Наказание в гараже или Наказание страпоном

Еще один рисунок Василия Киндинова к рассказу здесь:

Строго  для  лиц  18+

Слабонервным нек читать!

От автора

Всегда считалось, что самое безопасное место для детей — это собственный дом и семья. Однако, не только факты, попавшие в прессу, но и мой личный опыт врача и педагога  ставят это утверждение под сомнение.

По данным статистики, около двух с половиной миллионов несовершеннолетних в возрасте до 14 лет избивают родители, 30-40% всех тяжких преступлений в быту совершается в семье.

Насилие в том или ином его проявлении наблюдается практически в каждой четвертой семье. Безусловно, уязвимость женщин в семейных конфликтах велика, но еще более уязвимы дети, ни в чем неповинные существа, которые в таких случаях просто попадаются под руку.

По данным МВД РФ о домашнем насилии в 2016 году после семейных конфликтов пострадали около  почти пять тысяч детей. По статье 116 УК РФ (“Побои”) в январе-сентябре 2016 года зарегистрировано около 57 тысяч преступлений, из них  в отношении несовершеннолетних — 4,947 тыс.   О том, что в реальности  прячется за данными статистики – будет рассказано ниже.

Кого эта тема не интересует – нажмите, пожалуйста, крестик в правом верхнем углу экрана.

Наказание в гараже

"Иногда то, что мы знаем, бессильно перед тем, что мы чувствуем".

Стивен Кинг

В часе езды славного города Пскова -  стояла деревня Сидоровщина из бревенчатых домов, вросших нижними венцами в землю. Большинство как водится, заколочены. В некоторых проводят лето дачники, в всего лишь в пяти  теплилась жизнь. Николай и Дмитрий, немногие постоянные жители воспитывались сами в строгости, как было принято в деревне, педагогикой не интересовались, и с детства приучались к тяжкому деревенскому  труду и к алкоголю.

Рано женившись, они завели свои семьи, а в воспитании детей придерживались патриархальных взглядов.

Братья по своему любили своих детей Свету и Надю, но считали, что их надо держать в строгости. А жены, Фаина и Марина сами воспитанные в таких же условиях,   разделяли их мнение.

– В свое время нам ремень очень и очень помогал! – заявляли они дочкам, пытавшимся жаловаться мамам на излишнюю отцовскую строгость.

О том, что эмоциональное насилие — постоянное или периодическое словесное оскорбление ребенка, унижение его человеческого достоинства, родители не знали, но считали: воспитывать надо строго и болью и унижением, а лучше – и тем и тем сразу.   Вот и сейчас вечерний разговор родителей за закрытой дверью не предвещал девушкам ничего хорошего.

Хуже того, Светлана знала, что  дядя Николай и тетя Марина останутся у них ночевать! Значит,   вполне возможно, придется показаться голой перед ними. "Ужас! Дядя с тетей не видели меня в таком виде уже почти два года. И вот снова раздеваться!" – В свои шестнадцать лет Светлана   была очень красивой девушкой имевшей своеобразный  и гордый характер. Она никак не ожидала, что  придется демонстрировать всю себя, да и надраный зад родственникам.

Чем же девушки заслужили столь постыдное и столь суровое наказание? Ответить не слишком трудно. Уже год как Светкин папа, Дмитрий учил дочь управлению автомобилем. Но лихая поездка в компании с двоюродной сестрой Ниной без разрешения привели к самым печальным последствиям: не справившись с управлением Света, врезалась в фонарный столб, помяла бампер и разбила фару. Не смотря на то, что девушки уже покаялись и попросили прощения, родители посчитали, что проступок достаточный повод для наказания более строгого, чем выговор или даже отцовский ремень.

Надо сказать, что в день аварии их не били – просто радовались, что девушки остались живы. Решение наказать приняли на расширенном семейном совете на следующий день. Накануне их посадили под домашний арест, велели никуда не выходить, предупредив, что наказание откладывается до завтра. Мамы заставили снять всю одежду, справедливо полагая, что голышом на улицу не побежишь. Девушки стояли босиком на холодных досках  и медленно раздевались: рубашка, джинсы, серые узкие трусики брошены на стул... Все заперто на ключ.

Из угла  комнаты на  осужденных сестер строго смотрел Спас Нерукотворный, а Матерь Божья ласково, как бы обещая надежду. Оконные ставни в  домике  были закрыты, так же как и дверь. Щели в ставнях почти не пропускали света, а под потолком светила тусклая лампочка. Комната превратилась ловушку или, говоря милицейским языком, место временного содержания нарушителей. Сходство усугублялось ведром под куском фанеры в углу комнаты, чтобы девушкам не вздумалось отвлекать родителей по естественной надобности.

Сейчас там, за запертой дверью, на семейном суде родители вынесли приговор и обсуждали детали наказания.

– Надо наказать так, чтобы у дочек навсегда пропала охота шкодить! – Николай предложил  сделать воспитательный процесс не только болезненным, но еще и унизительным. – Обнажим полностью!  

– Может, стоит нарезать крапивы! – Внесла свою лепту Марина.

Она очень волновалась за дочь Надю, но считала,    шалости за рулем прощать нельзя.

– Светка думает, что раз папа разрешил  сесть за руль, так можно и машину ломать? Ремонт влетит в копеечку!   –  Фаина, жена Дмитрия, с детства привыкла считать деньги и знала им цену. Предстоящий ремонт не входил в планы семьи и наносил по семейному бюджету чувствительный удар.

– А теперь подумайте, что сделала эта мерзавка Светка? – Дмитрий ходил по комнате, как загнанный зверь, – Мало того, что села сама за руль без моего разрешения, мало того, что Надька села рядом на переднее сидение, так обе еще и не пристегнулись. Еще чуть-чуть и  пришлось бы в лучшем случае напрягать всех друзей, да и врагов тоже  устраивать похороны! Одним словом, крапивы будет мало!

– Слава Богу, они хоть живы остались и не покалечились! – Отвечала Фаина, жена Дмитрия. – Голосую за ремень!

– Наказать надо! Однозначно! – Согласился Николай. – И чем строже, тем лучше! Думаю, можно принять все предложения.

Наконец, родители договорились о том, что будет ждать их любимых чад утром и легли спать. Подумав, Дмитрий Станиславович выключил фазу на счетчике и в комнате девочек погас свет.

"Господи, прости наш грешных!" – Надя круглолицая, с веснушками, толстой косой и глазами цвета полевых васильков, панически боялась порки.  

Ближе к ночи Надя стала молиться. Света смотрела, как Надя с бледным лицом, чувственными губами, расплела на ночь косу, встала на колени в углу и крестясь перед иконой, просила Спаса Нерукотворного смягчить сердце суровых родителей. Из одежды на ней оставалось только ночная рубашка, да нательный крестик. Пышные каштановые волосы распустились по плечам, что стало придавать Наденьке сходство с кающейся Магдалиной.

Свете захотелось подшутить над сестрой, но вместо этого она встала рядом.

Крестили девушек уже в сознательном возрасте. К религии они относились достаточно прохладно, но в критические минуты вспоминали про Бога.

– Прости нас грешных, пресвятая Богородица! – снова и снова молила Надя, и горячие слезинки потекли по щекам.

– Бог нас простит, а вот родители – вряд ли! – сказала Света, вставая с колен. – Давай спать!

Девочки легли, но сон к ним не шел.

– А помнишь, как нас как нас за телевизор... тогда... – Спросила Надя. – Как ты думаешь, неужели нам крепче достанется?

– А как же, помню! Капсикам не забывается!

Иногда, за очень важные проступки, братья наказывали дочерей вдвоем. Последний раз это случилось 2 года назад, когда заигравшиеся девочки разбили кинескоп старого, но вполне исправного телевизора. Родители устроили  перекрестный допрос, но преступницы не сказали, кто именно это сделал. Тогда было решено выпороть обеих. Особенно мучительным для Светы было то, что ее заставили раздеваться перед дядей и тетей. Дело в том, что у нее впервые начались месячные. Сразу снять трусы она не решилась.

Но Свету не только заставили полностью раздеться, но и встать рядом с обнаженной сестрой. Девушки попытались прикрыться руками, но им скомандовали: руки на затылок, ноги на ширину плеч. Света стояла и чувствовала, как горячая капля стекает по  бедру, а слезы сами собой потекли из   глаз.

Надя зажмурила глаза, но слезы вытекали из-под закрытых век. Девушек продолжали бесцеремонно разглядывать.

– Смотри, сказала Надина мама Светкиной и показала на кровавую каплю, твоя уже становится взрослой! А наказывать придется, как маленькую!

От этих слов у девушки   перехватило дыхание, она покраснела, на глаза её  сами собой накатились  слезы. Сейчас Света никак не походила на преступницу: перед взрослыми стояла маленькая девочка. Это впечатление еще больше усиливалось наивным выражением повлажневших от первых слез глаз.

Стоя вместе с сестрой Света почти физически чувствовала, как взгляды мужчин скользят по их голым телам, как бы наметывая штрихи будущих испытаний. Вот они не спеша спускаются с  маленьких вздернутых смуглых сосочков, по мускулистому животу к поросли темных волосков.

У Светы на лобке курчавились волосы. Дядя, дымя беломориной, заметил:

– По волосам Светланки между ног видно, что она брюнетка.

– Интересно, кем будет твоя Надежда, когда вырастет? – спросил Светкин папа, закуривая. Смотри сам: Надя шатенка, в маму. Ее гены! – улыбаясь, продолжал дядя. Надя, стоявшая рядом, попыталась прикрыться от взглядов мужчин.

– Руки на место! – приказала Надина мама, – а то еще и я прибавлю!

– Повернитесь! Обе! И поднимите руки! – раздается папин строгий, холодный голос.

"Скорей бы все кончилось!" –  Света стояла, низко опустив пунцовое от стыда лицо, переступила босыми ногами, поворачиваясь, и положила руки за голову. Теперь они стояли к родителям спиной. У Нади с прошлой субботы остались следы.

Колени Наденьки мелко подрагивали. Приоткрытые пухлые губки, точеный,   капризно вздернутый носик, высокие красивые  брови. Глаза  изумрудно-зеленые, уже полные слез и отчаяния, хотя главное наказание еще и не начиналось.

– Похорошели, но не поумнели! –  Окончив осмотр, девочек по очереди повели к кушетке, выдвинутой по такому случаю на середину комнаты. Их положили рядом. Мужчины привязали им руки и схватили за ноги.

– Этот капсикам, – мать принялась смазывать ей попу и спину жгучим кремом. – Светлана, и ты скоро поймешь, поможет тебе запомнить этот урок очень надолго!

Смазывать попу смесью капсикама с вазелином придумал дядя Сережа, родной брат Светкиного папы, отец Нади. Делясь воспитательным опытом, он рассказывал, что ремень или розги после смазки плотнее ложатся на тело, причиняя большие страдания, а что же время на теле остается меньше синяков, так как крем с вазелином великолепно прогревает и улучшает кровообращение.

Закончив приготовления, мамы вооружились плетеными хлопушками для выбивания ковров...

То совместное наказание   запомнилось надолго. Когда мама позволила  разрешила пойти умыться, Света долго охлаждала иссеченную попу прохладной водой, но капсикам стал жечь с новой силой. Многие рубцы были темно фиолетовые, но, благодаря крему с капсикамом, крови не было. Неделю девочки ходили в олимпийских кольцах.

***

– Надя, а тебя часто секут дома? – Спросила Света.

Взгляды на воспитание были у Надиных родителей такими же, как у родителей Светланы.

– Увы! А ты не знаешь? Хотелось, чтобы реже, да не выходит! Когда я прихожу в субботу из школы, а в дневнике есть хоть одна тройка – то уже точно, – что вечером будет порка. У меня все валится из рук, я все время смотрю на часы и с ужасом жду восьми.

– А прочему восьми?

– Начинается все в восемь, чтобы в девять тридцать родители могли посмотреть фильм.

Наде,   двоюродной сестре и товарищу по несчастью было пятнадцать лет: маленькая, хорошенькая – она совсем не походила на старшую сестру, которая уже вполне сформировалась как женщина.

– Бьют не только сильно, – вздохнула Надька. – но приходится самой снять с себя все, кроме нательного крестика! Ненавижу касикам!

Подобного рода воспоминания не давали сестрам уснуть. Светка лежала в кровати и смотрела в потолок. Спать совсем не хотелось. Какой тут сон, когда утром ожидает суровое и унизительное наказание.

«Ладно бы просто высекли – Светлана с ужасом подумала, что придется раздеваться перед отцом и дядей, демонстрировать себя полностью. Наденька долго ворочалась сбоку на бок, потом встала, задрала рубашку и села на ведро. Послышался журчащий звук.

– Придется вставать! – Поняла Светка.

У девушки тоже сработал утренний рефлекс.

«Хорошо хоть папа не видит, как мы писаем! » – подумала она.

На стене ходики отсчитывали час за часом. Для двух осужденных на порку девушек неумолимо приближался час икс. Они догадывались, что их ждет сегодня необычно суровое наказание.

– Ну, красавицы, – Дмитрий принес осужденным завтрак: хлеб и молоко. – Времени у вас пять минут, а потом в гараж, прямо как есть, в одних рубашках!

Утренняя роса неприятно холодила босые ноги.

– Брось креститься, – Света посмотрела на Надю и смахнула слезу. – Теперь уже поздно!

В гараже их ждали Светкин отец и дядя. Им оставили воды и велели чисто вымыть перепачканный и искалеченный автомобиль.   Вдобавок ко всему, с девушек сняли все, кроме нательных крестиков.

– Постарайтесь, девочки, сегодня у нас будет парко-хозяйственный день! – сказал Светкин дядя, когда те оказались в гараже. Для начала – отмойте машину. Даю вам 30 минут. Опоздание – усиление наказания. Время пошло!   Мойки ждала "Волга" кремового цвета. Именно из-за нее и начались   большие неприятности. Им показалось, что заслуженный автомобиль подмигнул им разбитой фарой.

– А мы сходим за инструментами! –  Светкин папа подмигнул девушкам.

В гараже их заперли. Девушки, протирая автомобильные стекла со страхом прислушивалась к каждому звуку.     Сестры тщательно отмывали машину, но в срок не уложились.

– По 20 ударов ремнем каждой дополнительно! – сказали родители.

– Ну, Светочка, ты старшая, набедокурила, тебе и первой держать ответ! – Мужчины любовались обнаженным Светкиным телом.

– Эка выросла! – улыбнулся Дмитрий. – Скоро совсем невестой станет. Ну, а пока не стала, надо ума вогнать.

Для начала Светку заставили стоять, держа руки на затылке. Дополнительным стыдом было то, что набухли вишенки сосков.

Тут девушки поняли, что родители, решили воспользоваться автомобилем совсем не по назначению.

Светлану положили животом на капот папиной "Волги". Руки обрезками парашютных строп, что папа привез из армии, притянули к дверным ручкам автомобиля, а ноги раздвинули и привязали к слегка помятому бамперу. В этом положении попа сильно выдавалась вверх,   и мужчины поразились тому, насколько  очаровательная округлость приговоренной женственна и соблазнительна..

Металл вначале был холодным, но через несколько минут нагрелся от Светкиного тела и неприятно к нему прилипал. Как Светлана не пыталась отвлечься, думая о чем-нибудь другом, мысли возвращались к предстоящему неминуемому наказанию, или к тем экзекуциям, которые она успела получить в своей жизни. Света, повернув голову, могла видеть  двоюродную сестру. Наденьку привязали к гаражной балке так, чтобы она могла видеть экзекуцию сестры во всех деталях.

– Вот это бампер! – Дмитрий, наклонив дочь животом на капот, привязал руки к шнурам. несколько раз несильно шлепнул по выдающейся вверх попке. – Сейчас мы посмотрим, как он будет вертеться!

Чтобы не разреветься, Светка прикусила нижнюю губу: на капоте  попа сильно выдавалась вверх.

– Погоди! – Николай привязал ноги Светки обрывками шнура к бамперу, при этом ущипнул за выдающееся место.

Родители прекрасно понимали состояние девочки, и не торопились начинать наказание. «Пусть проникнется тяжестью совершенного поступка! » – решили они на семейном совете. Света, повернув голову, могла видеть сестру, с ужасом взирающую на страшные приготовления.

"Сейчас будет больно! Очень больно!" – Девушка, распятая на капоте,   почти  не испытывала физических неудобств, была крайне смущена необходимостью показывать свое юное  тело в такой постыдной позе.

– Вот сейчас начнем! – Дмитрий   проверил узлы, и остался  доволен работой.

"Скорей бы все кончилось!" – Светлана закрыла глаза, желая, чтобы оскорбительное наказание, которое ей с сестрой предстоит перенести, осталось позади.

"Ну, побьют – не убьют же! – Светлана не пыталась отвлечься, думая о чем-нибудь другом, мысли возвращались к предстоящему неминуемому наказанию, или к тем экзекуциям, которые она успела получить в своей жизни. – Теперь и на речку не сходить, парни засмеют. Скажут, такую взрослую и высекли как маленькую девочку!" От мысли, что деревенские парни и особенно Витя вдруг узнают о том, что сейчас произойдет, Светка вздрогнула, и из глаз потекли слезы.

Ей, как зачинщице и водителю родители назначили более суровое наказание, поэтому Надю привязали так, чтобы вид наказываемой сестры помог закрепить действие порки надолго.

«Как меня будут пороть? – думала Света в ожидании, – как они собираются это делать? Пожалеют или нет? » У нее дрожали коленки, а в нижней части живота было странно сосущее чувство от волнения и неизвестности. Воспоминания о том, как бывало плохо во время и после наказаний, обычно делало ожидание вдвойне тягостнее.

Домашние наказания Светланы не всегда были такими суровыми, но всегда очень унизительными. Родители придерживались строгих правил и твердо верили в выгоды сурового воспитания, в результате чего Светлана частенько оказывалась на маминых коленях с задранной юбкой и обнаженной попой. За легкий проступок девушка получала порцию шлепков на коленях от мамы или папы.

– Не надо давать много, а надо давать вовремя! – говорила  Фаина, шлепая по голому телу. Просьбы и мольбы во внимание не принимались.

Все изменилось с первого класса школы, когда вместе с новенькой формой, ранцем и учебниками был куплен длинный и узкий ремень. Проверка и подпись дневника обычно откладывались до окончания субботнего ужина.

Наказания за более серьезные преступления обычно откладывались до окончания субботнего ужина.

Наказания по субботам обычно приводились в исполнение папой Светланы. Он  по своему опыту  прекрасно знал, как действует на дочку ожидание порки, и старался обставлять дело так, что наказание растягивалось во времени и делалось от этого более унизительным и более действенным.

Фаина без особых церемоний просто укладывала дочь на колени, а отец  заставлял лечь животом вниз на кровать, или раскладывал на спортивном тренажере. Иногда, укладывая дочь на тренажер, Фаина, вспоминая собственную юность, подкладывала ей под живот подушку. В этой позе удары были особенно чувствительными.

Для порки отец пользовался узким или широким ремнем, в зависимости от серьезности преступления. В отличие от матери, отец всегда раздевал ее полностью. С приходом половой зрелости и появлением грудей и волос на лобке это сделалось особенно оскорбительным для юной девушки.

После  порки ее обязательно ставили на колени угол. Обычно   "преступница" ставилась носом в угол с руками на голове и каждый, входящий в комнату мог видеть   пунцовую, со следами воспитания задницу. Девушке было очень стыдно, когда   тетя и дядя, приходили в гости и видели ее голой в углу. Папа считал, что это усиливает воспитательный эффект наказания, что Светлана не скоро пожелает нашкодить вновь.

К счастью, наказание в присутствии дяди применялось относительно редко – и только за серьезные проступки. Четыре года назад, когда Светлане исполнилось двенадцать, она впервые познакомилась с розгами и "станком для порки". Света давно выпрашивала у отца спортивный тренажер, обещала хорошо учиться и быть послушной. Отец с премии купил ей его, а как потом оказалось, для того, чтобы его получить, Света стерла несколько оценок из своего дневника. Тренажера у нее не отняли, но папа собственноручно выточил на станке  несколько дополнительных деталей для тренажера и даже отполировал их.

***

Но вот субботний час "Х", настал. Светлана была приведена матерью к тренажеру. Мама сняла с нее одежду, девушка должна была стоять голой, с руками над головой, пока отец читал лекцию об ущербе, который она нанесла семье и о том, как надо вести себя порядочной девушке.

"Ну, Светлана Дмитриевна, – говорил он, – за удовольствие обманывать родителей надо платить. Света впервые увидела замоченные в старом корыте (в котором ее   купали, когда та была маленькой) длинные прутья. Отец Светы, вынимал их, и, пропуская  сквозь сжатый кулак, стряхивал воду, затем взмахнул ими, со свистом рассекая воздух, проверяя на гибкость.

"Это не ремень! Это прутья для меня!" – Света сделалась красной, как рак.

Светлана вспомнила, как было стыдно, вспомнила тянущее чувство внизу живота и как соски вдруг напряглись и выступили наружу, а между ног потеплело. Света любила рассматривать в зеркале свои груди, с удовольствием отмечая, как они становятся все больше и больше. И вот теперь, стоя голой перед отцом, ей хотелось, чтобы они вообще исчезли, а они наоборот – увеличились!

После конца домашней отец велел красной от стыда Светлане подойти к тренажеру и, надавив на шею, заставил   лечь животом на обшитую кожей скамеечку. Светлана почувствовала, как кожа на сидении тренажера стала липкой от пота. Потом начался кошмар: отец пристегнул талию Светланы широким ремнем и закрепил запястья в новеньких кронштейнах. Та  же участь постигла лодыжки. В результате Светлана не могла сдвинуться даже на сантиметр, а  ягодицы оказались сильно оттопырены и выгибались, открывая взорам родителей промежность и задний проход.

Отец еще несколько раз со свистом взмахивал розгой, любуясь как дочка, дрожа от страха, сжимает ягодицы,   почти нежно провел несколько раз прутом по телу, от лопаток до пяток, сильно прижимая плашмя прут к телу.

Затем сказал:  

– Получи за вранье! – Высоко над головой подняв прут, он со свистом   опустил  его на беззащитное тело. После первого укуса папиной розги, ощущение стыда прошло. Осталась только боль, страшная запредельная боль, от которой, как она   нет спасения. Не выдержав второго "жгучего поцелуя" розги, Света отчаянно  взвизгнула и  дернулась всем телом.

Папа из интереса записывал Светкин визг на магнитофон.

Через несколько мгновений резкая боль чуть-чуть отступила, давая место острому жжению, переходящему в зуд. Это начал работать страшный крем.

Это довольно странное, почти приятное ощущение длилось всего несколько секунд, как опять раздался свист розги, и "горячий прут" лег  поперек спины чуть пониже лопаток.

Задохнувшись от боли, Светка снова дернулась, но привязь не дала оторвать грудь от скамьи. Она только приподняла голову и безумными глазами посмотрела на отца.   Пряди волос облепили влажный лоб.   Боль опять перешла в саднящий зуд, но через несколько мгновений раздался свист и она взвыла от непереносимой боли, разрывающей в верхнюю часть терзаемых полушарий. Когда розга ложилась поперек ягодиц, она судорожно сжимала их, делая их почти каменными, одновременно вздрагивая всем телом. Двигаться она практически не могла и   запрокидывала голову, сопровождая это протяжным стоном, визгом и воплями.

– Эх, жаль видеокамеры нет, записал бы порку и показывал время от времени в назидание! – говорил папа, меняя розги. Стараясь хоть как-то увернуться от этой свистящей, жалящей розги, стараясь заглушить эту нестерпимую боль отчаянными стонами и криками. Где-то после 20-25 розог, отец остановил экзекуцию, давая возможность дочери перевести дыхание.

– Папа, папочка, прости меня, миленький! Я больше не буду!

– А больше и не надо! Хорошо поешь! – ответила мама. Вжарь-ка ей еще порцию!

– А теперь, – сказал папа, – твоя очередь! И уступил место маме.

Мать приготовила новую розгу, опять свист и опять Светка задохнувшись от адского пламени боли, вздрогнула и запрокинула назад голову и дернулась всем телом...

Порка была жестокой и к концу наказания девушка захлебывалась от слез.

Когда все кончилось, он стал  гладить прутом по измученному телу, заставляя мучиться ожиданием: "Будут бить или уже все?"

Но удары прекратились.   Вскоре плачь стоны и вздрагивания  сменили всхлипы облегчения.

Однако отец   отвязал Светлану и, держа ее за ухо, повел в угол, где ей предстояло простоять на коленях целый час.

Отец в тот раз не пригласил смотреть брата и его жену на наказание Светы, но на следующий день рассказал им при ней все в таких подробностях, что Наде купили такой же тренажер и сделали такие же усовершенствования... Светлана покрывалась красными пятнами во время папиного рассказа и поклялась себе, что никогда не сделает ничего такого, что может вызвать столь жестокое наказание. Но клятву не выполнила. Еще не раз и не два она лежала на тренажере, получая заслуженную порцию ремня, иногда с капсикамом. А теперь здесь, в гараже лежала голая, распростертая на капоте автомобиля.

***

– Крапива! Нарвались! Одним ремнем явно ремнем не обойдется... – подумала Света, увидев маму и тетю.

– Погодите! – В гараж вошли Фаина и Марина с ворохами свежей крапивы. – Приподнимите ее!

Побеги жгучего растения они несли в рукавицах чтобы не оцарапаться

Светка почувствовала, как мужские руки отрывают ее от капота, а мама кладет на металл страшные мокрые жгучие стебли.

«Светке достались крапива и прутья! А у меня руки затекли! » – думала Надя, увидев Марину и Фаину с сочной крапивой в руках, закрыла глаза и стала ждать.

– А крапива пророчит – от мороки, наветов, и от глупости, срок потерь неизменно отсрочит. – Комментировала Фаина новые Светкины ощущения, пока Марина погладила Надю крапивой от шеи до кончиков пальцев. Лицо Наденьки покраснело, а тело начало дрожать.

– А мы успеем чайку попить! – Улыбнулась Марина. – Мужчины, самовар на столе! Марина, оставь пока Надю! Свое она получит! Сунь ее порцию стебельков в бочку с водой!

Несчастная Света, быстро и тяжело дыша, безуспешно пыталась оторвать грудь и живот от кусачих стеблей. С каждым разом эти попытки становились все слабее:   стропы почти не оставляли свободы. Вскоре девчонка совсем обессилела.

"Боже! Светке то как лежать!" – Надю, хорошо понимавшую, что будет  в самом ближайшем будущем, мучило острое чувство стыда, а тело кусали тысячи иголок от первого знакомства с крапивой.

***

Надя со своего места видела мучения сестры во всех подробностях.

Несчастная Светка ждала привязанная на капоте с крапивой под животом уже добрых двадцать минут, которые показались обеим вечностью.   Звук открываемой двери вернул девушек к реальности. В гараж вошли родители.  

И вот теперь Света, полностью обнаженная, лежала в ожидании наказания, выставив напоказ круглую попу, а живот и груди кусала безжалостная крапива. Светлана слышала, как отец стал позади нее, и она знала, что раздвинутые, открытые бедра позволяют взрослым увидеть все, на что не стоит смотреть.

– Ты, конечно, был прав, привязав ее таким образом!

Светлана обернулась. Ее дядя и тетя стояли рядом! Девушка услышала, как дядя хихикает, наблюдая за напрасными попытками сдвинуть колени. Крепкие стропы не дали сделать этого, а напрягшиеся мышцы бедра еще более раскрыли все интимные места.

– Да, в этой позе очень удобно наказывать, – сказал отец, дымя беломориной, – вразумим!

– Папа! – умоляюще сказала Светлана, стараясь не прижиматься к крапиве грудью  животом.

– Крапива свое дело сделала! Мне жаль, Светлана, но ты сама виновата в этом, – продолжал папа, – мне кажется, что обычной порки в этот раз недостаточно, и наказание в присутствии дяди и тети поможет тебе глубже осознать свою вину! Жгучая крапива вышибала из глаз слёзы, а припухшие места  саднили и чесались.

– Мою потом – точно также! – заявила Надина мама.

Стыд оттого, что дядя и тетя видят ее в таком виде, пронзил Светлану. Беспомощность положения казалось, только увеличивало чувство. По щекам ее потекли слезы. Отец и дядя видели страдания девушки, но не были настроены досрочно заканчивать наказание.

– Ты здорово подросла за последнюю пару лет, – сказал дядя, шлепнув племянницу по ягодице. – Но, вероятно, недостаточно, чтобы поумнеть и не попадать в неприятные ситуации. Впрочем, и моя Надя поступает не многим разумнее. Удивительно, как быстро наши дети выросли, не правда ли, Николай?

Оба повернулись к Наде.

– Да, в этой позе особенно хорошо видно, как она выросла, – он сделал шаг в сторону. – Надя почувствовала, как холодные дядины руки стали вдруг очень горячими. После прикосновения к груди она напряглась и, помимо желания девушки, начал набухать.

Думаю, что ты скоро, Николай, ты сможешь увидеть, что задница Наденьки ничуть не меньше.

– У Светки очень большие соски, – сказал Николай, предпринимая еще более детальный осмотр, – у Нади они гораздо меньше.

– Да, они становятся очень длинными и толстыми, когда она возбуждена или, как сейчас, боится, – подтвердила Светина мама.

– Я вижу! – сказал дядя, последний раз касаясь ее отвердевшего соска.

Это заключительное оскорбление переполнило чашу, и Надя почувствовала, как первая из тех многих слез, которым предстоит пролиться, потекла по щекам.

– Однако, Светочка застоялась! – Дядя погладил   Свету по ягодице, потом перешел на спину и скользнул к шее...

Сквозь слезы девушка смутно слышала, как дядя и отец обсуждали детали наказания. Внезапно разговор завершился, и в гараже стало очень тихо. Светлана прекратила плакать и затаила дыхание. Ее наказание начиналось.

– Светлана, ты знаешь, за что тебя сейчас будут пороть? – спросила Фаина.

– Да, но я не нарочно разбила машину, и я обещаю никогда не поступать так снова, – голос Светланы дрожал.

– У тебя еще будет время пожалеть, – ответила мама, – особенно после того, как ты попробуешь вкус хорошей порки!

Рыдания перехватили горло Светланы, но она покорно ответила:

– Да, мама.

– Кроме того, и я уверен, что ты уже догадываетесь об этом, пороть тебя будет сегодня  дядя! – с усмешкой добавил отец.

Светлана уже не могла сдержать рыдания.

– И, чтобы наказание не забылось слишком быстро, смажет маслом с капсикамом тоже дядя.

– Папа! Нет, пожалуйста! – закричала Светлана, но было поздно – руки дяди легли на попу и раздвинули   половинки на максимально возможную ширину.

Горячие дядины руки принялись втирать капсикам в Светланину попку. Она задохнулась и слегка вскрикнула, оскорбленная бесцеремонностью дяди. Медленно втирая крем, дядя с интересом наблюдал, как сильные девичьи бедра, удерживаемые привязью, напрягаются в напрасных попытках вырваться. Кончик   пальца задержался у входа в задний проход юной девушки, который судорожно сжимался и разжимался, чувствуя на себе чужие руки. Медленно надавливая, он стал втирать крем в ягодичную складку... Светлана чувствовала, как длинный толстый палец дяди крутится у нее между ягодиц, а капсикам уже начал свою работу, зажигая пламя на попе и в промежности. Внезапно дядя сделал шаг назад. Света обернулась и увидела, как он вытирает руки.

– Сегодня нам понадобится автомобильная аптечка. С этими словами дядя взял аптечку, вынул из нее резиновый кровоостанавливающий ремень и сложил его вдвое.

– Правильно! – сказал Светкин папа, – Приступай!

От первого же шлепка у девушки перехватило дыхание. Боль и жар от этого шлепка еще не успели распространиться по телу, как она уже получила второй удар, доставшийся противоположной половине попы.

Дядя наказывал спокойно и медленно. Страшным ремнем шлепал  голую, беззащитную попку, пока краснота не распространилась до линии загара и складки бедер.

Каждые пять ударов он переходил на другую сторону, давая Свете перевести дыхание.

– Так ее! Пробери хорошенько! – подбадривали дядю женщины.

Дядя усердствовал. Светлана вздрагивала и, открыв рот, кричала. Ее судорожные движения передавались автомобилю, и он начал слегка покачиваться.   Сердце Светки колотилось все сильнее, в висках стучало. Накатывающаяся боль превращалась настоящее безумие.   Теперь вопли стали такие, что звук их эхом отдавался от стен гаража. Трудно сказать, что труднее было вынести – боль или унижение.

– Теперь ты надолго запомнишь. Обещай, что больше не будешь садиться за руль без разрешения! Или хочешь – еще пару горяченьких? – спросил он после очередной серии ударов.

– ААА! – Девушка только взвыла в ответ.

Штрафные удары за опоздание с мойкой окончены! – Сказал дядя и перевел дух. Теперь можно перейти к основной порке!

Обернувшись, Светлана увидела, как отложив в сторону ремень, дядя взял несколько прутьев, выбрал самый длинный и подошел к девушке.

"Неужели для меня?" – холодея, подумала девушка и закусила губу.

Секундой позже Светлана почувствовала короткий удар по попе чем-то тонким.

– Мы с трудом накопили деньги, работаем с утра до ночи на нашей машине, чтобы вы были сыты, одеты и обуты, – говорил дядя Свете и своей вздрагивающей от страха дочери, ждавшей своей участи. – А вы мало того, что взяли машину без разрешения, так еще и разбили ее.

За разговором он не забывал поглаживать племянницу прутом. "Будет сечь!" – Светлана чувствовала прикосновение прута к ягодицам.

Действительно, старая "Волга" была кормилицей двух семей: когда в совхозе, где братья работали, перестали выдавать зарплату, они сами сделали к ней прицеп и зарабатывали перевозкой товаров кооператорам. Теперь девушка почувствовала кончик предмета справа, а затем и в середине своей промежности! Светлана услышала, как дядя обошел вокруг нее, обнаженной и распростертой, и сжала веки в безнадежной попытке сдержать слезы. В секунды передышки Света повернула голову и увидела, как Надя с ужасом смотрит на папины упражнения и готовилась к той же участи.

Света услышала свист и ощутила на своем теле "ожег". От непереносимой боли она отчаянно вильнула задом. Свете показалось, что перед ней взорвался огненный шар. В секунды передышки Света повернула голову и увидела, как Надя с ужасом смотрит на папины упражнения.

Света услышала свист и снова ощутила на  теле "ожог". От непереносимой боли она отчаянно вильнула задом. Машина качнулась от неистовых метаний, и девушка ткнулась лицом в стекло так, что из носа пошла кровь.

Николай продолжил порку, уделяя особое внимание чувствительной внутренней части попы и мягкой округлости ниже, тем более что поза, в которой находилась Светлана, делала доступной для ударов всю заднюю часть, включая самые интимные и чувствительные места.

После следующей серии ударов Света потеряла сознание. Ей дали понюхать нашатыря из машинной аптечки. Когда Светка открыла глаза, Фаина зачерпнула кружкой из ведра воды и дала  напиться. Вода пахла ивой. Светка пила судорожными глотками, вперемешку со слезами и зубы стучали о край ковшика – рыдания еще душили ее.

Перед третьей части наказания мужчины решили перекурить, а девушке дали немного отдохнуть и убрали из под живота крапиву.

– Отлично, Надя, – сказал Светкин папа, отвязывая племянницу – теперь ты видишь, что ожидает тебя. Машина ждет!

Вся дрожа, бедная Надя медленно подошла к своим мучителям, которые весело улыбались в предвкушении удовольствия.

"По крайней мере, я не одинока" – подумала Светлана, когда сестру повели привязывать к заднему бамперу.

– Для здоровья полезно! От ревматизма!   – Марина стала укладывать на капоте свежую крапиву.

– Папа, папочка, ну не надо, пожалуйста, совсем по-детски взмолилась Надька, но мужчины ее с подвели к багажнику и привязали. Жгучая боль от крапивы миллионами иголочек впилась в ее тело. Надя дергалась, но дядя привязал ее шнуром так, что она совсем не смогла вертеться.

Света невольно поймала себя на мысли, что ей хоть и безумно жаль сестру, но если бы в этот момент ей каким-нибудь образом удалось избежать порки, то она была бы безумно разочарована. И вот она с непонятным любопытством стала смотреть на порку сестры через стекла автомобиля.

– Не надо! –  Крик боли отчаяния вырвался у Наденьки, когда мужчины схватили ее за руки и положили животом вниз на багажник, застеленный крапивой. Не обращая внимания Надины крики и мольбы "воспитатели"  привязали за руки к ручкам задних дверец, а ноги раздвинули и притянули к заднему бамперу.

Через ветровое стекло Света видела Надино лицо. Глаза Надя зажмурила. Но когда Светкин отец в свою очередь начал смазывать племянницу капсикамом, у той глаза открылись от страха и ужаса. Теперь Светкин папа взял в руки резиновый ремень.

– Ну вот, пора и тебе получить по заслугам! – сказал он и взмахнул страшным орудием...

-Бедная девочка вскрикнула, словно раскаленное железо коснулось ее ягодиц. Ее мышцы непроизвольно сжались от боли, но привязь удержала на месте. Света почувствовала, как качнулась машина. Ливень ударов посыпался на Надю.

– Хороша попка, – заметил Надин папа. – Маковый цвет ей к лицу!

Наконец, Дмитрий остановился, дав рыдающей племяннице перевести дыхание.

Светка видела, как Надя моргала глазами, строила отчаянные гримасы и крутила головой. Машина покачивалась в такт ударам.   Под конец жуткой расправы Наденька   ревела  навзрыд.

Ее мама стала   и успокаивать,     и поглаживая  по  растрепанным  волосам, но крапива не давала успокоиться.

"из под меня хоть крапиву убрали, а Надя..."  – Как показалось Светке, порка сестры закончилась слишком быстро.

– Так и лежи! – сказал Дмитрий, швыряя окурок Беломорины в мусорное ведро, а я пока займусь Ниной, а ты Светкой!

Затем, мужчины схватив пучки крапивы, стили гладить ею по пылающим спинам и ягодицам обеих девушек.

Вначале воспаленная кожа не ощутила даже прикосновения, но вскоре ягодицы покрылись пупырышками и бугорками, и адский зуд прошел по ним.

Гараж огласился стонами и воплями уже двух девушек.  

Когда порка Нади закончилась, отец и дядя отвязали Свете сначала ноги, с удовольствием посмотрели, как она начинает подпрыгивать с привязанными руками, пытаясь стряхнуть прилипшую крапиву, потом отвязали ей руки и поставили кричащую девушку на ноги. Светлана знала, что ей строго запрещается даже и пытаться прикрывать свое тело руками, хотя в этот момент она могла бы и не беспокоится об этом – показать более того, что уже видели  отец и дядя, было невозможно. Мама окатила ее холодной водой с головы до ног. После этого отвязали и Надю.

Накинув на девушек халаты и взяв их под руки (обе не могли идти сами), родители отвели наказанных дочерей в дом. Каждый шаг обеим давался с большим  трудом.

– В угол, красавицы, в угол! – сказал   отец Светы, срывая с нее халат.

– На колени! – добавила мама.

Светлана переместилась в знакомый угол комнаты, под образа.

Родители оценили результат: у обеих каштановые волосы – растрепаны, на    щеках  –  высохшие  полоски  недавних слез, а на попе и бедрах многочисленные полосы. Подняв голову, она передвигалась вперед до тех пор, пока нос ее не уперся в угол. Она встала в угол и попробовала опуститься на колени. Внутри и снаружи Светланы все горело.

"А не перестарались ли мы? – Фаина осмотрев девчонок  со стороны, и сердце защемило от нежности и жалости, а еще от чувства, которое невозможно выразить словами. – Тяжка наша родительская доля!"

Ягодицы, конечно, все еще горели тоже, и она была уверена, что все в комнате любовались их ярко-красным цветом. Светлана ненавидела стояние в углу. Здесь она чувствовала себя еще более выставленной на позор, чем на скамье. Слезы все еще текли по ее лицу, но девушка знала, что ей не позволят опустить руки до самого конца срока пребывания в углу.

– Женщины, а не пора ли нам пообедать? – спросил Светкин папа, закуривая очередную папиросу. Мамы ушли на кухню, дверь комнаты закрылась, оставив двух мужчин любоваться стоящими по углам с поднятыми руками голыми девушек с ярко-красными спинами и попами.

P. S. Этот рассказ почему-то путешествует по сети с разными купюрами и ошибками больше 17 лет.

История основана на реальных событиях. Бог братьев покарал! Один спился насмерть и умер от панкреатита, сгнив заживо, второй, злостный курильщик,   умер от рака легких. У девушек сейчас свои семьи. В этой деревне больше никто не живет.

Свидетельство о публикации №212092500477