Диалоги. Фобия сексуальных отклонений. Из книги Сексуальные истории

- Привет! –  поздоровался с Лизой Вадим.  

- Привет, привет, - отозвалась Лиза тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Девушка явно была не в духе.

Она  извлекла из  сумочки небольшую книжку. Подержав ее брезгливо двумя пальцами за самый краешек обложки, кинула на стол перед  Вадимом:

- Забирай!

- Аа, что такое? – растерянно и, как бы очнувшись от сна,   произнес Вадим, - это же книга, которую я дал тебе почитать. Что случилось? Ты вся дрожишь.

- Это меня от омерзения передергивает. Ты сам  читал эту книгу?

- И что?

- Вот! – Лиза  села рядом с Вадимом и, развернув  книгу,   перелистнула страницы и с такой силой ткнула острым ногтем  в абзац, что едва не проткнула дырку,   -  и еще здесь и здесь. И дальше. После второй главы читать вообще невозможно.

- Я предупреждал, что в книге присутствуют описание постельных  сцен.   Согласен, изложение балансирует  на грани фола, но великолепный язык,   живые метафоры  и тонкий  психологизм вполне компенсирует откровенный натурализм.

- Описание? Каждая строка пестрит сексуальными извращениями. Я словно побывала в клоаке. Меня тошнит! Понимаешь, тошнит!  

Лицо Вадима приобрело непроницаемое выражение.

-  Такая оценка серьезного произведения говорит о твоей безоговорочной читательской капитуляции.   Я полагал, что цель нашей дружбы состоит, помимо многого другого, в том, чтобы обмениваться интересной информацией, в чем бы она ни состояла.   Однако, - произнес он назидательным тоном, - ты относишься к людям, которые, лишь услышав о запретной теме,   вместо того, чтобы вдуматься и разобраться, говорят, в зависимости от  способа выражать неприятие, с пафосом, взвизгивая или с надрывом: «Меня это не касается»!  

- Да! – запальчиво подтвердила Лиза, -  чистота, нравственная и физическая для меня не утратила значение.  

- Зачем эта эмоциональность, откуда она? – удивился Вадим, - Нет  отклонений, даже в зачатке, и, слава Богу! Для чего тогда столь бурные эмоции?  

-  Я не приемлю  сексуальные  отклонения.

- Странно, когда взрослый видит окружающих в черно белом цвете, но не менее удивительно, когда некто искренне верит в то, что искрится чистотой, как только что выпавший белый  снег. Занимая крайнюю позицию – категорически отрицая не только перверсии но, даже, их художественный анализ, ты   не только обедняешь собственную жизнь, ты  и других людей пытается лишить  разнообразия и полноты выражения.   А главное,   ты сознательно ограничиваешь  собственную  свободу и свободу окружающих.    

- Свобода бывает разной, Вадим.   Можно свободно стремиться к разрушению. Моя свобода заключается в  стремлении ко всему прекрасному и гармоничному– в прославлении ее духовной стороны любви. Свобода автора – в смакование низменного, а это патология.

Слушая девушку, Вадим  задерживался на ней взглядом, невольно залюбовавшись ее   блестящими,   холодно сверкающими глазами и  полуоткрытым ртом.

- И кстати, - Вадим улыбнулся и, как бы полушутя положил руку на колено Лизы, -  мы могли бы попробовать кое-что изложенное в этой  книге на практике.

Девушка  вскочила как ужаленная, с явным намерением ударить.  

- Я всего лишь пошутил, но раз ты так воспринимаешь - бей!   - Осклабился мужчина.

Занесенная для удара рука  безвольно опустилась. Лиза вспомнила аналогичный эпизод из злополучной книжки.

- Не доставлю тебе такого удовольствия. Она  развернулась, и, едва сдержавшись, чтобы не сказать резких, непоправимых слов, ушла.

«Ей приятно думать о себе как о моральном идеале,   хотя речь идет всего лишь о воплощении принятой в данное время нормы, - думал Вадим. – Я дал ей эту книгу, только чтобы  расширить границы ее восприятия, разбудить фантазию.    И такая резкая реакция отторжения».   Внезапно  ему в голову пришла новая идея. Лиза укрыта от реальности жёстким панцирем  предрассудков, но ей не устоять против его изворотливой хитрости. В следующий раз он принесет ей  фильм о любви – продвинутый и очень откровенный  артхаус.