Двуликий Янус. Глава 8

Предупреждение: глава содержит откровенные сцены и нецензурную лексику.

Глава 8: Проект эволюция дуо.

Холодный северный ветер, кидал колючие снежинки мне в лицо. Покачиваясь, я неуверенно шла в сторону набережной, кутая заледенелые пальцы под теплый шарф. Метель усиливалась с каждой минутой. Капюшон давно слетел с моей головы, выставляя напоказ мое невероятно бледное лицо, разбитую губу и бордовый след, оставленный на скуле сильным ударом Рэна. Я почти не ощущала холода, испытывая перед ним лишь откровенную неприязнь. Мой отчаянный вид отпугивал случайных прохожих, женщины поглядывали на меня с откровенным презрением, мужчины, словно думая, а не подкатить ли к столь отчаянной особе, вдруг даст. Их взгляды были мне безразличны.

Золотистые фонари зажглись, осветив темнеющее синее небо, окутанное пеленой снежного марева. Выйдя к набережной, я остановилась у бордюра, глядя на затянутую толстой коркой льда реку. Резкий аромат сигаретного дыма неожиданно вывел меня из задумчивости.   Рядом со мной, глядя на застывшую реку стоял парень. На нем была теплая зимняя куртка, забавная шапка с помпоном, шарф и перчатки без пальцев. Взгляд теплых серых глаз обратился на меня, цвета их я различить не могла, но мне от чего-то показалось, что они отливают красным оттенком.

- Неудачный день? - просто спросил он, протянув мне сигарету с зажигалкой.

Приняв из его рук сигарету, я закурила, стараясь сильно не затягиваться.

- Однозначно, - протянув юноше зажигалку, я набросила на голову капюшон, надеясь, что он не успел обратить внимание на разбитую губу.

- У меня тоже, неудачный. С работой не ладится.

Я ничего не ответила. Обернувшись, взглянула на кованные ворота особняка Валетте. В окнах второго этажа призывно горел свет.

- Прости, я наверное пойду, - проговорила я, затушив сигарету и бросив окурок на землю.

- Ты не сказала, как тебя зовут.

- Лили. А тебя?

- Лука.

Кивнув, я направилась к воротам особняка. В то время, как склонившись к земле, парень аккуратно поднял из снега окурок,   убрав его в пластиковый пакет и спрятав к себе в карман.

В дверях меня встретил дворецкий Алекс, это был мужчина средних лет безупречно одетый в строгий костюм.

- Мисс Лили, господин Ян должен скоро вернуться. Он получил ваше сообщение и просил накормить вас сытным ужином.

- Я не голодна, впрочем, пожалуй, не отказалась бы от пиццы.

- Слушаюсь мисс, наш повар - итальянец и готовит лучшую пиццу в городе.

Кивнув, я сняла с себя пальто, отдав его растерянному моей недоброжелательностью Алексу, и сразу направилась в комнаты Яна. Опустившись на диван, я долго смотрела в пустоту, сжимая ладони в кулак. Алые пятна вновь замелькали перед глазами. Включив телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься, я подтянула колени к подбородку, обхватив их руками. В комнате было тепло, но дрожь по-прежнему сотрясала мое тело. Только сейчас я заметила, что руки покрывают ссадины и синяки, полученные во время борьбы с Рэном. Все новостные каналы освещали ужасное происшествие, произошедшее в одном из государственных вузов. На моих глазах выступили слезы, и прижав голову к коленям я старалась не смотреть на ужасные кадры, мертвого тела со стрелой в шее. Дверь отворилась, и в комнату вошел Ян. Опустившись на диван, он некоторое время созерцал показанный репортаж.

- Полагаю, чек, выписанный на имя ректора был ошибкой, - заметил он холодно. - Что ж, придется его отозвать. Насколько я понимаю, вернуться в институт тебе не удастся.

Подняв заплаканные глаза от колен, я посмотрела на Яна, который держался весьма напряженно. Заметив на моем теле синяки и разбитую губу, Ян слегка смягчился.

- Это сделал с тобой Рэн?

В ответ я молча кивнула.

- Расскажи мне, что произошло.

- Ему заказали меня еще до нашего знакомства, но ему не хотелось убивать меня, при том, что я и так была ранена, - приступ астмы сдавил грудную клетку, постаравшись успокоиться, я тихо продолжила. - На занятиях по физкультуре, я хотела выманить того фотографа, что делал мои снимки в институте, а потому задержалась в душевой. Он ... Мне пришлось его убить, у меня не было выбора, я не могла больше терпеть происходящее, это было ужасно... Он, кажется, отвлекся, даже не думая о том, что я могу оказать сопротивление.

Лицо Яна побледнело, глаза ярко сверкали, казалось он просто вне себя от ярости. Вздрогнув, я отшатнулась. Взяв себя в руки, он тут же успокоился, притянув меня к себе. Я никак не могла остановить слезы, и вскоре его тонкая черная рубашка промокла. Ян заботливо гладил меня по волосам, отстраненно глядя за окно.

- Это я во всем виноват, - тихо прошептал Ян. - Я не должен был разрешать ему к тебе прикасаться. Он бы не стал этого делать, если бы не знал, насколько страстной ты можешь быть, - Склонившись к моему уху, он тихо прошептал. - Я больше никогда и никому тебя не отдам.

Чуть позже он помог мне принять душ, кровотечение к тому времени уже остановилось, однако небольшие ранки и порезы все еще остались. Увидев их Ян был в ужасе, и ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться и прийти в себя. Как я и предполагала по ужасающим ощущениям и резкой боле, Рэн явно решив доставить как можно больше боли, обернул свою плоть в нечто напоминающее наждачную бумагу, рвавшую на куски мою нежную плоть.

Продезинфицировав раны и дав мне обезболивающее, Ян помог мне одеться в удобный домашний велюровый комбинезон серого цвета.

Вечер мы провели вместе, наслаждаясь великолепной итальянской пиццей, сырами, виноградом и сухим красным вином, уснув в теплых объятиях друг друга. В этот день я впервые почувствовала себя на своем месте, а Ян впервые был со мной так нежен и заботлив.

Дорога до Исследовательского центра имени Геннадия Соколовского казалась бесконечно длинной. Впрочем, огромный черный джип с легкостью преодолевал заснеженные трассы Подмосковья. Дорога была относительно свободной, за сто километров от Москвы, количество машин поубавилось, а вот наледи и снега на дорогах напротив прибавилось. Здесь, пожалуй, не проехала бы не одна из тех машин, что обычно предпочитали братья Валетте.

Большую часть пути я проспала на заднем сидении, укутавшись в теплый плед и положив под голову подушку. Кажется, в машине Яна было все необходимое, дворецкий Алекс еще с вечера собравший нам с собой сумки, положил туда и запасную одежду и одеяло, дополнив утром эту комплектацию термосом с чаем и горячими булочками с корицей. Проснувшись, я перебралась на переднее сидение, и улыбнувшись Яну уставилась в окно. Стоял солнечный морозный день, и яркий свет, отражаясь от снега слепил глаза, а потому наши глаза скрывали солнцезащитные очки. Дорога и в самом деле начинала казаться бесконечной, когда Ян вдруг резко выкрутив руль в сторону, свернул на занесенную снегом дорогу, ведущую через поля к лесу. Джип подпрыгивал на ухабах и кочках, и взлетая вверх, отрывался от земли. Вцепившись в дверную ручку и покрепче затянув ремень, я весело рассмеялась, Ян по-мальчишески открыто улыбнулся.

- Профессор Соколовский, мой хороший знакомый. Он работал в лаборатории моего отца мелким подручным, и был не в курсе того что там происходило. Сейчас он один из немногих, кому известно о существовании того исследовательского проекта в результате которого меня модифицировали. Так что, обследовав тебя, он сможет узнать гораздо больше, чем обычный врач. К тому же, ему совершенно точно можно довериться.

- Я была уверенна в том, что Рэну можно доверять, и вот что из этого вышло.

Ян понимающе кивнул.

- Ты можешь ему не доверять, но хотя бы позволь себя осмотреть. Я буду рядом во время всех процедур, он не причинит тебе вреда, я этого не позволю, - голос Яна прозвучал уверенно и хладнокровно.

- Хорошо, - неохотно согласилась я.

Машина затормозила у огороженной металлическим забором  территории. Преодолев охранный пункт, мы въехали на территорию клиники. Сосновый бор, занесенный снегом, чем-то напоминал зимний лес, виденный мною во сне. Расчищенная от снега аллея вела к главному входу в большое кирпичное здание, похожее скорее на замок, чем на больницу.

Геннадий Соколовский оказался приятным мужчиной пятидесяти лет. Каштановые локоны, не смотря на почтенный возраст, не утратили блеска, а глаза выглядели совсем светлыми. Полное обследование организма заняло почти весь день, и в течение всех процедур Ян находился рядом со мной, что несказанно удивляло врача. Ну, вот все нудные процедуры были завершены и сонные и уставшие, мы расположились в кабинете главного врача.

- Лили, чтобы ты хорошо понимала, о чем идет речь, я хочу рассказать тебе об одном научном открытии, произошедшем тридцать пять лет, - пригубив крепкий ароматный кофе, начал свой рассказ Геннадий. Голос его звучал спокойно и уверенно, словно он был профессором читающим лекцию одному нерадивому студенту. - Это открытие связано с именем одного талантливого ученого - Кристофера Валетте, и получило название "Эволюция дуо". С самого начала своей деятельности, Кристофер занимался исследованиями, связанными с модификацией людей. Он считал, что человек может эволюционировать, перейдя на новый уровень существования. Свои эксперименты он проводил над детьми из детских домов, усыновляя их и используя потом в качестве подопытного материала. Но его эксперименты не увенчались успехом, чтобы он не делал, ему никак не удавалось сохранить жизнь, уже эволюционировавшим детям. Казалось что ему не хватало какого-то одного фактора, для совершения научного прорыва и этот фактор должен был уравновешивать испытуемого, потому как после всех тех пыток, через которые проходили дети, они сходили с ума, - на мгновение задумавшись, Геннадий, взял со стола ручку и принялся крутить ее в руках, что говорило о том что он нервничает, и даже не пытается этого скрыть. Ян слушал его рассказ отстраненно, глядя в пустоту. Вздохнув, мужчина продолжил.

- И тогда он решил попробовать использовать в своем опыте близнецов. К тому моменту, Кристофер был уже женат, и его жена ждала двойню. Недолго думая, он стал тайно пичкать жену порошками, рассчитанными на то, что дети уже в материнской утробе привыкнут к модифицирующему лекарству и родятся здоровыми и сильными. Его жене становилось с каждым днем все хуже и хуже, но его волновало лишь здоровье детей, которые развивались гораздо быстрее, чем обычный плод. Дети родились в пять месяцев, совершенно развитыми и выглядели так, как должны выглядеть новорожденные, рожденные в срок. Мать, разумеется, скончалась при родах. Старший мальчик родился слабым и болезненным, а младший - напротив сильным, к тому же все его жизненные показатели вышли на совершенно новый уровень. Он развивался значительно быстрее брата, и в год уже говорил на нескольких языках, был умным и сообразительным, скорость его регенерации вышла на совершенно новый уровень. Это было удивительное открытие, и все же, Кристоферу показалось этого мало. Понаблюдав за детьми в течение года, он решил, что младший ребенок, у которого появилась сильная связь и зависимость от старшего, станет подопытным в дальнейших экспериментах, в то время как старший, живущий в обычных условиях станет эмоциональным якорем для младшего, не дав ему сойти с ума. Так продолжалось десять лет, пока младший не взбунтовался и не уничтожил отца и все лабораторию, сбежав вместе со своим братом. К тому времени, Ян уже обладал силой превышающей человеческую, быстрой регенерацией, острым слухом и зрением, а так же в результате экспериментов увеличился и ряд других показателей, таких как быстрая скорость, и ловкость недоступная людям, - сделав паузу, доктор Соколовский внимательно взглянул в мои глаза. - Все это я рассказываю вам потому, что у вас с Яном абсолютно идентичные показатели и у меня есть все основания полагать, что вы являетесь одной из подопытных в эксперименте "эволюция дуо".

Вздрогнув, я едва не выронила чашку с горячим кофе. Поставив ее на стол, я в удивлении смотрела на врача широко открытыми от ужаса глазами.

- Я не совсем понимаю вас доктор, ведь вы сами рассказали, что для этих исследований использовались исключительно близнецы.

Доктор кивнул.

- Именно так, и ваши показатели соответствуют показателям Яна. Вы определенно являетесь младшим из близнецов, или же двойняшек, это не имеет значения. В той лаборатории в Тайге, рядом с которой вас нашли, совершенно точно пытались воспроизвести эксперимент удавшийся Кристоферу Валетте, вероятно один из его последователей, так же имеющий в роду ген близнецов решил продолжить исследования своего учителя. Если в Яне с рождения был ярко выражен мутировавший ген, то в вас он был умело и намеренно скрыт, возможно, с какой-то определенной целью.

Ян внимательно изучал мое, должно быть побледневшее лицо.

- Как вы думаете, что произошло с сестрой Лили? - поинтересовался Ян.

- Понятия не имею, никаких данных об этом нет. К тому же нам не известно настоящее имя Лилии, поэтому нам вряд ли удастся отыскать ее.

- Меня звали Евой, - тихо ответила я. - Но постойте, ведь она должна быть моей точной копией, разве мы не сможем ее отыскать?

Профессор пожал плечами и мягко улыбнулся.

- Лили, не стоит питать иллюзий на этот счет. Вас нашли в Тайге, исследовательская база была кем-то намеренно уничтожена. Возможно, преступники заметали следы и успели скрыться до приезда на базу военных, а возможно, что кто-то намеренно уничтожил лабораторию, и вы остались живы только благодаря своим качествам. Может, кому-то было выгодно скрыть в вас мутировавший ген, чтобы потом использовать его в будущем в своих интересах. Этого нам не известно. К тому же, если у вас была сестра, это упростит поиски, а вот если у вас был брат, то напротив очень сильно их усложнит. У вас необычный цвет глаз, но я не думаю, что у вашего брата, если это конечно брат, точно такая же разделенная напополам радужка.

В ответ я лишь молча кивнула, понимая всю безнадежность подобных поисков. В конце концов, второй близнец мог и не выжить, не кому ведь неизвестно как именно проходил второй эксперимент и что в нем изменили.

- Что касается ваших половых органов, к сожалению, вы оказались правы относительно своих догадок, Лили, - профессор Соколовский нахмурился, вернув сползшие очки обратно на переносицу. - Вы не сможете иметь детей, в связи с тем, что органы не развиты. Насколько понимаю, у вас никогда не было менструации?

В ответ, я лишь молча кивнула, отведя взгляд в сторону.

- Мне бы не хотелось вас расстраивать, Лили. Я прекрасно понимаю, как это важно для женщин, иметь ребенка. Но ни один из успешно модифицированных людей по проекту "эволюция дуо" не может иметь детей. Однако старший ребенок из испытуемых пар близнецов обладает подобной возможностью.

Я устало вздохнула.

- А что по поводу ахроматопсии? - поинтересовался Ян, положив свою ладонь поверх моей, он сплел наши пальцы.

- Полагаю, это реакция на резкие изменения в организме. Скрытые прежде способности стали резко проявляться, видоизменяя организм, в результате произошло перенапряжение, и зрение сильно пострадало. Как только все способности Лили приобретут свой первоначальный вид, зрение должно полностью восстановиться.

- А что же в таком случае послужило толчком, к раскрытию, дремлющих внутри меня способностей? - спросила я, внимательно взглянув в блеклые глаза профессора.

- Вероятнее всего - сильный стресс и угроза жизни. Ведь все началось после автокатастрофы, насколько понимаю.

- А что же по поводу бронхиальной астмы? - поинтересовался Ян.

Усмехнувшись, врач пожал плечами.

- А никакой астмы у Лилии нет, и никогда не было, - в голосе Соколовского послышались насмешливые нотки.

Я взирала на него в недоумении, предполагая, что он должно быть что-то путает. Ян же нахмурился, а выражение его лица сделалось еще более серьезным.

- Этого не может быть, я неоднократно сам был свидетелем приступов. Вам прекрасно известно, что у меня медицинское образование. Неужели вы думаете, что я не в состоянии распознать симптомы бронхиальной астмы, - возмутился Ян.

Профессор самодовольно улыбнулся.

- Вот именно, что симптомы - есть, а самой астмы - нет, - многозначительно добавил он.

- Получается что астма психосоматическая? - уточнил Ян.

- Верно, предполагаю, что ее выдумали те же люди, что проводили над Лили эксперименты. Возможно, они пытались с помощью подобного заболевания сделать Лили более похожей на человека.

- Но в таком случае, об отсутствии астмы стало бы известно при первом же обследовании, - предположил Ян.

- Значит те кто обследовал Лили, знали о том что астма психосоматическая, - проговорил профессор хмурясь. - Вы посещали платную клинику, Лили?

- Я кивнула. Отец моего друга часто возил меня в клинику.

Ян нахмурился.

- Теперь, когда ты об этом говоришь, мне кажется, что Валерий Геннадьевич Снежный уделял тебе слишком много внимания, а твой друг, погибший в аварии, уж слишком сильно был похож на тебя, - задумчиво проговорил Ян.

Я вздрогнула, правдивость предположений Яна привела меня в состояние шока. Друг всегда много для меня значил, к тому же все замечали, что мы были сильно похожи. Да и имя моего друга не могло быть простым совпадением. Мне сразу подумалось, что мой отец, как последователь Кристофера Валетте, назвал своего сына так же, как и Кристофер.

Почувствовав мое напряжение, Ян притянул меня к себе, нежно поцеловав в лоб.

- У нас нет никаких доказательств того, что тот парнишка был твоим братом. То, что вы похожи, могло быть обычным совпадением, - неуверенно проговорил он.

Профессор Соколовский внимательно посмотрел на меня.

- Вы можете попробовать поговорить с приемными родителями Лили и посетить детский дом, в котором она находилась до удочерения, возможно там что-то известно о людях, которые привезли ее из Тайги в Москву, - предложил он.

В ответ, я лишь молча кивнула.

В душе остался неприятный осадок от воспоминания о смерти Яна. Может Алиса была права, и я, в самом деле, последняя сука, раз так быстро забыла его. Но сердцем я прекрасно понимала, что на самом деле не забыла и никогда не забуду так несвоевременно ушедшего из жизни друга.

Тем временем, профессор Соколовский продолжал свой отчет о проведенном обследовании.

- Кроме того, Лили, отталкиваясь от произведенных исследований, могу заключить, что процесс старения у вас остановится в двадцать лет. Как только вы достигните этого возраста, перестанете взрослеть в физическом плане. Умственная деятельность и развитие, разумеется, не будет остановлено, так же как и у Яна, однако, процесс его старения замер лишь в тридцатилетнем возрасте.

Сказанные профессором слова меня удивили, но я настолько устала, что уже с трудом воспринимала какую-либо информацию.

- Можем мы переночевать в крыле для персонала? - спросил Ян, поглядывая на меня с сочувствием.

- Разумеется, я уже распорядился о том, чтобы вам приготовили гостевую комнату.

Мягко улыбнувшись, профессор Соколовский вызвал свою помощницу, попросив ее проводить нас в крыло для персонала. Поужинав в общей столовой и приняв душ, мы уединились в выделенной для нас комнате. Меня до сих пор мучил неприятный осадок, оставшийся после разговора с профессором. Сидя на подоконнике, я с грустью наблюдала за кружащимися за окном снежинками. Мягкие сверкающие хлопья опускались на оконный отлив, образуя пушистое облако, от чего-то мне вспомнился день аварии. Полный жестокости и хладнокровия взгляд убийцы. В тот момент он показался мне до боли притягательным, родным и близким. Кто бы мог подумать, что мы настолько похожи, а наши судьбы переплелись с самого нашего рождения.

- Твой взгляд кажется таким теплым и мечтательным, о чем ты думаешь? - раздается голос Яна прямо у меня над ухом.

Задумавшись, я не замечаю, как он оказывается рядом со мной. Склонившись ко мне, он покусывает хрящик моего уха, его действия отзываются сладостным возбуждением внизу моего живота.

- Разве ты не знаешь моих мыслей? - откинув голову назад, провожу кончиком языка по его губам.

Ян улыбается.

- Я не настолько хороший телепат, каким мог тебе показаться. Впрочем, кажется, тебя привлекает снег. Но ты до сих пор боишься холода.

Молча киваю.

- В таком случае, позволь мне пригласить тебя на прогулку. Я покажу тебе новый мир.

Соскальзываю с подоконника, направляясь к шкафу за пальто. Ян перехватывает мою руку, привлекая меня к себе.

- Разве я разрешал тебе одеться? - его голос холодный, а улыбка выглядит по лисьему хитрой.

Неуловимым движением руки он распахивает окно, в комнату врывается ледяной ветер, и я вздрагиваю от холода.

- Твоя убежденность в том, что ты – простой человек, удивительна сильна! - с раздражением заявляет Ян. - Разве маленькая Ева боялась холода?

Мне вспоминается девочка в кружевном платьице посреди заснеженной тайги. Отрицательно качаю головой. Моя рука в его ладони, встаю на подоконник босыми ногами, с удивительной грацией соскальзываю следом за Яном с пятого этажа и без всяких проблем, словно кошка, приземляюсь на четыре лапы. Ощущение свободы и легкости переполняет меня, самой себе я кажусь чужой.

Холодный ветер развивает мои волосы, коротенькие джинсовые шортики и свободную майку одетую на голое тело. Силуэт Яна мелькает где-то впереди, и я понимаю, что это вызов. Он, кажется, желает выяснить кто из нас быстрее. Тело движется по инерции, я успеваю лишь подумать, о том что надо его догнать, как уже несусь между сосен и елей с такой быстротой, что окружающий пейзаж сливается для меня в одно сплошное заснеженное пятно. Мне даже кажется, что я лечу, ноги едва касаются земли. Я слышу биение его сердца, оно звучит так отчетливо, что вытесняет собой все остальные звуки.

Я нахожу его с неописуемой легкостью, спрятавшегося высоко в кроне ели. На его лице игривая улыбка. Сталкиваю его с ветки, и Ян расправив руки падает на землю, спиной вниз. Соскальзывая с ветви, опускаюсь рядом с ним и смотрю на небо. Нет ничего прекраснее этого видения. Огромные хлопья снега, кружась и переливаясь в свете ярких оранжевых фонарей, освещающих территорию больницы, опускаются на землю. Слушая биение сердец друг друга, мы созерцаем безмолвную красоту заснеженного пейзажа и ощущаем удивительное чувство единения.

Бледная обнаженная кожа груди и рук Яна сливается с белоснежным покрывалом снега, окутавшим лес. Холод, беспокоивший меня прежде отступает, и я могу думать только о совершенстве находящегося рядом со мной мужчины. Повернувшись, Ян заглядывает в мои глаза.

- Сейчас ты такая, какой я всегда хотел тебя видеть, - его голос холодный, как и взгляд темных глаз.

- Какая же?

- Свободная.

Я хитро улыбаюсь, и спустя долю секунды оказываюсь сверху. Мне хватает мгновения, чтобы расстегнув кожаные брюки достать уже напряженную от предвкушения плоть. Стянув с себя шорты, отбрасываю их в снег. Неподалеку призывно сияют окна больничных палат, но ни мне, ни Яну нет до этого абсолютно никакого дела. Холодная плоть, погружается в мое разгоряченное лоно, и я даже не задумываюсь о том, что мне надо сдерживаться, чтобы не привлечь внимания охраны. Мои глухие стоны перерастают в крик, темп движений возрастает. Меня ничуть не волнуют руки Яна, сжимающие мою шею с такой силой, что не появляется никаких сомнений что завтра на ней появятся синяки.

Удовольствие, получаемое мной настолько велико, что я кончаю несколько раз подряд. Резкое движение, и я оказываюсь спиной на снегу, а Ян возвышающийся надо мной наращивает темп, проникая все глубже и глубже. Меня ничто уже не беспокоит, ни чужие смерти, ни чувство вины, ни собственноручно совершенные убийства, ни острое лезвие ножа Яна, скользящее по моей коже и заставляющее мое сердце биться чаще и усиливающее возбуждение. Склонившись ко мне, Ян проводит языком по порезу на моем животе и это новое неведомое прежде удовольствие доставляет сладкое чувство удовлетворения. Кажется, что наша безумная страсть длится - вечность, но вот, наконец, Ян кончает, одновременно со мной. И волна его спермы пульсирует внутри меня, наполняя теплом. Краски становятся ярче, только сейчас я осознаю, что с того самого момента, как я выскользнула в окно, моя цветовая слепота исчезла. Удивительные изумрудные глаза Яна смотрят на меня с теплотой и любовью, и я понимаю, что в этот день, я родилась заново, отбросив все то, что меня прежде сдерживало и останавливало. Мне никогда уже не быть такой как прежде. Мир стал для меня цветным, и уже никогда не померкнет.