее энергией, нежели сущностью, и до сегодняшнего дня о наличии у них сознания правитель Варры не подозревал.

– Этот обряд не имеет никакой силы, он не действителен. Настоящий обряд обязательно скрепляет магия, хотя бы и церковная, а в идеале вся магия, которая есть у обоих брачующихся, и магия проводящего обряд. То есть в нашем случае это магия ветра и огня, магия Варры и церковная. Магия должна сливаться, закрепляя союз и равномерно распределяясь в партнерах. Хотя я не против такой отсрочки.

– Отсрочки?

– После слияния магии и распределения ее в партнерах она должна слиться с носителем, но это достаточно долгий и болезненный процесс. Так что физической близости после обряда между партнерами не избежать, это не традиция, а необходимость для принятия чуждой магии, чтобы она тебе не навредила.

Чудовище, поняв о чем речь, покраснело и резко отвернулось, нервно теребя подол своего платья. Ирий решил быть жестоким до конца и просветить ребенка о его судьбе.

– Как только вернемся в Варру, проведем настоящий обряд.

Чудовище крутанулось вновь к нему лицом, проверяя серьезно ли Ирий настроен.

– А пока что спать, завтра вновь в путь.

Терять время попусту Ирий не собирался, для его страны это было непозволительной роскошью.

На следующее утро они выехали в Гвидос с присоединившимся к ним правителем Солвигским и его бесконечными комментариями и советами к предстоящему совету королевств.

***

В Гвидосе они пропадали уже вторую неделю. Статус Варры как суверенного королевства с помощью Омана Солвигского отстоять удалось, но с условием присутствия в Варре советников-наблюдателей от совета королевств под предлогом помощи юному правителю освоиться в нынешнем времени.

Магические знания, как и предполагалось, хотели получить любыми способами. Эти невежды не знали о магии королевств совершенно! Объяснять Ирий ничего не стал. В конце концов, это могло оказаться последним козырем. Сейчас шли переговоры о копировании всех магических трактатов, а также предоставлении магов Варры для преподавания в этой их Академии Магии.

Особенно в своих притязаниях к магии Варры усердствовали, конечно, маги Академии, которых позвали на совет, как независимых представителей и специалистов в сфере магических законов. На взгляд Ирия, они не были ни независимыми, ни непредвзятыми, ни специалистами.

Самым надоедливым оказался излишне амбициозный посол королевства Диаруш, который не давал Ирию прохода. Чудовище на совете не присутствовало в силу юного возраста и незначительного статуса для совета королевств.

***

В последние дни пребывания в Гвидосе посол Диаруша стал особенно невыносим. Избавиться от его настырного внимания, назойливых вопросов и навязчивого общества без вызова на дуэль казалось невыполнимой задачей. Мужчина среднего возраста, с залысинами, мощным телосложением и отточенными движениями - посол Рануш внешне производил благоприятное впечатление. Иметь его в своей свите Ирий не отказался бы, правда существовала опасность, что в свите правителя ему будет тесно и Рануш попытается сам стать правителем, уж очень властолюбив и деятелен он был.

За ужином посол Рануш особенно рьяно рассыпался в комплиментах Ирию, старался чаще обычного к нему прикоснуться. Возможно, правитель Варрийский и поверил бы в интерес к своей персоне Рануша, но благодаря богатому опыту придворных интриг он слишком хорошо видел игру посла. Однако из-за своего неустойчивого положения в совете королевств действовать необдуманно Ирий себе позволить не мог. В связи с чем предпочел игнорировать посла, что оказалось не самой удачной идеей.

После ужина под предлогом проводить его до покоев Рануш последовал за правителем Варры. Петляя по коридорам дворца совета королевств, Ирий ощутил, как постепенно на него наваливается слабость. Уже дойдя до дверей предназначенных ему и его супругу комнат, он почувствовал головокружение, начиная медленно оседать на пол. Руки посла Диаруша не дали ему коснуться пола, подняв в воздух. После чего Рануш открыл двери покоев, внося его на руках и, проследовав к кровати, уложил на нее Ирия.

Он был беспомощнее новорожденного котенка. Варра уже минут двадцать била тревогу. Все-таки послу Диаруша удалось подсыпать в вино что-то из афродизиаковых, поскольку по всему телу Ирия разлились слабость и возбуждение. В таком состоянии воспользоваться его телом было проще простого, он сам бы умолял взять его, не взирая ни на какие вопли рассудка и гордости.

Чтобы как-то продержаться, Ирий перевернулся на живот и глухо застонал. Посол склонился над кроватью и довольно рассмеялся:

– В чем дело, Ваше Величество? Вы о чем-то желаете меня попросить?

Возмутительно! Как он смеет говорить с правителем в таком тоне?! Но на поглаживание чужой руки пониже спины Ирий лишь возбужденно застонал и приподнял бедра. Отчего наглец вновь расхохотался.

Раздался стук в дверь. Судя по тому, что поводок ослаб, это было чудовище. Ирия накрыло облегчение. Варра наконец затихла и прислушалась.

– Что здесь происходит? – послышался от двери возмущенный писк.

Да, картина еще та: варрийского правителя, лежащего в расслабленной позе, лапает какой-то мужик. До чудовища все же дошло, что что-то тут не так.

– По какому праву вы находитесь в покоях Его Величества?

– По приглашению, разумеется! – самодовольно заявил отравитель и по-хозяйски обхватил со спины тут же застонавшего Ирия, в мозгу которого билась только одна мысль: «Убить ублюдка! »

Но даже бесконтрольное возбуждение не могло ему помешать наблюдать за изменениями лица чудовища: неверие, обида, осознание и возмущение.

– Прошу прощения, посол Рануш, но использование афродизиаковых смесей запрещено законом. Если же после применения афродизиака отравленный высказывает претензии, штрафом обычно дело не обходится, – уверенно отчеканил Винсент.

Рануш злобно рыкнул, но с кровати поднялся. Повернувшись к Ирию, издевательски поклонился и вышел. Чудовище же топталось у входа.

– Ваше Величество, с вами все в порядке?

«Нет, демон раздери, не все в порядке! » – хотелось крикнуть Ирию, но он сдержался. О каком «порядке» могла идти речь, если правитель Варрийский желал, чтобы им обладал мужчина? До утра он в таком состоянии не дотянет - это он понимал четко. А если и чудовище уйдет, добивая его поводком, к утру правитель Варры рисковал вовсе потеряет рассудок. Выход был один. Впрочем, кое-кого он должен был порадовать.

– Помоги мне кончить, – простонал Ирий.

Мордочка чудовища вытянулась от удивления и залилась краской. Боги! Ирий ведь не предлагал переспать! Ему всего-то нужна была рука помощи.

Винсент залез на кровать, помогая Ирию перевернуться на спину и стянуть штаны с нижним бельем. Все это сопровождалось стонами мужчины. До чего он дошел! Одно успокаивало - поводок практически не давал о себе знать, и хоть от этого было легче.

А вот чудовище трясло. Его руки дрожали, дыхание сбилось. Возникал вопрос - кого опоили афродизиаком? Собственно, если опустить взгляд, становится понятно, что чудовище еще и возбудилось. На что Ирий надеялся, прося озабоченного подростка о помощи в столь интимном деле?! Но вот подрагивающие пальчики Винсента коснулись возбужденного естества Ирия, и думать о чем бы то ни было стало невозможно. Единственным оставшимся желанием было - получить удовлетворение. Разумеется, все было не так просто. Если бы Ирий мог так легко успокоиться, то и проблемы бы не возникло. Трения вспотевших ладошек ему было мало, к тому же, без смазки - не очень комфортно. Похоже, до чего-то додумавшись, чудовище выдало:

– Ваше Величество, можно я ртом?

Ирия хватило только на кивок и очередной стон. Соображать он уже давно перестал, так что попроси Винсент раздвинуть ноги, он бы с готовностью подчинился.

Да! Вот так было намного приятнее. Тепло и скользко. Не двигаться было невозможно, даже натыкаясь на зубы чудовища. Оно давилось, но не отстранялось, продолжая попытки приспособиться. А времени на привыкание у него было много. В конце концов, у него начало даже очень неплохо получаться. Так Ирий и заснул, чувствуя на своем теле губы и язык чудовища.

***

Наутро Винсент ни словом, ни жестом не дал понять о вчерашнем неблаговидном поведении Ирия. Очень кстати рядом с кроватью обнаружился графин с водой.

Обдумав хорошенько все произошедшее, правитель Варры решил, что чудовище прекрасно держалось, ведь он был абсолютно беспомощен. Мало того, в тот момент он был бы не против любых действий парня. Но вместо того, чтобы наброситься на Ирия, чудовище… Впрочем, оно и набросилось, но это был необходимый минимум из того, что оно могло сделать.

Варра же не прокомментировала ничего из произошедшего, лишь излучая удовлетворение от действий чудовища, как мать, нежно приглядывавшая за взрослением своего отпрыска.

Забыть этот инцидент Винсент не смог. Порой его взгляд опускался по телу своего супруга ниже, чем следовало. Ирия это раздражало, наводя на мысли о повторном свадебном обряде.

Посол Рануш после неудачного покушения на добродетель варрийского правителя поутих, а спустя два дня и вовсе исчез, отправившись в Диаруш.

Переговоры шли своим ходом. На присутствие в Варре не только советников-наблюдателей, но и магов все-таки пришлось согласиться. О достигнутых договоренностях Варра была уже в курсе, так что все магические знания если еще спрятаны не были, в чем Ирий сомневался, зная своих магов-перестраховщиков, то в срочном порядке прятались. Пришла пора возвращаться и мужественно пережить «трогательное» прощание отца и сына.

Обратная дорога оказалась столь же нудной, как и дорога в Гвидос, хоть и более короткой, ведь заезжать в Солвиг им не пришлось. Кроме того, неизвестность Ирия уже не мучила. Теперь его мучили советники и маги, приставленные следить за ним, Варрой и его подданными. Они лезли куда можно и нельзя, однако ничего выяснить не могли. Конечно, ведь люди пытались переиграть Варру, укрывавшуюся в сознании любого варрийца и неизбежно терпели поражение. Впрочем, по приезду в Варру эти ищейки должны были активизироваться по полной.

Насладиться возвращением в Варру не позволила не активность наблюдателей, как предполагал Ирий, а выдвинувшееся из королевства Диаруш войско, о котором сообщил магический вестник Омана Солвигского. Внешняя разведка самой Варры изжила себя полторы тысячи лет тому назад.

Оману Скорта было сообщено о том, что поддержки не требуется. В срочном порядке в Варре была объявлена всеобщая мобилизация. Но волнений не было. Люди, привыкшие к опасностям Великих войн магов, на армию, приближавшуюся к границам королевства, едва ли обратили внимание, твердо убежденные в силе своего правителя. Но если раньше люди верили только в правителя, то теперь на их стороне была сама Варра. Так чего им было бояться?

Наблюдатели от совета королевств волновались, с неподдельным изумлением наблюдая за спокойной подготовкой к предстоящему вооруженному конфликту. Они тоже предлагали Ирию военную поддержку, опасаясь, что Диаруш утащит из-под носа у всех такой лакомый кусочек как Варра. Но варрийский правитель был непреклонен.

Въехав на территорию своего королевства, Ирий успокоился и перестал осторожничать, жестко велев наблюдателям заняться своей работой и наблюдать, поскольку в советах относительно военных действий на своей территории правитель не нуждался.

***

Варра настаивала на немедленной свадьбе. Противиться не было никаких сил. Особенно учитывая ее заверения, что обряд поможет ослабить действие магического поводка, а ради этого Ирий готов был пойти на многое.

Так, в главном соборе Варрана спустя два дня после возвращения правителя в Варру, повторилась пытка бракосочетанием, на этот раз настоящая. С участием стихий, Варры и церковной магии.

Хотя собор был огромным, вместить всех желающих он не смог, на площади перед ним собралась огромная толпа варрийцев. По городу витал аромат всевозможных цветов, горожане, одевшие свои лучшие наряды ради такого случая, излучали радость и веселье. Но больше всех радовалась Варра, из-за чего ни один варриец не мог быть недовольным свадьбой, ведь в его сознании лучилась счастьем магическая сущность королевства, и быть хмурым просто не получалось. Даже Ирию, которому, в отличие от всех этих разряженных счастливцев, перспектива замужества претила, было тяжело не расплыться в блаженной улыбке.

Спешка не позволила сделать церемонию пышной, но Ирия и варрийцев это не волновало. Наблюдатели радостью не светились, но вежливо улыбались. А вот чудовище очень переживало и, судя по выражению мордочки, это был самый несчастный человек из присутствовавших на свадьбе. Его лицо то и дело мрачнело от каких-то только ему ведомых тяжелых дум. На правителя Варры глаз он не поднимал. Однако никого поведение жениха не волновало, даже Варру, которая была убеждена, что делает как лучше для своего чудовища. «Демон! Да чуда, чуда! Кто бы спорил? » – мысленно взвыл Ирий, вновь получив затрещину от Варры.

Церемония хоть и была короткой, но выжала его до предела. Смешение и деление сил, как показал опыт, умопомрачительно тяжелый процесс.

Начальные строки церковных заклинаний пробудили церковную магию, которая, напитав словесную формулу, вызвала магию стихий и магию королевства. После чего вся призванная магия смешалась в единый поток и, разделившись на две равные части, влилась в новобрачных.

В голове зашумело, мощь магического потока захлестывала, сознание меркло. Но Ирий, которому пришлось принять силу еще двух магических источников, более-менее держал себя в руках, а вот Винсенту пришлось принять на себя силу сразу трех источников, и ни к чему подобному он готов не был. Так что чудовище в башню пришлось тащить на руках, ибо оно банально бухнулось в обморок. Отключившегося юношу несли двое стражников, за которыми, пошатываясь, шел Ирий.

Горожане, придворные и гости остались отмечать свадьбу. Но до этого новобрачным не было никакого дела, ведь сама церемония ничто в сравнении с тем, что ее последствия им еще предстояло пережить.

Стражники раскланялись и удалились, как только положили Винсента на кровать. Ирий тяжело рухнул рядом, понимая, что закончить обряд сразу сил просто не было. Однако заняться любовью им все же придется, иначе магия в таком количестве их просто уничтожит.

***

Ирий проснулся от знакомого ощущения и, открыв глаза, поймал взгляд чудовища. Оно сидело на самом краешке кровати и пожирало своего правителя глазами. Мокрое, взлохмаченное и завернутое в простыню.

Оглядев комнату, Ирий обнаружил ванну. Варра пояснила, что велела принести воды, когда проснулся Винсент.

– Это свежая вода, – смущенно разглядывая поверхность кровати, пояснил парень.

Ирию больше ничего и не требовалось. Он скинул одежду и забрался в теплую воду. Чудовище в его сторону старалось не коситься, но это у него плохо получалось.

Зная о способности Варры соединять сознания варрийцев, Ирий попросил ее соединить их с чудовищем, решив проверить, что там творится у него в голове. Однако на свою просьбу получил жесткий отказ и пояснение, что ребенка травмировать она не даст. Похоже, ей самой сознание «ребенка» приглянулось, и делиться она была не намерена. Ирию это не понравилось. Он привык считать чудовище полностью своим, теперь же доступ к нему был открыт и Варре.

Действие магического поводка ослабло, но не настолько, чтобы Ирий его не чувствовал. Погруженный в свои мысли Ирий недоуменно поднял глаза на Винсента, когда он спросил:

– Ваше Величество, Вы очень на меня сердитесь?

Понять, за что он там должен был сердиться на чудовище, Ирий был не в силах, поэтому спросил у Варры. На что она ответила, что Винсент убежден, будто вынудил Ирия сочетаться с ним браком.

– Нет, с какой стати? Союз с Солвигом хорошее приобретение, к тому же брак с магом очень выгоден с точки зрения увеличения дара, – честно ответил Ирий, за что тут же получил оплеуху от Варры за бездушное обращение с ребенком.

– Я это понимаю. Только разве Вы хотели взять меня в мужья? Я о… об обряде и…

Чудовище замолкло, мучительно покраснев, и, закутавшись в простыню, уткнулось носом в колени. Ирий, конечно, не хотел брать его в мужья, но это уже не имело никакого значения. Не было смысла переживать о том, что уже случилось.

Надо было думать о том, как завершить обряд, потому что тянуть дальше становилось опасно. Ирий выбрался из воды, вытираясь простыней, и направился к сидящему на кровати чудовищу.

– Просто смирись с тем, что есть. Ты уже ничего не в силах изменить.

С этими словами он нагнулся, снял с Винсента очки и поцеловал его. Парень на несколько мгновений застыл, будто не веря в происходящее, и, после недолгого ступора, буквально набросился на Ирия, жарко отвечая на поцелуи и обнимая его.

Правитель тут же попытался узнать у Варры, что происходит с чудовищем, на что получил только горестный смешок последней и утонул в шквале ласк чудовища. Оно очень хорошо помнило, как нужно удовлетворять Ирия, пыталось сделать все возможное, чтобы ему было хорошо и само стонало от желания. Совершенно ничего не соображая, Винсент забрался на Ирия, водя по желанному телу ладонями, целуя все, до чего дотягивался, будто боялся, что сейчас ему прикажут остановиться.

В то же самое время магические потоки, которые все еще не упорядочились, переплелись и потянули за собой обоих магов. Сопротивляться стало совершенно невозможно, как и мыслить вообще.

Ирий слабо отметил, что оказался снизу, но ужаснуться этому у него не получилось. Ведь, подчиняясь рукам партнера, его тело выгибалось, взрываясь изнутри неконтролируемым возбуждением. Хотелось большего, любым способом.

Винсент же перестал что-либо понимать практически сразу, как почувствовал Ирия под собой. Он только жадно впивался в губы, гладил и вжимался в вожделенное тело. Вся сдерживаемая страсть и нежность наконец могли быть отданы тому, кому они предназначались.

Неистовый танец тел был всего лишь слабым отражением того, что творилось с их магическими потоками. Ни один человек в здравом уме такое пережить просто не мог. Но существовало исключение: люди, объединенные танцем любви и вошедшие в чувственный транс. Это состояние для человека было сильнее смерти, но достичь его мог не каждый.

***

Упорядочение потоков длилось два дня. После первых, самых тяжелых часов, когда Ирий наконец смог внятно соображать и все-таки пришел в ужас от собственного положения, чудовищу пришлось с него слезть. В сознательном состоянии Ирий быть под кем бы то ни было был не намерен. Впрочем, чудовище ни на секунду не возмутилось. Складывалось впечатление, что Винсент вообще не заметил разницы от перемены ролей.

Все два дня они практически не выползали из постели. Еду им приносили, воду меняли, постель перестилали, но все это происходило практически незаметно для молодых супругов, за что благодарить надо было Варру.

Для упорядочения потоков не обязательно было кувыркаться все два дня. Впрочем, чудовище-то было очень даже не против, возбужденно прижимаясь к Ирию. А вот сам правитель предпочел выспаться, так как, даже без подсказок со стороны Варры, чувствовал, что, как только магические потоки успокоятся, придется в срочном порядке выдвигаться на границу. А для этого надо было хорошенько отдохнуть, и всякие возбужденные чудовища не были ему в этом помехой.

***

Как Ирий и предполагал, войска уже двинулись к границе. Варра временно взяла управление варрийцами на себя. Теперь же ему предстояло догонять своих. Разумеется, чудовище пришлось брать с собой, магический поводок-то никуда не делся. Оно бросало на Ирия жадные взгляды голодной собаки, увидевшей на краю стола жареную курицу. И это дико бесило правителя! На носу война, а Винсент о чем себе думает?

Вот у самого Ирия времени на ерунду не было, поскольку он полностью сосредоточился на предстоящем сражении. Хотя, если все пойдет так, как он планировал, это будет не сражение, а бойня. Причем варрийцам не придется даже вступать в бой.

Наблюдатели от совета королевств разделились: основная часть ушла с войском, двое болтались рядом с Ирием, и двое остались в Варране. Их правитель Варры тоже намеревался использовать со всей возможной выгодой.

Земли Варры представляли собой плачевное зрелище из-за сплошных выжженных участков, бывших ранее Темными лесами. Теперь же кое-где зеленела обычная трава, но до полного восстановления этих земель должно было пройти еще немало времени.

***

Войска варрийцев остановились у границы, дожидаясь противника. Ирий проверял обозы с едой и вооружением, обустройство лагеря. Чудовище сновало рядом и делилось имеющимися знаниями о нынешнем вооружении и ведении войн. Наблюдатели ходили за ними тенями и помалкивали. Впрочем, не всегда, и в основном вступали в споры с чудовищем. Похоже, у зверюшки была способность выводить из себя кого угодно. «У Винсента! Я в курсе, как его зовут! » – мысленно заверил Ирий Варру, от которой ему опять досталось.

Диарушцы подошли спустя два дня на рассвете, но лагерем становиться не стали, прислав гонца с известием о немедленном начале атаки.

Винсент немного нервничал, что говорило о том, что Варра не может или не хочет его успокаивать. Все варрийцы были собраны и спокойны, полностью подчиненные Варре. Сознания людей, объединенные Варрой, соединялись во что-то поразительное, гармоничное, упорядоченное, полностью послушное и огромное, неподвластное пониманию. Приказы как таковые можно было даже не озвучивать, мысленно передавая их Варре. Единственным, кого она не подчиняла и не соединяла с другими, оставался Винсент.

Ряды варрийцев представляли собой что-то невероятное в воинском деле. Абсолютно молчаливое скопление людей, неподвижное и единое в любых движениях. Впрочем, в этот раз использовать свои войска Ирий был не намерен. Следовало проучить раз и навсегда всех, кому вздумается нападать на Варру. Другими словами, Ирий задумал демонстрацию силы. И чем жестче это будет выглядеть, тем меньше появится дураков, способных лезть к ним с захватническими намерениями.

Передав Варре управление войском и попросив чудовище оставаться на месте, Ирий двинулся навстречу диарушцам. После пары десятков шагов он обнаружил Винсента рядом и, спросив Варру, что происходит, получил ответ, что она не может его остановить и что силой это сделать она уже пыталась, но стихии ей не позволили. Другими словами, никто повлиять на чудовище кроме Ирия не мог, а в данном случае не мог и сам Ирий. В ситуации, которая казалась чудовищу потенциально опасной для любимого, Винсент никого бы слушать не стал, включая самого любимого.

– Будь добр, не путайся под ногами! Если пошел со мной, держись позади и не дергайся.

Это все, что Ирий мог сделать с чудовищем сейчас, но пообещал себе разобраться с ним после, чтобы оно больше и думать не смело ослушаться его.

Подъехав ближе к рядам диарушцев, Ирий заметил Рануша, который выехал ему навстречу. Остановившись напротив Ирия, посол приветствовал правителя Варры кивком головы.

– Ваше Величество, вы, я смотрю, все так же наивны, – вместо приветствия произнес Рануш.

– А вы, посол, все так же самонадеянны. Я желаю говорить с правителем Диаруша! Где он? – не остался в долгу Ирий.

– Правитель при смерти и в свой последний час хотел бы видеть поражение противника и славу Диаруша.

– В Варре он сможет увидеть лишь поражение и смерть своего воинства!

– Вы все так же несговорчивы, Ваше Величество, а помнится, в своих покоях вы были очень покорны.

Рануш расхохотался. Чудовище же готово было на него броситься. А Ирий поражался наивности оппонента. Что он о себе возомнил? Правитель Варры с удовольствием бы проучил посла, но, к сожалению, его придется показательно казнить в назидание другим зарвавшимся и зажравшимся, которые просто не понимали, куда пришли и на кого смотрят.

– Рануш, я предупреждаю вас, что вы и все ваше войско будете уничтожены здесь и сейчас. Возможно, я помилую горстку несчастных, дабы они донесли иным безумцам, что Варра принадлежит варрийцам, а варрийцы принадлежат Варре.

Варра в сознании Ирия удовлетворенно замурлыкала, он и представить себе не мог, что ментальное мурлыкание настолько приятно.

Рануш же так и не понял, с кем и о чем говорил, решив для себя раз и навсегда, что превосходит варрийского правителя.

– А вот сейчас мы это и проверим.

После чего махнул рукой, отдавая команду о наступлении и, не теряя времени, выхватил меч, атакуя Ирия.

Что произошло мгновением позже, не мог сказать никто. Внезапно вместо Ирия появилось нечто невообразимое, более похожее на кровоточащий кусок плоти. Конь под ним еще успел надсадно заржать, прежде чем был раздавлен огромной тушей. А застывшие в ужасе люди наблюдали, как кусок плоти разворачивается, превращаясь в длинное тело со множеством различных конечностей. Немыслимо отвратительное и тошнотворное.

Рануш был просто смят, за ним последовала очередь его войска. В рядах диарушцев началась паника, со всех сторон раздавались душераздирающие вопли и стоны. У чудовища, которым обернулся Ирий, обнаружилась пасть со множеством острых зубов в несколько рядов, жвалы и хелицеры. Сложно было сказать, чего только у этого монстра не было. Чудовище давило, рвало людей и коней конечностями, перемалывало попавших в пасть вместе с почвой и камнями.

Никакое оружие не ранило, железо, словно исчезало в теле страшного создания. Нападение и сопротивление на чудовище были абсолютно бесполезны. Стоило только прикоснуться к телу монстра, как оно начинало поглощать живую плоть, которая словно врастала в его тело.

Варрийцы хранили молчание, совершенно спокойно созерцая происходящее. Наблюдатели же в ужасе застыли, не в силах двинуться со своих мест. То, что творилось, было невозможно представить и в страшном сне. Винсент, который был ближе всего к бойне, упал с коня, вставшего на дыбы и умчавшегося от монстра. Сидя на земле рядом с кровавым месивом, оставшимся от лошади Ирия, он беззвучно рыдал. Все попытки Варры уговорить его хотя бы отвернуться, не возымели никакого эффекта. Она уже сомневалась, что удастся сохранить разум ребенка. Со стороны варрийцев выдвинулся отряд по направлению к Винсенту. Наблюдатели приросли к седлам, не смея пошевелится.

Чудовище убивало людей, но самое страшное было не в этом: все поглощенные монстром люди врастали в его плоть и, корчась от боли на его теле, принимались рвать и убивать все живое на своем пути. Глядя на размеры монстра, люди с ужасом понимали, что все его тело состоит из убитых им живых существ.

Диарушцы бежали. От всего войска осталась в лучшем случае половина. За ними по пятам следовало то, во что превратился Ирий. Отряд варрийцев до Винсента дойти не успел. Вскочив с места, он побежал за чудовищем, но сил догнать его ему бы не хватило, если бы не левитация. Варра уговаривала стихию воздуха не помогать Винсенту, но стихия слишком любила своего мага, чтобы не внять его мольбам.

Достигнув чудовища, к ужасу Варры он упал на него сверху. Разумеется, тело монстра тут же принялось рвать его на части.

Однако Варра пыталась достучаться не только до Винсента, но и до Ирия, что было куда сложнее. В этой форме кроме желания убивать у правителя ничего не оставалось. И как только Винсент оказался на чудовище, оно после первых рефлекторных попыток разорвать парня полностью остановилось, постепенно возвращаясь в прежнюю человеческую оболочку.

На месте, где еще недавно стояли вражеские войска, валялось оружие, кое-где виднелись редкие трупы, которым повезло не слиться с чудовищем, и изрытая огромным телом земля. Весь в грязи и крови голый Ирий Варрийский держал на руках сотрясавшегося от рыданий Винсента.

– Настоящее чудовище зачастую скрыто под самой привлекательной оболочкой. Запомни это, супруг мой.

Он сам не знал, что хотел этим сказать. Наверное, это была такая слабая попытка оправдаться. Ирий только сейчас понял, насколько боится реакции своего чудовища. Да, после всего, чудовищем можно было назвать скорее его самого, но для Ирия сомнений в том, кто из них чудовище, не возникало. Ведь у каждого человека свое чудовище, и для Ирия это был Винсент. Какой еще идиот мог кинуться к принявшему смертоносную ипостась на верную смерть?

Винсент пугал Ирия как никто. Одного прямого взгляда зеленых глаз было достаточно, чтобы душа правителя ушла в пятки. Тот, кто не боялся монстра, по мнению Ирия, сам был намного хуже и куда страшнее, раз чудовище смиренно замирало в ласковых руках.

За его спиной Варра сотворила разлом в земле, и оставшаяся часть войска Диаруша была похоронена заживо. Единицы выживших - кто мог, убегал; кто, парализованный ужасом, застыл на месте - должны были поведать миру о варрийском чудовище.

Винсент же уже ничего не видел и не слышал. Вжимаясь в обнаженное тело, он цеплялся холодными пальцами за своего красавца, и не мог ничего сказать, продолжая заливаться слезами и не только ими. Ирий с отвращением понял, что влип в сопли этого чудовища.