Страсть. Из сборника Рабыня страсти фильм

Самолет в Париж, куда меня пригласил француз-друг по фейсбуку, летел только завтра, поэтому я получил койку в гостинице аэропорта и поехал посмотреть столицу. Было раннее утро.

Вообще-то  мне как бы и незачем было покидать гостиницу. Но одолело любопытство: взглянуть, как изменилась Москва-матушка за те двадцать лет, что я трудился на ниве народного просвещения в сибирской глуши.

Да, похорошела Москва. И лик ее во многих местах совсем иной стал. Непривычный, какой-то чужой даже. Но в целом я не терял ощущения той Москвы, которую помнил еще со времен студенчества.

- Толя, это не ты ли? – услышал я женский голос.

Знакомый голос. Но чей?

Оглянулся.

Женщина в летах, полная, хорошо одетая, тревожно улыбалась.

- Света, это ты? – почти захлебнулся я вопросом, волнуясь.

- Толя!

- Света!

Мы обнимали друг друга, мы прижались друг к другу – и … стыдно признаться, заплакали. Какое-то время стояли вот так, прижавшись нежно и тепло, молча, словно утратив дар речи.

Света первая заговорила.

- Где ты, Толя, кто ты сейчас?

- Та же Сибирь, тот же преподаватель математики в сельской школе.

- У тебя и корова есть? – как-то странно спросила она.

- Все есть: и корова, и куры, и свиньи, и огород большой.

- Дети?

- Само собой. Четверо. И … внучка … появилась полгода назад.

- Старый ты,   дружок.

- Что верно, то верно. Да и ты, я смотрю, слегка отяжелела …

- На пенсию не выгоняют?

- Еще рано.

- Жена твоя –  та, на которой ты был женат… тогда?

- Та же самая. Не менял.

- А я уже два раза побывала замужем. Неудачно. Зато мой третий муж – отличный мужик. Профессор, зав кафедрой. Стараюсь быть достойной его.

- Рад за тебя. А помнишь те дни наши?

- Молчи, я все помню … Но у меня хороший муж.

- Я уже сказал, что рад за тебя.

Она слегка помрачнела. Чуть-чуть порозовела.

- Прости, я думала, что ты хочешь … вспомнить и повторить былое …

- Хотел бы, не скрою. Да вижу, что то наше ушло навсегда.

***

Это было летом тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. В воздухе, как в песне поется, пахло грозой. Предстояли невиданные перемены в жизни содрогающейся в родовых муках страны.

Я летел в столицу к родственникам на повышение культурного уровня после окончания института: предстояли походы в театры, музеи и так далее. В кресле у иллюминатора рядом со мной сидела миловидная брюнетка с веснушками на лице, которые делали еще милее это черноглазое личико.

Я перевел взгляд на ее губы. Они были красивы и как бы трепетны.

- Хватит уже разглядывать меня, - сказала вдруг она, не поворачивая ко мне глаз своих.

- Извините. Я не предполагал, что вам это неприятно.

- Да, мне это неприятно.

Ее голос, низкий, чуть-чуть сипловатый, взволновал меня не меньше, чем ее лицо. Я захотел как-то исправить ситуацию.

Вынув блокнот и авторучку из нагрудного кармана, я быстро набросал ее профиль. Получился неплохой шарж.   Я протянул ей блокнот.

- Узнаете себя?

- Конечно. Вы неплохо издеваетесь.

- Спасибо. Подарить вам этот набросок?

- Нет, не надо.                

Я спрятал блокнот и авторучку и загрустил: пути к знакомству были очень уж тернисты.

- Вы в Москву летите или дальше? – спросил уже просто так.

- Дальше.

Я умолк, сказать больше было нечего.

Через некоторое время стюардесса принесла нам обед, мы с аппетитом поели. Все было вкусно и в меру.

- Хороший  обед, - сказал я. – Хоть бы в моем санатории было не хуже.

- Вы лечиться летите? – спросила она, на этот раз - дружелюбно.

- Да. Радикулит замучил.

Она засмеялась.

- Такой молодой – и уже радикулит.

- Поднял тяжесть сдуру при ремонте школы, - пояснил я мрачно.

- Я тоже лечу в санаторий, - сообщила брюнетка, улыбнувшись. -  Только у меня – нервы шалят.

- Такая молодая – и нервы? – как бы удивился и поддразнил я.

- Да, меня год тому назад назначили директором школы. И я все нервы поистрепала на этой проклятой должности.

- Вы директор школы? – поразился я.

- Уже нет. Мне, оказывается, нельзя нагружать психику.

- Понимаю. Я тоже педагог. Математик. И жена моя – математик.

- Вы женаты? Такой молодой?

- Мне уже двадцать семь. Мы с женой учились в  одной группе в вузе.

- Вот это да! Я вас за мальчишку приняла. А я всего только педучилище закончила. Была пионервожатой. А тут меня – директором назначили.

- Школа начальная, наверно?

- Да. Начальная. Но большая – семнадцать классов.

Мы теперь беседовали дружелюбно и спокойно.  

В Москве весело попрощались.

А через день снова встретились.

Оказалось, что мы лечимся в одном и том же санатории, только разместились в разных корпусах.   Это стало ясно, когда мы попали в одну экскурсионную группу. В музее шли рядом, я шепотом добавлял кое-какие подробности к речи экскурсовода, Света (я уже знал ее имя) слушала внимательно. После экскурсии я предложил погулять по Нижнему парку,   она сразу же согласилась.

Мы гуляли долго, делясь впечатлениями. И о работе нашей поговорили.

После ужина снова пошли гулять. Я вел себя очень скромно, и Свете это нравилось, видно. Когда мы вышли на берег моря, я предложил поплавать. Моя спутница отказалась: не в купальнике была. Я с ее разрешения поплавал некоторое время, пока она сидела на гальке.

Когда я вышел из воды и вытерся полотенцем, она встала, поправляя сарафан. Ветерок обрисовал ее прекрасное тело. И я не выдержал: подошел к ней и обнял. Наши губы соединились. Желание охватило меня с силой сокрушительной, я не соображал.   А Света? Она дрожала, трепетала, стонала, прижимаясь ко мне. Но вдруг она резко меня оттолкнула и отступила на шаг.

- Нет, - сказала, все еще тяжело дыша. – Ты женат. Между нами может быть только дружба.

Я упал перед ней на колени, я целовал ее голые стройные ножки. Но она отходила и отходила все дальше, с силой отталкивая меня.

- Ты знаешь, как я буду болеть после этих объятий? – спросил я, едва не плача от представления о грядущей боли в соответствующем месте.

- Ты сам виноват. Сам себя распалил. И меня – тоже.

Я упал на гальку и застыл. Когда я поднял голову, Светы рядом не было.

Я встал, оделся и побрел вдоль берега.

- Толя, - услышал я.

Это была она. Света. В тонком халатике и тапочках.

- Как ты? – спросила она неожиданно ласково.

- Плохо, Света. Уже начинается пытка.

- Иди ко мне, наивный нахал.

Она сняла халат и подстелила его – не на гальке, а на траве, у нижней кромки обрыва.

Ее снова трясло, как в лихорадке.

Я не заставил себя ждать.

Мои руки блуждали по ее телу, губы – тоже. Она подтянула меня к себе, она еще сильнее дрожала. Но вот ее губы слились с моими – и я вошел в нее, и она сладко застонала:

- Ой-ой-ой-ой.

Мы продолжали свой любовный лежачий танец-дуэт даже тогда, когда мимо прошла, беседуя, какая-то пара. Они как бы не видели нас. Возможно, и в самом деле не заметили: между нижней кромкой обрыва и галькой пляжа росли довольно густые кустики. Да и темнеть уже начало.

Оргазм застиг нас одновременно. Стоны Светы перешли в крики, хотя и сдавленные. Ее бросало в стороны,   она едва не сбросила меня на землю.

Наконец, она успокоилась. И гладила меня по щеке нежно.

- Светочка, милая, счастье мое, - шептал я, - нет у меня слов, чтобы сказать тебе, как я благодарен за это счастье …

Она положила ладонь на мои губы.

- Молчи, милый. Как мы, педагоги, будем теперь детей воспитывать?

Я не ответил. Желание вновь меня охватило, и я снова вошел в нее. И снова  она стонала, и я был счастлив. Оргазм и на этот раз пришел к нам одновременно – он был и у меня теперь непривычно силен и долог.

Я даже не представлял себе, что такое возможно вообще. А ведь у меня был некий опыт и до женитьбы.

- Светочка, спасибо тебе за …

- Не надо, я просто пожалела тебя. Я ведь не ребенок, я знаю, как  мужики страдают от боли, если … это … не состоится.

Теперь она была спокойна, и когда я положил руку ей на грудь, ее не трясло. Однако желание ко мне снова вскоре пришло, и я начал целовать Свету. Она была безучастна не очень долго. Она опять стонала, опять ее оргазм был страстен. Потом она снова дошла до апогея, а я все трудился.

И я почувствовал себя виноватым, когда, наконец, изверг семя и затих.

- Света, извини, ты не боишься забеременеть? Я эгоист, прости …

- Ты, как все мужики. Сперва напакостят, а потом прощения просят.

Мы лежали рядом. Над нами сияли звезды южного неба. Шумел прибой, но не очень сильно. Я думал о своей верной жене. Она вряд ли могла предполагать, что я вообще изменю ей, а тем более - едва приземлившись.

- Пойдем, уже поздно. Закроют двери в корпусах,   - сказала  Света.

Мы поднялись. Я отряхнул ее халатик.

- Все же нехорошо мы поступили, - начала было Света. – Ты женат ...

- Света, ты меня спасла. Я тебе благодарен за это. Но ты дала мне понять, что такое – настоящее счастье. Ты такая удивительная …

- Замолчи, мне стыдно.

Она холодно чмокнула меня в щеку – и пошла в свой корпус. Я еще не предполагал, какой удар меня ожидает на следующий день.

Я пошел завтракать в первую смену. Свету распределили во вторую. Поэтому я решил после еды полежать в палате, а потом встретить подругу, чтобы принять программу на день и на вечер.

Когда я подходил к столовой, из нее вышли Света и высокий усатый мужчина лет сорока. Увидев меня, Света взяла его под руку и обратилась ко мне, как ни в чем не бывало:

- Толя, познакомься. Это – Игорь, мы сидим за одним столом.

Потом, повернувшись к своему спутнику, сказала с улыбкой:

- Познакомьтесь. Анатолий – мой коллега, преподаватель математики.

- Очень приятно, - протянул мне руку Игорь.

Мне осталось только пожать эту крепкую руку.

- Мы собрались на прогулку по морю. Катер отходит через двадцать минут. До вечера!

Первым моим желанием, когда я пришел в себя, было устроить скандал Свете, но тут же я вспомнил о жене своей. Ей сообщат наверняка – и тогда … А в школе что скажут? Учителя, ученики … Вообще можно ли будет работать?

Настроение мое оставляло желать лучшего, но тут ко мне подошел пожилой мужчина. .

- Сыграем в бильярд? – спросил он.

- С удовольствием.

- Пирамида?

- Конечно.

- Пошли. Бильярдная – в подвальном этаже первого корпуса.

Мой противник оказался мастером: я все время проигрывал. Он заметил мое уныние и предложил поучить меня. Я согласился. И он как бы заново ввел меня в мир этой увлекательной игры. Я узнал, как важно положение точки удара не своем шаре: вверху, внизу, правее от центра, левее. Я узнал как правильно вести мысленную линию от глаза к шарам. Как рассчитывать угол удара в дуплете. Он играл со мной – и учил меня. Это был урок!

- Не жалеете, что согласились играть со мной?

- Что вы, - сказал я искренне, -  я только сейчас смогу играть.

Оказалось, что мой учитель – бывший дипломат, что отдыхает он в соседнем доме отдыха. Бывшем доме отдыха ЦК КПСС. А в нашем санатории лечится его приятельница, которая сейчас – на процедурах.

Мы расстались сердечно, договорились и впредь играть здесь. Даже время  обсудили.   Он ушел, а я еще погонял шары в одиночестве.

Когда часы показали время обеда, я пошел в  столовую. Мне было ясно, что Света порвала со мной, переключилась на Игоря. Поэтому я от каждого блюда только отведал. И пошел в корпус полуголодным.

Мой сосед по палате уехал на несколько дней в гости, я был один. Решил я поспать. Бросился на койку, не раздеваясь. Думал. Нервничал. Задремал все же.

В дверь кто-то постучал. Я открыл глаза, но не сразу сообразил, что это кто-то хочет войти. Когда понял, дверь уже тихо открывалась.

- Да-да, входите, - проворчал я недовольно.

Вошла Света.

- А где твой сосед? – спросила она, как ни в чем не бывало.

- Уехал на пару дней.

- Это хорошо. Можно  лечь рядом с тобой?

- Зачем?

- Просто так. По-дружески.

- Издеваешься?

- Ревнуешь к Игорю? Глупый ты, Анатолий. У Игоря жена здесь. Просто мы сидим за одним столом.

- И жена его - тоже?

- Нет, она ест в твою смену,   она нас ждала у катера. Так я лягу?

- Может, разденемся?

- После еды сразу – вредно. Надо хотя бы часок выждать.

- Если будешь лежать рядом – даже в шубе – я не смогу быть спокоен.

- Это прекрасно, - засмеялась она радостно.

Легла рядом со мной. Сетка при этом заскрипела.

- Фу, какая мерзкая кровать у тебя … Запри дверь.

Едва я повернул в двери ключ, она обняла меня. На ней не было никакой одежды. Она дрожала, она раздевала меня, ее руки плохо ее слушались. Я помог. Мы стояли нагие, прижавшись друг к другу, и целовались. Вернее, она целовала меня, и в то же время вращала тазом, прижимаясь ко мне. Я пылал, я поднял ее на руки и положил на койку.

- Скорее, - словно в бреду, прошептала Света и ввела меня в себя со стоном.

Но тут же она повернула нас и оказалась сверху. Сидя на мне, она склонилась ко мне, слегка изогнулась, и наши губы встретились.

Не успел я опомниться, как снова она повернула нас. Теперь я был сверху, а ее стройные ножки – на моих плечах.

Она почти пополам сложилась, я подумал, не больно ли ей, но ее личико показало, что боли нет. А если и есть – то она приятна.

- Ой-ой-ой, - стонала она сладостно. – Глубже, глубже! Вот так! Вот так!

На ужин мы не пошли.   Я купил утром фруктов, и мы их вкушали между нашими  любовными соединениями.

- Я пойду, - сказала Света в половине одиннадцатого. - Спать надо дома.

- Не уходи, не уходи, у нас вся ночь впереди, - заныл я.

- О, ты стихами заговорил, Толя?!   Это что за симптом? Спокойной ночи.

Поцеловала меня в лоб. Спокойно, холодно. Как покойника. И – ушла.

Наши встречи продолжались и днем, и ночью. Мы оба похудели. Но срок пребывания в санатории шел к концу.

Я собрался купить билет на самолет. Захотел лететь вместе со Светой.

- Света, я пошел покупать билет на самолет. Купить и тебе?

- Нет, не надо, мой лечащий врач предложил продлить мне хвойные ванны еще на десять дней. Я уже оплатила это. И потом – я не полечу, мне надо заехать к родственникам в Белгород. Туда поеду на поезде, а оттуда – полечу самолетом.

Вечером накануне моего отбытия Света не пришла ко мне, так как мой сосед по палате вернулся.

- Светик, давай у тебя встретимся.

- У меня нельзя. Я же тебе говорила. Соседка - стерва.

Когда она ушла, мой сосед спросил, где живет моя подруга. Я назвал корпус.

- Шикарный новый корпус. Палаты на одного человека.

- Нет, моя подружка живет в палате на двоих.

- Да нет там таких палат.

Я смутился. Кто прав: Света или мой сосед?

- Не поленюсь, проверю, - сказал я и пошел к тому корпусу.

У входа я столкнулся с женщиной, которая спросила, не к Свете ли я собрался. Я ответил утвердительно.

- В этом корпусе есть палаты на двоих?

- Нет,   только на одного. Да вы что, ни разу не  были у Светы?

- Да вот, как-то не приходилось.

- Пошли, ее палата - рядом со мной.

Выйдя из лифта, женщина вошла к себе, а я остановился в раздумье. Выходит, Света лгала мне? Но зачем?

Подойдя еще ближе к двери, я услышал знакомые стоны.

- Ой-ой-ой-ой ….

Сердце забилось сильно, ноги дрогнули. Ворваться, бить и ее, и хахаля! Изуродовать! Я, былой чемпион области по карате, мог бы легко сделать это.

- А-а-а! А-а-а! – закричала Света.

- Кончает, гадина, - прорычал я – и сразу же осекся.

- Кто я ей, свободной женщине? – спросил сам себя. – Я, женатик!

Что ж,   я должен был быть ей благодарен за все, что она мне дала!

***

Самолет начал снижаться. У меня заболели уши. Сосал конфету.

- Света, а кто был с тобою в твоей палате в вечер моего отъезда?

- Ты подслушивал? Стоял под дверью? Не ожидала, Толя. Это мерзко!

- Я пришел проститься с тобой и твоей несуществующей соседкой – и  …

- Вон что. Прости меня. Это был мой будущий первый муж.

- Это был Игорь, конечно? Он бросил жену ради тебя?

- Да.

2014.