Глава 6. А. Чехов?

Галчонок

Поздно ночью я вновь оказался на своей девочке.

Но на этот раз положил её вниз животом, под который засунул подушку так, что её задница оказалась приподнятой.

Мысль совершить с ней противоестественный акт у меня даже не возникала.

Я просто поместил член между её приподнятыми ягодицами, немного прижал его, лёг грудью на спину Галчонка, поддерживая себя на локтях и целуя ей голову. И продолжал спрашивать её:

- Ты говорила, что второй раз Виктор употреблял тебя лёжа. Где это было?

- Тоже там в парке... Поздно ночью.

- И сразу легли?

- Нет... немного тыкались стоя.

- А потом?

- А потом он вынул, обошёл кусты и сказал:

"Никого нет, давай ляжем". Я говорю: "Давай". И легли. И зачали...

- А ты ноги согнула? Или обнимала ногами Виктора? Расскажи.

- Не помню... Кажись, сперва немного согнула... а потом он рукой поднял мне одну ногу вверх и поддел её плечом.

- Положил её себе на плечо?

- Да, а потом...

- Что потом?

- Мне стыдно... - прошептала она и, уткнувшись в подушку, вздрогнула.

- Ну, скажи, что было потом? - прошептал я, целуя её в затылок и придвигая член к её половой щели.

- Потом и другую ногу мою запрокинул на плечо себе.

- Сладко было?

- Не знаю... немного больно...

- Отчего? - спросил я и ввёл головку члена в её уже сильно замокревшие срамные губы.

- У него длинный... - чуть слышно прошептала она.

- Достал до матки?

- Да-а-а...

- А ты говорила ему, что тебе больно?

- Говорила. Пусти, говорю, больно так, а он не слушает... и туда... глубоко... и весь дрожит... и шепчет: "Подожди, потерпи немножечко, я чуть-чуть". И опять как задует! У меня инда глаза закатывались.

- И сладко было?

- Было... и болело очень... и стыдно было, так стыдно.

- Отчего?

- Что ноги мои так подняты... У него на плечах-то.

- А ты чувствовала задницей его яйца?

- Не помню.

- Задница у тебя была голая?

- Ну, голая.

- Тебе сладко было?

- Да-а-а... - прошептала она, и её влагалище, уже совсем мокрое, теснее сжало мой член.

- Лежи, я хочу тебя... употреблять.

Я делал ритмичные движения членом, всё убыстряя и убыстряя "ходки".

- Скажи... ты хочешь, чтобы Виктор ещё раз тебя употребил?

- Не-е знаю...

- Ну, скажи, хочешь, чтобы он тебе... задул свой длинный?

- Хо-хо-чу... - лепетала она, охваченная похотью.

- Знаешь, - прошептал я, - я хочу, чтобы Виктор ещё раз тебя употребил... ты пригласи его к нам домой, разгорячи его.

- О-о-о, - стонала она подо мной, делая подмахивающие движения.

- Пусть он тебя употребит так, как я сейчас... Сзади, как кобель суку.

- Ой... не могу! - всхлипывала она, извиваясь на животе.

- Как кобель суку... Хочешь? Хочешь? - шептал я, двигая в такт членом.

- Хо-о-чу...

- Скажи: хочу, чтоб Виктор меня употребил... как кобель суку, - задыхаясь, прошептал я и ускорил движения.

- Ой!.. Хочу... Витенька, Витя меня... что-об... употребил... как су-су-ку-у-у... - с трудом закончила она, судорожно вздрагивая всем телом и обильно увлажняя мой член.

Спускала она в этот раз дольше, сильнее, слаще. Я едва удержался, чтоб не облить её матку. С большим трудом извлёк член из влагалища и тут же обрызгал её задницу.

Боже мой, что это была за ночь! А утром... утром вернулась кухарка из деревни. Я уже чинно, с безразличным видом сидел за столом, а Галчонок, свежая как роза, умытая, причёсанная, разливала чай. Только её щёчки, немного более обычного пунцовые, напоминали о бурной ночи.

(Продолжение следует)

Далее: