Дашенька 120. Ночь. Тематика: Первый брачный ночь секс

Кирилл, обернув простыню вокруг бёдер, поднял Дашу вместе с матрацем, и перенёс на кровать. Она увидела одежду, раскиданную по полу, и тихо рассмеялась, как мурлычет умиротворённая кошка:

- Не помню, когда ты раздел меня… Подай-ка твой свитер.

Она юркнула в него, и утонула в большом Кирином свитере почти вся, а рукава Кирилл завернул на несколько раз.

Даша сидела, подогнув под себя ноги, а голова Кирилла лежала на её коленях. Она гладила его волосы - непривычно короткие. Правда, давно отросшие после стрижки под ноль, но всё равно, не такие, как носил дома, зарыться в них пальцами не получалось.

- Мог я подумать, что здесь, за решётками, узнаю, как это - быть таким счастливым? Спасибо тебе, золотая моя, это ты, вот просто так, взяла и подарила мне счастье.

- А я думала, ты - мне…

Кирилл покачал головой.

- Даже представить не могу, как ты здесь… как смогла… А я ещё и отказался… а ты всё равно, вот, со мной… это чудо какое-то. Ты чудо, Дашунечка моя, настоящее чудо. Иначе ничего этого просто не было бы.

- Просто… - в тон ему ответила она. - Просто я люблю тебя. И больше без тебя не могла. Я так и не привыкла быть там, где тебя нет.

- А мне казалось, что я почти привык… без тебя… Крест на себе поставил. Обманывался. Ничего я не привык. О тебе одной и думал, засыпал и просыпался с мыслью "Даша…" Только думал, что это уже не имеет значения, ни для кого… Крестик твой целовал перед тем, как уснуть, и когда глаза открывал - тоже, - улыбнулся: - Весь барак думает, что я страшно набожный. Он меня спасает, Дашунь. Правда, спасает. - Взял её руку, прикоснулся губами нежно к запястью, где сквозь кожу просвечивали тоненькие голубые дорожки, прижался щекой к ладони. - За фотографию спасибо огромное… какие они стали… выросли… - Кирилл смотрел на фото, стоящее на столе.

- А у нас большие перемены, Кира…

Кирилл слушал молча, потемнев лицом. Когда Даша замолчала, он медленно проговорил, обронил коротко:

- Как нелепо прожила… Больше и сказать нечего… - он снова долго посмотрел на сыновей, но о чём думал, на этот раз молчал.

- Кира, а ты? Как тут?

- Нормально, - Кирилл пожал плечом. - Что тут может быть? Барак - работа - снова барак. И рассказывать нечего.

- А мне снились очень плохие сны…

- Правда? - Кирилл чуть запрокинул голову, посмотрел на неё снизу вверх. - Это не про меня.

- А что такое ты говорил там?.. Али.

- А-а… да это пустое.

Даша едва заметно вздохнула. Кирилл повернулся, сел на кровати:

- Ну чего ты, маленькая? Видишь - я жив и здоров. Какой был, такой и есть.

- Не такой…

- Как это не такой?

- Ты похудел.

Подушечками пальцев Даша провела по заострившимся скулам, щекам, и чуть колючему подбородку. Лицо Кирилла стало другим - жёстче, и глаза…

- Так это я израстаю! - со всей искренностью заверил он.

Она рассмеялась и обвила его шею руками. Ладони Кирилла обхватили её талию, и Даша оказалась сидящей на коленях у него, лицом к лицу. Крестик на тёмном шнурке лежал на Кириной груди… Даша наклонилась к нему и поцеловала.

- Теперь на нём отпечаток твоих губ, - сказал Кирилл без улыбки.

Даша положила ладошки ему на грудь, погладила легонько, повёла вверх, к плечам…

- Ты красивый, как бог… - прошептала она и прикоснулась губами к его груди. Ещё… И ещё…

…Времени не было. Были только они двое и с ними любовь. Осенённые ею, они омывались в нежности друг друга, дышали в одно дыхание, и сердца бились взахлёб, горячо так, что казалось, в груди - солнце.

Пелёна полудремы, навеянной упоительным изнеможением, таяли, как лёгкий туман под горячим солнцем, когда ещё во сне в Даше просыпалось сладостное томление и медленно, и неодолимо нарастало, потому что губы и руки Кирилла будили её своей нежностью. И нет пробуждения желаннее, чем такое, когда ещё не проснувшись, купаешься в бережной ласке любимого.

- Я просто не могу не прикасаться к тебе, солнышко моё, - оправдывался Кирилл и улыбался так, как никто не умеет улыбаться. - Закрываю глаза, и пугаюсь, что ты мне только приснилась. Поэтому мне надо до тебя дотрагиваться.

- На, дотрагивайся, - протягивала Даша руку.

- Вот спасибо, моя добренькая Дашенька. Тогда ты спи дальше, не просыпайся.

Он целовал её ладонь, запястье, губы поднимались выше, и как-то нечаянно добирались до Дашиных губ, в то время как руки его ласкали её всю, своевольничали, не зная запретных мест. И Даша "не просыпалась", только гулкий стук её сердца слышали ладони любимого. Так умелый настройщик знает, как добиться чистого звучания струны, и Даша скоро начинала отзываться рукам и губам любимого, превращаясь в звенящую струнку. И губы её сами собой отвечали его губам, так же точно не в силах насытиться медовой сладостью бесконечно долгого поцелуя. И она снова, золотым воском плавилась в его руках, сходила с ума в кольце сильных рук.

В ночных тенях по-лебединому сплетались руки, и пальцы переплетались - не разберёшь, где чьи. Лунный свет украдкой смотрел в узкую щель между шторами на танец двух прекрасных в первозданной наготе тел, то ложился бликами на бугрящееся напряжёнными мышцами, сильное, мужское, то светился на нежной, бархатистой коже, высвечивал на запрокинутом лице мУку древнего как мир, любовного экстаза...

Спали в ту ночь? Не спали?