Гл. 28 Горные львы

18+

Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу

Параллельный мир. Фентези. Роман ХХХ содержит сцены насилия и жестокости. Кому читать такое не интересно - нажмите на крестик в правом верхнем углу экрана.

Структура Роднеры социально и психологически напоминает позднеримскую: с императором, сенаторами, легионерами, богатыми вольноотпущенниками, большим количеством угнетаемых ими рабынь и рабов.   Время там течет по иному. В году 420 дней.   По нашей возрастной классификации все герои старше 18 лет.

Краткое содержание предыдущих глав. Параллельный мир, напоминающий позднеримскую империю. За семейством Торакса пристально наблюдает Немезида, богиня возмездия: за мучения двух девушек Винии и Бестии она поменяла местами рабов и господ.   Богатый купец и бывший раб Торакс бежал из столицы. По доносу тещи он вне закона. Его сын Гаер оказался в тюрьме, а дочь Танда под видом рабыни привезли на далекую ферму в горах, и некому раскрыть ее инкогнито. Катарсис, хозяин фермы не признал в ней дочь Торакса. Теперь Танда обречена на пожизненное рабство и вместе с пастушком Франтиком пасет коз. Но ее жизнь спокойной назвать никак нельзя.

Глава 28 Горные львы

С более холодной погодой маленькие животные, которых пастухи использовали в дополнение к скудному пайку, стали более редкими. Животы пастухов почти всегда были болезненно пусты. В один из визитов Катарсис втянул холодный воздух и оглядел безлюдную площадку, теперь белую кое-где от первого выпавшего зимнего снега.

– Еще одну неделю будете пасти, – сказал он, – затем мы заберем вас вниз!

Когда он ушел, Танда заплакала, ей было так голодно и так холодно. Трофейные туники и плащи не спасали положения.

Двумя днями позже был сильный снегопад... Вся площадка стала белой. Козы бродили по ней, роя снег копытами, чтобы съесть куски каких-то растений.

Затем пришла беда.

Танда спала в укрытии, когда услышала пронзительный крик Франтика. Сбросив с себя одеяло, она неохотно выползла на сильный холод. Небо было ясным, в небе висел полумесяц – узкая полоска серебра с затемненным краем. В небе мерцали звезды, и ярче всех горела Немезида.

– На помощь! – крики Франтика становились все более настойчивыми. Взяв палку, она побежала на звук и затем замерла.

Франтик стоял в нескольких ярдах от большой темной массы, припавшей к земле. Палка с привязанным трофейным ножом лежала сбоку от места схватки. Видимо, лев ударом лапы отбросил пастуха в сторону.

Перепуганный Таурус бил копытами о землю. Тварь была вдвое крупнее волка и значительно злобнее.

Танда такого зверя прежде не видала, но в мгновение поняла, что это горный лев. Как раз в момент наблюдения животное рычало, ощетинив шерсть на загривке.

– Лови! – Танда бросила Франтику свою палку.

К сожалению, нож был у них один на двоих, и палка Танды была слабой защитой.

В этот момент зверь с рычанием бросился на Франтика. Парень ткнул в него палку, но тварь весом своих мышц и тяжелых костей, резко ее сломала, свалив пастуха на спину. Франтик отчаянно ударил вверх обломком сломанной палки, когда лев, открыв пасть, устремился к его горлу.

– Нет! – Танда закричала в ярости и бросилась к палке Франтика. У нее не было времени ощутить страх или оценить свои шансы, зато к палке был привязан нож Гавроса.

«Франтик мой единственный в мире друг, и я должна придти к нему на помощь! У меня всего лишь один шанс», – она метнула палку, нацелив ее в глаз твари, а сама бросилась вперед.

Смертельная угроза придала Танде проворства и скорости. Она уже не была той начинающей полнеть купчихой, что предавалась изнеженностям всего несколько месяцев назад.

Животное взревело, когда острое лезвие вошло ему в глаз. Оно было ранено, но не смертельно. С грозным рычанием оно повернулось к новому противнику.

Танда успела схватиться за древко и стала отчаянно бороться, чтобы удержать нож в глазнице льва, надеясь проникнуть лезвием дальше в череп или, по крайней мере, удерживать животное подальше от Франтика и себя. Ноги отчаянно упирались в мерзлую землю, когда она сражалась со зверем.

«Спасибо сандалиям Менаса, – думала девушка. – Босиком я бы давно сорвалась! » Она понимала, что надолго ее не хватит. Тварь была сильнее и тяжелее. Затем послышался стук копыт о твердую землю. Таурус осмелев, ударил врага рогами сзади.

Лев, потеряв равновесие, свалился на бок.

– Драная кошка! – Танда всем своим весом навалилась на палку, все еще вставленную в пробитый глаз. Дважды еще животное пыталось подняться, и еще дважды Таурус был его рогами. Теплая кровь залила место сражения. Не сразу она поняла, что зверь лежит неподвижно. Страшный лев был мертв.

– Франтик? Ты жив? – Танда подбежала туда, где лежал Франтик. Он был в сознании, но левая сторона груди была разорвана когтями животного. Танда сняла с Франтика остатки туники Гавроса и, сложив их в комок, осторожно положила на разодранную и кровоточащую плоть. Она разорвала надвое тунику Менаса и использовала полоски, чтобы обвязать это место. Франтик стиснул зубы и оскалился от боли.

– Нас богиня Немезида наказала за убийство, – шептал он. – Помоги мне добраться обратно в укрытие. Тебе надо на ферму и сообщить Катарсису, что случилось, а я останусь здесь, наверху и буду охранять стадо!

– А когда сюда заглянет пара львов или пяток волков на запах крови? Что тогда случится с тобой? – резко спросила Танда. – Ты говорил, что где находится один из них, там всегда оказывается и второй. Мы пойдем сейчас все: ты, я, Таурус и стадо!

– Мы никогда этого не сделаем! Это же пятнадцать миль. Дорога засыпана снегом. Дни короткие, и в любом случае я не смогу пройти это расстояние…

Танда подошла к мертвому горному льву. Встав ногой на голову твари, она выдернула палку и другим концом несколько раз ткнула ей в рану, оставленную в глазнице ножом.

«Катарсис опытный воин и иначе поймет, что льва рабы убили ножом! Вопрос, а откуда он у нас взялся? »

Выкидывать нож девушка не стала, а спрятала между камней.

Она свистнула Таурусу, затем помогла Франтику встать на ноги и насколько могла окутала плащом узкие плечи.

– Теперь положи правую руку на мое плечо, и мы двинемся, – сказала она. – Но сначала попей крови льва! Это придаст тебе силы!

После того, что они ели, кровь льва не могла казаться плохим напитком.

«Соленая! » – думала Танда, приникнув к ране.

Страшный путь на ферму

Это было медленное, страшное и болезненное путешествие. Шел снег, заметая следы. Серый свет очень холодного рассвета ослабел раньше, чем они даже начали спускаться с пастбища. Франтик старался изо всех сил, хотя было ясно, что ему очень больно, и силы убывают. За ними по следу шло стадо коз, возглавляемое Таурусом.

«Козы затопчут следы от обуви, – думала Танда, – но ближе к имению сандалии придется выбросить! Неужели я могу пройти по снегу босиком? » Единственными звуками в разреженном горном воздухе теперь было блеяние коз и звон колокольчика Тауруса. Небесные жаворонки, чья песня наполняла небо, когда Танда в последний раз проходила этим путем, умолкли с появлением зимнего снега.

Франтик чувствовал, что ему все труднее и труднее тащиться вперед, а плечо Танды заболело от усилий поддерживать друга.

Кровь льва просилась назад, и парень с трудом подавлял в себе желание сунуть два пальца в рот.

Наконец, Франтик, споткнувшись, потерял равновесие и упал вперед в снег, потянув за собой Танду. Танда устало поднялась на колени и, дрожа, огляделась по сторонам. Дорожка бежала вдоль склона горы, который под покровом снега был почти невыразительной белой простыней.

– Таурус, ты знаешь дорогу! Веди коз! – приказала Танда.

«Неужели мы сможем дойти? – Танда не могла сказать, докуда они дошли по длинной дороге к ферме, – я уверена, что мы покрыли только часть пути! На Тауруса сейчас одна надежда! » Она неловко подложила плащ под тело Франтика и затем прижалась поближе к нему, пытаясь добиться некоторого облегчения от пронизывающего холода.

– Я не могу идти, – слабо вымолвил Франтик. – Возьми плащ и оставь меня здесь. Мы умрем оба, если ты этого не сделаешь!

– Мы отдохнем здесь немного и затем пойдем, – Танда обняла друга. – Ты хочешь увидеть Роднеро, не так ли... Хорошо, я покажу его тебе, когда все это кончится!

Франтик слабо улыбнулся, но помотал головой.

– Оставь меня, – повторил он, но Танда этого не сделала бы ни при каких обстоятельствах.

Потом они оба так и не могли ничего вспомнить о последних милях пути, где и как Танда потеряла сандалии, как часто они останавливались, и как часто спорили с Франтиком, требующим, чтобы он был оставлен, куда делись его трофейные сандалии. Все воспоминания были похоронены в тумане, созданном изнурением и холодом.

– Вон, смотри, – вдруг закричала Танда, – там мерцает свет лампы!

– Дошли! – прохрипел Франтик, и ноги подкосились под ним.

Танда встала на колени в снег рядом с ним. Он был все еще в сознании, но едва-едва. Было очевидно, что он до конца исчерпал свои силы.

– Мне хочется увидеть Роднеро, – слабо улыбнувшись, прошептал он.

Танда ничего не сказала. Он оттащила Франтика на обочину дорожки и потянула вверх, чтобы усадить на валун. Пастух слабо вскрикнул, рванула боль от покалеченной груди.

На востоке ночь отступила отдернутой пеленой, и показалась заря.

Сплошные загадки

Катарсис сидел у огня, потягивая из стакана красное вино.

– Сплошные неприятности! Чем-то мы прогневили богов! Вначале исчезли бесследно оба возницы. Так еще и погода подкачала! Снег выпал раньше обычного. Маара, не слишком ли надолго я оставил стада на высоте?

Маара сидела напротив, терпеливо слушая.

– А ты уверен, что это гнев богов? Я думаю, что дело совсем не в этом! Повозки оставлены ими на постоялом дворе в селении Ворсин, которое было им совсем не по пути!

– Хорошо, что товар не пропал, так как хозяин таверны служил вместе со мной много лет назад! – Катарсис налил себе еще вина. – Я сразу заметил, что этот Менас затеял что-то. Но вот что?

– Да не стоят они твоих тяжких дум, – Маара налила мужу вина. – Тут стоит о наших козах подумать!

– А чего тут думать? Ходят слухи, что Торакс скрывается где-то здесь! Даром что ли тут крутился этот Фальцо? Возницы могли что-то знать или… Не нравятся мне эти тайны! И опять-таки, стада! Мне не нравится оставлять их там наверху, раз пришла суровая погода, но если я слишком скоро заберу их сюда, фураж здесь кончится в конце зимы! – мучился он уже по второму кругу.

– Да, я знаю, дорогой, – Маара отложила в сторону свое шитье, – Тогда продадим несколько коз, и купим фураж! Они сейчас в цене!

Затем она внезапно подняла голову, прислушиваясь.

– Что это, дорогой? Я уверена, во дворе я услышала козий колокольчик!

– Не было печали! – Катарсис вскочил на ноги и распахнул дверь. В тусклом свете двор, казалось, был переполнен козами. Он услышал движение в дальнем конце двора и в темноте различил фигуру девушки, старающуюся закрыть ворота во двор. Проталкиваясь через кружащее по двору козье стадо, он поспешил вперед.

– Что происходит? – выкрикнул он. – Для чего ты привела сюда этих коз? Танда, что ты здесь делаешь? Где Франтик? Где твоя одежда, палка и все прочее? Ты оставила их наверху в горах, никчемная девчонка! Я научу тебя, как украдкой спускаться сюда! Я исполосую твою шкуру. Я распишу твою маленькую задницу вдоль и поперек своим солдатским ремнем!

– Господин... – Танда упала на колени, – Я извиняюсь, господин... Франтик здесь на земле, господин... Я уложила его на свой плащ, когда закрывала ворота, господин... и я извиняюсь за одежду и вещи, господин... Я пойду, вернусь и найду их завтра, господин, если Вы желаете...

Танда, поняв, что господин не верит ни единому ее слову, замолчала. Катарсис протолкнулся мимо нее и, дав на скорую руку девушке подзатыльник, склонился над Франтиком, который лежал на земле у ворот.

– Размести этих коз на лугу ниже двора, – он поднял Франтика и понес в дом, – и затем подходи к задней стороне дома. Танда, тебе лучше иметь хорошее оправдание, почему вы здесь, если хочешь избежать самой суровой порки во всей твоей жизни!

– Жена! – услышала Танда крик Катарсиса, и затем дверь за ним захлопнулась.

Операция

«Мне сказали подойти к дому, – думала Танда стоя внизу лестницы, ведущей наверх к кухонной двери, и дрожа от холода, – но означает ли это, что я должна ждать за дверью? Высекут в любом случае! А там тепло! » Затем она услыхала пронзительный крик Франтика.

– Франтик! – она прокралась по лестнице и, осторожно открыв дверь, робко замялась на пороге.

Она увидела Франтика, распростертого на кухонном столе, которого придерживали за щиколотки и плечи двое мужчин. Жена Катарсиса склонилась над ним, срывая пропитанные кровью куски такни, что прикрывали левую сторону груди. Сейчас никто бы е признал в них трофейные туники. Стоящая рядом женщина-рабыня держала чашу испускающей пар воды. Никто бы не признал в этих окровавленных «бинтах» туники пропавших возниц.

Ощутив поток холодного воздуха из внезапно открывшейся двери, они все повернулись, чтобы взглянуть на Танду.

– Что ты здесь делаешь? – первой заговорила служанка. – Выйди вон! Здесь не место для грязного маленького отродья вроде тебя. Убирайся в пастуший амбар!

– Нет, нет, – успокаивающе сказала Маара, тихий голос контрастировал с резкими словами рабыни. – Фиолло, тебя никто тут не спрашивает! Танда, подойди сюда, ты нам поможешь. Теперь встань напротив меня и скажи Франтику, что мы убираем повязки с раны, чтобы посмотреть, насколько там плохо. Это будет больно, но мы делаем это, чтобы помочь ему. Теперь возьми за руку и скажи ему. Он тебе поверит!

Служанка фыркнула и сказала, что на месте госпожи не пустила бы грязную немытую пастушку даже на кухню! Кто знает, какие болезни они все подхватят от такой грязи!

Маара крепким подзатыльником заставила девушку умолкнуть, и Танда сделала, как было сказано.

– Теперь крепко держи Франтика за руку, – произнесла Маара, и начала медленно снимать бинты с груди.

Глаза Франтика расширились, а рот открылся. Кричать у парня уже не было сил.

– Франтик, – настойчиво вымолвила Танда, – я говорила тебе об обеде, на котором я должна была сопровождать моего господина в доме Петрония Нигера. На стол подавали молочных поросят с поджаристой корочкой, с отделенными ребрами и ногами, но там была не только еда. Там были рабыни, которые подавали на стол. Они все были юные, младше и миловидней меня! Они носили на талиях золотые ленты с короткими кисточками из золотого материала, свисающими вниз, и это – все, их соски были позолочены, и они все время пели, пока подавали пищу. Мне дали новую шелковую тунику, очень короткую и почти прозрачную, и серебряную цепь на талию... А перед обедом подавальщикам восковой пастой свели все волоски на теле, отмыли их в благовонной ванне и хорошенько натерли маслом. Даже розги, что были приготовлены на случай, если гостям захочется развлечься, были замочены в вине!

Пока Танда говорила, Маара равномерно работала, снимая прочь «бинты». Теперь из тени с той стороны комнаты, где он стоял, выступил Катарсис и взглянул вниз на окровавленное месиво, что обезображивало левую сторону груди Франтика.

Тут голос Катарсиса прорвался сквозь настойчивую болтовню Танды. Он вошел в помещение и внимательно смотрел за операцией, не считая, что надо вмешиваться. «Жена лучше понимает в перевязках, чем я, – подумал он. – Похоже, в горах случилась беда! »

– Я раньше видала подобные раны только дважды, – печально заметила Маара. – На тех пастухах, что были убиты горными львами!

– Пожалуйста, господин, поверьте мне, – взмолилась Танда, – это был горный лев, господин. Он зарился на коз, и Франтик пытался остановить его.

– Где это случилось? – строго спросил Торакс.

– Наверху у нашего укрытия, господин. Он сбил Франтика, поэтому я пришла на помощь... Я и Таурус. – Танда не хотела отвергать никого, кто принял в сражении должное участие.

«А ведь она не врет! – подумал Катарсис. – Значит, пора браться за меч! »

– Маара, я оставлю на тебя ферму, чтобы разобраться с этим. Я здесь не нужен, а у меня там наверху восемь козьих стад и шестнадцать пастухов с голодными львами! Я должен доставить их вниз, прежде чем звери нанесут большой ущерб. Мерлус, бери копье! Поедешь со мной!

– Слушаюсь, господин, – сказал один из прислуживающих рабов, рослый седоволосый мужчина.

Минутой или двумя позже Катарсис и прислуживающий раб покинули дом. Во дворе раздался цокот лошадиных копыт, и затем настала тишина.

– Мужчины есть мужчины! – вымолвила Маара, пожав плечами, – они не возвратятся, пока не убьют львов, если я хоть чуть-чуть знаю своего мужа. Однако без них нам лучше! Дайте Франтику вина! Много вина!

– Пожалуйста, госпожа, – Танда рискнула возразить, – я думаю, что им нужно будет убить только одного льва. Другого убили мы.

– Он имеет в виду, что она убила, госпожа, – слабо прошептал Франтик. – Он поразила того палкой в глаз и не отпускала!

– Хорошо, – произнесла Маара после секундной паузы, – нам надо продолжать. Франтик, я должна промыть эту рану дочиста, а потом перебинтую. Знаю, что это больно, но надо терпеть. Танда, продолжай рассказывать ему об этом званом обеде, куда ходил твой господин!

– Да, госпожа! Франтик, после того, как они подали еду, вошла группа юных девушек-акробатов, все одетые только в небольшие набедренные повязки, и Петроний угощая гостей, говорил, что если кому-то понравится любая из них, или двое, он просто должен сказать...

Франтик громко вскрикнул.

– Самых привлекательных подавальщиц высекли тут же, за обедом! А потом господа приказали им лизать друг у друга! – продолжала Танда, стараясь не смотреть на то, что делает Маара. – Было выпито так много вина, что мужчины могли только смотреть за тем, что вытворяют подавальщицы. Только потом, слегка протрезвев, гости стали выбирать девушек для удовольствий!

– Давай-ка посмотрим, что с тобой? – Маара после того, как раны Франтика были перевязаны, и он был поднят с кухонного стола и уложен в постель из связки одеял у кухонного очага, решила заняться Тандой. – Подойди к свету!

Танда подошла ближе.

Маара быстро пробежалась руками по телу рабыни.

– Твои голени и ступни очень сильно порезаны. Есть и несколько царапин на коже, но они неглубокие. В остальном с тобой все нормально. Сядь на стол! Я сейчас займусь ими!

Танда села на стол и ее ступни закачались в воздухе.

– Ох, госпожа... Это больно!

– Уверена, что это так! Горячей воды мне! А теперь терпи, или отведаешь розги! – Маара подняла в воздух босую ступню и принялась вычищать грязь из порезов на подошве.

– Хорошо, – произнесла Маара примерно полчаса спустя, когда обмотала бинтами ступни Танды. – Сегодня ночью можешь спать здесь. Завтра я подстригу твои волосы и изгоню из тебя вшей, глистов, и… – она внимательно посмотрела на девушку, – дам тебе детогонного зелья.

– У нас у всех тогда будут гниды и глисты, – со вздохом пробормотала Фиолло, кухонная рабыня.

– Кому тут не нравятся мои распоряжения? – Маара строго посмотрела на рабыню. – Давненько плетки не пробовала? Сходи, принеси! Я тобой займусь!

Девушка, поняв, что накликала беду, удалилась.

«Да, Маара добрее мужа, – Танда слезла со стола и отошла в угол комнаты, – но порядок среди прислуги поддерживается на должном уровне! »

Фиолло, с ненавистью посмотрев на Танду, разделась, легла животом на стол и схватилась руками за столешницу.

Маара, встав чуть сзади, раскрутила плеть над головой и со звонким щелчком вытянула рабыню вдоль спины.

«Давненько при мне никого не пороли, – подумала Танда и вдруг поняла, что никакого возбуждения от порки она не чувствует. – Наверно я сгорела, как то полено в печи! »

Рабыня попыталась сдавить крик, вскинула глаза к потолку…

Маара снова обрушила плеть на выставленные ягодицы. Во время ударов рабыня, не разжимая зубов, стонала, вздрагивая всем телом. Постепенно задавленные вскрики и скулеж переходили в приглушенный жалобный вой.

«Фиолло принимает наказание с должным почтением. – Танда смотрела, как на туго натянутой коже Фиолло быстро вспухали уродливые рубцы. – И госпожа пускает в ход плеть! И девушка красивая! Мне бы такую рабыню…»

По лицу несчастной рабыни текли слезы, но она и не пыталась встать со стола. Лишь раз, когда один из ударов сочно влип в бедра, она оторвала руки от столешницы, будто пытаясь прикрыться, но, испустив отчаянно-жалкий стон, вернула их на место. Танда заметила, что Маара наносит удары очень жестко и сильно, но очень аккуратно. Маара клала удары по ягодицам и бедрам, стараясь не перекрещивать полосы, укладывать их параллельно друг другу.

Фиолло начало колотить крупной нервной дрожью. Разбрызгивая слезы, она жалобно взвыла, что то вроде «Нееее…. аааа!!!! », и тут Маара решила, что наказала достаточно.

Последний поцелуй плети, кок поняла Танда, получился хлестким, но не сильным.

– Иди, умойся! – приказала Маара Фиолло. – И не советую тебе впредь обсуждать господские распоряжения!

С ненавистью посмотрев в сторону Танды, Фиолло пошла к умывальнику.

– Я полагаю, ты голодна, – Маара, потеряв к Фиолло всякий интерес, почти ласково посмотрела на Танду. – Тебе хочется что-нибудь съесть?

– О, да, пожалуйста, госпожа!

«За спасение целого стада их можно разок покормить! » – решила женщина.

– Хорошо, садись тогда с Франтиком, и я дам тебе чашу с рагу. Посмотри, можешь ли ты покормить Франтика. Он сегодня слишком много выпил вина. Ты знаешь, как пользоваться ложкой?

– Да, госпожа!

Танда подумала, что никогда не пробовала ничего вкуснее этого рагу. В нем был овес, и фасоль, и даже немного козьего мяса. Она смотрела на пьяного друга, пока сама не заснула с полной ложкой на полпути ко рту. Маара мягко вынула ложку из руки и прикрыла девушку одеялом.

Тишина нарушалась только редкими жалобными всхлипываниями выпоротой рабыни. «Не прощу, – думала Фиолло, – подведу наглую пастушку под порку! »

Позже этой же ночью Маара услыхала шум на кухне. Она нашла Танду, дремавшей в кресле, свет огня блестел на голой груди. Она что-то бессвязно бормотала и затем вдруг пропела слегка охрипшим голосом:

«Сквозь зубы и череп, и шлем. Столь сильный удар он нанес. Добрый меч в руке прервал дыхание Головы Тускана! »

Она остановилась в изумлении. Она слыхала, как Катарсис учил их сына этим словам. Они происходили из того старинного цикла поэм, что описывал основание Роднеро и раннюю борьбу страны против соседей. Их вдалбливали в память каждому свободнорожденному, но не часто, если вообще когда-либо, обучали им рабских отродий.

– Я хотела бы знать, – сказала она себе, присев рядом с девушкой. – Могла она в действительности быть тем, кем пыталась представиться? Но тогда, если она – та, при данном положении дел она была бы здесь в безопасности, а если нет, тогда это в любом случае верное для нее место!

«И что всегда верно, – сказала она себе, – она не нуждается в деликатном обращении. И будет работать наравне со всеми рабынями! У меня никогда не было, нет, и не будет любимчиков! Пожалуй, я пока не буду говорить Катарсису о том, что услышала! Вот съезжу к золовке в Роднеро, получу там ясное описание Танды, дочери Торакса, а там – посмотрим! »