Авантюрист 34 глава, начало. Из книги Панель машка начало

(продолжение)

Начало:

ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ  ГЛАВА

Шла Гражданская война. В стране всё бурлило, кипело, сын шёл против отца, брат против брата.

Цветные меньшинства, несмотря на свою естественную отсталость, поняли, что с падением Российской Империи, они получили возможность обрести свободу и независимость от «старшего брата». Стали плодиться всякие ханы, атаманы, шахи, бароны, гетманы, объявлявшие самостийность своих территорий. Но страшнее контрреволюционеров, всяческих там эсеров, меньшевиков, кадетов, октябристов, самостийников и даже немцев был их союзник – голод. Он обращал во врагов советского правительства его бывших сторонников, пролетариев и беднейшее крестьянство.

Отдав приказ Дзержинскому уничтожать вся и всех выступающих против советской власти без каких-либо классовых и сословных различий. Ленин, однако, понимал, что нужно любыми способами добывать хлеб, продовольствие, хотя бы для Москвы и Петрограда.

– Иначе нас сожйут голодные москвичи, даже пайтийные, – по-чёрному пошутил он на заседании Совнаркома. – Им не помешают это сделать и высокие Кйемлёвские стены.

Кое-кто из «министров» с содроганием представил себя в шкуре Кука.

Снова Ленин вызвал к себе Сталина.

– Вот что, товагищ Сталин, хватит тебе таскаться по бабам, поезжай в Цайицын добывать хлеб. Я буду йекомендовать тебя на должность общего гуководителя пйодовольственного дела с чйезвычайными полномочиями на юге Йоссии. Пойаботай на йеволюцию.

Новое назначение Сталин принял без особой охоты. Не было у него желания становиться интендантом пусть и всей республики, в то время как Троцкий, несмотря на свои частые антипартийные высказывания и предательские действия, занял ключевые посты – пост наркома по военным и морским делам и пост председателя Революционно-военного Совета, став хозяином зарождающейся армии.

Отправляясь в Царицын, Сталин забрал с собой и свою стоявшую в торговом подмосковном городке Коломне кавказскую дивизию,   получившую название Дикой, так как кавказцы отказались подчиняться Председателю РВС и наркомвоенмору Троцкому, признав единственным своим начальником Сталина.

Коломна радостно вздохнула, освободившись на какое-то время от необузданных в своих страстях чучмеков, хватавших молодых женщин, девушек и даже девочек на улицах и увозивших к себе в казармы. Отцам и мужьям юных и молодых коломнянок оставалось только ждать урожая от семян, посеянных кавказцами в славянские бабьи утробы.

Прибыв в Царицын, Сталин, в пику Троцкому, объявил себя не просто руководителем продовольственного дела на Юге России, оставив эти заботы своим подчинённым, а руководителем обороны Царицына. Он под себя подгрёб и командиров разрозненных отрядов, стоящих в Царицыне и в его окрестностях, и Совет, и даже ЧК, тем самым фактически став местным диктатором.

Он приказал очистить город от классово чуждых элементов, и в доказательство отсутствия революционной бдительности, безалаберности и некомпетентности Председателя РВС Республики и наркомвоенмора Троцкого арестовал многих из его военспецов, направленных для укрепления обороны города, в то время  являвшегося важнейшим стратегическим пунктом обороны советской республики.

Сталин всё больше и больше убеждался в истине: есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы, а также – если враг не сдаётся, его уничтожают. Всех, кто сопротивлялся ему, он приказывал ликвидировать, приговаривая:

– В спорах пуля решает всё.   Во время революции нет иных законов, кроме закона насилия, мщения и крови.

Он в мохнатой папахе и бурке скакал по городу на вороном коне в сопровождении Виктора и тридцати, никогда не меньше, кавказцев, гиканьем разгонявших прохожих, переворачивая повозки и телеги, стегая нагайками зазевавшихся.

Это не могло не вызвать недовольство местных властей, кое-кто готов был пустить сам пулю в самозваного диктатора, но его спину прикрывал помощник Виктор Репьёв.

Он с опережающей быстротой пускал в ход любимый наган, негромкий браунинг или совсем тихий стилет. Мёртвые не потеют. Чужая смерть животворна. Она отшибает чувство пустоты. Наполняет освежёнными впечатлениями, теплотой и радостью тому, что ты жив и тебе светит тёплое солнышко. Недаром чужое мясо называется говядиной.

Страхом и ужасом Сталин подчинил себе Царицын. На приказы и распоряжения Троцкого он чихал. Ленину, попытавшемуся было умерить пыл своего продовольственного комиссара, Сталин телеграфировал:

«НАМ НА МЕСТЕ ВИДНЕЙ ЗПТ ЧТО НУЖНО ДЕЛАТЬ ТЧК ПРОШУ ОГРАДИТЬ МЕНЯ ОТ ДУРАКА ЖИДА ТЧК».

Под «дураком жидом» Сталин имел в виду Льва Давидовича.

После прибытия из Донецка отрядов под командованием Ворошилова, Сталин создал Х армию и своей волей назначил её командующим Климента Ефремовича. Троцкий пытался оспорить это назначение, сделанное помимо РВС, но Сталин телеграфировал ему:

«В РОТ Я ТЕБЯ *** ТЧК».

Ворошилов, весёлый, разбитной, ну, рубаха парень, играющий на гармошке, умеющий хорошо выпить и отбарать подвернувшуюся ему под руку бабёнку, пришёлся по душе Сталину, понявшему, что этого малообразованного, недалёкого человека можно подчинить себе, а значит, и целую армию.

Вечерами, когда наступала передышка в работе, Сталин шёл к себе в вагон личного поезда, окружённого вооружённой охраной. В вагоне два купе были разобраны, и получилось нечто вроде салона, где диктатор жил со своей любовницей пишбарышней Клавой, изъятой Сталиным из приёмной председателя городского Совета.

У светленькой двадцатилетней Клавы были очаровательно округлые формы и изумительной чистоты голубые глаза.

В салоне стояла широкая кровать. По ночам, когда Сталин занимался любовью с Клавой, кровать глухо билась спинкой о стенку купе Виктора.

На обоих входах в вагон стояла вооружённая охрана. Помимо общей охраны Сталинского эшелона, вдоль личного вагона диктатора ходил парный караул.

***

В один из жарких дней начала июля, когда с выцветшего белесовато-голубого неба солнце безжалостно опаляло сухую землю и в горячем воздухе стояло мутное знойное марево, Виктора вызвали в телеграфную. Испуганный телеграфист подал ему узкую ленту. Виктор начал читать, пропуская её между пальцев. Уже после первых слов у него перехватило дыхание.

«ЛЕВЫЕ ЭСЕРЫ ВО ГЛАВЕ СО СПИРИДОНОВОЙ ПОДНЯЛИ МЯТЕЖ ТЧК МОСКОВСКИЙ ГАРНИЗОН ПЕРЕШЁЛ НА ИХ СТОРОНУ ЗПТ АТАКУЕТ КРЕМЛЬ ТЧК МЫ ДЕРЖИМ ОБОРОНУ СИЛАМИ ОТРЯДА ЛАТЫШЕЙ И ЧЕКИСТОВ ТЧК ПРИКАЗЫВАЕМ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ДЕСЯТУЮ АРМИЮ ДВИНУТЬ НА МОСКВУ ЗПТ ПОДАВИТЬ МЯТЕЖ И АРЕСТОВАТЬ МЯТЕЖНИКОВ ТЧК ЛЕНИН ЗПТ СВЕРДЛОВ ЗПТ ТРОЦКИЙ ТЧК».

Прочитав прыгающие буквы на ленте, Виктор скатал её в ролик и поспешил к Сталину.

Диктатор отдыхал  в своём купе после бессонной ночи, проведённой с Клавкой. Виктор постучал в дверь и услышал недовольный Клавкин голос:

– Сосо спит. Придите позднее.

– Это я, Репьёв, – зло крикнул Виктор. – Открывай дверь. Срочная депеша от Ленина.

– Зачем так громко кричать, – послышалось из-за двери. Это был уже голос Сталина. – Открой, Клавка.

Клавка отодвинула дверь. Она была голая и розовая, распаренная от стоявшей в купе жары и духоты. Сталин, тоже голый, лежал на кровати. Он прикрыл низ живота газетой «Правда», спросил:

– Что за спешка? Белые начали штурм города?

– Хуже – сказал Виктор и протянул Сталину телеграфную ленту.

Сталин медленно, будто по слогам прошёлся по ней от начала до конца и выругался:

– Ё* твою мать! Где у Дзержинского были глаза? Мудак, прозевал заговор. Зови Клима.

Ворошилов был у себя в вагоне. Тоже разморенный жарой и парой стаканов самогона он валялся на кровати с сестрой милосердия белокурой полячкой Брошневицкой, фразистобёдрой давалкой с разъезжающимися к пышным бокам кисельными сиськами.

– Товарищ командарм, – обратился к нему Виктор, – вас срочно вызывает товарищ Сталин.

– Слышь, Репьёв, может, отложим до вечера? – спросил его Ворошилов, глядя на вошедшего одним мутным глазом, на второй набегало тяжело веко.

– Вечером товарищ Сталин прикажет мне вас расстрелять, товарищ командарм, – ответил командарму Виктор, кидая ему поднятые с пола бриджи.

(продолжение следует)