Ветер с Запада, приквел к Брачному контракту, 3 гл или Истории о первой брачной ночи

Очередная ночь без сна, наполненная мыслями, сомнениями и страхами. Прохладный ветерок колышет легкую занавеску на приоткрытом стрельчатом окне, пробирается в комнату, наполняет ее ароматами леса – знакомыми с детства, такими родными и привычными.

«Есть ли на Юге леса? Как пахнет их ветер? А если жестокое южное солнце властвует там над природой круглый год, иссушая зелень так же, как кожу жителей своих земель? И даже ночи там – душные и короткие, они не приносят долгожданного успокоения, не дают сил на новый день…»

Грэль сердито фыркнул и решительно перевернулся на другой бок. Глупые мысли не выходили из головы ни днем, ни ночью, мешая сосредоточиться на занятиях с придворным летописцем и лишая сна. Стоило полуэльфу отвлечься от столетних фолиантов или отложить в сторону лук, как целый рой вопросов одолевал его разум.

«Как жители Юга будут смотреть на меня, чужеземца? Какое занятие может найти себе там одинокий эльф, кроме охоты? Возможно… я мог бы обучать их детей хорошим манерам или фехтованию… если у них вообще обучают этому детей…»

Подобные разговоры с самим собой приводили к неизбежной неуверенности и сожалениям о данном обещании. Никакие мудрые книги, писаные столетия назад, не помогали лучше узнать тот народ, частью которого собирался стать племянник Владыки Запада. Грэль не знал, что его ждет в далеких землях, он страшился своего будущего гораздо больше, чем когда завидовал более удачливым братьям по крови. Абсолютная неизвестность ждала его в Южном княжестве, и шанс пропасть на чужбине или стать легкой добычей лихих людей и диких зверей был ничуть не меньше, чем призрачная надежда обрести свободу выбора и какое-то свое собственное счастье.

– Говорят, у них все еще водятся драконы. В древних пещерах на землях Юга охотники и по сей день находят огромные драконьи яйца, а богатые помещики разводят этих жутких тварей в специальных питомниках!

От рассказов верного слуги Грэлю становилось только хуже. Возможно, Эффон на это и рассчитывал – узнав о безумном решении своего господина покинуть родной лес ради сомнительной удачи в чужих краях, старик пришел в отчаянье и при каждом удобном случае не упускал возможности отговорить принца от этой затеи. Полуэльф, как мог, старался не поддаваться на красочные образы, возникающие в голове, но собственные сомнения были слишком благодатной почвой для аргументов старого слуги.

– А их варварские обряды?! Моя матушка рассказывала мне когда-то, что в ночь полной луны жители тамошних общин собираются в самом богатом поместье и творят непотребства на глазах у всего рода, принося в жертву Духам Юга невинность самых прекрасных юношей и девушек!

– Эффон, прекрати! У меня кровь стынет в жилах от твоих россказней! Это было сотни лет назад! Не могу поверить, что сейчас Владыка Юга допускает подобное среди своих подданных!

Проще всего было обратиться со всеми вопросами к самому южному князю, Грэль был уверен, что тот не откажет и с удовольствием посвятит свое время на беседы с нареченным. Но от одной только мысли о Маршане у полуэльфа холодели ступни и начинали подрагивать пальцы рук, а сердце принималось заполошно стучать в грудной клетке, словно при встрече с диким лесным кабаном. Грэль не мог даже сам себе объяснить, почему Владыка Юга так пугает его, вызывает в нем столь яркие эмоции – Маршан всегда был с ним учтив, он искренне поклялся защищать и оберегать его, даже со своими подданными князь никогда не проявлял грубости или жестокости. Но слишком пристальные взгляды, иногда чересчур откровенные, заставляли полуэльфа чувствовать себя неуютно, вызывали ненужное смущение, которое трудно было контролировать, путали мысли. Грэль ни на миг не забывал, на каких условиях покинет дом своего дяди, и хоть сам свадебный обряд, по традиции, пройдет еще нескоро – только по прибытии во владения старшего жениха – осознавать, что ты принадлежишь кому-либо, было дико, вызывало приступы паники, упрямого протеста. У принца не было поводов сомневаться в порядочности Владыки Юга, но почему-то все его инстинкты начинали буквально вопить об опасности, стоило князю оказаться слишком близко или настойчиво заглянуть в распахнутые от волнения глаза своего будущего законного супруга.

«Будущий законный супруг… Супруг… Мой… законный супруг…» – эти слова душили Грэля, заставляли его внутренне метаться, подобно пойманной в ловушку лани, и только хорошее воспитание и натренированная выдержка удерживали полуэльфа от позорного бегства, стоило ему завидеть издалека приветливо улыбающегося Князя Юга.

– …Снова вы не спали, мой господин. И куда это годится?! Скоро от вас останется лишь бледная тень – куда там выдержать путешествие верхом длиной в несколько недель!

Ворчание Эффона вырвало Грэля из тревожных раздумий: робкие первые лучи солнца уже окрасили оконные стекла в нежный розовый цвет, со двора доносились окрики слуг и требовательное ржание голодных лошадей в конюшнях, а еле уловимый аромат свежего хлеба наполнял рот слюной. Укоризненный тон старика имел под собой все основания – Грэль чувствовал себя разбитым и еще более уставшим и запутавшимся, чем накануне вечером. А ведь сегодня за ужином Владыка Эктелион должен официально объявить перед всем двором Западного Дома о помолвке своего племянника с Князем Юга. Хорош же будет младший жених, с темными кругами под глазами и отсутствующим взглядом! Как не пугала его будущая свадьба, он ни за что не хотел бы ударить в грязь лицом перед своими напыщенными братцами.

– Вели оседлать Лаэйю. Сразу после завтрака я отправлюсь к Водопаду, просить у Духов сил и терпения. Только не проговорись князю!

Грэль не был у Голубого Водопада с того самого дня, когда двор Владыки Эктелиона принял у себя посланцев Южного княжества. Если бы полуэльф мог знать тогда, к чему приведет случайная встреча с бесстыжим диким южанином! Круглое каменное лоно с манящей голубой водой так ясно напоминало о чужих объятьях, о темном, ласкающем взгляде, сильных, но не грубых руках, обжигающих кожу, что принц поневоле залился румянцем и даже не сразу решился скинуть одежду, чтобы подставить измученное бессонницей тело ласковым прохладным струям. Он поневоле почувствовал раздражение на своего будущего супруга за то, что тот украл у него единственное место, где Грэль мог по-настоящему отринуть все заботы и просто наслаждаться купанием и теплым солнцем, чувствуя, как расслабляется тело и очищается мозг от ненужных обид и сожалений. Теперь же принц вздрагивал на каждый шорох и высматривал в густых зарослях своего «преследователя», ни на секунду не позволяя себе забыть о князе Юга, как будто даже ожидая, что тот снова появится в самый неожиданный момент.

Шли часы, солнце поднялось до самых верхушек вековых деревьев и уже начало свой путь на запад, неумолимо приближая время ненавистного ужина у Владыки Эктелиона. Полуэльф вдоволь накупался, измотав себя короткими заплывами от одной стороны каменной чаши к другой, и прилег отдохнуть на нагретой земле, укрытой мягкой травой и тонким плащом, не замечая, как тяжелеют веки и все тело охватывает дремота. Грэлю редко снились сны, которые он в состоянии был вспомнить через минуту после пробуждения, но в этот раз измученный сомнениями и страхами мозг, убаюканный мерным шорохом падающей воды, запомнил странное видение так ясно, словно оно было пророческим.

Принц видел величественный, несколько мрачноватый замок, стоящий на вершине огромного холма, покрытого густым темным лесом. Высоко в небе сияло жаркое солнце, заливая все вокруг ярким светом, отчего даже стены грозного замка казались нарядными, словно облитыми позолотой. Грэль вдыхал полной грудью незнакомый, сладковатый и теплый воздух, улыбаясь чему-то, чужие земли казались ему приветливыми и почти родными, хотя даже во сне полуэльф знал, что он находится здесь не так уж давно. Вдруг в одно мгновенье небо застлала тень, послышался оглушающий шум, громогласное фырканье, короткие властные окрики. Сердце принца чуть не выскочило из груди от страха… или то был не страх? Он не успел понять, так как уже через секунду просторный двор оказался заполнен людьми, воинами и… диковинными животными с огромными чешуйчатыми телами, длинными шеями, чуть вытянутыми мордами с внушительной пастью и поистине громадными крыльями. «Драконы! » – почему-то эта мысль не испугала Грэля, во всяком случае, того Грэля – из сна – напротив, полуэльф нетерпеливо подбежал к самому большому дракону, темно-красной масти, из пасти которого устрашающе валил дым, и тут же оказался прижат к крепкой груди, вдыхая знакомый запах.

– Сердце мое… Как же я скучал…

От этих слов все тело принца охватил жар, а язык прилип к гортани, как будто его мгновенно поразила неведомая болезнь. Вот только больным Грэль себя совсем не ощущал, напротив – его охватило волнение, предвкушение чего-то невероятно прекрасного, по венам словно растеклась живая энергия, заставляющая полуэльфа вертеться в удерживающих его руках и тянуть… своего господина… прочь от пропахших гарью чудовищ, к замку, гостеприимно распахнувшему свои двери, туда, где они смогут остаться наедине…

Грэль резко открыл глаза и неосознанно прижал руку к колотящемуся сердцу. Странный сон все еще стоял перед мысленным взором, даже отзвук бряцающего снаряжения воинов до сих пор будоражил слух, а ноздри щекотал чужой запах – аромат незнакомой земли, другого солнца, новой жизни. Здесь, в родном лесу, около Священного Водопада, принц почувствовал себя неожиданно неуместно, как будто тот мир, из сна, уже завладел им, уже заявил на него свои права. Грэль перебирал в памяти мельчайшие крупицы видения, вспоминал каждую минуту подсмотренного будущего, пытаясь найти в нем хоть что-то пугающее, отталкивающее, но по всему выходило, что во сне полуэльф был счастлив, даже много счастливее, чем в Западном Лесу среди своих сородичей.

«Это был всего лишь сон. Только глупое видение, игра моего разума. Все может быть совсем не так, и я буду последним глупцом, если поверю какому-то сну» – Грэлю почти удалось убедить себя в этом по пути домой, а разложенный в его покоях белоснежный парадный костюм окончательно развеял счастливые воспоминания о странном пророчестве или чем там еще было его недавнее сновидение. Предстоящий ужин – это всего лишь спектакль, дурацкий обычай, в котором ему, принцу-полукровке, отведена самая незавидная роль. Лучше не обольщаться на счет своего будущего – как бы потом не пришлось плакать от разочарования.

– Эффон, помоги мне одеться. Не стоит заставлять Владыку ждать.

С самого отрочества Грэль не любил эти парадные ужины, придворные праздники, торжественные приемы, на которых ему приходилось изображать из себя того, кем он не являлся на самом деле, перед теми, кто прекрасно знал истинное положение вещей. Владыка строго следил за соблюдением приличий и придворного этикета в стенах парадной залы,   и даже собственным сыновьям не позволял опускаться до насмешек и публичных оскорблений над кем бы то ни было, но это не мешало Грэлю чувствовать себя чужим, он не забывал ни на миг, что присутствует на семейных торжествах только из милости, и никто по-настоящему ему здесь не рад. Нынешний ужин не должен был стать исключением, по мнению полуэльфа, даже наоборот: повод сегодняшнего торжества прикует к его персоне слишком много внимания, и вряд ли ему стоит рассчитывать на искреннюю радость и добрые пожелания от своих родных. Да еще необходимость сидеть за главным столом рядом с князем Юга… Грэля слегка потряхивало от одной только мысли о том, через что ему предстоит пройти этим вечером во время обряда «обручения», и, видимо, волнение слишком хорошо отражалось на его лице, потому что первое же, что он услышал от будущего супруга, было:

– Ты так бледен, мой эльф. Должен ли я волноваться о твоем здоровье? Быть может, мне стоит попросить Владыку перенести обряд на другой вечер?

Полный заботы и учтивости голос, прозвучавший над самым ухом Грэля, заставил принца вздрогнуть и покраснеть – не то от досады на самого себя, не то от неуловимого южного аромата, всегда исходившего от волос и одежды князя, так явно напомнившего полуэльфу сегодняшний сон.

– Нет, не нужно. Все… со мной все в порядке, я просто… немного взволнован предстоящей церемонией, вот и все.

На них уже начали глазеть чинно рассаживающиеся по местам гости, Грэлю чудились насмешливые взгляды и перешептывания за его спиной, все это заставляло нервничать так сильно, что принц с ужасом почувствовал, как его тело буквально сковало от напряжения – еще немного, и он не сможет сделать ни одно шага! Попытка незаметно сделать глубокий вдох и успокоиться не слишком увенчалась успехом: Грэль судорожно вдохнул, стиснув зубы, и по сочувствующему взгляду князя понял, что тот прекрасно видит, что происходит с его младшим женихом.

– Позволь мне проводить тебя к столу, мой эльф, – даже если бы Грэль хотел что-либо возразить, он бы не успел: теплая ладонь Маршана накрыла его ледяные от волнения пальцы, и это неожиданно успокоило, помогло немного расслабиться и сделать первый шаг. – Не нужно так нервничать, поверь мне, они все не стоят этого. Вот увидишь, ты будешь счастливее всех, кто сейчас смотрит на тебя с жалостью, а сегодняшний день забудется, как плохой сон.

Губы Грэля невольно тронула бледная улыбка – князь так трогательно, хоть и неумело, пытался помочь, что полуэльф просто не смог не почувствовать благодарность. Даже если все эти утешающие обещания, скорее всего, останутся только словами. Они так и прошли к своим местам по левую сторону от трона Владыки – рука об руку – и Грэль уже без смущения легким наклоном головы поблагодарил Маршана, галантно отодвинувшего для него от стола тяжелый дубовый стул. Полуэльф старался не смотреть по сторонам, но его уши горели от жадных любопытных взглядов, и в кои-то веки он оказался даже рад появлению своего дяди, Владыки Эктелиона. Долгие приветственные речи и витиеватое восхваление уже поднадоевших всем гостей с Юга отвлекло присутствующих от странной пары – чужеземца и полукровки – позволив Грэлю выдохнуть и приготовиться к самому страшному.

– Воистину прекрасная новость собрала всех нас в этот вечер, о коем станут писать летописцы наших народов! С радостью и гордостью сообщаю всем вам, мои любезные сыновья и подданные, что отныне Западное королевство заключает с Южным княжеством мир на веки вечные, обязуясь хранить границы друг друга, оказывать друг другу любую помощь и милость, когда бы она не понадобилась, и не выступать против друг друга ни тайно, ни явно. Мир этот будет нерушим так же, как нерушимо слово мое, сказанное во всеуслышание в этот час, посреди самых близких моих родных и подданных, и в знак серьезности наших намерений народы Запада и Юга решили заключить самый крепкий из всех возможных союзов – союз брака и взаимной любви.

К концу высокопарной фразы Владыки у Грэля уже кружилась голова и дрожали ноги от волнения. Он так явно представил себе, как будет неуклюже выбираться из-за стола, как у него подогнутся колени и он бесславно упадет на руки будущего супруга, если не лицом в его сапоги, что когда в тишине парадной залы, наконец, прозвучали имена «счастливых женихов», полуэльфу казалось, что он вряд ли сможет самостоятельно сделать хотя бы одно движение. Но все же у него получилось – не без помощи князя – достаточно изящно и внешне спокойно покинуть свое место подле Владыки Эктелиона, обойти весь длинный стол, за которым сидели старшие воины Маршана, выйти в середину зала и с достоинством, как он надеялся, поклониться дяде, а затем стоящему рядом жениху, тем самым признавая свое добровольное согласие на будущий брак.

Большего фарса и унижения Грэль не мог себе даже представить: Владыка, который никогда не упускал возможности указать полукровке на его место, теперь лживо восхвалял его, расписывая перед собравшимися, словно породистого скакуна на ярмарке. Принцы и придворные, отлично понимающие истинную причину этого брака, почтительно слушали и одобрительно кивали, словно не они не далее как вчера открыто признавали, что у Грэля нет никакого будущего, подобающего настоящему принцу, и виной всему его нечистая кровь. Один только князь Южного княжества выглядел довольным и гордым, принимая хвалебные речи за чистую монету, не видя, как от стыда и гнева у его суженого полыхают кончики ушей.

– Готов ли ты, князь Юга, взять в свой дом моего племянника, назвать его своим супругом, оберегать и любить его до самой смерти? Будешь ли почитать священные узы брака, коими свяжете вы свои судьбы? Станет ли род твой соблюдать вечный мир между нашими народами во все века, пока живо Соединенное королевство?

В звенящей тишине, не нарушаемой ни единым шорохом или чьим-то дыханием, Грэль услышал, как Маршан с достоинством и твердостью в голосе троекратно ответил согласием на ритуальные вопросы Владыки Эктелиона. Волнение мешало рассмотреть лицо своего суженного, когда тот склонился к принцу, взяв его за руку и мягко подтолкнув в сторону трона дяди, но Грэль каким-то внутренним чутьем ощущал заботу и поддержку, исходившие от князя, что было для него в этот момент настоящим спасением.

– Подтверждаешь ли ты, Грэль, сын безвременно почившего брата моего, принц Западного королевства, свое доброе согласие на супружество с князем Юга, Маршаном, сыном Брегина? Клянешься ли памятью своего отца чтить и уважать волю своего будущего господина? Будешь ли сохранять мир между нашими народами верностью и покорством супругу своему?

Ох, как тяжело дались принцу эти несколько простых слов: «Подтверждаю», «Клянусь», «Буду вовек» – произнесенных чуть слышно, хоть и твердо. Все силы отняла у Грэля эта нелепая церемония, казалось, если у него потребуют еще хоть что-то, он просто рухнет замертво к ногам дяди и своего будущего мужа. Но после произнесенных ритуальных клятв Владыка Эктелион три раза торжественно хлопнул в ладоши и, не скрывая своего удовлетворения и облегчения, произнес положенное согласие на брак, после чего провозгласил начало «брачного пира», отпустив нареченных женихов на свои места.

Грэль сам уцепился за локоть князя, боясь упасть и испортить всю торжественность момента. Вокруг уже оживленно переговаривались, звенели бокалами и серебряными вилками, шуршали парадными одеждами и тихонько посмеивались – принц искренне надеялся, что не над ним. Напряжение ненавистной церемонии потихоньку отпускало полуэльфа, каждый шаг давался все легче, уже получалось сделать глубокий вдох и полный выдох, и вместе с возвращающимся самообладанием Грэль снова начинал чувствовать неловкость от близости Маршана.

– Благодарю, князь. Я… я в порядке, у меня слегка кружилась голова, но уже все прошло.

Принц надеялся, что этот прозрачный намек избавит его от тяжелой ладони, которой Маршан заботливо поддерживал будущего мужа за поясницу, провожая к их местам за столом, но вместо этого через миг оказался в крепких объятьях, прижатый к груди южанина, отчего дыхание тут же снова сбилось, а сердце пустилось вскачь.

– Я беспокоюсь о тебе, мой эльф… Ты бледен, как твоя парадная туника, если не больше! Если ты пожелаешь, я уведу тебя отсюда. Мы можем подышать свежим воздухом или прогуляться вокруг замка… Я могу проводить тебя в твои покои…

Голос князя звучал так мягко и просяще, что страх почти тотчас же покинул Грэля, но в то же время его охватило странное волнение, посылая по телу легкую дрожь, заставляя краснеть бледные щеки. Дыхание Маршана обожгло ухо – князь не хотел, чтобы его услышали посторонние, и потому наклонился так близко к лицу полуэльфа, что, наверное, со стороны это выглядело, как…

«Со стороны? О, Духи Леса! »

Грэль вдруг осознал, что они по-прежнему находятся в переполненном парадном зале, на виду у Владыки Эктелеона, его приближенных, а так же воинов Юга, и все они, наверняка, с любопытством глазеют на обнимающуюся парочку. Этого было достаточно, чтобы захотеть немедленно провалиться сквозь каменный пол, исчезнуть, раствориться в воздухе, подобно лесным феям из преданий! Как он мог так забыться?! Как мог позволить вновь выставить себя на посмешище?!

– Пусти меня… Князь! Все… смотрят!..

Принц понимал, что попытки выкрутиться из легко удерживающих его рук, не привлекая к ним еще больше внимания, как и раздраженное шипение, делают ситуацию еще более интересной и пикантной для любопытных глаз и ушей. Щеки запылали более густым румянцем, и когда Маршан понимающе и, как показалось полуэльфу, довольно хмыкнул и все-таки неохотно разжал объятья, Грэлю понадобились все его силы и выдержка, чтобы не сбежать с ненавистного празднества, наплевав на традиции и приличия.

Мучения принца продолжались до поздней звезды – только тогда Владыка милостиво разрешил виновникам торжества покинуть праздник под предлогом завтрашних сборов в долгий путь на Юг. Но до этого еще был пир, и каждый из присутствующих счел своим долгом поднять бокал за здоровье суженых и пожелать им мирной, долгой и счастливой жизни, семейных радостей и прочих смущающих и слишком личных вещей, о которых Грэль предпочитал не задумываться вовсе, надеясь, что вместо них обретет свою обещанную свободу. Однако же, ему приходилось снова и снова подниматься со своего места, опираясь на руку будущего супруга, благодарить очередного славослова, пригубливать приторное вино, разбавленное ключевой водой, вновь вздрагивать от прикосновения князя к своей руке, и так час за часом, пока все тосты и пожелания не слились для уставшего младшего жениха в одно нескончаемое надоедливое жужжание.

Пожалуй, единственным по-настоящему запомнившимся событием этого празднества были танцы, традиционные для любого торжества во дворце Владыки. В этот раз они отличались тем, что после длинного и порядком утомительного представления, устроенного молодыми эльфами – отпрысками знатных семей Западного Дома, Эктелион вдруг предложил гостям с Юга показать, какие танцы приняты в их краях, если, конечно, суровые воины могут похвастаться и такими умениями. Вызов был принят незамедлительно, но вряд ли кто-либо из хозяев празднества ожидал увидеть то, что охотно продемонстрировали им южане с присущей их народу пылкостью и страстность, такой неуместной и странной для Запада. Воины Маршана, возбужденно сверкая темными глазами, без всякого стеснения скинули с себя рубахи, оставшись обнаженными по пояс, вышли в центр зала и под мерные хлопки в ладоши начали свой танец – немного агрессивный, больше похожий на охоту или драку, но завораживающий своей дикой красотой. Грэль не мог отвести глаз от смуглых мощных спин, перевитых жилами рук, взметающихся черных волос – постепенно ускоряющийся ритм заставлял сердце биться чаще, полуэльф чувствовал, как ему становится жарко, хочется последовать примеру гостей и скинуть с себя половину одежд, осушить одним глотком бокал с вином, вторить слаженным хлопкам сильных ладоней. Увлеченный необычным зрелищем, принц не заметил, как опустел стул рядом с ним, как на резную спинку легла мягкая ткань княжеской рубахи, и только когда в плотный круг из покрывшихся испариной тел ворвался вихрем его – его?! – князь, Грэль понял, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть этот вечер. Длинные черные пряди хлестали Маршана по спине, он вскидывал руки, сжимая ладони в кулаки, словно грозясь невидимым врагам, и тут же опускался на одно колено, горбясь, как великолепный хищник перед смертельным прыжком. Все тело князя участвовало в танце, изгибалось или вытягивалось в струну, подчиняясь безумному ритму и громогласным выкрикам его воинов, мощные ноги с силой топтали вековые камни, устилающие дворцовый пол, и полуэльфу казалось, что еще немного, и из-под тяжелых сапог Маршана посыплется каменная крошка.

– Он горяч… – Грэль чуть не подскочил на месте, услышав у самого уха знакомый голос.

Кирион воспользовался замешательством брата и, посмеиваясь, присел на освободившийся княжеский стул, бесцеремонно отпил из бокала полуэльфа, после чего снова наклонился к его уху, даже приобнял за плечи – не иначе, перебрал на пиру, пока Владыка не видел.

– Не знаю, сочувствовать тебе, Грэль, или завидовать… Посмотри на него. Он горяч, словно Дух Огня! В каждом движении – такая сила, такая… страсть! Он будет так же горяч в постели, если не более, знаешь об этом? Куда тебе… Уверен, ты даже не думал о таком… А я бы не упустил случая проверить… Люди с Юга считают нас холодными и бесстрастными, но разве можно оставаться холодным рядом с таким… огнем… Знаешь, отец прочил меня в женихи Маршану. Если бы ты не успел раньше…

– О чем ты, Кир? Ты… О чем ты говоришь?!

Странные речи брата душили своей откровенностью, смущали и волновали больше, чем сам танец, все набирающий темп и силу, от которых кружилась голова и звенело в ушах. Грэль не желал слышать о таких вещах, не хотел думать о них, но оттолкнуть брата, выгнать его с чужого места, закрыть ладонями уши, наконец, не доставало решимости.

– Я говорю именно об этом, братец. Супружеский долг – не лги мне, ты не мог не задуматься об этом хоть раз. Посмотри на него. Горячий, дикий, сильный… В постели он будет хищным зверем, не оставит тебе ни капли сил, выпьет тебя до дна… Ох, братец… Завидовать тебе или пожалеть?..

После этого разговора, после окончания дикого звериного танца гостей с Юга, полуэльф пребывал словно в тумане. И когда князь, обтершись поданной прислужником тканью и снова облачившись в свою рубаху, вопросительно заглянул в глаза своего нареченного и обеспокоенно накрыл своей ладонью его пальцы, Грэля вдруг на миг охватил такой жар, что трудно стало дышать. Он не помнил, что наплел Маршану на вопрос о том, понравился ли ему танец, не заметил, как осушил свой бокал с вином и когда князь успел наполнить его снова, до краев, не разбавляя водой. В парадной зале словно осталась та первобытная дикая сила, высвободившаяся во время танца гостей, как будто Духи Юга почтили своим присутствием торжество в честь обручения одного из своих сыновей. Грэль чувствовал себя больным и пьяным, ему не хватало свежего воздуха и векового спокойствия Западного Леса, и разрешение Владыки Эктелиона удалиться было воспринято принцем, как самый желанный дар на его будущую свадьбу.

– Я провожу тебя до твоих покоев, мой эльф.

– Не стоит…

– Я провожу.

Грэль упрямо сжал губы и пошел вперед, проигнорировав предложенную руку. Неужели ему и в будущем также придется подчиняться каждому решению князя? Неужели Маршан, как братья и дядя, не будет ставить ни во что его собственные желания? Все смешалось в голове полуэльфа, выпившего слишком много вина, оставившего все свои душевные силы на этом нелепом празднестве, взбудораженного странными речами брата и пугающим своей страстностью чужим танцем. Грэль едва держался на ногах, и не удивительно, что в одной из темных арок он споткнулся о камень и полетел бы лицом в пыль, если бы его не подхватили сильные руки, подняв на воздух.

От князя пахло вином, потом и южным солнцем. Грэль чувствовал, как тревожно бьется сердце Маршана –  прижатый к твердой груди всем телом, так что даже руки было трудно вытащить, чтобы оттолкнуть нахала… или ухватиться покрепче за могучую шею. А князь застыл, прижимая к себе свою ношу, не делая дальше ни шага и даже перестав дышать, если полуэльфу это не показалось.

– Ты… я могу идти… сам, – неуверенно проговорил принц, удивляясь, почему слова даются ему с таким трудом.

– Возможно… – протянул низкий хрипловатый голос Маршана, показавшийся в вязкой темноте гораздо более зловещим, чем Грэлю хотелось бы. – Но я не хочу, чтобы ты получил увечья накануне долгого пути. К тому же… Мне доставляет удовольствие чувствовать тебя так близко…

Принц вздрогнул всем телом, ощутив горячее дыхание на своей щеке. Голова закружилась еще сильнее, и Грэль был вынужден схватиться за плечи князя, чтобы не свалиться с его рук, несмотря на то, что больше всего ему хотелось вырваться из душных объятий и быстрее лани убежать под защиту своего жилища. Словно в ответ на его панические мысли, Маршан хмыкнул и сказал уже своим обычным тоном, ничем не напоминающим лесного хищника, вышедшего на охоту:

– Не тревожься за свою честь, пресветлый эльф. Люди Юга умеют держать клятвы. Я доставлю тебя в твои покои и пожелаю приятных снов, не более. Завтра и у тебя, и у меня будет хлопотный день.

Немного успокоившись, Грэль даже нашел, что в руках будущего супруга может быть вполне уютно и надежно, особенно, когда тот не дышит в шею и не прижимает его к горячей груди слишком сильно. Он почти задремал к тому моменту, когда князь осторожно опустил его на землю, все еще придерживая за талию, дожидаясь, пока полуэльф обретет твердость в ногах. Грэль не успел придумать благодарственных слов или повода отделаться от своего провожатого поскорее, Маршан сам отступил на шаг, учтиво поклонился и, как и обещал, пожелал суженому легкого сна, после чего развернулся и спокойно отправился восвояси. Принц проводил взглядом широкую спину, почти полностью скрытую под густыми черными прядями, и только тогда почувствовал, что может свободно дышать. Правда, вместе с тем у него совершенно закончились силы, а все выпитое за ужином вино, напротив, решило напомнить о себе, путая мысли и делая нерезким зрение. Жалобно вздыхая и ойкая, Грэль кое-как взобрался по каменным ступеням на второй этаж в свою спальню, чтобы с облегчением отдать себя заботам охающего и сокрушающегося Эффона. Влажная ткань освежила кожу, расчесанные волосы больше не тяжелили и без того гудящую голову, прохладные простыни подарили самое настоящее наслаждение для измученного тела. И только на грани медленно гаснущего сознания продолжал биться страстный ритм, отстукиваемый сильными ладонями, и слова брата жгли изнутри: «Он горяч… Он будет диким зверем в постели…»

***

День и ночь перед отъездом на чужбину запомнились Грэлю, как один сплошной тяжелый кошмар, наполненный унынием и мрачными мыслями, и тянущийся до бесконечности. Принц отвратительно чувствовал себя после выпитого и пережитого накануне, не мог без стыда и страха вспоминать об окончании вечера, который запомнил весьма смутно, в основном тем, что князь жарко прижимал его к себе и шептал что-то на ухо, а потом отнес в покои полуэльфа на руках. Кое-как придя в себя, благодаря особым настойкам, раздобытым для него Эффоном, Грэль приступил к самому неприятному, что только может случиться с молодым эльфом, всем сердцем боящимся перемен: к сборам вещей в долгую дорогу, без надежды на возвращение.

Теперь, в свое последнее позднее утро в родных стенах, несчастный суженый южного князя каждую секунду сожалел о сделанном выборе. Все его страхи и сомнения словно набросились на измученное сердце полуэльфа с новыми силами, пугая и дальней дорогой, и тяготами походной жизни, и будущим окружением одними только чужаками, а ведь князь, наверняка, настоит на том, чтобы Грэль делил с ним шатер на ночных стоянках…

– Эффон, о, скажи мне, что все это – лишь кошмарный сон! – сдавленно бормотал принц, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

Этот день как будто был дан будущему супругу князя Юга для душевных испытаний, никакие заботы и дела не радовали принца, а редкие новости лишь добавляли ему огорчений и вгоняли во все большее отчаяние.

– Пресветлый принц, Владыка просит тебя присоединиться к своей прогулке в Верхнем Саду.

Грэль уже давно не ждал ничего приятного от своего дяди, но сегодня его несчастное сердце готово было цепляться за любую надежду. Увы…

– Я не собираюсь скрывать от тебя облегчение, которое испытал, узнав о выборе князя. Не знаю, чем уж ты смог так пленить его… но я рад, что приобрел мир с вновь зарождающимся южным государством столь малой ценой. Признаюсь, я боялся, что придется отдать этому варвару кого-то из своих сыновей, отправить навсегда в безрадостное изгнание в те дикие места. Но я искренне надеюсь, что ты обретешь там счастье.

После таких слов Грэлю захотелось не просто сбежать от будущей нелегкой доли, но и вовсе сброситься с самой высокой скалы берегового ущелья. Ощутив себя вновь в полной мере бесполезным, никому не нужным, никем не любимым, полуэльф уже без особых эмоций выслушал последние наставления дяди.

– Помни, принц, ты – наш залог мира с Югом. На твои плечи легла ответственность за жизни простых воинов – твоих братьев по крови… пусть и наполовину. Будь покорным своему мужу, что бы он ни потребовал от тебя. Если ты посмеешь разрушить этот союз своим врожденным упрямством – я отрекусь от тебя перед всеми народами, и никакая память о моем несчастном брате больше не остановит меня.

Абсолютно раздавленный беседой с Владыкой, Грэль вернулся в свои покои, где его ждал еще один печальный сюрприз. Заливаясь слезами и утыкаясь лбом в колени принца, верный Эффон умолял оставить его дома.

– Прошу вас, милосердный господин! Куда мне, старику, выдержать месяц пути! Я боюсь этих дикарей до дрожи – как представлю, что придется жить в их страшном мире… Прошу, милостивый господин, добрый господин, заклинаю памятью вашей благородной матери, отпустите меня с миром!..

Грэль слушал надрывные рыдания старого слуги, глядя невидящим взором в угол своей комнаты. Слез не было. Никому неугодный, рожденный для одиночества – принц чувствовал, что наступил его час испить всю чашу проклятья нечистой крови до дна.

Чтобы не изводить себя напрасными сожалениями и не видеть слез старого верного слуги, принц сбежал в конюшни – проверить, как конюхи готовят двух его красавцев-скакунов к путешествию. Во внутреннем дворе было оживленно, даже слишком для обычно спокойного эльфийского народа. Возбужденные скорым возвращением домой воины Юга сновали туда-сюда, готовя своих коней и оружие, запасаясь продовольствием, щедро отмеренным западным Владыкой. Их взбудораженность, искренняя радость и предвкушение, казалось, заражали всех вокруг – отовсюду слышались смех и громкие разговоры, стук деревянных кубков и нетерпеливое ржание лошадей. И как же далек был главный виновник всеобщего веселья от этого праздника жизни.

– Господин!..

– Готовы ли Лаэйя и Мелин к долгому пути? Хорошо ли подковали их? В добром ли они здравии?

Совсем молоденький конюх, которого Эффон недавно нанял на службу к принцу, непрестанно кланяясь и заикаясь от робости, доложил своему господину о том, что лошади готовы к испытанию длинной дорогой и многочасовой скачкой, даже рвутся в путь, вероятно, заслышав нетерпение своих южных собратьев из соседних стойл. Тихо вздохнув, стараясь не показать слуге свою грусть, Грэль подошел к любимице Лаэйе, обнимая ее за шею и перебирая мягкую белоснежную гриву.

– Только ты и останешься со мной – напоминанием о Западном Лесе… Будешь ли верна мне или сбежишь при первой возможности, как старый Эффон?

Кобыла укоризненно фыркала в подставленную ладонь и встряхивала изящной точеной головой, словно обещала остаться со своим господином до конца неведомого пути, а потом вдруг замерла, настороженно дернув ушами.

– Не беспокойся, принц, мои люди позаботятся о твоих красавцах как должно.

Заслышав тихий голос князя, Грэль вздрогнул и отчего-то покраснел, но не спешил поворачиваться к жениху. Напротив, он еще сильнее обнял за шею белогривую кобылу, спрятав лицо в ее горячей шкуре. Сегодня принц винил Маршана во всех своих бедах, не желая вспоминать ни о благих намерениях князя, ни о своем добровольном согласии. Не приехали бы посланники Юга в Западный лес несколько недель назад, полуэльфу не пришлось бы сейчас глотать непрошенные слезы, прощаясь со всем, что было ему дорого, из чего состояла вся жизнь юного принца.

– Отдыхай, мой эльф. Мы выезжаем завтра, как только солнце начнет подниматься на востоке. Я лично приду сопроводить тебя к нашему каравану.

Грэль дожидался, когда стихнут шаги князя, пытаясь унять пустившееся вскачь сердце. Он хотел бы уловить в словах и голосе Маршана торжество и холодный приказ, но их не было – лишь почтительность и толика едва уловимой нежности. А еще полуэльфу послышался горестный вздох, полный тоски и сожаления… или это его измученное сердце так старалось найти хоть в ком-то созвучное себе…

Грэль не сомкнул глаз этой ночью, перебирая все воспоминания о своей жизни в Западном Лесу, все милые сердцу картинки, которые хотелось сохранить в памяти. К утру полуэльф был переполнен спокойствием и обреченной решимостью. Не взглянув более в сторону дяди и братьев, вышедших проводить гостей в столь ранний час, будущий младший князь Юга твердо принял предложенную руку своего суженого и занял место в отряде рядом с Маршаном. Все начало пути, покуда дворец Владыки еще был виден из-за кромки леса, Грэль держался прямо, ничем не выражая своих эмоций. И только когда их небольшой караван повернул на юг, полуэльф почувствовал, как по щекам сбегают горячие соленые капли.