Грибное насилие. Серия: Насилие вибратором

Уже сутки прошли, а я от потрясения не могу в себя прийти.   Валька вчера сказала, что это стресс называется.   Не знаю, может, по-грамотному и стресс, а, по-моему, это больше похоже на зверское насилие.   А как иначе, если громадный мужик в пиратской повязке и с ножом к горлу?

Думаю только об одном – писать заяву или самой пережевать и выплюнуть. В принципе, девичьей чести он меня не лишил, ибо нельзя лишить того, чего со школы нет. С другой стороны – обидно!   С ножом. К горлу.   Глаза – во!   Очко – во!   И мимо!   Да за такое в  приличных обществах овечьими ножницами, с корнем, к чертям собачьим!

Сижу на работе и пытаюсь навести фокус на прибитой к обоям мухе.   Нет, не гвоздями, мухобойкой, оттого у нее и нечетное количество рук и ног.  

Стоп, а разве у мух руки бывают?   Наверное, бывают, ведь чем-то они пищу в рот засовывают.

А, вспомнила!   Они у мухов… муху… тьфу,   мух, лапами зовутся.   Или лапы – это у собак?  

Совсем запуталась. Это Альфредик виноват!   Он в школе на биологии  не давал мне пестик в тетрадь рисовать, а заставлял за свой держаться.   Вот, самое важное я и пропустила. Ничего, зато в пестиках классно теперь разбираюсь.

- Ритка, ну че?   Написала?   Я вот накалякала, что помню. Как свидетель, - Валька положила передо мной листок, исписанный  красивым девичьим почерком.  

Хм, это единственное, что у нее от девичества осталось. Но я ей это не сказала. Я ей это подумала.

***

Вчера мы с ней ходили  по грибы. Да нет, не на рынок, в лес.   Вдвоем.   Все рассчитали. В воскресенье после дождичка в четверг.

Сошли с электрички, а там…  Лес!   С деревьями.   С кустами.   Не стриженными под квадрат, как в парке, а   настоящими, дикими и лохматыми. Полчаса отдышаться не могли, захлебывались цветочными ароматами вперемешку с кислородом лесным.

Валька первая гриб нашла.   Споткнулась об него и раздавила коленками насмерть.   В смысле,   только брызги полетели.  

Правда, потом по запаху мы поняли, что это вовсе не гриб был.   Наверное, мишка за кустиком нечаянно присел. Скотина.

Вот из-за этого запаха я и старалась держаться от нее подальше.   Старалась, пока не заблудилась.

***

- Валь, не буду я заяву писать. Боюсь. Найдет и тем же самым ножом…

- Рит, ну ты дура! Лови момент.   И  злыдня накажешь, и за моральный ущерб можно пару лимончиков запросить. Разделим потом.

- Как это разделим?   Валька, ты о чем говоришь?   Насиловали меня, ножом меня, ты здесь при каких делах?

- Рит, я свидетель. Отвертится он без меня. Потому и рискую вместе с тобой.   Все пополам.   И лимоны, и нож.

Я скомкала ее листок и бросила в корзину.   Валька со скрипом повернулась на каблуках и, виляя худым задом,   походкой спившейся манекенщицы заковыляла к своему месту. Идет, как пишет.

Одной ногой пишет, другой зачеркивает.

Это я ей тоже подумала.   Уже вслед.   Сама справлюсь. Со стрессом.

Растерзанная муха на  обоях веселенькой тюремной расцветки вернула меня к акту насилия.

***

Я и не хотела срезать тот гриб, так устала. Да и лукошко полное.   Присела только по нужде. Думала,   сразу два добрых дела за один присест сделаю.    

Легким движением  разоблачилась до пояса.   Ниже, разумеется. Сижу, размышляю о судьбах бедного мира, задыхающегося  от смога в бетонных трущобах.   Радуюсь за себя.

И вдруг – огромный нож упирается в горло.

- Молчи, стерва, прирежу! Встать! – рокочущий бас  вызвал реверберацию во всем моем теле.

Я, мелко трясясь, встала, стыдливо пытаясь прикрыть  ладошками  две татушки  на бедрах в виде пестиков, направленных в нужное место. Остатки  юношеской глупости, когда хотелось одного, а думалось о другом.

По малому уже не хотелось. Очень хотелось просто еще хоть минутку пожить, полюбоваться на зеленые листочки, красные цветочки и синее небо со стадом белых барашков.

- Руки подними, сказал! – бас заставил меня судорожно вздернуть руки.   Сердце и все остальное упало в пятки.

Минут пять  маньяк-насильник  с интересом изучал левым глазом огромные  цветные пестики, упирающиеся  розовыми головками в причинное место.

- Ох, мечты твои, мечты!   -  правого глаза у маньяка не было.   – Какие же вы, девки, все бесстыжие!    Другая бы амбразуру свою обеими руками прикрывала, когда на нее мужики в штыковую атаку идут, так нет!    Эта татушки срамные закрыла. И где совесть?

Я бы ему сказала, что совесть моя осталась еще в школе, в ширинке у Альфредика, но решила сохранить силы на защиту других моральных принципов.

Маньяк  медленно обошел меня кругом.   За свой вид сзади я не беспокоилась,   две мои пухленькие булочки вызывали зависть у всех подружек.   О мужиках и говорить нечего. Хотя, господи, о чем это я?   Какой, к черту, вид? Это же насильник!   Его не соблазнять, его отталкивать надо. Что же я молчу?   Как там меня маменька учила говорить при встрече с незнакомыми дядями?

- Мужчина, а у меня месячные. Мне сегодня нельзя, - или это маменька мужу велела говорить, если не помогает больная голова?    

- Правда?   И зачем мне твои интимные признания?

- И еще у меня сифилис недолеченный.

- Бедная девочка! Где же ты его подхватила?   Явно не в этом лесу.

- А у меня еще там вошки завелись. И ты чесаться будешь.

- Ты что – бомжиха? Где такую редкостную гадость поймала? Или по помойкам и подвалам шляешься?

- Дяденька, отпусти меня. Я три месяца не мылась, воняю вся.

- Даже так?   Воды боишься или ленивая такая?    Вон же  в десяти шагах речка. Скупнись, если чешется.

- А еще у меня парша по всему телу, я из лепрозория сбежала. Ко мне прикасаться нельзя.

- Я и не собираюсь.   А грибочки твои все равно мыть придется.

С этими словами мужик подхватил мое полное лукошко и скрылся в зарослях дикого терна.

От обиды, злости на себя и весь проклятый мир, я заорала.  

Ритка прибежала, когда я уже подтянула штаны и искала в траве оброненный от испуга ножик.

В голове вспыхивали сцены расправы с маньяком.   Я его  то душила  шарфом, то протыкала насквозь перочинным ножиком.

- Че случилось, Рит, ты че ревешь?

- Ниче! Маньяк с ножом напал, - я ткнула  пальцем в кротовую яму, раздавленную громадным сапогом насильника.

- Такой  огромный?   Повезло тебе. У меня таких великанов ни разу не было.   Расскажи, как он?

- Никак! Помоги лучше ножик отыскать.

- Че? Совсем никак?   А чего же он домогался тогда, ножом тыкал, а не тем, чем надо?

- Что, не поняла? Лукошко спер с грибами. Ворюга он, а не насильник.

- Вот подлец, а?   Так обломать милую девушку! Скотина!

- Валь, ты что говоришь? Думай сначала.

- Вот я и думаю. Нет, подруга, а вот я бы его точно не упустила.

- Так он же с ножом!

- И хорошо. Глаза – во! Очко – во! Полный кайф. На кладбище не ходи.

- А ты что – и туда водила?

- А как же. Мой Витек  только верхом на свежих могилках и работает прилично. Адреналин, однако…  А о грибах не жалей, я тебе своих половину отсыплю.

- Тогда и половину лукошка оторви.

- И все же, Ритка, какая ты дура. Такого мужика упустила.

- Не дура.   Если ему грибы важнее голой девчонки, какой он мужик?