Достойные люди. быть или казаться

Под  прицелами  у  неба

Спим  в  кроватей  утлых  лодках.

Только  зрелища  и  хлеба.

ВОТ  КАК!

«Пролетный вариант»

А. Лисовский, Эппи.

Воевать ему не пришлось, в конце войны  ему исполнилось только 17 лет. Уже после войны по призыву попал во флот. После службы во флоте, как льготник поступил на физмат Харьковского университета. Уже много лет спустя он и сам не понимал, какого лешего его, выходца из смоленской деревни, потянуло на этот факультет. Учился средне, каких либо позывов к исследовательской работе  не чувствовал. После окончания университета был  направлен в теоретическую лабораторию одного из научно-исследовательских институтов Закавказья. В лаборатории ощущал себя то ли белой вороной, то ли серой мышкой. Успехи в науке не впечатляли. С трудом защитил средненькую кандидатскую диссертацию. Единожды побывал в зарубежной командировке. Среди коллег по работе был сер и мало заметен. Оригинальные и свежие идеи старательно обходили его голову. На лабораторных семинарах только присутствовал. Иногда в голове неторопливо шевелились мысли: а не пойти ли учителем в школу? В быту был просто не интересен – абсолютно пустой собеседник, не имеющий собственного мнения. Хотя, мнение-то он может и имел, но тщательно его скрывал высказываниями типа: – «с одной стороны…, с другой стороны…». Книжными новинками если и  интересовался, то только с той точки зрения, что их можно будет позже продать подороже. Поэтому собрал приличную домашнюю библиотеку. Но ни сам, ни его жена эти книги не читали. Всё происходило по Роберту Бёрнсу: «Пусть книжный червь. / Жилец резного шкафа / В поэзии узоры прогрызет. / Но уважая вкус владельца-графа, / Пусть пощадит тисненный переплет». К философии относился насторожено.   Одна из институтских дам выразилась о нем вполне определенно: – «ни рыба, ни мясо». И внешний его вид подтверждал это определение. В партию вступил, еще служа во флоте. Активным членом партии не был, но  партбилет использовал умело, был, что называется, себе на уме.

Перед окончанием университета  сельчане родной деревни подобрали ему невесту,   полуграмотную недалекую девку, с большой пышной грудью и мясистым задом. Невеста была моложе жениха почти на десять лет. К моменту обустройства на новом месте она уже забеременела. В скорости родила дочь. А далее с завидной регулярностью стали рождатьься: сын, еще одна дочь, еще один сын. Когда старшая дочь выросла, её поспешно выдали  замуж и когда  она забеременела,   мать решила родить еще одного ребенка, чтобы старшая дочь, которая до этого выхаживала своих младших братьев и сестру, заодно со своим ребенком стала нянькой еще одного брата или сестры. Старшей дочери повезло – у матери случился выкидыш.

Жену устроили лаборанткой в одну из лабораторий. Что она там делала, если ничего не умела делать, было непонятно, но в самое короткое время ей удалось  закрепиться в комиссии рабочего контроля. Вот там-то она и нашла свое прибежище и призвание. Для многих советских женщин комиссия рабочего контроля была тем местом и той отдушиной, где они могли часами перебирать импортные тряпки, препираться, ссориться, пить стаканами валериановые капли и возвращаться домой с трофеем, удовлетворенные словно женщина, только что убившая на своем приусадебном участке чужого куренка.

О жизненных целях супруги  почти не говорили - цели были вполне приземленные и понятные. Каждый из супругов стремился получить от жизни как можно больше, давая взамен как можно меньше или вообще ничего не давая. У жены же была основная цель – стать матерью-героиней и получить большую квартиру. Она была самовлюблена, амбициозна, и как любая недалёкая женщина полагала, что всего в жизни можно добиться настырными криками, трясением юбками. и слезами - раньше в русских деревнях мужья таких баб регулярно били – только это приводило их на короткое время в нормальное состояние

Дети росли сами по себе. Их воспитанием вообще не занимались. Наверное, родители и не предполагали, что  их нужно воспитывать и готовить к жизни, прививать какие-то этические нормы. Об их будущем если и думали, то тщательно скрывая эти мысли от самих себя. Как я писал выше, старшую дочь постарались поскорее сбыть с рук, выдав ее не самым удачным образом замуж за местного аборигена – бездельника. бабника и алкоголика.

Следующий по возрасту сын окончил военное училище, женился на смазливой  девице с  убогим  умишком, завербовался в миротворческие войска в Югославию, чтобы заработать этой службой на автомобиль, позже устроился в автоинспекцию, съездил по этой линии в командировку в США в школу по хайвэю, а затем очень удачно внедрился в одну петербургскую фирму, которая выпускала контрафактные сигареты. Эта работа оказалась для него золотым дном, в руках у него оказались большие деньги. Произошла стандартная ситуация – превращение обычного среднего русского парня «в нового русского» или, как говорят в физике твердого тела, переход из одного агрегатного состояния в другое – «из грязи в князи». Вся дальнейшая его жизнь превратилась в погоню за деньгами: покупка и продажа квартир, создание полумифических и криминальных  ООО, выдача дочери замуж за сына местного Дона Карлеони какой-то грузинской мафиозной группировки и прочее. Стал стараться быть вхожим в так называемое приличное общество, вступил в общество охотников. Жена его давно бросила работу, завела дорогую породистую собачку, стала посещать различные салоны, а также следить за прической на лобке.

Вторая дочь была клоном матери и также отличалась большими амбициями. Окончила в Харькове какой-то  ВУЗ, который в народе называли «унитазным». Мечтала выйти замуж за состоятельного европейца, но смогла найти только араба, отдавшись ему еще до замужества. Вместе с ним уехала в одну из стран Ближнего Востока, родила двоих детей. Работать не любила. Поэтому долгое время нигде не работала. Всячески третировала своим беспардонным поведением в исламском обществе мужа и его родственников. Ей повезло –  она попала в очень порядочную и интеллигентную арабскую семью, которую отличала большая толерантность. Но. Видать.   не зря в арабском мире так жестко  судят о русских женщинах.

Младший сын с трудом окончил среднюю школу, его пристроили в какое-то фельдшерское училище. Не отходя от учебной доски, он женился и быстренько перебрался в Санкт-Петербург, где долго скрывался от призыва в армию, подвизаясь в нелегальном игровом бизнесе. После одной крупной полукриминальной разборки с партнерами ему пришлось перебраться в другой город. От родных  тщательно скрывал род своих занятий. Но ничего другого он не умел и не хотел делать.

Родители быстро старели. На пенсию ушли сразу же после достижения пенсионного возраста. Присущее им стяжательство стало проявляться в самой резкой форме. После сборки урожая отец  бегал по чужим огородам, прибирая остатки. Жена же пристроилась в одну их расплодившихся школ экстрасенсов, закончила её и стала лечить. Удивительно, но нашлось достаточное количество простофиль, готовых лечиться у неё. Сама же лечила собственные болячки у официальной медицины. Чтобы не платить за проезд в автобусах, троллейбусах и  электропоездах стали успешно мимикрировать под бомжей или беженцев. И раньше-то не отличаясь высокой культурой,   стремительно тупели. Такая казалось бы, нетрудовая деятельность тем не менее, сказалась на их здоровье – сначала ему, а несколько позже и ей установили кардиостимуляторы, попытка оформить инвалидность не удалась. Несмотря на то, что оба получали пенсии, вымогали деньги у детей. Для окружающих всё это было большим секретом. Да и всё, что происходило в их жизни, тщательно скрывалось. Сами же они считали себя очень приличными и порядочными  людьми. Между тем мелкие дрязги и ссоры сопровождали каждый их день. Жизнь дневная начиналась с утренних сериалов и заканчивалась вечерними. Ничего высокого, повседневная серость.