Два билета в Португалию

Неправду говорят, что в этой квартире все умирают. Умерла только тетя Нина из комнаты напротив от пневмонии и дед Паша от старости, или, может, от тоски. Остальные, семья Курчатовых, бабка Лариса и Арина Алчевская, ученица четвертого курса филологического факультета, здравствовали и жили если не лучше всех, то и не хуже, потому что другие комнаты в блоке пустовали и очереди в ванную случались крайне редко. Лариса была высохшей пенсионеркой, седой и морщинистой, одинокой и вечно больной, вернее, она была из тех, кто постоянно жалуется на свое здоровье и отсутствие поддержки государства и внеземных цивилизаций. Ныла она от скуки, вот что. В мае Лариса заклеивала окна, потому что весна коварная, весной самый страшный ветер, а в феврале открывала их нараспашку, потому что вирусы гриппа или еще какой заразы может уничтожить только свежий воздух.

Следующим скоропостижно скончался Олег, глава семейства Курчатовых, тут - то бабка Лариса и забила тревогу. Да так, убедительно, подошла к делу со всей серьезностью. Обнаружила труп жена, позвонила в скорую и до последнего надеялась, что Курчатова спасут. Спасать оказалось поздно, остыть Олег еще не успел, но необратимые процессы уже начались. Скорая сообщила в милицию, менты позвали понятыми Ларису, Арину и Степу, что приехал в город парой часов ранее. Он проходил мимо того злополучного, или, может, единственно счастливого дома эпохи кровавого тирана и уничтожителя интеллигенции, когда молодой лейтенант учтиво пригласил Степу посмотреть на труп и расписаться возле галочки в протоколе. Тот пожал плечами и поднялся на второй этаж.

Квадратная комната была припорошена пылью. На диванчике лежал в позе эмбриона человек среднего возраста с улыбкой на лице и опущенными веками. Можно было подумать, что он спит, если б не несчастная Курчатова, которая постоянно падала в обморок на руки молоденькой медсестры и завывающая нечеловеческим голосом Лариса, что пророчила всем и каждому в этом доме смерть от рук господа, или пришельцев, или любой другой неведомой и непознаваемой метафизической субстанции. Лариса причитала, Курчатова плакала, менты копошились у кровати и в документах. Арина быстренько расписалась, то же сделал и Степа, и думал уже уходить, но Алчевская предложила ему чаю, и он согласился.

Трудно было отказать такой девушке во внимании. Обаятельная брюнетка со слегка вздернутым носиком, пухлыми губками и хитрым взглядом, она была одета по моде и улыбалась приветливо и естественно, по-детски наивно но по-женски привлекательно. Арине недавно исполнилось двадцать два, она писала рассказы и сценарии для фильмов в стиле арт-хаус, кормила бездомных собак и курила синий Лаки страйк. В её трудовой книжке - статья за прогулы, а Степа  был судим по сто двадцать первой и был старше Алчевской на десять лет.

Как-то они сошлись. Не во взглядах на жизнь, а в самом её ощущении, в готовности отдаться первому зову сердца и умении смотреть на мир не замечая полосы неудач. Сквозь пальцы. Так, словно завтра придется умереть. И правду говорят, что люди, которые часто сталкиваются со смертью относятся к этому спокойнее, без тревожных приподнятых интонаций, с глубокой терпимостью, почти равнодушно. Арина знала уже пять за последние пол года, три соседских и две товарищеские. Покончила с собой её одногрупница, выпрыгнув из окна седьмого этажа собственной квартиры, погиб друг детства в дтп. Работа Степы напрямую связана с умиранием, трауром и скорбью - он директор бюро ритуальных услуг. Ну, и еще пара случаев из другой истории.

Лариса не могла напугать этих людей. Она сеяла панику, носясь по квартире с иконой божьей матери в попытках перекрестить каждый предмет в доме, каждую непотребную мелочь.   Степа смеялся глазами. Он спросил у Алчевской, помешивая сахар в чашке.

- А ты чем занимаешься?

Он спросил об этом так, словно они познакомились в кабаке, а ни у смертного одра. Бабка Лариса еще раз перекрестила холодильник.

- Пишу. Я пишу рассказы, но хотела бы написать роман. Зайдешь? - Арина кивнула на дверь своей комнаты, что была приоткрыта.

- Конечно, - согласился Степа.

На полу двуспальный матрац Икеа, на нем плед и несколько подушек. У окна стол, рядом с ним большой шкаф и кресло с разорванной обивкой. Больше в комнате нет ничего, такой себе студенческий минимализм. Стены кирпичные, добротные, возведенные на века, но даже за ними был слышен гомон, топот и всхлипы. Лариса собрала жителей соседних блоков на коридоре и вещала им о приближении судного дня. Говорят, в то время её икона начала мироточить.

Алчевская лениво потянулась, прикрыв глаза руками. Простынь была скомкана, плед отброшен в сторону. Степа положил свою большую руку на её тощие плечи.

- О чем роман? - спросил он между прочем.

Арина чиркнула спичкой, подкурила и выпустила первый дым, не затягиваясь.

- Не знаю, - сказала она растерянно и виновато. - Мне надоело писать о том, что все вокруг умирают.

- Иди сюда, детка, - сказал Степа нежно и как-то настоятельно подвинул девочку к себе. - Придумаем тебе сюжет.  

И мечтательно уставился в окно.

- Вот представь, - он взял у Арины сигарету, - Война двух соседних держав, Х и Z, бессмысленная и беспощадная. Все цари повергнуты, люди продолжают воевать, беспеределят повсюду, ад короче. Герои:   она - такая фифа а ля Ева Браун/Ко Ко Шанель, Амели на героине, брюнетка, Мурка, такая короче. Подруга основы банд формирований: объединенные бригады страны X. Он - все братья блюз в одном лице, хитрый еврейский пацик, трубач коротышка, типа Левона Оганезова такой жук, промышляет игрой на праздниках у всех бандосов экс страны ХZ. Раньше-то страна была одна, а её решили расколоть, поделить, уничтожить. Кто? Да концов не сыщешь. *** с ним. Встречается наша пара на лайнере в Черном море. У бандоса пьянка, у чики депрессия и ломка, у трубача кухня и порошок. И 2 билета в Португалию.

- Покатит тема, - говорит Алчевская, и целует Степу в губы, - только я хочу оставить роман незаконченным.

Тот улыбнулся. - Давай, ладно. Можешь убить кого-нибудь в конце, если это твоя фишка.

- Я за водой схожу, хорошо? - и упорхнула на кухню в простыни. Арина была похожа на античную богиню, ну, как минимум, на даму из греческого полиса, за которую можно было сжечь дотла Трою, перепугать до смерти мирных жителей и заставить рабов грести веслами по три смены. Красивая была девочка, красивая и молодая, и голубые глаза оттеняли копоть коммунального потолка, а улыбка смягчала все острые углы и противоречия. Интересно, о чем подумала Лариса, когда Арина Алчевская крикнула в приоткрытую дверь комнаты, - Нет, Степа, я не буду их убивать! Я больше никого убивать не буду!

Бабка схватилась за грудь и, пытаясь поймать гнилым ртом последний глоток воздуха, скрипя упала на пол.

Даша Д.