Кукла Лена на Крайнем Севере

От буровой до моего вагончика метров 100 максимум. Температура — 45 градусов но это как раз второстепенно. Главное — ветерок. При ветре 15 м/сек запрещена работа кранов. При 25 м/сек запрещено движение любого автотранспорта. Так вот, сейчас запрещено движение любого автотранспорта.

Плюс к этому ночь полярная не только длинна, но и темна. И снегу мне ровно по пояс. Поэтому к вагончикам протянуты веревки, держась за которые вахтовики седьмой бригады двигаются от точки до точки. Впрочем, сейчас никто никуда не движется. При температуре ниже — 41 градусов работы на скважине прекращаются. Поэтому все сидят по вагончикам.

И лишь я и мастер седьмой бригады по имени Лаврентий, ухватившись за веревку, медленно, но верно приближаемся к моему вагончику. Лаврентий толст, но подвижен. Добравшись до двери вагончика, он снимает рукавицу, достает из кармана ключ от вагончика, после чего сует ключ себе в рот, а руку прячет в рукавицу.

Повторюсь, — 41 градус. На ветру рука без рукавицы коченеет сразу. Лицо тоже коченеет, да и дышать таким воздухам чревато. Поэтому лицо прикрыто специальным кольцевым шарфом, который и согревает лицо, и утепляет и увлажняет вдыхаемый воздух.

Лаврентий сует ключ под шарф в рот, согревает руку в рукавице, икает и, вместо того, что бы достать изо рта ключ и открыть замок, который я отогрел зажигалкой, смотрит на меня как-то странно.

— Лаврентий, блиадь, — обращаюсь я к нему, — открывай замок, он же сейчас снова закоченеет.

— Я ключ проглотил, — с прямотой мастера бригады бурильщиков отвечает Лаврентий, — блиадь.

«Идти обратно к буровой, а оттуда по другой веревке к другому вагончику — это метров 200, — думаю я. — Должен дойти. Не замерзать же вот так. Из-за того, что это жирное животное инстинктивно глотает все, что попадает ему в рот. Хоть бы этот ключ ему поперек горло встал».

— Да заходи же, наконец, в вагончик, — доносится до меня голос куклы Лены, —  чего ты там топчешься, Санитар?

«Совсем хъуево, — думаю я, — уже пошли галлюцинации. Заунывные стоны голосом куклы Лены. Значит, я замерзаю. Такое большое, глубокое, ранимое, сложное существо как я — и пожалуйста! А мы даже еще не отошли от этого блиадского вагончика имени портянок товарища Кагановича».

И почему-то отца вспомнил (см. картинку над текстом).

Он тоже на Севере служил. Рассказывал, как у них однажды мотор заглох, и они чуть не замерзли. Так что это у меня наследственное. Бег по граблям — это не вид спорта, оказывается, а образ жизни. И чего мне в великолепной стране по имени «Израиль» не сиделось то!?

…Но Лаврентию сомнения чужды. Проглотив, блиадь, холодный ключ, он толкает дверь вагончика, которая оказывается, не заперта, и мы вваливаемся внутрь.

Нагревая зажигалкой навесной замок я даже не обратил внимание, что он висит на одной дужке.

— Ну, наконец-то, — говорит кукла Лена, — я уже стол накрыла. Сколько можно ждать?

— Это мой лучший друг Лаврентий, — представляю я кукле Лене бригадира седьмой бригады, — без него, блиадь, я бы здесь пропал.

— Здравствуйте, — застеснялся при виде женщины в халате Лаврентий, — ну я пойду. Хули, поздно уже.

— Куда ты, блиадьь, пойдешь? — останавливаю я Лаврентия. — Сейчас выпьем, кукла Лена привезла, я знаю. Ты что, хочешь, чтобы тебя супервайзер поддатым увидел, блиадь?

Ляжешь у нас на кухне. Топчан же есть. Все равно бригада стоит по погоде. Техпауза она, блиадь, и есть техпауза.

На буровой сухой закон. За запах алкоголя выгоняют с работы сразу. Итак из аварий не вылазим.

Сидим за столом.

— Кукла Лена, как ты сюда попала?

— Приехала на вахтовке. Мне чего-то жутко так стало. Запало в голову вдруг, что ты помрешь. Просто места себе не находила. Мама то совсем разболелась, Антон еще маленький, только в пятый класс перешел. Ну куда я без тебя? А тут вахтовка как раз с базы уходила.

Ну, я схватила белье, какое ты любишь, выпивку, чтоб меня не ругал. Поесть полный рюкзак. Прижмешься ко мне под завывания ветра. Поди плохо, Санитар? Гони этого Лаврентия и пошли в кровать. Где ты его нашел?

— Познакомился в очереди в туалет. Кстати, женского туалета на промысле нет. Так что будь осторожна.

— Мой экстерьер пьяным многословием Лаврентия не заменишь. Мама мне рассказывала, что в обнаженном виде спят личности творческие. А в трусах спят мужчины заботливые. Так вот, я их тебе сама сниму. Что являет собой пример патриотизма и следования сионистским традициям, сам же мне говорил. Я все помню, что ты любишь…

…На бригаде было время перевахтовки. То есть, одна вахта буровиков уезжает, другая приезжает ее менять. Новую вахту везет вахтовка. Вахтовка — это армейский вездеход Урал 4320. Три моста, все три ведущие. Вместо кузова некое подобие салона автобуса...

— Кукла Лена, будем мыслить параметрами чисто военными: Полк, дивизия, танк, баллистическая ракета. Какая вахтовка, блиадь? Ветер же. Автотранспорт не ходит.

— Ну ты, Санитар, натура художественная! Блиадь, — вмешивается в беседу Лаврентий. Бухой совсем, а слушает, — Мужики вахту отколотили, им уже билеты на материк куплены. Ты что думаешь, я хочу, чтоб мне почки поотбивали?

Дал команду чтоб вахтовка пришла. Да что ей станет, Урал 4320? Ну ветер, ну и мать его, блиадь. А ты посидишь здесь дня два с Еленой Николаевной. А там по прогнозу безветрие. На эльке до базы за два часа долетите. Все лучше, чем на вахтовке, ебъеный в рот, полдня трястись. Правда, Елена Николаевна?

Он прав, Лаврентий. Через два дня пурга уляжется, и на L-200 прокатимся как люди. А вахтовке быстрее 40 км/час ехать нельзя. Действительно, делов то.