Глава 12. Мемуары венецианской куртизанки

(продолжение, начало - главы 10,11)

Карнавал - время, когда дозволено всё. Именно на время карнавала те, кто знает в этом деле толк, планирует излишества и удовольствия, которыми они могут насладиться.

Оргия, которую предложил организовать сенатор, предполагала отсутствие всяческих ограничений в поведении участвующих. Собственно, ограничение было только одно, по числу участников: четыре человека, двое мужчин и две женщины, за которых я могла поручиться, как за себя, плюс он и его жена. И конечно же никому не дозволялось снимать маску.

Прежде чем согласиться и назвать цену такого мероприятия, я тоже установила некоторые правила. Оргия будет в моём доме. Она ограничится большой комнатой, начнётся с заходом солнца и завершится на заре. Никаким слугам не будет дозволено войти в мой дом, а мои останутся на других этажах. И последнее, каждый волен делать всё, что угодно, но никакого насилия или проявления жестокости быть не должно.

Сенатор согласился и на правила, и на цену, кстати, немалую, без малейшего колебания.

Для участия в оргии, помимо сенатора и его жены, а также себя, я пригласила Фаустоллу и её любовника, дворянина, которому принадлежал театр. Замкнул нашу великолепную шестёрку Фабрицио. Хотя после женитьбы Фабрицио пристрастился к бутылке, он оставался моим верным другом. Опять же он обладал бесценным сокровищем, которое на оргии могло прийтись весьма кстати. В предшествующие ей дни я частенько улыбалась, думая о Фабрицио и хрупкой, светловолосой жене сенатора.

Предваряющая оргию трапеза прошла, как я и боялась, несколько напряжённо. Но вино помогало расслабиться, и я следила за тем, чтобы стаканы не пустовали. В результате гостям пришлось частенько наведываться к горшкам, которые я поставила в дальнем конце комнаты. Мужчины при этой процедуре вели себя свободнее дам, так что нам удалось увидеть те части их организмов, которым вскорости предстояло выполнять более приятные функции.

Именно после одного такого инцидента жена сенатора начала уделять Фабрицио всё большее внимание. Постоянно ловила его взгляд, улыбалась через стол, округляла серо-голубые глаза. Конечно, это радовало, но, как режиссер и исполнительница одной из главных ролей, я чувствовала, что начало очень уж медленное. И раздумывала над тем, как ускорить ход событий, когда жена сенатора высекла искру, из которой разгорелось пламя.

Фабрицио как раз отправился в очередной поход к горшку. И жена сенатора, вновь увидев его огромный пенис, не выдержала. Последняя капля ещё не успела упасть в горшок, как она выскочила из-за стола, метнулась через комнату и запихнула всё, что могла, в рот. Начала сосать с такой силой, что скоро член Фабрицио торчал словно колокольня на площади Святого Марка. Вереща от возбуждения что-то нечленораздельное, не вставая с колен, она сорвала с себя всю одежду и предстала перед ним обнажённой.

Одежда Фабрицио последовала вслед за её, и скоро он уже скакал на ней, как дикий вепрь. Как при таком хрупком теле ей удалось принять в себя всю длину его монстра, осталось для меня загадкой, но её крики говорили о том, что боли или какого-либо дискомфорта она не чувствует.

Активность этой парочки произвела на остальных мгновенный и удивительный эффект. Кажется, мы все заранее выбрали не только объект, но и позу для первого совокупления. Не возникло ни споров, ни замешательства. В мгновение ока все разделись и тут же занялись делом.

Голова любовника Фаустоллы оказалась между моих ног, его член - у меня во рту. Ягодицы сенатора уже поднимались и опускались между ног Фаустоллы. Движения эти допускали только одно толкование.

Более долгая прелюдия, которую предпочли я и мой партнёр, привела к тому, что мы только начали наслаждаться главным блюдом, тогда как остальные уже закончили со сладким. В результате все четверо собрались вокруг нас, когда мой партнёр только разошёлся, долбя меня во всю мощь.

Жена сенатора, обладавшая, как выяснилось, сексуальным аппетитом и похотливостью мартовской кошки, схватила моего партнёра за член, когда он в очередной раз вонзался в меня. А когда член подался назад, я почувствовала прикосновение её пальчиков к моему разгорячённому лону.

Фаустолла решила познакомиться с тайнами, хранящимися между ног жены сенатора, как только ей представилась такая возможность. Я увидела, как она исследует их с помощью пальцев и языка.

Поскольку сенатор и Фабрицио на мгновение оказались не у дел и не знали, как присоединиться к игре, я взяла инициативу на себя: с сенатором я встречалась в таких условиях впервые, отчего мне с ним было интересно, Фабрицио же, мой давний знакомец, не потерял былого очарования. Нескольких моих слов хватило, чтобы сенатор устроился позади своей недавней партнёрши и начал снова её трахать. Я не сомневаюсь, что его возбудил не столько роскошный зад Фаустоллы, как её каштановая голова, зарывшаяся в знакомую до мелочей промежность жены.

В этот момент мой партнёр добрался до оргазма, и каждая судорога, пробегавшая по его телу, доставляла удовольствие и жене сенатора, засунувшей одну руку между его ягодиц, а другой сжимавшей мошонку.

Когда его член помягчел и покинул мою пещерку, жена сенатора с жадностью засунула его себе в рот. Скоро он лежал на спине рядом со мной, умоляя её как можно быстрее привести его орудие в боевое состояние.

Она заглушила его крики, усевшись задом на его грудь и прижавшись мокрой щёлкой ко рту. Потом, наклонившись вперёд, продолжала сосать.

Я же полного удовольствия не получила. Почувствовав это, Фабрицио опустился между моих ног и медленно вошёл в меня. Я умоляла его не наносить слишком уж сильных ударов. Он прошептал мне на ухо, что достаточно часто пользовался замком, чтобы знать, как вставлять ключ. И действительно, ему даже не пришлось использовать свою смазку. Нескольких движений хватило, чтобы механизм заработал.

Вскоре после этого происходящее в комнате начало более всего напоминать детскую игру. Как только любовник Фаустоллы вновь смог участвовать в ней, мужчины оседлали нас, но после нескольких ударов начали менять партнёрш. Наверное, мужчины остаются детьми в большей степени, чем мы, женщины, поэтому новая забава понравилась им куда больше, чем нам.

Но мы постарались получить по максимуму, когда дожидались встречи с Фабрицио. И кому-то из мужчин приходилось недовольно ворчать, когда женщина заявляла, что она ждёт не его, а Фабрицио. Чтобы ликвидировать возникшие трения, Фабрицио предложил погасить свет, дабы женщина не могла догадаться, какой на неё лёг мужчина. Мы посоветовали ему не молоть чушь.

Всё это и другие игры продолжались до рассвета, с короткими перерывами на отдых и еду. Женщины перетрахались и с мужчинами, и с женщинами, но не мужчины с мужчинами. Только сенатор спросил, может ли он подрочить член Фабрицио. К тому времени последний уже крепко набрался. Он согласился при условии, что сможет в это же время смотреть, как жена сенатора и Фаустолла ублажают друг друга перед камином.

Пожалуй, ничего интересного больше не произошло, разве что любовнику Фаустоллы очень нравилось наблюдать, как женщины писают.   Никто из нас конечно же не отказал ему в столь невинном удовольствии, каждая старалась, чтобы он мог всё разглядеть в мельчайших подробностях. Мы, правда, так и не смогли понять, почему его так заинтересовал сей процесс. Но он остался доволен, а от нас не убыло.

Далее: