2. Новый дом и гости в нем. Глава Новый инцест рассказ

2. Новый дом и гости в нем.

Глядя на свое надежно спрятанное в мало проходимых лесах и отлично укрепленное,   под завязку набитое загодя заготовленными на всякий случай припасами убежище Натан каждый раз испытывал вполне себе обоснованную гордость. Из заброшенного ушедшими солдатами полуразвалившегося лесного поста он сумел сотворить отлично укрепленную крепость, ставшую ему сейчас очередным надежным пристанищем и даже в какой-то мере домом. Временным конечно, надолго или нет время покажет но, несомненно, временным.   При избранной им судьбе вряд ли он когда-нибудь сумеет осесть, где бы то ни было насовсем, но сейчас это место его вполне устраивало, оно было удобным, тайным для посторонних и неприступным для любого, кто посмел бы сунуться сюда неприглашенным неважно с оружием или без. Даже и королевские солдаты дважды, а то и трижды подумали бы прежде чем штурмовать ту крепость, в которую мужчина с помощью своих подчиненных, конечно, сумел превратить это место, а небольшую скажем осаду, тут легко можно было бы и пересидеть. И припасов, и воды в двух колодцах на просторном дворе, обнесенном высоким частоколом который был дополнительно усилен высоким валом из больших крепких камней, хватит не меньше чем на пару тройку месяцев. А если экономить то и на того больше. Конечно же, эта крепость, какой бы отличной она не была не шла ни в какое сравнение с его прежним замком. С тем самым, на который он наткнулся когда-то, блуждая по приграничным горам. С тем самым на который так же не пожалел ни труда, ни сил ни времени. Отстраивал и укреплял, превратив в неприступную бандитскую цитадель, из которой было так удобно совершать дерзкие вылазки в соседствующее королевство, а после возвращаться с богатой поживой, укрываться за ее неприступными стенами пользуясь неразберихой в запутанных пограничных законах обеих сопредельных держав. Вот где им было раздолье-то. Никто, ни одна живая тварь тогда не смела бросить вызов их банде, а кто пытался… Кто пытался тому очень быстро удавалось объяснить всю ошибочность подобного поведения ну а дальше все уже зависело только от самого зарвавшегося наглеца. Если быстренько понимал что к чему и что в этой жизни почем, если не артачился и хватало ума пойти на поклон к  оказавшемуся сильнее и умнее бандиту, то Натан почти никогда не доводил дело до крайности. Убивать без нужды ему особо никогда не нравилось, да и зачем?   Победа над очередным соперником уже сама по себе работала на репутацию. А заставить смирившегося наглеца работать на тебя, платить отступные с каждой захваченной добычи, выделять своих бойцов на тот или иной срок, когда Натан задумывал что-то совсем уж крупное и собственных людей ему не хватало, это по любому было куда как выгоднее. Да и как только слава про такие дела пошла гулять по окрестным бандам, мало кто из пытавшихся проверить на крепость его самого и его ребят дрался с ними до полного своего уничтожения. Сдаться на милость победителя и сохранить жизнь и себе и своим парням у бандитов зазорным никогда не считалось. Лишь бы только возможность сохранить эту самую жизнь действительно была. А она была, и об этом знали все. Впрочем, иногда и Натану приходилось вырезать полностью под чистую какую-нибудь особо наглую шайку. До самого последнего ее члена, чтоб ни у кого никогда не возникло желания однажды отомстить, самому или натравив на его людей королевских ищеек. И уж тогда мужчина не проявлял к врагам никакого снисхождения. Люди ведь бывали разные, и некоторые никаких других аргументов кроме собственной смерти не понимали. Вот как, например его бывший напарничек не доброй памяти Деймон, ну да тот сгинул к демонам и без его Натана помощи. Тогда Натан еще не успел полностью расправить крылья, и более удачливый соперник ему был не по зубам. А жаль, мужчина с удовольствием помог бы ему встретиться с демонами, которым мерзавец исправно и верно служил всю свою поганую жизнь. Впрочем, он с ними, в конце концов, и встретился. Так или иначе, так что бес с ним. Не будь, в конце концов, его кто знает, надумал бы Натан сам перебраться из столицы королевства его величества Эдуарда в приграничье, где и набрел на тот самый замок, о котором и спустя столько времени было любо дорого вспомнить? Может да, а может, и нет. Да уж, славные были денечки, славные и веселые. И вполне могли бы продолжаться и по сию пору, если б не один ублюдский предатель, устроивший им такую коварную западню.   Мужчина, злобно скривив обычно приятное лицо, с силой опускает кулак на край конской поильни, у которой стоял. Обычно он не сожалел об утерянном, как пришло так и ушло и точно так же придет однажды снова, но того замка было безумно, почти до зубовного скрежета жаль. И замка и парней, что погибли тогда в мясорубке, устроенной заставшими их врасплох мерзавцами - королевскими гвардейцами. Парней было даже куда жальче, хотя дальше уже вроде не куда. Не всех конечно, но многих. Из почти трех десятков ребят его тогдашней банды примерно половина, а то и больше были не такими уж плохими людьми. Откровенных и законченных мерзавцев и убийц он в свою шайку старался никогда не брать и не важно, какими отличными бойцами они были. К счастью погибли тогда, как бы не хотелось обратного господам гвардейцам, далеко не все. Около десятка тех, кому так или иначе удалось спастись из захваченного солдатами замка атаман, уже спустя какое-то время после этого разгромного поражения, уже, когда  и сам тоже оправился от ран, сумел разыскать там и сям. Люди оказались здорово разбросанными по обеим сторонам границы и не спешили вновь сбиваться в большую стаю. Они вполне справедливо полагали, что еще ничего не закончено и что обозленные дерзкой попыткой пленить их такого прославленного капитана господа королевские гвардейцы усиленно разыскивают последних выживших участников этой авантюры. Узнав, что атаман жив здоров и вновь набирает банду, парни с радостью присоединились к тому, кого давно  знали, кого давно уважали и кому давно доверяли. Они-то и стали костяком будущей новой шайки. И вот теперь, спустя без малого пару лет мужчина мог с гордостью сказать что он и его парни вновь стали силой, с которой считаются все без исключения негодяи в этих местах. Силой, которой мало кто  осмеливается перечить. В который уже раз он снова смог подняться почти к самой вершине начав практически с самого дна. Спасибо одному ублюдочному выродку, который от души постарался, чтоб его туда опустить. Луис Верата Медалис, лживая жалкая тварь! Красивый, словно утренняя заря, улыбчивый и безумно сексуальный выродок,   способный без малейших усилий обмануть  кого угодно и в чем угодно. Сколько раз этому гаденышу удавалось сделать из влюбленного мужчины дурака. И  не сосчитать! Но больше Натан доверчивым идиотом не будет. Не будет никогда. Больше на хорошенькую мордаху этой бывшей шлюхи и на его хитрые уловки он не поведется. Пусть малыш пока поиграет в солдатиков. Пусть. Пусть поверит, что ему ничего не грозит и что он в безопасности. Однажды придет день, и Натан свалится ему прямо на голову, словно ком снега. Очень большой и очень тяжелый такой ком, такой, каким всяким поганцам крысиным детям шеи сворачивают. Вот тогда-то мужчина и предъявит неверному любовничку счет за все его художества, паршивец ответит за все! Нет, но как же, все-таки похож, как сильно похож этот вчерашний мальчишка на маленького мерзавца. Мысли мужчины внезапно перепрыгивают с предмета своей неусыпной ненависти на запертого в недрах оккупированного бандитами бывшего королевского поста пленника. Как же невероятно похож! То же самое тонкое и красивое личико, точно вылепленное талантливым скульптором по одному и тому же совершенному образцу, та же точеная фигурка, та же обманчивая хрупкость и беззащитность которую постоянно хочется укрыть, уберечь от малейших тревог и боли. Всеми силами, любой ценой. Именно так он когда-то хотел вырвать мальчишку из когтей мучавшего его постоянно мерзавца - его хозяина. Защитить, наплевав на все последствия, и чем маленький паразит ему отплатил? Правда этот теперешний немного помладше Луиса, да и худенький совсем. С виду словно подросток, а вовсе не взрослый парень, но ведь и Луис в свою бытность у Деймона был почти таким же. Это только сейчас у своего любимого королевского мясника-капитана он немного отъелся, а во всем остальном мальчишки и в правду одинаковые. Одни и те же остренькие подбородки, одни и те же тонкие брови в разлет, одни и те же мягкие черные волосы. Вот только огромные широко распахнутые в мольбе и ужасе глаза, которые вчера запомнил бандит, не были черными словно беззвездная полночь.   Они были зелеными, точнее даже темно зелеными, словно пара дорогих изумрудов и такие же прозрачные и сверкающие как эти драгоценные камни, только чуть-чуть темнее. В этом и было единственное различие между пареньками. Это да еще то, что  этот был, пожалуй, годика так на два-три помоложе Луиса. Маленький воришка выглядел в точности таким, каким был Деймоновский шлюшонок,   когда Натан только-только познакомился с этим маленьким предателем. С неисправимым притворщиком, от которого умудрился напрочь потерять и разум, и осторожность, и всякий здравый смысл. Мысли об обоих красавчиках вызывают у мужчины отчетливое и вполне определенное желание. Ну что ж, пора бы и навестить нашего юного гостя, немного мрачновато думает он. Прошло уже порядочно времени, воришке давно пора бы и очнуться.

Бесшумно подойдя к распахнутой двери выделенной своему невольному гостю спальни, бандит убедился, что мальчишка и в правду уже пришел в себя  и теперь сидел на постели ни жив, ни мертв подтянув к самому подбородку худые коленки и зябко обхватив их обеими руками.   Он что вот так и просидел все это время, боясь даже пошевелиться лишний раз? Похоже, что да. Да уж, демоны раздери, это вам не Луис! И как он Натан только мог сравнивать этих двоих! Предприимчивый и крайне редко, точнее, почти никогда подолгу не унывающий паршивец, оставшись в подобной ситуации один, да еще и не связанный, наверняка попытался бы, да какое там «наверняка» абсолютно точно постарался бы найти способ спастись. Смыться пока никто не видит и пока есть хоть малюхонькая возможность. Кто бы и что бы ни говорил и не думал, а бороться за себя мальчишка умел. Умел, иначе он попросту не выжил бы! Во всем мире был только один человек заставлявший помниться Луиса в буквальном смысле слова цепенеть от страха и терять, казалось самою волю к жизни. И к счастью для всех того мерзавца на этом свете больше не было. А этот, вон сидит там, куда его швырнули, словно какой-то куль с поклажей и даже по сторонам не глянет. Что бы с ним сейчас не делали, что бы его ни ждало он уже со всем, похоже, смирился. Ну, точно ягненок, ждущий, пока придет большой и страшный серый волк  и загрызет его. Еще раз взглянув на точеный профиль в обрамлении мягких черных волос, на красивый изгиб длинных пушистых ресниц, бандит опять поразился необыкновенной схожести этих двоих. Такие похожие внешне и такие разные по характеру. Впрочем, может все дело в том, что этому пареньку именно он, Натан и видится сейчас чем-то навроде того кем был в свое время Деймон для Луиса? Мужчина досадливо тряхнул головой. Собственное же сравнение не понравилось ему ну совершенно. Времена, когда он восхищался дерзким и удачливым приятелем-соперником и даже сдуру пытался в чем-то там ему подражать прошли давным давно. Сразу, как только у него окончательно открылись глаза на истинную суть кровавого садиста. И во многом это произошло благодаря все тому же Луису. Нет, сам Натан-то тоже не был святым. Точнее сказать святым его никто не назвал бы даже и в горячечном бреду, даже и под пытками, но и его порядком мутило от большей части подвигов бывшего компаньона.

Парнишка наконец-то выныривает из своих явно невеселых дум. Осознав, что в комнате он больше не один, он тут же втягивает голову в плечи, словно в бессильной попытке спрятаться и вскидывает на вошедшего затравленный взгляд, разом подтверждая все подозрения мужчины, кем же именно тот сейчас является в  глазах этого маленького воришки. Чтоб хоть на время избавиться от этого полного безнадежной тоски взгляда на таком знакомом личике бандит резко и громко рявкает на мальчишку отправляя его немедля вымыться, как следует. Еще по пути сюда со двора Натан велел притащить в смежную с этой комнату бадью для купания и наполнить ее, и у него, конечно же, и в мыслях не было, что его могли не послушаться. Паренька мгновенно сдувает с постели, но раздраженному мужчине и такая скорость кажется недопустимо медленной.

- И поживее там! А то провонял мне тут все своей помойкой!   - Ну, это-то он все-таки лукавил.   Мальчишка, конечно же, был немного грязноват, (ну еще бы! Они же с парнями сами его от души по земле поваляли!), но от него определенно ничем не пахло. Да и кожа под теми грязными обносками, в которые кутался паренек, была вполне себе чистая насколько успел разглядеть бандитский атаман. Это наводит мужчину на мысль. Он останавливает так, кстати, пробегавшего мимо комнаты одного из тех, кто был с ним в городке и кто помог препроводить, точнее, приволочь мальчишку сюда.

- Вы подготовили парня как я велел?

- Да атаман, а как же. Вымыли и внутри и снаружи как ты, и сказал, он даже и брыкаться не посмел. Так что крысенок сейчас полностью чистенький и готовый к употреблению. Только зачем-то обратно завернулся в свои грязные тряпки, как только мы отвернулись ну да вывернуть-то его из них не долго. Верно? – и мужчина негромко и похабно рассмеялся, но атаман тут, же обрывает этот смех и, махнув рукой, велит бандиту убираться дальше по своим делам или куда он там сейчас направлялся.   Развернувшись к поспешившему прочь человеку спиной, Натан направляется на звук плещущейся воды.

Не смотря на то, что вода в большой загодя приготовленной для купания бадье безо всякого сомнения давно уже успела порядком подостыть,   маленький воришка с видимым наслаждением плескался в ней даже и не удосужившись воспользоваться мылом. Впрочем, отловленный Натаном только что помощничек сказал правду, паренек и без этого уже был абсолютно чистым. Об этом подсказывали и сияющая молочной белизной кем-то на совесть отмытая кожа, (вот и еще один привет от старины Луиса, будь он трижды не ладен!), и прозрачная вода в лоханке, где мальчишка сейчас с таким упоением бултыхался. Правда часть воды в процессе успела благополучно перекочевать на пол, но это уже была сущая ерунда.   Просто сказать кому-нибудь, чтоб после тут как следует прибрали, и всех делов. Не смотря на вынужденно уединенный образ жизни, привыкший к определенному комфорту бандит, естественно, и не думал от него отказываться, так что даже и тут в глуши слуги у них, хоть и малочисленные, но были. Поэтому, не тревожась о таких пустяках, как вода на полу, мужчина с невольной улыбкой принимается наблюдать за возней парнишки в подостывшей воде. Остановившись в проходе между смежными комнатами он привалился плечом к дверной раме и, скрестив на груди сильные руки, принимается наблюдать как из большой бочки то и дело выныривают и вновь в нее погружаются блестящие от воды то худенькие плечи, то голый торс с отчетливо выступающими под тонкой кожей полукружьями прутиков ребер. Было заметно, что действо это маленькому бродяжке очень и очень нравится, и заканчивать его по собственной воле он явно не собирается, от неожиданно свалившегося на него развлечения даже позабыв на время обо всех своих страхах. Да и то сказать, наверняка не часто ему в его уличной жизни выпадала возможность вот так понаслаждаться купанием. Но долго любоваться Натану не удается. Заметив молчаливого наблюдателя, замершего в дверном проеме, паренек издает какой-то придушенный писк и тут же пытается не то укрыться в чистой прозрачной воде от нескромного взгляда, не то утопиться в ней.

- Успокойся. Успокойся, говорю! А чего ты ждал? – пытается урезонить поновой перепугавшегося мальчишку бандит. – Ты же не думал, что я оставлю тебя тут одного да еще и дверь закрою? Мне вовсе не нужно чтоб ты сбежал. Прекрати же дурить и давай спокойно заканчивай мыться, я подожду. – Но все было бесполезно, и успокаивающие слова, и мягкий тон. С этого мгновения купание перестало доставлять юному пленнику хоть какое-либо удовольствие.   Оно превратилось в явную и отчетливо затянувшуюся попытку оттянуть неизбежное. Хоть немного отстрочить то, что ждало парня и то, о чем он уже догадался по тем приготовлениям, которые с ним успели провести исполнительные бандиты по приказу своего атамана. Алекс снова и снова безжалостно, до малиновой красноты растирал мочалкой руки, плечи, шею, все, что только смел высунуть из воды под чужим пристальным взглядом.   По-прежнему напрочь игнорируя мыло, в тридцатый или сороковой раз полоскал уже давным давно чистые, едва достигающие остреньких лопаток, черные волосы. И так по кругу. И  конца края этой кипучей деятельности видно не было. Наконец бандитскому атаману надоедает этот порядком затянувшийся фарс.

- Хватит, наконец! – рявкает он на парня. – Чистый уже давно! Хорош придуриваться, вылазь оттуда. – Мгновенно позабыв от новой порции испуга о какой бы то ни было стыдливости парнишка птичкой выпархивает из бадьи  изрядно добавляя мокрых луж многострадальному полу и принимается обтираться не менее усердно, чем до того мыться.   Понимая, что это может продолжаться бесконечно,   бандит просто сгребает пленника в охапку вместе с полотенцем и, быстро пройдя с парнем на руках через две комнаты, буквально вытряхивает свою жертву на постель, словно какой-то мусор, выбиваемый из покрывала. И тут же и сам опускается рядом с замершим и сжавшимся, отчаянно вжимающим в подушку пылающее от смущения и перекошенное от страха лицо пареньком. Внезапная мысль о том, что возможно именно так когда-то сжимался и Луис в постели Деймона, ожидая своего  жестокого хозяина, едва не отбивает мужчине всю охоту продолжать задуманное. Но только едва. Вот же семиклятый поганец! Чуть не вслух ругнулся бандитский атаман. Даже сейчас спустя почти два года как они не виделись, эта маленькая дрянь портит ему все, что только можно! Ну, уж нет! Изгадить себе запланированное удовольствие мужчина не даст. Этот маленький ворюга ему должен, и этот маленький ворюга ему заплатит! И за себя и за того второго тоже. Однако, не имея ни малейшего желания чувствовать себя насильником, тем более что он никогда еще прежде не делал ничего подобного. Точнее теперь уже пожалуй почти никогда. Он и сам теперь не мог сказать, что же на него нашло вчера на рынке. Сам же накрутил себя злостью на одного и досадой на второго. Прежде, помнится, с ним ничего подобного не случалось. Это был первый, и как  Натан от всей души надеялся, что и последний раз. Хрен его знает, какой порыв его тогда охватил, какой демон ткнул под руку. Если б только не сходство этого бродяжки с Луисом. Впрочем, если б не это самое сходство этого маленького воришки тут бы сейчас и не было, ни тут и вообще нигде в этом мире. Натан же не собирался останавливать Элиота, своего сверх меры расторопного и верного помощника, считая убийство щенка хоть и неприятной, но вынужденной мерой для того чтоб преподать урок уличным бандам и избежать необходимости применять к местной шпане более крутых мер в дальнейшем. Так что пусть не жалуется, ему повезло и никак иначе. Но глядя на сжавшегося на постели и только что не дрожащего, словно осиновый лист пленника,   мужчина решает, что парнишку можно бы сначала и успокоить.

- Тише малыш, тише. Ну не нужно меня так бояться. Вот увидишь, я не сделаю тебе ничего плохого.   – Принимается он нашептывать в самое ушко лежащему ничком пареньку, стараясь, чтоб голос и в правду звучал как можно более мягко и успокаивающе. Вспомнить бы еще как это делается. Слишком давно, слишком давно они уже сидят в этой глуши, опасаясь мести и думать о них, похоже, давно забывших гвардейцев из соседнего королевства, чьего капитана они так по-глупому додумались захватить в плен. Слишком давно и долго Натан имел дело только с теми, кому было совершенно наплевать, нежен ли он или груб, ласков или жесток, умел или наоборот неуклюж и единственное что их интересовало, это только как много он может им заплатить.   Сегодня его ждало приятное разнообразие. Нужно было только успокоить паренька и помочь ему как следует расслабиться. Что ж, когда-то он с полным правом гордился своим искусством любовника, вот и пришло время освежить прежние навыки. Перекатившись к пареньку как можно ближе, кожа к коже, но пока еще не на него, а только рядом с ним Натан принимается медленно и бережно оглаживать ладонями напряженные плечи, сдвинув в сторону влажные волосы на половину ласкать на половину осторожно  массировать сведенную чуть не судорогой шею. Медленно и едва ощутимо коснулся губами прохладной белой кожи на плече. Паренек тут же вздрогнул, словно от удара, но не посмел ни отстраниться ни даже и сильно дернуться. Мужчина предельно ласково, стараясь не напугать еще сильнее,   почти невесомо проходит губами по самому верху напряженной спины от одного плеча до другого, по прежнему не торопясь накрывать собой лежащее ничком тело, а лишь нависая над ним.

Убедившись, что его легкие, почти невинные поцелуи больше не заставляют паренька вздрагивать, Натан принимается целовать уже смелее, настойчивее. Язык и осторожные покусывания прибавляются к нежным губам. Странный почти забытый азарт охватывает бандитского атамана, так легко сломать маленького воришку, скрутить и получить от перепуганного и рыдающего от страха и боли крысенка все, что бандиту сейчас только нужно. Впрочем, именно этого-то как раз и не нужно,   мальчишку хочется заставить хотеть самому. Хочется разнежить это такое покорное и вместе с тем пока еще такое неприступное тело, чтоб само тянулось на встречу, чтоб желало и просило ласк и наслаждения, чтоб не вздрагивал этот Луис-не-Луис на каждое прикосновение, не сжимался, а сам отдавал себя мужчине. Почувствовав как, наконец, и вправду немного расслабляются под губами и пальцами под тонкой белой кожей до предела напряженные мышцы, мужчина довольно улыбается. Его широкие ни на миг не прерываясь, медленно скользят по вытянутым над головой худеньким рукам, ниже по бокам с выступающими тонкими ребрами.   Чуть помедлив на бедрах, ныряют под легкое тело проходясь по поджавшемуся животу, вновь назад к узким бедрам и, словно боясь опять напугать, тут же начинают обратный путь наверх, чтоб добравшись знакомым путем к сжатым в маленькие кулачки кистям снова начать спускаться извилистыми дорожками к бедрам и после все снова и снова. Все более настойчивые поцелуи, с какого-то не замеченного ни одним из двоих мига принялись оставлять на нежной белой коже сладко обжигающие влажные дорожки. Неразборчивый шепот, беспрестанно повторяющий то в одно, то в другое маленькое, красиво ушко такие банальные но такие уместные и даже нужные сейчас глупости.

- Расслабься малыш. Доверься мне. Все будет хорошо, вот увидишь. Только не бойся, я обещаю, ничего плохого я тебе не сделаю… - и так по кругу, словно от повторения эти тысячи раз повторенные тысячами любовников друг дружке слова станут истиной, но они срабатывают. Паренек действительно расслабляется, обмякшее тело окончательно утопает в мягкой постели, покорно сдаваясь на милость настойчивых ласк, с долгим шумным выдохом разжимаются маленькие кулачки и уже можно беспрепятственно щекотать кончиками пальцев изящные ладошки, сплетаться пальцами. Робко, едва уловимо, но паренек начинает подаваться навстречу жадным губам, каким-то чутьем угадывать, где в следующий раз прикоснутся к коже чужие ласкающие губы, едва уловимо приподниматься, облегчая ладоням мужчины путь к отчетливо трепещущему животу и ниже. Первое прикосновение к паху вновь заставляет парнишку замереть и сжаться, но хватает всего нескольких осторожных поглаживаний и вот уже юный воришка с легким стоном выгибается словно довольный котенок, соблазнительно прогибаясь в пояснице и безотчетно оттопыривая маленький, но выпукло-округлый зад.   Мужчина в первый раз решается осторожно улечься на будущего любовника, все еще стараясь не наваливаться всей тяжестью, предпочитая приучать этого пугливого дикаренка к себе постепенно, но похоже тот полностью забыл о том, что еще недавно так боялся того что его ждет. Гладкая мускулистая грудь с затвердевшими кремешками сосков скользит по нежной коже спины, и мужчина вновь с наслаждением долго и чувственно целует тонкую шею, скинув густую копну блестящих черных волос на бок и тут же прокладывает дорожку поцелуев вниз по ровной линии позвоночника. Странно, что у уличного бродяжки кожа белая, словно никогда не знала обжигающих лучей солнца и нежная точно шелк. Совершенно не напоминает другую спину, не менее сладкую и когда-то такую желанную, так безжалостно изуродованную плетью негодяя. К демонам Луиса, к демонам воспоминания и прошлое! Сейчас с ним не он, и этот ничуть не хуже! Мужчина ненадолго покидает постель, чтоб быстро избавить себя от одежды и вновь вернуться к, даже не успевшему ни заметить, ни осознать этот короткий миг одиночества, любовнику. По пути он прихватывает с маленького прикроватного комодика предусмотрительно кем-то оставленную там бутылочку с ароматическим маслом. Наверняка кто-то из парней, которым он поручал подготовить мальчишку, решил таким вот образом позаботиться о своем атамане. Бандит отвинтил крышку и вылил немного масла себе на ладони, распространяя по комнате тонкий и приятный аромат лаванды.

Окончательно примирившийся со своей участью пленник    неподвижно ожидал возвращения своего пленителя, и долго ждать ему не пришлось. Скользкие от масла прохладные ладони впервые ложатся на тут же сжавшиеся под их прикосновением аккуратные ягодицы. Словно проверяя их упругость, сильные пальцы слегка сжимают аппетитные округлые булочки и принимаются не то ласкать, не то массировать, сминая нежную кожу и мышцы под ней. Он то сильно сжимает маленькие полушария, то разводит их до предела в стороны, время от времени ныряя большими пальцами в открывающуюся меж ними ложбинку и ласково проходясь по непроизвольно поджимавшемуся  перед этими бесстыдными прикосновениями тугому колечку мышц,   которому вскоре предстояло испытать первое в жизни паренька проникновение в свою пока еще ни кем не изведанную глубину. Уткнув в согнутый и подсунутый под голову локоть пылающее огнем лицо, Алекс всеми силами пытался расслабиться, припоминая все, что ему доводилось прежде слышать от более опытных приятелей по их молодой банде о том, что ему сегодня, похоже, неизбежно предстояло. Вопреки всему это оказалось не таким уж и трудным делом, тем более что ощущения от ласкающих его явно умелых рук неприятными вовсе не были. Напротив, странный волнующий огонь медленно растекался по жилам, все сильнее охватывая все тело, заставляя низ живота наливаться предательской, жаркой пульсирующей тяжестью, а кровь громко шуметь в ушах вызывая легкое головокружение и цветные вспышки перед крепко зажмуренными глазами. От недавнего страха не осталось и следа и лишь сильнейшее смущение и стыд не давали юному пленнику до конца отдаться происходящему и сполна наслаждаться им. Хортас, в свое время, строго на строго запретил кому бы то ни было прикасаться к самому Алексу и к еще паре тройке пареньков посмазливее, пригрозив изгнанием или даже смертью любому, кто посмеет покуситься на их невинность. Свой приказ он объяснил тем, что однажды, точнее очень даже скоро, их маленькая банда станет опытной и сильной и добьется и признания, и влияния в воровском мире их небольшого городка. Тогда-то он вожак сможет найти достойных покупателей на красивых мальчишек и сумеет выгодно обменять их девственность либо на большие деньги, либо, если выбранные парнишки окажутся достаточно умными, то может даже и на определенную власть и привилегии на пользу всей их юной шайке. А до той поры ребятам и Алексу, конечно же, в том числе, придется подождать с окончательным вступлением во взрослую жизнь. Вот и дождался блин! Впрочем ласки красивого и еще довольно молодого (вряд ли этому типу так уж на много больше тридцати, хоть в этом пожалуй Алекс не ошибся на той стоклятой ярмарке) мужчины были далеко не самым страшным, что могло случится с ним в его первый раз, и уж всяко это было приемлемой ценой за собственную жизнь. Из все тех же рассказов других парней он отлично знал, что все могло быть намного, очень намного хуже, так что жаловаться ему было не на что. По крайней мере, пока. Внезапно один из давно круживших по коже у его уже порядком расслабленного и слегка подрагивавшего в неясном предчувствии входа пальцев на миг замирает над самым тугим отверстием и, преодолев недолгое сопротивление, быстро и решительно проникает прямо в него. Мгновенно дернувшись всем телом, Алекс вновь сжимается изо всех сил не столько от боли, сколько от неожиданности и смущения, непроизвольно сильно стискивая мышцами ануса вторгшийся в него палец мужчины. И тут же снова слышит над самым ухом вкрадчивый чуть слышно вздрагивающий от напряжения (наверно мужику уже совсем невтерпеж) шепот:

- Тише, тише. Не бойся. Все в порядке. Просто расслабься. Расслабься и дыши. Глубоко и спокойно. Как я. Вот так. – И мужчина принимается глубоко и медленно вдыхать и выдыхать прямо на ухо парнишке показывая как именно надо и рассылая по голове и шее того волны горячих и волнительных мурашек, заставляющих кожу томительно сжиматься и сладко зудеть. Алекс послушно задышал, старательно подражая мужчине и от усердия пыхтя,   словно бегущий ежонок. Натан невольно громко фыркнул, развеселившись собственному же сравнению. К счастью полностью сосредоточенный на расслаблении мальчишка этого не заметил. А то смутился бы чего доброго еще больше. Хотя говоря по честному больше было, пожалуй, уже не куда.   Спустя несколько мгновений терпеливых разговоров и ласковых поцелуев в спину, плечи, шею, куда придется, пареньку действительно удается вновь расслабиться и Натан чувствует, что снова может двигать пойманным в тиски неожиданного капкана пальцем. Скользкий от масла палец медленно погружается в парнишку на всю длину, встречая лишь совсем слабое сопротивление. Желая еще больше облегчить скольжение, мужчина вновь льет пахнущее лавандой масло одновременно и на паренька и на свою руку и принимается аккуратно скользить внутри будущего любовника вперед-назад и немного в стороны, стараясь растянуть под себя его пока еще узенькое отверстие. Нащупав на одной из гладких, словно шелковистые крылья бабочки, горячих стеночек твердую едва ощутимую выпуклость  мужчина ласково гладит ее сворим пальцем и тут же слышит полу придушенное полное изумления «ах». Распластавшийся точно лягушонок по постели воришка непроизвольно раскидывает стройные ноги широко в стороны и подается блестящей от масла попкой назад и вверх, желая вновь испытать так понравившиеся ему ощущения. Бандит при виде этого немного самодовольно усмехается и вновь принимается легко и ласково поглаживать заветное местечко внутри паренька. Потерявшийся в абсолютно новых для себя волнах почти непереносимого наслаждения Алекс бессильно и беспорядочно  мечется по постели удерживаемый лишь сильной рукой мужчины прижатой к его выгнувшейся пояснице. Его «Ахи» и «Охи» перерастают в тонкие непрерывные стоны и всхлипы, а пылающее уже вовсе не от смущения, а от удовольствия лицо без устали вжимается в подушку в тщетной попытке заглушить самые громкие вскрики. «Страстный паренек, страстный и очень чувственный» с удовольствием думает Натан наблюдая все это, «такой же страстный, как и этот маленький поганец Луис» и это был уже самый последний раз когда он сегодня вспомнил о неверном бывшем любовнике.   Присоединение второго пальца к первому внутри паренька уже не вызывает у уличного воришки ни боли ни протестов. Скорее всего, он даже и не заметил этого. Лишь когда Натан, раздвинув внутри него свои пальцы, снова принимается еще сильнее растягивать его, его сладостные стоны сменяются тревожным вскриком, но совсем немного усилий опытного любовника вновь возвращают все на свои места. Поняв, что больше уже подготовить парня ему не удастся при всем старании Натан торопливо, не скупясь, смазывает маслом свой уже давно изнывающий в вынужденном бездействии член.   Накрыв разгоряченное тело пленника своим, бандитский атаман  берет в руку свое готовое действиям орудие и, приставив сочащуюся  желанием головку к полностью расслабленной и растянутой дырочке, сильным нажимом проникает внутрь. Парнишка громко вскрикивает и принимается дергаться всем телом и извиваться, стремясь избавиться от чужеродного предмета  внутри себя и избежать еще более глубокого  вторжения. Похоже что, не смотря на все старания мужчины, он испытывает далеко не шуточную боль. Крепко ухватив обеими руками парнишку под тощий живот, Натан намертво прижимает его к себе и придавливает всем телом к постели, не давая соскользнуть со своего члена. Замерев в неподвижности, он в который уже раз принимается нашептывать юному любовнику разные успокаивающие глупости, дожидаясь пока пройдет боль и уляжется вызванная ею паника.   Вскоре паренек действительно затихает, и мужчина продолжает свое осторожное продвижение вперед и вот спустя несколько решительных, но предельно осторожных толчков и еще пары уже не таких сильных, как первая, попыток вырваться, член Натана полностью погружается в  маленького воришку и тут же, не теряя времени, принимается двигаться обратно. В коротком всхлипе изданным парнишкой больше не слышно и намека на наслаждение, лишь боль и страх и это совершенно не радует бандитского главаря. Продолжая свои бережные движения, он принимается так и этак менять угол проникновения и наконец, уложив почти не сопротивляющегося мальчишку на бок перед собой, и подтянув его согнутую ногу под коленку к худенькой груди, он находит нужное положение. Новое прикосновение к уже знакомому местечку, вновь заставляет паренька задохнуться в наслаждении и, снова забыв обо всем на свете, начать пусть и не умело, но истово двигаться навстречу любовнику. Протянув вторую руку под бок легонького паренька, мужчина крепко обхватывает ладонью его вновь напрягшийся член и принимается скользить по нему вверх и вниз, не забывая время от времени оглаживать большим пальцем обнажившуюся, гладкую, словно шелк головку. И вот спустя какое-то время маленький воришка,   замерев на какой-то миг, весь выпрямляется, вытягивается, словно туго натянутая струна и спустя миг уже бьется в руках мужчины в своем первом в жизни настоящем оргазме, щедро расплескивая свое семя по безнадежно измятой постели. Спустя всего пару движений и Натан с громким стоном изливается в нутро мальчишки и вновь переворачивая того на живот тяжело наваливается всем телом пытаясь вернуть себе сбитое дыхание. Несколько мгновений они так и продолжают просто лежать друг на дружке, опустошенные и довольные, но вот паренек вновь принимается тихонько возиться, пытаясь выбраться из-под мужчины на волю. Тот слегка отстраняется, но не спешит окончательно покинуть оказавшуюся неожиданно удобной худенькую спину.

- Можно мне тебя о чем-то спросить господин? – Неожиданно слышит мужчина под собой немного приглушенный подушкой робкий голос. Видимо отдышавшийся от оргазма воришка наконец-то чуть-чуть осмелел. Настолько, что даже решился задать вопрос своему похитителю.

- Давай, - благодушно роняет мужчина. Чувствуя себя полностью удовлетворенным и потому каким-то даже умиротворенным, он не видит ни малейшей нужды снова запугивать пленного любовника. Тем более что он всегда может просто отказаться отвечать, если вопрос ему чем-то там не понравится.

- Я просто хотел спросить господин – откидывая назад голову и уже более внятно, но все так же, немного неуверенно, повторяется парнишка. Видимо даже не смотря на полученное разрешение, робость преодолеть ему удается далеко не окончательно. – Ну, ты же притащил меня сюда ведь вроде как для наказания верно? – мгновение помолчав и не услышав возражения, парень продолжает уже чуть более решительно, – Ведь для наказания за то что я посмел тебя обокрасть. Для наказания и в отработку. Но тогда почему?    Я хочу сказать если все так, то почему ты был таким нежным со мной, таким терпеливым?   Ребята, ну те которые уже… - Парень замолк и Натан, даже не видя его лица, мог бы поклясться, что мальчишка сейчас самым наиочаровательейшим образом покраснел, а тот, собравшись с духом, продолжает. – Ну, все ребята говорили, что в самый первый раз это всегда очень больно. Очень! И что хорошо в первый раз не бывает почти никогда и даже во второй, а иногда и в третий тоже не всегда.   А мне было хорошо. Очень. И больно было совсем чуть-чуть и совсем не долго. Я, конечно, мало чего знаю об этом, но точно уверен, что это все ты, то есть из-за тебя. Ну, то есть что это ты все сделал, чтоб именно так все и было, но я никак н могу понять почему. – Натан не таясь, громко весело и совершенно необидно смеется этой смеси наивности и откровенности. Склонив голову, он ласково целует все еще немного заходящуюся в рваном дыхании спину  и скатывается с паренька.

- Все очень просто малыш, - по-прежнему весело отвечает он отсмеявшись. – Все очень просто. Я никогда и ни кого не мучаю в постели. Так что бояться меня тут тебе совершенно не зачем. Я никогда не мучаю любовников в постели и никогда не потащу в постель того, кому не хочу дарить ласку и наслаждение.

- Но я же ведь твой пленник…

- Пленник ты бы был там, - перебивает парнишку мужчина, маша рукой куда-то в сторону окна. – Там, в подвале. Возможно даже в цепях, ты был бы пленником, а тут ты мой гость. Я никогда не путаю эту разницу. Если узнаешь меня однажды получше, и сам поймешь это, а пока просто поверь мне ладно?

- Ладно.

- Ну, тогда давай спать, - мужчина внезапно широко и смачно зевает, - Тебе-то завтра бездельничать, а вот у меня куча дел!

Проснулся Натан посреди ночи от совершенно непривычного ощущения, что кто-то копошится у него под самым боком, заставляя всю постель резко дергаться, и вроде как даже негромко хнычет. Спросонья он даже и не сразу понял, в чем же тут может быть дело, но протянув руку и наткнувшись на беспокойно ворочавшееся худенькое тело рядом с собой, тут же все вспоминает.

- Не надо! – тут же отчаянно застонала жертва бандитского самоуправства, не размыкая глаз, и не смотря на все свои рывки и метания не в силах стряхнуть какой-то явно беспокойный и тревожный сон.   – Не нужно! Пожалуйста. - Паренек с силой отпихнул от себя руку мужчины и неожиданно громко в голос всхлипнул. – Не убивайте меня! Умоляю! Я же не знал! Пожалуйста! – Крепко сжав остренькие плечи, Натан принимается осторожно трясти барахтающегося в кошмаре мальчишку.

- Проснись, малыш проснись! – приговаривает он в полголоса, - Это только сон. Проснись немедленно и он тут же исчезнет! - Парнишка послушно распахивает большие темно изумрудные глаза, на миг, не узнавая, уставляется на мужчину и принимается слабо отбиваться от трясущих его рук. Натан не обращая внимания на эти слабые толчки, крепко прижимает его к себе, нежно гладит по спине и плечам, по спутанным черным волосам.

- Все, все, успокойся. Это был только сон. Просто глупый кошмар. Ты здесь, ты в безопасности, я клянусь, малыш ты в самой безопасной безопасности какая только бывает. Все хорошо… - Постепенно парнишка и в правду успокаивается, затихая в сильных руках, и утыкается заплаканным лицом в широкое плечо. – Что, приснилось, что снова обокрал меня, и мы тебя снова поймали? – тихонько спрашивает мужчина, продолжая поглаживать худенькую спину, и уже догадываясь, каким будет ответ. Подтверждая его догадку, парень только кивает, вновь судорожно вдыхая воздух и, похоже, подавляя новый всхлип. Для верности он кивает еще раз, сильно шмыгая  носом.

- Ты меня убьешь? – неожиданно спрашивает он дрогнувшим голосом. – Ну, потом, когда я тебе надоем, убьешь ведь все равно, да? – Натан в легком изумлении уставляется на паренька. Вот такого он, пожалуй, не ожидал совершено. Нет, репутация-то, конечно же, репутацией, но всему же должен быть предел, демоны все раздери! Маленький трусливый воришка! Сколько ж раз ему нужно повторить, что бояться больше не чего? Да за кого он его принимает? «За грозного и страшного атамана кучи злых бандитов», тут же отвечает он сам себе, «А за кого ты хотел дружочек? »

- Нет, малыш, - наконец произносит мужчина, как можно мягче, собрав в кучу разбежавшиеся было мысли и отстраняя от себя прильнувшего вопреки всем страхам парнишку. Он берет лицо юного воришки в ладони и заставляет смотреть себе прямо в глаза. – Я вовсе не собираюсь тебя убивать. Клянусь маленький! Глупенький, ну сколько же раз тебе повторить, чтоб ты перестал меня бояться? Пойми, если будешь слушаться, если сам не надумаешь  отмочить какой-нибудь глупости, ни я сам и никто из моих людей не сделает тебе ничего плохого.

- Правда? – в зеленых глазах мольба и недоверие смешиваются с робкой надеждой, и это неожиданным образом трогает сердце мужчины. Сердце, которое и все кто его, так или иначе, знал, да и он сам, давно привыкли считать давно уже очерствевшим и не способным испытывать ни единого светлого чувства.

- Правда. Правда, малыш. Не сомневайся. Не правду я могу сказать только врагам, а ты мне больше не враг, если только сам однажды не решишь иначе, так что успокойся. Закрой глаза, пожалуйста, - внезапно просит мужчина и от неожиданности, сбитый с толку, Алекс моргает и  послушно зажмуривается. Тут же он чувствует, как к его губам нежно прижимаются чужие теплые губы и принимаются ласково исследовать их, а влажный язык принимается настойчиво толкаться в его рот, лаская и дразня. О, целоваться к счастью Алекс хотя бы умеет! Кевин давно уже успел научить его этой премудрости,   еще до того как Хортас успел отдать свой строгий приказ не трогать выбранных им пареньков. Кевин не раз и не два показывал своему юному подопечному, как и что, делается, наверняка рассчитывая и на кое-что посерьезнее поцелуев, но не обломилось, зато теперь Алекс мог блеснуть, хотя бы этим умением. Стремясь поскорее доказать мужчине что он не такой уж законченный неумеха Алекс впустив в свой рот его настойчивый язык, старательно припоминая все уроки, с готовностью отвечает на поцелуй. Мужчина издает не то довольный, не то веселый смешок, паренек предпочитает не вдаваться в подробности, снова отдаваясь на волю чужих губ и тех приятных чувств, что вновь поднимались в нем под их нежной лаской.

- Только не открывай глаза, ладно? - вновь просит мужчина и, обхватив голову паренька руками, вновь принимается целовать его настойчиво и с каждым мгновением все более страстно. Алекс опять чувствует, как его постепенно охватывает жаркое томление и когда все неожиданно заканчивается, издает громкий разочарованный возглас. Широко распахнувшиеся зеленые глаза с какой-то детской обидой уставляются в светло карие.

- Все, все малыш, - тихонько выдыхает мужчина, ласково проводя кончиками пальцев по щеке мальчика. – Все хватит на сегодня, тебе для первого раза достаточно иначе завтра ты ни ходить, ни сидеть не сможешь, да и спать уже давно пора.   Как тебя хоть зовут-то ворюга ты моя маленькая, - спохватывается он в самый последний момент, решая, что это пожалуй тот редкий случай, когда секс все-таки повод для хоть и запоздалого, но все же, знакомства

- Алекс.

- Алекс? – Ну конечно! А как же иначе? Алекс-Луис, даже и тут сходство! Судьба шутница, чему тут еще осталось удивляться?